Виктор Каннинг

Остров краденых драгоценностей

1

Задержавшись на верхней ступени широкой лестницы, крепко сложенный мужчина лет тридцати в мятом и засаленном темно-синем костюме и поношенных туфлях смотрел вверх, на скользящие в синеве перистые облака, подгоняемые свежим ветром. В это чудное весеннее утро все сияло, залитое солнечным светом. Питер Лэндерс думал, что в такое утро человеку для счастья достаточно одного сознания, что он жив, весь он должен бурлить и ликовать. Но ему самому в это дивное утро было не до того. Весь его вид выдавал человека, окончательно махнувшего на себя рукой.

Застегнув на запястье ремешок возвращенных часов, он сунул руки в карманы и медленно спустился с крыльца.

Загорелое лицо, казалось, готово было расплыться в дружеской улыбке. Лучики мелких морщинок в уголках голубых глаз говорили о долгих годах, проведенных в море, под ветрами и солнцем. Но глаза выдавали озабоченного человека, терзаемого невеселыми мыслями.

Питеру хватило времени для размышлений. Семь дней в тюрьме прошли в горьких раздумьях. Последнее время он стал слишком вспыльчив. Много пил, а пьяный становился агрессивен, озлоблялся, нарывался на драку, вспыхивая по пустякам.

За решетку угодил он все-таки впервые. И вот там и появилось время подумать о жизни и взглянуть на себя со стороны. Зрелище оказалось пугающим и почти безнадежным.

Стая чаек тянулась к холмам Девоншира, на кормежку по свежей пахоте. Ветер приносил запах моря. Над крыльцом шелестела молодая зелень ивы. Под её плакучей кроной стоял черный автомобиль.

Питер молча забрался внутрь. Полный холеный мужчина сразу тронул с места. Марстон был явно не в духе. В центре Плимута они миновали цитадель и свернули к заливу. Марстон остановил машину у пирса. Какое-то время оба сидели молча, глядя на разгулявшиеся волны. Питера, как всегда, волновала стихия. Он с особой остротой ощутил, что опустился и потерял себя. Протянув Питеру пачку сигарет, Марстон сказал:

– Наверное, мне следовало заплатить за тебя штраф.

– Ничего, деньги целее будут. Несколько ночей в тюрьме, – именно то, что мне было нужно, – жестко бросил Питер.

Тон его удивил Марстона. Несколько лет он следил, как Питер катился под гору, всякий раз обижаясь на советы и замечания.

– Ты решил взяться за ум?

– Поздновато, – Питер провел ладонью по своим коротко стриженным волосам и подумал: «Слишком поздно. Четыре года вычеркнуты из жизни!»

С кривой ухмылкой он повернулся к Марстону.

– Не трать на меня время.

– И не собираюсь, хватит, в свое время намучился, – отрезал Марстон. – Не будь мы друзьями с твоим отцом, я бы здесь сейчас не сидел.

– Ты для меня много сделал, не раз устраивал меня на работу, но я все проваливал по собственной глупости. Ты мне помогал выпутываться из одной истории, а я влипал в очередную, – с губ Питера сорвался сухой смешок. – Подбрось меня до города и забудь.

Помолчав, Марстон мягко спросил:

– Похоже, на трезвую голову ты от себя не в восторге?

– Если ты имеешь в виду, понимаю я, до чего докатился – да, понимаю. Репутация для помощника капитана более чем сомнительная: пьяница с невыносимым характером.

– Я не это имел в виду. Ты взглянул на себя со стороны и пришел в ужас…

– Увидев, что сижу по уши в дерьме! – Питер резко отвернулся.

Марстон не отставал. Он положил руку Питеру на плечо, развернув его к себе. Теперь они смотрели друг другу в глаза.

– Ты же не станешь убеждать меня в том, что ничего не случилось. За неделю у тебя было время подумать. Я на это и рассчитывал. Просто ты увидел свое будущее, и надеюсь, оно тебе не приглянулось. Главное – чтобы ты понял, что винить нужно только самого себя.

Питер попытался выскочить из машины, но Марстон придержал его за плечо:

– Уйти тебе я не дам. Ты должен меня выслушать. Четыре года назад жена ушла от тебя и забрала детей. Ты запил. Почему? Топил в бутылке горе? Нет, просто пострадала твоя гордость и самомнение!

Марстон говорил чистую правду, Питер не мог не признать. Но принять её тоже не мог. Понятно, что спиваясь и опускаясь, он губил себя. Но почему же понял это так поздно? Без жены, без детей, его понесло по течению, он запил, потерял работу – а ведь служил помощником капитана на престижных рейсах! Прощай, блестящая карьера…

– Тебя бросила жена – удар серьезный, – продолжал Марстон. – Но такое случается с сотнями людей. Однако не все выбирают тот путь, которым пошел ты. Ты сам его выбрал. Так чего удивляться, что удача от тебя отвернулась?

Ладонь Питера лежала на ручке дверцы. Рвануть нее, шагнуть наружу, и он свободен! Питер так бы и поступил, но что-то его удерживало. Продолжали мучить мысли, не дававшие покоя всю последнюю неделю.

Марстон догадывался, что у него на душе. Ведь он знал его с детства, а когда умер отец Питера, взял на себя ответственность за его судьбу.

– Уйдешь – я ставлю на тебе крест, – жестко заявил он.

Питер оглянулся, по лицу его скользнула улыбка:

– Я остаюсь. Но ты теряешь время. Ты и так очень много для меня сделал! А я все испортил. Что-то во мне есть такое…

От его улыбки Марстон перестал сердиться и почувствовал прежнюю почти отеческую любовь.

– У меня есть для тебя работа, – сообщил он. – Последний шанс, который тебе предоставляется. Не воспользуешься – я больше никогда пальцем не пошевелю.

– Что именно?

Питера совсем не вдохновляла перспектива получить незавидную работу, которая не прибавит уважения к себе.

– Третий помощник капитана на «Янычаре», – буркнул Марстон. – Сегодня он выходит из Роттердама в Сантос. Здесь будет завтра. Судно так себе. Ходит под панамским флагом. Смешанный груз. Команда – сброд. Платят немного.

Питер засмеялся:

– Как раз по мне, да?

– Точно. Помощник капитана, – спивающийся бродяга, готовый пьянствовать с себе подобными, – вот кто нужен на «Янычаре». Согласен? – спросил Марстон.

– Ты же знаешь, что согласен, – буркнул Питер. – Есть что-то надо, а вариантов у меня никаких.

Марстон заметил его унылый тон и кивнул.

