— Очень впечатляюще, — раздался в наушниках голос Сэгиттера, — но не слишком умно.

Когда служители Мидраута начинают молотить протестующих кулаками и ногами, полицейские безразлично стоят на месте. Один из протестующих пытается сбежать, но ряды полиции тут же смыкаются, выставив щиты, и отталкивают его назад в толпу. Я мельком вижу моего брата рядом с Киераном. С десяток мужчин и женщин с выражением молчаливого отвращения на лицах нападают на них. Олли вскидывает руки, пытаясь защититься, но тут один из атакующих с силой бьет его в живот, и мой брат исчезает в толпе.

— Знаю, — смущенно призналась Дамона.

— Так и должно быть, — серьезно сказал Сэгиттер. — Никогда не прыгайте в воду, не убедившись, что под вами находится. С таким же успехом вы могли упасть на какое-нибудь препятствие. Идемте дальше?

— Да, только помедленнее. Сэгиттер тихонько рассмеялся.

27

— Будет еще холоднее, когда мы спустимся глубже, но к этому можно привыкнуть. Включайте лампу и идите ко мне.

– Нет! – пронзительно кричу я, пытаясь добраться до Олли, но это уже невозможно.

Дамона нащупала увесистый фонарь, тонкой цепочкой прикрепленный к ее поясу, включила и равномерными толчками ласт двинулась к Сэгиттеру.

Холод был свирепым. У нее появилось ощущение, будто она медленно превращается в ледышку.

Я бегу обратно по улице, огибая строй неподвижных полицейских. Не могут же они все быть обработаны Мидраутом. Один хотя бы должен оставаться в сознании? Но все лица хранят каменное выражение, а шлемы делают их похожими на роботов.

— Мы сейчас прямо над обломками, если ваши сведения верны, — сказал Сэгиттер. — Оставайтесь пока рядом со мной и подумайте о том, что мне не надо доказывать, как хорошо вы умеете нырять. Единственное, чего я от вас требую, это чтобы вы не заболели и живой поднялись наверх. Тем более, что я получил еще не весь свой гонорар, — шутя добавил он. — А теперь вниз.

Он нырнул. Свет его фонаря исчез почти мгновенно. Даже луч от ее фонаря терялся в нескольких метрах в мутно-серой пелене.

Потом я вижу знакомую фигуру.

Сэгиттер плыл меньше чем в метре от нее, но если бы не его фонарь, Дамона не увидела бы его даже на таком расстоянии.

— Есть! Вон, внизу!

– Клемми! – кричу я. – О боже, Клемми!

Сэгиттер взволнованно указал рукой на вытянутую тень, которая начала обозначаться в серой бесконечности под ними. Голос его звучал здесь, внизу, иначе и походил на резкое кваканье.

Клемми топчется на месте, в полицейской форме она кажется маленькой.

— Оно лежит на боку, — продолжал он, когда они приблизились и смогли получше рассмотреть судно. — Нужно получить солидный удар, чтобы так опрокинуться. Вы знаете то место, где обронили свою вещицу.

– Клемми! – молю я. – Пожалуйста, там Олли!

Дамона обратила внимание на незаметную дрожь в его голосе.

— Приблизительно. Гораздо дальше впереди, во всяком случае. Оно должно находиться под одной из средних палуб.

– Отойди в сторонку, девочка, – говорит один из коллег Клемми.

— Будем надеяться, что течение не причинило слишком больших беспорядков,

— проворчал Сэгиттер.

– Там мой брат!

Он поплыл быстрее, отстегнул фонарь и медленно повел лучом по курсу движения. Вскоре луч уперся в корпус судна.

– Значит, ты должна была удержать его от подобной глупости, – ухмыляется другой полицейский.

Дамона почувствовала, как в ней поднялось странное беспокойство при виде этих обломков.

Я снова поворачиваюсь к Клемми:

Прошло всего три дня со времени их героического сражения с Хирлетом на этом судне, а выглядело оно так, словно пролежало здесь больше столетия.

– Его бьют, Клемми! Пожалуйста!

Луч фонаря осветил открытый люк. Бездонная дыра была полна теней. Дамона невольно вздрогнула.

– Я не могу тебе помочь, – отвечает она, избегая моего взгляда.

— Как вы хотите проникнуть в судно? — чуть заикаясь, спросила она.

Я хватаю ее за руку. Во мне не осталось никакого достоинства, только не теперь, когда Олли грозит опасность.

Сэгиттер на мгновение задумался.

— Посмотрим, открыт ли грузовой люк, — сказал он. — У меня нет особого желания плыть через каюты. Там болтается слишком много хлама. Обращайте внимание на кабели, канаты и разные обломки. И не впадайте в панику, если зацепитесь.

– Клемми, ты ведь нас любила! Ты знаешь Олли. Ты знаешь, что он такого не заслужил. Прошу тебя!

Обломки судна медленно скользили под ними. Время от времени световой конус фонаря выхватывал из темноты бесформенные комки серой массы, водоросли и гнилые отбросы. Один раз Дамона чуть не вскрикнула от ужаса, когда течение притащило к ней нечто похожее на человеческую руку, но потом различила, что это всего лишь обрывок материи. Однако, этот инцидент послужил ей предостережением. Она должна быть готова к самому худшему, когда они проникнут на судно.

