Крэг Шоу Гарднер
Бэтмен
Бесстрашный и таинственный борец с преступностью встречает сильного противника.
Пролог
На город опустилась ночь. Было душно, влажно и очень шумно. Звуки музыки смешивались с гудками автомобилей, откуда-то доносились крики и смех. Как обычно, после захода солнца улицы стали особенно оживлёнными. Из всех щелей, словно тараканы, вы— ползал разный ночной люд.
Правда, было не совсем темно. Кое-где горели фонари, и их света было достаточно для проституток, сутенёров или для мошенников, приглашающих простаков сыграть в «Три карты» и весело потешающихся потом над очередной жертвой. То там, то сям можно было видеть скорчившуюся в углу фигуру наркомана или алкоголика, временно умиротворённого принятой дозой. Ещё светлее было у татуировальных кабинетов, питейных и иных ночных заведений, сквозь немытые окна которых просачивался тусклый свет неоновых ламп. И всё это, словно посылая сверху своё благословение, освещала большая луна. Стояло полнолуние — время, когда, по старинному поверью люди, сходят с ума. Добро пожаловать в Готэм-Сити!
Таков был этот ночной город, полный отверженных и уличного мусора, огромный и неуправляемый. Здесь проститутки и сутенёры, карманники и наркоманы знали друг друга по именам. Здесь властвовали мрак и грязь.
Здесь жили по своим законам. Это была одна большая, вполне счастливая семья, но только не для чужаков.
Трос очень хорошо одетых — особенно для такого места — людей: отец, мать и их двенадцатилетний сын, малыш Джимми, спускались по грязной улице. Они старались не смотреть по сторонам, чем ещё больше привлекали к себе внимание.
В руках у них были программки. Они возвращались из театра, но отбились от основной массы театралов и заблудились.
За ними с удивлением наблюдали обитатели улиц, оглядывая с головы до ног и потешаясь над поспешностью, с которой они торопились покинуть квартал. Какой-то пропойца преградил им дорогу. Мать схватила отца за рукав:
— Ради бога, Гарольд, пожалуйста, возьми такси.
Гарольд бросил на жену раздражённый, даже сердитый взгляд.
— Я как раз собираюсь это сделать, — и с криком: «Такси!» — он замахал обеими руками.
Мимо пронеслась одна машина, потом ещё две. Никто из водителей не хотел останавливаться в этом районе.
Малыш Джимми достал из заднего кармана карту, развернул её и нахмурился.
— Мы неправильно идём, — заявил он. За их спинами раздался смех.
— Убери это! — приказал отец, стараясь говорить тихо, чтобы не привлекать внимание. — Иначе нас примут за туристов.
Он подвёл жену и сына к двум полицейским. Те стояли, прислонившись к патрульной машине, припаркованной у витрины ночного магазина. Они весело болтали с проституткой лет четырнадцати и не удостоили семейство своим вниманием. Малолетняя проститутка взглянула на них и одарила паренька улыбкой. Джимми улыбнулся ей в ответ.
Мать резко оттащила его в сторону и возмущённо посмотрела на мужа. Казалось, она кинется на него с кулаками.
— Здесь мы такси не поймаем, — сказал Гарольд. — Попробуем-ка выйти на Седьмую улицу.
Они завернули за угол, но малыш Джимми вдруг остановился и махнул рукой назад.
— Седьмая улица в другой стороне!
— Я лучше знаю, где мы находимся, — заявил отец, шагая в темноте. В этой части улицы света совсем не было. Жена и сын быстро шли за ним, обходя брошенные здесь машины, которые освещал лишь яркий свет луны.
— Эй, мистер! — раздался в темноте голос. — Не хотите ли дать мне доллар?
У одной из разбитых машин сидел парень лет девятнадцатидвадцати с угреватым лицом. На его рваной рубашке красовалась надпись: «Я люблю Готэм-Сити».
Они продолжали шагать, сделав вид, что ничего не слышат.
— Мистер! — заорал парень, который любил Готэм-Сити. — Как насчёт доллара?
Шатаясь, он поднялся на ноги и заорал ещё громче:
— Ты что, глухой? Или не понимаешь по-английски?
Семья быстро перешла на другую сторону переулка. Бродяга остался стоять, глядя им вслед и пошатываясь, словно раскачиваемый несуществующим ветром. Отец с трудом удержался, чтобы не оглянуться назад и убедиться, что опасность миновала. Он не заметил скрытого темнотой человека с револьвером в руках. Резким движением тот ударил им отца по шее.
Отец упал. Мать обхватила Джимми руками. Они отпрянули к кирпичной стене, не в силах произнести от страха ни звука. А через улицу к ним бежал парень, любивший Готэм — Сити, чтобы помочь своему приятелю с револьвером, который уже тянулся к карманам жертвы. Мать попробовала закричать, но из её горла вырвался какой-то неопределённый сдавленный звук. Парень с револьвером сразу перестал шарить в карманах и направил револьвер на Джимми.
— Пожалейте паренька, дамочка, — сказал он мягким, рассудительным тоном. — Не надо кричать.
