— Я сама возьму, мам. — Джессика вскочила, быстро достала из ящика вилку и нож и взяла их как палочки для еды, чтобы подхватить поджаренный хлеб.
— Для меня поджаришь? — спросила Бет.
Джессика покосилась на маму — та, сонно моргая, смотрела на Бет, держа в одной руке кофейник, в другой — кружку. Кофеварка уронила последние капли на горячий металлический поддон, и они испарились, зашипев, как обозленная ползучка.
— Будь повежливей, Бет, — сказала наконец мама. — Не забывай добавлять «пожалуйста».
— Я очень вежлива. Ведь так, Джессика?
— Ты просто потрясающе вежлива. — Джессика включила тостер и уставилась в его нутро, наблюдая, как наливаются красным его нагревательные элементы. — Например, ты никогда не лезешь туда, куда тебя не звали.
— Ну да, зато я всегда прихожу вовремя. Я такая.
— О чем это вы говорите? — спросила мама.
Джессика сурово глянула на младшую сестру, предостерегая, чтобы та не выболтала матери все сразу — и про ее побег прошедшей ночью, и про Джонатана, и про остальное. Утешало одно: как бы много ни вынюхала Бет, она не знает и половины того, что происходит на самом деле.
И кстати, о том, чего Бет не знает… Какая разница, выругают Джессику или нет? Ведь вчера выяснилось, что весь мир может исчезнуть в любое мгновение — через неделю или прямо сегодня утром — и реальность проглотят темняки. Так что зачем спускать Бет мелкие грубости и шантаж?
«Кроме того, — подумала Джессика, — мой парень умеет летать. Так что сколько бы меня ни запирали дома, это будет весьма условное наказание».
Джессика уставилась на Бет, мысленно подгоняя ее: «Ну, валяй, наябедничай на меня».
— Ни о чем, — почти сразу сказала Бет. — Просто дурачимся. Ничего такого.
Мама недоуменно вскинула брови, но тут же вздохнула и посмотрела на часы.
— Ладно, не важно. Я уже опаздываю. Вы уж постарайтесь вести себя хорошо. — Она посмотрела на Джессику и помахала мобильником. — Позвони мне, если куда-нибудь соберешься после школы, хорошо? И папе тоже.
— Конечно, вам обоим. Обязательно.
Тост выпрыгнул из тостера, Джессика положила его на тарелку и подала младшей сестре.
— Вот, бери.
— Спасибо, Джесси. Видишь, мам? Я ужасно вежлива.
— Умница, Бет. Пока, девочки.
Сестры попрощались с мамой и замолчали в ожидании. Мама взяла сумку, повесила на плечо, двинулась по коридору. Звук ее шагов удалился в сторону входной двери, потом дверь открылась и захлопнулась…
Джессика повернулась к сестре, задумчиво жевавшей тост.
— Что ж, спасибо.
— За что?
— За то, что не сказала маме о… обо всем.
Бет пожала плечами.
— Я уже говорила, Джесси: я вовсе не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Я просто надеюсь разобраться, что вообще происходит в Биксби. — Она одарила сестру еще одной улыбкой пай-девочки. — И я это выясню… так или иначе.
10
23.49
ПРОМЫВКА МОЗГОВ
Мысленный шум Дженкса к этому часу почти затих. Бодрствовала лишь малая часть местных жителей — в основном те, кто засиделся перед телевизором. Ничтожно мало по сравнению с общим населением Биксби. Их разумы ощущались тут и там, словно еле тлеющие светляки.
— У дороги кто-нибудь есть?
Мелисса открыла глаза, облизнула губы и покачала головой.
— Нет, Рекс. Никого крупнее белки.
Ее старенький «форд» стоял на том же самом месте, что и прошлой ночью, уставившись фарами на длинную насыпь железной дороги. Мелисса не ощущала привкуса человеческих мыслей в зарослях — одним поводом для беспокойства меньше.
Рекс уже снова стал почти таким, каким был всегда, то есть нервничал почем зря. Он боялся, что Касси Флиндерс рассказала подружкам о том, что видела прошедшей ночью, или, что еще хуже, выболтала все репортерам местного канала новостей.
Конечно, толпа возбужденных бездельников, болтающихся вдоль железной дороги в поисках привидений, была бы совсем некстати. Как будто мало полуночникам было того, что от Змеиной ямы в тайный час приходилось выбираться, лавируя среди толп застывших подростков. Но эта в синем времени по-настоящему опасна, и в нее могут провалиться другие маленькие девочки, а спасать их каждый раз будет слишком хлопотно.
Мелисса попыталась мысленно прощупать зону искажения и поняла, что с трудом, но все же чувствует разрыв. Место, где была трещина, казалось каким-то неестественным, неправильным — как запах хлорки на коже после купания. Мелисса сморщила нос, гадая, увеличивается ли разрыв каждую ночь или только во время «затмений».
— Возможно, все случится уже очень скоро, — проговорил Рекс. — И тогда уже будет не важно, как много разболтает Касси. Все равно слухи не успеют разойтись.
