Джилли Купер

Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1

Эмили – с любовью и благодарностью за такую большую помощь
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЛИЗАНДЕР ХОУКЛИ – герой нашего времени.

ДЭВИД ХОУКЛИ (ТОПОРИК) – отец Лизандера и безутешный вдовец. Директор школы во Флитли – одной из лучших в Англии.

ДИНА ХОУКЛИ – старая алкоголичка, вдова Алистера – старшего брата Дэвида Хоукли.

РОБЕРТО РАННАЛЬДИНИ – один из величайших дирижеров мира. Музыкальный директор лондонского «Мет» и настоящий гений зла.

КИТТИ РАННАЛЬДИНИ – его юная жена, у которой все расписано по часам.

НАТАША РАННАЛЬДИНИ – дочь Раннальдини от второго брака, всего в ней понемножку.

ВОЛЬФГАНГ РАННАЛЬДИНИ – сын Раннальдини от первого брака, славный малый.

СЕСИЛИЯ РАННАЛЬДИНИ – вторая жена Раннальдини и всемирно известная певица. Подвержена приступам гнева, во время которых швыряет все, что попадется под руку.

ЛАРРИ ЛОКТОН – главный администратор «Кетчитьюн Рикордз», по натуре – неотшлифованный алмаз.

МЕРИГОЛД ЛОКТОН – его когда-то очаровательная жена, которая считает, что стоит неотшлифованного алмаза

ДЖОРДЖИЯ МАГУАЙР – певица, автор песен и секс-символ шестидесятых годов. Болтлива, да еще крепко выражается.

ГАЙ СЕЙМУР – сын епископа и муж Джорджии Магуайр, очень порядочный, но мало подходящий для роли мужа. Владелец художественной галереи в Лондоне, по призванию – сестра милосердия.

ФЛОРА СЕЙМУР – необузданное дитя Гая и Джорджии.

БОБ ГАРФИЛД – менеджер оркестра лондонского «Метрополитен». Просто святой.

ГЕРМИОНА ГАРФИЛД – опостылевшая ему жена Любовница Раннальдини. Одна из ведущих мировых сопрано, без ума от аплодисментов.

МАЛЕНЬКИЙ КОЗМО ГАРФИЛД – четырехлетний дьяволенок.

БОРИС ЛЕВИЦКИ – очаровательный, темпераментный композитор, покинувший Россию в восьмидесятых годах. Помощник дирижера в лондонском «Метрополитен», любитель красного вина, красного мяса и пышных женщин.

РЭЧЕЛ ЛЕВИЦКИ – его жена-англичанка. Концертная пианистка, пожертвовавшая карьерой ради двоих детей – Вани и Маши. Выступает под своей девичьей фамилией Грант.

ФЕРДИНАНД ФИТЦДЖЕРАЛЬД – толстяк Ферди. Лучший друг и советчик Лизандера Хоукли. Агент по продаже недвижимости и посредник, смышлен и стремителен.

РУПЕРТ КЕМПБЕЛЛ-БЛЭК – мультимиллионер, владелец-тренер лошадей, экс-чемпион мира по скачкам с препятствиями, Мекка для большинства женщин.

ТЕГГИ КЕМПБЕЛЛ-БЛЭК – его вторая жена, просто ангел.

ТАБИТА КЕМПБЕЛЛ-БЛЭК– сорвиголова подросткового возраста.

МАРКУС КЕМПБЕЛЛ-БЛЭК – его сын, концертный пианист на эмбриональной стадии.

ЭДВАРД БАРТОЛОМЬЮ ЭЛДЕРТОН – многозначительный внук.

ЭЛЕН ГОРДОН – первая жена Руперта Кемпбелл-Блэка

ДЖУЛИЯ АРМСТРОНГ – страстная художница

БЕН АРМСТРОНГ – ее муж, непримиримый борец за компьютеры.

ЭЛМЕР УИНТЕРТОН – американский миллиардер, занимающийся системами безопасности. Глава «Сафус хаузез инк.» и волокита из Палм-Бич, покровитель поло.

МАРТА УИНТЕРТОН – его очаровательная и заброшенная вторая жена

РИККИ ФРАНС-ЛИНЧ – капитан сборной Англии по поло.

ДЕЙЗИ ФРАНС-ЛИНЧ – его жена художница, подруга Джулии Армстронг.

ПРЕПОДОБНЫЙ ПЕРСИВАЛЬ ХИЛЛАРИ – представительный священник, чьи пасторские обязанности ограничиваются выпивкой.

ДЖОЙ ХИЛЛАРИ – его жена. Просто корова.

ХЛОЯ КЕТФОРД – талантливая меццо-сопрано и любовница Бориса Левицки.

ТЕДДИ БРИМСКОМБ – садовник Ларри Локтона.

МИССИС БРИМСКОМБ – его жена.

ЛЕДИ ЧИСЛЕДЕН – старая калоша и столп Парадайза.

МЕРЕДИТ УОЛЕН – высокооплачиваемый голубой для внутреннего интерьера. Известен как Идеальный Хомо, поскольку всегда приглашаем в качестве свободного мужчины для скучающих дам на вечеринках Парадайза.

КЛИВ – гадкий приспешник Раннальдини, ходит в черной коже.

САБИНА БОТТОМЛИ – директриса школы «Багли-холл», не менее непримиримый борец.