Я умолкаю и рыдаю прямо перед всеми.

Клемми колеблется, я это чувствую. Она слегка изменила позу, опустила свой щит. Ее коллеги тоже это ощутили.

37

— Ты, должно быть, сошел с ума, — тихо сказал Сильсон. — Целиком и полностью выйти сейчас, да?

– Стоять в строю, офицер! Если брат этой девушки пострадает, он сам в этом виноват.

Он яростно затянулся, стряхнул пепел в приоткрытое окно и несколько секунд молча глядел в темноту за лобовым стеклом. Огонек сигареты отражался в грязном стекле и равномерно освещал красноватый светом его лицо.

– Прошу, Клемми! Я тебя считала надежной… – Я снова хватаю ее за руку. – И я любила тебя!

— Ты должен меня понять, — нервно сказал Дэрек. — Я…

– Стоять в строю, офицер! – повторяет мужчина рядом с нами.

— Ха! — усмехнулся Сильсон. — Понять! Уже три дня я ломаю голову. Я применил все средства, и ты думаешь, что я должен тебя понять?

И чтобы подчеркнуть свои слова, он вскидывает руку и бьет меня прямо по шраму на лице. Боль пронзает мою челюсть. Я падаю на асфальт, мои ладони в грязи. Я выплевываю кровь и смутно думаю сквозь звон в ушах, что нечто такое уже случалось…

Дэрек Джонс неожиданно вспотел. Он беспокойно заерзал на сидении «форда», нервно сжимая руки, и тщетно пытался устоять перед сверлящим взглядом Сильсона.

— Пит, — пробормотал он, — я…

Вокруг меня хаос. Клемми двинула ударившего меня полицейского своим щитом, и он теперь придерживает ушибленную руку и выкрикивает ругательства. А Клемми щитом отпихивает толпу и исчезает в гуще людей.

— Послушай-ка, — перебил его Сильсон, — ты хочешь мне все испортить что ли? — На этот раз его голос звучал угрожающе.

Дэрек сглотнул.

Меня касаются сильные руки, но это не полиция.

— Ты, собственно говоря, знаешь, сколько денег я уже вложил в это предприятие? — продолжал Сильсон. — Как же я могу упустить такой случай? Такой подарок получают лишь раз в жизни, малыш, и я не намерен от него отказываться. Кроме того, я дал обещание и не могу отступить. И ты тоже.

— Я понимаю, — тихо сказал Дэрек. — Просто это дело слишком крупное для меня, Пит.

– Ферн, – говорит папа, поднимая меня. – Я с тобой, милая.

— Слишком крупное! — Сильсон грубо захохотал. — Или, может, ты хочешь провести остаток жизни, взламывая сигаретные автоматы и обирая богатых туристов с континента?

– Олли там, там, – всхлипываю я, вырываясь из его рук.

— Во всяком случае, я хочу провести остаток жизни не в тюрьме! — взорвался Дэрек. — Черт тебя побери, Пит, до сих пор мы занимались проделками, которые под стать глупым юнцам, но то, что ты…

— Ты уже говорил, — проворчал Сильсон. — Прошло время, когда ты рос, малыш. Полчаса работы, и мы обеспечены на следующие полмесяца, а может, и дольше. Этот Смит платит чертовски хорошо. И он очень разозлится, если мы не выполним поручение.

– Клемми его найдет. Она его найдет.

— Яне хочу, Пит, — продолжал Дэрек, но голос его потерял решительность, поэтому слова звучали не так правдоподобно. — Я возмещу твои убытки, и мы забудем это безумие…

— Возместишь мои убытки? — язвительно спросил Сильсон. — Я пошлю Смита к тебе, если он появится, так? Дэрек изворачивался, как придавленный червяк.

Папа уводит меня в более тихую часть улицы, и мы ждем, наблюдая за кипением толпы, поглотившей Клемми там, где я в последний раз видела Олли. Офицер, которому она врезала, что-то говорит сослуживцам, но я не слышу его сквозь крики протестующих и монотонное повторение одного и того же – Один голос. Мне кажется, что толпа превратилась в некое единое существо, оно переваливается и вытягивается туда и сюда, пока наконец не содрогается в судорогах и не выплевывает три фигуры.

— Пит, все-таки подумай, — умоляюще сказал он. — Ведь там солдаты, они мешкать не будут. Кроме того, это предательство, измена Родине!

Сильсон ошеломленно охнул. Его нижняя челюсть отвалилась, несколько секунд он оцепенело глядел на своего партнера, как будто серьезно сомневаясь в его нормальном душевном состоянии.

Клемми и Киеран поддерживают Олли, окровавленного, но живого. Мы с папой бросаемся вперед, а Клемми толкает моего брата сквозь ряд щитов. Мы хватаем его и тащим подальше от полиции. Я оборачиваюсь к Клемми.

