Каждая ступенька восемь дюймов в высоту, что означает глубину в 1100 футов по прямой. Это было значительно ниже уровня озера. Черт, это даже ниже дна озера. Шаги по лестнице отзывались глубоким, стонущим эхом, звуком таким низким, что едва слышался. Тусклый свет химического фонарика создавал в этом месте атмосферу Забавного Домика из луна-парка, где ты внезапно понимаешь, что тебя водят по кругу, а выход исчез.

— Вдвоем, мы вдвоем, в город гоблинов идем! — пропел я сердечным, но насквозь фальшивым баритоном. Я задыхался. — Гой-гэй, мы идём!

Предел Демона сверкнул на меня пылающими глазами. Может, он рассердился?

— Да ладно тебе, — сказал я. — Ты никогда не видел анимационную версию Хоббита от Ранкин-Басса? Еще до того, как они начали снимать фильмы в Новой Зеландии?

Он не ответил.

— Гарри, — пробормотал Боб. — Хватит его злить.

— Мне скучно. К тому же, я не надеюсь вернуться. Мы всё идём и идём вниз, а почему бы не воспользоваться лифтом? О! А лучше пожарным шестом. Тогда это было бы похоже на спуск в пещеру Бэтмана. Путь станет более забавным. — Я немного повысил голос:

— И более эффективным.

Может это было лишь мое воображение, но после этих слов, я вроде бы увидел, что размеренный темп Предела Демона замедлился, будто он задумался на секунду или две.

Вряд ли.

— Эй, а почему ты назвал меня Стражем? — поинтересовался я. — То есть, я, конечно, был Стражем, но есть много других ребят, которые куда лучше подходят под это звание. Я не самый образцовый представитель.

— СТРАЖИ, — ответил Предел Демона. — СЕЙЧАС ИХ МНОЖЕСТВО. ВНАЧАЛЕ БЫЛ ТОЛЬКО ОДИН.

Я вслух отсчитал последние десять ступеней, остановился на девятой и перепрыгнул последнюю, приземлившись на обе ноги. Мои походные ботинки стукнулись о камень.

Мы добрались до небольшой комнаты, с полом и стенами, выложенными из того же камня, что маяк и коттедж. Я положил на них руку и почувствовал, как они дрожат от силы, от диссонанса конфликтующих энергии. Вообще говоря, помнится, в какой-то момент я заметил, что стены вокруг лестницы, как и сами ступени, сделаны из того же материала, и в каждый камень вложено немыслимое количество энергии и мастерства.

— Э-э, — начал я. — Можно спросить?

Предел Демона остановился возле каменной двери в стене, окружённой более крупными камнями, покрытыми затейливой резьбой. С горящими глазами дух повернулся ко мне.

— Гм. Кто создал это место?

Тот не ответил. Просто указал на дверь. Я посмотрел. В её центре был символ. Он не показался мне похожим на часть какого-то знакомого набора рун, но я знал, что видел его где-то раньше. Мне потребовалось несколько секунд перебирать воспоминания, чтобы понять, что я видел его на обложке очень, очень, очень старого дневника на книжной полке моего наставника.

— Мерлин, — произнёс я тихо. — Вот что означает этот символ, так?

Предел Демона не ответил. Зачем говорить: «ДА», если и так всё понятно?

Я сглотнул. Настоящий Мерлин действительно существовал, как и Артур, и Экскалибур, и всё остальное. Согласно легенде, Мерлин создал Белый Совет Магов из хаоса падения Римской Империи. Он погрузился в пламя горящей Александрийской Библиотеки, чтобы сохранить наиболее важные тексты, помог создать Католическую Церковь, как спасательную шлюпку для знаний и культуры во время Тёмных Веков Европы и собрал соборы воедино. Существует бесконечное множество историй о Мерлине. Популярная теория среди современных магов состояла в том, что они были скорее апокрифичны, нежели точны. Чёрт возьми, я тоже всегда так считал.

Но пристально осмотревшись в этом месте, я почувствовал себя менее уверенным.

— СМОТРИ.

Всё ещё тёмный и неразличимый в слабом свете моего фонаря, Предел Демона вытянул свою длинную руку. Он прикоснулся к одному из камней, обрамляющих дверь, и камень потонул в изумрудном свете.

Я зашипел и заслонил глаза ладонью, но успел заметить, что воздух вдруг стал потрескивать от энергии.

Предел Демона коснулся второго камня, который тоже начал светиться. В воздухе появилось явственное ощущение возросшей энергии, волосы у меня на руках поднялись дыбом. Тут я осознал то, что здесь происходит: Предел Демона защитил оберегами всё, что было за дверью — оберегами, похожими на те, что были вокруг квартиры Баттерса. Только они, должно быть, подпитывались неким мистическим эквивалентом плутония или ещё какой-то хренью, которая генерировала столько энергии, что она просто разливалась вокруг.