– Прекрасно. А теперь я кое-что тебе открою. В этой работе есть и другая сторона. Именно потому к тебе и обратились. Не к тому забулдыге, каким ты был последние четыре года, а к когда-то блестящему офицеру флота с прекрасным послужным списком, трезвому, заслуживающему доверия человеку, который умеет смотреть опасности в глаза. Таких моряков сэр Эндрю Фристаун предпочитает видеть на своих судах.

Питер задумался. Он давно потерял всякую надежду вернуться под флаг сэра Фристауна, как впрочем и на контракт с любой другой приличной судоходной компанией.

– Что за всем этим скрывается? – поинтересовался он.

– Многое. Возможно, твоя судьба. Если ты, конечно, справишься. Работа сложная, но Роджерс тебе все объяснит.

– Роджерс?

– Мы когда-то с ним учились. Его наняла группа крупных страховых компаний по весьма специфическим делам. – Марстон сделал паузу, потом завел мотор и продолжал. – Он чрезвычайно умный человек, Питер. За всю жизнь он не совершил и нескольких ошибок. В свое время мы славно потрудились с Роджерсом и сэром Эндрю. Конечно, на тебе свет клином не сошелся, поэтому мне не хотелось бы являться к нему до того, как ты примешь четкое решение.

Питер швырнул в окно сигарету.

– Поехали!

Мистер Роджерс оказался высоким нескладным джентльменом с крупным белым лицом. Он двигался неловко, неуверенно, однако голос звучал жестко, в неторопливой речи были педантично расставлены все акценты.

Питер не сомневался, что мистер Роджерс его внимательно рассматривает и изучает. Это мешало Лэндерсу, и он облегченно вздохнул, когда Роджерс наконец-то повернулся к нему и заговорил.

– Мистер Лэндерс, за последних три года в Англии и на континенте совершена серия ограблений, исчезло множество драгоценностей. Компании, на которые я работаю, понесли ущерб в полмиллиона фунтов стерлингов. Ограблены немало известных людей, но никаких следов пропавших украшений найти не удалось. Обычными каналами сбыта краденого они не проходили. Мы пришли к выводу, что драгоценности вывозят на кораблях в Южную Америку, там переделывают и перепродают. Одно из заподозренных судов – «Янычар». Я полагаю, вам, как любому нормальному человеку, дорога собственная шкура?

– Естественно, – кивнул Питер.

– А тут придется ей рискнуть. Несколько месяцев назад на «Янычара» поступил наш человек – и он погиб. Утонул. Теряли мы людей и на других судах. Так что геройство совершенно ни к чему. Нас не интересует мелочь, вроде капитанов. Нужно проследить за всей организацией. Ваша задача – все видеть и слышать, не вызывая подозрений. Если до прихода в Сантос появится информация, свяжитесь с нашим человеком в Сан-Паулу по телефону. – Роджерс протянул Питеру бумажку. – Учтите, за любую существенную информацию назначено приличное вознаграждение. Вам оно не помешает.

Губы Питера дрогнули в улыбке:

– К деньгам я отношусь как всякий нормальный человек.

– Прекрасно. Тут вы схожи с сэром Эндрю Фристауном, а он крупный держатель акций одной из наших самых влиятельных компаний. И умеет быть благодарным, – заметил Роджерс.

Марстон кивнул, подтверждая.

– Не спрашивай, Питер, чего мне это стоило, но сэр Эндрю обещал взять тебя в свою компанию, если ты добьешься успеха. Вот твой реальный шанс.

Лэндерс был счастлив, его переполняло чувство благодарности, но слов недоставало, да они и не были нужны. Он уже проникся важностью нового дела. При мысли о возможных перспективах его переполняла энергия и решимость сделать все возможное.

«Янычар» оказался старой калошей, явно не предназначенной для океанских переходов. Капитан-француз в старших помощниках держал датчанина, и бутылки с джином и шнапсом звенели с самого утра. Питера немало веселила его двусмысленная роль. Раньше он с от души присоединился бы к командирской компании, но теперь все чаще замечал, что пьет больше по роли, а не для удовольствия. Роль пьяницы давалась Лэндерсу легко и непринужденно, учитывая его образ жизни последних лет. Но свое поведение за столом Лэндерс теперь обдумывал заранее, хотя и выглядел рубахой – парнем.

Вначале «Янычар» потащился в Лиссабон, оттуда в Лагос, и наконец взял курс через Атлантику на Сантос. Уже через несколько дней Питер без проблем вписался в командирское застолье. Он пил без просыпу, гулял на берегу и вскоре стал своим. Раньше он просто наслаждался бы такими беззаботными кутежами, забывая в пьяном угаре о прошлом. Но сейчас сознавал, что перед ним засиял шанс вернуться к настоящей жизни – и не хотел терять его из виду!

Когда выпадала возможность, он незаметно выливал джин под стол, чтобы оставаться начеку, но ни разу так и не сумел увидеть или услышать что-нибудь интересное. «Янычар» казался обычным замызганным пароходом, а команда – грязным, неотесанным сбродом.

Погода весь переход стояла отвратительная, и небо сменило гнев на милость, когда до Сантоса оставалось три дня хода. Едва погода установилась, капитан объявил банкет по поводу своего дня рождения. Подразумевалось, что выпивки будет море.

Питер принял две дозы и перешел к третьей, выжидая момент, чтобы её выплеснуть, как вдруг все зашаталось. Перед глазами Лэндерса лица собутыльников, завертелись в табачном дыму. Хватаясь за край стола, Питер сообразил, что в его стакане оказалось не только спиртное.

Потом чьи-то руки подхватили его, поволокли от стола и бросили на койку. Когда он пришел в себя, голова все ещё кружилась и все тело горело. Лэндерс кое-как встал, нащупал дверь и, выбравшись наружу, побрел по палубе в надежде отыскать укромное местечко, чтобы отоспаться на холодке. Даже в этом очумелом состоянии его преследовала назойливая мысль: спать нельзя, именно сейчас начинается его работа. Но ничего не помогало, и Лэндерс провалился в кромешную мглу.

Разбудил его корабельный кот. После сотен драк в доках и на причалах уши у него были рваными, покрытыми множеством рубцов, шкура от соли стала жесткой, как наждак. Ткнув мордой в шею, кот явно намеревался вызвать Питера на драку. Толком не проснувшись, Питер отпихнул кота. Тот отступил и, громко мурлыча, растянулся на палубе.

Окончательно придя в себя, Питер разглядел в его желтых глазах откровенное презрение. Над спиной зверя высилась покрытая ржавчиной стена рубки, а над рубкой – темная саржа ночного неба.

