— Погоди, я сейчас!

Малоун бросился в задний дворик, где его встретил улыбающийся Джеб Уэйнрайт. Ему было тридцать семь, то есть столько же, сколько Малоуну. Одежда отпускника: мешковатые коричневые шорты, рубашка с короткими рукавами, вся в крупных цветах, пожалуй, слишком яркая, три незастегнутые пуговицы открывали на груди светлую курчавую поросль. На ногах сандалии. Шорты открывали шрам на левой ноге выше колена — след пулевого ранения, память о той ночи в Панаме, когда сбили вертолет и Малоун спас ему жизнь. С той поры минуло уже десять лет, но мускулистый Джеб по-прежнему сохранял военную выправку.

— Я стучал, но ты, наверное, не услышал. — Джеб всмотрелся в хмурое лицо Малоуна. — Увидев это, — он показал глазами на поваленные пальмы и изуродованный бульдозерами участок, — я даже подумал, что ты здесь больше не живешь. Черт возьми, что случилось? На ураган вроде не похоже. Неужели затеял новое строительство?

— Нет. Это новый хозяин благоустраивает территорию.

— Хм. — Джеб задумался. — И это не единственное изменение, которое я заметил. Проезжал мимо чудесного ресторана, куда мы ходили в последний раз. Думал, мы там поужинаем, но, оказывается, он закрыт.

— За это следует поблагодарить того же самого хозяина. Ладно, не будем портить друг другу настроение. — Малоун сжал плечо Джеба. — Очень рад тебя видеть. Сколько времени прошло? Неужто год?

Джеб кивнул:

— И вот я снова в отпуске. Хочу немного поплавать с аквалангом. Ну, может быть, добавлю еще виндсерфинга.

— Где твои вещи?

— В машине.

— Пойдем помогу тебе их занести. Ты, конечно, остановишься здесь. — Малоун помедлил. — Но коротать время будешь один. Видишь ли, ты появился в неподходящий момент. Завтра я должен лететь в Нью-Йорк.

— Вот это да! Обрадовал. А разве нельзя отложить поездку хотя бы на пару дней?

Малоун покачал головой.

— Мне нужно разобраться с одним парнем, — проговорил он сквозь губы, — который заварил всю эту кашу. Завтра с утра здесь вовсю заработают бульдозеры. Не исключено, что тебя отсюда выпроводят, если решат сносить дом.

— Дело дошло до этого?

— Хуже.

— Расскажи-ка поподробнее. — Джеб кивнул в сторону берега. — И давай немного пройдемся.

Насколько я уже знал, в переводе с кацурагинского на японский это означало «скорость ниже ста километров час». Хуже этого было только «Мы же просто стоим на месте!» (скорость ниже пятидесяти километров в час).

Глава 10

— Так зачем же нам тогда дали этот броневик? — ехидно поинтересовался я. — Может лучше было бы взять штурмовой вертолёт? Он всяко быстрее, чем этот ersatz-panzer[9], но и броня, и оружие при нём…

Они шли по песку под равномерный гул прибоя. Джеб пристально вглядывался в горизонт, никаких судов видно не было. Кругом ни души, но все равно следовало соблюдать осторожность.

— Не люблю летать. И вертолёты не люблю.

— Все началось с появления здесь типа по фамилии Поттер, — начал Малоун.

— А что так?

— Об этом мне известно.

— Мне с ними не везёт, — заявила Мисато. — Дважды при мне они ломались в воздухе, а один раз меня почти сбили.

Малоун удивленно посмотрел на друга.

— Ого! — искренне удивился я, узнав ещё один любопытный факт из биографии моего командира.

— Да не ого, а долбаные повстанцы, — фыркнула майор. — Это когда нас на первом году службы в миротворческом корпусе в Колумбию направили… С тех пор я ненавижу джунгли, вертолёты, повстанцев и змей.

— Буду знать, чем тебя можно испугать, — ухмыльнулся я.

— Ой ли? И чем же ты, интересно знать, собираешься меня пугать — джунглями или вертолётами? — в ответ ухмыльнулась девушка.

