Аня принялась швырять в них обломки досок и мусор с пола, она пыталась кричать, но лишь сиплые нечленораздельные звуки вырывались из горла, еще больше раздражая его и вызывая неприятный зуд. Бросив очередной кусок кирпича, девушка сорвалась на кашель, не в силах больше терпеть эту едкую чесотку в груди и понимание того, что, возможно, лишилась голоса. Она хотела спокойно провести ночь в этом не слишком приятном месте, она устала, чуть не свихнулась, чуть не сгорела, а теперь еще и эти собаки, будь они неладны! Ну какого черта их сюда занесло? И этот мерзкий кашель… Какого черта? Почему она не может ни слова сказать нормально? Что стало с ее голосом? Что за зудящая дрянь мешает ей говорить?!

Аня не просто кашляла, а яростно, со злостью выталкивала воздух из легких, до боли сжимая грудную клетку, словно в ней поселилось нечто, отобравшее у нее дар речи. В груди хрипело и клокотало, ребра болели, но девушке уже было все равно – ею овладела безумная злоба и отчаяние животного, загнанного в угол. Ей было плевать, что своими действиями она может навредить себе, более того, в какой-то мере ей даже хотелось этого. Она не могла достать того, по чьей вине оказалась в таком положении, и направляла всю ярость на себя.

Аня сделала очередной вдох и внезапно поперхнулась. В горле влажно хлопнуло, грудь свело рефлекторным спазмом, и с выдохом наружу вырвался низкий вибрирующий звук, похожий на болезненный надрывный рев. Воздух в легких закончился, и Аня онемела.

Оставшихся собак, тех, что сомневались, убежать или поддержать вожака, как ветром сдуло. Скуля и прижимаясь к земле, они вылетели вон из дома, сбивая друг друга с ног и хаотично толкаясь. Через секунду наступила тишина, словно их тут никогда не было. Замолчал даже жалобно скуливший у стены вожак.

Ане же было не до них. Девушка осела на пол, прижав руки к груди, где, по ее ощущениям, легкие превратились в кашу, и пыталась снова начать дышать. Как только она начала задыхаться, всю ярость как рукой сняло, а с болью, рвущей ее ребра, так и вовсе лучше бы ее собаки сожрали. Легкие трепетали от болезненных спазмов, но дышать все же получалось, хоть и с пугающими хрипами. Что именно Аня умудрилась себе повредить во время приступа и во что это выльется потом, девушка даже предположить боялась. Когда же ей слегка полегчало и она увидела, что собаки сбежали, все, чего ей хотелось, это свернуться в углу и заснуть.

Аня заползла за ящики и легла, прижавшись к стене. Боль в груди медленно, но стихала, дышать становилось проще. Возможно, к утру совсем пройдет. Собака у противоположной стены лежала совсем неподвижно и, казалось, даже не дышала. Ну и черт с ней. Аня прикрыла глаза и попыталась заснуть. Примерно час спустя ощутимо похолодало. Девушка уже почти задремала, когда снова ощутила постепенно нарастающий тремор, как и прошлой ночью. Теперь же к нему добавилась боль в груди и горле. Аня попробовала расслабиться, но в этот раз озноб был сильнее, и трюк не срабатывал, сколько она ни пыталась.

В какой-то момент девушке на ум пришла странная, но в сложившейся ситуации вполне разумная мысль. Аня вылезла из своего угла и направилась к притихшей собаке. Та, услышав приближение более сильного существа, оживилась, заскребла лапами по полу и попыталась уползти, но, видимо, повреждения, полученные ею, не давали нормально двигаться, и животное могло только барахтаться и скулить. Аня ухватила паникующую псину за шею и потащила в свое укрытие. Там она легла, втиснувшись в угол поплотнее, и прижала скулящую собаку к себе. Та молотила лапами по полу, сопротивлялась изо всех сил, но девушка только крепче сжимала ее тело. Оно было теплым, а ей хотелось хоть немного согреться. Аня вцепилась в животное мертвой хваткой, игнорируя все его протесты.

Вскоре собака затихла. Она либо исчерпала все силы, либо ее состояние, которое и до этого было не самым лучшим, усугубилось. Поначалу она тихо поскуливала, а потом и вовсе замолчала, и только тяжело вздымающийся бок выдавал в обмякшем теле признаки жизни. Аня ничего этого не замечала – она спала.

* * *

Ночь прошла беспокойно. Аня видела сны: хаотичные, смятые и рваные, словно старые фотографии, на которых уже не распознать цвета и лица, немного тоскливые и неприятные. Знакомые голоса, образы, события: далекие, из посторонней счастливой жизни. Чужая радость и беззаботность, те самые, что едва не стоили Ане жизни. Этой, нынешней Ане. Бесполезные. Почему никто не додумался застрелить проводника?

Аня открыла глаза. Матово-серый свет сочился из окна напротив. Перевалившись через подоконник, будто старая тряпичная кукла, мутными, как у дохлой рыбы, зрачками на нее глядел Степан. На его лице застыло то же выражение, что девушка видела в последний миг его существования, только кожа на распухшей голове была синевато-серой, под стать здешнему небу. Вокруг открытого рта беспорядочно бегала муха с блестящим изумрудным пузом. Еще одна копошилась в щели между зубами и верхней губой, от чего та слегка шевелилась, и казалось, что Степан собирается вот-вот чихнуть.

Аня молча рассматривала эту картину, пока сон не ушел окончательно, и ее друг, которого здесь быть не могло, превратился в изъеденный мышами и молью ватник, забытый кем-то в окне. Просто видение.

Собака, еще живая и теплая вчера, к утру стала похожа на чучело работы неумелого таксидермиста: окоченела и застыла в нелепой позе, скрюченная и помятая. Аня оттолкнула ее от себя и осторожно встала. В отличие от прошлого раза сейчас это далось девушке гораздо проще. Очевидно, «грелка» сыграла свою роль, и весьма неплохо. За ночь боли ушли, но проверять голос Аня пока поостереглась. Ее останавливали не столько болевые ощущения, сколько перспектива услышать вместо своего голоса что-то другое…

Новый день принес не только свет и тепло, но и чувство голода. Девушка отправилась осматривать местность в надежде что-то найти. Варианты, где ей пришлось бы что-то поймать, пока не рассматривались, и вообще ее подташнивало от одной мысли о том, что рано или поздно придется есть сырое мясо.

Как оказалось, пожарище заняло не всю деревню и часть домов уцелела. Маленькие домики теснились на самой окраине среди редких покореженных деревьев и лысых кустов. Грязные и заброшенные, они были сплошь засыпаны пожухлой листвой и насквозь провоняли дымом и пеплом. Сырость тут почти отсутствовала, и хотя запах ее улавливался, внешне признаки гниения никак себя не проявляли. Близкая аномалия высушивала почву, и для большинства здешних растений весна могла и не наступить. Но даже несмотря на столь жесткие условия, на некоторых ветках упрямо громоздились уже полопавшиеся почки.

Аня обходила один дом за другим, тщательно проверяя их на наличие тайников, но безрезультатно. В комнатах не наблюдалось даже отдаленных намеков на чье-либо недавнее присутствие: ни следов обуви, ни обустроенных под ночлег уголков. Нет, дома были вполне обитаемы: шуршали мыши, бегали насекомые, летала мошкара. Под потолком одного из домиков Аня нашла птичье гнездо с парой свежих яиц. Небольшая птаха, громко стрекоча, вылетела в окно и возмущенно трещала, прыгая по веткам соседнего дерева и беспомощно наблюдая, как девушка в противогазе грабит ее гнездо.

Аня не любила сырые яйца, но эти выпила с удовольствием и даже пожалела, что птица снесла всего два. Голод немного утих, но этого надолго не хватит. Девушка с тоской вспомнила вчерашний завтрак из тушенки с хлебом.

В других домах не нашлось даже гнезд. Аня заглядывала во все углы, шкафчики, если таковые имелись, и полки, но не видела и не чуяла ничего съедобного. В какой-то момент она удивилась тому, как тут выживают звери, но уже и так знала ответ. Еды вокруг полно. С той лишь разницей, что она не приготовлена и не упакована. Да, без соли и приправ, живая и бегает, но от этого не перестает быть едой. Тем не менее Аня решила, что оголодала не настолько, чтобы ловить и есть мышей или кого-то еще. С другой стороны, она только что лишила птичку ее потомства, съела ее потенциальных птенцов. Где та грань между человеком и диким животным? На этот вопрос девушка ответить не могла, но чувствовала, что осталось совсем немного до того момента, когда она подойдет к этой грани вплотную и в итоге переступит ее.

* * *

Эта часть поселка выглядела странно. Между домами не было заборов, а участки почти не имели плодовых деревьев, как будто не рассчитывались на круглогодичное заселение. Возможно, это что-то вроде сезонных домов? Дачные участки? Или, может, лагерь? Да и какая разница? Аня думает об этом лишь для того, чтобы отвлечься от реальных проблем, например от того, что скоро умрет. Каждый час приближает ее к ужасному мучительному концу, когда ее тело начнет разваливаться, отмирать, переваривать само себя, гнить по частям, постепенно, понемногу. Это Степану повезло: он умер быстро, хлоп – и разлетелся, как мешок с костями. А утром он появился в окне, чтобы позлорадствовать, не иначе, показать: гляди, вот он я, отмучился, теперь мне не нужно есть, страдать от голода и жажды, бояться аномалий и радиации, а тебя, Анька, ждет то еще приключение! Я же говорил, что оно того стоит! Еще как!

Аня настолько углубилась в размышления, что не сразу заметила, как изменился мир вокруг. Невидимая струна в груди не просто звенела – она заливалась сиреной, сотрясая ребра и отдаваясь дрожью в конечностях. Что за ерунда? Аня осмотрелась, но не увидела поблизости ничего похожего на аномалии или нечто подобное. Все было тихо и спокойно, как обычно и… Девушка замерла.

Тишина. Вокруг стало не просто тихо, а, как говорят в подобных случаях, наступила мертвая тишина. Нет, ветер, как прежде, колыхал ветки и шуршал опавшей листвой, но замолчала вся живность: ни шороха мышей, ни пения птиц, даже та обиженная трещотка, тарахтевшая все это время позади, куда-то провалилась. Окрестности будто вымерли, а девушка даже не заметила, когда это произошло!

Аня ощутила мерзкий щекочущий страх. В ее голове сама собой сложилась логическая цепочка: тишина, как в доме после ее странного кашля; собаки замолчали, испугались, убежали – испугались! – но сейчас она молчала, значит, есть кто-то другой, кому не надо подавать голос, чтобы его боялись. Кто? По спине пробежал неприятный холодок, и Аня метнулась к ближайшему дому, прижалась к стене и прокралась до угла, но внутрь заходить не стала. Почему-то именно сейчас ее посетила уверенность, что, спрятавшись в замкнутом пространстве, она загонит себя в ловушку. Она точно знала, что прятаться надо снаружи, но почему? Что заставляет ее чувствовать тревогу? Аня не видела источника этих ощущений, их причины, и от этого нервничала еще больше.

Держась ближе к стенам и петляя между домиками, девушка отходила все дальше от пожарища, не забывая прислушиваться к своим ощущениям – они уверяли, что Аня все делает правильно. В конце поселка простирался небольшой пустырь, куда те же ощущения соваться категорически не рекомендовали, и Аня поняла, что придется переждать где-то здесь. Чувство опасности внезапно возросло. Аня запаниковала и завертелась, инстинктивно ища, как бы забраться повыше. Крыша представлялась идеальным вариантом. Девушка потопталась внизу, примериваясь, присела и подпрыгнула, ухватилась за козырек, подтянулась – сверху посыпались ошметки толстого слоя мха и листьев, но она продолжала упорно карабкаться вверх. Когда Аня добралась до узкой трубы со сбитым верхом, казалось, она наделала столько шума, что услышать можно было с другого конца деревни. Усевшись между трубой и крышей, она снова прислушалась: мир, как и раньше, не подавал признаков жизни, но и звон в груди не усиливался.

Аня осторожно огляделась. Ей все же хотелось понять, что произошло, а с высоты нынешнего укрытия сделать это было проще. Но как девушка ни всматривалась в соседние здания и заросшие бурьяном огороды, по-прежнему не видела ничего примечательного. В итоге, набравшись смелости, она подобралась к коньку крыши и выглянула на главную улицу. Отсюда хорошо просматривалось пепелище и широкая дорога к нему с редкими голыми деревьями. На много метров вперед – ни души, и только на границе между аномалией и первыми домами плавно двигался темный силуэт.

Аня напряглась. Нет сомнения, это и есть то самое, от чего она прячется. Даже несмотря на приличное расстояние, в нем угадывалось крупное животное. Очень крупное. Оно не спеша двигалось в Анину сторону, совершенно не опасаясь идти по открытой местности. Не видя его в деталях, Аня безошибочно определила зверя как хищника, которому нечего бояться. И это пугало еще больше.

Девушка вжалась всем телом в холодную, покрытую листвой крышу, и неотрывно наблюдала за существом. Когда между ним и Аниным укрытием осталось каких-то полсотни метров, зверь остановился. Отсюда Аня уже могла его хорошо рассмотреть, и увиденное заставило ее оцепенеть.

Животное размером с большого льва уселось на теплую, нагретую аномалией землю и лениво почесало себя за ухом, имитируя кошачьи жесты. Его тело, равномерно поросшее короткой и плотной оливково-коричневой лоснящейся шерстью, было длинным и гибким, наполненным силой и грацией. Зверь поднял крупную широколобую голову с продолговатой мордой и лениво принюхался. В этот момент Аня молилась, чтобы ветер не переменился и продолжал дуть в ее сторону. Хищник тряхнул короткими ушами и вальяжно потянулся. Он напоминал большую кошку, которую скрестили с соболем или выдрой, всем своим видом показывая, что эти сходства никак ему не вредят, а лишь идут на пользу. Он здесь полноценный хозяин, а остальное – декорации, существующие только для того, чтобы выделить все его достоинства. Тело животного не имело изъянов или хотя бы незначительных дефектов. В отличие от кабанов или собак, которым изменения в организме доставляли заметный дискомфорт, пусть они к нему и привыкли и научились с ним жить, даже извлекая из него пользу, этот огромный кот был совершенен. Если по остальным мутантам, виденным Аней ранее, легко можно было определить степень вмешательства Зоны в их биологию и примерно проследить путь их изменения, то это существо словно родилось таким с самого начала: ничего ни отнять, ни прибавить. Мутант или полноценно сформировавшийся новый вид?

Аня поняла, что смотрит на зверюгу со смесью животного страха и восхищения. Наверное, нечто подобное испытывали первобытные люди при виде саблезубого тигра. Человек хоть и умен, но слаб, а более сильные звери всегда были предметом его восхищения и некоторой зависти. Недаром их обожествляли и делали идолами, просили даровать человеку силу, скорость и прочие важные для выживания качества.

Аня не хотела от кота-выдры никаких бонусов и не собиралась слагать ему гимны, как это делали ее далекие предки, выплясывая вокруг костра. Аня хотела только одного: чтобы он ее не заметил, потому что с досадой осознала: пожелай зверь до нее добраться, особого труда ему это не составит. Никакой защиты у нее на самом деле нет.

Тем временем кот грациозно вывернулся и плюхнулся на бок, взмахнул большими лапами, подбросив в воздух ворох сухой листвы, поймал несколько отдельных листьев. При этом он растопыривал пальцы и ловил движениями, уж очень напоминавшими человеческие, и, если бы не наличие длинных когтей размером с мясницкий нож, можно было бы подумать, что это не лапы, а руки в меховых варежках. Разбрасывая листья, зверь катался по земле, заметая тугим хвостом пыль и камешки, извивался и потягивался.

Аня любовалась им и в то же время боялась сделать лишний вдох.

