Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Даниэль Дакар

Фабрика героев

Моему брату Павлу «Рикардо Вернеру» Балашову. Если бы не ты, я не написала бы ни строчки.
Глава I

— У вас не больше двенадцати часов.

Голос женщины на центральном экране был сух и деловит. Белый апостольник с черным крестом на нем казался странно неуместным в сочетании с гравикомпенсаторной броней, но никто из собравшихся в Зале Совета не обращал на это внимания. Ну апостольник. Ну и что? Мать Агнесса, настоятельница монастыря Святой Екатерины Тариссийской, как и любая из монахинь, обнажала голову только перед посадкой в пилотское кресло. Это послушницы, настоящие и бывшие, могли позволить себе ходить с непокрытой головой, что и демонстрировали две из них, сидящие сейчас в зале.

— Мы активируем минные заграждения и немного их придержим, конечно, но… Вы не хуже моего знаете, принципал, что рудовозы и челноки — не боевые корабли. Скрыться в астероидах — да. Наладить, если потребуется, партизанские вылазки, базируясь на уцелевших рудниках — сколько угодно. Но противостоять эскадре?

Джастин Монро, принципал Совета Бельтайна, когда-то гибкий, словно хлыст, а теперь изрядно отяжелевший мужчина немногим старше ста, прошелся взад-вперед перед рядами вспомогательных мониторов. Покосился на собравшихся. Кашлянул. Повернулся было в сторону матери-настоятельницы, даже рот приоткрыл — и снова принялся мерить шагами возвышение. Ему очень не хотелось задавать вопрос. Очень не хотелось. Совсем. Тем более что ответ сидел тут же, и этот ответ изрядно надоел принципалу за последние тридцать три года. Пожалуй, поправился он мысленно, почти тридцать четыре. Однако дальнейшее молчание будет выглядеть грубостью. Даже если забыть о том, что максимум через пару часов сестры-тариссийки могут вступить в бой, и задерживать их командира недопустимо. Принципал тяжело вздохнул, посмотрел в глаза аббатисы и, приложив все силы, чтобы голос звучал обыденно, спросил:

— Что вы предлагаете?

И ничуть не удивился, когда собеседница едва заметно улыбнулась:

— Я хотела бы услышать мнение сестры Мэри. Оно ведь у вас есть… — она немного помедлила, — капитан?

Теперь уже не только заранее развернувшийся принципал, но и все сидящие в зале смотрели на бритоголовую женщину с капитанскими нашивками на рукаве повседневной формы ВКС Бельтайна.

— Да, матушка. Мнение у меня есть. — Капитан выпрямилась в кресле и подобралась, как перед прыжком. Говорила она резко, отчетливо, словно команды отдавала. — Следует немедленно начать эвакуацию личного состава Звездного Корпуса. Я видела на орбите «Сент-Патрик». Что-то еще у нас есть? Нет? Хреново… Хотя… Старшие курсы на практике? — поглядела она через плечо. Представитель Корпуса кивнул. — Тогда «Сент-Патрика» должно хватить. Условия так себе, но это единственный выход. Цвет Бельтайна не должен попасть в лапы этих ублюдков… простите, матушка.

По лицу капитана было видно, что извиняется она исключительно потому, что не хочет задевать чувства своей наставницы, но все, кого собрал под свои знамена Джерайя Саммерс, были, есть и будут ублюдками, как ты их ни назови.

— Ты думаешь, девочка, планетарная оборона не выдержит? — мягко поинтересовалась мать Агнесса.

— Не выдержит, — отрезала та. — Я это знаю, вы это знаете, и Марк Фортескью это знает тоже, не говоря уж о Джерайе Саммерсе. Все, на что в данной ситуации способна планетарная оборона, это оттянуть на себя силы нападающих, пока «Дестини» и учебные корветы Корпуса будут эскортировать отход «Сент-Патрика» в зону Тэта. Мистер Морган, ваши люди прикроют поверхность?

— Больше двадцати часов не обещаю, — криво усмехнулся командующий полицейскими силами, — но уж в течение этого времени ни одна десантная капсула до поверхности не долетит. Клясться не буду, но вы меня знаете, капитан.

— Знаю, полковник. Кому и знать, как не мне, — при этих словах и без того нервничающий Монро вздрогнул и принялся исподтишка бросать косые взгляды на пилота и копа. Очень ему не понравилось подобное упоминание о плотном знакомстве. Когда это они успели узнать друг друга настолько хорошо? Неужели эта дрянь имеет что-то общее с неудачами последних восемнадцати лет?

— Я надеюсь, хоть сколько-то корветов боевой практики осталось при Корпусе? — снова обернулась Мэри.

Следующий кивок майора Маккинна вышел несколько неуверенным, и капитан, поморщившись, процедила сквозь зубы:

— Не говорите мне, в каком они состоянии, Маккинн. Сколько их там? Всего шесть? Черт… Ладно, и то хлеб… Далее. Все фонды флота должны быть переведены в доступ капитана Фицсиммонс и наставников Корпуса. С правом отзыва, но я бы не слишком рассчитывала на то, что будет кому отзывать. Ребятишки не должны ни в чем нуждаться, а покойникам средства ни к чему.

Мэри была абсолютно спокойна. Так же спокойны были окружающие ее люди (за исключением, пожалуй, принципала) и аббатиса на экране. Да, вероятно, многие из них умрут. И очень скоро. И некому будет сидеть в темно-синих креслах и отдергивать тяжелые старомодные портьеры, впуская в мрачноватый Зал Совета яркий, радостный свет Тариссы. И Зала тоже не будет. И Совета. Это неважно. Важно спасти мальчишек и девчонок, кадетов Звездного Корпуса, сливки сливок бельтайнских Линий. Спасти, вывести из-под удара, не позволить Саммерсу захватить их, потому что организовать обучение он все равно не сможет — даже если захочет, — а бордели и лаборатории Пространства Лордан как-нибудь обойдутся без пополнения с Бельтайна.

Изящная, завораживающе красивая, когда-то блестящий капитан, а теперь не менее блестящий бухгалтер, Лорена Макдермотт кивнула, пробежалась пальцами по видимой только ей клавиатуре и засвидетельствовала перевод с помощью генетического идентификатора. Изрядно растерявшийся Монро только открывал и закрывал рот, как вытащенная из воды рыба. Человек сугубо штатский, он не умел — да никогда и не стремился уметь — разговаривать с теми, кого презрительно называл «чертовыми вояками», так что сейчас при всем желании взять дело в свои руки просто не знал, как именно это сделать. Тем более что прочие гражданские члены Совета благоразумно не явились на заседание, посвященное обороне. Знала кошка, чье мясо съела.

— «Сент-Патрик» сможет принять кого-то еще? — негромко спросил угрюмый, жилистый полковник Фортескью, чья голова также была обрита, но узоры тарисситовых татуировок выглядели простоватыми в сравнении с изысканными извивами, просвечивающими сквозь кожу черепа Мэри. Против данной пилотом оценки возможностей планетарной обороны ее командующий не возражал, однако взгляд, которым он окинул поежившегося принципала, был весьма далек от восхищения.

Капитан пожала плечами:

— Немногих. На всякий случай объявите эвакуацию учебных центров Линий, но пусть готовят только тех детей, которые смогут обслуживать себя сами. На борту не будет нянек, вы же понимаете. Наставники и восьмой-девятый курсы смогут позаботиться о первокурсниках и отчасти нулевичках, но это и все.

Жестоко. — Фортескью стиснул засунутый подмышку тонкий черный стек так, что побелевшие костяшки пальцев стали отдавать в синеву, и Мэри вспомнила, что младшему сыну полковника всего полгода. — Жестоко. Но с вариантами у нас плохо. Просто-таки совсем плохо с вариантами. Жаль, — полковник ослабил хватку на стеке и слегка встряхнул кистями рук. — Как я понимаю, вы собираетесь прикрывать транспорт «Соломоном»?

— Больше ничего не остается, — дернула головой Мэри. — Набрать на учебные корветы экипажи из частей резерва, добавить к ним «Дестини» и проводить «Сент-Патрик» до перехода. Вы можете предложить еще что-нибудь?

— Не щетиньтесь, капитан! — примирительно поднял ладони полковник. — Я прекрасно понимаю, что это единственный выход, просто хотел убедиться, что вы так же оцениваете ситуацию, как и я.

— Так же. Можете не сомневаться.

— Значит, объявляем боевую тревогу? — деловито уточнил Терри Малоун, отвечающий в Совете за гражданскую оборону.

— Объявляем, — кивнула Мэри. — Матушка?

— Действуй, дитя. У тебя получится. Бог да благословит тебя и всех вас. — И экран погас.

Не обращая внимания на побелевшего от злости принципала, точку зрения которого никто и не подумал спрашивать, полковник подошел к одному из пультов у стены, откинул защитный колпак, зло оскалился и перекинул тумблер.

* * *

Девочка знала, что она особенная. С самого раннего детства. Всегда. И эту особенность она с радостью променяла бы на то, чтобы быть, как все. Чтобы не слышать обращенного к бабушке сочувствия редких гостей. Чтобы в учебном центре такие же, как она, ребятишки не тыкали пальцами и не кричали: «Уходи, Полукровка!» А еще — чтобы была мама. Настоящая мама, пусть изредка, но прилетающая в отпуск. Почему у всех есть мамы, а у нее — только голопроекция да еще камень на мемориальном кладбище, где устанавливали плиты с именами тех, кто погиб в космосе? Девочка знала, что неправа. Мамы были не у всех. Только почему-то особенно обидно, что у рыжего Рори О\'Нила, который вопит «Полукровка!» громче всех, мама есть, а у нее — нету. И папы нету. Хотя в Линии Пилотов Гамильтон папы в расчет не принимались, но она-то не из Линии! Она — полукровка, и у нее вполне мог бы быть папа, и тогда в том, чтобы быть полукровкой, было бы хоть что-то хорошее!

Вокруг девочки говорили много непонятного. Понятного, впрочем, тоже. Порой она удивлялась: все вокруг как будто не принимали ее всерьез, считали то ли глухой, то ли глупой… Ни глухой, ни глупой она не была, хотя рано научилась скрывать понимание и вызванные им эмоции, запоминая и обдумывая услышанное. И уж конечно разговор, изменивший все в ее жизни, девочка запомнила навсегда.

