Дональд Гамильтон

Шантажисты

Глава 1

День складывался хорошо, пока мы не причалили к пристани, где нас поджидал связной. Не стану утверждать, что я с первого взгляда догадался, что это связной. Распознать их не так-то просто. Это был обычный, ничем не примечательный для Багамских островов человек, темнокожий и довольно небрежно одетый. Он болтал о чем-то с одним из береговых рабочих, поглядывая, как наш капитан умело направляет пятидесятифутовый двухвинтовой катер в узкий канал. Сей сложный маневр капитан проделывал с такой легкостью, что, казалось, я и сам без труда управился бы с этим, стоило мне только пожелать. К счастью, такого желания у меня не возникало.

Я стоял на открытом кокпите в кормовой части и раздумывал, следует ли сделать что-либо полезное с лежащей рядом веревкой - простите, тросом, - пока товарищ занят на носу. Как вы правильно догадались, я не лучший в мире специалист по мореходству. Тут к берегу приблизился человек и указал на эту самую веревку. Я бросил ее ему. Пока он обматывал веревку вокруг одного из больших причальных столбов, темнокожий мужчина поймал мой взгляд и сделал незаметный сигнал, неважно какой.

Этим все и кончилось. В следующее мгновение незнакомец неспешной походкой направился вдоль пирса прочь и остановился неподалеку от портовой конторы, чтобы переговорить с еще одним темнокожим мужчиной. Тем временем я продолжал возиться с причальным тросом, пока меня не сменил на посту мой молодой товарищ.

Как я уже сказал, день до сих пор складывался как нельзя лучше. Нам попались два парусника, да еще клюнул огромный голубой марлин, весом никак не меньше трех сотен фунтов. Видимо, из-за полной моей неопытности мы упустили обоих парусников, а здоровяк ухитрился обмотать вокруг носа проволочную снасть, сорвать ее и скрыться. Тем не менее, я почти пятнадцать минут удерживал его на крючке, все эти триста фунтов, а для человека, который в своей жизни ловил разве что десятидюймовую речную форель, и это незабываемое впечатление. Будет не сильным преувеличением сказать, что на крючок попался именно я.

Я пришел к выводу, что человеку моей профессии весьма удобно посвящать свободное время рыбалке в открытом море. Занимаясь рыбалкой посреди озера зачастую попадаешь в зону досягаемости для какого-нибудь снайпера на берегу, а человек, сидящий с удочкой в руках на берегу лесного ручья, - превосходная мишень для того, кто притаился в кустах. И только в океане ты в относительной безопасности. Проверяешь катер, подбираешь себе команду - если ты отправляешься в плавание не один - и можно расслабиться и перестать оглядываться по сторонам. Разве что кто-то сочтет тебя достаточно важной персоной и отправит вдогонку подводную лодку - но я слишком скромен, чтобы полагать, что разозлил кого бы то ни было до такой степени. В противном же случае, на маленьком суденышке, в десяти милях от берега ты застрахован от всяческих неожиданностей.

К тому же, как я только что выяснил, поединок с действительно крупной рыбой доставляет немалое удовольствие, а все остальное время можно проводить, откинувшись в кресле, поглядывая на покачивающиеся за кормой поплавки и старательно пытаясь забыть о всевозможных вещах, среди которых не последнее место занимала милая особа по имени Лаура, моя коллега, которую вызвали на работу несколько недель назад, когда мы только начинали вместе наслаждаться отдыхом во Флориде. Пожалуй, определение милая в данном случае не слишком соответствует общепринятым стандартам - среди моих коллег нет милых людей - тем не менее, я нашел ее достаточно приятной и привлекательной, несмотря на некоторые ярко выраженные феминистские наклонности.

И вот настал мой черед распрощаться с отдыхом. Я быстро подытожил ситуацию. После того, как меня покинула Лаура, я слонялся в окрестностях Флорида Киз, иногда рыбачил и как-то наткнулся на весьма известного техасского бизнесмена и спортсмена, человека с довольно разветвленными политическими связями, который почему-то вбил себе в голову, что некогда я оказал ему услугу. Сам же я до нашей встречи едва ли подозревал о его существовании. Судя по всему, он располагал неплохими источниками информации в Вашингтоне - возможно, даже слишком хорошими - из которых узнал обо мне и о недавно проделанной мной работе, имевшей некоторую политическую окраску. Правда, наряду со мной в операции участвовали и многие другие агенты. Успешное ее окончание каким-то образом уберегло от неприятностей Большого Билла Хазелтайна, после чего он загорелся желанием продемонстрировать свою признательность. Для чего и выбрал меня. Мне предлагалось узнать, что такое настоящий океан, порыбачив недельку в местном частном клубе, где, по его словам, водились такие рыбы-мечи, что и в воду-то заходить страшно.

Уолкерз Кей - произносится он \"ки\", точно так же, как и во Флориде - представляет собой крайнюю северную необитаемую точку на Багамских островах. Последние же, в свою очередь, - на случай, если вам это не известно - входят в состав иностранной державы или доминиона, именуемого Британской Вест-Индией или БВИ, ближайшая часть которого расположена примерно в сорока милях к востоку от Майами. Я этого не знал и был весьма удивлен. До сих пор мне никогда не приходилось бывать в здешних местах, и я почему-то полагал, что Багамы находятся где-то к югу от Кубы, в Карибском бассейне, а может и еще дальше на восток, в Атлантическом океане, неподалеку от Бермудских островов.

В действительности же Уолкерз Кей, хоть и удаленный немного к северу, оказался всего в часе полета из аэропорта в Форт-Аоудердейл, вдоль побережья Флориды от Майами. Довольно тихоходный, неуклюжего вида, гидроплан принадлежал человеку, гостеприимством которого мне предстояло воспользоваться. К некоторому моему разочарованию он не опустился прямо на воду, а сел на бетонную полосу, которая занимала большую часть маленького островка. Остальная часть земельного владения отводилась под нужды клуба: плавательный бассейн, коттеджи, вспомогательные строения и, наконец, акватория со своими службами. Чтобы лишний раз убедить нас в том, что мы приземлились на территории иностранного государства, нас приветствовал чернокожий багамский таможенник, однако мы еще на борту самолета успели заполнить несложную въездную декларацию, так что пилот сам уладил все формальности...

С трудом верилось, что все это произошло только вчера утром. Проведя в море полтора дня, я вошел во вкус этой рыбачьей жизни и еще мгновение назад не думал ни о чем, кроме рыб. Теперь приходилось соображать, как быстро выбраться отсюда, не привлекая к себе внимания, найти относительно безопасный телефон и позвонить в Вашингтон. Переданное мне сообщение означало \"немедленно свяжись с нами\", что подразумевает повышенную срочность, но отнюдь не снижает требований к секретности. Существует также сообщение - просто \"свяжись с нами\". В этом случае можно спокойно рассчитать свое время, убедиться наверняка, что ты не вызываешь интереса и за тобой не следят. И наконец сообщение \"свяжись как можно быстрее\" означает: бросай все и хватайся за ближайший телефон, не думая о последствиях.

Я прошел поблагодарить капитана и спутника за прекрасно проведенный день, но мысли мои витали далеко. Оставалось надеяться, что они этого не заметили: эти люди весьма снисходительно отнеслись к неумелому новичку. Сойдя на берег, я невольно ощутил некоторое сожаление. Совершенно ничем не обоснованное. Ни раз и не два меня бесцеремонно заставляли работать, забывая, что я тоже имею право на отдых. Сейчас дело обстояло совершенно иначе. Я бездельничал большую часть лета, так что жаловаться не приходилось. И все-таки, я с сожалением вспоминал о марлини, которая сорвалась у меня сегодня. Подожди Мак еще день-другой и я бы наверняка отыгрался.

Я прошел вдоль пирса, поднялся по холму мимо плавательного бассейна к главному зданию и зашел в офис, чтобы выяснить, как обстоят тут дела с телефонной связью. Телефонная компания, конечно, не протягивает свои провода к островам, расположенным за сотню миль от берега, посреди Атлантического океана. Я знал, что в клубе налажена радиосвязь - мачтовая антенна видна издалека - и выдерживается определенный график. Следовательно, меня, по всей вероятности, могли соединить с любым номером в Штатах через ближайшего морского оператора на континенте. Однако при этом мою беседу с Вашингтоном могли слышать на любом находящемся между нами судне с радиоустановкой, а темы, которые предстояло обсуждать, вряд ли предназначались для посторонних ушей.

Я недооценил Мака. Он позаботился обо всем. Сидевшая за столом худощавая рыжеволосая девушка с добродушным выражением на усыпанном веснушками лице быстро посмотрела на меня.

- А, мистер Хелм, - проговорила она. - Как ваши успехи?

- Мы подцепили здоровенную голубенькую штучку, но я ее упустил, - ответил я.

- Сочувствую. То есть я и в самом деле вам сочувствую, потому что у меня здесь для вас послание от мистера Старкведера, Джонаса Старкведера, редактора \"Аутурс Магазин\". Оно только что поступило. Завтра вечером он прилетает в Форт-Лоудердейл и просит, чтобы вы с ним поужинали. Он говорит, что это важно, что-то связанное с фотографиями, которые ему очень нужны.

В былые времена мне приходилось зарабатывать на жизнь с помощью фотоаппарата, а иногда и садиться за пишущую машинку. Мы время от времени все еще пользовались этим прикрытием, однако представлялось маловероятным, чтобы редактор какого-нибудь журнала до сих пор помнил мою фамилию да еще и был расположен ко мне настолько, чтобы угощать ужином. Тем не менее, я бы не стал сразу отметать такую возможность, если бы человек на причале не подготовил меня к какой-нибудь хитроумной уловке.

- Проклятие! - сказал я. - Вот тебе и рыбалка! Он сказал, где и когда?

- В ресторане на крыше отеля \"Янки Клиппер\", завтра в семь вечера. Он остановится там же в отеле и зарезервирует номер для вас. Если вы не возражаете, мистер Хелм, я запишу вас на завтрашний самолет. Вам нужно будет прийти с вещами сюда около десяти...

Пролетая над островом на следующее утро, я разглядел большой белый катер, лениво покачивающийся в водах акватории, и опять ощутил нелепое сожаление. Убивать массу времени и сил на то, чтобы поймать огромную рыбу, которую ты даже не станешь есть, просто глупо, твердо заявил я себе. Будто мне и без того не хватает острых ощущений. Мак обеспечит меня ими с избытком, можно не сомневаться. За ним не пропадет.

Я не стал гадать, в какую историю это выльется. Просто сидел и наблюдал за легкими, меняющимися цветами - всеми оттенками голубизны и зелени с редкими коричневатыми проблесками отмелей. Мы пересекали обширную Малую Багамскую Отмель, именуемую так, чтобы отличать ее от Большой Багамской Отмели, расположенной дальше к югу. Промелькнула пара крохотных островков, каждый из которых уступал Уолкерз Кей, а затем оконечность значительно большего острова из группы Больших Багам. Несмотря на свою величину - мне сказали, что это четвертый по размерам среди Багамских островов и с самолета видна была только его часть - остров казался не слишком высоким, и мне невольно подумалось, что достаточно ему погрузиться в море всего на несколько футов и на поверхности не останется ничего, кроме нескольких неприятных рифов, наполовину скрытых под водой. С другой стороны, стоило ему подняться всего немного, и мы бы стали свидетелями величайшего переселения народа на новый необжитый континент у самого побережья Флориды. Не сомневаюсь, что торговцы недвижимостью ночей не спят, ломая голову над тем, как избавиться от всех этих бесконечных, прекрасных, затерянных и бесполезных вод, чтобы выстроить на освободившейся земле свои грязные маленькие домишки с полями для гольфа.