— Ну, мы можем вернуться сюда завтра ночью, если хочешь. — Мелисса сплела пальцы. — И навести шороху… Хотя вообще-то, наверное, не стоит попусту тратить силы.
— Что ты хочешь сказать?
— Что нет смысла спасать каждого малыша, заблудившегося во владениях темняков, когда весь Биксби вот-вот провалится в тартарары. — Она увидела, как напрягся Рекс, как сжались его кулаки, и со вздохом добавила: — Спокойно, Рекс! Я шучу. Ты ведь меня знаешь. Я просто обожаю спасать людей.
Он расслабился и перевел дух.
— Ну да, ты и меня спасла.
Мелисса улыбнулась. Рекс до сих пор помнил ту ночь, когда она прошла через весь Биксби, чтобы найти его. И это ей больше всего в нем нравилось… Даже после стольких лет, после всех дров, которые они наломали вместе, он оставался все тем же восьмилетним мальчуганом, навеки благодарным ей. Ведь до того, как они познакомились, Рекс думал, что тайный час всего лишь назойливый ночной кошмар.
Но почему он так нервничает сегодня? Хотя Мелисса за последнее время многому научилась, некоторые подробности чужих мыслей до сих пор иногда ускользали от нее. Чтобы разобраться, ей нужен был физический контакт, а Рекс сегодня всячески избегал прикосновений.
— Может, Касси никому и не рассказала, — пробормотал он. — Может, она и вправду думает, что это был сон…
— Не знаю. Мне она показалась… смышленой.
Мелисса не стала продолжать, поскольку сомневалась, что «смышленая» — достаточно точное слово. Девочка была себе на уме, и Мелисса почуяла в ней толику хитрости… Здоровенную такую толику, если начистоту. Может, Касси Флиндерс вчера и вела себя точь-в-точь как напуганная малышка, но она прислушивалась ко всему, что говорили полуночники, и все запоминала. Так что чем скорее Мелисса подчистит ее память, тем лучше.
— Ты только не жми на нее слишком сильно, Ковбойша.
Чувство вины, вспыхнувшее в Рексе, передалось Мелиссе — кислое молоко с привкусом аккумуляторной кислоты, и телепатка застонала.
— Это давно в прошлом, Рекс. Я не повторю свою ошибку. Я буду легка, как перышко. Верь мне, хорошо?
— Хорошо. — Он посмотрел на часы. — И чем мы займемся в оставшиеся восемь минут?
— Ой, Красавчик, ну ты и спросил…
Он улыбнулся и повернулся к ней на сиденье машины, наклонился… Но его движения были очень осторожными.
«Что же ты такое прячешь, Красавчик?»
Когда они стали целоваться, Мелисса почувствовала на его губах бурление тревоги. Она осторожно провела по ним кончиком языка, преобразуя их вкус из тревоги в желание, крепче прижимая к себе Рекса. Собственное возбуждение Мелиссы — ее предвкушение полуночного часа и искусных манипуляций над застывшим разумом Касси — начало нарастать. И оно преодолело напряжение Рекса, смешавшись с ним, как смешиваются два резких вкуса, рождая нечто совершенно новое.
Рекс крепко взял Мелиссу за плечи (на его руках были перчатки, защищавшие от случайного прикосновения к стали), притянул ближе к себе. Она обняла его под курткой, голова у нее пошла кругом. Она чувствовала хмельное брожение все еще происходящих в Рексе изменений, их пузырьки электрически покалывали ее гортань…
Обычно, когда они касались друг друга, Мелисса полностью сохраняла контроль над собой — для этого к ее услугам теперь был опыт многих поколений телепатов и их особые техники. Но на сей раз обретенная Рексом уверенность и его сила, возраставшая с каждым днем, едва не захлестнули Мелиссу с головой. Она уловила обрывки прошлой ночи, увидела глазами Рекса ритуальный танец темняка — темняка, признавшего в нем равного хищника. Темняка, который практически разговаривал с ним…
А потом ей открылся истинный источник его стыда и тревоги: прошлой ночью Рекс был невероятно близок к тому, чтобы его темная сторона взяла верх. Мелисса представила, что осталось бы от Касси Флиндерс, если бы это произошло…
Память поколений советовала Мелиссе быть начеку: Рекс превращался в нечто такое, с чем телепаты никогда не сталкивались… и уж тем более не целовались. В нем таилось слишком много теней, древних и пугающих.
Но она не обратила внимания на предостережение — несмотря ни на что, это был ее Рекс, и точка. Если бы не он, Мелисса бы просто не дожила до сегодняшнего дня. Все эти годы, когда она не умела обращаться со своим даром и была совершенно беззащитна перед чужими мыслями, она хотела только одного: иметь возможность прикоснуться к Рексу. И сейчас Мелисса выкинула из головы все то, чему научила ее Мадлен, все новообретенные навыки и способность владеть собой, и погрузилась в темные глубины Рекса.
