Дэвид Моррелл

Повелитель игры

Выражение признательности

Писатели работают не в вакууме. «Повелитель игры» не был бы написан, если бы множество людей не оказывали мне всестороннюю помощь. Я благодарен Джейн Дистел, Мириам Годрик, Майклу Боуррету и отличному народу из «Dystel/Goderick Literary Management».

Роджеру Куперу, Крису Накамуре, Питеру Костанзо и всем прочим, входившим в команду «Vanguard Press» и «Perseus Books».

Нанси Каланта из horrorworld.org.

Эрику Грею и Майку Волпе из аэропорта «Джет авиэйшен», Тетерборо.

Сэри Моррелл. У нее такая же фамилия, как у меня, и это неспроста. Она не только моя дочь, но и друг и едва ли не самая изобретательная из всех пресс-агентов в области литературы, кого я знаю.



Прославляли меня монументы из бронзы, лазурита, алебастра и белого известняка и надписи, увековеченные в обожженной глине… и я уложил их в основание и оставил их для будущих времен. Асархаддон, царь Ассирии, VII в. до н. э.
На днях мне дали поручение. Некто попросил меня написать письмо, которое будет вложено в капсулу, предназначенную для того, чтобы открыть ее в Лос-Анджелесе через сто лет… На первый взгляд вроде бы совсем нетрудная задача. Предполагалось, что я напишу о проблемах и заботах наших дней. Я взялся за это, катаясь по берегу в автомобиле, глядя на синь Тихого океана по одну сторону и гору Санта-Инес по другую, и не мог отделаться от одной мысли. Будет ли все это таким же прекрасным через сто лет, как нынешним летним днем? А потом я сел писать… Попробуйте задуматься над этой задачей. Нужно оставить сообщение людям, которые будут жить через сто лет и знать о нас все. Нам же о них ничего не известно. Мы не знаем, в каком мире им предстоит жить. Рональд Рейган. Из речи на Национальном конвенте Республиканской партии 1976 г., после того как съезд отказался выдвинуть его кандидатом на президентские выборы.


Первый уровень

Крипта цивилизации

1

Он больше не называл ее именем своей умершей жены, хотя сходство оставалось настолько сильным, что от него щемило сердце. Иной раз, когда он приходил в себя и видел ее, сидящую подле его больничной кровати, ему казалось, что это галлюцинация.

— Как меня зовут? — спросила она.

— Аманда, — на мгновение задумавшись, ответил он.

— Отлично, — сказал врач.

Этот мужчина, наблюдавший за ним, так и не назвал своей специальности, но Бэленджер был уверен, что он психиатр.

— Думаю, вас можно выписывать.

2

Такси въехало в Парк-Слоуп, район в Бруклине. Стараясь не глядеть на длинные белокурые волосы и светло-голубые глаза Аманды, так сильно напоминавшие ему о Диане, Бэленджер заставил себя смотреть в окно. Он увидел огромную каменную арку, увенчанную статуей — изваянием крылатой женщины в развевающихся одеждах.

— Грэнд-Арми-плаза, — сообщила Аманда. — Вы увлекаетесь историей, так что вам должно быть интересно узнать, что эта арка воздвигнута по случаю завершения Гражданской войны.

Даже ее голос напоминал о Диане.

— А те деревья — Проспект-парк, — продолжала она.

Проехав немного по узкой улице, такси остановилось перед одним из четырехэтажных старомодных домов, облицованных бурым песчаником. Пока Аманда расплачивалась, Бэленджер умудрился выбраться наружу. Его сразу ужалил резкий холодный ветер конца октября. Ноги дрожали, ребра ныли, то и дело напоминали о себе болезненные ссадины на руках.

— Моя квартира на третьем этаже, — указала пальцем Аманда. — Та, где балкон с каменным ограждением.

— По-моему, вы говорили, что работаете в книжном магазине на Манхэттене. А ведь это ужасно дорогой район. Как вы?.. — Он не договорил, ответ сам уже пришел ему в голову. — Вам помогает отец.

— Он не терял надежды и платил за квартиру все месяцы, пока меня не было.

Когда Бэленджер преодолел восемь ступенек — ему показалось, что их никак не меньше восьмидесяти, — у него совсем уже подгибались колени. Дверь была недавно выкрашена коричневой краской, но производила впечатление старинной. Аманда вставила ключ в замок.

— Погодите, — сказал Бэленджер.

— Хотите перевести дыхание?

Он действительно запыхался, но остановил ее вовсе не потому.

— Вы уверены, что это хорошая мысль?

— А что, вам есть куда идти? Или кто-то может позаботиться о вас?

На оба вопроса ответ был один: «Нет». Весь прошлый год, пока Бэленджер искал пропавшую жену, он обитал в дешевых мотелях и питался один раз в день, преимущественно сэндвичами в заведениях фастфуда. Сбережения в банке растаяли. У него не было никого и ничего.

— Но ведь вы меня почти не знаете, — сказал он.

