Александр Авраменко, Ольга Тонина
Товарищ император
Пролог.
«Олеся, Олеся, Олеся, Так птицы крича-а-а-т, Так птицы крича-а-а-а-т…»
Над заснеженными сопками раздавалась хмельная песня, исполняемая группой подростков. Ярко пылал большой костёр, звенели «бомбы» с дешёвым крепким вином, время от времени сухо щёлкал затвор дешёвой фотокамеры «Вилия-Авто». Веселье было в полном разгаре. Валявшийся в кустах «Романтик» уже затих, поскольку батарейки давно кончились, а до гитары, прислонённой к большому камню, не было смысла тянуться – струны на ней были порваны. Внезапно кто-то из мальчишек заорал:
– Ребята – время! Полночь! Пора!
Песня сразу оборвалась. Залязгали металлические кружки, вино розовой струёй полилось в подставленные сосуды.
– Ну, за Победу!
– За Победу!
– Ура! День Победы наступил!
Все разом сдвинули кружки, затем выпили. Следом притихшие сумрачные горы огласил новый вопль:
– За Победу!Чуть затихшее веселье вновь разгорелось с ещё большим оживлением. Кто-то подкинул охапку можжевельника в пламя, и костёр мгновенно вспыхнул, выбросив огромный сноп искр. Снова вино полилось в кружки… Кто-то из мальчишек поднял голову к небу и ахнул:
– Народ… Вы только посмотрите!
Густая синева пылала. Гигантские сполохи медленно плыли по серо-синей выси, переливаясь всеми цветами: розовыми, жёлтыми, синими. Они играли длинными лентами через все небеса, насколько видели глаза, затуманенные алкоголем.
– А сколько время то?
– Час.
– Понятно…
Пацаны даже забыли о спиртном. Кто-то нервно выдернул из валявшейся под ногами ало-чёрной прибалтийской пачки «Астры» сигарету, прикурил от уголька. Воцарилась тишина. Все были зачарованы невиданным зрелищем. Никто ещё никогда е видел подобной силы северного сияния, да ещё – в мае месяце. Эта компания мальчишек была из соседнего посёлка. Уже четыре года каждую весну они уходили в сопки с восьмого на девятое мая, встречать День Победы. Путь к одному и тому же облюбованному компанией месту был нелёгок. На Севере снег сходит поздно, и поэтому несколько километров по подтаявшему весеннему рыхлому покрову давалось нелегко. А потом ещё приходилось карабкаться вверх по почти отвесному гранитному скату. Зато когда ребята взбирались наверх, перед ними расстилалось абсолютно чистое небольшое плато, окружённое с трёх сторон отвесными стенами, а четвёртой был глубокий обрыв. Благодаря этому здесь не было пронизывающих ветров. У одной из стен же бил крошечный родничок, дававший достаточно воды для того, чтобы напиться или вскипятить чай в котелке. Так что, место для ночёвки пацаны выбрали грамотно. Но сегодняшняя ночь выдалась необычной – из-за сияния в небесах. Мальчишки притихли, забыв обо всё на свете. Потом самый старший из них опустился к огню, устроился поудобнее и, молча уставился на играющие в вышине краски неба. Его примеру постепенно последовали и все остальные…
– Красиво– то как…
– Здорово!
– А ведь раньше весной такого не было… Да и зимой оно какое-то бледное стало. В одну краску.
– Ага…
Костёр уже прогорел, и кто-то лениво подкинул в него веток. Пламя вновь ожило. Но веселиться и пить вино почему-то расхотелось. Все просто тихо лежали и смотрели в небо. Так продолжалось долго. Незаметно, то один, то другой из подростков закрывал глаза и засыпал. То, что кто-либо из них может замёрзнуть, никого не пугало. Уже было довольно тепло, да и костёр был устроен с умом, настоящая нодья. Два длинных сухих бревна мальчишки умудрились приволочь с собой, и сейчас те горели, давая достаточно тепла. Да и одеты были все соответственно. Как-никак, почти все родились здесь. А те, кто был приезжим, прожили здесь достаточно долго, чтобы усвоить северную науку выживать. Так что постепенно вся компания заснула. А между тем сияние всё пылало и пылало, чтобы к четырём часам утра вспыхнуть с неожиданной силой, а затем – просто мгновенно погаснуть. Разом…
Внезапно вся идиллия была разрушена жутким и странным звуком – над гранитными сопками зазвучал рев сирены. Она ревела непрерывно и монотонно… * * *
Секретарь Мурманского областного Комитета КПСС Птицын* был разбужен в тот момент, когда последний всплеск сияния угас, телефонным звонком.
– Алло! Товарищ Птицын?
– Я слушаю.
– Это вас беспокоят из Штаба Северного Флота. Оперативный дежурный капитан первого ранга Шестаков. У нас оборвалась вся связь с Москвой.
Мгновенно весь сон слетел с невысокого пухлощёкого человека. И досада на так не вовремя позвонившего военного, мгновенно испарилась.
– Вы – уверены?!
– Абсолютно, товарищ первый секретарь. Более того, мы связались с Управлением Комитета Госбезопасности – у них тоже нет контакта. Невозможно дозвониться куда-либо кроме области. Да и то – не всюду. Птицын похолодел:
– Война?!
– Судя по данным с тех спутниками, с которыми удалось установить связь – ядерных взрывов на территории СССР не обнаружено. Наши станции не зафиксировали никаких всплесков излучения, характерных при использовании ядерных боеприпасов. Утеряна связь с кораблями Северного Флота, находящихся за пределами территориальных вод СССР. Секретарь между тем торопливо просунул ноги в брючины костюма:
– Хорошо. Немедленно оповестите Командующего Флотом, Начальника Политотдела Флота…
– Уже сделано, товарищ Первый Секретарь.
– Позвоните в «Белый Дом». И сообщите, чтобы все немедленно явились в Горком Партии на совещание…
Вызванная машина застыла у подъезда «партийного дома» через пятнадцать минут после звонка дежурному. Птицын торопливо выскочил из подъезда, на ходу застёгивая финскую куртку, плюхнулся на заднее сиденье и бросил водителю:
– В Горком.
Тот включил мигалку, и чёрная «ГАЗ-24» почти бесшумно рванула по проспекту Ленина, пустынному в это час. До Городского Комитета КПСС доехали очень быстро. Шофёру словно передалась нервозность пассажира, и тот выжал из «Волги» всё возможное и невозможное. С писком покрышек вписался в крутой поворот, милиционер при шлагбауме торопливо вздёрнул вверх красно-белую перекладину. Возле подъезда уже было полно машин. Все – одной марки и одного цвета. Только номера разнились: у многих они были не гражданские, а военные. Птицын торопливо вывалился из машины и бегом взбежал по ступенькам – холл был немноголюден. Но эти люди имели всю власть на Кольском Полуострове. Военную, гражданскую, политическую. Звёзды на золотых адмиральских погонах. На узких серых милицейских. На обычных общевойсковых с васильковыми просветами. А ещё – хорошо пошитые в элитном ателье костюмы из сукна высшего качества номенклатурных работников… При виде вошедшего первого секретаря все сразу двинулись к нему, а тот, уже немного успокоившись, негромко произнёс:
– Прошу в подвал, товарищи…
* ПТИЦЫН ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ – первый секретарь Мурманского областного комитета КПСС с 1971 по 1988 гг., участник Великой Отечественной войны, кавалер орденов Ленина и Отечественной войны 1ст.
Медленно ракеты уплывают вдаль…
К-182
– На пульте, вторая боевая смена, на защиту Нашей Родины, Союза Советских Социалистических Республик, заступила. Установки обоих бортов заглушены штатными поглотителями, каэры на нижних концевиках….
К-182. Центральный пост.
Мичман Швед, подтянул выше сползшую нарукавную повязку. Нужно чем-то себя занять, чтобы не заснуть. Например, дать подзатыльник вахтенному центрального, который плющит харю, растекшись лицом по черновому журналу. Да и с вентиляцией батареи не прозевать.
Шлеп! Ага! Очумелые и перепуганные глаза матроса Дорохова, говорили о том, что воспитательная плюха достигла своей цели.
– Готовь вентиляцию! Я пойду, курну.
Покидать центральный пост по инструкции было нельзя, но в кресле оператора БИУСА безмятежно дрыхла тушка лейтенанта Чистова из БЧ-7. Вахтенный офицер на телефоне. Халява. Раз в два часа связываться с оперативным дежурным – проверять наличие связи.
– Приготовить систему вентиляции носового блока для вентилирования АБ в атмосферу… – раздался тихий голос матроса Дорохова.