Гигантский дух потянулся к следующему камню, но помедлил, прежде чем прикоснуться к нему.

— ЗАПОМИНАЙ.

Камни. Они были похожи на клавиатуру охранной сигнализации. Предел Демона передавал мне комбинацию от своей системы безопасности. И учитывая то, как много опасной энергии было в воздухе сейчас, логично предположить, что, если я когда-либо ошибусь при наборе кода, то… чтобы собрать то, что останется от меня, потребуются собака-ищейка, доска для спиритических сеансов, судмедэксперт и небольшая армия Маленького народца.

Я обратил особое внимание, на какие камни указал дух острова. Действительно особое внимание. Когда Предел Демона коснулся последнего камня, гранитная дверь перед нами вовсе не пришла в движение — она просто исчезла. Разлитая в воздухе яростная и бдительная сторожевая энергия ослабела, затем пропала, и Предел демона двинулся вперед, через дверной проём. Я последовал за ним.

Мы оказались в уже знакомой мне пещере, и мою грудь вновь пронзила фантомная боль из нахлынувших воспоминаний.

Учитывая, что она находилась глубоко под землёй, пещера была на удивление хорошо освещена. Когда я лежал здесь, то не был в той форме, чтобы замечать детали, а сейчас видел, что из пола поднимались несколько групп мерцающих кристаллов — наверное, бледно-зелёный кварц — и испускали тусклый свет. Ни одна из групп не светила достаточно сильно, но в целом они освещали зеленоватым светом большую часть пещеры.

С потолка свисали корни, и я не имею ни малейшего представления, за каким чёртом их сюда занесло. Ни одно растение не сможет пустить корни до такой глубины, на которой находилась эта пещера. Поправлюсь, ни одно нормальное земное растение. С потолка медленно капала вода, как раз из тех мест, под которыми выросли кристаллы.

В одном месте был впалый участок с мягкой землёй, его глубина была не больше самой мелкой ванны длиной в семь футов. Я узнал бы его, даже если бы не заметил в беспорядке разбросанных вокруг клубков усохших виноградных лоз. Это была моя больничная постель, в которой моё тело провело много месяцев, Мэб и Предел Демона реализовывали себя в роли системы жизнеобеспечения, а мой дух исполнял роль Каспера.

Мою грудь снова пронзила острая боль, и я отвёл глаза. Пробуждение от той особой дремоты было в тройке моих самых болезненных переживаний за всю жизнь. Что-то во мне изменилось. Не из-за пережитой боли, хотя она крепко приложила меня. Находясь здесь, я почувствовал, что боль была лишь побочным эффектом более глубокого и более значимого изменения моего мировоззрения — как я осознаю и оцениваю самого себя, как я взаимодействую с окружающим миром.

Огонь — это не только стихия разрушения. Классическая алхимическая доктрина указывает, что огонь властвует ещё над одной областью — Изменением. Пламя моих несчастий прошлось по мне не только болью, которую пришлось стерпеть. Оно стало фактором преобразования. После всего, что пережил, я изменился.

Не в худшую сторону, я был в этом уверен, хотя… пока не в худшую. Только полный идиот или долбанутый лунатик остался бы самим собой, если бы столкнулся с тем, что мне довелось пережить.

Я вынырнул из своей задумчивости и увидел, что Предел Демона наблюдает за мной. Причём пристально наблюдает.

— ПАМЯТЬ, — сказал он, — РАЗМЫШЛЕНИЯ.

Я нахмурился:

— В смысле?

— ЭТО МЕСТО.

Я с минуту обдумывал это:

— Ты имеешь в виду, что я погрузился в этот внутренний монолог, потому что оказался здесь?

Предел Демона, похоже, не видел необходимости что-либо уточнять:

— ПАМЯТЬ. РАЗМЫШЛЕНИЯ.

Я вздохнул:

— Ну, если мне нужно будет над чем-то поразмышлять, теперь я знаю, куда идти. — В пещере было холодно и сыро, воздухе стоял сильный запах плесени и земли. Я медленно повернулся вокруг, осматривая помещение:

— Как ты называешь это место?

Предел Демона ничего не ответил, даже не шевельнулся.

— Ну конечно, — сказал я. — Ты, наверно, вообще никак его не называешь.

Я сжал переносицу, обдумывая это:

— Для чего предназначена эта комната?

— ИЗОЛЯЦИЯ.

Я нахмурился:

— Э… изоляция чего?

— СЛАБЕЙШИХ.

— Слабейших в чём? — спросил я, начиная раздражаться.