— Вы рисковали жизнью ради меня, — ответила Аманда. — Если бы не вы, я погибла бы. Что еще мне нужно знать?

Ни она, ни он не добавили, что Бэленджер тогда не сомневался в том, что женщина, которую он спасал, была его женой.

— Попробуем вытерпеть друг друга несколько дней. — Аманда отворила дверь.

3

Квартира состояла из спальни, гостиной и кухни. Высокий потолок окаймлен плинтусом. Паркетные полы. Все сверкало и пребывало в хорошем состоянии, но Бэленджер снова ощутил старину.

— Мы валялись в больнице, а отец тем временем битком набил холодильник и шкафы, — сообщила Аманда. — Хотите поесть?

Бэленджер рухнул на кожаный диван. Усталость сломила его, не позволила даже открыть рот.

Когда он проснулся, за окнами уже стемнело. Бэленджер лежал, укрытый одеялом. Аманда помогла ему добраться до ванной и вернуться на диван.

— Я согрею супу, — предложила женщина.

После еды она сняла с него рубаху и сменила ему повязки.

— Пока вы спали, я сходила в магазин и купила вам вот это.

Аманда помогла ему облачиться в пижамную куртку, хмуро разглядывая ушибы и ссадины.

4

Из сна его вырвал ночной кошмар, примерещившиеся выстрелы и вопли. Раскрыв в испуге глаза, он увидел Аманду, поспешно выбежавшую из спальни.

— Я здесь, — ласково сказала она.

В бледном свете ночника Аманда еще сильнее походила на Диану, и Бэленджер подумал о том, что души этих женщин могли каким-то непостижимым образом соединиться. Она держала его за руку, пока у него не прекратилось лихорадочное сердцебиение.

— Я здесь, — повторила Аманда, и он снова провалился в тревожный сон.

Крик, донесшийся из спальни, заставил его подскочить. Морщась от боли, Бэленджер с трудом поднялся с дивана, неуверенной походкой добрел до двери и увидел, как в соседней комнате Аманда мечется под одеялом, отбиваясь от собственных кошмаров. Он погладил ее по голове и попытался объяснить, что она в безопасности, что нет ни «Парагона», ни тьмы, ни насилия, ни ужаса.

Кланг.

В глубине его памяти, все еще одержимой недавними ужасами, оторвавшийся лист металла продолжал греметь о стену заброшенного дома.

Кланг — скорбный ритмичный набат рока.

Он уснул рядом с нею. Они обнялись во сне. В следующие ночи все повторилось. Бэленджер и Аманда никогда не выключали свет. Дверь спальни оставалась открытой. В закрытых комнатах их прошибал пот. Через две недели они стали любовниками.

5

Бэленджер совершал все более продолжительные прогулки. Как-то серым декабрьским днем, когда он возвращался от покрытых толстым слоем снега монументов на Грэнд-Арми-плаза, из автомобиля, стоявшего перед особняком, вылезли двое мужчин. Оба в темных пальто. С кислыми лицами. На морозе изо ртов у них вылетали облачка пара.

— Франк Бэленджер? — осведомился тот, что был повыше.

— А вы кто?

Синхронными движениями они извлекли удостоверения: «Соединенные Штаты Америки. Министерство финансов».

— Подпишите здесь. — Как только все трое вошли в квартиру, второй агент, покоренастее, протянул Бэленджеру авторучку и бумагу с напечатанным текстом.

— Я предпочел бы сначала прочесть.

— Здесь сказано, что вы отказываетесь от любых претензий на то вещественное доказательство, которое передали полиции Эсбёри-Парка.

— От «двойного орла», — пояснил высокий агент.

Теперь до Бэленджера дошло, и он еще сильнее невзлюбил их.

— Согласно «Закону о золотом резерве» от тысяча девятьсот тридцать третьего года использовать золотые монеты в качестве платежного средства запрещено, — сообщил коренастый агент. — Гражданам разрешается иметь их в коллекциях. Но вы, естественно, не можете владеть тем, что украли.

— Я ее не крал. — Бэленджер почувствовал, что у него вспыхнули щеки. — Законный владелец умер в тысяча девятьсот тридцать девятом году. Монеты были спрятаны в отеле «Парагон». Все эти годы, до тех пор, пока я не положил этот раритет в карман, он никому не принадлежал.

— Единственная монета, уцелевшая после пожара. Вы хоть рассмотрели ее?

Бэленджер постарался собраться с силами, чтобы его голос не дрожал, и ответил:

— Мне было как-то не до этого. Приходилось жизнь спасать.

— Она датирована тысяча девятьсот тридцать третьим годом. Прежде чем правительство запретило использовать золото в денежном обороте, монетный двор целый год чеканил «двойных орлов». Все монеты подлежали уничтожению. — Высокий агент помолчал и добавил: — Но небольшую часть монет украли.

— В том числе и ту, которая попала к вам в карман, — вновь вступил в разговор второй сотрудник Министерства финансов. — А это значит, что она является собственностью правительства США. Эти монеты настолько редки, что последнюю из попавших к нам в руки выставили на аукцион «Сотби».