Вдоволь наигравшись, кот-выдра встряхнулся, сбросив с гладкой шерсти облачко пыли и широко зевнул во всю пасть. От этого зрелища у Ани похолодело в желудке: идеально ровные и целые, острые со здоровой желтизной зубы заполняли его рот от края до края. Зверь довольно облизнулся и внезапно посмотрел прямо на Аню.

У девушки остановилось сердце. Он смотрел прямо на нее! Как он мог ее заметить? Где она себя выдала? Она ведь не шевелилась, почти не дышала, даже ветер дул в ее сторону, а угол крыши скрывал ее полностью! Неужели почуял? Почуял так же, как она его в самом начале? Что, если он знал о ней заранее, еще до того, как пришел сюда? Аня окаменела, словно вся ее кровь мгновенно испарилась или превратилась в лед. Глаза кота, округлые, горчичного цвета, смотрели на нее и улыбались.

Зрительный контакт длился недолго, меньше секунды. Зверь глянул в ее сторону мельком, вскользь, как обычно смотрят на пассажиров в вагоне или на встречных пешеходов на улице: ты их видишь, они есть, но интереса они не вызывают. У Ани же за это время вся жизнь пролетела перед глазами. Но кот отвернулся, пошевелил ушами и уже заинтересованно смотрел совсем в другую сторону, затем поднялся и бесшумно направился к пожарищу, а вскоре и вовсе пропал из зоны видимости, слившись с окружением.

Аня зажмурилась и пролежала так еще как минимум час, а то и больше – у нее не было часов, чтобы определить точное время. Ей казалось, что огромный хищник решил с ней поиграть и вот-вот возникнет рядом с домом, прыгнет на нее, легко преодолев ничтожное расстояние от земли до крыши. Она пробыла в оцепенении до тех пор, пока где-то неподалеку не затрещала та самая птица. Этот звук Аня восприняла как дар свыше, поскольку означать он мог только одно – опасность миновала. Только теперь девушка позволила себе вдохнуть полной грудью и немного расслабиться. Мышцы одеревенели и ныли от неудобной позы, но ее не волновала подобная ерунда. Ей удалось избежать еще одной серьезной опасности, буквально посмотреть ей в глаза и при этом остаться живой. Может быть, ей только показалось, что хищник посмотрел именно на нее, в конце концов, он был далеко, и Аня могла ошибиться, к тому же страх подогревает воображение, так что вполне возможно, на самом деле зверь не видел ее вовсе, а все остальное Аня со страху придумала. Сейчас, когда опасность миновала и мозг девушки мог рассуждать здраво, такой вариант выглядел наиболее реалистично.

Как люди могут жить рядом с такими существами? Этот кот запросто расправился бы с двумя недавними Аниными соседями, она даже не сомневалась. Да, у них оружие, но такой туше потребуется не один и не два выстрела в упор, чтобы хотя бы замедлить ее. А за это время хищник успеет порвать их амуницию в тряпки, с такими-то когтями! Как можно спокойно жить и ходить на ту же охоту, зная, что по соседству бродит такой вот котик? И ведь он наверняка не один такой. Чем сталкеры защищаются от них? Огнестрелом? Да тут только гранатомет поможет!.. Но, с другой стороны, есть же страны, где люди живут рядом с подобными хищниками, видят их почти каждый день, и ничего. Та же Индия, например, или Африка – живут как-то. Может, и тут так же? В конце концов, не станут же они целенаправленно охотиться именно на людей, когда вокруг есть более доступная еда.

Аня спустилась вниз и немного размялась. Судя по скудному источнику освещения где-то прямо над головой, на крыше она проторчала до обеда, потеряла полдня. Ну и летит же время!

За домами начинался небольшой пустырь с парой-тройкой шаровидных аномалий, уныло гонявших мелкий мусор внутри себя, а дальше – снова лес. Сейчас этот путь не казался Ане опасным или нежелательным. Вообще, она решила повнимательнее прислушиваться к своим ощущениям, ибо в последнее время они все чаще выручали ее, и не слишком уходить в себя, дабы снова не проворонить эти самые ощущения. В этом поселке не нашлось ничего съедобного, кроме яиц трескучей птицы, да и те – так себе перекус. Голод уже вновь дал о себе знать, а значит, нужно идти дальше. И Аня шла.

Глава 4

За свое не слишком долгое путешествие по Зоне Аня уяснила три вещи: нужно быть готовой ко всему, привычные нормы морали не действуют, 90 % Зоны занимает лес. При этом первый пункт умещал в себе следующие два, так что, в принципе, если ты готов ко всему (хотя бы морально), тебе уже будет проще. Прежде Аня и представить себе не могла, что смена окружения настолько влияет на человека, на его характер, на мировосприятие. Что вообще можно понять, всю жизнь сидя в одной обстановке? Невольно вспоминалась старая поговорка о том, что не место красит человека, а человек место. Хотелось бы посмотреть, как автор сего высказывания будет красить Зону! И как быстро она раскрасит его до неузнаваемости. Не место, ага…

Девушка бродила по Зоне всего три дня, но уже не смогла бы сказать, что вернется домой прежней и будет вести обычную жизнь. Если, конечно, вернется. Живой. Но даже если на секунду представить, что все сложится достаточно удачно и она не умрет от облучения (ну вдруг), не попадет в лапы зверя или в еще какую-нибудь хитрую аномалию, то как она будет жить после? Попробует все забыть? А потом каждую ночь видеть кошмары? Или подсядет на препараты, а потом… скорее всего, с друзьями она рассорится. Опять же, если они выберутся. Ведь с самого начала вся затея с экскурсией дурно пахла. Теперь Аня это понимала так ясно, что даже немного испугалась. Как она не поняла это тогда, когда они всей компанией обсуждали планы, сидя во дворе? Чем она вообще думала? Если бы только Аня могла вернуться в тот момент, хватанула бы бутылку и врезала Степану по его тупой башке! Ладно еще Ленка, у той отродясь в черепушке мозгов не водилось, но почему Катя согласилась? Всегда умная и рассудительная, что с ней-то пошло не так? Кого она хотела впечатлить? Аня вдруг поняла еще несколько вещей, с которыми все стало настолько очевидно, словно ей сняли пелену с глаз. Она не могла сообразить только одного: почему все выяснилось только сейчас и здесь, когда она рефлексирует, пробираясь сквозь лес, и почему не поняла этого раньше.

Ее друзья и впрямь оказались идиотами. Такими клиническими идиотами, что полезли черт знает куда без подготовки и черт знает с кем, лишь бы удовлетворить собственные амбиции и выпендриться друг перед другом. Степан, глупый деревенский простачок, еще в раннем детстве переехал в город, слился с ритмом, привык, обзавелся друзьями, но как был хлопцем, так им и остался. Обаятельный и представительный Димка всегда был предметом его зависти – свой в любой компании, привлекательный и типичный городской – мечта всех девчонок, они висли на нем гроздьями, оставляя несчастного Степана в тени. Как ему хотелось хоть немножечко его уесть, подколоть, задеть, показать всем, что не такой уж он и крутой. Он, Степа, ничем не хуже! Оттого и терся весь путь подле проводника, всячески показывая, какой умный и способный. Прям настоящий сталкер! А еще ему давно нравилась Ленка. Вот уж угораздило. Ленка хоть и глупа, но Димку любила по-настоящему и потащилась за ним в Зону вопреки всем своим хотелкам. Диму такое положение вещей устраивало. Лена ему нравилась, возможно, он даже полюбил бы ее. Потом. Если бы все сложилось иначе. Катя тоже питала чувства к Димке и в Зону отправилась, рассчитывая, что в первый же день его девушка начнет капризничать, вымотает парню мозг, а Катя будет тут как тут, мигом перехватит инициативу. Ну правда ведь, зачем ему эта пустышка крашеная?

А вот Аня…

Аня пошла за компанию, чтобы провести выходные с друзьями, как раньше, когда они еще детьми дурачились во дворе, когда все было общее, без дележки на свое и чужое. Только дети выросли, и каждый из них стал играть в своей песочнице и по своим правилам. Аня же воспринимала их компанию, как и несколько лет назад, вплоть до сего момента. А когда взглянула трезво, отбросив чувство ностальгии, то поняла, что все время была в их обществе, как у собаки пятая нога – лишней. Каждый из ее друзей шел в Зону, дабы что-то кому-то доказать, да и весь поход был плодом соперничества глупых подростков. Но глупости далеко не всегда сходят с рук.

Аня одновременно и злилась, и жалела их, ведь в случившемся виноваты были все поровну, в том числе и она сама.

* * *

Спустя час пути лес открыл еще одну просеку, на сей раз обычную, всеми забытую. Ее полоса оказалась заболочена, заросла сплошь острой высокой травой, которая даже в сухом виде больно царапалась, и густым кустарником. Опоры погнулись, сломались под натиском погоды, лежали, утопая в воде и растительности, обглоданные ветром и сыростью, будто скелеты ушедшей цивилизации. Идти пришлось по кромке леса, куда не добиралась вода. Здесь же обнаружилось несколько новых аномалий. Одна выглядела как водоворот наоборот – вверх ногами: маленькая струйка воды тянулась вверх, закручиваясь по спирали, и терялась в воздухе. Таких аномалий было несколько, со струйками разной толщины и длины. Другая оказалась похитрее и походила на живое существо больше, чем на аномалию: ее выдавали пузыри на поверхности небольших округлых лужиц с мутной грязно-серой водой. Довольно крупные бульки всплывали как раз перед тем, как нечто выбрасывало на берега тоненькие белесые щупальца-корешки у самой кромки воды. Третья имела вид обычных сучьев, торчащих из болота тут и там, иногда собираясь в частокол, но эти ветки были полые и как будто срезаны на конце. Из отверстия наверху сочился едва различимый дымок.

От низины тянуло сыростью и холодом, пахло размокшей землей и древесиной. И разумеется, такие места не могли не облюбовать насекомые. Здесь их было море. Если в лесу жужжащие кровососы встречались часто, то возле заболоченной просеки их концентрация просто зашкаливала. Воздух кишел комарами, мошками и разнообразными мухами, они попадались в аномалии, тонули в воде, даже ели друг друга, но численности не теряли. Это и стало основной причиной, по которой Аня решила держаться подальше от центра просеки. В первую же минуту ее окружил огромный рой, готовый сожрать девушку заживо. Она впервые столкнулась с таким пугающим количеством голодной мошкары, поэтому запаниковала, попыталась отмахаться, но куда там! Насекомых можно было ловить горстями, просто сжав ладонь, но, даже умирая, они продолжали кусаться. Потеряв бдительность, Аня чуть было не влезла в круглую лужу, из которой тотчас же выскочили ветвистые щупальца и отхватили немалую часть живого облака. После этого стая гнуса как-то быстро поредела, а в воздухе запахло кислятиной. Поверхность воды покрылась толстой маслянистой пленкой, в которой беззвучно скользили бледные нити. Аня поспешила убраться оттуда: зрелище ей не понравилось.

Скоро болото закончилось, и идти стало вполне сносно. Во всяком случае, мошкары значительно поубавилось, как и сырости. Чем суше становилась земля, тем чаще попадались опоры, сохранившие вертикальное положение. Провода с них давно оборвало и поглотило местным мусором. Вряд ли под слоем листвы и примятой растительности остались хотя бы следы от них. Аня не ела почти весь день, не считая двух мелких яиц, но в пути не попадалось ничего съедобного на вид. С водой проблем почти не было: девушка приноровилась выжимать воду из мха – та получалась чистой и приятной на вкус. Из водоемов пить она не решалась, пусть вода и выглядела прозрачной и безопасной. А вот с едой дела обстояли куда хуже. Аня боялась есть местные грибы и ягоды, особенно грибы, хотя их в лесу попадалось немало, даром что время года не особо соответствовало. Она нашла несколько ягод возле болота, но те оказались страшно кислыми и подсохшими и в пищу не годились совсем. Птичьи гнезда если и попадались, то чаще оказывались пустыми либо же находились высоко на деревьях, куда девушка залезть не могла. Животных вокруг хватало, но Аня не настолько отчаялась, чтобы устраивать на них охоту.

Спустя еще какое-то время просека уперлась в песчаную насыпь, уже изрядно просевшую, размытую и поросшую сорняком. Когда-то по ней проходила дорога, теперь заброшенная и давно не используемая. Асфальт потрескался и раскрошился, из разломов проросли молодые деревья и кустарник, с радостью занявшие новые, свободные от конкурентов территории. Через дорогу просека продолжалась, но Аня предположила, что нашла путь к новому населенному пункту, а то и вовсе к выходу из Зоны, и решила свернуть. Уже через несколько минут она поняла, что ошиблась: остатки дороги вывели ее к свалке, такой же покинутой, как и путь к ней. Подойдя ближе, девушка увидела, что это не просто кучи мусора, а составленная как попало техника и ее обломки. В грудах покореженного и смятого металла уже невозможно было узнать, что это были за машины и как выглядели ранее: сваленные в кучу остовы техники частично занесло землей и листьями, а на открытых частях рыжими лепестками густо цвела ржавчина. Растений тут почти не росло, а ближайшие деревья были низкими и уродливыми, в наростах и узлах. Ржавчина отняла себе этот кусок земли и отравила его. Даже воздух пропах металлом, отогнав прочь всех живых существ.

Аня догадывалась, что это за техника и откуда ее пригнали. Девушка попятилась назад, почесывая внезапно проснувшиеся комариные укусы.

Вторая часть просеки оказалась под стать первой. Поначалу сухая и удобная, она внезапно превратилась в заросшее камышом длинное озеро, изредка прерывавшееся завалами из упавших сосен. Аномалий в озере не наблюдалось, но его ровная спокойная поверхность, зеленая от сплошного ковра из ряски, настораживала. Аня шла как можно дальше от берега, глядя на водоем из-под полога леса, и старалась шагать как можно тише.

Продвижение вдоль просеки отняло немало времени. Аня заметила, как небо начало темнеть, только когда вышла к еще одной насыпи, где сквозь листья и траву проглядывал не только песок, но и щебень. Взобравшись наверх, она обнаружила остатки шпал и рельсы, почерневшие от влаги. Везде, куда не добралась ржавчина, заселился рыжий и желтый лишайник, раскрасив черный металл яркими пятнами причудливой формы. Сочетание оранжевых кругов и черных полос между ними напомнило Ане классический знак радиационного заражения, который она видела на входе в Зону. Надо же, какое совпадение.

По ту сторону насыпи просека заканчивалась, и теперь открытыми оставались два пути, и оба отклонялись от изначального маршрута. Идти дальше на восток означало пробираться через лес на ночь глядя. Свернуть направо – в той стороне находилась свалка, и Аня сомневалась, что не выйдет опять туда же. Логичным решением было бы пойти влево, на север, и попытать счастья там. Возможно, по пути встретится остановка или железнодорожная постройка, хоть что-то со стенами, где можно будет переночевать.

Аня прекрасно понимала, что все ее планы строятся на догадках и слепых предчувствиях, но ничего лучше она не могла придумать. Спать в лесу, забравшись на дерево, – девушка рассматривала такой вариант, но боялась замерзнуть ночью, случайно свалиться вниз и, как результат, что-нибудь себе сломать. В то же время долгие раздумья сейчас являлись непозволительной роскошью – темнело очень быстро, к тому же Ане показалось, что она слышала звук, похожий на вой, где-то в глубине леса. Опасливо озираясь, Аня поспешила по насыпи на север, решив, что при случае снова свернет в изначальную сторону.