МИССИС КОЛЬМАН – секретарь Дэвида Хоукли, по прозвищу Горчица, потому что липнет к нему.

МИСС БЕЙТС – временно проживающая в Парадайзе, с соблазнительными лодыжками.

ДЖЕЙМС БЕНСОН – очень уравновешенный частнопрактикующий доктор.

ОСВАЛЬДО – блестящий приглашенный дирижер лондонского «Мет».

ГЕЙНЦ – непримечательный помощник дирижера лондонского «Метрополитен».

ФРЕДДИ ДЖОУНС – бизнесмен от электроники и директор «Венчурер телевижн».

ТАНЦОР МЭТЛ АНД – рок-звезда.

ГРЕЙДОН ГЛЮКШТЕЙН – председатель правления филармонии «Новый мир».

ДЖЕРАЛЬДИНА – лондонский секретарь Гая Сеймура

КАМЕРОН КУК – талантливая телевизионщица.

БЕАТРИС – прекрасная флейтистка, с которой дурно обращается Раннальдини.

АРХАНГЕЛ МАЙК – хозяин трактира «Жемчужные ворота» и капитан команды «Парадайз крикет XI».

МИСС КРИКДЕЙЛ – десятикратная победительница конкурса на лучшее домашнее вино Парадайза

МИССИС ПИГГО – приходящая домработница Джорджии Магуайр. Прозванная Мамашей Кураж за любовь к пиву.

БЛЕЙ ЧАРТЕРИС – первый жокей Руперта Кемпбелл-Блэка

ДЭННИ – один из конюхов Руперта Кемпбелл-Блэка.

ДИЗЗИ – старшая среди конюхов Руперта Кемпбелл-Блэка. Обаятельная разведенная женщина

БАННИ – ветеринар из Глостершира.

СЭБ И ДОММИ КАРЛАЙСЛ – близнецы-красавцы. Блестящие игроки в поло, чье сумасбродство пресек экономический спад.

МАРСИЯ МЕЛЛИНГ – впечатлительная разведенная женщина, владелица лошади у Руперта Кемпбелл-Блэка.

МИСТЕР ПАНДОПУЛОС – еще один владелец лошади, находящейся на тренинге у Руперта Кемпбелл-Блэка.

АЙЗЕК ЛОУЭЛЛ – блестящий жокей.

ШЕРРИ МАККАРТИ – очаровательная, заброшенная мужем американка.

ЭСТРИД – смазливая девушка из Палм-Бич.

БОННИ – болельщица из Палм-Бич.

БЕТТИ ДЖОНСОН – соблазнительная беспринципная журналистка.

1

Лизандер Хоукли явился на свет, чтобы, казалось, завоевать все. К двадцати двум годам он был высок, широкоплеч, обладал щедрым отзывчивым сердцем и улыбкой во весь рот, от которой сохли девушки. В январе 1990 года в финале турнира по поло в Палм-Бич этот герой нашего времени лежал обессиленный на ковре цвета берлинской глазури в конюшне для пони, отсыпаясь после излишеств бурно проведенной ночи.

Чем выше уровень игры в поло, тем лучше выглядят и конюхи и пони. В этот карающе жаркий, душный день все окружающие Лизандера прекрасные девушки в лазурных блузках и бейсбольных кепочках были по горло заняты подготовкой двадцати четырех пони к матчу. Доведенные до бешенства атаками москитов, они, чтобы не разбудить его, даже переругивались шепотом, когда привязывали и закрепляли сбрую. И если бы эти прекрасные девушки могли, то запретили бы и грому грохотать над плоским, в бахроме пальм горизонтом.

Лизандер не шевельнулся – ни тогда, когда аргентинский конюх, чтобы оседлать пони и расчистить себе путь, передвинул его на солнцепек, ни тогда, когда два товарища по команде, близнецы Карлайслы, Себастьян и Доминик, подъехав на ревущем темно-зеленом «Астон-Мартине», завопили и гневно и облегченно, потому что хоть и нашли его, но вот в таком виде.

Людям нравилось помогать Лизандеру. Конюхи старались вести себя тише. А те же Сэб и Домми, два члена английской сборной по поло, едва отговорили миллиардера Элмера Уинтертона, нанявшего их на время сезона в Палм-Бич, выгнать Лизандера, воспользовавшись только тем предлогом, что уже четвертый человек в команде сломал в полуфинале плечо.

– Негодяй, – прорычал Сэб, выбираясь из машины, – это после всех-то хлопот, что он нам доставил, мы еще и работу ему ищем.

– В награду от него мы получим крысиный хвост, – сказал Домми.

Оба, негодуя, посмотрели на Лизандера, который своими безвольно раскинутыми конечностями и согнутой спиной напоминал заброшенного щенка. Лениво потянувшись, он отогнал москита, потревожившего его сон укусом.

– Никто в мире, глядя на эту ангельскую безмятежность, – мрачно продолжил Домми, – и представить бы не мог, что, когда Лизандер вот так дрыхнет, это олицетворение разврата.

– Ну что ж, если он сможет направить хотя бы часть своей энергии против наших соперников, будет уже неплохо, – заметил Сэб и, взяв ведро с содержимым цвета берлинской лазури, вылил его Лизандеру на лицо.

– Подъем, мистер Хоукли. Это ваш будильник.

– Какого?..

Вздрогнув, как от удара током, и яростно протирая глаза, Лизандер напряженно вглядывался в круглые лица двух сорвиголов и четыре голубых беспутных глаза, рассматривающих его из-под густых белокурых челок.

