— Но ты им нужна целой и невредимой. И если нас поймают, то убьют не тебя, а меня — возразил Рой.
— Тебя убьют наверняка. К сожалению, — что-то наподобие вздоха вырвалось из груди киборга. — Как убили Рэдди, лоцмана. Но эту шайку надо уничтожить! В Атланте у нас есть для этого средства. Я приведу их на смерть! Никто и ничто не оставит меня.
Огонь блеснул в глазах Касселы.
— Ладно, — решительно сказал Гиббсон. — Как хочешь.
Он развернулся и побежал прочь из бетонных развалин, унося Патрисию на своих плечах.
Рой свернул за угол здания, пронесся вдоль стены, мимо ступенек в подвал, где недавно пряталась Пат, как вдруг услышал позади себя крик, явно относящийся к нему:
— Ты, сволочь! Стой!
Рой оглянулся на ходу, развернувшись всем телом. Орущий пират был довольно далеко, но почему-то стоял на месте. Он, очевидно, поджидал своих товарищей, либо не решаясь в одиночку преследовать Гиббсона, либо он просто был уверен, что Рою не уйти.
Гиббсон ускорил бег и чуть было не споткнулся о железную крышку подземного колодца на своем пути. Решение мгновенно созрело в его голове. Бережно положив Пат на землю, он рывком, напрягшись, снял крышку, спустился вниз и втянул за собой Пат.
Не медля ни секунды, Рой ринулся в лабиринты подземелья со скоростью, которую могла ему позволить тяжелая ноша и жажда жизни. Движению мешала и вода, которая доходила ему почти до коленей.
— Меня скоро нагонят, — подумал Гиббсон, если кто-нибудь спустится вслед за мной. Надо что-то предпринять.
Свернув в одно из ответвлении основной магистрали, и увидев бетонную тумбу, не затопленную водой, Рой положил на нее Пат. Замер на мгновение, прислушиваясь. Его опасения подтвердились: яростные шлепки по воде, без сомнения, говорили о погоне.
Железная скоба, торчащая в потолке прямо над головой Гиббсона, подсказала ему верный ход. Упираясь руками и ногами в противоположные стены узкого прохода, он сумел, ловко оттолкнувшись, ухватиться за эту скобу и, подтянувшись, оказаться вверху, под сводами, буквально сливаясь с потолком подземелья.
Пират, преследовавший Роя, не успел даже вскрикнуть, когда меч Гиббсона, под тяжестью падающего сверху тела, рассек его пополам.
Рой вернулся к Пат. Черпая ладонями воду, он плескал ее в лицо девушки. Наконец, она медленно начала приходить в сознание.
Патрисия открыла глаза, приподняла голову, огляделась.
— Где мы? — спросила она.
— В ловушке, — вздохнув, ответил Рой. В каменной подземной ловушке.
— И что будем делать? — тревога послышалась в голосе Патрисии.
— Выбираться отсюда, — Рой указал девушке на полоску света, пробивающегося сверху в двадцати футах от бетонной тумбы, на которой они сидели.
— Это крышка люка. Когда стемнеет, мы поднимем ее и убежим. Ты согласна?
— Согласна, — улыбнулась Патрисия. Увидев лежащее лицом вниз изуродованное тело пирата, она спросила:
— Послушай, Рой, а сколько их осталось у Флингера, этих гадов?
— Сейчас посчитаем. — Гиббсон стал загибать пальцы на левой руке. — Четыре, пять, шесть…
— А моих покойников ты имеешь ввиду? — перебила его Пат.
— А, так ты тоже успела поработать? — усмехнулся Рой.
— Да, двоих я отправила на тот свет.
— А потом сама чуть не отправилась, — вспылил Рой, но быстро успокоился.
— Ты знаешь, — через некоторое время с удивлением в голосе сказал Рой, — их всего четверо осталось. Женщин я не беру в расчет. Если Флингер действительно хочет быть в Атланте, а он этого очень хочет, то они, скорее всего, уже ушли.
— А вдруг они стерегут нас у люка? — предположила девушка.
— Откуда они знают, у какого люка надо торчать? — ответил Рой. — Их много, а пиратов — мало. И они спешат.
— Ну, тогда пошли, что ли? — Пат уже не могла в темноте разглядеть лица Роя и, нащупав его руку, стала дергать ее, увлекая за собой.
— Нет, Пат, обождем, — не принимая игривого настроения девушки, серьезным тоном произнес Гиббсон.
Несколько часов они провели в полной темноте, тесно прижавшись друг к другу и не проронив ни слова. Потом медленно, осторожно переставляя ноги в воде, стараясь не шуметь, стали приближаться к намеченному для подъема месту.
Узкая полоска бледного лунного света вверху обрадовала их. Но еще целый час, Патрисия, стоя на плечах у Гиббсона, чутко прислушивалась ко всем звукам, доносящимся из-под крышки люка.
— Там никого нет, — тихо сказала она наконец.
Рой опустил девушку вниз и, в свою очередь, сам забрался ей на плечи. Упираясь, осторожно надавил на крышку. Она сразу же поддалась, пошла вверх одним краем. Рой, просунув в образовавшуюся щель руку, другой рукой стал толкать крышку в сторону.
Вскоре, ухватившись за край люка, он подтянулся, резко выбросил свое тело из-под земли и, упав на правое плечо, тут же встал на ноги.
Мгновения хватило ему, чтобы убедиться: врагов поблизости нет. Все было тихо и спокойно.
