Вопрос о заложниках - насущная проблема в любой организации, сходной с нашей. И распоряжение Мака звучит недвусмысленно: \"понятия \"заложник\" не существует!\" Мы не заботимся о людях, угрожая жизни и благополучию которых противник стремится вынудить нашу службу на уступки. В противном случае становились бы жертвами любых подонков, ухитрившихся выкрасть напарника или друга.

Однако нам разрешено выручать человека, угодившего в беду, - если он представляет ценность или важен для успеха всей операции. Выручать, чиня супостату наибольший возможный ущерб...

Но следовало сперва установить, куда уволокли Дану. Принимая во внимание, что единственный источник сведений о Карибском Легионе исчез, оставалось только вернуться на Пачеко-стрит, вежливо постучать в указанную Анхелитой дверь и навести нужные справки.

Не ухмыляйтесь: я возвратился к зданию неподалеку от старинной церквушки.

Посмотрел на дверь, которую, по словам Анхелиты, держали незапертой; за которой меня, якобы дожидались.

Если бы я хоть на миг поверил девициным россказням, снова пришлось бы подавать в отставку и просить за казенный счет местечко в сумасшедшем доме. Коль скоро Анхелита уверяла: ключ не повернут - значит, не просто повернут, а на два оборота! Коль говорила: караулят внутри - поджидали снаружи.

На улице виднелись два фургона: синий и белый. Синий был новехоньким, белый - дряхлым. Синий отдаленно смахивал на колымагу покойного Доминика Морелоса, гнавшуюся за мной и Сандрой в Коннектикуте. Скорее всего, машины охранялись; поэтому я почел за благо держаться поодаль.

В тесном просвете меж двумя домами обнаружился угнанный Анхелитой коричневый \"седан\". Девушка, разумеется, успела известить приятелей обо всех обстоятельствах побега, и ребята затаились в засаде, сняв оружие с предохранителя и готовясь изрешетить любого незнакомца ростом шесть футов четыре дюйма.

Вокруг царило почти противоестественное спокойствие; глубочайшая тишина стояла над Пачеко-стрит. Запоздалых прохожих точно метлою вымело. Зловещий штиль. У латиноамериканцев чрезвычайно развито шестое чувство, этот народ чует грядущую стрельбу задолго до того, как раздаются первые выстрелы. Печальный исторический опыт, ничего не попишешь: по числу революций испано-язычная Америка прочно держит первое место в мире.

К \"седану\" я приближался с неимоверными предосторожностями добрых четверть часа. Надо было, ко всему прочему, не забывать и о милой склонности Карибского Легиона подкладывать взрывные устройства куда попало. Не пытаясь отворить дверцу, я склонился, оглядел кабину коричневого автомобиля.

Раздавшийся позади звук вынудил меня крутнуться, подымая \"рюгер\".

- Это я, Мэтт! Не стреляй! - раздался громкий шепот. - Не стреляй!

- Сэнди, - промолвил я медленно, - тебе, сдается, прописали постельный режим? Какого же лешего ты вытворяешь в Пуэрто-Рико?

Глава 26

Юная миссис Хелм заставила меня возвратиться вспять на расстояние двух кварталов, а потом прошагать еще три с половиной квартала в сторону - подальше от опасного участка. Дверь, у которой мы остановились, ничем не отличалась от всех остальных.

Только рядом с нею сидел и курил сигарету маленький смуглый субъект в джинсах и потрепанной спортивной майке. Я не знал парня в лицо, и все-таки он мало напоминал обычного лентяя, коротающего теплый вечер подле дома. Вдобавок, яуга кожей ощутил: человек вооружен.

Сандра кивнула незнакомцу, незнакомец тоже ответил коротким кивком. Поднявшись по парадному крыльцу, мы вступили в темный вестибюль.

- Четвертый этаж, - уведомила невестка, оборачиваясь и выжидающе глядя на меня через плечо.

- Если дашь изредка останавливаться и отдуваться, попробую не рухнуть, - сообщил я.

- Теперь их двое, - улыбнулась девушка. - Меня тоже буквально ветром качает. Преждевременно выписали.

- Счастье, что вообще держишься на ногах. На второй день после ранения рок-н-ролл отплясывают лишь киногерои.

- Всего тяжелее, - сказала Сандра, - брюки застегивать одной рукой...

Я не спрашивал, куда мы движемся, и девица отнюдь не торопилась просветить меня. Безусловно, Сандра могла вести любимого тестя прямиком в ловушку. Существуют способы вынудить кого угодно сделать что угодно. И все же Сандра едва ли притворялась: недостаточно хорошей актрисой была... И потом: надо же хоть кому-то, хоть на йоту верить?

- Пожалуйста, - сказала девушка, распахивая дверь.

Вестибюль и лестница не отличались ни чистотою, ни благоуханием; но квартира, в которую мы проникли, казалась чистой. У входа высился часовой - и его я уже встречал.

- Виллард, - произнес я, давая понять: я твое кодовое имя не запамятовал. Когда-то нам довелось поработать вместе.

- Добро пожаловать, Эрик, - ответил страж. - В гостиную, первая дверь направо.

Неплохая была гостиная, коль скоро вас не раздражают крикливые краски, обилие фарфора, хрусталя и прочей обывательской дребедени. Меня очень раздражают. Но, чудилось, в этой комнате жили миролюбивые особы; и довольно весело жили; и впредь будут жить - но для этого сперва понадобится убрать вон с курительного столика переносную радиостанцию с вытянутой до отказа антенной и лежащие рядом пистолеты-пулеметы, количеством две штуки; и запасные двадцатизарядные магазины, числом четыре. Вышепоименованные предметы были заботливо определены поверх разостланного махрового полотенца - дабы не исцарапать блестящий лак.

А вящего удобства ради надлежало устранить с дивана восседавшего там человека. Это - чуть ли не самый неудобный субъект из всех, кого я знаю.

Мак.

Пистолеты-пулеметы были совсем крохотными, чуть больше обычных пистолетов. Югославские \"скорпионы\", о чьем появлении на мировом оружейном рынке я впервые прочитал несколько лет назад. Они быстро сделались последним криком стрелковой моды, выпускались в нескольких модификациях, под патроны разного калибра, но я отчего-то ни разу не держал этой игрушки в руках.

Нынче всякий старается завести себе скорострельную пушку, дабы всаживать в цель побольше зарядов и не утруждаться, обучаясь точной стрельбе, при коей довольно одной-единственной, точно выпущенной пули.