Предел Демона молча смотрел на меня.

— Э… Гарри, — сказал Боб слабым голосом, — может, тебе стоит взглянуть на кристаллы?

Я взглянул на череп, пожал плечами и подошел к ближайшему образованию. Я мгновение разглядывал его. Это была большая глыба, где-то двенадцать футов в длину и четыре или пять в диаметре. И… сквозь полупрозрачные кристаллы было видно, что в полу под ними было углубление, прямо как на постели, где восстанавливался я. Более того…

Я нахмурился и наклонился поближе. Под кристалом виднелись какие-то очертания. Чтобы это ни было, я видел это только после преломления изображения в нескольких кристаллах, так что всё было очень размыто, но я попытался посмотреть, расфокусировав глаза и глядя как бы сквозь него, как нужно делать c этими волшебными картинами в торговых центрах.

Образ вдруг ясно сложился из разрозненных кусочков. Фигура под кристаллом была тощим и гибким существом, преимущественно человеческой формы, возможно девять или десять футов высотой, покрытым лохматой шерстью золотисто-коричневого цвета. Его руки были слишком длинными для его тела. А ладони слишком большими для рук. Его пальцы были слишком длинными для ладони и увенчаны жуткими когтями.

Его желто-золотые глаза были открытыми, осознанными и пялились на меня с голой незамаскированной ненавистью.

— Чёрт возьми! — воскликнул я, инстинктивно отступая назад в чистой панике. — Это нааглоши! Чёртов нааглоши!

Нааглоши были плохой новостью. Очень плохой новостью. Изначально божественнные посланники Священного народа Дайнов, они отвернулись от своего происхождения и стали легендарными оборотнями американского Юго-Запада. Однажды я выступил против такого перевёртыша. Он убил одного из моих друзей, пытал моего брата до безумия, и оставил мне постоянные психические шрамы, перед тем как выбить из меня всё дерьмо. Единственной причиной, по которой я выжил, было вмешательство величайшего чародея, меняющего облик, которого я когда-либо видел. Слушающий Ветер встретился с нааглоши лицом к лицу. Даже тогда нааглоши смог улизнуть, чтобы ещё сразиться в другой раз.

Раньше я уже встречался с опасными и жестокими существами. Но нааглоши были худшими среди самых опасных созданий, с которыми, к моему неудовольствию, мне приходилось сталкиваться. И вот один из них таращится на меня сквозь хрупкую скорлупу кварца, которую, возможно, я смог бы разбить кулаком. Его глаза так пылают, что кажется, что он готов съесть меня целиком.

Внезапно мне стало дурно.

Я бросился к следующей глыбе кристаллов. И к ещё одной.

Да я просто счастливчик. Я имел дело не с одним из самых кошмарными чудищ, лежащим на полу на расстоянии удара.

Их было шесть.

Под другими нагромождениями кристаллов тоже виднелись фигуры. Я не стал в них вглядываться. И был несказанно счастлив от этого.

— Слабейшие, — сказал я дрожащим голосом. — Ты говоришь, чтонааглоши является одним из слабейших.

Мне захотелось присесть, так что я просто шмякнулся задницей на пол.

— И что… и кто здесь есть ещё?

Предел Демона повернулся к стене. Он поднял руку, и камень растворился в небытии, открывая взгляду проход примерно пятьдесят футов в поперечнике. Я поднялся на свои дрожащие ноги, чтобы рассмотреть, что же там. Туннель был слегка покатым, его пространство освещал тусклый свет кристаллов.

Множества кристаллов.

Их было очень, очень, очень много.

Туннель был длинный. Может быть, он длиной в милю. Может быть, в две. Может быть, он тянулся до самой преисподней. Через регулярные промежутки туннель усеивали груды кристаллов. Некоторые из них были размером с дом. Отдельные кристаллы видом и размером походили на диковинные деревья. Едва я начал на них глазеть, как поток энергии обрушился на меня, словно открыли заслонку, сдерживающую напор жидкости. Энергия не имела физической составляющей, но я почувствовал, как тошнотворная волна холода струится мимо, когда тёмная сила лей-линий, которые сошлись на острове, заволокла меня облаком невидимого смога.

— ИСТОЧНИК, — сказал Предел Демона. Дух медленно повернулся, и показались ещё одиннадцать проходов в туннели, практически идентичных первому. Ещё одиннадцать. Поскольку одного безграничного туннеля, полного ужасов, конечно же, было недостаточно. Их было двенадцать.

Исходящая от них тёмная энергия шипела и просачивалась сквозь воздух, как если бы чистая злоба и порочная воля по каплям перегонялись в невидимый туман.

— И… и по сравнению со всем, что есть здесь, внизу, нааглоши могут показаться ерундой? — спросил я.

