Повесть «Воин» рассказывает о событиях, происшедших после описанных в романе «Маленькое одолжение», с рассказами не связана. Майкл Карпентер, после полученных ранений больше не может сражаться, как Рыцарь Меча. Он полностью отдается заботам о своей семье. «Амораккиусу» нужен новый хозяин, а пока он хранятся у Гарри Дрездена — друга Майкла, вместе с другим Мечом — катаной «Фиделаккиус», отданным Широ. Однако появляется таинственный снайпер, у которого свои планы на священное оружие. Кто-то очень хочет заполучить «Фиделаккиус» и «Амораккиус» и не гнушается ничем на своем пути — ни шантажом, ни пулями, ни похищением детей. В противостоянии Гарри открывается истинный смысл борьбы Воина Света.
Предисловие автора
Давным-давно, при переезде в новый район, я провёл несколько дней, знакомясь с новыми соседями. Ничего особенного, всего-навсего визиты, чтобы сказать привет, получить представление о других семьях с детьми возраста моего сына, подружиться с семьей с дочерью-школьницей, которая часто присматривала за детьми других семей на улице, и всё такое. У меня была куча безобидных взаимодействий с ними, которым не придавалось особого значения в то время.
Перемотка вперед на пять лет. В течение следующих нескольких лет, я узнал, что некоторые из самых глупых, несущественных мелочей, что я сделал или сказал в то время, отразились на некоторых из моих соседей в огромной степени. Не обязательно хорошо или плохо, но и значительно, и в целом в позитивном ключе, или так мне казалось.
Если бы я выбрал другие слова, или предпринял мои действия только немного по-другому, это вполне могло бы изменить мою жизнь, и если бы я не уделял пристального внимания, я бы не понял, что это произошло со всеми. Это был мой первый урок реальной жизни о законе непредвиденных последствий, и основа моей веры, что большие, важные вещи состоят из малых и обычных вещей, и что даже наши маленькие акты мелкого, повседневного добра или зла имеют кумулятивное влияние на наш мир. Множество религий говорят о различии между светом и тьмой, и рисуют образы драматических сражений между предводителями.
Но, возможно, «бой на земле» — гораздо более общий, чем мы когда-нибудь действительно думаем. Он происходит каждый день, и много раз, мы могли даже не знать, что происходит, пока пять лет спустя не осознали. И наши самые незначительные принятия решений имеют значение. Они говорят нам о том, кто мы есть.
Это была идея, которую я пытался провести в новелле «Воин».
Это, и мысль, что то, что кажется хорошим или плохим, может выглядеть иначе с другой точки зрения. Многие читатели были расстроены судьбой Майкла в конце «Маленького одолжения» — как ужасно, что персонаж, который был в основном таким достойным, стал калекой на всю жизнь, получил такую ужасную судьбу, оказался в собственном аду. Какая трагедия, что он не может продолжать бой.
Судите сами, насколько трагично это было для него.
Воин
Я присел возле Майкла и сказал:
— Я думаю, Вы в опасности.
Майкл Карпентер был большим, мускулистым мужчиной, хотя сейчас он выглядел наиболее худым за весь тот период, что мы были знакомы. Месяц в кровати и еще больше месяцев в палате интенсивной терапии превратили его только в тень прежнего, и он никогда не сможет вернуть себе всей мускулатуры. Но даже так, он выглядел крупнее и мускулистее, чем большинство мужчин вокруг. Его волосы и короткая борода цвета соли-с-перцем за эти дни стали больше похожи на соль.
Он улыбнулся мне. Это не изменилось. Может быть, только улыбка стала глубже и более непоколебимой.
— Опасности? — сказал он. — Небеса!
Я откинулся назад на старой деревянной открытой трибуне в парке, и хмуро посмотрел на него.
— Я серьезно.
Майкл прервался, чтобы выкрикнуть короткие слова поддержки второму бейсмену (или это была бейсперсона?) команды по софтболу в которой играла его дочь, Алисия. После чего он уселся обратно на скамью, сиденья которой были покрыты старой, растрескивавшейся чешуйками зеленой краской, что дисгармонировало с его бело-бледно-голубой футболкой, которая соответствовала цвету формы девушек на поле. На ней была написано «ТРЕНЕР» большими синими буквами.
— Я принес Меч. Он в заглохшей машине.
— Гарри, — сказал он невозмутимо, — Я в отставке. Вы знаете это.
— Конечно, — сказал я, потянувшись в карман плаща. — Я знаю это. Но плохие парни очевидно нет. — Я вытянул наружу концерт и вручил ему.
Майкл открыл его и изучил содержимое. Потом он вложил все обратно, положил конверт на скамью возле меня и поднялся. Он направился вниз к полю, тяжело опираясь на деревянную трость, которая теперь везде сопровождала его. Поврежденные нервы и тяжелая травма бедра, практически лишили подвижности одну ногу. Из-за этого его походка стала раскачивающейся, как у моряка. Еще я знал, что один из его честных, ясных глаз видел теперь намного хуже.
На поле объявили перерыв, и Майкл давал указания спокойным уверенным голосом, вызывая улыбки у его дочери и её команды. Они явно искренне веселились.
Ему это нравилось.