Мичман Швед удовлетворенно хмыкнул и стал подниматься наверх. Пуск вдувного и вытяжного вентиляторов застал его уже в ограждении рубки. Он облокотился на репитер гирокомпаса и торопливо выбил сигарету из пачки «Стервы\"*. Свежо! Ударная доза никотина достигнет мозга и не даст ему погрузиться в сон еще какое-то время. Что там верхняя вахта? Ходит, урод! Еще бы! Шланг хитрожопый! Думал, что умеет спать стоя… Ладно, пора вниз…
Дойти до своего кресла мичман Швед не успел – прямо за его спиной ожил ящик «Платана»:
– Внимание-внимание! ТАЙФУН 768! ТАЙФУН 768! Повторяю: ТАЙФУН 768! ТАЙФУН 768! Об исполнении сигнала доложить немедленно! Получение сигнала подтвердить! ТАЙФУН 768! ТАЙФУН 768! Повторяю: ТАЙФУН 768! ТАЙФУН 768! Об исполнении сигнала доложить немедленно! Получение сигнала подтвердить! ТАЙФУН 768! ТАЙФУН 768! Повторяю: ТАЙФУН 768! ТАЙФУН 768! Об исполнении сигнала доложить немедленно! Получение сигнала подтвердить! Дворец. Ноль пять, ноль три….
Тушка спящего лейтенанта подорвалась, и метнулась к командирскому креслу. Мичман Швед кивнул матросу Дорохову:
– Запиши сигнал и время получения, – после чего подошел к «Платану» и щелкнул тумблер «подтверждение получения сигнала».
Но записать Дорохов не успел, ибо его отодвинул Чистов, и щелкнул тумблер «Каштана»:
– Тов-в-в-варищ командир! В ноль пять ноль три по системе «Платан» получен сигнал ТАЙФУН 768, а также указание немедленно доложить об исполнении… в перечне сигналов такого сигнала…
– Достоверность проверили? – голос командира, капитана первого ранга Юлиана Генриховича Иванюка был сонным, – Д-д-достоверность проверили? ТВОЮ МАТЬ! ЛЕЙТЕНАНТ! ДОСТОВЕРНОСТЬ ПРОВЕРИЛ? – как-то внезапно перешел на крик Иванюк.
– Н-н-нет….Я…
– Так какого …УЯ! Сейчас буду!
Мичман Швед фыркнул, и поднял трубку телефона ЗАС. На флоте главное что? Если получил сигнал – проверь его достоверность – позвони тому, кто его передал! Однако трубку передать Чистову не успел – в центральный пулей влетел командир.
– Где? Ну что? Звони в штаб дивизии – представься дежурным! – крикнул Иванюк Шведу.
– Да! Восемьсот шестьдесят второй бортовой! Дворец! Срочно! Да! Жду! Да… Командир говорит… Что? ТВОЮ МАТЬ!!!!!! Понял! ЕСТЬ!
Лицо Иванюка приобрело оттенок январского снега. Глаза… Глаза были какие-то очумелые, губы дрожали. Немая пауза длилась примерно секунд тридцать. Преображение наступило внезапно – губы командира сжались, в глазах появилась какая-то ярость:
– Чего стоим на …УЙ? БОЕВАЯ ТРЕВОГА! РАКЕТНАЯ АТАКА!
– К-к-к-как? – глаза Чистова увеличились до размеров юбилейного рубля.
Эх, лейтенант! Мичман Швед шагнул к «Каштану» и щелкнул тумблер циркуляра, после чего заорал приказ командира….
К-182. Пятый бис. Старший лейтенант Святослав Дымник
– ….АЯ ТРЕВОГА! РАКЕТНАЯ АТАКА!
Мля! Это кто такой неугомонный, нах? Что за мудак? Играть тревогу за два часа до официального подъема, да еще и в праздник? Я схватил ПДУшку, сунул ноги в тапки и рванул дверь каюты. Нет, ну надо же! Отдохнул, мля!
К-182.Ракетная палуба.
-ЯПОНА МАТЬ!!!! ….БАННЫЙ БОЦМАН!!!!– матерился мичман Швед, вместе с верхним вахтенным, судорожно выдергивая из шпигата флагшток. Он уже завел верхнего вахтенного в ограждение рубки, когда тот задал ему несвоевременный вопрос:
– Тащ! А флаги расцвечивания?
Вот же, мля! Совсем забыл мичман Швед про эти гребанные флаги! А теперь, мля, этот флагшток заклинило! Кажется, выдернул!
– Давай быстрее!
– А флаги? Боцман…
– НА …УЙ ФЛАГИ! ВОЙНА, МЛЯ! КАКИЕ В ЖОПУ ФЛАГИ?
К-182. Центральный пост.
– Убран верхний вахтенный с пирса. Замечаний нет!
– Задраен верхний рубочный люк!
– Поднят перископ! Осмотрены подходы к пирсу – замечаний нет!
– Крен ноль. Дифферент ноль. Барометрическое давление в норме!
– Есть нормальные условия старта!
Иванюк рывком встал с кресла, и подошел к БИУСу. Снял с шеи цепочку с двумя ключами, руки командира ракетоносца слегка подрагивали. Вставил оба ключа, провернул. Убрал механический фиксатор с тумблера, и щелчком поднял его вверх:
– Поднят тумблер НПП. Начата предстартовая подготовка ракет первой серии…** Посыпались доклады, доклады, доклады….
– Открывается крышка первой! Замечаний нет!
Лодка вздрогнула и просела вниз, а затем вернулась в исходное положение с одновременным докладом вахтенного офицера:
– Наблюдаю старт первой! Замечаний нет!
Лодка снова вздрогнула и просела вниз, а затем вновь вернулась в исходное положение с одновременным докладом вахтенного офицера:
– Наблюдаю старт второй! Замечаний нет!
Доклад минера, а именно он был вахтенным, отличался от предыдущего тем, что после вылета первой ракеты, окутавшей лодку облаком дыма, он уже не мог визуально контролировать состояние крышек шахт баллистических ракет, но мог наблюдать пламя очередной вылетающей ракеты…
– Наблюдаю старт третьей! Замечаний нет!…
– Наблюдаю старт двенадцатой! Замечаний нет!…
– Производится переключение пульта для второй серии….
– Начата предстартовая подготовка ракет второй серии!… И снова доклады… доклады…доклады..
– Открывается крышка тринадцатой! Замечаний нет!
Лодка вздрогнула и просела вниз, а затем в очередной раз вернулась в исходное положение с одновременным докладом вахтенного офицера:
– Наблюдаю старт тринадцатой! Замечаний нет!….
– Наблюдаю старт четырнадцатой! Замечаний нет!….
– Наблюдаю старт пятнадцатой! Замечаний нет!….
– Наблюдаю старт шестнадцатой! Замечаний нет!…. В центральном повисла тишина. Ненадолго. Примерно на минуту-две.
– Медленно ракеты уплывают вдаль, встречи с ними ты уже не жди… – затянул песню механик.
– ПРЕКРАТИТЕ! ПРЕКРАТИТЕ НЕМЕДЛЕННО! ВЫ! В-В-ВЫ УБИЙЦЫ! Там… там миллионы людей…– забился в истерике замполит Журкач.
– ТОВАРИЩ КАПИТАН ВТОРОГО РАНГА! Прекратите истерику! – рявкнул Иванюк.
– Товарищ командир! Неужели ВЫ не понимаете! Наши ракеты… Там ведь погибнут десятки миллионов людей…
– В Белоруссии в войну погиб КАЖДЫЙ ЧЕТВЕРТЫЙ, – оборвал плач замполита командир, – НАС НИКТО щадить и жалеть тоже не будет. Связи с Москвой и Ленинградом УЖЕ нет – считайте, что ПЯТНАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ мы УЖЕ потеряли. Как минимум!
– Но… но ведь там….
– ЗАМПОЛИТ!!!!! Вас что, не водили в училище к Бабьему Яру? Доктора и особиста в центральный! Я отстраняю вас от исполнения обязанностей!
– Так я уже в центральном, товарищ командир, – выплыл из-за трапа капитан третьего раза Василий Милков.
– Отлично! Изолируйте этого долбо…ба, как паникера и труса. Пусть доктор вколет ему какой-нибудь дряни и запрет в изоляторе.
– Есть! – на добродушном лице Милкова, внезапно проступил хищный, звериный оскал офицера контрразведки. Он подошел к замполиту и трогательно взял последнего за локоток, – Пойдемте в пятый бис, товарищ капитан второго ранга….
– Так, Андреич, а я не понял, чего сидим? Или ты думаешь, что под виселицу*** мы на веслах погребем? – рявкнул Иванюк на механика.
– За концы питания потянем, товарищ командир, как бурлаки на Волге, – засмеялся кавторанг Дашков, и наклонился к «Каштану», – По местам стоять к экстренному вводу ГЭУ левого борта!….
Узел связи ВМБ
Капитан-лейтенант Петров выпил стакан воды и мысленно поблагодарил создателей инструкции, которую он уже третий час талдычил в микрофон. Хорошо, когда есть что талдычить!
– Всему населению поселка собраться в пунктах эвакуации! Повторяю! Всему населению поселка собраться в пунктах эвакуации! Жители домов номера… собираются возле… Жители домов номера…. Собираются возле… При себе иметь: документы, запас провизии на трое суток, деньги, теплые вещи, смену одежды, нижнее белье….допустимый вес ручной клади на человека….
* «Стерва» – народное название сигарет марки «Стюардесса»
** на подводных лодках 667 БД проекта старт баллистических ракет производился двумя сериями – первая серия – 12 ракет, затем вторая серия – 4 ракеты. Происходило это по причине того, что ракеты сумели разработать раньше, чем разработали систему для управления стрельбой всеми 16 баллистическими ракетами лодки. По этой причине была использована старая система управления стрельбой с подводных лодок 667 Б проекта, имевшей на вооружении 12 баллистических ракет.
