Ю Несбё

Нож

Jo Nesbø

KNIV



Copyright © Jo Nesbø 2019

Published by agreement with Salomonsson Agency

All rights reserved



Серия «Звезды мирового детектива»



Перевод с норвежского Екатерины Лавринайтис

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Ильи Кучмы



© Е. А. Лавринайтис, перевод, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство АЗБУКА®

* * *

Часть 1

Глава 1

Рваное платье развевалось на ветке гнилой сосны. Старику невольно вспомнилась песенка времен его молодости – про платье, сохнущее на веревке. Правда, этот предмет женского гардероба, в отличие от того, о котором говорилось в песне, колыхался не под порывами южного ветерка, а в потоках ледяной талой воды. На дне реки было совсем тихо. Часы показывали уже пять часов вечера, но на дворе стоял март, так что еще не стемнело. Если верить прогнозу синоптиков, то небо там, над поверхностью реки, должно было быть безоблачным, однако внизу солнечный свет, прошедший через слой льда и четыре метра воды, казался рассеянным, и поэтому сосна и платье скрывались в загадочной зеленоватой полумгле. Старик точно установил, что это летнее платье, синее в белый горошек. Возможно, когда-то этот наряд имел другой цвет, трудно сказать, все зависит от того, как давно он зацепился за ветку. И теперь платье барахталось в нескончаемом потоке воды, который полоскал его, то поглаживая спокойным течением, то дергая и утягивая за собой, когда река бурлила. И в результате от материи постепенно отрывался кусочек за кусочком. Старик подумал, что в этом отношении платье было похоже на него самого. Когда-то оно явно имело значение для какой-нибудь девушки или женщины, на него бросали взгляды мужчины, его касались детские руки. Но теперь платье, так же как и он сам, было потеряно, утрачено, не имело никакой функции, угодило в ловушку, где и томилось, безъязыкое и неподвижное. Оставалось только ждать, когда течение и время унесут последний лоскут того, что некогда было красивым нарядом.

– На что вы смотрите? – услышал он голос позади.

Превозмогая мышечные боли, старик, сидевший на своем стуле, повернул голову и посмотрел вверх. Перед ним стоял новый клиент. Теперь старик не все удерживал в памяти, но никогда не забывал лиц людей, заходивших в магазин «Сименсен: всё для охоты и рыбалки». Этому посетителю не нужны ни оружие, ни боеприпасы. Немного потренировавшись, можно научиться по взгляду клиентов определять, кто из них относится к жвачным животным, этой навсегда утратившей охотничий инстинкт половине человечества, не знакомой с тайной другой половины: человек чувствует себя по-настоящему живым только тогда, когда всадит пулю в большое и теплое млекопитающее. Старик полагал, что этот мужчина пришел за блеснами или удочками, развешанными вокруг большого телевизионного экрана на стене напротив. А может, за одной из фотоловушек, выставленных в другом конце магазина.

– Он смотрит на реку Хаглебюэльва, – ответил его зять Альф, подходя к ним. Альф остановился рядом и раскачивался на каблуках, засунув руки в большие карманы длинной кожаной охотничьей жилетки, которую всегда носил на работе. – В прошлом году мы вместе с производителем установили в реке подводную камеру, так что теперь у нас прямая круглосуточная трансляция из-под лестничного рыбохода у водопада Нурафоссен, и мы увидим, когда рыба начнет подниматься по реке.

– И как скоро это будет?

– Некоторые экземпляры появятся уже в апреле-мае, но большое движение начнется только в июне. Форель нерестится раньше лосося.

Посетитель улыбнулся старику:

– Рановато вы начали смотреть, да? Или уже заметили рыбу?

Старик открыл рот, продумал слова – их он не забыл, но, так ничего и не сказав, вновь сомкнул губы.

– Афазия, – сообщил Альф.

– Что? – не понял клиент.

– После инсульта он не может говорить. Вы ищете рыболовные снасти?

– Фотоловушку.

– Значит, вы охотник?

– Охотник? Нет, боже упаси. Просто я обнаружил какие-то странные, абсолютно ни на что не похожие экскременты прямо перед дачным домиком в Сёркедалене. Я их сфотографировал, выложил в «Фейсбук» и спросил, может, кто знает, чьи они. Горцы сразу ответили: медвежьи. Можете себе такое представить, а? Медведь! В лесу, в двадцати минутах езды и в получасе ходьбы от Осло!

– Но это же потрясающе.

– Ну не знаю, лично я не в восторге. У меня, как я уже говорил, там дачный домик. Я вывожу туда семью. И хочу, чтобы кто-нибудь убил этого зверя.

– Я охотник и прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Но знаете, даже в Норвегии, где не так уж давно этих зверей водилось множество, за последние пару сотен лет едва ли был зарегистрирован хоть один случай нападения медведя на человека со смертельным исходом.

«А вот и неправда, – подумал старик. – Начиная с 1800 года таких случаев было одиннадцать. Последний произошел в 1906-м».

Возможно, он утратил речь и пальцы плохо его слушаются, но с памятью все в порядке. И мысли его были по-прежнему ясными. По большей части. Время от времени он путался и, заметив, как его зять Альф и дочь Метте обмениваются многозначительными взглядами, понимал, что свалял дурака. В первое время, после того как дети начали управлять магазином, который он сам основал и содержал целых пятьдесят лет, старик приносил много пользы. Но теперь, после очередного удара, он просто сидел в зале. Нельзя сказать, что это ему не нравилось. Нет, после смерти Оливии старик по большому счету не предъявлял особых требований. Много ли ему осталось? Вполне достаточно находиться рядом с близкими, каждый день получать горячий обед, сидеть на стуле в магазине и смотреть по телевизору бесконечную беззвучную программу, которая демонстрируется как раз в его темпе, и самым драматичным событием этой передачи станет появление на лестничном рыбоходе первой готовой к нересту рыбы.

– С другой стороны, это вовсе не означает, что подобное не может произойти вновь, – услышал старик голос Альфа, провожавшего клиента к стенду с фотоловушками. – Этот зверь вряд ли похож на милого плюшевого медвежонка, а убийство у хищников в крови. Так что, ясное дело, вам нужна камера, чтобы понять, поселился ли он рядом с вашим домиком или же просто проходил мимо. Кстати говоря, бурые медведи как раз сейчас выходят из спячки, и они голодные. Установите камеру там, где нашли экскременты, или у самого дома.

– Значит, камера находится внутри этого скворечника?

– Этот скворечник, как вы его называете, защищает ее от ветра и осадков, а также от зверей. Вот это недорогая камера, самая простенькая. В нее встроена линза Френеля, фиксирующая инфракрасное излучение, незаметное для людей и животных. Как только объект появляется в зоне видимости, камера реагирует на исходящее от него тепло и автоматически включается.

Старик вполуха слушал их разговор, но его внимание привлекло кое-что другое, на телеэкране. Он не видел, что именно это было, но зеленый полумрак внезапно проре́зал свет.

– Запись сохраняется на карте памяти, вмонтированной в камеру, ее потом можно воспроизвести на своем компьютере.

– Ну надо же, как далеко зашел прогресс!

– Минус в том, что вам необходимо приехать на место, чтобы проверить, произвела ли камера запись. Если вы приобретете вот эту модель, которая стоит чуть дороже, то каждый раз при включении камеры будете получать смс-уведомление. Есть и еще один вариант – вот эта супермодель, которая не только записывает изображение на карту памяти, но, кроме того, отправляет его прямо на ваш телефон или электронный адрес. В этом случае ваше присутствие необходимо лишь изредка, чтобы поменять батарейки, а так можете спокойно сидеть в своей гостиной.

– А что, если медведь заявится ночью?

– У камеры есть светодиодные лампы. Это невидимый свет, который не спугнет зверя.

Свет. Теперь старик видел его. Яркий поток лился справа, сверху по течению. Он пробуравил толщу зеленой воды, попал на платье, и на какой-то ужасный миг старику показалось, что девушка в платье пробудилась к жизни и танцует от радости.

– Ну, это уже просто из области фантастики!

Старик изумленно открыл рот, когда увидел, как в кадре появляется космический корабль. Он светился изнутри и парил на расстоянии около полутора метров от речного дна, а потом наткнулся на большой камень и, как при замедленной съемке, начал вертеться вокруг него, а исходившие спереди лучи света заскользили по дну и на мгновение ослепили старика, попав в линзу камеры. Толстая ветвь сосны поймала крутящийся автомобиль и остановила его. Старик слышал, как колотится сердце у него в груди. Автомобиль! В салоне горел свет, и он видел, что машина наполнилась водой почти до самого верха. В салоне кто-то был. Человек полусидел-полустоял на переднем сиденье, отчаянно стараясь дотянуться до воздуха, скопившегося под крышей. Одна из гнилых веток, удерживавших автомобиль, сломалась и уплыла вниз по течению.

– Правда, изображение будет не таким резким и отчетливым, как при дневном свете, да вдобавок еще и черно-белым. Но если линза не запотеет от росы и ничто не загородит обзор, то вы увидите своего медведя.

Старик затопал в попытке привлечь внимание Альфа. Казалось, человек в автомобиле сделал глубокий вдох и нырнул. Его короткие щетинистые волосы пошли волнами, а щеки раздулись. Он ударил обеими руками в боковое стекло, находившееся прямо напротив камеры, но вода, заполнившая салон автомобиля, ослабила силу удара. Старик уперся в подлокотники стула и попытался встать, но мышцы не желали его слушаться. Он отметил, что средний палец на руке мужчины в салоне автомобиля был серого цвета. Бедняга перестал наносить удары и прижался лбом к стеклу. Как будто сдался. Еще одна ветка сломалась, течение все тащило и тащило автомобиль, стараясь высвободить его, но сосна не желала отпускать свою добычу. Старик уставился на лицо, прижимавшееся к окну изнутри. Мужчина был уже не первой молодости. Выпученные голубые глаза. Шрам, прочертивший багровый полукруг от уголка рта до уха. Старик поднялся со стула и, пошатываясь, сделал два шага в сторону прилавка с фотоловушками.

– Простите, – тихо сказал зять покупателю. – Что случилось, папа?

Старик жестами указывал на телеэкран у себя за спиной.

– Правда? – недоверчиво произнес Альф и быстро прошествовал мимо тестя к телеэкрану. – Неужели рыба?

Старик помотал головой и повернулся к экрану. Автомобиль пропал. И все опять стало как раньше. Речное дно, мертвая сосна, платье, зеленый свет, струящийся сквозь лед. Как будто ничего и не случилось. Он снова топнул и показал на экран.

– Успокойся, папа. – Альф дружески похлопал его по плечу. – Еще рано для нереста. – И он вновь вернулся к фотоловушкам.

Старик смотрел на двух мужчин, стоявших к нему спиной, и чувствовал, как его сердце наполняют отчаяние и ярость. Как объяснить им, что он сейчас видел? Врач говорил, что при некоторых видах инсульта нарушается общая способность коммуницировать, в том числе письменно или жестами. Старик проковылял обратно к стулу и снова уселся. Он смотрел на бегущую без остановки реку. Невозмутимая. Равнодушная. Неизменная. И через пару минут он почувствовал, как сердце его успокаивается. Кто знает, может, на самом деле ничего и не было. Вдруг это всего лишь следующий шаг в сторону полного мрака? Или же, в его случае, в сторону наполненного яркими красками мира галлюцинаций. Он посмотрел на платье. На мгновение, когда, как ему показалось, платье осветили фары автомобиля, бедняге привиделось, что это танцует Оливия. А за оконным стеклом в освещенной кабине автомобиля он разглядел лицо, которое видел раньше. Которое помнил. А единственными лицами, что он пока еще помнил, были лица тех, кого он видел здесь, в своем магазине. Этот мужчина заглядывал к ним дважды. Голубые глаза, багровый шрам. Оба раза он покупал фотоловушки. Совсем недавно сюда приходила полиция и спрашивала о нем. Старик мог бы рассказать, что тот мужчина высокий. И что у него особый взгляд. Взгляд человека, посвященного в тайну. Человека, который не принадлежал к жвачным животным.

Глава 2

Свейн Финне склонился над женщиной и положил руку на ее мокрый от пота лоб. Смотревшие на него снизу вверх глаза были широко распахнуты от боли. Или оттого, что она слишком громко кричала. Скорее второе, решил он.

– Ты боишься меня? – шепотом поинтересовался Финне.

Женщина кивнула и сглотнула. Он всегда считал ее красивой: когда смотрел, как она входит в дом и выходит из него, занимается в спортклубе, когда усаживался в метро напротив – чтобы она знала: он тут, рядом. Но она никогда не казалась ему более прекрасной, чем сейчас, лежащая здесь, абсолютно беспомощная, вся в его власти.

– Обещаю все сделать быстро, любовь моя, – прошептал он.

Женщина проглотила слезы. Как же она боится! Финне задумался, не поцеловать ли ее.

– Нож в живот, – продолжил он, – чик, и все кончится.

Она сжала веки, и из-под ресниц показались две прозрачные слезинки.

Свейн Финне тихо рассмеялся:

– Ты знала, что я приду. Ты знала, что я не смогу оставить тебя в покое. Я же обещал.

Он провел указательным пальцем по смеси пота и слез на ее щеке. Он видел ее глаз сквозь большую, зияющую в ладони, в крыле орла, дыру, которую оставила пуля тогда еще молодого полицейского. Свейна Финне осудили на двадцать лет за восемнадцать эпизодов сексуального домогательства, и он не отрицал самих действий, но выступал как против формулировки «домогательство», так и против того, что за подобные действия мужчину вроде него вообще необходимо наказывать. Но судьи и присяжные, очевидно, сочли, что законы Норвегии выше законов природы. Таково было их мнение.

Через кратер в ладони на Финне смотрел глаз женщины.

– Ты готова, любовь моя?

– Не называй меня так, – проскулила она, скорее умоляя, чем приказывая. – И не говори про нож…

Свейн Финне вздохнул. Ну откуда этот извечный страх? Нож, между прочим, первый инструмент, который появился у наших далеких предков, и у человечества было два с половиной миллиона лет, чтобы к нему привыкнуть, но кое-кто тем не менее до сих пор не способен разглядеть красоту в предмете, позволившем хомо сапиенс спуститься с деревьев. Охота, хозяйство, земледелие, пища, оборона. Нож забрал столько же жизней, сколько и спас. Одно невозможно без другого. Только тот, кто понимает это, осознает последствия принадлежности к роду человеческому, принимает свое происхождение, способен любить нож. Бояться и любить. Ведь это же две стороны одной медали.

Свейн Финне поднял глаза и посмотрел на готовые к употреблению ножи, разложенные на столе рядом с ними. Можно выбирать. Важно уметь выбрать подходящий инструмент для каждого вида работы. Эти ножи хороши для его цели, все они превосходного качества. Но ясное дело, им не хватает того, что Свейн Финне всегда искал в ноже. Личность. Дух. Магия. А ведь до того как высокий молодой полицейский с жесткими короткими волосами все испортил, у Свейна Финне имелась замечательная коллекция из двадцати шести экземпляров.

Самым красивым был нож с Явы – длинный, тонкий и асимметричный, этакая извивающаяся змея с рукояткой. Красота в чистом виде, ну прямо как у женщины. Возможно, такой нож не самый удобный в использовании, но зато обладает гипнотическим действием, присущим змеям и очаровательным женщинам, и заставляет людей делать именно то, чего ты от них хочешь. Самым эффективным орудием убийства в коллекции был нож рампури, излюбленное оружие индийской мафии. От него веяло холодом, словно он сделан изо льда, и еще этот нож был завораживающе некрасив. Керамбит, имевший форму тигриного когтя, сочетал в себе функциональность и красоту. Хотя его красота, возможно, и выглядела немного нарочито, как у слишком ярко накрасившейся проститутки в слишком обтягивающем платье со слишком глубоким вырезом. Свейну Финне керамбит никогда не нравился. Он предпочитал невинные, девственные и по возможности простые инструменты вроде своего любимого пуукко – финского ножа. Рукоятка из дерева орехового цвета без всякой гарды, короткое лезвие с долом и загнутым вверх острым концом. Этот пуукко Свейн купил в Турку, а через пару дней воспользовался им, чтобы доходчиво объяснить сложившуюся ситуацию пухлой восемнадцатилетней девчушке по имени Маалин, которая совершенно одна работала на АЗС «Несте» неподалеку от Хельсинки. Уже тогда, как обычно в предвкушении секса, он начал слегка заикаться. Это не признак потери контроля над ситуацией, скорее наоборот, результат выброса адреналина. И еще подтверждение того факта, что, прожив на свете семьдесят семь лет, Свейн Финне по-прежнему полон сил. Ровно две с половиной минуты прошло с того момента, как он открыл дверь, и до того, как он вышел обратно на улицу. За это время Финне успел прижать Маалин к прилавку, содрать с нее штаны и оплодотворить девчонку, а затем взять ее удостоверение личности и переписать себе фамилию и адрес. Две с половиной минуты. Сколько секунд заняло само оплодотворение? Половой акт у шимпанзе длится в среднем восемь секунд, восемь секунд две обезьяны остаются совершенно беззащитными в мире, полном страшных хищников. Горилла, у которой меньше врагов в дикой природе, может растянуть удовольствие на минуту. Но дисциплинированный мужчина во вражеском стане должен принести удовольствие в жертву более высокой цели: репродукции. Поэтому точно так же как ограбление банка не должно превышать четырех минут, так и оплодотворение в общественном месте не должно длиться более двух с половиной. Эволюция докажет его правоту, это всего лишь вопрос времени.

Но здесь и сейчас они в безопасности. Кроме того, никакого оплодотворения не ожидалось. Нельзя сказать, что у Финне не было желания, оно было. Но сегодня у нее произойдет соитие с ножом. Нет никакого смысла в том, чтобы пытаться оплодотворить женщину, если в результате у нее не появится потомства. В этом случае дисциплинированный мужчина сбережет свое драгоценное семя.

– Мне можно называть тебя любимой, мы же помолвлены, – прошептал Свейн Финне.

Она смотрела на него черными от ужаса глазами. Невероятно черными, словно бы уже угасшими. Как будто в них больше не осталось света.

– Да, мы же помолвлены, – тихо засмеялся он, прижимаясь своими толстыми губами к ее, после чего автоматически вытер женщине рот рукавом фланелевой рубашки, чтобы не оставить там следов своей слюны. – Ну а теперь я сделаю то, что обещал… – сказал Свейн и резко провел зажатым в руке ножом между ее грудями вниз к животу.

Глава 3

Харри проснулся. Что-то явно было не так. Понятное дело, он скоро вспомнит, в чем именно заключается проблема, и несколько благословенных секунд неведения – это все, что у него есть, прежде чем кулак реальности нанесет ему безжалостный удар. Он открыл глаза и сразу пожалел об этом. Казалось, солнечный свет, который пробивался сквозь грязное, в подтеках окно, освещая маленькую пустую гостиную, беспрепятственно проник прямо к болезненной точке позади глаз. В поисках убежища Харри снова зажмурился. Он успел вспомнить, что ему снился сон. О Ракели, конечно же. Первую часть этого сна он видел неоднократно: было утро, много лет назад, вскоре после того, как они познакомились. Она лежала, положив голову ему на грудь, а Харри спросил, правда ли то, о чем все говорят: якобы у него нет сердца? И Ракель рассмеялась тем смехом, который он так любил. Чтобы вызвать у нее этот смех, он был готов совершать самые идиотские поступки. Ракель подняла голову, посмотрела на него теплыми карими глазами, унаследованными от матери-австрийки, и ответила, что люди правы, но это ничего – она отдаст ему половинку своего сердца. А ведь на самом деле все, считай, именно так и произошло. Сердце Ракели оказалось огромным, оно гоняло кровь по его телу, помогало ему оттаять, вновь делало его настоящим человеком. Любящим мужем. И заботливым отцом Олега, погруженного в себя серьезного парнишки, которого Харри со временем полюбил, как собственного сына. Харри был буквально на седьмом небе от счастья, и в то же время все это страшно его пугало. Он понимал, что это как-то неправильно, ведь он не создан для блаженства. И он до смерти боялся потерять Ракель. Потому что одна половинка сердца не может биться, если не бьется другая, это прекрасно известно всем, в том числе ему и Ракели. Но если Харри не может без нее жить, почему же он сбежал от нее в сегодняшнем сне?

Он толком не помнил, как это произошло, но Ракель явилась, чтобы потребовать назад свою половинку сердца, она услышала слабеющие удары сердца в груди Харри, нашла его и позвонила в дверь.

И занесенный кулак реальности настиг его. Вот она, жестокая правда жизни.

На самом деле он уже потерял Ракель.

И это не он сбежал, а она сама выгнала его.

Харри принялся хватать ртом воздух. В уши настойчиво проникал какой-то звук, и он понял, что голова его буквально разрывается от мигрени. Этот же самый звук ворвался, причинив боль, в его сон перед самым пробуждением. А ведь кто-то на самом деле звонит в дверь. И у него невольно опять появилась эта идиотская, мучительная, неослабевающая надежда.

Не открывая глаз, Харри протянул руку к бутылке виски, стоявшей на полу рядом с диваном, опрокинул ее и, услышав громыхание катящегося по вытертому паркету сосуда, понял, что тот пуст. Он заставил себя открыть глаза и увидел руку, жадной клешней свисающую над полом, и титановый протез, заменяющий средний палец. Рука была в крови. Черт! Он понюхал пальцы, пытаясь вспомнить, чем закончился вчерашний вечер и присутствовали ли там женщины. Харри откинул одеяло и оглядел свое 193-сантиметровое тело – длинное, голое и тощее. Вот, пожалуйста, физические следы того, что он опустился на дно. Если и дальше вести такой образ жизни, то мышечная масса начнет уменьшаться неделя за неделей, а кожа, которая уже приобрела сероватый оттенок, побледнеет еще больше, он превратится в призрак и в конце концов исчезнет полностью. Но в этом-то и заключается весь смысл употребления алкоголя, разве нет?

Издав стон, Харри привел себя в сидячее положение и огляделся. Он вернулся туда, где находился перед тем, как снова стать человеком, только теперь стоял ступенькой ниже. Он не знал, ирония ли это судьбы или простое совпадение, но двухкомнатная сорокаметровая квартира его молодого коллеги из полиции, куда его сначала пустили пожить и которую он со временем снял, находилась этажом ниже той, где Харри обитал до того, как переехал в бревенчатую виллу Ракели в Хольменколлене. Поселившись здесь, Харри купил в «ИКЕЕ» раскладной диван. Этот самый диван, забитая виниловыми пластинками книжная полка в спальне, журнальный столик, зеркало, до сих пор прислоненное к стене гостиной, и комод в коридоре – вот и вся обстановка новой квартиры. Харри и сам толком не знал, почему не обустраивает жилье: то ли в силу инертности, то ли в глубине души надеется, что Ракель все-таки позовет его обратно.

Харри прислушался к себе: не надо ли ему проблеваться? М-да, вот вопрос. Похоже, за две недели организм постепенно адаптировался к яду и стал не только лучше переносить алкоголь, но и даже требовать увеличения дозы. Харри посмотрел вниз на пустую бутылку из-под виски, остановившуюся между его ступнями. «Питер Доусон спешиал». Прямо скажем, не самый лучший выбор. То ли дело «Джим Бим»: прекрасный виски, да к тому же его выпускают в прямоугольных бутылках, которые никуда не укатятся. Но зато «Доусон» стоит дешево, а томимому жаждой алкоголику с зарплатой полицейского и пустым банковским счетом особо привередничать не приходится. Харри взглянул на часы. Без десяти четыре. До закрытия винных магазинов оставалось два часа десять минут.

Он сделал вдох и поднялся. Голова вот-вот взорвется. Он покачнулся, но устоял на ногах. Харри посмотрел на себя в зеркало и решил, что сильно смахивает на донную рыбу, которую вытащили на поверхность так быстро, что, казалось, глаза и внутренности вот-вот вывернутся наружу, да еще с такой силой, что прорвали ей крючком щеку, оставив серповидный розовый шрам от левого уголка рта до уха. Он пошарил под одеялом, но трусов не нашел, натянул лежавшие на полу джинсы и вышел в коридор. На неровном стекле входной двери вырисовывался темный силуэт.

«Это Ракель, она вернулась!» Точно так же он думал, когда в дверь позвонили в прошлый раз. Но тогда это оказался сотрудник энергетической компании «Хафслюнд Стрём». Он обходил квартиры, предлагая жильцам заменить старые счетчики на новые, современные, которые измеряют расход электричества каждый час: дескать, очень удобно, всегда можно самому удостовериться, в какое время ты включал электроплиту или настольную лампу. Харри ответил, что плиты у него нет, а если бы даже и была, ему бы не хотелось, чтобы все вокруг знали, когда он пользуется ею, а когда нет. И выпроводил агента.

Но силуэт, который он видел сейчас, был женским. Ее рост, ее фигура. Интересно, как Ракель проникла в подъезд?

Он открыл дверь.

На пороге стояли две гостьи. Абсолютно незнакомая женщина и девочка, такая маленькая, что просто не доставала до стекла. Харри заметил кружку для сбора пожертвований и понял, что сначала они позвонили в домофон и кто-то из соседей впустил их в подъезд.

– Благотворительная акция по сбору средств на нужды Красного Креста, – сказала женщина. Поверх курток у них обеих были надеты оранжевые жилеты с соответствующей эмблемой.

– А я думал, она проводится осенью, – ответил Харри.

Женщина и девочка молча смотрели на него. Сначала он принял это за враждебность, как будто он обвинил их в обмане. Но потом понял, что это презрение, вызванное, возможно, тем, что он был кое-как одет и от него разило спиртом, и это в четыре часа дня. Кроме того, Харри не знал о благотворительной акции, проходящей, вероятно, по всей стране, о чем наверняка сообщали по телевидению.

Мамаев Сайфулла

Харри задумался, не испытывает ли он чувство стыда. Да, есть немного. Он засунул руку в карман брюк, где обычно хранил наличность, когда уходил в запой, зная по опыту, что банковскую карту в таких случаях лучше с собой не носить.

Релактека «Павиан»

Он улыбнулся девочке, которая широко раскрытыми глазами смотрела на его окровавленную руку, опускающую свернутую купюру в щель опломбированной кружки. Перед тем как купюра исчезла в кружке, Харри заметил усы. Усы Эдварда Мунка[1].

– Черт! – воскликнул он, вновь опуская руку в карман. Пуст, как и его счет.

– Прошу прощения? – произнесла женщина.

Пролог

– Я думал, это двести крон, но по ошибке дал вам тысячную купюру.

– Бывает.

О побеге из Нового города, Ричмонд, или как его звали отец и друзья, Ричи Галахер мечтал давно. А точнее, сколько себя помнил, столько и мечтал. И чем старше становился, тем это желание становилось все сильнее и сильнее! Особенно трудно стало сдерживать себя в последние годы жизни в Ньютауне. Наполненные бесконечно долгими бессонными ночами и бесцветно скучными нудными пустыми днями, они казались ему просто прожитыми зря. А как иначе мог воспринять пролетаемое время инфантильный подросток, коим Ричи был еще несколько лет назад? Да и сейчас, в свои девятнадцать он не намного продвинулся в восприятии тоскливых будней и жил, по сути, только ожиданием того времени, когда станет взрослым, станет независимым, станет… таким же смелым и умелым как его отец и начнет воплощать в жизнь первый из целой череды обширных планов.

– А можно… э-э-э… получить ее обратно?

И вот сегодня, возможно, это время подошло! Почему сегодня, Ричи ответить не мог, просто ощутил — все, баста! Наверное, ждать устал… или настроение накатило такое! А может быть, и действительно мочи уже не стало терпеть невыносимо беспросветно серую атмосферу бытия Ньютауна! Но в любом случае, Галахер твердо решил — пришла пора самому хозяином своей судьбы и если сейчас не отважится на поступок, можно ставить крест на всей своей будущей жизни! А уж сколько всего он себе отмерил…

Посетительницы молча переглянулись. Девочка осторожно подняла кружку повыше, чтобы ему лучше была видна пломба поверх логотипа благотворительной акции.

– Понятно, – прошептал Харри. – А как насчет сдачи?

Кому не знакомо ощущение надежды, ощущение ожидания — вот пройдет еще совсем не много времени, вот стоит потерпеть еще самую малость и грезы начнут воплощаться, начнут реализовываться! Что успех и слава, после нескольких лет приключений обрушаться на них, как заслуженная награда за… Ну, хотя бы за их собственную исключительность! И если есть на свете неудачники, не сумевшие найти свое место, не успевшие поймать за хвост птицу удачи, то это, конечно, не он сам! Вот у него все-все получится! Его же все так любят! И мама, и папа, и учителя… Правда, бывают среди последних и очень вредные, так эти не в счет! А так, что касается самой школы, то и здесь все в порядке! Учеба дается легко, в спорте тоже получается не отставать от остальных одноклассников! С девчонками? Не вопрос, в этом плане тоже уже имелись победы! И, кажется, вот такому баловню, что и дальше, когда придет этап взрослой жизни, все так и будет продолжаться! Легко и без особых усилий…

Женщина улыбнулась, как будто услышала шутку, и он тут же улыбнулся в ответ, чтобы заверить ее, что она права, но его мозг отчаянно продолжал искать решение проблемы. Необходимо раздобыть 299 крон и 90 эре до шести часов. Или хотя бы 169 крон и 90 эре, этого хватит, чтобы приобрести маленькую бутылку.

– Утешайтесь тем, что ваши деньги пойдут нуждающимся, – сказала женщина и потянула девочку за собой в сторону лестницы и следующей квартиры.

Так думают все! Или почти все. Но только не в случае с Ричи, с ним не совсем так. Да, с учебой проблем не намечалось, так же как и со спортом. Наоборот, с физическим развитием у Ричмонда обстояло очень даже неплохо! И если говорить уж совсем откровенно, то Галахер был отнюдь не таким, как принято изображать программистов. Чуть выше среднего роста, широкоплеч, с хорошей реакцией, он мог бы стать неплохим атлетом, но ленился, а потому обладал небольшим избытком веса. Совсем не большим, но и от него, кстати, все время стремился избавиться. Но стремился по-своему, по-лентяйски! Давая себе каждый вечер обещание, что вот завтра уж точно начнет ходить в тренажерный зал и станет делать по утрам зарядку. Но приходило утро, включался персональный нейротерминал… и все забывалось! Вернее переносилось на очередное «завтра», а то и на следующий понедельник!

Харри запер за ними дверь, прошел в кухню, смыл с руки кровь и почувствовал жгучую боль. Вернувшись в гостиную, он огляделся и заметил на пододеяльнике отпечаток кровавой ладони. Он опустился на четвереньки и достал из-под дивана мобильный телефон. Сообщений нет, только три пропущенных вчера вечером звонка: один от Бьёрна Хольма, криминалиста, родом из Тутена, и два от Александры, эксперта из Института судебной медицины. Они с Харри близко познакомились совсем недавно, после того как Ракель выгнала его из дома, и, судя по тому, что он помнил, Александра была не из тех дамочек, кто считает менструацию причиной для отмены секса.

Вот тут уже Ричи полностью соответствовал штампам! Как ни прискорбно, а в свои девятнадцать лет и три месяца, молодой Галахер предпочитал возиться со всевозможным компьютерным железом, программами и подолгу проводить время в Сети. Тем более, что она вот она, рядом! Стоит только отдать команду на включение нейротерминала — вшитого в мочку уха беспроводного канала связи — и все, твой чип-идентификатор выводит тебя в планетарную Сеть. Одна мысленная команда — можно и не мысленная, можно и коснуться мочки, но это не важно — и ты соединен со всем миром! Пусть и виртуальным, но таким родным, таким интересным! Со своей собственной жизнью, со своими правилами общежития и своими друзьями и недругами…

В первый раз, когда она приволокла сюда его, пьяного, и они оба безуспешно шарили по его карманам в поиске ключей, Александра подозрительно быстро и ловко вскрыла замок, уложила Харри на диван и сама устроилась рядышком. А когда он проснулся, ее уже и след простыл, осталась только записка, в которой она благодарила его за прекрасную ночь. Так что это вполне могла быть кровь Александры.

Вот там, Ричи действительно чувствовал себя как дома. Попав в волшебное информационное сообщество обычным для подростка путем — через игры, Ричмонд, быстро понял, что жить в сетевом пространстве можно двумя способами. Первый, — он принимает законы, навязанные системой, и живет в том мире, который для него, и за него, создал кто-то неизвестный. Говоря иными словами, пьет кофе, заваренный, пусть и талантливыми, но чужими руками. Второй путь — он сам строит свой мир, сам его моделирует! И раздвигает рамки настолько далеко, насколько позволяет собственная фантазия и смелость! Да-да, именно смелость! Иногда, что бы пройти дальше и забраться в чужие ресурсы или в закрытые массивы данных, требуется не только сноровка и интуиция, но и не малая смелость! Не все области Сети, имеют статус открытого пространства, есть и такие уголки, где только за попытку проникновения, можно заработать себе неприятности на всю оставшуюся жизнь! А кому охота забронировать себе не слишком комфортабельное место на «Сахаре» — орбитальной колонии-планете для отловленных хакеров? Это, конечно, не «Алькатрас», где сидят особо опасные уголовники, но и далеко не рай! Пашешь на рудниках целый день, а вечером смотришь обязательные программы — смотришь как живут те, кто подчиняется общим правилам! И совсем нет возможности выхода в Сеть! Абсолютно никакой, даже у директора тюремной колонии! И это не пустые страшилки! Галахер и его друзья, как в Сети, так и простые соседские мальчишки, навскидку, особо не копаясь в памяти, смогли бы назвать несколько знакомых ребят, уехавших в принудительное путешествие в один конец! Да что назвать, его отец, лучший пример тому! Разве мало того, что он провел двенадцать лет в заточении? Хорошо еще вернуться сумел, обычно ньютаунцы не возвращаются! И никто до сих пор не знает, как это ему далось! Не зря же Гарри и сейчас старается не привлекать внимание полиции!

Харри зажмурился и попробовал сосредоточиться. События последних недель вообще виделись ему как в тумане, а что касается вчерашнего вечера и минувшей ночи, то здесь его память не сохранила абсолютно ничего. Серьезно, в голове была полная пустота. Он открыл глаза и посмотрел на правую руку, которая сильно болела. Кожа с костяшек трех пальцев ободрана, по краям ран запеклась кровь. Скорее всего, он кого-то ударил. А то, что пострадали три пальца, означало, что ударов было несколько. Теперь он заметил кровь и на брюках тоже. Много крови, столько не могло натечь из ран на руке. И она вряд ли была менструальной.

Но, как говорится в старинной поговорке — желание побеждает страх. Кто-то ограничивается, доступными развлечениями, кто-то учится обходить запреты! Причем, вторые делятся еще на две категории. На тех, кто действует так из протестных побуждений, и на тех, кто просто не может совладать со своим любопытством.

Харри вытряхнул одеяло из пододеяльника, одновременно набирая номер Бьёрна Хольма. В трубке раздались гудки, и Харри знал, что где-то там, вдалеке, звучит мелодия одной из песен Хэнка Уильямса[2], в которой, по утверждению Бьёрна, рассказывалось о криминалисте вроде него самого.

– Как делишки? – раздался добродушный тутенский говорок Бьёрна.

Галахер не относился ни к тем, ни к другим. Он не ощущал себя злостным хакером, взламывающим чужие секреты только из принципа свободного распространения информации. И тем более не пытался извлечь из своего умения материальные благ, как это делали его некоторые знакомые. Ричи манило другое — путешествия! Но не по родной, пусть и такой очаровательной и доброй планете, ее он и так знал. Нет, младшего Галахера манил Космос. Большой Космос, там где столько нового, столько неизведанного и необычайного! И недоступного! Недоступного из-за проклятия всех ньютаунцев — их происхождения! Их злосчастного «невыездного» происхождения! Вот и стал хакером Ричи отчасти из-за того, что и он не мог путешествовать в реальном мире! Но Бог мой, как же парня снедала жажда странствий! Начитавшись киберкниг и насмотревших фильмов о приключениях звездных капитанов, паренек просто умирал от желания самому стать участником дальних экспедиций, побывать в жарких схватках с представителями чужих цивилизаций! Ну, или на худой случай, отличится в погоне за кровожадными космопиратами! Нет, кто как, а молодой Галахер другой жизни, кроме как в Дальнем Космосе, не желал! И хотя, в истории жителей Ньютауна не было ни единого космолетчика, Ричи от мечты не отказывался! Он будет в Космосе! И уж конечно, не транспортным мешком, каким принято считать обычного пассажира! Нет, только пилотом! А если не удастся, то хотя бы штурманом! Но тогда не просто штурманом, а с пилотским доступом! Чтобы в самый критический момент, когда ранят командира, — а это случится обязательно, — Ричи мог встать на капитанский мостик и завершить бой блистательной победой!

– Так себе, – ответил Харри, заходя в ванную. – Можешь одолжить мне триста крон?

– Сегодня воскресенье, Харри. Винные магазины закрыты.

Но мечты, мечтами, чтобы они стали явью, их еще нужно осуществить! А пока Галахер, — как и все остальные жители планеты ученных, создающих самые совершенные вычислительные системы Компании, — был обречен только мечтать, ни в путешествия, ни в Космическую службу их не брали. Конечно, попытки использовать ньютаунцев в Космосе были, но все они заканчивались печально. В самый ответственный момент, нервы ньютаунцев не выдерживали и именно они становились зачинателями самого страшного на корабле — паники! Тогда же и обнаружилась необъяснимая врожденная особенность жителей планеты, заключавшаяся в том, что у них оказался очень высокий уровень ментального внушения на окружающих! Причем внушения не управляемого, спонтанного! Ураганной силы! И по степени воздействия и удивительно разрушительного по результату!

– Воскресенье? – Харри выскользнул из брюк и запихал их вместе с пододеяльником в переполненную корзину с грязным бельем. – Черт бы его побрал.

Видимо, информационное поле планеты имело какую-то особенность, а может в воздухе присутствовал какой-то незнакомый современной медицине химический состав, но факт оставался фактом. Ньютаунцы стали обладателями губительной способности в критические моменты выдавать сильнейший ментальный выброс ненаправленного характера. А так как, критические моменты в Космосе обычно бывают в самой не подходящей обстановке, то и внушение становилось резко негативным! Печально конечно, но жителям этой удивительной планеты ученных, дорога к звездам была закрыта! Кому нужно иметь на корабле такое вот своеобразное неуправляемое оружие массового поражения собственной же команды!

– Еще что-нибудь?

– У меня пропущенный звонок: оказывается, ты звонил мне вчера около девяти вечера.

Из этой ситуации Ричи видел только один выход — убедить всех — он не такой как его земляки. Пробраться на корабль и делом доказать — он человек мужественный и не представляет опасности для экипажа. А для этого нужно всего на всего обмануть такую кучу автоматики, что одно только ее перечисление у менее упорного товарища могло отбить желание даже браться за это предприятие! По крайней мере, так всем казалось. Кроме этого, дабы у Компании, владевшей планетой и у пилотов приводящей в Ньютаун свои корабли, не возникало опасение в том, что кто-то из потенциальных паникеров все же отважится на дерзкий побег, в чип-идентификатор каждого аборигена вшивался индивидуальный код датчика жизнедеятельности. ИКЖД, иначе говоря!

– Да, но ты не ответил.

– Угу. Судя по всему, мой телефон последние сутки пролежал под диваном. Я был в баре «Ревность».

Конечно, все понимали, что это самое настоящее ограничение свободы передвижений! Что на самом деле, ничем иным, как новой формой рабства, такое отношение к жителям планеты это не назовешь, но кто будет конфликтовать с владельцем всей планеты? С Компанией не повоюешь! Тем более, что применение ИКДЖ Компания стыдливо оправдывала заботой о состоянии здоровья каждого ньютаунца и возможностью вовремя оказать ему любую медицинскую помощь! Хотя кого сейчас обманешь? Невольники прекрасно понимали, что носят на себе своего персонального шпиона, да только кто их спрашивал? Получавший энергию от тепла человеческого тела, датчик исправно сообщал настоящим хозяевам свои координаты и куда бы ты ни пошел, на городском информационном центре всегда можно отследить любой маршрут! Попробуй в таких условиях хотя бы приблизиться к космопорту!

– Так я и подумал, поэтому позвонил Эйстейну, и он сообщил мне, что ты там.

– И?..

Но даже не это было главным препятствием! Говоря откровенно, Ричи и его друзья давно уже научились обманывать систему слежки. Не дураки же! Раз информация от датчика попадает на сервер, то ее можно и блокировать! А еще лучше — имитировать! Труднее было пробраться на летное поле. Автоматические контролеры не люди, их не обманешь! Те, чей идентификационный код не внесен в список имеющих право временно или постоянно входить в зону вылетов, могли даже и не пытаться! И даже если каким-то чудом удастся миновать и это препятствие, следом возникало новое! Допуск в зону космодрома позволял только подойти к кораблю, но войти в него без индивидуального пропуска-билета, невозможно! Бортовая система контроля не пропустит! Независимая от планетарных сервисов, она строго следила за тем, чтобы без смартбилета на палубу звездолета не попало ни одно живое существо! Пассажир должен быть оплачен, учтен, проинструктирован, встречен роботом стюардом, проведен в персональную каюту, где и ожидает старт в глубоком компенсационном кресле! После взлета и пристыковки планетарного модуля к маршевой силовой установке, пассажир препровождается в анабиозно-компенсационную камеру, где и пребывает до прибытия на орбиту очередной транзитной планеты, чье название и идентификационный номер нанесены на смартбилет. При чем процесс настолько автоматизирован, что бортовой компьютер просто не позволит взлететь транспортному средству, до тех пор, пока не будет достигнуто соответствия заявленного количества живых организмов на корабле, к его реальному наполнению…

– Ну и я тоже заявился туда. Ты что, серьезно – ничего не помнишь?

– Да что случилось, черт возьми?

Но Ричи, не сдавался. День за днем, ночь за ночью пытливый мозг искал пути решения задачи. Ричи, ел, спал, общался с отцом, друзьями, девушками, а часть его сознания продолжала свой сизифов труд. Поставленная задача всего одна, но зато какая — найти пароль доступа к информации, где хранился список лиц имеющих возможность беспрепятственного пропуска на любой борт! Галахер рассчитывал, что сумеет внести себя в число привилегированных пользователей, после чего получение пропуска становилось уже более доступной целью. Ну, а если и не удастся это сделать, то, по крайней мере, станет владельцем информации, кто есть в этом списке! Это тоже не мало! Подделывать идентификационные коды Ричи умел — это был один из самых оберегаемых секретов небольшой группки ньютаунских хакеров, в число коих входи младший Галахер. Как бы он удивился, что первым, кто взломал этот код был его отец, Гарри Галахер! Но этого ни Ричи, ни его друзья не знали, как и не знали других секретов бывшего узника Алькатраса. И хорошо, что не знали, дошла бы информация до Службы Безопасности Компании… Нет, об этом лучше даже и не думать! Скрытность и безопасность в Ньютане были словами синонимами…

Харри услышал, как его коллега вздохнул, и представил, как слегка выпученные рыбьи глаза Бьёрна закатились на круглом и бледном, как луна, лице, обрамленном кепкой и самыми густыми рыжими бакенбардами во всем Полицейском управлении Осло.

Собственно по этим причинам свои приготовления Ричи проводил в тайне от всех — даже самые близкие друзья не имели представления, насколько далеко он продвинулся в разработке и осуществлении намеченного плана. Прекрасно помня слова отца о том, что тайна, только тогда остается тайной, когда о ее существовании никто не подозревает, Галахер твердо придерживался этого правила. Ричмонд вообще хорошо усваивал все то, что слышал от Гарри Галахера. И это благодаря отцу, его примеру, Ричи понял, что нет непреодолимых препятствий, нужно только очень пожелать добиться цели!

– Что именно тебя интересует?

И младший Галахер желал с упорством достойным вознаграждения! Именно потому в последние полгода в поисках наметился серьезный прогресс. Он нашел один очень хорошо — даже слишком хорошо! — защищенный сервер! И справедливо решил — раз его так защищают, значит, там есть что посмотреть! Это ли не признак высокой ценности хранимой информации?

– Только то, что, по-твоему, мне следует знать, – произнес Харри, обнаруживший в корзине для белья кое-что интересное. Там среди грязных трусов и футболок торчало горлышко бутылки. Он рывком достал ее. «Джим Бим». Пустая. Или?.. Он открутил пробку, приставил горлышко ко рту и закинул голову назад.

– Хорошо, тогда слушай короткий отчет, – сказал Бьёрн. – Когда я прибыл в бар «Ревность» в четверть десятого, ты был пьян, а когда я в половине одиннадцатого повез тебя домой, ты мог связно говорить только на одну-единственную тему. Вернее, только об одном человеке. Угадай о ком.

Задача оказалась непростой, но Ричи взялся за дело самозабвенно. Ему уже дважды удавалось на небольшой срок входить на сервер, но за тем он делал что-то не так и «страж», — программа выполняющая функцию защиты от несанкционированного доступа, — выкидывала его из связи. При этом злющее сетевое существо уже было на грани того, чтобы перехватить сетевой адрес взломщика, но оба раза Галахера спасал предусмотрительно запутанный маршрут путешествия в Сети. «Страж», какой бы искушенный программист его не создавал, успевал только отследить трассу до массива коллективного пользования. Туда, где круглосуточно жила вся ньютаунская молодежь, образовавшая своеобразный сетевой клуб по интересам и где терялись следы любого кибервзломщика…

Харри не ответил, он тряс бутылку, следя за каплей, стекающей вниз.

Ричи влетал в самую толпу маркеров, — виртуальных двойников своих владельцев отображающих все, вплоть до эмоций реального прототипа, — и тут же находил кого-нибудь из своих друзей. Тех, кому не нужно было объяснять откуда принесся Галахер и почему он такой возбужденный! И когда следом на городском информационном узле появлялся «страж», обводящий своим грозным злобным оком бесчисленную молодежную тусовку, все следы настолько перемешивались, что даже самому удачливому сыщику здесь делать было нечего! Вычислить, кто здесь, откуда пришел и как давно находится, да еще учитывая моду на частую смену маркеров… нет, это из области нереального!

– О Ракели, – пояснил Бьёрн. – Ты с трудом добрался до машины, а потом я запер тебя в квартире, вот и все.

К счастью, это понимал и неудачливый преследователь. Пощупав на всякий случай несколько свежих следов, — ха, нашел дураков! — «страж» удалялся. Ричи же, получив одобрительные взгляды, — кто не оказывался в его ситуации, не поймет, — отрывался среди своих единомышленников на полную!

По скорости движения капли Харри понял, что у него еще много времени, и отнял бутылку ото рта.

– Мм… Правда?

Еще бы, после такого стресса не грех и порезвиться! Не дай Бог попасться в лапы «стражу»! Что могло последовать за этим, лучше не представлять. Отец, тоже отдавший дань увлечению хакерством, не раз рассказывал каково ему пришлось в течение тех страшных лет, что пришлось отбывать в наказании! Но разве это остановит любопытство сына? Наоборот, ему очень хотелось отомстить за отца, и заодно проникнуть в эти заветные охраняемые зоны! И пусть опасность, пусть риск, пусть еще десять, двадцать раз придется окунаться в атмосферу, где тебя ждут тысячи ловушек, но Ричи своего добьется! При чем это не бравада, младший Галахер больше всего не хотел, чтобы его решение было воспринято как глупое ухарство! Нет, он старательно просчитывал каждый свой шаг и трезво оценивал ситуацию. Вот, например, сегодняшний вход на самом деле граничил с глупостью, ибо вчерашней ночью, он ощутил, что на сервере его уже ждали. Видимо, «страж», поднявший в последний раз тревогу, все-таки успел отследить порт последнего входа. Возможно, это была ошибка и Галахеру не стоило использовать тот промежуточный узел, каким он пользовался обычно! Ну, не беда! Страшного ничего нет, у настоящего хакера всегда есть адреса и коды доступа на другие машины и можно попробовать пробраться оттуда! Главное — он нигде не оставляет свои следы…

– Это краткая версия.

– Мы дрались?

— Ричи, ты где? — Вдруг он услышал послание отца. Послание пришло помеченное символом тревоги, так Гарри к нему еще ни разу не обращался!

– Ты и я?

— Папа, я у себя. Что-то случилось?

– Ясно. Судя по твоей реакции, дрался только я, причем явно не с тобой. А с кем?

— У меня сейчас люди! — Сообщил Гарри Галахер. Лицо его, возникшее на стационарном мониторе и сформированное программой и датчиками эмоционального состояния, было спокойно. Но Ричи видел, с каким трудом это ему дается, понял — рядом с отцом чужие. — Они приехали за тобой! Это из Управления Службы Безопасности Компании! Случилось так, как я тебя предупреждал! Ты доигрался — тебя засекли!

– Ну, новый владелец «Ревности» точно получил затрещину.

Лоб Ричмонда мгновенно покрылся мелкими капельками пота. Агенты УСБ?! Ничего себе, это покруче полиции! Вот это встрял!

– Всего одну? Я проснулся с тремя ободранными костяшками на руке, да и брюки у меня тоже в крови.

— Но как? — Изумился Ричи. — Папа, я же все делал так, как ты учил!

– Сперва ты стукнул Рингдала по носу, причем с такой силой, что брызнула кровь. После этого он уклонился, и ты попал в стену. Причем несколько раз подряд. Думаю, на стене остались твои кровавые следы.

– Неужели Рингдал не защищался?

— Не перебивай! — Отец вовсю пользовался визуальными командами. Это когда зрачки глаз фиксируются на виртуальной клавиатуре или меню. — Не паникуй, и действуй так, как мы с тобой тренировались! Выдергивай модуль памяти! На крышу выйдешь через лаз! Я их задержу, но долго морочить голову у меня не получится. Они и так косятся на мои глаза, наверняка следят за тремором… Ну, тут им меня не поймать, не таких обводить удавалось! Ладно, не теряй времени, уничтожай модуль, жги ИКДЖ и беги! Встретимся у Безносого!

– Решил не связываться. Честно говоря, Харри, ты так надрался, что твои действия не могли считаться оскорбительными. Нам с Эйстейном удалось остановить тебя до того, как ты нанес себе повреждения.

Ричи показалось что его волосы встали дыбом! Вот так дела! Значит, его все-таки вычислили? Господи, да как же это произошло? Как же это он так прокололся? И где? Скорее всего, «страж» оказался не таким глупым, как казался!

– Черт возьми, ничего не помню. А за что я бил Рингдала?

Так, все посторонние мысли в сторону, сейчас шкуру свою спасать нужно! Ну, раз так, поехали!

– Ну, одну-то затрещину этот тип точно заслужил. Он проиграл всю пластинку «White Ladder»[3] и решил поставить ее сначала. Но тут ты принялся орать, что он разрушает добрую репутацию заведения, созданную, по твоему мнению, тобой, Эйстейном и Ракелью.

Дальше все пошло по накатанной колее. В отличие от обычных пользователей считающих, что носимый на одежде распределенный терминал и чип в ухе, это и есть компьютер, Галахер пользовался настоящей машиной. Это позволяло Ричи входить в Сеть, через самые разнообразные точки подключения — уже только этим запутывать противника, пытавшегося отследить местоположение хакера. Были и другие, программные, способы затруднять локацию, но, как говорил отец, у киберлазутчика много предосторожности не бывает!

– Но ведь так оно и есть! Этот бар был золотой жилой, Бьёрн. И Рингдал получил все хозяйство за бесценок, я потребовал лишь одного: он не станет крутить всякое дерьмо, а только настоящую музыку.

Теперь его слова, оказались верны как никогда! Пусть Галахера вычислили, но доказательств его деятельности уэсбэшники Компании не получат! Все продумано еще год назад!

– То есть такую, которую выбрал ты?

Одним движением Ричи выдернул модуль, вторым быстро сунул его в резонансную печь. Предназначенная для разогрева пиши волнами СВЧ, она уничтожала все записанное так, что после ее обработки прочитать информацию не смог бы ни один специалист, пусть даже у него будут самые мощные компьютеры!

– Которую выбрали мы, Бьёрн. Ты, я, Эйстейн, Мехмет… Никакого Дэвида Грэя, черт побери!

– Возможно, тебе надо было объяснить это более доходчиво… Ой, Харри, малыш заплакал.

Теперь можно было заняться и собой! Ричи быстро достал из тайника имитатор ИКДЖ. Как им пользоваться, Галахер знал, но пользоваться опасался — это деяние считалось серьезным правонарушением. Сейчас же не до законопослушности — включенный имитатор настроенный на его же код полетел под кровать — пусть противник думает, что младший Галахер все еще в комнате и ничего не подозревает.

– Да, конечно. Спасибо тебе, Бьёрн. И прости за вчерашнее. Черт, я сейчас выгляжу словно клоун. Все, отбой. Привет Катрине.

Лаз, замаскированный псевдо камином, вывел Ричи на крышу. Сейчас предстояло самое неприятное, уничтожить настоящего шпиона, того, что сидит под кожей в левой мочке. Ричи давно уже наметил место, куда должен попасть, даже точку себе вытатуировал, именно туда должна вонзиться игла спрятанного тут же шила!

– Она на работе.

Приблизившись к зеркалу, он прижал стальное острие к уплотнению под кожей. Зажмурившись нажал. И тут же едва не заорал от боли! Ожег от короткого замыкания показал, что попадание оказалось идеальным, щуп прошил узел питания ИДЖ! И, несмотря на то, что кожа у кратера внутреннего мини вулкана мгновенно вспухла, стала розовой, на Ричи накатила волна эйфории — теперь он по настоящему свободен! Пусть на какое-то короткое время, пусть потом его поймают, но сейчас, в эту минуту, в этот миг, он свободен!!!

Харри дал отбой, и в тот же миг в голове у него словно бы взорвался фейерверк, и он, как при вспышке молнии, увидел какую-то картину. Правда, все произошло так быстро, что он не успел толком понять, что именно увидел, однако внезапно сердце его бешено заколотилось. Он сел и тяжело задышал.

Но чтобы оставаться таким и дальше, долго блаженствовать не стоило. Галахеру пришлось тут же взять себя в руки — нужно было срочно удалиться от имитатора! Ричи это понимал, а потому действовал стремительно! Тем более, что из открытого лаза уже доносились вопли разочарованных уэсбэшников.

Харри смотрел на бутылку, которую по-прежнему держал вверх ногами. Виски вытек. Он взглянул вниз. Коричневая капля мерцала на грязном, некогда белом кафельном полу.

Пожарная лестница стоявшего вплотную соседского дома, служила этому как нельзя лучше. Только путь, намеченный хитроумным Гарри, лежал не вниз, а вверх. Он не раз говорил сыну — если не хочешь быть пойманным, нужно делать то, чего не ждет твой противник.

Харри вздохнул и, как был голый, скользнул на пол, ощутив коленями холод кафеля, высунул язык, втянул воздух и нагнулся вниз, лбом к плитке, словно бы для молитвы.



Для тренированного тела, подхлестываемого страхом, оказалось достаточным всего двух секунд, чтобы оказаться на крыше. Этот путь он проделывал неоднократно и потому знал, что слуховое окно в третьем подъезде открывается простым кодом. Там же спрятан гель для снятия боли и покраснения травмированной мочки. Еще несколько минут и младший Галахер уже шел по улице, шел старательно сдерживая шаг, гадая — как же его все-таки засекли?



— Ричи, тебе нельзя здесь оставаться! — В сердцах произнес Гарри. Видя сомнения в глазах сына, повернулся к Безносому. — Ты хоть ему объясни!

Харри широко шагал по улице Пилестреде. Ботинки «Доктор Мартенс» оставляли черные следы на тонком слое снега, выпавшего накануне ночью. Низкое весеннее солнце делало все, что было в его силах, чтобы растопить снег до того, как он осядет за фасадами старых домов, которые в этом районе насчитывали только четыре или пять этажей. Харри прислушивался к ритмичному звуку скребущих об асфальт камешков, набившихся в подошвы. Он шел мимо высоких современных жилых зданий, выросших на месте, где раньше находилась Государственная больница, в которой почти пятьдесят лет назад он родился. Харри взглянул на последний образчик уличного искусства на фасаде молодежного центра «Блиц», когда-то просто обшарпанного дома, оккупированного панками и превращенного ими в крепость. В юности Харри приходил сюда на концерты малоизвестных групп, хотя сам никогда не был неформалом. Он миновал паб «Рекс», где напивался до беспамятства в те времена, когда заведение еще носило другое название, поллитровка пива стоила гораздо дешевле, охранники были более сговорчивыми, а внутри правила бал джазовая тусовка. Но к ней он тоже не принадлежал. Как и к любившей порассуждать о спасении души пастве из прихода «Филадельфия», что на другой стороне улицы. Харри миновал здание суда. Скольких преступников, которых он разоблачил, приговорили к наказанию в этих стенах? Много. Но недостаточно много. Потому что в ночных кошмарах к нему приходили не те, кого он поймал, а те, кто от него улизнул, а также их жертвы. И все же он изловил достаточно злоумышленников, для того чтобы сделать себе имя и создать репутацию. В целом неплохую, но небезупречную. Ведь по вине Харри Холе, прямой или косвенной, несколько раз гибли его коллеги. Он добрался до района Грёнландслейре, где в далекие семидесятые годы моноэтнический Осло наконец-то встретился с миром или наоборот. Арабские рестораны, магазины с экзотическими овощами и специями из Карачи, сомалийские семьи, совершающие воскресные прогулки: женщины в хиджабах с колясками и идущие на три шага позади них, оживленно болтающие мужчины. Но Харри узнал несколько пабов, сохранившихся с тех времен, когда рабочий класс в Осло еще был белым. Он миновал церковь Грёнланда и направился в сторону стеклянного дворца в парке на вершине холма. Перед тем как толкнуть тяжелую входную дверь со странным окном-иллюминатором, он обернулся и посмотрел на Осло. Страшный и красивый. Холодный и теплый. Иногда он любил этот город, а иногда ненавидел. Но он не мог покинуть его. Отдохнуть от него, уехать на время – да. Но не оставить навсегда. Харри не мог бросить родной город так, как Ракель бросила его самого.

Профессионального борца, получившего такую странную кличку из-за того, что после перенесенной операции у него был удален носовой хрящ, а имплантант вставлять отказался, в чьей квартирке оба Галахера нашли временное прибежище, долго упрашивать не пришлось.

Дежурный пропустил его через «шлюз», и в ожидании лифта Харри расстегнул куртку, хотя чувствовал, что уже вспотел. Когда перед ним распахнулись двери подъемника, он задрожал. Харри понял, что давняя фобия ожила: сегодня воспользоваться лифтом не получится. Он развернулся и пошел на шестой этаж по лестнице.

— Отец прав, Ричи, ты должен покинуть зону, контролируемую Компанией! — Борец развел руками. — А иначе…

– На работе в воскресенье? – спросила Катрина Братт, поднимая голову от компьютера, когда Харри без приглашения зашел в ее кабинет.

— Безносый знает что говорит, Компания не оставит тебя в покое! — Тут же подхватил старший Галахер. — И чем дальше ты от нее спрячешься, тем лучше!

– Как и ты. – Он присел на стул возле ее письменного стола.

— Да он и сам все понимает! Как я и ты! — Борец нервно встав, подошел к Гарри. — Но ты не говоришь, как же ему выбраться? На космодром без пропуска и шагу не ступить! Здесь в городе, рано или поздно его найдут…

Их взгляды встретились.

— А если попробовать попросить помощи у имперцев? — Предложил Ричи. — Я слышал, что они помогают беглецам…

Харри закрыл глаза, откинул голову назад и вытянул свои длинные ноги, достававшие до края стола. Стол переехал сюда вместе с Катриной, когда она получила должность Гуннара Хагена. Она перекрасила стены в более светлый цвет и отциклевала полы, в остальном же кабинет начальника отдела не изменился. И несмотря на то что Катрина Братт была новоиспеченным начальником отдела по расследованию убийств, замужней дамой и молодой матерью, Харри по-прежнему видел перед собой темноглазую диковатую девчушку, перешедшую в Осло из Полицейского управления Бергена. Она приехала в столицу, имея четко составленный план, умненькая, с красивым серьезным личиком и фигуркой настолько соблазнительной, что это опровергало расхожую шутку о том, что в Бергене вообще нет женского пола, и приковывало к себе взгляды коллег. Ей же самой приглянулся только Харри, и на то имелись самые банальные парадоксальные причины. Его дурная слава. То, что он уже был занят. И то, что он смотрел на Катрину исключительно как на коллегу.

— Просить помощи у бандитов? И думать не смей! — Возмутился Гарри. — Стать профессиональным преступником? Забудь даже думать об этом! Даже само слово… даже название забудь! Империя! Нет для моего сына такого слова! Не хватало еще… Что угодно, но только не это! Ты еще в пираты запишись! Или…

– Возможно, я ошибаюсь, – зевнул Харри, – но по телефону мне показалось, что твой тутенец наслаждается декретным отпуском.

– Это правда, – кивнула Катрина и застучала по клавишам. – А ты как? Тоже наслаждаешься?

— Что ты кричишь на пацана! — Урезонил своего давнего товарища Безносый. — Можешь, предложи что-то дельное! Нет, так не отметай с порога и это предложение. Нужно рассматривать все варианты!

– Чем? Отпуском от жены?

Гарри досадливо поморщился. Для тех, кто хорошо его знал, этот жест означал, что он больше не хочет говорить на неприятную тему. Так было и сейчас. Бросив взгляд на часы, старший Галахер повернулся к сыну.

– Я имела в виду – возвращением в отдел убийств.

— Так, Ричи, я должен сходить в одно место…

Харри открыл один глаз:

Беглец вздрогнул. Видно было, что он явно растерялся. Как, отец вновь оставляет его одного? Не успел прийти и опять покидает сына? Этого не может быть! Наверное, случилось что-то еще? А может быть, папа скрывает плохие вести, что удалось ему узнать за время своего отсутствия?

– И заданиями на уровне низшего полицейского звена?

Катрина вздохнула:

— Ричи, не паникуй! — Гарри указательным пальцем ткнул себе в переносицу. — Ричи, посмотри на меня!

– Это лучшее, что мы с Гуннаром могли сделать в сложившейся ситуации, Харри. А ты, интересно, чего ожидал?

Младший Галахер повиновался.

Харри позволил себе одним глазом оглядеть офис, пока раздумывал, чего же именно ожидал. Что кабинет Катрины приобретет какие-то женские особенности? Что самому Харри вновь предоставят ту же свободу действий, какая была у него до того, как он сбежал с должности следователя и стал преподавать в Полицейской академии, женился на Ракели и попытался вести спокойную и трезвую жизнь? Конечно, это было попросту невозможно. Катрина с благословения Гуннара Хагена и с помощью Бьёрна буквально вытащила Харри из сточной канавы, пристроив его на это место и дав ему шанс вновь подняться, повод думать о чем-то еще, кроме Ракели, не упиться до смерти. Харри, между прочим, добровольно согласился сидеть тут, перебирать бумажки и пересматривать старые дела, а это свидетельствовало о том, что он скатился даже еще ниже, чем, по его мнению, в принципе было возможно. Хотя опыт подсказывал, что всегда есть куда падать дальше. Он кашлянул:

— Да, папа?

– Можешь одолжить мне пятьсот крон?

— Ричи, доверься мне! И будь, пожалуйста взрослым, ты уже не мальчик! Ты взрослый парень способный постоять за себя! Ты мой сын! — Гарри положил руку на плечо сына. Его добрые глаза глядели на Ричи с легким укором. — Вспомни, чему я тебя учил! Что нужно делать, когда чувствуешь приближение приступа паники, что нужно делать?

– Ну вот, этого еще не хватало! – Катрина в отчаянии посмотрела на него. – Харри, так вот почему ты сюда пришел? Неужели тебе мало вчерашнего?

— Отвлекаться! — Машинально ответил Ричи. — Считать! Но почему…

– Кстати, о вчерашнем, – ответил Харри. – Признайся, это ты послала Бьёрна в «Ревность», чтобы он отвез меня домой?

— Триста сорок семь в квадрате сколько будет? — Быстро спросил отец.

– Нет.

— Сто двадцать тысяч четыреста девять! — Также быстро ответил младший Галахер. — Но…

– Как же тогда он меня нашел?

— Четыреста пятнадцать, умножить на шестьсот пятьдесят два!

– Всем известно, где ты тусуешься по вечерам, Харри. Многие считают это забавным: ходить именно в тот бар, который ты только что продал.

— Двести семьдесят тысяч пятьсот восемьдесят!

– Новые хозяева обычно опасаются отказывать в обслуживании бывшим владельцам заведения.

— Еще вопросы есть? — Улыбнулся Гарри. — Нет? Вот и молодец! И запомни на будущее, если бы я не научился отвлекать себя от страха, мне бы до сих пор пришлось бы загорать на Сахаре! Ну, ты же помнишь, я же рассказывал тебе историю своего освобождения!

– До вчерашнего дня, может, так оно и было. Но, как утверждает Бьёрн, Рингдал, выпроваживая тебя вчера из «Ревности», заявил, что тебе пожизненно запрещен вход в его бар.

— Я помню папа! — Кивнул Ричи. — Я все понял!

– Правда? Ни хрена не помню.

— Вот и хорошо, ждите меня здесь!

– Давай я немного помогу тебе освежить память. Ты подбивал Бьёрна составить заявление в полицию – хотел привлечь Рингдала за музыку, которую играют в баре, а после этого пытался позвонить Ракели и поговорить с ней разумно. С телефона Бьёрна, потому что свой ты оставил дома, а главное – сомневался, что она ответит, если увидит твой номер.

Гарри Галахер хлопнул сына по плечу, встретился глазами с борцом. Получив от него едва заметный кивок, вышел.

– О господи! – простонал Харри, пряча в руках лицо и массируя при этом лоб.

Безносый проводил взглядом товарища, а затем повернулся к его сыну. Старавшийся держаться молодцом парень, после ухода Гарри заметно стушевался. Заметив это, борец решил его подбодрить.

– Я рассказываю все это не из вредности, а чтобы показать тебе, что происходит, когда ты пьешь, Харри.

— Все будет в порядке! — Улыбнулся он. — Твой отец и не из таких передряг выходил! Ты главное, делай, что он тебе говорит, и все у вас получится! Знал бы ты про него хотя часть того, что знаю я… Да не могу рассказать, запретил он! Но помни одно, пахан у тебя голова!

– Бшоеспсибо. – Харри сложил руки на животе. Он заметил, что на краешке письменного стола лежит двухсотенная купюра.



– Маловато, чтобы нажраться в дрова, – сказала Катрина, проследив за его взглядом. – Но вполне достаточно, чтобы заснуть. Потому что это как раз то, что тебе надо. Сон.

Ночь прошла тревожно, Ричи каждую минуту ожидал появление отца, он же появился только утром.

Харри посмотрел на нее. Взгляд Катрины с годами стал мягче, она больше не была той злой девчонкой, которая хотела отомстить всему миру. Возможно, это произошло потому, что теперь на ней лежала ответственность за других людей – за сотрудников отдела и за девятимесячного сынишку. Да, материнский инстинкт наверняка может сделать человека более мягким и заботливым. Харри вспомнил, как полтора года назад они расследовали дело вампириста. Когда Ракель положили в больницу, а он напился, сердобольная Катрина подобрала его и привезла в свою квартиру. Она позволила ему сперва проблеваться в чистейшей ванне, а затем несколько часов проспать мертвецким сном в их с Бьёрном постели.

Мрачный, но с решительным видом победителя, Гарри вошел в комнату и выложил на стол прямоугольную коробочку. Устало огляделся и, увидев испуганные глаза сына, нашел в себе силы улыбнуться.

– Нет, – возразил Харри. – Сон мне не нужен, мне нужно заняться делом.

— Вот это тебе должно помочь! — Сказал он и, набрав код, отключавший механизм уничтожения хранимого предмета, открыл футляр. Достал из него широкий мужской браслет, тускло блеснувшего темным сплавом, и грустно встряхнул его на руке.

– Работай на здоровье…

Посреди почти невесомого украшения Ричи увидел небольшое утолщение с небольшой контактной площадкой в виде шлифованного прямоугольника. Площадка была едва заметна, не акцентируй Гарри внимание сына на это утолщение, Ричи может быть и не стал присматриваться.

– Я имел в виду дело Финне.

Катрина вздохнула:

— Ух, ты! — Вырвалось у парня. — Что это?

– Такого дела у нас в производстве нет. В тех убийствах, о которых ты толкуешь, ничто не указывает на него. И как я уже говорила, по ним работает достаточное количество людей.

— Игрушка! С секретом! Наденешь на руку, включишь и можешь смело идти мимо любого контролера! Не живого конечно, кибернетического! — Гарри пристально посмотрел в глаза сыну. — Но ты должен помнить об осторожности и лишний раз не лезть на рожон! Сам понимаешь, береженного Бог бережет!

– Три убийства. Три нераскрытых убийства. И ты отмахиваешься от помощи человека, который действительно может доказать то, что мы с тобой и так знаем, а именно: что все эти убийства совершил Финне!

— Постой, Гарри! Я не верю своим глазам! Не ужели это тот самый… — Начал было Безносый, но Галахер-старший его перебил.

– У тебя же есть свое дело, Харри. Раскрой преступление, которое тебе поручили, а мне позволь руководить отделом.

— Да! Тот самый сканер-блокиратор! — Хмуро сдвинув брови, подтвердил он. — Тот самый…

– Да там и раскрывать-то нечего. Муж убил жену и уже добровольно во всем сознался. И мотив у нас есть, и улики налицо.