Я глянул вниз на конверт и отчетливо представил себе фотографии лежащие в нем. Было ясно, что все они сделаны профессионалом — Майкл, поднимающийся вдоль перил в церковь; Майкл, придерживающий дверь для своей жены, Черити; Майкл, ставящий большое ведро с софтболами в багажник семейного микроавтобуса Карпентеров; Майкл во время работы, одетый в желтую каску, показывающий вверх на незаконченное здание и беседующий с мужчиной рядом с ним.
Фотографии пришли в мой офис по почте. Без записки, без объяснений. Но их значение были безобразными и предельно четкими.
Мой друг, бывший Рыцарь Креста, был в опасности.
Примерно через пол часа, когда матч подошел к концу, Майкл поднялся назад ко мне на трибуну. Он постоял мгновенье, глядя на меня, прежде чем сказал:
— Меч ушел из моих рук. Я не могу поднять его снова — особенно для неправедных намерений. Я не хочу жить в страхе, Гарри.
— Может вы, хотя бы немного, поживете во внимании? — спросил я. — Хотя бы до тех пор, пока я не узнаю больше о том, что происходит?
— Я не думаю, что Он запланировал для меня смерть сейчас, — ответил он невозмутимо.
Это сложно описать, но когда Майкл начинает говорить о Всемогущем, он умудряется вставлять заглавные буквы в устную речи. И не спрашивайте меня, как именно.
— А что случилось с «Никто не знает свой день и час»? — спросил я.
Он криво мне улыбнулся.
— Вы выдергиваете цитату из контекста.
Я пожал плечами.
— Майкл. Я бы хотел поверить в любовь, которую Бог распространяет на каждого. Но я видел множество людей, которые пострадали, и ничем не заслужили этого. Я не хочу, чтобы вы стали одним из них.
— Я не боюсь, Гарри.
У меня на лице мелькнула недовольная гримаса. Я догадывался, что он может отреагировать, таким образом, и я намеревался играть грязно.
— А как насчет ваших детей, парень? Как насчет Черити? Если кто-то придет за вами, они не будут беспокоиться о том, что случится с людьми, которые рядом.
Выражение лица Майкла, было практически, невозмутимо до этого выстрела. Его лицо побледнело, и он посмотрел вдаль, отведя от меня взгляд.
— Что у Вас на уме? — спросил он через секунду.
— Я собираюсь спрятаться в засаде и притаиться, — ответил я. — Может быть, схватить нашего фотографа, прежде чем все станет хуже.
— Хочу ли я, чтобы вы сделали это? — спросил он.
— Итак. Да?
Он покачал головой и широко улыбнулся.
— Спасибо, Гарри. Тем не менее, нет. Спасибо. Я справлюсь.
* * *
Дом Майкла был аномально не похож на городскую постройку — милый большой старый дом, в колониальном стиле. Образ дополнялся изгородью из белого штакетника и заросшим деревьями двором. Он был красив своим тихим, непоколебимым притяжением, окруженный множеством других домов, но не один из них не выглядел так мило, уютно и чисто, как дом Майкла. Я знал, что он много трудился, чтобы придать дому такой вид. Может быть, это получилось просто так. Может быть, это было побочным эффектом визита архангела или кого-то похожего.
Или же все дело было в глазах того, кто смотрел.
Я, к сожалению, был абсолютно уверен, что у меня никогда не будет места, похожего на это.
Майкл посадил в свой белый пикап несколько девушек, чтобы подвезти их, так что поездка до его дома заняла немного больше времени, чем обычно. Когда мы подъезжали к его дому сумерки тяжело опустились на город. Я не делал никакого секрета из того, что следую за ним, но в любом случае, я не ехал впритык к его заднему бамперу, поэтому не думаю, что кто-то из них заметил мой потрепанный Фольксваген.
Майкл и Алисия вылезли из машины, и зашли в дом, пока я делал медленный круг вокруг их квартала, держа глаза широко открытыми. Когда я не заметил никаких невменяемых маньяков или стоящих наизготовку демонов с выпущенными когтями, я припарковался чуть ниже по улице и направился пешком к дому Майкла.
Это случилось молниеносно. Футбольный мяч подпрыгнул возле меня, маленькая особа бросилась за ним, и как только это случилось, я услышал очень близко хруст шин по асфальту позади меня. У меня длинные руки и это пригодилось. Я схватил ребенка, которому на вид было семь или восемь лет, буквально за пол секунды, прежде чем приближающаяся машина ударила мяч и отправила его в полет. Ноги девочки подлетели вверх над головой, когда я оторвал её от земли, и её туфли разминулась с решеткой радиатора буквально на шесть дюймов.
Машина (одна из этих новых экологических гибридов, часть времени использующих вместо бензина батарею), с бесшумным мотором ехала в полнейшей тишине с выключенными фарами. Водитель, молодой парень в костюме, болтал по мобильному телефону, держа его возле уха одной рукой. Он ничего не заметил. Когда машина достигла конца квартала, он включил фары.
Я повернулся, чтобы глянуть на ребенка, девочку с чернильно-черными волосами и розовой кожей, глядевшую на меня широко раскрытыми темными глазами. Её рот был испуганно приоткрыт. На щеке у неё зеленел синяк, которому была пара дней.