– А, это вы, – простонал он. – Я на секунду подумал, что у меня в глазах двоится. Какого черта вам от меня надо?

– То же самое, что и тебе самому, – быстренько произнес Сэб. – Игра начинается в половине первого. Приводи себя в порядок.

– Ты имел ту блондинку? – спросил Домми, расстегивая свою рубашку в серую полоску и доставая с сиденья «Астон-Мартина» лазурную рубашку для игры в поло.

– Не уверен, – Лизандер на секунду сморщил дивный гладкий лоб. – Что вернулся к ней, помню точно, но поскольку чувствовал себя ужасно, то уснул во время процесса. Надо бы позвонить и извиниться.

– Позже, – Сэб швырнул ему спортивную рубашку.

– Не смогу, – пожаловался Лизандер, вытаскивая из ее кармана намокший кусок бумаги. – Она дала мне свой телефон, а чернила смыло. Мне бы такой загар, – добавил он, восхищаясь бугристой от мускулов каштаново-коричневой спиной Домми.

– Так вот, ты ничего не получишь, если только не сыграешь в этот день чертовски здорово, – сказал Сэб, выбираясь из джинсов. – В планах Элмера отправить тебя следующим самолетом домой. Факс используют в конюшне только для деловых сообщений. Элмер безнадежно погряз в формальностях какой-то громадной сделки с япошками, а его аппарат все утро выплевывал отчеты о скачках из каждой английской газеты.

– О Господи! Ведь скачки же начинаются. – Поднявшись на ноги, Лизандер стянул свою рубашку, не расстегивая ни одной пуговицы. – Я быстро обернусь и успею сделать ставки. Если Элмер не позволит мне поговорить по телефону из конюшни, можно воспользоваться вашим?

– Нет, нельзя!

Схватив Лизандера за руку, Сэб дернул его назад.

– Одевайся, к чертям, и на разминку. Мы ехали сюда из Фулема не за тем, чтобы ты делал из нас дураков.

– Фулем, – повторил Лизандер. Спустя мгновение его голова откинулась назад, а крупный рот издал раскаты хохота, обнажая красивые зубы. Затем он растерянно огляделся.

– Ну ладно, а где я оставил свое обмундирование для поло?

Команда соперников, называвшаяся «Мистер Бифи», принадлежала воротиле от бизнеса пищи быстрого приготовления Батчу Мердоку и состояла из хороших игроков, включая трех, аргентинских профессионалов, один из которых, Хуан О\'Бриен, был величайшим спортсменом мира. Облаченные в красные рубашки, они уже гоняли мячи по полю, отчего его зелень выглядела, как огромное озеро, подернутое рябью. Из красного передвижного буфета болельщикам «Мистера Бифи» бесплатно раздавали гамбургеры. Распространявшийся запах жареного лука вызвал тошноту у Лизандера и заставил его сжать челюсти, когда он и близнецы выехали на поле. Так и не сумев отыскать свои вещи, Лизандер нацепил сапоги, молнии которых не сходились на его ногах, занял у кого-то наколенники, а слишком большую для него шляпу удерживал от падения только совершенный нос, но и она не защищала от вызывавшего убийственную головную боль раскаленного добела солнца.

Карьера в поло прирожденного наездника Лизандера началась из-за его способности полностью абстрагироваться во время матчей.

– Оу-воу, оу-воу, – бормотал он, чувствуя поддержку со стороны очаровательных золотоволосых болельщиц, наблюдавших просто стоя или облокотившись на обжигающие капоты «кадиллаков» и «линкольнов», выстроившихся вдоль поля.

– Боже, ну и похмелье. Эта лошадь слишком хороша, – говорил он сам с собой, пытаясь обуздать крайне возбужденную каштановую кобылу, шарахнувшуюся от принадлежавшей Батчу Мердоку «скорой помощи», управляемой студентами-медиками и направлявшейся к середине поля.

– Ни фига себе!

Лизандер чуть не потерял шляпу, повернувшись назад.

– Вы видите ноги той брюнетки в розовой юбке?

– Не туда смотришь, – Сэб понизил голос, – во втором ряду стоит мужчина в панаме. Это вербовщик в английскую сборную, прилетел специально ради твоей игры.

– Не может быть! – голубовато-зеленые глаза Лизандера расширились от изумления.

– Так что все в твоих руках.

– Еще бы!

Сдавив бока каштановой, Лизандер загалопировал в облаке пыли, искусно и без усилий толкая мяч перед собой.

– Но ведь это же неправда, – сказал Домми, который чуть меньше пренебрегал этическими принципами, чем Сэб.

– Конечно, – согласился Сэб. – Но, может быть, она отвлечет его мысли от той пышки на краю поля.

Близнецов в общем забавляли выходки Лизандера. В юности братья имели гораздо больше денег, обирая богатых опекунов, чем сейчас, играя в поло. Но холодная рука экономического спада сделала покровителей более скупыми, а работу на горячих лошадях менее легкой. Элмер Уинтертон платил стабильно, беря на себя все их расходы, и они были заинтересованы в том, чтобы Лизандер в этот жаркий полдень тоже себя проявил.

И вот наконец, сопровождаемый телохранителями и вечно опаздывающий, чтобы показать, что он занят важными государственными делами, прибыл Элмер Уинтертон. За ним следовала «скорая помощь» побольше той, что у «Мистера Бифи», вся набитая медиками.

