— Патроны есть ещё, которые без дисков?

— Есть, — кивнул гном. — Отсыпать?

— Дай пять пачек, — ответил я.

— Мои возьми, — сказала Маша, показав на СВД, которая так и висела у неё за плечом.

— У тебя снайперские, кучные, ещё пригодятся, — мотнул я головой.

Гном скинул рюкзак и быстро передал мне из него пять бумажных пачек с тяжёлыми патронами. Набивать магазины не стал — некогда задерживаться, а просто распихал их куда попало, по карманам и в подсумки.

— Не спим, бегом отсюда!

В зале лежали тела ещё нескольких дружинников, причём у двоих были просто свёрнуты шеи и вырваны сонные артерии. Вампирша напала, больше некому. А её тела не видно: неужели сумела смыться?

И снова коридор, уже знакомый, ещё труп дружинника со следами укуса на шее, смылась кровососка, точно ведь, размёрзшиеся и лежащие в зловонных лужах когда-то живые корни, лестница вверх, кровавое пятно у двери — сорвали-таки растяжку! — дверь нараспашку, не выглядываем, а прямо гранату туда. Крик раздался только одновременно со звуком катящейся по камню железяки. Проспали! Грохнуло, дымно и смрадно, а мы с демонессой уже в башне и палим по двоим раненым. Кто-то сунулся в открытую теперь дверь с улицы — и нарвался сразу на две пули, выпал наружу, и туда ещё одну гранату. Все к стенкам — бабах, — а затем мы навалились на дверь и закрыли её на засов. Опять. Вот так, не ждали нас тут? Ну и не надо.

Бегом на второй, где на станке двойной «шварцлозе». Орри — к бойнице, Балин с Лари вверх — блокировать стену, а я метнулся к пулемётам. Вцепился в рукоятки, покатил по рельсам на маслянисто-бесшумных колёсах, подкатил к уже открытой бойнице. И, не размышляя и не думая особо, завёл длинную очередь из обоих стволов, ведя цепочку попаданий по верху крепостной стены, по башням, по окнам замка, по всему, что видел, по мелькающим фигурам. Два снопа огня бились и плясали на длинных надульниках, на третьей сотне воздух над кожухами колебался как над костром, гильзы сыпались в большие мешки на станине непрерывным бронзовым ручейком, — и никакого ответного огня: все попрятались. Затем левый пулемёт заглох, заклинившись, а правый продолжал тарахтеть.

Я сам обалдел от грохота, гулявшего в башне от стены к стене, но даже вроде как излишек эмоций сбросил. Добивать ленту специально не стал — пусть думают, что поджидает их пулемётчик с полутора сотнями выстрелов на каждый ствол, а сам я уже бежал вверх, на бой башни, на стену.

И на стене нас не ждали. И даже не заходил сюда никто. Убитые нами так и лежали на месте, и даже гранаты для гранатомёта торчали у одного из них из рюкзака. Балин на ходу выдернул парочку и начал пристраивать себе в петли-держатели.

Пригнувшись, мы успели пробежать по боевому ходу стены никем не замеченными. После лихого пулемётного обстрела в эту сторону никто и не смотрел, наверное, а зубцы прикрывали хорошо. Снова башня, узкая дверь, лестница вниз. Брошенная СВТ-К, где Лари сменила оружие, я не удержался, подхватил, закинул на шею, — вниз, вниз, только ботинки грохочут на лестнице. Маша снова на толику Силы разорилась, пустила вперёд светлячка-дозорного, чтобы нам не отвлекаться, не терять драгоценных секунд.

Вот открытый вход в арсенал, а дверь в караулку прикрыта гигантским валуном.

— Сколько времени тебе надо? — спросил я Машу.

— Минуту.

— Давай! — махнул ей рукой, ощущая спиной нарастающее давление Силы.

Бросился в арсенал, за мной топотал Орри. Гранаты, гранаты заканчиваются! Где гранаты?

Повезло: арсенал был совсем небольшой, всё на виду. Открытые ящики с гранатами прямо у входа. Схватил сколько мог, бросился обратно. А Орри, к моему удивлению, схватил ящик с фугасными гранатами для полковых пушек.

— Это зачем? — не понял я.

— Ворота открывать! — рявкнул гном.

Ладно, гному виднее. Мы бросились наверх и вбежали в караулку как раз в момент, когда огромный камень, словно выросший из земли, со страшным треском ушёл обратно в землю. А Маше и вправду это с виду трудов никаких не стоило.

— Это как ты так? — удивился я.

— А в любом заклятии надо «ниточку» оставлять, за которую дёрни — и всё развалится, — аллегорично, но непонятно ответила она.

— Как скажешь.

Караульный двор был пуст, крики и суета доносились из двора замкового. Никто нас с этой стороны не ждал. Было желание метнуть пару гранат сразу за ворота, чтобы спугнуть тех, кто мог бы нам потом в спину пальнуть, но Маша перехватила мою руку и отрицательно покачала головой:

— Там нет никого.

Бежали мы всё же «гусеницей», прикрывая друг друга. Лишь оказавшись у навеса с техникой, остановились, а Орри толкнул Балина в плечо и сказал:

— Давай, хватаем пушку и покатили к воротам.

Показал он, разумеется, на арку караульного двора. А ведь верно, оттуда можно попасть в ворота, но вот хватит ли такого снаряда для крепостных засовов и блоков? Он ведь шесть килограммов всего, и бревна не переломит, а что ворота заперты на совесть, никто не сомневается.

— Подержи снаряд, — сказала вдруг Маша.

— Что задумала? — не понял гном.

— Заклятие разрушения на него наложу. Сильное, какое мало кто умеет. — Затем она повернулась ко мне и сказала: — А ты думай, что ещё от меня надо. Меня хватит на два серьёзных заклятия, не больше. Потом понесёшь на руках — и так до постели.

— До постели — запросто, — кивнул я. — Можно даже сейчас, война подождёт.

— Думай, озабоченный! — улыбнулась она, после чего повернулась к гному, держащему снаряд на вытянутых руках.

Думай, думай… Вечно мне за всех думать. Лари тоже вон умная, а сегодня в дурацкую дуэль полезла и до сих пор зла на меня, что не дал ей по законам чести самой сгинуть и всех нас в могилу свести. Поединок у неё, понимаешь. А какова первая заповедь разведчика, как Парамонов меня в своё время учил? «Приглашение к поединку осуществляется путем выстрела в затылок противнику, не подозревающему о твоём присутствии». И всё тут. Зато сразу выигрываешь.

Так, матерясь про себя, я полез в открытую кабину «мула», переделанного в военный транспорт ГАЗ-63. Неплохо так, по уму переделано, нижегородская работа. Кузов с лавками, где сидят спиной друг к другу по оси машины, вместо бортов — стальные решётки на крючках, которые в грязи и под колёса можно бросить, кабина открытая, укреплённая дугами. Запаски как щиты дополнительные, за ними по ряду канистр с каждой стороны. Посредине турель пулемётная. А к ней широкий ремень с карабином приделан — пулемётчику пристегиваться, чтобы на кочках не вылететь.