Вскоре мы оказались над фиолетово-голубыми водами Гольфстрима - мне сообщили, что глубина здесь около тысячи футов - а затем начали снижаться к аэропорту Форт-Лоудердейл. Таможенный досмотр прошел неожиданно быстро и легко, во всяком случае, в сравнении с той пыткой, которую учинили мне американские таможенники во время последнего возвращения из Мексики. Может все дело в том, что на Багамах не занимаются выращиванием конопли, мака и коки. Просто здорово, что возвращение на родину может оказаться таким простым и приятным, однако в то же время невольно задумываешься, стоит ли подвергать долгой, утомительной и унизительной процедуре миллионы честных, прямодушных, обожающих мартини американцев лишь затем, чтобы избавить несколько человек от их особенно вредной привычки.

Догадываюсь, что на философский лад меня настроила перспектива возвращения к трудовой деятельности после нескольких месяцев блаженного безделья. Никто не оставлял для меня никаких посланий в отеле \"Янки Клипперс\", узком семиэтажном строении, возвышающемся над широким белым пляжем, который я мог видеть из окна своего номера на третьем этаже. Вдали, в голубых водах Гольфстрима, над которыми я совсем недавно пролетал, виднелось несколько яхт, а чуть ближе к берегу, там, где вода была более бледной, ее рассекали катера. Коридорный продемонстрировал мне вид из окна, телевизор и ванную. Я одарил его чаевыми, воспользовался ближайшим идущим вниз лифтом и нырнул в телефонную кабинку в холле, которую приметил по пути в номер.

- Это Эрик, - представился я, когда в трубке раздался голос Мака.

- Павел Минск, - сказал он. - По сообщениям направляется в Нассау, остров Нью-Провиденс, БВИ. Требуется выяснить, зачем, и принять соответствующие меры. Мистер Минск наш старый должник.

- Да, сэр, - сказал я.

Глава 2

Мне это не понравилось. Вашингтон выкинул свой обычный дешевый трюк, дабы извлечь двойную пользу из одного агента. Мало того, что одну из крупнокалиберных фигур противоположной стороны, человека, за которым уже давно охотились, наконец обнаружили на открытой территории, где им можно заняться без всяких помех. Ненасытным джентльменам, которые дают указания Маку, этого показалось недостаточно, хотя именно они многие годи отчаянно требовали от нас предпринять некие решительные меры в отношении этого самого человека. Но с условием, чтобы все было сделано достаточно осмотрительно.

Теперь же, когда нам удалось выйти на искомую цель, или во всяком случае этого можно было вскорости ожидать, мне предлагалось послоняться в окрестностях, изображая из себя супершпиона, дабы узнать, за какой надобностью он здесь появился, и лишь потом заняться им непосредственно. Все равно, что идти по пятам за тигром-людоедом со строгим наказом в точности выяснить, какого именно туземца большая кошка намечает в качестве следующей жертвы, и только потом стрелять. Иными словами, на самом деле никто не испытывал ни малейших сомнений, зачем Павел Минск - также известный как Пауль Минский или Павло Меншеский или просто Минск - направляется в Нассау, если его действительно потянуло в эти края. За пределами собственной страны Минск путешествовал с единственной целью. Оставалось лишь ответить на вопрос: кто?

Меня так и подмывало поинтересоваться у Мака, почему высокопоставленные господа, которые так отчаянно нуждаются в информации, не расщедрились для этой цели на парочку своих гениальных разведчиков. В конце концов, поиск ответов на вопросы скорее их, чей моя специальность. Пусть выясняют все, что им вздумается, а потом приглашают меня. Я не задал этот вопрос только потому, что и так знал ответ. Всевозможные шпионские организации и так распростились с немалым количеством своих разведчиков и контрразведчиков. И все благодаря Минску. Он охотился на них не менее успешно, чем мангуст охотится на гадюк. Вовлеченные в эту историю бюро и департаменты утратили всякое желание рисковать еще кем-либо из своих ценных, натренированных парней и девушек в столь опасном соседстве. И выбор пал на меня.

- Да, сэр, - угрюмо сказал я. - Отель \"Бритиш Келоуниэл\". Да, сэр.

- Подробности ты узнаешь сегодня за ужином, - продолжал Мак. - Во время назначенной тебе встречи.

- Да, сэр.

- Не слышу в твоем голосе радости, Эрик. Я-то думал, ты успел устать от безделья и обрадуешься любой работе.

Тоже мне шутник. Но вслух я сказал только:

- Это в некотором роде зависит от работы, сэр.

- Если ты считаешь, что Минск тебе не по зубам...

- Идите к черту, сэр. Вы прекрасно знаете, что наши с ним шансы, по любым критериям, примерно равны. Мы оба профессионалы, специализируемся в одной области, и, с вашего позволения, неплохие профессионалы. Это означает игру пятьдесят на пятьдесят. Или возможность такой игры. Но если мне предлагается в течение пары дней околачиваться вокруг него, изображая из себя человека-невидимку, прежде чем приступить к делу, его шансы значительно возрастают.

- Знаю. И мне это не по душе. Но таковы приказы. Ты можешь отказаться.

- И тогда вы отправите туда какого-нибудь другого беднягу проделать ту же работу с теми же дурацкими оговорками, возможно, Лауру, а я буду винить себя за его или ее смерть. Нет, спасибо.

- Кстати, именно о Лауре я и подумывал в качестве альтернативы, - спокойно заметил Мак. - Она вскорости должна вернуться в страну.

- Не сомневаюсь. Будь жива моя мать, вы бы и о ней вспомнили.

За долгие годы совместной работы я успел привыкнуть к этой игре. Мак начал ее, он же ее и закончил, сказав:

- Итак, Эрик, отель \"Бритиш Келоуниэл\". Где и как найти наших местных людей, ты знаешь. Насколько нам известно - а за точность информации я не ручаюсь - Минск появится послезавтра. Можешь использовать время для ознакомления с городом. По-моему, ты там еще не бывал. И не забывай, нам не хотелось бы международных осложнений. Осмотрительность обязательна.

- Да, сэр. Обязательна. Разрешите вопрос, сэр?

- Да, Эрик?

- Мне его остановить или нет?

- Что ты имеешь в виду?

- Вы знаете, что я имею в виду, - сказал я. Иногда, даже имея дело с Маком, нельзя забывать, что все бюрократы одним миром мазаны, и их приходится припирать к стенке. - Я должен сделать свое дело до или после того, как он сделает свое?

- Ты считаешь, что его визит на Багамы преследует деловые цели?

- Насколько нам известно, это единственное, что могло заставить его вылезти из своей московской норы. - Мак поколебался. Потом сказал:

- Мне кажется, по большому счету было бы неплохо, если бы мистера Минска постигла неудача в его пос-г леднем деле. Однако принципиального значения это не имеет. К счастью, у нас нет точных указаний на этот счет, а мы не гуманисты из армии спасения. Оставляю вопрос на твое рассмотрение.

- Да, сэр.

Я повесил трубку и тут вспомнил, что забыл его кое о чем спросить. Раньше я просил его навести справки об Уильяме Д. Хазелтайне, техасском магнате, которому так хотелось отправить меня порыбачить в Уолкерз Кей. Увы, мы занимаемся скверным, опасным ремеслом в скверном опасном мире, и когда хороший знакомый от всего сердца угощает тебя шоколадным батончиком, опытного агента первым делом тянет проверить его на наличие цианистого калия. Не исключено, что Большой Билл и в самом деле был тем, кем казался - богатым tejano[1], который любит оплачивать свои долги, но не исключено и другое. Хотя, если бы наши люди наткнулись на что-нибудь интересное, Мак и сам бы мне сказал.

А может и нет. По странному стечению обстоятельств я оказался под рукой на Багамах, где никогда не бывал раньше, как раз в тот момент, когда мистер Павел Минск сам или с чьей-то легкой руки вздумал посетить Нассау. Я не слишком верю в подобные совпадения. И потому предупредил себя, что обычной осмотрительности, которую естественно проявлять имея дело с высококлассным коллегой-профессионалом, тут может оказаться недостаточно. Не исключено, что на этом зарубежном острове у самого побережья Флориды затевается большая таинственная игра, а гениальные стратеги в Вашингтоне и где-то еще хладнокровно выставляют нас с Минском на исходные позиции подобно фигурам на шахматной доске.

На данном этапе игры, если это и в самом деле была игра, все они наверняка чувствуют себя ужасно умными, в строжайшей тайне подготавливая беспроигрышные, на их взгляд, секретные гамбиты. Чуть погодя, после нескольких неожиданных ходов с обеих сторон, фигуры на доске безнадежно перемешаются. И тогда оставшимся пешкам придется самостоятельно додумывать, какую партию предполагалось разыграть, и действовать сообразно с обстоятельствами, благоразумно пропуская мимо ушей испуганные окрики дезориентированного и взволнованного начальства, которое не имеет ни малейшего представления о происходящем, сидя в своих уютных кабинетах за тысячи миль отсюда.

Вы только не подумайте, что Мак и в самом деле способен сильно волноваться. Нет, столь человеческие эмоции не для него. Насколько мне известно, он вообще никогда не волнуется. Однако нельзя сбрасывать со счетов дуболомов из высшего эшелона власти, у которых поджилки начинают трястись уже при одном намеке на осложнение международных отношений. Что, впрочем, не мешает им отдавать сумасшедшие, бессмысленные распоряжения, которые Мак обязан принимать к исполнению.

На назначенный в семь часов ужин я намеренно явился заранее. Я не имел ни малейшего представления, кто такой мистер Джонас Старкведер, и как его узнать, а команды украсить петлицы белыми гвоздиками не поступало. Поскольку мне было неизвестно, кого искать, а ему, по всей вероятности, известно, я за пятнадцать минут до назначенного времени зашел в прилегающий к ресторану бар, заказал мартини и сел у окна, глядя на распростершийся семью этажами ниже пляж, голубой Атлантический океан и суда.

Самое смешное, несколько угрюмо подумал я, что меня в последнее время зачислили чуть ли не в специалисты по судоходству, поскольку мне довелось выполнить несколько заданий с использованием различных средств передвижения по воде - по большей части с помощью настоящих моряков, которые, к счастью для меня, оказались под рукой. Сам же я родился почти в центре континента и удостоился знакомства с соленой водой лишь занявшись своим теперешним ремеслом, когда проходил в Аннаполисе краткий курс обучения, предназначенный для агентов, которым не помешает знать кое-что на этот счет.