- Осторожно, Эрик, - произнес Мак, завидев меня и Сандру. Протиснувшись между хрупким столиком и коллекцией азиатских безделушек, я изрядно всполошил командира. - Пожалуйста, ничего не разбивайте. Добрые души, согласившиеся предоставить нам свое жилище в качестве командного пункта, очень огорчатся. Постарайтесь не опрокидывать хрупких вещей.

С минуту я рассматривал Мака. Должно быть, полагалось удивиться нежданной встрече, ибо Мак не столь уж часто совершает вылазки в чистое поле. Но я давно уже отвык удивляться каким бы то ни было поступкам этого седовласого джентльмена.

- Что такое код Б, сэр? - осведомился я. - Сверхсекретный код Б?

- У нас не существует кода Б, - ответил Мак.

- А я слыхал иное.

- Тогда спросите осведомителя снова. И проверьте надежность вашего источника.

- Непременно. Только сначала нужно вызволить его.

Я понятия не имел, говорит Мак чистейшую правду или хладнокровную ложь изрыгает. Фраза моя ничуть не удивила его; но Мака затруднительно удивить. Еще мгновение пролетело в полном безмолвии.

Даже проработав совместно не один десяток лет, мы с командиром не числились приятелями, хотя иногда чувствовали большее взаимное расположение, чем сейчас. Я непроизвольно подметил, что сожалею об этом... И все, черт возьми, заварилось благодаря дурацкому спору о старой немецкой овчарке! Не смешно ли? Было бы смешно, если бы не обернулось трагедиями...

Отвернувшись, я придвинул Сандре стул.

- Присядь-ка. На тебя посмотришь - и в обморок тянет упасть.

- Ничего страшного...

И все же она уселась.

Я опять воззрился на Мака. Он, по обыкновению, был одет в серый костюм-стройку - но потоньше, нежели тот, который надевает в Вашингтоне. Пожалуй, у Мака есть богатое собрание серых костюмов: легких и теплых, для всевозможных климатических поясов.

Коротко стриженные волосы были по-прежнему седыми; брови - угольно-черными, взор - непроницаемым.

- Я выслушал, - уведомил Мак, показывая на радиостанцию, - полдесятка докладов касаемо ваших эволюции за последние полтора часа. Очень вы смахивали, Эрик, на старого пса, потерявшего дорогу домой.

- Сандре, - ответил я, - прописали постельный режим. Рана отнюдь не поверхностная.

- Миссис Хелм сама предпочла покинуть больницу и придти нам на помощь.

- Конечно. При этом шататься по санхуанским улицам безо всякого прикрытия? Ребята успели заручиться двумя заложниками, если оба еще живы. Хотите подарить легионерам третьего?

- Опасности почти не наблюдалось. Я понимал: рано или поздно вы обнаружите похищенную машину, и велел миссис Хелм дожидаться в непосредственной близости. Вы мне требовались тут, а никого другого, кого Эрик помнил бы в лицо, выделить не удалось. Виллард необходим в пределах квартиры. Посылать агента, вам неизвестного, я просто не рискнул: некоторые склонны сперва стрелять, а потом задавать вопросы; и вы из их числа, Эрик.

- Спасибо за комплимент.

Мак блекло улыбнулся:

- Нашему сотруднику почти всегда полагается действовать подобным образом. Я, можно сказать, намеренно подбираю субъектов, любящих палить без разбора. Но приближаться к такому профессионалу надо с большой оглядкой... Совет Тринадцати, по-видимому, в полном составе забаррикадировался по адресу Пачеко-стрит, четыреста двадцать семь. Вместе с ними заперлись рядовые бойцы, чтоб нести караул. Заседание назначили на завтра: Модесто успел передать словцо прежде, нежели попался.

Мысленно я попросил у неведомого Поля Энсиниаса прощения. Можно извинить необученному агенту хоть сотню ляпсусов, если главная задача исполнена им без сучка, без задоринки.

Нахмурясь, я уставился на Мака.

- Они что же, весь дом прибрали к рукам?

- Да. Здание, по сути, заброшено. Внизу когда-то располагалось кафе; террористы превратили его в зал совещаний. Обитают же в комнатах верхнего этажа. Дом охраняется весьма старательно. От души надеюсь на это...

- Надеетесь?

Мак кивнул.

- Хочу, чтобы неприятель чувствовал себя в полной безопасности, расслаблялся, терял осторожность. Одно то, что, невзирая на измену Модесто, Совет Тринадцати продолжает собираться по старому адресу, свидетельствует: легионеры считают Сан-Хуан, и особенно этот квартал города, своей вотчиной, где можно затевать какие угодно заговоры без вреда для себя... Господа патриоты, правда, переоценивают размах поддержки, оказываемой здешним обществом их делу. Думают, вокруг них такие же заядлые фанатики... Тем лучше. Надеются на всеобщее антиправительственное восстание при первом взмахе своего флага.

- Мы тоже надеялись, - ядовито заметил я. - В Заливе Свиней.

- Вот-вот... Излишний оптимизм отнюдь не составляет привилегию этих бандитов.

Мак вздохнул, покачал головой и продолжил:

- Следует признать: Легион и впрямь пользовался приязнью местных жителей - до прошлогоднего взрыва, при котором погибли дети. А нынче даже те, кто хочет видеть Пуэрто-Рико самостоятельным государством, знать не желают о шайке, взрывающей рестораны. Кроме того, множество пуэрториканцев хотят оставаться подданными США: например, семья, уступившая нам на время свою квартиру...

Выдержав короткую паузу, Мак сообщил:

- Долорес препроводили по указанному адресу, в бывшее кафе \"Эрнесто\".

- Долорес?

- Кодовое имя госпожи Дельгадо. Она сама выбрала его. Настояла на этой кличке.

Я поежился, узнав, что Дана занялась делом отмщения за дочь под именем убитого ребенка. Сдержанная компьютерная богиня, вне сомнения, была способна испытывать сильные, глубокие чувства: и ненависть, и, наверное, любовь... Спрашивать о том, делались ли попытки отбить Дану у похитителей, было, по меньшей мере, глупо. Даже пока Дану везли в машине. Мак и пальцем не шевельнул бы, опасаясь повредить рассчитанной до последних мелочей операции.

А что рассчитал он все до крохи, сомневаться не доводилось. Мак иначе не орудует.

- Кто препроводил?

- Невысокая молодая женщина, вооруженная ножом.

- Моим клинком, сэр. Отобрала у Даны... у госпожи Дельгадо, - поправился я. - То есть, у Долорес... Мой нож, моя оплошность. Переоценил я нашу сотрудницу, каюсь; и девушку захваченную недооценил. Думал, сопливая мерзавка с цитатником вместо мозгов... Мелкая сошка, подлежащая, с точки зрения Совета, выведению в расход, если надо... Сейчас полагаю, что девица и старше, нежели кажется, и пост занимает немалый.