Бабушка как раз забрала ее из учебного центра домой, и девочка наслаждалась редкой возможностью посидеть в тишине, выпить воды без опасения, что стакан выбьют из рук, и спокойно собрать модель корвета, не отвлекаясь на необходимость дать тумака рыжему Рори. Все было хорошо, все было просто замечательно и было бы еще лучше, если бы явившийся без приглашения незнакомец не помешал девочке возиться с конструктором и не разозлил бабушку.

«Алтее следовало избавиться от ребенка чужака… Это существо — кошмарная ошибка… Как жаль, что такая прекрасная ветвь изумительной Линии прервалась… Чистота крови…» — человек в форме Генетической службы не знал, куда девать глаза, потому что на девочку он смотреть не хотел, а на бабушку опасался. И — чеканящая слова София Виктория Гамильтон: «Моя дочь не совершала никакой ошибки. И Бельтайн еще убедится в этом. А что касается тебя, Джастин Монро, то держался бы ты подальше и от меня, и от дочери Алтеи. Далее тебе не под силу отменить Закон Выявления, и как бы ты ни злился, это ничего не изменит. И не делай вид, будто тебя заботит чистота крови девчонки. Алтея предпочла тебе другого — только это и важно, правда, Джастин?! Пошел вон!»

Человек в форме становился все меньше, как-то усыхал с каждым словом не отводящей глаз от заоконного пейзажа бабушки, и наконец сбежал из комнаты, где все — скудная мебель, огромный аквариум, гордая женщина у окна и забившаяся в угол девочка — было так переполнено яростью, что не оставалось места для воздуха.

Бабушка глубоко вздохнула и разжала сцепленные за спиной руки, девочка подумала тогда, что бабушка с трудом удержалась, чтобы не побить незваного гостя, и, кстати, правильно подумала). Затем нашла взглядом маленькие, изрядно потрепанные пыльные ботинки, предательски торчащие из-за кадки с засыхающей муреной, чьи изогнутые плоские листья действительно были похожи на хищную рыбу с Земли.

— Подойди ко мне, Мэри. Нам надо серьезно поговорить. — София помедлила. — Это очень, очень важно.

Девочка выбралась из своего угла и робко приблизилась к бабушке, как-то вдруг ссутулившейся, словно соскользнувшей с волны белоглазого бешенства, несшей ее только что.

— Садись, — указала София на подоконник, — у нас много дел, а времени мало. Совсем нет времени, понимаешь?

Девочка не понимала, но на всякий случай кивнула. Такой она бабушку еще не видела и это ей не нравилось.

— Вот что. Я знаю, в центре тебя дразнят полукровкой. Ты понимаешь, что это значит?

Девочка снова кивнула, на этот раз более уверенно.

— Это значит, что мой папа не из Линий и вообще не с Бельтайна.

— Верно. Как, по-твоему, это хорошо или плохо? Заметь, я хочу знать, что думаешь ты. Не мальчишки и девчонки, вместе с которыми ты проходишь курс обучения. Не их родители. Не твои наставники. Не наши соседи. Не этот дурак, который наконец убрался отсюда, а именно ты.

— Я… — девочка собралась с духом и выпалила: — Я думаю, это неважно. Я — это я. Не папа, не мама, не ты. Вот.

Мэри торжествующе смотрела на бабушку, а та изо всех сил старалась не прослезиться. Она вдруг увидела во внучке дочь, хотя наблюдать на абсолютно негамильтоновском, более того, вообще небельтайнском лице присущее Алтее выражение упрямой гордости было странно. Странно, но радостно.

— Хорошо. Ты умница. Раз ты все правильно понимаешь, тогда слушай. Я сказала Монро чистую правду. Я действительно уверена, что ты можешь стать гордостью Бельтайна. Но меня кое-что беспокоит. Я наблюдала за тобой сама, читала отчеты… Ты скрываешь свои способности, так?

Девочка насупилась и принялась водить пальцем по подоконнику. София мельком отметила, что узор получался сложным, красивым и удивительно логичным.

— Посмотри на меня, Мэри. Твои наставники в центре уверены, что ты не имеешь никаких особых талантов, что ты — никчемная серость, только благодаря моему влиянию и щедрой плате получившая право обучаться вместе с детьми из Линий. Ты делаешь это нарочно, верно?

— Д-да… — выдавила девочка и вдруг закричала: — Это безопаснее, понимаешь?! Не так трудно! И драться приходится меньше! Если бы я была среди лучших…

— Понимаю. Прекрасно понимаю, — бабушка присела рядом с внучкой на подоконник и неловко погладила коротко остриженные волосы. — Но через неделю ты вместе со всеми будешь участвовать в Испытаниях. И — смотри мне в глаза, Мэри Александра Гамильтон! — ты должна показать все, на что ты способна, ты меня поняла? Все, на что ты способна. Вряд ли за неделю удастся наверстать то, что ты упустила на спортивных занятиях, но голову изволь подключить. Если ты провалишься на Испытаниях, это будет означать, что твоя мама действительно сделала ошибку. Тебе ясно?

Девочка отвернулась, какое-то время молчала, а потом соскользнула с подоконника, выпрямилась, посмотрела на бабушку, и София вздрогнула — такая решимость была на бледном голубоглазом личике. Ну точно, Алтеина дочка.

— Мне все ясно, капитан Гамильтон, мэм. Разрешите выполнять?

София приняла игру. Игру ли?

— Выполняйте, кадет.

Неделя Испытаний, приходившаяся на середину лета, была одним из важнейших событий в жизни планеты Бельтайн. В ходе Испытаний — в соответствии с Законом Выявления — все без исключения рожденные на планете дети, достигшие к моменту их начала возраста четыре года девять месяцев, демонстрировали свои умственные и физические способности. Двадцать пять групп тестов позволяли с довольно высокой вероятностью определить склонности ребенка и степень его пригодности для той или иной профессии в будущем. И чем выше были показанные ребенком результаты, тем меньше у него и его родителей было свободы в выборе его судьбы. Мнением лучших вообще не интересовались. А зачем, собственно? Происходить из Линии или быть внесенным в списки Линий в результате отбора, служить Бельтайну там, где будет приказано и умереть, если понадобится, во славу родной планеты — что может быть почетнее?

И сейчас просторные холлы Комплекса были заполнены родителями, стремящимися своими глазами увидеть результаты, показанные отпрысками. Разумеется, туда, где проходили собственно Испытания, никого из посторонних не пустили. Более того, те сотрудники Комплекса, чьи дети начали сегодня проходить отбор, были безжалостно выдворены с рабочих мест. Им нашли замену, дабы ничто не могло смутить какого-то ребенка или наоборот поддержать его, улучшив тем самым его настроение, а значит, и шансы показать более высокий результат. Так что с десяток мужчин и женщин в известной всему Бельтайну бежевой форме с шоколадного цвета окантовкой бесцельно слонялись по холлам Комплекса, неуклюже лавировали в толпе, заговаривали с такими же взволнованными бедолагами, присаживались в кресла, подпирали стены и вообще, как сказали бы во флоте, «генерировали». Впрочем, «генерировали» не только штатские.

Капитан София Гамильтон нервничала. И чем больше пыталась скрыть это, тем сильнее было неподобающее боевому офицеру желание покрутить в руках какую-нибудь вещицу. Или побарабанить пальцами по стене. Или даже наорать на первого, кто под руку подвернется. Первый день Испытаний. Ранжирование детей по уровню физического развития. Ах, Мэри, Мэри… Да ну, при чем тут девочка? Это ей, Софии, дуре эдакой, следовало вовремя обратить внимание на то, что внучка хитрит. А хватит ли ей теперь явно кое-как проведенных тренировок? Если она сорвется сейчас, если не пройдет успешно самый первый тест, все будет кончено. Хотя… Вселенная большая, неужели не найдется в ней места хорошему пилоту и маленькой девочке? Но оставить Бельтайн… София так погрузилась в свои невеселые мысли, что не заметила ни наступившей в холле тишины, ни остановившегося прямо перед ней человека. Лишь когда узкая сильная ладонь легла на плечо, она вскинула голову и тут же склонила ее вновь:

— Благословите, матушка!

Худощавая монахиня только неодобрительно поджала губы, покачала головой и жестом указала в сторону пары кресел, с которых под мягким, но недвусмысленным взглядом сестры-тариссийки помоложе торопливо поднимались рослые, плечистые мужчины, явно принадлежащие к одной из Линий Десанта.

— Ты плохо выглядишь, Гамильтон, — без обиняков заявила мать Альма, когда однокашницы уселись, а в паре шагов от них замерла изваянием, охраняя конфиденциальность беседы, сестра Агнесса, минутой ранее представленная Софии. — К тому же потеряла чутье. Ничего не видишь, ничего не слышишь. И руки не контролируешь. В чем дело?

— Мэри. Сегодня ее Испытание.

— Знаю. И что?

Как — что? А вдруг она не справится? — как ни сдерживалась София, в голосе неожиданно даже для нее самой прорезались нотки подступающей истерики.

— Кто не справится? Дочь Алтеи? Твоя внучка? Воля твоя, София, — не смешно, — вопреки сказанному интонация настоятельницы была насмешливой. — Что ты себе вообразила?

— Понимаешь, Альма, она нарочно занижала свои результаты, нарочно делала все медленнее и слабее, чем могла, тренировалась вполсилы, а я, идиотка, догадалась об этом только незадолго до Испытаний. — София изо всех сил старалась успокоиться.

— Действительно, идиотка, — щадить собеседницу мать Альма явно не собиралась. — Ты так боялась, что девочка не продемонстрирует результаты, оправдывающие Алтею в твоих — не спорь, именно твоих! — глазах, что даже не нашла в себе смелости внимательно приглядеться к происходящему. Хорошо хоть я взялась присматривать за малышкой.

— Ты?! — ахнула София, приподнимаясь в кресле.

— Я. И сядь, пожалуйста, не стоит привлекать внимание. Давай просто спокойно подождем, осталось не больше получаса. Уверена, Мэри справится с блеском.

Мать-настоятельница откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. София последовала ее примеру, без удивления обнаружив, что в присутствии Альмы продолжать нервничать просто невозможно. Так было всегда, даже в Корпусе, не говоря уж о монастыре, из которого София ушла, а Альма осталась. Осталась, чтобы в свой срок стать самой молодой настоятельницей за всю историю ордена тариссиек.