Однако и в данной области человек становится экспертом в глазах окружающих столь же быстро, как и в любой другой. Достаточно пару раз доказать, что ты умеешь обращаться со взрывчаткой или автоматом, и вот ты уже первоклассный минер или опытный боевик. Меня не оставляло чувство, что в результате успешного завершения моих последних водных операций для Мака я автоматически превратился в специалиста по навигации, человека, незаменимого там, где предполагаются действия на воде. Что явилось одной из причин, по которым для работы на Багамах он выбрал именно меня. Воды здесь хоть отбавляй. Мысль эта не доставила мне особого удовольствия и я решил, что если утром перед отлетом в Нассау удастся выкроить немного свободного времени, надо будет отыскать книжный магазин и обзавестись экземпляром солидного тома, именуемого \"Каботажное плавание, морская практика и управление малыми судами\", который, как меня заверили, незаменим для любого, кто намерен всерьез заняться малыми судами...

- Мэтт! Сколько лет, сколько зим!

Я быстро оглянулся. Рядом со мной остановились двое. Обратился ко мне мужчина, которого я не знал: высокий, худощавый, сутуловатый, с роговыми очками на лице, явно - возможно даже слишком явно - редактор, которого согнули долгие годы за заваленным рукописями столом. Не сомневаюсь, что на самом деле он умел обращаться с пистолетом, как минимум неплохо владел ножом, а возможно еще и практиковал дзюдо или каратэ. Тем не менее, интеллектуала он изображал весьма убедительно. Я поднялся и протянул ему руку.

- Джонас! - воскликнул я. - Мой любимый скряга-редактор! Что подвинуло тебя побаловать ужином недостойного фотографа?

Мужчина, выступающий в настоящий момент под фамилией Старкведер, улыбнулся.

- По правде говоря, идея принадлежит не мне. Я приехал сюда, чтобы заняться статьей о Билле Хазелтайте, а он рассказал, что недавно повстречал тебя в Киз и считает, что ты как раз тот человек, с которым он мог бы работать. - Пока я обменивался рукопожатием с Хазелтайном, Старкведер продолжал: - Не знаю, Мэтт, насколько ты знаком с этим парнем, но он отличный яхтсмен и рыбак и только что побил мировой рекорд по ловле тарпона на шестифутовую бечеву. У него есть и несколько других примечательных достижений в этой области. \"Аутдурс\" намерен поместить статью, которая бы представляла его в деле, с множеством цветных фотографий... Ладно, давайте отыщем наш столик и пропустим по рюмочке. Мэтт, ты можешь прихватить свою с собой. - Он повел нас в соседнюю столовую, на ходу говоря: - Тарпон не совсем подходит для нашей статьи, эта рыба водится слишком близко к берегу, а тунец вряд ли кого-то заинтересует. К тому же и ту и другую сейчас не так просто найти. Парусник и белая марлинь обычно мелковаты, хотя в принципе могут сойти, но предпочтительнее всего была бы голубая марлинь, если Биллу удастся ее подцепить и удержать достаточно долго, чтобы ты успел сделать снимки. Например, мы попросим Билла попытаться поставить для нас мировой рекорд в ловле голубой марлини на шестифутовую бечеву. Конечно, эта дурацкая нитка не выдержит даже рыбу средних размеров, но мы можем акцентировать внимание читателя именно на этом моменте, подчеркнув, что для установления рекорда ловли крупной рыбы на сверхтонкую леску главное - поймать достаточно скромный экземпляр. - Говорил он настолько громко, что не слышали нас разве что те, кто не хотел слушать. Потом на мгновение замолчал, посмотрел на часы и продолжал: - К сожалению, я должен успеть на самолет, у меня осталось всего несколько минут. Прости, Мэтт, неожиданные дела. Ужин в любом случае за мой счет. Главным для меня было свести вас, чтобы вы обо всем договорились. Вам нужно будет подыскать симпатичную лодку для рыбалки, возможно, лодку для охоты на день-другой, только, пожалуйста, не забирайтесь на отмель...

Это был отличный спектакль. Он оставил нас десять минут спустя, так и не перестав говорить. Поэтому в первое мгновение мы с Хазелтайном облегченно вздохнули в наступившей тишине и улыбнулись друг другу.

- Как вы провели время в Уолкерз? - спросил Хазелтайн.

- Не стоит об этом, - сказал я. - О рыбе мы еще успеем поговорить.

- Конечно. - Хазелтайн поколебался и тихо заговорил:

- Что вам известно о Бермудском треугольнике, Хелм? - спросил он.

Глава 3

Богатые техасцы делятся на два типа: долговязые ковбои, которые нажили свои деньги на скоте, и коренастые тяжеловесы, разбогатевшие на нефти. Строго говоря, между ними нет четкой границы. Представители обоих типов успели попережениться, а потому зачастую долговязый образец с внешностью Гари Купера распоряжается пастбищем, полным нефтяных скважин, а массивный господин с фигурой борца выгуливает на своем пастбище коров. Но в любом случае каждое из пастбищ по размерам не уступает Род-Айленду.

Род Хазелтайнов, однако, по-видимому, не нарушал чистоты породы с тех самых пор, как первый оставивший свое имя в истории твердолобый представитель этой фамилии пробурил свою первую нефтяную скважину и окрестил ее Лулубель N1 или как-нибудь в этом роде, в зависимости от того, как звали его жену или тогдашнюю подружку. Мое несколько ироничное отношение в данном случае вызвано тем, что вырос я в штате Нью-Мексико, краю гордых, но не слишком богатых людей, которые недоверчиво относятся к чудачествам своего огромного, богатого соседа и его преуспевающих обитателей. Можете называть это завистью.

Ростом большой Билл Хазелтайн был не меньше шести футов и весил около двухсот пятидесяти фунтов, весьма малая часть которых приходилась на жир. Его покрывал ровный коричневый загар человека, который прилагает немало усилий к тому, чтобы равномерно загореть. Кожа совсем не походила на дубленую, обветренную кожу человека, которому поневоле приходится работать на открытом воздухе и принимать все, что уготовят ему солнце и ветер. У него были широкие индейские скулы и прямые, жесткие черные индейские волосы, сохраняющие следы расчески. И еще карие глаза. Сейчас они смотрели достаточно дружелюбно, но я сомневался, что они сохраняют то же выражение, когда этот человек выпьет или сочтет, что его обманули, а также, если к фамилии Хазелтайн отнесутся без должной почтительности.

Про себя я решил, что если когда-то возникнет потребность утихомирить этого парня, начинать надо, пока он не смотрит и пользоваться дубинкой. Слишком уж он большой и в слишком хорошей форме, чтобы беспокоиться о честных и нечестных трюках.

- Простите, - сказал я. - Я всегда был слаб в геометрии. Единственный треугольник, который я припоминаю, назывался равнобедренным.

- Это место, именуемое также Багамским треугольником, - пояснил Хазелтайн. - Еще его называют Атлантической сумеречной зоной, треугольником дьявола, треугольником смерти и Морем исчезнувших кораблей. Предполагается, что там то ли внезапно возникают гигантские водовороты, достаточно большие, чтобы поглотить солидный танкер или сухогруз, то ли водятся огромные морские чудовища, которые обожают питаться моряками и пилотами самолетов, то ли бушуют штормы, способные разнести суда и самолеты на мелкие кусочки, то ли залетают невероятно враждебные неопознанные летающие объекты с необычайно эффективными лучами-испарителями на вооружении. Выбирайте на свой вкус.

- И каковы же границы этой смертельной зоны? - спросил я.

- Вы уже побывали в ней, когда отдыхали в Уолкерз Кей, - сказал загорелый мужчина, пристально глядя на меня. - Разные специалисты определяют границы по-разному, но в общих чертах линия ведется из точки неподалеку от побережья Соединенных Штатов на восток к Бермудам, потом на юго-запад в окрестности Пуэрто-Рико и назад, вдоль Кубы и Флориды, в исходную точку. Некоторые авторы отодвигают восточный угол до самых Азорских островов, а южный помещают возле Тобаго, но это не слишком раздвигает границы.

- В любом случае, воды там предостаточно, - задумчиво проговорил я. - Если я правильно представляю картину, единственная имеющаяся в наличии земля, за исключением крайних точек, сосредоточена на Багамских островах в Багамских Отмелях, хотя последние, над которыми мне, кстати, довелось пролетать не далее, как сегодня утром, можно назвать землей только с большой натяжкой. И что же вытворяют эти наводящие ужас шторма и морские чудовища?

- В этих местах исчезают корабли и самолеты, - ответил Хазелтайн. - Вам когда-нибудь приходилось слышать о Джошуа Слокуме?

- Это тот старик, который обогнул мир под парусом в одиночку задолго до Чичестера и всех остальных? Конечно, я о нем слышал. Краем уха.

- Слокум был опытным мореплавателем и, как вы правильно заметили, впервые в одиночку совершил кругосветное путешествие на своей маленькой яхте. Трудно найти более опытного моряка. В 1909 году капитан Слокум вышел на \"Спрее\" из Майами и взял курс на Вест-Индию - острова внутри треугольника. С тех пор его больше никто не видел. Равно не было найдено никаких следов ни его, ни его яхты. - Хазелтайн прочистил горло. - В 1918 году угольщик \"Циклоп\" вышел с Барбадоса и направился на север через треугольник. И исчез. В 1945 году эскадрилья из пяти самолетов поднялась в воздух с Воздушной станции ВВС здесь в Форт-Лоудердейле и опять же пропала. Все пять самолетов. Несмотря на интенсивные поиски в море и с воздуха, не было обнаружено даже обломков. В 1958 году спортивная яхта \"Ревонок\", на счету которой числилось немало успешных гонок, чрезвычайно надежное судно с опытнейшим шкипером исчезает внутри треугольника по пути из Ки Уэст в Майами... Я не утомил вас, партнер? - Похоже, он умел включать и выключать техасский акцент. - А ведь это всего лишь выборочные истории. Суммируя все случаи, упоминания о которых мне удалось отыскать, вернее только те из них, которые подтверждены достаточно достоверно, я подсчитал, что лишь в нашем столетии в этих местах просто растворились в воздухе более тысячи человек на кораблях, лодках и самолетах.

Он нисколько меня не утомил, но я никак не мог сообразить, что связывает коварные глубины океана с человеком по имени Павел Минск, который должен был послезавтра появиться в Нассау.

- А что потеряли там вы, амиго? - спросил я. Когда он бросил на меня резкий взгляд, я улыбнулся и сказал: - Простите, но вы не слишком похожи на человека, который станет заниматься исследованиями этого Заколдованного моря, не имея в том личного интереса.

Мгновение и Хазелтайн рассмеялся.

- Сдаюсь. Мне следовало ожидать, что вы об этом догадаетесь. Человек в Вашингтоне говорил, что с головой у вас все в порядке.

Я не пришел к определенному выводу, как мне следует отреагировать на это упоминание о Маке, если имелся в виду действительно Мак, и потому предпочел нейтрально заметить:

- Весьма любезно с его стороны.

- Кроме того, он сказал, что вы жесткий, хладнокровный человек, превосходно умеете обращаться как с огнестрельным, так и с холодным оружием, непобедимы в рукопашной да к тому же еще и опытный моряк. Другими словами, именно тот человек, который мне нужен.