Гиббсон помог Патрисии выбраться из колодца, и, на всякий случай закрыв крышкой люк, они двинулись прочь от зловещих развалин.
— Рой, — удивленно спросила Пат, — почему мы идем в обратную сторону, как будто назад, в Чарльстон?
— Скоро свернем, — ответил Гиббсон, — я знаю другой путь в Атланту. Он, правда, несколько длиннее, зато безопаснее.
— С каких это пор ты стал бояться опасности? — усмехнулась Патриция.
— С тех пор, как ты перестала меня слушаться,
— парировал Рой.
— Флингер будет начеку сейчас. Пусть остынут, успокоятся.
— Но мы придем тогда в Атланту позже, чем пираты, — недоумевала Пат. — Их путь короче.
— Мы придем туда вовремя, и в Атланте негодяи получат свое, — с этими словами Гиббсон ускорил шаг.
Только на рассвете путники позволили себе сделать привал.
Ржавая дверь огромного металлического ангара широко распахнулась и на пороге возникла фигура Роя Гиббсона с мечом в руке.
— Вот мы и встретились, Гарри Флингер! — Гиббсон сделал несколько шагов по направлению к пирату, сидящему к нему лицом, и коротко взмахнул мечом, предупреждая этим жестом прыжок Флингера. — Не дергайся, успеешь, — с ненавистью сказал Рой, глядя в черные очки безоружного главаря шайки.
— Сейчас будешь драться, и ответишь за все,
— Гиббсон протянул свой меч Патрисии, стоявшей с правой стороны от него. — Ты готов сдохнуть? — с презрением в голосе спросил он бритоголового.
Флингер не спеша снял очки, положил их на деревянный верстак позади себя и встал во весь рост, широко расставив ноги.
Холодные, ядовито-голубые глаза в упор смотрели на Гиббсона.
— Сейчас я вышибу из тебя душу, — ухмыльнувшись, сквозь зубы проговорил он и, изготовившись к бою, демонстративно лениво встал в стойку.
Гиббсон подал знак Патрисии удалиться к стене ангара и, убедившись, что она сделал это, сам отошел на два шага.
Лицо Роя словно окаменело, мозг четко выстраивал план боя…
Уже два дня Рой и Патрисия находились в Атланта-сити и сбились с ног, разыскивая пиратов. А в том, что бандиты в городе, они не сомневались. Знакомый Гиббсона уверял, что видел вчера Гарри Флингера. Правда, добавил он, пират старался быть неузнаваемым. Очевидно, он прятался где-то, замышляя недоброе. Да и город в последнее время стал многолюднее, благодаря известию о противоядии.
Гиббсон, оказавшись в Атланте, первым делом нашел профессора Берроуза. Тот ничего не знал о пиратах, но сказал, что его люди готовы встретить их, и тут же отдал приказ найти киборга и уничтожить пиратов. Но пока им не удалось этого сделать.
И вот сегодня, случайно, Гиббсон увидел в городе Сэма — верного помощника Флингера, его правую руку. Без особого труда Рою удалось оглушить бандита и затащить для допроса в один из заброшенных сараев.
Пообещав сохранить жизнь пирату, Рой узнал от него, что Флингер, опасаясь подвоха со стороны киборга и его создателей, решил выждать некоторое время.
Его, Сэма, он послал в разведку, еще одному пирату удалось внедриться в службу охраны подземного центра, двое других находятся в окрестностях Атланты с шайкой отъявленных головорезов, которых Флингер сумел привлечь на свою сторону.
По первому его приказу, сказал пират, они готовы ворваться в город с целью захвата подземной лаборатории.
Киборг, говорил Сэм, находится в ангаре, где когда-то ремонтировали автомобили. Связанную Касселу сторожит подруга Сэма. Там же и Флингер с Келли, девушкой, которая выросла в их банде.
Не раздумывая, Рой бросился к убежищу главаря…
Вот уже несколько часов подряд, Пат, прислонившись к стене ангара, наблюдала за поединком двух смертельных врагов. Сколько раз уже она проклинала себя за то, что не сумела убедить Роя идти к Флингеру с людьми Берроуза.
Но вот сейчас, кажется, у нее уже не было повода укорять себя. Гиббсон, сумевший выдержать свирепый натиск пирата, его мощные, сокрушительные удары, вконец измотал Флингера, заставил-таки того совершить роковой промах — открыться для мощных ударов левой, а потом и правой ноги Роя.
Потрясенный страшными, как смерть, ударами Гиббсона, Флингер стоял, пошатываясь, бессильно ожидая развязки.
Злобу и ненависть, горевшие в его глазах до сих пор, сменила пелена отчаяния и боли.
Гиббсон, собирая все силы для последнего удара, готовился убить врага. И, забыв об осторожности от усталости, медленно, вплотную приблизился к нему.
Вдруг некое подобие зловещей улыбки появилось на лице Флингера. Лезвие ножа, блеснув в его руке, ужалило Роя в левое плечо: рана, впрочем, была не опасной. В последнее мгновение Рой сумел отреагировать и защитил грудь от удара. Но то, что у пирата есть нож, было для него полной неожиданностью.
Рой отскочил к стене ангара. Флингер с ножом в руке, шел на него. Но вдруг, обернувшись, резко отпрянул в сторону. Меч Патрисии просвистел как раз в том месте, где только что находился пират.