— Змеями-повстанцами.

Мы с командиром дружно рассмеялись.

— Ладно, убедил, — заявила командир. — Уже боюсь. Так, а теперь давай серьёзно. Тебя Асакура уже инструктировала, как себя вести можно, а как нельзя?

— Угу.

— Ты всё понял?

— Да.

— Точно?

— Да! Мисато, ну как будто ты меня не знаешь!

— Вот именно потому, что я тебя знаю, у меня есть поводы беспокоиться, — изрекла Кацураги. — Синдзи, ради всего святого! Пожалуйста! Можно без всяких твоих штучек? Ладно наши в НЕРВЕ к твоим выходкам уже как-то привыкли, да и дисциплина у нас не такая жёсткая… А тут же союзники, иностранцы, военные…

— Обратиться к генералу как принято у русских-то хоть можно, если что? — поинтересовался я. — Думаю, ему будет приятно, что мы знаем и уважаем чужие традиции…

— Хорошо, — после некоторого раздумья, кивнула Мисато. — Но больше ничего такого. Не позорь меня и весь НЕРВ, ладно?

— Ладно, ладно… — проворчал я. — Можно подумать, я могу сильно нас всех опозорить…

— Синдзи!

— Да понял я!.. Умру, но флот не опозорю…

— Ты сейчас выругался? — подозрительно прищурилась майор.

— Нет, это просто присказка-пословица русских моряков, — успокоил я командира.

— Смотри у меня! — погрозила она мне пальцем. — Не вздумай выругаться по-русски у них на базе, особенно в присутствии генерала Кондратенко.

— Что я, совсем придурок, что ли? — проворчал я.

В мозгу внезапно что-то щёлкнуло.

— Кондратенко, Кондратенко… — пробормотал я. — Знакомая фамилия, верно? У того русского лейтенанта — Артёма, тоже такая была.

— Угу, а я всё вспоминала, где уже могла её слышать. А этот Кондратенко, который генерал, у нас часто в штабе в последние дни бывал.

— Занятно… — задумался я. — Интересно, а может быть этот лейтенант его родственник? Или всё-таки просто однофамилец… У русских вроде бы фамилии часто повторяются…

— Ещё узнаем — не беспокойся, Синдзи, — посулила майор.

— Да я особо и не беспокоюсь… — протянул я. — Мисато, а этот генерал Кондратенко — он вообще кто?

— Заместитель командующего российским контингентом. Пока его нет в Японии — Кондратенко за главного. Командует… — Кацураги покопалась в памяти. — 14-ой отдельной бригадой специального назначения русской разведки. Кажется, это какой-то русский спецназ.

— Ого! — искренне удивился я. — Серьёзно… А, если не секрет, сколько вообще сюда переброшено русских войск?

— Где-то пятьдесят тысяч.

— Сколько?! — ахнул я. — Но зачем?!

— На всякий случай, — ухмыльнулась девушка.

— Но это же очень много!

—…И это не считая контингентов из других стран…

— Нда… — озадаченно почесал я затылок. — И зачем только НЕРВу столько войск…

— Нельзя рисковать, — покачала головой майор. — С Ангелами будут биться Евы, но и от лишней поддержки лучше не отказываться. Тем более что русским эти пятьдесят тысяч, как капля в море — у них сейчас армия под три миллиона, раскиданная на пол-Евразии. А у Японии даже на стотысячную группировку денег едва хватает…

— А у русских, значит, хватает? — усомнился я.

— Похоже, что хватает, — пожала плечами Мисато. — Но у них, кажется, уровень жизни похуже будет, чем у нас… По крайней мере, теперь автомобили и технику они у нас почти не закупают — говорят, что дорого.

— Дела… — протянул я., устремляя взгляд куда-то вдаль. Полученные только что данные стоило хорошенько обдумать в тишине…

Мисато, сидящая рядом со мной начала что-то немелодично мурлыкать себе под нос. Рей как обычно сидела тихо-тихо, как мышка. Я пялился в окно, за которым проплывал серпантин дороги, проложенной между низкими горами, окружающими Токио-3.