— Измена Родине? — растерянно повторил он. — Ты не выведешь меня из себя. Я не верю тебе, малыш. Ты боишься, вот и все. А русским и без того известен «фантом», будь уверен.

– Идем с нами, – говорю я.

— Тогда почему Смит так хорошо платит за несколько обломков?

— Откуда я знаю? — пожал плечами Сильсон. — Ладно, конец дискуссии. Пора начинать.

Она топчется на месте, сомневаясь, но тут офицер, которого она ударила, взмахивает рукой. Это сигнал.

— Но…

Щиты надвигаются на Клемми. Полицейские окружают ее, намереваясь наказать одного из своих. Клемми смотрит на меня между их ног. Они сорвали с нее шлем, и она кажется такой юной и такой маленькой…

— Никаких «но». Пусть ты наделаешь в штаны, но теперь заткнешь свою пасть и выполнишь то, о чем мы договаривались, — грубо сказал Сильсон.

Он загасил сигарету в пепельнице, обернулся и взял с заднего сидения ободранную сумку. Когда он ее поднял, в сумке тихонько звякнуло.

– Береги себя, – одними губами говорит мне Клемми, и тут на ее голову опускается чей-то щит, и она распластывается на мостовой.

Дэрек нерешительно взял свою куртку.

— У меня нехорошее предчувствие, — сказал он, но, несмотря на это, открыл дверцу ветхого «форда», вылез и натянул куртку. Его взгляд бродил между плотно стоящими деревьями, за которыми они спрятали машину, и пытался в темноте проникнуть на ту сторону склона.

– Мы не можем ее бросить, – говорю я папе.

Дэрек знал все окрестности. За последние три дня они были здесь, по меньшей мере, раз десять, и в первый раз едва ли через час после падения самолета, но все равно позже полиции и военных, которые успели оцепить горящие обломки.

Катастрофа вызвала волнение не только в его родном муниципалитете Симервиль. Упавший здесь «фантом» принадлежал к первому поколению летающих боевых компьютеров. Если верить прессе и радио, это была вообще первая машина такого типа, которая разбилась. Поэтому не было ничего удивительного, что военные сразу же оцепили место падения и окутали все это дело покровом тайны.

Киеран застыл на месте, не в силах оторвать взгляд от того, что происходит с женщиной, которая могла стать моей мачехой.

Дэрек не понимал только одного — почему обломки так долго не убирают. Среди населения ходили различные слухи, будто машину увел русский агент или что самолет сбил НЛО. Но даже если это наполовину соответствовало действительности, то наверняка было неблагоразумно приближаться к обломкам. Но Дэрек также знал, что не может повернуть назад, хотя сам не понимал, что толкнуло его на эту авантюру.

– Я должен отвести вас домой, – говорит папа, отказываясь смотреть назад, на толпу полицейских, окруживших тело Клемми. – Это мое главное дело. Уберечь вас.

Сначала он не принимал этого всерьез, а когда понял, что Сильсон действительно планирует пробраться к обломкам и взять пару образцов, которые он надеялся продать за большие деньги, было уже поздно давать задний ход.

— Вперед, — раздался рядом голос Сильсона. Дэрек застегнул «молнию» темно-коричневой куртки, натянул перчатки и, крадучись, двинулся за ним. Мягкая лесная почва заглушала шаги, а темная одежда делала обоих почти невидимыми.

Он тащит меня и Олли в сторону, прочь от места схватки, но на его лице отражается стыд. Киеран следует за нами, как какая-нибудь дворняжка, идет так несколько кварталов, потом, не сказав ни слова, сворачивает в сторону. У меня нет сил ни на что, кроме как послать в воздух желание, чтобы он добрался до своего дома. Вернувшись домой, мы обрабатываем ушибы Олли в молчании, говорящем о том, что мы кем-то пожертвовали ради того, чтобы спастись самим. Я могла бы не согласиться с папой. Я могла бы побежать на помощь Клемми, но я этого не сделала. А на нее ведь напали только потому, что она помогла нам. Как мы могли бросить ее там? Папа прикладывает к моей ноющей челюсти пакет со льдом, и рука у него дрожит.

Хотя место падения было окружено сплошной сеткой и постоянно охранялось, им, в результате трехдневных наблюдений, удалось установить, что посты не очень бдительны. Вскоре после полуночи часовые уходили во временный барак выпить кофе и перекинуться парой слов. А им и не требовалось больше времени.

Связной Смита достаточно точно описал место в обломках, где они должны искать нужные предметы. От машины осталось не слишком много, но специалисту даже оплавленная трубка может дать богатую информацию.

Протест попал во все выпуски новостей. Они разнесли известие по всей стране, но все сообщения одинаковы: маленькая группа диссидентов устроила беспорядки, потребовавшие полицейского вмешательства. Все это ложь – демонстранты не проявляли насилия, пока этого не сделала толпа Мидраута, а полиция просто отказалась вмешиваться. Я готова поспорить, что то же самое происходит везде. А потом…

Дэрек попытался утешиться мыслью, что они утащат лишь немного железного лома.