— Где за нее заплатили почти восемь миллионов долларов, — сообщил первый агент.

Названная им сумма оказалась настолько велика, что Бэленджер на мгновение потерял дар речи.

— Согласно юридической процедуре, мы выплатили человеку, у которого получили монету, часть вырученной суммы и намерены сделать такое же предложение вам, — продолжал агент. — Мы называем это вознаграждением нашедшему. Оно достаточно велико для того, чтобы о нем можно было широко объявить и тем самым поощрить других любителей раритетов отказываться от нелегальной собственности. При этом им не будут задавать лишних вопросов.

— Что же может представлять собой это вознаграждение? — самым беззаботным тоном, на какой был способен, осведомился Бэленджер.

— Исходя из того, что монета уйдет по такой же цене, что и предыдущая? Вы получите два миллиона долларов.

Дыхание вернулось к Бэленджеру не сразу.

6

Стоял прекрасный майский субботний день. Обливаясь потом после долгой пробежки по Проспект-парку, Бэленджер и Аманда открыли входную дверь дома и принялись просматривать все то, что оказалось в почтовом ящике.

— Есть что-нибудь интересное? — спросила Аманда, когда они двинулись вверх по ступенькам.

— В основном предложения от советников по финансам. Все хотят объяснить мне, что нужно делать с деньгами, которые мы получили за монету. Просьбы от всяких благотворителей. Счета.

— Теперь мы хотя бы можем их оплачивать.

— Странно, — сказал вдруг Бэленджер.

— Что случилось?

— Взгляни.

Не дожидаясь, пока они окажутся в квартире, Бэленджер протянул ей конверт. Бумага выглядела пожелтевшей и высохшей от старости.

Аманда нахмурилась, поднесла конверт к носу и заметила:

— Пахнет плесенью.

— Так и должно быть. Взгляни на марку.

— Два цента? Быть такого не может.

— Теперь посмотри на штемпель.

Тот выцвел, но надпись вполне можно было разобрать.

— Тридцать первое декабря.

— Читай дальше.

— Тысяча восемьсот девяносто девять… что за?.. — Аманда мотнула головой. — Это, наверное, кто-то шутит.

— Возможно, рекламное ухищрение, — предположил Бэленджер.

Войдя в квартиру, Аманда разорвала конверт, вынула листок бумаги и сказала:

— Такой же старый, как и конверт. Пахнет точно так же.

Письмо было написано от руки, убористым, но четким почерком. Чернила казались выцветшими, как и штемпельная краска на конверте.


М-ру Франку Бэленджеру
Дорогой сэр!
Простите, что я, не будучи знаком, обращаюсь к Вам. Зная, насколько сильно Вы интересуетесь прошлым, я позволил себе использовать старинный конверт и марку, чтобы привлечь ваше внимание. Я приглашаю Вас и мисс Эверт в первую субботу июня, в час дня, присоединиться ко мне и группе моих друзей в Манхэттенском клубе любителей истории (адрес см. ниже). После небольшого угощения я намерен прочесть лекцию о посланиях будущему, которые мы вскрываем в настоящее время, чтобы лучше понять прошлое. Я имею в виду, как Вы, конечно, поняли, эти чудесные древне-новые артефакты, которые часто называют капсулами времени.
Ваш
Эдриен Мердок.


— Капсулы времени? — недоуменно произнесла Аманда. — Что еще за ерунда?..

— Первая суббота июня. — Бэленджер заглянул в кухню, где висел календарь. — Это уже через неделю. Как там написано? Манхэттенский клуб любителей истории?

— Совершенно верно. Это действительно рекламные хитрости. — Аманда снова уставилась на письмо. — Оно и впрямь кажется старинным. А каким ему еще быть, раз его прислал клуб историков? Наверно, ищут новых членов. Но откуда они узнали наши имена и адрес?

— Прошлой осенью, когда все это случилось, в газетах писали, что ты живешь в Парк-Слоупе, — ответил Бэленджер.

— Но почему же они так долго ждали, прежде чем связаться с нами?

Бэленджер ненадолго задумался.

— Месяц назад, когда монета вышла на аукцион, шумиха возобновилась. Пресса вновь разворошила то, что случилось в отеле «Парагон». Много раз упоминалось мое увлечение историей. Вероятно, этот парень решил, что ему удастся выпросить у меня пожертвование в их клуб.

— Не иначе. Как все эти финансовые советники, которые мечтают урвать у тебя комиссионные, — решила Аманда.

— Капсула времени, — задумчиво произнес Бэленджер.

— У тебя такой вид, будто ты настроился туда пойти.