До русской базы было ещё примерно полчаса езды.

* * *

Я на ходу поправлял непривычно жёсткий воротник парадного кителя, который на меня нацепили перед выездом. Существенно он от моего повседневного не отличался — тоже чёрный с золотым, разве что материал помягче, да работа получше. Самое главное отличие — это более жёсткие манжеты и воротник, украшенные богатой золотистой вышивкой. Также мне пришлось нацепить на воротники стандартные армейские нашивки со званиями, причём исходя из соображений выпендрёжа, что ли, они были выполнены в стиле старых знаков различия Императорской армии. Так что мне досталась пара параллелограммов с тремя узкими жёлтыми и двумя широкими красными полосками, поверх которых красовались две серебристые звезды — знак отличия лейтенанта. Ну ещё и нацепил на правую сторону кителя два толстых золотистых аксельбанта — сказали, так положено…

Ну, про то, что в парадную форму нарядили не только меня, но и Рей с Мисато можно и не говорить. Все вместе мы шли к въезду на базу от стоянки, где остались наши машины. Вокруг нас замкнули кольцо полдюжины крепких парней в строгих серых костюмах — нельзя сказать, чтобы это были действительно наши телохранители, скорее просто почётный эскорт.

Ну, какие ещё могут быть телохранители на военной базе? Захотят нас грохнуть или похитить русские — нас и сто бодигардов не защитят, а если кто-то посторонний на нас покусится, то хватит всего одной бригады спецназа, чтобы его тут же, прямо на месте закопать, да ещё и несколько раз вдобавок…

…Идти нам пришлось где-то метров сто, и всё это время я косился на кучу корреспондентов и репортёров, вооружённых по последнему слову своей журналисткой техники, которые отирались за проволочным забором. Объективы их теле— и фотокамер при этом смотрели в нашу и только нашу сторону — что-то мне подсказывало, вся эта братия здесь собралась поглазеть отнюдь не на прибывший в Японию русский контингент…

Хотя поглазеть-то как раз было на что.

Равнина к западу от Токио-3, на горизонте виднеется исполинский конус горы Фудзи.

На огромной территории раскинулись длинные ряды двухэтажных бараков, полуцилиндические ангары для техники, наблюдательные вышки… Похоже, что всё это было построено ещё загодя, а русские теперь просто обживали полученную территорию…

Всё дело было только в том, что строили это счастье явно не специалисты по фортификации.

Всё красивое, аккуратное — обшитые пластиком бараки, ровные бетонные дорожки, заготовленные площадки для газонов, уличное освещение, небольшие домики — нужно думать для офицерского состава. Короче, всё в типичной помпезно-натовской манере постройки военных баз, как я их себе представлял. В таком месте наверняка было бы хорошо жить…

А вот обороняться как-то не очень.

Это было особенно грустно, учитывая, что база была расположена, считай, в чистом поле, на удалении от кольца гор, окружающих Токио-3. Спору нет — место удобное и хорошее, но спроектировавшие базу граждане, скорее всего, не имели ни малейшего понятия о правилах постройки военных объектов. Заказ-то на все сопутствующие сооружения был отдан на откуп в основном гражданским подрядчикам, вот они и построили городок больше подходящий строителям или рабочим, чем солдатам.

И что же, мириться с этим прикажете? Ага, щазз…

…За свою жизнь я успел немало наглядеться на всякого рода блок-посты — большое спасибо за это телевиденью. Почти ни один сюжет о Второй Чеченской не обходился без показа этих самопальных, но очень внушительных сооружений. Русские солдаты умудрялись возводить необычайно прочные, хотя и неказистые на вид крепости буквально из ничего — обычно это просто напоминало мешанину шлакоблоков, мешков с песком, колючей проволоки и противотанковых ежей. Но смотрелись сии конструкции мощно — сразу чувствовалось, что именно простота — это залог надёжности и спокойствия…