Лэндерс погнал кота, и тот убрался, унося остатки его дремоты. Слушая, как бьется пульс, раскалывая голову, он запустил пальцы в волосы, провел пересохшим языком по зубам – и поморщился. Чувствовал он себя отвратительно. Где-то на корме на миг приоткрылась дверь, донеслась заунывная музыка. Питер чувствовал себя совершенно разбитым.

С величайшей осторожностью он встал на ноги и полез в карман за сигаретой, но нашел только пустую пачку. Тогда Питер медленно двинулся вдоль борта. На капитанском мостике горел слабый свет, тут же гасший во мраке тропической ночи.

Пару дней назад прямо под рубкой штормом вырвало целую секцию лееров, и дыру затянули канатом. Сейчас там собрались капитан, первый помощник и несколько матросов. Неслышно ступая, Лэндерс приблизился к ним и увидел, как капитан швырнул за борт массивный пакет. Откуда-то снизу донесся собачий лай, кто-то сердито выругался и собака тотчас умолкла. Лэндерс шагнул к борту и заглянул вниз.

В тусклой дымке проступали очертания длинной крепкой рыбацкой лодки. Парус был спущен, но не убран, тихо фырчал мотор, и лодка шла бок о бок с «Янычаром» с той же скоростью. На палубе лодки кто-то копался, через открытый люк трюма пробивался скудный свет, холодно мерцала рыбья чешуя, возле румпеля высилась гора свежевыловленной рыбы. Собака обежала её и остановилась над люком. Это был маленький, белый терьер с пушистым хвостом и черной отметиной над глазом.

Лэндерс зашагал навстречу капитану. Голова его по-прежнему туго соображала, но ясно было, что происходящее имеет прямое отношение к его задаче. Люди, стоявшие у борта, услышав шаги, обернулись и неотрывно уставились на Питера. Снова зарычал пес, и тут Питера осенило… До него дошло, что все это значит; но дошло слишком поздно.

Раздался свирепый крик капитана, матросы кинулись навстречу Лэндерсу и скрутили ему руки. Питер не сопротивлялся, лихорадочно пытаясь найти выход из создавшегося положения.

– Что случилось? – спросил Питер, решив прикинуться дураком.

И тут кулак капитана врезался ему в лицо. Затихший было гул в ушах расколол голову, в висках загрохотало, боль всколыхнула гнев в крови. Стерпеть такое он не смог и, стряхнув матросов, нанес ответный удар. Он чувствовал, что попал, и услышал ругань капитана, опрокинутого на спину. Но тут трое насели на Питера и подмяли его под себя. Мелькнула чья-то рука, затрещала ткань рубашки и лезвие ножа полоснуло по руке. Боль обожгла лицо – капитан ударил снова, да так, что Питер отлетел в сторону. Канат, протянутый вместо вырванного штормом куска леера, на миг задержал его, но тут же обвис. Выбросив руку вперед, Лэндерс пытался за что-нибудь зацепиться, но почувствовал, что канат уходит из рук, и полетел вниз. Упади он чуть правее, угодил бы на бушприт рыбачьей лодки.

Придя в себя, Питер обнаружил, что тихо скользит по поверхности океана в кильватере «Янычара». Воздух, оставшийся в одежде, удерживал его на плаву. Сквозь мрак пробивались огни парохода. Судно удалялось, очертания его расплывались, постепенно таяли во тьме его огни.

Всю войну Лэндерс провел на минных тральщиках и корветах флота Его Величества. И боялся он в ту пору одного: оказаться в воде, без всякой надежды на спасение. Но хотя три его корабля пошли ко дну, такого с ним не случалось. Всякий раз он покидал тонущее судно на лодке или на плоту, пребывая в относительной безопасности. Никогда не оставался один на один с океаном.

А через восемь лет после окончания войны угодил в такую переделку… В этой неожиданности была какая-то злая ирония; правда, сейчас Питеру не был в состоянии её оценить. Его слишком занимала забота, как бы не пойти на дно.

С невероятным трудом ему удалось перевязать рану на руке носовым платком; потом он сбросил ботинки. Теперь он лег на спину и медленно поплыл, едва шевеля руками и ногами. Эти воды кишели акулами и барракудами. Привлекать к себе внимание – чистое безумие.

Питер знал, что до ближайшей точки материка оставалось не меньше двухсот миль. «Янычару» оставалось два дня хода до Сантоса. Рассчитывать, что его подберут, не приходилось. Но как рыбачья лодка, которую он видел у борта «Янычара», смогла забраться так далеко от материка? Воспоминание о лодке заставило Питера с горечью задуматься о причинах провала. Он был слишком беспечен, слишком неосторожен. Попадись ему ещё раз этот капитан… Но Питер не обманывал себя: помощи ждать не приходится, никто его искать не будет.

Потихоньку дрейфуя, Лэндерс с бешенством думал, что впустую истратил последний шанс, предоставленный Марстоном. Каким он мог рассчитывать, что капитан «Янычара» и его подручные не решатся на крайние меры! Разве можно было лезть на рожон? А ведь он просто сам нарывался на неприятность. Теперь он пойдет на дно, а капитан запишет в журнале, что третий помощник пропал без вести… Напился на вахте и упал за борт.

У Марстона с Роджерсом, безусловно, возникнут подозрения. Но что толку, если нет доказательств. А капитан за то, что не сболтнет лишнего, получит кучу денег. Лодка с мешком краденых драгоценностей причалит к берегу в какой-нибудь крошечной бухточке, таможенники никогда о ней и не узнают.

Лэндерс плыл, скользя по океанской глади, чуть шевеля руками и ногами, вода слабо фосфоресцировала. Слабое сияние уходило в сторону и гасло. Это немного согревало душу, показывая, что его сносит течением. Бумажник в заднем кармане брюк намок и потяжелел. Вода постоянно попадала за воротник, под рубашку, и непрестанно хлюпала, словно кто-то неутомимо, хотя и неритмично, откупоривает бутылки. До боли родной звук…

Глубина здесь была не меньше мили. Питер лежал на спине и каждой клеточкой тела ощущал угрозу, исходящую из океанских глубин и притяжение бездны. Опустив ноги, Питер стал неторопливо ими перебирать. Его все не оставляла мысль о чудовищной толще воды внизу. Бездна подергивала его за ноги, как куклу за ниточки, словно предлагая спуститься пониже.

Оставалось воздеть руки к небесам и пойти ко дну. Не станет на свете Питера Лэндерса, ну и что? Кто о нем вспомнит? Кому он нужен? Плыл по течению, вот и вынесло в Южную Атлантику. Питер горько иронизировал над собой. Завалил работу, свою последнюю работу. А ведь сделал на неё такую ставку! Четыре года понадобилось, чтобы понять, – все его беды – от разочарования. Он потерял то, чем дорожил больше всего, растоптал чувство собственного достоинства. Разве в праве он был рассчитывать на особое расположение судьбы? Разве он единственный, кто разочаровался в жизни?