Эта темнота была похожа на древние разумы по ту сторону пустыни — не оформленные в слова мысли, а только образы, смутные едва различимые… Символы знания, груды костей, запах гари… и ликование хищника, завладевшего жертвой.
Вспышкой сверкнула боль, и Рекс оттолкнул Мелиссу. Его заметно трясло.
Его глаза в лунном свете мерцали лиловым пламенем, словно отблеск, который она ощутила в глубине его разума и гаснущий по мере того, как Рекс брал верх над своей темной стороной. Мелисса ощутила соленый вкус и задумалась было, какого рода мысленный шум мог дать такой эффект, а потом сообразила, что вкус принадлежит реальности, что на ее губах — кровь.
— Черт, — пробормотала она, поднеся руку ко рту. — Я себе губу прокусила. И как меня угораздило?
— Это не ты. — Рекс отвернулся. — Прости… тебе больно, наверное.
— Все в порядке, Рекс. — Мелисса осторожно облизнула пострадавшую губу. — Когда мы в первый раз коснулись друг друга, меня тоже перекосило. Помнишь?
Он снова повернулся к ней и, сняв перчатку, кончиками пальцев осторожно дотронулся до ее губ.
В это мгновение машина содрогнулась, и весь случайный мысленный шум вокруг них исчез. Синева тайного часа стремительно затопила весь мир, и на фоне неожиданно затихшего мысленного ландшафта образы, которые принимала Мелисса от Рекса, стали намного отчетливее.
Она увидела лист бумаги, сплошь покрытый веретенообразными символами знания, и поняла, что именно эти непонятные знаки — причина нынешней тревоги Рекса.
Мелисса прищурилась в свете темной луны:
— Что за фигня?
— Я нашел это сегодня утром, — хрипло произнес Рекс.
Он сунул руку в карман куртки, достал сложенный листок, развернул его и показал Мелиссе те самые символы, что она увидела в его мыслях.
— Так это из-за них тебя так трясет? — Мелисса поудобнее устроилась на водительском сиденье, вздохнула. — Откровения древних провидцев-следопытов насчет конца света?
Рекс покачал головой.
— Не то чтобы древних. Посмотри внимательнее.
Мелисса пригляделась. Лист, на котором красовались значки, был разлинованный, с дырочками по краям — его явно вырвали из обычного блокнота.
— Не понимаю. Так это твои заметки?
— Я этого не писал. Я нашел это утром у себя на кухонном столе.
— Погоди-ка. — Мысли Мелиссы понеслись вскачь. — Но это написано символами знания, Рекс.
Он кивнул.
— Верно, Ковбойша. Немного странный диалект, но прочитать можно.
— И это откуда ни возьмись появилось на столе в твоей кухне? Но никто не умеет писать символами знания, кроме тебя. И… ох, черт! — Мелисса сунула в рот безымянный палец и с силой прикусила ноготь передними зубами. Зубы соскользнули с ногтя с отвратительным щелчком. — Те костяшки домино, что Грейфут использовал для общения с темняками… там ведь тоже были символы знания.
— Совершенно верно. И с такими же небольшими искажениями, как вот эти значки. Здесь даже подпись есть, — Он показал на правый нижний угол листка, где был написан номер мобильного телефона, а рядом с ним — три удлиненных символа, обведенные кружком: «Э-ун-жи».
— И как, черт возьми, это «э-ун-жи» понимать?
— Обычно каждый символ знания обозначает целое слово, но в таком вот виде, заключенные в круг, они превращаются в звуки, как буквы алфавита. Таким способом пишутся имена и описываются предметы, которых просто не существовало несколько тысяч лет назад.
Мелисса вскинула брови.
— И в те времена у людей не было этого самого «э-ун-жи»? Спрошу еще раз: как, черт возьми, твое «э-ун-жи» понимать?
Рекс негромко засмеялся.
— Чего определенно не было в далеком прошлом, так это некоторых звуков. Это же язык каменного века, в конце концов. «Э-ун-жи» — это самое близкое воспроизведение имени «Энджи».
Энджи! При звуке этого имени у Мелиссы в жилах застыла кровь. Энджи была одним из агентов Грейфутов. Она переводила послания, она была в пустыне в ту ночь, когда умерла Анатея, и именно она (Мелисса ничуть в том не сомневалась) возглавляла банду, похитившую Рекса.
— Она написала тебе?!
Рекс кивнул.
— Она хочет со мной встретиться.
— Встретиться с тобой? Какого… — Мелисса крепко прижалась к спинке сиденья и зарычала, стиснув кулаки. — Она что, свихнулась?
Рекс пожал плечами.
— Вообще-то больше похоже на то, что она испугана. Грейфуты что-то затевают, она не знает что. Она говорит, что после смерти Анатеи они отстранили ее от дел, потому что она им не родня.
— Ах, бедняжка Энджи! — прошипела Мелисса и сжала кулаки с такой силой, что ногти впились ей в ладони. — Все это чушь собачья. Они просто хотят снова тебя похитить.
Рекс покачал головой.