Несколько минут спустя результаты первого дня испытаний загорелись на огромном табло, о чем сообщил вырвавшийся у присутствующих дружный вздох и, подождав для верности еще чуть-чуть, чтобы все смотрели только туда и не обращали внимания ни на что больше, София приоткрыла глаза и бросила взгляд на оранжевые строчки. Первое место… второе… не может быть! Она встряхнула головой, несколько раз моргнула и снова уставилась на табло, где горела невероятная, ошеломляющая, изумительная информация: «Гамильтон, Мэри Александра».

— А я что тебе говорила? Одиннадцатая — из скольких линейных? Держись, Бельтайн, эта девочка еще себя покажет! — мать Альма в соседнем кресле сдержанно ликовала.

«Вниманию капитана Софии Гамильтон. Капитан София Гамильтон, немедленно пройдите в административный корпус. Повторяю. Вниманию капитана…»

— Это еще что такое? Спокойно, София. Сейчас разберемся. Сестра Агнесса, ты идешь с нами.

Аббатиса решительно поднялась и широким, размашистым шагом, который не смогли изменить даже добрых шесть десятков лет в монастыре, направилась впереди своих спутниц к административному корпусу София Виктория Гамильтон, мы вызвали вас для дачи объяснений по вопросу… — Джастин Монро запнулся, ошеломленно переводя взгляд со злой, как черт, Софии на мать Альму, с хладнокровным любопытством взиравшую на людей, собравшихся в конференц-зале. Насмешка, таящаяся в уголках губ третьей женщины, тоже не добавляла ему уверенности в себе. Принципал Совета Бельтайна, уже совсем старый Мэтью О\'Киф, вопросительно приподнял бровь, наблюдая за разыгрывающейся перед ним сценой.

— В чем дело, Джастин? Вы онемели? — О\'Киф терпеть не мог проволочек, а уж если подчиненный начинал мямлить что-то маловразумительное, такому подчиненному лучше всего было провалиться сквозь землю. Самому. Пока не помогли. — Договаривайте, раз уж решили, что наше присутствие здесь необходимо!

— Э-э-э… София Виктория Гамильтон, извольте объяснить, каким образом ваша внучка ухитрилась попасть в первую дюжину? Вы отдаете себе отчет, что использование стимуляторов во время Испытаний категорически запрещено и что вашу девчонку сейчас вышвырнут из Комплекса? Вместе с вами? — Монро быстро пришел в себя, в голосе зазвенел прежний напор.

— А с какой, собственно, стати? — Альма предостерегающе сжала пальцы Софии, мягко улыбнулась и опустилась в кресло у стола. — Садитесь, девочки, ноги надо беречь.

В крови Мэри Гамильтон обнаружены стимуляторы! Эта чертова полукровка украла одиннадцатое место, а вы — вы помогли ей в этом! Разве могла она сама додуматься до такого или достать нужные препараты и правильно рассчитать дозировку?! — Джастин уже почти визжал.

— Стимуляторы, вот как? — Лицо аббатисы было ласковым до приторности. — И когда же вы их обнаружили? До испытаний или после?

Глаза Монро забегали.

— И до, и после! — выпалил он. — Вот, вот распечатки, можете посмотреть!

— Да, это будет нелишне, — мать-настоятельница не пошевелилась, даже глаза не скосила на свою помощницу но листы распечаток, которыми потрясал Монро, вдруг испарились из его руки. Сестра Агнесса, внезапно оказавшаяся на изрядном расстоянии от побледневшего чиновника, быстро просматривала их, презрительно хмыкая и кривя губы. Судьи Испытаний и принципал Совета переводили взгляды с аббатисы на монахиню, с монахини на Монро и снова на аббатису.

— Матушка…

— Да, Агнесса? Тебе понравилось то, что ты увидела? — скрывать иронию в голосе Альма и не подумала.

— Более чем! — выплюнула женщина. — Прекрасный результат! Великолепный результат! Вот только я своими глазами видела у Мэри ободранные коленки, а с таким — и даже вдвое меньшим — содержанием FeY в крови и с малейшим повреждением кожи она не то что бегать — ходить не смогла бы. Она сейчас лежала бы в реанимации, в нее закачивали бы кровь галлонами и чистили организм еще пару суток. Если бы вообще спасли. Судя по вот этому, — Агнесса взмахнула распечаткой, — Мэри ввели боевой коктейль пилотов в дозе, необходимой взрослому человеку для многочасовой схватки. Да вы сами взгляните.

— Какая прелесть! — восхитилась аббатиса, мельком проглядев поданные листки. — Нет, я положительно в восторге! Подумать только, у Мэри взяли кровь на анализ, и прокол не начал фонтанировать — это при таких-то показателях… Про кардиограмму я уж и вовсе молчу. Надо будет обследовать ее по тщательнее, не каждый день попадаются такие уникумы. И кстати, Монро, а почему ее вообще допустили к состязаниям при столь явном использовании стимулятора? Что, в списках не было пометки о недопустимом составе крови?

— Ну… э-э… я думаю, произошел сбой программы…

— И, очевидно, анализатор сломался тоже? Ведь никакого сигнала тревоги не было, не так ли? Отклонение от нормы вопиющее, а сигнала не было, так, Монро?! — София больше не давала себе труда сдерживать клокотавшую в груди ярость. Она вскочила с места, ее кулаки, суховатые крепкие кулаки потомственного пилота угрожающе сжались, и, похоже, только появление новых действующих лиц спасло Монро от грандиозной трепки, София, уловившая какое-то движение слева и сзади, резко развернулась ко входу в конференц-зал и рявкнула привычно-командным голосом: — Что такое?!

— Мисс Мэри Гамильтон, мэм. По приказу мистера Монро, — промямлил сунувшийся в дверь служитель, подталкивая впереди себя голенастую девчонку с действительно ободранными коленками. Ссадины были совсем свежими, шорты и майка в пыли и мазках зелени, на спине красовался выдранный клок материи, опухоль под левым глазом обещала в недалеком будущем богатейшую палитру красок.

— Прости, бабушка! — угрюмо пробормотало встрепанное существо, более всего похожее сейчас на портовую крысу, с боем прорвавшуюся через превосходящие силы корабельных котов. — Ты была права. Если бы я тренировалась усерднее…

— Вы недовольны показанным результатом, мисс? — никто не ожидал, что принципал вмешается в происходящее, но на его лице, обычно невозмутимом, сейчас проступило выражение острого интереса. — Вам не нравится быть одиннадцатой?

— Конечно, не нравится! — шмыгнула носом девчонка, переступая с ноги на ногу. — Я хотела, чтобы бабушка мною гордилась, а как можно гордиться одиннадцатым местом? Вот вы бы гордились?

— Я? Безусловно! — принципал откровенно забавлялся. Девочка пришлась ему по душе. Ее гордость, недовольство собой и стремление заслужить одобрение бабушки нравились ему и, несомненно, относились к разряду благородных чувств. А вот мотивы Монро были неясны, но благородством тут уж точно и не пахло. Старый Мэтью неплохо знал людей и, пожалуй, с огромным удовольствием избавился бы от такого заместителя, но увы — за наглым и явно нечистым на руку щенком стояли люди, ссориться с которыми О\'Киф не хотел. Не сейчас. — Более того, как принципал Совета Бельтайна я горжусь тем, что в Испытаниях принимают участие девицы, показывающие такие замечательные результаты. Дело же не в том, какое место вы заняли, мисс. Ваша скорость, выносливость и длина прыжка просто великолепны. Я бы в вашем возрасте так точно не смог.

— Правда? — просветлела Мэри.

— Правда. Я уж не говорю о том, что когда-то, очень давно, когда даже вашей бабушки еще не было на свете, я занял по результатам первого дня Испытаний не одиннадцатое, не двадцать второе и даже не тридцать третье место… Вы вполне можете гордиться собой, а ваша бабушка уж конечно должна гордиться вами.

— Бабушка, ты слышала? — лобастая, невзрачная мордашка осветилась искренней радостью и стала почти хорошенькой.

— Слышала, малышка. Ты молодчина. — София уже успокоилась. Старый хитрец О\'Киф явно был не на стороне чертова генетика, а принципалом Совета покамест был все-таки не Монро. — А к завтрашнему дню ты готова?

— Конечно, бабушка. Мы полетим домой прямо сейчас?

Подошедшая к девочке сестра Агнесса присела на корточки, приподняла пальцами подбородок, вздохнула, повертела в руке ладошку со сбитыми костяшками пальцев, еще раз вздохнула и мягко произнесла:

— Не прямо сейчас. Нужно сделать еще один анализ крови. У меня с собой все необходимое, так что тебе придется потерпеть совсем чуть-чуть.

Девочка надулась, ковырнула носком ботинка мягкое покрытие пола и пробурчала:

— Опять… Вот заберете у меня всю кровь — и как я буду завтра решать задачки?

— Не волнуйся, дорогая, — монахиня уже накладывала жгут, — мне нужно совсем чуть-чуть… Ну, вот и все.

Крохотная пробирка легла в контейнер портативного анализатора, извлеченного из просторной сумки, с которой сестра-тариссийка не расставалась ни на секунду. Несколько мгновений спустя принтер анализатора тихонько загудел, и полоска распечатки выскользнула прямо в подставленную ладонь настоятельницы.

— Ну-ка, ну-ка, что там у нас… ага… Взгляните, принципал. Девочке можно только позавидовать.

О\'Киф пробежал глазами распечатку и удовлетворенно кивнул:

— Вы правы, матушка, все бы так восстанавливались. И что интересно — никаких следов стимулятора. Да уж, Монро, вам следует проверить оборудование, такие проколы просто недопустимы, тем более в ходе Испытаний.

Старший генетик оправдывался, принципал недовольно взрыкивал в ответ на каждый аргумент, а Мэри подошла к бабушке, боднула ее плечо взлохмаченной головой и жалобно сказала:

— Бабушка, я хочу домой…

София обняла ее, чмокнула в макушку (удивив этим не только внучку, но и саму себя) и ободряюще улыбнулась:

— Все в порядке, детка, я думаю, что мы здесь больше не нужны и можем отправляться домой немедленно. Пошли?

— Я полагаю, дитя, — вступила в разговор аббатиса, — что тебе с бабушкой стоит заночевать в странноприимном доме при храме Святой Екатерины. И вообще имеет определенный смысл пожить там до конца Испытаний. Там-то уж тебя точно некому будет соблазнять витаминными напитками…

— Какими еще витаминными напитками? — встрепенулась София.