Все-таки непохоже, чтобы это был Мак. Во всяком случае, мне он ничего подобного не говорил.

- Понятно, - сказал я.

- Послушайте, Хелм, - продолжал Хазелтайн, - я привык только к первому классу. И всегда выбираю все лучшее. Видимо, в данном случае это вы.

- Правда это или нет, но звучит приятно, - заметил я. Продолжайте.

- Знаете, что представляет собой обычный частный детектив? Крысоподобный маленький человечек, который прекрасно умеет незаметно следить за людьми, устанавливать жучки в номерах мотелей и добывать откровенные фотографии в добавку к уличающим пленкам. Но покажи ему пистолет, и он превратится в желе. Когда я услышал - как вам известно, у меня неплохие связи среди политиков - когда мне рассказали о работе, которую вы проделали по другую сторону Флориды прошлой весной, я понял, что вы именно тот человек, который мне нужен. Я потянул за кое-какие нити и в конце концов вышел на нашего общего друга в Вашингтоне. Он не часто показывается на публике, правда? Чтобы найти его, пришлось затратить массу сил и денег. Он всегда сидит перед этим ярким окном? Из-за этого блеска я не смог разглядеть его даже настолько, чтобы узнать при встрече на улице.

- Возможно, этого он и добивался, - заметил я.

- Как бы то ни было, я сделал ему предложение, - спокойно продолжал мужчина. - Я доказал ему, что в его интересах - в делах, которыми он занимается, друзья никогда не помешают - ссудить мне на недельку-другую одного из своих лучших людей.

Он упомянул об этом настолько равнодушно, как будто речь шла о покупке хорошей удочки, разумеется, в лучшем спортивном магазине города. С тем же успехом он мог заявить, что уговорил нынешнего мистера Гувера выдать ему напрокат одного из фэбээровцев для небольшой частной работы, которую он, Хазелтайн, задумал.

Представлялось достаточно удивительным уже то, что подобное могло прийти этому парню в голову, но излишек денег нередко сказывается на умственных способностях человека, заставляя его в большей или меньшей степени поверить, что весь остальной мир предназначен исключительно для удовлетворения его потребностей. Невероятным было то, что Мак, похоже, принял его предложение и покорно согласился выдать правительственного агента, то бишь меня, в распоряжение этого чокнутого техасца.

Я, конечно, ни на мгновение в это не поверил. И допустил серьезную ошибку. Я никогда не считал, что Мак, за исключением случайных проявлений сухого сарказма, особо силен по части юмора, но на этот раз он явно слегка подшутил над Большим Биллом Хазелтайном. Мне же предлагалось поучаствовать в розыгрыше. На Багамах или в их окрестностях назревало нечто любопытное. Возможно, сидящий напротив меня загорелый мужчина каким-то образом замешан в эту историю. Пусть себе считает, что он меня нанял или купил, так мне будет легче за ним приглядывать. В то же время, совершенно не исключено, что дело Хазелтайна никак не связано с нашим, а Мак просто воспользовался случаем сэкономить на расходах, позволив богатому дурачку обеспечить мне надежное прикрытие.

Шишки, которые посыпятся на мою голову, когда Хазелтайн обнаружит, что его использовали. Мак, естественно, во внимание не принимал. Мне предлагалось самому позаботиться о собственной персоне. А учитывая, что очень скоро за мной начнет охотиться безжалостный русский убийца и крутой техасский миллионер, поневоле придется соответствовать лестным характеристикам начальства, если хочешь остаться в живых.

Я улыбнулся.

- Что ж, история о вашей благодарности за некую мифическую услугу сразу показалась мне малоубедительной, - заметил он. - Итак, мне предстоит поработать на вас неделю-другую?

- Вернее, мы будем работать вместе, напарник, - на удивление тактично сказал я. - По правде говоря, вы уже три дня занимаетесь этим делом, с тех пор, как отправились в Уолкерз Кей. Мне хотелось, чтобы вы поближе познакомились с островами, а заодно заставили местных ребят поверить, что вы всего лишь начинающий рыболов, одержимый страстью самому поймать большую марлинь. Даже когда щелкаете фотоаппаратом для гипотетической статьи о Великом Хазелтайне, который ловит тысячефунтовую рыбину на шестифутовую бечеву. Чушь собачья! Вы когда-нибудь ловили на эту штуку? Да она разрывается под собственным весом, стоит позволить рыбе размотать ее на какую-то сотню ярдов. Если у вас нет хорошей лодки и по-настоящему опытного шкипера, который умеет буквально удерживать рыбу за хвост, можно сразу отказаться от этой затеи. - Он скривился. - Как у вас дела с фотоаппаратом и пленками? Их хватит, чтобы произвести соответствующее впечатление, куда бы нас не занесло? Если нет, лучше утром побегать по магазинам и всем запастись. На что я ответил:

- Мне придется сделать небольшой крюк и заглянуть в Нассау, мистер Хазелтайн. Я надеюсь найти там все, что понадобится. Большая часть у меня уже есть. Некогда мне приходилось действительно зарабатывать этим на жизнь.

- Кто посылает вас в Нассау, этот человек из Вашингтона? - Карие глаза Хазелтайна сузились и на мгновение стали тускловатыми и неприятными. - Мы договаривались, что вы поступаете в полное мое распоряжение. Думаю, мне следует ему позвонить и прояснить...

- Успокойтесь, мистер Хазелтайн, - сказал я. - Как бы то ни было, мне сдается, что эта поездка как-то связана с вашим делом. Мне хотелось бы разрешить свои сомнения, прежде чем что-либо предпринимать. Не могу поделиться с вами подробностями, потому что тут замешаны люди, о которых вам не следует знать. Нужно же показать, что мы соблюдаем секретность.

- Да, конечно. - Он продолжал с недоверием разглядывать меня и имел на то все причины. Последнее мое заявление основывалось исключительно на соображениях дипломатии. Нельзя сказать, что я намеренно говорил неправду, но и в том, что это правда, я был далеко не уверен. Хазелтайн медленно расслабился. - Ну ладно. Раз уж вам хочется немного поиграть в секретного агента, думаю, с меня не убудет. Мы доберемся в любое нужное нам место и из Нассау. Как только вы будете к этому готовы. Кстати, с чего это тебе вздумалось величать меня мистером Хазелтайном, Мэтт?

Я улыбнулся.

- В нашем деле предпочтительно проявлять уважение к большим шишкам, Билл. Во-первых, завоевываешь их расположение, а во-вторых, культивируешь в них иллюзию неуязвимости на случай, если все-таки придется в них стрелять.

Он улыбнулся мне в ответ. Мы стали друзьями - почти друзьями.

- Хотел бы я быть уверенным, что ты шутишь, - сказал он. - Бьюсь об заклад, ты пристрелишь меня без малейших колебаний, если я встану на твоем пути. Тебя не интересует, что я намерен искать с твоей помощью?

- Это в море-то исчезнувших кораблей? - Я пожал плечами. - Ладно, раз уж тебе хочется, валяй, рассказывай. Но после твоего недавнего вступления, я могу предположить, что его зовут Фиппс, Уэллингтон Фиппс. По крайней мере, это единственный человек, о котором мне доводилось слышать, пропавший за последнее время в этих местах. Кстати, припоминаю, что в связи с ним упоминался и ужасный треугольник. Кажется, состоятельный подрядчик с Западного побережья, который приплыл сюда на своей яхте, чтобы поучаствовать в регате. \"Аметта-2\", не знаю, что это означает, пропал какое-то время назад по пути из Бермуд в Палм Бич. Об этом рассказывали по телевизору. Типичное исчезновение из ряда тех, о которых ты рассказывал: ни уцелевших, ни спасательных жилетов, ни каких-либо обломков. Курс с Бермуд в Палм Бич пройдет чуть севернее Багам, те так ли?

Хазелтайн медленно кивнул. Лицо его оставалось серьезным.

- О`кей, значит, ты и вправду умеешь соображать, как сказал твой босс. Ты ошибся только в одной детали. Меня совершенно не волнует, что стряслось со стариной гулякой Фиппсом. Я, конечно, не желаю ему зла, но если бы речь шла только о нем и его яхте, я бы о них и не вспомнил. Но с ним плыли жена и дочь. Они прилетели на Бермуды, чтобы присоединиться к нему после регаты. Аманда и Лоретта, отсюда и \"Аметта\". Вторая яхта с таким названием - \"Аметта-2\". Остряки эти калифорнийцы.

- Остряки, - согласился я. - Хотя для разнообразия мог бы назвать вторую яхту и \"Лоранда\".

- Я собирался жениться на этой девушке, - сказал Хазелтайн. - И по-прежнему собираюсь. Я знаю, что она жива. Найди мне ее, Хелм.

Глава 4

На следующее утро, сидя на борту самолета специального рейса, пересекающего Гольфстрим в обратном направлении, я получил возможность обдумать все заново. Реактивный самолет на этом маршруте не успевает отрываться от земли, как уже идет на посадку, но в данном случае рейс Форт-Лодердейл - Нассау - следующий далее до Гавернорс Харбор в Элеутере, где бы последний не находился - выполнял неповоротливый старенький двухмоторный самолет, поднимающийся в небо на умеренную высоту, что позволяло неплохо разглядеть открывающуюся внизу панораму. Про себя я пришел к выводу, что со старыми добрыми пропеллерами никаким реактивным соплам не сравниться. Тем более, что я тешу себя иллюзией, что более-менее разбираюсь в поршневых двигателях, на что совершенно не могу претендовать в отношении двигателей реактивных. Остается только надеяться, что в них разбираются другие.

- Понимаешь, я помог перегнать эту проклятую яхту из Ньюпорта на Бермуды, - раздраженно проговорил Хазелтайн, когда я спросил его о подробностях. - Это было новое, крепкое, чертовски устойчивое судно - я бы даже сказал слишком устойчивое для настоящих гонок. В наши времена, чтобы вернуться домой с медалью приходится срезать углы и рисковать. Не то, что раньше, когда человек покупал на свой семейный шлюп новый комплект парусов и оставлял всех позади. Сегодня регата - это смертельная схватка, напарник. Можешь не сомневаться. И не просто схватка. Это еще и точный расчет. Скорость \"Аметта\" развивала хорошую, но ей не хватало, если можно так выразиться, изможденной аскетичности настоящего гоночного судна. Да и сам Гуляка был отличным моряком, но - опять же возможно, слишком осмотрительным для гонок. У него отсутствовал старый инстинкт: победить или умереть. Конечно, он мчался, мчался сломя голову, но как только возникали сомнения, отказывался рисковать. Предпочитал спокойную, надежную игру и уверенность, что в конце концов доберется до финиша. Возьми хоть эту проклятую регату.

- И что же там произошло? - спросил я. На лице Хазелтайна появилось удивление. Все эти спортсмены одинаковы. Всегда уверены, что все просто обязаны знать, кто поймал самую большую рыбу, застрелил самого большого слона, примчался на самой быстрой лошади и приплыл на самой быстрой яхте.