Первая линия обороны представляла собой тянущиеся поверх рядов бетонных блоков ряды спиралей Бруно, и не какой-нибудь там примитивной колючей проволоки, а натуральной «Егозы», с блестящими, похожими на бритвы, лезвиями. Позади из тех же бетонных блоков возводился ещё один оборонительный пояс — высокая, метра три в высоту стена, обложенная поверху мешками с песком, приспособленная для ведения огня бойцами гарнизона. Угловые вышки тоже превращались в наглухо защищённые огневые точки, точно такие же эрзац-доты выросли и на КПП[10], рядом с небольшой караулкой, узкие окна-бойницы которой были забраны металлической сеткой. И гранату внутрь не забросят, и стрелять через неё можно, если что…

Прямо перед всем этим жутковатым великолепием, от одного взгляда на которое, начинали ныть корни зубов, имелся окоп полного профиля. Нет, пожалуй, даже не окоп, а натуральная траншея в полный рост! Противотанковый ров они тут выкопали, что ли?

Хотя сейчас это, пожалуй, всё же было излишним — подступы к базе и так были приведены в совершенно непотребный и непроходимый вид — повсюду виднелись следы от гусениц, валялись куски бетона и какая-то арматура… Даже дорога и та была перегорожена бетонными блоками и превращена в подобие лабиринта.

Короче, поработали наши тут на славу…

Ух, но если ЗИЭЛЕ опять отдаст приказ Японским силам самообороны штурмовать Токио-3, то чувствую, им здорово не поздоровится! Прямо под боком у них будет многочисленная и вооружённая до зубов группировка подозрительных и настороженных русских, которым только дай повод для праведной войны. А что может быть лучше такого повода, как внезапное предательство проклятых капиталистов с загнивающего Запада, и нападение на мирных и благородных учёных-нервовцев?..

Интересно только, как японское правительство додумалось пустить к себе в страну военную группировку размером с половину своей армии (и это ещё не считаю контингентов из других стран), но только куда более хорошо подготовленную и вооружённую? Хотя, возможно, премьер-министр тут как раз ничего и не решал — как я успел заметить, в Японии почти всё подчинялось только одной организации. И имя этой организации — НЕРВ. Сказали — нужно пятьдесят тысяч русских солдат, чтобы в случае чего разбираться с паникой в Токио-3 и поддерживать Евы в бою, и вуаля! Они появились!..

—…Нет, эти твои любимые русские — парни суровые, спору нет… — бормотала себе под нос Кацураги по пути. — Но уж очень что-то они перемудрили с секретностью и паранойей. Судя по их действиям, они тут против всех готовятся воевать, а не только против Ангелов. Окопались, обложились техникой, базу в крепость превратили…

— Так разве ж это плохо? — искренне удивился я. — Быть всегда готовым к бою — это хорошо, их тогда никто и никогда не застанет врасплох. Да и всегда же полезно готовиться к отражению абсолютно любой угрозы…

— Да кто спорит — хорошо, конечно, — буркнула Мисато. — Но могли бы и позволить нам заехать… Ненавижу ходить пешком.

— Никаких исключений — порядок превыше всего, — язвительно произнёс я.

— Да я просто не понимаю, откуда взялась такая строгость, — призналась Кацураги. — Мы же в лагерь к Рицко спокойно проехали, это уже внутри было не развернуться…

Я покопался в своей памяти и выдал более-менее приемлемое объяснение такой ситуации.

— Вроде бы читал, что когда русские после Второго Удара воевали на Кавказе, там было много терактов. Повстанцы-смертники часто атаковали их базы и блок-посты на начинённых взрывчаткой машинах, вот с тех пор они, видать и берегутся.

— Ну и правильно! Вот только здесь-то чего им опасаться? У нас же террористов уже давно извели, а повстанцев отродясь не было!

— Мало ли что, — лаконично ответил я. — А вдруг?..

— Теперь я понимаю, почему эти русские тебя так привлекают, — рассмеялась майор. — Они такие же параноики, как и ты.