- Поясните.

Я изложил события последних часов, начиная от нежданного появления Бультмана в аэропорту Кеннеди и кончая моим запоздалым осознанием: девка играет арибском Освободительном Легионе куда более важную роль, чем следовало заподозрить по ее действиям на сан-хуанском аэровокзале...

- Бросила клейкую ленту, которой была связана; сообщила мне: я свободна, и машину ведет не твоя напарница! Извещение или угроза - понимайте как угодно.

Сандра зашевелилась.

- Не понимаю! Как же она высвободилась, коль скоро ты сам связывал?

- Очень просто, - сказал я. - Дана сама разрезала путы.

- Не может быть! - выпучила глаза потрясенная Сандра. - Получается... мисс Дельгадо на их стороне?

- Отнюдь нет, - ухмыльнулся я. - Просто маленькая хитрая Анхелита задержала дыхание, покуда рожица не посинела; учинила драматические конвульсии; захрипела, точно удавленница - много ли Дане требовалось, чтобы сжалиться? Думаю, девка даже своевременно выблевала остатки завтрака, для пущей достоверности... Госпожа Дельгадо не вынесла душераздирающего зрелища, достала нож и употребила наихудшим возможным способом. Ты, между прочим, поступила бы точно так же.

- Никогда!

Я пожал плечами.

- Допустим, только сомневаюсь в этом... Теперь главное. Хотя и стыдно делать подобный доклад, если по твоей вине пленница сбежала, но Анхелита, по всей видимости, сама бросила бомбу, погубившую Мэттью; сама взорвала ресторан в Ньюпорте и, пожалуй, \"Говарда Джонстона\" здесь, в Сан-Хуане.

- Понимаю, - вмешался Мак. - Вы убеждены: все три взрыва - дело одной и той же пары рук. Рук, старательно связанных вами, а потом любезно освобожденных госпожой Дельгадо.

- Я не убежден, сэр; но крепко подозреваю это. Жаль, что с нами не прилетела Сандра. Она, хоть и не помнит бомбистку наверняка, могла бы, по крайности, сказать: похожа Анхелита на смуглую мерзавку, стоявшую возле окна \"La Mariposa\", или нет... А вот одной вещи, сэр, не могу взять в толк. Еcли бы у девицы имелась гарантия, что я отправлюсь по названному адресу в одиночку - все понятно. А если бы я двинулся к ближайшему телефону и вызвал вооруженные подкрепления? Допустим, отряд морской пехоты, расквартированной в Пуэрто-Рико? Что тогда? С точки зрения KOJIa, конечно?

- Видите ли, - откликнулся Мак, - штаб-квартиру и без того успел выдать Модесто; Анхелита ничего нового нам не сообщила. А еще она успела проведать: наша служба нечасто просит помощи у полицейских и военных...

Он помотал головой.

- Не приписывайте своим новым знакомцам излишней осторожности и рассудительности. Не отказывайте им, кстати, в безумной самонадеянности. Как уже говорилось, невзирая на измену, обнаруженную в самом сердце Карибского Легиона, мерзавцы не рассыпались и не ушли в подполье, как поступили бы любые сколько-нибудь здравомыслящие субъекты. Они остались на месте, даже не сменили адреса! Это - безмозглая, предельно дерзкая сволочь, слишком часто преуспевавшая в кровопролитии, слишком редко сталкивавшаяся с основательным противодействием. Это сброд, обнаглевший до предела, полагающий себя гениальными, неуязвимыми, непобедимыми борцами за дело мирового пролетариата, коль скоро таковой не вывелся подчистую со времен Карла Маркса, ибо пролетариату \"нечего терять, кроме собственных цепей\", а нынешний западный рабочий живет гораздо лучше советского ученого - о кубинском или китайском уже не говорю... Что, Эрик?

- Простите, сэр. Они снабжают Бультмана людьми, оружием, деньгами; рассчитывают на успешное вторжение в пределы Гобернадора - но Дана уверяет, будто вся затея изначально обречена. Отряду Бультмана попросту не высадиться; но если даже и сумеет продвинуться в глубь страны - правительственные гвардейцы, многократно превосходящие в живой силе и качестве оружия, покончат с его бойцами в считанные часы. Повторится, в чуть меньших масштабах, уже упоминавшийся здесь десант в Заливе Свиней, сэр... Коль скоро Фриц не припас, по выражению госпожи Дельгадо, пятого туза, не обзавелся неизвестным секретным оружием - перебьют КОЛовцев, как миленьких.

Мак нахмурился.

- Очень странно. Я считал, будто... Во всяком случае, Бультман к числу фанатиков не принадлежит. Я, увы, не спросил мнения армейских экспертов; не узнал, осуществим ли этот замысел... Но Бультман, прежде чем пополнить ряды платных убийц, много лет прослужил офицером-наемником, и войн повидал немало. Я не предполагал, будто немец возьмется руководить заведомо обреченной операцией. Отчего, любопытно, мисс Дельгадо не обмолвилась об этом ни единым словом?

- Заниматься войском Бультмана, сэр, ей никто не велел. Дана и справки-то наводила только потому, что часть экспедиционных сил составляют волонтеры из КОЛа. Именно Карибский Освободительный Легион входил в компетенцию мисс Дельгадо. Легион, и любые сведения касательно оного, которые поставлял Модесто.

Мак негромко хмыкнул.

- Также, - продолжил я, - мисс Дельгадо наверняка считала, что вы знакомы с положением дел. Сама она хорошо знает острова, представляет, какими оборонительными средствами располагает правительство Гобернадора. Чересчур значительными, по мнению Даны, чтобы несколько сот головорезов могли всерьез рассчитывать на успех...

Я пожал плечами.

- Пожалуй, Дана по неведению рассматривала Бультмана как очередного фанатика, одержимого идеями равенства, братства и всемирной пролетарской революции. Когда я сообщил: немец - хладнокровный, закаленный, чрезвычайно расчетливый и осмотрительный профессионал, мисс Дельгадо поразилась и встревожилась, ибо действия Бультмана становились в этом случае попросту необъяснимы. Дана предположила, что готовится подвох: у правительства полное превосходство и в солдатах, и в оружии... Хоть какие-то намеки на возможный сюрприз имеются?

Мак поколебался:

- М-м-м... Танкодесантный корабль типа LCT, принадлежащий Бультману, пропал без вести.