— Да так, пустяки, сущие пустяки, — рассеянно отмахнулась настоятельница, выбираясь из кресла. — Пошли, Мэри, тебе у нас понравится.

Два часа спустя, когда накормленная до отвала Мэри была безжалостно отправлена спать — уверявшая, что ни капельки не устала, девочка заснула, едва ее голова коснулась жесткой подушки — София решительно уселась напротив старой подруги.

— Ну же, Альма, не испытывай мое терпение. О каких витаминных напитках ты говорила в Комплексе?

Мать Альма устало потерла виски. Ей очень, очень не хотелось говорить Софии о пакетике сока, который кто-то сунул Мэри перед самым началом тестирования. И уж тем более она не собиралась озвучивать результаты анализа, который провела тут же на месте Агнесса, перехватившая злополучный пакетик до того, как девочка успела сделать хотя бы глоток. Но что-то сказать было надо…

— Ничего особенного, София. Кто-то предложил девочке витаминизированный сок в пакетике. А она взяла. Ты что, не учила ее ничего не брать от незнакомцев? Хорошо хоть сестра Агнесса была там в качестве наблюдателя от монастыря и отобрала сок. А если бы не успела? Если бы кто-нибудь заметил, что Мэри держит в руках что-то несанкционированное? Ты представляешь, что устроил бы Монро, будь у него на руках такой козырь? Он сегодня блестяще блефовал и вовсе без козырей. Вот ведь пакостник, его бы мозги — да на мирные цели!

— Черт побери… прости…

— Ничего. Иди-ка ты спать, София. Завтра будет непростой день.

Ранним утром через неделю после окончания Испытаний София Гамильтон смотрела на внучку и тихонько ругалась себе под нос, маскируя заковыристыми флотскими словечками предательскую щекотку в носу. Конечно, Мэри не могла ни видеть, ни слышать бабушку, стоящую за зеркальным стеклом и глядящую, как падают на пол непослушные пряди, но София все же сдерживала себя. Перед людьми неудобно. А, кроме того, вдруг девочке потом расскажут? Бабушка должна быть сильной. Самой сильной в этом мире, где нет места слабакам. Да, именно так. Она уже почти не помнила тот день, когда ей впервые обрили голову, но гордость пополам со страхом до сих пор ощущалась на языке сорока… Старшая дочь Софии, Дороти Грейс, умерла на операционном столе, а скольким еще знакомым капитана пришлось хоронить детей, не переживших операцию… или подписывать согласие на эвтаназию малышей, превратившихся в результате в растения, а потом тоже хоронить… Да, Мэри сильная, но никто и никогда — за полным отсутствием необходимости — не изучал воздействие тарисситовой имплантации на небельтайнский организм. Будем ждать. Ждать и молиться. Вон и Альма сидит в неудобном госпитальном кресле, и сестра Агнесса застыла как статуя, только пальцы шевелятся, перебирая четки… София присела рядом с матерью-настоятельницей, опустила веки и приготовилась ждать.

Она не помнила, сколько прошло времени, прежде чем явно огорченный голос вырвал ее из кокона ожидания, страха и надежды.

— Капитан Гамильтон! Капитан!

— Да? Что?!

— Мне очень жаль, — высокий мужчина в серой операционной робе, забрызганной кровыо, неуверенно топтался перед ее креслом, — но ваша внучка умирает. Вы желаете проститься с ней?

— Нет! — София вскочила, пошатнулась, слепо отбросила поддержавшую ее руку сестры Агнессы. — Боже мой, нет! Только не это! Только не Мэри! — Слезы, так долго сдерживаемые, брызнули из глаз, лицо хирурга расплылось в неясное пятно.

— Идем, София, — аббатиса не позволила своему голосу дрогнуть, ладонь на локте разом постаревшей однокашницы была жестка, как перчатка скафандра. — Девочка уж как минимум заслужила право уйти рядом с теми, кто ее любил. Идем, — странную, почти кощунственную идею, возникшую только что в ее голове, тариссийка предпочла не озвучивать. Подать Софии надежду сейчас было бы жестоко. Слишком жестоко. Не по-христиански.

Коридор. Лифт. Коридор. Тамбур. Лампы, приборы, люди в масках. Стол с поддержкой для спины и шеи. Какая же она крохотная, эта девочка, ее единственная внучка, ее последняя связь с прошлым, ее последняя надежда на будущее… Она не может подойти. Не может посмотреть в широко открытые глаза, из которых уходит жизнь. Не может взять маленькую ручку. Не может. Не может и все.

— Мэри, ты слышишь меня? — мать Альма, убедившаяся, что сдвинуть Софию с места невозможно, подошла к столу и склонилась над вытянувшимся тельцем. — Ты должна выжить, Мэри. Твой организм должен принять импланты, иначе ты никогда не сможешь стать пилотом и огорчишь бабушку. Ну же, Мэри, что за глупости, как может номер первый по результатам Испытаний умереть во время пустяковой операции?

— Сэр! Это невероятно, сэр, взгляните… она… она стабилизируется! — глядящая на экран огромного дисплея, испещренного непонятными символами, графиками и невесть что обозначающими цифрами операционная сестра заикалась от изумления.

— Что значит — стабилизируется? Не может быть. — Хирург, протиснувшийся в операционную мимо застывшей Софии и мрачно сосредоточенной сестры Агнессы, буквально отшвырнул в сторону замешкавшуюся подчиненную и, приоткрыв рот, уставился на монитор, как на нечто совершенно невозможное. — Так, все посторонние вон отсюда, немедленно. Прошу вас, матушка, вы мне мешаете. Что вы стоите, олухи, работаем, работаем!

Опомнившаяся София попятилась, натолкнулась на монахиню, чуть не упала, но реакция сестры оказалась на высоте и обе женщины очутились сначала в тамбуре, а потом и в коридоре. Вслед за ними буквально выпрыгнула нервно потирающая руки аббатиса.

— Не может быть, не может быть… — проворчала она, — много он понимает, этот медик! Сказано же блаженным Августином: «Чудеса Господни противоречат не законам Природы, а человеческим представлениям об этих законах!»

— Что ты сделала, Альма? Ведь это ты сделала, да? — в благоговейном ужасе прошептала София.

— Нет, это сделала не я, — собираясь с мыслями, мать Альма прошлась туда-сюда по коридору перед входом в операционную, резко разворачиваясь на каждом пятом шаге. — Это сделала сама Мэри. Только не спрашивай меня как. Я не понимаю механизм, да он мне сейчас и не интересен. Главное, что я догадалась, как этот механизм запустить.

— М-м-механизм?! — губы не слушались Софию.

— Называй как хочешь. Я еще на Испытаниях заметила: девочка может выполнить практически любую поставленную задачу, главное, эту задачу правильно сформулировать. Надо быстрее всех бегать — будем быстрее всех бегать, надо лучше всех считать — будем лучше всех считать, надо выжить в процессе имплантации… — аббатиса пожала плечами. — У малышки в мозгу, или в крови, или в душе — не суть важно — заложен режим максимальной целесообразности, его просто надо активировать. Ну? — последний возглас, резкий, как щелчок кнута, относился к выбравшемуся в коридор хирургу, утиравшему пот со лба снятой шапочкой.

— Если бы я не видел этого собственными глазами… если бы мне рассказали… Я бы не поверил, клянусь! Все в порядке. Вы можете быть совершенно спокойны, мэм, ваша внучка отправится в Корпус вместе со всеми детьми, чья имплантация пройдет так же успешно. Хотя ТАК успешно — вряд ли. Никогда ни с чем подобным не сталкивался… Ничего не понимаю… — И хирург, бормоча что-то себе под нос, понуро побрел куда-то вглубь госпитального крыла.

Глава II

— Я протестую! — опомнившийся Монро срывался на визг. — По какому праву вы тут распоряжаетесь, капитан?! А вы, Макдермотт? Фортескью? Что происходит?! Я принципал Совета и…

— Заткнитесь, Монро, — сухо произнес Фортескью. — По вашей милости Бельтайн остался беззащитным и все, что у нас сейчас есть для спасения хотя бы Звездного Корпуса — «Сент-Патрик», «Дестини» и здравый смысл. НАШ здравый смысл, поскольку вы им явно не обладаете. Мэри, я могу чем-то помочь?

Капитан качнула головой и встала с кресла, разминая позвоночник и суставы плавными, усвоенными еще в детском учебном центре движениями. Сделав несколько шагов по направлению к терминалам планетарной связи, Мэри обернулась и поймала вопросительный взгляд представителя Корпуса.

— Что вы сидите, Маккинн? — неприязненно бросила она. — Вы намерены объявлять эвакуацию или нет? Время уходит!

Тот подхватился и кинулся мимо нее к выходу, на бегу вызывая через коммуникатор Старшего Наставника. Полковник Фортескыо решительно взял принципала под руку и буквально им полок его из зала. Остальные члены Совета, а теперь в зале остались только военные — даже не пытались скрыть облегчение от удаления источника истерики и спокойно и слаженно занялись исполнением своих обязанностей по боевому расписанию. Не отвлекаясь больше на окружающих, Мэри запросила коммуникационный код, послала вызов и хмуро уставилась на возникшее на экране женское лицо.

— Капитан Фицсиммонс.

— Капитан Гамильтон. — Собеседница чуть заметно кивнула. — Боевая тревога?

— От Зоны Сигма к Бельтайну идет флот Джерайи Саммерса. Слышали про такого? Вижу, что слышали. Принято решение использовать «Сент-Патрик» для эвакуации личного состава Звездного Корпуса и стольких детей Линий, сколько мы сможем на него впихнуть сверх того.

Капитан Фицсиммонс щелкнула каблуками так громко, что это было слышно даже в Зале Совета.

— К какому шлюзу пристыкован «Сент-Патрик»?

— Игрек-одиннадцать-два.

— Он заправлен?

— Так точно.

— Я посылаю туда техников и погрузчиков, необходимо переоборудовать его для приема пассажиров. — Мэри покосилась на командующего базой «Гринленд», уже стоящего у соседнего терминала. Тот торопливо отдавал малопонятные команды. Можно было не сомневаться, что все силы станции, не относящиеся к военному флоту и не занятые непосредственно обороной, брошены к транспортнику. — Заодно прикинем, сколько человек он сможет взять на борт. Я примерно представляю себе число, но нам важно каждое место.