Девушка не смогла смириться с подлостью Гарри Флингера. Но промах стоил ей жизни. Она упала, споткнувшись, и этим мгновенно воспользовался Флингер, поразив ее ножом прямо в сердце.
Ненависть удесятерила силы Гиббсона. В ярости он как ураган налетел на Флингера, сбил с ног и, не давая опомниться ему, ребром ладони нанес сокрушительный удар по шее. Потом еще и еще. Не в силах остановиться, Рой в исступлении бил распластанное, уже безжизненное тело пирата.
Наконец, придя в себя и убедившись, что Флингер мертв, Рой подошел к лежащей на земле Пат.
Склонился над ней, погладил ее рукой по щеке, по волосам и… зарыдал.
Профессор Берроуз, Кассела и Келли с Роем прощались у входа в подземный бункер лаборатории.
— Останься с нами, Гиббсон, — продолжала уговаривать его Кассела. — Ты очень нужный здесь человек.
— Нет, — ответил Гиббсон, беря за руку Келли. — Такие, как я, нужны во внешнем мире. Прощайте.
Вскоре фигуры проводника с девушкой скрылись из виду.
— Как странно, отец, — задумчиво произнесла Кассела. Они все еще продолжали стоять на том же месте, у входа в бункер.
— Ты о чем? — с грустью в голосе спросил профессор.
— Я отвыкла, — вздохнула Кассела, — отвыкла от того, что кому-то небезразличен этот мир.
Медленно в молчании профессор и его дочь киборг спустились в кабинет Берроуза.
Начала первой девушка:
— Я многое должна тебе рассказать.
Профессор усадил Касселу в кресло и сказал:
— Да, дочка, все это время я не забывал о тебе ни на секунду, переживал. Мне очень хочется узнать, что произошло с тобой за это время.
Они проговорили всю ночь. Рассказ Касселы о ее приключениях взволновал и встревожил профессора. Особенно поразила его то, что он узнал о главаре пиратов — Гарри Флингере.
«Быстро же этот злодей, — думал ученый, — сообразил, как извлечь выгоду из моего изобретения. А ведь таких Гарри Флингеров на земле немало. Готовы ли люди сейчас принять мое изобретение, чтобы с его помощью делать добро, а не зло?»
Эти сомнения не покидали профессора в течение года, и только лишь тогда, когда стало ясно, что чума безвозвратно побеждена, Берроуз принял решение.
Кассела полностью поддержала отца.
И вскоре, в глубоком секрете от большинства сотрудников лаборатории, девушка-киборг навсегда пропала из их поля зрения.
Через два года не стало и профессора Берроуза. В могилу, посчитали его коллеги, он унес и тайну загадочного исчезновения первого и единственного в то время киборга на земле.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Институт, принадлежащий корпорации «Пинуилл», занимал огромные площади, исчисляющиеся сотнями гектаров, обнесенных бетонной стеной и колючей проволокой. Своего рода город в городе. Стена отделяла институт и работающих в нем от жизни большинства, не очень обеспеченной и спокойной.
Здания, находящиеся на территории корпорации, представляли собой образцы архитектурных направлений различных эпох, но все они, казалось, были объединены одним духом, одной мыслью, одним, если можно так сказать, стремлением, — стремлением к власти и богатству, воплощенным в камне. Монументальный фундаментализм — вот их общая черта.
В начале, как бы у выхода в город, стоял главный корпус. Так называемый главный. Потому что на самом деле он вовсе не был главным. Это было представительство компании «Пинуилл». Там проходила вся канцелярская, бумажная жизнь института, финансовое обеспечение, подсчеты, документация, договоры и т. д. Несколько сотен чиновников обслуживали компанию «Пинуилл» в этой области. Они приходили на работу, делали ее, а в конце рабочего дня покидали территорию института.
Дальше шли корпуса лабораторий. Первые три корпуса принадлежали лаборатории, занимающейся изучением, разработкой и испытанием сплавов. Лаборатория занимала три корпуса. В одном расположилась теоретическая группа ученых. Они занимались разработкой, усовершенствованием сплавов для киборгов. Ведущим ученым, заведующим лабораторией был Фрэнк Симонс. Это был стройный шатен среднего роста. На удлиненном овальном лице выдавался тонкий с горбинкой нос, серые глаза смотрели на собеседника спокойно и уверенно. Он не занимался проблемами роботехники, он занимался сплавами, металлом, знал свое дело великолепно и имел великолепную голову. Компания «Пинуилл» высоко оценила эту голову, что выражалось в солидной заработной плате Фрэнка.
Фрэнк Симонс был известным ученым с мировым именем, и конкуренты «Пинуилл» хотели бы иметь такого работника у себя. Но корпорация строго блюла свои интересы и каждый, в ком нуждалась «Пинуилл», не испытывал нужды ни в чем.
Симонс возглавлял лабораторию, состоящую из десяти ведущих научных сотрудников и нескольких десятков обслуживающего персонала. Они занимали небольшое трехэтажное здание, по форме напоминающее куб. Здание имело серо-стальную окраску.
Второе здание, относящееся к лаборатории, походило на башню, выполненную в современном стиле ампир. Здесь занимались воплощением теоретических находок в материализованную плоть, т. е. здесь находился сталеплавильный цех, стояли печи и горны, выполненные по последнему слову науки. Затем металл отливался в формы и проходил конечную обработку.
Возглавлял этот сектор Теодор Кроуни, специалист высочайшего класса. Работал он на компанию уже давно, и они были довольны друг другом.