Они подкрались к опушке леса и остановились под защитой последних деревьев. Сильсон приложил палец к губам, последний раз предостерегающе посмотрел на Дэрека и достал из сумки полевой треножник. На него он установил бинокль, поспешно настроил резкость и больше минуты всматривался в темноту.

– Этим вечером в восточной части Лондона один из полицейских попал в больницу в критическом состоянии после того, как на него напали протестующие.

— Все в порядке, — шепнул он. — Наши храбрые мальчики сидят в бараке, и дельце может пройти. — Он ухмыльнулся, убрал треножник, поднял сумку и сделал приглашающий жест. — Теперь вперед.

Дэрек с трудом кивнул и побежал. Хотя расстояние было не больше пятидесяти метров, ему казалось, что он бежит целую милю. Инструменты в сумке Сильсона так гремели, что этот звук, казалось бы, должен был взбудоражить весь Симервиль, и каждое мгновение Дэрек ожидал, что распахнутся двери барака и выскочат вооруженные солдаты, крича:

Мы с папой одновременно спешим прибавить громкость. Это Клемми, я знаю. И о моем собственном состоянии куда больше говорит то, что я испытываю облегчение при мысли, что она жива, чем тревожусь из-за того, что она в госпитале.

«Стой! Стрелять буду!»

Но они беспрепятственно достигли ограждения. Сильсон опустился на колени, торопливо расстегнул сумку и вытащил почти метровый резак.

– Идите, – хрипит с дивана Олли. – Идите навестите ее.

— Будь внимателен! — прошипел он.

Дэрек кивнул, полуобернулся и горящими глазами уставился на низкий зеленый барак. В узких окнах горел свет, а время от времени он видел за ними смутные силуэты. За его спиной раздавалось тихое звяканье, когда Сильсон резал проволочное ограждение. Время словно остановилось. В животе Дэрека распространилась какая-то слабость.

Мы с папой спешим к машине. Он несколько раз едва не попадает в аварию по дороге к ближайшей больнице, куда, как мы рассчитали, ее должны были доставить.

— Готово, — шепнул Сильсон. — Вперед!

Дэрек нехотя повернулся, заставил себя опуститься на колени и пополз за Сильсоном через дыру в сетке. Внезапно у него появилось чувство, что они преодолели не только сетку, но и вторую, невидимую границу.

– Родственники? – с подозрением спрашивает регистратор.

То, что они делали до сегодняшнего вечера, было детскими штучками. Теперь же дело обстояло совершенно иначе. Если их поймают, то ближайшие десять лет они проведут в каторжной тюрьме, если солдаты не пристрелят их сразу.

– Да, – отвечаю я.

Сильсон коснулся его руки и указал ровный илистый кратер впереди.

«Фантом» взорвался, как бомба, и перекопал поле на большом расстоянии вокруг себя. Земля выглядела обожженной, под ногами хрустели обломки.

Клемми почти не видно среди разных приспособлений и мониторов. Лицо у нее красное, распухшее, одна рука и ноги в гипсе.

Они осторожно двинулись дальше и остановились в нескольких метрах перед обугленным корпусом самолета.

Обломки машины едва ли имели еще сходство с первоначальным объектом. Треугольные крылья были сорваны и смяты, как бумага, а там, где должны находиться двигатели, зияла черная, обожженная дыра с рваными краями.

– Она очнется? – спрашиваю я медбрата, когда тот проверяет ее состояние.

Дэрек вздрогнул. На какое-то мгновение ему показалось, что идет война. С трудом оторвавшись от ужасного зрелища, он вслед за Сильсоном забрался в пилотскую кабину. Его поразили маленькие размеры кабины. Пилот вынужден тесниться в ней, как пресловутые сардины в банке. Но, в конце концов, кабина была сконструирована не для прогулок.

– Трудно сказать, – отвечает медбрат. – С головой никогда не угадаешь. Но… хотите честно? Я бы не слишком надеялся. Это просто звери, те, кто это сделал.

Кабина полностью сгорела. Приборная доска была расколота и наполовину расплавлена, из разорванных внутренностей машины торчала неразбериха проводов, кабелей и электронных элементов.

– Звери, – эхом повторяет папа, глядя на женщину, которая так много сделала для него и для его семьи и которая редко просила что-нибудь в ответ.

— Однако, все это лишь куча хлама! — проговорил Дэрек. — Нужно убираться отсюда, Пит.



Сильсон со злостью покачал головой и включил карманный фонарик. Тонкий желтый луч, дрожа, ощупал пол кабины.

Мы встречаем Новый год со смешанными чувствами гнева и вины, и это кажется вполне подходящей смесью чувств для встречи наступающего года, который так или иначе решит наши судьбы. Физические раны Олли заживают относительно быстро, но эмоциональные шрамы требуют куда более длительного времени. Резкие движения заставляют его морщиться, так что мы с папой движемся по дому плавно, как монахи. Киеран, с его собственными синяками, навещает нас, когда может. Его стыд за то, что он затащил меня и Олли в ту заварушку, смыл все остатки неловкости из-за разрыва с моим братом.

— Заткни свою пасть, — тихо сказал он. — Я знаю, где искать. Лучше следи, чтобы нас никто не увидел. Я сейчас!