Женщина подавила вопль. Слёзы хлынули у неё из глаз. Она так крепко прижала к себе сына, будто только это давало ей возможность сохранить разум. Джимми тоже онемел и застыл, как каменный, заворожённо глядя на направленное на него дуло.
Наконец приятели нашли то, что им было нужно, и убежали довольные.
Женщина не сводила глаз со своего мужа, распростёртого на дороге. Он был недвижим. Она даже не была уверена, жив ли он.
Не в силах больше сдерживаться, она громко закричала.
Добро пожаловать в Готэм-Сити!
Её крик разнёсся по переулку. Вместе со звуками музыки, чьим-то смехом и наполнявшими улицы автомобильными гудками он поднялся над брошенными машинами» обшарпанными кирпичными стенами к башням старого городского собора, бывшего некогда духовным центром великой метрополии, а теперь превращённого в развалины. Каменные гаргульи смотрели вниз с башен собора; — по преданию, они не давали злым духам проникнуть внутрь. Гаргульи были лишь молчаливыми, застывшими свидетельницами совершавшегося у них на глазах зла. Но вдруг одна из них пошевелилась.
Добро пожаловать в Готэм-Сити!
Тем временем приятели, назовём их Эдди и Ник, один — в рубашке с надписью «Я люблю Готэм-Сити», а другой — с револьвером в руках, торопились к облюбованному ими укромному месту на крыше шестиэтажного дома, чтобы рассмотреть свою добычу. Ник открыл бумажник и увидел кредитные карточки.
— Од райт! «Америкэн Экспресс», — он кинул карточку Эдди. — Без неё порядочные люди не выходят из дома.
Он стал считать деньги.
Тем временем поднялся ночной ветер, сметавший песок с крыш. Эдди посмотрел наверх. Вдруг он услышал звук, похожий на лязганье металла о металл, и взглянул на Ника.
— Пора сматываться, парень. Не нравится мне это.
Ник засмеялся:
— Ты что, высоты боишься?
— Да нет, — Эдди продолжал озираться, хотя кругом была сплошная темнота. — Только после того, что случилось с Джонни Гобсом…
Ник разозлился.
— Ну и что с того, что Джонни Гобс упал с крыши и разбился? Невелика потеря.
Однако Эдди считал, что всё было не так просто.
— Нет, парень. Я-то я слышал совсем другое.
Он помедлил минуту, словно раздумывая, стоит ли говорить то, что он собирался сказать, и в конце концов решился.
— Я слышал, что на него напал Бэтмэн, Человек-летучая мышь.
— Бэтмэн? — Ник отвернулся от приятеля, подчёркивая всем своим видом, что сообщение не стоило даже того, чтобы над ним посмеяться. — Ты разыгрываешь меня, Эдди?
Но Эдди отрицательно помотал головой.
— С пятого этажа он полетел прямо вниз. В теле совсем не было крови.
— Да, ни капли, — подтвердил Ник. — Зато в крови была вся мостовая.
Внезапно он резко обернулся и уставился в темноту. На этот раз он тоже услышал странный звук.
Ник взглянул на Эдди.
— Да заткнись ты! — рявкнул он. — И слушай меня. Никакого такого Бэтмэна не существует.
Эдди же весь трясся от страха.
— Незачем было угрожать этому мальчонке. Не нужно было.
— Может, ты откажешься от своей доли? — заорал Ник. — Ну, тогда заткнись! Заткнись!
Но и он замолчал, потому что звук повторился. Только теперь он изменился и раздавался ближе, так что оба грабителя поняли, что это скрипел песок под чьими-то ногами.
Они обернулись, чтобы посмотреть, кто это был. Поражённый увиденным, Эдди попытался что-то сказать, но вместо этого из его горла вырвался странный булькающий звук. Что-то чёрное — чернее, чем сама ночь, — появилось на краю крыши и направилось прямо к ним. Возможно, это был человек. Он медленно и величественно распростёр нечто, напоминавшее руки с прикреплёнными к ним сделанными из кожи крыльями. На груди, в центре жёлтого овала, который, казалось, излучал свет, была изображена чёрная летучая мышь.
Ник вытащил револьвер и бросился на землю. Он дважды выстрелил в изображение летучей мыши. Это были меткие выстрелы. Он не мог промахнуться с такого расстояния. Пули попали в чёрную фигуру, она дёрнулась и с грохотом упала на крышу.
— Нужно смываться отсюда, — прошептал Ник и повернулся, чтобы взять бумажник.
В этот момент Эдди снова издал странный звук, будучи не в силах закричать от ужаса. Ник обернулся. Человек-летучая мышь снова как ни в чём не бывало направлялся в их сторону.
Деньги выпали из рук Ника и разлетелись, подгоняемые ветром.
Пора было удирать. Медленно, где бегом, где ползком, Ник стал передвигаться по крыше. Кто-то преградил ему дорогу у пожарного выхода. Снова он, Человек-летучая мышь!
Ну нет, он не даст себя поймать! И Ник стал стрелять, ещё и ещё, но револьвер ходил в его руках ходуном.