Третье здание этого профиля представляло собой многогранник. Здесь полученные сплавы проходили испытание на прочность и гибкость. Штат этого подразделения был большим, а многоэтажное здание наполнено современной техникой. Этот этап работы был очень важным. Производство сплавов представляло собой замкнутый цикл, в котором каждый участвовавший давал толчок другому. Без теоретиков не было бы испытателей. Но испытатели, в свою очередь, давали теоретикам такую информацию, без которой работа их не была бы столь плодотворной и успешной.
Руководил сектором Виктор Кранц. У него не было широко известного имени в области науки. И все же именно он был заведующим и ведущим, и незаменимым. Он обладал интуицией, природным чувством. Слушая его характеристики сплавов, можно было подумать, что он сам состоит из металлов, так он о них говорил. Ему было пятьдесят три года. Он был невысокого роста, немного грузноват. На его круглом лице необыкновенно живо сверкали карие глаза, губы редко раскрывались в улыбке, но преданность своему делу и энергия, с которой он ему отдавался, делали его лицо привлекательным. У него не было семьи, друзей и знакомых вне работы. Металлы были его жизнью.
Следующий отдел института занимался разработкой эластичных материалов и покрытий. Так как киборги стали активно входить в жизнь человечества, то все настоятельней вставал вопрос о придании им наибольшего сходства с человеком. Кроме того, различные задачи, которые ставились перед киборгами, требовали разного подхода к их изготовлению. Покрытия киборгов должны были соответствовать следующим требованиям: быть, насколько возможно, визуально и по качеству идентичными человеческой коже, и в то же время быть намного прочнее оной.
Отдел занимал два корпуса. Первое здание состояло из семи этажей и было выкрашено в безжизненный коричневый цвет. Второй корпус представлял, собой многоступенчатый многогранник. Ежедневные занятия спортом помогали ему сохранять форму. Он относился к тем людям, которые любят жизнь и умеют жить. Да, работа занимала его основное время, но после работы он брал от жизни только то, что доставляло ему удовольствие. Ричард Мерфи любил красивых женщин и хорошее вино, веселую компанию и прогулки по морю, изысканную кухню и азартные игры. Нужно было иметь особый дар, чтобы сочетать плодотворный многодневный труд ученого и бездумную легкость кутилы и бабника, наездника и игрока. И тем не менее, это было так. Отдел успешно решал проблемы, поставленные перед ним руководством института и временем, предлагая новые успешные варианты для создания кибернетических организмов. Отдел занимал четыре здания. Три из них были обычными серыми строениями, не отличающимися своей архитектурой от многих домов города: банальный стиль, свойственный периоду бурной урбанизации. Четвертое здание было выполнено в стиле английской архитектуры девятнадцатого века.
Последним в составе института находился отдел, где кибернетические организмы непосредственно создавались, оживали, проходили тестирование и выпускались в жизнь. Здание, где находился отдел, напоминало огромного монстра. Это был «небоскреб» с пристройками, переходами в близлежащие строения, снабженный всем необходимым современнейшим оборудованием. Здесь большую часть времени проводил директор этого института Марк Дан и его заместитель Сидней Смит.
На территории корпорации «Пинуилл» находились также корпуса, в которых жили служащие института. Нет, конечно, каждый, кто хотел иметь свой дом, мог купить его себе в любом месте, которое ему нравилось, но жизнь в непосредственной близости от работы имела свои преимущества. Тем более, что компания создавала наилучшие условия для отдыха своих сотрудников. Институт приносил колоссальные прибыли корпорации «Пинуилл». Более того, в институте были собраны умнейшие головы, с помощью которых корпорация надеялась уничтожить конкурентов и захватить весь мир.
Как уже было сказано, Институт занимался разработкой передовых технологий для создания кибернетических организмов и принадлежал корпорации «Пинуилл». Она финансировала все проекты Института и осуществляла контроль за его деятельностью. Глава института вынужден был считаться с мнением Совета директоров корпорации «Пинуилл». Их было шестеро.
Самым молодым, энергичным и целеустремленным был Эдгар Ли Мастерс. По сути, он заправлял всеми делами компании. Его ближайшими помощниками были Калвин Кулидж и Томас Элиот. Все трое были в том прекрасном возрасте между тридцатью и сорока, когда вся жизнь кажется забавным приключением и стоит лишь протянуть руку, чтобы схватить удачу за хвост.
Эдгар Ли Мастерс был полным сил, абсолютно здоровым человеком. Его мозг работал как механизм, снабженный одной-единственной программой — накопление денег. Увеличение прибыли, вот цель жизни Мастерса. Для достижения этой цели годились любые средства. У него не было других увлечений. Только деньги и изыскание возможностей для их накопления. Он не был женат и у него не было друзей. Только деловые знакомства.
Калвин Кулидж, кроме любви к деньгам, имел еще одну слабость. Он любил женщин. Сейчас Кулидж был женат в третий раз и, наверное, не в последний. Его жена — красавица, высокая и стройная, с огнем меж ног: нужно было видеть, как ее переполняло желание, как ее выкручивало и вытягивало.
Томас Элиот отличался от своих коллег замкнутым и мрачным характером. У него была жена и девятилетний сын. Но они редко посещали знакомых и почти никого к себе не приглашали. Жизнь Томаса Элиота вне корпорации оставалась для всех неизвестной. Из-за его мрачности никто не стремился поддерживать с ним какие-либо другие отношения, кроме сугубо деловых.