С того памятного утра, когда он вышел из тюрьмы и встретился с Марстоном, Питер сильно изменился. Теперь им владело одно желание – выполнить поручение и начать новую жизнь. Впервые за последние годы он был счастлив. И вот – все кончено.

Но тут он взбунтовался против бесславного конца. Через пару часов рассветет, а там всякое может случиться. Он совершенно точно знал, сколько провел в воде – водонепроницаемые часы с подсветкой циферблата не подводили. Он упал за борт в час пятнадцать и находился в воде два часа десять минут.

Сейчас он был донельзя зол на себя, и эта злость придавала силы. На плаву его удерживала мечта о том прекрасном дне, когда он повстречает капитана. Всю свою злость он копил для этой встречи…

Но мысли то и дело сворачивали в сторону. Питер прикидывал, сколько кораблей идут этим маршрутом, и как часто? Что происходит с драгоценным грузом на берегу? Представитель страховых компаний считал, что найдется масса покупателей, готовых прикупить распиленные камни. Лэндерс вспомнил, с какой горечью Роджерс говорил о главарях таинственной организации…

Но все проблемы отодвинуло одно – как выжить?

Еще через час его ладони отяжелели, словно налились свинцом, руки онемели, мышцы разбухли и заныли. Питер устал. Он не желал это признавать, но как игнорировать слабость, если она тебя одолевает?

Потянуло утренним бризом. Ночь уходила, слабый порыв ветра поднял рябь, плеснул водой в лицо Лэндерса. Вдруг он понял, что погружается, причем так быстро, словно кто-то тащит его вниз. Пришлось серьезно побарахтаться, чтобы вернуться на поверхность. Едва отдышавшись, он поплыл по-настоящему. И работал руками до тех пор, пока не прошло потрясение. Затем вновь лег на спину и доверился течению.

Задумавшись, он заснул, отчего едва не потонул. Промокшая насквозь одежда потянули вниз. Но желание уснуть становилось неодолимым. Вода уже не казалась теплой. Он судорожно клацал зубами и ничего не мог поделать. Разве что до крови прикусить палец.

Руки и ноги занемели, голова гудела, а рассвет все не наступал. Неужели ветер обманул? И не сулил рассвета? На мгновения Лэндерс отключался, но руки и ноги машинально продолжали двигаться. В забытьи Питер видел короткие ослепительные сны.

Волна покрупнее накрыла его с головой, Лэндерс очнулся, но последний сон все ещё стоял перед глазами. Он сидел в кают-компании последнего корабля из тех, на которых служил, в глубокой тарелке перед ним дымилось мясо по-ирландски. гора тушеного мяса. Питер проснулся, но запах не уходил. Он потянул носом и неожиданно понял, что сон тут ни причем. Здесь, посреди океана, он вдыхал запах тушенного мяса!

Лэндерс принюхался – никакой ошибки. Запах приносил ветерок, тянувший над самой водой. Приносил настоящий и вместе с тем фантастический аромат.

В мгновение ока стряхнув остатки сна, Питер изо всех сил приподнялся над водой и огляделся, выискивая свет, сигнальный огонь или хоть какой-то признак судна. Напрягая слух, среди шума волн он пытался различить посторонний звук, низкий, ровный шум работающего гребного винта. Но увы, ничего не видел и ничего не слышал. Однако он не собирался расставаться с надеждой, ниспосланной словно спасательный круг.

– Эй, кто там? Где вы?

Питер кричал, сколько хватало сил. В крики он вкладывал все свои силы и орал до тех пор, пока не сорвал голос и теперь только хрипел.

Светало. Питер бултыхался в воде, выпрыгивал из неё и вглядывался в расходившуюся тьму. Небо становилось серым, потом из-за горизонта внезапно появился край солнца и даль постепенно окрасилась розовым и золотым. Но где же судно, почему Питер его не видит?

Лэндерс снова закричал, хотя надежда, что его услышат, таяла. Он перестал выпрыгивать из воды, лег на спину и затих. Надвигалось отчаяние. Корабль прошел стороной, может даже неподалеку. Где-то на камбузе колдует кок, в кают-компании уже звенят посудой, а он здесь тонет…

И, вглядываясь в рассветный сумрак, он снова закричал, пока опять не сорвал голос, издал последний хрип и вернулся в прежнее положение.

Лэндерс уже не надеялся, что его подберут, смирился с печальным концом. Он бесследно исчезнет в пучине, и не останется ни холмика, ни креста. Ему слышались пение и рокот, но он был слишком утомлен бесплодной борьбой.

Безвольно уронив руки в воду, Питер уставился в небо. Из серого оно превращалось в светлое. Давно знакомое ему чудо – утренняя заря, озаряющее небо разноцветными лучами. Высоко в небе серебрились облака. Волны розового перламутра залили восток небесной сферы.

Рокот нарастал. Питер тряхнул головой, отгоняя видение, но шум в ушах не исчез. Он вдруг почувствовал, как тело подняло вверх и стремительно понесло вперед. Ноги потянуло вниз, Лэндерса завертело, впереди все кипело, в пене гудели водовороты. Из волн прибоя выступали покрытые слизью черные камни.

Волна потащила Питера на скалы. Впереди вздымался склон горы, очерченный густой тенью валунов и озаренной лучами восходящего солнца травой. Земля! Пока Лэндерс в отчаянии следил за калейдоскопом красок рассвета, земля была рядом, просто у него за спиной.

И теперь он поплыл навстречу новой жизни, к полосе клокочущего прибоя. Вот откуда шел рокот, звучавший в его ушах. Собрав остатки силы, он рванулся вперед; возносясь на гребень, каждый раз он видел пепельную линию пляжа, начинавшегося сразу за полосой прибоя.

Огромная волна яростно швырнула Питера на камни, сразу лишив его надежды выбраться из этой передряги живым. Бросив Лэндерса на отмель, океан тут же рвал его назад, перекатывал по дну и тянул на глубину. Питер вынырнул, жадно глотая воздух, оказался на мраморно гладкой поверхности очередного океанского вала, и его буквально размазало по валуну размером с приличный дом. Он видел берег, теперь такой близкий, и пришел в ужас, что море может опять утащить его к себе.

Оставайся у Питера силы, он в два счета выбрался бы на берег. Но сил уже не было. Он ещё продолжал бороться за жизнь, но уже в бессильном отчаянии. Сопротивляясь откату волны, он схватился за шершавый риф, но не удержался и опять ушел под воду. В глазах зеленело, плыли пузыри, прибой гремел как поезд, проносящийся по тоннелю.