Он порылся в сумке, вытащил отвертку, маленький красный резак и начал ловкими движениями копаться в приборной доске. Казалось, он точно знает, что ищет.

Мы с Олли пытаемся найти Клемми в Аннуне, думая, что он, возможно, сумеет смягчить ее страдания своим Иммралом, но даже острое зрение Рейчел не может определить, где прячется избитое воображение Клемми.

Беспокойство Дэрека росло. Ему с трудом удалось подавить бурливший внутри страх. Они находились в оцепленной зоне лишь несколько минут, но ему казалось, что прошло много часов. Часовые могли вернуться каждое мгновение.

Сильсон тихонько выругался и, охнув, выпрямился. На его лбу блестел пот.

— Крепко сидит, зараза.

Во время протеста у меня было смутное чувство победы, пусть даже я сходила с ума от тревоги за Олли и Клемми. «Мидраут не может больше скрывать, кто он таков, – думала я. – Все узнают, что происходит на самом деле». Какой же наивной я была! Точно так же, как в случае нападения на Клемми, телевизионные и газетные репортеры скармливают людям истории о протестующих-маньяках, ищущих драк, о героических полицейских и случайных прохожих, пытавшихся смягчить ситуацию. Мидраут лишь снисходительно качает головой и говорит о том, как мало на самом деле этих смутьянов, и это вроде некоего послания о непатриотичности подобных бесчинств.

— Да брось ты ее. Мы…



— Ты не прав! — зашипел в ответ Сильсон. — За эту штуку мы получим триста фунтов. Ты что, думаешь, я стольким рискнул, а теперь уйду с пустыми руками? Дай молоток.

Самсон в бешенстве от такой несправедливости.

Дэрек вздрогнул.

— Какой…

– Он мог точно так же похлопать того полицейского по спине и дать ему печенье.

Сильсон оттолкнул его, полез в сумку и вытащил молоток.

Я никогда прежде не видела, чтобы он так выплескивал свою ярость. Я поглаживаю его по руке, но он отодвигается.

— Нет! — выдохнул Дэрек. — Они услышат!

— Единственное, что они могут услышать, так это твое нытье, — яростно прошипел Сильсон.

– Дело не в тебе, – говорит Самсон напряженным от эмоций голосом. – Я просто… надо было и мне пойти.

Он поднял молоток и со всей силы опустил на приборную доску. Раздался резкий звон, который прозвучал в ушах Дэрека артиллерийским выстрелом. Он повернулся и уставился на барак охраны, в то время как Сильсон продолжал стучать по приборной доске.

— Прекрати! — дрожащим от страха голосом сказал Дэрек.

Он быстро выходит из рыцарского зала и исчезает, как и каждую ночь много недель подряд.

«Они могут услышать», пронеслось в голове. Но солдаты не появлялись, все было тихо.

— Готово! Она у нас!

Найамх провожает его взглядом.

Сильсон уложил молоток и другие инструменты в сумку, с облегченным вздохом выпрямился и осмотрелся в кабине в поисках чего-нибудь еще.

— Вот это может быть интересно. — Он нагнулся, включил фонарик и направил луч на полувырванный из гнезда прибор с разбитым стеклом.

– Если бы он задержался немножко, я бы могла сообщить ему и кое-какие хорошие новости, – говорит она.

— Ради бога, Пит, скорее! — взмолился Дэрек. Сильсон посмотрел на него. Злобная усмешка скользнула по его лицу.

— Что, наложил полные штаны? Дэрек с усилием сглотнул.

– А что, существуют еще хорошие новости? – спрашиваю я.

— Да, — сказал он. — Мы здесь уже слишком долго. Ты же нашел, что искал, теперь можно сматываться. Часовые каждое мгновение могут вернуться. Они, в конце концов, не слепые.

Сильсон покачал головой, одним движением вырвал прибор и, вздохнув, поднялся.

– Именно так. Тот сайт, который открыли мы с Наташей, чтобы рассказать всем о танах и Аннуне… ну, он стал вирусным.

— Честно говоря, я не знаю, почему вожусь с тобой, — сказал он. — Если боишься, тогда ты должен… А это что?

Он нагнулся, покопался в слое пепла, разбитого плексигласа и обломков и, наконец, достал плоскую металлическую папку. Тонкий слой кожи, который когда-то ее покрывал, обуглился и обгорел, но папка, казалось, не была даже повреждена.

Я наклоняюсь вперед:

— Возьмем ее с собой, — сказал Сильсон. — В ней наверняка что-то ценное, секретные документы или что-нибудь в этом роде. Мистер Смит, возможно, заплатит нам кое-что еще.

– Да ты шутишь!

Он хотел сунуть папку в руки Дэреку, но тот отступил на шаг.

— Папка очень тяжелая. У нас и так больше, чем нужно. Пора удирать. Может, в ней только карта местности или бутерброды пилота.

– Не-а. Есть вокруг люди, которые понимают, что происходит, Ферн. И они нашли нас. Мы несколько часов назад разлетелись по всему Интернету.