- На подходе к Бермудам, - пояснил он, - мы оказались в отличном положении, просто превосходном, учитывая наши достаточно низкие шансы на успех. Мы вышли на место как раз в положенное время. Но ты же знаешь, что такое финишная прямая. Ее и днем-то при ясной погоде непросто отыскать и не угодить при этом на рифы. Дело же происходило ночью, да еще и при сильном ветре. А организаторы от души потешились, придумывая совершенно дурацкие правила относительно того, какими навигационными приборами можно пользоваться и какими нельзя. Им явно хотелось заполучить парочку разбившихся яхт для полной остроты ощущений. И вот этот проклятый шторм гонит нас неизвестно куда, лидеров не видно, а берег с подветренной стороны. Навигатор же продолжает утверждать, что мы идем точно по курсу. Остается только надеяться, что он не просто старается нас утешить. Ошибки в такую погоду обходятся дорого. Неожиданно Гуляка начинает кривиться, поворачивается к парню, не помню уж, как его звали, и приказывает немедленно включить \"омни\".

- Что такое \"омни\"? - спросил я.

- Спроси кого-нибудь другого, - ответствовал техасец. - В мою задачу входило просто по команде тянуть за веревки. На парусах я собаку съел, но вся эта техническая мишура доводит меня до белого каления. В противном случае, я бы уже давно обзавелся собственной яхтой. Кажется, это какой-то сложный навигационный прибор, вроде тех, что используют на самолетах. Обычная навигационная аппаратура не срабатывала из-за помех или чего-то в этом роде. Навигатор возразил, что использование \"омни\" запрещено, на что Гуляка послал его ко всем чертям и заявил, что чувствует опасность. А потому это не вежливая просьба, а окончательный приказ: плевать он хотел на запреты и разрешения. Он не собирается потопить яхту из-за дурацких правил, так что ноги в руки и выложи мне наши координаты. Навигатор появился на палубе веру минут спустя. Лицо у него было таким бледным, что казалось, светилось в темноте. Он завопил, чтобы мы немедленно сворачивали, потому что идем прямо на рифы... Вот таков Гуляка Фиппс. Так сказать, моряк-реалист. Нас, конечно, дисквалифицировали. Понимаешь, к чему я веду? Никто не сможет заставить меня поверить, что осторожный, внимательный старина Гуляка способен хорошую погоду потопить свою яхту. Разве что ему в этом помогли. Не спорю, ночью на него мог налететь большой корабль - такое случается - но я самым тщательным образом проверил все суда, которые находились в этом районе в интересующее вас время. Никаких ночных столкновений, царапин на краске и, в конце концов, если бы \"Аметта\" потонула подобным образом, на поверхности остались бы обломки, и мы бы их нашли. Мы прочесали в океане каждый дюйм, от Багам до мыса Хаттерас в Северной Карелине, учитывая возможный дрейф из-за ветров и течений. - Он покачал головой. - А теперь познакомься со своими новыми подопечными. - И протянул мне несколько фотографий.

На фотографиях я увидел яхту, красивый шестидесятифутовый кеч и Уэллиигтона (Гуляку) Фиппса, красивого мужчину среднего возраста с густой шевелюрой вьющихся седых волос. Там же была миссис Фиппс, некогда, как сказал Хазелтайн, знаменитая кинозвезда по имени Аманда Мейн. Я никогда не слышал о ней, но смотрелась она неплохо, а многие из бывших актрис становятся знаменитыми звездами, так сказать, задним числом, после того, как выходят замуж за денежный мешок. Я ее за это не винил. Она производила впечатление самостоятельной, уверенной в себе женщины, с которой можно приятно поговорить, если только собеседник не слишком ее затмевает, чего она, скорее всего, и не допустит. Фиппс выглядел человеком, преуспевающим не только в финансовой и морской стихиях, но и во всех других областях.

- А это Лоретта, - проговорил Хазелтайн со странной ноткой в голосе, которая сразу больше расположила меня к нему. Девушка и правда была ему не безразлична.

Для меня же она никогда не смогла бы что-нибудь значить. Я мог видеть это даже по фотографии. Это была молодая красивая блондинка, которая в своей жизни явно думала лишь о том, какая она молодая красивая блондинка. Даже для семейного снимка она не смогла улыбнуться, не приняв великолепной позы с локоном блестящих светлых волос, небрежно спадающим на один глаз.

- Они ведь не сами управляли этой большой яхтой, правда? - спросил я.

- Нет, они нанимали помощника, Лео, который помимо работы на палубе выполнял роль кока и стюарда, и еще у них была пара молодых ребят, крепких яхтсменов, которые участвовали в регате.

- Их звали?

- Бадди Якобсен и Сэм Эллендер. Вот, что удалось о них раскопать. - Он протянул мне тонкую ксерокопию какого-то отчета. - Сэм дважды лишался водительских прав за превышение скорости, он же после регаты напился в одном мексиканском порту и был ранен в местном juzgado. Бадди несколько лет назад был задержан вместе с компанией борцов за мир. Никаких впечатляющих криминальных историй.

Я посмотрел на него.

- И все-таки ты не преминул их проверить даже после совместного участия в регате на Бермудах. Хазелтайн поморщился.

- Видишь ли, мокрых коек я с ними не делил - мы спали по очереди. Конечно, я их проверил. Умение хорошо управляться с яхтой еще не означает, что человеку не хочется разбогатеть. Может, он мечтал сам стать хозяином этой яхты.

- Думаешь, их похитили?

- Какая разница, что я думаю, - заявил он. - Пока все мои размышления ни к чему не привели, именно поэтому ты мне и понадобился. Не позволяй мне вкладывать в твою голову свои мысли. Я предпочитаю услышать твои предположения.

Я пожал плечами.

- А что насчет этого Лео?

- Лео Гонсалес. Пятьдесят четыре года, рост пять футов семь дюймов, вес сто тридцать фунтов. Смуглокожий, черные волосы, карие глаза. На левой руке не достает двух - двух последних - пальцев. Потерял их, когда был напарником одного из рыбаков, прежде чем нанялся к Гуляке. Кажется, они подцепили на крючок большую черную марлинь, Лео держал бечеву и в суматохе, для большей надежности, обмотал ее пару раз вокруг пальцев, чего ни в коем случае делать нельзя. Рыба рванулась, бечева натянулась и пальцев как ни бывало. Думаю, случилось это, когда он был молодым и зеленым, потому что у Гуляки он никогда не делал подобных глупостей, да иначе и не продержался бы у него целых одиннадцать лет. Крепкий парнишка и на все руки мастер: он тебе и курс в непогоду удержит и горячее подаст, пусть яхта хоть на ушах стоит. Гуляка всегда считал, что с Лео ему крупно повезло.

У меня промелькнула мысль, что пятидесятичетырехлетний представитель национального меньшинства - судя по его фамилии - мог за одиннадцать лет устать разыгрывать из себя пай-мальчика, однако мое шведское происхождение позволяет мне в лучшем случае претендовать на знание скандинавов, да и то, я не слишком уверен в том, что касается норвежцев, финов и датчан. Я открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но передумал. Все темные пятна на биографии Лео Гонсалеса наверняка отражены во врученном мне досье, а то, что Хазелтайн явно его недолюбливает и тем не менее угрюмо перечисляет все его добродетели, еще больше утвердило меня в мысли, что рассказывает он далеко не все. Что ж, для опытного секретного агента правительства, зачастую просто помешанного на секретности, недоговорки - родная стихия.

Я сделал попытку прощупать почву.

- Амиго, ты уверен, что твоя девушка жива, но упрямо говоришь об ее отце в прошедшем времени. Пожалуйста, растолкуй мне это противоречие.

Хазелтайн нахмурился, и его глаза опять сделались мутноватыми и неприятными. Это навело меня на мысль, что миллионер из Техаса с сильной примесью индейской крови представляет собой еще одно национальное меньшинство, в котором я совершенно не разбираюсь.

- Не надо гениальных догадок, напарник, - холодно произнес, он. Потом пожал плечами. - Что тебе сказать. Надежда умирает последней.

- Не совсем, - возразил я. - Дело в том, что ты действительно считаешь их мертвыми.

Лицо Хазелтайна стало жестким и неприятным. Сейчас ему недоставало только боевой раскраски и скальпировочного ножа.

- Черт бы тебя побрал...

- Успокойся, дружище, - оборвал я его. - Мы не Федеральное Бюро по розыску пропавших без вести. Да такого бюро и не существует. Ты знал об этом, когда обратился к нам. Слишком уж много ты затратил сил, чтобы отыскать нашу контору и переговорить с нужным человеком. Не сомневаюсь, что тебя проинформировали, какого рода приказы выдаются из этой конторы. Приказы эти никоим образом не связаны со спасением пропавших в море прекрасных дам.

Хазелтайн глубоко вздохнул.

- Ладно, - неожиданно мягко проговорил он. - Ладно, гений. Они мертвы. Прошло пять недель, так что уцелеть они не могли. Я пытаюсь себя обмануть, но это совершенно бессмысленно. Ясно?

- Это мне ясно, - сказал я. - Не ясно другое. Если они мертвы, зачем тебе понадобился я?

- Я же тебе сказал, - с бешенством произнес он. - Черт побери, я тебе все объяснил! Яхта не могла потонуть сама по себе. Гуляка Фиппс не посадил бы на рифы свою любимую \"Аметту\". Тем более, что на борту были его жена и дочь. Его не мог застигнуть врасплох с поднятыми парусами и открытыми иллюминаторами внезапный шквал. Он не стал бы бросать окурок в открытую емкость с бензином в машинном отделении и не позволил бы сделать это кому-либо другому. К тому же, двигатель он поставил себе дизельный, так что бензина на борту не было вообще. Опять же из соображений безопасности. Если \"Аметта\" утонула, значит кто-то ее потопил. Если они мертвы, их кто-то убил. Намеренно.

- Конечно. Одно из обитающих в Ужасном треугольнике морских чудовищ, о которых ты мне рассказывал.

Хазелтайн издал короткий, хриплый смешок, похожий на лай.

- Это сплошная чепуха, - заявил он.

- Значит, ты не веришь в Заколдованный океан?

- А ты? - Он поморщился. - Бьюсь об заклад, достаточно выбрать наугад любое место в океане с достаточно оживленным движением в воздухе и по воде, внимательно к нему присмотреться, и там откроется столько тайн, что волосы станут дыбом. Еще в прошлом веке целые деревни багамских туземцев строились из обломков кораблей. Парусники разбивались об эти рифы один за другим. Зона здесь крайне неблагоприятная для судоходства: скрытые верхушки рифов и коварные течения, отмели, непредсказуемые из-за приливов и отливов. Да и Гольфстрим не подарок. Когда холодный северный ветер гонит воду навстречу этому теплому потоку, начинается сущий кошмар. Гарри Коновер, например, возможно немного переоценил возможности своей \"Ревонок\", налетел на одну из тамошних гигантских волн и обшивка раскололась как скорлупа. Нет, я не верю ни в каких морских чудовищ или летающие тарелки со смертоносными лучами. Я верю в другое.

- Во что же?