— Когда я был маленьким… — Он помолчал, перебирая воспоминания. — Мой отец преподавал историю в старших классах. В Буффало. В его школе снесли один учебный корпус, чтобы освободить место для строительства нового. Тогда и пошли слухи о капсуле времени. Мол, когда-то, в еще совсем новом здании, выпускной класс заложил такую капсулу в фундамент. Каждый день, после того как рабочие, разбиравшие корпус, расходились, несколько ребят, и я в том числе, пытались отыскать в развалинах эту капсулу. Конечно, никто из нас понятия не имел о том, как она должна выглядеть. На это ушла неделя, но в конце концов я все же отыскал в раскопанном углу большой каменный куб с табличкой: «КЛАСС 1942 ГОДА. НА ВЕЧНУЮ ПАМЯТЬ. В ПРЕДДВЕРИИ НАШЕГО БУДУЩЕГО». А что же получилось? За прошедшие годы табличка потемнела. Ее загородили кусты. О капсуле позабыли.

Аманда жестом попросила его продолжать, и Бэленджер сообщил:

— Но в кубе оказалась дыра. Я разглядел, что внутри лежит металлическая коробка, и кинулся домой. Когда я рассказал о находке отцу, он в первые минуты рассердился. Я ведь играл на стройплощадке, где меня могло придавить обломками, а то и вовсе убить. Но, узнав о моей находке, он решил отправиться туда вместе со мною. На следующее утро отец попросил рабочих вскрыть блок. Я хорошо запомнил его слова: «Только, ради бога, не повредите содержимое!» Рабочие заинтересовались находкой ничуть не меньше, чем мы. Больше того, многие учителя и ученики, прослышав о случившемся, прибежали на стройплощадку. Рабочий взял крепкую фомку и, изрядно попотев, вытащил металлическую коробку размером с большую телефонную книгу. Крышку накрепко прихватило ржавчиной. Школьники стали требовать, чтобы рабочий немедленно взломал ее, но отец сказал, что необходимо провести торжественную церемонию и организовать под это дело сбор пожертвований. Желающим увидеть вскрытие капсулы можно будет продавать билеты, а деньги пустить на приобретение книг для библиотеки. Все согласились, что идея замечательная. Директор школы обратился в газеты, на телевидение и радио, чтобы широко оповестить о находке. Торжественная процедура вскрытия послания должна была состояться в большом школьном зале во второй половине воскресного дня. Запланировали телевизионный репортаж. Была продана тысяча билетов по доллару.

— Что же оказалось в капсуле? — спросила Аманда.

— Этого так никто и не узнал.

— То есть как? — изумилась Аманда.

— Капсула времени хранилась в шкафу, а тот стоял в кабинете директора. Ночью накануне торжественной церемонии кто-то забрался в школу, взломал дверь кабинета и похитил капсулу. Нетрудно представить, какое разочарование постигло всех. Я до сих пор не перестаю гадать, что же именно школьники сорок второго года считали достойным того, чтобы передать будущим поколениям.

7

Дом находился за квартал от Грамерси-парка, на Восточной Девятнадцатой улице. Это место можно было бы назвать историческим заповедником района. По случаю субботы автомобильное движение оказалось небольшим. Небо затянули облака, и в легких курточках было прохладно. Остановившись перед одним из почти одинаковых домов, занимавших обе стороны улицы, Бэленджер и Аманда разглядывали потемневшую от времени бронзовую табличку, извещавшую, что дом построен в 1854 году. Над входом висела еще одна, с надписью «МАНХЭТТЕНСКИЙ КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ИСТОРИИ».

Они поднялись по ступенькам и оказались в полутемном вестибюле, который, похоже, совершенно не изменился за прошедшие полтора века. На специальном мольберте красовался плакат с изображением благообразного мужчины с седыми волосами и усами. Он был худощав, от уголков глаз разбегались морщинки, одет в старомодный костюм и держал в руках металлический цилиндр со следующей надписью:


МАНХЭТТЕНСКИЙ КЛУБ
ЛЮБИТЕЛЕЙ ИСТОРИИ
ПРИВЕТСТВУЕТ
ЭДРИЕНА МЕРДОКА,
ПРОФЕССОРА ИСТОРИИ
УНИВЕРСИТЕТА ОГЛОТОРПА (АТЛАНТА).
«БУДЬ ВЕЧНЫ НАШИ ЖИЗНИ…
ПСИХОЛОГИЯ ФЕНОМЕНА КАПСУЛ
ВРЕМЕНИ».
2 ИЮНЯ, ЧАС ДНЯ.


Бэленджер услышал голоса, доносившиеся из глубины здания.

Затем из двери по правую сторону коридора вышла приятная женщина лет сорока в простом темном платье.

Увидев Бэленджера и Аманду, она улыбнулась.

— Рада, что вы смогли присоединиться к нам.

— Знаете, приглашение было составлено столь тонко, что мы не смогли устоять, — ответил Бэленджер.

Женщина зарделась. Румянец, заливший ее щеки, подчеркивался полным отсутствием косметики. Черные волосы были собраны в строгий пучок.

— Должна признаться, что это моя идея. Наши лекции не всегда вызывают такой интерес, какого заслуживают, и я решила, что немного драматизма нам не повредит. Я и представить себе не могла, каких усилий потребует от комитета доставка приглашений. Да, я Карен Бейли. — Она протянула руку.