Он готов был сдаться, но снова вынырнул. Тело Питера с маху впечатало в плоский камень, по бокам которого стекала пена. Распухшими пальцами он уцепился за водоросли, обрамлявшие макушку глыбы. Так он умудрился выдержать две волны, но третья оторвала его и снесла за собой. Жадно глотая воздух, он смотрел сквозь шипящие брызги и пену.

На скале, чуть левее себя, он увидел девушку. Скала была выше остальных, её вершину покрывали пятна лишайника и птичий помет.

«Я схожу с ума», – решил Питер, снова уходя под воду.

Волна повертела Питера, но тут же выплюнула и оставила в покое. Он сделал попытку стать на ноги, но смог только сесть. Выплюнув его на камни, океан, казалось, на время позабыл о нем. Лэндерс был не в состоянии даже двинуться с места, но подняв голову, снова увидел девушку. Она прыгнула в воду со скалы и уже плыла к Питеру, резко и сильно загребая воду. Теперь новая волна накрыла их обоих, покатив по отмели клубок рук и ног в бурлящей пене зеленой воды.

Потом Лэндерс ощутил у себя подмышками девичьи ладони. Силы оставили его окончательно, и теперь приходилось положиться на силу и волю девушки. Он слышал её тяжелое дыхание и смутно осознавал, что она пытается вытащить его на берег, борясь с прибоем и умело используя стремительно несущуюся к берегу накатную волну.

Потом он плашмя лежал на песке, не в силах отодвинуться от воды ни на шаг. Девушке удалось-таки вытащить его на берег. Его глаза были закрыты, голова кружилась, в груди кололо, и он жадно глотал воздух, которого не хватало легким. Девушка собралась уходить, и Лэндерс даже слышал хруст галька под её босыми ногами. Словно спал или лежал тут вечность. Только сейчас, поняв, что он спасен, Питер понял, насколько он обессилел. Новая волна разбилась на песке у его ног. И вновь заскрежетала галька.

С огромным трудом он сел, открыл глаза и увидел девушку. Та поправляла съехавшую юбку, вода стекала по рукам и ногам. Белая блузка прилипла к телу. Красная лента на волосах развязалась и сползла на шею.

Она что-то сказала Питеру по-испански, а может быть по-португальски, показывая рукой в море. Потом помогла ему встать. Он пытался было идти самостоятельно, но через несколько минут ей пришлось его поддерживать. Взобравшись на крутой обрыв, они оказались на узком плато. Там паслись овцы, тут же с любопытством уставившиеся на Питера и его спасительницу. Два огромных пса бросили отару и принялись обнюхивать мокрые штанины Питера. А он уже стоял у костра, вдыхая восхитительный запах тушенного мяса, поднимавшийся над закопченным котелком. Девушка заглянула в ветхую палатку и вынесла оттуда одеяло. Сбросив мокрую одежду, Питер завернулся в одеяло и рухнул на траву. Глаза закрывались, голова падала на грудь.

Девушка протянула ему миску с мясом, но Лэндерс отказался.

– Спасибо…но я хочу спать.

Тогда миску ему всунули насильно. Принявшись за еду, Питер почувствовал просто волчий аппетит. Девушка тем временем разложила на траве его мокрые рубашку и брюки. Потом присела против Питера.

– Вы англичанин или американец, сеньор?

Лэндерс удивленно поднял глаза.

– Англичанин.

Она гордо заявила:

– Отец научил меня хорошо говорить по-английски.

– Отлично, – но Лэндерс её почти не слышал. Еда и усталость его доконали. Ресницы слипались. Питер собрался было поблагодарить девушку, но тут его окончательно сморил сон. Он успел ещё ощутить, что девушка подкладывает ему под голову что-то мягкое, что пес обнюхивает его лицо… и отключился.

2

Когда Питер Лэндерс проснулся, воздух над плато был напитан густым ароматом трав. От кустиков с крошечными красными цветочками тянуло запахом эфира. Морские птицы кружились над океаном, где несколько часов назад Питер боролся за свою жизнь. Уступы горных хребтов вздымались к зубчатой вершине. А на краю плато стояла девушка.

Натянув все ещё влажные рубашку и брюки, Питер шагнул к своей спасительнице. На её блузке проступали пятна морской соли. Девушка поразила Питера дикой, странной, угловатой красотой. Овал лица с крепким подбородком выдавал сильную натуру, глаза под длинными ресницами смотрели тепло и радушно.

После развода отношение Питера к женщинам переменилось. Он стал получать удовольствие от компании смазливых девиц, от скоротечных портовых романов, и большего не желал. Обжегшись однажды, повторения он не хотел. Но эта девушка… В конце концов, она спасла ему жизнь! Уже потому он испытывал к ней теплые чувства и рад был, что Господь наделил её такой необычной и яркой внешностью.

Испытывая замешательство, Питер мучительно подыскивал слова.

– Obrigado, senhorita. Muito obrigado.

Она кивнула в ответ и рассмеялась, сверкая белыми зубами.

– Не за что меня благодарить, сеньор. Я рада вам помочь.

– Я и забыл, что ты говоришь по-английски. Это хорошо. Раз ты спасла мне жизнь, то должна знать, как я теперь себя чувствую.

– Вы в порядке, сеньор?

– Да, спасибо. Но куда я попал?

– Это Альваро.

– Остров?

– Да.

– До Бразилии далеко?

– Это тоже Бразилия, сеньор. Но континент отсюда далеко. Примерно двести миль.

– Как выбраться отсюда на материк?

– До Порт Мария, – она махнула рукой куда-то в сторону горы, – часа два ходу. Вам повезло, сеньор. Сегодня как раз отходит судно, потом его не будет две недели.

– Да, повезло. Когда оно отходит?

Питер взглянул на часы. Десять. нет, ему действительно повезло. Он жив и готов действовать. Сон и еда его совершенно преобразили. В Сан-Пауло ждут – не дождутся его доклада.

– Когда все погрузят, сеньор.

– А если оно уже ушло? – Теперь Питер был одержим идеей поскорей добраться до материка.

Девушка покачала головой.

– Так рано? Нет, сеньор. Капитан не покинет остров, не отобедав у Коммере Грации.

– Значит, успею, – пробормотал Питер, взглянул на островитянку и рассмеялся – такой забавной показалась ему пастушка. Он вытащил из кармана бумажник, где оставалось немного фунтов и двадцатидолларовая банкнота, выигранная им в покер на «Янычаре». Она размокла и Лэндерс даже надорвал её, вынимая из влажного бумажника. Девушка, внимательно следившая за ним, заметила:

– Вы не рассказали, как попали в воду.