- Я верю, что где-то притаился парень, который начитался всей этой мелодраматической чепухи и решил, что под этот соус прекрасно можно будет списать и еще одну яхту. Очередная пропажа никого особенно не удивит. Новая жертва коварного треугольника, вот и все.

- С какой целью?

- Не знаю. - Хазелтайн драматически развел руками. - Я истратил тысячи долларов, чтобы докопаться до ответа на этот вопрос, но по-прежнему не знаю. У Гуляки Фиппса были кое-какие недоброжелатели - без этого денег не наживешь - но не смертельные враги. То же касается женщин. Я не вижу никакой зацепки. Тебе придется выискивать ее самому.

И опять меня охватило привычное ощущение, что он весь напрягся, чтобы не сказать мне лишнего. Дело его. Не мне спорить, раз уж парию так хочется, чтобы я решил задачу с завязанными глазами. Или потерпел неудачу.

- А если мне удастся выяснить причину и стоящего за ней человека?

Хазелтайн подался вперед.

- Не задавай глупых вопросов, напарник. Ты не хуже меня знаешь, что тебе предстоит сделать в этом случае. Именно поэтому я и выбрал тебя, а не какого-нибудь трусливого детектива с магнитофоном и телескопическим объективом. Найди человека, который отвечает за гибель \"Аметты\" и сделай это.

Я поднял взгляд. Стюардесса просила меня пристегнуть ремень. Я выполнил ее указание и посмотрел в иллюминатор. Мы пролетали над голубой гладью океана, приближаясь к зеленому острову. Во всяком случае, я решил, что это должен быть остров. Простирался он гораздо дальше, чем я мог видеть. Здесь располагался город Нассау, а стало быть, остров входил в Западную Британскую Индию и именовался Нью-Провиденс. Теперь мне оставалось всего лишь быстренько разобраться, как уладить дело с игроком противоположной команды, чтобы затем переключиться на действительно важное задание: отыскать или отомстить за пропавшую блондинку.

Глава 5

Первым моим впечатлением от отеля \"Бритиш Келоуниэл\" было, что все его обитатели, как персонал, так и постояльцы, исключительно чернокожие. Сам отель располагался в огромном претенциозном здании на побережье в многолюдном центре Нассау. На первый взгляд казалось, что единственное белое лицо посреди всей, типичной для шикарных отелей, роскоши принадлежит мне. Только не подумайте, что я хочу кого-то в чем-то упрекнуть. Люди рождаются с разным цветом кожи, и я никогда не придавал этому особого значения. В то же время не стану отрицать, что не привык являть собой образец цветного меньшинства.

Я пришел к выводу, что это послужит мне ценным уроком и не позволит надеяться затеряться в толпе даже после того, как выяснилось, что в холле изредка попадаются и другие белые яйца. Как бы то ни было, на Багамы я приехал не за ценными уроками. А приехал я, чтобы быстро прописаться в гостинице и предварительно оглядеть окрестности, ко оказалось, что сделать это не так-то просто. Я имею в виду прописаться в гостинице.

Я уже бывал в краю тапапа и провел там достаточное время, чтобы свыкнуться - вернее, смириться - со свойственным субтропикам более медленным ритмом жизни, но мои латиноамериканские друзья заставляли меня ждать исключительно вежливо и дружелюбно. У служащих же отеля я, похоже, вызывал открытую неприязнь. Скачала я отнес это на счет расовых отличий, но потом обнаружил, что они точно так же относятся ко всем остальным, вне зависимости от цвета кожи. Возможно, мне бы стоило восхититься таким отсутствием расовой дискриминации, но у меня не вызывают восторга люди, которые мнят о себе невесть что. Чем бы эти люди не занимались. Даже мы в своем деле стараемся действовать вежливо и эффективно. Последнее я надеялся в ближайшее время продемонстрировать человеку по имени Павел Минск.

Я испытывал сильное искушение оставить без чаевых угрюмого коридорного, который в конце концов снизошел до того, чтобы отнести мою сумку на пятый этаж и бесцеремонно швырнуть ее в номере, но пришел к выводу, что затевать скандал не имеет смысла. А потому одарил помощника сообразно оказанной услуге и убедился, что зря потратил казенные деньги. С тем же отношением мне приходилось сталкиваться в некоторых европейских странах: прояви жадность и ты оказываешься богатым американским снобом, притесняющим бедных, но гордых туземцев, которые вкалывают на тебя в поте лица; прояви щедрость - и ты богатый американский сноб, который разбрасывает свои неправедно нажитые деньги. Лучшим выходом представляется наплевать на всех этих черных белых гордецов и проявлять снисходительность. По мне, так катились бы они все в... некое место. Все вместе, невзирая на цвет кожи.

Окончательно управился с формальностями я лишь во второй половине дня и к тому времени проголодался настолько, что решил отложить вылазку в город на некоторое - как выяснилось впоследствии, весьма значительное - время. Ленч не только подавался без особой спешки, но и был весьма далек от гастрономического совершенства. Масло, сахар и джем я получил в нелепых крошечных упаковках, изобретенных, увы, у меня на родине. Одного моего друга это нововведение возмутило настолько, что он заставил официантку откупорить ему сахар для кофе и намазать масло на хлеб, заявив, что пришел есть, а не сражаться с упаковками. Пришлось персоналу потрудиться, чтобы не остаться без платы за обед. Я испытал немалое разочарование, столкнувшись в претендующем на роскошь отеле в потрясающей чужой стране с набившими оскомину дома вещами. Мое мнение о Нассау, как о шикарном заморском курорте, продолжало ухудшаться. Правда, и я приехал сюда не отдыхать.

Я вышел на улицу и сел в такси - покататься по городу. Водитель оказался на удивление доброжелательным чернокожим парнем и, похоже, не подозревал, что мы, проклятые туристы, попираем его достоинства. Он вез меня по улицам с левосторонним, по английскому образцу, движением, попутно рассказывая историю города и показывая великолепные старинные крепости, которым, кажется, так и не удалось защитить город ни от кого сиз тех, у кого возникало желание его завоевать - включая пиратов, испанцев, вновь созданные ВМФ молодых Соединенных Штатов - и огромный старинный пустой отель с некогда великолепным садом, теперь заросшим и заброшенным, над которым возвышался огромный капок. Я и не подозревал, что эти деревья здесь растут.

Гид поведал мне, что в былые времена это живописное здание служило чем-то вроде штаба для судов, прорывающихся сквозь блокаду во время гражданской войны в Соединенных Штатах, позже, во времена сухого закона, их сменили контрабандисты спиртного. Он заставил меня подняться на прибрежную башню, чтобы полюбоваться панорамой города и гавани, после чего отправил пройтись по какой-то исторической лестнице - не помню уж, чем она отличалась. К тому времени, как мы вернулись в отель, я успел составить достаточно ясное представление о городе. Я расплатился и добавил чаевые, тщательно просчитанные с тем, чтобы показать свою признательность, но в то же время никоим образом не обидеть и не унизить его. Именно так он к ним и отнесся. Что ж, в любой стране можно встретить самых разных людей.

Я купил газету в гостиничном ларьке и, потягивая мартини, ознакомился с ней в той части холла, которая отводится для любителей выпить. Как выяснилось. Острова в настоящее время стремились ослабить свою зависимость от Британии. Что ж, это их дело. Остается надеяться, что оно никак не помешает моему.

Наконец взгляд на часы показал, что пора приступать к следующей фазе. Я отыскал телефонную кабину и набрал номер, который передал мне Мак. Ответивший мне голос не позволял определить расовую принадлежность говорившего, но явно принадлежал женщине. Исходя из того, что я видел в Нассау до сих пор, напрашивалось предположение, что девушка темнокожая. Тем более, что в противном случае ей было бы затруднительно не привлекать, к себе нежелательного для связного внимания. Однако, особого значения это не имело - вряд ли я когда-нибудь встречу ее, а если и встречу, то не узнаю. Мы обменялись обязательным кратким вступлением, включающим пароль и отзыв, которые наверняка выдумал человек, \"насмотревшийся старых шпионских фильмов.

- Говорит Эрик, - сказал я.

- Да, - ответила она. - Насколько нам известно, груз прибывает точно по расписанию. Ориентировочно - завтра в одиннадцать утра.

- Что известно о получателе?

- Ровным счетом ничего.

- Среди остановившихся в отеле есть подходящие кандидаты? Не зря же он выбрал именно этот отель.

- Не исключено, что он выбрал его лишь потому, что отель расположен в центре. Остальные, более новые гостиницы, удалены от него. Мы не обнаружили в отеле никого, кто бы мор представлять интерес. Конечно, за день у них меняется множество постояльцев. Если в последнюю минуту появится некто, вселяющий надежду, постараемся дать вам знать.

Она говорила так, как будто входила в состав масштабной местной ячейки. Приятная новость. Дело в том, что мы, в отличие от ЦРУ и прочих хорошо финансируемых агентств, не в состоянии позволить себе содержать по всему миру разветвленные сети оперативников, готовых прийти на помощь в любую секунду и в неограниченном количестве. Обычно за границей - и то при условии, что нам повезет и город достаточно большой - мы можем рассчитывать исключительно на безразличного резервиста, специализирующегося на обеспечении связи, прежде всего с Вашингтоном. Я воспользовался тем, что слова девушки вселяли надежду на более существенную помощь в начале с простейшей задачи.

- Не могли бы вы найти мне машину, а еще лучше машину и водителя? Боюсь, у меня не будет времени осваивать вашу езду задом наперед.

Моя невидимая собеседница рассмеялась.

- Вперед мы ездим или назад, по большей части зависит от того, в какую сторону вы привыкли смотреть, как бы то ни было, водитель у вас уже есть. Фред поступает в полное ваше распоряжение. Он говорит, что вы приятный собеседник и раздаете щедрые чаевые.

Значит, моего водителя нельзя все-таки считать типичным образцом местного населения. Меня это несколько разочаровало.

- Поблагодарите его за экскурсию, - сказал я. - Кто понаблюдает завтра за аэропортом на случай, если планы нашего друга неожиданно изменятся? Я или вы?

- Оставайтесь у себя в номере. Мы проводим его в гостиницу и проследим, чтобы он прописался. После чего он поступит в полное ваше распоряжение. Фред вам сообщит.

- Ладно, буду ждать новостей. Как насчет того, чтобы достаточно безопасно переговорить с начальством?

- Это возможно.

Минуту спустя в трубке послышался голос Мака.

- Да, Эрик? - отозвался он из далекого Вашингтона. По крайней мере, предположительно он находился именно там.

- Этот мстительный Tejano, которому вы меня продали, - сказал я. - Сколько человек я должен убить, чтобы порадовать этого парня, если сыщутся подходящие мишени?

- Столько, сколько понадобится, - спокойно ответил Мак. - Я не верю в совпадения. Мы получили указание направить несколько человек на Багамы еще до того, как ко мне нагрянул мистер Хазелтайн... Впечатляющий пример того, чего можно добиться, помахав перед носом стодолларовой бумажкой, правда, Эрик?

- Не знаю, сэр, - сказал я. - Правительство никогда не снабжало меня средствами, чтобы воспользоваться этим приемом сбора информации.