В твоих рассуждениях есть здравое зерно, командир…

— Ну… — почесал я нос. — В чём-то ты и права, Мисато…

— Теперь только осталось понять, что объединяет тебя с немцами. Пока что я таких черт не нахожу. Есть у нас стажёры из немецкого отдела — очень правильные, занудные и скучные ребята. Даже не ругаются, в отличие от тебя, — Кацураги мне подмигнула и хихикнула. — А когда слышат твою ругань на тренировках и синхротестах, то сразу краснеют. Похоже, что ты говоришь не такие уж и безобидные вещи…

— Да какая разница-то? Зато никто ничего не понимает, и претензий ко мне никаких нет.

— Вот это-то и настораживает…

Переговариваясь в такой манере, мы с Мисато и Рей (которая за всю дорогу не проронила ни слова) шли к русской базе.

Достигли контрольно-пропускного пункта.

Куча бетонных блоков на въезде, массивные ворота из бронелистов, небольшое блочное помещение с узкими окнами-бойницами, которую так и тянуло поименовать кордегардией[11]. По бокам — вышки с пулемётами и ещё несколько огневых точек с крупнокалиберными «кордами»[12], автоматическими гранатомётами и противотанковыми ракетными комплексами. Но самую серьёзную силу здесь, конечно же, представляли пара зенитных самоходок «Шилка», башни которых грозно выглядывали из уже готовых капониров, прикрытых сверху маскировочной сетью. Почему грозно? А не знаю! Просто как-то мало радостного стоять на прицеле у двух счётверённых 23-миллиметровых пушек…

Кстати, почему «Шилки»? Они же вроде бы уже давно устарели, и в моём мире заменялись более современными пушечно-ракетными «Тунгусками» и «Панцирями»… Так, а где у них блямба радара-то, что должна торчать в задней части башни? И почему эти ЗСУ обвешаны плитками активной брони? Это что, чисто противоназемный вариант, что ли? Занятно, занятно…

— Оперативный отдел НЕРВ, майор Кацураги, лейтенант Икари, младший лейтенант Аянами, — представилась Мисато караульному, встречающему нас на КПП. — К генералу Кондратенко.

Командир отлично понимала, что японский здесь, скорее всего, не в ходу, так что перешла на универсальный английский. Хорошо ещё, что я его знал более-менее сносно. Говорить длинными и сложными фразами у меня, правда, не очень получалось, но я хотя бы понимал почти всё…

— Ваши пропуска, пожалуйста.

— Вот.

Солдат ушёл проверять наши пропуска и, по всей видимости, связываться с командованием, а я пока что просто глазел по сторонам. Всё-таки не каждый день оказываешься на самой настоящей военной базе…

— Всё в порядке, мэм, — козырнул вернувшийся караульный. — Вас уже ожидают, проходите.

Миновали толстую и массивную дверь и наконец-то оказались на территории базы. Парни из Второго отдела остались позади — им с нами было не по пути.

Мисато за какую-то долю мгновения посерьёзнела и подтянулась, став похожей на ту Кацураги, что я видел на собственном трибунале.

Стропалить меня на счёт нужного поведения она в последний раз не стала — я и так прекрасно понял, что шутки кончились. Чесать языком можно было в машине и по дороге к базе, но теперь нам нужно максимально точно отыгрывать свои роли. А роли у нас ни много, ни мало, а высших офицеров НЕРВ — шишек на ровном месте. Так что никаких шуток и бездумных ляпаний языком… Понял, Виктор? Да, это я к тебе, точнее к себе. За часть Младшего во мне я-то полностью спокоен, а вот на счёт собственной половины есть значительные сомнения…

Запоминаем — держим прикушенный язык за зубами, молчим и не лезем вперёд, дабы не позорить Контору… А не как ты, Витёк, умеешь — молчать, молчать, а потом кааак брякнуть что-нибудь! Можешь ведь, Виктор?

Гы! Запросто!..

Спокойно… Спокойно…

Так, оставить все посторонние мысли и собраться… Собраться, я сказал!

…Встречало нас трое русских — немолодой лысоватый грузный подполковник в сопровождении пары молодых солдат.

— Майор Кацураги? — козырнул русский и с заметным акцентом произнёс. — Подполковник Бероев, заместитель командующего по воспитательной части. Мне поручено сопроводить вас к штабу — прошу, следуйте за мной.