Лэндерс рассмеялся и протянул пастушке деньги.

– Нет времени рассказывать… История долгая и ещё не закончена. Но все равно тебе спасибо. Возьми, когда будешь в городе, купи себе нейлоновые чулки.

Она взяла, взглянула на банкноту и рассмеялась. Смех её был как звонкое веселое журчание волны на гладких камешках. Лэндерс тоже рассмеялся. Ему передалось её безоблачное настроение, и он вспомнил свое отчаяние за миг до спасения, когда Господь послал её. Только благодаря ей он остался жив.

Питер мягко положил руки девушке на плечи, чувствуя, как все ещё дрожит от смеха её тело, и ласково поцеловал её.

– Спасибо тебе за все.

Он повернулся и пошел в гору. Дойдя до перевала, остановился и оглянулся. Островитянка провожала его взглядом. Питер поднял руку, девушка помахала в ответ. И тут же отвернулась, прикрикнула на собак и принялась сгонять овец, разбредшихся по всему плато.

К концу второго часа Лэндерс решил, что девушка ошиблась, оценивая расстояние. Пусть даже двигался он медленно, ведь идти пришлось босиком, но до сих не одолел даже гору, за которой лежал Порт Мария.

Питер взобрался на скалу и огляделся. Вокруг – только горы, по склонам – трава и кусты, выше – завалы камней у подножия отвесных скал над мрачными ущельями. Внизу тропа шла через заросли мирта, густые папоротники, дикий инжир неизвестные ползучие растения. Сухопутные крабы разбегались с тропы, дожидаясь, когда незванный гость минует их владения. Клешни крабов шевелились, как у роботов, настороженно сверкали черные бусинки глаз.

Гора впереди возвышалась над всем островом. Справа серебрился океан. Извилистая тропинка вела к подножию горы, держась направления на северо-запад. Питер спешил изо всех сил. Ему хотелось поскорее оказаться на борту судна, отправляющегося на материк. Когда он дозвонится до человека из Сан-Паулу, многим не поздоровится…

Тропа скользнула к зубчатому гребню. Питер упорно лез в гору, тщательно выбирая путь. Он весь взмок, порезал ногу об острый камень, и теперь хромал, ругаясь и горя желанием побыстрее оказаться в порту.

Взобравшись, наконец, на гору, он понял, что стоит на краю огромного кратера потухшего вулкана. Это было дикое место: пустынные склоны, утыканные высокими разрушенными временем камнями, черные скалы, выветренный туф… На дне кратера собралось небольшое озеро. На его черную зеркальную поверхность падала серповидная тень от края кратера. Тропинка шла по краю, потом нырнула вниз, и за уступом скал Питеру неожиданно открылся вид на бухту и Порт Мария.

С высоты ни город, ни бухта ничего особенного не представляли: кучка домов, площадь, причал в небольшой гавани, прикрытой с моря лесистым мысом. У причала стояло каботажное судно с желтым дымком из трубы. К мысу шла горстка рыбацких лодок.

Тропа нырнула вниз и вскоре перешла в проселок, тянувшийся по небольшими полями. Вдоль дороги тек ручей, пробираясь к океану. Лодки входили в гавань со спущенными парусами, на моторах. Лэндерса больше интересовало судно, он заспешил, опасаясь опоздать.

Круглая бухта с тихой голубой водой сообщалась с океаном узким проходом между двумя мысами. Внизу Лэндерс увидел широкую площадь, обсаженную пальмами; высокие белые и желтые дома, обступившие её с трех сторон, были обращены фасадами к океану. Дома большие, прочные, с тройными арками над окнами, колоннами у входа и изразцовыми карнизами на стенах. Они уступами спускались по каменистым склонам, кварталы разделяли узкие переулки.

Минуя первый дом, Питер услышал протяжный пароходный гудок и поспешил к пристани.

У подножия холма стояла церковь. Священник в черном подметал пологую лестницу, ведущую к портику редкой красоты. Приветствуя Питера, он вскинул руку.

Наконец Лэндерс оказался на портовой площади.

На причале кишел народ. На бак судна по широким сходням грузчики таскали большие картонные коробки. Там царили шум и суматоха. На палубе скопилась толпа. Протиснувшись через зевак, Питер в конце концов добрался до трапа. На него никто не обращал внимание. Большинство островитян выглядели не лучше его.

Питер отыскал матроса, вспомнил нужную португальскую фразу и спросил, когда судно отчаливает. Матрос ответил, что через час.

Облегченно вздохнув, он почувствовал, что чертовски устал, голоден и умирает от жажды.

– Где тут можно перекусить?

Моряк кивнул в сторону площади.

– У Грации.

На площади Питер увидел собаку. Черная отметина над глазом придавала псу чертовски залихватский вид. Миновав Лэндерса, пес затерялся в толпе и Питер потерял его из вида. Но в душе его вспыхнул охотничий инстинкт. Именно этого пса видел он на рыбацкой лодке, причалившей к борту «Янычара». Сомнений тут быть не могло.

Большинство лодок уже вернулись в бухту, и теперь рыбаки перегружали плетеные корзины с уловом на тележки, запряженные осликами. Пес, видимо, бежал с одной из этих лодок.

Все они были одной конструкции, одинаково оснащены и отличались только цветом краски да названиями. На борту каждой лодки красовался нарисованный огромный глаз. Итак, одна них подходила к «Янычару». Он начал понимать. Все лодки вышли в океан вместе. Темной ночью одна из них встретилась с «Янычаром» в заранее условленном месте, и вернулась к своим. Вернулись в Порт Мария все вместе. Никакой таможни здесь нет. Вряд ли подвергается досмотру и каботажное корыто, раз в две недели приходящее с Альваро на континент.

Как все просто! Краденые драгоценности на сотни тысяч фунтов попадают в Южную Америку с черного входа.

Усталости как не бывало. Питер переводил взгляд с лодки на лодку. Теперь он был настроен твердо и решительно. Бандиты считают, что он погиб. Но он жив и готов к борьбе. Раз Питеру крупно повезло, должен воспользоваться шансом, предоставленным Марстоном и Роджерсом. И чем больше информации он передаст человеку в Сан-Паулу, тем лучше.

Канал поставки краденых драгоценностей идет через этот остров. Оставшись здесь, он может раскрыть всю преступную сеть. Если сейчас сбежать на материк, Марстон с Роджерсом могут решить, что Лэндерс просто струсил и выбрал самый легкий путь, чтобы выйти из игры. Об этом нечего и думать. Так что он должен сделать все, что в его силах. Даже забыв про перспективу работы у Фристауна, ему хотелось самому разобраться во всей истории. У него был свой счет с командой одной из лодок, бросивших его в океане на верную смерть.