— Такое вместилище используется для важных документов, — продолжал настаивать Сильсон. — Я уже видел когда-то такую папку. Она надежна, как сейф, и несгораема. Ну-ка, бери ее. А теперь собирайся, будем уходить.

Ни один из них не подозревал, что они уносят с собой нечто худшее, чем смерть.

– Уже нет, – качает головой Наташа, падая в свое кресло. – Я проверила перед тем, как отправиться в Аннун, и все это уже уничтожено. И наш оригинальный сайт тоже.

38

Найамх крепко ругается, но в моей груди вспыхивает надежда.

Мужчина тщательно спрятал полевой бинокль под куртку и взглянул прищуренными глазами в темноту. Бинокль был не простой. Это был тяжелый, громоздкий инструмент с остаточным усилителем и мощной оптикой. Такие обычно используют космонавты, военные и тайная полиция. Он не мог принадлежать простому человеку, но этот мужчина обладал целым набором специальных инструментов, которые весьма бы заинтересовали полицию и тайную службу.

– Это значит, что сайт сработал! – говорю я им. – Мидраут не стал бы заниматься удалением, если бы не думал, что для него это угроза.

Он повернулся и, без особой спешки пройдя к опушке леса, почти бесшумно исчез в подлеске.

– Это все прекрасно, но что теперь делать людям, узнавшим правду? – ворчит Найамх.

Несколькими секундами позже он открыл дверцу черного «форда», который с непогашенными фарами стоял на узкой лесной дороге.

– Мы что-нибудь придумаем, – говорит Наташа. – Всегда же придумываем.

— Ну, Торнтон? — спросил мужчина, сидевший за рулем.

Но между посещениями неподвижного тела Клемми в госпитале, школой и патрулированием у меня уж слишком мало времени для того, чтобы делать что-то еще. И если перманентное состояние кризиса может стать рутиной, то моя жизнь превращается именно в такую рутину. В Итхре теперь, когда Мидраут успешно заглушил все бессмысленные протесты, его новые законы действуют жестко и быстро. По замкам танов ползут слухи: о новых зданиях и заборах, втайне возводимых по всей стране, в сельской местности. В тех местах, где в Аннуне пейзаж гол и умирает и ни один инспайр не осмеливается соваться туда.

Это был стройный, темноволосый человек южного типа. Сильсон знал его под именем Смит, но это имя было таким же фальшивым, как и Боландер, которым он пользовался в США, Фердинанд Кроль в Германии, Генри Асмьер во Франции. В действительности этот тридцатилетний мужчина был лучшим агентом КГБ на Западе и звали его Борис Держанович.

Торнтон с облегченным вздохом опустился на сидение и достал ремень безопасности.

— Она у них, — пробормотал он. — Я, правда, не разобрал, что они взяли, но что-то уложили в сумку. Кроме того, они нашли еще нечто похожее на чемоданчик.

Аптекари, рееви и венеуры вместе исследуют колючих змей, которых мы получили от Эллен Кассел, время от времени призывают и нас с Олли, его из-за Иммрала, меня – из-за сверхъестественной способности влиять на тварей. Они шипят и шарахаются, когда я к ним приближаюсь. Скоро они переросли банки, в которые их посадили, и их перевели в самое надежное из подземелий, где они щелкают зубами на любого, кто к ним подходит.

Смит усмехнулся.

— Ты считаешь, что это было бы рискованно?

– Жаль, что с нами нет Брендона, – признает один из венеуров. – Он бы знал, как с ними общаться.

— Я по-прежнему так думаю, — ответил Торнтон. Смит нагнулся и повернул ключ зажигания. Машина ожила.

— Я всегда против любителей — это опасно.

– Ну а мы не знаем, – огрызается Олли, – так что нам следует научиться.

Смит равнодушно пожал плечами и тронул машину.

— Иногда необходимо избирать новый путь, мой дорогой, — насмешливо проговорил он. — Я описал этому Сильсону прибор, который нам нужен, достаточно точно. Дешевле мы бы наверняка не получили его никогда.

– Легко, – говорю я.

Лицо Торнтона потемнело.

— Ты думаешь? Английская тайная служба, может быть, и глупа, но не настолько. Не пройдет и двух дней, как они заполучат обоих мальчиков.

Я в эти дни все чаще и чаще вынуждена играть роль миротворца. Для меня это не слишком естественно, но кто-то же должен усмирять Олли, когда он срывается. Вообще-то, я единственная, с кем он может разговаривать как нормальный человек.

Смит на мгновение задумался.

Машина пошла быстрее, через некоторое время свернула на главную улицу и помчалась, когда Смит выжал педаль до предела.

– Ты буквально превращаешься в меня, – замечаю я как-то в конюшне после особенно тяжелой ночи, которая дошла до пика, когда Олли наорал на старого Бена, указавшего нам неверное направление.

— Возможно, — проворчал он, наконец. — Но мы возьмем прибор еще сегодня, а потом у них не будет больше случая болтать…

– Заткнись!

– Я серьезно. Продолжай так же, и я стану самой популярной, а ты с надутым видом забьешься в угол. Это просто чудо, что Балиус и я до сих пор тебя терпим.