*** Виселица – жаргонное название крана для погрузки-выгрузки баллистических ракет в шахты или из шахт подводной лодки.
Поселок «…».
– Товарищ лейтенант! А оружие нам дадут? С противогазом много не навоюешь!– задал вопрос один из старшеклассников. Лейтенант прокашлялся, чтобы сделать паузу, и громко произнес:
– Повторю ЕЩЕ РАЗ! Ваша задача – ПОКА наблюдать за порядком при эвакуации, и наблюдать за периметром городка. Оружие… Оружие получите чуть позже, когда всех в убежища отправим… Успеете еще пострелять…
Мда…Трудности возникали всегда внезапно и там, где их не ждешь…Личного состава роты береговой охраны для обеспечения эвакуации поселка явно не хватало – хорошо кто-то вспомнил, что на последних учениях по ПДСС к несению патрулирования привлекали старшеклассников. Можно иронизировать, но эти балбесы, несмотря на то, что практически сразу принялись распивать портвейн в сопках, ухитрились выявить две группы «диверсантов» из киевского подразделения ГРУ. Первую выявили возле костра, когда кто-то из десятиклассников пошел «до ветру», а вторую – в подвале одного из домов, куда другой старшеклассник пошел проблеваться. С учетом того, что одна из групп все же сумела выполнить задачу, установив макеты мин на «Волге» командующего флотилией, УАЗике Начальника Тыла, и, наконец, на рулях одного из атомоходов, действия в поселке смотрелись просто на «отлично»!
Имеет ли все это смысл? Или вот сейчас, над поселком расцветет второе, ядерное испепеляющее солнце, и … Но пока живем! И значит нужно делать то, что предписано!..
Глава 1. Российская Империя.
– Господин министр?
Его Величество, Самодержец Российский Николай Второй, со скукой смотрел на военного министра Сухомлинова. Тот был, как всегда, импозантен: высокий, подтянутый, в новеньком мундире с положенными к постоянному ношению орденами и непременной шашкой на боку. Только что закончил свой доклад о нынешнем состоянии армии. Всё бы как обычно, но вот ТРЕБОВАНИЕ маршала Жоффра к генералу Жилинскому, нынешнему начальнику Генерального Штаба Его Величества, о срочном строительстве тысячи километров железнодорожных путей к западным границам Империи вызвало ненужное сегодня экономическое напряжение. Конечно, Российская Империя ДОЛЖНА. Этого никто не отрицает. Многомиллионный долг висел на Державе тяжёлым бременем. А всё – благодаря Витте «полусахалинскому». Великий махинатор! Почти тридцать процентов бюджета – «пьяные деньги». Употребление горячительных напитков дошло до немыслимого! Теперь практически в каждом селе – свой кабак, своё питейное заведение. Да, казна наполняется, но какой ценой?! Народ калечится на заводах и фабриках, умирает от некачественного суррогата. В сиротских домах полно приёмышей, которые потеряли родителей из-за водки. А производство – падает. Промышленность, несмотря на бурный количественный рост, отстала в техническом отношении от Запада. Пробуем покупать патенты – так нам назначают ТАКИЕ выплаты, что проще забыть, чем запустить что-либо в производство. И под видом инженеров, агентов патентного бюро по всей Державе разъезжают британские, французские, даже американские граждане с дипломатическими паспортами. И крутятся они почему то возле военных крепостей, портов, русских заводов. Намедни в Сормово выловили одного господина… Дю Шакле, кажется… Полный чемодан калек с картами государства, чертежи паровозов, вагонов, размеры, копии лекал, карты технологические… И ничего не поделаешь. Россия Франции ДОЛЖНА. Так что, господа жандармы мило извинились, и даже кальки оставили. Поскольку изъять – невозможно. Француз. А Британия? Империя, над которой никогда не заходит солнце! Разъелась, захватила колонии по всему земному шару. Двести миллионов фунтов стерлингов в год приносят они доходы пайщикам! А на сто фунтов можно спокойно прожить целый год! Скромно, но всё же… Армстронг, британский оружейный магнат, платит дивиденты своим акционерам по пятнадцать процентов в год! А для зарабатывания таких прибылей нужна война. Иначе падет спрос на оружие… Но что толку? Германия выплавляет двести семьдесят шесть миллионов восемьсот тысяч пудов стали. Америка – почти полмиллиарда без малого! А что Британия? Всего лишь сто двадцать три миллиона пудов. Золото из неё растекается по всему миру. А для самой Метрополии ничего не остаётся. Жалкие крохи. И опять же Франция… Гордые изящные французы не желают работать. Зачем? Куда проще купить пару-тройку акций любого займа, а затем только стричь купоны и прожигать деньги, полученные в качестве выплат за проценты. Только Россия должна галлам полмиллиарда франков в год одних процентов по внешним займам! А всего – двадцать семь миллиардов золотом. Так что, Франция блестит, но только вот блеск у неё фальшивый… Николай устало махнул рукой военному министру:
– Идите, идите, голубчик. Не утомляйте меня. Я всё знаю.
Сухомлинов прервал свой доклад на полуслове, щёлкнул каблуками, склонил благородно седую голову, развернулся, вышел прочь из кабинета. Позади Императора бесшумно открылась дверь, выглянула супруга:
– Ушёл? Супруг кивнул, и Аликс быстро подойдя к нему, прижала голову к груди:
– Устал, мой бедненький. Утомляет тебя гадкий министр. Ну, пойдём-пойдём, Григорий Иваныч нынче пророчество обещал объявить. Новое.
Николай послушно поднялся с кожаного, обитого серебряными гвоздиками кресла, послушно последовал за женой…
Распутин был встревожен. Никогда ещё царственная чета не видела его в таком состоянии. Можно сказать, что чудотворца трясло. Он сидел в своём знаменитом чёрном сюртуке, бледное лицо с бородкой скрывалось в полутьме тщательно зашторенной комнаты. Одинокая свеча в углу отбрасывала неровные блики на его высокую долговязую нескладную фигуру, заставляя подумывать о нечистой силе. Но, тем не менее, несмотря на стучащие друг о друга зубы прорицатель оказался на высоте – и сообщил пусть невнятно, но многое: нет больше на свете ни Британии, ни Америки. В руинах лежит гордая Галлия. Выжжена адским огнём половина Германии. А на севере Империи новое царство возникло. Неведомое доселе, с ужасающей силой. Именно оно превратило в пепел заокеанские земли. Да и половину Европы тоже. Сожгло их адским пламенем. И теперь переменился мир. И никогда прежним не станет. А коли хочет он, Николай, на троне Державы Российской усидеть, поскольку людишки в том царстве жалости не ведают, а силе их предела нет, то должен государь немедля посольство на Мурман снарядить. И послать туда самых-самых людей. Не мешкая!
Выкрикнув последние слова, Григорий упал на пол, забился. Изо рта пошла пена. Тот час к нему подбежала одна из его духовных дочерей, наглухо закутанная в чёрное, тупым ножом разжала челюсти, вставила между ними деревянную ложку. Появился и дюжий молодец, так же в чёрном, бросил на грудь пророку подушку, навалился, сдерживая конвульсии. Николая и Алису трясло. ТАКОГО они не ожидали. Обычно Распутин пророчествовал по малому. Ну, там кто-то что-то украл, кому то нужно то-то и то-то сделать. Но такое – впервые… В это время «дочь» подняла голову, замахала руками:
– Идите, идите, старцу плохо! Воздуха не хватает…
Смущённая чета торопливо вывалилась из покоев Распутина. Николай, весь бледный привалился к стене, смахнул, не заботясь об условностях этикета, пот со лба. Алиса, что бывало с ней в минуты очень сильного душевного потрясения, забывшись, произнесла по-немецки:
– O, mein Gott…
Спохватилась, обернулась к Ники, ухватила его за грудь мундира, зачастила:
– Милый, сделай немедленно, как велел святой старец! Не тяни! Собирай посольство как можно скорее! Император уныло протянул:
– Но КОГО послать то?!
– Самых-самых! Гм… А действительно, кого? Жаль, Столыпина нет… А если… Радостно воскликнула:
– Пошли Петра Николаевича Дурново! И престолу предан душой и телом, и голова знающая. Пускай берёт, кого пожелает, и немедля на Север! Куда старец святой повелел ехать…
Ретроспектива. «Хиросима» как средство от триппера.
«Бог создал людей, а гражданин Кольт уровнял их в правах»
(Казенная форма извинения пыточных палачей кровавой гэбни, выбивающих зубы диссидентов и правозащитников в подвалах Лубянки посредством нанесения ударов рукояткой пиндосовского пистолета марки «Кольт».)
ПИСЬМО КОМДИВУ.
Отпустите в море, командир дивизии, я Вам в автономке подвиг совершу, Месяцев на десять загружу провизии, Разверну баталии к Югу от Шумшу
В экипаж мне дайте пьяниц и развратников, кумача немного, со стола начпо.
Искупим провинности мы делами ратными в зоне от Америки к островам Нам-по.