Компания Элмера «Сафус» не только производила «дома Сафуса», которые якобы были настолько безопасны, что в них не мог проникнуть ни один взломщик, но также специализировалась на охране компьютеров повышенного риска, таких, как в правительстве и промышленности. Элмер часто хвастал тем, что только он знает ключевые слова к самым важным национальным секретам.

Прихватив с собой в частный самолет из Вашингтона несколько сенаторов с женами на игру, он сам с трудом верил, что его команда сможет выиграть кубок.

Черноволосый, смуглый, коренастый, с бровями, которые без нежного выщипывания сошлись бы над переносицей, Элмер имел невыразительные маленькие глазки и длинный нос, вздымающийся на кончике подобно украшению носорога. И воинственность он проявлял носорожью, этакую блуждающую, и настолько не справлялся со своим плоскостопным пони, что с одинаковой вероятностью мог шмякнуться как в ту, так и в другую сторону.

Трудно было представить более безобразного и никудышного наездника, чем неуклюже продвигавшийся на поле Элмер, нетерпеливо отбивавший почки покорного, в серых пятнах пони. Но его власть и богатство были такими, что толпящиеся кругом золотоволосые девушки облизнули губы и подзакатали шорты на дюйм или два повыше, когда он проезжал мимо.

Жара душила. Зловеще черные тучи шествовали на западе, как процессия бенедиктинских монахов. Росшие по краям поля лохматые пальмы бесшумно трепетали над грибовидными коричневыми домиками. Когда взмокшие пони выстроились и судья бросил мяч в движущийся лес ног, Лизандер мог бы услыхать вскользь сказанное:

– Сомневаюсь, чтоб кто-нибудь из медиков Элмера удостаивался Фернет-Бранка.

После половины игрового времени «Сафус» отставал со счетом 2:8 и Лизандер краснел от стыда. При долгом отсутствии игровой практики он был раздавлен еще и похмельем, и печной жарой Палм-Бич, которая резко сменила морозную английскую зиму. Не привыкший к таким быстрым пони и тяжелому сухому грунту, он провел три ужасных тайма. Трое аргентинских законтрактованных «наемных убийц» «Мистера Бифи» не позволяли ему и приблизиться к мячу. И уж совсем бесполезной была помощь Элмера, мечущегося вокруг на древней Мини подобно маразматику впереди гонщиков-асов на автогонках. Из восьми голов, забитых «Мистером Бифи», шесть были реализованы с пенальти, виновником которых явился Элмер. Более того, Элмер осознавал, что видеооператор, нанятый «Сафусом», ведет запись игры целиком для показа на конференции по сбыту в следующем месяце, а он сам еще ни разу и до мяча-то не дотронулся.

– Я оплачиваю эту траханую команду, – визжал он на Сэба и Домми в конюшне, – и собираюсь трахнуть клевый затраханный мяч так, как, мать вашу, хочу, а что касается его, – он выстрелил коротким толстым пальцем в сторону поникшего Лизандера, – это уж точно. Только уж лучше дырка от бублика, чем такой«наемный убийца», как этот сукин сын, который не может и мухи убить.

Как бы соответствуя настроению Элмера, темные тучи парили теперь прямо над конюшнями подобно непроницаемой тисовой изгороди. Глаза и глотка Лизандера были забиты пылью. Он после возвращения с поля уже выжал из полотенца целое ведро пота, а теперь опять был весь мокрый.

Помощь, однако, пришла со стороны милой блондинки Эстрид, служащей в конюшне:

– Да не слушай ты Элмера и не позволяй этой кобыле себя одурачивать. У нее нет тормозов, и она действительно очень быстра, – сказала Эстрид, когда подтягивала стремена на спокойно стоявшем желтом пони, непроизвольно подрагивавшем кожей и отгонявшем мух.

– И как же ее кличут? – спросил Лизандер, приготовясь внимательно выслушать и вставляя ногу в стремя.

– Миссис Экс, от экс-жены Элмера, – сказала Эстрид, шарахаясь от лошадиных зубов, – потому что вокруг нее всегда лишь одни хлопоты.

– Я удивляюсь, как за него вообще кто-то выходит, – содрогнулся Лизандер, собирая поводья и стек.

Защищая своего хозяина, Миссис Экс взбрыкнула. В следующий момент Лизандер оказался уже сидящим на земле.

– Вот я и имел в виду, – промычал Элмер, – что эта дырка от бублика не сможет и усидеть на траханой лошади. Отправляйся к медикам. Там удостоверят, что у тебя повреждение, а мы подадим замену.

Но падение отрезвило Л изандера. Вскочив на Миссис Экс, он галопом ринулся в схватку. В четвертом тайме Сэб и Домми каждый отличились по два раза и один раз Лизандер. Затем аргентинцы «Мистера Бифи» собрались, а Лизандер настолько был восхищен пасом справа, поданным Хуаном О\'Бриеном, что забыл о втором игроке, которому пас и предназначался.

– Держи того подонка, Лизандер, – кричал Домми. Но он опоздал, номер второй забил.

Три минуты спустя, желая поддержать Элмера, у которого вот-вот могли начаться колики в животе оттого, что он единственный из команды «Сафус» еще не забил, Домми отправил мяч прямо перед ним и по направлению к цели.

– Твоя очередь, Элмер, – крикнул Домми, сам скача рядом и помогая.