Идти по условно ровной и прямой дороге было куда удобнее и быстрее, нежели брести через лес со всеми его сюрпризами. Растений на камнях росло мало, а деревья, пробившиеся между шпал, трудностей не доставляли. Однажды только путь перекрыла круглая деформирующая аномалия, разорвавшая рельсы и скрутившая их концы, словно проволоку. Кое-где на них еще держались брусья шпал, что придавало картине долю сюрреализма. Эту преграду девушка запросто обошла, опираясь на уже ставшее привычным ощущение границ. Сумерки постепенно сгущались, начал накрапывать мелкий дождик, понизив температуру сразу на несколько градусов. Аня почувствовала, что замерзает. Еще в лесу ее кеды, стойко выносившие все неблагоприятные условия, выпавшие на их долю, не выдержали и впустили в себя вездесущую влагу, и теперь при каждом шаге в них тихонько чавкало. Дождь намеревался завершить начатое и промочить путешественницу насквозь. Аню такая перспектива не радовала, и она ускорилась, уже вовсю стуча зубами и отбросив осторожность.

Темнота полностью укрыла лес, и в зоне видимости остались только самые крайние деревья. Насыпь впереди, как и сзади, просматривалась плохо, стекла противогаза запотели и намокли от дождя. Вытирай – не вытирай, а смотреть через них стало значительно труднее. Аня с досадой поняла, что ночевать придется где-то здесь, и стала высматривать условно пригодное место. Разглядев внизу торчащее из насыпи нечто, схожее с каменной кладкой (уж слишком ровными были углы), она удивилась, откуда здесь взялся дом, но подойдя ближе, увидела всего лишь водопропускной канал, проходящий под насыпью. Аня спустилась и заглянула в тоннель – пусто, холодно и сыро. По дну струился тоненький ручеек, а по бокам стен имелись небольшие каменные выступы, вроде длинной ступеньки. Аня взобралась на один из них, набросала сухого камыша, собранного тут же у входа, и умостилась на этой импровизированной подстилке. Та шуршала и кололась, но это все равно было лучше, чем лежать на холодных камнях. Свернувшись калачиком и надеясь, что никакая псина не вынюхает ее до утра, Аня впала в глубокий неподвижный сон.

* * *

Рассвет пришел лениво, нехотя разогнал темноту, но не жиденький туман и дождь. За пределами тоннеля царила тишина, нарушаемая чуть слышным падением капель.

Аня пришла в себя еще затемно, именно пришла в себя – не проснулась, потому что это состояние, в которое она буквально провалилась вечером, никак не подпадало под определение сна. Девушка словно потеряла сознание на всю ночь. Во всяком случае, именно это сравнение первым приходило на ум. Когда же она вынырнула из забытья и открыла глаза, поняла, что ее общее состояние стало хуже. Ане пришлось долго ждать, прежде чем ее телу вернулась подвижность. Поначалу она просто лежала, надеясь, что все случится само, как в первый раз, но холод не отпускал, а из чувств проснулся только голод. Когда же она наконец выбралась из своего укрытия, то еле заползла наверх, а после еще какое-то время сидела на рельсах, тяжело дыша и покачиваясь. Голова шла кругом, тело трясло от холода и слабости. Лучевая болезнь – догадалась Аня. Вот и проявилась. Догнала. Теперь конец? Громко и протестующе заворчал желудок. Похоже, организм не был согласен с подобными умозаключениями. Он требовал еды, которой не получал уже сутки, и не важно, как себя чувствует его хозяйка. Желудок словно протянул веревочку до самого мозга и теперь неистово за нее дергал, тянул, тряс, как будто кучер, погоняющий усталую лошадь, вынуждая забыть про всякую ерунду и сосредоточиться на поиске пищи. Какая еще, к черту, лучевая болезнь, когда от голода живот сводит? Об этом можно будет подумать и в другой раз, а сейчас… сейчас Аня должна во что бы то ни стало поесть. Что угодно! Иначе это чувство сведет ее с ума.

Посмотрев на мир чуть более трезвым взглядом, Аня увидела в паре десятков шагов впереди небольшое продолговатое здание с промятой крышей. Она не дошла до него всего несколько метров, банально не разглядев из-за дождя и темноты. А ведь могла бы провести ночь за стенами, а не так. Да какая разница? Что сделано, то сделано – теперь только осталось проверить, что там внутри. Собравшись с силами, Аня заковыляла к цели.

Вблизи все оказалось несколько иначе. Дом, маленький и деревянный, с обвалившейся крышей, из которой бодро торчало молодое деревце, стоял чуть в стороне, на возвышенности. Скорее всего, та когда-то являлась частью насыпи, но сильно заросла. От здания остались одни стены: дверной проем пустовал, а оконные рамы давно лишились стекол, словно их тут никогда и не было. Аня зашла внутрь и устало опустилась на отсыревшие и замусоренные доски. Этот небольшой отрезок дороги дался ей с трудом, и хотелось использовать любую возможность, чтоб отдохнуть. Под давящий шум в ушах девушка осмотрела нехитрую обстановку, точнее, ее отсутствие. Сломанная крыша, навечно распахнутые окна и вход лишили это место права называться домом. Развалина, остов, скелет, но никак не дом. Здесь также не наблюдалось и следов человека, более того, сложно было предположить, что в подобных руинах когда-то кто-то жил: ни остатков мебели, ни утвари, ни обоев, только доски на полу и стенах. Соответственно, ничего съестного тут нет и в помине. Аня захотела закрыть глаза и заснуть – столь удручающим казалось положение, только вот гадкий желудок никак не позволял забыться: долбился чуть ли не в мозг со своим единственным требованием. Если бы не он, девушка устроилась бы вон в том уголочке, где посуше, и заснула. Может быть, даже насовсем… Но вместо этого Аня сидела на коленях сгорбившись и слушала. Шум в ушах прекратился, и теперь ее слух улавливал шелест ветра за стенами, капающую воду с обломков крыши и тихие шорохи под полом. Мыши.

Аня захотела улыбнуться. Еще вчера она даже думать не хотела о них, а прямо сейчас вполне всерьез рассматривает этот вариант. Если она затянет с поиском еды еще на сутки, то не сможет ходить. Странно, обычно люди держатся без еды несколько дней, четыре или пять, кажется, но тут не прошло и двух суток, а организм уже начал сдавать. Впрочем, девушка постоянно двигалась, ходила, бегала, возможно, это тоже сыграло свою роль. Аня не совсем понимала, что с ней происходит и почему, но уверена была в одном: если она поест, то ей непременно станет лучше.

Внезапно прямо перед ней появилась мышь. Маленький темно-серый зверек осторожно вылез из щели в полу и уставился на Аню крохотными глазками. Тонкие как паутинка усики трепетали, когда его нос ловил запахи, пытаясь понять, есть ли среди них опасность. Девушка не шевелилась, и мышонок, решив, что все в порядке, отправился по своим делам. Он неторопливо обнюхал пол, прошелся вдоль стены и остановился в двух-трех шагах от странного существа у входа, заинтересовавшись кучей листьев. Все это время Аня не сводила с него напряженного взгляда и сидела, словно на иголках. Все органы чувств сконцентрировались на маленьком сером комочке впереди, вокруг исчезли все звуки, все движения, кроме тех, что производила маленькая мышь, копошившаяся в листве. Но Аня сомневалась.

Сможет ли поймать? А вдруг промахнется? А нужно ли это делать? Оно ведь живое… Как его схватить? А если он кусается? Стоит ли пытаться?

Сотни тысяч сомнений копошились в голове, и только один голод твердил: «Хватай!» И когда напряжение между этими двумя полюсами накалилось до предела, Аня схватила. Она рванулась вперед, неуклюже вытянув руки, стукнулась локтями об пол, накрыла пальцами мышь и… та выскочила! Зверек выпрыгнул и пулей метнулся в щель в полу. Девушка попыталась перехватить его, но тщетно.

Увидев, как тоненький хвостик исчезает меж досок, Аня зарычала от злости. Хватит играть! Нужно достать этот паршивый комок шерсти! Она просунула пальцы в зазор между полосками дерева и резко дернула на себя. Раздался сухой треск, и доска взлетела вверх, подняв небольшое облачко пыли. Внизу мелькнула серая шкурка. Ага! Следом полетела еще одна доска и еще. Аня ломала пол с яростью дикого зверя, не ощущая, как царапает пальцы и загоняет занозы в ладони. Это было не важно, схватить – вот что имело значение, и, сорвав очередную половицу, она схватила. Мышь запищала, отчаянно извиваясь и намереваясь укусить обидчицу. Зверек был напуган шумом и внезапной поимкой и готов был бороться за жизнь, но девушка крепко сжала его тельце, и он быстро обмяк.

Поймала…

Поймала!

Аня сидела в пыли, среди вывернутых из пола и разбросанных досок, почти что на голой земле и смотрела на зверька в своей руке. Мышь была мертва, но ее тело оставалось по-прежнему теплым, шерстка пахла сухой травой, зерном и немного землей.

Что теперь? Есть ее? Как?

Девушка снова почувствовала страх и еще отвращение, но проклятый желудок горланил как ненормальный, не желая прислушиваться к голосу разума. Он хотел есть, все тело хотело есть, и мозг, до последнего отрицавший подобное поведение, тоже нуждался в пище.

Аня решила, что если уж есть мышь, то надо хотя бы избавиться от шкурки. Словно во сне, она надорвала ее ногтями и вскрыла тушку. На пол закапало, затем тихо шлепнулось – разум подсказывал, что внутренности тоже употреблять не стоит. Осторожно понюхав то, что осталось в руках, Аня ожидала, что услышит какой-нибудь мерзкий тошнотворный запах, ее вывернет, и на этом все закончится, но ничего подобного не произошло. Запаха почти не было. Точнее, он был, но никаких неприятных ощущений не вызвал, напротив, девушка вдохнула тепло и мягкий аромат свежего мяса, приятный и… правильный. Да, все правильно: лови и ешь. Если нет ничего другого, сырое мясо – тоже еда.

Аня зажмурилась и принялась жевать свою добычу. Мясо было теплое, довольно мягкое, но упругое, с едва уловимым сладковатым привкусом. Стараясь не думать об этих ощущениях, девушка попыталась представить, что ест нагретый солнцем помидор, сочный, вкусный, он лопнул в руках, и это не что иное, как его сок стекает, капает на пол. Лопнул, как Степан в той аномалии…

На зубах что-то хрустнуло, и Аня чуть не подавилась, вспомнив про кости. Помидор с костями. Совсем как… Она тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли. Если ее сейчас стошнит, вся охота и потраченные силы пойдут насмарку. Нечего всякий бред накручивать. Ее друзья пришли в Зону, думая каждый о своих интересах, так какого лешего теперь на них оглядываться? Аня выплюнула косточку, а остальное доела уже аккуратнее, каждую минуту ожидая, что живот скрутит жутким спазмом и вытошнит все съеденное. К ее удивлению, желудок воспринял новую еду довольно терпеливо и отказываться не спешил. На всякий случай девушка выждала время, прислушиваясь к ощущениям, и все было в порядке ровно до тех пор, пока она не открыла глаза. Увидев перепачканные руки и кровавый комок на полу, Аня почувствовала, как внутри что-то мерзко зашевелилось.

Нет-нет! Нельзя!

Усилием воли она подавила рвотный рефлекс, сделала несколько глубоких вдохов и, не отрывая взгляда от мышиных останков, принялась убеждать себя, что это еда, это нормально, просто непривычно выглядит. Аня понимала, что подобная трапеза в ее жизни далеко не последняя и случившееся вполне ожидаемо и закономерно, поэтому следует привыкнуть к виду крови и мертвых животных сразу, сейчас, чтоб было легче потом, настроить себя на выживание, а не беспомощное блуждание в глуши. Аня не могла знать, когда выйдет к людям, могущим ей помочь, но это не означало, что стоит умирать от голода из-за каких-то моральных установок, утративших свою ценность, как только девушка осталась наедине с природой Зоны.

«Если я не буду есть – сожрут меня. Если и дальше бояться, меня будет проще сожрать».

Аня смотрела на свои руки, измазанные в крови, и чувствовала, как тошнота уходит.

«Собакам все равно кого рвать: человека или своего же сородича, когда они голодны. Кабаны давят своих, когда хотят выжить. Большой котовыдра не испытает сострадания к оленю, которого выберет себе на обед. Во всей этой морали нет смысла, когда умираешь от голода».

Аня оглядела развороченный пол. Чтобы утолить голод, одной мыши недостаточно даже обычному коту – человеку же и подавно. Под одной из досок нашлось гнездо из сухой травы и листьев, полное маленьких розовых мышат-слепышей. Еще совсем голые зверьки казались полупрозрачными и вяло копошились, прижимаясь друг к другу. Их мать только что погибла, а доски пола больше не удерживали необходимое им тепло. Теперь их ждала холодная и голодная смерть.

Рассматривая маленькие округлые тельца, Аня подумала, что они похожи на виноград. Теплый, немного недоспелый, хрустящий виноград…

* * *

Под конец дня ее все же стошнило.

Переворошив весь дом и насытившись, девушка отправилась дальше, свернула с насыпи в лес, следуя изначально выбранному направлению. Теперь она чувствовала себя значительно лучше: силы и бодрость вернулись, и окружающий мир уже не казался таким серым и холодным. Эта часть леса была не слишком густой, и часто Аня шла через небольшие поляны, заросшие травой по пояс. Сухая растительность вперемешку со свежей рябила под ногами. На одной из таких лужаек Аня нашла гнездо, полное яиц, размером чуть поменьше куриных. Оно осталось бы незамеченным, не выскочи его наседка прямо из-под ног. Птица моментально скрылась в далеких зарослях, громко хлопая крыльями, а девушка получила свежий обед. Почти половину кладки пришлось оставить, так как больше есть уже не хотелось, а в карманы яйца банально не лезли. В остальном день прошел довольно спокойно. Изредка моросил дождь, но под деревьями он почти не ощущался. Аня видела и слышала следы присутствия различных животных, но двигалась так, чтобы ее путь с ними не пересекался, к счастью, те также не проявляли желания выйти с ней на контакт.

Неприятные ощущения появились ближе к вечеру, когда небо над головой стало понемногу темнеть. Поначалу Аня не придавала им значения – слишком хорошо прошел день, и внезапные неприятности были бы сейчас совсем не к месту, но когда желудок внезапно сжался и его содержимое ощутимо поползло вверх, девушка поняла, что веселье кончилось и все вовсе не так оптимистично, как ей казалось.

Да ладно?! Прошло уже много времени, неужели только сейчас дошло? Подумаешь, еда немного сырая!

Аня ухватилась за дерево, зажмурилась и позволила своему организму облегчиться. Ожидая вслед за первым приступом еще как минимум два, она простояла так несколько минут, но желудок почти сразу успокоился, как будто ничего и не было. На земле под деревом девушка увидела небольшую горстку мелких косточек.

Мышиные. Когда она успела их наглотаться, вроде же ела осторожно. Хорошо хоть шкурку сняла…

Аня встряхнулась и поспешила дальше. Нужно найти ночлег до того, как совсем стемнеет, – некогда ломать голову над мышиными останками.

Девушка не знала, нормально ли срыгивать кости после того, как поешь сырой дичи, нормально ли для человека есть мышей, норма или нет то, как легко ей удалось убедить себя в правильности действий и насколько нормальным является все, что происходит с ней в последние дни, которые, кажется, тянутся уже целую вечность. Что здесь вообще есть норма? Или норма – это всего лишь то, как ты сам ее воспринимаешь?

Аня не хотела знать ответы, потому что в глубине сознания понимала – они вряд ли ее обрадуют. Засыпая в нише под толстым стволом поваленной сосны, она думала о том, как будет добывать еду завтра и в какое новое место приведет ее путь. Простые задачи, простые цели, остальное – лишние переживания и беспокойства, они ослабляют. Аня не хотела быть слабой.

Аня хотела жить.