- LCT? Господи Боже мой, неужели эти пережитки второй мировой до сих пор держатся на плаву?

- Да. Это не единственное судно, коим обзавелся Бультман, у немца довольно большая и разношерстная флотилия, крейсирующая у берегов Монтего и непрерывно упражняющаяся перед грядущей высадкой. Танкодесантный LCT числился чуть ли не флагманом: самый крупный транспорт, около ста двадцати футов длины, водоизмещение такое, что способен принять на борт пять тридцатитонных танков, или три пятидесятитонных. Обычный экипаж LCT - капитан и десяток матросов. Дальность плавания - до пятисот миль, предельная скорость - восемь узлов.

- Не гоночный скутер, - заметил я.

- Нет, разумеется, но при десантировании был когда-то весьма удобен. Покуда ни о каких танках сведений не поступало; но появившись нежданно, в последнюю минуту, они способны произвести очень внушительное впечатление. Гобернадор собственными бронетанковыми войсками не обладает - в силу географических причин.

- Совсем не обладает?

- С десяток машин имеется, но пять средних танков составят им серьезное противодействие. Сами понимаете... Корабль немца, казалось, нуждался в серьезном ремонте: неудивительно, учитывая почтенный возраст LCT. Наш осведомитель в Монтего сообщил, что транспорт внезапно исчез. По мнению осведомителя, Фриц попросту не решается использовать LCT - старомодную, ненадежную посудину. Или отогнал в нейтральный док для основательной починки. Мы навели справки на всех окрестных судоремонтных заводах; нигде об LCT ни слуху ни духу не было. Остается предположить: Бультман отвел эту рухлядь в открытое море и затопил на глубине.

- Возможно, - согласился я. - Возможно также, что LCT скрытно берет на борт неполную роту лязгающих гусеничных зверушек и в нужную минуту спустит их на гобернадорскую национальную гвардию...

Пожав плечами, я добавил:

- Вопрос о танках, сэр, вполне способен чуток подождать. Я желал бы иное выяснить.

- Что, Эрик? Натянутым голосом я промолвил:

- Исходили из того, что операция проще пареной репы. Почетное, но, в сущности, прямолинейное задание. Мне, предположительно, следовало выследить, затравить и уничтожить самому - либо чужими руками - тринадцать руководителей Карибского Освободительного Легиона; плюс троих субъектов, ответственных за взрыв ресторана \"La Mariposa\". Я обязан был позаботиться, чтобы означенные убийства не списали на счет американского правительства. Чтобы, в интересах международной политики, трупы обнаружились у чужих, так сказать, дверей... Желательно было приписать случившееся акту возмездия, учиненному частными лицами, потерявшими при взрывах то ли сына, то ли дочь, то ли супруга. Следовало внушить всем любителям забавляться с адскими машинами: как аукнется, так и откликнется. Неизбежно...

- Да, Эрик.

- Любой, решивший вмешаться не в нашу пользу, тоже, в согласии с инструкциями, должен был отправиться к праотцам. Особенно Герман Генрих Бультман. Я верно излагаю, сэр?

- Оба мы изучали соответствующие распоряжения, Эрик, - недовольно заметил Мак. - Не вижу нужды повторять их снова.

- А я вижу, - заметил я. - Ибо нынешнее положение вещей таково. Фриц исправно показался на люди, но подождет, пока я сумею выкроить время и заняться им. Двое из террористов, разбомбивших \"La Mariposa\", мертвы; а третья личность, к сожалению, сумела ненадолго ускользнуть... Из числа Совета уже погибли трое и, узнав о предстоящем сборище, я начал готовиться к завершению работы. Решил подкрасться поближе, учинить рекогносцировку... И обнаруживаю: намеченное поле битвы кишит нашими сотрудниками, от мала до велика - даже командир примчался. Простите за прямолинейный вопрос, но, черт побери, кому же поручалось это задание?..

- Эрик, не огорчайтесь! - перебил Мак. - И не ломайте голову попусту. Вы отлично сумели запугать Легион, понудить к немедленному совещанию в верхах. Я дозволил бы вам, наверное, завершить операцию в одиночку, но донесение Модесто указывало на необходимость поторопиться. По всей видимости, вам требовались подкрепления...

- Траск вызывает Старшего, - металлическим голосом изрекла рация. - Траск вызывает Старшего...

Мак протянул руку:

- Старший слушает.

- Заняли рубеж. Почтительнейше прошу начать отвлекающий маневр как только стемнеет полностью. Сообщу, когда установим заряды. Будьте добры, сэр, подтвердите час \"В\".

- Час выполнения подтверждаю. Диверсия начнется через сорок пять минут. Парень держится хорошо?

- Молодцом, сэр. Виккерман сообщает, что его штуковины сработаны грубовато, но весьма основательно. С умом сработаны, сэр. Поэтому решено применить именно их, а не заряды, привезенные для страховки. Дополнительные распоряжения будут?

- Нет.

- Конец связи.

Возвратив радиостанцию на махровое полотенце. Мак посмотрел на лежащие там пистолеты-пулеметы. Потом на меня.

- Если позабыли, Эрик - Виккерман состоит у нас экспертом по взрывчатке. Я скривился:

- Не запамятовал! Только, сэр, я никогда не жаловал субъектов, склонных развлекаться фугасными, осколочными и тому подобными хлопушками. Помните личность по кличке Монах - мы с ним сталкивались на Гавайях?.. А парень, о котором вы разговаривали с Трас-ком, - наверняка зовется Лестером Леонардом?

Мак кивнул.

- Да. Мне описали его хобби; ваш замысел начал вырисовываться немедленно. Я просто сократил намеченное расписание, убыстрил процедуру... И привез Виккермана, чтобы он ознакомился с приспособлениями Леонарда и вынес профессиональное суждение касаемо их пригодности. Суждение, как слышите, благоприятное. Мины будут заложены самым выгодным образом.

Я чуток устыдился собственного недовольства, громогласно высказанного ранее. Правда, никому не приятно уступать честь заслуженной победы иному - даже командиру; но доводы Мака были совершенно справедливы. Я не думал, что ход событий ускорится.

- Тем лучше, сэр. Леонарду нужна была помощь опытного сапера, я рад, что Викки вылетел с вами вместе.

Натянутые извинения всегда звучат неестественно. Я поторопился продолжить:

- Рассчитывал на большее время, но, если вы решили поторопиться... Отлично. Пустим в дело фейерверки, сотворенные Лестером, и поглядим, как бывшее кафе \"Эрнесто\" подымается высоко в воздух. И не целиком, а по частям. Желательно, мелким...