— Понимаю. — Фицсиммонс никогда не отличалась многословием. — Куда пойдет корабль?

— В Зону Тэта. А оттуда… на ваше усмотрение. Главное, чтобы Саммерс не достал. Я провожу вас «Соломоном». — Мэри едва заметно улыбнулась при виде явного одобрения на лице однокашницы. — Сколько времени займет переоборудование? Ваше мнение?

— Десять часов.

— Семь. И час на посадку. Иначе не успеем уйти. Данные по количеству пассажиров нужны мне через четыре часа. Все, Ванора, работайте, не буду вмешиваться.

Капитан Гамильтон показала язык своему отражению в погасшем экране, с силой потерла ладонями лицо и продолжила вызовы.

— Рори, ты где?

— В «Драконисс». — Рори О\'Нил не скрывал раздражения. Изображение он включать не стал, и оставалось только гадать, сколько красоток мамаши Глиндоуэр сладко потягивается сейчас за его спиной. Зная Рори — уж никак не меньше двух. Жалко девочек, чего они точно не умеют, так это драться за свою жизнь… А ведь придется… — Ну вот что тебе неймется, а, Мэри? Уж и отдохнуть человеку нельзя.

— Влезай в штаны, красавчик, собирай остальных и марш на «Дестини». — Капитан позволила себе усмехнуться. — Вылет через восемь часов.

— Что-о-о-о? — взвыл бортинженер-двигателист. — Мэри, я в отпуске, ты в отпуске, все в отпуске, расслабься, девочка…

— Воюем, Рори. Эскадра Саммерса на подходе. — Как капитан и думала, громкое «ах!» выдал не один женский голос. И, кажется, даже не два. Не без удовольствия выслушав грозное «Цыц!» и изысканный букет эпитетов и определений в адрес Саммерса, загубленного отпуска и Вселенной в целом, она продолжила: — Монастырь активирует минные заграждения, но это ненадолго, сам понимаешь. Будем пытаться вытащить ребятишек из Корпуса.

— На чем, Мэри? На х… галопом?! Или ты их молекулируешь и запихнешь на «Дестини»?!

Судя по доносящимся звукам, О\'Нил уже застегнул ботинки и теперь прилаживал ремень, на котором даже в баре космопорта или на танцульке висели — и звякали при каждом шаге, чтоб ему… перфекционисту хренову… — многочисленные тестеры, щупы и прочий мелкий инструмент.

— «Сент-Патрик», Рори. Больше ничего нет, а молекулировать я не умею, да и ты тоже… Все, парень, не морочь мне голову, мне еще экипажи набирать на шесть корветов. Из резерва, прикинь?

— У-у-у… Удачи, лапочка, она тебе понадобится… — И связь прервалась.

Так. Боевая тревога объявлена, эвакуация организована, экипаж «Дестини» будет собран и вылетит на орбиту как пробка из бочки с сидром — тут на Рори вполне можно рассчитывать… Что-то же еще было… А, чтоб тебе, растяпа!

— Гамильтон Маккинну! — рявкнула она в коммуникатор.

— Здесь! — отозвался тот.

— Корветы надо перегнать в сектор восемь, в заправочную зону, прямо сейчас. С майором Доггерти я свяжусь сама. Дети должны быть у шлюза игрек-одиннадцать-два через семь часов. Выполняйте.

— Есть. — Маккинн отключился.

Пальцы Мэри снова пробежались по клавиатуре терминала, уж этот-то код она помнила наизусть, как и любой капитан, хоть раз за последние полвека стартовавший с базы «Гринленд».

— Здесь Доггерти!

Мэри с удовлетворением отметила, что в голосе главного снабженца базы не было ни суеты, ни паники. Хороший офицер, хоть что-то не изменилось за двадцать лет.

— В заправочную зону сектора восемь перегоняют шесть корветов. Они должны быть проверены, заправлены и загружены немедленно. Сделайте полный прозвон всех систем, корабли пойдут в бой. Закачайте в накопители все, что сможете…

— И еще чуть-чуть утрамбуйте! — хмыкнул тот.

Мэри невольно рассмеялась: верно говорят, что на войне нет ничего лучше старой, заезженной шутки.

— И еще чуть-чуть утрамбуйте. Полный боекомплект, самый полный, не скупитесь, майор! Если ваши ребята успеют, пусть демонтируют ложементы наставников. Не успеют — черт с ними. Да, и «Дестини» подготовьте тоже, О\'Нил скоро будет на базе, согласуете загрузку с ним. Но вот еще что. Установите на транспорт «Сент-Матрик» генераторы маскирующего поля. Это все.

— Разрешите выполнять, капитан? — сарказмом, звучащим в голосе стовосемнадцатилетнего Доггерти, вполне можно было резать ростбиф.

— Нашли время ерничать, майор… ну кто, кроме вас, справится? Не сомневайтесь, я еще помню, кто меня гонял по подготовке боевого вылета!

— И теперь в отместку вы гоняете меня по складам и заправщикам? — Доггерти уже откровенно веселился, и Мэри про себя вздохнула с облегчением. — Занимайтесь своим делом, Гамильтон, а я займусь своим, — посерьезнел он. — Корабли вы получите в лучшем виде. И, Мэри…

— Да, сэр?

— Постарайтесь хоть немного поспать. Иначе упустите что-нибудь. Это я вам говорю как старый комплектовщик.

Да уж, что-то приходит, что-то уходит, но «Наседка» Доггерти все тот же…

— Я постараюсь. — Ага, сейчас. Аж два раза. Вот так вот прямо и залегла.

Мэри вдохнула, со свистом выдавила воздух через стиснутые зубы, переглянулась с вернувшимся Фортескыо — правую руку он держал несколько на весу и время от времени потирал левой — и холодно усмехнулась:

— Общую тревогу, полковник. Общую.

* * *

День отбытия новобранцев Звездного Корпуса на базу «Гринленд» выдался ветреным. Налетавшие с Маклира порывы трепали знамена, засыпали поле Центрального космопорта невесть откуда принесенными листьями деревьев и срывали с маленьких бритых голов форменные серые береты. Однако ни один из свежеиспеченных кадетов даже не пытался удержать своевольный головной убор. Они стояли вытянувшись и прижав руки к бокам, и повторяли вслед за Старшим Наставником слова присяги.

— Клянусь!

Из-за спин стоявших в торжественном оцеплении церемониальных гвардейцев на них, маленьких и гордых, смотрели матери и отцы, немногочисленные бабушки и дедушки, изнывающие от зависти младшие братья и сестры.

— Клянусь!

С этого дня они числились солдатами армии Бельтайна. С этого дня начинался отсчет выслуги. С этого дня их домом был Корпус, их семьей — кадеты и наставники, их жизнью — служба Бельтайну.

— Клянусь!

Когда-нибудь они вернутся на родную планету. Или не вернутся, оставив там, среди звезд, не только годы жизни, но и саму жизнь. Они — лучшие. Избранные.

— …клянусь жизнью и смертью своей защитить Бельтайн и да поможет мне Бог. Аминь.

— Аминь!

Церемония закончилась. Выскочившие будто из-под земли служащие космопорта споро подбирали береты и раздавали их владельцам, благо имя кадета и номер подразделения значились на начищенных до блеска кокардах. Взводные наставники пролаивали команды и вот уже первые колонны двинулись к челнокам.

София Гамильтон тщетно пыталась разглядеть Мэри в этих одинаковых, перестраивающихся в линии квадратах. Может, оно и к лучшему, думала она. Нет милосердия в том, чтобы рубить хвост по частям. Сегодня у девочки началась новая жизнь, жизнь, для которой ее предназначили поколения пилотов Линии Гамильтон, и никакая чужая кровь не смогла ничего изменить. Надо бы идти, но вдруг… вдруг Мэри захочет оглянуться? Еще раз увидеть бабушку? А той не окажется на месте…

Ни один кадет не оглянулся.

— Итак, леди и джентльмены, мы прибываем на базу «Гринленд», — взводный наставник позволил себе коротко улыбнуться. — Первыми выходят те, кто сидит в задней секции, затем сидящие в центре и наконец те, кто сидит впереди. Не толпитесь и не толкайтесь, соблюдайте дисциплину, немедленно после выхода стройтесь в том же порядке, в котором шли на посадку. Помните, хотя база «Гринленд» является орбитальной крепостью и принадлежит флоту, тем не менее на ней немало гражданских. Вы не можете уронить честь кадетов Корпуса, устроив толчею у шлюза. Всем ясно?

— Так точно! — звонко выпалили двадцать пять юных глоток, и наставник еще раз улыбнулся. Когда-то именно эти слова услышал он сам… давно, да. Хороший взвод. Кто бы что ни думал, а он рад, что эта полукровка Гамильтон досталась именно ему. Какие результаты, черт бы ее побрал, какие результаты! Поговаривают, что она чуть было не умерла во время вживления имплантов, но потом словно раздумала… Вести ее будет интересно, по-настоящему интересно, а этот штафирка Монро может подавиться своими посулами и плохо завуалированными угрозами. Вот ведь любопытно, он что же, всерьез рассчитывал, что кто-то в Корпусе согласится испортить жизнь украшению первого курса только потому, что украшение кровью не вышло? Странный народ штатские, и мотивы у них странные, и мысли…

— Правое плечо, вперед! Эй, там, сзади, не отставать, успеете еще наглазеться!

Ага, вот она, слева в третьей шеренге. Девчонка как девчонка, ничего особенного. Так вот и не скажешь, что хоть чем-то отличается от остальных, разве что не слишком красива, чтобы не сказать дурнушка — но это бывает и в чистейших Линиях. Не по красоте же родительские пары подбираются, в самом-то деле. Главное что? Главное — сохранить и улучшить породу, а скорость реакции, выносливость и способность просчитать курс не от формы носа зависят. Хотя Алтея Гамильтон, которую Коннор Фицпатрик прекрасно помнил, была красавицей штучной. Так что девчушка, видать, в отца пошла. И что, скажите на милость, Алтея нашла в этом чужаке? По дочке если судить — не урод, конечно, но и только. А уж какие мужики к ней яйца подкатывали… не поймешь этих баб, и стараться не стоит! Утешившись этой мыслью, взводный ухмыльнулся и, в очередной раз, прикрикнув на подопечных, завел их в просторный сектор базы, занимаемый Звездным Корпусом.