Отпустите в море, командир дивизии, водка разонравилась, к зову женщин нем.-
Разве можно пьянствовать в этот век коллизий и соревнования соц и кап систем
Не жалейте к богу в рай мою жизнь отпетую. Как вернусь с победою – партия в Кошу,
Не ужель не верите, что одной ракетою я Гонконг с их триппером к черту сокрушу.
Отпустите в море, командир дивизии, пять авианосцев к Пасхе потоплю.
Дело знаю твердо я, пусть начпо не писает,– Землю нашу русскую, как и он, люблю.
К сожалению, социализм слишком гуманен. Пока специалисты института Сербского и больницы имени Кащенко бились над проблемой перевоспитания моральных уродов типа всяких там Новодворских, Бродских и прочих педерастов человеческого разума ( Если вы считаете, что В.Новодворская – женщина – можете бросить в меня камень!), психически здоровые люди бились над решением проблемы выживания РУССКОГО ГОСУДАРСТВА. Ибо было слишком много желающих превратить территорию русского государства в пустыню. И, что характерно, уничтожения русского государства желали те же лица, что желали смерти Российской империи во времена царствования последнего российского императора Николая Второго – Северо-Американские Соединенные Штаты, Британская Империя, Германия, Франция, Япония. Смена государственного строя в России ничего не изменила кроме лозунга. В конце девятнадцатого, начале двадцатого века кричали: «Смерть Российской Империи – тюрьме народов», в середине и конце двадцатого – «Смерть СССР – тюрьме народов!»
Вопрос стоял о ЖИЗНИ более чем двухсот миллионов людей. Именно о жизни, а не о выживании. И уж тем более, не о наличии в магазинах вареной колбасы. Это потом, в годы перестройки, самой главной общечеловеческой ценностью была названа вареная колбаса. И сделана эта мерзость была всякими писателями, которые эту самую колбасу уплетали за обе щеки. «Пишущие пацаны» решили, таким образом, поглумиться над собственным народом, который они, как, и положено творческим интеллигентам, считали беспросветным быдлом. Поэтому, если Вы, читатель встретите книгу, где автор умиляется количеством сортов колбасы, майонеза и пива в современной России – смело называйте такого писателя гитлеровским холуем и врагом России, ибо план «Ост», по уничтожению населения России, который пытался реализовать Адольф Гитлер, придуман теми, кто с рождения говорит на английском языке.
Однако мы отвлеклись на всяких уродов, и пора вернуться к теме разговора. Жителей Советского Союза требовалось защитить от уничтожения теми, кто изобрел «пепси», рок-н-ролл, рэп и прочую дрянь. И для защиты населения требовался «кольт», но очень большого калибра. Таким «кольтом» стало ядерное оружие. Если у государства есть ядерное оружие, оно способно защитить своих граждан от уничтожения противником, ибо способно уничтожить население противника. И тот же Дима Билан, своим рождением и победой на Евровидении на 99,99% обязан тем, кто отказавшись от вареной колбасы и майонеза, создавал ядерное оружие и средства доставки.
Много ли ядерных бомб сумеет создать Иран 2010 года? В лучшем случае 2-3 бомбы в ближайшие десять лет. Почему же американцы так страшатся Ирана? Потому что считают, что американцы «белые люди», а иранцы – недочеловеки, и жизнь даже одного американца ценнее почти ста миллионов жизней иранцев. Появление же у Ирана даже одной плюгавенькой бомбы, делает Иран недоступным и независимым для американцев, ибо он СМОЖЕТ ИМ АДЕКВАТНО ОТВЕТИТЬ, и в ответ на уничтожение ста тысяч иранцев сразу же уничтожит сто тысяч белокуро-арийских голубоглазо-американских сволочей. Но ядерный заряд нужно успеть доставить! И тут, очень важную роль играют именно средства доставки и их характеристики.
Понятие «стратегической ядерной триады» (наличия сухопутных, воздушных и морских средств доставки ядерного оружия) стало складываться в конце 50-х годов 20-го века. Чем больше средств и способов доставки и чем больше носителей ядерного оружия, тем сильнее ответный удар государства, и тем опаснее начинать против него войну. И промедление в создании средств доставки ядерного оружия, может поставить под вопрос дальнейшее существование самого государства и его населения. Именно поэтому, 25 августа 1956 года, Правительство СССР, приняло Постановление о разработке атомной подводной лодки проекта 658. В целях ускорения разработки документации было решено отказаться от разработки эскизного проекта подводной лодки, и сразу приступить к техническому проекту.
Тут необходимо пояснить, что путь от бумаги до начала изготовления в железе очень долго и имеет три стадии – эскизный проект – технический проект – рабочие чертежи. Все это – БУМАГА. И на ее создание уходит очень много времени. Но без этого нельзя получить чертежей и инструкций для изготовления какого-либо изделия. Исключение стадии эскизного проекта, сократило примерно на четверть выполнение по времени «бумажной фазы изделия». Уже в декабре 1956 года, технический проект был закончен и представлен на утверждение
Подводные лодки проекта 658 предназначались для нанесения ударов баллистическими ракетами Р-11ФМ и Р-13 по наземным объектам, расположенным на побережье и в глубине территории противника (термин «вероятный противник» – дипломатическая толерантная чушь – противник русского государства (России (СССР))всегда был известен!) в пределах дальности полета ракеты. В сочетании с введением в строй дизель-электрических ракетных ПЛ проекта 629, начало создания первых атомных подводных ракетоносцев, позволило в очень короткий срок заложить основы подводной составляющей стратегической ядерной триады русского государства, и создать, хотя и не полноценный, но все же противовес американским подводным атомным лодкам с баллистическим ракетами (ПЛАРБ), а также вынудить англосаксонский фашизм в лице США и Англии начать очень дорогостоящую комплексную программу совершенствования своих противолодочных сил.
У нас же, практически одновременно велось проектирование и строительство сразу трех типов подводных лодок – опытной атомной торпедной подводной лодки проекта 627 (заводской номер – 254), дизель-электрической подводной лодки проекта 629, вооруженной тремя баллистическими ракетами Р-13 (головная – заводской номер – 801) и атомной подводной лодки проекта 658 (головная – заводской номер – 901), вооруженной тремя ракетами баллистическими ракетами Р-13. Для данной работы было определено три проектанта – Специальное Конструкторское Бюро-143, Центральное Конструкторское Бюро-16 и Центральное Конструкторское Бюро – 18 а также один завод-строитель – Северное машиностроительное предприятие, расположенное в городе Северодвинске (бывший Молотовск, который якобы построили «зэки»-жертвы сталинских репрессий – Солженицин, Бродский, Новодворская, Шустер и прочие – ни один из них даже не знает о том, что такой город существует, и уж тем более не сможет показать его на карте).
Розовощекие, румяные и пышущие здоровьем «жертвы» сталинских репрессий, как и полагается интеллигентам, умеют делать только три вещи – жрать, с…ать и размножаться. Вследствие этого, они в большинстве своем, считают, что под понятием «унификация» имеется в виду насильственное изъятие у населения биде, и повсеместное внедрение унитазов, что с их точки зрения является нарушением прав человека по половому признаку, ибо женщина обязана гадить в биде, а интеллигент – где придется. Между тем, «унификация» – один из стратегических параметров обороноспособности государства. Классический пример – наш средний танк «Т-34», выпускавшийся на нескольких заводах. Он выпускался всю войну и немецкие панцеркампфвагены (У немцев не было танков! У них были панцеркампфвагены, поэтому за всю Вторую Мировую войну они не потеряли ни одного танка!) типа III, IV, V – многообразие моделей усложняло снабжение бронетехники запасными частями, боеприпасами, уменьшало возможности полевого ремонта, снижало производительность немецкой оборонки. А поскольку Вторая Мировая война была тотальной войной, то качество вооружения играло гораздо меньшую роль, чем количество. Нужно также добавить, что на средних танках Т-34 и на тяжелых танках типа КВ и ИС – применялся единый двигатель – дизель В-2.
Советские конструкторы, в отличие от западных, поняли преимущество унификации, и повсеместно старались ее применить. Кстати, не только конструкторы военной техники, но и разработчики той же вареной колбасы – в СССР было всего два сорта данного изделия – «докторская» и «любительская» – одна без жира, а другая с вкраплениями жира. А зачем больше? Чем, по сути, кроме наличия-отсутствия жира, различаются сорта вареной колбасы? Практически ничем! Максимум составом специй, оболочкой (целлофан, натуральная) и формой и диаметром сечения – квадратное-круглое, толстая-тонкая. И стоит из-за таких различий городить огород с сотней сортов? Ведь по сути все эти сто сортов – одно и то же! Нужно больше специй – можно присыпать сверху перчиком, корицей, намазать горчицей или майонезом. Искать различия в сортаменте вареной колбасы – такой же дебилизм, как попытки искать различия между тысячей сортов продаваемого в магазинах майонеза. Не верите? ГЫ-ГЫ-ГЫ! Вы таки видели тех перепелов, которые несут яйца для майонеза? У вас таки исчез целлюлит от употребления легкого майонеза, который не содержит холестерина? ГЫ-ГЫ-ГЫ! А вы в курсе, что холестерин вырабатывает сам организм человека? И ему, организму, пофиг, из чего его, холестерин вырабатывать – из легкого майонеза или из «тяжелого» – главное, чтобы жратвы было побольше! Кстати, если в майонез легкий – это уже не майонез, а химия. Целлюлита вы не обретете, а вот дети могут родиться с церебральным параличом, даунизмом или аутизмом. Если успеют – почки, печень и сердце могут отказать раньше. Но вернемся, к теме!