Привод полный, колёса здоровенные, сидит высоко — не вдруг залезешь. Хорошая машина, хоть и небыстрая. Как моя «копейка», только побольше. Моя на тонну с небольшим рассчитана, а эта — на две.

К счастью, амулетов и ключей здесь не было, заводилась машина большой грибовидной красной кнопкой. И завелась с полтычка, после того, как я хлопнул по этой самой кнопке. Дрогнули стрелки, посмотрел на уровень топлива — под пробку, как и положено в боевой машине. Ну, в этом я и не сомневался: в замке явно порядок был, пока командиры не скончались. На тысячу с лишним вёрст хватит, если с канистрами считать.

Между тем Маша свою работу закончила, вздохнула тяжело, стёрла пот со лба. Снаряд теперь просто светился убийственной магией. И где она всему этому научилась? Неужели талант самой заклятия составлять? Хотя верно, не раз уже доказывала… Гений у меня в постели, гений. А я, сиволапый…

Всё это время Лари, присев на колено у колеса и положив карабин на массивный бампер, держала арочный проём под прицелом, готовая открыть огонь по первому, кто там появится. Но сюда никто не шёл, зато с того двора доносилась отчаянная винтовочная трескотня, и даже раза три грохнули «фаусты». Шла война с пулемётом в каземате, у которого нас давно не было. Что значит неожиданно и кстати выступить с сольным номером! На пулемёте в смысле.

Гномы лихо покатили небольшую пушку к воротам, ухватив её за станины. Затолкали в арку, застопорили рессоры, дружно нажав на рычаги, раздвинули станины. Орри присел к прицелу, плавно вращая рукоятку. Балин, не дожидаясь команды, загнал снаряд, с чавканьем закрыв поворотом рукоятки поршневой затвор. Эк они слаженно — прямо расчёт.

В замковом дворе что-то поняли, снова послышались крики и команды, несколько пуль звонко ударили в щит пушки, но было уже поздно. Орудие выбросило сноп огня, родило облако дыма, а гномы разом подскочили и заревели хором, подпрыгивая и размахивая руками. А где-то вдали грохнуло взрывом, полыхнуло Силой, послышался звон, словно нечто железное и очень тяжёлое упало на камень. А они уже волокли пушку за станины обратно во двор, освобождая проезд. А я с водительского места полез в кузов, освобождая место за баранкой Орри, уже натягивающему на бегу свои любимые шофёрские очки.

— Прям засовы сбили, они все завалились, — возрадовался он. — Только толкнуть теперь!

— Пулемёт давай! — крикнул я ему, когда гном подбежал к машине.

Через секунды сумка с дисками висела у меня на животе, а я пристраивал «дегтяря» на некую рогульку с зажимами и на шарнире, которая заменяла здесь универсальную турель. Балин со своим пузатым «льюисом» плюхнулся справа от водителя, установив самоварную трубу пулемёта на сошки, Лари в одно касание метнулась в кузов, пристроившись на колене за скамейкой и уложив карабин на спинку, а прямо за ней устроилась Маша, которая и скомандовала:

— Вперёд! Я готова!

— Не сразу, а как из арки покажемся! — крикнул я в ответ, а Орри врубил первую передачу.

Мотор «газона» взревел, задранная вверх труба выбросила облако вонючего дыма, зубастые бронетранспортёрные покрышки с хрустом вцепились в гальку, которой был посыпан двор у стоянки, и машина, решительно разгоняясь, покатила в арку. Маскироваться было уже поздно, поэтому я с большим удовольствием влепил по короткой очереди в радиаторы оставшейся на стоянке техники. Надо было раньше моторы раздолбить, да не успел — всё в спешке, всё в спешке.

Рёв мотора ударил в арке по ушам, и, когда защитная решётка перед покатым капотом «газона» оказалась в замковом дворе, Маша сделала жест рукой, словно отгоняя муху, летавшую над ней. И нас накрыл прозрачный, искрящийся местами купол.

Ударили в нас со всех сторон — со стен, из-за углов, из окон, с боя и казематов Башни сеньора, с надвратного барбикана[83] — откуда угодно. Купол завыл под клевками пуль, расцвёл яркими вспышками, как фейерверк, но ни одна пуля нас не задела. Ну и мы не стреляли, потому как щит двусторонний, можно и рикошетом получить.

Машина лихо проскочила через просторный, мощённый каменными плитами двор, притормозила у ворот, прогрохотав колёсами по валяющимся на земле железякам, бывшим раньше воротными запорами, упёрлась могучим бампером с лебёдкой в створки, как раз посредине, взревела… и створки со скрипом и стоном разошлись в стороны, щит мигнул и погас, тяжко вздохнула Маша, а мы, обдирая краску с бортов, протиснулись наружу и, наддав, рванули прочь из замка.

На второй шит у Маши сил не хватило уже — единственное, что она сделала, это бросила на башню тёмный комок «Болотного тумана», того самого, чем она прикрывала нас с Лари от буйствующей ракшасы. Там словно беззвучный взрыв раздался, башня скрылась с боя и до подошвы в мутном, сером облаке, а наша волшебница просто завалилась назад, подхваченная демонессой. Из носа у неё потекла тонкая струйка крови, которую Лари заботливо стёрла непонятно откуда взявшимся у неё в руке носовым платком.

Я же, прижав приклад пулемёта к плечу, старался удерживать в прицеле крепостные ворота. И не зря — через минуту оттуда вылетели два «виллиса», которые резво рванули в погоню за нами. В каждом тоже стояло по пулемётчику за турелью, и они сразу же открыли огонь. Пусть неточно: дорога-то ухабистая, — и у нас над головой засвистели воробьями пули. Ударила спарка пулемётов с башни, но наугад — и чуть не угодила по своим. Задняя машина даже вынуждена была так шарахнуться от очереди, что встала на два колеса и едва не перевернулась.

Слева замельтешили брёвна деревенского частокола, немолодой бородатый караульный бросился с вышки вниз, выронив свою одностволку. Какая-то лошадь, впряжённая в телегу, с отчаянным ржанием понеслась от нас, гора пустых корзин посыпалась на дорогу. Возница с криками побежал в сторону деревенских ворот, призывая себе в помощь всех светлых богов. Переходившая дорогу стайка гусей шарахнулась во все стороны. Лишь их вождь — огромный серый гусак с оранжевым клювом — погнался за нами, раскинув крылья, и погиб смертью храбрых, угодив под преследующую машину, лишь перья взлетели.

Справа открылся вид на поле, по которому бежала вдаль стайка сельских дев, визжа и сверкая голыми грязными пятками, затем какой-то мужик, до глаз заросший бородой, ведший в поводу лошадь, впряжённую в телегу, гружённую дровами, обложил нас последними словами — и тут же бросился в канаву, когда над головой у него прошла очередь из пулемёта преследователей.

На дороге было людно — видать, население двух деревенек, прилегающих к замку, высыпало за частокол, привлечённое отчаянной пальбой во владениях их повелителя, и никак не ожидали нашей бешеной погони. Я даже боялся стрелять в ответ, опасаясь угодить в паникующих крестьян: уж они-то точно ни в чём не виноваты и к нашим разборкам никаким боком.