— ВЕРНО.

— Конечно. Кто бы сомневался, — ответил я, разглядывая первый туннель. — А там кто? Дальше, внизу?

— КОШМАРЫ. ТЁМНЫЕ БОГИ. БЕЗЫМЯННЫЕ. БЕССМЕРТНЫЕ.

— Срань господня, — выдохнул я. Только теперь я понял, почему это место называется Источник. — Вот поэтому остров является началом всех этих лей-линий. Он словно огромный бурлящий гейзер зла.

Боб удивленно присвистнул.

— Хм. Вот это да, босс. Это именно то. Энергия в этих силовых линиях… это тепло, которое выделяют их тела.

Я почувствовал, что вот-вот начну хихикать.

— Подумать только. Саркофаг. Адские колокола, для сдерживания.

Я попытался затолкать смех поглубже и повернулся к Пределу Демона.

— Это не магическая крепость, — сказал я. — Это тюрьма. Это тюрьма, настолько прочная, что полдюжины грёбаных нааглоши содержатся в условиях общего режима.

— ПРАВИЛЬНО, СТРАЖ, — ответил Предел Демона.

Глава 17

— Я не должен рассчитывать, что за эту работу что-нибудь заплатят, не так ли? — спросил я.

Дух просто смотрел на меня.

— Я так и думал, — сказал я. — Так… когда ты называешь меня Стражем, ты говоришь буквально.

— ДА.

— И кто ты? Охрана?

— ОХРАНА. СТЕНЫ. РЕШЁТКИ. Я — ПОРЯДОК.

— Ты не первый представитель закона, с которым я бы не хотел связываться, — сказал я. Я провёл пальцами, чтоб убрать волосы назад.

— Хорошо, — продолжил я, морщась. — Эти существа. Они опасны, пока они здесь?

— ОНИ ВСЕГДА ОПАСНЫ, НО ТУТ У НИХ МЕНЬШЕ ВСЕГО ВОЗМОЖНОСТЕЙ СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО.

Я моргнул. Это было самое длинное, самое детальное и самое сложное изречение из того, что дух сказал мне. Это означало, что мы говорим о чём-то единственно важном, которое одно имеет значение. Дух острова не беспокоился о друзьях и врагах или о цене на чай в Китае. Он беспокоился о своих заключённых, точка. О чём-то другом и обо всём остальном он будет судить, исходя из того, насколько это относится к основному вопросу.

— Но они могут освободиться?

— НЕ БЕЗ ВМЕШАТЕЛЬСТВА ИЗВНЕ, — сказал Предел Демона, — ИЛИ ТВОИХ САНКЦИЙ.

— Хм… — я выдохнул. — Э-э. Ты хочешь сказать, я мог бы освободить этих существ?

— ТЫ СТРАЖ.

Я сглотнул:

— Могу ли я общаться с ними?

— ТЫ СТРАЖ.

— О, адские колокола, это плохо.

Я только что унаследовал целый мир неприятностей.

Столкнувшись с нааглоши лично и близко, я никоим образом не собирался позволить одной из этих отвратительных тварей освободиться. Я сомневался, что кто-либо или что-либо, что находится здесь в плену, понравится мне больше. На самом деле, в данный момент у меня не было даже намерения взглянуть на них, а тем более узнать, кем и чем были заключённые. А уж о том, чтобы поговорить с ними, вообще забудьте. Нет, этого не случится. То, что древние и мощные вещи могут быть также смертельными — стоит лишь обронить несколько тщательно подобранных слов в нужном месте — я уже узнал на собственной шкуре.

Но ничего из этого на самом деле не имело значения.

Мне только что вручили то, что представляло собой огромное уродливое оружие массового уничтожения и потенциальный хаос. Для различных сил сверхъестественного мира, не имеет значения, что я никогда не буду его использовать. Единственное, что имеет значение — что оно было у меня, чтоб его использовать. «Послушайте, офицер, я знаю, что это гранатомёт в моем багажнике, но я держу его там, чтобы кто-то плохой его не использовал. Правда. Честное слово».

Когда парни в Белом совете, которым я не нравлюсь, выяснят это, они побагровеют и будут кричать с пеной у рта. И каждый враг, который когда-либо был у Белого Совета, будет смотреть на меня, как на подарок небес — того, кто изнутри знает, как работает Совет, кто обладает значительной личной властью, который почти наверняка напугает Совет настолько, что тот начнёт подозревать его, изолировать, а со временем выступит против него. Этот парень был бы удивительно полезен в любой борьбе против чародеев мира.

А может, Белый Совет не узнает?

Как будто мало тех добровольцев, которые уже на меня охотятся.