На этот раз пули вообще не достигали цели. Человек-летучая мышь продолжал шагать вперёд. Первым на его пути оказался Эдди. Сжавшись в комок, он лежал на крыше, не в состоянии что-либо предпринять, и умирал со страху. Человек-летучая мышь приблизился к нему. Ударом ноги он оторвал Эдди от земли и бросил прямо на каменный дымоход. Эдди ударился о крышу и отключился.
Бэтмэн даже не остановился. Он продолжал идти.
Ник прыгнул, подвернув при этом ногу, и побежал к пожарному выходу, но вдруг…
Человек-летучая мышь сделал движение рукой, бросив что— то. Ник упал. Ноги, опутанные проволокой или верёвкой, отказывались повиноваться. Ник заорал. Он должен уйти во что бы то ни стало! Опираясь на остававшиеся свободными руки, обдирая в кровь локти, он тащил своё тело на самый верх крыши. Боли Ник не чувствовал, он помнил только о Бэтмэне.
Всё же ему удалось забраться на гребень крыши. Бэтмэн стоял сзади, не пытаясь схватить его, но и не уходя. Все пути к отступлению были отрезаны. И ни одного уголка, чтобы спрятаться. Впереди — край крыши, позади — Бэтмэн.
Ник потерял уже всякую надежду на спасение и был готов наделать в штаны, как этот слабак Эдди, но вдруг вспомнил о револьвере. Никто не сможет его одолеть, пока у него есть оружие. Он поднял показавшийся ему тяжелее обычного револьвер; руки дрожали. Он выстрелил, потом ещё и ещё, не в силах открыть глаза, чтобы прицелиться.
— Клик, — щёлкнул затвор. Патронник был пуст.
«Клик-клик-клик», — отозвалось внутри, и Ник почувствовал, как близка смерть.
Две руки схватили его за рубашку и подняли в воздух.
— Не убивай меня, — прошептал Ник. — Не убивай.
Он открыл глаза. Бэтмэн стоял на краю крышу и держал Ника над бездной.
Внезапно Бэтмэн заговорил:
— Ты нарушил закон, поганое отродье.
Ник глянул вниз — шесть этажей отделяли его от земли, и стоявшие там автомобили казались отсюда крошечными. Он решился взглянуть в лицо Бэтмэна, и его страх отразился в двух зеркалах, находившихся на месте глаз.
Ник старался не обращать внимания на шум в ушах, на то, что его ноги болтались в пустоте. Какое это имело значение? Он всё равно умрёт. Но прежде чем уйти из этого мира, он должен кое-что сказать этому Бэтмэну.
— Нарушил закон? — Ник попробовал засмеяться, но смех получился похожим на кашель. — Ночь принадлежит не только тебе.
Бэтмэн усмехнулся.
— Ты окажешь мне услугу, если передашь своим дружкам, — неожиданно он широко улыбнулся, так что стали видны его зубы, — что ночь — это я.
Ник закричал — ему показалось, что Бэтмэн собирается разжать руки и бросить его вниз. Но, раскрутив Ника в воздухе, тот с силой швырнул его на крышу соседнего дома.
Он успел увидеть только, как, подойдя к краю, Бэтмэн шагнул в пустоту.
Что это было? Несмотря на страх, Ник не мог преодолеть любопытства. Он должен узнать, куда делся Бэтмэн. Ник подполз к краю крыши и посмотрел вниз.
Там никого не было. Бэтмэн исчез.
И тогда Ник закричал.
Добро пожаловать в Готэм-Сити! В новый город Готэм.
Вас приветствует Бэтмэн!
1
Комиссар полиции Гордон разглядывал толпу наверху. Вместительный зал клуба демократической партии Готэм-Сити был переполнен. Огромный транспарант победно гласил:
ПОЗДРАВЛЯЕМ!
ДАЁШЬ НОВЫЙ ГОТЭМ-СИТИ! ХАРВИ ДЕНТ — ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР!
Лозунг вполне отвечал надеждам Гордона. Новый Готэм-Сити? Гордон полагал, что Дент сможет повести дела по-новому. На своём веку он повидал многих предшественников Дента — таких же блестящих, полных энтузиазма мечтателей, страстно стремившихся укротить этого дикого зверя, именуемого Готэм — Сити. Как правило, город, получая очередного реформатора, оставался прежним. Реформаторы приходили и уходили — слишком много искушений, слишком много политики. Да и у самого Гордона руки были не столь чисты, как хотелось бы. Но он ещё не сходил со сцены, пережив всех остальных, и при благоприятном стечении обстоятельств мог ещё сделать что-то хорошее.
Он повернул голову, чтобы лучше рассмотреть сидящих за столом. Предполагалось, что там находились все самые известные деятели — сторонники преобразований: Браун, Эстевес, О’Нил, Кливленд. Гордон, однако, заметил, что второе от скипера кресло, предназначавшееся для Брюса Уэйна, было пусто. Это несколько удивило комиссара: Уэйн, как и все они, многое сделал для того, чтобы добиться избрания Дента.