— Франк Бэленджер.

— Аманда Эверт.

— Как же! Это ведь вы нашли ту монету? В газетах писали о вашем интересе к истории. Я решила, что лекция должна вам понравиться.

— Скажите, вы, чисто случайно, не намерены устроить сбор пожертвований? — осведомилась Аманда.

— Ну… — Карен снова смутилась. — Мы с благодарностью принимаем пожертвования. Но вы не должны считать себя обязанными!..

Бэленджер сделал вид, что не заметил скептического взгляда Аманды.

— Что ж, мы с удовольствием внесем что-нибудь.

— В письме говорилось об угощении. Что вы предпочтете? Чай? Кофе? Безалкогольные напитки?

— Кофе, — ответил Бэленджер.

— Мне тоже, — добавила Аманда.

Они проследовали за Карен по коридору, увешанному тонированными сепией фотографиями с видами Грамерси-парка. Таблички возле каждого снимка сообщали, что все они были сделаны в 1890-х годах. На слегка поблекших фото были запечатлены повозки, запряженные лошадьми, мужчины в шляпах и костюмах-тройках при галстуках, женщины в платьях, достававших до высоких туфелек, застегивавшихся на пуговицы.

Вытертые ковровые дорожки приглушали шаги Бэленджера. Воздух отдавал затхлостью — прошлым. Карен свернула направо и провела их в длинный зал, уставленный рядами откидных кресел. Стены здесь тоже были увешаны коричневатыми, в тоне сепии, фотографиями.

Бэленджер взглянул в ту сторону, где висел экран. На кафедре стоял ноутбук, подсоединенный к проектору. Бэленджер переключил внимание на посетителей. Их было не много, всего с полдюжины. Они пили что-то из пластиковых стаканчиков и не спеша жевали сэндвичи.

— Позвольте мне представить вас профессору Мердоку, — предложила Карен.

Она подвела их к мужчине с заметно поседевшими волосами и усами, который, держа в руке надкушенный сэндвич, о чем-то беседовал с мужчиной и женщиной лет тридцати с небольшим. Он оказался более тощим, чем на фотографии. Профессор был в деловом костюме, но его собеседники, как и Бэленджер с Амандой, явились в джинсах.

— Не раньше тысяча девятьсот тридцать девятого года. До тех пор говорили о коробках, сейфах и даже гробах. Потом действительно случилось это знаменитое… — Он осекся и кивнул Бэленджеру и Аманде.

— Профессор, хочу представить вам… — Карен снова покраснела.

Несомненно, она успела забыть их имена.

— Франк Бэленджер.

— Аманда Эверт.

Они по очереди пожали руку профессору.

— Я как раз говорил о Крипте[1] цивилизации, — сообщил тот.

— О чем? — Бэленджер усомнился, что правильно расслышал слова.

— Так называется, пожалуй, самая знаменитая капсула времени. Конечно, я необъективен, потому что находится она в Университете Оглоторпа, где я преподаю.

— Вы сказали «Крипта цивилизации»? — переспросил Бэленджер.

— Интересное название, не правда ли? Именно благодаря крипте Международное общество капсул времени базируется в Оглоторпе.

— Существует целое общество, занимающееся капсулами времени? — удивилась Аманда.

В помещение вошли еще несколько человек.

— Прошу меня извинить, — сказал профессор. — Нужно проверить, все ли готово к выступлению.

Он отошел к кафедре, и тут же Карен Бейли принесла кофе.

— Сливки и подсластитель — на столе. Сэндвичи там же. Угощайтесь, прошу вас. — Она пересекла комнату и принялась задергивать занавески на окнах.

Бэленджер окинул сэндвичи испытующим взглядом. Корка была срезана. Он взял один и откусил немножко.

— Вообще-то, я не люблю салат из тунца, но этот совсем неплох.

— Все дело в латуке, — сказала Аманда.

— Неужели?

— Он свежий и хрустит. Майонез по вкусу похож на домашний. Хлеб совсем мягкий, еще теплый. — Аманда откусила от своего сэндвича.

Бэленджер последовал ее примеру.

— Надеюсь, он расскажет нам об этой самой крипте.

8

В полутемном зале профессор поднялся на кафедру и пробежался пальцами по клавиатуре ноутбука. На экране появилось изображение продолговатой блестящей металлической трубы, показавшейся Бэленджеру похожей на торпеду. Рядом с нею стояла группа солидных мужчин в белых костюмах.