39

Стало еще темнее, когда они проникли в обломки судна. Серые сумерки, которые царили снаружи, остались позади и уступили место полной темноте.

Балиус фыркает в знак согласия.

Сердце Дамоны невольно забилось быстрее, и, хотя она сопротивлялась, стала чувствовать, как в ней поднимается панический страх.

Они обогнули обломки и вернулись к открытому люку, который обнаружили в самом начале. Сэгиттер медлил вплывать внутрь. Он предпочел бы проникнуть в судно через большее отверстие, но все грузовые люки были закрыты, а за пятиметровой рваной, зазубренной трещиной, пробитой взрывом в корпусе, лежал непроходимый лабиринт из разбитых и перепутанных обломков, кабелей и проводов. Это была смертельная ловушка, из которой они бы не выбрались.

– Да мы вообще сегодня не должны были возглавлять патруль, – жалуется Олли. – Куда Самсон запропал?

— Где мы? — спросила Дамона.

Сэгиттер немного помедлил. Луч его фонаря скользнул по стене, на мгновение повис в открытом проеме, затем двинулся по полу, который, правда, поскольку судно лежало на боку, представлял собой правую стену.

Я пожимаю плечами, сосредоточившись на том, чтобы распутать слишком уж плотный узел в гриве Лэм.

— Середина корабля, — невнятно пробормотал он. — Во всяком случае, примерно. Нам нужно к корме, не так ли?

Дамона кивнула, хотя вряд ли Сэгиттер мог видеть ее движение.

– Разве он не твой парень? Разве ты не должна вроде как присматривать за ним? – злится Олли.

— Я боюсь, — сказала она. Сэгиттер тихонько рассмеялся.

— Боитесь? Я вас предупреждал. Залезть в такое затопленное судно сможет не всякий. Мы еще можем вернуться.

Я тычу в него гребнем:

— Нет, — возразила Дамона. — Сейчас, пожалуй, немного тревожно, но все худшее позади.

– Прекрати, Олли! Что бы тебя ни грызло, или как следует обсуди это с кем-нибудь, или справляйся сам, но не выплескивай все на нас!

Водолаз бросил на нее короткий взгляд и одобрительно кивнул. Его лицо нельзя было разобрать за блестящим стеклом маски.

Я в последний раз прижимаюсь к Лэм и выхожу из конюшни, чтобы тут же налететь на Иазу.

Дамона в который раз восхитилась элегантностью, с какой двигался Сэгиттер. На земле он выглядел маленьким, невзрачным и немного неловким, а под водой совершенно преображался. Он плясал в воде, как рыба, каждое движение говорило о том, что его родная стихия вода, а не земля. Постепенно Дамона начала понимать, почему ей порекомендовали этого человека.

– Вот вы где. – Он бросает взгляд на спину Олли. – Меня послали за вами. За вами обоими.

— Там лестница, — указал вперед Сэгиттер. На какое-то время Дамона потеряла ориентировку. Судно лежало на боку, и все опрокинулось на девяносто градусов, все выглядело на редкость чуждо и причудливо.

Олли идет за Иазой и мной через замок, не обращая внимания на тревожные вскрики, когда на Круглом столе возникает новая трещина. Иаза распахивает дверь кабинета лорда Элленби. Там нас уже ждут несколько человек. Я знаю всех, кроме одного.

Желтый свет фонаря Сэгиттера ощупал тонкую металлическую сетку лестницы, ведущей внутрь судна. Бледный серый туман из прыгающих, танцующих пылинок и хлопьев выхватывался лучом фонаря, так что тьма по другую сторону лестницы находилась в постоянном беспорядочном движении.

— Хотел бы я знать, что это за муть, — прозвучал в наушниках голос Сэгиттера.

– Ферн? – говорит Самсон.

— Где?

— Вон там — серая грязная муть. Она плавает повсюду. Это бросилось мне в глаза еще снаружи. Она как будто лезет из судна.

Они с Джин стоят рядом с женщиной, морщинистой и сутулой, ее жиденькие волосы уложены в узел на затылке.

Дамона тоже заметила серые, грязные сгустки еще по пути к обломкам, но подумала, что это обычная грязь, которую можно найти повсюду в акватории Лондонского порта.

— Ничего удивительного, что наша река медленно гибнет, — продолжал Сэгиттер. — На судах перевозят огромное количество грязи, и никто не заботится, если груз пропадает или его, недолго думая, выбрасывают за борт. Я здесь, внизу, находил такие вещи… — Он вздохнул, замолчал и взялся правой рукой за поручень лестницы, чтобы залезть по ней.

– Ферн, тут кое-кто, с кем ты будешь рада познакомиться.

Дамона следовала за ним на небольшом расстоянии. Давящее чувство страха словно усиливалось по мере того, как они продвигались вниз. Вода казалась еще холодней, чем снаружи. Дамона тщетно пыталась хоть что-нибудь разобрать в этом месиве, но не различала ничего, кроме тьмы. Она невольно тряхнула головой, пытаясь отогнать гнетущие мысли, но это не помогло.