* * *

Новый день мало чем отличался от предыдущего: снова путь через лес, мелкий моросящий дождь, хмурое серое небо, нависающее тяжелой пеленой над самыми верхушками сосен, и кусочки облаков на земле – туман. Аня проснулась с привкусом крови во рту и обнаружила шатающийся зуб. Шагая между деревьями, она задумчиво ковыряла его языком и строила догадки касательно причин. Единственным, что приходило на ум, была уже ставшая банальной радиация. Хватанула в тот самый раз дозу – получи последствия и не удивляйся. Только вот девушка не помнила, чтобы первые симптомы проявлялись через выпадение зубов.

По пути встретился заяц. Как и в тот раз возле озера, зверек выскочил неожиданно и дал стрекача, но теперь Аня не испугалась, а напротив, сорвалась за ним. Она сама толком не поняла, с чего вдруг ей захотелось устроить небольшую погоню, но процесс увлек с первой же минуты, и Аня уже не останавливалась, пока не ощутила в руках мягкое и теплое животное. Не то чтобы девушка слишком проголодалась, но впечатления после недавних событий все еще оставались свежи, и возвращаться к ним не хотелось, поэтому заяц был тут же разделан и употреблен. Мясо его показалось более жестким, чем мышиное, но и более сытным, а еще его было больше.

Во время трапезы Аня обнаружила подвижность еще одного зуба, а первый шатался настолько сильно, что вынуждал жевать на другую сторону. Как она будет есть, если потеряет зубы? И главное, почему это происходит? В городе девушка мигом отправилась бы к врачу, но как быть здесь? Как тут выживают те же сталкеры без лекарств и медицинской помощи? Или все же у них что-то есть? Нет, важно то, что у Ани как раз ничего нет, и если зубы выпадут, она не сможет жевать и придется глотать целиком. И тогда – прощай желудок. С детства она помнила эти страшилки, что еду нужно хорошо прожевать, иначе получишь несварение, язву, гастрит и прочие пугающие диагнозы. А теперь добавим сюда лучевую болезнь и получаем…

Безумие какое-то!

Девушка встряхнулась, напоминая себе, что выстраивать длинные умозаключения не в ее интересах и запугивать себя лишний раз не стоит. Черт с ними, с зубами! Если выпадут – обратно их не вставишь, но пока все на месте, и хоронить себя рано.

Небольшая погоня за ушастым зверьком заставила Аню немного отклониться от маршрута, и какое-то время пришлось идти по кривой, выравнивая направление. Во всяком случае, девушке так казалось. На деле же все ее путешествие напоминало хаотичное брожение по лесу без какой-либо конкретной финальной точки. Откровенно говоря, так оно и было, но задумайся Аня об этом всерьез, она не смогла бы преодолеть и половины уже пройденного пути. А так, понемногу обманывая себя, она двигалась вперед.

* * *

Аня не сразу заметила, что ходит кругами.

Она шла, сосредоточенно ковыряясь в зубах и слушая лес, пока в какой-то момент ей не стало казаться, что с лесом что-то не так. Поначалу девушка не обращала внимания на подозрительно похожие друг на друга деревья, кустарник и жидкий туман, преследующий ее шаг за шагом. Он шевелился и перетекал с места на место, незаметно меняя очертания предметов и скрывая следы на земле, по которым Аня прошла уже несколько раз. Ее выручила спина.

Позвоночник, очевидно, не привыкший к таким длительным нагрузкам, время от времени начинал ныть и требовать отдыха. В такие моменты Аня делала привал на несколько минут, усаживаясь где-то под деревом или в другом укромном месте. Сейчас спина снова подала признаки усталости и, дабы не останавливаться надолго, девушка решила размяться: наклонилась вбок, назад, к земле и вдруг замерла в недоумении. Прямо перед ней мягкая лесная земля и мох были протоптаны ее же следами.

Аня резко выпрямилась, вызвав болезненное возмущение в области поясницы, но никак на него не отреагировала – странный феномен занял все ее внимание. Как следы могли опередить ее саму? Вот именно – никак! Выходит, она уже была здесь, проходила раньше. Заблудилась?

Девушке еще не приходилось путешествовать через лес, а тем более в одиночку – это был ее первый в жизни настолько большой поход, и о заблудившихся в лесу людях она слышала исключительно по телевизору в новостях и в интернете. Ну, может, еще пару раз от Кати. К чему это, если ты всю жизнь провел в городе и не собираешься что-либо менять? Держа курс в одну сторону, Аня думала, что будет идти прямо, но теперь не могла даже понять, в какой момент свернула не туда и сколько кругов намотала вхолостую. Еще и этот туман! Из-за него каждый кусочек земли казался скопированным с соседнего, а деревья были неотличимы, как близнецы. К тому же в нем не видно следов – стоило Ане выпрямиться, как серая дымка сгустилась почти до самых колен. Солнце и вовсе пропало, скрытое густыми облаками и кронами хвойных деревьев. Последний и единственный ориентир потерян. Аня застыла в замешательстве и растерянности. Ну и как теперь быть?

Не раздумывая слишком долго, она направилась в противоположную от своих же следов сторону. Поначалу все шло хорошо. Аня двигалась строго прямо, никуда не сворачивая, и вроде бы деревья стали немного другими, и кустарник появился, но через несколько шагов она наткнулась на примятую траву. Опять двадцать пять! Она же изменила направление! Так почему же снова вернулась к началу, если шла все время прямо?

Аня подавила желание сорваться и побежать куда глаза глядят, надеясь на счастливую случайность. Не исключено, что именно так она и заблудилась, гоняясь за зайцем, например. Девушка села на землю рядом со своими следами: так их было хорошо видно, четкий след по прямой. Нужно было пройти здесь несколько раз, чтобы осталась такая явная дорожка. Что заставляет ее ходить по кругу? Аня почти не сомневалась, что тут не обошлось без аномалии: нельзя приходить в одно и то же место, следуя в разные стороны. И что это за аномалия такая? Путающая следы? Сбивающая направление? Если бы у Ани был компас, то можно было предположить, что тут какие-то особые магнитные поля, сбивающие его работу, но компаса не было. Аня шла исключительно по собственным ощущениям, которые, к слову, очень некстати молчали. Ни одно из предчувствий не предупредило ее о ловушке. Ловушке ли? Пока что девушка не заметила ничего, что могло бы представлять прямую угрозу ее жизни: заблудилась, только и всего. В аномалии. Но тут нет странных или неприятных запахов, ничто не пытается нанести ей вред, возможно, потому интуиция не сработала? Ладно, так все же, как отсюда выйти?

Теперь Аня могла позволить себе долгие размышления, сейчас это было необходимо. Вокруг стояла такая странная мягкая тишина, что ничего другого, кроме как слушать собственные мысли, не оставалось. Очевидно, туман гасил звуки или сама аномалия глушила их. В такой умиротворяющей тишине только спать под едва различимый шум ветра где-то вверху, над головой. Аня посмотрела на бледневший узор меж колючих веток, вытерла стекла противогаза. Конденсат, непрерывно оседающий на линзах, ухудшал видимость в и без того мрачном лесу почти вдвое, а капли воды добавляли в сумеречный пейзаж мутные пятна. Иногда они бликовали в невесть откуда взявшемся свете, источник которого Аня так и не сумела углядеть, и отвлекали. Девушка вытирала воду почти постоянно, боясь упустить какую-нибудь важную деталь в пейзаже, и это ужасно раздражало. Нет, от противогаза следовало избавиться.

Почему люди теряются в лесу? Аня слышала много историй, но не вникала в их подробности. Теряются как дети, так и взрослые, как неумелые новички, так и опытные грибники и охотники. Нельзя заблудиться в лесу, который хорошо знаешь – только в незнакомой местности. Звучит логично. Но для Ани весь лес был незнаком, а по-настоящему заблудилась она только сейчас. Прям вот всерьез. Когда знаешь местность, то легко в ней ориентируешься даже без классических маркеров вроде солнца и луны или звезд – это для путешествий в незнакомых местах. Здесь единственный ориентир – солнце – спрятали тучи, но оставался еще один. Ориентир с натяжкой, но все же: Анины следы. Девушка присмотрелась и заметила, что тут они вели в направлении, противоположном тому, в котором она шла в самом начале, следовательно, она и вправду шла по кругу, а потом свернула и пересекла круг поперек. Зря остановилась, надо было идти дальше!

Аня вскочила и, смахивая воду со стекол, поспешила вперед. Уже радуясь, что разгадала загадку, она почти бежала, когда пара подозрительно знакомых сосен заставила ее притормозить и проверить свои подозрения. Девушка разогнала туман раз-другой и через несколько метров обнаружила вмятины во мху. Эти следы вели в изначальном направлении, а еще поодаль она нашла место, где свернула вбок. Аня вздохнула и разочарованно опустилась на корточки – спина вновь требовала передышки, да и торопиться уже не было смысла. Что-то не давало ей двигаться дальше, заставляя кружить на месте, и пока Аня не выяснит, что оно такое, тратить силы не стоит. Из-за этого тумана вся ее одежда намокла, не говоря уже про ноги. Удивительно, как она сама еще не продрогла до костей. Вот уж правду говорят: сытый зверь не мерзнет.

Морщась и растирая ноющую поясницу, девушка разглядывала сквозь туман свои следы и пыталась мысленно рисовать план дальнейших действий. Она уже не сомневалась, что влезла в какую-то хитрую аномалию, чей принцип работы прост. Каким-то образом она сосредоточила все перемещения Ани в пределах ограниченного участка леса, не только водя ее по кругу, но и возвращая в исходное положение при смене направления.

Аня не слишком хорошо знала физику, да и в принципе точные науки никогда не были ее профилем, но даже она понимала: для того, чтобы движущийся объект изменил траекторию, требуется какое-то препятствие. В какой-то момент само ее положение в пространстве менялось, но так, что Аня этого почему-то не замечала и продолжала идти как ни в чем не бывало. Как узнать, где находится это самое препятствие? Как обойти или пройти мимо того, чего не увидеть? Сколько девушка бродила тут, ничего подозрительного не засекла, кроме, разве что, тумана, но его легко разогнать, да и слишком уж он очевиден. Иногда туман – это просто туман.

Пока Аня выстраивала свои теории, стекла маски снова запотели, и сквозь них ей почудилось слабое свечение. Как только она с раздражением вытерла конденсат, галлюцинация исчезла, а через минуту маленькое светлое пятно мелькнуло с другой стороны. Машинально Аня протерла и этот угол, но влага на стекле никуда не делась – линза запотела изнутри, а добраться туда не представлялось возможным. Аня с досадой фыркнула. Вот теперь придется терпеть еще и эти глюки! Она попробовала рассмотреть, что это там такое отсвечивает, уже заранее зная абсурдность данного действия – свечение пропало, как только Аня повернула голову.

Если это не галлюцинация, то очередная ловушка, не иначе! Это как болотные огоньки, которые заводят в самую трясину, откуда нет выхода. Только вот Аня уже заблудилась, куда дальше-то? Или это очередной эффект аномалии, дабы сбить ее с толку, свести с ума?

Слабо светящееся пятно снова замаячило сбоку, но на этот раз Аня тоже решила поиграть. Она не стала реагировать сразу, а медленно поворачивала голову, не сводя глаз с цели. По мере того, как менялось положение головы, исчезало и видение, постепенно растворяясь в воздухе… Не в воздухе.

От собственной догадки Аня чуть вдохом не подавилась. Свечение пропадало ровно на границе между запотевшим участком стекла и сухим!

Что, если это и есть разгадка?

Чувствуя, что вот-вот ухватится за ниточку, на другом конце которой спрятано решение проблемы, Аня опустила голову в туман, позволяя микроскопическим капелькам влаги осесть на стеклах маски. Выждав, пока они запотеют основательно, девушка встала и попробовала осмотреться. Поначалу ничего не происходило. Сквозь мокрые линзы окружающее пространство замылилось и слилось в сплошное серовато-бурое пятно: ничего не разобрать. Но стоило Ане начать оглядываться, как мягкий рассеянный свет появился впереди и сбоку, мелькнул сзади. Она растерялась, завертелась на месте, пытаясь зацепиться взглядом за все цели сразу, однако вскоре взяла себя в руки и остановила внимание на той, что маячила впереди. Аня осторожно пошла к ней, держа голову под нужным углом, дабы не упустить ее из вида. Это напоминало старые голографические открытки: в детстве Аня находила несколько у мамы в столе. По ее словам, они пользовались популярностью во времена ее молодости. Картинки были примитивными, но Аня испытывала к ним что-то вроде снисходительной симпатии – глупые, но милые игрушки. Сейчас этот бесполезный детский опыт нашел свое применение и имел все шансы стать решающим.

Девушка приблизилась к источнику света почти вплотную. Он не стал ярче, зато теперь, кажется, можно было рассмотреть его структуру: шероховатую и мерцающую, словно стена, покрытая инеем. Аня наклонила голову вбок, и светящаяся волна убежала вдаль и вверх. Внизу следы, оставленные девушкой ранее, уходили сквозь стену, но на границе заметно меняли направление, смещаясь правее.

Вот оно. Искажение? Перелом? Деформация? Словно кто-то поставил тут прозрачную стену или, наоборот, сделал надрез в самом пространстве, а края сдвинул в разные стороны, и при движении через них происходит какое-то… хватит. Это уже лишнее. Не стоит забывать, что в первую очередь Ане нужно выйти из ловушки, а не строить теории о природе данного явления. Этим пусть занимаются те, кому это нужно.

Плавным движением головы девушка вернула мерцающую полосу поближе к себе и, ориентируясь по ней, пошла вдоль невидимой стены. Время от времени она останавливалась, вертела головой – проверяла, не окажется ли коварной преграды прямо перед ней, но отдаленное мерцание появлялось только сзади и сбоку. Полоса света шла справа, указывая путь, словно подбадривая и призывая расслабиться и поверить в собственный успех. Аня, памятуя весь свой небольшой, но ценный опыт, бдительности не теряла и двигалась максимально осторожно. В какой-то момент путеводное свечение стало ослабевать. Сперва исчезла его верхняя часть – Ане пришлось присесть, чтобы не потерять его из виду, а позже и вовсе ползти на четвереньках, ибо мерцание виднелось у самой земли. Через несколько шагов оно вовсе пропало. Не меняя направления, девушка проползла по траве десяток метров, потом еще, боясь подняться и обнаружить перед носом свой след, но вдруг поняла, что стекла больше не запотевают. И туман рассеялся. Неужели?

Аня поднялась на ноги, мокрая, грязная, в налипших травинках и листве, огляделась, и ее сердце забилось быстрее – лес стал другим! Он стал незнакомым, новым, а главное, следы остались только одни – ровные, ведущие по прямой от деревьев вдалеке, меж которых едва виднелась белесая дымка у самой земли. Аня вышла! Девушка даже подпрыгнула от радости. Она нашла выход! Сама, без помощи, справилась!

Лес приветственно зашумел ветром и птичьими голосами. Аня улыбнулась ему в ответ.

Все хорошо. Ее путь продолжается.

* * *

На следующий день Аня выровняла свой прежний маршрут, взяв курс, как и раньше, на восходящее солнце, точнее, на участок неба, светлевший каждое утро первым. Лес казался бесконечным и прятал горизонт за высокими густыми хвойными кронами. Изредка поглядывая в серую высь, девушка все больше скучала по солнцу и надеялась разглядеть среди сплошных туч хоть крошечный кусочек синего неба. Казалось, она бродит по Зоне уже целую вечность, а привычный цвет неба – всего лишь плод воображения. Существуют лишь облака: высокие, низкие, густые и не очень, бледные и темно-серые, неподвижные и гонимые ветром. Мир, состоящий из деревьев, окутанных облаками, дымом и туманом.