— Привет, — сказал я, стараясь быть таким дружелюбным, как только мог. У меня очень ограниченный лимит доверия. Высокий, сурово выглядевший мужчина в длинном черном плаще, которому нужно как минимум побриться, чтобы изменить это. — С тобой все в порядке?
Она медленно кивнула головой.
— У меня проблемы?
Я поставил её на землю.
— Не из-за меня. Но я слышал, что мамы могут начать волноваться о…
— Кортни! — раздался задыхающийся, испуганный голос, и женщина, которая, как я предположил, была мамой девочки, в спешке выскочила из ближайшего дома. Так же, как и у ребенка, у неё были темные волосы и очень красивая кожа. И у неё были точно такие же настороженные глаза. Она протянула руки к маленькой девочке и рывком, отодвинув ее к себе за спину, быстро окинула взглядом округу.
— Как вы думаете, что вы делаете? — Требовательно спросила она — или попыталась, но вышло это как возбужденное восклицание — Кто вы такой?
— Только пытаюсь препятствовать вашей дочери, становиться жертвою «движения зеленых», — ответил я.
Она не поняла. Выражение её лица изменилось — она, явно, подумала что-то типа: «Этот человек — псих?» Я встречал такое множество раз.
— Это была машина, мэм, — пояснил я. — Девочка не увидела, как она приближается.
— О, — вздохнула женщина. — О! Спасибо вам.
— Пожалуйста, — я хмуро глянул на девочку, — Ты в порядке, милая? Этот синяк ведь не из-за меня?
— Нет, — ответила она. — Я упала с велосипеда.
— Даже не поцарапав руки, — заметил я.
Она настороженно смотрела на меня около секунды, прежде чем её взгляд расширился, и она еще немного спряталась за матерью.
Женщина глянула на меня, потом на ребенка. Затем она кивнула мне, взяла дочь за плечо и потащила её к дому, не говоря ни слова. Я задумчиво понаблюдал, как они идут, и продолжил путь к жилищу Майка. По дороге я закинул футбольный мяч Кортни назад к ним во двор.
Когда я постучал, дверь мне открыла Черити. Хотя она и была примерно такого же возраста, как и Майкл, её золотистые волосы скрывали любые пряди серебра, которые могли появиться. Для женщины она была высокой и широкоплечей, и я видел, как она сокрушила не один нечеловеческий череп, защищая одного из своих детей, когда тот был в опасности. Она выглядела усталой. Я догадывался, что год наблюдений за тем, как ее муж переносит интенсивную терапию, дался ей нелегко. Но она выглядела счастливой. Наша личная холодная война закончилась за давностью лет, и она улыбнулась, увидев меня.
— Не совсем, — сказал я, улыбаясь. — Только что мелькнула мысль, нанести вам визит.
Улыбка у Черити не исчезла, но стала настороженной.
— Неужели?
— Гарри! — закричал детский голос, и младший сын Майкла — мой тезка, подпрыгнул в воздух, доверяя мне поймать его. Маленький Гарри был возрастом примерно как Кортни, и обычно расценивал меня, как что-то привлекательное для лазанья. Я поймал его и шумно поцеловал в макушку, что вызвало хихиканье и протестующий возглас:
— Ну, хватит!
Черити хмуро покачала головой.
— Ладно, заходите. Позвольте мне предложить вам что-нибудь попить. Гарри, он не шведская стенка. Слезай.
У маленького Гарри внезапно развилась самопроизвольная глухота, и он вскарабкался мне на плечи, пока мы заходили в гостиную. Майкл и его темноволосая, спокойная и серьезная дочь Алисия только что вошли, после того как убрали софтбольное снаряжение в гараж.
— Папа, — прокричал маленький Гарри, протягивая руки Майклу и молнией прыгая с моих плеч вперед.
Майкл наклонился вперед и поймал его. Мой желудок болезненно сжался в сострадании, когда я заметил, как он вздрогнул и тяжело вздохнул в момент, когда делал это.
— Алисия, — подала голос Черити.
Её дочь кивнула, повесила бейсболку на деревянную вешалку возле двери и забрала у Майкла маленького Гарри. Она подбрасывала его в воздух, вызывая этим веселый детский протестующий смех.
— Идем, постреленок. Время купаться.
— Пиявка! — воскликнул Гарри и немедленно начал карабкаться на плечи сестры, бормоча что-то про роботов.
Майкл с улыбкой наблюдал за тем, как они уходят.
— Я пригласил Гарри на ужин этим вечером, — сказал он Черити, целуя её в щеку.
— Неужели? — спросила она, точно таким же тоном, которым встретила меня у двери.
Майкл глянул на неё и вздохнул. Затем он обреченно произнес:
— В моем офисе.
Мы прошли в кабинет, который использовался как офис Майкла — более захламленный, чем обычно, в основном из-за того, что теперь из-за заморозков, он не пользовался пристройкой. Я достал фотографии и, не говоря ни слова, показал их Черити.
Супруга Майкла не была глупой блондинкой. Она быстро одну за другой просмотрела их, с каждым новым изображением ее глаза сверкали все ярче. Когда она заговорила, в её голосе буквально ощущались кусочки льда.