Лэндерс зашагал в сторону площади. На раздумья оставался час.

На полпути к площади открытая площадка перед двухэтажным зданием была заставлена столиками и огорожена живой изгородью из виноградной лозы и каких-то неизвестных Питеру лиан. Вывеска гласила «Bodega Gracia». Питер поднялся на три ступеньки, сел за столик и стал наблюдать за жизнью Порто Мария. Пора было принимать решение.

Горожане неторопливой двигались по площади, – в этом климате не спешат. На низкорослых женщинах поверх темных юбок красовались яркие красно-желто-зеленые блузки и легкие шали. Они оживленно болтали с высокими, смуглыми, преисполненными собственного достоинства мужчинами.

Большинство рыбацких лодок уже пришвартовались к причалу. От него к большому бараку из рифленого железа сновали запряженные в тележки ослики.

Трое мужчин занимали стол в противоположном от Питера углу террасы. С любопытством покосившись на чужака, они тактично отвели глаза.

Через площадь Питер видел готовое к отходу судно у причала, толпу людей возле рыбацких лодок, слушал, как океанский бриз шуршит над головой сухими листьями пальм, и чувствовал, как возбуждение переходит в настойчивую жажду действий.

«Если это возможно сделать, – думал Питер, – я сделаю!»

Он превосходно понимал, что упустить подобный шанс он просто не имеет права. Ему поверили, ему доверились. И если честно, шанс ему выпал только по счастливому стечению обстоятельств.

Сейчас он единственный, кто способен справиться с делом. Могут ли эти люди рассчитывать на снисхождение, если в грош не ставят человеческую жизнь? Если их не остановить, кто-то снова окажется у них на пути, но вряд ли ему повезет, как Лэндерсу. Чем дольше Питер пробудет на острове, тем больше разузнает. Только бы продержаться две недели до следующего рейса! Но как это сделать, не вызвав подозрений островитян?

«Не нужно лишнего геройства!» – говорили ему в Плимуте. Что, если он останется в городе, а контрабандисты что-то заподозрят? Несмотря на зной, по коже Питера пробежал озноб, словно он уже почувствовал между лопаток лезвие ножа. Эх, если бы прожить здесь пару недель, не вызывая ни у кого подозрений!..

За спиной Лэндерса раздался голос:

– Сеньор?

Он оглянулся. У столика стояла негритянка, настолько толстая, что ног вообще не видно. Ткань гигантского балахона ткань вздувалась, словно парус, надутый ветром. Хозяйка не обременяла себя заботой о чистоте наряда; зато на животе её располагалось цветастое изображение Триумфальной арки, перевернутый вверх тормашками Эмпайр Стейт Билдинг – на спине, а пудовые груди сминали Тадж Махал. По широким полям соломенной шляпы были разбросаны вылинявшие цветочки. Женщина добродушно улыбалась, и улыбка была под стать её телосложению. Черная, яркая, пышная Коммера Грация служила живым памятником во славу плоти и жизнелюбия.

Питер произнес первое когда-то выученное португальское слово.

– Cerveja.

Негритянка удивленно подняла бровь, услышав его акцент, и вперевалку зашагала прочь от столика. Потом вернулась с пивом, оценивающе оглядела гостя и вдруг спросила по-английски:

– Мистер, вы с корабля, или добирались вплавь?

Голос женщины звучал шутливо, добродушный смешок прорвался откуда-то из бездонных глубин её глотки.

Питер вздрогнул. В шутке было слишком много правды. Коммера Грация ещё раз улыбнулась.

– Удивлены? Но во время войны мы перевидали массу английских и американских моряков.

– Верно, я англичанин, с корабля, – настороженно подтвердил Питер. В душе его ещё тлела надежда на лучшее. Только бы ему поверили!

Грация продолжала ухмыляться.

– У нас многие говорят по-английски. А я вообще свободно.

– Это точно, – подтвердил Лэндерс, подумав, что если оставаться, придется сочинить целую легенду.

– А знаете, почему? Я – британская подданная. Знаете, мистер, здесь нет даго, итальяшек, испашек всяких – женщина похлопала себя по груди. – Один из моих бывших мужей был большим начальником на сахарных плантациях Ямайки. Поганый тип, но благодаря ему я стала англичанкой. А вы чем занимаетесь, мистер? Моряк или просто бич?

Питер рассмеялся, продолжая напряженно размышлять. Если женщина поверит словам Питера, это может пройти и с другими.

– Я моряк, – Лэндерс старался говорить небрежно и уверенно. – Но влип в скверную историю.

– В Сантосе?

– Да, – Питер сейчас походил на рыбака с морского траулера, и старался говорить в том же духе. – Нужно было смыться, тут подвернулась эта калоша. Хочу немного оглядеться. Может, какая работа найдется.

Женщина понимающе кивнула:

– Приличный человек всегда найдет работу, мистер.

Питер хлебнул пива. Если удастся остаться на острове, об этом следовало бы сообщить человеку в Сан-Паулу.

– Здесь есть телефон? – спросил Лэндерс.

Женщина проницательно посмотрела на него, явно заинтересованная, в какую же историю влип он в Сантосе. Но потом лицо её озарилось широкой улыбкой, и она похлопала Питера по плечу:

– Нет здесь телефона, мистер.

Питер удивился.

– А что же вы делаете, если стрясется беда?

– Телефон от беды не спасет, – вздохнула женщина.

– Но полицейскому как-то нужно связываться с материком, – заметил Питер.

– Нет у нас никаких полицейских, не волнуйтесь! – успокоила негритянка. – На кой черт нам полицейский и телефон? – Скрестив громадные руки на груди, она мягко колыхалась, посмеиваясь. – Скажем, спит человек с чужой женой. Что, телефон поможет? Или украл сосед овцу. Телефон её вернет, что ли? Нет, мистер англичанин. Не нужны нам ни телефон, ни полицейский. У нас есть Квисто.

На площади Питер заметил мужчину – такого крупного, что не заметить его было просто невозможно. Казалось, под ногами его прогибалась земля. Человек тяжело шагал к бухте, на ходу читая газету и раскрыв над головой красный зонт.

Горожане его радостно приветствовали, и гигант отвечал взмахами газеты. Полуголые ребятишки бежали за осликом, горланя какую-то считалку. Гигант что-то шутливо прорычал в их адрес. Дети рассыпались, словно стайка встревоженных воробьев. Мужчина расхохотался, словно штормовой прибой рассыпался по прибрежной гальке. На нем был свободный белый костюм, пеньковые плетенки на ногах, огромная широкополая панама; шелковый пояс охватывал необъятную талию.