— Это первый предмет, который можно с полным основанием назвать капсулой времени, несмотря на то, что практика изготовления подобных посланий восходит к античности, — сказал профессор Мердок. — Ее изготовили для Всемирной выставки, проходившей в Нью-Йорке в тысяча девятьсот тридцать девятом. Финансировала все приборостроительная корпорация «Вестингауз», прославившаяся высоким качеством своей продукции. Капсулу времени предполагали заложить на пять тысяч лет, что, конечно же, должно было говорить о высочайшей надежности изделий «Вестингауза». Почему именно такой срок? Потому что было установлено, что история человечества, отраженная в письменных источниках, насчитывает именно пять тысяч лет. Следовательно, дата Всемирной выставки находилась на полпути между прошлым и будущим. Создатели капсулы провозгласили: «Мы хотим верить, что человечество решит проблемы, стоящие перед миром сегодня, люди преодолеют все преграды, и наше будущее окажется славным». Конечно, ужасы начавшейся вскоре Второй мировой войны поубавили им оптимизма.

Профессор прикоснулся к компьютеру, и на экране появилось следующее изображение — здание довольно фантастического вида, похоже один из павильонов Всемирной выставки. На заднем плане висел громадный плакат «МИР ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ». Перед входом стояла огромная очередь. Бэленджера изумило одно обстоятельство. Несмотря на то что выставка, бесспорно, являлась праздничным событием, мужчины по большей части были одеты в костюмы при галстуках и в строгих шляпах.

— Капсулу изготовили из чрезвычайно прочного медного сплава, не боящегося сырости, — продолжал профессор. — Ее заполнили, герметично закрыли и опустили в шахту. Это случилось в день осеннего равноденствия. Была создана чуть ли не религиозная атмосфера, усугубляемая звуками китайских гонгов. Шахту закупорили крышкой со встроенным перископом, через который желающие могли видеть капсулу времени, лежащую на глубине в пятьдесят футов. По окончании выставки шахту засыпали, запечатали и установили над нею бетонный знак. «Желаю капсуле времени сладких снов», — сказал президент «Вестингауза». Поскольку из существовавших прежде подобных артефактов больше было потеряно, чем найдено, «Вестингауз» составил «Памятную книгу о капсуле времени». Несколько тысяч экземпляров напечатали на бескислотной бумаге невыцветающей краской и разослали в библиотеки и музеи всего мира, даже в Тибет. Помимо прочей информации в книге были приведены точные координаты местонахождения капсулы — мудрая предосторожность, поскольку бетонный монумент во Флашинг-Медоуз за прошедшие годы успел изрядно осесть.

На экране появилась новая картинка с изображением множества разных предметов.

— Что же содержала в себе капсула? — спросил сам себя профессор Мердок. — Какие драгоценные образцы, по мнению ее изготовителей, должны были лучше всего охарактеризовать для наших далеких потомков общество тысяча девятьсот тридцать девятого года? Будильник. Консервный нож. Авторучка. Скоросшиватель. Зубная щетка. Кепи с изображением Микки-Мауса.

Кто-то из слушателей рассмеялся.

— Там лежит много других предметов, но названные мною должны показать, насколько трудно решить, что именно по-настоящему важно для нашего общества. Сохранятся ли в будущем консервные ножи? Будильники и папки-скоросшиватели? Не исключено, что вещи, которые мы сейчас считаем неотъемлемой частью действительности, окажутся для жителей будущего чем-то совершенно непостижимым. В полном созвучии с заглавием романа, вложенного в капсулу, все культуры рано или поздно прекращают существование, уносятся ветром. Всемирной выставке тридцать девятого года выпала честь рассказать будущему, на что походил мир в этот исторический момент. Но в тщательности, с которой организаторы проекта подбирали содержимое капсулы, угадывается боязнь того, что они сами могут быть забыты.

На экране возникло изображение внушительного здания, похожего на средневековый замок.

— Это кампус Университета Оглоторпа в Атланте, где я преподаю, — пояснил профессор Мердок. — Именно там в тысяча девятьсот тридцать шестом году зародилась идея капсулы «Вестингауза». В то время президентом в Оглоторпе был Торнуэлл Джейкобс. Он распорядился осушить крытый плавательный бассейн и наполнить его многими тысячами разных предметов, среди которых были и микрофильмы страниц энциклопедий, и такие предметы повседневного быта, как платяная щетка, губная помада, устройство для очистки грейпфрутов, мухобойка, набор для строительства игрушечного бревенчатого дома и ампула с пивом «Будвайзер». Проект был настолько амбициозным, что Джейкобс смог завершить его лишь к середине сорокового, через год после открытия Всемирной выставки. В результате слава создателей первой в мире капсулы времени досталась «Вестингаузу», невзирая даже на то, что идея принадлежала другим. Джейкобс выбрал метафору, связанную с похоронным делом, и назвал свой проект Криптой цивилизации.

Бэленджер услышал позади звуки движения. Обернувшись в полутемном зале, он увидел мужчину и женщину, покидавших помещение. В дверях они шепотом обменялись с Карен Бейли несколькими словами. Мужчина показал на часы. Карен понимающе кивнула.

Свет мигнул, сообщив о смене картинки, и Франк вновь посмотрел на экран. Он увидел солдат нацистской армии, застывших в парадном шаге с высоко поднятыми ногами. Пошла серия слайдов с изображением руин взорванных бомбами домов, танков со знаком свастики, груд трупов в лагерях смерти и грибовидного облака взрыва атомной бомбы.