- Да, Эрик. Учитывая количество ресторанов, которые взорвали КОЛовцы, наша затея кажется чисто поэтическим возмездием...

Улыбка Мака была мимолетной и блеклой.

- После операции мы все исчезнем, а Лестер и миссис Хелм добровольно сдадутся властям, заявляя, будто разнесли в пух и прах убийц мужа и возлюбленной... Весьма сомневаюсь, что им грозят преследования по закону, учитывая гнев пуэрториканцев, их ненависть к виновникам трагедии в \"Говарде Джонстоне\". Также учитывая мягкий дружелюбный нажим, которому подвергнется местная полиция со стороны Вашингтона.

- Конечно, - согласился я.

- Ив итоге Карибский Освободительный Легион, - произнес Мак, - сделается всемирным посмешищем. Зловещий Совет Тринадцати перебит парой разъяренных молокососов... Прошу прощения, миссис Хелм, но вас придется представить молокососами ради высоких политических целей...

Прощения Мак просил из чистой вежливости: Сандра и Лестер никем, кроме сопляков, считаться не могли - еще несколько лет, по крайности.

- Другие жертвы КОЛа, - добавил Мак, - могут последовать успешному примеру миссис Хелм и Лестера... Нет, Эрик, это поистине блестящий замысел! И отличное завершение операции. Поздравляю.

Всякий раз, когда Мак принимается расточать похвалы и поздравления - жди неприятностей. Или особо грязной работы.

- Погодите сиять, сэр, - едко посоветовал я. - Давайте дождемся Великого Взрыва и посмотрим, чем он окончится. Потом, кстати, предстоит заняться Генрихом Бультманом.

- Убежден: вы с ним управитесь.

- Скоро фейерверк начнется?

- В восемь часов по местному времени; Виккерман клянется, что группа саперов успеет разместить взрывчатку и убраться восвояси. Вы стрелки перевести не забыли?

- Никак дет, сэр.

С полминуты я изучал Мака пристальным взглядом.

- А насчет Модесто и... Долорес? Мак не отозвался.

- Можно предположить, - заметил я, - что они оба находятся в доме четыреста двадцать семь.

Мак кивнул:

- Модесто мы не видали, но как привезли и проводили внутрь госпожу Дельгадо, видели. Ваше предположение вполне справедливо; и данное обстоятельство чрезвычайно удачно, Эрик.

- Удачно?

- Да, - продолжил Мак без малейшего смущения, - то, что в доме содержатся двое заложников, на руку нам. Иначе главари шайки могли бы дрогнуть и в последний миг разбежаться, невзирая на самоуверенность и наглость... Но всякому террористу ведомо: сумасшедшие американцы не отвечают за себя, если речь идет о заложниках. Учинялись крупные военные операции, блестящие политические карьеры шли прахом, президентские кабинеты менялись - лишь из-за того, что несколько никчемных обывателей некстати оказывались в неподходящем месте и нелюбезном обществе...

Сандра хмыкнула, попыталась было заговорить, но своевременно прикусила язык.

- Заручившись двумя заложниками, которых могут непрерывно держать на мушке, наши приятели террористы ощущают себя владыками положения. Ибо понимают: при подобных условиях ни один добросердечный, добропорядочный американец и не помыслит нападать на здание. Во всяком случае, сначала будет несколько дней вести с похитителями бесполезную и смехотворную торговлю.

Голос Мака звучал сухо. В вопросе о заложниках он слегка невменяем - на беспощадный маковский лад. Например, наш начальник уверен, будто сумел бы живо положить конец угону самолетов, подымая истребители и сбивая каждый лайнер с террористами на борту. Судьба пассажиров, говаривал Мак, вызывает сострадание, однако два-три подобных инцидента навеки отучили бы мерзавцев захватывать самолеты, и сберегли бы в итоге великое множество человеческих жизней.

Беда в том, что Мак, может быть, совершенно прав.

Я сказал безо всякого выражения:

- Модесто и Долорес хотя бы попытаются освободить, прежде нежели дом разлетится в щебенку?

Ответом мне стала очередная вялая улыбка. Мак молвил:

- Дурацкий вопрос, Эрик. Ибо хорошо знаете: по приказу, или без приказа, или даже вопреки оному, вы, олух сентиментальный, вывернетесь наизнанку, чтобы выручить никчемного агента и сотрудницу, которая сама себя, по сути, заложницей сделала, развязав захваченную гадину. Поэтому, собственно, миссис Хелм и привела вас ко мне. Диверсию учините вы. Именно вы. Отвлечете противника, покуда люди Траска завершат возню со взрывчаткой.

- Ого!

- Бесшумный пистолет, красующийся за вашим поясом, едва ли послужит надежным оружием в грядущей стычке. Нам требуется громкое и впечатляющее нападение на кафе \"Эрнесто\". Посему возьмите лежащие на столе огнестрельные приспособления. Легионеры обожают пользоваться югославским \"скорпионом\", стреляные гильзы не вызовут подозрений; да и сам \"скорпион\", если оброните ненароком, не укажет на истинных виновников стрельбы. Виллард вызвался прикрывать вас в продолжение операции.

Выдержав короткую паузу. Мак завершил тираду:

- Сколь далеко успеете проникнуть, и скольких людей выведете наружу - забота ваша. Но ровно в восемь дом подымается на воздух; независимо от того, кто остается внутри.

- Включая меня.

Я произнес это не как вопрос, а как утверждение.

- Разумеется, - кивнул Мак. - Безусловно, включая вас. Вот приблизительный план здания - все, что удалось раздобыть. Иные сведения желательны? Вопросы есть?

- Отнюдь нет, сэр.

Вопросов не было и впрямь. При сходных обстоятельствах командир имеет склонность выражаться исчерпывающе и недвусмысленно.

Глава 27

Виллард был худощавым и довольно высоким субъектом: мне он уступал в росте жалких два дюйма. В возрасте уступал гораздо больше. Виллард натянул джинсы, черный свитер-\"водолазку\" и темно-синюю бейсбольную кепку, почти полностью скрывшую коротко стриженные волосы. Прекрасный костюм для ночного боя.

Один \"скорпион\" и половина запасных рожков достались Вилларду. Впрочем, готов держать пари, что и другого человекоубийственного снаряжения парень припас немало.

Я чуть не попросил Вилларда ссудить меня кинжалом, но весьма вовремя опомнился. Брать у человека нож еще более бестактно, чем пользоваться его зубной щеткой. Ружья и пистолеты можно передавать кому хотите, но клинок подбирается по руке, осваивается при долгом пользовании; к ножу привыкаешь - и нож, в свою очередь, любит определенного владельца.