Трудно сказать, кто первый решил, что Звездный Корпус должен располагаться в орбитальной крепости — она же основной транспортный узел системы Тариссы, она же обсерватория, она же… она же… она же… За давностью лет разве что профессиональные архивисты могли точно проследить путь базы «Гринленд» от крохотного пересадочного терминала до гигантского комплекса, в котором жили и работали без малого двести тысяч человек. Так или иначе, к тому моменту, когда экспедиционные экипажи наравне с тарисситом стали одной из главных статей экспорта Бельтайна, подготовкой этих экипажей занимались исключительно на орбите. В частности еще и потому, что закупаемые на верфях Нового Амстердама корветы не предназначались для планетарного базирования. Они строились в космосе, летали в космосе и гибли там же, в отличие от людей, которым для качественного рождения все-таки требовалась твердь под ногами: как ни странно, зачатые и появившиеся на свет на «Гринленде» дети совершенно не годились для службы в военном флоте. В гражданском — сколько угодно, но для ВКС им не хватало, прежде всего, адаптационных резервов организма. И сколько бы врачи и инженеры не твердили, что гравитация на базе соответствует планетарной, радиационная защита идеальна, а качество жизни зачастую лучше, чем внизу, факт оставался фактом — рожденные в космосе в военном флоте Бельтайна не служили, потому что не выдерживали нагрузок Корпуса. Примерно раз в поколение очередной энтузиаст из числа постоянно живущих на базе пропихивал в Корпус своего отпрыска, размахивая, как флагом, «Законом выявления», но максимум через год забирал его оттуда (если было, кого забирать). Даже прошедшие отбор кадеты, бывало, не выдерживали, поэтому формирование будущих экипажей начиналось только на восьмом курсе. А до того — звездные карты, прокладка курса и тактика ведения боя для пилотов. Изучение орудийных систем и бесконечные стрельбы для канониров. Строение кораблей — всех, с какими даже теоретически может столкнуться экипаж, схемы выработки, накопления, подачи и распределения энергии, починка всего, что чинится и не чинится, для бортинженеров. Общие практические занятия на виртуальных кораблях. А еще программирование, рукопашная (бельтайнский офицер должен уметь справиться с портовой шпаной без оружия!), развивающие вестибулярный аппарат танцы (я не требую от вас тридцать два такта в секунду, но шевелиться все-таки надо!), бесконечные тренировки в спортивных залах и тирах (а если мятеж на корабле? Стрелять надо уметь, кадет, заткнись и выполняй!), языки (исключительно во время ночного сна, при помощи гипнопедии), лекции по истории и культуре… Центрифуги, зоны свободного полета, постепенно увеличивающиеся дозы стимуляторов — для каждой специальности своих… Потом приходило время основ стратегии, политологии, торгового и военного межпланетного права, лучшие кадеты по окончании Корпуса направлялись в Академию Свободных планет на Картане. Звездный Корпус готовил элиту. Элиту, которую Бельтайн потом сдавал в аренду тому, кто лучше платил. Далеко не все могли позволить себе нанять экспедиционные экипажи на Бельтайне, ибо стоили они дорого. Очень дорого. Поэтому бельтайнские корветы были своего рода признаком устойчивого положения, безукоризненной платежеспособности и возможности потратиться на престиж, а кто ж откажется выпендриться перед соседями? Хотя чисто представительские функции выпускники Корпуса выполняли редко — слишком уж много средств приходилось выкладывать желающим. Разве что лидеры Pax Mexicana вот уже на протяжении полутора сотен стандартных лет неизменно нанимали дюжину экипажей в исключительно церемониальных целях (причем требовали лучших!), без звука платили астрономические суммы и всегда являлись на любые мероприятия Лиги Свободных Планет в сопровождении бельтайнского эскорта. Но с этих-то что взять, стоит только посмотреть на количество орденов у офицеров и нашивок и значков у солдат! Экипажи экспедиционных корветов между собой именовали нанимателей с Pax Mexicana елками, намекая на пышное убранство рождественских деревьев, о назначении туда говорили «послали в лес» и изо всех сил интриговали, чтобы не попасть в число бедняг, обреченных болтаться полтора-два года без всякого дела.

— Итак, сегодня мы поговорим о том, как и когда наши предки пришли на Бельтайн. В конце тридцатых годов двадцать первого века русский физик Свиридов сформулировал теоретические основы подпространственного перехода. Человечество получило, наконец, возможность добраться до звезд и немедленно этой возможностью воспользовалось. Каждая страна стремилась направить в космос хотя бы один поисковый корабль, программа свободного поиска стала последним общим для всех землян делом. У наших предков были более чем веские причины найти подходящую для колонизации планету. К году положение на Британских островах Земли крайне обострилось. Большое количество выходцев из бывших имперских колоний сделало жизнь европейского населения исключительно трудной. Перенаселенность центральных английских графств выходила за все мыслимые границы, в сороковых годах в стране начались массовые беспорядки. Этим воспользовалась Ирландия, до конца ассимилировать оттяпанную когда-то часть которой англичане так и не смогли. Сильные католические традиции позволяли не допускать совсем уж нестерпимого засилья мусульман, к Ирландии де-факто присоединились Шотландия и Уэльс, образовав так называемый Кельтский союз. На основе гэльского и валлийского языков в сочетании с шотландским вариантом английского стремительно формировался кельтик — язык, на котором говорим мы с вами, но было очевидно, что долго этот островок наконец-то обретенной независимости не продержится. Извечное стремление человека к звездам приобретало для представителей европейской расы черты насущной необходимости искать новый дом. И если русские летели в космос потому, что им так хотелось, то у остальных европейцев на выбор было два варианта: раствориться в потоках переселенцев из Азии и Африки или найти место, где их не будет. Первый корабль, принадлежавший Кельтскому союзу, получил название «Гринленд» и стартовал с космодрома на мысе Канаверал на северном американском континенте января года, будучи последним из всех европейских поисковиков. Командование принял капитан Пол Дженкинс, первым помощником стал Кристофер Гамильтон — ваш предок, мисс! Вы гордитесь им? — Робин Макдугал нашел глазами Мэри, сидящую по своему обыкновению позади всех. Чем она там занималась, сказать было трудно, но училась так, словно поставила себе целью окончить Корпус не за двенадцать лет, а за девять-десять. Шансы у нее на это были, и недурные.

— Горжусь, сэр. Но я надеюсь, что когда-нибудь смогу гордиться не только предками, но и собой.

— Я тоже надеюсь на это, мисс. Более того, я в этом совершенно уверен. Однако продолжим. Как вам уже известно, существовавшие в то время двигательные системы не позволяли кораблям развить высокую скорость, поэтому обследование звезд, вблизи которых имелись зоны перехода, занимало не один десяток дней — особенно, если в системе имелась планета, представлявшая интерес в плане возможной колонизации. Быстро разбирались только с пустыми системами… Сейчас от Зоны Сигма до Бельтайна можно дойти на маршевых — за сколько, О\'Нил?

— За десять-двенадцать часов в зависимости от конкретного вектора перехода и положения планеты на орбите, это если не задевать кромку пояса астероидов. От Зоны Тэта за четырнадцать-шестнадцать. Но это цифры для военных кораблей. Баржу с рудой вы так не разгоните.

— Разумеется. Благодарю вас. Я заговорил о возможностях тогдашних двигателей для того, чтобы вы отчетливо представили себе, какой труд, какое самопожертвование потребовалось от экипажа «Гринленда». По сути, тогда корабли вроде «Гринленда» уходили в поиск, надеясь лишь на удачу, а она далеко не всегда была благосклонна к ищущим. Учтите, что в обязанности поисковиков входило обследование ВСЕХ систем, в которые им довелось попасть. Каждый корабль нес на себе несколько маяков, обычно их было шесть, которые размещали вблизи зон перехода, создавая таким образом первую систему межзвездной навигации. По сути дела, поиск заключался в том, чтобы войти в подпространство и задать компьютеру выход в любой выбранной случайным образом зоне перехода, еще не отмеченной маяком. Когда маяки заканчивались, корабль возвращался к Земле за новой партией, а зачастую и за новой командой — если еще мог вернуться. Не выдерживали нервы. Не выдерживали организмы… Всякое бывало. Полу Дженкинсу повезло. Двенадцатого марта две тысячи пятьдесят третьего года по корабельному времени, имея на борту один, последний, маяк, «Гринленд» прошел через то, что сейчас мы называем Зоной Сигма и оказался в пространстве звезды, которую капитан Дженкинс назвал Тариссой. Кто-нибудь скажет мне, почему он выбрал такое название? Макартур?

— Это было имя его жены.

— Верно. Тарисса Дженкинс была школьной учительницей, и когда ее муж ушел в поиск, осталась ждать его на Земле. А капитан Дженкинс всерьез вознамерился выполнить обещание, которое до него бессчетное количество мужчин давало своим возлюбленным — подарить звезду с неба. Увы, Тарисса Дженкинс так и не получила этот подарок: за несколько месяцев до триумфального возвращения Пола Дженкинса на Землю она была найдена убитой на заднем дворе школы, в которой преподавала. На ее проломленную голову был натянут хиджаб — головной убор мусульманских женщин. Именно эта смерть — не первая и не последняя в ряду таких же, ставших повседневными, трагедий — вызвала бурю общественного возмущения и дала партии экспансионистов необходимые полномочия. Средства на строительство кораблей-маток потекли рекой, в частности, о своих ирландских корнях вспомнил богатый и влиятельный американский клан Кеннеди. К моменту возвращения экспедиции Дженкинса в Дублине уже сошел со стапелей компании Мамонтова, «Эдинбург» заканчивали обшивать, переговоры о закладке «Белфаста» были в самом разгаре и Пол Дженкинс (судя по его мемуарам — с ужасом) понял, что у него больше нет жены, зато есть флот. Да, О\'Нил?

— А почему Кельтский союз обратился в русскую судостроительную компанию? Разве отношения стран не были натянутыми?