Следом за нами входит Наташа, и она явно так же растеряна, как и я.

Она подплыла к лестничной шахте, перебралась через короткий, усеянный множеством острых обломков коридор и поднырнула под наполовину сорванную с петель дверь. Свет ее фонаря внезапно потерялся в темноте.

— Главный коридор, — объяснил Сэгиттер. — Он проходит через все судно. Нам нужно налево. — Он немного помедлил, коснулся ее руки и на мгновение направил фонарик ей в лицо. Дамона заморгала. — Теперь лучше плывите вперед вы, — продолжал Сэгиттер. — Коридор достаточно высокий, никакой опасности нет, что вы где-нибудь застрянете. Но все-таки поосторожнее. Я все время буду рядом с вами.

– Ты ведь говоришь по-испански? – спрашивает ее Самсон. Когда она кивает, он добавляет: – Можешь быть нашим переводчиком?

Дамона вытянула руку и подняла вверх большой палец — международный жест ныряльщиков «все в порядке».

Сэгиттер еще раз указал в направление кормы, отступил и подождал, пока она проплывет мимо.

Он снова поворачивается ко мне:

Они находились неподалеку от того места, где погиб Хирлет. Дамона отметила еще одну странность: за все время их путешествия по затопленному судну они ни разу не встретили остатки кукол Хирлета, хотя судно буквально кишело ими, но сейчас оно выглядело пустым. Дамона видела только черную воду, пронизанную серой пушистой массой. Серая слизь, казалось, была повсюду. Она сочилась из-под дверей, лилась из открытых люков и большими клубящимися облаками поднималась из глубины судна. Слизи становилось тем больше, чем ближе Дамона приближалась к корме.

Дамона протянула руку и попыталась поймать комочек, хотя все в ней противилось этому. На ощупь комочек был мягким и скользким, как грязная вата, пропитанная водой.

– Ферн, могу я тебя познакомить с Софией Паррьего? Señora, esto es Fern King[14].

— Хотел бы я знать, что это за гадость, — сказал еще раз Сэгиттер. — Вы знаете, что это?

— Нет.

София Паррьего – иммрал, отказавшийся от своей силы много лет назад. Та, которую мы много недель пытались найти. София склоняет голову и опускается в кресло.

Голос Дамоны прозвучал слегка неуверенно. Но если Сэгиттер и заметил легкое колебание, то молча пропустил мимо ушей.

– Так вы ее нашли? – Я изумленно смотрю на Софию.

Дамона выбрала его не только как опытного ныряльщика, но и как человека, который умеет молчать и не задает лишних вопросов. У нее мелькнула мысль, откуда появилась серая слизь, но мысль настолько фантастичная, что она не рискнула высказать ее вслух.

Они поплыли дальше.

– Нет, это она нашла нас, – удрученно признается Самсон. – Я попросил Наташу и Найамх добавить к их сайту сообщение, как раз перед тем, как его удалили. И она его увидела, когда сайт разлетелся, как вирус.

Коридор казался необычно длинным, но это, скорее, зависело от нервов. Когда они были здесь в последний раз, шла борьба за жизнь, и у Дамоны не было времени рассматривать окружающую обстановку.

— Впереди что-то есть, — через некоторое время сказала она.

Я смотрю на лорда Элленби, пытаясь понять его реакцию на новость о том, что наши рыцари выложили в Интернет Итхра всю правду об Аннуне, – но он как будто бы смирился и даже развеселился.

Сэгиттер играючи, одним движением ласт оказался рядом с ней и тоже направил луч фонаря на разбитую лестницу. Металл был покорежен и обожжен, а зазубренная дыра внизу выглядела, как жерло потухшего вулкана.

Дамона ужаснулась. На какое-то время перед глазами встало лицо Хирлета, когда он пытался подняться по лестнице, а взрыв смертоносного пара сбросил его вниз. Это была не лучшая смерть. Хирлет являлся ее врагом, человеком, который убил бы Дамону, если бы нашел такую возможность, и несмотря на это, она не испытывала торжества или облегчения. У нее появилось чувство, что Хирлет мог быть игрушкой в чьих-то руках, так как черное имя не в первый раз уже прикрывалось невинными.

– Она дала о себе знать аргентинскому эквиваленту сообщества танов, и вот она здесь.

— Что с вами? — спросил Сэгиттер.

Дамона вздрогнула. Она лишь сейчас заметила, что стоит на краю рваной дыры и, как загипнотизированная, смотрит в глубину.

– Блестяще! – говорю я, и надежда во мне оживает.

— Вы боитесь?

Дамона молча кивнула. Какая-то опасность подстерегает ее внизу, это явно чувствовалось. Эти обломки не мертвы, как казалось.

– Да, но зачем я здесь? – спрашивает София, а Наташа переводит.

— Если хотите, я нырну вниз один, — сказал Сэгиттер. — Можете подождать меня здесь. Дамона покачала головой.

— Мы уже говорили об этом, — запинаясь, сказала она.

— Уже недалеко. Вещь, которую я ищу, должна быть внизу.