— Их роман объясняет, каким образом связаны эти два убийства. Сегодня я собираюсь заявить об этом полиции — пойми, я вынуждена, — так что новости в любом случае выйдут наружу.
– Проще всего запихнуть меня в карету вместе с креслом.
— А как это отразится на мне? Ты собираешься рассказать копам, что я унес записку Локет из квартиры Тома?
– Побереги свою злость для наших упражнений, господин Эстфол, – сказала Ириана, обернувшись назад. Она шумно поставила на стол склянку с маслом. – Ни в какой карете ты не поедешь.
— А ты об этом еще не сообщил?
– Значит, слуги понесут меня в паланкине?
— Нет… нет. Просто не хотел, чтобы началось копание и грязном белье.
Да он лучше поползет.
— Меня, наверное, спросят, что заставило Локет открыть мне правду, но я ничего не расскажу о записке. Я… я скажу, что до меня доходили слухи об их романе и что я просто блефовала, когда намекнула Локет, будто у меня есть улики, которых на самом деле не было. Крис, можно было молчать об этом, пока мы думали, что их интрижка никак не связана со смертью Тома, но теперь… после гибели Локет… тебе придется пойти на откровенность. А вдруг это поможет схватить убийцу?
– Есть такие животные – лошади. Слышал про них?
Крис смотрел прямо перед собой и тер лоб.
Шаол впился в подлокотники кресла:
— Крис, скажи что-нибудь.
– Чтобы ездить верхом, нужны ноги.
— Ладно, я пойду в полицию. Ты права. Но мне крайне не нравится то, что вы делаете в своем журнале. Сначала ты помогаешь нам, а через минуту превращаешь все это в «сенсацию».
– И они у тебя есть. Целых две. – Ириана склонилась над мешком, собираясь достать оттуда еще несколько склянок. – Утром я переговорила с верховной целительницей. Она мне рассказала любопытные вещи. Люди с такими увечьями, как у тебя, не ждали, пока мы до них доберемся. Они продолжали ездить верхом, но с особыми постромками. Эти приспособления уже делают для тебя в нашей мастерской. Скоро будут готовы.
— Я тебя понимаю. Но я даже и не думала, что все так обернется. Вот что ты должен знать. Может быть, я и пишу об этом, но по-прежнему первая и основная моя цель — выяснить, кто убил Тома.
Шаол переварил услышанное:
— И в результате я попаду на страницы «Базз»?
– Значит, ты уже решила, что завтра я поеду с тобой.
— О Господи, Крис, конечно, нет, — сказала я. — Я никогда не причиню тебе боль.
Ириана повернулась к нему, сжимая в руке мешок:
Он вздохнул:
– Я решила, что тебе в любом случае захочется покататься верхом.
— Ладно. Видимо, придется тебе поверить.
Он молча смотрел, как Ириана неторопливо идет к нему. Сейчас ее лицо выражало лишь откровенное раздражение. Но лучше это, чем явный страх.
В сумочке у меня зазвонил мобильник. Нэш.
– Думаешь, такое возможно? – хрипло спросил Шаол.
— Ты умыта и причесана? — поинтересовался он.
– Да. Завтра я приду очень рано. У нас хватит времени продумать что и как. Урок начнется в девять.
— Да.
— Тогда позвони пиарщикам. У них на тебя большие планы.
Ездить верхом, даже если он не в состоянии ходить. Ездить верхом…
Я пообещала, что так и сделаю, и отключилась.
– Прошу тебя, не давай мне надежду, которая потом разлетится на куски, – все тем же хриплым голосом произнес он.
— Послушай, мне, к сожалению, пора, — сказала я. — Но давай сегодня не терять связь, ладно? Я постараюсь держать тебя в курсе дела.
— Буду очень признателен.
Ириана опустила мешок на низкий столик у дивана, туда же поставила склянку и знаком пригласила Шаола подъехать:
Выйдя из кафе, мы с Крисом неловко остановились на тротуаре. «Пожалуйста, поцелуй меня, — подумала я. — Не хочу, чтобы между нами оставались разногласия».
— Обещай, что будешь осторожна, — сказал он. — Это все очень опасно.
– Хорошие целители не раздают пустых надежд. Прими это к сведению, господин Эстфол.
— Обещаю. Позвони мне, если что-нибудь узнаешь.
Как будто услышав мои мольбы, Крис наклонился и нежно поцеловал меня в губы.
Сегодня он не стал надевать камзол. Пояс оставил в спальне. Сбросив через голову взмокшую рубашку, он быстро расстегнул пуговицы штанов.
— Когда все это закончится, я увезу тебя на Ямайку и у нас будут долгие каникулы, — пообещал он. — Мы будем слушать песни Боба Марли и пить ром.
Я улыбнулась, радуясь, что у нас все как прежде.
– Я – Шаол. Это мое имя. Шаол. И никакой я не господин Эстфол.
— Звучит заманчиво…
Но когда я наблюдала за тем, как он пересекает улицу, то видела, что его лицо искажено страхом. Сейчас, конечно, ему о многом нужно было подумать, но мне оставалось лишь гадать, в какой мере его тревога связана с тем, что роман Тома и Локет стал достоянием общественности.