Три остальных директора корпорации скорее были наблюдателями нежели активными участниками внутренней и внешней деятельности корпорации. Они перешагнули шестидесятилетний рубеж. Только один из них, Харт Крейн, подходил к нему: ему исполнилось пятьдесят восемь лет. Их заботило только одно — чтобы доходы «Пинуилл» не сокращались.
Харт Крейн имел обычную, ничем не запоминающуюся внешность. Это был сероглазый шатен среднего роста, волосы гладко зачесаны, небольшой, немного спущенный вниз нос, тонкие губы. Седина едва посеребрила виски. Прежде, чем стать директором корпорации, он работал в одном из крупных банков. Сначала мелким чиновником, но ясная голова, крепкий характер, настойчивость и упорство позволили ему достигнуть богатства и независимости.
Генри Джеймсу было уже шестьдесят три года. Это высокий крепкий старик, весь седой. На изрезанном морщинами лице светились удивительно яркие голубые глаза. Генри Джеймс пользовался уважением своих компаньонов и в трудные минуты всегда давал полезные советы, что помогало принять правильное решение.
Дэвид Кливлинд — последний из директоров корпорации «Пинуилл». Он был самым старым и обладал отвратительным характером, склочным и вздорным. Даже внешность его была неприятна: все лицо покрыто мелкими морщинами, кожа имела такой цвет, что казалось, будто в морщинках собралась пыль, маленькие, бесцветные, беспокойные глазки, костлявые, находящиеся в постоянном движении руки. Казалось, что он насквозь пропитан гнусным пороком.
Сейчас все они собрались в огромном зале заседаний и обсуждали финансовый проект, который представил директор Института Марк Дан. Совет был удивлен колоссальными расходами за последние два месяца и еще больше новыми расчетами на следующие три месяца. Но Мастерс верил в гений Марка Дана, и, судя по всему, учуял большие прибыли.
Дану пришлось ждать возвращения Мастерса с заседания Совета довольно долго. Неожиданно резко двери распахнулись, в большой кабинет — сплошь стекло и сталь — размашистым шагом вошел владелец корпорации.
— Извините, что я так задержался, — сказал он, — но членов Совета смутили некоторые пункты вашей финансовой сметы.
Дан хотел вспылить, но Мастерс успел его успокоить.
— Не волнуйтесь. Я сумел рассеять тучи.
Мастерс предложил ему виски. Дан вежливо отказался.
Мастерс залпом осушил стакан и, наконец, ухмыльнулся.
— Все, дело сделано. Бюджет на следующий квартал вам утвердили. Я охрип, уговаривая всех остальных. Они желают к концу года иметь на руках готовую продукцию, которой можно будет торговать. Я их уверил, что вы меня не подведете. Так что сделайте одолжение — оправдайте наши надежды.
Марк был счастлив. Он пожал Мастерсу руку и обещал лично информировать об успешном завершении работы.
Вернувшись к себе в кабинет и убедившись, что он в кабинете один, Марк Дан чуть ли не подпрыгнул от радости. Ведь он был почти уверен, что Совет директоров зарубит большинство пунктов финансовой сметы. Да, он явно недооценил любовь Мастерса к разрабатываемому проекту. Теперь у него есть все необходимое, чтобы завершить работу. Очень скоро на свет появится новая, совершенная, удивительная модель киборга!
Двери, прошелестев, отворились — лифт приехал на двенадцатый этаж. Дан прошел через пустой вестибюль и замер перед мощной дверью. Хромированная надпись наверху гласила:
«Отдел Особых Проектов. Вход по специальным пропускам».
Марк сунул в щель свой электронный пропуск. Дверь щелкнула и распахнулась.
Он вошел в ЛИР — Лабораторию Искусственного Разума. Все здесь было заставлено полками с процессорами, дисководами, контрольным оборудованием и опытными образцами. По полу змеились толстые провода.
Марк Дан остановился посреди комнаты и сказал сотрудникам:
— Я вас поздравляю. Мы получим деньги, необходимые для завершения работы.
Коллеги приветствовали его радостными возгласами. Они поздравляли Марка и пожимали ему руку. Все были заинтересованы в продолжении и завершении работы, так же как и Мастерс. Но здесь они преследовали разные цели. Марк и его коллеги радовались высокой зарплате, но не все они работали ради денег. Их привлекал сам процесс познания. Мастерс хотел лишь преумножить свои богатства.
Через некоторое время веселье прекратилось, и все снова принялись за работу. Они работали над проектом уже несколько месяцев, и были близки к завершению. Новая идея позволяла создавать кибернетические организмы, способные не только выполнять заложенную в них программу, но они могли бы анализировать ситуацию, корректировать программу и успешно ее усовершенствовать.
Сейчас Дан хотел поговорить со Смитом, поэтому пригласил его зайти к нему в кабинет. Смит снял халат и пошел вместе с Марком. В кабинете Смит сел в кресло и закурил. Директор некоторое время стоял молча, разглядывая свои руки. Затем он начал говорить:
— Сид, я уже сказал, что наша смета утверждена. Но я пока никому не говорил, для чего я просил так много денег.
Смит удивленно поднял на него глаза:
— Разве не для новой модели?
— Да, для новой модели, — спокойно ответил Дан, — но не для одной… Мы сделаем два образца.