— Как вам сказать, О\'Нил… Не думаю, что Россия вообще хоть как-то интересовалась Кельтским союзом. Если вы посмотрите на политическую карту Земли и сравните площади государств, вы, несомненно, поймете — почему. Хотя надо заметить, что создание союза ослабило Англию, с которой у России на протяжении нескольких веков время от времени возникали трения по тому или иному поводу. Так что, полагаю, Россия относилась к союзу равнодушно-доброжелательно. А почему не выбрали европейского, китайского или американского подрядчика — на этот вопрос вы мне ответите на следующем занятии. Подготовьте подробный доклад. Даю подсказку: посмотрите историю русских изобретений первой половины двадцать первого века и с точки зрения бортинженера прикиньте, за право использования какого количества патентов русским НЕ приходилось платить, поскольку эти патенты и так принадлежали России. Но вернемся к тому моменту, когда «Гринленд» вышел из подпространства в Зоне Сигма. Немедленно стало очевидно, что на долю ирландского поисковика выпала невероятная удача: звезда класса С имела две планеты и обширный астероидный пояс, причем одна из планет казалась весьма перспективной.

1 мая года «Гринленд» дошел до орбиты упомянутой планеты. Экспресс-анализы подтвердили надежду, которую никто из экипажа не рисковал озвучить: классический «голубой ряд»! Сила тяжести на восемь процентов ниже земной нормали, воздух пригоден для дыхания, вода для питья, и даже время обращения планеты вокруг светила — если оценивать не в днях, а в часах — оказалось близко к земному. Сутки, длящиеся двадцать восемь стандартных часов, па этом фоне выглядели скорее пикантной изюминкой, нежели недостатком. И хотя континент, каменистый, жаркий, изуродованный вулканической активностью, не слишком подходил для нормальной жизни, но многочисленные острова с лихвой компенсировали этот единственный недостаток открытой планеты. Это было истинное чудо. Право дать имя новому миру Пол Дженкинс предоставил своему старшему помощнику, и Кристофер Гамильтон, в полном соответствии с датой выхода на орбиту, предложил назвать планету Бельтайном. После многодневных исследований, в ходе которых экипаж с каждой минутой все больше убеждался в том, что им достался главный приз Больших ирландских скачек, «Гринленд» оставил на поверхности передатчик, объявляющий, что по праву первого ступившего планета Бельтайн принадлежит Кельтскому союзу. И, разумеется, немедленно отправился на Землю, где, как я уже говорил, один корабль-матка был готов, второй находился в стадии обшивки. Тут же начался отбор первых колонистов. Полгода спустя Дженкинс увел «Дублин» с Земли, унося на борту две тысячи человек. «Гринленд» также участвовал в этом полете в качестве корабля эскорта — поисковик переоборудовали, оснастив дополнительными орудийными системами. Еще через восемь месяцев вслед за ними стартовал «Эдинбург» под командованием Кристофера Гамильтона в сопровождении фрегата «Форчуне», а Дженкинс вернулся на «Гринленде» на Землю, дабы привести в систему Тариссы «Белфаст». Компания Мамонтова один за другим выводила в зону свободного полета транспортные корабли. Желающие принять участие в колонизации Бельтайна выстраивались в длинные очереди у дверей представительств «Свободной земли», на транспортники загружалось оборудование, семена, помещенный в холодный сон крупный и мелкий домашний скот. Английская Джамахирия не препятствовала улетающим. Более того, по сохранившимся документам можно судить о том, что за оставляемые дома и земли жители Кельтского союза получали сравнительно справедливую цену. Правительство Джамахирии не без оснований полагало, что это ускорит освобождение территорий от излишне пассионарной части населения, а вернуть с лихвой вложенные средства можно было и позднее. Исход начался.

Мэри нравилось учиться в Корпусе. Полное отсутствие свободного времени ее совершенно не беспокоило — гораздо важнее, с ее точки зрения, было выполнить поставленную бабушкой и матерью Альмой задачу и пройти курс как можно скорее. Предупреждение аббатисы она приняла просто как данность: если матушка говорит, что нормально учиться Мэри сможет только до тех пор, пока Советом командует старый о\'Киф, значит, так оно и есть. Джастина Монро она зачислила в разряд «плохих людей» еще в самую первую встречу, впоследствии это мнение только закрепилось, и девочка даже не давала себе труда анализировать, почему этот человек опасен для нее. Опасен, и все. Стало быть, чем быстрее она сумеет занять положение, при котором он уже не сможет ей навредить (или сможет, но не слишком), тем лучше. А занять такое положение у нее получится только при условии скорейшего прохождения курса обучения. Все было просто, как расчет вектора перехода, — рассчитать вектор трудно? Да ну вас, тоже мне трудность выдумали! — а значит, надо было учиться. На то, что ей достаются куда более сложные задания, чем однокашникам, Мэри долгое время не обращала внимания. И только когда на пятом курсе сестра Агнесса, осуществлявшая наблюдение за подготовкой девочек (старисситовые рудники в поясе астероидов нуждались в самых лучших пилотах), устроила выволочку инструктору но физической подготовке, девочка сообразила, что дело не только в том, что перед лучшими всегда ставятся самые трудные задачи.

— Вы окончательно рехнулись, Фицхыо? — мягкость голоса сестры-тариссийки, без предупреждения явившейся на тренировку, никого не могла обмануть. — Чего вы добиваетесь? Хотите, чтобы Гамильтон сорвалась?

— Эээээ… сестра… не при кадете же! — огромный, не только поджарой фигурой, но и лицом напоминавший волкодава-переростка, инструктор растерянно отступал под гневным взглядом всерьез рассерженной монахини.

— А почему бы, собственно, и не при ней? Речь идет о ее здоровье, между прочим! То я узнаю, что адаптация организма Мэри к воздействию стимуляторов проводится по индивидуальному ускоренному графику, то вы заставляете ее выделывать Бог знает что, да еще и находите это совершенно нормальным!

— Сестра, но мы же должны узнать предел ее возможностей!

— Кто это «мы»? Кто должен, что должен и кому?

— Ну как же вы не понимаете, ведь Гамильтон совершенно уникальна! — инструктор приободрился, решив, что нашел веский аргумент в споре. — Этот кадет может стать гордостью Звездного Корпуса и…

— Она и так уже гордость. А вот если вы ее перетренируете, то она не будет не только гордостью Корпуса, но и пилотом вообще. Заканчивайте это, Фицхыо. Орден заинтересован в пилоте Гамильтон, и если Мэри сорвется, я оторву голову ВАМ. Все ясно? Так, девочка, мыться и спать, немедленно. И не вздумай включать обучающую приставку, это приказ.

Поздним вечером того же дня Фицхыо сидел в комнате, занимаемой Лореной Макдермотт, и злился. Не на кого-то конкретного, а вообще. Тем более что красотка-бухгалтер решительно приняла сторону сестры Агнессы, заявив, что, дескать, они тут все посходили с ума с этими попытками выжать из девчонки Гамильтон все, на что она способна, и что такое любопытство совершенно неуместно и не доведет до добра не только будущего пилота, но и Корпус в целом.

— Ты уж меня послушай, мужик. Угробить ее сейчас — раз плюнуть, это я тебе как пилот говорю. Малейший перекос, чуть-чуть перестараетесь, и организм пойдет вразнос. Она будет чем-то феноменальным, в этом уже сейчас нет никаких сомнений, и нечего валять дурака, форсируя ее сверх меры. Утром мы с Агнессой поговорим со Старшим, пусть накрутит хвосты медикам. А то ведь и впрямь слетит и тогда прости-прощай денежки, уже потраченные на ее обучение. Это я тебе говорю как бухгалтер.

— Уж лучше бы ты говорила, как женщина, — проворчал Фицхыо, отчего сходство с волкодавом сделалось совсем уж отчетливым.

— А как женщина я тебе скажу, что если Гамильтон вылетит из Корпуса, не окончив курс, — форменная рубашка упорхнула куда-то в направлении платяного шкафа, — или вообще погибнет в процессе обучения, эта скотина Монро получит такой подарок, что лучше и не придумаешь, — майка последовала за рубашкой. — Алтея ему не дала, так он на ее дочке решил отыграться, сволочь злопамятная, — левый ботинок плюхнулся на порог санитарного блока. — Мне Агнесса кое-что порассказала на правах старой приятельницы. Думаешь, все эти бесконечные проверки просто так на нас сыплются? — правый ботинок, оскалившись застежками, замер на столике возле кресла, в котором сидел Фицхью, с удовольствием наблюдавший за процессом. — Он же даже не скрывает, что если «это отродье» отчислят, штатские придурки тут же оставят Корпус в покое. Ты что же, так стремишься доставить удовольствие этой поганой крысе?

На хищной, совершенно не приспособленной для выражения положительных эмоций, физиономии Фицхыо вдруг расцвела насмешливо-нежная улыбка. Огромная лапища сгребла Лорену и неожиданно аккуратно переместила на койку.

— Я лучше доставлю удовольствие тебе, лапочка, — хрипло сказал он, откровенно любуясь безукоризненной грудью.

— Это мысль, — рассмеялась Лорена, — но как же душ?

— Потом!

Мэри вышла из шлюза в коридор и недовольно покосилась на подпиравшую стены небольшую толпу. Событие нашли, как же! Хотя, с другой-то стороны, действительно событие. Десятый год обучения только начался, а она сдала сегодня последний экзамен за полный Курс Звездного Корпуса. Ей четырнадцать лет, в кармане ее комбинезона лежит сертификат пилота, торжественно оформленный Старшим Наставником прямо на борту учебного корвета, она доказала всем — и в первую очередь самой себе — что чистота крови не главное… теперь-то уж никто не посмеет назвать ее полукровкой. Впрочем, если хорошенько подумать, так ее не называли уже очень давно, и права сестра Агнесса — нечего цепляться за старые обиды. Хоть на того же Рори О\'Нила посмотреть — вон он, в первых рядах, улыбается так широко, что непонятно, как до сих пор не треснула круглая веснушчатая физиономия. Сейчас прыгнет и с хватит. Точно.

— Мэри, это правда? Правда? Ты сдала?

— Сдала. Рори, нет! Немедленно поставь меня па место! Вы чего?! Аааааа! Здесь же по… толки… низ… ки… е-е-еее!