Сложив зонтик, гигант поднялся по ступеням и присоединился к мужчинам на террасе. Грация подала ему выпить, что-то сказала и тот покосился на Питера. Лэндерс это заметил и отвернулся.

Он думал, что за пару недель можно собрать массу полезной информации. Но глупо здесь оставаться, если существует хоть какой-то риск. Чужак вызовет любопытство островитян, и в два счета можно попасть впросак. Так что самое разумное – отправляться на корабль. И тут за спиной Питера раздался густой, сочный голос:

– Сеньор!

Человек с шелковым поясом стоял у столика Лэндерса. Сняв шляпу, он поклонился и представился:

– Луис Конкистадор дас Тегас.

Манеры его были столь благородны, имя произнесено с таким достоинством, что Питер невольно привстал, собираясь ответить таким же поклоном. Но вместо этого протянул мужчине руку, которая сразу утонула в огромной ладони; рукопожатие было коротким и энергичным.

– Рад познакомиться. Лэндерс, Питер Лэндерс.

– Коммера Грация сказала мне, что вы из Англии. Добро пожаловать в Порто Мария, сеньор. Мы любим англичан. Сорок лет назад мне даже довелось учиться в Оксфорде. Но увы, меня отчислили. В дамском обществе я всегда имел успех, но с начальством общего языка не нашел. Покинув Оксфорд, я отправился в Сорбонну. Там мой характер оценили по достоинству, дас Тегас подмигнул, и Питер улыбнулся, начиная испытывать симпатию к великану.

Тому было явно за пятьдесят; карие глаза на крупном мужественном лице скрывались под навесом седых мохнатых бровей. С пояса его свисала сетка с ножом, трубкой, серебряным портсигаром и записной книжкой. На смуглом лице дас Тегаса, как в зеркале, отражалось каждое движение его души. Он энергично жестикулировал, но за его очевидным радушием отчетливо угадывалась неоспоримая властность, и Питер подумал, что когда собеседник теряет над собой контроль, последствия наверняка сопоставимы со взрывом корабельного котла.

Гигант опустился на стул и провел ладонью по длинным волосам, локонами завивавшимися на плечах. Он что-то крикнул через плечо хозяйке, и та тотчас принесла два бокала с пивом. Дас Тегас поднял свой, глянул поверх пены на Питера, кивнул ему, осушил бокал одним огромным глотком и поморщился.

– Неважное пивцо, но помогает поддерживать тонус. Ну а каков у человека тонус, таков и сам человек. Лучшая женщина Альваро – моя, – гигант шлепнул Коммера Грацию по спине. – Верно я говорю?

– Святую правду, сеньор Квисто. У вас все самого лучшего качества, – они расхохотались. – Я уже говорила, мистер англичанин интересуется, есть у нас, в Порто Мария, полицейский?

– Полицейский? – протянул Квисто и покачал головой. – Нет тут полицейского, сеньор. Я за всех: и полицейский, и адвокат, и налоговый инспектор. – Тут Квисто остро глянул на Питера. – Зачем вам полицейский? Неприятности?

– Ну… – Питер заколебался, почесал заросший подбородок, и, оценив свой внешний вид и замызганную одежду, сразу сообразил, на чем сыграть. Пока Грация с Квисто ждали ответа, на пароходе, отправляющемся в Сантос, завыла сирена, эхом отразившись от скал и поднял в небо тучу чаек. Покосившись на судно, Питер перевел взгляд на Квисто и увидел, как подрагивают в легкой усмешке уголки его губ. Что-то в этой улыбке заставило его рискнуть. – Если честно, меня не очень-то тянет назад.

– Да никто вас и не гонит, мистер, – попыталась успокоить его Грация.

– Могу помочь с комнатой…

Ее перебил Квисто.

– Подожди, Грация, – он в упор посмотрел Питеру в глаза. – Даете мне слово, что ничего дурного вы не совершили?

Питер облегченно вздохнул. Если эти двое ему поверят, можно оставаться.

– Ничего серьезного за мной нет. Ну, погуляли мы с дружками, сами понимаете, выпили как следует, и…короче, драка вышла. – Питер с трудом импровизировал, запинался, голос его дрожал. – Я и решил, что лучше на время исчезнуть. И вернуться, когда все забудется.

– И это все? – Квисто громогласно расхохотался. – Да, вы не первый и не последний моряк, бегущий из Сантоса в Альваро. Моряки не могут не влипать в подобные истории. Оставайтесь на острове, сеньор. Грация за вами присмотрит.

Довольно посмеиваясь, Квисто поднялся.

– Ну разумеется, мистер, я вас пристрою. Мне не впервой приютить человека, попавшего в беду. – И она вперевалку отправилась обслуживать компанию, облюбовавшую местечко у входа.

Питер проводил Квисто до крыльца. Отходящее судно давало последние гудки. На причале шумела толпа. За кормой вспенилась вода, матрос уже сворачивал швартовы.

Квисто проницательно взглянул на Питера.

– Но если дело серьезно, советую поторопиться на борт.

Лэндерс рассмеялся.

– Через пару недель все уляжется.

– Я вам верю, сеньор, – широкое открытое лицо Квисто дышало добротой.

– Не будь я в вас уверен, вы бы уже стояли на борту вон того парохода.

Квисто пнул ногой осла, который отдыхал, валяясь в пыли. Животное поднялось с явной неохотой. Взобравшись ему на спину, гигант добавил:

– Приходите вечером поужинать. Мне будет приятно побеседовать с англичанином.

– Благодарю, – поклонился Лэндерс. – В котором часу?

– В котором часу? – удивленно переспросил Квисто. – Ах, да, конечно. Ну, давайте в семь.

Пароход дал последний гудок, выпустил облако рыжего дыма и отвалил от пристани.

Питер остался. Две недели ему предстояло быть начеку. На «Янычаре» его перехитрили. Здесь, на острове, ошибаться нельзя, если он хочет вернуть самоуважение и чувство собственного достоинства. И вернуться на службу к Фристауну.

Он снова поднялся на террасу, и только там вдруг вспомнил: на острове есть человек, отлично знавший, как тут появился Лэндерс. Девушка, спасшая ему жизнь.

3

Грация кормила Питера на кухне. Пока он ел, она возилась с посудой.

– Порто Мария – единственный город на острове? – спросил он, вспомнив про девушку – спасительницу и свидетельницу.

– Единственный.

– И селений тоже нет?