У меня, правда, наличествовала хитро заточенная пряжка ремня - и все же герберовский нож, оставленный Дане и столь неразумно ею использованный, был незаменим. Я грустно вздохнул и позаботился обзавестись новым оружием беззвучного уничтожения - довеском к пистолету с глушителем, который остался при мне.

Я обнаружил в кладовой маленький, полуторафутовый ломик - из тех, которые именуются меж уголовниками \"фомкой\". Превосходная вещь для рукопашного боя, коль скоро, конечно, вы не смущаетесь видом лезущих наружу человеческих мозгов.

Я определил \"фомку\" в штанину, зацепив изогнутым концом, предназначенным для целей гвоздодерных, за брючный ремень.

Все было готово для атаки.

- Смотри, - шепнул я Вилларду: - Вот он, четыреста двадцать седьмой номер, там, напротив.

Мы крались к Пачеко-стрит по темному переулку, стараясь держаться в самой густой тени.

- Второй подъезд... Праздничной иллюминации, разумеется, не зажгли. Не исключаю: меня дожидаются у черного хода; но это все же маловероятно. Девка Анхелита говорила, будто задняя дверь заперта и неохраняема - заходи, милый, и чувствуй себя, словно дома... Звучало так заманчиво, что страшно было поверить хотя бы единому слову. Я и не поверил. Но поскольку девица могла сообразить: перед нею не дурак, и поступит как раз наоборот, есть основания заподозрить, что Анхелита выложила чистую правду. Рассчитывая на мою недоверчивость. Хотела заманить именно к той двери, от которой на словах отвратить пыталась.

- Значит, - шепнул Виллард, - я расстреливаю парадный подъезд.

- Конечно. Только не усердствуй без нужды и не слишком выдвигайся вперед, - откликнулся я. - Они должны только подумать, будто ты намереваешься напасть... Вернее, будто напасть собираюсь я... Можем с уверенностью считать: они засели на втором этаже, над пустующим рестораном. С первого этажа и видно хуже, и кто-то вполне был способен запарковать рядом свой автомобиль, сектор обстрела сократить. С третьего этажа пуля ударит под слишком большим нисходящим углом, вероятность перелета будет очень велика. Второй же - в самый раз... И стволов там сосредоточено в достатке, чтоб наверняка изрешетить меня при появлении. Такую ловушку подстраивали в Вест-Палм-Бич; она увенчалась относительным успехом; а люди склонны повторять свои лучшие выдумки многократно. По крайней мере, подобные люди.

Виллард кивнул.

- Выберу приличное укрытие и буду поливать проем двери из этой югославской пакости, пока не вгоню защитничков в надлежащий страх. У меня шестьдесят патронов, ребята решат, будто ты готовишься ринуться напролом, вопить \"банзай\" и сметать несчастное здание с лица земного. Даже когда закончу палить, они чуток помедлят, переведут дыхание и подштанники сменят, ожидая победного броска.

- Звучит ободряюще, - ухмыльнулся я. - Подрывники успеют завершить приготовления позади, а я высажу дверь черного ходя и отправлюсь на поиски заложников. Но лучше возьми еще пару магазинов: эта спринцовка наверняка пожирает заряды, как макароны.

Внутри особо палить не доведется. Одного рожка хватит с избытком. Держи...

Виллард взял магазины.

- В эдаком разе, - сказал он, - попытаюсь обогнуть кафе, пробраться голубчикам в тыл и прикрыть твое отступление. Патронов достаточно.

- Прикрывай, - согласился я. - Но, пожалуйста, не забывай: коль скоро все пойдет на лад, из дверей выскочат высокая, стройная, темноволосая женщина - в бордовых брюках и джемпере - и низенький, полный, темноволосый субъект, коему пятьдесят миновало. Одежду описать не могу. Дана Дельгадо, сиречь Долорес, и Поль Энсиниас, он же Модесто. Смотри, не уложи: иначе все мои усилия насмарку пустишь.

- Понятно, - кивнул Виллард.

- И еще... Как бы дело ни повернулось: выйдут они со мною вместе, или я выйду один, или вообще никто не выйдет - чтобы к восьми часам ноги твоей подле кафе не было. Мины Леонарда никем загодя не испытывались, предугадать силу взрыва нельзя. А здание напротив - отнюдь не бетонный бункер: чего доброго, обрушится, точно домик карточный.

- Ты бы о себе подумал, Эрик...

Я ухмыльнулся в темноте:

- Подумаю, не беспокойся... Да, еще одно сообщение перед тем, как секундомер запустим! В какой бы ты витрине, в каком бы подъезде ни засел - подбери прочную стену! В Вест-Палм-Бич они стреляли чуть ли не из противотанкового ружья - вернее, из него, любезного, и стреляли. Самодельная штуковина, по всей вероятности, но достаточно мощная. Пятидесятый калибр. Однозарядная, неповоротливая, неудобная: новый патрон ребятки вкладывали секунд пять; но из бронированного мерседеса получилось решето, а шофера попросту обезглавило. Не знаю: быть может, они перетащили эту пакость в Пуэрто-Рико, или заказали себе несколько таких ружей. Существует правило: когда человек обзаводится хитроумной пушкой, у человека чешутся руки испробовать ее в деле. И думаю, штаб-квартиру Легиона ею оснастили.

- Спасибо. Запомню.

Повернувшись, чтобы устремиться прочь, я услыхал тихий оклик.

- Мэтт!

- А?

- Ты хоть раз пользовался этими скорострельными пугачами?

Я задержался и нахмурился.

- Впервые в руках держу. А что?

- Пользуйся откидным прикладом, - посоветовал Виллард. - И стреляй с плеча. Эжектор югославской мерзости выкидывает пустые гильзы по вертикали. Начнешь разыгрывать из себя Рэмбо, палить с бедра - получишь пригоршню раскаленной латуни прямо в физиономию.

- Спасибо. Запомню, - в тон Вилларду ответил я.

Удалялся я с чувством приятным и странно теплым. Большинство младших агентов ни за что не отважатся давать советы старшему, опасаясь нагоняя от самодовольного олуха, слишком заносчивого, чтобы прислушаться к здравому доводу.

То, что Виллард преспокойно подсказал мне способ обращения с незнакомым стволом, избавив от серьезной неприятности при неожиданном столкновении в темном коридоре или на лестнице, свидетельствовало: парень по натуре хорош и решителен, а меня, основываясь на опыте совместной работы в прошлом, не считает остолопом.