– Элмер Уинтертон выглядит чертовски здорово, – произнес комментатор.

Элмер врезал что есть мочи, промахнулся и, не сдержав темперамента, принялся колотить своего пони.

– Ну привет, – закричал Лизандер на все поле. – Абсолютно мимо.

– Ага, абсолютно мимо, маленький траханый умник, – повторил Элмер, передразнивая английский акцент Лизандера. – Я забью так, как я захочу, – и взмахнул своим стеком, чтобы изо всех сил ударить еще и по Лизандеру, который в ответ проворно поднял свой.

– Ну-ка прекратите, – прорычал Сэб.

К счастью, словно ведро воды, черная туча опрокинулась вниз проливным дождем. Зрители с кошачьим проворством попрятались в машины. Большинству игроков, особенно ненавидящим дождь аргентинцам, пришлось приспосабливаться. Только Лизандер чувствовал блаженное облегчение. Впервые за сорок восемь часов он успокоился, ведь Лизандер умел играть во время дождя очень здорово.

– Лизандер Хоукли выглядит чертовски неплохо, – прокрякал громкоговоритель минуту спустя. – Он поймал игру и наконец-то совладал с желтым пони, принадлежащим Элмеру Уинтертону. – О, куда это вы, Лизандер?

Испугавшись вынесенной ветром бело-красной салфетки цветов «Мистера Бифи», Миссис Экс бросилась сквозь ливень, не слушаясь Лизандера, заливавшегося хохотом, мимо машин «скорой помощи» Элмера и «Мистера Бифи», мимо голевой точки и голевого судьи в глубь Флориды. Три минуты спустя он притрусил, все еще хохоча.

– Когда лошадь несет, ничего не сделаешь. Единственное, что остановило Миссис Экс, был огромный крокодил на берегу реки. Я подумал, что это один из ваших телохранителей, сэр, – поспешно добавил он, видя закипающую ярость в маленьких глазах-бусинках Элмера.

К счастью, Миссис Экс теперь перешла на скорость, более контролируемую. Направляемая руками Лизандера, она экспрессом проносилась мимо трех грубых аргентинцев, которые не успевали вышибить его из седла, и он легко посылал мяч между красно-белых стоек резаными, великолепными ударами справа.

Когда колокол возвестил окончание пятого тайма, болельщики одобрительно засвистели из автомобилей. Сквозь ливень, возвращаясь на конюшню, Лизандер заметил одинокого зрителя, прятавшегося под практически не защищавшим зонтом цвета берлинской лазури «Сафуса». Разглядев мелькавшие длинные загорелые ноги, Лизандер узнал ту самую брюнетку в розовой юбке, которой ранее восхитился. Возвращаясь на последний тайм, он прихватил с собой запасной голубой ковер, оставшийся сухим в трейлере Элмера.

– О, как мило с вашей стороны, – сказала брюнетка, когда ей обернули ноги.

Ее волосы ярко-коричневого цвета, такого, как соевый соус, теперь промокшие, висели крысиными хвостиками. Дождь подчеркнул темные веснушки, узором усеявшие ее тонкое лицо и руки. Она дрожала, как собачка в приемной ветеринара.

– Вам лучше побыть в своей машине, – укоризненно произнес Лизандер.

– Мой муж должен знать, где я нахожусь, иначе он возьмется за клюшку.

Она показала на три клюшки для игры в поло, прислоненные к изгороди перед ней.

– Приятный тип, – вздохнул Лизандер.

– Лизандер! – резко окликнул Сэб. Оглянувшись, Лизандер увидел, что другие игроки уже выстроились для вбрасывания, и загалопировал к ним.

– Не трепись с девушками в середине игры, – выговорил ему Сэб раздраженным шепотом, – особенно если это жена патрона.

– Это жена Элмера? – с ужасом спросил Лизандер.

– Ага, и если мы не выиграем, он потом действительно возьмет ее в оборот.

В последнем тайме, когда перевес «Мистера Бифи» выражался всего одним очком, обе стороны собрались с силами. Затем Хуан О\'Бриен так свирепо обругал судью за игнорирование вопиющего нарушения правил Элмером, что был наказан пенальти.

Как только Сэб собрался бить за «Сафус», Лизандер направился к конюшне, чтобы сменить лошадь и еще раз взглянуть на жену Элмера. Ее белая шелковая блузка прилипла к телу, поэтому зрелище было чрезвычайно эффектным. И как она вышла за такую обезьяну?

Пока Сэб разворачивал пони и наносил удар, Хуан О\'Бриен выехал на заднюю линию и отразил удар плечом лошади. Лизандер вздрогнул. Он уже видел игроков, которые останавливали удары в цель головой своих пони.

Взбешенный, он промчался по полю, подхватил мяч, играя с ним, как кот с мышью, подбросил его в воздух, прежде чем запустить между стоек. Зрители в восторге надавили на клаксоны.

Ливень прошел. От пони валил пар. Удила, стремена и огромный серебряный кубок на покрытом красной скатертью столе засверкали в лучах появившегося солнца.

– Я полагаю, «Сафус» вернет предыдущую ситуацию, – сказал комментатор.

О\'Бриен полагал совсем иное. В последующие за этим секунды игры он помчался по полю с разметавшимися из-под шляпы черными прядями, размахивая клюшкой и превосходно ведя мяч перед собой, и, никем не остановленный, выскочил прямо перед воротами и пробил мимо.