Если бы Аня наблюдала это из окна своей квартиры, сидя в уюте и сытости, то на нее накатило бы уныние, сонливость или даже вялость. Она сделала бы себе чаю и постаралась не покидать дом в такую погоду. В общем, вела бы себя как любой искушенный комфортом городской житель. И это было бы нормально.

Здешней Ане некогда предаваться отдыху и сну. Ее обувь не просыхает уже третий день, а все, что занимает мысли, – движение и поиск еды. И это тоже нормально.

К первым двум шатающимся зубам прибавилось еще три или четыре. В точном количестве Аня не была уверена, так как проверить могла только на ощупь – ей казалось, что шатаются все. Иногда десны кровоточили, и девушка чувствовала знакомый привкус, напоминавший о жутких минутах в том доме незадолго до потери сознания. В какой-то момент ее посетила мысль, что на самом деле она умерла, не отключилась на несколько часов, а умерла и сейчас бродит по некоему аналогу Чистилища, и все, что с ней происходит, это своего рода испытания, наказание за грехи или вроде того. Интересно, есть ли в мифологии что-то похоже на это? Ад? Тартар? Аня вдруг поняла, что не помнит, кроме этих двух, никаких аналогов загробных миров, хотя самой мифологией интересовалась, пусть и недолго. Вроде что-то похожее было у северян? Нет, там был лед и вечный холод. В классическом аду везде огонь… с другой стороны, за последнее время девушка успела пройти и огонь, и жутких монстров, и невидимый лабиринт, и многие другие ужасные ловушки. Чем не обитатели какого-нибудь Чистилища? Реальные, настоящие, а не выдумки и народный фольклор. Ад на земле. Аня пошла на экскурсию в Ад и теперь останется здесь…

«Ничего подобного! До сих пор у меня все получалось: обходить аномалии, избегать зверей, выбираться из ловушек. Из Зоны я уж как-нибудь выйду!»

К полудню девушка в противогазе вышла к берегу небольшой узкой реки, извивавшейся между пологими берегами, скрытыми зарослями прошлогоднего тростника и влаголюбивых сорняков. Река относилась к той категории водоемов, которые пересыхают, как только приходит настоящее потепление, и вновь наполняются с первым же дождем. Сквозь чистую воду хорошо просматривалось дно, местами поросшее косматыми водорослями. Густая бурая растительность плавно покачивалась в такт медленному течению.

Ане пришлось идти вдоль шуршащей стены из стеблей. Несмотря на сырость, они оставались сухими и легонько покачивались на ветру. Бросить сюда одну-единственную спичку, и река станет огненной. Странно, что никто до этого не додумался. Либо же никто не доходил до этих мест.

Стена из тростника казалась бесконечной, словно это была граница Зоны, границы мира, за которой начиналась другая реальность. Сухие тонкие стебли монотонно шуршали и покачивались, будто тихо переговариваясь друг с другом, ведя бессвязный диалог о странном человеческом существе, внезапно появившемся в их краях. Аня была уверена: если эти растения и могли говорить, то их темой точно была она. В какой-то момент девушке стало казаться, что стебли и впрямь издают звуки, похожие на слова, и если хорошо прислушаться, то можно разобрать целые фразы.

Тростинок так много: толстые и высокие, тонкие, низкие и совсем тонюсенькие, прямо как люди. И в каждом стебельке – чья-то душа говорит, но только когда дует ветер. Бесконечное множество стеблей – бесконечное множество душ в ряд вдоль реки, имя которой – Стикс. Без единого звука скользит по реке старая лодка, в руках у паромщика блестящий серебряный серп…

На этой мысли Аня застряла. Она так и не смогла придумать, куда и зачем лодочник повезет срезанные тростниковые души.

Погрузившись в себя, девушка не заметила, как дошла до открытого участка реки с почти горизонтальным берегом без единого сорняка. Многочисленные свежие следы копыт и характерный запах свидетельствовали о происхождении чистой береговой линии. В последний раз животные прошли здесь ранним утром, и течение унесло ил и грязь далеко вперед. Река в этом месте была совсем мелкой: максимум по колено, и Аня могла запросто перейти ее вброд. Ноги она намочила давно, так что рисковать особо нечем.

Первые шаги дались легко, но как только вода просочилась сквозь одежду и коснулась кожи, Аню пробила дрожь. Ух, холодная! Девушка встряхнулась, но не отступила. Дно было илистым, но сотни ног регулярно бродивших тут животных утрамбовали его достаточно плотно, и Аня без труда добралась до берега. Тут ей пришлось ненадолго задержаться, чтобы выжать воду, и остановись она чуть подальше, возможно, дальнейшие события пошли бы совсем другим путем. Но Аня решила разобраться с мокрыми штанами и кедами сразу, не отходя от реки.

Краем глаза девушка заметила странное движение в воде и на минуту выпустила из рук штанину, дабы разглядеть его получше. Недалеко от берега, на отмели, куда попадало больше всего света, в неспешном течении вяло шевелила хвостами рыба. Небольшие, размером с ладонь, рыбешки плавно маневрировали в речном потоке, выхватывая что-то из него на ходу. Аня засмотрелась на их блестящие чешуей бока и вдруг вспомнила, что еще ничего не ела с самого утра. Она уже начала чувствовать легкий голод, пока не слишком сильный, но опыт последнего голодания слишком пугал девушку, чтобы затягивать с поиском еды. Можно отправиться на поиски пищи прямо сейчас, но зря, что ли, эта рыба здесь плавает? Зачем искать еду где-то, когда вот она, прямо перед тобой? Животные тут ходят часто, а значит, вода чистая – нечего бояться.

Аня вошла по колено в холодную воду и направилась к мирно пасущейся рыбе. Как и следовало ожидать, та резво переместилась подальше. Вот бы удочку сюда: сесть на берегу, сохнуть и ждать, пока еда сама попадется на крючок! Так вышло, что Ане не доводилось рыбачить даже в раннем детстве, когда это занятие видится особенно интересным. Она никак не могла заставить себя сидеть и ждать, смотреть на поплавок и не шевелиться. Это было ужасно скучно, и ради чего? Одной маленькой рыбешки? Они с друзьями часто бегали на речку купаться, а рыбаки, притаившиеся на берегу, в зарослях камыша, были неизменным атрибутом любого водоема в любое время года, даже зимой. Так и в то время хмурые мужички и деды в забродах и камуфляже стояли кто по пояс, кто по колено в воде, имитируя часть речного пейзажа, с длинной удочкой в руках и недовольно поглядывали на резвящуюся в воде молодежь. Особенно Аню удивляли люди, строившие из рыбалки своеобразный образ жизни или культ, спуская на дорогие снасти и амуницию сумасшедшие деньги и чуть ли не живущие у воды круглогодично – эти личности находились за гранью понимания. Парни из ее компании одно время тоже пытались интересоваться рыбной ловлей, но так и не нашли общий язык с местными представителями клуба по интересу.

После первых двух неудачных попыток Аня поняла, почему рыбаки всегда стоят часами не двигаясь: на каждый ее шаг рыба реагировала мгновенно и исчезала из зоны доступа. Девушка остановилась и принялась ждать: ноги замерзли практически сразу, и Аня поняла еще одно – почему большинство рыбаков носят большие резиновые сапоги выше колен. Сейчас они бы ей очень пригодились.

Дабы хоть как-то отвлечься от немеющих конечностей, девушка принялась следить за рыбой, чешуйчатые бока которой постепенно становились все ближе. В этот раз Аня не позволила себя обмануть. Она выждала до тех пор, пока добыча не вернулась на исходные позиции и окончательно не расслабилась. Только тогда девушка в противогазе буквально нырнула в холодную воду и впилась ногтями в скользкую рыбью спину. Но и тут ее ждал сюрприз: добыча оказалась крупнее, чем предполагалось, почти вдвое. Аня дважды чуть было не упустила ее, пока тащила к берегу, спотыкаясь и увязая в илистом дне, прежде чем наконец швырнула рыбину на берег и, пыхтя сквозь маску, уселась рядом. Рыбина заставила ее вымокнуть до нитки и вдобавок замерзнуть, но первое, что сделала Аня, оказавшись на берегу, – потрогала противогаз. Она надеялась, что долгое бултыхание в реке размочит его и резина легко отстанет, но не тут-то было: холод сделал резину твердой, словно дубленый шлем, а при попытках снять его лицо кололо, будто сотней иголок. Вот же невезение!

Аня осмотрела свой трофей. Рыбина была не меньше локтя в длину, блестящая и пузатая. В воде она выглядела грациозной и легкой, почти невесомой, с полупрозрачными плавниками, изящным хвостом… на берегу же все очарование куда-то пропало. Рыба лежала пластом, неуклюже извиваясь и выпучив глаза, розоватый пухлый рот хватал воздух, слишком сухой для водного существа. Она имела характерный речной запах, и Аня засомневалась в своем решении съесть ее. Но не бросать же пойманную добычу? Тем более вся речная рыба так пахнет.

Девушка схватила бурно сопротивляющуюся добычу и стала готовить ее к употреблению, благо ногти за время скитаний успели ощутимо отрасти и расковырять рыбье брюхо не составило особого труда.

* * *

Спустя примерно полчаса возни Аня раздосадованно отбросила недоеденную рыбу. Изнурительная водная охота не оправдала ожиданий: вкус мяса был пресным и слишком сильно отдавал железом, а куча мелких и колючих костей окончательно отбили всякое желание продолжать трапезу. Только зря время потратила. Аня вымыла руки в реке и, почесываясь то ли от холодной воды, то ли от ветра, пошла в лес.

За время, которое девушка потратила на рыбалку, поднялся ветер и немного разогнал тучи. Небо просветлело, хоть и не полностью, но пелена, застилающая его, истончилась и приобрела голубоватый оттенок. Под деревьями пролегли блеклые тени, чередуясь с бледными полосами света. Его было ничтожно мало, но даже такое его количество преобразило и оживило лес, заставив его зашуметь, зашевелиться, заговорить сотнями голосов птиц и насекомых. Заговорил и Анин желудок.

Проблемы начались почти сразу, стоило пройти десяток метров или чуть больше. Весь путь Аня чесалась не переставая и уже стала подозревать, что влезла в какую-то чесоточную аномалию, как живот внезапно скрутило и подступила тошнота. Поначалу девушка решила, что это временный дискомфорт и все пройдет как в первый раз – ее стошнит костями и на этом отпустит, но Аня успела пройти мучительно долгое расстояние, прежде чем ее наконец обильно вырвало мутной кашей из непереваренного рыбьего мяса и костей. Содержимое желудка на запах было столь же мерзко, как и на вид, от чего следующий приступ не заставил себя ждать. С трудом переставляя ноги, которые вдруг стали ватными, девушка поспешила подальше от этой мерзости, еще не подозревая, что настоящий кошмар только начинается.

На какое-то время ей стало лучше и даже удалось пройти довольно далеко вполне твердым и уверенным шагом, но стоило Ане немного расслабиться, как в желудке снова зашевелился ком из ржавых гвоздей, и с каждой минутой он все чаще приходил в движение. Когда это движение стало похоже на непрерывный сверлеж, девушку снова вырвало. Спазм был настолько сильный, что она чуть не задохнулась, пытаясь заставить себя сделать новый вдох и не свалиться без чувств, ведь тогда в случае очередного приступа она может захлебнуться и умереть отвратительным образом. Умирать Аня по-прежнему не хотела. Да, она чувствовала себя из рук вон плохо, едва держалась на ногах и не понимала, что происходит и почему, где допустила оплошность, но все еще хотела жить. Аня не задумывалась, что на самом деле ее основной целью было желание выжить, а не снять противогаз или вернуться домой, как она думала всю дорогу. Все, что она делала с момента расставания с друзьями, – пыталась жить. И даже сейчас, бредя через лес и едва понимая происходящее, с ужасной болью в желудке, тошнотой и чесоткой во всем теле, Аня жила и останавливаться не собиралась.

Больше всего это напоминало острое отравление. Очевидно, причина таилась в рыбе, но что именно с ней было не так, девушка сказать не могла, так как вкус сырого мяса подозрений не вызывал, да и речная рыба не имеет особенностей, связанных с ядом. Разве что…

Аня споткнулась, упала и зашипела, ударившись коленом о сучок в земле. Желудок недовольно заплясал, но сдержался. Поднимаясь на ноги, Аня вспомнила про радиацию. Аномалии и зверей можно увидеть, но радиоактивность – нет. Что, если это и рыба как-то связаны? Но если дело и вправду в ней, то почему Аня отравилась именно сейчас, ведь тогда, в доме, хватанула наверняка куда больше…

Слишком много вопросов, слишком много непонятных и странных вещей, а Ане слишком плохо, чтобы искать ответы. Она снова чуть не упала, от резкого толчка ее вырвало, но на этот раз водой, а через пару шагов она оступилась, упала и покатилась куда-то вниз. Если бы девушка чувствовала себя немного лучше, то издалека заметила бы впереди канаву, на дне которой теперь очутилась.

На несколько минут она впала в бессознательное состояние и, лежа в ворохе сырых листьев, слышала только глухой отдаленный гул, словно кто-то крутил у нее над головой огромную лопасть. Боль и тошнота привели ее в чувство, заставив вернуться к реальности. Аня попыталась подняться, но после нескольких безуспешных попыток поползла на четвереньках, медленно двигаясь по относительно сухому дну канавы. Когда она, кряхтя и хрипя, как умирающий астматик, выбралась наверх, было еще светло. Солнце садилось вдалеке за деревьями и сквозь стекла слепило глаза. Перед тем, как исчезнуть совсем, уступив место ночи, оно все же нашло лазейку в облаках, чтобы подарить хоть немного настоящего чистого света Зоне и ее обитателям, в числе которых теперь была и Аня.

Золотистый закатный свет придал девушке сил. Втянув в себя воздух с запахом пыли и терпких листьев, она принялась ползти вперед, но только через несколько минут смогла сообразить, куда и зачем ползет. Теперь уже не важно, чем и как она отравилась, в нынешнем состоянии она – беспомощная и легкая добыча для зверей. Нужно где-то отлежаться, прийти в себя либо же спокойно умереть, но Аня больше рассчитывала на первый вариант.

Аня ползла на четвереньках, осторожно переставляя конечности, чтобы не вызвать очередную бурю в желудке, и каждый раз, попадая в полосу света, немного ускорялась, словно подзаряжаясь от солнца. Этот свет, первый с того момента, как она еще вместе с друзьями пересекла границу привычного мира и мира Зоны, оказывал просто неоценимую поддержку. Аня ужасно ослабла, ее мучили боль и жажда, но эти тоненькие лучики света играючи перечеркивали все проблемы и неприятности. У тебя нет проблем, пока ты можешь двигаться. Шевелись, пока жив. Аня шевелилась, шуршала и хрустела листва между пальцами, впивались в колени иголки. Впереди, в полосе света, проскакала коричневая птица с коротким, желтым как солнце клювом, выудила из земли червяка и, глядя на Аню, проглотила жирное кольчатое тело.

Желудок не выдержал такого издевательства, и девушку незамедлительно вырвало. Птица, возмущенно треща, скрылась среди веток, оставив странное и непонятное ей существо внизу.

Солнце утонуло за самыми дальними деревьями, закрывшими собой горизонт, и лес из коричнево-золотого враз стал серо-синим. Возможно, это изменение произошло куда более плавно и медленно, но для Ани цвета переключились именно так. Вконец обессилев и измазавшись в грязи, исцарапав в который раз ладони, Аня добралась до густых и колючих зарослей какого-то низкорослого растения с запахом хвои. Не в силах двигаться дальше и искать более надежные варианты, она заползла в кустарник поглубже и там упала без чувств.

Лес окончательно погрузился во тьму.