И знаете, что самое лучшее? На самом деле, у меня нет настоящего, полезного супероружия. Я только что получил ключ к великой и большой коробке, которая может причинить много боли и проблем многим людям.

Неудивительно, что мой дед выглядел ошеломлённым, когда понял, что я сделал с духом острова. Или, может быть, не столько ошеломлённым, сколько ужаснувшимся.

Моя голова снова разболелась. Чёрт возьми, только этого мне не хватало. В последние несколько лет мои головные боли становились всё сильнее и сильнее, доходило до того, что иногда они разве что не лишали меня сознания. До определённой степени я мог функционировать через боль — вы не сможете проводить большую часть своей жизни изучая, как манипулировать силами Вселенной, если не научитесь самодисциплине и терпимости к боли. Но это был ещё один чёртов камень в ноше, которую я должен был нести, в то время как я пытался выбраться из самого тесного угла, в котором я оказался.

Предел Демона зарычал. Всё заглавными буквами.

И головная боль улетучилась.

В одну секунду мой скальп сжимался, как будто два ледоруба впились в мой череп в тех же местах, что и обычно, а в следующую — боль совершенно исчезла. Эндорфины, которые начало вырабатывать моё тело, добрались до места назначения, но, не найдя там никакой боли, устроили вместо этого вечеринку. Из-за таких переворотов моей вселенной, я пусть не впал в потрясённый ступор, но был очень близок к этому.

— Ух ты, — выдохнул я. — Э-э-э, а что ты только что сделал?

— Я ПРЕДУПРЕДИЛ.

Я моргнул несколько раз.

— Ты… предупредил мою головную боль?

— СОЗДАНИЕ, КОТОРОЕ ЕЁ ВЫЗЫВАЕТ. ПАРАЗИТА.

Секунду я тупо пялился на него, а затем снова перебрал мои воспоминания. Всё верно. Прямо здесь, в этой пещере, в последний раз, когда я был здесь, или Мэб, или Предел Демона говорили что-то о разделении труда по поддержанию жизни в моём теле, пока остальная часть меня была в другом месте. Они сказали, что паразит заставлял моё сердце работать. Я сердито посмотрел на духа острова и потребовал:

— Расскажи мне об этом паразите.

— НЕ БУДУ.

Я издал раздражённый звук.

— Почему?

— ОНО ТОРГОВАЛОСЬ.

— Чем?

— ТВОЕЙ ЖИЗНЬЮ, СТРАЖ.

Я задумался на несколько секунд.

— Погоди, ты нуждался в его помощи, чтоб спасти меня? И его ценой было, что ты не расскажешь мне о нём?

— ВЕРНО.

Я медленно выдохнул и провёл руками по голове. Что-то бегало там, вызывая мои мигрени.

— Это опасно для меня?

— СО ВРЕМЕНЕМ.

— Что произойдёт, если оно остается там? — спросил я.

— ОНО ВЫРВЕТСЯ ИЗ ТВОЕГО ЧЕРЕПА.

— Бррр! — сказал я. Это уже было чересчур. У меня поползли мурашки по телу. Я знаете ли, смотрел фильмы про Чужих в подростковом возрасте. — Как я могу достать его оттуда?

Предел Демона задумался на минуту, а затем произнёс:

— СПРОСИ КУЗНЕЧИКА.

— Молли? Серьёзно? А ты знаешь, что она новенькая?

Он просто смотрел на меня.

— Сколько у меня времени? — спросил я.

— УЖЕ СКОРО.

— Скоро? Как скоро это скоро? Что значит скоро?

Он просто смотрел на меня.

А, ну да. Бессмертные, бесчеловечные, полностью ориентированные-на-вечное-сдерживание-орд-зла существа вряд ли имеют чёткое представление о времени. На основании того, что я видел и слышал за эти годы, я начал понимать, что линейное восприятие времени является уникальным для смертных. Другие существа даже приблизительно не связаны с ним так сильно, как мы. На острове были кусты старше меня. Деревья старше Чикаго. Предел Демона был просто несовместим с секундомерами и ежедневниками.

— Хорошо, — сказал я. — Хорошо, приоритеты. Давай пока отложим вопрос о черепоразрывающем паразите. Что остаётся? Подконтрольная мне настоящая машина конца света, из-за которой Белый Совет и все остальные не оставят меня в покое. Но они не будут беспокоиться об этом сегодня, потому что, по-видимому, они даже не знают, что я всё ещё жив, и если я не сосредоточусь на ближайших двадцати четырёх часах, я могу просто не дожить до того, как начнётся это веселье. Так что об этом тоже пока забываем.

— РАЗУМНЫЕ ПРИОРИТЕТЫ.