Рванувшийся вперед Лизандер вернул мяч на верхнее поле Сэбу, который отпасовал Домми, и тот помчался по лужам, пока не наткнулся на стену аргентинских защитников. Тут он быстро подрезал мяч в сторону бешено мчавшегося Лизандера, прекрасно принявшего его. Имея двадцать секунд в запасе, Лизандер спокойно мог забить победный гол, но, заметив нахмуренную красную физиономию Элмера прямо перед стойками и вспомнив о его промокшей насквозь жене, которой могло достаться после игры, он отпасовал шефу. Близнецы застонали в неверии, но каким-то чудом Уинтертону удалось провести мяч между стойками.

Все сенаторы Элмера, прилетевшие на частном самолете, уже задумывавшиеся над тем, как обругать его после игры, с облегчением разразились аплодисментами. Видеооператор компании решил не кончать с собой. В конце концов у него уже имелся клип для показа на конференции, а позднее можно было бы заснять и Элмера с огромным серебряным кубком, и его прекрасную женушку, хлопающую с таким энтузиазмом, что шампанское льется прямо на ее розовую юбку.

Возвратившись в конюшню Элмера, Лизандер хлебнул изрядную порцию «Мюэ» из кубка, в некотором расслаблении похлопал по ногам своего пони, благодаря его за добросовестную работу. Находясь в том же расслаблении, он затем поблагодарил конюхов и пустил по кругу бутыль «Мюэ», полагавшуюся ему как члену победившей команды.

– Ты просто изюминка месяца, – сказала Эстрид. – Элмер признает, что ты лучший британец, с которым он играл. Он уже хочет, чтобы ты остался на следующий месяц для игры с «Ролексом».

В моменты возбуждения Лизандер мог делать куда больше, чем просто открывать и закрывать рот.

– В самом деле? – он наконец с трудом выдохнул.

– В самом деле!

Не без оснований полагая, что не выдержит его тяжести, Эстрид протянула ему пачку факсов.

– Вот тебе отчеты о скачках.

– Я и забыл о них! Лизандер радостно завопил:

– Теперь я должен угадать ставки.

– Ничего не получится!

Вошел Сэб, уже переодевшийся, с мокрыми после душа волосами.

– В Англии почти полночь, и только одно сейчас волнует совсем не голубую кровь мистера Элмера. Между копиями «Спортивной жизни» факс выплюнул подтверждение его сделки с япошками. Элмер стал на несколько миллионов баксов богаче и хочет устроить вечеринку, нас ждут.

– Но я хотел надраться в этой компании, – Лизандер с грустью посмотрел в сторону Эстрид.

– Лизандер, – сказал Сэб устало, – ведь ты же хочешь зарабатывать на жизнь с помощью поло. И если проявишь обаяние и такт, то сможешь этим льстивым путем добиться, чтобы тебе выделяли самых сказочных жеребцов мира, но для начала перестань приставать к жене Элмера и его конюхам.

– Он поистине прелесть, – вздохнула Эстрид, когда упирающегося Лизандера увели.

2

Для вечеринки оккупировали один из тех красивых домиков, что обступали поле для игры в поло. Мужская часть гостей была представлена гибкими, загорелыми профессиональными игроками в поло всех национальностей и богатыми бизнесменами, частью хозяевами, частью просто любителями появиться на фоне поло. Женщины образовывали очаровательные группки всех возрастов, демонстрирующие одеяния от мужских рубашек и джинсов до платьев без бретелек, открывающих гроздья драгоценностей.

Зрелище походило на войну в джунглях, особенно это ощущение усиливали целые заросли глянцевитой тропической зелени во всех комнатах и тот факт, что профессионалы охотились за патронами, а патроны, кроме тех, кто прибыл с женой, штурмовали очаровательные стайки женщин, нацеленных в свою очередь хоть на что-нибудь в брюках.

Команду «Сафус» встретили оглушительными аплодисментами.

– Если у вас есть овес, самое время его насыпать, – пробормотал Сэб, как только аплодисменты стихли и в комнате наступила тишина.

– Поговорим об ангелах Элмера, – протянула хищная блондинка в огненно-красном одеянии, облизывая алые губы.

Только Элмер, чьи глаза, маленькие и невыразительные, яростно вспыхнули, не засмеялся. Он все еще оставался в коричневых сапогах и белых бриджах, сильно испачканных во время игры, правда, переоделся в чистую сорочку-поло голубых цветов «Сафуса». Ему хотелось, чтобы каждый видел в нем игрока в поло. Как только группочки, выходя из-за растительности, стали окружать остальных членов его команды, Элмер из чувства соперничества решил отхватить самую хорошенькую. Вскоре он оказался рядом с темпераментной брюнеткой по прозвищу Бонни. Рисунок ее губ мог затмить очертания любой из орхидей, благоухающих в центре гостиной, а ягодицы выпирали из коротеньких белых шортов.

Не желая показать, что он без очков просто слеп, Элмер приблизился вплотную, чтобы прочитать фразу на облегающей ее оранжевой рубашке.

– «Если вы читаете это, – медленно, по слогам произнес он, а затем придвинулся еще ближе, – значит, вы грязный старикашка».

Бонни пронзительно засмеялась. Элмер для вида присоединился к ней.

– Ну что-то вроде этого. Ловко.