— Зачем? Темняки уже не смогут ни во что меня превратить. Джессика выжгла то место, где они делали из нас полунелюдей.
— Ну, тогда они хотят убить тебя. Злобные твари! Хотят завершить то, что начали пятьдесят лет назад.
— Мелисса, — с убийственным спокойствием заговорил Рекс, — кто-то оставил записку на столе в моей кухне, когда я спал. Если бы они хотели меня убить, я уже был бы мертв, верно? Энджи хочет лишь обменяться информацией. Говорю же, она напугана.
Мелисса взяла себя в руки и сосредоточилась на ударах собственного сердца, усилием воли заставляя его биться медленнее, пока пульс не пришел в норму.
— О\'кей, Рекс, обмен информацией — это заманчиво. Почему бы тебе не предложить ей встретиться у тебя дома, скажем… без пяти двенадцать ночи? — Мелисса почувствовала, как ее губы растягиваются в хищной улыбке. — Я бы ей показала, что такое настоящий страх.
— По-моему, кто-то обещал быть легкой, как перышко.
Мелисса фыркнула.
— Не дрейфь, Рекс! Убьем двух зайцев одним махом: узнаем про все ее делишки с Грейфутами и превратим ее в овощ.
Рекс в ответ промолчал, уставившись на Мелиссу долгим тяжелым взглядом, и застарелое чувство вины за то, что они сделали с его отцом, заполнило салон автомашины, как просочившийся откуда-то газ.
Мелисса мгновение-другое выдерживала этот взгляд, потом устало вздохнула.
— Извини. — Она отвернулась. — Но все равно, почему ты скрывал это от меня?
— Потому что у меня возникла идея. Идея, которая тебе не понравится.
— Надеюсь, ты не собираешься встречаться с ней, Рекс? — прошипела Мелисса. — Разве что это произойдет в центре Биксби прямо перед полуночью и я буду рядом, чтобы забраться в мысли этой стервы. Дело не в том, могут или не могут темняки превратить тебя в полунелюдь, просто Энджи — отмороженная. Что помешает ей связать тебя и передать Грейфутам в качестве извинения за тот прокол?
— Успокойся, я не то имел в виду. Я не хочу встречаться с ней. — Рекс почесал подбородок. — У меня даже звонить ей нет желания. Но сейчас происходит нечто очень важное. И в Хранилище знаний нужных сведений нет. Так что мне, пожалуй, придется обратиться прямиком к первоисточнику.
— Ты задумал поговорить с самим дедом Грейфутом? Да он еще хуже, чем Энджи, совсем чокнутый! Это же он угробил сотню человек за одну ночь!
— Не с ним. Когда Анатея умерла, он потерял связь с темняками. И наверное, сейчас тоже мечется в панике.
— Ну и кто же у нас остается, Рекс?
Он протянул к ней руку и снова осторожно коснулся ее губ. Мелисса почувствовала пульсацию крови под тонкой кожей его пальцев, и с этой пульсацией в ее разум проникло то жуткое, что хотел показать ей Рекс. Мелисса увидела пустыню, увидела свет — холодный, неживой, синий…
— Нет! — выдохнула она.
— Они знают, что должно произойти. Ты сама сказала.
— Рекс, они тебя сожрут!
Он медленно покачал головой.
— Волки не едят волков.
— Но, Рекс… — Мелисса закашлялась. — Может, ты и прав. Однако волки почти наверняка убивают волков.
— Хм, верно подмечено. — Он глубоко вздохнул. — Но ты почувствовала, что произошло прошлой ночью. Он говорил со мной.
Мелисса вздрогнула, вспомнив образы, которые передались ей в момент поцелуя, — тот гигантский паук стоял практически в двух шагах от Рекса, как будто они были старыми друзьями. При воспоминании о передних лапах, вскинутых в зловещем приветствии, у нее во рту возникал специфический мыслепривкус.
— Рекс, ты разговаривал с одним темняком. А сейчас ты говоришь о том, чтобы отправиться в сердце пустыни. Там таких тварей десятки, может, даже сотни. Мы ведь даже не знаем, сколько их вообще.
— Ну, я еще не решил окончательно…
Мелисса посмотрела в окно машины — на край темной луны над горизонтом, пригляделась, не мелькают ли на фоне светила крылатые тени. Когда Рекс предложил ей отправиться сюда сегодня без Джессики, Мелисса испугалась. Конечно, им уже приходилось вдвоем встречаться с темняками, но это место чем-то притягивало огромные тучи ползучек, и, кроме того, здесь постоянно чувствовался мыслепривкус древних темняков. Но в момент поцелуя Мелисса поняла, что рядом с Рексом ей нечего бояться. Во всяком случае, от темняков она защищена. Ведь Рекс теперь больше темняк, чем человек.
Внезапно она заметила кое-что весьма странное: несколько листьев медленно падали с дерева у дороги, вспыхивая красным и золотым, — совершенно невозможная картина для времени синевы. Вот он, осколок реального времени. Должно быть, именно там стояла Касси Флиндерс накануне утром.