— Рад, что ты одобряешь, — сказал я. Я был практически уверен, что то, что не понимает концепцию минут и секунд, вряд ли уловит сарказм. — Но у тебя всё ещё есть проблемы. Мне нужно, чтобы ты мне о них рассказал.

— ТЫ СЛИШКОМ ОГРАНИЧЕН, — сказал Предел Демона. — ЭТО ПРИЧИНИТ ВРЕД ТЕБЕ И ТВОЕМУ ДУХУ.

Я поднял обе руки и вздрогнул:

— Ради Бога, только не надо передавать этого мысленно. Ты думаешь слишком громко.

Горящие глаза смотрели немного с отвращением.

— ЭТОТ СПОСОБ ПЕРЕДАЧИ ИДЕЙ НЕЭФФЕКТИВЕН И ОГРАНИЧЕН.

— Слова, слова, слова, — сказал я. — Расскажи мне об этом. Это всё, что у нас есть, если, конечно, ты не хочешь нарисовать мне картину.

Предел Демона замер на мгновение, а потом стебли резко начали вылазить из пола. Я чуть не подпрыгнул, но остановил себя. Пока что он не причинил мне никакого вреда, кроме того, что я сделал себе сам, и если бы он хотел сделать мне больно, я всё равно был не в состоянии остановить его. Так что я ждал.

Стебли влезли в мою сумку и вылезли обратно обёрнутыми вокруг черепа Боба.

— Гарри! — завизжал Боб.

— Он один из моих, — сказал я твёрдым голосом. — Сделаешь ему больно, и можешь забыть о моей помощи.

— МАЛЕНЬКАЯ СУЩНОСТЬ, — сказал Предел Демона. — ТЫ ЗНАЕШЬ СТРАЖА. ТЫ БУДЕШЬ ПЕРЕВОДИТЬ. ЭТО НЕ ПРИЧИНИТ ТЕБЕ ВРЕДА.

— Эй! — сказал я и стал между Пределом Демона и Бобом. — Ты слышишь меня, ты громила? Положи череп.

— Гарри! — снова крикнул Боб. — Гарри, подожди! Он слышал тебя!

Я нахмурился и повернулся к Бобу. Он выглядел как старый добрый Боб.

— Правда?

— Да, — сказал череп. Огоньки его глаз бегали, как будто смотрели на десятки экранов одновременно. — Да он просто огромен! И стар!

— Тебе больно?

— Э-э, нет… Нет, это не так. Но может, если он захочет. Это просто… немного многовато, чтоб воспринять…

Потом зажатый усиками лозы череп задрожал и протянул:

— О-оо!

— О-оо — что? — переспросил я.

— Он объясняет проблему, — пояснил Боб. — Ему пришлось несколько раз всё упрощать, прежде чем я смог уловить суть.

Я хмыкнул и немного расслабился:

— А-а, ну так в чём же проблема?

— Подожди, я стараюсь разобраться, как упростить всё настолько, чтоб ты мог понять.

— Спасибо, — пробурчал я.

— Всё, босс, я готов, — Боб несколько раз подпрыгнул в своей клетке из веток. — Эй, громила, разверни-ка эту штуку вон туда.

Предел Демона сердито взглянул на череп.

Боб поёрзал ещё немного:

— Ну, давай же! У нас тут график!

Я удивленно моргнул:

— Ничего себе. Быстро же ты, Боб, перешёл от испуга к хитрожопости.

Боб фыркнул:

— Потому что всё настолько серьёзно и плохо, что ему нужно, чтоб я поговорил с тобой. Это делает меня важным, и он знает это.

— КОГДА-ТО МЕНЬШИЕ СУЩЕСТВА УВАЖАЛИ СВОИХ СТАРШИХ, — сказал Предел Демона.

— Да уважаю я тебя, — возмутился Боб. — Ты хочешь, чтобы я помог, и я говорю, как. Теперь разверни меня.

Внезапное дуновение, подобно длинному, огромному выдоху, прошло по пещере. Стебли перекрутились и развернули череп к ближайшей стене.

Огоньки в глазницах черепа ярко засияли и вдруг отбросили двойные конусы света на стену. Раздалось поскрипывание, которое, казалось, исходило из самого черепа, и нечёткий звук, похожий на то, как запускается старая звуковая дорожка фильма. А потом на стене появился старый логотип 20th Century Fox, в свете прожекторов и под аккомпанемент симфонической темы с помпезно играющей трубой, которая обычно его сопровождает.

— Киношка? Ты можешь крутить фильмы?

— И музыку! И ТВ! Баттерс дал мне интернет, детка! А теперь заткнись и смотри внимательно.

И вот логотип сменился чёрным фоном, и появились знакомые синие надписи. Они гласили:

ДАВНЫМ-ДАВНО, ПРИМЕРНО ГДЕ-ТО ТУТ.