- Меня немало удивил его интерес к зоне, на которую нам как раз поручили обратить внимание. Я счел разумным выслушать его. И пришел к выводу, что если яхту с этим дурацким названием действительно захватила или пустила на дно какая-либо земная организация, как, похоже, считает наш техасский друг, представляется маловероятным, чтобы данное происшествие ничто не связывало с предстоящим визитом на острова русского специалиста. Во всяком случае, совпадение двух явно тщательно спланированных насильственных актов, имевших место в одной достаточно ограниченной географической зоне с разрывом в несколько недель, заслуживает расследования. Вот я и направил этого господина к тебе.

- Премного благодарен, сэр, - сказал я. - Вам не показалось, что мистер Хазелтайн чего-то не договаривает?

- Думается, он знает или подозревает об исчезновении яхты нечто такое, чем не хочет делиться с нами.

- Принимая во внимание, что он затратил немало сил и средств, чтобы заручиться нашей помощью, мне это представляется несколько глупым.

- Возможно, он подозревает, что невеста и ее семья замешаны в чем-то противозаконном. Контрабанда наркотиками или, скажем, махинации со страховкой. Но это всего лишь догадки. Конечно, не исключено, что мистер Хазелтайн и сам замешан в чем-то противозаконном, а потому не спешит сознаваться в этом людям, состоящим на службе у правительства. В любом случае главный вопрос: почему он вообще обратился к нам? - Последовала короткая пауза, после чего Мак заговорил более оживленно: - Вне зависимости от скрытых мотивов мистера Хазелтайна, полагаю, что, по крайней мере поначалу, ты можешь действовать, исходя из предположения, что оба задания определенным образом связаны.

- Неплохо бы узнать, каким, - заметил я.

- Неплохо, - согласился Мак. - Как только тебе удастся это выяснить, незамедлительно проинформируй меня. Еще вопросы есть?

- Нет, сэр, - ответил я. - Пока все.

- Передай от меня привет Павлу Минску, - сказал они повесил трубку.

Глава 6

В должное время все произошло с убийственной простотой - простите за каламбур. Естественно, всему предшествовало продолжительное ожидание, затянувшееся намного после обещанных одиннадцати часов, но я был к этому готов. В конце концов, даже если самолет прибыл точно по расписанию, путь из аэропорта занимает двадцать минут, а уж в отношении обслуги гостиницы можно не сомневаться: пошевеливаться их не заставит никто, в том числе и Павел Минск, он же Пауль Минский, он же Павло Маншеский, он же просто Минск. Фред позвонил мне около половины второго.

- Он отправил чемодан к себе в номер три-три-четыре - а сам остался внизу перекусить. Можешь полюбоваться на него в ресторане.

- Каким именем он воспользовался? - спросил я.

- Меншек. Поль Меншек.

- Паспорт?

- Соединенных Штатов.

- Вот хитрый ублюдок, - заметил я. - Одежда?

- Наряд в стиле Палм Бич, мятая белая рубашка, цветастый шелковый галстук, белая соломенная шляпа с цветной лентой. Напоминает деревенского парня, который выбрался отдохнуть в тропиках. Ростом невелик. Должен сказать, выглядит он не слишком устрашающе.

- То, как он выглядит, не имеет ни малейшего значения, - заверил я. - Держись от него подальше. Это исключительно опасный субъект, можешь не сомневаться.

- И никто, кроме вас, мистер Хелм, не в состоянии с ним управиться? - В голосе Фреда прозвучали насмешливые нотки.

- Именно это мы и собираемся выяснить, разве не так? Ты сосредоточься на своем такси, а уж Минска предоставь мне. Если что-нибудь пойдет не так, не вмешивайся. Ясно?

- Слушаюсь, шеф. Я не выдержал.

- Послушай, бесстрашный охотник на львов, из племени масаев, раз я по-твоему валяю дурака, можешь заняться им сам. Если тебе не терпится на тот свет, это твое личное дело. Так ты сказал в ресторане?

- Да, и тебе лучше туда спуститься. - Упоминание о своих гипотетических предках Фред воспринял совершенно спокойно, хотя не исключено, что я ошибся. - Когда я уходил к телефону, он начал беспокойно постукивать ногой и поглядывать на часы.

- Все дело в местной атмосфере. Это она заставляет людей вести себя подобным образом, - сказал я и повесил трубку.

Готовиться было нечего. Я уже позаботился обо всем, о чем только возможно. У меня имелись нож и пистолет, которыми, судя по полученным мной инструкциям, воспользоваться не удастся. Еще имелись две руки и некоторое количество мозгов. Последним придется поднапрячься. Маскировку предполагалось обеспечить и помощью фотоаппарата в непроницаемом кожаном футляре, которым любой мало-мальски уважающий себя турист обязательно защищает свою драгоценную собственность от произвола стихий. Как я уже сказал, все прошло убийственно просто. Я как раз выходил из лифта, когда появился мой подопечный, свирепо вышагивающий по коридору с видом человека, который потерял всяческое терпение и голодный удалился из ресторана, дабы всем продемонстрировать, что он думает о местном сервисе.

Я немедленно почувствовал себя немалым должником тружеников кухни, которые, образно говоря, подложили Минску свинью. Человек проделал длинный путь, устал, ему не дают покоя мысля о делах - вопросах жизни и смерти, особенно последней - и тут его выводит из себя какой-то ленивый недоумок, мужского или женского пола, неспособный управиться с элементарной задачей: перенести несколько фунтов еды и посуды из кухни на стол в течение приемлемого отрезка времени. Случай из числа тех бессмысленных и глупых помех, из-за которых и самым хладнокровным агентам случается потерять терпение и работать не в полную силу.

Мы поравнялись, но Павел Минск даже не посмотрел в мою сторону. Я слегка опасался, что он может меня узнать, хоть мы и никогда не встречались. Моя фотография, точно так же, как и его, присутствует во множестве досье, находящихся во множестве стран, включая и его родину. Итак, первое серьезное препятствие осталось позади. Теперь, если он опять увидит меня в гостинице, лицо мое будет ассоциироваться с обычным постояльцем, встреченным возле лифта, а не с фотографией в московском досье.

Как верно заметил Фред, парень вырядился как напоказ. Просто типичный образец джентльмена из провинциального городка на отдыхе в тропиках. Когда американский деревенский парень обзаводится нарядом для выхода в свет, он обязательно покупает костюм на размер больше. Его европейские собратья напротив склонны приобретать слишком маленькую одежду; они уверены, что изысканность требует жертв и чувствуют себя достаточно неотразимыми лишь тогда, когда воротник не позволяет дышать, а пиджак можно застегнута, только ценой невероятных усилий.

Но сегодня Минск изображал простака-янки: воротник его рубашки свободно болтался вокруг худой щей, а брюки костюма цвета сливочного мороженого были слишком длинными и широкими для тощих ног. Выглядел он самоуверенно и слегка комично, и я знал, что именно к этому он и стремился. Никому и в голову не придет заподозрить, что под маской безобидного маленького гуляки в дешевом ярком наряде скрывается чрезвычайно опытный профессиональный убийца. Даже его шляпа оказалась несколько великоватой, когда он нахлобучил ее на голову, остановившись неподалеку от стойки, чтобы взглянуть на часы. Потом повернулся и направился к двери.

У меня промелькнуло некоторое опасение относительно возможной ловушки. Предположим, он проинформирован не хуже меня. Это отнюдь не исключено. Достаточно утечки информации, которые случаются довольно часто. Предположим, он прекрасно знает, кто я такой и намеренно уводит меня из гостиницы, чтобы...

К черту сомнения. Если я имею дело с ловушкой, то займусь ею тогда, когда она начнет захлопываться. Нельзя позволить ему исчезнуть на просторах Нассау. Представлялось маловероятным, чтобы он сразу по прибытии приступил к своему непосредственному заданию. Судя по всему, в городе у него была назначена встреча, и раз уж он счел ее более важной, чем ланч, мне следует хотя бы попытаться выяснить, в чем тут дело. Нельзя же забывать, что помимо своей основной работы, я предположительно еще и непревзойденный разведчик.

Маленький человечек не стал садиться в такси. Выйдя на улицу, он на мгновение задержался, водрузил на нос огромные темные очки и шагнул прямиком в уличную толпу. Я следовал за ним, выдерживая должную дистанцию. Минск достаточно быстро миновал зазывающие витрины с множеством дешевых напитков и дорогих сувениров. По пути он то и дело оглядывался в поисках названий улиц. В Нассау их найти достаточно трудно, но в конце концов он все-таки нашел то, что искал, и свернул направо, удаляясь от гавани. Я продолжал идти прямо вперед. Миновав перекресток, на котором он повернул, я краем глаза заметил, что он остановился на краю тротуара и изучает извлеченную из кармана карту города. Возможно, он и правда ее изучал. Или проверял, не идет ли кто по пятам.

Я, естественно, не стал оглядываться или замедлять шаг. Если два постояльца случайно одновременно выходят из гостиницы через одну и ту же дверь, и оба направляются вверх по Бей Стрит, это еще не конец света - любой, кому вздумается прогуляться от отеля \"Бритиш Келоуниэл\", естественно выберет центральную улицу города с наибольшим количеством магазинов. Но желательно, чтобы это совпадение оказалось единственным. Нельзя, чтобы он еще раз увидел меня у себя за спиной...

- Такси, мистер?

Я оглянулся. Рядом стояла знакомая машина - трехлетний голубой \"плимут\" с резвым охотником на львов за рулем. Ладно. Раз уж ему так хочется, ладно. Я нырнул в салон, и машина тронулась с места.

Я заговорил первый:

- Форт Финкестл, береговая башня, лестница, которые ты показывал мне вчера, или бывший отель \"Ройал Виктория\". Как ты думаешь?

- Почему ты считаешь, что он направится в одно из этих мест? - поинтересовался Фред.

- Человек, которому нужно встретиться с приезжим, скорее всего выберет одну из местных достопримечательностей. Ее легче найти, да и нежелательного внимания не привлекаешь, если один из участников встречи запаздывает.

- Я бы выбрал \"Ройал Виктория\". Самое подходящее место для влюбленных и шпионов. В этих старых садах можно не заметить и слона.

- Ладно, доверимся твоей интуиции, - сказал я. - Едем в \"Ройал Виктория\".

Мы приблизились к заброшенному отелю в тот самый момент, когда от него отъезжал автобус \"фольксваген\" с несколькими туристами. Автобус выруливал по старинному узкому и извилистому подъездному пути, который явно предназначался для сверкающих карет и великолепных лошадей в те времена, когда двигатели внутреннего сгорания и резиновые покрышки оставались только безумными идеями в головах их будущих изобретателей. Невысокая молодая блондинка в белом льняном брючном костюме с повязанным на шее голубым шелковым галстуком сосредоточенно фотографировала \"инстаматиком\" гигантский капок. В конце дорожки к кустам был прислонен легкий женский велосипед, на котором она, по всей видимости, приехала. Кроме нее никого в окрестностях не наблюдалось.

- Это здание, в котором когда-то располагался отель \"Ройал Виктория\", сэр, - громко сообщил Фред, входя в привычную роль.