— Кто их сделал?
— Я пока не знаю этого, — ответил я ей. — Хотя имя Никодимиуса на первом месте хит-парада.
— Нет, — сказал Майкл спокойно. — Он не сможет больше навредить мне или моей семье. Мы защищены.
— Чем? — спросил я.
— Верой, — ответил он просто.
Это был бы сводящий с ума ответ при других обстоятельствах — но я видел, на что способна сила веры, действующая вокруг моих друзей, и это была одна из самых реальных сил, которые я мог представить. Чтобы защитить бывших президентов существует Секретная служба. Может быть, бывшие Рыцари Креста имеют похожий пенсионный пакет, только с большим количеством ангелов?
— Вы собираетесь разобраться во всем этом? — спросила Черити.
— Такова идея, — ответил я. — Но это означает, что я немного бесцеремонно вмешаюсь в вашу жизнь.
— Гарри, — сказал Майкл, — в этом нет нужды.
— Не будь смешным, — откликнулась Черити, поворачиваясь к Майклу. Она очень нежно взяла его руку, но её голос оставался твердым. — И не будь гордым.
Он улыбнулся ей.
— Это не вопрос гордости.
— Я не уверена, — сказала она тихо. — Отец Фортхилл сказал, что мы защищены только от сверхъестественных хищников. Если же это будет кто-то из простых смертных… Мы должны знать, что происходит.
— Я часто не знаю, что происходит, — ответил Майкл. — Если бы я проводил все время, пытаясь узнать, в чем дело, то не осталось бы достаточно времени чтобы жить. Это больше похоже на то, чтобы заставить нас нервничать и волноваться.
— Майкл, — сказал я спокойно. — Один из лучших путей борьбы со страхом, который я знаю, это знание.
Он повернул голову, хмуро глянув на меня.
— Вы сказали, что не будите жить в страхе. Отлично. Дайте мне возможность несколько дней покрутиться вокруг и пролить свет на вещи, чтобы выяснить, что происходит. Если все окажется пустяком, то никакого вреда от этого не будет.
— А если не окажется? — требовательно спросила Черити.
Я сдержал волну гнева, которая могла проявиться в моём голосе и выражении лица, и посмотрел на неё спокойно.
— Не пострадаете ни вы, ни ваши близкие.
Её глаза вспыхнули, и она кивнула в знак согласия.
— Дорогая, — вздохнул Майкл.
Черити посмотрела на него.
У Майкла, конечно, был на счету убитый дракон, но даже у него есть свой предел. Он поднял руки в знак капитуляции и произнес обращаясь ко мне:
— Почему бы вам ни подняться в гостевую спальню?
После девяти тишина практически полностью окутала дом семейства Карпентер. Меня провели в маленькую гостевую комнату, в конце коридора. Это была швейная мастерская Черити, и она была вся заставлена яркими штабелями сложенной ткани. Некоторые рулоны были еще упакованы в целлофан, некоторые уже начаты. В центре комнаты стоял маленький столик со швейной машинкой на нем, оставшегося вокруг места хватало только на то, чтобы поставить кровать. Я знал эту комнату. Мне уже приходилось зализывать здесь раны после моих приключений.
Одна вещь в ней была для меня новой — толстый слой пыли на швейной машине.
Ха!
Я сел на кровать и огляделся. Это была тихая, теплая, живая маленькая комната — практически маниакально такой. Буквально все было милым, приятным и лежащим на своих местах. Мне потребовалось целых шесть или семь секунд, чтобы понять, что эта комната была убежищем для Черити. Как много дней и ночей она волновалась за Майкла, делающего буквально говоря, Господь знает что, против врагов, настолько ужасных, что никто кроме него не смог бы справиться с ними? Как много раз её терзали мысли о том, что следующим, кто переступит порог, будет мрачный отец Фортхилл, вместо мужчины, которого она любит? Как много часов она провела в этой хорошо освещенной комнате, делая теплые, мягкие вещи для своей семьи, пока её муж направлял холодную, сияющую сталь «Амораккиуса» во тьму?
И теперь на швейной машине лежала пыль.
Майкла почти убили, там, на острове. Ему нанесли вред, из-за травм он был вынужден отложить в сторону святой Меч, наряду с практически невидимой, смертельной войной. И он был более счастлив, чем я когда-либо видел. Должно быть все же — пути Господни неисповедимы.
Другая мысль пришла мне в голову, пока я обдумывал это: Кто бы ни послал это фото, он не послал их Майклу — он послал их мне. Что если я подверг Майкла и его семью настоящей опасности, показав им снимки?
Я нахмурился, глядя на эту неунывающую комнату. Слишком много всего навалилось для бессонного сна.
Я поднялся и прокрался вниз по лестнице для набега на холодильник, обутый только в носки, и пока я был на кухне, чавкая импровизированным сэндвичем с ветчиной, я заметил тень, которая мелькнула за темным окном.