Три конструкторских бюро, не смотря на взаимную конкуренцию, объединили усилия. У атомной подлодки проекта 627 и атомной подлодки проекта 658 была одна и та же атомная энергетическая паропроизводящая реакторная установка типа ВМ-А. У «дизелюхи\"* проекта 629 и атомохода проекта 658 – общий для обеих подводных лодок комплекс ракетного вооружения Д-2. Именно здесь и проявилось главное отличие между социалистическим строем, существовавшим тогда в СССР, и капиталистическим строем, существующим ныне в России. Тогда жители СССР (прозванные нонешними педерастами, педофилами и некрофилами «совками») придерживались принципа «Человек человеку – друг, товарищ и брат». В нынешней России, стараниями правозащитников и прочих патологических уродов проповедуется общечеловеческий принцип капитализма: «Человек человеку – волк». Взаимный обмен информацией, возможный при социализме, абсолютно невозможен при капитализме – чтобы «Боинг» поделился информацией и технологиями с «Локхидом»? Такое возможно только за деньги, при условии подписания специального контракта толщиной в полсотни страниц, оговаривающего авторское право и права, обязанность и собственность, подписавших контракт сторон. Поэтому, то, что происходило в СССР тогда, в нынешней России невозможно. Не смотря на то, что первый образец атомной энергетической установки только осваивался на опытной лодке проекта 627, а летно-конструкторские испытания ракетного комплекса ТОЛЬКО должны были состояться на подводной лодке проекта 629 – проблем с корректировкой документации не было, хотя корректировать ее приходилось многократно. Но никто не заявлял – это «наше», а не «ваше»! Все делали ОДНО ОБЩЕЕ ДЕЛО.
Помимо ЯЭУ** на проект 658 от проекта 627, перекочевали формы и размеры корпуса. Это ускоряло разработку проекта, и упрощало будущее строительство подлодок, но снижало «возимый боекомплект» из-за относительно малой ширины прочного корпуса корабля, а также слишком солидных габаритов отечественных баллистических ракет, не менее громоздких и сложных стартовых устройств, которые в виду отсутствия опыта эксплуатации, разрабатывались по нормам проектирования артиллерийских установок для тяжелых надводных кораблей. В результате размещение ракетных шахт на лодке получалось лишь в один ряд. Это был серьезный недостаток, но… в те годы, «раньше» имело гораздо большее значение для обороноспособности, чем «лучше» – главное получить хоть что-то, чем ждать еще несколько лет лучшего. Сам факт наличия ракетных подлодок, пускай и плохих, добавит американцам проблем и головной боли. Три баллистических ракеты пришлось расположить в ограждении рубки, из-за чего она получила очень большие габариты, с очень большим гидродинамическим сопротивлением.
Естественно, что первый блин получился «комом». Но зато очень быстро – ЦКБ-18, создало проект первой атомной подводной лодки, вооруженной баллистическими ракетами, менее чем за ЧЕТЫРЕ месяца!
Уже 16 октября 1957 года, будущий корабль был зачислен в списки ВМФ, а 27 декабря начато формирование его экипажа. Через пару месяцев, в начале1958 года, были завершены рабочие чертежи, и корабль стал воплощаться в металле. Через ПОЛГОДА, в сентябре, на стапеле Севмашпредприятия были готовы все секции прочного корпуса подлодки, и состоялась торжественная закладка корабля. Еще, через ПОЛГОДА, в марте 1959 года, на завод в городе Северодвинске прибывает экипаж лодки, прошедший обучение в городе Обнинск.
Тут необходимо сделать небольшое отступление, и пояснить читателю, кое-что о Северодвинске и Обнинске. Первый, во времена СССР назывался «Северный Париж», второй тоже очень часто сравнивали с Парижем***. Оба города строились по одному и тому же проекту. Не в плане планировки, а в плане концепции. И тот и другой были воплощением концепции – «город-сад», о которой в тридцатые годы писал поэт Владимир Маяковский. Многоэтажки с лифтами, окруженные огромным количеством зелени. Были, конечно же, и рабочие бараки – для защиты Родины приходилось экономить не только на колбасе, но и на жилищных условиях. Но… Бараки, пусть медленно, но неотвратимо заменялись более комфортным жильем, которое рабочие получали … БЕСПЛАТНО по всей территории СССР, а не только в Москве благодаря мэру города Юрию Лужкову. Никаких бомжей, как сейчас не было, не было и таджиков-вьетнамцев проживающих сразу сотней человек в коробке из-под обуви. Да и в бараках… Барак-бараку рознь. Нынешний образ «барака» создан россиянскими интеллигентами, никогда бараков не видевших. Они рисуют его, по образцу и подобию бараков в фашистских концлагерях – Биркенау, Дахау, Майданек – деревянные нары в семь этажей, отсутствие отопления, санитарных и условий – типичный дом среднего американца, живущего за пределами мегаполиса. Ибо если протянуть к такому дому, хотя бы трубу с холодной водой от водонапорной станции, то стоимость дома возрастет в несколько раз, и американцу потребуется три-четыре жизни, чтобы купить данный дом в кредит. Именно поэтому американцы, живущие в пригородах в отдельных индивидуальных домах, покупают воду в пластиковых пятилитровых бутылках, а ещё изобрели биотуалет, и моются два раза в жизни – в роддоме сразу после рождения и в морге, после смерти. Избыточный вес – «ожирение» за которое многие критикуют американцев – на самом деле обычная грязь, которая начинает отваливаться только после того, как ее толщина превысит один сантиметр. Неравномерное отслаивание грязи с ягодиц породило еще один миф – о целлюлите. Но вернемся к баракам. Барак – это общага. Обычная общага, мало чем отличающаяся от общаги в сериале «Универ», и от общаг американских универов и колледжей, показываемых в голливудских фильмах и сериалах. И данный образ жизни никого кроме Новодворских, Явлинских, СоЛЖИнициных и Хакамад не смущает! Главное, чтобы соседи были хорошие!
Но Париж – это не только Елисейские поля, но и женщины. РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ, от которых все иностранцы захлебываются слюной. Зеленые аллеи, женщины – нах сплющился этот Париж? У нас свой! И не один!
Итак, первая атомная подводная лодка с баллистическими ракетами строилась. И строилась вполне успешно. Но…есть в нашем мире что-то запредельное, мистическое и ПОКА не объяснимое. На корабль, как сказали бы на нынешнем телеканале «Хрен ТВ» легла печать какого-то проклятия…
-
* «Дизелюха» – подводная лодка дизель-электрической энергетической установкой ** ЯЭУ – ядерная энергетическая установка
*** Париж – город в центре Франции, приобретший мировую известность благодаря тому, что в нем родился, осточертевший всем жителям России, телеведущий Владимир Познер.
* * *
В подвале ярко горел свет, на стене висела огромная карта обоих полушарий, возле которой уже суетились офицеры флота и КГБ, втыкая разноцветные флажки. Секретарь обкома удивлённо взглянул на оживлённую деятельность:
– Вы что здесь делаете, товарищи?
Один из военных, судя по звёздам на погонах, старший по званию, вскинув руку к обрезу фуражки, чётко доложил:
– Отмечаем попадания наших ракет, товарищ секретарь обкома!
– К-каких ракет?! Командующий Флотом казённым голосом доложил:
– Согласно действующему положению, после прекращения связи с вышестоящими штабами наносится ответный удар по противнику всеми имеющимися боевыми средствами. Подводный и надводный флот уже отстрелялся. Сейчас морская пехота начинает штурм баз НАТО в Норвегии и Швеции. Сухопутные части подняты по тревоге, насколько я знаю. Да и лётчики должны уже быть в воздухе… * * *
– Мужики, сирена!
– Точно, сирена!
– Харэ спать, народ! Тревога!
Каждый северный пацан, учившийся в школе, крепко-накрепко знал все положенные сигналы военных сигналов. А тем более, старые участники кружка «Юный Друг Пограничника», каковыми были все участники ночной попойки в сопках.
– Так, быстро, собираемся, Шуруп, Ваня, тушите костёр. Остальные – вещи. И побежали в деревню!
Сказано – сделано. Через мгновение уже пламя яростно шипело, пытаясь противостоять громадным комьям снега, которыми забросали только что бушевавшее пламя. Звенели торопливо сбрасываемые в вещевые мешки ложки и кружки. Вскипевший минутой раньше котелок быстро разлили по кружкам, покидали последнюю новинку, чай в пакетиках. Остатки кипятка безжалостно выплеснули на струи дыма, пробивавшиеся из-под снежной кучи на месте костра.
– Как пойдём?
– Напрямую, к дороге.
– Угу.
Несколько минут, и вот уже только фигуры исчезают в слабом полусумраке полярной майской ночи…
Мальчишки торопились. Их подстёгивал гулкий заунывный звук сирены. А ещё – рокот мощных моторов со стороны внезапно ожившей, до этого момента пустой дороги из Полярного на Видяево. Вот они скатились с сопки, пропахали, по очереди меняясь, заснеженное болото. Выбрались на уже чистую от снега обочину и ахнули – вся трасса была забита машинами. Мощные «КрАЗы» и «Уралы», мелкие по сравнению с ними «ЗиЛы» и даже «ГАЗики». Проплывали массивные, воющие турбинами «Ураганы» с длинными, закутанными брезентом предметами на тележках. Покачивались в кузовах непривычно суровые солдаты.
– Смотрите, ребята! Стройбат с оружием!
– Не может быть! Мужики! Бегом в деревню!
Они припустили, что было мочи. Рванули через старый мост, так было короче, лихо отмахали последний километр до посёлка, взобрались на горку и ахнули – над клубом внизу полоскался алый флаг, в небо били прожектора, а мужчины со всего посёлка спешили к бывшему культурному учреждению.
– Пошли, посмотрим! Что-то явно случилось!
– Война, народ… Ей– Богу, война… Сейчас на нас бомбы начнут кидать, атомные…
– Не дрейфь, Олег! Кому наша деревня нужна? Всё воякам достанется, А мы – потом разберёмся! Эх, всю жизнь мечтал послужить в оккупационных войсках в Техасе! Звонкая плюха оборвала говорившего.
– Вы чего, народ?
– Думай, что болтаешь! Пошли!
Возле клуба было людно. Слышался плач женщин, кто-то наяривал на гитаре, надрывая хмельное горло частушками. Кто-то – пил из горла водку, предварительно раскрутив содержимое. Иван вслух прочитал свеженаписанную вывеску над входом: «Мобилизационный пункт».
Внезапно один из членов компании взвыл – плотный коренастый мужчина ухватил его за ухо, поддёрнул так, что тот встал на цыпочки:
– Пап! Пусти, больно!
– Где тебя черти носят, дурак?!
– Я же сказал, что в сопки иду, в поход! Знаешь же про традицию! Вот вся наша банда… Отец осмотрелся:
– Точно… Извини, сын. Тут войну объявили… Погорячился. Да и мать с ума уже сходит…
– Война?! С американцами?
– С НАТО. По трансляции объявили тревогу. А тебе и всем остальным – срочно явится на заставу. Всех ЮДПэшников вроде как собирают. Мальчишки переглянулись:
– Бежим, пацаны.
– Сань, постой…
– Потом, пап! Дома увидимся!.. Отец неожиданно стянул с сына шапку, взъерошил волосы:
– Ладно. Беги. Взрослый ты уже…
И долго смотрел вслед помчавшимся мальчишкам. Затем поднялся по нескольким ступенькам на крыльцо, вошёл внутрь, протолкавшись к своему столу, над которым висело название улицы и дома, протянул приписное свидетельство и удостоверение личности офицера запаса незнакомому моряку, скорее всего, из Видяево:
– Капитан-лейтенант запаса Николенко. Михаил Васильевич. Кап-три уважительно посмотрел на рыбака:
– Ого! Михаил Васильевич, согласно закону о всеобщей воинской обязанности вы подлежите немедленной мобилизации в Краснознамённый Северный Флот. Гражданская специальность?
– Механик. Судовой.
– Отлично! У нас это дефицит! Даю вам четыре часа на сборы и прощание с семьёй. К восьми ноль-ноль будьте возле мобилизационного участка. С собой – продукты на три дня, документы, смена белья и тёплые вещи, как положено.
– Есть. Разрешите идти?
– Идите, товарищ капитан-лейтенант…
Ретроспектива. «Хиросима» – ладья Харона?
1959 год. Лодка начинает собирать кровавую жатву, еще, не будучи спущенной на воду. При производстве работ по оклейке корпуса резиной в цистернах главного балласта вспыхнул пожар. Погибает 3 человека. На первый взгляд это производственное происшествие, связанное с нарушением норм техники безопасности при выполнении потенциально-опасных работ. Но….
11 октября 1959 года, на торжественной церемонии вывода подлодки из цеха завода в бассейн дока, брошенная рукой командира БЧ-5 кап. 3 ранга Панова В.В. бутылка с шампанским, скользнула по винтам, обрезиненному корпусу лодки и не разбилась. Дурной знак! Моряки люди суеверные! Но все идет своим чередом, и в ночь с 17 на 18 октября лодку выводят из дока и швартуют к достроечной стенке завода. В качестве источника пара в период швартовых испытаний лодки, используется выведенный из состава ВМФ СССР лидер эсминцев «Баку». Уже в ночь с 17 на 18 октября начинаются швартовые испытания.
Все новое всегда вызывает множество проблем. Особенно, когда новое – абсолютно новое. Люди, эксплуатирующие технику, привыкли к стереотипам, из-за чего при переходе на новую технику, возникают серьезные проблемы. В январе 1960 года, оператор пульта ГЭУ при проверке системы управления компенсирующими решетками реактора, посадил одну из решеток на нижние концевые упоры, что называется «до упора». Сработали условные рефлексы привитые службой на дизельных подводных лодках – закручивать клапан до упора. В результате таких действий, из-за того, что электродвигатель продолжал дожимать решетку после посадки на упоры все дальше вниз, – шток «каэра» погнулся, и реактор, что называется «заклинило», ибо с заклиненной компенсирующей решеткой его нормальный запуск невозможен. Пришлось вскрывать легкий и прочный корпус подлодки, вскрывать крышку реактора, выгружать содержимое активной зоны реактора и прочая-прочая. Стоимость нештатных работ составила 34 миллиона рублей. Как следствие – многие из виновников аварии были наказаны. «Бычка» – капитана 3 ранга Панова понизили до каплея, заводской механик получил строгача, ответственный сдатчик корабля был заменен.
Правда замена активной зоны произошла только в мае 1960 года, до того сдаточная команда «крутила» другие испытания и гоняла установку второго неповрежденного борта. Именно в мае 1960, и случилось то, что нынешние мистики, уфологии, и аномальщики называют термином «инферно». С точки зрения же самих подводников ничего необычного не произошло – обычные и вполне безобидные «мохнатики». Суть «инферно» заключалась в том, что при отворачивании шпилек крышки реактора слесарь, выполнявший эту операцию, обнаружил в графитовой смазке на резьбе шпилек несколько штук довольно крупных, длиной 10-15 миллиметров, черных, очень жестких на ощупь жуков. Жуки эти преспокойно себе передвигались, словно и не жили несколько месяцев активной зоне проработавшего на мощности реактора, чем питались – тоже кстати неизвестно. «Мохнатиков» отправили в один из спецНИИ-п/я, но ответа так и не получили. Впрочем, его и не особенно требовали – ну «мохнатики», и что с того? Разве что кусаются больно – если иметь неосторожность и глупость заснуть в реакторном отсеке. Гораздо больше волновала ошибка оператора ГЭУ погнувшего шток решетки – пришлось дорабатывать автоматику, вводить специальные блокировки, и новые пункты в инструкцию по эксплуатацию ГЭУ.
Наконец, 12 июля 1960 года над лодкой был поднят Военно-морской флаг. А на следующий день лодка отправилась на ЗХИ (заводские ходовые испытания), которые продлились до 17 июля. Что такое ЗХИ? Это когда на борту подводной лодки в море находится в 3-4 раза больше человек в сравнении со штатной численностью экипажа. Все эти люди как-то ухитряются проводить испытания материальной части, питаться, спать и не мешать друг другу. Затем, как водится – устранение выявленных замечаний, а 12 августа – начало государственных испытаний.
Гоняли лодку на «госах» по полной программе в самых жестких режимах. Например – пять суток в подводном положении, на полном ходу. Материальная часть и люди выдержали данный экстрим, но вот резиновое покрытие нет – его за эти пять суток сорвало практически подчистую, и лодку пришлось оклеивать заново. Не обошлось и без происшествий – из-за неплотного обжатия технического люка над шестым, реакторным отсеком, при проведении глубоководного погружения, на глубине 280 метров, в отсек стала поступать вода, распыляясь в виде воздушного пара. На глубине 300 метров вода стала поступать уже не в виде пара, а виде струй – командиру пришлось давать команду на аварийное всплытие, во время которого лодка чуть было, не ударила под днище корабль обеспечения испытаний.
Наконец «проявил» себя и самый главный объект на атомной подводной лодке – ДУК – устройство Для Удаления Камбузных отходов. По своей сути – ДУК – это торпедный аппарат в миниатюре – калибром около 400 миллиметров. У него есть две крышки – верхняя и нижняя. Эксплуатация его на первый взгляд проста. При закрытой нижней крышке, открывается верхняя, и в полость ДУКа загружается, удаляемый с лодки мусор и отходы. Закрывается верхняя крышка, открывается нижняя, и затем, сжатым воздухом все выстреливается наружу. Закрывается нижняя крышка, открывается верхняя. Устройство снова готово к применению. Однако все оказалось не так просто. При удалении за борт досок от продуктового ящика одна из досок заклинила кремальеру нижнего люка, и он до конца не закрылся. Открыли верхнюю крышку и… получили аварийное поступление воды в девятый отсек. Пришлось вводить в конструкцию ДУКа датчики сигнализации полного закрытия нижней крышки, механическую блокировку открытия верхней крышки, при незакрытой нижней, а также специальные мешки с помощью которых с лодки удалялись отходы. Так же внесли и изменения в инструкции, запретив удалять мусор не в мешках, а россыпью.
Но все или почти все получилось. Лодка прошла за 3 месяца почти 11 000 миль, и 12 ноября был подписан приемный акт. Головная подлодка «К-19» 658 проекта вошла в состав Северного флота. В том же ноябре, лодка форсировала замерзающее Белое море и ушла в пункт базирования – в Западную Лицу. Там экипаж лодки стал готовиться к сдаче положенных учебных задач для вхождения в состав кораблей 1-й линии. И уже в декабре, возникла первая серьезная проблема – ошибка операторов ГЭУ привела разрушению подшипников главного циркуляционного насоса. По инструкциям требовался заводской ремонт, со вскрытием прочного, легкого корпусов, но северодвинские специалисты сумели обойтись без этого, протащив новый насос через рубочный люк лодки.
До начала июня 1961 года, лодка сумела урвать себе еще одну кровавую жертву – при погрузке ракет, крышкой шахты был раздавлен один из матросов. В нынешние времена, такое событие наверняка бы обошло все телеканалы и бумажно-интернетные СМИ, и всякие правозащитные ублюдки бы наверняка успели не один раз сорвать голос, требуя в эфире уничтожить ВСЕ корабли ВМФ России, ибо они убивают несчастных граждан России, и служба на них опасна для жизни и здоровья. Но времена, слава Богу, были не нынешние. С ситуацией разобрались – матрос нарушил элементарные меры безопасности. Лодка продолжила сдачу боевых задач и за январь-май 1961 года, совершила три выхода в море и прошла более 6000 миль, причем большую часть в подводном положении. Наконец, 7 июня 1961 года лодка вошла в состав кораблей 1-й линии. Естественно, что данное событие в советской прессе, в отличие от полета Юрия Гагарина в космос не освещалось. Но вот американская дерьмократия на другом берегу Атлантического океана уже начала нервничать, хотя конкретных сведений пока не имело. Если в нынешнее время даже стрельба двух десятков танков по мишеням, громко именуемое учением «Ладога» вызывает падучую истерию, у всяких там членов НАТО, то что говорить про те времена, когда в море выходили десятки кораблей, и не на день, а на месяц? Именно месяц длилось учение «Полярный круг» проводимое на Северном флоте! И корабли Северного Флота ходили, что называется «по лезвию» – по краю чужих территориальных вод, без оглядки на общечеловеческие ценности.
3 июля 1961 года, при возвращении с учений, в пункт базирования в 70 милях от о-ва Ян-Майнен произошло событие, давшее подводной лодке К-19 прозвище «Хиросима». Лодка двигалась в подводном положении. Работали «аппараты» обоих бортов на мощности 35%. В 4 часа утра, вахтенный оператор обнаружил по приборам падение давления и уровня в первом контуре кормового реактора. Была немедленно сброшена аварийная защита реактора и отключены от первого контура баллоны системы газа высокого давления.
Увы, но это был тот самый случай, когда первое принятое решение, не является верным. Личный состав должен был проанализировать показания остальных приборов, но он этого не сделал, и работал по алгоритму на основании ошибочно поставленного «неверного диагноза». Личный состав первого дивизиона занялся поисками места предполагаемого разрыва первого контура и принятием мер для поддержания циркуляции в контуре, стремясь в первую очередь приостановить разогрев активной зоны реактора и ее расплавление. Увы, но в ошибочных действиях личного состава есть вина и ученых и разработчиков ядерной энергетической установки. В то время считалось, что после расплавления ядерного топлива возможно образование критической массы урана и ядерный взрыв. Именно поэтому личный состав лодки предпринимал попытки поддержать циркуляцию теплоносителя в реакторе с помощью главного циркуляционного насоса первого контура и вспомогательного насоса, попытки, продолжавшиеся около двух часов с начала аварии, никаких результатов не дали – циркуляционные насосы срывало, а вспомогательный насос в итоге совсем вышел из строя. В 04.22 «К-19» всплыла в надводное положение и продолжила путь на базу на одном носовом реакторе и ПТУ левого борта.
Примерно в 4.30-4.40 была зафиксирована быстрорастущая гамма активность в реакторном отсеке. А также газовая и аэрозольная активность. С целью их уменьшения была начата вентиляция отсека в атмосферу. К 7 часам личный состав собрал нештатную схему и начал аварийную проливку реактора через магистраль воздухоудаления от насоса Т-4А. Но сразу же после пуска насоса шланг был сорван. Попытка проливки активной зоны с помощью главного циркуляционного насоса привела к выходу насоса из строя. Примерно к 9 часам удалось с помощью сварки приварить вместо сорванного шланга кусок трубы и вновь нештатную аварийную схему проливки реактора. За три с половиной часа проливки активной зоны, температуру активной зоны снизили с 400 градусов, до 330. Однако в результате всех этих работ радиационная обстановка по всему кораблю значительно ухудшилась. Радиоактивное загрязнение распространилось практически по всем отсекам корабля.
Командир лодки принял решение эвакуировать экипаж. Эвакуация началась через сутки после начала аварии. В 4 часа утра 4 июля личный состав «К-19» был переведен на дизельные ПЛ «С-270» и «С-159». А затем был передан на эсминцы. На случай появления кораблей НАТО, «К-19» была подготовлена к затоплению. Но корабли супостата не появились, лодку отбуксировали в Западную Лицу и занялись ее дезактивацией, и выяснением причин аварии. Дезактивация продолжалась почти полгода. В ходе изучения причин аварии выяснилось, что экипаж лодки сам себе на голову создал проблемы. Никакого разрыва первого контура не было. Была только малая течь, вызванная разрывом импульсной трубки идущей от напорного трубопровода главного циркуляционного насоса первого контура к датчику. Из-за неправильного «диагноза» все последующие действия экипажа были по своей сути неправильными, хотя и героическими и самоотверженными. Из-за переоблучения в течении нескольких дней скончалось восемь человек из экипажа лодки.
Но если любая строчка в любом военном уставе пишется кровью, то почему должны быть исключения для такой новой, и такой опасной отрасли как атомная энергетика? Погибли люди. Да, они совершили неверные действия, но они погибли не зря! Именно авария на «Хиросиме» подхлестнула физиков-ядерщиков к дополнительным исследованиям, результатом которых стало доказательство невозможности ядерного взрыва корабельного реактора даже после полного расплавления тепловыделяющих сборок. 26 человек из экипажа «Хиросимы» были награждены орденами и медалями.
А служба корабля продолжалась, ибо она была нужна государству, которое стремилось защитить жизни своих граждан от полного уничтожения адептами демократии и общечеловеческих ценностей. Уже в июле-августе 1961 года лодка, не смотря на то, что дезактивация только началась, участвовала в опасном, но нужном эксперименте . На этот раз экипажам подлодок «К-19» и «К-107» была поставлена задача своими силами перегрузить ракету из шахты на «Хиросиме» в шахту «К-107». И с данной задачей экипажи справились, не смотря на то, что корпус «Хиросимы» очень сильно «фонил». Данная весьма опасная операция проводилась с целью отработки технологии возможной «перезарядки» ракет с лодки на лодку в открытом море в условиях ведения боевых действий. Однако с одним реактором не навоюешь и в декабре 1962 года лодку отбуксировали в «альмаматер» – в Северодвинск. Причем замену реакторного отсека решили совместить с модернизацией основного вооружения лодки – баллистических ракет. Прошло всего полтора года, а ракеты «Хиросимы» УЖЕ УСТАРЕЛИ!
К-182. Пирс N13. Джинсы Тараса Бульбы.
– Деж… ПРИБЫЛ УАЗИК ИЗ ШТАБА ФЛОТИЛИИ!!!!– истошно заорал верхний вахтенный в «Каштан», – Там какой-то адмирал….
Говорят, что вид бегущего полковника вызывает у людей ужас, сравнимый с началом Третьей Мировой войны. Свидетелей бега капитана первого ранга Юлиана Генриховича Иванюка из центрального поста вверх по двум трапам, вниз из ограждения рубки на корпус лодки, практически не было. А те, кто видел этот бег, отнеслись к нему спокойно – война то началась!
– СМИРНО!!!! Товарищ вице-адмирал, ракетный подводный крейсер стратегического назначения….
– ВОЛЬНО! – скомандовал Иванюку Член Военного Совета Флотилии вице-адмирал Сергей Николаевич Капустин, являвшийся по своей сути замполитом Флотилии, военно-морской базы и поселка, – Генрихович, что тут за …уйня у тебя творится? Ты чего совсем сбрендил? Какого …уя ты включил запрещенную музыку? Да еще на всю базу!