Следуем, а что нам остаётся-то? Тем более, что без провожатого мы бы на базе наверняка потерялись — она же рассчитана на десяток тысяч человек, а это довольно немаленький город…

Кстати, если мы припёрлись на встречу при полном параде, то русские были одеты подчёркнуто просто. Никакой особенной торжественности — все в обычном полевом камуфляже. На их фоне мы смотрелись самыми настоящими пижонами или «бравыми» вояками из какой-нибудь латиноамериканской страны, обожающими украшать свои мундиры до полного непотребства.

Вообще, на базе царила самая обычная суета — все куда-то бегут, что-то тащат, командуют, ругаются… Похоже, русские сознательно не стали наводить образцово-показательный марафет перед союзниками, а решили продемонстрировать, что независимо от происходящего вокруг, они в первую очередь РАБОТАЮТ. Визитёры из НЕРВ, нападение Ангела — всё фигня, своё дело знаем, делаем и делать будем, а остальное приложится…

Естественно, пока мы шли к штабу, нас сопровождала куча заинтересованных и любопытных взглядов окружающих — уж больно колоритной компанией мы были. Но на этот раз наибольшее любопытство вызвал не парень в форме (то есть я), а две его прекрасных спутницы (Рей и Мисато, если кто не понял). Подумаешь, пацан!.. Раз ходит здесь, значит, имеет на то полное право, а вот женский пол — это же совсем другое дело! На базе, где на несколько тысяч молодых и здоровых мужиков лиц противоположного пола категорически не хватало. Причём пепельноволосая девчонка, благодаря форме выглядевшая лет на шестнадцать-семнадцать, вызывала существенно меньше интереса из-за идущей рядом сногсшибательной красотки (мы все знаем, кто это…).

Выражение в духе «Охренеть!» и «Вот это краля!» я слышал весьма часто, и мне больших усилий стоило не лыбиться, и не пытаться пересказать всё это майору, дабы подколоть её. Делать этого нельзя было категорически — вся наша легенда тогда полетела бы к чертям свинячьим. А так я делал морду кирпичом, Мисато изображала лицом очень миленький кирпич, а Рей даже ничего и изображать не нужно было — её лицо и так было в достаточной степени бесстрастным и спокойно-отрешённым. И на мужское внимание Первой по большому счёту было глубоко плевать.

А вот Кацураги от каких-либо окриков или присвистываний спасало только наличие русского подполковника впереди и нервовской формы на плечах. Привыкший к звёздам народ наверняка не понимал, что за звание у Мисато, но её принадлежность к большим шишкам из НЕРВ, была очевидна. В конце-концов должны же тут стоять телевизоры, и кто-то наверняка видел её выступления перед прессой. Так что отпугивала она здешних доморощённых ловеласов, да, отпугивала…

Мы шагали к штабу, а вокруг кипела самая обычная жизнь, самых обычных людей, которых по большому счёту мало волновали НЕРВ, Ангелы, Евангелионы и перспектива Третьего Удара. Все эти парни просто жили своей собственной простой жизнью, не забивая голову высокими материями и собственными комплексами…

Мир реальный и мир выдуманный вновь пересеклись в совершенно неожиданной плоскости.

Отовсюду неслась русская речь, смех, ругань… И на какой-то миг мне показалось, что я снова на Родине. Это был как глоток свежего воздуха после спёртой атмосферы большого города, как капли дождя, упавшие на иссушенную землю…

Я как будто вновь оказался дома.

Как бы мне не было хорошо в этой новой Японии, где-то там, за морем оставалась моя настоящая Родина. Где-то там, под хмурым небом, занесённая снегами и продуваемая всеми ветрами, лежала суровая и неприветливая Россия — страна, которую не выбирают. Как настоящую мать. Которая воспитывала своих сыновей и дочерей в строгости, не давая им никаких поблажек…

И это был мой дом, мой единственный дом.

В который мне теперь уже нельзя вернуться — ни в свою старую Россию, ни в эту новую и ещё мне неизвестную РФ.