– Это ты ловкач, – сказала Бонни. – А темно-голубое потрясающе идет к твоим глазам. Тебе кто-нибудь говорил, что ты настоящий Ричард Джер? Я все отдам за рубашку «Сафус».

– Ну так давай махнемся, – предложил Элмер.

– Он никогда не раздевался на публике, – пробормотал Сэб, – если бы не барбадосский загар и не сброшенные десять фунтов на предсезонной строгой диете, его «я» этого не допустило бы. Го-с-с-поди. – Он опрокинул полный бокал, потому что голова Бонни исчезла в оранжевой рубашке, а ее изогнувшиеся руки открыли великолепную загорелую грудь.

Глаза Элмера выпучились, как у придушенного пекинеса. Оранжевая рубашка, от которой он не смог увернуться, ударила его по лицу, приобретшему цвет портвейна, но не сбила похоти.

– Я вижу твою физиономию каждый раз, как беру в руки «Уолл-стрит джорнел», – говорила ему теперь Бонни. – Но в натуре ты еще больший милашка.

– Натура слаба, когда ею интересуется такая юная и привлекательная женщина, как вы, – сказал Элмер басом.

Лозунг на блекло-серой рубашке Лизандера читался так:

«СЕКС СЧИТАЕТСЯ ЗЛОМ, ЗЛО ЗОВЕТСЯ ГРЕХОМ. ГРЕХ ЗАБЫВАЕТСЯ. А МЫ ВСЕ СЛИВАЕМСЯ».

К этой минуте он уже надрался и теперь был зажат в угол двумя ошеломляющими и совершенно взаимозаменяемыми загорелыми блондинками.

– Ты прибыл коммерческим рейсом? Лизандер смотрел в пустоту.

– Ей хочется думать, что ты летел на частном самолете, предпочтительно своем собственном, – пояснила вторая.

– Ну да, – ответил Лизандер. – Я летел вирджинским. Стюардессы были очень милы.

– Не думаю, что они не тронули тебя в воздухе, – произнесла первая.

Поискав вокруг бутылку, Лизандер поймал взгляд Марты Уинтертон. Стоя в тени огромной юкки, она выслушивала бессмысленную болтовню жены одного сенатора и старалась не наблюдать за Элмером. Ее одиночество было осязаемым.

– Так вы не близкий друг Джорджа Буша? – Бонни становилась все развязнее. – Я бы познакомилась с ним с большой охотой.

– Это можно устроить.

Пухлая правая рука Элмера тайком поглаживала ее левую ягодицу, после того как они прислонились рядышком к большой желтой стене.

Жена сенатора заговорила с Батчем Мердоком. Марта в отчаянии смотрела в пустой стакан. Забыв суровое предупреждение Сэба о том, что покусившийся будет выслан следующим же самолетом, Лизандер пересек комнату.

– Вы все выпили?

Марта оживилась. За секунду перед тем как она его узнала, ее огромные глаза чисто коричневого тона, а-ля Тио Пепе, оказавшись на свету, обнаружили озера слез.

– Так любезно было с вашей стороны, что вы принесли мне одеяло.

У нее был низкий вибрирующий голос. Мятая белая блузка все еще липла к ее телу. Темные волосы, теперь сухие, распушились, но были зачесаны назад в пучок, и от этого веснушчатое лицо казалось еще тоньше.

– Вам нужна спасательная лодка, – сказал Лизандер.

– У меня уже есть одна.

– Пейте первой.

Пока Лизандер брал бутылку у проходившей официантки, Марта заметила значок с надписью «У мальчика день рождения», приколотый к его серой рубашке. Держа стакан шампанского так, словно это горячий чай, а она – жертва кораблекрушения, Марта сделала большой глоток.

– В саду разожжен большой костер, – проговорил Лизандер, видя, что кожа ее рук сделалась гусиной.

Снаружи бассейн, лениво плещущийся морской водой, отражал свет нескольких тусклых звезд. В саду дождь пригнул кусты гибискусов и олеандров, но их цветы, розовые, красные, аметистовые и желтые, сверкали драгоценным блеском в свете прожекторов. Огромные промокшие лиловые и фуксиновые шкуры бугенвилей налипли на дом и садовую ограду.

К непреодолимому запаху цветущих лимонных и апельсиновых деревьев примешивался соблазнительный дух жареной свинины, чеснока и розмарина, поскольку для пикника на открытом воздухе над пылающими углями подрумянивалось полдюжины поросят. За исключением мальчишки-мексиканца, с непроницаемым лицом погружающего вертела в их отливающие золотом бока, в саду никого не было.

Почувствовав ласку теплой ночи, Лизандер радостно и искренне вздохнул.

– Такое блаженство – выйти на свежий воздух и согреться. Я боюсь, что вы озябли.

И он заботливо подвел ее к огню.

– Бедные маленькие зверюшки, – Марта печально посмотрела на поросят, затем подошла к нему ближе.

– У вас загар не как у человека, только что прибывшего из Англии.

– Это подделка, – признался Лизандер, приподнимая каштановые волосы, нависшие на лоб. – Видите полоску у линии волос, а теперь посмотрите на мои оранжевые брови. Я позаимствовал эту гадость у моей подружки Долли. Она манекенщица и всегда раскрашивает себя в самые необычные цвета. Я хотел кое-кого припугнуть, заставив подумать, что получил загар, всю зиму играя в Аргентине. Но когда я прошлой ночью наносил это, был мертвецки пьян.