Приятно, когда у тебя за спиною остается надежное и дружелюбное прикрытие.

Но теперь о Вилларде надлежало временно забыть. Я намеревался вломиться в окаянный дом, а делать это, размышляя о дружелюбии да хороших людских качествах, не стоило.

Со всевозможными предосторожностями я прокрался по темному переулку. Вокруг по-прежнему царило напряженное, выжидающее безмолвие. Во многих окнах горел свет, но ни в одном я не заметил человеческого силуэта. Даже головы не мелькали, как бывает обычно по вечерам. Всякий, страдавший избыточным любопытством, выглядывал наружу лишь позаботившись предварительно выключить лампу.

Я подивился: много ли горожан действительно желают видеть Пуэрто-Рико независимым? Политические пристрастия этого народа были, разумеется, его собственным делом; по крайней мере, до тех пор, пока дело это оставалось внутренним и не влекло за собою взрывы на территории Соединенных Штатов. Да еще сопряженные с гибелью моего сына...

С Мэттью мы близки не были; я даже не оплакал убитого - но в душе образовалась некая печальная пустота: на месте, которое занимал прежде М. Хелм-младший. И заполнить эту пустоту я сумею лишь завалив ее телами тех, кто распорядился взорвать злополучную \"La Mariposa\".

И о Дане Дельгадо не думать было невозможно. Я пытался отгонять некстати лезшие в голову мысли, не гадать о неудобствах, унижениях и - не исключалось - пытках, претерпеваемых моей напарницей в лапах Совета... Сборище недоносков!

У черного хода, само собою, маячил караульный. Стоял он под неразличимо выцветшей вывеской, должно быть, гласившей некогда \"КАФЕ \"ЭРНЕСТО\"\", хотя разбирать поблекшую надпись было недосуг. Возможно, кафе обладало правом продавать спиртное, и вывеска возвещала: \"БАР\". Или \"КОКТЕЙЛИ\". Не исключаю, также, что на деревянном прямоугольнике было выведено \"CERVEZA\".[15]

В узкой аллее громоздились мусорные баки, ящики, доски - хлам всех видов и сортов.

Пригнувшись позади самого большого бака, я снял с плеча и взял наизготовку тридцатидвухкалиберный скорострельный \"скорпион\". В левой руке очутился пистолет, оснащенный отличным глушителем. Я мог приступать к задуманному в любое мгновение.

При входе я решил употребить \"рюгер\": проникать в штаб-квартиру Легиона следовало бесшумно. Чего не предвиделось при выходе, ибо покинуть помещение Мак велел с великой помпой и соответствующим грохотом.

Если вообще сумею покинуть, разумеется...

Я взглянул на часы. Оставалось четыре минуты.

Три.

Две.

Одна...

Хотя от Вилларда меня скрывал угол дома, \"скорпион\" заработал подобно отбойному молотку. Вы подумали бы, что на улице чинит всеобщее побоище человек, вооружившийся не автоматическим лилипутом югославского производства, а, по крайности, могучим станковым пулеметом, вроде гитлеровского \"шпандау\". Либо авиационной пушкой.

Часовой встрепенулся, обеспокоился, двинулся на середину аллеи, вертя головой. В руке у парня что-то поблескивало, но определить, что именно, я не брался. Темный силуэт обозначился на фоне тускло освещенной улицы как нельзя лучше.

Пользуясь мусорным баком как упором, я тщательно прицелился из \"рюгера\", чью мушку и прицельную планку предусмотрительные Маковы оружейники позаботились покрыть светящимся составом, и плавно придавил курок.

Резкое, отрывистое шипение, смахивавшее на \"плевок\" перепуганной кошки, потонуло в треске выстрелов, долетавших с улицы. Виллард выпускал короткие, профессиональные очереди: по три выстрела каждая. \"Рюгер\" несильно дернулся. Часовой упал. Я бросился к нему.

Часовой валялся ничком, схватившись обеими руками за поврежденный затылок и стонал от боли. Пришлось напомнить себе, что Мэттью мертв, а я служу отнюдь не в Армии Спасения. Белая шея представляла отличную цель.

Прикончив парня, я поискал оброненное им оружие - не годится оставлять заряженные, да и пустые стволы безо всякого присмотра, - но в темноте было трудно заметить, куда отлетел выпущенный стражем автомат. А время терять не годилось.

Я побежал к двери, которую охранял незадачливый покойник. Естественно, что вопреки заверениям Анхелиты, черного входа никто не замыкал. Я очутился в тесном, скудно освещенном вестибюле.

Табличка над видневшейся впереди двустворчатой дверью и впрямь гласила: \"БАР\". Из-за двери слышались громкие, откровенно хмельные голоса. Кафе \"Эрнесто\" прекратило существовать уже давно, и все-таки новые обитатели здания решили использовать зал по прежнему назначению. И плевать на поганых империалистических свиней!

Тем лучше.

Еcли ребята и услыхали стрельбу, то, по всей вероятности, решили: доблестные друзья, оставшиеся трезвыми, разносят в клочки американского шпиона, вознамерившегося тихой сапой прокрасться в святая святых карибского пролетариата. Сейчас примутся пить за погибель мирового капитализма, не иначе.

Направо располагалась деревянная лестница. Виллард продолжал методически обстреливать парадный подъезд: \"тра-та-та... тра-та-та... тра-та-та\". Вернее, учитывая скорострельность \"скорпиона\", очереди звучали как \"тррр... тррр... тррр\". Но сюда, внутрь здания, пальба долетала гораздо глуше.

Я двинулся вверх по лестнице. И внезапно голоса набрали силу.

Створки распахнулись; на пороге \"бара\" объявилась огромная, светловолосая, в стельку наклюкавшаяся толстуха. Мешковатые джинсы, неряшливая рубаха цвета хаки надета навыпуск; в руке зажат пистолет - казалось, пятнадцатизарядный, девятимиллиметровый... Во всяком случае, громадное огнестрельное устройство, походившее издали на \"беретту\" или браунинг.

Рыцарство погибло, но вполне способно вас убить, если станете считаться со столь прекрасными дамами. Не будь пьяна, сукина дочь наверняка уложила бы меня, покуда я колебался, размышляя: спустить курок или пощадить эту стерву.

Будь пистолет на боевом взводе, бабища убила бы меня даже вопреки витавшим в ее башке спиртным парам. Трясущейся лапой она вскинула оружие и придавила гашетку. Но механизм двойного действия хорош только при быстром и уверенном обращении. Да и сила в указательном пальце должна оставаться. Если первым нажимом вы не освобождаете уже поднятый боек, а только подымаете его, да еще и затвор при этом оттягиваете, преодолевая изрядное сопротивление пружины, как получилось у моей противницы, то лучше не пейте до положения риз - добрый совет опытного профессионала.