Мелисса вздохнула. Этой ночью надо закончить дело, а не заниматься пустой болтовней.
— Ладно, Рекс, допустим, ты действительно можешь договориться с темняками. Но предупреди меня, прежде чем что-то предпринимать.
Он засмеялся.
— Думаешь, сможешь заставить меня передумать?
— Я никогда не стану этого делать, Рекс.
— Клянешься, Ковбойша? Ничего такого не сделаешь ни со мной, ни с кем-то еще, если меня не будет рядом?
— Именно так.
Он взял ее за руку, и Мелисса позволила своему обещанию влиться в Рекса. Во что бы ни обращался ныне Рекс, какому бы безумному риску он ни намеревался подвергнуться, она никогда не попытается ни изменить, ни стереть какую-либо из его мыслей…
Даже ради спасения его жизни.
Они пересекли дорогу, задержавшись ненадолго, чтобы взглянуть на трещину в тайном часе. Границы прорехи очерчивало алое мерцание. Разрыв уже стал размером с тракторную гусеницу, еще недавно, когда в него провалилась Касси, он был явно меньше, ведь ее бабушка, стоявшая всего в нескольких шагах, оставалась в обычном времени. Листья двух деревьев, захваченных разрывом, медленно опадали.
Рекс шагнул в трещину, поднял лист, отпустил его — и лист медленно опустился на землю.
— Здесь как-то по-другому себя ощущаешь.
— Может, трещина растет все время? И сейчас тоже?
Рекс покачал головой.
— Нет, только во время затмения, так Десс говорила. Это вроде линии разлома, которая меняется во время землетрясения.
Мелисса потащила его прочь от трещины. Вся эта история с разрывом времен была ей не по нутру. Меньше всего на свете ей хотелось обнаружить в тайном часе многоголосый гул раздраженных и испуганных мыслей.
— Идем.
Дом Касси Флиндерс оказался старым сборным домиком, вонзившим зубы бетонного фундамента глубоко в соленую почву, чтобы лучше сопротивляться оклахомским ветрам. Хозяева уже приготовились к Хэллоуину — на двери висели ухмыляющийся картонный скелет, кости которого болтались на проволочках, и черно-оранжевые флажки, сейчас мерцавшие синевой.
Рекс на мгновение уставился на скелет.
— Что, твой старый приятель? — спросила Мелисса.
— Вряд ли. — Он толкнул застекленную наружную дверь, и та громко взвизгнула. Деревянная дверь за ней оказалась не заперта. Рекс улыбнулся. — Ох уж эти деревенские!
Они вошли в дом, залитый синевой, расшатанные доски пола негромко поскрипывали под их ногами. Интересно, подумалось Мелиссе, а вдруг половицы останутся прогнувшимися до конца тайного часа и встанут на место все разом, когда тайное время кончится? Тогда сразу после полуночи в доме раздастся громкий скрип или треск. Летун часто задается подобными вопросами. Надо будет спросить у него… если отношения с остальными когда-нибудь наладятся.
У кухонного стола сидела пожилая женщина, перед ней стояла тарелка с какой-то синей пакостью. Взгляд старухи был устремлен в пустой экран телевизора. Мелисса старательно обошла женщину и облако дыма, поднимавшегося от сигареты в ее руке.
Комната Касси оказалась угловой, и ее дверь была сплошь оклеена рисунками и увешана всякой хэллоуиновской дребеденью. Рекс показал на черную кошку:
— Надо же, даже после прошлой ночи она это не сняла.
— Кошки! — фыркнула Мелисса. — Самодовольные, эгоистичные маленькие твари… Кроме твоего кота, конечно, — спохватившись, добавила она.
— Самодовольство Дагерротипчика лишь прибавляет ему обаяния.
Рекс распахнул дверь.
Комната совсем не была похожа на обиталище тринадцатилетней девочки: никаких постеров с мальчуковыми поп-группами, никаких кукол. На стенах, как и на двери, висели рисунки: сделанные цветными карандашами пейзажи Дженкса, панорамы Биксби, написанные маслом буровые вышки. Тайный час высосал из рисунков краски, оставив только сине-голубую гамму.
— Неплохо, — сказал Рекс. Он показал на пюпитр и пристроенный рядом кларнет. — А малышка-то одаренная.
— Отлично. Творческим натурам никто не верит.
Касси лежала в постели; ее глаза были крепко закрыты, простыни сбились. «А вдруг пятнадцать часов, проведенных под чарами тайного часа, вызвали у малышки что-то вроде того расстройства, которым страдают пассажиры самолетов при резкой смене часовых поясов?» — подумала Мелисса. Если так, можно заодно поправить и это.
Даже безумный план Рекса пугал Мелиссу меньше, чем предстоящее вмешательство. Сейчас выяснится, хорошо ли она усвоила уроки Мадлен, ведь раньше ей не выпадало случая проверить это на практике.
— Как перышко… — тихонько сказала она.