Хотя газеты представляли его читателям как «плейбоя-миллионера», город был многим обязан Брюсу Уэйну. Если бы нашлось ещё несколько таких же плейбоев-миллионеров, они очень быстро изменили бы Готэм-Сити. Должно быть, нечто очень важное помешало Уэйну прийти. Возможно, думал Гордон, с досадой глядя на жалкие куски мяса в своей тарелке, Уэйна испугала перспектива очередного обеда с жёстким, как резина, ростбифом.
Приняв приветливое выражение лица, он снова взглянул наверх. За годы службы он научился сохранять на лице улыбку независимо от качества обеда. К тому же сегодня была причина для хорошего настроения.
Денту удалось добиться перевеса голосов над своим соперником, который, как, наконец, поняли избиратели, последние двадцать лет был послушным орудием мафии. Результаты голосования означали, что за Гордоном и городскими властями теперь стояло достаточное число избирателей, чтобы изменить положение. Возможно, правда и справедливость наконец-то восторжествуют и хотя бы часть преступников окажется за решёткой.
Могло быть и так, но могло быть и по-другому. Покосившись влево, Гордон вздохнул. Его тяготила обязанность присутствовать на таких вот официальных обедах, в программу которых неизменно входила речь господина мэра.
Мэр города Борг поднялся из-за стола важный, как индюк, словно избрание Дента было его личной заслугой. Гордон знал, что в обязанности мэра входило всего лишь представление Дента собравшимся, но Борг был способен растянуть эту процедуру минут на двадцать.
Борг начал говорить, и толпа затихла. Гордон слушал его вполуха. Боже правый, думал он, неужели Борг не слышит, какую чепуху несёт? Между тем мэр разглагольствовал о «нашем прекрасном городе», об «этом замечательном цветке восточной части страны». Он благодарил тех, кто его поддержал, назвав многих по имени. Лишь после этого Борг перешёл к презентации Дента, и Гордон весь обратился в слух.
Борг глубоко вздохнул, что, очевидно, должно было придать его словам большую выразительность, но вместо этого навело на мысль о том, что он слишком много курит.
— В нашей стране, — продолжал Борг, — название города, в котором мы живём, ассоциируется с преступностью. Она захватила улицы нашего города, и полицейские бессильны что— либо сделать. Как мэр я обещаю вам искоренить коррупцию в самих её истоках.
Он снова набрал в лёгкие воздух и поднял вверх пухлый указательный палец.
— Ты слышишь, «Хозяин», Карл Гриссом? Наш новый окружной прокурор воплотит это в жизнь. Я тебе обещаю!
Харви Дент встал, и все присутствующие тоже поднялись с мест, аплодируя и приветствуя его. Эта часть населения Готэм — Сити действительно жаждала перемен.
Дент попросил тишины, все мгновенно успокоились и уселись на свои места, приготовившись слушать речь нового окружного прокурора.
Он был высок и строен, и костюм сидел на нём как влитой. Свет мягко золотил кожу его лица. Гордон понимал, что внешний облик Дента-лидера — ещё одна удача. Он будет хорошо смотреться на телеэкране, намного лучше, чем пожилой, грузный и обрюзгший комиссар полиции.
Дент заговорил, и его голос звучал так ясно, что был слышен и без микрофона.
— Я не люблю говорить много, скажу только самое главное. Так же мы собираемся и действовать. Я говорил сегодня с комиссаром полиции Гордоном.
Раздались негромкие аплодисменты. Может, они предназначались полицейскому комиссару? Гордон вежливо улыбнулся. Как добры они сегодня, подумал он.
— Он борется с фирмами, подозреваемыми в связи с мафией, — продолжал Дент. — В течение недели мы раскроем их махинации. — Он помолчал, обведя глазами толпу. — И прольём свет закона на это осиное гнездо!
Зал взорвался аплодисментами. Радости Гордона не было предела. Ему предстояла настоящая работа! Это вам не бесполезное присутствие на скучных официальных обедах. Публика обычно не замечает комиссара полиции. Непривычное для него внимание смущало Гордона.
Чёрт побери! Порой ему хотелось удрать от всего этого, как сделал Уэйн. Он мог поклясться, что отравился этим резиновым ростбифом. Он приветливо улыбнулся Денту и подумал с надеждой: хоть бы не разболелся желудок, ведь надо ознакомиться с остальной частью плана нового окружного прокурора, который, как надеялся Гордон, несмотря на все удары судьбы, они смогут воплотить в жизнь.
Господи, сколько хлама!
Джек Нейпир с отсутствующим видом перебирал свою счастливую колоду карт. Просто удивительно, как, имея такие большие деньги, разумеется, добываемые не трудом манекенщицы, а складывавшиеся из тех подношений, что делал ей Хозяин — Карл Гриссом, Алисия ухитрилась набить свои аппартаменты таким барахлом! Взять, к примеру, этот овальный кофейный столик — какой-то постюгославский модерн или что-то вроде этого. Возможно, для других — классная вещь, но для него — лишь ненужный хлам. Правда, он вполне годится для того, чтобы положить на него ноги. А эти фотографии с её изображениями, на которых она выступает как манекенщица? Ну да они хоть закрывают стены наподобие обсев.