Юлиан Генрихович поежился и втянул голову в плечи, но затем выпрямился и скороговоркой ответил:
– Трофейная музыка, Сергей Николаевич! Музыка уничтоженных врагов! Или вражеских городов! – и указал ЧВСу на ограждение рубки подлодки, на котором красовалась огромная красная звезда с белым кругом, внутри которого стояло число «16» Нарисованное черной краской. Вокруг красной звезды была недорисованная белая кайма. Все это было дело рук боцмана, который стоял на палубе перед рубкой с банкой краски и кисточкой в руке. Что же до запрещенной музыки – то да, тут он был грешен. Именно он разрешил ее трансляцию. Была у его механика, Константина Андреевича Дашкова, такая слабость – он любил забугорную музыку. Но не «Аббу» какую-нибудь, а исключительно рок. После экстренного ввода ГЭУ левого борта, Иванюк понял, что экипаж нужно как-то подбодрить – слишком сильно было нервное напряжение. Но как? Замполит – неадекватен, и исколотый доктором пребывал в изоляторе. Сказать слова экипажу? Сказал. Про то, что все ракеты стартовали нормально и должны достичь цели. А дальше? Музыка! А она на корабле была у двоих – у замполита и у механика. Ага. Дашков сразу же заявил, что ЕГО музыка может не подойти, но в ситуацию вмешался особист Милков. Это именно он произнес «ТРОФЕЙНАЯ МУЗЫКА». Ну если особист не возражает…И загремел на гладью бухты Ягельная Оззи Осборн с прочьей забугорной нечистью…
– Трофейная? – вице-адмирал Капустин задумался. Дураком он не был. Ибо если бы был – никогда бы не стал ЧВСом. Он был одним из немногих замполитов, на груди которого красовался знак, который носили командиры, старпомы и механики – знак подводной лодки, говоривший о том, что его обладатель сдал все экзамены ( в том числе практические) на самостоятельное управление подводной лодкой. Именно за это его не любили замполиты кораблей и «люксы» – на выходах в море или в автономках, он гонял и тех и других в корму, заставляя изучать устройство всего корабля. Но сейчас речь не об этом. «Трофейная, трофейная, трофейная… В этом что-то есть!» – завертелось у Капустина в голове. ВОТ!!!! Трофей – вражеское имущество, захваченное в результате БОЯ с противником. ТОЧНО! ЧЕРТ!!!! Как тонко и коварно! Это ведь можно обыграть в борьбе со всякой антисоветчиной и западнопоклоничеством! «Ну что сынку, помогли тебе твои джинсы???…» Оно! Если это еще грамотно обыграть и подшлифовать….Тогда все эти джинсы, битлы, лэйбы и лэйблы – все это будет самим народом выкинуто на свалку или отнесено в утиль…
– Ну, раз ТРОФЕЙНАЯ, то пускай играет, только не так громко, – прервал паузу Капустин, – Жалобы, проблемы…
– Есть проблема Сергей Николаевич! – с нескрываемым облегчением выговорил Иванюк, – Замполит…
– Что замполит?
– Стал распространять пораженческие настроения – вопить, что мы все убийцы… Пришлось запереть в изоляторе…
– Замполита под трибунал. Машина с конвоем за ним придет. Насчет нового – подумаю и назначу. Будет на борту уже сегодня. Пошли в центральный – хочу осмотреть корабль, а потом выступить перед личным составом – нужно людей подбодрить, чтобы не думали, что мы там наверху все пустили на самотек…
Уезжал на следующий пирс Капустин под звуки трофейной песни злобного антисоветчика Оззи Осборна. ТРОФЕЙНОЙ ПЕСНИ. И ему, Капустину нравилось, что она трофейная. Что же до оценки вокальных данных Оззи… Голосок у западной звезды был слабоват – любой старпом флотилии перекричит этого «певца»….
Глава 2. Город, которого нет.
«Очень трудно спорить с интеллигентом, особенно если его нет» Мао Цзе Дун
Сигнал тревоги всполошил весь маленький городок. Все завертелось, вначале бестолково, а затем, все размеренней и правильней. Первые потери понесли еще на берегу – кого-то придавило БТРом, кто-то нарушил правила обращения с оружием. Но затем все наладилось – сонное состояние прошло, и вспомнились вбитые тренировками и учениями навыки. Ведь все это они делали много раз, хотя и не в такой ситуации. Погрузка морской пехоты закончилась, и отряд десантных кораблей устремился к выходу из базы…
Шли молча, ибо вопросы заданные на берегу, там же на берегу остались без ответа. Гадать было глупо. Каждый пытался найти себе занятие, чтобы не думать. Почти как у классика «Кто кивер чистил весь избитый…». А по трансляции гремела песня Высоцкого «Черные бушлаты», посвященная Евпаторийскому десанту в 1942 году:
За нашей спиной остались паденья, закаты, Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлет! Мне хочется верить, что черные наши бушлаты Дадут нам возможность сегодня увидеть восход.
Сегодня на людях сказали: «Умрите геройски!» Попробуем – ладно! Увидим, какой оборот. Я только подумал, чужие куря папироски: «Тут кто как умеет, – мне важно увидеть восход.»
Особая рота – особый почет для сапера. Не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей, Напрасно стараться,– я и с перерезанным горлом Сегодня увижу восход до развязки своей.
Прошли по тылам мы, держась, чтоб не резать их сонных, И вдруг я заметил, когда прокусили проход,– Еще несмышленый, зеленый, но чуткий подсолнух Уже повернулся верхушкой своей на восход.
За нашей спиною в шесть тридцать остались – я знаю,– Не только паденья, закаты, но взлет и восход. Два провода голых, зубами скрипя, зачищаю,– Восхода не видел, но понял: вот-вот – и взойдет.
…Уходит обратно на нас поредевшая рота. Что было – не важно, а важен лишь взорваный форт. Мне хочется верить, что грубая наша работа Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход.
Тогда в 1942 году, в начале января, тральщик «Взрыватель» и катера Черноморского флота высадили в Евпатории десант, который сумел освободить часть города, но через трое суток был уничтожен немцами, ибо из-за шторма подкрепления высадить не удалось, и эвакуировать десант тоже. Тральщик был поврежден немецкой авиацией, а затем выброшен штормом на берег, где его в упор, прямой наводкой расстреляли фашистские танки и орудия. Морская пехота и моряки выполнили свой долг до конца, и не их вина, что наверху не сумели правильно оценить силы противника и использовать результаты десанта. И командир отряда десантных кораблей, капитан-лейтенант Седых, знал, что их десант по всей видимости ждет судьба того Евпаторийского. Война началась внезапно, как в 1941 году. Сумеют ли сформировать вторую волну десанта и сумеют ли ее доставить на плацдарм – спорный вопрос. Вполне вероятно, что противник начавший войну, сумеет уничтожить десантные корабли, равно как и совершенно не ясно из кого формировать вторую волну десанта – мобилизация объявлена, но ее результаты проявятся только через несколько суток.
Их задача – захватить базу подводных лодок и перерезать дорогу, идущую вдоль всего побережья Норвегии, и удерживать ее до подхода наших сухопутных войск. Причем, важнее всего – первая задача – база подлодок. Они хоть и дизельные, но перекрыть выход сил КСФ из Кольского залива вполне могут. Равно как и начать охоту за нашими атомными лодками, обладающими большей шумностью.
Страшно? Да. Когда стреляют – всегда страшно. Но есть способ. Стрелять самому. В ответ. Тогда вместо страха остается злость и ярость. Кому мы помешали? ИМ. Тогда, в 1941, мы тоже помешали. Фактом своего существования. Мешаем и сейчас. Слабых бьют. Тех, кто бьет в ответ – боятся и уважают. Пришло время бить в ответ. Насмерть. Только тогда нас начнут уважать снова.
Дрожь и волнение проходят. Возникает нетерпение. «Ну, где же?» Впереди и на флангах корабли поддержки. Сто пудов, что так же ждут, когда наконец все начнется. Но в ответ тишина. Обманчивая тишина. Никаких целей на экранах радаров, никаких сигналов излучений на радиопеленгаторах. Где противник? … Колонна десантных кораблей втягивалась в узкое горло фьорда…
– Каплей! Ты, мля, ничего не перепутал? Что это за х…ня? Где НАТО …ьи их мать? Где эти Туры Хейердалы, мля? Может мы не в ту щель залезли? – гнев полковника Бахметьева, командовавшего десантом, не знал границ
Капитан-лейтенант Седых беспомощно завертел головой по сторонам, пытаясь найти взглядом хоть что-нибудь, подтверждающее его правоту. Ничего. Точнее… Как бы это сказать. Вот, например, островок справа. Копия того, что им нужен. В нем должна быть дыра. А если это дыра, то значит это нора. А если это нора, то значит это кролик! Тьфу, мля! Не нора, а скальные укрытия для норвежских дизельных подводных лодок! Числом четыре штуки! Четыре укрытия, четыре лодки. Только ни лодок, ни укрытия. Ни строений на берегу, ни маяка на входе! Все куда-то испарилось! Но ведь карта не врет! Береговая черта фьорда в строгом соответствии с картой. Но никаких объектов нет. Излучений работающих РЛС противника не зафиксировано. И в эфире тишина. И это настораживало. И дороги тоже нет. Выдвинувшаяся вперед разведка сообщила о полном отсутствии каких-либо объектов инфраструктуры противника. Чисто. Даже телеграфных столбов нет. Кстати…
– Я так думаю, Петр Иванович, – прервал свое молчание Седых, – что противник применил какое-то новое оружие, но оно сработало не совсем так, как нужно…