* * *

Если бы Аня могла описать то, как прошла эта ночь, то предпочла бы не описывать. Стоило ей провалиться в некое подобие сна, как новый приступ тошноты выдергивал ее обратно, все тело ужасно чесалось и горело, хотелось пить, в то же время ее знобило и трясло, словно вокруг лежал снег. В ту ночь Аня на всю оставшуюся жизнь зареклась даже смотреть в сторону рыбы и любых других животных, хоть как-то связанных с водой, от одной мысли у нее в ужасе сжимался живот.

Ближе к рассвету девушке удалось ненадолго задремать. Спазмы и тошнота поутихли, а чесаться просто не было сил, и Аня провела в беспокойном сне все предрассветные сумерки.

Утро встретило холодом и уже знакомой слабостью и вялой тошнотой, но мутило больше от резкого перехода из сонного состояния к реальности. Любые спазмы в горле вызывали теперь только кашель и не более. Тошнить было нечем. Аня выдавила из себя все, даже воду, от чего страшно хотелось пить. Голод же не торопился подавать признаков жизни. Пускай. Все равно от одного вида потенциальной еды Аню вывернет наизнанку. О еде думать еще рано.

Другое дело – вода. Девушка слизывала влагу со мха, в котором же и спала, потом стала отползать подальше, но выбираться из своего колючего убежища не решалась. Ее активность могла привлечь постороннее внимание, а защититься ей было пока что не под силу.

Весь день Аня провела в спасительных зарослях, большую часть времени выделив под сон. Боли в желудке окончательно прекратились, а тошнота просыпалась лишь изредка, когда девушка вспоминала слово «рыба». Похоже, острый период отравления миновал, и теперь осталось пережить его последствия.

Основной проблемой для Ани стало отсутствие поблизости постоянного источника воды. Мох и прочие полумеры погоды не делали, ей нужно было много жидкости, дабы восполнить потери и избежать обезвоживания и новых неприятностей. Оставшуюся часть дня и ночь Аня перетерпела, отсыпаясь и приберегая силы, но к утру, окончательно убедившись, что идет на поправку, отправилась на поиски воды.

Утро выдалось весьма теплым, и, несмотря на отсутствие солнца, холод почти не ощущался. Весна захватывала все новые территории, озеленяя и наполняя их жизнью, немалую часть которой Зона сожжет, проглотит и переварит, превратит в пыль, что в свою очередь станет питательной средой для следующей весны, и так до бесконечности. Вечный круговорот.

Сперва Аня пыталась встать и идти прямо, но организм упорно отказывался воспринимать мир в вертикальном положении и тянулся к земле, на которой провел последние пару суток. В итоге безуспешной борьбы с желаниями собственного тела Аня сдалась и поползла на четырех. Хоть и было немного неудобно, зато голова кружилась меньше, а это давало возможность что-то соображать по пути. В идеале ей следовало найти ту самую реку, в которой она плескалась день назад. Пускай она и вызывала крайне неприятные ассоциации, это была чистая вода с хорошим течением, в отличие от какой-нибудь лужи со стоячей водой, где запросто можно подхватить всякую гадость. Вот бы пошел дождь! Вот где точно должна быть самая чистая вода…

Умоляя судьбу не дать ей напороться в таком состоянии на случайное животное, Аня то пробиралась по лесу ползком, то поднималась на ноги, дабы осмотреться. Ее мысли не занимало ничто, кроме поиска воды. Эта цель стояла в приоритете – ни на что другое девушка не могла себе позволить отвлекаться. И вскоре ее упорство было вознаграждено.

Спустя какое-то время, которое тянулось для Ани сплошным потоком из веток и листьев перед глазами, она очутилась на краю небольшого оврага. Снизу тянуло прохладой, а, как известно, где прохлада, там и вода. Вдохнув сырой воздух с запахом влажной земли и песка, девушка принялась спускаться вниз. Несмотря на слабость, она торопилась, размокшая земля скользила под ногами, и, чтобы не покатиться кубарем, Аня постоянно держалась за стволы молодой поросли, заселившей склоны оврага. Местами деревца росли довольно густо, и Аня буквально просачивалась между ними. Идеально ровные, высокие и гладкие, они тянулись высоко вверх, где распушались густой шапкой из мелких веток с бахромой почти распустившихся листьев. Летом здесь явно никогда не бывает жарко.

На дне оврага, в обрамлении густой низкорослой зелени девушка нашла ручей. Трава вокруг показалась ей знакомой: вроде бы похожую она видела в городе, но здешний ее аналог выглядел в разы пышнее и сочнее. В любом случае Аня сочла ее безопасной и подобралась к ручью вплотную. В первую очередь она вымыла руки, перепачканные землей и лесной пылью, и после того, как всю грязь унесло течением, аккуратно набрала воды в ладони и принялась жадно пить.

Первые пять порций ушил одним махом, Аня даже не заметила, что что-то проглотила. Казалось, вся вода уходит мимо или ее вообще нет, а сам ручей – галлюцинация. Но через несколько минут девушка стала чувствовать землисто-сырой оттенок воды, наполнявшей ее рот. В обычных условиях она сочла бы ее безвкусной, но после долгой жажды, вызванной отравлением, Аня ощущала такой букет вкуса, словно пила не воду, а дорогое вино.

Она вливала в себя воду, пока не затошнило. Желудок переполнился и возмущенно вытолкал лишнюю жидкость обратно, но теперь это была просто чистая вода. Живот больше не болел и чувствовал себя гораздо лучше.

Аня сидела на берегу ручья, постепенно приходя в себя и наблюдая, как остатки воды впитываются в сырую землю, исчезают среди корней. Точно так же ее организм в это время поглощал выпитое, насыщаясь заново, оживая, как травинка, попавшая под дождь после долгой засухи. Вскоре ее сознание окончательно прояснилось, и мир вокруг обрел былую целостность, перестав походить на хаотично пляшущие ломаные декорации. Аня передохнула еще несколько минут и снова принялась пить, но теперь уже без фанатизма, размеренно и понемногу, не торопясь, смакуя прохладную воду.

Наконец утолив жажду, девушка взялась приводить себя в порядок. Одежду пытаться отмывать было бесполезно – она пропиталась грязью насквозь и отчищалась очень плохо. Аня вымыла руки, шею и все, что смогла достать не раздеваясь. Зудевшая совсем недавно кожа начала отслаиваться, словно пробыла несколько часов под палящим солнцем. Скорее всего, днями ранее она еще и болела, но на фоне общего недомогания Аня этой боли попросту не заметила. Девушка поливала себя водой, одновременно оттирая грязь вместе с лохмотьями отмершей кожи, и наблюдала, как тонкие пленочки уносит вниз по течению. Теперь сомнений не осталось: в реке она не просто отравилась, а получила дозу облучения. Аня понятия не имела, насколько сильную, но подозревала, что зараженной была и рыба, которую она додумалась съесть. Что за дурь ей в голову стукнула? Вся эта история, как и сама рыба, дурно пахла. Сначала Аня чуть не умерла в доме, полном фонящего мусора, но выжила, провалявшись там ночь, теперь наелась радиоактивной рыбы, но отделалась облезшей кожей и острым отравлением. Здравый смысл твердил, что после такого люди не выживают. Еще несколько дней назад она убедила себя и свыклась с неминуемой мучительной смертью от лучевой болезни, но та никак себя не проявила вплоть до этого момента, впрочем, даже сейчас Аня уже почти поправилась. Как она ни пыталась анализировать события и разобраться в происходящем, непонятного становилось только больше. В дополнение ко всей этой чертовщине Аня поняла, что за время болезни потеряла три зуба: два внизу и один вверху. Она даже не могла вспомнить, где и как это произошло, но по ощущениям была уверена, что эти три – далеко не последние.



Все это время Аня передвигалась молча, не издавая каких-либо громких звуков и не предпринимая подобных попыток, боясь быть обнаруженной дикими зверями. Впрочем, это не являлось единственной причиной ее молчаливости. Еще в тот раз, когда она отогнала собак в последней деревне, случившееся весьма напугало девушку и, как в любой непонятной ситуации, она решила больше такого не повторять. Даже несмотря на то, что горло уже давно не болело, возможность говорить к ней так и не вернулась, и когда Аня пыталась что-либо произнести, вместо слов у нее получался свист или шипение. Она пробовала говорить шепотом, но получалось настолько невнятно, что вряд ли кто-либо смог бы разобрать эти звуки, кроме нее самой. Когда же девушка со злости повышала голос, странная вибрация щекотала горло, вызывая желание прочистить его, и, дабы снова не сорваться на кашель, Аня давила в себе эти позывы. Но ей необходимо как-то объясняться с людьми, которых она может встретить и которых ищет. Как действовать в этой ситуации, она пока имела крайне расплывчатое представление.

Утолив жажду и убедившись, что больше она уже не выпьет, Аня продолжила путь вдоль русла ручья, которое через час неспешного шага вывело ее к большому болоту, сплошь заросшему травой, осокой и камышом выше Аниного роста и, разумеется, затопленному. Ручей, стекавший с холма, питал его непрерывно, и сухих мест тут не наблюдалось. Деревья представляли собой гнилые скрюченные бревна, тонущие в трясине, а живые были низкорослыми и больше походили на кустарники с извилистыми ветками сплошь в густой бахроме сине-зеленых и серых лишайников.

Аня отыскала на хмуром небе пятно солнца и, понаблюдав, поняла, что сбилась с курса, но теперь она сомневалась: а стоит ли вообще придерживаться этого направления? Есть ли в нем смысл, если спустя столько времени она не встретила ни одного человека, кроме двух охотников? А ведь проводник упоминал, что люди в Зоне есть, и немало. Тогда где же они все? Проводник обещал показать им Припять, но, очевидно, не собирался выполнять обещанное. Значит ли это, что здешние люди держатся больших населенных пунктов? Тогда это дает ответ на Анин вопрос. Вряд ли сталкер горел желанием наткнуться на коллег, будучи в компании детей. Наверняка подобный способ заработка не пользуется популярностью у местных, иначе такие экскурсии водил бы каждый второй суровый мужик в плаще.

В таком случае куда же ей идти, раз выбор направления не имеет смысла? Ну уж точно не возвращаться назад.

Аня позволила себе небольшую передышку рядом с местом, где ручей вливался в болото, образуя маленькое озерцо. Самочувствие значительно улучшилось, но слабость все еще вынуждала садиться на отдых.

Над заросшим водоемом царила тина и неестественный покой, словно все его обитатели давно вымерли: не жужжали надоедливые насекомые, не квакали лягушки, молчали птицы. Только растениям здесь было полное раздолье. Для них, похоже, не существовало времен года и погоды вообще: все болото и его границы зеленели сочным ковром низкорослой густой травы или слишком крупного мха. Аня присматривалась, но так и не смогла понять, на что это больше похоже – ее познания в данной области не заходили так далеко. Невзирая на тревожную тишину, болото выглядело по-своему привлекательно. Отсутствие обитателей – это вовсе не плохо: если пойти через него, можно не беспокоиться о хищниках и паразитах. Можно вообще ни о чем не беспокоиться. Пойти по мягким зеленым подушкам в полной тишине, вдыхая чистый, наполненный влагой воздух, пока изумрудный бархатный ковер не укроет с головой и настанет вечный покой и тишина. Вечный сон…

Аня встрепенулась и принялась яростно чесать только что вымытую шею. Какая-то букашка таки залетела в эти края и решила отобедать напоследок, вернув девушку к реальности. Близость тихого и умиротворяющего болота почти усыпила ее. Того и гляди, всерьез решила бы идти через топь, прямо как тогда решила половить рыбу. Вот уж нет. Аня давно поняла, что в Зоне нельзя расслабляться ни на минуту, но девушке, несколько дней назад шагавшей по чистым и безопасным улицам города под ярким весенним солнцем, это давалось с трудом.

Отогнав от себя болотную сонливость, Аня поспешила покинуть его границы, вернувшись под деревья, и до самого вечера шла по краю пологого холма, густо поросшего тонкими стволами лиственных деревьев. В который раз за время своих скитаний она пожалела, что не уделяла внимания биологии в школе, да и после нее. Рассматривая разнообразие природы вокруг, ей хотелось знать, что за растения ее окружают и как правильно вести себя со зверьми в случае встречи, что из увиденного потенциально опасно, а что – нет. Аномалии уже не слишком интересовали девушку. Некоторые встречались так часто, что стали обыденными и воспринимались ею как часть ландшафта, подобно камням или поваленным деревьям. А вот как аномальное соседство повлияло на привычные вещи… Это могло быть интересно, имей Аня хотя бы чуть больше знаний в данной области.

Эту ночь девушка провела совсем не так, как предыдущие. В вечерних сумерках она наткнулась на большое развесистое дерево с толстым массивным стволом. Оно выглядело довольно странно на фоне своих стройных и тонких сородичей, а может, и не сородичей вовсе, но кроме внешнего вида ничего подозрительного Аня не обнаружила и рискнула забраться наверх. На высоте двух-трех метров толстый ствол делился натрое, образуя по центру округлую вмятину, засыпанную прошлогодними листьями и лесным мусором. Аня решила, что на один раз поспать это место сгодится, тем более наверху ей будет гораздо безопаснее восстанавливаться после отравления, чем снова искать сомнительные укрытия на земле. Девушка разворошила мусор, сбросив вниз ветки и несколько не пойми как попавших сюда бесформенных камней, и оставила только мягкие листья. Получилось весьма неплохо.

На горизонте гасли облака, отделенные от земли густой сетью веток. Издалека ветер принес отзвуки волчьего воя. Аня слегка насторожилась: на дереве она в безопасности, собаки не умеют лазить. Хорошо, что она решилась забраться сюда.

Уже почти заснув, девушка ощутила легкий голод, робко пощекотавший желудок. Аня улыбнулась сквозь сон: она выздоравливала.

Глава 5

Пробуждение шло постепенно и, прежде чем начать какие-либо действия, Аня просто лежала, глядя на замысловатую мозаику из веток над головой. В какой-то момент ей показалось, что она видит гнездо.

Аня шевельнулась и вдруг чуть не подавилась – на зубах хрустнуло что-то твердое, словно камень. Откуда во рту камень? Девушка согнулась и выплюнула на листву… зуб. Ну вот, еще один. Теперь она как старуха. Потеря одного зуба довольно хорошо ощущается, а тут сразу несколько. Аня уяснила, что искать причины выпадения бесполезно, какие бы варианты она ни придумала – ни в одном из них нельзя быть уверенной. Девушка чаще задумывалась о том, как ей выживать совсем без зубов и во сколько обойдется замена, если ей все же удастся вернуться домой.

Аня бросила печальный взгляд на зуб, одиноко блестевший остатками слюны на пыльном сухом листе, и нахмурилась. У зуба отсутствовал корень.

* * *

Новый участок леса обладал более ровной поверхностью земли – очевидно, низина закончилась. Растительность снова сменилась на сосны, толстые, с облупившимися стволами, залитыми смолой. Воздух пропах хвоей и ощущался более сухим, чем раньше, трава попадалась реже, а мох почти отсутствовал. Землю покрывал толстый слой опавших иголок, тихонько шуршащий под ногами.

Ане здесь не нравилось. Эта территория была обитаема, и животные перемещались по ней регулярно, подмешивая свои запахи к общему фону. Девушка это чувствовала и хотела поскорее миновать участок. С утра ей удалось перекусить: гнездо в ветвях не только не померещилось, но и вдобавок оказалось полным; правда, яйца были совсем маленькие. Впрочем, Аня боялась есть слишком много сразу после выздоровления, и такой перекус подвернулся как раз кстати, позволив убедиться, что с организмом дела обстоят куда лучше, чем сутки назад. Теперь же время близилось к полудню, и легкий завтрак давно канул в небытие. Ане снова требовалась еда, но охотиться на чужой территории она не хотела, потому шла торопливо, порой даже слишком.