У меня было несколько вариантов, но не один не был действительно вкусным. Я остановился на самом привлекательном. Я повернулся и, прокравшись так быстро и тихо, как только смог к входной двери, выскользнул наружу, тайком направляясь вдоль дома в сторону, которая, как я полагал, выведет меня прямо позади незваного гостя. Короткий моросящий дождь намочил газон, а ночь была достаточно прохладной, чтобы я чувствовал себя неуютно в быстро промокших носках. Я старательно игнорировал это и крался по газону, держась поближе к дому и внимательно осматривая округу.
Задний двор был пуст.
У меня появилось зудящее чувство чуть ниже шеи, и я продолжил нарезать круги. Я как-то себя выдал? Неужели незваный гость тоже сейчас кружит, так же, как и я, надеясь подкрасться ко мне? Я ускорил шаги, пытаясь оставаться тихим, насколько это было возможным, что означало, что я был чертовски тихим. Ведь я развивал свои профессиональные навыки годами.
И, наконец, когда я повернул за угол, я заметил незваного гостя- темную фигуру, спешащую вниз по тротуару мимо дома Кортни. Я не мог быстро следовать за ним, не будучи замеченным, тогда я решил схитрить, что сразу и сделал. Мои способности по набрасыванию завесы не так хороши, чтобы спрятать меня посреди белой комнаты, но достаточно хороши, чтобы скрыть меня от чужого взгляда темной ночью или на хорошо затемненной улице. Я сконцентрировался на окружающей обстановке, собирая узор света и тени в плащ вокруг меня. Мое собственно зрение потускнело и как-то померкло, когда я сделал это.
Я почти пожалел о том, что не разбудил Молли. У ребенка природный талант по работе с таким тонким колдовством, как завесы. Она может сделать вас таким же невидимым, как Перес Хилтон делает невидимыми этические нормы, и вы сможете смотреть с небольшим затруднением, как если бы надели пару едва затемненных солнечных очков. А когда я проделывал то же самое, для меня это все выглядело расплывчато и смутно, словно я смотрю через темную, тонкую ткань. Придерживаясь светлого бетонного тротуара, на фоне которого движения незваного гостя выглядели игрой пятен тени и света, я медленно пошел следом.
Злоумышленник прокрался вниз по улице, и торопливо припал к земле, возле моего старого Голубого Жучка. У него заняло около пяти секунд, чтобы открыть замок, залезть в машину, и достать оттуда длинный, тонкий сверток с вложенным в ножны мечом.
Должно быть, в начале он приблизился к дому, и кружил в округе, чтобы определить, мое местонахождение. Он мог заметить мой посох, оставленный прислоненным к стене возле входной двери, когда он заглядывал в кухонное окно. И я был чертовски уверен, что это именно Он. Движения его рук и ног были резкие, порывистые, мужские.
Я сделал несколько шагов в сторону и поднял футбольный мяч Кортни. Затем приблизился на несколько ярдов и швырнул его вверх по высокой дуге. Мяч с громыхающим ударом упал на капот Голубого Жучка.
Засадный мальчик дёрнулся, поворачивая верхнюю часть тела на звук, и так застыл, а я в это время ударил его на манер полузащитника, направляя вес моего тела, как копьё, на одно плечо, чтобы удар пришелся на его спину и вышел из груди. Он был совершенно не подготовлен к этому и мешком повалился на землю, проехавшись по тротуару со звучным «ууфффф» выбитого воздуха.
Я попытался схватить его за волосы, так чтобы прижать лбом к тротуару, но у него была короткая почти военная стрижка, и мне не удалось хорошо ухватиться. Он дернулся и ударил меня локтем под ребро, а я не был в достаточно хорошей позиции, чтобы удержать его прижатым к земле. Он вывернулся, вскочил на ноги и понесся прочь, по-прежнему сжимая в руке меч.
Я собрал свою волю, вытянул руку в его сторону и выпалил: «Forzare!» Невидимая сила хлестнула его сзади по коленям… и ударила магическим эквивалентом кирпичной стены. Вспышки света, искры,… а он, издав каркающий звук, продолжил бежать. Каким-то образом этот свет, как догорающая шкура, лег на тротуар.
Я подскочил на ноги, чтобы преследовать его, скользнул по влажному газону к тротуару и кубарем покатился от пронзившей мою лодыжку боли. К тому времени, когда я снова поднялся на ноги, он был слишком далеко от меня для того, чтобы преследовать его, даже если бы моя лодыжка была в порядке. Спустя секунду, он перепрыгнул через забор и исчез из виду.
Я остался там, стоя возле машины на одной ноге, пока соседские псы захлебывались в лае. Отдышавшись, я, прихрамывая, двинулся вперед, ища глазами, затухающее свечение предмета, который он обронил. Это был амулет, висевший на кожаном шнурке, пропущенном через его середину. Он выглядел так, как будто был вырезан из дерева или кости, но так как он был обожжен практически дочерна, я не смог этого точно определить. Я поднял его, морща нос от вони. Затем вернулся к машине и закрыл открытую дверь. После этого я размотал кусок проволоки, которым закрывалась крышка моего багажника, достал завернутый в шерстяное одеяло сверток, и вернулся обратно в дом Майкла.
Утро будничного школьного дня в семействе Карпентер напоминало Саутгемптон, прямо перед шестым июня, 1944. Толпа кричащих, бегающих повсюду людей, никто из которых не выглядел знающим, что происходит. Или возможно, так казалось только мне, потому что около восьми дети, возглавляемые Алисией — старшим ребенком, учившимся в школе, были отправлены к школьному автобусу.