Кряхтя, он приподнял туловище, переместившись из кресла на диван.
Начиная с этого момента время понеслось, как скоростной экспресс.
– Меня тут представляли как «управителя Эстфола». Еще глупее. Эта должность принадлежит моему отцу.
Я очень нервничала, когда оказалась на ток-шоу «Сегодня» в своем фиолетовом костюме и с накрашенными розовым губами (спасибо визажисту), но как только я начала говорить, все мои страхи исчезли. Пока я ждала машину, которая должна была отвезти меня и моих сопровождающих на Си-эн-эн, я позвонила в полицейский участок и сказала дежурному, что у меня есть информация, имеющая отношение к гибели Локет Форд. Трубку передали детективу, который попросил меня приехать немедленно. Я сказала, что у меня есть рабочие обязанности, и, хотя он настаивал, не сдала своих позиций. Нэш меня убьет, если я откажусь встречаться с представителями СМИ. Еще через два часа меня отвезли домой и сказали, что я могу отдохнуть, но вскоре начнется следующий раунд. Я проспала два часа, а затем вскочила, вспомнив, сколько у меня по-прежнему дел. Я связалась со своими информаторами в полиции и знакомыми медиками и узнала, что Локет определенно не изнасиловали и подозреваемых все еще нет. Папка входящих на мобильнике была переполнена звонками от репортеров (включая Стэна, который выругал меня за то, что я ему ничего не сказала). Когда я позвонила в редакцию, мне сказали, что телефон на моем рабочем столе буквально разрывался.
В час дня меня отвезли на телевидение, а потом я побывала на двух радиостанциях. В половине четвертого все наконец закончилось.
– Но кто же ты, если не господин?
По-прежнему в костюме и в босоножках, я села в такси и поехала в полицейский участок неподалеку от Центрального парка, мысленно репетируя ответы. Я решила не упоминать о том, что Харпер — вероятный подозреваемый, пока у меня не будет побольше фактов. Зато я могу поделиться со следователями тем, что мне известно о Дике.
– Просто Шаол.
Я прождала всего пару минут, сидя на складном стуле в маленькой приемной, прежде чем меня принял детектив по имени Марк Уиндгейт — очень приятный мужчина за тридцать, одетый в аккуратный блейзер защитного цвета, при галстуке.
— Вы сегодня были очень заняты, — сказал он, когда я села; судя по тону, он знал о моей деятельности в «Базз» и о сегодняшних встречах с представителями СМИ — и явно это не слишком его радовало. — Полагаю, скоро Грета ван Састерен
[6] останется без работы.
– Господин Шаол.
— Извините, что не смогла приехать раньше, — ответила я извиняющимся тоном. Я знаю, что при общении с полицейскими лучше не занимать оборонительной позиции.
— «Извините»? — почти прокричал он. — Может, извинитесь еще и за то, что вы сделали достоянием общественности важную информацию, не обратившись предварительно к нам, и, возможно, помешали следствию?
Он с трудом передвинул бесчувственные ноги. Ириана и не подумала помочь.
Я преодолела желание съежиться, как червяк, которого вытащили из норки.
— Мой шеф сказал, что встреча с представителями СМИ — это часть мой работы, — сбивчиво объяснила я. — Я приехала к вам, как только было окончено последнее интервью.
– Мне думается, что ты до сих пор меня презираешь, – сказал он.
— А почему вы не обратились к нам в воскресенье, после того как мисс Форд рассказала вам о своем романе с Фейном? — спросил он, скрестив руки на груди.
— Потому что я подумала, что это ееобязанность. Она поклялась, что свяжется с вами в четверг.
– Если завтра ты поможешь моим девчонкам, я пересмотрю свое отношение к тебе.
Уиндгейт подозрительно взглянул на меня и четырьмя пальцами пригладил усы.
— А вы не задавались вопросом, как могло бы все обернуться, если бы вы немедленно пришли к нам? — поинтересовался он.
Сердитый блеск в ее золотистых глазах подсказывал Шаолу обратное, и тем не менее он слегка улыбнулся:
Ой.
— Послушайте, я обещаю отныне согласовывать с вами каждый свой шаг, — сказала я. — Я хочу рассказать вам нечто очень важное — то, что я не собираюсь обнародовать в своей статье.
– Опять будешь массировать?
— Ну-ка?
Я рассказала ему о звонке Локет в Анды, о приезде какого-то гостя и о цитате из Шекспира.
Шаолу хотелось попросить Ириану снова размять его саднящие мышцы. Сегодня он перенапряг их упражнениями и самостоятельным перемещением между кроватью и купелью, между креслом и диваном.
Пока я говорила, Уиндгейт с озадаченным видом что-то записывал. Должно быть, он счел рассказ о таинственном посетителе очень серьезным фактом, но было невозможно определить, насколько важной показалась ему строчка из «Укрощения строптивой».
– Нет. Ложись на живот. Сегодня я начну.
А потом начались вопросы. Он рассматривал мою встречу с Локет под разными углами, видимо, надеясь вытянуть из меня какие-нибудь сведения, о которых я могла позабыть или которые сочла малозначительными — об их романе, о приезде гостя, — но мне нечего было добавить. Конечно, он спросил, почему Локет была столь откровенна со мной, и я ответила так, как и обещала Крису. Когда мы исчерпали эту тему, Уиндгеит заставил меня сделать шаг назад и описать мою поездку в Анды. Это дало мне шанс рассказать о телефонных звонках, которые я начала получать после возвращения, и о том, что случилось в баре.
— А почему вы не сообщили нам об этом? — спросил Уиндгеит.
– Ты нашла нужные сведения?
— У меня не было никаких доказательств того, что мне подмешали наркотик, и вообще это могло быть никак не связано с Томом. Что касается звонков, я подумала, что это чья-то шутка. Я думала так до вчерашнего вечера — время звонка идеально совпало со временем убийства Ло-кет, так что теперь я уверена, что связь и впрямь есть.
Он записал номер моего мобильника и сказал, что они попытаются отследить звонки.
– Нет. – Как и вчера, она сдернула с него штаны. – Но после минувшей ночи… я не хочу медлить.
Когда мы закончили, я чувствовала себя совершенно измученной, костюм на спине промок от пота. Когда Уиндгеит вышел меня проводить; он был уже добрее.
— Значит, мы теперь на связи? — спросил он, придерживая передо мной дверь.
– Я… смогу. – Шаол стиснул зубы. – Мы найдем способ защитить тебя, пока ты ищешь нужные сведения.
— Разумеется. И вы держите меня в курсе, ладно? Попытка не пытка.
Уиндгеит ухмыльнулся, моя наглость его явно позабавила.
Он ненавидел эти слова, имевшие вкус прогорклого молока. Горечь во рту, горечь в горле.
— Вряд ли у меня получится. Кстати, я не хочу видеть в печати ни слова о звонке в Анды. Важно, чтобы до поры до времени это оставалось в тайне.
– И они это знают, – сказала Ириана, нанося масло на его спину. – Но я сомневаюсь, что дело в сведениях и что они намеренно мешают моим поискам.
— Хорошо.
— И будьте осторожны, мисс Уэггинс. Теперь убийца знает, что мисс Форд говорила с вами. Если ее убили из-за того, что она располагала какой-то информацией, преступник может заподозрить, что вы также в курсе.
От этих слов Шаолу стало не по себе. Даже приятное, успокаивающее скольжение рук Ирианы по его спине не уменьшало тревожности. Меж тем ее руки приближались к белому пятну возле шеи.
Не то чтобы до сих пор я чувствовала себя в безопасности, но после его слов страх мой еще усилился — как будто у меня в животе шевельнулся булыжник.
– Тогда чего же они хотят? – спросил Шаол.
Сворачивая с Семьдесят девятой улицы, я проверила автоответчик. Два сообщения от безжалостных пиарщиков (сегодня мне предстояло еще несколько пресс-конференций) и звонок от Нэша (он хотел знать, обновила ли я информацию на сайте). Едва я собралась ответить, телефон зазвонил.
— Бейли Уэггинс? — надменно спросил мужчина, чей голос показался мне смутно знакомым.
Он догадывался чего, но хотел услышать это из уст Ирианы. Убедиться, что они оба думают одинаково и она тоже понимает, на какой рискованный путь вступила.
— Да. Кто это?
– Мне кажется, их беспокоят не мои изыскания в древних книгах, а то, что я взялась за твое исцеление.
— Алекс Оттсон. Я должен с вами встретиться. Наверное, мне не следовало так удивляться.
— Хорошо. Где и когда?
Шаол вытянул шею. Ему хотелось увидеть лицо Ирианы сейчас, после произнесенных слов. Но она сосредоточенно рассматривала белое пятно. Чувствовалось, она очень устала. Возможно, ночью не сомкнула глаз.
— У меня дома. Сейчас. На Семьдесят четвертой улице. Сколько у вас уйдет времени, чтобы приехать?
– Если ты сильно устала…
— Я в десяти минутах от вас.
— Снаружи толпа папарацци, лучше зайдите через черны й ход, за углом. Возможно, там тоже кто-нибудь ошивается, так что вас встретит мой ассистент.
– Я не устала.
Алекс, конечно, зашел на наш сайт (или ему обо всем рассказали), и теперь хочет повыспрашивать меня о романс Локет и Тома. Это мой шанс как следует присмотреться к нему, хотя ситуация будет не из приятных. Идя через парк, я рассматривала пыльные кусты справа. Они были очень похожи на те, возле которых была убита Локет. Алекс мог бы легко выследить ее, когда она вышла с собакой, или перехватить в каком-нибудь определенном месте. Наверное, она бы удивилась, увидев его, но не испугалась. Он мог ударить ее по голове прежде, чем она сообразила бы, что ее жизнь в опасности.
– Можешь вздремнуть на диване. Я тебя постерегу. – «Увечный сторож в кресле», – подумал про себя Шаол. – Моей спиной займешься потом.
У черного хода тоже стояли репортеры, человек пять, но ассистент Алекса, стройная женщина с восточной внешностью, в черной тунике, лосинах и остроносых полусапожках, ждала меня прямо у двери и сразу провела внутрь. Мы поднялись на один пролет и вошли в парадное. Она не произнесла ни слова, пока мы поднимались на лифте, и, отперев входную дверь, сказала лишь: «Пожалуйста, следуйте за мной». Я шла позади нее через просторную гостиную, затем по длинному коридору, в который выходили запертые двери. Локет, когда я была у нее, вела меня другим путем. В квартире царила абсолютная тишина, как в могиле или в подземном бункере. В самом конце коридора женщина постучала в дверь, и я услышала приглушенный голос Алекса: «Войдите». Едва я вошла в огромный кабинет, моя провожатая исчезла где-то в недрах квартиры.
– Никаких «потом», – твердым, недрогнувшим голосом возразила Ириана. – Я не стану трястись от страха им в угоду. Когда-то я боялась всех подряд. Позволяла другим вытирать о себя ноги, поскольку очень страшилась последствий отказа. Я вообще не умела отказывать.
Алекс, в крахмальной белой рубашке и в наброшенном на плечи кашемировом свитере карамельного цвета, сидел за полированным черным столом, на котором не было ничего, кроме телефона. Для безутешно горюющего любовника продюсер выглядел чересчур нарядно. Он не встал сам и не предложил сесть мне.
— Примите мои соболезнования, — сказала я.
Ее пальцы нажали ему на спину – молчаливый приказ опустить голову.
— Давайте перейдем прямо к делу, — резко откликнулся он. — Я хочу знать все, что Локет рассказала вам о своем романе с Томом Фейном.
– А в день, когда я достигла Антики, я отринула себя прежнюю. И будь я проклята, если снова позволю той пугливой девчонке появиться и взять верх. Или позволю другим делать за меня выбор и говорить, как я должна жить.
— Я вовсе не обязана делиться с вами тем, что рассказала мне Локет.
— Но вы не задумываясь сообщили всему свету, что у нее была интрижка с Фейном.
У Шаола волосы встали дыбом – столько гнева было в голосе Ирианы. Эта хрупкая на вид женщина была сделана из стали, а внутри у нее бурлило пламя. Может, внутренний жар передался и ее ладони, которая вновь достигла белого пятна.
— Она собиралась рассказать это полиции. Ее секрет недолго оставался бы секретом.
– Сначала посмотрим, как темная магия ответит на мои наскоки.
— Она его любила? — Голос Алекса слегка дрогнул, и я ощутила нечто вроде жалости.
— Не думаю, — ответила я. — Она сказала, что не хотела ставить под угрозу отношения с вами.
Ириана опустила ладонь на пятно. Шаол открыл рот, собираясь ответить…
— Прелестно, — отозвался он с издевкой. — А почему, могу я полюбопытствовать, она во всем призналась вам?
Но вместо слов оттуда вырвался крик.
— Я расследую убийство Тома — не как репортер, а просто потому, что первой обнаружила тело и захотела узнать, что случилось. До меня дошли слухи о ней и о Томе, так что я пошла ва-банк. А вы знали об их романе?
12
— Подозревал, но не мог найти доказательств. Локет была ловкой обманщицей, она великолепно умела заметать следы. В тот день, когда, судя по всему, убили Фейна, она поехала к друзьям, а когда я им позвонил, мне сказали, что она отправилась в антикварный салон. Локет и в самом деле привезла с собой несколько антикварных серебряных ложек — просто чтобы вернуться не с пустыми руками.
— А где вы были в тот день? — спросила я. Если он хочет перейти прямо к делу, то почему бы мне не последовать его примеру?
Жгучая, невероятно острая боль вонзила свои когти в спину Шаола. Он изогнулся в дугу и пронзительно закричал.
— Между нами — я был с женщиной. И вчера вечером тоже.
Великолепно.
Ириана тут же отдернула руку. Затем послышался грохот.
— Полицейские не сказали вам, что, по их мнению, произошло с Локет?
— Нет. Полагаю, что и не скажут, пока не проверят полностью мое алиби. А теперь, если вы меня извините, мне нужно сделать несколько звонков.
Судорожно дыша ртом, Шаол приподнялся на локтях. Ириана сидела на столике. Рядом валялась опрокинутая склянка. Масло растекалось по поверхности. Ириана оторопело смотрела на его спину, на то место, где мгновения назад находилась ее рука.
Я подумала, что мне предстоит выбираться отсюда самостоятельно, но, обернувшись к двери, увидела там ассистентку. Может быть, Алекс вызвал ее спрятанной под столом кнопкой звонка?
Шаол молчал. Эхо боли отзывалось в верхней части туловища, мешая говорить. Ириана рассматривала ладони, поворачивая их под разными углами, будто видела впервые.
— Только один вопрос, — сказала я, когда Алекс потянулся к телефону. — Как вы узнали, что Том Фейн лечился в клинике?
– То, что внутри твоей раны, не просто отталкивает мою магию, – прошептала она.
— Если вам это так уж важно, нам рассказал лос-анджелесский агент Криса Уикершема, хотя, разумеется, мы проверили информацию.
Услышав это, я пошатнулась. Значит, это Крис подставил Тома. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота…
Локти не выдержали напряжения. Шаол рухнул на подушки.
