Народные массы, далекие от проблем инвестирования, при тревожных новостях тут же бросаются закупать соль, крупы и спички. Даже в Москве, где у многих электроплиты. Властям приходится реагировать. «Я выделил 1,5 млрд руб. на то, чтобы департамент продовольственных ресурсов города увеличил объем городского государственного запаса. Это хлеб, овощи, картофель, – заявил Юрий Лужков по телевидению. – Если коммерческие структуры поднимут цены на продукты, мы вбрасываем продовольствие на рынок, и тем самым цены снижаются».

В любом случае, даже если относиться к кризису как к наводнению или пожару, стоит помнить, что и при стихийных бедствиях МЧС прежде всего призывает сохранять спокойствие.

Кризис заставил россиян не верить правительству и еще больше верить президенту и премьеру

Большинство россиян НЕ ВЕРИТ, ЧТО НЫНЕШНЕЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО СПОСОБНО ЭФФЕКТИВНО ПРОТИВОДЕЙСТВОВАТЬ КРИЗИСУ. При этом премьер Владимир Путин и президент Дмитрий Медведев не теряют популярности, хотя большинство граждан недовольно в частности тем, как выполняются задачи, которые ежегодно ставятся в президентских посланиях. Такие настроения выявили по результатам последних опросов эксперты российских социологических служб.

В то, что правительство «хорошо» справляется с решением ключевых экономических задач, продолжают верить, по данным аналитического Левада-центра, всего 7 % россиян (в октябре их было 13 %). Доля тех, кто оценивает деятельность правительства «средне», почти не изменилась, поднявшись за месяц с 51 % до 53 %. Но заметно больше стало тех, кто считает работу Белого дома «плохой». В октябре так думали 27 %, теперь – 33 % опрошенных.

Главная претензия, которую предъявляет 61 % россиян, в том, что правительство «не может справиться с ростом цен и снижением уровня жизни населения». Для 38 % населения главный недостаток в том, что исполнительная власть «не заботится в достаточной мере о социальной защите» граждан, для 29 % – в том, что правительство «не может решить проблему безработицы», для 26 % – в том, что правительство «не справляется с кризисом в экономике, падением производства».

При этом 31 % (в октябре 37 %) опрошенных уверены, что нынешняя власть добьется улучшений в ближайшее же время. 29 % уверены, что не добьется (месяц назад 21 %). 34 % оценивают перспективу как 50X50: может добьется, может нет. Но таких тоже становится меньше – в октябре их было 39 %.

Пессимизм в отношении правительства не повлиял на мнение о президенте Дмитрии Медведеве и главе правительства Владимире Путине. Рейтинги обоих по-прежнему высоки. С одной стороны, это связано, как поясняет директор Левада-центра Лев Гудков, с особенностями «политической культуры, когда рядовые граждане от первых лиц во власти ждут милости, а не реальной деятельности». Потому и «конкретные тревоги о будничных проблемах с зарплатой или работой» не связываются в массовом сознании с «высшим уровнем власти».

С другой стороны, по словам господина Гудкова, «кризис пока начинает бить только по обеспеченной части населения». Большинство населения «пока только встревожено». Но месяца через три, по прогнозу социолога, кризис «может коснуться реального сектора экономики». И если правительству не удастся «смикшировать последствия», недоверие общества может распространиться и на первых лиц.

Пока президент и премьер остаются для большинства россиян символами надежды. Потому-то и в послании президента Медведева Федеральному собранию граждане, как выяснил ВЦИОМ, услышали в первую очередь его антикризисную направленность. В пятерку самых главных задач, поставленных президентом, граждане включили прежде всего «решительную борьбу с коррупцией» (59 %) и «преодоление мирового кризиса» (56 %). «Укреплению обороноспособности», которое президент выделил в качестве приоритета, придают значение лишь 28 % граждан. А поправки в Конституцию, взволновавшие интеллектуальную элиту, значимы всего для 11 %.

Партия власти, судя по заявлениям делегатов съезда «Единой России», уверена, что ей и правительству уже удалось вооружиться антикризисной программой, которая избавит россиян от пессимизма. Но секретарь ЦК КПРФ Олег Куликов утверждает, что «благодаря усилиям нынешней власти Россия не готова к кризису ни психологически, ни экономически, ни кадрово». Коммунист уверен, что никакая оппозиционная партия не сможет «нарастить политический капитал на фоне этого кризиса». Общество, по его прогнозу, испытав «мощный социально-психологический стресс, впадет в апатию, которая по-русски будет выливаться в глубокое пьянство».

Смех сквозь кризис

Когда кризис ударил по Уолл-стрит, разорившимся брокерам только и осталось, что весело шутить. К ним присоединились широкие слои американских держателей акций. В России население не так вовлечено в фондовый рынок, и основное веселье у нас, помимо менеджерской безработицы, вызывает старая добрая тема припасов на черный день: скажем, КАК ПОМЕНЯТЬ РЕПО НА БРЮКВО и с каким стабфондом собирается пережить лихолетье деревня Елбань в Новосибирской области.

Особенность нынешних финансовых шуток – в том, что распространяются они не по официальным каналам доставки веселья населению, а по интернету в виде подборок анекдотов или так называемых фотожаб – снимков, переделанных в специальных программах, когда, например, обычную фарфоровую розовую хрюшку-копилку можно превратить в тощего монстра с торчащими ребрами.

Сеть, считают психологи, помогает людям сохранять нормальное настроение в ситуации, когда многие остались без работы, лопнул ряд мировых банков и чуть не стало банкротом целое государство Исландия. Финансовый мир шутит над своими несчастьями, отыгрывая падение.

Кризис 2008 года в США принято сравнивать с Великой депрессией. По крайней мере, почти в каждой американской заметке о кризисе упоминается, что это крупнейшее финансовое несчастье с 1929 года.

Главная ассоциация с биржевой катастрофой 80-летней давности – брокеры, которые, потеряв все, массово шагали из окон, не желая жить в бедности и унижении. От нынешнего кризиса, похоже, останутся более оптимистичные воспоминания, в том числе и благодаря массовым каналам распространения шуток.

«Юмор – это механизм психологической защиты, – объясняет доктор психологических наук Вадим Петровский. – С его помощью происходит обесценивание опасности. Он пересаживает реальность в область знаков. А знаки, в отличие от реальности, не пугают, они вроде щита между нами и реальностью. Сама опасность не пропадает, но факт переживания страха редуцируется».

Советнику гендиректора холдинга КИТ Финанс, известному журналисту и блогеру Леониду Бершидскому прочность щита недавно пришлось испытать в полной мере, когда КИТ, так сказать, начал погружаться.

«Больше всего над кризисными анекдотами ржешь, когда прочувствовал их на себе, – говорит Леонид. – С одним знакомым банкиром мы очень смеялись недавно над анекдотом о том, как хочет банкир просить милостыню – и не у кого. Я понимаю, почему было смешно ему и почему мне, и от этого еще смешнее. Это как про себя самого: ты уже обегал всех соседей, все банки, а денег взять все равно негде. Когда про это тебе рассказывают в анекдоте одной емкой фразой, ситуация обобщается без акцента на деталях, и от этого легче».

На практике действие щита юмора Вадим Петровский объясняет так. Перед нами довольно страшная картина. Пьющий отец бьет сына за плохую успеваемость. Дочь издевается над домашним животным. В семье уже давно нет денег. Перенеся ситуацию в плоскость знаков, поэт Саша Черный отливает броню:

Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом,Жена на локоны взяла последний рубль,Супруг, убитый лавочкой и флюсом,Подсчитывает месячную убыль…Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,В наплыве счастия полуоткрывши рот…

Не случайно во время кризиса всплывают и бородатые образцы юмора. «Наше все» в области коллекционирования анекдотов Роман Трахтенберг, кажется, даже слегка обижен приспособлением старых шуток к нынешней главной теме.

«Под кризис переделали, например, анекдот пятнадцатилетней давности про нового русского, – говорит Роман. – Теперь он стал банкиром, который хвастает, что спит как младенец: каждые полчаса просыпается и плачет. Никакого отношения к кризису у этой шутки нет».

Впрочем, вспомним о щите: банкиры, как 15 лет назад новые русские, высмеивая бессонницу, пытаются с ней бороться. «Вряд ли кто из банкиров чувствовал себя совсем уж как младенец из анекдота, – замечает Леонид Бершидский. – Но у кого-то и правда началась бессонница. А с ней все средства борьбы хороши, хоть шампанское, хоть шутки».

Живое слово о кризисе, собственно, и рождается зачастую в офисе. «Каждый день приходится общаться с людьми, и разговоры о кризисе стали постоянными, – делится Константин Бабкин, президент промышленного союза Новое содружество. – Совсем недавно мы вывели с приятелем свою формулу кризиса: у его истоков стоит «не тайная ложа, а явная лажа». Лажа заключается, например, в том, что экономику пытаются врачевать финансовыми вливаниями – это как лечить понос перееданием».

Бизнес-сообщество активно адаптирует и заокеанский юмор. Например, глава совета директоров строительной компании Бетта-групп Мирослав Мельник рассказал мне анекдот про падение с небоскреба, но речь шла уже о башне Федерация и строящем ее девелопере.

Юрий Глоцер, президент группы БФГ, объединяющей около 20 компаний, в том числе банк, использует кризисный юмор в качестве маркетингового хода. «В самом начале кризиса мне звонило много клиентов, – вспоминает Глоцер. – В начале разговора они мялись, интересовались, как дела, как здоровье. Сами же хотели узнать, есть ли в банке деньги. Одному крупному клиенту я сказал, чтобы его успокоить: все хорошо, вчера был на презентации Бентли, машину купил. Машину и правда пришлось купить, чтобы люди не волновались».

Богатый финансово-экономический фольклор в России породил еще кризис 1998 года. Журналист Сергей Кузнецов вспоминает в своей книге «Ощупывая слона», как следил за этим кризисом из-за границы исключительно по анекдотам. Например, основателя МММ Сергея Мавроди предлагалось отыскать только затем, чтобы он провел реструктуризацию рынка ГКО.

Много досталось первому президенту России Борису Ельцину, его кризисному премьер-министру Сергею Кириенко («киндерсюрпризу», по версии большинства анекдотов), а также предыдущему председателю правительства Виктору Черномырдину («Кто бы мог подумать?» – спросил Черномырдин, но добровольцев так и не нашлось»).

Особенность нынешнего кризисного юмора – почти полное отсутствие политической сатиры. Самый острый анекдот про Медведева – о том, как государственным СМИ запретили волновать население кризисом, и, поскольку говорить о нем по ТВ нельзя, президент открыл видеоблог. Ситуация понятна: в отличие от кризиса 1998 года нынешний пришел к нам с развитого американского рынка – свои политики оказались в каком-то смысле недалеки от народа. Что тоже по-своему забавно.

После того как в октябре премьер-министр Владимир Путин жестко заявил, что «у нас кризиса нет», кризиса действительно стало меньше. По крайней мере в новостях государственных телеканалов, которые, похоже, зарезервировали зловещие слова исключительно для заграничных стран, испытывающих помимо экономических еще и проблемы во взаимоотношениях с Россией. Телевизионный юмор не стал противоречить идеологии серьезных передач: кризисным шуткам путь на экран заказан.

Сатирик Виктор Коклюшкин рассказывает о том, как цензура заботится о душевном комфорте простого народа: «Режут не сатиру, а негатив, чтобы люди, следуя завету отца народов „Жить стало лучше, жить стало веселее“, жили весело».

Впрочем, он охотно признает, что самим юмористам кризис в принципе на руку: «Если бы не было в России кризисов, незачем было бы смеяться людям и поддерживать себя юмором. Могли бы продержаться и на песнях. Только благодаря американскому доллару и российскому рублю, которые не нашли взаимопонимания, у юмористов появилась новая тема».

Не стал кризис куском хлеба и для молодых и наверняка экономически активных юмористов новой волны – так называемых резидентов «Комеди Клаб» и ведущих программы «Прожектор Перисхилтон».

«Кризис настолько широко освещается в СМИ, что мы не можем его обойти, это было бы неправильно, – замечает соведущий обеих передач Гарик Мартиросян. – Но что бы ни происходило на свете, ничего страшного в этом нет. Мы живем в стабильной стране. Юмор должен поддерживать население».

Впрочем, даже без всякой установки сверху «Комеди Клаб» старается лишний раз про кризис не шутить. «Люди приходят уставшие домой с работы, включают телевизор, смеются, отдыхают. Зачем лишний раз напоминать им про кризис, тем более что реально он их не затронул», – говорит Гарик.

На замечание, что в обсуждаемом вопросе позиция Гарика Мартиросяна совпадает с мнением Виктора Коклюшкина, зрителями которого являются люди постарше, Мартиросян ответил: «Мы и не делаем различий между старым и новым юмором – главное, чтобы было смешно. Сейчас два-три выпуска говорим про кризис, потом темы сменятся. Нас больше интересуют позитивные новости: Обама победил на выборах в США, „Рубин“ стал чемпионом».

В жизни, пояснил Гарик Мартиросян, про кризис ему доводится говорить скорее серьезно, нежели шутя. Виктор Коклюшкин сообщил, что кризисные шутки у него есть, но поделиться ими он не готов. «Новую шутку сказать не могу, это моя заработная плата, – отметил маститый юморист. – А в связи с кризисом приходится запирать шутки на три замка, иначе они уходят в интернет, а оттуда – в репертуар других юмористов, пополняя их толстые, а теперь несколько похудевшие кошельки».