— Ой, да ладно тебе, Боб.

— Заткнись, Гарри, а не то отправишься в особенный ад.

Я смущённо моргнул. Вообще-то, я не из тех, кто не догоняет намёков в шутке, чёрт возьми.

На стене чёрный фон сменился видом звёздного пространства, на котором выделялась сине-зелёная планета. Земля. Масштаб изображения увеличивался и увеличивался, пока очертания озера Мичиган и других Великих озер не стали узнаваемыми, а потом появились и очертания самого острова.

Боб, конечно, бесценен, но он чересчур увлекается своим остроумием и драматическими эффектами.

Изображение приближалось, пока не показалось знакомое место высадки, хотя вокруг не было разрушенного города, Шо-за-нах дока и ряда деревянных свай в воде. Это был просто небольшой пляж из грязи и песка и густой лес.

Затем полоска света, может быть, восемь футов длиной, рассекла воздух вертикально. Свет расширялся до тех пор, пока не стал где-то три фута в ширину, а затем из него показалась фигура. Я узнал знаки — кто-то открыл Путь, переход из Небывальщины на остров. Появившаяся фигура сделала жест одной рукой, и Путь закрылся за ней.

Это был мужчина, довольно высокий и худой. Он носил рваные одежды разных оттенков серого. Его серый плащ был с глубоким капюшоном, который скрывал его черты, за исключением кончика носа и короткой седой бороды, которая покрывала достаточно острый подбородок.

Внизу экрана появилась надпись: МЕРЛИН.

— Постой, ты видел Мерлина? — спросил я у Боба.

— Не-а, — ответил Боб, — но я выбрал на эту роль Алека Гиннесса. Выглядит неплохо, а?

Я вздохнул:

— Пожалуйста, не мог бы ты быть ближе к делу?

— Да ладно тебе, — ответил Боб, — я добавил в сюжет любовный треугольник и отдал роли Дженне Джеймесон и Кэрри Фишер. Есть любовная сцена, которую ты просто обязан…

— Боб!

— Ладно, ладно, отлично. Эх.

Кино переключилось на быструю перемотку. Одетая в серое фигура смазалась. Она прошлась взад и вперёд, взмахами рук направляя океаны энергии туда и сюда, вливая её в саму сущность острова и вокруг него.

— Постой. Предел Демона показал тебе, как он это сделал?

— Нет, — раздражённо ответил Боб. — Это называется художественным видением.

— Хорошо, я понял. Мерлин создал остров. Неважно, как. Давай перейдём к той части, где проблема.

Боб вздохнул.

В смешной ускоренной перемотке Мерлин вошёл в лес и исчез. Прошло время. Солнце пронеслось по небу сотни, а затем тысячи раз, тени острова извивались и перекручивались, деревья росли, старели и умирали. Внизу экрана возникла фраза: ПРОШЛО МНОГО ВРЕМЕНИ.

— Спасибо, что упростил, — сказал я.

— De nada.

Затем камера замедлилась. Вновь появился Мерлин. Опять вознеслись океаны энергии и влились в остров. Потом Мерлин исчез, и прошли многие годы. Возможно, минутой позже, он появился опять — хочу заметить, совершенно не изменившись — и повторил цикл.

— Погоди, — сказал я, — он опять это сделал? Дважды?

— Эх, — сказал Боб, пока на экране начинался четвёртый по счету цикл, — что-то в этом роде. Видишь ли, Гарри, это одна из тех вещей, с пониманием которых у тебя возникнут проблемы.

— Попробуй объяснять мне помедленней.

— Мерлин не строил тюрьму пять раз, — начал Боб, — он построил её только один раз. В пяти разных временах. И всё одновременно.

Я почувствовал, что хмурюсь:

— Эм… Он был в одном и том же месте, делая одно и то же, в пяти разных временах одновременно?

— Именно.

— Это бессмыслица, — сказал я.

— Смотри, тюрьма для смертных строится в трёх измерениях, верно? А эту Мерлин построил в четырёх, а, возможно, ещё в нескольких. Хотя, по правде говоря, ты и не можешь утверждать, построена тюрьма в данном измерении или нет, пока не сходишь туда и не проверишь; а сам факт проверки этого и изменит это самое проверяемое. Короче, суть такова: это и впрямь очень продвинутая хрень.

Я вздохнул:

— Хорошо, это я понял. Но в чём проблема?