- Во время вашей гражданской войны здесь находился неофициальный штаб состоятельных людей, суда которых прорывались сквозь блокаду. Это очень красивое место, сэр. Если хотите, можете немного пройтись и отснять пару фотографий на память. Вот это дерево с площадкой называется капок. Здесь каждый вечер играл оркестр. Советую вам немного прогуляться. Я подожду вас здесь.

На мгновение я заколебался, потом достал свой нож и пистолет и бросил их на сидение рядом с ним, приняв несколько запоздалое решение. Если со мной что-нибудь стрясется, оружие лучше оставить у него, чем в гостинице, где они могут стать причиной обмена мнениями на международном уровне относительно того, зачем это некий высокий покойник прихватил с собой на острова все это незаконно провезенное оружие. Фред быстро оглянулся на меня через плечо и убрал оружие с глаз.

Я вышел из машины, извлек из футляра свой фотоаппарат и прошел мимо велосипеда, с восхищением поглядывая на сложный десятипозиционный механизм переключения скоростей и блестящие рычажки переднего и заднего тормозов. В детстве я и мечтать не мог о такой машине.

Маленькая блондинка не спеша спускалась по ступенькам с платформы в огромном дереве. Она и правда была маленькой, но не настолько маленькой или хрупкой, чтобы ее можно было назвать крошечной. Я бы сказал, что для своего роста она выглядела довольно крепкой. Будь она на шесть дюймов выше, и формы сделались бы излишне крупными, особенно в нижней части, так же она производила впечатление веселой озорной девочки, чему немало способствовали ее длинные блестящие волосы в стиле \"Алиса в стране чудес\". Она одарила меня мимолетной сдержанной улыбкой, когда я отошел в сторону, чтобы позволить ей пройти, но взгляд ее, гармонирующих с украшающим шею галстуком, глаз показался мне излишне пристальным и настороженным. Мне почудилось, что в этих голубых глазах промелькнуло нечто вроде отчаянного вопроса: я ли тот человек, с которым ей предстоит встретиться, а если нет, то сколько ей еще околачиваться в окрестностях этой реликтовой гостиницы?

Конечно, не исключено, что меня подвело воображение. Я не умею с ходу читать мысли, особенно, если эти мысли принадлежат женщине. И все-таки люди моей профессии, которые не обращают внимания на предчувствия, долго не живут, а в данном случае предчувствие было совершенно недвусмысленным. После того, как я не оправдал ее ожиданий, девушка взглянула на часы и направилась в сторону подъездного пути.

Я поднялся по деревянным ступеням на закрытую деревянную площадку, опирающуюся на огромные изогнутые ветви гигантского дерева, настроил фотоаппарат и, не долго думая, отснял несколько видов - кассета действительно была заряжена, мы относимся к экипировке достаточно серьезно - в последний из которых попала девушка, склонившаяся над своим велосипедом. Для используемых мной обычных двухдюймовых линз она находилась слишком далеко, тут подошел бы телескопический объектив, но я надеялся получить достаточно четкое изображение, чтобы потом увеличить лицо, если конечно не упустил каких-нибудь существенных технических деталей. С тех пор, когда я зарабатывал фотографией на жизнь, прошло немало времени.

Я вновь упрятал аппарат в его туристскую броню - ни один профессионал не стал бы позориться с таким нелепым футляром - и зашагал назад к такси, стараясь идти не слишком быстро и не слишком медленно, и в то же время сознавая, как неудержимо убегают секунды, каждая из которых приближает появление здесь маленького человечка в широком летнем костюме.

- Итак, водитель, - проговорил я, захлопывая за собой дверцу машины, - куда вы предлагаете отправиться теперь?

Фред завел мотор.

- Можно полюбоваться панорамой города с прибрежной башни, сэр... - Машина тронулась с места.

- Я оставлю тебе фотоаппарат, - сказал я, когда мы удалились от девушки на достаточное расстояние. - Позаботься, чтобы пленку немедленно проявили и попроси присмотреться к блондинке. Я запечатлел ее примерно на седьмом кадре, последнем из отснятых. Да ты ее и сам видел, так что можешь добавить описание. А теперь притормози и высади меня. Потом убирайся отсюда и принимайся за дело.

Фред посмотрел на меня.

- Ты не хочешь забрать свою пушку?

- Мне приказали избегать международных осложнений. Не так-то просто застрелить человека в чужой стране и не нарушить подобных инструкций. То же касается использования ножа... Остановись вон там, чтобы она нас не видела...

После чего я остался один на подъездном пути. Я скользнул в кусты и пробрался сквозь заросли к месту, с которого открывался вид на огромное дерево на холме. Девушка в белом костюме вернулась на платформу. По-видимому, именно там была назначена встреча. С точки зрения секретности худшего места не придумаешь, там ее мог видеть любой, притаившийся в густых зарослях внизу. Собственно говоря, имелось одно единственное логическое объяснение, зачем девушку в ярком белом костюме - прекрасную мишень - отправлять на встречу на высокой площадке над пустынным садом...

Я услышал его приближение прежде, чем увидел его. Я правильно выбрал себе укрытие - неподалеку от места, которое сверху мне показалось наиболее подходящим для его целей, ради которых этот человек пересек полмира. Получается, я все-таки ошибся, и он намерен заняться делом прямо сейчас, сразу по прибытии в Нассау. Приходилось отдать должное хладнокровию маленького человечка, который отправляется перекусить, когда в распоряжении у него остается всего несколько минут. Не удивительно, что он потерял всякое терпение из-за медлительности официанта. Любой виртуоз выйдет из себя, если какой-то бездельник испортит ему настроение прямо накануне выступления.

Шаги стихли. Мгновение спустя я увидел, как он тихо крадется по заросшей дорожке, пригибаясь настолько, чтобы его нельзя было заметить сверху. Остановился он на краю маленькой бетонной чаши, окружающей старый каменный фонтан, теперь абсолютно сухой. Присел в тени превратившегося в дикий декоративный кустарник, в - двух шагах от меня. До меня донесся тихий металлический щелчок. Минск извлек из-под широких штанов два предмета и теперь соединял их вместе, превращая в однозарядный пистолет. Мне еще не приходилось видеть такого оружия, но я узнал его по описанию: новейшее американское изобретение, именуемое, если не ошибаюсь, \"контендер\".

Крошечный телескопический прицел был уже закреплен на стволе. Это только в кино злодеи небрежно устанавливают телескопический прицел на место, как только обнаруживают свою жертву, после чего проделывают массу таинственных манипуляций - я до сих пор не понимаю, что изображают актеры, когда колдуют над всевозможными рычажками и циферблатами. В действительности же, человек, которому предстоит ответственный выстрел, намертво закрепляет прицел на стволе оружия, тщательным образом выверяет его, после чего ни в коем случае не станет к нему прикасаться. Да и то нет никакой гарантии, что за время, прошедшее между подготовкой и выстрелом, оружие не сбилось и попадет точно в цель. Павел Минск открыл свой пистолет и вставил патрон в казенник. Я расслышал тихий щелчок, когда он вновь закрыл ударный механизм.

Настала очередь высокого господина, притаившегося в кустах. Выбор передо мной стоял чрезвычайно простой. У меня имелось задание, которое я мог выполнить уверенно и спокойно, позволив ему нажать на спуск и ликвидировав его прежде, чем он успеет повторно зарядить свое однозарядное оружие. Или же изобразить из себя ненормального героя, который, рискуя собственной жизнью, пытается спасти неизвестную ему даму.

Я пожалел, что в свое время задал Маку некий вопрос. Потому как теперь из его ответа знал, что ему глубоко наплевать, сколько блондинок, а равно брюнеток и шатенок отправится на тот свет, лишь бы Павел Минск не на долго пережил их, скажем, не более двух секунд. Я не мог обмануть себя предположением, что, возможно, эту миниатюрную девушку следует спасти из соображений высокой международной политики. Единственным, что могло подвинуть меня на ее спасение, была простая, недалекая сентиментальность...

Минск начал прицеливаться, сжимая оружие обеими руками: опробованная современная техника убийства из пистолета. Нынешние профессионалы начисто отказались от старого приема, когда пистолет находился в одной руке, а вторая вытягивалась и служила ей достаточно ненадежной опорой. Девушка в своем блестящем белом костюме с дешевым фотоаппаратом в руке по-прежнему стояла на том же месте в ожидании человека, которого ей было поручено там встретить - некой особы с черепом вместо лица и косой в руках, хотя она об этом и не подозревала. Я услышал металлический звук взведенного курка, после чего издал громкий крик и рванулся вперед.

Я рассчитывал, что крик и треск кустов отвлекут Минска на время достаточное, чтобы я успел приблизиться к нему прежде, чем он выстрелит, или хотя бы сбить прицел, если он все же успеет нажать на курок. Тактика достаточно примитивная, но она меня уже выручала. Но сейчас я имел дело с Минском, человеком, которого не сбить с толку громкими звуками. Вдобавок, у него была слишком быстрая реакция. Будь у него в руках обычный многозарядный пистолет, предназначенный для быстрого боя на ближней дистанции, я бы умер, не сходя с места - но в этом случае и я не стал бы разыгрывать такую партию. Однако Павел располагал неповоротливым однозарядным оружием дальнего боя с телескопическим прицелом, а потому вынужден был решить: повернуться и стрелять сразу, не целясь, или рискнуть потерять время, но прицелиться наверняка. Он выбрал первый вариант и нажал на спуск сразу, как только оружие развернулось более-менее в мою сторону. Я уже устремился вперед, когда увидел вспышку и даже, как мне показалось, вздрогнувшую мушку и услышал оглушительный грохот чего-то значительно более мощного, чем обычный пистолетный патрон.

Что-то со страшной силой ударило меня сбоку по голове. Мир окрасился в красные тона, но посреди алого зарева остался крошечный тоннель, в дальнем конце которого я видел маленького человечка, отчаянно пытающегося перезарядить свое оружие. Я пригнулся, схватил его за пояс и потащил назад вдоль бетонной чаши. Алое зарево быстро сгущалось, но я все просчитал заранее. Три широких шага, и я поднял маленького Павла Минска в воздух и с силой швырнул вниз, как будто пытаясь разбить им острые каменные края старого сухого фонтана...

Глава 7

Как я уже говорил, все оказалось убийственно простым. Вернее, оказалось бы, если бы я принял к сведению весьма разумные замечания Мака относительно того, что мы отнюдь не гуманитарная и благотворительная организация, и действовал соответствующим образом. Но поскольку я выбрал самый трудный способ выполнения простейшей работы, то очнулся - точнее говоря, я и раньше несколько раз приходил в себя, но все покрывал туман - в больничной кровати со страшной головной болью. Рядом с моей кроватью восседали две совершенно одинаковые маленькие блондинки в одинаковых белых брючных костюмах. Потребовалось некоторое время и значительное напряжение, чтобы заставить их слиться в одну.

- Ох, вы очнулись, - проговорила она, заметив, что я открыл глаза. - Слава Богу!

- Кто вы? - прошептал я. Наверное, я мог бы говорить и погромче, но при теперешнем состоянии моей головы предпочел не рисковать.