Заранее взведенный пистолет разряжается очень легко. При самовзводном же выстреле надо приложить усилие. Бабища не успела пальнуть. Я всадил ей в голову три пули двадцать второго калибра: это смахивало на чистое излишество, но пули были маленькими, противница - большой, а стрелять приходилось наверняка.

Незнакомка шлепнулась, навалившись тушей на пистолет, застыла. Светлые, очень давно мытые в последний раз волосы разметались по полу.

Мгновение-другое я выжидал: не высунется ли кто-нибудь полюбопытствовать - а что же, собственно, творится? Но, видимо, грохнувшийся пьянчуга не вызывал в этом замечательном доме ни малейшего удивления. \"Рюгер\", как вы помните, был оснащен глушителем, и выстрела бражники услыхать не могли.

В баре звучал очередной анекдот, сопровождаемый неудержимым гоготом. Я помчался по ступенькам, напоминая себе: в \"рюгере\" осталось пять патронов из десяти. Для пущей верности лучше было задержаться и вставить свежую обойму. Так я и сделал.

Виллард, судя по непрерывной пальбе, тоже не забывал сменять магазины. Я мысленно порадовался, что вручил парню два лишних: при таком темпе огня парню потребуется каждый наличный заряд.

Коридор второго этажа пустовал. Выщербленный деревянный пол, покрытый некогда коричневым лаком, а ныне вытертый до полного безобразия; зеленоватые, вылинявшие стены; единственная двадцатипятисвечовая лампочка, сиротливо свисающая с провода над головой... Уют, ничего не скажешь!

По обе стороны коридора виднелись двери; все они были притворены, за вычетом самой дальней справа. Я осторожно двинулся к ней.

Сверху обретался еще один этаж, и никакой уверенности, что именно здесь обнаружатся узники, у меня не было. С третьего этажа тоже доносилась быстрая испанская речь, но я не уловил в громких голосах террористов ни малейшей тревоги. По-видимому, всех обитателей здания оповестили: предстоит недолгая канонада, волноваться ни к чему.

Не бегайте, как угорелые, не путайтесь под ногами, не задавайте идиотских вопросов. Короче, не мешайте дело революционное делать...

И все же мне зверски не хотелось покидать лестничную площадку. В любую секунду какого-нибудь остолопа могло разобрать любопытство, и, спускаясь вниз, он (или она) узрел(а) бы перед собою весьма заманчивую, шагающую по коридору мишень ростом шесть футов четыре дюйма.

Деваться же из коридора было некуда: он оканчивался тупиком.

Я приближался к приотворенной двери по правую руку, но, повинуясь шестому чувству, помедлил перед иной - напротив. Маленькая, низкая дверца, снабженная висячим замком: возможно, за нею обретался чулан. Старомодная фарфоровая ручка - такие вышли из моды еще на заре века.

На шестое чувство при подобных обстоятельствах лучше полагаться. Я осторожно постучал:

- Дана?.. Модесто?.. Это друг, не вздумайте накинуться, когда войду...

Внутри послышался приглушенный звук, но Виллард некстати выпустил новую очередь, и я ничего толком не различил. Убрав двадцатидвухкалиберный \"рюгер\", я извлек из брючины припасенный ломик и сорвал петлю замка, благословляя собственную предусмотрительность: \"фомку\" надо было бы прихватить, даже не рассчитывая использовать лом как дубину. У \"фомки\" еще и прямое назначение имеется, воровское...

Только сдернув петлю долой, я убедился: замок просто-напросто продет сквозь ушки, усилие пропало впустую. Запирать чулан по-настоящему, разумеется, не требовалось: человек, находившийся внутри, так или иначе не сумел бы выбраться... Надо думать, узника (либо узницу) являлись допрашивать каждые полчаса, не то еще чаще, и ленились ворочать ключом лишний раз.

Перехватив лом за острый конец, дабы не поранить руку загнутым гвоздодером, я толкнул дверь. Изготовился на случай, если кому-нибудь вздумается прыгнуть на пришельца.

Помещеньице, действительно, служило чуланом. В старое доброе время. Теперь его использовали в качестве одиночной камеры, совершенно пустой - за вычетом фигуры, стоявшей на четвереньках посреди пола.

Обнаженный до пояса, окровавленный, грязный, покрытый устрашающими синяками человек. Поднятое ко мне лицо было так обработано кулаками, что я вряд ли признал бы пленника, даже встречавшись с ним прежде. Но человек пытался встать. Я пособил ему, прислонил к стене.

- Модесто?

Мужчина смог заговорить лишь после второй безуспешной попытки. Разбитые, распухшие губы отказывались повиноваться, слова прозвучали невнятно - и все же я слушал речь образованного субъекта. Хотите - верьте, хотите - нет, но Поль Энсиниас поздоровался со мною чуть ли не формально.

- Да... Я - Энсиниас, или... Модесто... Вернее, то, что осталось от Энсиниаса...

- Идти способны?

- Если прочь отсюда... на брюхе готов уползти... по-змеиному... - Он быстро помотал головой: - Нельзя... Дана...

- Где?

- Проклятущая девка, - слова Энсиниаса начали звучать немного отчетливей, - уволокла ее. Анхелита. По-испански означает \"ангелок\". Недурное имя дали родители этому чудовищу? Кощунство, да и только... Теперь мерзавку зовут еще и El Martillo...

Впору было присвистнуть, но я сдержался.

- Неверный грамматический род в применении к женщине, - сказал Модесто, - но имечко несравненно более подходящее.

Значит, после безвременной кончины Доминика Морелоса место Молота заняла его любовница... Мак весьма заинтересовался бы этим, но у меня возникли заботы иного свойства. И очень срочные.

- Где сейчас Дана? Жива? Здорова?

- Здорова... Почти. Но ее надо найти, поскорее найти, выручить...

Возникшее за спиною движение я обнаружил все тем же спасительным шестым чувством. И крутнулся как раз вовремя.

Крупный мужчина, вооруженный узким клинком, похожим на средневековый фехтовальный кинжал, подкрадывался ко мне и буквально облизывался, предвкушая кровопролитие. Я наотмашь защитился \"фомкой\"; террорист легко прыгнул назад и осклабился, перекидывая нож из руки в руку. Он приплясывал, качался, вился, точно угорь, бросая мне вызов, приглашая ринуться в атаку и раскрыться, вознося лом над неприятельским черепом.