И осторожно коснулась пальцами бледнойкожи девочки; ее руки легли на лицо Касси как два бледно-голубых паука. Мелисса закрыла глаза, погружаясь в прохладную сферу чужого разума, застывшего в синеве.
Тут и там в мозгу Касси еще сохранялись следы пережитого потрясения — случайная экскурсия в мир тайного часа оставила после себя множество тревог. Вкус страха «покалывал» губы Мелиссы — Кассии боялась возвращения черной кошки и гигантского паука, оставшегося в лесу.
У девочки был природный дар — наметанный глаз настоящего художника. Старый темняк, лица полуночников — все запечатлелось в ее памяти отчетливо, как на фотоснимках. Осторожно загладив страхи, Мелисса затянула воспоминания пеленой, сделав их расплывчатыми и спутанными.
Оказывается, все так просто, подумала она. То, что она раньше наивно полагала вмешательством в чужой разум, были просто неуклюжие глупые тычки вслепую. А сейчас мысли и воспоминания стояли перед ней, как шахматные фигуры, ожидая приказа.
Она смешала, переплавила образы в памяти Касси, начисто стерев разговор с полуночниками и превратив остальное в бессмысленную путаницу полузабытого сна. Ощущение опасности смягчила, сделав смутным и бесформенным, отделив его от реальности двойной дверью.
Но кое-что она оставила нетронутым: одну четко очерченную область ужаса, некую фобию, небольшую по площади, но уходящую на многие мили в глубину…
«В полночь держись подальше от железной дороги. Под ней живет нечто жуткое и мерзкое!»
— Готово. — Мелисса улыбнулась, отводя руки от лица Касси. — Как я и обещала — легко, как перышко.
— Правда? — удивился Рекс. — Ты очень быстро справилась. Секунд за тридцать.
Мелисса усмехнулась. Ей самой показалось, что сеанс длился несколько долгих минут.
— Раз — и готово.
— А она с кем-нибудь говорила? Рассказала кому-нибудь, что видела?
Мелисса глубоко вздохнула и потянулась.
— Она никуда не выходила из комнаты с тех пор, как я ее привела. То спала, то рисовала… Бабушка не разрешила ей даже по телефону поговорить. Так что Касси провела весь день под домашним арестом и в постельном режиме.
— Но если она все же рассказала…
— Успокойся, Рекс. Даже если бы Касси успела предоставить национальной гвардии полный отчет, все равно утром, когда проснется, она ничего толком не сможет вспомнить. Так что бояться нечего.
— Может, стоит проверить и бабушку?
— Рекс, ошибки быть не может. Поверь мне. Мы делаем это уже тысячи лет.
Дыхание Рекса на мгновение сбилось, и Мелисса ощутила укол зависти, пронзившей его при напоминании о тех знаниях, что она получила от Мадлен. Рекс мог понять почти все, но когда Мелисса и ее старшая подруга удалялись в мансарду, чтобы заняться своим таинственным обменом мыслями, он терял самообладание.
И это притом, что он знал историю лучше, чем кто бы то ни было. Как телепаты передавали информацию другим полуночникам при рукопожатии, как они беззвучно распространяли новости и догадки среди всех полуночников Биксби. И что по сравнению с мастерами прошлого Мелисса просто приготовишка.
Она шагнула к нему.
— Идем. Вернемся в машину. Я тебе все покажу.
— Она видела, чем я почти стал прошлой ночью. Ты уверена, что она…
— Покажу все. — Она притянула Рекса к себе и заставила замолчать, прижавшись губами к его губам.
11
11.13
ПРОЩАЙ, БИКСБИ!
— Слушай, вчера та-акое было! Поверить невозможно!
Джессика кивнула. Она ждала, что Констанца Грейфут заговорит об этом.
— Да, я слышала.
Констанца резко остановилась посреди коридора, предоставив простым смертным смиренно обходить их с Джессикой.
— Ты слышала? От кого?
Джессика пожала плечами. Она просто знала, о чем сегодня весь день будут болтать в школе.
— Не помню, кто-то мне сказал… Или это было в вечерних новостях? Что та потерявшаяся девочка утром вдруг нашлась в собственной постели.
— А, это… Джесси, это уже не новость. Ты лучше меня послушай. У нас случилось нечто куда более невероятное. Похоже, теперь вся наша жизнь изменится. Особенно моя жизнь.
Джессика недоуменно моргнула.
— Ты о чем?
— Вчера вечером мне позвонил дедушка.
Ледяные колючие мурашки пробежали по спине Джессики.
— Что?..
— Он позвонил мне и рассказал просто фантастические вещи. Идем лучше в читальный зал. Надеюсь, сегодня ты оставишь в покое свою дурацкую домашку по тригонометрии, потому что мне нужно полное и всеобщее внимание.
— Договорились.
По пути к библиотеке сердце Джессики отчаянно колотилось. Да уж, любого упоминания о предке Констанцы было достаточно, чтобы полностью завладеть ее вниманием.