Джек сам говорил: раз она спит с ним, значит у неё хороший вкус на мужчин. Плохо только, что в других вещах вкус ей явно изменяет.
Джек сдал самому себе карты и взглянул на экран, где появился тот самый зануда, который только что победил на выборах.
Кто же этот парень? Минуту назад женщина-диктор назвала его имя. Бенд? Бент? А, вот: Дент. Нельзя сказать, что в нём было нечто особенное. Он говорил, как говорили все остальные политические деятели, которых когда-либо слышал Джек. Однако он должен быть признать: выглядел парень потрясно.
Нейпир снял с верха колоды четырёх валетов; каждая карта была пробита пулей.
— Все вместе мы сможем сделать город безопасным для порядочных людей, — говорил Дент.
— Порядочным людям не место в этом городе, — сказал Джек, обращаясь к телеэкрану. — Им лучше жить где-нибудь ещё.
Алисия впорхнула в комнату. Может, у неё действительно не было вкуса, но выглядела она замечательно, особенно в этом сильно обнажавшем её чёрном неглиже. Она задрала на столик ноги и схватила номер журнала «Вог» с собственной фотографией на обложке. «Надо же, оказывается, мои ботинки были прямо на её лице». Он недовольно заметил на одном из своих начищенных до блеска чёрных ботинок небольшую царапину. Как это он не уследил!
Глядя на экран, Алисия расчёсывала свои прямые светлые волосы.
— Дорогой, послушай-ка, он ведь выступает против Карла.
Джек щёлкнул колодой, словно отмахиваясь от сказанного ею.
— Не беспокойся. Если этот шут вздумает тронуть Гриссома, я его тут же прикончу.
Алисия растянулась с ним рядом, её пеньюар раскрылся ещё больше. Она схватила его галстук и закрутила вокруг шеи.
— А если Гриссом узнает о нас, он убьёт тебя.
Джек перевёл взгляд с экрана на зеркало, висевшее над туалетным столиком. Чёрт побери, как к лицу ему этот галстук! Да уж, у него-то отменный вкус. Это врождённое качество: либо оно у тебя есть, либо его нет и никогда уже не будет.
— Не льсти себе, ангелочек, — пробормотал он, наконец, обратив на неё свой взгляд. — Он — утомлённый жизнью старик. Он не в состоянии без меня удержать в руках этот город. Джек снова глянул на себя в зеркало. — А потом — он же ничего о нас не знает.
Нажав кнопку дистанционного управления, он выключил телевизор.
Когда он встал, Алисия спросила:
— Ты не расстроился, Джек?
Джек улыбнулся, чтобы успокоить её. Он взглянул на часы. Пора уходить. Взяв своё пальто с кушетки и остановившись перед туалетным столиком, Джек провёл рукой по тёмной ворсистой ткани, поправил волосы. Да-а, ничего не скажешь. Старина Джек в своём лучшем виде!
— Ты выглядишь прекрасно, — словно подтвердила она его мысли.
Джек улыбнулся своему отражению в зеркале.
— А я и не сомневаюсь в этом.
Отражение ответило ему улыбкой.
Александр Нокс боялся громко дышать.
Он бежал вниз по переулку, чтобы быстрее попасть к месту преступления. Неожиданно он услышал, как за углом лейтенант Экхардт рассказывал о нём судебному медику. Да-да, Экхардт действительно говорил о нём. Но, когда Нокс показался, круглолицый начальник караульной службы тут же проглотил язык.
Иногда, думал Нокс, можно стать лучшим репортёром города только благодаря тому, что на какую-то минуту опередишь остальных.
Вот что он услышал.
— Знаешь, тот парень говорит, будто он видел… — начал врач.
— Постой, я попробую догадаться сам, — прервал его Экхардт. — Какое-то огромное, сверхъестественное существо, похожее на летучую мышь?
— Да, именно так, — взволнованно говорил его собеседник. — Так что же всё-таки они видели там, наверху?
Экхардт прервал его.
— Оба были в стельку пьяны.
— И всё же здесь много непонятного, лейтенант, — сказал врач.
— О, господи, — вдруг пробормотал Экхардт, переходя на шёпот. — Нокс здесь!
Вот чёрт. Торопясь всё разузнать, Нокс вошёл в переулок чуть раньше, чем следовало. Ну да теперь ничего не поделаешь, раз уж он обнаружил себя, надо суметь воспользоваться этим как можно лучше — и он, широко улыбаясь, направился к Экхардту.
— Привет, джентльмены! Я слышал о новом нападении Летучей мыши.
Экхардт поморщился. Нокс улыбнулся ещё шире.
— Это уже восьмой случай, причём меньше чем за месяц. Я даже слышал, что комиссар начал расследование.
— Извини, Нокс, — возразил Экхардт, и его лицо приняло непроницаемое выражение, — если ты имеешь в виду тех двоих, то они просто поскользнулись на банановой кожуре.
Двоих? Ах, так значит, негодяев было двое! Порой Экхардт сообщает важные подробности, даже не подозревая об этом.