Масштаб кадра уменьшился, поднимаясь вверх, чтобы охватить сверху весь остров, пока он не стал просто размытым пятном. Знакомая пятиконечная звезда вспыхнула на поверхности озера, её линии были настолько длинными, что пятиугольник, который они образовывали в центре, охватывал остров целиком. Внутри пятиугольника была вторая пентаграмма, созданная, как и первая, чтобы сохранить и защитить. Камера сфокусировалась, и я увидел, что второй пятиугольник охватывал весь холм, на котором находились домик и разрушенная башня. Камера ещё больше сфокусировалась, и я увидел множество нарисованных пентаграмм, на этот раз не плоских, а состоящих из пересекающихся между собою десятков углов, их центры окружали дюжину туннелей, полных злых существ под островом.

— Они, — сказал Боб, — представляют собой первоначальные чары на острове. Это всё довольно таки упрощено, конечно же, но основная модель пентаграмм та же самая, что используешь ты, Гарри.

Затем чертёж размылся и увеличился, становясь всё более плотным, более хрупким и сверкающим от энергии, пока что-то не мигнуло в моем мозгу, и мне пришлось отвести взгляд от схемы.

— Извини, босс. Это должно было показать переплетение заклинаний, наложенных в разные времена.

— Неудивительно, что оно такое запутанное, — проворчал я.

— На самом деле, ещё сложнее, — сказал Боб. — Я ещё всё упрощаю для тебя. А вот и проблема.

Я заставил себя посмотреть на проекцию и увидел эти миллионы и миллионы заклинаний, резонирующие друг с другом, которые распространялись и выстраивались в непроницаемый барьер. Это было, подумал я, похоже на наблюдение за ростом кристаллов. Заклинания, которые питали основную конструкцию, сами по себе не были намного сильнее, чем те, которые использовал я, но когда они были взаимосвязаны со своими копиями во времени, они подпитывали друг на друга, создавая идеальный резонанс энергии, которая была бесконечно больше, чем сумма их частей.

Потом я увидел появление диссонанса. Боб решил показать его, как угрюмый красный свет, который начал слегка пульсировать на западном краю этого великолепия. Он начался как нечто слабое, но потом, как усиливающаяся головная боль, начал превращаться в нечто большее и стал более заметным. Там, где алый и голубой свет соприкоснулись, возникли уродливые вспышки энергии, которые я ощущал с того времени, как попал на остров. Вскоре алое пульсирование распространилось на половину острова, а затем, внезапно, экран стал белым.

Надпись внизу гласила: ПЕРВОЕ НОЯБРЯ.

— Завтра, стало быть, — сказал я. — Супер, но я всё ещё не вижу, что неправильно, Боб.

— Энергия, поражающая остров, — сказал Боб, — направленный поток, целая уйма энергии. Она расшатывает сдерживающее заклинание, наложенное Мерлином, и запускает механизм защиты на случай сбоя.

— ОГОНЬ, — прогрохотал Предел Демона.

— Это я понял, спасибо, — ответил я. — Но пока ведь с заклинаниями ничего не случилось?

— Не-а, — сказал Боб. — А то растущее напряжение? Это… Ну, думай о нём как о причине и следствии, только в обратном порядке.

— Эээ?

— То, что происходит с островом сейчас, это эхо момента, когда взрыв энергии ударит по нему, — пояснил Боб. — Только вместо эха, случающегося после, это происходит сначала.

Я остановился и задумался:

— Ты хочешь сказать, что причина, по которой остров на грани взрыва… это то, что он на грани взрыва?

Боб вздохнул:

— Кто-то поразил остров энергией, Гарри. Но они выяснили, как Мерлин сложил это место. Они атаковали его не в трёх измерениях. Они атаковали в четырёх. Они послали энергию через время, так же, как через пространство.

— То есть… Я должен остановить их атаку на остров завтра?

— Нет, — ответил Боб раздражённо. — Ты должен остановить их атаку тогда, когда они действительно будут атаковать.

— Эээ?

— Смотри, камень, который они бросают, попадёт завтра, — сказал Боб. — Но ты должен предотвратить этот бросок независимо от того, когда это произойдёт.

— Ох, — сказал я, моргая. — Я понял.

Боб повернулся, чтоб взглянуть на духа острова:

— Вот видишь, с чем мне приходиться иметь дело? Мне пришлось сравнить это с бросанием камня, чтоб дошло.

— ЕГО ПОНИМАНИЕ ОГРАНИЧЕНО, — произнёс Предел Демона.

— Ладно, хватит с меня вас обоих, — сказал я. — Если ты такой умный, почему сам не предотвратил это?

— ОБЪЯСНЕНИЕ НАВРЕДИТ ТЕБЕ, СТРАЖ.

Боб издал снисходительный смешок:

— Потому что дух — это остров, Гарри. Магия, колодец, остров — все едино. Дух острова не существует вне острова. Он не может выйти за свои пределы. Атака осуществляется из-за пределов колодца. Вот почему ему так нужен страж.

Я нахмурился: