Голос Кристофера стих, и в полной тишине вдруг зазвучал другой — из динамика диктофона, так и не выключенного Сарой. Снова заговорил Натаниэл Эванс, теперь уже устало и довольно напряженно:
\"Третье февраля тысяча девятьсот шестьдесят девятого. Три года и тридцать четыре дня исследований. Ночью умер один из наших испытуемых. Накануне днем он снова подвергался регрессивному гипнозу и по всем показателям хорошо переносил процедуру — ему удалось погрузиться на два с половиной миллиарда лет… После выхода из гипнотического состояния испытуемый не понимал, где находится, не узнавал окружающих и быстро заснул глубоким сном. Утром мы нашли его мертвым, рот был разинут в безмолвном крике… Сегодня нам предстоит повторить тот же эксперимент с испытуемым номер два, чтобы понять, что произошло с первым. К сожалению, как выяснилось, людей, способных переносить подобные погружения, чрезвычайно мало, и все они отличаются исключительным даром противостоять страху. Лучшим материалом в данном случае могли бы послужить психически больные, однако в нашем распоряжении осталась всего лишь дюжина относительно здоровых испытуемых, и среди них два советских шпиона, продемонстрировавших весьма любопытные результаты. На этих двоих мы возлагаем большие надежды, поэтому было решено изолировать их от остальных и поставить метки на лбу во избежание потери времени — недавно у нас тут случилось что-то вроде мятежа, испытуемые каким-то образом вышли из камер и всей толпой пытались прорваться к выходу. Однако на ошибках учатся — мы учли все промахи и теперь, возможно, как никогда близки к тому, что искали с самого начала…\"
Голос Натаниэла Эванса умолк.
— Можешь перемотать? — заволновался Кристофер. — Он же будет еще говорить…
— Магнитная лента очень хрупкая, — покачала головой Сара. — Если порвется, мы ее не восстановим.
Он снова посмотрел на часы:
— Сколько времени пленка будет прокручиваться в режиме воспроизведения?
— Думаю, там осталось часа на два.
— Слишком долго! Лазарь должен позвонить через… один час сорок шесть минут!
— А если пленка порвется, нам все равно нечего будет ему сказать.
Кристофер принялся мерить шагами библиотеку, настороженно прислушиваясь к каждому шороху на записи.
Шестьдесят невыносимых минут прошли в полном молчании. Журналист несколько раз терял терпение и бросался к диктофону, чтобы перемотать пленку, но Сара ему не позволила. В глубине души он был благодарен ей за это, однако ничего не мог с собой поделать и пробовал снова и снова. Запавшие от усталости глаза лихорадочно блестели, руки дрожали, на него страшно было смотреть.
— Остался еще примерно час, — сказала Сара.
Кристофер опять заметался по библиотеке из угла в угол. Сара тоже чувствовала, как нарастает тревога, и уже стала опасаться, что не сумеет с ней справиться. Оба были на пределе.
И вдруг из динамика диктофона донесся знакомый механический шум. Сара подскочила на стуле, Кристофер, только что в изнеможении опустившийся на пол, рывком поднялся. На записи послышались приглушенные расстоянием голоса: несколько человек озабоченно переговаривались, один — Кристофер снова узнал отцовский голос — раздавал указания.
\"— Мы же его убьем, доктор!
— Держите же его! И вколите дозу!
— Почти… пять миллиардов, сэр! Слишком опасно!
- Подождём, Эллен.
— Дайте мне шприц!\"
Рид встал и вывел побледневшую Эллен. Шагая по коридору в соседнее помещение, она продолжала оглядываться на Робо.
На фоне голосов все громче звучали хрипы и сдавленное мычание.
- Меня зовут Том Делани, — сообщил адвокат Робокопу. — Я адвокат и представляю вдову полицейского Алекса Мёрфи. Нам нужно поговорить. Это важно.
\"— Сердечный ритм уже три минуты превышает отметку двести двадцать, сэр! Он не выдержит!
Делани вывел Робо из кабинета. Хольцганг поспешил за ними.
— Зафиксируйте его, я сделаю инъекцию через пять… четыре… три… две…\"
- Я ваш представитель от имени «Оу-Си-Пи», Робокоп. Ничего не говорите ему. Ни слова!
Некоторое время слышался лишь звук работающих медицинских аппаратов.
Делани уселся на стуле. Робо и Хольцганг продолжали стоять.
\"— Сердце в порядке, сэр, — раздался наконец чей-то голос. — Он дышит.
- Вы следили за миссис Мёрфи? — спросил Робокопа Делани.
— Хорошо… Что показывает графортекс?\" — спросил Натаниэл Эванс.
Киборг молча смотрел на него.
Помощник молчал.
- Соседи видели, как в течение двух последних месяцев вы проезжали мимо её дома несколько раз.
\"— Саландер, я к вам обращаюсь! Что на графортексе?!
Хольцганг обернулся к огромной фигуре Робо:
— Сэр…
— Не разевай рта!
— Ну?!
Робо окинул маленького человечка яростным взглядом. Ноги у Хольцганга затряслись, когда Робо с упором заявил:
— Что-то не так…
— Я буду… разевать… рот!
— Да говорите же, мать вашу!
Делани наслаждался происходящим.
— Абсурд какой-то… Стрелка должна была остановиться здесь, но она… она вышла за нижнюю границу эпохи рептильного мозга и… и продолжает стремительно опускаться! — Помощник опять замолчал, словно никак не мог сформулировать мысль или боялся произнести ее вслух. — Сэр, я думаю, мы только что открыли… четвертый слой мозга… еще более древний…\"
- Я ни в косм случае не хотел бы вмешиваться в дела жены и мужа, но…
Кристофер и Сара разинув рот смотрели на диктофон.
Хольцганг затрясся от бешенства.
\"— Он не шевелится, сэр! — сообщил другой голос. — Вот-вот случится сердечный приступ!
- Это не Алекс Мёрфи, — заявил он, тыча пальцем в металлическую грудь Робо. — Это продукт, созданный «Оу-Си-Пи», в котором использованы некоторые неврологические элементы из останков Мёрфи. Мёрфи подписал разрешение на использование этих элементов после его смерти, — Хольцганг пронзил Робокопа гневным взглядом. — Вот так ты и скажешь. Перед телекамерами! Перед магнитофоном! Чтобы подобные афёры больше не повторялись.
— На какой мы временной отметке, Саландер? — рявкнул Эванс.
Игнорируя разбушевавшегося Хольцганга, Робо слушал, что говорит Делани.
— Мы только что преодоле… — Помощник осекся — ему не дал договорить странный, постепенно набиравший силу звук.
- Мы беспокоимся о пенсионных привилегиях. Понимаете, «Оу-Си-Пи» нам угрожает.
— Что происходит? Почему испытуемый так кричит?!
Робо резко повернулся, со злостью посмотрев на Хольцганга. Тот не уступал.
— Не знаю, сэр… я… Боже, что это такое?!\"
- Мы требуем от тебя заявления. Будешь с нами сотрудничать — всё в порядке, жена Мёрфи и его ребёнок получат все привилегии, полагающиеся семье погибшего полицейского. Устроишь бучу — фига с маслом они получат. Нуль без палочки.
Крик сделался оглушительным и невыносимым — кто-то выл на звуке, отдаленно похожем на \"у\", все громче и громче, как самолет, разгоняющийся на взлетной полосе. Саре и Кристоферу стало плохо — горло перехватило от тоски, в груди похолодело.
Робо зарычал и сделал шаг в сторону Хольцганга, но сдержался и укротил нарастающий гнев. Делани встал.
\"Заткните ему рот!!!\" — заорал Эванс.
Послышались заполошные возгласы остальных сотрудников, звон падающих металлических предметов. Сара и Кристофер повалились на пол, свернулись в позе зародыша, прижав ладони к ушам, во власти необъяснимого и неодолимого страха. Время будто остановилось, пространство исчезло, они превратились в животных, раздираемых невыразимым, бесконечным ужасом.
- Извините, — сказал он примирительно, — но для всех заинтересованных будет лучше, если вы пойдёте нам навстречу. Лучше для неё. Лучше для вашего сына.
И вдруг крик оборвался.
«А что со мной?» — подумал Робо.
Немного придя в себя, они оба заплакали — сами не знали почему, понимали только, что пережили сейчас нечто нестерпимое для человека.
- Я пойду… вам… навстречу, — ответил он.
После короткой паузы Натаниэл Эванс, уже в одиночестве, опять заговорил:
Хольцганг отправил Делани жестом ладони. Адвокат миссис Мёрфи исчез, а его место занял оператор с видеокамерой.
\"Двадцать пятое февраля тысяча девятьсот шестьдесят девятого. Три года и пятьдесят шесть дней экспериментов. Изучение того, что мы назвали \"Крик\" с большой буквы, похоже, займет больше времени, чем можно было рассчитывать. Некоторым членам команды, в том числе мне, понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя после… того инцидента… Запись была передана в министерство обороны. Оттуда нам сообщили, что результаты испытаний в полевых условиях превзошли ожидания военного руководства и что наша работа над этим проектом успешно завершена. Но мы, разумеется, продолжили изучение феномена и уже получили поразительные данные. Прежде всего, мы отправили запись на экспертизу нескольким музыковедам, группе врачей разных специальностей и антропологам. Все они пришли к единодушному заключению: человек не способен воспроизвести подобный звук. Новое исследование привело нас к открытию… — Отец Кристофера замолчал и перевел дыхание. — Крик, который издал испытуемый, идентичен звуку новорожденной Вселенной, зафиксированному космическими спутниками. Точнее, частота этого Крика соответствует частоте отголосков Большого взрыва, так называемому космическому звуковому послесвечению. — Натаниэл Эванс гулко сглотнул. — Наш испытуемый кричал под регрессивным гипнозом, погрузившись в прошлое почти на пятнадцать миллиардов лет — ко времени сотворения Вселенной…\"
По коридору шла Льюис с пачкой бумаг под мышкой. Она заметила Робо и стоящих рядом с ним мужчин.
Кристофер неподвижно сидел в ступоре, обхватив голову руками. Сара, в отличие от него, изо всех сил пыталась сохранить здравый рассудок.
- Всё в порядке, — сказал Хольцганг. — Сейчас мы с этим покончим. Ты готов?
— Теперь у нас есть то, что нужно Лазарю, — сказала она, тряхнув головой, будто отгоняя безумные мысли, которые не укладывались в мозгу. — Мы знаем суть проекта \"Четыре-Восемь-Восемь\". Давай поднимемся на первый этаж и будем спокойно ждать звонка.
Робо кивнул:
Кристофер молча кивнул. На часах было 23:58.
Льюис заглянула в кабинет Оператор включил камеру, Хольцганг стал задавать Робокопу вопросы.
Они торопливо зашагали к выходу из библиотеки — обоим не терпелось отдать Лазарю выкуп за жизнь Симона. Но вдруг в диктофонном динамике опять зашуршало, затрещало, и раздался довольный голос Натаниэла Эванса:
- Справедливо ли назвать вас машиной, в которой использованы элементы живых тканей?
\"Эй, дружок, а вот и твой ужин\".
- Да, — ответил Робо.
В ответ зашипело какое-то животное, вроде бы запищали мыши, а Эванс снова заговорил:
- То есть, — улыбнулся Хольцганг, — вы не человек?
\"Опираясь на результаты, полученные экспериментальным путем в рамках проекта \"Павор\", мы можем перейти… к проекту \"Четыре-Восемь-Восемь\"…\"
- Я не человек, — согласился Робо.
Послышались щелчок, затем глухой скрип и шорох — на этом пленка закончилась.
- Таким образом, вы признаёте, — продолжал Хольцганг, — что не обладаете никакими правами, присущими человеческому существу?
Робо стиснул зубы и молчал.
Кристофер уставился на Сару, будто хотел прочесть на ее лице подтверждение только что услышанного. Но на осмысление и обсуждение времени уже не осталось — Лазарь позвонит в назначенный час, и заставлять его ждать нельзя, даже если последние слова Эванса свели на нет всю ценность того, что им с таким трудом удалось выяснить.
- Я требую ответа, — сказал Хольцганг.
— Солги ему! — велела Сара и кинулась к лестнице.
Робо молчал.
Мобильный телефон Лазаря зазвонил, едва они выскочили на первый этаж.
- Прекрати снимать, Джон, — попросил Хольцганг оператора. Потом посмотрел на Робо. — Послушай, я догадываюсь, что ты не больно меня любишь. Быть может, даже считаешь меня полной сволочью. Но ты ошибаешься… серьёзно ошибаешься…
Кристофер, выдохнув, принял вызов.
Робо двинулся к выходу. Хольцганг, чуть не наступая ему на пятки, рванулся следом.
— Двенадцать часов истекли. Я вас слушаю, — просипел знакомый голос.
- Это как раз ты настоящий сукин сын, — доказывал Хольцганг. — Ты представляешь, сколько неприятностей доставляешь тем самым этой бедной женщине? — он выхватил из сумки картонную папку и сунул её в руки Робо: — Посмотри на её бумаги, — сказал он с гримасой. — Ну, почитай!
Глава 39
Робо просматривал документы, а Хольцганг скакал вокруг.
Джоанна стонала с тех самых пор, как задремала через час после взлета, и Хоткинс, сидевший рядом, то и дело на нее посматривал — любопытно было узнать, что за сны снятся наемной убийце.
- Всего несколько месяцев назад миссис Мёрфи не выходила из спальни. Она даже стала носить одежду мужа, чтобы чувствовать его близость. Потом были терапевты, гипнотизёры, гомеопатия, акупунктура и священники из церкви. Только недавно она начала смиряться с утратой мужа. Вернулась на работу. И теперь ты устраиваешь ей эти паршивые номера!
Почувствовав особенно пристальный взгляд, женщина проснулась и недобро уставилась на него.
Руки Робо задрожали. Хольцганг решил нанести последний удар:
— Дрянь какая-нибудь приснилась, да? — сочувственно спросил Хоткинс, рассчитывая на откровенность.
— Ты разрываешь её на куски, понимаешь? И за что? Что ты можешь ей предложить? Общество? Любовь? Мужскую любовь? Или ты считаешь, что обладаешь всем тем, что могло бы вернуть ей мужа?
Робо аккуратно закрыл папку и вернул её Хольцгангу.
Но у Джоанны не было никакого желания делиться с ним своими страхами, особенно этим повторяющимся кошмаром, в котором она видела себя подростком. Во сне Джоанна снова оказывалась в родном доме, в дверь звонил школьный приятель и поначалу вел себя очень мило, а потом начинал допытываться, где ее родители. Она отвечала, что родители умерли, их убили грабители, но парень ей почему-то не верил и бросался обыскивать дом, переворачивал все вверх тормашками, открывал шкафы, вытряхивал ящики, скидывал с кроватей матрасы. Она кричала, просила перестать, тогда он начинал ей угрожать, требуя сказать правду. Джоанна в слезах повторяла снова и снова, что родители мертвы, тогда он заявлял, что хочет знать, в каком месте дома их убили. Это продолжалось часами, время во сне растягивалось, и в конце концов Джоанна бросалась с верхней ступеньки лестницы, чтобы положить конец своим мучениям. В этот момент она просыпалась.
- Нет, — сказал он тихо. Потом кивнул оператору. — Можете снимать дальше.
— Вчера им повезло, — сказала Джоанна, проигнорировав вопрос Хоткинса. — Но на острове они никуда не денутся.
Хольцганг начал сначала:
Бывший морпех насмешливо склонил голову набок:
— Считаете ли вы, что что-либо даёт вам право на обладание теми же правами и привилегиями, которые присущи, согласно кодексу, человеческому существу?
— Нет, вздохнул Робо. — У меня нет никаких прав.
— Ты бесишься, потому что та инспекторша тебя уделала, а потом еще пришлось просить у Дэвисберри новые визы и он был недоволен из-за того, что опять понадобилось задействовать свои старые связи в ЦРУ… Да?
- Вы просто машина.
Джоанну вчерашнее поражение и правда разозлило, поэтому она сердито промолчала.
- Я… машина.
— Почему ты этим занимаешься? — не унимался Хоткинс. Убийца нахмурилась.
- Ничего более.
— Я интересуюсь, — продолжал он как ни в чем не бывало, — потому что ты ведь давно так зарабатываешь и у тебя наверняка немало отложено на черный день. Можно уже зажить спокойной жизнью и перестать бояться, что не сегодня завтра тебя угрохают.
- Ничего более, — бесцветным голосом повторил Робо.
Джоанна просверлила его взглядом:
- Достаточно, — сказал Хольцганг, и оператор выключил камеру. — Теперь можешь идти со мной.
— Мне нравится моя работа. Такой ответ сгодится?
Льюис втиснулась в тёмную нишу, когда Хольцганг провёл Робо в кабинет, где сидела смертельно бледная Эллен. Рядом с ней находился Делани.
Говоря это, она и глазом не моргнула, хотя на самом деле была наемницей только потому, что больше ничего не умела — никто не дал ей возможности научиться чему-то другому, и никто не верил, что она мечтает о спокойной жизни. Никому в голову не приходило, что она способна на что-то, кроме убийств.
- Алекс! — крикнула Эллен, вскакивая со стула.
— И тебе никогда не бывает страшно? — Хоткинс отпил содовой из пластикового стаканчика.
Робо стоял молча, неподвижный, как статуя.
Она вздохнула:
- Ты не узнаёшь меня, Алекс? — зарыдала Эллен.
— Меня об этом спрашивает бывший морпех?
Робо тупо смотрел на неё.
— Бывший морпех может тебе и сам ответить: да, мне бывает страшно, и бывало не раз. Но у меня есть вера — я знаю, что со мной произойдет, когда здесь все закончится.
- Ты не узнаёшь меня? — повторила Эллен.
Джоанна покивала с таким видом, будто поняла, но сделала это лишь для того, чтобы он отстал.
Хольцганг подтолкнул Робокопа:
— А ты ни во что не веришь, да? — и не думал отставать Хоткинс.
— Отвечай.
— Верю только в то, что вижу своими глазами.
Робо не спешил отвечать. Эллен положила руки на грудь Робо в том месте, где билось бы сердце Алекса Мёрфи.
— Не представляю, как вы, атеисты, живете. Как вам удается побороть страх перед смертью? Если вы и правда ни во что не верите, вас ведь каждый божий день должна одолевать паника. Что вы делаете, чтобы ей не поддаться?
- Алекс, — плакала она. — Неважно, что с тобою сделали… Неважно. Неважно.
Слова Хоткинса разволновали Джоанну, и она уже начала терять терпение:
Робокоп уставился в стену над головой Эллен, избегая её взгляда.
— Паника сейчас должна одолевать моих \"клиентов\", а не меня. И хватит уже тут разыгрывать исповедника, меня это нервирует. Я не собираюсь умирать в ближайшее время.
- Извините. Я вас не знаю.
Бывший морпех, пожав плечами, допил содовую.
Потом он повернулся и вышел из комнаты. Заплаканная Эллен, потрясённая новой утратой мужа, бессильно упала на стул.
— Не знаешь, что за секрет так тщательно оберегает Дэвисберри, если послал нас убить двоих людей?
Делани мягко взял её под руку и вышел из отделения к ожидающему такси.
Робо одиноко стоял в опустевшем кабинете и смотрел, как они отъезжают.
— Это не моего ума дело. И вообще-то не твоего. — Джоанна встала и направилась в хвост самолета тоже налить себе содовой. В действительности ей нужно было скрыть от напарника свое смущение. Привычка Марка Дэвисберри выдавать задания без объяснения причин все больше не нравилась Джоанне. Марк заявлял, что ей лучше ничего не знать ради ее же безопасности, но наемнице начинало казаться, что все дело в отсутствии у него доверия и уважения.
Когда она вернулась на место минут через десять, Уильям Хоткинс уже забыл о своем вопросе и внимательно изучал карту острова Вознесения — научно-исследовательская лаборатория была отмечена жирной точкой на склоне вулкана.
ГЛАВА 25
Джоанна достала вторую схему, тоже полученную от Дэвисберри, и разложила ее на откидном столике. Это был подробный план здания — прямоугольного барака с обведенной кружком лестницей, ведущей на подземный этаж, где, согласно приказу, им предстояло все сжечь.
Робокоп неподвижно сидел без шлема на своём троне. Так Акита прекратил попытки вывести на монитор показания различных систем Робо: на экране не появлялось ничего. Так вышел из помещения, бормоча проклятия.
— Работать придется голыми руками — оружие на острове взять негде, — сказала Джоанна. — Я займусь сыном Эванса, а ты — инспекторшей. Поскольку мы с ней уже пообщались, она знает мою манеру боя, а у тебя есть шанс устроить ей сюрприз. Будь осторожен, она… в хорошей форме.
Робо продолжал сидеть на своём месте. В дверях появилась Льюис. В коричневой бумажной сумке она несла еду.
— О’кей.
- Можно тут перекусить? — спросила она. Робо тупо глазел в пространство.
И оба погрузились в изучение схемы барака — нужно было продумать, как перекрыть двум \"клиентам\" все пути к отступлению.
Льюис пожала плечами, села напротив него и вытащила из пакета бутерброд.
- Знаешь, что меня особенно бесит? — спросила она, откусив кусок. — Вот это самое свинство, которое устроил тот сукин сын. Это же чистой воды шантаж. Ведь тебе даже не платят за работу, которую ты делаешь.
Глава 40
Левая ладонь Робо начала постукивать по металлическому подлокотнику. Льюис признала этот жест вполне человеческим. Он выражал сдерживаемую ярость.
У Кристофера голова шла кру́гом.
- Я понимаю, тебе пришлось всё это сказать, — говорила Льюис, — но это неправда. Всё не так, как они говорят. Ты не такой, как они утверждают. Ты не машина, — она посмотрела глубоко в глаза Робо. — Ты гораздо лучше.
Ладонь Робо стиснула подлокотник, сминая металл. Он без слова встал, схватил шлем и выскочил из комнаты. Льюис отбросила бутерброд.
— Итак, вы нашли то, что мне нужно? — нетерпеливо спросил Лазарь.
- Ну вот, мило поболтали.
Она побежала вслед за Робо и услышала, как взвизгнули шины и его ТурбоКруизер отъехал от здания.
Журналист нерешительно посмотрел на диктофон, и Сара, испугавшись, что он потерял способность соображать, приложила палец к губам — мол, не надо ничего говорить о последней записи Эванса.
- Зараза, — пробормотала Льюис.
— Да, мы нашли ответы на все ваши вопросы! — выпалил Кристофер.
Несколько минут спустя машина Робо остановилась возле свалки металлолома. Робо вышел из автомобиля и подошёл к огораживающей участок сетке. Он ухватился за неё и разодрал сильным рывком. Затем вошёл на свалку и затянул за собой разорванную сетку.
— Надеюсь, вы понимаете, что произойдет, если попытаетесь меня обмануть?
Робо молча зашагал сквозь кладбище искорёженных машин и останков домашней утвари. Вокруг возвышались подъёмные краны, поднимающие своими мощными магнитами разбросанный металлолом.
— Я хочу поговорить с Симоном. Дайте ему телефон.
Робо наблюдал, как они подхватывают огромные куски металла и грузят его на транспортёр, который посылает металл к воющей, пищащей машине, превращающей его в мелкую стружку.
Через несколько секунд из динамика мобильного послышалось слабое дыхание.
Робо обвёл свалку взглядом.
— Симон, малыш, это я…
Металл.
Молчание.
Потом опустил взгляд на свои руки.
— Симон, ты меня слышишь?
На минуту он и сам показался себе заржавевшим, забытым, бесполезным.
— Да, — прозвучал тонкий голосок.
Он представил себе, как мощные магниты несут его старое покоробленное тело на транспортёр. Тот двинулся — и стонущая машина проглотила тело Робокопа, разрывая его на куски своими вертящимися, острыми, как бритва, зубами. Клочья тела рухнули в брюхо чудовища, где перемешались с обломками тостеров, газовых плит и газонокосилок.
— Все плохое скоро закончится, обещаю, я приеду за тобой. Не бойся. Договорились?
- Эй! — раздался позади голос.
— Угу…
Робо заморгал. Через свалку пробиралась Лыоис. Робо отвернулся от неё, продолжая рассматривать транспортёр.
— Скажи, ты хорошо себя чувствуешь?
Лыоис не на шутку разозлилась. Она подняла с земли длинную трубу и, кипя от ярости, подошла к Робо.
— Мне холодно…
- Мёрфи! — рявкнула она. — Какого чёрта ты тут делаешь? А ну, отвечай!
Кристофер впился зубами в нижнюю губу. От дрожащего детского голоска на глаза наворачивались слезы, горло перехватило, он не мог больше говорить — с ужасом представлял себе, как на другом конце линии Симон, заплаканный, напуганный, трясущийся, стоит, опустив голову и смотрит в пол, а бандит держит телефон возле его уха.
Робо не оборачивался.
В этот момент Кристофер почувствовал взгляд Сары, посмотрел на нее и прочел в спокойных внимательных глазах одобрение и поддержку.
- Отвечай, говорю! — крикнула Льюис. Она остановилась в нескольких сантиметрах у него за спиной; она понимала, что смотрит он на линию транспортёра.
— Знаешь, малыш, ты самый смелый и сильный мальчик в мире! Самый-самый! Когда твоя подружка Алиса об этом узнает, представляешь, как она будет тобой восхищаться? Я…
- Что, жалко себя до чёртиков? — сказала Льюис, скорчив гримасу. — Ещё раз повторяю: отвечай, чёрт подери!
— Хватит, — вмешался Лазарь. — Пора переходить к делу.
Она размахнулась и ударила трубой. Трах! Труба угодила в спину Робокопа. Ни малейшей реакции. Тот даже не пошевелился.