Но стоило ли так удивляться? Возможно, мне следовало догадаться, когда Локет сказала, что случилось. Ведь у Криса был мотив. Он хотел славы и денег — а какой же актер из тех, что рвутся в Лос-Анджелес, этого не хочет? Я могла его понять, когда он не пришел ко мне на помощь на съемочной площадке, — вмешательство испортило бы его отношения с режиссером. Но предать Тома — это же совсем другое дело!
– Оно ненавидит мою магию.
Такси остановилось перед домом. Я, чувствуя себя безмерно несчастной, поплелась к двери — в своем мятом костюме и в натерших ноги босоножках — и грустно поздоровалась с консьержем Бобом.
— Вы только что разминулись, — сказал он.
– Вчера ты говорила… это отзвук, не связанный с раной.
— С кем? — в замешательстве спросила я.
– Я могла ошибаться.
— С вашей золовкой. Я впустил ее в квартиру, как вы сказали.
— Как я сказала?! — Весь имеющийся в моем организме адреналин бросился мне в голову. — Что вы имеете в виду?
– Рован врачевал мою спину, и никакая сила ему не противилась.
Боб уставился на меня. Его глаза под козырьком коричневой фуражки тревожно расширились.
Ириана вопросительно подняла брови. Шаол мысленно отругал себя за разбалтывание сведений. Неужели он забыл, что здешние стены имеют уши и уста?
— Вы позвонили мне час назад! И сказали, чтобы я ее впустил…
– Ты был в сознании?
Он задумался:
16
– Нет. Я тогда был при смерти. Мне потом рассказали.
Секунду я собиралась с мыслями, затем пересекла коридор и подошла к лифту.
Ириана только сейчас заметила разлитое масло и тихо выругалась. Шаолу вспомнились полковые лекари. Те в схожей ситуации затопили бы пространство отборной и грязной руганью.
— Все в порядке, мисс Уэггинс? — крикнул вдогонку Том.
— Не совсем, — глухо отозвалась я. — Я вам не звонила.
Ириана потянулась к мешку, но Шаол оказался быстрее. Он успел подхватить с дивана свою пропотевшую и все еще мокрую рубашку, которая и впитала лужицу масла. Бесценный ковер хагана был спасен.
Сердце у меня колотилось. Лифт полз на четырнадцатый этаж целую вечность. Я не звонила Бобу, и, насколько мне было известно, одна моя золовка сейчас была на Карибах с мужем, другая — в Бостоне. Это значило, что кто то позвонил консьержу от моего имени. Видимо, этот кто-то пришел сюда и какое-то время провел в моей квартире. Едва я успела выйти из кабины, как открылись двери соседнего лифта, и оттуда вылетел Боб.
Ириана посмотрела на рубашку, затем на протянутую руку Шаола, оказавшуюся почти что на ее коленях.
— Я велел швейцару постоять в дверях. Так вы не звонили мне сегодня днем?
– Возможных причин две. Или ты не ощущал боли, поскольку был без сознания, или то, что у тебя внутри, не успело укорениться.
— Нет. И моих золовок сейчас нет в Нью-Йорке. Что именно сказала эта женщина, когда звонила?
— Поздоровалась, назвалась Бейли и попросила, чтобы я позволил вашей золовке посидеть у вас в квартире между авиарейсами. В таких случаях мы обычно предпочитаем письменную доверенность, но я даже не усомнился, что это вы. Я так хотел оказать вам услугу!
У Шаола сдавило горло.
Он сдвинул фуражку назад, и я увидела, что лоб у него блестит от пота. Бедный Боб — он, наверное, думает, что еще до исхода дня потеряет работу.
— Женщина, которая сюда приходила, — как она выглядела? — спросила я. — И сколько здесь пробыла?
– Думаешь, я теперь одержимый?
— Я ее особенно не рассматривал. Высокая, под метр восемьдесят, кажется, на каблуках. В больших солнечных очках, в широкополой шляпе. Из-под нее немножко были видны волосы — светлые. Она пробыла здесь где-то полчаса. И ушла минут за пятнадцать до того, как вы приехали.
— Вы уверены, что это была женщина?
Неужели он попал под власть страшной силы, обитавшей внутри отца Дорина? Та сила заставляла прежнего короля творить немыслимые злодеяния.
— Хотите сказать, что это мог быть парень, переодетый женщиной? Нет… не думаю.
– Нет. Но боль может указывать на нечто живое. И это нечто не хочет отступать. Оно пытается пугать и тебя, и меня.
— Ладно, сейчас мы лучше осмотрим мою квартиру, — сказала я, радуясь, что Боб рядом. Я понятия не имела, что там обнаружить. Полный хаос? Мину замедленного действия?
— Вас могли ограбить, — произнес Боб. — Телевизор она, конечно, не вынесла бы, но ей ничего не стоило прихватить с собой деньги, или драгоценности.
– Так позвоночник у меня тоже поврежден? – почти шепотом спросил Шаол.
Но когда я вошла в прихожую (Боб следовал по пятам) и огляделась, то не обнаружила никакого беспорядка. Мы с тревогой прошли в гостиную, затем на кухню, снова вернулись в гостиную, заглянули в спальню, в ванную и в мой крошечный кабинет. Ни выдвинутых ящиков, ни распахнутых дверей. Маленькая шкатулка с драгоценностями — с теми остатками, которые не успел заложить мой бывший муж, — по-прежнему лежала среди белья.
— Что-нибудь пропало? — с тревогой спросил Боб.
– Да, – ответила Ириана, и у него похолодело в груди. – Я обнаружила сломанные позвонки. Жилы кое-где порваны, а в других местах сплелись в клубок. Но чтобы все это исцелить, чтобы заставить все части твоего тела снова наладить устойчивую связь с мозгом, мне нужно побороть это эхо. Или подавить его сопротивление, чтобы не мешало работать.
— Нет. По крайней мере я не заметила.
Ириана поджала губы:
— Тогда чего она хотела?
— Не знаю, Боб. Не знаю.
– Не знаю, как еще назвать это нечто. Я его ощущаю как тень. Она будет сопротивляться мне на каждом шагу, изматывать тебя болью, пока ты не сдашься и не откажешься от моей помощи.
— Может, позвонить хозяину?
— Пока не вижу необходимости. Я немного успокоюсь и посмотрю повнимательнее. Если что-нибудь будет не так, я вам сообщу.
Глаза Ирианы смотрели на него с непривычной суровостью.
Боб ушел, глубоко раздосадованный, воротничок его рубашки намок от пота. Я не винила его в том, что случилось. Но это не значило, что мне не было страшно.
– Ты понимаешь, о чем я сейчас тебе говорю?
Сняв костюм и засунув туфли в гардероб, я еще раз осмотрела спальню, особенно шкафы, а затем кабинет. Бумаги были в полном порядке. Ноутбук лежал, как я его оставила. Зачем она приходила? Кто это? Наверняка хорошая актриса — она должна была очень ловко подражать моему голосу, чтобы консьерж не усомнился, что это я.
– Да, – тяжело выдохнул Шаол. – Ради выздоровления мне придется долго терпеть жуткую боль.
А потом мне в голову пришел еще более жуткий вопрос. Связана ли моя таинственная гостья с убийствами? Если да, то количество подозреваемых сокращается. Конечно, это не мог быть Дик, в шляпке и солнечных очках, или Алекс. Но это могла быть Харпер! Или какая-нибудь сообщница убийцы. А может быть, эти убийства здесь вообще ни при чем. Но тогда зачем кому-то нужно было пускаться на такие хитрости и проводить полчаса в моей квартире на следующий день после гибели Локет?
Я натянула шорты и черную майку, вернулась в кабинет, позвонила детективу Уиндгейту и оставила ему сообшение с кратким рассказом о случившемся. Я попросила его перезвонить мне при первой же возможности, а потом отправила сообщение Нэшу, сказав, что в деле появились кое-какие новые факты, но ничего безотлагательного, так что можно увидеться завтра. Потом я обзвонила своих информаторов, но ничего интересного так и не узнала.
– У меня есть снотворные травы, но при таком серьезном увечье… Я не смогу вести сражение одна. Если же тебя погрузить в бессознательное состояние… Наш противник может попытаться расширить свою власть над тобой. Меня это страшит. Я знаю, как уязвима бывает человеческая психика во сне.
У меня схватило живот, все тело ныло от усталости. Я позвонила Лэндону, надеясь, что он составит мне компанию, поскольку при одной мысли о том, чтобы провести несколько часов в квартире одной, меня бросало в дрожь. Я слышала, как за стеной у него звонит телефон, снова и снова, пока не включился автоответчик. Похоже, мне предстояло сидеть в одиночестве — с тем скудным запасом провизии, который можно было разыскать в холодильнике.
Кажется, лицо Ирианы стало еще бледнее.
Направляясь на кухню, я подергала балконную дверь и убедилась, что она закрыта, и начала понемногу расслабляться, осознав, что никто ко мне не проникнет.
– Делай то, что считаешь нужным. – Он стиснул ей руку.
Едва волоча ноги от голода и изнеможения, я принялась рыться в морозилке в поисках цыплячьих котлет, которые, помнится, туда засунула, и наконец нашла их, твердые как камень, под пакетом с замороженными пирожками. Подойдя с ними к микроволновке, я заметила отблеск чего-то серебристого в раковине. Нож для разделки бифштексов, с деревянной ручкой. Он был из набора, полученного в качестве свадебного подарка от какого-то родственника, который без всяких на то оснований представлят себе, как мы с моим бывшим станем вместе уписывать аппетитное филе. Я не заметила его, когда мы с Бобом осматривали квартиру, но тогда я просто не заглянула в раковину. Я была уверена, что не клала туда нож! Я вообще уже давным-давно им не пользовалась. Лезвие выглядело угрожающим.
Судя по всему, нож положила туда моя гостья. Она пыталась им что-то открыть? Вряд ли. Скорее, с помощью ножа мне передавалось зашифрованное предупреждение: «Я убью тебя, если захочу, как и остальных». Возможно, это даже было обещание…
– Будет больно. Как сейчас. Возможно, еще хуже. Постоянная боль. Мне придется двигаться вниз маленькими шажками, проходить позвонок за позвонком, до самой поясницы. Сражаться с противоборствующей силой и одновременно исцелять.
Я вышла из кухни, оставив нож на месте, и отправила второе сообщение Уиндгейту, на этот раз еще более настойчивое. Хотя аппетит у меня пропал, я заказала по телефону пиццу. Ожидая ее доставки — и звонка от Уиндгейта, — я села за стол, положив перед собой блокнот, и начала писать. Пока у меня в руках был карандаш, я чувствовала, что сила на моей стороне.
Пальцы Шаола еще крепче сжали руку Ирианы – такую маленькую по сравнению с его рукой.
Сначала я записала приметы женщины, со слов Боба, потом добавила имя «Харпер». Ее рост под метр восемьдесят — примерно так, как и сказал Боб. У нее короткие волосы, но по бокам она зачесывает их назад, так что кончики вполне могли высовываться из-под шляпы. Вдруг я вспомнила, что некогда она и в самом деле собиралась стать актрисой. Крис рассказал мне об этом, когда впервые пришел поговорить со мной о Томе.
– Делай то, что считаешь нужным, – повторил он.
Конечно, у меня были все основания назвать Харпер главным подозреваемым. Она внушила мне, что провела выходные в Лос-Анджелесе, хотя на самом деле вернулась раньше — возможно, потому что у нее появились скверные предчувствия насчет Тома. Она могла заподозрить его в неверности и убить, даже не выяснив, кто ее соперница. Когда в понедельник я намекнула ей, что это одна из актрис, Харпер могла сама прийти к выводу, что это Локет, и подстеречь ее в парке.
– И ты тоже, – тихо сказала она. – Ты будешь сражаться наравне со мной.
Мысли о загадочной гостье так захватили меня, что на время я забыла о признании Алекса, но теперь оно всплыло у меня в сознании, точь-в-точь как утопленник поднимается на поверхность. Крис отобрал у Тома роль из-за своих неутоленных амбиций. Я представила себе, как это было: Том позвонил Крису, сказал, что тот может попробоваться на роль, и намекнул, что поговорит с режиссером. Крис прошел прослушивание, выяснил, что вопрос с самим Томом еще не решен окончательно, и велел своему агенту распустить слух насчет клиники.
Шаол замер. До него начинало доходить, что́ его ждет в ближайшем будущем.
Это открытие одновременно разозлило и опечалило меня. Разозлило потому, что Крис загубил карьеру Тома. Может быть, именно поэтому он хотел его разыскать — из чувства вины? А грустила я потому, что мне действительно нравился Крис, в постели с ним было хорошо, он меня веселил, даже его дурацкий омлет с сыром пришелся мне по вкусу. Было бы так приятно позвонить Крису сегодня вечером в поисках утешения, возможно, провести у него ночь, подальше от этого жуткого ножа, но вряд ли бы я действительно так поступила — после того, что узнала о нем. Я вспомнила, что Крис мне сегодня так и не звонил, невзирая на обещание, данное за завтраком. Завтра я поставлю его перед фактами и заставлю сказать правду.
– Если природа этих сил такова, что они питаются нами… Если они кормятся тобой, а ты остаешься здоровым… значит пищей им служит не тело, а что-то иное. Что-то внутри тебя.
Пока я сидела, глядя на чистый листок блокнота, принесли пиццу. Я едва успела расплатиться, как позвонил Уиндгейт. Я объяснила ему, что ко мне кто-то наведался. Когда я закончила, повисла пауза.
— Вы… — начала я.
– Я ничего не чувствую.
— Может быть, это кто-то из ваших знакомых? — спокойно прервал он. — Женщина, которая по какой-то причине пытается вам отомстить? Например, думает, что вы увели у нее парня.
— Вы имеете в виду, что меня преследуют? — спросила я, стараясь не выдавать своего волнения. — Я так не думаю. Непохоже, чтоб это была чья-то навязчивая идея. И я никогда ни у кого не уводила парня.
Ириана взглянула на их сомкнутые руки и высвободила свои пальцы. Не выдернула, но для Шаола это все равно было ощутимо.
— Хорошо, хорошо, тогда ничего не трогайте. Я пошлю экспертов, которые снимут отпечатки пальцев. Я хочу, чтобы вы были крайне осторожны, это понятно?
С облегчением убедившись, что полиция приняла меня всерьез, я уже собиралась забраться в постель и отключиться. Но теперь нужно было бодрствовать, ожидая, пока криминалисты пройдутся со своими метелочками по всем поверхностям в моей квартире.
– Нам стоит всерьез поговорить.
Я решила, что самое разумное — это попытаться немного вздремнуть. Я откусила кусочек пиццы, отправилась на кушетку и растянулась на ней во всю длину, не выпуская из рук мобильника. Как только я закрыла глаза, он зазвонил.
– О чем?
— Я не вовремя? — прозвучал мужской голос. Красавчик Риган!
Мне очень хотелось заявить, что сейчас я в постели с мужчиной и поэтому не могу разговаривать, но вместе этого я пробормотала что-то про пиццу. У меня даже не хватило духу солгать ему и сказать, что я прекрасно провожу время.
Ириана тряхнула головой, откидывая волосы:
— Я слышал про Локет Форд. Ты говорила, она снималась вместе с тем парнем, который погиб, — ну, которого ты искала. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
– О том, что случилось с тобой и почему ты, сам того не желая, кормишь чужеродную силу.
— Э-э… как мило, что ты позвонил. Честно говоря, я абсолютно уверена, что эти два убийства связаны.
— Я так и думал. У тебя все хорошо? Ты ведь сейчас не в одном из тех злачных местечек, которые так тебе нравятся, а?
Ладони Шаола взмокли от пота.
— Я… — К моему неудовольствию, голос у меня дрогнул. — Кто-то залез в мою квартиру. Думаю, это мог быть убийца. Сейчас сюда приедет полиция, чтобы поискать отпечатки.
– Тут не о чем говорить. И обсуждать нечего.
— Что ты имеешь в виду — «это мог быть убийца»? Что случилось?
Я кратко ему рассказала. Голос у меня снова прервался, и я вдруг почувствовала себя до смешного беспомощной. Меньше всего мне хотелось, чтобы Красавчик счел меня обиженной фифой, которую надо срочно спасать.
Ириана молча смотрела на него. Шаолу стоило немалых усилий выдержать ее взгляд и не втянуть голову в плечи.
— Бейли, ты не можешь провести там ночь, — сказал он. Видимо, мои усилия пропали втуне. — Надеюсь, что и не собираешься.
– Из того, что я узнала, нам нужно многое обсудить. Прежде всего – что с тобой было в последние несколько месяцев. Похоже, то время было для тебя крайне тревожным и противоречивым. Ты же сам вчера говорил, что никто не испытывает к тебе такой ненависти, как ты сам.
— Я уверена, все будет в порядке, — ответила я. — Похоже, у этой женщины нет ключа. Я не хочу причинять неудобства кому-нибудь из друзей столь поздним визитом.
Интересно, не спросит ли он, почему я не хочу провести ночь у Криса?
«Это еще мягко сказано», – подумал Шаол.
— Приезжай ко мне, — мягко предложил он. Я затаила дыхание.
– И тебе вдруг захотелось узнать об этом?
— Можешь устроиться на кушетке, — продолжал он. — И ли я уступлю тебе кровать. Просто мне не хочется, чтобы ты сидела дома одна. Учти, я — тот парень, который прошлый летом прикладывал тебе примочку к синякам.
Я была уже готова отказаться, честное слово, потому ч го с той минуты, как мы с Красавчиком расстались в Челси накануне вечером, я чувствовала, что окончательно избавилась от помыслов о нем, и больше не гадала, есть ли у меня хоть какой-нибудь шанс. Если я переночую у него, пусть даже на кушетке, то снова вернусь к тому, с чего начала.
Ириана спокойно восприняла его вопрос:
Но я страшно изнервничалась. Мне совершенно не хотелось сидеть дома и воображать, что можно сделать при помощи ножа для разделки бифштексов. И потому я согласилась.
– Если это требуется для твоего исцеления, чтобы пройти и оставить в прошлом… да.
Дожидаясь приезда криминалистов, я упаковала ноутбук и взяла с собой единственный свежий костюм, который у меня оставался. Примерно в половине девятого наконец приехали полицейские. Разъяснив им ситуацию и предоставив полную свободу действий — а также позволив взять у себя отпечатки пальцев, — я ушла. Когда эксперты окончат свою работу, дверь захлопнется за ними автоматически. В коридоре я попросила ночного консьержа подняться ко мне на этаж, когда полицейские уйдут, и удостовериться, что замок закрыт. Хотя совсем недавно я чувствовала себя совсем измученной, теперь во мне как будто перезарядили батарейки.
– Ну что ж. Ты узнаешь. Только потом не сетуй.
Всего один день прошел с тех пор, как я видела Красавчика в последний раз, и сейчас он казался куда более бодрым. Он ходил по квартире босиком, в коричневых бриджах и желтом свитере. Когда я его увидела, у меня заныло в животе.
— Я открыл вино — подумал, тебе наверняка захочется, — сказал он, вводя меня в гостиную. — А еще у меня есть здоровенный кусок сыра, который прислала мама.
Лицо Ирианы превратилось в непроницаемую маску. Дорину бы явно понравилось.
— То, что доктор прописал.
– Полагаю, ты не собираешься застревать здесь надолго, – сказала она. – Особенно сейчас, когда на нашей, как ты изволил выразиться, родине полыхает война.
Пока он возился на кухне, я села на кушетку и оглядела комнату. Груда бумаг, валявшаяся здесь вчера, исчезла; все казалось почти таким же, как и в начале лета: черные кожаные кресла, трехцветный ковер, на стенах — потрясающие черно-белые фотографии, сделанные на Востоке. Появилось и несколько новых снимков — на них были, насколько я поняла, древние улочки Стамбула, упирающиеся в основание крепостной стены, Я занервничала, оглядывая комнату метр за метром, — однажды в ванной у одного парня, который мне очень нравился, я нашла розовый бритвенный станок, и все мечты о вечной любви разлетелись вдребезги. Я боялась, что сейчас увижу что-нибудь подобное, и никак не могла с собой совладать.