— Ну хорошо, два так два. Что в этом особенного? — пожал плечами Смит. — Два даже лучше…
— Да, в этом нет ничего особенного, — Марк рассеянно закурил. — Но я хочу, чтобы все, кроме нас с тобой, знали только об одном.
В комнате снова повисло молчание. Они смотрели друг другу в глаза, пока Смит не отвел взгляд.
— Ты рискуешь… — начал он.
— Я знаю, — перебил его Марк, — и тем не менее, я прошу тебя.
— Ты хорошо подумал? — Смит пытался уговорить Марка отказаться от этой затеи. — Кому как не тебе знать, что бывает с теми, кто пытается одурачить корпорацию.
— Да, я очень хорошо это знаю, поэтому я и прошу тебя об одолжении, — сухо ответил Марк. — Так как?
— Не знаю. Если я скажу «да», это значит, что я тоже рискую?
— Отчасти, — хладнокровно продолжал Марк. — У тебя есть прикрытие — я. Это будет грозить тебе только усиленной слежкой. Но разве сейчас этого нет, разве сейчас ты можешь делать спокойно то, что тебе хочется, разве можешь поехать туда, куда тебе хочется, предварительно не согласовав это ни с кем?
Сидней Смит погрузился в размышления. Марк пристально следил за каждым его движением. Наконец, Сидней сказал:
— Хорошо.
Затем он резко поднялся и вышел из кабинета.
Работа над киборгами подходила уже к концу, когда Марка Дана, совершенно неожиданно для него, пригласил зайти Эдгар Мастерс. Дан не знал причины этого вызова, и поэтому нервничал. Мастерс не стал откладывать и сразу приступил к делу.
— В нашем разведотделе есть сведения, что конкурентам стали известны некоторые подробности, связанные с производством новой модели, сурово говорил он.
Для Марка это тоже были неприятные новости.
Японцы, конечно, рано или поздно найдут ответ на вопросы и тоже сделают подобную модель, но это дело времени, а сейчас нужно приложить максимум усилий, чтобы прекратить утечку информации. Тем более, что может стать известным и то, что на самом деле будет выпущено две модели, одна из которых предназначена персонально для Марка Дана.
— Нужно выяснить, кто является источником информации для противника, — подавшись к Мастерсу, сказал Дан.
— Мы это уже выяснили, — ответил шеф. — Это Уилли Гарвин.
— Как это стало известно?
— Вы же знаете, что мы проявляем повышенный интерес к проекту и иногда проверяем сотрудников, имеющих отношение к нему. Через несколько дней мы заметили кое-что странное в его поведении и решили продолжить наблюдение. Мы засекли его связь с неким Стивом Колльери. Нам пока неизвестно, как много он ему рассказал, и мы не знаем точно, на кого он работает. Сейчас Уилли Гарвин находится в госпитале. Он выпал из окна дома сегодня. Возможно, это было не случайно. Возможно, он передал всю информацию, и его убрали. — Мастерс говорил так, будто читал по списку.
Марк Дан был ошеломлен, у него перехватило дыхание, и некоторое время он не мог ничего сказать.
— У вас есть какие-нибудь соображения на этот счёт, — спросил Мастерс, дав ему время прийти в себя.
— Нужно выяснить все об этом Стиве Колльери, — ответил Дэн.
— Да, вы правы. Нам нужно найти человека, который мог бы это сделать. У вас есть такой на примете? — спросил Мастерс, глотнув кофе из белой дымящейся чашки.
— Да, я знаю человека, который мог бы этим заняться, — медленно проговорил Дан. — Это Дэниел Пейдж.
— Надежный парень?
— Да, он сделает все, что нужно.
Мастерс покрутил чашку.
— Ну что ж, свяжитесь с ним и дайте задание: нужно выяснить, на кого работает Стив Колльери и уничтожить его. Также было бы хорошо выяснить, с кем он работает. Держите меня в курсе.
Когда Дан покинул кабинет Мастерса, он нервничал еще больше, чем когда входил в него. Он торопился к себе, чтобы немедленно озадачить Пейджа и устранить опасность.
— Меня ни для кого нет, — бросил он на ходу секретарше, прошел в кабинет и запер за собой дверь. Сев в кресло, он сжал голову руками и стал лихорадочно соображать. Да, неприятность. Он так тщательно подбирал людей… К сожалению, не так просто найти человека с головой, к тому же умеющего держать язык за зубами. Теперь предстоит напряженная работа. С чего начать? Нужно предупредить Смита и договориться с Пейджем.
Дан стал набирать номер Пейджа. Раздалось три гудка, и ка другом конце ответили.
— Пейдж слушает.
— Это Дан, у меня есть работа.
— Слушаю.
— Нужно узнать, на кого работает Стив Колльери и избавиться от него.
— Сколько?
— Как всегда.
— Хорошо.
— Теперь поезжай в госпиталь и найди человека по имени Уилли Гарвин. Узнай у него все что можно, потом убей. Все. Связывайся со мной по номеру…
— Я помню, Дан, — засмеялся Пейдж.
— Хорошо, надеюсь, до скорого.
Марк Дан положил трубку и провел по лицу ладонью. Теперь остается только уладить все со Скотом.
Дэниел Пейдж раздвинул занавески и вышел на балкон. Он скинул несколько комочков земли из кадушки с пальмой носком своих белых шлепанцев. Земля зашуршала по белому покрытию. Он подошел к краю, положил руки на перила и вдохнул свежий воздух.