Дед Грейфут был обычным, дневным человеком: как и все, кто не родился ровно в полночь, на время тайного часа он превращался в застывший «манекен». Но в юности он был чем-то вроде сильно ухудшенной версии Бет: шпионил за всеми подряд и совал нос во все секреты Биксби. Он решил, что темняки — это нечто вроде призраков или духов, и попытался связаться с ними при помощи тайных ритуалов. И со временем темняки ему ответили, а потом начали обмениваться с ним посланиями через посредницу, девочку, из которой сделали полунелюдь — помесь человека и темняка.
За годы службы темнякам дед Грейфут сумел сделать свою семью богатой и могущественной, но полуночные твари требовали от него все больше и больше. Пятьдесят лет назад Грейфут и его сообщники получили приказ уничтожить всех живших тогда в Биксби полуночников. И они успешно выполнили задание. Уцелела только Мадлен.
Однако две недели назад жизнь девочки-посредницы подошла к концу. Тогда Грейфуты попытались похитить Рекса, чтобы темняки сделали из него нового посредника. Но Джессика и другие полуночники спасли Рекса, а Анатея, полунелюдь, все-таки умерла. Грейфут остался без связного. И сколько бы он с приятелями ни пытался достучаться до своих хозяев, темняки не могли ему ответить.
«Господи, что на этот раз задумал проклятый старик?» — гадала Джессика, спеша вслед за Констанцей в библиотеку.
— Да, только это страшная тайна. Вообще-то я даже вам не должна была рассказывать, так что вы все поклянитесь, что не проболтаетесь ни единой душе. Ну, по крайней мере до тех пор, пока все не случится.
— Не случится что? — спросила Лайза.
— То, о чем она собирается нам рассказать, — пояснила Мария. — Ну?
— Так вы клянетесь?
Джен, Лайза, Мария и Джессика по очереди подошли к библиотечному столу и дали торжественную клятву. Джессика была последней и не стала ничего говорить, лишь кивнула. Никакая клятва не могла помешать ей при первой же возможности рассказать новости полуночникам.
— Хорошо, — заговорила Констанца, когда с ритуалом было покончено. — Помните, как на наш дом напали какие-то уроды?
Все разом кивнули, вытаращив глаза. Джессика постаралась ничем не выдать, что ей известно больше, чем остальным. Она ведь сама видела последствия налета Рекса и Мелиссы на дом Констанцы, когда те пытались найти доказательства связи Грейфутов с темняками. Нет, далеко не все разрушения были делом их рук; просто немного позже случаем воспользовалась банда полуночных монстров.
— Ну вот, и вы, наверное, помните, как это взбесило моего деда. Он же всегда был против того, чтобы мы жили тут, в Биксби.
— Это когда вы надолго перебрались к нему в Броукен Эрроу? — спросила Лайза.
— Да. Я тогда чуть не озверела — каждый день в школу ездить за тридевять земель. В общем… — Констанца наклонилась вперед, давая понять, что с предисловием покончено и вот сейчас она выдаст свою страшную тайну.
Джессика украдкой бросила взгляд на Десс, сидевшую в своем обычном углу. Та спряталась за учебником тригонометрии и делала вид, что усердно читает, а значит, ловила каждое слово Констанцы. Тригонометрия интересовала ее примерно так же, как темняков — фильмы ужасов.
— В общем, дед, должно быть, дал слабину, когда разрешил мне вернуться в Биксби, — продолжила Констанца. — Вы ведь знаете, когда мои родители давным-давно перебрались сюда, дед так разозлился, что лишил папу доли в семейном бизнесе. А когда мы жили в Броукен Эрроу, дед с отцом почти не разговаривали. Ну вот, а вчера вечером он вдруг звонит мне начинает и уговаривать уехать отсюда.
— А что, собственно, не так с Биксби? — спросила Мария.
Констанца передернула плечами.
— Дед никогда никому ничего не объясняет. Он вырос здесь, но что-то случилось, когда он был еще подростком. Думаю, англоамериканцы вынудили его семью уехать из города во время нефтяного бума, потому что мы — коренные американцы, ну и все такое. И с тех пор он в Биксби ни ногой, уже лет пятьдесят, наверное.
«Ага, только иногда подбирался к границам полуночи, чтобы подбросить послание», — про себя добавила Джессика. Тут у нее возникла ужасная догадка.
— Он хочет, чтобы ты отправилась к нему в Броукен Эрроу? — спросила Джессика.
Она не раз гадала, знает ли старик, что они с Констанцей подруги. Возможно, он наконец решил познакомить внучку со своим настоящим семейным делом — работой на темняков.
— Да ты что, Джесси! Чтобы я засела в этой унылой дыре? — Констанца фыркнула, мотая головой. — Да ни за что на свете!
— А куда тогда? — спросила Лайза. — В Талсу?
— Нет. — Констанца еще сильнее понизила голос, и Джессика заметила, что миссис Томас, библиотекарша, тоже прислушивается к их разговору, — Вы ведь знаете, что я собираюсь стать актрисой?
Все кивнули, некоторые девочки переглянулись. Об этом ее намерении невозможно было не узнать, пообщавшись с Констанцей хотя бы минут десять.