Коннор Фицпатрик с одобрительной улыбкой смотрел на происходящую в коридоре вакханалию. Тяжело пришлось с девчонкой. Чему он, дурак, радовался девять лет назад? Да с ней было труднее, чем с любыми пятью кадетами его взвода, на выбор! Один только характер чего стоит. Независимость и гордость — ладно, все они тут такие, но отчужденность, доходящая до мизантропии замкнутость и полное нежелание завязывать дружбу с однокурсниками… Твердая уверенность в том, что окружающие с трудом ее терпят (что уж там, поначалу так и было)… Острый, как бритва, язык, совершенно не желающий держаться за зубами ни при каких обстоятельствах — доказать любому сверстнику (и не только сверстнику), что он в сравнении с ней неуч, Мэри Гамильтон особого труда не составляло, а желания и так было хоть залейся… Что там дружба, вооруженное перемирие-то установилось далеко не сразу. Сколько драк ему пришлось разнимать курса примерно до третьего! Это уже потом, лет в восемь, когда к гибкости и скорости начала добавляться сила, девчонка стала противником настолько опасным, что ее хотя бы свои оставили в покое, которого она так упорно добивалась. О\'Нил еще этот… Ведь как кошка с собакой, пока она ему два зуба не выбила — на курсовых соревнованиях, под приглядом Фицхыо, строго в рамках правил! После этого парень резко ее зауважал. Наставник фыркнул, вспоминая случай, когда трое парней-канониров курсом старше попытались поучить жизни наглую задаваку, да вот беда — не учли, что конопатый увалень, не далее как неделю назад схлопотавший от этой самой задаваки полновесную зуботычину, встанет рядом с ней. А кулаки, в отличие от реакции, у Рори уже тогда были о-го-го. И какое прикажете накладывать дисциплинарное взыскание? А главное — кому и за что? Двум малькам, рядком уложившим противников возле столовой? Трем старшим, которые мало того что пристали к мелочи, так еще и не смогли с этой мелочью справиться? Они тогда с Дунканом Маккарти, наставником пострадавшей троицы, крепко выпили в баре одного из грузовых терминалов базы и решили дело замять. А то в самом деле чушь какая-то получается. Что уж там Маккарти своим втолковал, Коннор не спрашивал. Хватило ему и того, что все его нотации и — что уж греха таить! — ругань разбились о непрошибаемое молчание этой парочки. Да и не так уж он был рассержен по большому-то счету. Гамильтон троих не испугалась (хотя Коннор всерьез сомневался, умеет ли чертова кукла бояться в принципе); О\'Нил так и вовсе молодец, за своего товарища вступился. Тем не менее отношение к Мэри большинства оставалось прохладным. Но когда стали формировать пробные экипажи, тут-то и выяснилось, что неприязнь неприязнью, а летать с Гамильтон хотят все. На прямой вопрос Фицпатрика почему, Рори от имени всех двигателистов и канониров взвода заявил, что Гамильтон из любой задницы вытащит, а насчет остальных он вовсе не уверен. Естественно, девчонки-пилоты оскорбились до глубины души, и опять пришлось улаживать конфликт. Еле-еле удалось переориентировать девиц, сделать из раздражающего фактора пример для подражания… Ладно, пролетели. Только не совсем понятно, что дальше-то будет с кадетом Гамильтон. Курс она прошла, блестяще прошла, а что теперь? На Картан? Могут и не принять, мала еще. В монастырь? Вроде логично, но опять же возраст, там ведь придется летать без дураков, от ее умений и хладнокровия люди будут зависеть, не говоря уж о грузах драгоценного тариссита. Да и не растеряет ли она в повседневной рутине то, что все эти годы с таким упорством запихивала в свою, несомненно, светлую голову?

Крохотная клипса коммуникатора ожила в правом ухе Фицпатрика и он, выслушав приказ, с некоторым даже облегчением заторопился в отсек командования. Кажется, сейчас все прояснится.

— Мы должны стартовать немедленно, — сухо сказала сестра Агнесса. Странным образом тихий голос тариссийки перекрыл гвалт, поднявшийся в зале совещаний после сделанного Старшим Наставником объявления, и наконец установилась тишина.

— Кто это — мы? — спросил Френсис Кемпбелл, краса и гордость Линии Инженеров Кемпбелл, раздраженно похлопывая по ладони парой только что снятых белых перчаток: единственной слабостью Старшего была любовь к парадной форме.

— Я и Мэри Гамильтон. Я уже распорядилась подготовить мой корабль. Осталось только забрать девочку.

— Сестра Агнесса! При всем уважении к вам…

— Вот что, Кемпбелл. Давайте не будем тут меряться чинами и званиями и рассудим логически. Я понимаю, что Мэри для вас заноза в заднице, причем с того самого момента, как она была зачислена на первый курс. Чего я не понимаю, так это почему вы хотите разрушить все то, ради чего на протяжении девяти лет терпели эту самую занозу.

— Что значит — разрушить?! — Кемпбелл начал заводиться.

— А то и значит, что подписанный новым принципалом приказ отправить Мэри на Бельтайи в распоряжение генетической службы означает лишь одно: под предлогом изучения особенностей ее организма девочку сделают подопытной крысой и она никогда — никогда, Кемпбелл! — не станет настоящим пилотом. Вы для чего оформили ей сертификат? Чтобы его положили вместе с ней в могилу в самое ближайшее время? Вы не знаете этих чертовых экспериментаторов?! Тем более экспериментаторов, напрямую подчиненных Монро? — Сестра Агнесса разошлась до такой степени, что даже не заметила, как чертыхнулась. Показатель, однако… — Вы, конечно, можете и не знать, как наш новый принципал вел себя перед Испытаниями Мэри, но время них и после. Но уж поверьте мне: человек, подделавший результаты анализа крови для того, чтобы девочку не допустили к следующему этапу, не остановится. Про попытку отравить ее перед тестами на уровень физического развития я уж молчу. Доказательств, что это сделали по приказу Монро, у меня нет, но больше просто некому. В общем, делайте что хотите, а я ее забираю.

— Но приказ!

— Засуньте его себе в… куда хотите, но отправить девочку вниз вы сможете только через мой труп, — отрезала сестра. Ноздри тонкого носа раздувались, глаза опасно сузились, руки она держала за спиной, и что в них, никто не видел, но плечи напряглись до полного окаменения.

Лица наставников, слушавших перепалку, становились мрачнее с каждым произнесенным монахиней словом.

— Ну, вот что, — по обыкновению спокойно сказала Лорена Макдермотт. — Приказ есть приказ, но разбазаривать средства я не дам. Совет у нас, может быть, и богатый, а флот не так чтобы очень, и за здорово живешь профукать сумму, потраченную за девять лет подготовки кадета Гамильтон, я вам не позволю. Мне нравится девчонка, и всем вам она нравится тоже. В отличие от Монро, который не нравится никому из отсутствующих. Так что я предлагаю откомандировать Мэри в распоряжение Ордена, промаркировав приказ о переводе часов за пять до получения распоряжения генетиков. Не смотрите на меня так, Кемпбелл. Со всеми мониторами слежения и станциями связи я разберусь, вы же меня и учили мухлевать с компьютерами, забыли?

Присутствующие заулыбались, сестра Агнесса немного расслабилась, Старший Наставник в последний раз хлопнул перчатками по ладони и резко кивнул, приняв решение.

— Отправляйтесь, сестра. Фицпатрик, пришлите девочку… — он покосился на монахиню.

— К шлюзу Р-, - негромко подсказала та.

— К шлюзу Р-. И намекните своим попрозрачнее, чтобы языками особенно не трепали. Ничего, как-нибудь отбрешемся, верно говорит мисс Макдермотт — не в первый раз.

Полчаса спустя крохотный двухместный орбитальный катер взял курс на астероидный пояс.

Глава III

— Марк, вы можете накрыть Бельтайн и «Гринленд» колпаком? Чтобы отсюда уходила только санкционированная информация?

— «Гринленд» — запросто, а вот Бельтайн не весь. Поселения — могу. А зачем? — Фортескью насторожился, но проявлялось это только в прищурившихся глазах. Пальцы жили собственной жизнью, кодовые группы одна за другой отсекались подтверждениями: он начал действовать, не дожидаясь ответа на вопрос.

— Хотя бы поселения, это уже кое-что. Мне не нравится время, выбранное Саммерсом для нападения. Откуда-то ведь он знает, что сейчас здесь нет никаких действующих армейских частей. Куда вы дели Монро, и в каком он состоянии?

— Запер в туалетной комнате его же собственных апартаментов. Когда я уходил, он уже шевелился.

— А коммуникатор там есть?

— Обижаете, капитан. — Фортескью скривил губы в невеселой усмешке. — Ни там, ни на нем. Я подумал — один паникер может наделать больше бед, чем десантный батальон.

— Вы правы. Но дело не только в этом. Боюсь, что паникерством в данном случае дело не ограничивается. Вот хоть Моргана спросите — потом, на досуге. Будь я хоть на вот столько, — Мэри практически соединила большой и указательные пальцы, — уверена, что он только паникер… Ладно, к черту эту крысу, отобьемся — разберемся, сейчас надо собирать людей.

Мэри не сомневалась, что после объявления общей тревоги коммуникаторы всех без исключения резервистов настроены на частоту Совета. Устав вбивался на подкорку, действия в той или иной ситуации к концу первого года обучения становились автоматическими. Она даже фыркнула и покачала головой, представив себе, как кто-то отбрасывает половник, кто-то выпихивает покупателей из лавочки, кто-то спешно сажает машину или, наоборот, полным курсом несется к дому. Это Рори у нас уникум, а нормальные люди инструмент на поясе не носят, в кладовке хранят. А с другой стороны — ты бы сумела летать с экипажем, укомплектованным нормальными людьми? Только честно? Посмотревшись в зеркало? Нет. Вот и не фыркай.

— Капитан, — окликнул ее Малоун, — кто первый говорит с резервистами, я или вы?

— Давайте я, мне экипажи собирать и на орбиту их тащить, а ваши все тут остаются, — скупо улыбнулась она и решительно набрала код циркулярной связи.

— Всем пилотам, бортинженерам, канонирам частей резерва ВКС. Говорит капитан Гамильтон, командир корвета «Дестини». Система Тариссы атакована флотом Джерайи Саммерса. Ориентировочное подлетное время — одиннадцать часов. В настоящий момент проводится набор шести боевых экипажей корветов для сопровождения эвакуационного транспорта ордером «Соломон». На сцепке — я. Повторяю, требуются шесть экипажей корветов. Прошу пилотов выслать мне свои резюме. Бортинженерам и канонирам оставаться на связи, ждать дальнейших распоряжений. Резервистам частей планетарного развертывания перейти на частоту три-два-восемь, к вам обратится майор Малоун.