Воздух здесь был чистым. Он заплатил очень много, чтобы подняться на эту высоту, где дул прохладный освежающий ветерок. Здесь не было сажи, как на другом берегу, переполненном толпами людей, продавцами, фабричными работами и матерями, орущими на своих детей. Правда, для этого им нужно было быть рядом со своими детьми, а такое случалось не часто.
Он все еще точно наяву ощущал хлопки по плечу и запах спиртного от матери.
Позади нее в дверном проеме стоял мужчина. Больше ему негде было стоять. Квартира была очень маленькой, одна комната, одна кровать, в которой спал Дэни.
Мать подталкивала его, и он выходил в коридор, сворачивался калачиком возле двери. Зимой он накрывался своим пальто.
Тогда они жили на последнем этаже. А последний этаж был дном социальной лестницы, где жили такие же проститутки, как его мать. Там никогда не было лифтов. На последний этаж нужно было подниматься пешком.
Иногда мать запирала дверь в комнату. И тогда он не мог проскользнуть в комнату утром, чтобы переодеться, почистить зубы и причесаться. В таких случаях ему приходилось идти в школу с коридорной пылью на взлохмаченных волосах. Но никто из учеников не смеялся.
Один однажды попытался. Дэниел Пейдж расправился с ним на глухой улочке горлышком от разбитой бутылки. Тот парень был выше его на целых пол-фута, но размер противника никогда не волновал Дэни. Каждый человек имел слабые места, и у больших людей их было больше. Их было легче ударить палкой, камнем или горлышком от разбитой бутылки.
Когда Дэни исполнилось четырнадцать, он уже дважды побывал в исправительных заведениях для малолетних преступников. Он попал бы туда и в третий раз, если бы не нашел в кармане брюк одного из клиентов матери бумажник. Дэни похитил бумажник и вышел из комнаты. Не в первый раз он находил бумажник возле постели матери, но никогда раньше он не был таким полным. Там лежало двести долларов.
Этого было слишком много, чтобы делиться с матерью, поэтому Дэниел Пейдж в последний раз спустился по лестнице многоквартирного дома. Теперь он принадлежал самому себе.
Успех пришел к нему не сразу. Двести долларов он растратил за три недели. Ни одна фирма не взяла на работу четырнадцатилетнего мальчика, даже если он говорил, что ему семнадцать. Он пытался устроиться разносчиком газет, но даже там не хотели связываться с беглым ребенком.
Он истратил последние деньги на хот-дог, и, жуя и смакуя его, шел по улице, чувствуя страх впервые в жизни, когда какой-то здоровяк выскочил из дверей здания, врезался в него и выбил его последнюю еду из рук на мостовую.
Не раздумывая, ослепленный отчаянием, Дэни бросился на верзилу. Но не успел он нанести второй удар, как двое парней подскочили к нему и принялись избивать.
Когда он пришел в себя, то увидел, что находится на кухне, где сновали слуги. Женщина, очень красивая и вся в жемчугах, гладила его руку.
— Ты, конечно, знаешь, на кого нападать, малыш, — сказала она.
Дэни молча смотрел на нее.
— Это было настоящее представление перед моим домом, — продолжала она.
Дэни осмотрелся: вокруг было много красивых женщин. Таких он никогда не видел.
— Что вы думаете, девочки? — снова заговорила женщина. — Он знает, на кого напал?
Девушки рассмеялись.
— Малыш, ты ведь не собираешься никому рассказывать об этом? — обратилась она к Дэни.
— Мне некому рассказывать, — ответил он.
Женщина покачала головой и недоверчиво улыбнулась.
— Так уж и некому? — с сомнением в голосе проговорила она.
— Некому, — повторил Пейдж.
— Где ты живешь? — поинтересовалась женщина.
— Везде.
— Как везде? — она удивленно подняла бровь.
— Там, где найду место, — объяснил Дэни.
— Ну что ж, хорошо, — вздохнув, сказала женщина и погладила его по голове.
Так Дэниел Пейдж начал работать в самом фешенебельном публичном доме Нью-Йорка. Он добросовестно выполнял поручения хозяйки и всех девушек, держал рот закрытым и был достаточно ловок.
Позже он узнал, кто выбил его еду на мостовую. Это был Саймон Глор, глава рэкетиров.
— Они все хотят вас, мистер Крейторп, — говорил Дэни.
Крейторп смеялся:
— Ты все знаешь, малыш.
Затем Дэни вел Крейторпа в комнату Модести или Дайны и возвращался вниз по лестнице, зная, что будут делать девушки.
Сначала нужно было возбудить Крейторпа. Это занимало от двадцати до тридцати минут. Его сила была лишь в его мозгах. Затем с огромным усилием девушка заставляла его кончать. Ее стоны были неподдельными, но это происходило не от возбуждения, а от напряжения.
Затем следовала фальшивая фраза о том, как был хорош Крейторп. За это они получали от Джеймса Крейторпа пятьдесят долларов за ночь.
Он состоял в рэкете, как говорили девушки. Но он не был одним из главарей, он не имел больших денег. Он лишь перемещал деньги из одного места в другое и держал рот закрытым. Он был инкассатором. Все его достоинство было в том, что он никогда не терял ни цента и никогда не говорил ни слова о своем бизнесе.
Крейторп работал на Саймона Глора, который возглавлял рэкет города. Иногда при нем было, как говорили девушки, несколько десятков тысяч долларов.