— Ну вот, дедушка сказал, что, если я хочу начать прямо сейчас, я могу поехать с ним. Потому что он вместе со всем гуртом моих кузенов и кузин через пару недель переезжает… ну, держитесь… в Л. А.!
— В Лос-Анджелес! — ахнула Мария.
— Нет, Мария, — насмешливо сказала Лайза. — В Левобережную Аргентину. Это ее теперь называют Л. А., разве ты не знаешь? — Она повернулась к Констанце. — В Лос-Анджелес? Я тебя ненавижу. Везет же некоторым!
— Он, наверное, тебя разыграл, — сказала Джессика.
Во рту у нее пересохло.
— Дедушка уже все подготовил, — возразила Констанца. — Он нашел подходящую для меня школу, а тот киношный агент, с которым дед пересекался из-за бизнеса, хочет встретиться со мной. И дед обещал мне уйму денег, чтобы платить за уроки актерского мастерства и прочее.
— Поверить не могу! — воскликнула Лайза. — Я тебя убить готова! Конечно, после того, как ты меня пригласишь в гости. Ты ведь меня пригласишь?
— Так почему же он переезжает именно в Лос-Анджелес? — спросила Джессика.
Констанца развела руками:
— Не знаю. Наверное, у него там нефтяные скважины.
— В Лос-Анджелесе?! Вот уж вряд ли. Да и вообще с чего бы он в его-то годы с головой ушел в бизнес. Больше похоже на то, что ему занадобилось убраться со всей семьей как можно дальше от Биксби.
— Да какая разница, почему он туда собрался, Джесси? Главное, что я, — Констанца ткнула себя в грудь указательными пальцами обеих рук, — я стану кинозвездой!
— Девочки! — окликнула их миссис Томас из-за своего стола. — Не могли бы вы перешептываться не так оглушительно?
Джен повернулась к библиотекарше.
— Но Констанца собирается…
— Тсс! — прошипела Констанца. — Не могли бы вы запомнить, девушки, что это тайна? — Потом она повернулась и произнесла нормальным голосом: — Извините, миссис Томас. Мы постараемся вести себя тише. — И метнула взгляд в Джен. — Особенно ты.
— Погодите-ка, — сказала Джессика. — А почему это такая страшная тайна?
— Ну, вы просто не поверите, — спохватилась Констанца. — Я же еще не рассказала вам самое странное. — Она помолчала, ожидая, пока все взгляды снова устремятся к ней. — Никто ведь не знал, что дед задумал переехать в JIoc-Анджелес. Он ни словом об этом не обмолвился с моими родителями. Но говорит, что этому его знакомому агенту срочно нужна девушка вроде меня прямо сейчас, для какого-то телешоу или еще чего-то. Так что уезжаю я «навестить дедушку», типа на недельку или около того. А на самом деле я встречаюсь с агентом и, если мне дают роль, остаюсь там навсегда!
Некоторое время все молча переваривали эту новость. В ушах Джессики бешено стучала кровь, Десс медленно опустила свою книгу, чтобы видеть остальных девочек. Даже миссис Томас посмотрела в их сторону, заинтересовавшись внезапно наступившей тишиной.
Первой заговорила Лайза:
— Так ты уже уезжаешь?
— Прямо… а когда ты едешь? — пробормотала Мария.
Констанца покачала головой, как будто и сама до сих пор не верила.
— Ну, прослушивание назначено через две недели, к тому времени как раз дедушка и все мои кузены туда отправятся. Так что он мне сказал: я должна там быть до конца месяца, иначе все пойдет прахом. В общем, примерно через две недели — прощай, Биксби!
— Ты шутишь! — недоверчиво произнесла Джен.
— Ты просто ненормально везучая! — жалобно проныла Мария.
— Повторяю, — заявила Лайза, — я тебя ненавижу! И ты должна устроить прощальную вечеринку! Обязательно!
Джессика молчала. Внезапно ей показалось, что лампы дневного света в читальном зале гудят слишком громко и мешают ей отчетливо мыслить. Старик уезжает и увозит семью, а все эти его сказки насчет агента для Констанцы и прочее — слишком наивно, чтобы можно было в это поверить.
Последние из произнесенных Констанцей слов гудели в ушах Джессики: «Прощай, Биксби!»
Джессика посмотрела на Десс и увидела, что та уронила книгу на колени и достала из сумки несколько листов бумаги. Согнувшись над этими листами, Десс стремительно строчила, заполняя страницу за страницей какими-то таблицами. Один листок упал на пол…
Джессика нагнулась к нему — и увидела, что листок расчерчен на семь полос по горизонтали и пять по вертикали, как настенный календарь. Каждый из квадратов заполняли загадочные формулы, написанные мелким почерком.
Джессика закрыла глаза и сама произвела несколько простых подсчетов.
Сегодня восьмое октября, а в октябре ровно тридцать один день (отец так часто повторял это, что не запомнить было невозможно).
До конца месяца оставалось чуть больше трех недель.