Нокс соображал, как бы устроить дело таким образом, чтобы задать пару вопросов свидетелям.
В этот момент показались двое полицейских… Они тащили за собой одного из парней. На какое-то мгновение Нокс подумал, что Экхардт, возможно, говорит правду. Парень действительно выглядел так, будто сильно наклюкался. Одежда на нём была разорвана во многих местах, так что под ней виднелась кожа, покрытая тёмными пятнами засохшей крови. Волосы тоже перемазаны кровью. Но — это было поразительно — парень смеялся.
— Да говорю же вам, летучая мышь. Огромная летучая мышь! — он хихикал, дёргался и крутил головой, обращаясь то к Экхардту и Ноксу, то к сопровождавшим его полицейским. — Он хотел, чтобы я оказал ему услугу.
Но полицейские уже поволокли парня дальше, так и не дав рассказать, в чём состояла эта услуга. Нокс посмотрел на Экхардта с ехидной улыбкой: он получил ответ на самый главный вопрос.
Тем временем Экхардт решил дать волю своему раздражению.
— Не советую писать о такой чепухе в газете, Нокс. Это погубит твою и без того плохую репутацию.
Но Нокс уже знал, что переиграл этого жирного ублюдка. Подумать только: свидетель, видевший Человека-летучую мышь!
Ноксу этого показалось мало, и он решил пойти дальше.
— Лейтенант, городские воры перепуганы насмерть! Они рассказывают, будто он пьёт кровь. Они говорят, что его невозможно убить!
— Я вижу, что у тебя в голове одно дерьмо, Нокс, — рявкнул Экхардт и с негодованием отвернулся. — И как только ты можешь такое пересказывать?
Итак, даже после всего того, что он узнал, его продолжают дурачить? Ну нет, Нокс так легко на отступится.
— Скажите, лейтенант, разве водится в Готэме летучая мышь ростом в шесть футов?
Экхардт, не оглядываясь, пошёл прочь.
Нокс крикнул ему вслед:
— А если это так, может, он находится на содержании у полиции?
Экхардт, тяжело ступая, завернул за угол.
— Если это так, — продолжал Нокс, — не скажете ли, сколько он получает, за вычетом налогов?
Ответа не последовало. Да Нокс и не ждал никакого ответа. Секунду он размышлял, не пойти ли за лейтенантом, но решил, что и для карьеры, и для здоровья лучше не делать этого. Не стоит быть слишком назойливым.
Кроме того, он ведь добился того, чего хотел. Был ли тот весельчак пьян или нет, но он видел Человска-летучую мышь. Нокса особенно интриговало то, что полиция по каким-то причинам не хотела, чтобы случай получил огласку. Но Экхардт и его собратья должны понять, что такая позиция ещё сильнее заставит Элли Нокса стремиться разузнать правду.
Кто же всё-таки был этот парень, появлявшийся в облике мыши? Бывший полицейский? Преступник? Один из членов «Комитета бдительности»? Или же просто какой-нибудь чокнутый? С равным успехом это могло быть и первое, и второе, и третье. Нокс должен найти разгадку и всё, что разузнает, опубликовать в «Готэм Глоб».
Когда это произойдёт, Человек-летучая мышь станет самой грандиозной сенсацией в стране. И то, что сейчас скрывает полиция, будет напечатано аршинными буквами на первой полосе.
2
Ах, вот и наш толстяк. Направляясь к ним своей раскачивающейся походкой, он явно нервничал и озирался вокруг. Известный всему Готэму, неопрятный и небритый, он нёс своё тело, сотрясавшееся при ходьбе в слишком тесном для него костюме, который, казалось, вот-вот лопнет. Почему Экхардт не может последить за собой? Джек Нейпир откинулся на складной верх своего лимузина. Боб Хокинз, его первый помощник и телохранитель, занимался обычным делом — поправлял зеркало, чистил дверную ручку, — но был готов в случае необходимости действовать.
Джек привстал, протянул лейтенанту свёрток с сэндвичами.
— Вот тебе лёгкий завтрак, Экхардт.
Полицейский открыл пакет и с удивлением уставился на сэндвич: хлеб был начинён стодолларовыми бумажками. Засовывая его в пиджак, полицейский окинул взглядом улицу.
— Ты бы ещё объявил об этом по радио, Нейпир, — лейтенант казался раздражённым. Должно быть, встал с левой ноги.
Но это не причина, чтобы так разговаривать с ним. Нейпир подумал, что пришло время поставить на место этого Гриссомо— на лизоблюда.
— Помолчи-ка и послушай, — приказал Джек. — Харви Дент упорно разнюхивает что-то об одной из ваших фирм.
Лейтенант разозлился ещё больше.
— Это моя территория, Джек, — отрезал он, направляясь к лимузину. — Если возникла какая-то проблема…
Но Джек и так слишком долго слушал толстяка. Он сгрёб Экхардта за шиворот.
— Экхардт, — сказал он очень просто и откровенно, — твои проблемы — это наши проблемы.
Полицейский вырвался из рук Джека.
— Я работаю на Гриссома, а не на разных психов.