Дэни выполнял поручения по дому и держал ухо востро. Он наблюдал за людьми, видел, как генерал из Вашингтона платил девушке за то, что она танцевала вокруг него голой и сыпала пудру на него.
Он видел министра, который просил, чтобы его избивали хлыстом, видел мужчин, которым нужно было две женщины, и видел таких, которым мало было дюжины,
Он выполнял поручения, приносил чемодан с сексуальными атрибутами, приводил женщин, готовил ванны. Следил, чтобы у Сары всегда была ее пудра, никогда не называл мистера Осборна по имени, легко кланялся мистеру Дикерсону при встрече. Розе, хозяйке заведения, нравился этот мальчик.
— Мужчины прислушиваются только к своим яйцам, животам и страху, — говорила она Дэни. — Сначала они боятся, потом чувствуют голод. Когда оба эти чувства проходят, они приходят за тем, что даю им я.
Дэни слушал, но она ошибалась. Он узнал это очень быстро. Мужчинами правит то, что сильнее еды и секса — это гордость. В мужчине нет гордости только тогда, когда ее выбьют из него. Люди сначала слуги у своей гордости, а потом у своего тела. Все исходит из гордости.
Он видел ее в Осборне, Дикерсоне и в Крейторпе. Он видел ее в сияющих пуговицах генерала.
Дэниелю Пейджу исполнилось семнадцать лет, и он служил в доме Розы уже три года, когда она спросила:
— У тебя когда-нибудь была женщина?
— Да.
— Одна из наших?
— Нет, посторонняя.
— Почему?
— Ваши девушки грязны. Это все равно, что бассейн, в который прорвало канализационную трубу.
Роза рассмеялась. Она запрокинула голову и разразилась хриплым смехом. Она смеялась несколько минут, раскачиваясь из стороны в сторону.
Но когда она увидела, что Дэни не был ни смущен, ни растерян, она прекратила смеяться и начала кричать.
— Убирайся к черту отсюда! Убирайся, крысиный подонок, урод! Я вытащила тебя из грязи, ублюдок! Убирайся!
Повариха отшатнулась к окну. Одна из девушек вбежала на кухню и замерла от неожиданности. Роза впервые, насколько они помнили, плакала.
А перед ней стоял и ухмылялся Дэни Пейдж, мальчик на побегушках.
Значит он победил, но у него не было ни работы, ни образования, ни денег. Так что же он выиграл?
Дэни вышел в дождливый день с сорока долларами в кармане и с планом в голове. Человек должен бороться за жизнь. Если он не будет бороться, он умрет.
Поэтому Джеймс Крейторп, который никогда в жизни не терял денег, верзила с пистолетом и накачанными мускулами, вышел этой ночью из дома Розы и встретился с бывшим мальчиком на побегушках.
Он встретил его в проходе, ведущем от выхода на улицу. Там их никто не мог заметить: ни те, кто входил, ни те, кто выходил из дома.
Дэни Пейдж стоял в проходе.
— Привет, мистер Крейторп, — сказал он. — Рад увидеть вас. Я в отчаянном положении.
— Я слышал, тебя выгнали, малыш, — сказал Крейторп. При слове «Отчаянном» он слегка качнулся на пятках. Дэни неожиданно понял, как огромен был Джеймс. Его рука всегда была в кармане, взгляд холодных голубых глаз, казалось, пронизывал Дэни насквозь. Рассеченные шрамом губы растянулись в усмешке.
— И что же ты хочешь, малыш? Доллар?
Холодный воздух, казалось, неожиданно утратил свою свежесть. Дэни нащупал стальное лезвие в своем кармане, оно было чертовски мало. Он перехватил взгляд Джеймса и увидел, что его глаза метнулись к карману, в котором, Дэни сжимал нож. Сейчас или никогда, пронеслось у него в мозгу.
— Нет, мистер Крейторп, мне нужно больше.
— О-о! — протянул Крейторп. В своем кармане он тоже сжимал оружие.
— Да, у меня есть план, благодаря которому мы оба можем сделать деньги.
— Мы, малыш? — удивился Крейторп. — Мы? Причем здесь ты?
— Дело вот в чем. Я видел многих парней, приходящих в дом Розы. Но никого, похожего на вас, мистер Крейторп. Я имею в виду, что знаю сотни шлюх, которые очень хотят, но я не знаю парня, настоящего парня, который мог бы удовлетворить их. Я слышал, как шлюхи Розы говорили, что с удовольствием бы сами заплатили вам, если вы не заплатите им.
Джеймс расплылся в улыбке, взгляд его холодных глаз потеплел. Рука в кармане расслабилась.
— Да, мистер Крейторп, — сказал Дэни, — Роза представляет вам только тех девушек, которые хорошо справляются со своей работой. Вот почему мне каждый раз приходилось приводить вам особых девушек. Они были из тех, которые заслужили это.
— Да? — Джеймс сиял от удовольствия.
— Да, вот я подумал, что если я буду приводить к вам девушек, готовых заплатить, то, может быть, получу двадцать процентов.
Джеймс ухмылялся. Шрам комично обезображивал его губы, золотые зубы сверкали в тусклом освещении прохода. Он вынул руку из кармана и сдвинул на затылок шляпу.
— Недурен, — сказал Джеймс. — Ты ловкий малый, и ты мне нравишься, но у меня есть другое… — Джеймс Крейторп, тридцатипятилетний казначей синдиката, так и не закончил своего предложения Острое стальное лезвие пронзило его горло.