«Охотиться на чужой территории» – эта мысль вызвала у Ани улыбку. Она так быстро привыкла к диким условиям, что сама стала мыслить подобно какому-то первобытному человеку. Нет, все-таки место красит человека.

Но куда больше девушку заинтересовало происходящее с зубами. Отсутствие корня означало либо то, что он попросту остался внутри, в десне, а зуб переломился пополам, либо то, что он растворился, рассосался. Оба варианта выглядели спорно хотя бы потому, что корень не просто отпал – его не было в принципе! Аня внимательно рассмотрела зуб, прежде чем выбросить. Подобное она видела только раз в жизни, как и любой человек, преодолевший детский возраст, – когда у нее выпадали молочные зубы. Но такое происходит только единожды, и чем объяснить нынешний процесс, Аня не знала. Пожалуй, все, что ей оставалось, – ждать, тем более сейчас в приоритете было максимально быстрое преодоление неуютного участка, а девушка снова нарушила свое же правило: не отвлекаться на побочные мысли.

Будто в подтверждение своих опасений Аня услышала позади стремительно приближающийся топот. Она кинулась в сторону, за ближайшее дерево, успев отметить, что звук довольно знаком, она уже слышала такой топот раньше.

Зверь пронесся мимо, убежав на несколько метров вперед, затем развернулся, фыркнул, потряс мохнатыми ушами и уставился на Аню маленькими сердитыми глазками.

Кабан. Ну конечно, кто еще может так громко топотать? Видимо, где-то здесь их территория или стадо?

Животное тем временем завозилось, готовясь к новому забегу. Кабан был небольшим, ненамного крупнее того, что напал на проводника, и намного меньше особей из стада возле деревни. Этого кабана смело можно было назвать нормальным. Впрочем, менее опасным он от этого не становился.

Больше всего Аню настораживали его клыки, хоть и не слишком длинные, но при умелом использовании – опасные. А в умении зверя ими пользоваться Аня не сомневалась. Самым логичным в данной ситуации было бы залезть на дерево и просто дождаться, пока глупая свинья успокоится и уйдет, но увы, высокие и ровные стволы сосен без нижних веток не оставляли шансов. Вдобавок их поверхность обильно покрывала смола, контактировать с которой совсем не хотелось. В итоге Аня пришла к выводу, что придется как-то обезвредить зверюгу – вряд ли у нее получится заставить его отстать добровольно – дикие кабаны никогда не славились особым интеллектом. Может, получится перехитрить и он врежется в дерево?

Кабана подобные умозаключения не тревожили, он был молод и раздражителен, весна обостряла все инстинкты и особенно те, что отвечали за агрессию к чужакам. Какое-то двуногое животное посмело влезть на его территорию, которую он совсем недавно объявил своей и прогнал восвояси уже несколько чужаков! И зверь был настроен разогнать еще, сколько бы их ни было, пускай они и не являются представителями его вида. Такие сложные мыслительные процессы кабану не давались. Потому, дабы не тратить время впустую, он просто бросался на все, что движется. Бросился и сейчас.

Аня снова отскочила за дерево, быстро смекнув, что маневренностью зверь пренебрегает и это можно использовать себе во благо. По сравнению с его сородичами, встреченными ранее в деревне, он не показался девушке чересчур пугающим и не вызвал паники, которая могла бы повлиять на ее действия. Нет, разумеется, в первый миг она оторопела – кабан появился внезапно, но потом оторопь сменилась чем-то наподобие раздражения, как будто дикая свинья стала досадной помехой на пути. Отдаленно Аня подозревала, что так оно и было, потому как чувство опасности, которое девушка испытывала, проходя через злополучный участок леса, было вызвано вовсе не кабаном. Тот тем временем пробежал мимо, задев боком дерево и оставив на смолистой коре внушительный клок шерсти. Ане даже показалось, что она услышала звук, с которым этот пучок выдернуло из грубой свиной кожи. Кабан взвизгнул и яростно завертелся. Внезапная боль лишь пуще прежнего разозлила его, к тому же не исключено, что зверь воспринял ее как атаку чужака. Все это вкупе только распалило желание вепря добраться до наглого нарушителя и любой ценой насадить на клыки.

Пока зверь вертелся, готовясь к новой атаке, Аня отошла к дереву, чья кора была покрыта густой белесой смолой особенно обильно, и остановилась в метре от него так, чтобы ствол оказался ровно за ее спиной. Девушка принялась хватать с земли шишки, обломки веток, камешки и бросать в сторону животного, пару раз даже попав в цель. Необходимо было разозлить его настолько, чтобы он побежал со всей дури и уже не смог свернуть или затормозить в последний момент.

Провокация отлично сработала. Кабан громко фыркнул, тряхнул огромной башкой и понесся на Аню, храпя и разбрызгивая слюну. Девушка присела, внимательно наблюдая за его движениями и готовясь к прыжку. Изначально она хотела просто отскочить вбок, как делала раньше, но в последний момент передумала, и когда вепрь, выставив клыки вперед, подбежал уже совсем близко, настолько, что можно было рассмотреть проплешины царапин на его морде, Аня подпрыгнула вверх. И все же кабан успел немного увернуться, перед самым столкновением взяв чуть в сторону, влепившись в ствол не лбом, а левой стороной морды. Шкура и шерсть влипли в смолу мгновенно, оба левых клыка с хрустом вывернуло. Зверь завизжал, запоздало сообразив, что попал в ловушку, задергался, но тут сверху что-то упало.

Подскочив, Аня видела, как зверь успел уйти с прямого контакта, и поняла, что приземлиться прямо на его спину не выйдет. Она планировала ударить его по голове или по спине, надеясь, что повезет сломать или хотя бы повредить хребет, но теперь девушка могла попасть разве что в бок животного, впрочем, даже такой шанс упускать нельзя. Либо Аня ударит его сейчас и получит возможность отделаться от преследования, либо кабан освободится, ободрав себе половину морды и рассвирепев окончательно. Убежать от него девушка не сможет – у нее едва хватило сил на этот прыжок. Но приземление сложилось весьма удачно, насколько это вообще было возможно. Аня ударила обеими ногами, спружинив и отскочив вправо, вместо того чтоб упасть на землю рядом с животным. Она откатилась на несколько метров, нацепляв на себя кучу иголок и ободрав плечи. Ноги пронзила боль от удара, и девушка поднялась не сразу.

Кабан заверещал, но его визг оборвался длинным хрипом. Зверь завалился набок, засучил ногами, вспахивая острыми копытами слой иголок вместе с землей, но оторвать морду от ствола так и не смог.

Аня, пошатываясь от усталости и прихрамывая, осторожно подошла к животному. Кабан лежал на боку, по которому пришелся ее последний удар, и тяжело с хрипом дышал. Его голова, по-прежнему влипшая в смолу, очевидно, намертво, была неестественно вывернута относительно туловища. При ударе о ствол зверь сорвал часть кожи, и смола снизу окрасилась красным.

Увидев чужака, вепрь зашевелился, сделав еще несколько попыток освободиться, но конечности утратили былую мощь и надежность. Кабан был обездвижен и, судя по струйкам крови, стекавшим из пасти при каждом выдохе, доживал последние часы, а то и минуты.

Аня присела рядом. Она не хотела его убивать, но живой и здоровый дикий кабан не дал бы ей уйти спокойно, к тому же девушка была голодна. Она отлично помнила, чем закончилась последняя такая спонтанная трапеза, и поглядывала на умирающего зверя с сомнением. Небольшой кабан выглядел абсолютно нормальным, без уродств и болячек, с чистой шкурой и привычным для свиньи запахом. С другой стороны, рыба тоже подозрений не вызывала. Но один весомый аргумент в пользу кабана все же был – их ели местные сталкеры, и Аня слышала об этом лично, а вот о рыбе речи не шло.

«Те, что помельче, и поросята», – она помнила эту фразу очень хорошо. Ее добыча не подпадала под определение поросенка, но и не отличалась крупными габаритами.

Пока девушка соображала, кабан перестал шевелиться и лежал теперь, вытянув ноги и задрав морду вверх. Единственный уцелевший глаз закатился, обнажив белок с густой сеткой кровеносных сосудов. Тягучая смола успела натечь зверю в рот, словно само дерево заинтересовалось внезапной дичью. Если Аня и дальше будет сомневаться и тянуть, то свежее мясо достанется сосне.

Наконец Аня решилась. Осторожно подобравшись поближе, она несколько раз пнула тушу и, убедившись, что зверь не притворяется, а действительно сдох, стала разбираться, с чего бы начать. К большому неудовольствию, кабанья шкура оказалась толстой и жесткой, руками просто так не разорвешь, а прокусить мешали противогаз и шатающиеся зубы. Девушка пробовала ее тянуть, дергать так и эдак, но в результате только надергала щетины.

Вот тебе и пожрала, блин!

Аня шумно выдохнула и поняла, что надо включать мозги. Ни одно животное не бывает толстокожим во всех местах. Всегда есть менее защищенные участки, и тут они тоже имеются.

Девушка принялась мять тушу, на ощупь выискивая более мягкие, а следовательно, и более тонкие участки кожи. Таковые нашлись на животе и рядом с задними ногами. Там шкура хорошо тянулась, и теоретически до нее получилось бы даже достать зубами. Выбрав наиболее эластичную часть, Аня взялась скрести ее, царапать ногтями, один раз надкусила. Медленно, но верно она расковыряла ранку, запустила под кожу пальцы и потянула вверх. Теплая и жирная плоть скользила, но теперь дело двигалось гораздо быстрее. Вцепившись ногтями в щетинистую шкуру, Аня отодрала большой лоскут от бока, а после сорвала не меньший с кабаньего бедра. Свежее мясо слегка кровоточило, и девушка перепачкалась почти по локти, но оно того стоило: выглядела и пахла дичь превосходно. Зверь еще не успел нагулять свежий жир, а старый истратил за зиму, избавив Аню от лишней работы. Не теряя времени, она оторвала первую полоску и отправила в рот.

Мясо кабана оказалось жестче кроличьего, и жевать его пришлось дольше, волокна скатывались в жвачку, глотать которую удовольствия не доставляло, потому девушка отрывала маленькие кусочки и тщательно их пережевывала, благо на вкус мясо было приятным.

Душевные терзания касательно убийства и поедания животных больше не мучили ее. Они остались в развалинах дома возле заброшенной железной дороги. Как все выстроенное и измененное человеком в итоге возвращается к своему исходному состоянию, так и все созданные нормы, запреты и правила превращаются в ничто перед одним-единственным законом, существовавшим с того самого момента, как зародилась жизнь. Не бывает среди зверей добрых альтруистов и злых убийц. Есть только сытые и голодные. Аня предпочитала быть сытой.

* * *

Когда от непрерывного жевания у девушки заболели десны, она решила взять передышку. Во время еды выпал еще один зуб, и это только усложнило процесс приема пищи. Надо было подождать, хотя бы пока десна перестанет кровоточить.

Аня кое-как вытерла руки о шкуру и, отойдя от туши на пару метров, уселась прямо на усыпанную колючками землю. Запах свежего мяса мог привлечь хищников, но девушка не торопилась уходить, она чувствовала себя гораздо лучше, а близкая пища придавала уверенности. К тому же она еще не наелась и планировала вернуться к трапезе через некоторое время. Еще немного, и ее самочувствие снова станет таким же, как и до отравления, и еда играла в этом не последнюю роль.

* * *

Ветер отнес запах пролитой крови далеко на запад, потом переменился на юг, разогнал его, смешал с сотней других, но те, кто его услышал, находились гораздо ближе.

Волчица остановилась и подняла голову, втянула чутким носом сухой, пропахший смолой воздух, и коротко облизнулась. Ошибки быть не могло: кто-то убил дичь на границе ее территории. Недавно там поселился щетинистый самец со скверным характером, неужто нарвался на противника не по силам? Этого стоило ожидать. Учуяв кровь, стая занервничала, насторожилась. Предвкушение добычи, словно разряд, промчалось по головам, охватив всех волков и замкнувшись на самой волчице. Та поглотила их беспокойство и враз заставила угомониться. Щетинистый стал добычей – это хорошо, но чьей-то – плохо. Ветер не принес запах хищника, и вожаку это не нравилось.

Волчица постояла, прислушиваясь к лесу, и не торопясь пошла на запах: надо было проверить, и к тому же такая дичь на дороге не валяется, а стае нужно питаться.

Она ходила во главе стаи уже много лет и по звериным меркам считалась старой. Когда-то в ее владениях был весь лес, от красных деревьев до мертвой земли, и даже за железной полосой пролегали ее угодья. В ее стае было больше сотни волков, и сил хватало, чтобы накрыть их всех… но те времена прошли, и сколь бы ни были быстры твои ноги – старость бегает быстрее. Теперь же ей хватает сил лишь на десяток голов. Новый вожак отнял земли и стаю, а со старой волчицей остались лишь члены семьи, кровные узы позволяли держать их рядом. Ей пришлось уйти и занять небольшой участок в неблагоприятной части леса, куда мало кто ходил за дичью, преимущественно потому, что здесь сам охотник запросто мог стать добычей. Но небольшие размеры давали ее стае особое преимущество, и волчица сумела приспособиться даже к такой жизни. Возраст отнял у нее силы, но взамен подарил бесценный опыт, благодаря которому ей удавалось быть лидером и по сей день.

В последнее время охота шла неважно, волкам приходилось подолгу голодать, а это делало их нервными и непослушными. Вдобавок щетинистый сосед отгонял прочь всю живность. Нападать на кабана волчица не решалась – это мероприятие могло стоить существенных потерь в и без того малочисленной семье. И вот теперь ветер принес запах его крови. Она надеялась, что надоедливый зверь просто сдурел окончательно и вляпался в ловушку без какого-либо постороннего участия. Это было бы идеально – не придется делить добычу и тратить силы на спор. Но, к сожалению, так бывает крайне редко, и волчица была готова к борьбе. Волки всегда к ней готовы.

* * *

Во время отдыха Аня успела задремать. Оно и неудивительно – сытный перекус после физической нагрузки располагает ко сну, более того, организм хотел восстановиться и требовал полноценного отдыха. А еще организм хотел жить, поэтому девушка проснулась резко, словно от толчка в спину. Чувство приближающихся неприятностей значительно возросло. Аня завертелась, обыскивая еще сонным взглядом частокол сосен. Ее состояние уже практически пришло в норму, последствий отравления она не ощущала и в случае опасности вполне смогла бы резво ретироваться: на короткий забег ее бы хватило, но в то же время девушка не желала оставлять такое обилие пищи кому попало. Убежать она всегда успеет, а вот завалить еще одного такого кабана – вряд ли решится. При этом ее не волновал тот факт, что можно уйти и, не рискуя, наловить более мелкой дичи, которую проще съесть до того, как ее обнаружат посторонние. Нет, это ее кабан, и он не достанется каким-то глупым зверям.

Между деревьями появились первые фигуры, и Анин пыл значительно поугас. Так уж получилось, что Аня никогда не видела живых волков, но сразу узнала их. Крупные, едва ли не по пояс девушке, с густой буровато-серой шерстью, местами еще недолинявшей, и внимательными притягивающими глазами – этих зверей нельзя не узнать. Ничего общего с жалкими и уродливыми собаками из деревни. Их не напугаешь каким-то кашлем.

Волков было восемь, и двигались они неторопливой неровной цепочкой. А куда спешить, когда ты у себя дома? Впереди шла волчица с чуть более светлой шерстью, чем у остальных. Когда между ней и целью осталось с десяток метров, она остановилась, внимательно глядя на девушку.

В том, что перед ней именно волчья самка, Аня не сомневалась ни секунды, хотя никаких внешних признаков она не знала и знать не могла. Просто это появилось в ее голове как факт, не важно как. Девушка попятилась к добыче, не сводя глаз с животных.