— Джейкобс задумал создание крипты в период Великой депрессии, из-за которой у него, возможно, появился скепсис в отношении будущего цивилизации. Не исключено, что его целью была не похвальба перед потомками успехами современников, а попытка сохранить нечто из того, чему, как он боялся, грозила опасность уничтожения. Ведь в тысяча девятьсот сороковом году, когда крипту запечатали, немецкие армии стремительно шли победным маршем по Европе, и пессимизм в обществе быстро нарастал. В документе, который Джейкобс поместил в крипту, было сказано: «Мир одержим стремлением навсегда покончить с нашей цивилизацией, и здесь, в этой крипте, мы оставляем ее для вас».

Бэленджер вновь услышал шорох позади. Он обернулся, увидел еще одну уходящую пару и нахмурился.

— Крипта уцелела, но большинству капсул не повезло, — продолжал профессор Мердок. — То контейнеры оказывались негерметичными, то в содержимое попадали органические субстанции, которые начинали гнить. Больше того, как это часто бывает, лучшим намерениям не раз вредили проявления человеческой природы. Амбициозные жители одного города в Калифорнии заложили семнадцать капсул времени и потеряли все. В одной из школ Виргинии шесть выпускников изготовили капсулу времени и замуровали ее где-то в кампусе. Шел тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. За прошедшее с тех пор время школу сровняли с землей, а у всех шестерых случилось нечто вроде провала в памяти, касающегося и содержимого капсулы, и места, где ее заложили. Можно подумать, что они вовсе не делали ничего подобного. Жители близлежащих городов с увлечением предаются игре в кладоискателей или в охотников на мусор.

Когда еще два человека покинули зал, Бэленджер весь напрягся.

«Что происходит?» — думал он.

— Из тысяч потерянных капсул времени особый интерес вызывают пять, — сказал профессор Мердок. — Первой из них является так называемая капсула каравана двухсотлетия. — Профессор как будто понизил голос, и Бэленджер наклонился вперед, чтобы лучше слышать. — В День независимости тысяча девятьсот семьдесят шестого года капсулу, содержащую двадцать два миллиона подписей, везла в Вэлли-Фордж, что в Пенсильвании, целая процессия автомобилей, названная караваном двухсотлетия. — В зале как будто стало темнее. — В церемонии, посвященной юбилею Войны за независимость США, намеревался принять участие президент Джеральд Форд. — Голос профессора делался все тише и тише. — Но перед началом церемонии кто-то украл капсулу из оставленного без охраны фургона. — Глаза Бэленджера закрывались сами собой. — Вторая из наиболее интересных разыскиваемых капсул находится в Массачусетском технологическом институте. В тысяча девятьсот тридцать девятом году инженеры МТИ запечатали некоторое количество различных предметов в контейнер и заложили его под большим циклотроном, который монтировали. Циклотрон…

9

Кланг.

Бэленджер медленно приходил в себя. Резкий, равномерно повторяющийся звук издавал, как ему показалось, надтреснутый колокол.

Кланг.

От этого звука у него болезненно пульсировало в голове.

Кланг.

Он с усилием открыл глаза. Его окружала тьма, а от холодного ветра пробрала дрожь. Бэленджер слышал грохот волн. Ветер попахивал гарью.

Вдруг его ослепил свет. Застонав, он поднял руку, чтобы прикрыть глаза. Предплечье болело.

— Парень, тебе тут нечего делать, — сказал грубый голос. — Вставай и убирайся отсюда.

Бэленджер смог лишь еще раз простонать в ответ.

— Ты меня слышал? Шевелись!

— Где?..

Горло Бэленджера пересохло до боли. Он не смог заговорить с первого раза.

— Я повторять не буду. Поворачивайся!

— Где я? — Бэленджер, прищурившись, всмотрелся в тьму, из которой ему в лицо бил свет фонаря, и внезапно понял, что лежит на песке.

— Помилуй бог! Неужто ты так нажрался, что не помнишь, где находишься? — воскликнул второй грубый голос. — В Эсбёри-Парке, дружище, где же еще? Где был, там и остался.

Кланг.

Бэленджер с величайшим трудом поднялся на ноги. В свете мощного ручного фонаря он различил полуразрушенное здание. Запах гари сделался сильнее.

— В Эсбёри-Парке?

Кланг.

Разум Франка к этому времени слегка прояснился, и он узнал звук из своих кошмарных сновидений: грохот наполовину оторванного листа железа на заброшенном здании. Его вновь пробрал холод. Теперь уже от страха.

Кланг.

— Городские власти ведут восстановление района. Такие, как ты, нам здесь не нужны.

— Нет!.. — сдавленно воскликнул Бэленджер и испуганно ткнул рукой в сторону груды развалин. — Это же не?.. Только не говорите, что…

Кланг.