— Когда и где я увижу Симона? — жестко спросил Кристофер.
- Плевать мне на то, что ты молчишь! — заорала Льюис и ударила его снова. Робо медленно повернулся и посмотрел на неё лишённым всякого выражения взглядом. Лицо Льюис налилось кровью.
Старик раздраженно фыркнул:
- И не пытайся полоскать мне мозги, как всем прочим. Я тебя знаю. Я знаю, кто ты такой.
— Сергей…
Взбешённая вялым обликом Робокопа, она снова взмахнула трубой. Робо поднял руку, схватил трубу, вырвал её из рук у Льюис и отбросил в сторону. Девушка кинулась на него с кулаками, но, ударив, вскрикнула от боли и отдёрнула руку.
Журналист побледнел:
- Сильно ушиблась? — спросил Робо.
— О’кей, о’кей, сейчас все расскажу. Не трогайте Симона, ясно?
- Заткнись, — ответила Льюис. — «Сильно ушиблась?» Господи, ты даже не знаешь, как нужно разговаривать с женщинами! Чёрт с тобой. Нравится тебе эта машина? Ну и давай, полезай в неё, скотина.
— Если я услышу правду, ему бояться нечего.
Она отвернулась и хотела уйти. Робо поднял руку и притянул её к себе. Она с удивлением отодвинула голову. Их лица находились так близко, что казалось, они собираются поцеловаться.
— Ладно, слушайте. Натаниэл Эванс и его помощники занимались изучением абсолютного страха, универсального для всего человечества, чтобы создать оружие для американских военных. Вас подвергали экспериментам с целью исследования глубинных зон мозга, а для этого применяли регрессивный гипноз и психотропный препарат ЛС-34 из группы ЛСД.
- Ты хочешь что-нибудь сказать? — спросила Льюис.
Лазарь молчал, и Кристофер продолжил рассказ о модели триединого мозга, о значении трех символов — рыбы, дерева, огня — и, наконец, о крике, похожем на эхо Большого взрыва, в котором родилась Вселенная.
- Да, — кивнул Робо.
— Теперь вы все знаете, — заключил он. Сердце колотилось в ожидании реакции старика, но тот не спешил нарушить молчание.
Внезапно он отпустил её. Не отрывая взгляда от его глаз, она сделала шаг назад.
— Почему проект назывался \"Четыре-Восемь-Восемь\"?
Робо склонил голову, словно стойкий оловянный солдатик.
Голос Лазаря разрезал тишину как нож гильотины. У Кристофера на секунду потемнело в глазах, Сара невольно сжала кулаки.
- Спасибо за заботу, — произнёс он, миновал смущённую девушку и направился к автомобилю. Он сел за руль и уехал, оставив Льюис на свалке.
— Не знаю, но… какая разница? Теперь вам известно, что и ради чего с вами делали. Отпусти́те Симона!
Она вздохнула и, обходя груды металла, двинулась к своей машине.
— Вы только что рассказали мне о проекте \"Павор\", не так ли? — спокойно сказал старик.
- Чёрт бы побрал этих мужиков, — выругалась она.
— Нет, о проекте \"Четыре-Восемь-Восемь\"! — снова солгал Кристофер, смертельно побледнев.
ГЛАВА 26
— Вначале они все время говорили между собой о проекте \"Павор\"… Это латинское слово означает \"страх\"… Да, \"Павор\". Но потом все изменилось. Каждый раз, когда нас тащили в лабораторию, а потом отвозили на каталках обратно в камеры, они обсуждали проект \"Четыре-Восемь-Восемь\", о \"Паворе\" было забыто. Это разные проекты, Кристофер.
— Нет, один и тот же, просто название поменяли! — выкрикнул журналист. — Мы тут все перерыли, больше нет никаких материалов. Клянусь, теперь вы знаете все, что можно было узнать!
Скорчившись на большом кресле, Хоб уставился в экран телевизора, пожирая из тарелки жареную картошку, обильно сдобренную маслом и кетчупом. У него за спиной, растянувшись на диване, Энджи потягивала шампанское. Она чувствовала себя сильнее и моложе, чем когда-либо за последние годы.
— Я так не думаю. Похоже, вы сделали только половину работы.
- Может, я и дурак, — произнёс Хоб, скривившись, — но даже мне кажется, что всё это идиотизм, — прокомментировал он происходящее на телеэкране.
— Но здесь больше нечего делать! Слышите меня? Вы требуете невозможного! Чертова лаборатория давно заброшена, отсюда все вывезли! Это чудо, что нам удалось найти хоть какую-то информацию об экспериментах! Чудо, понимаете?! Если вы причините вред Симону, ответы не возникнут от этого просто так, из воздуха! Я выполнил свою часть сделки, очередь за вами! Отпустите Симона и скажите мне, где он!
Энджи кивнула.
Несколько секунд из динамика доносилось только сиплое, болезненное дыхание Лазаря, который собирался с мыслями, чтобы вынести приговор.
В телепрограмме на эстраде, установленной перед рядом телефонов, скрипач-акробат доигрывал бездарную интерпретацию знаменитой песни «Born to be wild». Телефонистки с унынием глазели на аппараты, ни один из коих не звонил. Растянутый на стене транспарант гласил: ТЕЛЕМОСТ «СПАСЁМ НАШ ГОРОД». Когда скрипач извлёк из своего инструмента последнюю скрипучую ноту, на эстраду выскочил пылающий энтузиазмом мэр Кузак. Он хлопал в ладоши, словно желая согреться.
— Все-таки вы неплохо потрудились, поэтому я не стану отрезать мальчику руку прямо сейчас. Раз уж вам удалось все выяснить о проекте \"Павор\", значит, и о проекте \"Четыре-Восемь-Восемь\" вы узнаете.
- Спайк Стжелецки из Линдена, штат Нью Джерси, дорогие дамы и господа! — восхищённо воскликнул он. — Бывший житель Детройта выступил во имя Детройта.
— Говорю же, здесь больше ничего нет! — с отчаянием выкрикнул Кристофер.
А теперь и вы сделайте что-нибудь для нашего города. Телефонные линии свободны и ждут ваших жертвоприношений. Данте столько, сколько сможете. Удержим наш славный город на плаву, верно?
— Только теперь, — невозмутимо продолжал Лазарь, — в вашем распоряжении будет всего один час, а потом я дам Сергею приказ закончить то, что он начал, когда занес нож над рукой малыша Симона.
Один из телефонов зазвонил. Телефонистка, с унылым видом жующая резинку, неторопливо протянула руку, чтобы поднять трубку, но Кузак опередил её.
— Нет!
- Привет, как дела? — затараторил он в микрофон. — У телефона мэр.
— У вас шестьдесят минут.
Из телефона затрещал старый женский голос.
Связь оборвалась, и Кристофер, упершись спиной в стену, медленно сполз на пол.
- Я всю жизнь прожила в Детройте, поэтому немедленно высылаю доллар.
— Здесь наверняка остались какие-то документы, которые мы не нашли, но обязательно найдем, — осторожно сказала Сара.
— Даже если так, у нас ушло двенадцать часов на то, чтобы разобраться с проектом \"Павор\". А за час, за какой-то жалкий час…
Сара, не дослушав, поспешно спустилась по ступенькам в библиотеку, служившую Натаниэлу Эвансу рабочим кабинетом, и еще раз тщательно осмотрела помещение, в котором они провели много часов. Обследовала книжный шкаф, виварий, стол и вдруг обернулась к безвольно стоявшему на пороге Кристоферу:
— Во время последней записи твой отец кормил какое-то животное — помнишь слова про ужин, а еще шипение и писк?
Он посмотрел на виварий, в котором лежал скелет змеи.
— Да, — кивнула Сара. — Натаниэл Эванс был в этом кабинете, последняя запись сделана здесь. Может, ты не обратил внимания, но сразу после того, как он сказал, что приступает к проекту \"Четыре-Восемь-Восемь\", раздались щелчок и такой звук, как будто что-то передвинули по полу.
— Тайная дверь?
— Очень может быть.
Кристофер быстро огляделся и устремился к книжному шкафу. Вдвоем они отодвинули шкаф, но за ним оказалась глухая стена.
— Должен быть какой-то механизм, — пробормотал журналист. — И логично предположить, что он включается где-то под рабочим столом.
— Поторопись! — предупредила Сара. — Уже скоро сюда нагрянут гости.
Кристофер бросился к столу, ощупал снизу столешницу, почти сразу нашел кнопку и нажал на нее. Раздался щелчок — стена, от которой они отодвинули книжный шкаф, начала поворачиваться вокруг своей оси с шорохом и железным скрипом.
— Ура! — вырвалось у Кристофера. — Сара, ты гений!