— Так он схватил меч и убежал? — спросила Молли, прихлебывая кофе маленькими глотками. Ее, несомненно, знобило, ярко-розовый нос был заложен. Моя ученица была настоящей дочерью своей матери — высокая, белокурая и слишком привлекательная для меня, чтобы я чувствовал себя комфортно — даже одетая в пушистую розовую пижаму и фланелевый халат, с пребывающими в беспорядке волосами.
— Доверяйте мне хоть немного, — ухмыльнулся я, разворачивая сверток из шерстяного одеяла и вытаскивая для обозрения «Амораккиус».
— Он думал, что берет меч.
Майкл хмуро глянул на меня, намазывая маргарин на тост.
— Я помню, вы сказали мне, что меч лучше всего спрятан, когда он на самом видном месте.
— В моём возрасте я становлюсь параноиком, — ответил я, чавкая куском колбасы, затем удивленно замер от странного вкуса и глянул на него.
— Индейка, — сказал Майк мягко. — Так лучше для меня.
— Так лучше для всех, — отрезала Черити тоном, не терпящим возражения. — Включая вас, Гарри.
— Вот те на, — протянул я. — Спасибо.
Она задумчиво посмотрела на меня.
— Вы можете использовать амулет, чтобы найти его хозяина?
— Неа, — сказал я, немного посыпая солью эту диетическую, индюшачью «колбасу». — Скажи им, почему не получится, кузнечик.
Молли заговорила зевая.
— Все дело в огне. Огонь, это очистительная сила. Она стирает любую энергию, которая была на амулете и могла привести к владельцу. — Она моргнула слезящимися глазами. — К тому же, нам это не нужно.
Майк хмуро и недоумевающее посмотрел на неё.
— Он проглотил приманку, — пояснил я, улыбаясь. — И я знаю, как отыскать её.
— До тех пор, пока он не избавится от неё, или не предпримет что-то, чтобы её не отследили, — сказал Майкл терпеливым, здравым тоном. — Прежде всего, он, несомненно, что-то приготовил из защитных приспособлений против твоих возможностей.
— Это совсем другой случай, — хмыкнул я. — Отслеживать кого-то с помощью их личной вещи можно только недолгое время и то с погрешностью. У меня же, на самом деле, есть кусочек меча-приманки, а связь между этими двумя объектами гораздо более стабильна. Это потребует эээ… чертовски серьезных контрмер, чтобы я не смог найти его.
— Но почему вы не отследили его этой ночью? — спросила Черити.
Я покачал головой.
— Я не знал, где я буду, я не подготовился, и с тех пор, как кто-то, несомненно, заинтересовался мечами, я не хочу уезжать и оставлять… Вас. — … меч… Беззащитными. — … здесь, — закончил я.
— А как насчет второго? — спросил Майкл спокойно.
«Фиделаккиус», меч-брат бывшего меча Майкла, в данный момент отдыхал в загроможденной вещами корзине в моем подвале, под защитой тяжелой артиллерии, которой являлась дюжина опаснейших заклинаний. Будем надеяться, любой, кто полезет за ним не позаботившись о безопасности, получит большущий бум прямо в лицо. Моя лаборатория была скрыта за щитами силовой магии, которые в свою очередь скрывались под другими защитными заклинаниями-оберегами, охранявшими мою квартиру. Плюс, там был мой пес Мыш — две сотни фунтов меха и мускул, который не очень благосклонно относился к незапланированным визитерам.
— В безопасности, — заявил я ему. — После завтрака я отслежу лысоголового парня, немного с ним побеседую, и мы спрячем весь этот день под кровать.
— Звучит просто, — произнес Майкл.
— Так может случиться.
Майкл улыбнулся, сверкнув глазами.
* * *
Этот жук, к сожалению, не купился на подставу. Он выбросил меч-обманку в Дампстере позади фастфуда, примерно, на расстоянии четырех кварталов от дома Майкла. Майкл, прислонившись к колесу своего пикапа, наблюдал, как я стоя по колено в отбросах роюсь в поисках меча.
— Вы уверены, что не хотите принять в этом участия? — спросил я его унылым голосом.
— Я бы с удовольствием, Гарри, — ответил он, улыбаясь. — Но моя нога. Вы же знаете.
Как бы то ни было, он был искренним. Майкл никогда не боялся грязной работы.
— Зачем бросать его здесь, как вы думаете?
Я показал на ближайший уличный фонарь.
— Эта ночь была темной, безлунной. Это, наверное, было первое место, где он смог его осмотреть. Или возможно припарковал здесь свою машину. — Я нащупал рукоять дешевой копии палаша, похожего по размерам на «Амораккиус», который я подцепил в магазине торгующим военными безделушками. — Ага, — сказал я, и вытянул его наружу.
Я увидел светло-желтый конверт, веревочкой привязанный к лезвию. Я отнес меч и конверт к пикапу. Майкл сморщил нос, когда почуял запах гниющих кухонных отходов, который исходил от моих джинсов, но это выражение мгновенно исчезло, когда он увидел конверт, привязанный к мечу. Он медленно вздохнул.
— Ну, — сказал он. — Это навряд ли здесь для того, чтобы мы просто на него посмотрели.
Я кивнул и, стянув конверт с лезвия, открыл его и заглянул внутрь.
Там было две новых фотографии.
На первой был Майкл, одетый в спортивную форму, которую он надевал на тренировки команды дочери по софтболу. Он сидел, откинувшись назад на трибуне, где я нашел его, когда поднялся к нему, чтобы поговорить.
На второй фотографии было оружие — длинноствольная винтовка с массивным стальным раструбом на конце, который выглядел как подзорная труба. Она лежала вроде бы на кровати, застеленной дешевой мотельной простыней.
— Адская преисподняя, — пробормотал я хмуро и задумчиво. — Это еще что такое?
Майкл глянул на фото.
— Это «Барретт», — сказал он спокойно. — Полуавтоматическая винтовка пятидесятого калибра. Снайперы на Ближнем Востоке используют её для убийств на расстоянии около двух километров, иногда больше. Это одно из наиболее смертоносного дальнобойного стрелкового оружия в мире.
Он глянул вверх и внимательно окинул взглядом все близлежащие здания.
— Перебор для Чикаго, откровенно говоря, — сказал он с мягким осуждением.
— Вы знаете, о чем я подумал? — спросил я. — Я думаю, что мы не должны сидеть здесь в пикапе, и дожидаться пока Жук заметит нас, в то время, как и он и его винтовка могут быть где-то рядом.
Майкл выглядел спокойным и невозмутимым.
— Если бы он просто хотел убить меня здесь, у него было в избытке времени, чтобы сделать выстрел.
— Насмешили меня, — ответил я.
Он улыбнулся и затем кивнул.
— Я могу отвезти вас в вашу квартиру. Вы, возможно, хотите поменять кое-какую одежду.
— Это удар ниже пояса, парень, — сказал я, бесполезно попытавшись отряхнуть джинсы, после чего мы поехали. — Вы знаете, что меня тревожит в этой ситуации?
Майкл покосился на меня.
— Я думаю, знаю. Но это может отличаться от того, что вы думаете, Гарри.
Я проигнорировал его.
— Зачем? Я подразумеваю, нам надо узнать, кто этот парень, но зачем он делает это?
— Это хороший вопрос.
— Он прислал эти фото мне, не вам, — сказал я, поднимая новое фото со снайперской винтовкой. — Я имею в виду, это явно повышение ставок. Но если то, что он хотел, было убить вас, почему…? Зачем присылать это мне?
— Для меня это выглядит, — сказал Майкл, — словно он хочет, чтобы кто-то боялся.
— Поэтому он угрожает Вам? — с удивлением спросил я. — Это тупо.
Он улыбнулся.
— Люди ведь очень часто угрожали вам?
— Конечно. Постоянно.
— Что случалось, когда они так делали? — спросил он.
Я пожал плечами.
— Я говорил что-нибудь напыщенное. Потом я их расстраивал при первой же возможности, как правило, смертельно.
— Вот, наверное, почему наш фотограф здесь…
— Назовем его Жук, — сказал я. — Это сделает вещи проще.
— Вот почему Жук не донимает угрозами вас, Гарри.
Я нахмурился.
— Так вы говорите, что Жук знает меня?
— На это есть причины. Это выглядит так, что он пытается подтолкнуть вас на какие-то действия. На что-то, как он думает, что вы сделаете, когда будете напуганы.
— Например? — спросил я.
— А вы как считаете? — ответил он.
Я похлопал ладонью по рукояти «Амораккиуса». Кончик меча упирался в днище пикапа, между моими ногами.
— Это тоже было моей догадкой.
Я глянул вниз на лезвие и кивнул.
— Возможно, Жук предположил, что я принесу вам меч, если вы будете в опасности… — я не закончил.
— Для того, чтобы у меня был какой-нибудь способ защитить себя, — сказал Майкл мягко. — Вы можете это сказать, Гарри. Это не заденет моих чувств.
Я кивнул на настоящий меч.
— Уверены, что вам он не потребуется?
Майкл покачал головой.
— Я ведь говорил вам, Гарри. Эта часть моей жизни в прошлом.
— А что если Жук сделает это? — спросил я тихо. — Что если он убьет вас?
Майкл внезапно, рассмеялся.
— Я не думаю, что это произойдет, — сказал он. — Но если случится… — Он пожал плечами. — Смерть, это не самое худшее предложение для меня, Гарри. Если бы так было, то я, навряд ли смог бы нести меч так долго. Я знаю, что ждет меня, и я знаю, что о моей семье позаботятся.
Я закатил глаза.
— Угу, я уверен, все будет отлично, если ваши маленькие дети вырастут без отца.
Он вздрогнул и прежде чем ответить на несколько секунд задумчиво поджал губы.
— Другие же дети растут, — ответил он, наконец.
— И что из этого, — спросил я недоверчиво. — Вы просто сдадитесь, чтобы не случилось?
— Это не то, что я хочу. Но в мире случается множество вещей, которых я не желаю. Я всего лишь человек.
— Самое последнее, что я ожидал от вас, — сказал я, — это фатализма.