— Отель «Парагон», — с готовностью отозвался первый голос. — То, что от него осталось. Когда там поубивали кучу народа и здание сгорело, мы решили: «Хватит! Эта набережная вновь заживет полной жизнью». Так ты уберешься или тебя забрать в кутузку?

Бэленджера затрясло от волнения.

«Отель „Парагон“, — панически думал он. — Как я тут оказался?»

— Эдди, подожди-ка минуточку. Где-то я его уже видел. Эй, послушай, ты, случайно, не?..

— Бэленджер, — уверенно сказал второй. — Франк Бэленджер. Да, конечно, он и есть. Иисус! Дружище, как вы сюда попали? — Его тон заметно изменился. — Я был уверен, что это место вам меньше всего на свете захочется посетить.

— Аманда, — прошептал Бэленджер.

— Я не слышу, что вы говорите.

— Аманда, — хрипло повторил Бэленджер.

— Какая Аманда? С вами был кто-то еще?

— Эдди, погоди. По-моему… Прошлой осенью, когда отель сгорел!.. Как же была ее фамилия? Эверт. Аманда Эверт. Франк, это та женщина, которую вы спасли?

Кланг.

— Аманда! — выкрикнул Бэленджер. — Где ты?

Ему показалось, что связки вот-вот разорвутся. Нетвердо держась на ногах, он побрел к обгорелым развалинам.

— Франк, все-таки, ради всего святого, объясните, что вы тут делаете?

10

— Манхэттенский клуб любителей истории? — Джефф Кокрэн нахмурился.

Этот могучий рыжеволосый мужчина с лицом, усыпанным веснушками, был шефом полиции Эсбёри-Парка. Два года назад, перед тем как уйти из полиции и самому заняться поисками пропавшей жены, Бэленджер работал у него в подчинении.

— Капсулы времени?

— Это последнее, что я запомнил. — Бэленджер помассировал ладонью шею у основания черепа, пытаясь унять головную боль. — Послушай, нельзя бросать поиски на берегу. Аманда, может быть, еще…

— Там уже начали повторный осмотр. Обещаю, будет сделано все, что в моих силах. Когда, говоришь, вы пошли в этот клуб историков?

— В субботу. Сегодня. — Свет ламп, горевших под потолком, резал глаза.

— Нет, вчера. Уже перевалило за полночь.

— Суббота… — Бэленджеру понадобилось сосредоточиться, чтобы вспомнить дату. — Второе июня?

— Совершенно верно. Знаешь, похоже, ты наелся чего-то такого, что вывело из строя твою память. Вроде той наркоты, которую подсыпают девчонкам при дружеском изнасиловании.

— В кофе и сэндвичах?.. — Бэленджер помотал головой, отчего она разболелась еще сильнее. — Но ведь все там пили и ели. Эта женщина… Как же ее звали? Минуточку-минуточку… Карен! Да, именно так она и представилась. Карен Бейли принесла нам кофе. Значит, вот когда все это было проделано.

— Ты говорил, что она задернула занавески и выключила свет.

— Да. — У Бэленджера мерзко засосало под ложечкой. — Чтобы профессор… Мердок? Да, Мердок. Чтобы он мог читать лекцию и показывать слайды на экране. Через некоторое время люди начали уходить, а в зале как будто сделалось темнее.

— Почему ты все время трешь левую руку? — спросил Кокрэн.

— Чешется. — Бэленджер снял ветровку и закатал рукав рубашки. Посреди предплечья вздулась красная опухоль. В ее центре виднелся след от укола.

— Тут все ясно, — заметил Кокрэн. — Добавочная доза наркотика, чтобы ты не успел очухаться, пока тебя везли сюда.

Трясущимися руками Бэленджер обшарил карманы и заметил:

— Бумажник на месте. Часы тоже не взяли. Это не ограбление.

— Сотовый телефон?

— Я не брал его с собой. Мне некому было звонить, кроме Аманды. Мы же пошли вместе, вот я и решил, что вовсе незачем таскать его с собой.

Кокрэн через стол пододвинул к нему свой служебный телефон и спросил:

— А у нее мобильник был?

Тщательно нажимая кнопки, Бэленджер набрал номер. Он почувствовал, как вспотела ладонь, которой он держал аппарат около уха.

— Абонент временно недоступен, — сказал электронный голос.

Кокрэн хорошо расслышал ответ.

— Теперь звони домой, — посоветовал, даже приказал шеф полиции. — Может быть, она сидит дома, ждет тебя и места себе не находит от беспокойства.

— Но если нас напичкали наркотиками, какой смысл везти меня сюда, а Аманду — домой?

— Пока я ни в чем не вижу никакого смысла. — Звони домой, — повторил Кокрэн.

Бэленджер поспешно набрал номер. Его ладонь вспотела так сильно, что он с трудом удерживал мобильник в руке.

— Алло, — раздался голос Аманды.

«Слава богу», — подумал Бэленджер, но, услышав и осознав следующие слова, снова пал духом.

— Оставьте, пожалуйста, сообщение после гудка. — Автоответчик замолчал.

Бэленджер все же заставил себя заговорить.