Опять поворот налево, направо, деревни скрылись за холмами, вокруг замелькали выгоны для скота, местами огороженные жердями, тут же с двух сторон отдельными всплесками зелёного на дорогу начал наваливаться лес, возвращавший нам эхом рёв нашего мотора, песок лесной почвы летел из-под колес.

Снова мы оказались в зоне огня преследователей, и снова нас обстреляли — пули прошли совсем впритирку. Я ответил серией коротких очередей в ответ, целясь в машины, ни в кого не попал — лишь выбил фонтанчики пыли. Дальше склон холма скрыл нас от погони, но вскоре машины вынырнули из-за поворота. Одна моя очередь всё же хлестнула по головной машине — я даже видел, как из неё выбило искры, и один дружинник вывалился на дорогу, покатился в кювет.

Оттуда тоже заработали пулемёты, строчка фонтанчиков хлестнула кнутом по дорожной пыли справа от нас, затем задний пулемёт противника заткнулся, когда передняя машина перекрыла ему сектор обстрела. Орри ещё притопил педаль газа, мотор заревел, как попавший в ловушку тур-ящер, но существенного ускорения мы не добились — и так гнали почти на пределе, пользуясь тем, что грунтовка была ровной.

Балин, схватив «льюис» с капота, хотел перелезть ко мне, чтобы отбиваться «в два ствола», но я заорал, чтобы он даже не думал об этом — чёрт знает, кто покажется нам навстречу. И как в хрустальный шар глядел: через несколько секунд из-за очередного поворота нам навстречу выехал точно такой же «мул», да ещё и с полковой пушкой на прицепе. Расчёт орудия сидел спинами друг к другу в кузове, рядом с водителем красовался сержмен — командир, который замахал руками, призывая нас остановиться.

К нашему счастью, причина стрельбы в замке оказалась им не ясна, а мы неслись им навстречу на их же машине, да ещё и с заметным гербом сеньора на капоте — секира меж воздетых драконьих крыльев. Поэтому когда Балин влупил по ним из пулемёта, они никак такой подлости не ожидали. Лишь командир выкатил глаза на лоб, разглядев в хозяйской машине непонятную публику в разномастной одежде вместо пехотинцев в камуфляжных сюркотах.

Их машина свернула в сторону, завалившись в кювет одним боком, передок с орудием подпрыгнул и тоже опрокинулся, а я даже успел бегло обстрелять копошащуюся там людскую кашу короткими очередями.

К сожалению, создать помехи преследователям не получилось, и оба «козла» неслись следом. Спасало нас лишь то, что эти кургузые машинки на жёстких рессорах показывают чудеса прыгучести на самых скромных неровностях — даже таких, какие этот «мул» глотает не замечая. Но любому везению рано или поздно должен прийти конец, и какая-то из очередей, щедро выпускаемых нам вслед из двух «льюисов», должна была угодить в нас.

Дикий всплеск радости, после чего я похвалил себя за предусмотрительность — обстрел машин на стоянке и для «виллисов» бесследно не прошёл, — головная машина сначала отчаянно запарила, а затем резко остановилась. Движок «клина поймал», судя по тому, как её поволокло.

Задняя ловко обогнула её и продолжила преследование, хоть и отстав немного, на несколько десятков метров.

— Орри, как будет поворот — сразу за ним прижмись внутрь и останови машину! — крикнул я. — Иначе они нас до самой Великой будут гнать!

— Понял! — проорал гном.

Я сменил диск на полный, ухватился поосновательней, затем крикнул Балину:

— Они наверняка мимо нас проскочат, так что будь готов, лупи до последнего патрона!

— Понял! — рявкнул тот, придя в воинственный настрой после расстрела машины с артиллеристами.

Очередной поворот ждать себя не заставил. Опять склон холма, дорога обошла его, изогнувшись очередной петлёй, и Орри так затормозил, что «газон» пошёл юзом и чуть не развернулся. Но остановиться мы успели ровно к тому моменту, как небольшой вездеход, завывая мотором, вылетел из-за поворота. И я увидел, как испуганно расширились глаза сидящих там дружинников. И завёл долгую, на весь диск, очередь по ним, норовя бить не в машину, а в седоков.

Главный у них поступил верно — успел толкнуть водителя, требуя от того скорости, чтобы проскочить мимо нас. Остановиться было вообще самоубийством — их пулемётчик никак не успевал даже открыть ответный огонь, в то время как я уже держал их в прицеле. И это даже могло бы сработать, но при двух условиях — если бы я хуже стрелял и если бы эстафету обстрела их машины не принял Балин.

Я видел, как пули хлестнули по людям, как завалился на бок пулемётчик, как ударило искрами, словно от электросварки, от турельной трубы, как машина завиляла, а затем утробно загрохотал «льюис», и новая струя пуль ударила в них, уже выскочивших из моего сектора обстрела.

— Не ждём ничего! — заорал я, снова меняя диск на последний полный. — Ходу отсюда!

Два раза повторять не пришлось, и наша машина рванула с места. Замелькали деревья с двух сторон, летел песок из-под колёс, нас раскачивало как в лодке в шторм, в поворотах заносило, но Орри, как и подобает истинному гному, да ещё и шоферу, уверенно держал автомобиль на курсе. Мы же расслаблялись понемногу, видя, что нас не преследуют.

Время от времени попадались одинокие хутора, работавшие крестьяне смотрели нам вслед с лёгким недоумением — куда это мы так несёмся? Стрельбы они уже не слышали — далеко.

Но лишь по истечении примерно часа я поверил окончательно в то, что мы оторвались. Единственным беспокойством для меня оставалось положение того отряда, что осадил нас в убежище, поскольку колдуны в нём были и открыть портал куда-то в окрестности замка они бы сумели. Поэтому, когда мы пересекли по деревянному мостику узкую лесную речушку, я потребовал остановить машину и согнал с неё всех.

Машу пришлось поддерживать под руки, но всё же она начала приходить в чувство. Причём очень быстро, на удивление. Причину я заметил сразу — Лари была при ней безотлучно, и вдвоём они сумели наладить перекачку Силы в нашу колдунью из того самого аккумулятора, который тифлингесса прихватила в подвалах замка. Вот ведь умница!

— Проверь машину на маячки, — сказала Маша, у которой на бледном лице даже начал появляться первый румянец. — Наверняка должны быть.

— Для этого и встал.

Пока гномы начали быстро набивать пулемётные диски и по моей просьбе магазины к моему карабину, я ходил вокруг машины, пытаясь ощутить какие-нибудь токи Силы. И не зря! Пришлось даже отвинчивать от пола основание турели, чтобы извлечь оттуда маленький костяной шарик-маяк, по которому толковый волшебник вполне мог засечь, где мы находимся.

Балин взялся прикручивать снятую железяку на место, а я закинул маячок в речку: нет лучшего экрана для волшбы, чем проточная вода.

— На-конь! — скомандовал я по кавалерийской привычке и полез в кузов «газона».