В интернете, ставшем естественной площадкой для нездорового с телевизионной точки зрения смеха, появляются специальные сайты, посвященные кризису (например, crisis.ru), порталы открывают странички с кризисным юмором (http://www.netlore.ru/node/2374).

Больше всего шуток можно найти в частных дневниках. Их хозяева соревнуются друг с другом в искусстве «фотожабы» – замечательные есть образцы. Скажем, внутри банкомата с прозрачными стенками сидит человек в костюме и отсчитывает купюры; ни один финансист не останется без работы, сообщает оптимистичная подпись. А вот новая схема рассадки в офисе: ряд стульев с сотрудниками стоит прямо на столах у их коллег – экономим площади.

Шутки, над которыми смеются в рунете, можно поделить на наши и переводные – англоязычные. Последние появились раньше, так что их пока больше. Заходят два брокера в лифт, а лифт почему-то не едет вниз. «Согласно моей модели, дно уже достигнуто», – поясняет один из них, глядя в экран ноутбука (это калька с английского). Но появилась уже и игра русских слов. Среди лучших анекдотов на сайте Дмитрия Вернера anekdot.ru оказался, например, такой: «Я плачу и плачу». Соль, понятно, в ударении.

Приток кризисного фольклора Дмитрий Вернер наблюдает с начала октября, каждый день на anekdot.ru поступает несколько десятков новых анекдотов. Главный показатель – сколько из них выживает после голосования читателей. «В подборке топ-50 анекдотов за месяц значительное место занимают шутки про кризис, – рассказывает Вернер. – Их, наверное, не менее 20 %».

Оживление в интернете, связанное с кризисным юмором, отмечает глава службы блогов компании СУП Антон Носик: «В интернете в целом сидят люди, которые относятся ко всему этому весело. Причем нельзя сказать, чтобы кризис их не затронул, по крайней мере, здесь почувствовавших на себе кризис больше, чем на улице. Просто в интернете началась движуха какая-то».

Отыгрываясь за упущенные телевизионные возможности, интернетчики вовсю снимают видеоролики для сервисов вроде youtube.com. В начале кризиса образцы тоже были исключительно англоязычные. В одном ролике, размещенном в интернете, мексиканский эмигрант (дело происходит в США) подъезжает к большому офисному зданию, останавливает свой джип и выкрикивает названия солидных должностей финансистов. Менеджеры, столпившиеся на ступеньках здания, наперебой предлагают себя и даже немного дерутся, чтобы попасть на службу. Выбрав человек пять, мексиканец грузит их в кузов машины и уезжает.

Ныне подтянулись и наши умельцы. Репортаж из деревни Елбань, размещенный на сайте newstube.ru, рассказывает, что о кризисе думают в российской глубинке. Основным стабилизационным фондом здесь оказываются березовые дрова, а самый глубокий анализ экономической ситуации звучит так: «У нас (в России) нефть и газ – думаю, сильно мы не ощутим».

Финансовый юмор по-российски в основном стремится спуститься с табло фондовых котировок ниже пояса. Врач-психотерапевт Александр Теслер рассказывает кризисно-медицинский анекдот: уролог собирается ввести палец в прямую кишку пациента, а тот просит ввести сразу два пальца – дескать, на второй визит денег уже не хватит.

Проходя в восприятии смешного путь от Уолл-стрит до деревни Елбань, шутники делают понятными даже сложные термины – к примеру, меняют килограмм репо на два кило брюкво или на полтора кило карто старого урожая.

Окончательно выйдя в народ, кризисный юмор своим главным словом все чаще делает матерное: «Сынок, не бойся, кризис затронет только олигархов. Нам просто придет пи***ц». «В связи с кризисом скоро все банки России объединятся в Объединенный банк – Объ***банк. Или в Национальный единый банк – На***банк», – упражняются острословы.

Несмотря на то что в сети немало людей, готовых злорадно посмеяться над проблемами ближнего, большинство наблюдателей отмечает, что в целом юмор здесь мирный. Психолог Вадим Петровский, например, пока не видел кризисных анекдотов, которые могли бы кого-то обидеть. «Юмор уравнивает людей: банкир и клиент в поле юмора равны друг другу, – говорит Петровский. – Все мы равны перед лицом ситуации. Создается психология единой судьбы».

Даже традиционный поиск виновных идет на удивление беззлобно. «Почему нефть падает в цене, а бензин дорожает? Наверное, бензин в России делают не из нефти», – предполагает анекдот.

Ощущение общности судьбы богатых и бедных россиян вне зависимости от текущих котировок, похоже, передалось даже группе «Стоматолог и Фисун», которую продюсирует Роман Трахтенберг. В одной из песен группа рассказывает о несчастьях олигархов, которым придется покупать яхты 80-метровые, а не 100-метровые и Мерседесы вместо Майбахов. Настроение широких масс описано в припеве: «А нам все равно: ели мы говно и будем есть говно».

Такая уверенность во внутренней стабильности на фоне внешних потрясений, пожалуй, для российского кризисного юмора характерна. Что роднит его с пафосом официальных заявлений.

Глава 8

ШКОЛА ВЫЖИВАНИЯ

Бизнес бизнесу рознь. Не все тупо закрывают проекты и увольняют сотрудников. Некоторых кризис заставил вспомнить о таких давно забытых вещах, как эффективность производства и производительность труда. Кто-то находит нетривиальные пути выживания. А есть и такие, кто в условиях кризиса выигрывает по определению: производители сейфов и коллекторы, например.

Антикризисные курсы

13.10.2008. Еще две недели назад кризис ассоциировался в первую очередь с бесконечным падением акций российских компаний и жалобами банкиров на нехватку ликвидности. Теперь ассоциативный ряд начал расширяться. Финансовый крах оборачивается ТОТАЛЬНЫМИ СОКРАЩЕНИЯМИ: персонала, непрофильных активов и перспективных программ.

На прошлой неделе российские компании одна за другой рассказывали о сокращении планов производства. О замораживании новых проектов первыми заявили девелоперы – Mirax Group, Midland Group, Интеко и компания Корстон. За ними последовали автопроизводители. ГАЗ на четыре дня остановил конвейер, а КамАЗ заявил о переходе на четырехдневную рабочую неделю. На очереди АвтоВАЗ, товарные остатки на складах у которого уже на 25 % превысили стандартную норму 60 тыс. машин. Среди пострадавших оказались и металлурги: Магнитка снизила планы производства в октябре с 1 млн до 0,85 млн тонн проката. И список пострадавших отраслей будет расширяться. «Кризис скажется на ритейлерах, банковском секторе и лизинговых компаниях», – утверждает гендиректор Пилигрим эссет менеджмент Олег Попов.

Бизнес столкнулся с извечным вопросом эпохи кризиса: на чем сэкономить? Первыми пострадали инвестиционные программы, рассчитанные на будущее. Кроме девелоперов о сокращениях инвестиций в развитие заявили руководители НЛМК, ТМК и ОАО Полюс золото. Даже РЖД заявили, что сократят программу развития, согласно которой до 2010 года компания хотела потратить 1,3 трлн руб.

Компании начали экономить на людях и рекламе. О сокращениях работников заявили несколько издательских домов, практически все инвестиционные компании. А крупнейший интернет-магазин Рунета Ozon решил отказаться от предновогодней рекламной кампании (в прошлом году Ozon потратил на рекламу около 5 % оборота – $3,3 млн). «Мы не исключаем, что кризис может негативно отразиться на российском рынке рекламы», – говорит аналитик УК Финам менеджмент Максим Клягин. По его словам, пессимистичный сценарий подразумевает существенное – на 15–20 % – сокращение количества рекламодателей на период один-три года. Вместе с сокращением рекламных расходов компании, возможно, начнут экономить и на PR. «Первыми пострадавшими могут стать корпоративные издания и расходы на обслуживание в коммуникационных агентствах», – считает Клягин.

Стоит ожидать сокращения арендуемых под офисы площадей. Первой ласточкой стало решение банка Траст освободить помещения на Невском проспекте, д. 1 в Санкт-Петербурге. «Большой офис на Невском содержать дорого, банки, которые на это идут, преследуют в основном имиджевые цели. Сейчас главная цель – сокращение издержек, а не имидж», – говорит Павел Лавров, советник президента банка Петрокоммерц.

Переезд в дешевый офис, сокращение раздутых штатов и урезание рекламных бюджетов – временные меры. Длительный кризис потребует значительно более серьезных изменений. И рынок к ним уже готовится.

Уроки выживания

Кризис привел к изменению задач, которые стоят перед российскими компаниями: вместо вопроса, как приумножить, руководители компаний озабочены вопросом, КАК СОХРАНИТЬ.

Ниже приводятся обобщенные полезные советы для успешного прохождения «черной полосы».

Не следует бездумно сокращать издержки. Увольнение ключевых логистов и одновременный переход на более дешевую туалетную бумагу для офиса бизнес не спасет.

«В панике руководство компаний совершает две ошибки. Во-первых, сокращаются небольшие, но заметные статьи расходов имиджевого характера, что сразу посылает негативный сигнал рынку о состоянии компании. Во-вторых, бездумная борьба с издержками наносит ущерб самому бизнесу», – говорит управляющий партнер Most Marketing Виктор Ларионов. В качестве примера он приводит своего знакомого, возглавляющего логистическую компанию. Собственники предложили ему отобрать 10 % сотрудников с наибольшими зарплатами и уволить из них половину, хотя именно эти люди и приносят фирме основные доходы.

Сокращение издержек в условиях паники – задача непростая. Глава ВТБ Андрей Костин на прошлой неделе пообещал в рамках сокращения расходов даже убрать цветы из своего кабинета. Задержка зарплат на две недели в начале октября на Горьковском металлургическом заводе привела к митингу возле проходной предприятия. В результате на проблемы завода обратило внимание руководство города, потребовав срочно рассчитаться с рабочими.

«К сокращению затрат стоит подойти очень обдуманно. Недавно я прочел, что один из крупнейших мировых банков в рамках программы по снижению издержек запретил сотрудникам проводить официальные встречи вне офисов и печатать документы на цветном принтере. По-моему, это копеечные издержки, урезание которых скорее наносит урон репутации компании, чем экономит ее деньги», – говорит президент группы компаний Market Group Сергей Моисеев.

Главный принцип при сокращении издержек – оно не должно сказываться на основном бизнесе компании и создавать панику в трудовом коллективе.

Заморозьте проекты, разработанные в более позитивных макроэкономических условиях. Помните: не всегда следует завершать начатое.

Перспективные проекты развития российские компании начали массово отменять с первой же недели кризиса. Помимо уже упомянутых девелоперов и автопроизводителей инвестпрограммы стали резать компании практически во всех отраслях. Тенденция затронула даже тех, кто от кризиса пока не пострадал.

«На нашу текущую деятельность финансовый кризис серьезного влияния не оказал, – говорит генеральный директор ООО Русское зерно Алексей Верхотуров. – Сейчас урожай собран, серьезных затрат на данном этапе растениеводческого цикла не нужно. К тому же наша компания от кредитного рынка зависит мало – долговая нагрузка у нас низкая». При этом Русское зерно отказалось от ряда перспективных планов. Например, от проведения IPO, строительства соевого и крахмального заводов. «Вложение в замену, модернизацию оборудования осуществлять будем, как и запланировали. Но серьезные проекты пока отложим. Просто если раньше мы могли получить долларовый кредит с эффективной ставкой 10 % годовых, то теперь как российские, так и иностранные банки предлагают валюту под 13–14 %. Плюс к этому началось падение цен на зерно: цены могут подобраться к критической отметке 3 руб. за килограмм, что соответствует себестоимости производства», – объясняет Верхотуров. Понятно, что строить грандиозные планы в таких условиях по меньшей мере глупо.

Многие компании приостанавливают продвижение продуктов, на которые еще несколько месяцев назад делали основной акцент. Банки в массовом порядке сворачивают свои рекламные акции: глупо рекламировать потребительские и ипотечные кредиты, которые практически не выдаются. Ренессанс Капитал приостановил две акции – «Живи сейчас!» и «Раскрась осень», направленные на поощрение кредитных программ. «В связи с нестабильной ситуацией на рынке банк вынужден был ужесточить контроль за операционными издержками, в связи с чем эти проекты были временно заморожены. Мы обязательно к ним вернемся, как только почувствуем улучшение на рынке и снижение рисков для развития нашего бизнеса», – говорит Юлия Остроухова, директор по связям с общественностью КБ Ренессанс Капитал.

Перспективный проект, задуманный в начале года, может сейчас выкачать из вашей компании последние остатки сил и наличности.

Внедрите в компании принципы управления в условиях неопределенности. Необходимо поддерживать операционную эффективность бизнеса.

В условиях, когда никто не знает, чем все закончится, нужно быть готовым ко всему. Виктор Ларионов говорит, что сегодня многие компании устраивают выездные мозговые штурмы для принятия стратегических решений. «Топ-мененджеры собираются в выходные и вырабатывают варианты действий в кризисных условиях. Совсем недавно помогал в организации такого совещания одной пищевой компании. Они создали антикризисный штаб из четырех человек и решали, куда деть свободную наличность: сохранить или вложить в покупку конкурентов. Решили сохранить», – рассказывает он.

Готовность быстро реагировать в условиях кризиса становится важным конкурентным преимуществом. «Наши специалисты разработали семь вариантов стратегий, которые учли все основные сценарии развития кризиса в отрасли, – рассказывает Янис Куликовский, генеральный директор кондитерского дома Шандени. – Просто на данный момент ситуация не очевидна: нет четких трендов, позволяющих сделать вывод о дальнейшей динамике кризиса. На сегодня компания заняла выжидающую позицию». Среди вариантов есть даже совсем пессимистичный: например, повышение цен на сырье (несмотря на огромный урожай масличных культур, из которых получают жиры, используемые для изготовления шоколада).

Используйте краткосрочные возможности. Если вы чувствуете себя лучше отрасли в целом, кризис дает вам шанс улучшить положение.

Многие компании собираются не просто пережить кризис, но и выйти из него более сильными, чем прежде. «Основной двигатель в периодике – это рекламные бюджеты, которые стремительно сокращаются, – говорит первый замдиректора одной из крупнейших типографий Москвы Пушкинская площадь Андрей Сулейков. – Ситуация усугубляется тем, что стремительно растут цены на бумагу, краску, логистику, энергоносители и услуги. На основе этого мы и формируем стратегии выживания». Типография ведет основную работу по двум направлениям: снижение издержек за счет оптимизации технологий и расширение спектра услуг. Пушкинская площадь пошла на дополнительные расходы, внедрив новую технологию. Она позволяет менять данные прямо во время печати, не останавливая машину, тем самым удешевляя процесс.

Ряд отраслей и вовсе может извлечь выгоду из кризиса. «Для ИТ-компаний кризис открывает дополнительные возможности: аутсорсинг всегда оказывается на повестке дня в крупных компаниях, когда рынок падает, – говорит Петер Линдберг, директор представительства ИТ-компании TietoEnator в Санкт-Петербурге. – Передача ИТ-задач на аутсорсинг гарантирует клиентам до 70 % сокращения расходов. Сейчас может начаться бум на этот вид услуг».

Директор по внешним связям банка Траст Андрей Согрин считает, что после того как минует острая фаза кризиса в банковской сфере, Траст сможет начать экспансию. «Мы еще год назад отказались от ипотеки, а затем и автокредитов. Начали проводить очень консервативную политику. Поэтому наши потери от кризиса составили всего $14 млн на всю банковскую группу Траст (два банка, управляющая компания и факторинговая компании). При этом у нас есть большой запас ликвидности, так что в перспективе мы рассчитываем занять то место, которое освободят другие банки», – говорит он.

Кризис дает шанс совершить то, чего вы не смогли бы сделать в спокойных условиях: реструктурировать компанию без опасения вызвать недовольство коллектива или совершить недружественное поглощение конкурента.

Управляйте ожиданиями и настроениями персонала. 80 % сотрудников вашей компании активно обсуждают, какими бедами грозит вам и им развернувшийся кризис. Остальные 20 % ничего не смыслят в бизнесе.

Некоторое время назад были уволены сотрудники питерского офиса интернет-провайдера Акадо-Нева. «Нам толком не объяснили, с какими именно трудностями столкнулась компания. Просто всех уволили, а деятельность компании приостановили», – говорит бывшая сотрудница Акадо-Нева.

В самой компании при этом говорят, что глобальных трудностей не испытывают, а увольнения вызваны реструктуризацией.

Российские компании еще только учатся объяснять трудовым коллективам свою кадровую политику. Пока же объяснения сводятся к минимуму, а предприниматели как огня боятся слова «увольнение». В Хоум кредит энд финанс банке сообщают, что «было принято решение об оптимизации численности персонала». Но увольнения без внятных объяснений порождают слухи о нестабильной ситуации в компании. Так что несмотря на тотальную нехватку времени и общую нервозность, говорить с коллективом необходимо. «Я бы рекомендовал уволить 10–15 % плохих сотрудников. Далее выделить 10–15 % самых ценных сотрудников и уделять особое внимание их психологическому состоянию. Также я рекомендую больше „общаться с народом“ и помнить, что отсутствие информации порождает стресс», – говорит Сергей Моисеев.

Кризис не навсегда. Помните: на фоне общей паники большинство проигрывает, но меньшинство побеждает. Кризис – хороший повод оказаться во второй группе.

«Если ваша фирма развивалась исключительно на заемные средства и не имеет больших покровителей, следует четко осознавать, что кризис вы не переживете.

Вам придется выбирать между продажей бизнеса с непропорционально большим дисконтом и его ликвидацией. Выбирать надо быстро», – считает Виктор Ларионов.

Готовить бизнес к продаже нужно заранее. Время поглощений наступит совсем скоро. Компании, сумевшие накопить серьезные запасы ликвидности, готовятся приступить к скупке своих менее удачливых конкурентов или партнеров. Мнения о том, когда именно наступит «пир стервятников», расходятся: одни рассчитывают приступить к покупкам активов через два-три месяца, другие намерены выждать полгода.

Если ваша организация твердо намерена пережить кризис, особое внимание стоит уделить клиентам. В крупной петербургской компании, продающей осветительные приборы, говорят, что не стали пересматривать контракты с постоянными клиентами. Соглашения были заключены еще в декабре 2007-го на год, а цены утверждены в долларах на весь срок действия контрактов. Рост курса американской валюты привел к тому, что компания несет по этим контрактам убытки. Конечно, такая стратегия противоречит концепции минимизации расходов, зато позволяет сохранить лояльных клиентов. Компания решила, что сохранение рынка – не та статья расходов, на которой следует экономить.

Нанозатраты на мегавозможности

Для стабилизации рентабельности в условиях кризиса большинство мегакомпаний сокращают производственные программы, оптимизируют производительность труда, в том числе за счет сокращения кадрового состава. И только передовики производства, нацеленные на перспективы отрасли, продолжают инвестировать средства в исследования принципиально новых методов оптимизации издержек – НАНОТЕХНОЛОГИИ.

Металлургическая отрасль производит в основном конструкционные материалы, поэтому от использования нанотехнологий в этом сегменте, по крайней мере в ближайшее время, не стоит ожидать таких невероятных чудес, как появление способных к самопроизводству наносистем-репликаторов, нанопреобразователей энергии или наномедицинских роботов-манипуляторов. Тем не менее отраслевые компании продолжают активно инвестировать в наноматериаловедение, которое позволит в перспективе значительно улучшить потребительские свойства металлургической продукции.

Среди российских компаний наибольшую активность в финансировании нанотехнологий в металлургии и материаловедении проявляют Северсталь и Русал. Один из крупнейших инвесторов в отраслевые нанотехнологии – мировой лидер ArcelorMittal – пока в основном сотрудничает с иностранными научными учреждениями, но недавно компания Лакшми Миттала заключила соглашение о проведении исследований и с Московским институтом стали и сплавов (МИСиС). Работы в этом сегменте финансирует и государство в лице Федерального агентства по науке и инновациям через федеральные целевые программы, а также Российского фонда фундаментальных исследований. Правда, начальник управления науки МИСиСа Сергей Салихов отмечает, что в силу специфики отрасли найти нанотехнологиям применение в металлургии непросто. Поэтому каждая новая идея в этом сегменте на вес золота.

Советник по научной политике РОСНАНО Александр Вересов приводит данные агентства Lux Research Inc. об исследованиях в области нанотехнологий в металлургии, проводимых иностранными концернами. К примеру, шведская компания Sandvik разрабатывает наноструктурированную сталь Nanoflex для производства пуленепробиваемых жилетов и Bioline для медицинских инструментов. Американская ExxonMobil использует наноструктурированную сталь в производстве трубопроводов. А General Electric занимается созданием наноструктурированных металлических сплавов для авиадвигателей.

Зачем это все нужно? Директор Государственного научно-исследовательского и проектного института редкометаллической промышленности («Гиредмет») профессор Юрий Пархоменко уверен, что дальнейшее развитие авиастроения, автомобилестроения, энергетической и транспортных областей без разработки новых конструкционных и теплоизоляционных материалов и совершенствования механических конструкций невозможно. Специалисты Северстали согласны, что резервы повышения механических характеристик сталей различных структурных классов при помощи использования дорогостоящих легирующих элементов практически исчерпаны. Поэтому нанотехнологии считаются наиболее перспективным направлением для создания новых видов продукции с уникальными потребительскими свойствами.

Александр Вересов объясняет, почему от дальнейшего совершенствования традиционных материалов без применения новых технологий трудно ожидать эффективности: «При разработке новых конструкционных материалов, которые должны нести механическую нагрузку, повышение предела прочности часто приводит к охрупчиванию (переходу материала от вязкого состояния к хрупкому под влиянием внутренних изменений или внешних воздействий). А наноструктурированные материалы могут обеспечить оптимальное сочетание требуемых свойств, причем положительный эффект достигается благодаря особенностям структуры в нанометровом масштабе, а не в результате использования дорогих легирующих компонентов. Уменьшение размера частиц металлической заготовки от нескольких мкм до десятков нанометров теоретически должно привести к росту прочности на порядок».

Чем наноматериалы отличаются от материалов традиционных? Сергей Салихов определяет «наноотличия» как появление новых свойств, которые материалы в обычном, не наноструктурном состоянии не проявляют. По словам Юрия Пархоменко, это объекты размером от 1 до 100 нм (нанометр – миллиардная доля метра), в частности нанокристаллические, нанофазные, аморфные материалы с конструируемой атомной структурой. В фундаментальных свойствах наноматериалов происходят резкие изменения из-за того, что в веществе меняется соотношение поверхностных и объемных атомов – обладающих повышенным запасом энергии поверхностных атомов становится больше. Примером самых распространенных наноматериалов являются материалы на основе углерода – фуллерены (многоатомные молекулы углерода) и нанотрубки (напоминающие трубки структуры с атомами углерода в узлах).

Наноструктурированные материалы обладают уникальными механическими, физическими и химическими качествами. У наноструктурированных материалов резко возрастают такие механические свойства, как прочность, ударная вязкость, твердость, износостойкость, низкотемпературная сверхпластичность. Из таких веществ изготавливаются компьютерные запоминающие устройства, солнечные элементы, пожаробезопасные и прочные теплоизоляционные материалы, материалы для энергосбережения, повышения эффективности сжигания топлива и емкости аккумуляторов. Сергей Салихов приводит в качестве примера торжества нанотехнологий компьютерную флешку: «Произведенное с помощью нанотехнологий устройство с памятью объемом 1 ГБ стоит $10 и занимает минимум места. А раньше для того, чтобы запомнить такое количество информации, требовалось оборудование на площади несколько сот квадратных метров».

Поскольку нанотехнологии в России превратились в своего рода культ и на их развитие выделены большие госинвестиции, одной из самых серьезных проблем этого направления науки стал наплыв желающих «откусить от финансового нанопирога». Это даже не обязательно шарлатаны – зачастую исследователи пытаются «притянуть за уши» нанотехнологии, чтобы получить деньги под свои проекты. Кое-то попытался отнести свой проект к «нано», уверяя, что наноструктурное состояние металла возникает само собой в месте закрытого соединения с деталью. Фильтруют такие проекты обычно эксперты крупнейших отраслевых НИИ.

О, счастливчик!

24.11.2008. В условиях финансового коллапса некоторые компании по-прежнему продолжают держаться на плаву – благодаря поддержке государства, расторопности или переговорному мастерству акционеров.

Компания Дон-строй, совладельцами которой являются Максим Блажко и Дмитрий Зеленов, всегда обладала удивительной способностью получать самые интересные площадки в столице. В разгар кризиса владельцы Дон-строя доказали, что этим их таланты не ограничиваются. Застройщику жилья бизнес-класса удалось открыть в ВТБ несколько кредитных линий на общую сумму $500 млн. Это первый с начала кризиса крупный заем, полученный девелопером, строящим жилье бизнес-класса и элитную недвижимость.

Сеть Магнит в апреле этого года провела вторичное размещение акций (SPO), в ходе которого продала акции дополнительного выпуска в количестве 11,3 млн штук. Цена составила $42,5 за акцию. Получается, что компания продала свои ценные бумаги с дисконтом 11 % к рыночной цене. Сеть, может быть, и продешевила, зато успела до начала финансовых потрясений собрать с рынка $480 млн. В результате к сентябрю, когда многие компании из-за трудностей с рефинансированием утратили платежеспособность, Магнит подошел с соотношением долга к EBITDA всего лишь 1,1. Поэтому, в отличие от других ритейлеров, компания без особого ущерба погасила облигационный выпуск на 2 млрд руб.

Осенью Магнит решил на случай возможных будущих финансовых проблем обратиться за госфинансированием. Причем опять сработал быстрее других претендентов: в заветном «списке Шувалова», который включает десять ритейлеров стратегического для отрасли значения, Магнит вместе с Седьмым континентом фигурирует в первых строках. В октябре компания получила госкредит в размере 2,5 млрд руб. по льготной ставке менее 18 % годовых. «Странный вопрос: кому же еще давать деньги, если не нам?» – комментирует глава Магнита Сергей Галицкий.

Трансконтейнер благодаря поддержке материнской компании ОАО РЖД и другим факторам – «правильная» отрасль, удачный выбор времени для продажи акций – сумел получить деньги на развитие даже в кризис.

Весной этого года РЖДпо закрытой подписке разместили 15-процентный пакет акций Трансконтейнера. Покупателями стали ЕБРР и несколько инвестфондов: Moore Capital Management, GLG Emerging Markets Fund и Troika Dialog Investments. В результате РЖД получили 7,8 млрд руб., которые были направлены на финансирование инвестиционной программы «дочки».

Триумфально прошло размещение и другого перевозчика – Globaltrans (бывшего Северстальтранса) на Лондонской фондовой бирже: переподписка, размещение по верхней границе ценового коридора и сумма $449 млн.

Еврохим Андрея Мельниченко на прошлой неделе получил $1,5 млрд синдицированного кредита на четыре года. Ставка заставила трепетать от зависти сердца многих конкурентов. LIBOR + 1,8 % – почти на таких же условиях Еврохим получил деньги ровно три года назад, в ноябре 2005-го. У компании тогда не было рейтинга BB от Standard & Poor\'s, но и жизнь была другая: финансовое небо было откровенно голубее.

Verysell Group, президентом и совладельцем которой является Михаил Краснов, во многом благодаря его активности удалось избежать риска чрезмерных выплат. В марте и мае 2007 года Verysell продала двухлетние конвертируемые облигации на $30 млн двум фондам – RP Explorer Fund и Renaissance Pre-IPO. Этот инструмент дает фондам возможность получить в компании долю перед самым IPO – что, как правило, является исключительно выгодной операцией (с учетом того, что используется оценка на момент продажи облигаций). А если что-то пошло не так, можно просто вернуть деньги с неплохим наваром (в случае Verysell это 20 % годовых).

Шансов провести IPO в ближайшие полгода—год нет абсолютно никаких. Да и надежда на приход «стратега» минимальна. Поэтому вероятность, что инвесторы будущей весной потребуют свои деньги обратно, была весьма велика. Но Михаил Краснов вновь проявил свои исключительные переговорные способности. Срок погашения облигаций отодвинут до весны 2010 года. Правда, ставка, по которой они будут конвертироваться в акции, выросла с «семи с хвостиком процентов» (определение Краснова, точная цифра не сообщалась) до 12 %. Так что угроза тяжелого финансового удара весной 2009-го миновала. Справедливости ради надо сказать, что RP Explorer Fund и Renaissance Pre-IPO «сидят» на довольно длинных деньгах (возвращать деньги инвесторам они будут не раньше чем через пять лет), поэтому решили «курочку покормить», а не резать. Вдруг и правда снесет золотое яичко.

Глава 9

СОВЕТЫ УТОПАЮЩИМ

Как выжить в условиях кризиса? Не олигарху, не малому предпринимателю, а наемному работнику и пенсионеру. Как не лишиться банковского вклада? Как разобраться с кредитами? Как не остаться без пенсии? Как защитить свои права в случае увольнения? И наконец, как заработать немного денег, играя на бирже?

Кризис выходит на пенсию

29.09.2008. В результате мирового финансового кризиса под ударом оказались многие российские НЕГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПЕНСИОННЫЕ ФОНДЫ, а также управляющие компании, распоряжающиеся пенсионными средствами граждан.

Разделение граждан на активных и пассивных участников пенсионной реформы обозначило степень их заинтересованности в происходящем. Можно предположить, что физические лица, оставшиеся в категории «молчунов», кризиса не заметят. Те, кто уже перевел пенсионные накопления из государственной УК в частную, скорее всего, не останутся в стороне от событий на финансовых рынках. Но внимательнее всех за ситуацией будут следить те, кто решился собственными средствами поучаствовать в пенсионной реформе. Есть еще и те, кто только сейчас задумался о выборе УК или НПФ или решил поучаствовать в увеличении накопительной части пенсии в системе софинансирования.

Поводом для беспокойства активных участников пенсионной реформы может стать любая негативная информация о событиях в финансовой сфере. Но сделав выбор в пользу одной из частных управляющих компаний, судить по ежеквартальной отчетности, насколько разумна была ее стратегия инвестирования в период кризиса, было бы не совсем правильно. Даже с учетом требований законодательства (закона «Об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии в РФ») положительная доходность реальна только в долгосрочной перспективе. В соответствии с законом УК обязана инвестировать средства пенсионных накоплений разумно и добросовестно, исходя из необходимости обеспечения принципов надежности, ликвидности, доходности и диверсификации, а также исключительно в интересах застрахованных лиц.

Законодательство, регулирующее возможности инвестирования средств, предлагает НПФ, с одной стороны, выбор из многих инструментов инвестирования, а с другой (особенно в части страховых резервов) – устанавливает нормативы на объем этих инструментов в портфеле. Разные НПФ, варьируя в портфеле различные объемы этих инструментов и учитывая требования нормативных актов, выбирают свое сочетание риска и доходности. Но даже имея возможность влиять на действия управляющего, а также менять УК, в условиях кризиса НПФ не способны кардинально улучшить ситуацию. Причиной тому – рекордное падение фондовых индексов, беспрецедентное за последние несколько лет снижение стоимости самых популярных у инвесторов акций крупнейших компаний: в частности, только за последние два месяца акции Газпрома и Сбербанка потеряли в цене 30–50 %. «В условиях низколиквидного рынка желающий продать акции сделать это не всегда может: некоторые бумаги продать можно только по бросовой цене или вовсе уже невозможно, и инвесторам приходится фиксировать убытки. Но классические портфельные инвесторы, в том числе и НПФ, которые инвестируют длинные деньги, руководствуются не сиюминутными оценками. Нам не нужно возвращать большую часть завтра, а можно просто переждать кризис – акции все равно отыграют», – поясняет Виталий Плотников. Галина Морозова, президент НПФ Сбербанка, добавляет: «Пенсионные накопления – это долгосрочный инвестиционный ресурс, который не зависит от цены бумаги на сегодняшний момент, потому что обязательства у фондов долгосрочные. НПФ, как и вся пенсионная система России, еще молоды. Если посмотреть на их отчетность, объемы выплат у них составляют от 2 % до 10 % пенсионных резервов. Это означает, что все обязательства этих фондов – в будущем и никакого значения сегодняшние цены акций Газпрома или Сбербанка не имеют».

Однако даже доверив пенсионные накопления государственной управляющей компании, невозможно рассчитывать на то, что тем самым вы убережетесь от потерь во время кризиса. Рекордное падение котировок ОФЗ (с мая эти бумаги подешевели на 12–15 %) может сказаться на отчетности Внешэкономбанка, государственной управляющей компании, распоряжающейся пенсионными накоплениями «молчунов». В портфеле банка этих бумаг – более 60 %.

Некоторая нервозность среди представителей НПФ и УК уже наблюдается, и объясняется она сразу несколькими причинами. Начнем с того, что, согласно законодательству (закон «О негосударственных пенсионных фондах»), размещение пенсионных резервов должно производиться исключительно в целях сохранения и прироста средств участников. «К сожалению, принцип сохранности пенсионных резервов у нас толкуется слишком прямолинейно, – говорит Вадим Сосков, генеральный директор УК Капиталъ. – А в этом году российские НПФ могут столкнуться с очень жесткой проблемой: впервые за десятилетие реального развития рынка доходность размещения как пенсионных средств, так и пенсионных резервов может оказаться отрицательной».

Клиент фонда, который выйдет на пенсию через 20 лет, эти локальные падения рынка вряд ли заметит, но вот самому НПФ фиксация отрицательной доходности по итогам года создает проблемы. Во-первых, потому, что такой результат наверняка отпугнет клиентов, которых и так не слишком много. Во-вторых, потому, что в такой ситуации не исключено осложнение отношений с УК. Возможны даже судебные иски НПФ к УК и наоборот: каждый в такой ситуации будет отстаивать свои интересы и перекладывать ответственность за последствия на чужую голову. По сути, и те и другие оказались заложниками действующего законодательства. Ведь гарантировать НПФ положительную доходность инвестирования может далеко не каждая УК. «Негосударственные пенсионные фонды – не волшебники. Получив от УК отрицательный результат, они не превратят его в положительный только за счет перераспределения собственных средств», – говорит Вячеслав Корпушенков, гендиректор УК Пенсионный резерв. Но отношения НПФ и УК – это предмет договора. По мнению Сергея Эрлика, президента НПФ ЛУКОЙЛ-Гарант, осложнения возможны, если условия договорных отношений нечетко прописаны. «Если УК не гарантирует мне сохранность, я откажусь от услуг такой компании. Но пенсионных средств в портфелях УК не более 20 %, у них есть и собственные средства, так что вряд ли они не смогут рассчитаться», – предполагает Сергей Эрлик.

Кроме того, отрицательная доходность для НПФ означает, что они потеряют положенные 15 % от дохода для обеспечения собственной деятельности, то есть, попросту говоря, им нечем будет платить сотрудникам. Представители УК строят на этот счет всевозможные предположения, полагая, что в такой ситуации некоторым фондам придется приукрашивать картинку, создавая при этом скрытый дефицит, или рассчитывать на помощь акционеров, которые наверняка не захотят помогать сразу всем.

Таким образом, если ситуация на финансовом рынке сложится для НПФ не лучшим образом, уже в следующем году оттока и перераспределения клиентов им не избежать. По мнению Сергея Эрлика, чтобы сохранить лицо перед клиентами (а далеко не все клиенты понимают, что такое финансовый рынок), НПФ придется использовать все свои внутренние возможности, в том числе страховой резерв для покрытия этих убытков. «Я думаю, что крупные НПФ найдут возможность и варианты решения проблемы. Даже если где-то будет угроза потери средств, все они имеют неплохие страховые резервы, чтобы покрыть убытки за счет собственных средств. Вполне возможно, что им придется затянуть ремень потуже, чтобы пережить не самые лучшие времена», – полагает Сергей Эрлик.

Большинство участников рынка уверены, что отрицательные результаты не заслуживают суровых санкций в связи с неисполнением обязательств перед клиентами, тем более – отзыва лицензий. Крупным фондам кризис не так страшен, а что будет со всеми остальными – покажет время. «Этот кризис станет хорошим отрезвляющим душем для тех НПФ, которые не смогли отстоять свои позиции в отношениях с УК и вели слишком рискованную политику, – рассуждает Петр Пьянков, президент Н77Ф Стратегия, – Их клиенты просто перетекут в сильные НПФ». С другой стороны, по его мнению, в отношении НПФ законодательство учло все ошибки, которые проявились в свое время в банковской и страховой сферах. «Например, спецдепозитарий – это наша дополнительная гарантия надежности», – напоминает он.

Однако именно пересмотра действующего законодательства ожидают многие участники этого рынка. При этом УК рассчитывают на более четкое толкование некоторых пунктов закона, связанных с сохранностью средств, а некоторые руководители негосударственных фондов надеются на новации по структуре портфеля или некие скользящие нормативы, которые предоставляли бы НПФ дополнительную свободу маневра при инвестировании.

Утешительный вывод, к которому приходят практически все участники рынка, состоит в том, что последствия кризиса не только не скажутся на гражданах, уже получающих пенсии, но почти не отразятся и на тех, кто достигнет пенсионного возраста через 15–20 лет. Тем более что говорить сейчас об отрицательной доходности так же некорректно, как и привлекать вкладчиков сверхдоходностями. По словам Галины Морозовой, договор, который клиент заключает с фондом, направлен не на получение дохода, а на обеспечение выплаты пенсии, а это разные вещи. «Мы обязаны строить свою инвестиционную стратегию на том, чтобы выполнялись обязательства по выплате пенсии по истечении длительного периода времени в соответствии с нашей структурой портфеля», – поясняет она. Петр Пьянков тоже уверен в том, что высокая доходность не может служить критерием при выборе фонда, как и слишком агрессивная реклама. «Нам не нужны супердоходности, нам надо показывать доходность не сегодня, а постоянно в течение 10–20 лет. Для потенциального клиента прежде всего важна максимальная открытость фонда, где за каждым словом стоят факты», – говорит Петр Пьянков.

Тем же, кто все-таки решился перевести накопительную часть пенсии в частные УК, участники рынка не советуют откладывать этот шаг. В любом случае эти деньги попадут на рынок не раньше марта следующего года, а состояние мировой экономики свидетельствует о том, что сейчас, возможно, самое время войти в рынок и поймать восходящий тренд.

Искусный вклад

5.11.2008. Финансовый кризис заставляет банки резко повышать ставки по депозитам. Деньги населения для многих из них являются единственным доступным источником средств. На первый взгляд выбрать банк для приумножения своих накоплений несложно, ведь большинство вкладов застраховано государством. Однако на практике вкладчик сталкивается с рядом НЕПРИЯТНЫХ СЮРПРИЗОВ, которые существенно СНИЖАЮТ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТЬ ВЫСОКИХ СТАВОК.

Привлекать средства частных лиц могут только банки, входящие в систему страхования вкладов (на сегодняшний день она насчитывает 936 участников). В этом случае государство гарантирует их возврат. Согласно последним изменениям законодательства, в случае банкротства банка вкладчик имеет право на получение до 700 тыс. руб. Поэтому не стоит делать депозит на сумму выше той, которая гарантирована государством. Опыт предыдущих банкротств показывает, что вкладчик может забрать и свыше этой суммы, но такие выплаты большая редкость. «Исключения пока единичные, например Санкт-Петербургский банк реконструкции и развития, при ликвидации которого сумма выплат свыше лимита гарантий составила только 6 %», – говорит заместитель гендиректора Агентства по страхованию вкладов Андрей Мельников. Так как гарантия государства действует в рамках одного банка, эксперты советуют делать вклады на большие суммы в нескольких банках. Но нередко высокие проценты как раз и начинаются с сумм, превышающих этот предел. Например, по новым видам депозитов Абсолют-банка сумма должна быть выше 700 тыс. руб., максимальная ставка у ВТБ 24 (11,5 %) предлагается вкладчику, который кладет на депозит сумму не менее 3 млн руб.

При открытии вклада эксперты рекомендуют внимательно ознакомиться с договором. «Все самое интересное начинается после изъятия вклада», – считает гендиректор Интерфакс-ЦЭА Михаил Матовников. Напомним, в середине 2004 года за досрочное расторжение договора комиссию вводил Альфа-банк, сейчас к этой практике возвращаются некоторые региональные банки, такие, как Свердловский губернский банк. Даже условия ХКФ-банка, фактически приравнивающие ставку по срочному вкладу к ставке до востребования, содержат важную оговорку. Если вкладчик изымает средства раньше, чем через тридцать дней после открытия депозита, он платит комиссию в размере 1,5 % от выдаваемой суммы, а при сумме свыше 100 тыс. руб. комиссия составляет уже 10 %. Такие же тарифы действуют при повторном досрочном снятии средств, если с момента предыдущего изъятия прошло меньше тридцати дней. Получается, что при истребовании вклада свыше 100 тыс. руб. меньше через месяц после его открытия ставка по нему едва превысит 1 %, но при этом комиссия составит 10 %, то есть вкладчик получит на руки чуть больше 90 тыс. руб.

По словам господина Матовникова, нередко банк «для удобства клиента» переводит депозит на рублевую карту. И даже если вклад был в валюте, клиент все равно получает его в рублях и таким образом может потерять на конверсии. Сейчас банки при открытии вклада стали чаще выдавать какой-нибудь подарок вкладчику, например кухонный комбайн. В таких случаях необходимо поинтересоваться у банка, будет ли вычитаться стоимость подарка из суммы депозита при досрочном снятии вклада.

Не стоит открывать вклад в том же банке, который выдавал вам кредит. При банкротстве банка из суммы вклада обязательно будет вычтена сумма кредита. «Если сумма вклада не покроет сумму кредита, клиент обанкротившегося банка продолжает выплачивать задолженность конкурсному управляющему и только после погашения кредита имеет право на получение вклада», – поясняет руководитель центра общественных связей АСВ Александр Загрядский.

В случае отзыва лицензии у банка АСВ начинает выплачивать вклады довольно оперативно – уже через две недели после этого печального события. Однако сумма вклада с учетом процентов фиксируется на день отзыва. И чем позже вы забираете свой вклад, тем меньшая доходность будет по нему. Например, вы открыли вклад в банке на полгода из расчета 15 % годовых, но через три месяца у банка отозвали лицензию. В этом случае ваш доход сократится с 7,5 % до 3,75 %, но доходность останется прежней – 15 % годовых. Если вы заберете свои средства спустя месяц после отзыва лицензии, доход останется прежним (3,75 %), но доходность вклада составит 11,25 % годовых. Двухмесячная задержка с получением вклада приведет к падению доходности до 9 % годовых. Кроме того, средства обесцениваются и за счет инфляции. «Чем дольше вкладчик не получает свои средства, тем быстрее они обесцениваются, а в случае массовых банкротств банков задержки с выплатами неизбежны. После кризиса 1998 года вкладчикам вернули вклады по номиналу спустя два года после банкротств банков», – напоминает Михаил Матовников.

Поэтому не всегда имеет смысл гнаться за высокой ставкой. Можно выбрать и вклад со средней ставкой, но в более устойчивом банке и сохранить в порядке по крайней мере свои нервы.

Заложники кредита

03.11.2008. Потребительский кредит из удобного и недорогого способа решения многочисленных проблем может в одночасье превратиться для заемщика в непроходящую ГОЛОВНУЮ БОЛЬ. Мало того, что из-за финансового кризиса заемщики подвергаются реальному риску увольнения или снижения зарплаты, так ведь и банк может потребовать досрочного погашения кредита или поднять процентную ставку, что сделает кредит непомерно дорогим. Однако даже из такой неприятной ситуации можно ВЫЙТИ С НАИМЕНЬШИМИ ПОТЕРЯМИ.

До последнего времени в кредит можно было купить практически все – от мобильного телефона до квартиры, и совершать покупки на заемные средства стало нормой для многих россиян. Жесткая борьба за клиента заставляла банки снижать процентные ставки, упрощать процедуру выдачи кредитов. Сейчас ситуация изменилась на противоположную. Найти банк, готовый выдать кредит, стало крайне сложно, а процентные ставки растут ежедневно. Раньше при оформлении кредита заемщики пристальное внимание уделяли процентным ставкам, общей переплате банку, размерам кредита и дополнительным комиссиям. А в пункты договора, предусматривающие возможность корректировки условий кредита, мало кто вчитывался. Теперь, когда кредитные портфели банков грозят оказаться убыточными, пересмотр процентных ставок становится реальностью.

При выдаче потребкредита или автокредита срок кредитования заемщиков обычно находится в рамках сроков привлечения денег самой кредитной организацией. «По ипотечным кредитам срок кредита почти всегда превышает срок фондирования. В этом случае банк не знает, сколько ему будут стоить деньги через три—пять лет, и при отсутствии возможности изменить ставку по ипотеке велика вероятность того, что такой кредит будет убыточным для банка», – объясняет аналитик группы компаний Мультиброкер Людмила Макарова. Ситуацию подогревает и то, что в нынешних условиях компании проводят сокращение сотрудников, заемщики теряют источник дохода, и риск неплатежей по кредитам растет.

Сейчас те, кто связан кредитным договором с банком, вчитываются в его условия, и многие с облегчением заключают, что изменение условий им не грозит. Другие опасаются, что теперь, возможно, платить придется больше или вовсе надо будет вернуть весь долг сразу. «Сейчас заемщикам нужно еще раз внимательно ознакомиться с условиями договора, обращая внимание на возможные риски, а именно: в каком порядке банк может повысить ставки или потребовать досрочного погашения кредита», – рекомендует управляющий директор по розничному бизнесу Москоммерцбанка Татьяна Лозовская.

На первый взгляд ситуация для заемщика выглядит просто. Если текст договора предполагает изменение условий по кредиту, вопрос о правомерности применения таких поправок абсолютно очевиден. Ссылаясь на договор, банк может и повысить ставку, и потребовать досрочного возвращения суммы долга. Если договор не предусматривает возможное изменение ставки, банк вправе обратиться к заемщику с предложением о подписании дополнительного соглашения. «Есть договорные обязательства между банком и заемщиком, закрепленные сторонами в договоре, которые определяют, на каких условиях и на какой срок банк взял на себя обязательства предоставить средства, а заемщик, соответственно, принимает эти условия и обязуется их исполнять, – говорит Татьяна Лозовская. – Поэтому, если в договоре не указана возможность повышения процентной ставки в одностороннем порядке, банк вправе предложить заемщику оформить дополнительное соглашение с данными условиями. Однако можно предположить, что заемщиков, согласившихся на добровольное повышение процентной ставки, будет немного».

Такого же мнения придерживаются и юристы, советуя не соглашаться на подписание дополнительных соглашений. «Одностороннее повышение процентных ставок и требования о досрочном погашении кредита, если такие пункты не прописаны в условиях кредитного договора, абсолютно неправомерны. Изменение условий кредитования возможно при заключении дополнительного соглашения, и заемщик вправе решать самостоятельно, подписывать его или нет. В остальных случаях достаточно продолжать исполнение условий договора, своевременно внося платежи согласно графику, установленному в договоре», – объясняет адвокат московской коллегии адвокатов Князев и партнеры Максим Столяров.

Однако отсутствие соответствующих пунктов в договоре не гарантирует заемщику спокойной жизни, и даже те, кто внимательно изучил все условия, не застрахованы от возможных неприятностей. «Что касается досрочного погашения, то найти формальный повод к такому требованию несложно. Например, кроме четко прописанных оснований для досрочного погашения в договоре также может стоять фраза о соблюдении дополнительных обязательств, выполнение которых заемщики зачастую игнорируют. К примеру, мало кто обращает внимание на необходимость оповещения банка в связи с изменениями паспортных данных, контактных телефонов, периодического предоставления документов, подтверждающих финансовую состоятельность заемщика», – рассказывает Татьяна Лозовская.

При этом одностороннее изменение условий договора банком может оказаться вполне законным. «Гражданский кодекс предусматривает изменение условий договора в одностороннем порядке лишь при наличии существенных изменений обстоятельств, в данном случае таким обстоятельством может являться финансовый кризис. Однако оценка существенности возникшей обстановки будет определяться в ходе судебного разбирательства. А поскольку пока еще нет ни сложившейся практики решения подобных вопросов, ни указаний вышестоящих инстанций по их решению, однозначный ответ, на чьей стороне будет суд, также пока дать нельзя. В любом случае каждый подобный иск будет рассматриваться индивидуально», – говорит Максим Столяров.

Но с другой стороны, на основании того же Гражданского кодекса, даже если возможность повышения ставки прописана в договоре, у заемщика есть шанс этого избежать. «Если право банка повышать процентные ставки по уже выданным кредитам закреплено в кредитном договоре, заемщик может столкнуться с изменением суммы ежемесячного платежа. И если его размер был значительно повышен, клиент имеет право обратиться в суд с заявлением о пересмотре условий кредитного договора. Так как в Гражданском кодексе существует пункт, в котором говорится, что при существенном изменении обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора, возможно изменение или расторжение договора в судебном порядке по требованию одной из сторон», – сообщили в юридическом отделе одного из банков.

Впрочем, одно дело – право повышать ставки по уже выданным кредитам, другое – применение этого права на практике. Банкиры прекрасно понимают, чем может обернуться повышение ставок и требование о досрочном возврате кредита. В результате увеличится доля проблемных кредитов, а сами банки в этом меньше всего заинтересованы. «Банк, как правило, повышает процентную ставку в исключительных случаях, и в моей практике за последние восемь лет таких прецедентов не было. В нынешней ситуации это может произойти, например, в случае падения цен на недвижимость, с уменьшением стоимости залога, но эта мера крайне непопулярна и ставит под сомнение репутацию банка-кредитора. Правда, в последнее время банки стали чаще включать пункт о возможном повышении процентной ставки в кредитный договор. Банку выгодно получать проценты за пользование его кредитными средствами с возможно большего числа заемщиков и вовремя. Это и есть реально существующая выгода от кредитования. Досрочное погашение, как правило, лимитируется или удерживается штрафными санкциями. Если звучит требование срочно вернуть деньги, это означает сложную финансовую ситуацию в банке», – уверяет управляющий партнер ипотечно-риэлтерской компании Кредит макс Татьяна Буянова. Согласна с ней и Татьяна Лозовская: «Повышение процентной ставки и требование о досрочном возврате суммы долга лишь провоцирует заемщика на невыполнение текущих обязательств. А поскольку банки заинтересованы в нормальном обслуживании долга заемщиком, такие меры будут применяться ими в самых крайних случаях».

Если заемщик в результате кризиса оказался без работы или у него была существенно снижена зарплата, это не освобождает его от обязательств по кредиту. Изменить можно порядок выплаты, например сроки и суммы. Но в совокупности выплаченная сумма будет никак не ниже, чем указанная в договоре. Однако банкиры утверждают, что выход из ситуации проще и дешевле искать вместе с банком. И во многом размер потерь зависит от грамотного поведения самого заемщика. Главная ошибка заемщиков – попытаться всеми способами избежать общения с банком. Такое поведение расценивается как уклонение от выплат, указанных в договоре, и дальнейшее развитие событий усугубляет тяжелое положение должника.

«В исключительных случаях банк может рассмотреть вопрос о возможности предоставления отсрочки внесения платежей по кредитам. Такая возможность не зависит от вида кредита. Если в кредитном договоре она не прописана или если после отсрочки платежа клиент вновь не может исполнять свои обязательства по погашению ежемесячных платежей в установленным кредитным договором размере, банк уведомляет клиента о необходимости погашения сформировавшейся задолженности с первостепенным погашением штрафов, пеней, неустоек, указанных в кредитном договоре. В случае непогашения вышеуказанной задолженности заемщику выставляется требование по досрочному исполнению обязательств. В случае неисполнения требования банка кредитная организация вправе начать процедуру обращения взыскания на предмет залога», – говорит начальник отдела рефинансирования департамента развития розничного бизнеса Промсвязьбанка Евгения Кузьмина.

Работа банков с должниками строится на индивидуальной основе и зависит от множества факторов. Но в любом случае окончательное решение о возможных уступках должнику будет за банком. «Если банк видит, что заемщик является квалифицированным работником и может достаточно быстро найти новое место работы и возобновить платежи, банк может пойти на уступки. Например, увеличить срок кредита, уменьшив тем самым размер ежемесячного платежа, или временно приостановить начисление штрафных санкций по просроченным платежам. Окончательное решение остается за банком и будет зависеть от каждого конкретного случая. Но банк может подать на заемщика в суд, если ситуацию с погашением кредита он видит безнадежной», – говорит Татьяна Лозовская.

«Во многих банках существуют механизмы реструктуризации задолженности, которые позволяют предложить заемщику некоторый путь выхода из критической ситуации. Это могут быть „кредитные каникулы“, когда заемщику дается небольшой промежуток времени, в течение которого не начисляются проценты, могут быть варианты изменения условий текущего кредита (увеличение срока, изменение ставки и т. п.), может быть вариант выдачи нового кредита в счет погашения старого и т. п. В любом случае каждый заемщик, обратившийся в банк с проблемой, рассматривается индивидуально, и с каждым заемщиком банк ведет диалог. При этом, естественно, надо понимать, что банк не будет идти на уступки всем и каждому, и возникновение проблем у заемщика никоим образом не освобождает его от обязательств своевременно и в полном объеме погашать действующий долг перед банком. Тем не менее заблаговременное обращение клиента на ранних стадиях возникновения проблем зачастую может существенно облегчить ситуацию», – уверен заместитель директора департамента розничного кредитования Бинбанка Антон Рудь.

Правда, рассчитывать на компромисс с кредитором в нынешней ситуации заемщику не стоит. По мнению Александра Щербакова, заместителя гендиректора коллекторского агентства АКМ, банки лишь повышают свои требования к должникам. «Кризисные события отразились на политике банков по взысканию просроченной задолженности по кредитам. Если раньше ряду наших партнеров было проще списать часть долгов еще на досудебной стадии, то сейчас банки стали жестче подходить к этому вопросу. Взыскание долгов доводится до судебного разбирательства собственными силами банка либо с привлечением коллекторских агентств. Если до кризиса у нас около 20 % дел о задолженностях доходило до суда, то сегодня уже порядка 30 % должников находятся на стадии судебного разбирательства».

Добиваться возврата долга банки могут с помощью коллекторов. Однако их методы работы с должниками мало чем отличаются от банковских. В том и другом случае, если в результате телефонных переговоров и личных встреч с заемщиком ситуация не меняется, судебных разбирательств, как правило, не избежать. Но попасть к коллекторам больше шансов у тех, кто имеет необеспеченный кредит. «Суммы по потребительским беззалоговым кредитам значительно меньше, число заемщиков – больше, соответственно, порядок работы по их возврату отличается от обеспеченных кредитов. И если с взысканием обеспеченных кредитов чаще всего справляются собственные службы банков, то беззалоговые кредиты чаще передаются коллекторским агентствам», – говорит Татьяна Лозовская.

Коллекторские агентства могут самостоятельно пойти на реструктуризацию задолженности заемщика, выкупив долг у банка. «Полномочия коллекторского агентства определяются условиями договора с банком. Если договор предусматривает только взыскание долга, условия погашения будут зависеть от банка. Некоторые, например, не допускают никаких рассрочек и сразу требуют полного погашения, часть допускают рассрочку при оплате долга в 2–3 месяца. Больше полномочий коллекторское агентство имеет по долгам, выкупленным у банков по договору цессии. В таком случае кредитором становится агентство, которое имеет возможность самостоятельно предоставлять рассрочки, корректировать в связи с этим график платежей, а также списывать часть долга. Скидка от суммы задолженности заемщика перед банком может доходить до 25–30 %», – утверждает Александр Щербаков.

Пока дело не передано в суд, у заемщика остается время, чтобы попытаться решить проблему самостоятельно. «Необеспеченные кредиты занимают порядка 80 % общего объема долгов. Их нельзя назвать наиболее проблемными, скорее они самые высокорискованные ввиду их необеспеченности и скорости принятия решения при выдаче. Применительно к таким кредитам этап досудебного разбирательства может растянуться до нескольких месяцев. Как показывает практика, если в течение этого срока долг не удается взыскать, дальнейшая работа бессмысленна, и агентство рекомендует подавать на заемщика в суд. Гораздо больше времени занимает решение вопросов о возврате автокредитов. При этом, несмотря на наличие залога, эти кредиты принято считать условно обеспеченными, поскольку именно на них приходится наибольшее число мошенничеств. Поэтому и работа с автокредитами специфична: приходится не столько заниматься взысканием долга, сколько розыском самого предмета залога», – рассказывает Александр Щербаков.

В отношении ипотечного кредита банки более сговорчивы. Они готовы пойти на снижение ежемесячных платежей за счет увеличения срока кредитования или дать отсрочку на выплату основного долга (при условии погашения процентов). Если заемщику удастся убедить банк, что через некоторое время его трудности разрешатся, ему может быть предоставлена отсрочка на выплату двух—трех платежей. Реализация заложенного имущества банком через суд – крайняя мера. Как правило, на нее не готовы идти даже сами банки. Если заемщик согласен добровольно продать квартиру, банк разрешит ему самому найти покупателя и будет контролировать сделку. После реализации имущества продавец получит на руки ту сумму, которая останется после покрытия долга и издержек банка. Как правило, заложенная квартира продается с некоторым дисконтом, который может доходить до 15 %. Однако в случае реализации жилья через суд дисконт может быть и больше. Поэтому эксперты советуют заемщикам самим заниматься этой процедурой.

«Дефолт заемщика не интересен никому – ни заемщику, ни банку. Банк попытается договориться о приемлемых условиях и для себя, и для заемщика. Особенно если это касается крупных кредитов. При этом банк имеет право изъять квартиру дефолтного заемщика и продать ее. Но доводить до этого не стоит – банк заинтересован как можно быстрее покрыть долги. И он не будет продавать квартиру за максимальную цену. Он продаст ее по цене, которая покроет все долги заемщика. При этом те суммы, которые заемщик уже выплатил, будут для него потеряны. То есть если договориться с банком об изменении или сохранении прежних условий договора не удалось, квартиру или другой залог всегда надо продавать самому – так потери будут минимальны», – уверена Людмила Макарова.

Облегчить кредитное бремя можно, сдав ипотечную квартиру в аренду, но этот шаг должен быть согласован с банком. Добиться такого согласия не всегда легко. Поэтому в большинстве случаев заемщики предпочитают действовать в обход банка. «При сдаче в аренду ипотечной квартиры заключается договор аренды, который подлежит государственной регистрации в случае, если он заключен на срок более чем на 12 месяцев. Если срок меньше, информацией о действующей аренде располагают только стороны договора аренды (заемщик и арендатор). Если заемщик желает официально сдать в аренду ипотечную квартиру, банк будет индивидуально решать вопрос о дополнительном страховании и вообще возможности аренды данной квартиры», – рассказывает руководитель отдела кредитных брокеров компании Кредит макс Виктория Щербакова.

Опасения банка связаны с повышенными рисками с его стороны в случае сдачи квартиры в аренду. Например, при наступлении страхового случая компания-страховщик вполне может попытаться уйти от погашения страховки, если узнает, что в квартире проживал незастрахованный человек. Более того, если заемщик перестанет платить по кредиту, банк не сможет выселить арендаторов, заключивших договор аренды, и реализовать залог. И если конфликт не решится полюбовно, банку придется обращаться в суд. «Как правило, банки не приветствуют сдачу ипотечной квартиры в аренду. Для банка это означает возможность снижения стоимости предмета залога в силу того, что зачастую арендатор относится к снимаемой недвижимости менее аккуратно, чем собственник. Кроме того, существует возможность оформить прописку по месту проживания в арендуемой квартире. Для кредитора подобные обстоятельства являются факторами повышенного риска», – поясняет заместитель руководителя центра ипотечного кредитования Абсолют-банка Елена Воронина.

Мало чем отличается ситуация с реализацией автомобиля, купленного в кредит. Как и в случае с ипотекой, заемщику выгоднее урегулировать вопрос с продажей автомобиля мирным путем и не доводить дело до суда. «Реализовать автомобиль может как заемщик, так и банк посредством своих партнерских каналов. Продажа идет по среднерыночной цене и по согласованию с банком. При этом если заемщик соглашается на реализацию залога, этот процесс происходит существенно оперативнее и с меньшими затратами, чем в случае решения вопроса в судебном порядке. Кроме того, так называемое полюбовное соглашение не будет иметь негативных последствий для кредитной истории клиента», – считает заместитель директора департамента розничных банковских продуктов Абсолют-банка Наталия Хахалина. Если сумма, вырученная от продажи автомобиля, превышает сумму задолженности, разница будет выплачена заемщику. Но чаще всего этой суммы оказывается недостаточно. «Такие случаи крайне редки. Если сумма, полученная после продажи автомобиля, меньше задолженности по кредиту, ситуация будет урегулирована соглашением сторон или в судебном порядке. Заемщику придется вернуть разницу и погасить кредит полностью», – отмечает Наталия Хахалина.

Взыскание задолженности в судебном порядке не сулит заемщику ничего хорошего. В этом случае ему придется общаться уже со службой судебных приставов, которые на основании решения суда будут взыскивать долг. А поскольку реализация имущества носит принудительный характер, должник не может заниматься ею самостоятельно. Судебные приставы обязаны привлекать независимых экспертов для оценки имущества, но закон оставляет им право на самостоятельную оценку, кроме предусмотренных законодательством случаев. К ним, например, может относиться оценка недвижимости или ценных бумаг, не имеющих обращения на организованном рынке. В случае несогласия с произведенной оценкой должник имеет право воспользоваться услугами другого независимого оценщика, но уже за свой счет.

Существует список вещей, которых заемщик не может лишиться в результате общения с приставами. В первую очередь оценивается лишь то, что принадлежит должнику на праве собственности, за исключением жилья (при условии, что заемщик не владеет другой недвижимостью, пригодной для проживания). Также у должника останутся вещи индивидуального пользования, например одежда и обувь. Но остаться в практически пустой квартире – перспектива вполне реальная.

Кроме того, должникам не стоит радоваться, если банк находится на грани банкротства или даже за ней. Банкротство от выплат по кредиту не освобождает. Просто выполнения тех же самых кредитных обязательств от заемщика будут требовать правопреемники разорившегося банка. «Режим выплаты по кредиту для заемщика после отзыва банковской лицензии не меняется, изменяются лишь платежные реквизиты после назначения АСВ конкурсным управляющим. Требования по кредиту могут быть проданы другому банку, который на правах нового кредитора будет требовать от заемщика исполнения ранее принятых обязательств по новым реквизитам», – рассказала заместитель руководителя центра общественных связей Агентства по страхованию вкладов Ирина Челядинова.

В некоторых случаях с заемщика могут потребовать срочно вернуть оставшуюся сумму долга. «Типовые кредитные договоры некоторых банков могут предусматривать право банка на досрочное истребование кредита в случае признания его банкротом. Таким образом, на автоматическое списание долгов гражданам надеяться не стоит», – объясняет Евгения Кузьмина. «Считать, что при банкротстве банка можно не платить по кредитам, – серьезное и опасное заблуждение», – напоминает Антон Рудь.

Глава 10

ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ

Что думают о кризисе воротилы, хозяева российского бизнеса? О его причинах и особенностях протекания на российской почве? О том, насколько эффективно вмешательство государства в экономику? Когда, по их мнению, спад в экономике достигнет нижней точки? Как изменится российская экономика? Что будет с отдельными отраслями? И можно ли выбраться из кризиса с минимальными потерями?



Алексей Рыбников, глава фондовой биржи ММВБ: «Сейчас хорошее время для того, чтобы войти на рынок»

– Какие основные причины привели к обвалу российского рынка?

– Причин было несколько. Первопричина – глобальные события, которые привели к драматическому падению цен на российские бумаги. В какой-то момент в условиях падающего рынка люди перестали исполнять ранее заключенные сделки, платить по обязательствам, в том числе и по сделкам репо. Дальше это пошло по цепочке и стало нарастать как снежный ком. Ты перестаешь платить, твой контрагент, который должен получить от тебя денежные средства, тоже начинает испытывать проблемы. Стоимость ценных бумаг в портфеле падает, а если не можешь перереповаться, ты вынужден продавать бумаги из портфеля. Все это сплелось и привело к паническим настроениям, которые мы видели. В результате такого снижения индекса ММВБ не было за последние десять лет.

– Как развивался рынок репо, который на самом деле таил в себе столько скрытых рисков?

– С экономической точки зрения репо – это получение денежных средств под залог ценных бумаг. Это механизм, десятки лет использовавшийся во всех странах мира, в том числе и в России. При этом, как свидетельствует международный опыт, размеры рынка репо гораздо больше, чем обороты на рынке активов, используемых для репо. Принятые в последние несколько лет в рамках группы ММВБ решения по развитию рынка репо позволили создать эффективный и удобный инструмент для участников рынка. В результате рынок репо вырос до размеров ежедневного оборота 100–150 млрд руб. только в рамках фондовой биржи. Не следует также забывать и то, что именно через наши механизмы осенью прошлого года Банк России предоставлял основную часть ликвидности российской банковской системе. Причина понятна, ведь несомненным преимуществом российского рынка репо является его биржевой характер – большая часть сделок (хотя понятно, что не все) регистрируется на бирже и исполняется через систему клиринга и расчетов ММВБ. Кстати, именно эта транспарентность рынка и дала возможности и средства для борьбы с проблемами, так как мы быстро могли не только идентифицировать проблемных участников, но и видеть будущие обязательства.

– Неужели никогда ни у кого не возникало сомнений в безрисковости этого инструмента?

– В условиях нормального рынка участники, которые предоставляли деньги под залог ценных бумаг, считали этот инструмент безрисковым. Кредитный риск контрагентов интересовал участников гораздо меньше. Кредиторы понимали, что, если контрагент им не заплатил, у них остается портфель ценных бумаг, который был передан по первой части сделки репо. Все это работает в таком режиме ровно до той поры, пока цены на рынке не начинают падать. В условиях огромного падения цен, если контрагент не вернул деньги кредитору, тот остается с портфелем ценных бумаг, который дешевеет на глазах и скорее всего не покроет те убытки, которые можно получить от его продажи.

– То есть чувство риска у участников этого рынка притупилось?

– Именно так. На рынке была ликвидность, и портфель всегда можно было реализовать без убытков. Риск-менеджеры обращают внимание и ставят лимиты на инструмент и контрагента, с которым ты можешь работать на рынке репо. Если проанализировать ситуацию, складывается ощущение, что риск-менеджмент многих участников рынка репо ориентировался только на качество самого инструмента и не смотрел на качества заемщика.

– Но ведь цены акций начали падать с 20мая. Почему такая чрезвычайная ситуация возникла на рынке репо только на прошлой неделе?

– Когда рынок падает плавно на 1–3 % в день, дисконт цены ценной бумаги, по которой она идет в репо (так называемый haircut), позволяет отыгрывать это падение. Каждая последующая сделка заключалась дешевле. Теперь цены упали настолько, что даже в случае продажи портфеля кредиторы несли бы колоссальные убытки. В результате контрагенты оказались не в состоянии исполнять свои обязательства.

– В каких случаях биржа может принять решение о приостановке торгов?

– Если технический индекс открытия упал более чем на 12 %, но менее чем на 15 % по сравнению со значением индекса на закрытие предыдущего торгового дня, мы приостанавливаем торги на час. Если падение превышает 15 %, мы приостанавливаем торги и можем их возобновить не ранее чем через день или в случае получения предписания ФСФР.

– Вы не планируете менять эти правила?

– Эти правила задаются регулятором. На мой взгляд, правила работали эффективно, и нет необходимости их менять.

– Биржа планирует совершенствовать систему риск-менеджмента?

– Да, ММВБ сейчас активно занимается этой тематикой в разрезе срочного и валютного рынков, фондовый тоже стоит в плане.

– Какие изменения необходимо реализовать на рынке акций, чтобы не допустить таких сбоев?

– Основной режим торгов у нас основан на стопроцентном предварительном депонировании активов. Проблема была в первую очередь с исполнением двусторонних обязательств, обеспечение по которым поставляется к моменту расчетов. Системное решение состоит в отходе от двусторонних обязательств и введении центрального контрагента. Центральный контрагент будет стороной по сделкам или обязательствам. В случае неисполнения обязательств участника рынка по отношению к центральному контрагенту тот должен будет все равно исполнять свои обязательства по отношению к добросовестным участникам.

– Если бы сейчас на российском рынке был центральный контрагент, кризис на рынке репо был бы не таким глубоким?

– На зарубежных биржевых площадках благодаря наличию центрального контрагента банки, заключавшие сделки с Lehman Brothers, которые были переданы в клиринг центральному контрагенту, не понесли убытки при его банкротстве. Центральный контрагент убирает из системы двусторонние риски. То есть при его наличии происходит замещение двусторонних рисков в системе на концентрацию риска в центральном контрагенте.

– Почему сейчас нельзя директивно ввести центрального контрагента в России?

– Потому что нужно вносить изменения в законы о залоге, скорее всего в Гражданский кодекс, закон о банкротстве, закон о банкротстве кредитных организаций, поправки в Налоговый кодекс и, судя по всему, еще дополнительные изменения в закон о рынке ценных бумаг.

– Вы по-прежнему считаете, что финансовым центром может стать страна, откуда массово бегут инвесторы?

– На мой взгляд, необходимость развития российской финансовой системы, которая сейчас всем абсолютно очевидна, будет реализована в конкретных шагах. Например, ММВБ как биржа заинтересована в том, чтобы у нас обращались иностранные ценные бумаги и работали иностранные инвесторы. У нас сейчас есть шансы двинуться в эту сторону, потому что сейчас обеспечено необходимое внимание к финансовой системе со стороны государства.

– Вы не разделяете мнение, что события последних месяцев – вокруг ТНК-ВР, Мечела, в Грузии – распугали зарубежных инвесторов, и у них в корне изменилось отношение к России?

– В 1998 году казалось, что иностранные инвесторы ушли навсегда. Двух лет не прошло, как они начали возвращаться. А сейчас негативное влияние на рынок оказала чистая политика. Политика политикой, но инвесторам деньги-то надо зарабатывать.

– Чем нынешняя ситуация похожа на события 1998 года, а чем отличается от них?

– Отличается она тем, что фундаментально экономическая ситуация сейчас совершенно другая. Интенсивный экономический рост, высокие цены на нефть. Наверное, в тот день, когда индекс обвалился на 17 %, психологически у многих состояние было примерно такое же, как десять лет назад. Но и сейчас мир не рухнул, финансовая система не рухнула.

– Не приведет ли выкуп государством акций госкомпаний к росту котировок пяти—шести «голубых фишек» при том, что остальной рынок продолжит снижаться?

– Выкупать можно по-разному. Покупателем может выступать государство, а могут и отдельные компании-эмитенты в целях управления своим капиталом и для работы с акционерами. У инвесторов, которые будут выступать продавцами, появятся свободные средства, и их надо будет куда-то вкладывать. И если они до этого инвестировали в российский рынок, то с высокой долей вероятности они переложатся в российские же инструменты, только уже в расчете на повышение эффективности инвестиций.

– Кто именно будет инвестировать в российский рынок?

– Частные российские инвесторы. Люди видят, что существующий кризис предоставляет им новые возможности. Сейчас хорошее время для того, чтобы войти на рынок. Наши докризисные социологические исследования показывали, что на временной дистанции примерно год-два можно было ожидать, что 5–6 млн человек выйдут на фондовый рынок и начнут совершать на нем операции. Получилось так, что россияне получили гигантскую порцию пиара фондового рынка. Я не исключаю, что те самые 5–6 млн человек могут оказаться на фондовом рынке гораздо быстрее, чем мы предполагали. Есть и негативная сторона. До кризиса более 30 % респондентов считало, что если они понесут убытки на фондовом рынке, эти убытки им покроет государство. Вот если сейчас опросить тех же самых товарищей, это будет уже не 30 %, а гораздо больше, потому что со стороны может создаться впечатление, что именно государство покрывает убытки на фондовом рынке и всех спасает. Но это не так. Государство не убытки покрывало, а предоставляло через госбанки ликвидность для того, чтобы расшивать цепочку неплатежей. То есть сейчас может произойти неприятная ситуация, когда неподготовленная публика рванет на рынок с мыслью «налетай – подешевело». Но рынок есть рынок, гарантии постоянного роста рынка никто не дает. Поэтому, на мой взгляд, тема финансовой грамотности и финансовой культуры должна выдвигаться сейчас на первый план.

– Многие эксперты полагают, что российский рынок восстановится не раньше 2010 года. А каков ваш прогноз?

– Шансы есть, что это произойдет быстрее. Все будет зависеть от скорости восстановления доверия иностранных инвесторов и действий российских внутренних инвесторов. Кроме того, если государство будет настойчиво реализовывать свой план действий по развитию финансовой системы, это станет дополнительным очень позитивным фактором. Это все заметят и оценят, и все захотят сесть на этот поезд побыстрее.

– Какой наиболее пессимистичный сценарий развития российского рынка возможен в ближайшее время?

– Замедление экономики, потому что финансовый рынок отражает то, что творится в реальной экономике.



Алексей Эрнестович Рыбников родился в Москве в 1965 году. В 1987 году окончил МГИМО МИД СССР. В 1987–1989 годах – служил на офицерских должностях в ВС СССР. В 1989–1991 годах учился в аспирантуре Института США и Канады АН СССР. В 1991–1997 годах начальник отдела ценных бумаг, начальник управления операций на фондовых рынках, начальник управления инвестиционных операций КБ Еврофинанс (Москва). В 1997–2002 годах работал в КБ Дж. П. Морган Банк Интернешнл, последняя должность – вице-президент, руководитель инвестиционно-банковских операций по России. С 16 декабря 2002 года – директор НП Национальный депозитарный центр. C 25 апреля 2003 года – первый заместитель генерального директора ММВБ. С 20 ноября 2003 года – генеральный директор фондовой биржи ММВБ. Женат, воспитывает сына и дочь.



Михаил Задорнов, глава ВТБ 24: «Так быстро выйти из кризиса, как десять лет назад, не получится»

– Отличается ли текущая ситуация от кризисов 2004-го и 1998годов?

– И сейчас, и в 2004 году кризис в банковской сфере происходил в силу сжатия ликвидности. Но четыре года назад ЦБ вовремя не отследил проблему. Начали распространяться слухи, пошел отток средств физических и юридических лиц из банковской системы. С точки зрения экономики предыдущий кризис возник на пустом месте. Ситуация 1998 года – это сочетание бюджетного и валютного кризисов. Сегодня обменный курс рубля не сильно изменился в сравнении с началом года. Люди, конечно, спрашивают, в какой валюте им хранить деньги, но это традиционный вопрос. О резкой девальвации рубля сейчас речи быть не может. Проблема курса, возможно, возникнет спустя какое-то время, но это не текущая проблема. Бюджет сейчас в отличие от 1998 года профицитен и серьезных проблем в ближайшее время испытывать не будет. Государственный долг составляет меньше 10 % ВВП, а суммарный долг государства и всех российских компаний на 1 июля примерно на $40 млрд меньше, чем объем золотовалютных резервов страны. Нефть сейчас, в отличие от 1998 года, стоит $80–90 за баррель. То есть сегодня нет предпосылок ни для бюджетного кризиса, ни для девальвации. Еще одно очевидное отличие: кризис 1998 года стартовал на развивающихся рынках. Развитые страны чувствовали себя спокойно, за исключением тех финансовых институтов, которые вкладывали в развивающиеся рынки. Сейчас обратная ситуация. Источник проблем в самом центре финансовой системы. И нас, как периферию, волны этого цунами накрыли с опозданием.

– Последствия кризиса 1998 года российская банковская система преодолела достаточно быстро. Как будут развиваться события сейчас?

– Сейчас так быстро выйти из кризиса, как десять лет назад, не получится именно потому, что это кризис самих основ мировой финансовой системы. Он может быть достаточно глубоким и затяжным. В России кризис затронул финансовый сектор, ритейл, девелопмент и ряд связанных секторов. В силу неизбежного резкого сжатия кредитования при одновременном закрытии внешних рынков изменятся базовые условия в целом ряде секторов экономики. И в следующем году мы увидим: темпы экономического роста будут существенно ниже, чем мы привыкли за последние три-четыре года.

– Может ли повториться история с массовым снятием средств вкладчиков с банковских счетов?

– Вкладчик всегда находится под воздействием СМИ, сплетен и разговоров. Причем не только российский. Разумеется, когда по телевизору каждый день говорят о кризисе, люди нервничают. Однако в отличие от 1998 и 2004 годов сейчас существует госгарантия по банковским вкладам, которая покрывает 98 % депозитов населения по количеству и 55 % по объему. Сумма гарантии поднята с 400 тыс. до 700 тыс. руб. и покрывает уже 99 % вкладов по количеству и две трети по объему. Это и есть главное отличие от предыдущих кризисов: частные вклады защищены государством.

– Кризис 1998 года вы встретили в должности министра финансов. Как вы оцениваете нынешние действия властей по преодолению текущего кризиса, будучи банкиром?

– Первые шаги слегка запоздали. Мне кажется, что денежные власти не сразу уловили тот момент, когда начался массовый отток капитала из России. Уже в августе огромное количество денег нерезидентов и российских компаний утекло из страны. Ликвидность надо было восстанавливать, как воду в сообщающихся сосудах, если мы хотим, чтобы она там осталась. В то же время столь активных и скоординированных действий финансовых властей, как в этот раз, я не наблюдал в России с 1990 года. Центральный банк, Минфин, ФСФР действуют совместно, вырабатывают и быстро реализуют меры, хотя, на мой взгляд, надо сократить временной промежуток между их объявлением и реализацией. Объявлено было много мер, а реализовано пока всего пять: снижены резервные требования для банков, ФСФР изменила правила биржевых торгов, сделана расшивка неплатежей на рынке репо, Минфин вывел достаточно большие объемы денег на аукционы для банков и сделал послабления для плательщиков НДС (по сроку) и экспортеров нефти. Правда, по поводу целесообразности выделения из бюджета 500 млрд руб. на поддержку фондового рынка у меня лично большие сомнения. Прямое участие государства в игре на фондовом рынке очень сильно влияет на котировки, вызывая сомнения у остальных инвесторов в свободе этого рынка, в том, что он будет развиваться нормально. И государству будет трудно уйти с этого рынка. Единожды зайдя на него, можно очень долго там находиться, тем самым создавая искусственный рынок для тех или иных бумаг.

– Какие из обещанных властями мер остались на уровне заявлений, какие возможные предложения вовсе не прозвучали?

– Поскольку вслед за банками с невозможностью рефинансировать свои долги уже столкнулись предприятия различных секторов экономики, помочь им смогут Внешэкономбанк в части внешнего долга и крупные банки, если будут докапитализированы в ближайшее время, о чем заявил президент. Но для этого нужно оперативно принять законы и внутренние инструкции. Также было бы логичным постепенное замещение аукционов Минфина кредитованием банков со стороны ЦБ, все же именно Банк России, а не бюджет является кредитором последней инстанции. А затем придется менять весь механизм финансирования роста экономики, который сложился в последние четыре—пять лет: через изъятие нефтегазовой ренты в стабфонд, внешние заимствования банков и корпораций, приток капитала в страну и покупку валюты Центробанком как основным источником денежного предложения. Внешние рынки и приток капитала не могут больше служить главным источником финансирования инвестиций, пока во всяком случае. На смену им должны прийти внутренние сбережения – депозиты населения, свободные средства Пенсионного фонда, долгосрочные депозиты юридических лиц, часть средств фонда национального благосостояния.

– Считаете ли вы эффективным спасение Банком России отдельных участников рынка, испытывающих трудности, через покупку их банками с госучастием? Все-таки бюджетные аукционы Минфина доступны не всем, и для кого-то продажа крупным игрокам может стать выходом из ситуации…

– Есть разные каналы возможного пополнения ликвидности – пользуйтесь. Есть кредитование банков ЦБ, депозиты Минфина, есть ослабление резервных требований, появятся и другие инструменты. Если какой-либо банк при наличии всех этих инструментов не исполняет своих обязательств, ЦБ решать, поддерживать или нет. Если нет – в такой банк вводится временная администрация, которая затем передает банк в Агентство по страхованию вкладов, и банк банкротится. Правила игры равны для всех. Спасение проблемных банков через государственные может использоваться как разовый случай. Например, в 2004–2005 годах Гута-банк был санирован командой ВТБ, ко всеобщему удовлетворению. Государство сэкономило много денег по сравнению с вариантом прямой поддержки банка, которая неизвестно чем бы закончилась. Когда речь идет о поддержке того или иного банка на уровне государства, видимо, Минфин и ЦБ тоже должны как-то объяснять свои действия. Потому что это делается на деньги налогоплательщиков, и они вправе знать, почему государство распорядилось их деньгами таким образом. Иначе формируется иллюзия, что власти собираются спасать все 900 банков с лицензией на прием денег населения.

– Платежи пока еще проводятся, а вот кредитов выдается существенно меньше, особенно ипотечных.

– Многие банки остановили ипотечное кредитование, потому что фондирование сделок в основном проходило либо от АИЖК, покупавшего закладные на российском рынке, либо путем внешней секьюритизации. Сейчас эти два базовых источника для ипотеки оказались перекрыты. Банки достигают того размера портфеля в своем балансе, который могут держать в силу требований среднесрочной ликвидности, и останавливают выдачи. Если государство в лице правительства и ЦБ в этот процесс не вмешается, я могу твердо сказать, что ипотека остановится и снижение ВВП на 2 % нас ждет точно. Рынок жилищного строительства – это примерно 9–9,5 % ВВП, а ипотека – примерно 20–25 % всех сделок на жилищном рынке.

– Каким, на ваш взгляд, должно быть вмешательство государства?

– Нужно создать механизмы внутреннего ипотечного рынка. Сейчас уже изменено законодательство, по которому можно выпускать ипотечные облигации без привязки к гарантиям банка, который их эмитирует. Должен сформироваться рынок покупателей этих бумаг. Сегодня это могут быть, по существу, только Пенсионный фонд, государственные корпорации. Объемы накоплений ПФР скоро превысят объем всего рублевого внутреннего государственного долга, а у него и инструментов для инвестирования нет. В ближайшей же перспективе, полагаю, Центральный банк должен получить право кредитовать банки под залог ипотечных облигаций.

– Ряд банков пытаются помочь себе сами, внедряя в продуктовую линейку кредиты с плавающими ставками, что позволяет соблюсти баланс между стоимостью привлечения средств и доходностью по кредитам. Будете ли вы вводить плавающую ставку?

– Мы прорабатываем этот вопрос. Прежде всего по ипотечным кредитам. Но это случится, думаю, не раньше чем с начала следующего года. В России, к сожалению, существует большая проблема: нет такого универсального индикатора, как в США или Европе. В России существует ставка межбанковского рынка MosPrime и существует ставка рефинансирования ЦБ. Но потребителю очень трудно объяснить, что такое MosPrime. Особенно если этот человек никак не связан с финансовым рынком. Он не знает, где он может это увидеть и как это связано с инфляцией. А ставка рефинансирования, к сожалению, по-прежнему не является универсальным измерителем цены денег в стране. Тем не менее мы вынуждены будем сделать выбор между этими индикаторами. Введение плавающих ставок снимет процентные риски и с нас, и с наших клиентов.

– Проблемы наблюдаются не только в сегменте ипотечного кредитования…

– Некоторые банки заморозили свои балансы и кредитуют ровно в той мере, в какой могут получить деньги от погашения старых кредитов. Это вынужденная политика: они не в состоянии оперативно привлечь депозиты, поскольку их финансовая модель была ориентирована на привлечение денег за границей и ее невозможно в одночасье заменить на другую. Такие банки будут потихоньку сворачивать операции. Это постепенное сжатие станет более резким в ближайшее время. Кроме того, будет заметно расти просрочка корпоративных клиентов, рассчитывавших рефинансировать долги за счет внешних займов либо выпусков облигаций. Рефинансирования они во многих случаях не получат, и их финансовое положение ухудшится. Неплатежи по розничным портфелям будут расти позже, примерно через полгода, когда замедление роста реальных доходов почувствует население. Мы к этому готовимся, отрабатываем технологии сбора проблемной задолженности.

– С учетом всех этих факторов каких отчетов следует ждать от банков на конец года?

– Внутри рынка будет перераспределение в пользу госбанков и банков с участием иностранного капитала. Прибыль сократится, будут большие убытки по ценным бумагам, просрочка увеличится уже концу 2008 года по сравнению с началом. Думаю, что банковская система недосчитается к этому времени целого ряда игроков, но это не будут крупные банки.

Гораздо более напряженным будет 2009 год. Поскольку проблемы финансирования сейчас испытывают многие предприятия, в пассивах банков доля средств предприятий падает. Они не могут заимствовать вне страны, поэтому используют остатки на счетах банков. Частично депозиты предприятий замещаются деньгами госкорпораций и средствами бюджета. С точки зрения российской экономики ключевыми будут масштаб замедления мировой экономики, ситуация с ценами на нефть. Более серьезно упадут цены на нефть, есть перспектива перехода текущего счета платежного баланса на отрицательное значение и изменения динамики обменного курса рубля.

– Каковы ваши перспективы, ожидаете ли, как и другие банки, затруднений с финансированием?

– У ВТБ 24 практически нет внешних заимствований, они в рамках группы делаются ВТБ. Мы успешно разместили несколько выпусков рублевых облигаций на внутреннем рынке. Но основной источник наших пассивов – депозиты населения. Изначально наша бизнес-модель строится так, что мы привлекаем деньги клиентов и им же выдаем кредиты. Эта модель работала все три года и продолжает работать сейчас.

– Фондирование через депозиты в условиях финансового кризиса тоже рискованно – в панике клиенты обычно снимают деньги… Как вы собираетесь удерживать вкладчиков?

– Для вкладчика совершенно очевидное преимущество – государственная принадлежность банка и его величина. Мы второй банк в стране по депозитам и кредитованию населения и восьмой—девятый по чистым активам. С точки зрения активных операций ВТБ 24 консервативен, сегодня это плюс. У нас универсальная продуктовая линейка – карты, персональные кредиты, автокредиты, ипотека. И во всех этих кредитных линиях мы не стремимся получить эффективную ставку 35–40 %, как многие из наших коллег. Да, ставки мы повысили, но все равно они находятся в нижней границе ценового коридора. Мы сознательно выбираем эту линию, понимая, что по высоким ставкам будем продавать их людям с менее устойчивым финансовым положением. Меньше ставка – меньше рисков.

– У вас планируются сокращения?

– Изменившиеся условия ведения бизнеса требуют от нас снижения издержек и повышения качества обслуживания клиентов. Прежде всего мы будем сокращать издержки за счет снижения объемов инвестиций. ВТБ 24 в этом году только на развитие сети потратил 5,5 млрд руб., и концу года мы доведем число офисов банка до 500, завершив экстенсивное развитие. В следующем году переориентируем инвестиции на рост эффективности, то есть на вложение в сами офисы – в IT, новое оборудование и программное обеспечение, в системы управления очередью, что позволит оптимизировать работу наших специалистов. Как и в каждой крупной организации, в ВТБ 24 есть немало внутренних резервов. Не исключено и сокращение персонала.



Михаил Михайлович Задорнов родился 4 мая 1963 года в Москве. Окончил Московский институт народного хозяйства (1984), аспирантуру Института экономики АН СССР (1988). В 1989–1990 годах работал в Институте экономики, был экспертом планово-бюджетной комиссии Верховного Совета СССР. С 1990 года – член комиссии по экономической реформе Совета министров РСФСР. Был одним из авторов экономической программы «500 дней» и учредителей Центра экономических и политических исследований. В 1993, 1995, 1999 и 2003 годах избирался в Госдуму по списку «Яблока» или по одномандатному округу. В ноябре 1997 года назначен министром финансов, позже вошел в президиум правительства, Совбез, получил пост заместителя управляющего от РФ в МВФ. Работал в правительствах Виктора Черномырдина, Сергея Кириенко и Евгения Примакова. 25 мая 1999 года получил пост первого вице-премьера в кабинете Сергея Степашина, но через три дня ушел в отставку из-за отказа сохранить за ним должность министра финансов. С 31 мая 1999 года – спецпредставитель президента РФ по связям с международными финансовыми организациями. В октябре 1999 года стал советником президента Сбербанка Андрея Казьмина. В июле 2005 года назначен президентом-председателем правления ВТБ 24. С 1996 года был членом бюро центрального совета «Яблока», однако ушел из партии в связи с назначением министром. В апреле 2005 года вступил в Республиканскую партию Владимира Рыжкова, но после перехода в ВТБ покинул и эту организацию. Кандидат экономических наук. Имеет первый разряд по лыжам, любит собирать грибы, ходить на байдарках.



Александр Турбанов, генеральный директор АСВ: «Социальная стабильность должна ставиться выше принципов либеральной рыночной экономики»

– Вступил в силу закон, наделивший Агентство по страхованию вкладов (АСВ) полномочиями по финансовому оздоровлению проблемных банков. Что вы намерены делать для финансового оздоровления банков?

– Идеология закона такова, что приоритет отдается рыночным методам оздоровления, чтобы как можно меньше ограничивать бизнес-процессы. Наша основная задача – найти инвестора, готового вкладывать свои средства и проводить санацию проблемного банка при финансовой поддержке еще и с нашей стороны. Инвестор будет договариваться с действующими владельцами банков об условиях поддержки. Стороны должны будут найти такие взаимоприемлемые условия, чтобы у прежнего владельца банка сохранился интерес к сотрудничеству, а у инвестора был стимул вкладывать свои деньги и становиться основным собственником банка.

– А в целом потенциальные инвесторы уже проявляют интерес к проблемным банкам?

– Я бы слукавил, если бы ответил, что никто из числа потенциальных инвесторов еще не забрасывал удочки. Агентство работает в среде банкиров, и естественно, что некоторые из них оперативно отреагировали на новые возможности. Но все переговоры имеют сугубо прикидочный и неформальный характер.

– Что будет, если инвестора найти не удастся?

– Если инвестора нет, а собственник банка оказался неэффективным, допустил в банке сложное финансовое положение и сам не может найти инвестора, мы по закону можем применить принудительный механизм. Центральный банк списывает утраченный капитал банка до реального значения, а если значение отрицательное, то до одного рубля. Далее мы объявляем допэмиссию акций банка, выкупаем ее, становимся новым собственником и начинаем управлять банком в обычном режиме, продолжая искать инвестора. Появляется инвестор – мы пытаемся тут же сформулировать такие условия, на которых ему будет интересно приобрести банк.

– Кто определяет, подлежит банк оздоровлению или его лучше обанкротить, не пытаясь за государственные деньги отсрочить страховые выплаты по вкладам?

– Процедура описана в законе. В принятии решения участвует Банк России и АСВ. Центробанк формулирует нам предложение об участии в финансовом оздоровлении того или иного банка. Мы даем оценку и принимаем решение об участии или об отказе в участии, если не видим возможности финансового оздоровления. При этом мы руководствуемся тем, насколько значим банк для экономики и населения страны и конкретного региона. Это один критерий. Второй – насколько оправдана санация банка по сравнению с банкротством.

– Вы для себя определили, при каких условиях откажетесь участвовать в санации?

– Откажемся, если не увидим социальной значимости и посчитаем, что нет необходимости тратить средства на оздоровление банка. В этом случае Центробанк решит, отзывать ли у банка лицензию. Будет работать естественный рыночный механизм удаления с рынка несостоятельных банков, неэффективные собственники должны терять бизнес.

– Что вы понимаете под социальной значимостью банка?

– То, насколько активно банк работал с населением, потому что за населением стоит социальная стабильность. Второй показатель – насколько активно банк работал с реальным сектором экономики. Если он вместо кредитования в основном занимался спекулятивными операциями, например, на фондовом или валютном рынке либо кредитовал структуры, которые тоже этим занимались, а не являлись предприятиями реального сектора экономики, значимости мы в таком банке не увидим.

– А если банк открывал счета фирм-однодневок, помогал в схемах по уклонению от уплаты налогов?

– Это противоправная деятельность, она не может быть признана социально значимой.

– А если у такого банка множество вкладчиков?

– Не бывает такого совмещения. Если это обнальная контора, другого бизнеса она почти не имеет.

– Содбизнесбанк, например, лишился в 2004 году лицензии из-за отмывания денег, но при этом имел большое количество вкладчиков. Мог бы Содбизнесбанк относиться к социально значимым?

– В связи с его банкротством у нас что-нибудь случилось страшное?

– Пошла цепная реакция: банки перестали доверять друг другу, закрыли лимиты…

– Но в итоге это напряжение было преодолено, а банковская система в тот период в очередной раз избавилась от слабых банков.

– Есть ли количественные показатели социальной значимости банка – доля на рынке, например?

– Нет. Законодатель не пошел по этому пути, и, я думаю, сделал правильно. Чтобы охарактеризовать значимость банка на федеральном уровне, должен быть один показатель, на региональном – другой. Поэтому Банк России и АСВ при принятии решений руководствуются мотивированным суждением.

– Предположим, проблемным окажется очень социально значимый банк, но возникнут большие сомнения в возможности его спасти. Будете пытаться оздоровить?

– Будем.

– Вы в рамках нового закона разрабатываете новую методику оценки активов и обязательств банков?