Какая горькая ирония — стать своим в чужой стране и чужим для своих… Навсегда чужим и навсегда одиноким. Ведь меня никто и никогда не сможет понять до конца — я уже никогда не стану настоящим японцем, но и в Россию вернуться не смогу. И оттого так тяжело смотреть на соотечественников, которых миновала сия тяжёлая чаща… Боже, теперь я кажется понимаю эмигрантов, бежавших после Революции на Запад…

Чужой для чужих, чужой для своих… За что же мне ещё и это? Как будто мало давящей на мои плечи войны с Ангелами, Евангелионов, Комплементации… Нельзя взваливать на одного слабого человека такой груз ответственности — я же не железный, могу и запросто сломаться. Увы, но я не из той породы супергероев, что по три раза на дню спасают мир, успевая просматривать биржевые сводки и ужинать с британской королевой. И я не умею убивать мизинцем по взводу спецназовцев за раз, голыми руками скручивать танк в бараний рог и при этом читать лекции по физике и психологии…

Я не герой, я просто стараюсь жить по совести и справедливости. Нас таких немало и на моём месте мог оказаться любой другой НОРМАЛЬНЫЙ человек, и от этого мало что изменилось бы. Просто делать своё дело, не задумываясь о том, могу ли я это сделать или нет…

Но чем дальше, тем отчётливее я понимаю, как же это трудно!.. Особенно когда меня просто-напросто словно деревце вырвали из родной земли…

Я почувствовал, что мои руки самым натуральным образом задрожали.

Чёрт, перенервничал! Слишком уж велико оказалось влияние на мою психику факта погружения в родную среду. Тоска, щемящее чувство тоски… По навечно потерянному.

Я крепко, до боли сжал руки в кулаки. Резко захотелось закурить, выпить, высадить обойму в мишень или что-нибудь искромсать мечом…

Но я просто глубоко вздохнул, досчитал про себя до десяти и попытался успокоиться, подавив свои эмоции, ведь невдалеке уже виднелось то, что, по всей видимости, являлось штабом группировки.

Длинное двухэтажное здание, отделанное снаружи серым пластиком, у крыльца — три флагштока. На центральном — синий ооновский флаг с белой схематичной картой Земли, обрамлённой венком. Справа — японский флаг, слева — российский триколор с двуглавым орлом в центре. На входе в здание — почётный караул… Хотя, пожалуй, не такой уж и почётный — двое серьёзных парней в броне, касках и при автоматах.

Их мы миновали без особых проблем, а вот дальше мы нарвались на внутреннюю охрану, которая наверняка бы помурыжила нас, если бы не сопровождение в лице подполковника. А так, мы довольно быстро миновали их и направились к генералу Кондратенко.

* * *

Обычный, совершенно ничем не примечательный кабинет — таких я в своей прошлой жизни навидался предостаточно. Длинный стол, за которым наверняка проводятся совещания, громоздкая коробка монитора, пустые застеклённые шкафы вдоль стен, которые, правда, смотрелись несколько чужеродно — было видно, что они нынешнему хозяину кабинету не особо-то и нужны… В уголке виднелся виднелся российский флаг, опять почему-то с гербом посередине, хотя таким был только личный штандарт Президента РФ… Кстати, на стене обнаружился и портрет главы государства — непременный артефакт любого законопослушного госслужащего…

Генерал-майор Кондратенко встретил нас прямо у входа.

— Здравствуйте, господа. Пожалуйста, проходите, присаживайтесь, — гостеприимно махнул он рукой.

Оп!.. Так ведь это же тот самый генерал, что навещал меня в госпитале!..

— Добрый день, господин генерал-майор, — козырнула Кацураги. Я тоже отдал честь русскому генералу, а спустя некоторое время нашему примеру последовала и Аянами, хотя для неё этот жест явно был в новинку.

По-английски русский говорил очень чисто, почти без акцента, в отличие от нас с командиром. У Кацураги был мягкий восточный выговор, а у меня наоборот — излишняя резкость и чеканность, больше подходящая немецкому языку.