— Что ты говоришь, Экхардт! — изобразив удивление, ответил Джек. — Подумай лучше о будущем.
— Ты имеешь в виду, — усмехнулся полицейский, — своё шоу? Он пренебрежительно махнул своей ручищей. — У тебя нет будущего, Джек. Ты всего лишь шут гороховый, и Гриссом это знает.
Джек ударил Экхардта по физиономии, потом, развернувшись, следующим ударом вмазал полицейского в кирпичную стену. Ошеломлённый внезапностью нападения, Экхардт обмяк. На секунду Джек даже пожалел о своём поступке. Но, в конце концов, толстяк сам на это напросился.
Лицо Экхардта стало красным, как у Деда Мороза. Он сгрёб Джека за воротник и вынул револьвер.
Увидев оружие, Джек уставился на него, потом на пальцы толстяка у своего горла.
— Испортишь костюм, — сказал он небрежным тоном.
Экхардт с трудом перевёл дыхание. Он хмуро взглянул на Нейпира, выпустил из руки его ворот и опустил оружие.
Джек улыбнулся. Какой всё же замечательный человек этот толстяк!
— Ну вот, видишь? — добавил он шутливо. — Можешь ведь принять верное решение, если захочешь.
Джек начал хохотать. Краска отхлынула от лица Экхардта, и это ещё больше развеселило Нейпира. Бог мой, толстяк по— настоящему раскипятился! Джек направился к распахнутой дверце машины. Не в состоянии больше смотреть на полицейского, он хохотал так, что слёзы текли по лицу. Садясь в машину, он оглянулся в последний раз.
И что-то заставило Джека прекратить веселье.
Он увидел, что Экхардт улыбался — но почему? Джек не стал раздумывать над этим, не слышал он и последних слов Экхардта: «…и где ты проводишь свои ночи, красавчик».
На осеннем ветру развевался красно-жёлто-чёрный транспарант:
«ПРАЗДНОВАНИЕ ДВУХСОТЛЕТИЯ ГОТЭМ-СИТИ».
Борг нетерпеливо махнул рукой Денту и Гордону, приглашая их следовать за собой.
Когда у Борга появлялась личная заинтересованность в чём— то, он становился на редкость энергичным, а юбилейные торжества воспринимались им именно как личное дело. Оки уже посетили одного из поставщиков рекламных платформ и компанию по изготовлению костюмов, убедившись, что к торжественному дню всё будет готово. Теперь мэр прихватил их с собой, чтобы осмотреть близившееся к концу строительство парадной трибуны на городской площади.
Гордону казалось, что они болтаются по городу уже несколько часов. Вот сегодня, думал он, Дент на деле узнает, что это значит — работать на благо Готэма.
— И мне наплевать на то, сколько будет стоить этот фестиваль! — кричал им мэр, оборачиваясь на ходу. — Я хочу, чтобы был настоящий парад, хот-доги, воздушные шары и прочая мишура. Мы должны достойно отметить двухсотлетний юбилей. И всенародно!
Дент сделал робкую попытку противопоставить всему этому хоть немного здравого смысла.
— Как бы нам не пришлось отметить его на скамье подсудимых по делу о растрате, — осторожно возразил он мэру. — Поступления от налогов уменьшаются, и если праздник не принесёт доходов, вы распроститесь со своим рейтингом. У нас уже триста пятьдесят тысяч убытка, а ещё не видно ни одного воздушного шара!
— Я возьму на себя финансирование праздника, — продолжал упорствовать мэр, вновь повышая голос. Гордону иногда казалось, что Борг чувствовал себя уверенным только тогда, когда кричал, возмещая громкостью голоса недостаток логики.
— Да я знаю целую группу богатых старух, каждая из которых готова заплатить по тысяче долларов только за то, чтобы посетить Уэйн Манор! — не переставал хвастаться мэр. — Нужно только заполнить эту площадь народом, детьми, собаками, целыми семьями — и к вам вернутся ваши деньги!
— Думаю, что многие не придут, господин мэр, — произнёс Гордон, пытаясь поддержать Дента. — Они боятся.
— Им нечего будет бояться, когда в этом особняке вы покажете нм Гриссома, — не сдавался Борг. — Я ведь обещал, верно?
Гордон вздохнул и с сомнением покачал головой. Да, конечно, мэр это обещал. Он взглянул на Дента. Новый окружной прокурор беспомощно пожал плечами. Они прибавили шаг, чтобы не отстать от Борга, уже взбиравшегося по ступенькам недостроенной парадной трибуны.
Ноксу это не понравилось. Все репортёры сгрудились вокруг стола карикатуриста Боба в углу комнаты, где помещался отдел городской хроники. Хуже всего было то, что все они заулыбались при виде Нокса. Ноксу был хорошо известен смысл такой улыбки в предвкушении добычи — волки всегда нападают стаей.
— Ну, ну, — радостно воскликнул Макфи. — Расскажи-ка о Дракуле! А когда ты в последний раз видел снежного человека?
— Они похоронили твою историю о Бэтмэне, — с ухмылкой сообщил Томпсон.