«Она так мила, когда улыбается, – подумал он. – К черту предостережения Сэба и Домми».

– А у вас день рождения сегодня? – спросила она.

– Нет, – Лизандер взглянул вниз на значок, – но он обеспечивает мне выпивку на халяву.

Он широко раскрыл свои голубовато-зеленые глаза и вдруг разразился таким заразительным смехом, что люди, стоящие в дверях и сидящие на окнах, и даже невозмутимый мальчишка-мексиканец – все улыбнулись.

– Но когда же ваш день рождения? – поинтересовалась Марта.

– 25 февраля мне будет двадцать три.

– Тогда вы Рыба. Лизандер кивнул:

– Дружелюбная, внимательная, заботливая, легкая на подъем, но, встань мне кто поперек дороги, вы увидите, каким жестким я могу быть. Кто это произносит классически научно, так это мой отец: «Ры-ы-ба».

– А чем занимается ваш папа?

– Он директор школы. Собирался стать великим педагогом, но тратил слишком много времени, учреждая фонды и восхищая матерей.

– А ваша мать восхищалась вашим отцом?

На секунду волна сильной боли залила солнечное, прекрасное и невинное лицо юноши. Закрыв глаза, он сделал два глубоких вдоха, пытаясь вытерпеть жуткую пытку и не закричать.

– Она умерла недавно, – пробормотал он, – в прошлом октябре.

– Боже мой!

Марта положила руку ему на плечо, ставшее словно железным от напряжения.

– Что же произошло?

– Она упала на дорогу. Лошадь понесла. Ее голова ничем не была защищена.

Кипящий жир с вертела, которым орудовал мексиканец, брызнул на пылающие угли, которые полыхнули, выбросив вверх язык огня и осветив дьявольским светом лицо Лизандера.

– Бедный малыш, – произнесла Марта. – Вы были очень близки?

Лизандер кивнул:

– Она была мне как сестра. Ее любили все мои друзья.

– Твой отец, должно быть, безутешен. Выражение лица Лизандера стало жестким.

– Отец сдерживает свои эмоции. Мы, в общем-то, даже и не говорили об этом. И если делится чем-то, то с моими братьями, Гектором и Александром. Они чутче меня.

Со стороны дома донеслись звуки музыки. «Яне пьянею от шампанского», – выводил мягкий тенор.

– Займусь-ка я делом, – сказал Лизандер, выливая содержимое бутылки в стакан Марты.

– А кем ты хочешь стать?

– Агентом по продаже недвижимости.

– Не лучшее занятие во время спада.

– Но лучшее, чего он заслуживает.

Внезапно появившийся откуда-то Сэб Карлайсл долил их стаканы.

– Спад сегодня позволил Рип ван Винклю весь день спать в конторе, чтобы протрезветь. В свободное от этой работы время он или звонил Ледброуку, или смывался домой понаблюдать за соседями. Он бы и этого ничего не делал, если бы у него была возможность заниматься торговлей домами.

– Ой, заткнись, Сэб, – прервал его Лизандер. – И минутку постой с Мартой.

Повернувшись, он чуть не столкнулся с хищной блондинкой в платье под цвет пожарной машины.

– Если вы расстались с вашим кукольным мальчиком, – проговорила она с нажимом, обращаясь к Марте, – я бы очень была не прочь потанцевать с ним.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил за Марту Лизандер, – но я категорически против.

– Он просто восхитителен.

Марта наблюдала за тем, как Лизандер грациозно, почти по воздуху, пересекал лужайку.

– Еще бы ему таким не быть, – согласился Сэб. – К несчастью, босс платит ему только комиссионные, и если он какой-нибудь дом не продаст, то влетает в жуткие долги, еженощно бродя по клубам да заключая пари.

– В таком случае ему нужно еще чем-нибудь заняться.

– Да ему уже предложили новую работу в Сити, в банке, где нужны смазливые молодые пареньки; да только он там не удержится. Он не для Сити. Ему бы жокеем быть или игроком в поло. Вы же видели днем, какой он великолепный наездник, но ведь нужно четыре тайма, чтобы он пришел в форму.

– Он очень грустит о матери.

– Безутешно, – добавил Сэб. – Совершенно выбит из колеи, пьет вглухую; ни на чем не может остановиться. В отличие от своих выскочек-краснобаев братьев он бросил школу, не достигнув уровня О. Матушка его здорово избаловала: чем больше он шалил, тем громче она над ним смеялась и всегда покрывала его долги. К сожалению, Элмер целый сезон не обращал на него внимания. Педро Кавнали чуть не сломал ему ногу, прижав его боком. А гол Элмеру устроил он.

– Я подумаю, что можно сделать, – сказала Марта. Мексиканец разрезал двух поджарившихся поросят.

И когда в столовую проносили миски с салатом и печеным картофелем, из французского окна, размахивая очередной бутылкой, выскочил Лизандер.

– Очистить лужайку для балета, – прокричал он, затем поднял ногу, исполняя пируэт, при этом пролив изрядную долю шампанского и чуть не рухнув на траву.

– Ты еще нужен сегодня, – многозначительно намекнул Сэб.

Лизандер видел Элмера в доме, тот, увиваясь за Бонни, играл кончиком ее волос и, несомненно, хвастал, что дальние предки Миссис Экс прибыли на «Мейфлауэр».

– Я остаюсь здесь, – сообщил Лизандер.