— Не фатализм, — ставшим внезапно твердым голосом сказал он. — Вера, Гарри. Вера. На то, что происходит, есть своя причина.
Я не ответил ему. С моей точки зрения, это происходило из-за того, что кто-то безжалостный и достаточно сообразительный решил наложить свои ручонки на один из Мечей. И еще хуже, судя по всему, он был смертный. Если то, что сказала Черити, было верным, то у Майкла не было небесного страхового полиса на этот случай.
Так же это означало, что если я прокомпостирую Жуку билет при помощи своих способностей, я нарушу первый Закон Магии, который запрещает использование их для убийства людей. Там была, конечно, серая зона, в пределах которой можно было действовать, но без перебора, и все же это была та вещь, с которой лучше не шутить. Белый Совет принуждал соблюдать законы, и любой, кто их нарушит, рискует столкнуться с очень большой вероятностью смертельного приговора.
— Как раз то, что мне было нужно, — пробормотал я.
— Что?
— Ничего.
Майкл поставил пикап на гравийной парковке возле моей квартиры, которая находилась в полуподвале большого, старого деревянного дома.
— Мне нужно заскочить на стройку, прежде чем мы вернемся к вашей машине. Это ничего?
Я взял меч с собой, когда вылез из пикапа.
— Ну, — сказал я, — всё всегда происходит по каким-то причинам.
* * *
Маленькая компания Майкла строила дома. Годы, исчезнувшие в постоянных битвах с силами зла, должно быть отвратили его от строительства действительно дорогих, очень выгодных домой. Так что вместо этого он строил дома для верхнего слоя среднего класса. Он, наверное, мог бы зарабатывать больше денег, если бы экономил на материалах в ущерб качеству, но это был Майкл. Я был уверен, что этого никогда не случится.
Этот дом был новым объектом, расположенным вниз к Вулф Лейк, и все место строительства выглядело очень уныло. Голая земля, спиленные и сваленные в одну кучу деревья, и стандартный набор, сопровождающий любое место подобной деятельности: грязь, опилки, остатки стройматериалов забракованных рабочими, и большое количество засохших следов от обуви на всем участке. Здесь работало полдюжины мужчин, собирая каркас дома.
— Я тут ненадолго, — сказал Майкл.
— Без проблем, — ответил я. — Идите.
Майкл спрыгнул вниз из пикапа и, прихрамывая, прошел к дому, двигаясь с такой энергией и целеустремленностью, какие я редко видел у него последнее время. Я хмуро посмотрел ему вслед, затем достал из кармана пришедший первым конверт и начал рассматривать фотографии лежащие внутри.
Фото, где Майкл на стройплощадке, было сделано здесь. Жук был здесь, наблюдая за ним.
Он может быть и сейчас здесь.
Я вылез из машины, перекинув портупею через плечо, так что рукоять меча торчала выше моей головы. Держа фото в руке, я начал нарезать круги по участку, стараясь определить, где находился Жук, когда он делал снимки. Я заработал несколько косых взглядов от работающих мужчин, но я воспринимал это как само собой полагающееся.
На то, чтобы определить место, которое использовал Жук, у меня ушло всего несколько минут — тенистое место, покрытое травой и невысоким кустарником позади сваленных в груду деревьев. Это место позволяло достаточно хорошо укрыться, если никто не будет уж очень пристально вглядываться. Правда, оно находилось далековато, поэтому для того чтобы получить снимки такого качества ему пришлось использовать какие-то линзы. Я слышал, что современные цифровые камеры дают, действительно, фантастическое приближение.
Я нашел отпечатки ног.
По ним не слишком много прочтешь. Я не Рейнджер Рик или кто-то наподобие, но у меня был учитель, который позаботился о том, чтобы я получил свою квоту занятий туризмом и кемпингом по пересеченной местность Озарка, и он обучил меня основам — куда смотреть и на что смотреть. Дождь прошлой ночью стер любые слабые следы, но я бы не доверял своей интерпретации их в любом случае. Я нашел один четкий след левой мужской ноги — достаточно глубокий, полдюжины нечетких, и несколько сломанных веточек на тропе ведущей прочь. Он пришел сюда, покрутился здесь какое-то время и затем ушел.
Впрочем, то же самое мог сказать любой, кто видел фото, даже не видя следов.
А я ведь этого парня практически схватил.
Не было никаких оберток от жевательной резинки, окурков сигарет, или случайно выпавших визитных карточек, что могло бы открыть личность Жука. Я на самом деле и не думал, что они там будут, но посмотреть все же стоило.
Я еле тащился через покрытую грязью землю обратно к пикапу, когда дверь одной из будок, используемых под склады и каптерки рабочими открылась, оттуда шатаясь, вылез преждевременно полысевший тощий парень с рабочим поясом электрика и двухфутовой катушкой провода. Я прочитал имя «Чак» на бейджике прикрепленном к футболке. Чак пошатнулся в одну сторону, задевая рукоятками инструментов бок пикапа Майкла и оставляя на нем царапины.
Я заглянул в будку. Там валялась пустая бутылка из-под «Джим Бима».
— Эй, Чак, — окликнул я парня. — Помочь тебе донести?