— Да, они хоронят всю эту чепуху, — подтвердил Макфи.
Пусть себе упражняются, Нокс вовсе не собирался позволить этим ничтожествам из газеты «Готэм Глоб» разделаться с ним. Улыбаясь в ответ, он крикнул: — Здесь пахнет Пулитцеровской премией. Запаситесь терпением!
— Эй, Нокс! — с притворной улыбкой позвал его карикатурист. — У меня есть кое-что для тебя!.
В руках Боб держал рисунок, изображавший Человека — летучую мышь: страшная крысиная физиономия с торчащими клыками увенчивала человеческую фигуру в пиджачной паре. Внизу была надпись: «Вы не встречали этого человека?»
Да, Томпсон, Макфи и остальные полагали, что никогда ещё в их службе новостей не происходило ничего более забавного. Но Нокс не переставал улыбаться. Пусть-ка они попробуют раздобыть что-нибудь более оригинальное.
— Неплохо, ребята, — ответил он. — Разве что немного заострить клыки?
Повернувшись к ним спиной, Элли Нокс направился к своему офису, шепча:
— Что за пустомели.
Нокс застыл на пороге. Кто-то уже был в комнате. Женщина. Он мог видеть её в окошко офиса — и что он увидел!
Собственно, видна была только пара ног. Но какие это были ноги! Ради таких ног любой настоящий мужчина мог пойти на преступление! Нокс сделал ещё шаг, чтобы увидеть её всю целиком. Совсем неплохо. Положив эти самые свои ноги на стол, она откинулась на спинку вращающегося кресла, держа в руках номер «Глоб». Великолепная фигура, красивое платье, прекрасные светлые волосы.
Нокс вошёл в офис, будучи не в состоянии унять сердцебиение.
— Привет, ножки! — сказал он.
Она вскинула голову, и сдвинувшаяся назад шляпа открыла улыбающееся ему лицо, которое вполне гармонировало со всем остальным.
— Я изучаю ваш материал, — произнесла она,
— А я — вас, — радостно сообщил Нокс. Он увидел большую фотокамеру, занимавшую угол стола. На ней стояли инициалы: «В. В.».
Хозяйка ног поднялась и протянула руку. Нокс пожал её. Рукопожатие было достаточно твёрдым и небезразличным.
— Привет, я — Вики Вейл.
Ноксу откуда-то было знакомо это имя. Он напряг память.
— Вики Вейл… Вики Вейл… Постой-ка… — он щёлкнул пальцами. — «Вог», «Космо»… я видел ваши работы в области моды. Послушайте, вы ведь не затем сюда пришли, чтобы снять меня в обнажённом виде?
Он помедлил.
— В этом случае вам понадобились бы мощные объективы.
— Да, я работала в этих журналах, — ответила Вики прямо и деловито, словно не слышала дерзких слов, — но и в Корто Мальтезе тоже.
В Корто Мальтезе? Нокс задумался. В зоне военных действий? Это никак не вязалось со стоявшей перед ним хорошенькой женщиной. Она порылась в кейсе и вытащила небольшую папку с фотографиями — на них были изображены военные эпизоды. Нокс быстро просмотрел снимки. Прячущиеся партизаны, взорванный «джип», солдаты правительственных войск, поджигающие крестьянские дома, сложенные штабелями тела людей. Материал был сделан превосходно. Вики не боялась находиться в непосредственной близости от происходящего. Её фотографии показывали лицо войны и были способны потрясти любого.
— Да-а, — протянул он с восхищением, — для девушки это слишком жестокие сцены.
Он снова посмотрел на неё.
— Но что вы делаете здесь?
Вики подняла бровь:
— Я приехала, чтобы познакомиться с животным миром Готэма.
Нокс не понял.
— Животным миром? С чем же например?
— Например, с летучими мышами, — она указала на разбросанные по столу Нокса бумаги: заметки, размышления, забракованные страницы, даже неловко сделанные наброски, и всё это — на одну тему — Человек-летучая мышь.
Это было невозможно. Нашёлся кто-то, поверивший ему? Он с удивлением посмотрел на Вики.
— Кто вас прислал?
— Никто, — ответила она с улыбкой. — Я прочла вашу заметку, где и нашла то, что меня очень интересует.
Интересует? Да нет, подумал Нокс. Это было бы слишком простым объяснением.
— И что же вы решили? — продолжал он.
— Фотография парня в костюме летучей мыши, ловящего преступников, идёт? — она стала делать рукой движения, будто что-то писала. — А вот и заголовок: «Бэтмэн уничтожает преступность в Готэм-Сити!» Мои фотографии. Ваш текст. Этот материал потянет на Пулитцеровскую Премию.
Да. Он и сам всё время думал об этом. Не сказал ли он только что то же самое парням из отдела городской хроники? Нокс засмеялся.
— Вы настоящая телепатка! Но дело в том, что кроме вас мне никто не верит.
Его радость исчезла, когда он вспомнил о реальном положении дел.
— Мне нужно нечто конкретное: у Гордона заведено досье на эту тему, но я не могу застать его даже по телефону.