Волчица оскалилась и приглушенно зарычала. Остальные звери за ее спиной пришли в нервное движение: запах свежего мяса был слишком соблазнительным.

Отгораживая собой добычу, Аня соображала, как поступить дальше: отбиваться от стаи волков она не сможет – их слишком много, но и отступать уже поздно – назревал конфликт, и вряд ли теперь ее просто так отпустят. Надо было раньше уходить. Зря переоценила свои возможности. Как теперь выкручиваться?

Волчица тем временем сделала несколько шагов вперед. Прежде чем начать наступление всерьез, следовало прощупать врага, тем более что враг выглядел странно. Поначалу она восприняла его как человека, и во многом это и был человек, пускай самка не слишком много людей повидала за жизнь – в эти места они заходили нечасто, но опыта ей вполне хватало, чтобы почуять в этом человеческом существе что-то неправильное. Волчица чуяла подобное в некоторых животных, чьих сородичей загоняла под ее руководством неутомимая стая, но здесь было что-то еще. Человек и… что-то еще. Многолетний опыт подсказывал, что в такой ситуации спешить – себе дороже. Возможно, у нее еще хватит сил, чтобы заставить уйти это существо? Волчица медленно шагнула вперед.

Видя, как расстояние между ней и хищником опасно сокращается, Аня занервничала еще больше. Она поискала вокруг что-нибудь, что можно было бы использовать для защиты, но кроме иголок и редких шишек ничего поблизости не нашлось. Аня понимала, что должна действовать, как-то остановить животное, но при этом не спровоцировать на нападение всю стаю. Как отогнать волка, решившего на тебя напасть? Ане хотелось кричать от безысходности и нарастающей паники, и словно в ответ на ее эмоции в горле знакомо защекотало.

Да, если повторить тот номер, это может сработать, не сорваться на кашель, а именно повторить то, что напугало собак и ее саму, то, что она до сих пор считала неестественным и ненормальным… но произошло ли за последние несколько дней хоть что-то нормальное? Есть ли смысл делить и дальше вещи на нормальные и не очень? Не она ли сама днями ранее признала несостоятельность всех прежних убеждений? Разумно ли отрицать то, что может быть действительно полезно?

Аня подобралась и набрала в грудь побольше воздуха. Нельзя кашлять. Должно получиться на одном выдохе, как тогда. Горло снова зачесалось, словно поддразнивая. Девушка согнулась и, не спуская глаз с волчицы, резко выдохнула. Звук получился не слишком громким и хриплым, но зверь напротив заметно навострил уши. Надо попробовать еще. Аня вдохнула, чувствуя, как легкий зуд распространяется дальше, но не вызывает раздражения, в нем даже есть что-то приятное, правильное, как и в погоне за дичью, как в поедании свежего мяса… Тело враз напряглось, горло завибрировало, будто там завелся дремавший доселе мотор, отдаваясь эхом в ребрах, и лес вздрогнул от прозвучавшего под его пологом рыка.

Стая прижала уши и отошла на почтительное расстояние. Волчица молча выдержала звуковую атаку, но и ближе подходить не стала. Ее семья голодна, но они потерпят. Странное существо имеет сильный голос, и этого хватит, чтобы держать волков на расстоянии какое-то время. Волчица воспользуется их замешательством и не даст семье развалиться раньше положенного срока. А пока они подождут. Самка отступила на пару шагов и села, продолжив наблюдать за странным существом, похожим на человека и зверя одновременно.

Аня сама немного испугалась, услышав свой голос. Теперь, пожалуй, свой новый голос, пришедший на замену привычной речи. Больше не было смысла игнорировать тот факт, что произошло нечто странное. Нет, сама суть была в том, что оно произошло и продолжало происходить прямо сейчас. Аня всячески отбрасывала подобные мысли, ведь это чушь, выдумки, такое может произойти только в дешевых ужастиках или книжках средней паршивости, но уж никак не в реальной жизни. Радиация убивает, калечит, уродует, но не превращает людей в мутантов – это все сказки! Это придумали, чтобы кто попало не ходил в Зону отчуждения, вот и все! И нет никаких мутантов (смешно), аномалий (еще смешнее), она просто заблудилась и… что? Медленно сходит с ума?

Аня поперхнулась, только сейчас заметив, что смеется. Хрипло, неестественно, но это единственное, что ей теперь оставалось: смеяться или плакать. Ее организм выбрал и то, и другое. Иллюзия стабильности, которую она так старательно возводила в своем уме, рухнула в один миг. Все это время Аня менялась, но упрямо старалась этого не замечать. Зона прочно вцепилась, держала ее ловкими когтистыми лапами и жевала по кускам, терпеливо переваривая человека в нечто другое, более пригодное для жизни в новых условиях. И только ей одной известно, что получится на выходе.

Аня, кто ты? Кто ты теперь?

Девушка посмотрела перед собой. Волчица все так же сидела неподалеку и ловила ее взгляд. Аня встретилась с ней глазами и услышала всю стаю. Волчица была собой и целой стаей одновременно, несколько голосов и в то же время один – сильный и всепоглощающий. Внезапно Аня все поняла. Самка говорила не словами, а ощущениями, но понять их было совсем не сложно. Мысли сами складывались в голове в нужные слова в нужном порядке: волчица не хотела драки, она признавала девушку как сильного хищника и предлагала оставить часть добычи им, как хозяевам территории. Так просто. Не нужно отбиваться, убегать, а просто поесть, сколько нужно, и спокойно уйти.

Осознание того, что она только что смогла буквально договориться с волками и те восприняли ее как полноценного конкурента, снова пошатнуло Анину психику. Дикие звери не воспринимают ее как человека, а как она воспринимает себя сама?

Кто ты, Аня?

Волчица наблюдала, как существо в темной маске, запрокинув голову к небу, ревет и воет. В его голове творилось сплошное месиво, но оно все же смогло ее услышать. Это хорошо.

В лесу сгущались вечерние сумерки. Волчице тоже хотелось выть.

* * *

Едва забрезжил рассвет и небо с черного стало постепенно переходить в сероватые тона, Аня покинула чужой участок леса. Сытая, снова полная сил, она продолжила свой путь, меряя Зону небольшими шагами и размазывая по подбородку еще не успевшую засохнуть кабанью кровь. Она съела, сколько смогла, а затем ушла, оставив немалую часть туши волкам. Ну и ладно. Все равно мясо испортилось бы намного раньше, чем Аня сумела бы одолеть хотя бы половину. В этом плане мелкая дичь куда удобнее.

После встречи со стаей девушкой овладела мрачная решимость, даже уверенность, и в первую очередь это была уверенность в себе. Аня больше не сомневалась, выживет она или нет. Выживет. Аня уже не отрицала пришедшие в ее тело изменения и намеревалась использовать их по полной программе. Раз уж жизнь решила забросать тебя помидорами, сделай из них томатный сок, а если вздумает повернуться задом, пусть пеняет на себя. Все раны давно затянулись, только противогаз по-прежнему плотно сидел на голове, словно сросся с кожей, но за прошедшее время Аня свыклась с его наличием, а иногда он даже приносил пользу. Эта проблема отошла на задний план. А неприятность с зубами и вовсе разрешилась всего пару часов назад. Все к тому шло. Иначе и не могло быть. Аня знала это заранее, где-то глубоко внутри себя, просто отказывалась думать о таком всерьез. На месте выпавших зубов росли новые, и прямо сейчас, пересекая очередную лесную проплешину, она чувствовала острый уголок, торчащий из мягкой десны. Некоторые зубы еще шатались, но теперь Аня была спокойна – их ожидала та же судьба. Что-то похожее произошло и с ней самой. Мягкое и слабое в ее личности и сознании сгнило и отпало, облученное влиянием Зоны, и на его месте отрастала куда более надежная замена.

Да, за последние несколько часов Аня переосмыслила некоторые вещи, но пока не понимала, что делать с новыми знаниями. Ее новые особенности давали большую свободу действий и снимали часть проблем, но для чего ей это все? Что ей делать дальше? Прислушиваясь к себе, Аня понимала, что по-прежнему хочет домой и будет хотеть, как бы сильно ни изменилось ее тело. Это желание было сродни инстинкту, когда, попав в затруднительное положение, мозг пытается вернуться к отправной точке, откатить ход мысли назад, дабы найти ошибки. В случае с Аней это помогло бы с меньшей вероятностью, но ей нужна была цель. Без цели она чувствовала, что может потерять себя, застрять в Зоне навсегда и никогда больше не увидеть семью и кого-либо из возможно выживших друзей.

* * *

С холма Аня спустилась в прохладную низину. К тому времени небо совсем просветлело. Тучи затягивали его тонкой пеленой, и солнечное пятно хорошо прогревало воздух. День обещал быть теплым, а на холме, где осталась волчья стая, так и вовсе стало бы жарко. Но здесь, внизу, до такого не дойдет: влажная земля и сырой воздух не дадут температуре подняться слишком высоко. Возможно, летом…

В отличие от сухого холма землю тут в первую очередь покрывал толстый слой густого пушистого мха, и только потом – редкие иголки, которые тут же становились субстратом для низкорослой древней растительности. Деревья, все те же сосны, тоже выглядели свежее и моложе, хотя явно таковыми не были, а подобный эффект создавал изумрудный бархатный покров на стволах, ставший им второй кожей. Эти деревья не истекали смолой и не вызывали опасений. Видимо, здесь им более чем хватало питания.

Анины кеды промокли в первые же минуты ходьбы по мху, а штаны напитались водой почти до колен. Это доставляло девушке некоторый дискомфорт, но не создавало сильных помех. Одежда порядком истрепалась, но все же это была одежда – лучше, чем собирать колючки голым телом, и Аня не стала бы избавляться от нее ни в коем случае. Пользуясь большим количеством влаги вокруг, девушка на ходу вытирала руки и лицо о напитанный водой мох, пока совсем не очистила их от следов недавнего пиршества. Ты – то, что ты ешь, но не стоит уподобляться свинье только потому, что они с кабаном – сородичи.

В бодром темпе Аня дошла до совсем уж сырого участка, где вода стояла почти по колено и, невзирая на зеленеющую растительность, на ее поверхности плавали пластины рыхлого льда. Откуда здесь мог взяться лед посреди мая, пусть даже это Зона, Аня представить себе не могла, разве что списать это дело на очередную аномалию. Подробности выяснять у нее желания не возникало, и девушка решила обойти странное болотце стороной. Очевидно, где-то неподалеку находилось настоящее болото, потому как затопленный участок леса пролегал довольно далеко, а судя по отметинам на стволах, затапливало его каждый год.

Девушка сделала большой крюк, прежде чем вышла к более-менее сухой местности и смогла продолжить путь в прежнем темпе. Солнце поднялось высоко, и лес ощутимо прогрелся, призывая расслабиться и отдохнуть. Ну прям самый обыкновенный весенний лес где-нибудь рядом с городом, а не Зона с ее аномалиями и мутантами. Но Аня хорошо видела обе ее составляющие и поэтому присела отдохнуть, только отойдя от воды на приличное расстояние. Она ушла бы еще дальше, но спина разболелась очень некстати именно сейчас, не оставляя ей особого выбора.

Аня присмотрела сухое местечко под чахлой березой и устроилась там, прислонившись к шершавому стволу. Здесь сосны заметно поредели, уступив место еще полуголым лиственничным и кустарнику, похожему на ивняк. Девушка попыталась вспомнить, бывает ли ива в виде куста, но ничего толкового на ум не пришло. Ну и ладно. Надо было в школе ботанику учить…

В прогретом воздухе плясала мошкара, Аня лениво отмахивалась от особо обнаглевших насекомых и с интересом рассматривала дерево напротив. По толстому стволу полумертвой березы, усеянному ступеньками грибов-паразитов, резво сновала маленькая серого цвета птичка. Аня не встречала таких раньше, и ее вид и манера движений увлекли девушку. Птица была меньше ладони и скакала по вертикальному стволу, словно по ровной земле, так, будто законы физики не действовали на ее пернатое тельце. Она поднималась по березе быстрыми рывками, держась за кору цепкими лапками и помогая себе коротким и упругим хвостом. Ну прямо какой-то ползунок!

Птичку вовсе не смущало присутствие другого существа поблизости, и Аня, наблюдая, задумалась, насколько нормальным является такое животное по меркам Зоны? Бегать вниз головой и не падать. Мутант или норма? А если норма, то что тогда такое мутант? Что, если отклонения, происходящие с ней, не отклонения вовсе?

Из раздумий Аню вырвал короткий пронзительный писк. Птичка замерла, сверкнув черным глазком-бусинкой, и в следующее мгновение упорхнула прочь, мелькнув в тусклом свете голубоватым оттенком оперения.

Девушка нахмурилась. С исчезновением птички все вокруг притихло неестественно и тревожно. Одновременно в груди проснулось знакомое чувство: по воображаемой струне пробежали первые колебания, отнюдь не воображаемые. Аня повернулась к затопленной части леса. Что-то опасное приближалось к ней со стороны болота, что-то не похожее на волков, кабанов или других животных. Струна дрожала все чаще, и с каждой секундой девушка все яснее видела, что неведомое существо идет к ней, не в ее сторону, а к цели, которой является она сама. Но почему? Где она ошиблась? Как спровоцировала охотника? Шла ведь тихо, ничего не трогая, не оставляя следов… Аня вздрогнула от ужаса. Следы. Она оставила следы! Кабанья кровь, чтоб ее! Вытирала ее всю дорогу, все равно что красную дорожку за собой постелила!

Аня заскрипела зубами от досады. Кровь еще осталась на ее одежде. Немного, но достаточно для того, у кого острый нюх.

Бежать. Надо бежать!

Вдалеке, за неровными рядами затопленных берез, глухо хлюпнуло.

Девушка вскочила и помчалась в лес, прочь от этого звука, не сулившего ничего хорошего.

* * *

Аня надеялась добежать до следующего холма, там, возможно, ее не станут преследовать. Девушка исходила из направления, а именно, откуда шло за ней неизвестное существо – с болота. Стало быть, смена окружения сможет заставить его отступить, если, конечно, болотистая местность – это его обиталище, а не случайное совпадение маршрута. Небольшая передышка успокоила боль в спине, и Аня могла снова двигаться нормально. Дабы не упускать шанс, она долго бежала без остановки, но лесное пространство оставалось ровным, без намека на возвышенности, более того, часто попадались лужи и канавки раскисшей и скользкой почвы. Однажды девушка не заметила присыпанную гнилой листвой грязь и поскользнулась, едва не влетев головой в соседнее дерево.

На небольшой полянке Аня остановилась осмотреться. Сердце колотилось, эхом отдаваясь в мозгу, а вокруг царили покой и безмятежность: тихо шуршал ветер в ветвях, неподалеку переговаривались птицы. Но все это не имело значения и выглядело как нарочный обман, потому что Анино чувство опасности никуда не делось, а наоборот, стало только сильнее. Теплая погода, мягкий свет из-под тонких облаков, весенний живой лес – все разом превратилось в жуткие в своем равнодушии декорации к сюжету об охоте. И охотником на этот раз была не Аня.

Девушка медленно отступила к краю поляны, не сводя глаз с противоположной ее стороны, откуда, если верить ее предчувствию, звеневшему теперь непрерывно, должен был появиться предполагаемый враг. Бежать было бесполезно: за все это время преследователь не только не отстал, а, кажется, напротив, еще больше сократил расстояние между ними. Постоянно бегая, Аня только облегчит ему задачу – выдохнется и преподнесет себя на блюдечке. Нечего тратить силы впустую. Что, если у нее получится дать отпор? Эх, знать бы еще, что за зверь идет по ее следам…