Мы поехали дальше, хоть уже и помедленней. Маша сидела самостоятельно, сжимая в кулачке шарик аккумулятора, Лари выглядела спокойной, но мрачной, сидя с карабином на коленях. Думаю, что основное объяснение по поводу их поединка с Иганом между нами впереди.

Ладно, об этом потом. Сейчас же мысли должны быть совсем о другом. Определить, в какую сторону мы направляемся, труда никому не составляет. Дорога-то из замка одна, так что послать погоню не так уж трудно. В направлении при всём желании не ошибёшься. Какое-то время уйдёт на ремонт машин, это верно. Недаром погнались за нами всего два «виллиса» — остальные наверняка не смогли с места стронуться. И дорога не слишком петляет по местности: несмотря на обилие поворотов, основной маршрут стремится к прямой. А это значит, что какой-нибудь отряд конницы не сможет перехватить нас, срезав путь лесами или там холмами.

Опасаться нам следует лишь какого-нибудь отряда, находящегося с этой стороны, с которым сумели связаться, а ещё впереди нас наверняка ждёт застава как с этой стороны, так и со стороны следующего княжества, которое может быть тому как дружественным, так и враждебным. Если дружественное — то ещё сложнее, нам и дальше придётся прорываться.

— Орри! — окликнул я водителя. — Ты места узнаёшь?

— Примерно, — ответил он. — По гербу судя, были мы в замке ас-Вимара. А значит — вёрст на триста к западу от Лесного хребта. Он с нашими родами торговлю вёл, так что знаю, о чём говорю.

— И кто этот ас-Вимар? — уточнил я.

Орри хмыкнул и потом сказал:

— Барон такой. С придурью. Вечно со всеми в ссоре, и вечно от него проблемы. То у соседа пытается какие-то угодья отхватить, то вдруг пошлины для проезжих введёт, не человек был — а коготь в заднице для всех. Отчего у него дальний родственник в наследниках? А двоих сыновей положил в междоусобицах.

Ага, хорошая новость. В таком случае мы могли бы даже надеяться, что за границей баронства нас преследовать не будут. А через заставу прорвёмся — тут сомнения нет. На таких заставах больше двух-трех копий бойцов и не служит никогда, их дело шлагбаум поднимать да пошлину в мелкой монете собирать. Ну и следить, чтобы шлагбаум не украли вместе с караулкой. Великих бойцов на такие места никогда не ставят. Таможенники скорее, чем солдаты.

— А с той стороны, куда мы едем, чьи владения?

— Это надо разобраться ещё, куда мы едем, — ответил Балин. — Бывал я в этих краях, теперь узнаю. Дальше развилка будет, на ней малая дорожная застава. Одна дорога пойдёт на север, и так постепенно до Билара можно добраться. Вторая дорога свернёт к северо-востоку, пройдёт через баронство Горм и затем упрётся прямо в Лесной хребет, в наши владения.

Интересно. В принципе что в одну сторону, что в другую — нам всё подходит. Гномьи владения нам в самый раз, и Билар тоже годится — он Твери не враг, а даже наоборот.

— А если на север, то куда попадаем сначала?

— Мирланская Марка, а затем Озёрный край, — ответил Балин и продолжил стишком: — Озёрный край — на дорогах не зевай. С другой стороны, в тех краях, кроме местного жулья, до нас никому дела нет. От разбойников отбиться можно, а властям на всех плевать.

— А что в Мирланской Марке творится? В смысле отношений с ас-Вимаром? — поинтересовался я.

— Как у таракана с птицей, — отмахнулся гном. — Не любит его никто. Видать, потому и с личем связался, что надеялся сильнее стать, с соседями грызться.

Ну, кое в чём и стал: самозарядные винтовки, даже гранатомёты. Такое мало у кого есть в сеньорских дружинах. У нас свои войны, а тут свои намечались, наверное. Интересно, а после гибели сеньора ас-Вимара что с его баронством случится? Наследников ведь нет… Прихапает кто-то из соседей.

— А до развилки далеко?

Балин задумался, заскрёб в затылке, потом ответил:

— Да вёрст с полсотни, не больше. — Затем добавил: — Там застава маленькая, копья два, мостовую пошлину собирают. Одни винтовки — ни пулемётов, ничего другого у них нет.

Ладно, с этими мы справимся. Главное — заранее решить, куда направляемся. По большому счёту, любое направление годится. У гномов передохнуть можно, а потом без Орри и Балина… Стоп, чего это я за них решаю?

— Господа гномы, а вам куда удобней направляться?

— В Пограничный, знамо дело! — отозвался Орри. — Старейшина нас оттуда послал — туда вернуться и должны. И машину проверить надо: вдруг уцелела? А если нет, так надо новую покупать, денег теперь должно хватить, если поторговаться. А то поставят дома в механики, гайки крутить, и к рулю не допустят.

— Верно, — подтвердил Балин. — Нам бы в Пограничный.

— Лари? — окликнул я демонессу.

— В Билар, — коротко отозвалась она.

Злая явно. Ладно, потом побеседуем, палач ордена, ешь её духи тёмные. Мне тоже есть что сказать. А вот Билар по пути через Озёрный край. Места там лихие и беззаконные, но проскочить вполне можно. Даже самим, у нас всё же два пулемёта и волшебница со мной в обнимку сидит, а можно и вовсе дождаться каравана, как там принято кататься, да с ним проехать.

— Маша, как думаешь? — чуть тряхнул за плечи прижавшуюся ко мне колдунью.

— Я с тобой, — слегка пожала она плечами. — Но думаю, что лучше на Билар.

— Вот и решено, — кивнул я, после чего окликнул Балина: — Сумеешь заранее предупредить о заставе?

— Конечно, — кивнул он. — Они и сами предупреждают за версту, чтобы, значит, деньгу готовили.

Дальше ехали в молчании, разве что Маша что-то напевала себе под нос, с заметным удовольствием вытягивая Силу из аккумулятора. Для неё, колдуньи, это вроде массажа души, наверное.

Машина шла ходко, лес был полон птичьего пения, воздух просто опьянял, и я даже забыл, что мы час назад выскочили из самого отчаянного боя в моей жизни, в котором с самого первого момента всё висело на волоске и на расположении богов удачи к нашей судьбе. И что мы из всего этого вынесли?

Немножко выводов. Пантелея так просто не достать. Весь наш отчаянный порыв его сцапать даже серьёзного отношения с его стороны не вызвал. Авантюра — она и есть авантюра. С другой стороны, если к его словам прислушаться, злодейств он натворил не так чтобы и много. Самое главное обвинение с моей стороны — похищение Насти — снято с него полностью. Сама она с ним ушла, пожелав нормальной жизни и отказавшись быть неудобной диковинкой для всего Царицына. В остальном… если так разобраться, то вред, нанесённый людям, неочевиден. Совсем неочевиден.

То, что Пантелей вампиров везде ловит, превращая их в послушных себе слуг, грех небольшой. Всё лучше, если они его подвал охраняют, чем у обывателя кровь сосут. Другое дело, что у него на этих истуканов и другие планы могут быть… Но это уже предположения. Могут быть, а могут и не быть.

Враждует он с правителями двух княжеств — Тверского и Астраханского. Может, и с другими, но утверждать ничего не хочу — не знаком с предметом. Однако правители для того и существуют, чтобы врагов себе заводить. Что там у них было и как — я не знаю, мне всю подноготную тоже никто не выкладывал. Дали папочку почитать — и сочли достаточным. И ловят его оных княжеств разведки с контрразведками. Да и помнится мне история про полуэльфийку, что попала в засаду, приготовленную ему самому. Да и кто с машиной взлетел на небеса на дорожном фугасе? Кто они Пантелею были? Всё ли я знаю, чтобы судить?

Иное дело, что я княжеству своему гражданин, и раз задание взял, то ловить Пантелея обязан. И не так чтобы мне очень интересно было, что там у них с колдуном за разногласия. Они мне свои, а колдун — нет. В охотники шёл — присягу давал. Но тут проблемка — с ним рядом не чужой человек. И излишняя наша активность этому человеку, то есть Насте, может повредить, потому как без большой драки там не обойдёшься.

Поэтому, хоть я и дальше буду ловить его… «ловить» и «поймать» — понятия разные. Я в контрразведке не служу и делом за свой счёт занимаюсь, так что отчёта с меня никакого нет. Поймал — молодец, не поймал — ну так вышло. Не будет тебе приза, да и всё. Спрос с контрразведчиков, а не с вольных охотников.

А я теперь сильно подумаю, как с этим делом дальше быть. Маша им уйти дала спокойно — и пальцем не шевельнула, чтобы помешать. А я могу палец отдать на спор, что портал разрушить как минимум она могла. Силы у неё для этого с избытком. Могла, но не стала. И правильно сделала, потому как если бы пошла она против родной сестры, то я бы с ней уже не обнимался. Не понял бы я её тогда.

Денег я взял пусть и не двадцать тысяч золотом, как надеялся получить с награды, но побольше половины от этой суммы. Если подумать, то могу хоть сейчас в купцы подаваться. Могу. Но почему-то не хочу. Впрочем, и для охотника в нашем Великореченске дел хватает, а уж с могучей волшебницей на пару мы за такие дела можем браться — закачаешься!

Кстати, а не замахнуться ли мне на сверхзаказ — на лича? Нет, я всё понимаю, самоуверенность многих сгубила, но в одном вампир Арлан был прав, когда говорил со мной в подвале Тверской контрразведки: великие враги с великими целями часто просто не ждут того, что кто-то натянет проволоку на лестнице по пути в уборную, куда он ходит ночами. Ждут армий, ждут чар и козней, а не мелких пакостников с большими амбициями.

Впрочем, это я уже вперёд забегаю. Нам бы куда-нибудь доехать надо, да заодно и новости узнать: что там в Пограничном? Может, сподобились его взять взбунтовавшиеся сипаи, хоть и сомнительно это после того, как «громовержец» взлетел? А то мы уже который день без новостей.

Через некоторое время Балин сказал, указав вперёд:

— Через версту застава.

И вправду, мы проскочили мимо знака в виде восьмиконечного креста, висящего на столбе. Я поднялся с сиденья, пристроился за турелью, обернувшись вперёд. Балин тоже выставил «льюис» на капот.

— Значит, так! Если застава обычная, домик да шлагбаум, то просто стрельбой вояк загоняем внутрь или разгоняем по кустам — как получится. Всем понятно?

— Понятно, — ответил Балин.

Лари молча перехватила карабин поудобней, и даже Маша взялась за винтовку. Не зря я брошенную в замке СВТ-К подобрал — знал, что лишней не будет. Верно, нечего ей силы тратить, мы с заставой и так справиться должны.

Вскоре стены леса по бокам раздвинулись, и дорога выскочила на широкий плоский луг, который пополам делился узкой речкой. Через речку шёл мост, закрытый опущенным шлагбаумом, у моста стояло несколько телег и расписной купеческий «лейланд», двое дружинников стояли у шлагбаума, лениво опираясь на столбики. Ещё один размахивал руками, что-то объясняя скопившимся путешественникам, а больше никого видно не было. Видать, прятались в караулке — бревенчатом домике размером с обычную сельскую избу.

Увидев нас, воины, не теряя ни секунды, бросились бежать в луга, размахивая руками и подбадривая себя отчаянными криками. Ещё трое выбежали из караулки и рванули следом за товарищами. Впрочем, «рванули» — звучит не совсем корректно, потому как даже во время их бега я заметил, что вид у тутошних бойцов был и вправду вахлаковатый. Все в старых шлемах без чехлов, залатанных кольчугах и простеньких сереньких сюркотах поверх них, сидящих как мешки на огородных пугалах. Вооружены они были не новенькими СКС-М, а старыми «энфилдами» с изрядно поцарапанными и побитыми ложами.

Да, это не лихие баронские дружинники — однозначно. Зато не забывают и в свою пользу отчуждать долю с пошлины, потому что ещё до их первого рывка я отметил, что морды у всех круглые, подбородки свисают через ремешки, удерживающие каски, а старые кольчуги с трудом сдерживают напор протестующей плоти, упорно рвущейся из-под доспеха на свободу.

Владельцы и пассажиры столпившегося у шлагбаума транспорта побежали в другую сторону. Получилось вроде как «воины — налево, гражданские — направо», причём даже намного резвее, чем при поносе.

Однако без проблем для нас не обошлось. Испуганные нашим неожиданным приближением, а заодно и бегством хозяев, две коротконогие крестьянские лошадки, впряжённые в телеги, одновременно рванулись вперёд. Гружёные повозки с треском врезались в перила моста, а заодно сцепились между собой, начисто заблокировав нам проезд.

— Я разберусь! — крикнула Лари, спрыгнув на землю и бросаясь к лошадям.

Дружинники же бегство прекратили и дружно повалились в высокую траву, откуда вполне могли открыть огонь из своих старых, но мощных и дальнобойных «энфилдов». Я уже даже собирался прочесать из пулемёта их предполагаемую позицию, как вдруг один из них, с красной полосой на сером сюркоте, вскочил на ноги и начал делать какие-то маловнятные жесты, словно во что то стреляя. И адресовался с этими жестами он явно к нам.

— Он хочет, чтобы мы их караулку обстреляли, — вдруг сказала Маша. — Чтобы у них доказательство было, что в бой вступили.

— А-а… это запросто, — кивнул я. — Желание достойное.

Ну конечно, как же ещё? На всех заставах есть амулеты связи. Если кто пытается проскочить по дорогам местных земель непрошеным, на заставы дают знать. Вот и этим дали, почему они так вовремя и смылись. Но в бой не рвутся: им тихая и мирная служба по сбору денег с проезжих больше нравится, чем гром побед военных.

Лари с лошадьми справилась быстро, — видать, словечко какое-то знает. Обе кудлатые коняжки послушно сдали назад, вытолкнув телеги из мёртвого замка, и мирно сошли с ними на обочину. Демонесса забралась в кузов, «газон» сдвинулся на середину моста, доски настила потрескивали под колёсами. И оттуда я выпустил несколько очередей по окнам караулки. Посыпались стёкла, брызнуло древесной щепой, заржали и шарахнулись в стороны крестьянские кони, вновь зацепившись телегами. Достаточно, нечего для этих лентяев боекомплект тратить. Пусть ещё и сами постреляют, вроде как ответный огонь вели.

Дальше дорога потянулась пустая, лишь пару раз нам навстречу попадались крестьянские телеги. Лес сменялся полями, поля — опять лесом, было солнечно, пахло свежими травами и наступившим летом. Хорошо! Но расслабляться всё же не надо, потому что до следующей заставы, уже пограничной, со слов Балина, оставалось вёрст сорок. Надеюсь, проскочить её удастся в таком же стиле. Тем более что и мост там имеется — граница между княжествами проходит тоже по какой-то маленькой речушке.

Впрочем, тут я немного ошибся. Когда мы добрались до границы, нас встретила брошенная караулка и поднятый в небо шлагбаум. Видать, у страха глаза велики, а слухи, обогнавшие нас, превратили нашу компанию в нашествие демонов численностью в тысячи. В конце концов, надо было обитателям недавней заставы объяснить свою трусость? А чем её объяснишь иначе, как подавляющим численным превосходством противника?

Мы перемахнули реку по мосту, и вскоре перед нами появилась новая застава, уже с опущенным грубо оструганным бревном шлагбаума, за которым топтались несколько немолодых воинов небравого вида, в зелёных сюркотах и островерхих шлемах. Герб на груди у них изображал драконью лапу, держащую факел, а вооружены они были уже не «энфилдами», а трёхлинейками.

— Четыре золотых шелонга за машину и по медной полтине с человека, — сказал чиновник в гражданской одежде, но с бляхой на медной цепи. — Вы въехали в Мирланскую Марку, так что пошлину извольте платить.

Собрав с нас деньги и пересчитав, выписав подорожную и притиснув к ней полыхнувшую магией печать, он указал на опустевший пост на противоположном берегу и спросил:

— А чем это вы их так напугали? Хотя вимарские всегда от всех бегали как тараканы пуганые.

Собственная шутка привела чиновника в такой восторг, что он заржал, закинув голову и демонстрируя отсутствие многих зубов. Его воинство услужливо захохотало вместе с ним.

Так мы и поехали дальше, уже никуда не торопясь, и я сидел в кузове с Машей в обнимку, откровенно наслаждаясь покоем, её близостью да и просто осознанием того, что за нами наконец никто не гонится. По пути мы сделали небольшой привал, быстро перекусили, сбегали кто куда. Потом поехали дальше. Пару раз попадались конные патрули дружинников, у нас проверяли подорожную, после чего сразу отпускали.

Ближе к вечеру мы озаботились ночлегом. Балин эти края знал плохо, Орри — не лучше, но местность выглядела достаточно населённой, чтобы мы не слишком беспокоились. Хоть просто в деревню, но напросимся.

Постоялый двор мы нашли на крепком хуторе, окруженном мощным частоколом. Трудолюбие людей, его соорудивших, вызвало большое уважение. Подворье же было выстроено по принятому в наших и этих краях плану. Глухие задние стены хозяйского дома, домов семейных, сараев, самого постоялого двора и прочих пристроек выходили наружу, а промежутки между ними как раз и замыкал этот самый частокол.

Пыльный двор был просторным, так что проблем поставить машину не было. Вимарского герба у нас на капоте уже не стало — в инструментальном ящике нашлись баночки с краской двух цветов — военная машина как-никак, подкрашивается регулярно, — вот Балин его и закрасил, а Маша каким-то заклятием заставила краску почти мгновенно высохнуть. Негоже в Мирланской Марке с вимарским гербом на капоте раскатывать: можно и на проблемы нарваться.

Населен хутор был — хозяином, крепким широкозадым мужиком с бородой веником и хитрыми глазами, такой же невысокой и коренастой хозяйкой и двоими взрослыми сыновьями, похожими на обоих родителей. Оба сына были женаты, и их жены тоже вовсю занимались местным хозяйством.

Под постояльцев был отведён просторный дом с четырьмя спальнями, из которых к нашему приезду были заняты две. Там разместились купец с приказчиком и двоими охранниками. Их «зилок» стоял, прижавшись боком к стене сарая.

Кормили гостей в просторной горнице хозяйского дома, превращённой в подобие небольшого трактира. Стояли тяжёлые длинные столы, вдоль которых вытянулись столь же длинные лавки.

Пиво было в этих краях только тёмное, светлое тут почему-то не любили. И ещё подавали хорошую медовуху, отчаянно понравившуюся Маше, которая к этому времени совсем оклемалась и была бодра и весела, а тут ещё оказалась и навеселе. С устатку её быстро подкосило, да и медовуха была коварная — из тех, что пьётся легко, а потом вдруг ноги заплетаются.

Немудрящую, но вкусную еду носила с кухни хозяйская сноха, комплекцией и повадками напомнившая мне подавальщицу из «Ржавого шлема». У Орри тоже, видно по всему, всколыхнулись воспоминания, потому как каждый раз провожал её долгим задумчивым взглядом, что-то невнятно бормоча себе под нос. Сидящий рядом Балин тоже вниманием её не обделял. Подавали, как всегда здесь, свинину с картошкой, щедро сдобренные пережаренным луком, овощи и свежий хлеб. Более чем достаточно нормальному человеку.

Лари была сдержанно-вежлива со мной, не пускалась в выяснение отношений. Впрочем, возможностей остаться наедине для разговора у нас тоже ещё не выдавалось. Да и я не слишком грузился этим делом, твёрдо зная, что правда на моей стороне, потому что группой командую я, а Лари правила игры приняла. И если она думает иначе, то пусть вспомнит, кто здесь командует.

Компания из купца с приказчиком и охранников веселилась за соседним столом, купец всё время шутил с хозяйской снохой, причём весьма сомнительно, но та только хохотала и отмахивалась. Столь же неприступной, как подавальщица в «Ржавом шлеме», она не выглядела — даром что мужняя жена.

Дело шло к закату, о котором хозяин нас предупредил. Всё верно, «час нечисти» приближается. А предупреждал он для того, чтобы дать понять: кто будет ночью ходить по двору, тот делает это на свой страх и риск. Так у всех странноприимцев здесь принято, потому как частокол частоколом, но иной твари и он не помеха. Я к приближению ночи был готов, моя «вампирка» с оставшимися патронами стояла у меня за спиной, прислонённая к деревянной стене.

В конце концов Лари не выдержала и сказала мне:

— Поговорим? — указав при этом на дверь.

Маша сделала вид, что внимательно прислушивается к спору гномов, которые обсуждали какие-то кузнечно-металлургические дела, а я преувеличенно вежливо показал на выход, подхватив двустволку, — за окном было уже темно.

Отошли под навес сарая для сена, возле которого и остановились. Пахло навозом и свиньями, посреди двора лежали два спущенных с цепи лохматых пса. В наших краях на собак внимания не обращают — на людей они даже не лают. А вот нечисть чуют почти всегда, для чего их и держат.

— Объяснись, — сказала Лари, сложив руки на груди и набычившись.

Тюрбан она снова намотала, а то бы её рожки прямо на меня уставились, будто тифлингесса бодаться собралась. В глазах у неё опять начал разгораться зелёный огонёк, который на этот раз почему-то меня не впечатлил.

— Мне объясняться? — усмехнулся я. — Пока командую этим отрядом я, объясняться будешь ты. Когда ты к нам примкнула, ты не протестовала против того, что я у руля. Так что объясняйся.

При этом я ещё и фамильярно ткнул в неё указательным пальцем.

— Это в чём? — даже чуть отшатнулась она.

Видать, с этой точки зрения она над проблемой пока не размышляла. А вообще-то не мешало бы подумать. Думать вообще полезно — меньше глупостей делаешь.

— Ты примкнула к нам, но со своей собственной целью. И в какой-то момент ты поставила всех под угрозу, своими делами занимаясь, — заявил я.

— Это не свои дела, — неожиданно спокойно ответила она. — Иган — отступник. За ним кровь. Он убил одного из сородичей, после чего ушёл служить колдуну без согласия Совета ордена. Это преступление.

— И? — кратко подтолкнул я её к продолжению речи.

— И в таких случаях орден посылает одного из лучших воинов покарать отступника, — продолжила она. — Назначает его палачом. Палач вызывает преступника на поединок, и тем свершается правосудие.

— А если преступник победит палача? — заинтересовался я таким способом совершения правосудия.

— Значит, боги удачи покровительствовали ему, и орден принял неправильное решение. Но чаще удача покровительствует палачу, — ответила Лари. — Я ждала Игана в Великореченске, изображая любовницу Василия, но произошло то, что произошло, и мне пришлось менять планы на ходу. Я отправилась с вами.

— Чудесно! — кивнул я, дослушав. — А теперь скажи, какова была цель моего отряда? Покарать Игана строго по тифлинговским правилам? Или какая другая? Оставаться и смотреть на вашу драку было самоубийством, мы бы оттуда не выбрались. Счёт шёл на минуты, нас уже начинали блокировать. А бросить тебя было бы подлостью — ты одна из нас. Значит, ты предлагала нам коллективное самоубийство в целях сохранения твоего палаческого реноме. Чтобы твой орден хорошо себя чувствовал. Умно!

— Вы отпустили Пантелея, — сказала она. — Ваше дело было закончено. Закончено в том виде, в каком вы его закончили. Вы выполнили всё, что предназначили себе. Лишь после этого я вызвала Игана на бой. А ты… у меня даже слов нет…

Она лишь сокрушённо покачала головой.

— Дело отряда не только дойти туда, но и вернуться оттуда, — сказал я жёстко. — Именно это мы себе предназначили, так что можешь считать, что выполнили к тому времени мы только половину.

Кто-то вышел из хозяйского дома во двор, приоткрыв дверь. Широкий силуэт показался в светящемся дверном проёме и шмыгнул во тьму, почти неслышно. Я снова повернулся к Лари, терпеливо ожидавшей продолжения моей речи:

— А я, как командир, отвечаю за каждого. И за тебя в том числе, если ты к нам примкнула, а не пошла сама искать своего Игана. Если бы сначала сказала, что ты его ищешь и намерена вызвать на поединок, я бы ещё подумал, принимать ли тебя. Или заранее сказал, что тогда мы тебя там и бросим, если это твоё дело чести поставит всё под угрозу. Но ты предпочла нам об этом не сообщать. Ты знала нашу цель, когда присоединялась, а мы не знали твоей.

— Верно, — согласилась она. — Но наши законы запрещают сообщать об этом первым встречным.

Во как заговорила! Мы уже первые встречные. А так бы её анабазис[84] закончился тем, что она бегала по ночной Твери от городовых. Или так и было задумано с самого начала? Кто теперь знает?

— А объединяться с первым встречным они вам не запрещают? — преувеличенно удивился я. — Или мы тебе так, расходный материал? Тогда ты не по адресу: дураки живут в другой деревне. Если ты вступаешь в отряд, подчиняйся правилам. Или хотя бы оговаривай свои при вступлении. Если этого не сделала, мы ничем тебе не обязаны.

Снова скрипнула дверь дома, ещё один силуэт выскользнул наружу. Точнее, не выскользнул, а выбрался, потому что топот и сопение были слышны даже отсюда. Сопение удалилось следом за первой фигурой.

— Вот тебе моё последнее слово: пока я командир и пока ты это признаёшь, изволь подчиняться, — сказал я жёстко. — Впредь, если захочешь ещё иметь со мной дело, — всегда говори, зачем тебе это нужно. Не хочешь подчиняться — я тебя не удерживаю. Долю золота ты получила, вот и свободна.

— Прогоняешь? — удивилась она и вдруг «придавила».

Вот змея-то, а! Хотя… хороший знак. Видать, небезразлична ей наша компания. Да и она нам, если честно. Грустно и скучно нам будет без этого шкодливого и красивого создания.

— В общем, так! — сказал я, направляясь к дому. — Если ты с нами, тогда идёшь со мной и мы празднуем, что уцелели. Не с нами — считай, что я тебя не приглашал. Дальше сама.

Отвернувшись, я пошёл к крыльцу. Шагов я не услышал, но чья-то рука подхватила меня под локоть, и притворно-томный голос произнёс:

— Ну вот, уже и не любит.

В общем, Лари изменилась мало. Ну и хорошо, нам она прежняя нравится. Не надо ей меняться. Когда мы уже подошли к крыльцу, моё внимание привлекли возня и сопение из-за угла. Мне показалось, что я слышу бурчание Орри и повизгивание хозяйской снохи, так напомнившей моему спутнику предмет его вожделения из Гуляйполя. Ну и хорошо, лишь бы муж на них не наткнулся.

Эпилог

Я изо всех сил затянул толстую пеньковую верёвку на длинном брезентовом свёртке, уложенном вдоль кузова, отдуваясь и упираясь в него валенком. Даже взмок, пока затаскивал эту тушу в кузов, тулуп расстегнул, и сейчас от меня валил пар. Брезент примёрз к деревянному решётчатому поддону — кровь вытекла из свёртка и схватилась льдом, поэтому нормально уложить добычу никак не получалось, широкие когтистые задние ноги свисали с кузова, не давая захлопнуть борт. Ну и демоны с ним, всё равно недалеко ехать.

В заднем окошке тента, натянутого на кабину «копейки», показалось раскрасневшееся на морозе лицо Маши. Шапку она уже стащила, короткие светлые волосы торчали во все стороны. Она вопросительно посмотрела на меня, и я крикнул:

— Заводи.

Не успевший остыть мотор подхватился, рыкнул, из шнорхеля вылетел клуб дыма и пара, заслонка задребезжала. Я выпрыгнул наружу, подошёл к водительской двери, но Маша через окно жестом отправила меня на пассажирское сиденье. Ну и ладно — нравится девушке машину водить, я и справа посижу.

Дверка с брезентовым верхом и маленьким окном отделила меня от мороза, кабина неплохо прогрелась. Дробовик — новенький семизарядный «таран» чуть длиннее прежнего — я поставил в держатель, стащил с рук варежки с отделённым для стрельбы пальцем.

— Ну, чего ждёшь? — спросил с улыбкой. — Вези домой, раз за руль уселась. Приноси пользу.

— Ой, можно подумать… — поддразнила меня Маша. — Пользу. С кого тут ещё польза, надо посмотреть. Кто зверюгу нашёл и подманил? За час справились, а ты бы за ней неделю гонялся.

— Ну так бы и гонялся! — возмутился я. — Я таких снежных бесов уже десятка три настрелял, от них тут каждую зиму житья нет. На кровь подманил бы, к вечеру управился. Ну, к завтрашнему утру наверняка.

— А так мы ещё в город к обеду успеем, — вполне логично возразила Маша, разогнав тяжёлую «копейку» по зимнику. — Всё равно работа бесплатная, так зачем столько времени тратить? Целуй меня, в общем, и признавайся в любви. Хвали, как я всё здорово сделала.

Я нагнулся к ней, поцеловал в щёку.

— Умница, — сказал. — Куда я без тебя? Люблю, в общем.

— Вот осознал наконец, что без меня никуда, — гордо кивнула она. — Люби.

Снег, высушенный морозами, скрипел под тяжёлыми колёсами так громко, что иногда забивал рычание двигателя. Заговорённые стёкла не запотевали, под ногами, у самого трансмиссионного тоннеля, светился крошечный бронзовый треножник — обогревательный амулет. От него в кабине царило комфортное тепло, в котором сразу защемило слегка отмороженные уши.

Я откинул металлическую крышку бардачка, достал маленький термос, показал Маше:

— Чай будешь?

— Налей чуть-чуть, половину чашечки, — кивнула она.

На зимнике трясло не так, как на грунтовке, всё же лёд на реке — штука ровная, поэтому я без всяких опасений налил эвировую чашечку до половины горячим тёмным настоем, пахнущим лимонником, и протянул Маше. Затем выловил вторую чашечку и налил в неё чаю себе. Теперь у меня всё в двух экземплярах — после того как Маша вернулась со мной в Великореченск да так и осталась.

Свадьбу мы на весну запланировали, на праздник Первой травы, но жили уже мужем и женой. Деньги, что в замке ас-Вимара захватили, транжирить не стали, купили только маленький пассажирский «полевик». Новый взяли, прямо с завода. Если баржу соберёмся покупать — пригодится, да и по городу на нём кататься хорошо: «копейка» бензина жрёт куда больше. Да и Маша предпочитает эту компактную и проходимую тарахтелку.

Сама Маша в основном над книгами своими сидит, которые ей из Царицына курьерской почтой прислали. Иногда дома бывают проблемы от не всегда успешных упражнений с магией. Но последствия она сама ликвидирует. Иногда берёт уроки, мне непонятные, у Васьки, а иногда и у Велиссы вер-Бран — правда, после визитов к ней фыркает и нос морщит. Но ходит и говорит, что аборигенка и вправду великой силы специалист.

Велиссу я тоже как-то встретил в городской управе, и она хоть и высокомерно, но вполне искренне Машу похвалила. И за то спасибо. Лично я думаю, что через пару лет Велисса будет у неё сама уроки брать.

Пару раз Васька подкидывал Маше заказы от города, за которые ей неплохо платили. А я за всю зиму брал только бесплатные заказы — те, что по обязанности, совсем устранившись с «рынка охотничьих услуг», к радости Колобка с Попыйводой. Сам же всё больше занимался снаряжением, домом и медовым месяцем, который затянулся, к моему удовольствию. Баржу купить мы пока так и не решились: очень уж круто она могла жизнь поменять. К весне обещали появиться в городе Орри с Балином, вот с ними и посоветуемся. Всё же из охотников в купцы — зигзаг ещё тот, даже не всякий заяц на снегу подобный выпишет.

Пару недель назад в городе неожиданно нарисовался надворный советник Вяльцев, что из Департамента контрразведки. Зашёл с неожиданным визитом, Маше коробку армирского шоколада принёс — знал, чем подкупить. Попил чайку, поболтал о том о сём. О Пантелее и нашей неудаче почти не спрашивал, на продолжении охоты вроде как и не настаивал. Ну и мы не стали говорить, что на это дело наплевали. Мы не на службе, так что ничем не обязаны.

Интересовался он всё больше Гуляйполем и тем, что мы там видели. Заодно тем, что довелось слышать про Ашмаи. Про вампиро-големов расспрашивал подробно. Просидел часа три, после чего откланялся, сославшись на спешку: мол, аэросани ждут.

С Лари мы больше не виделись. Расстались в Биларе, в конце нашего похода, очень тепло и мило, хоть и без долгих прощаний. Поцеловала меня, поцеловала Машу, да ещё её шлёпнула, заставив привычно взвизгнуть. Подхватила свой рюкзачок с кисетом золотых монет внутри, помахала нам узкой, изящной ладонью в перчатке — да и пошла, покачивая бёдрами. А мы дальше поехали, до Пограничного.

Пограничный выстоял. Когда через несколько часов «громовержец» вернулся с запасного аэродрома, да ещё в компании двух таких же, у осаждавших начались проблемы. Проблемы переросли в свары, свары — в раскол. Пошли слухи, что на выручку форта идёт чуть не вся тверская армия с флотом, хотя на самом деле шли всего два батальона мотострелков. Гуляйпольские бандиты бросили всех и направились к себе через территорию Вираца, сипаи тоже раскололись на несколько отрядов и разбрелись в разных направлениях. Некоторые уже сами напоролись на засады егерей и пограничников, где частично полегли, а частично сдались, пополнив собой ряды каторжан на рудниках. Иные же ушли, судьба их неизвестна.

В Пограничном установили чрезвычайное положение, перекинули туда жандармов с контрразведкой, урезав права военных. Начали обширное следствие, многие из местных аборигенов вынуждены были бежать, а виселица на городском выгоне провисла под весом небывалого «урожая». Заодно объявили льготы для переселяющихся туда пришлых, а для аборигенов правила, наоборот, ужесточили.

Война с эльфами затихла сама собой к зиме, не принеся ни одной из сторон очевидного успеха. Было мнение, что с наступлением тепла всё заново начнётся. Возможно. На границах вообще стало беспокойно — похоже, многие решили переделить пирог Великоречья.

Но, в общем, тех приключений, что выпали на нашу долю весной, хватило нам до самой зимы. Дальше мы старались жить семейно, тихо, и в основном это получалось. Отдохнули.

Послезавтра ожидается праздник Зимнего перелома, по каковому поводу в «Царь-рыбе» намечается большая гулянка. Гулянка — это хорошо, тихое прозябание нам уже наскучило.

Потом весна, а с весной новые планы на жизнь. Баржа хорошо, но… без приключений скучно тоже.