Генерал быстро скользнул взглядом по нашей группе. На мне взгляд Кондратенко задержался подольше, хотя я, признаться, ожидал, что его больше заинтересует Рей. Я-то ещё ладно — меня он уже видел, а вот Первая у нас личность очень и очень выделяющаяся из толпы, но нет же… Кстати, серьёзный такой взгляд, тяжёлый — нельзя сказать, что злой или подавляющий… Да и скорее даже не тяжёлый, а пристальный, цепкий или внимательный — сильный, в общем. Одно слово — спецура.

Ладно, прошли, присели.

— Рад приветствовать на нашей базе столь высоких гостей, как вы, — дипломатично произнёс генерал. — Как представитель командования ограниченным контингентом российских войск в Японии выражаю твёрдую уверенность в том, что в будущем наше сотрудничество будет только развиваться и укрепляться.

— Благодарю, господин генерал, — светски улыбнулась девушка. — Как представитель НЕРВ, я также считаю, что наше сотрудничество сможет принести немало пользы и вашей стране, и нашему институту.

— Также я ещё раз хотел бы поблагодарить вас, лейтенант Икари, за оказанную в бою помощь, — обратился ко мне генерал. — Хочу сообщить, что за проявленную храбрость, вы представлены к государственной награде Российской Федерации.

«Что? Опять?!»

Так, нужно срочно что-то сломать или потерять, а то ведь обязательно на смену такой большой светлой полосе придёт не менее широкая тёмная…

— Сражаться вместе с вами было для меня большой честью. Сружу трудовому народу! — выпрямился я.

Ой-йо-ой! Всё-таки не сдержался! Ведь косячу же, косячу! Причём ведь тааак косячу…

— И насчет Белласара я тоже осведомлен, — продолжал Джеб. — Я потащил тебя на берег, потому что твой дом скорее всего прослушивается. Там в каждой комнате понаставлены «жучки». А здесь прибой ревет так сильно, что если даже они и попытаются что-то уловить, все равно у них ничего не получится.

— Какие «жучки»? — Малоун недоверчиво посмотрел на Джеба. — Почему...

Генерал скупо улыбнулся.

— Белласар — человек основательный. Прежде чем посылать Поттера, он должен был тебя проверить. И будет продолжать наблюдение, чтобы знать твое отношение к происходящему.

— Знание наших традиций делает вам честь, лейтенант Икари. Интересуетесь историей нашей страны?

— А откуда ты... — Малоун помрачнел. — Значит, ты не отдыхать сюда приехал?

— Так точно! — бодро отрапортовал я. — Мне очень интересна военная история! Особенно России и Германии — мне очень нравятся эти страны!

— Верно.

Эх, всё-таки хорошо, что в школе нас здорово гоняли по английскому языку, да и в институте про деловые переговоры на иностранном языке никто не забывал. Хоть нам и преподавали английский с экономическим уклоном — базовые-то фразы везде одинаковые. Главное, что я почти всё из сказанного генералом понимал, а что не понимал, то уже легко додумывал по смыслу. Неспособность задвигать на языке вероятного противника длинные и связные речи, была уже несущественна — несколько выражений из допросника помню и ладно… Мне, если что, вполне хватит, помимо набора стандартных фраз.

— Может, все-таки объяснишь? Я что-то совсем запутался.

— Весьма похвально, лейтенант, весьма похвально… Знание истории порой здорово помогает… Я так понимаю, эта юная леди — тоже Пилот? — поинтересовался Кондратенко, с лёгким любопытством разглядывая Рей.

— Со времени нашей последней встречи у меня кое-что изменилось. Я перешел на другую работу.

— Именно так, — подтвердила Кацураги. — Младший лейтенант Аянами, пока что числится в активном резерве. Также участвует в проекте Е.

Малоун чуть заметно кивнул.

— Да, институт кадетства — это очень правильное решение… — медленно кивнул генерал, рассеяно разглядывая нас с Первой. — Нельзя вручать столь мощное оружие, как Евангелион случайным людям…

— В службе безопасности промышленной корпорации я больше не работаю. Нашел фирму посолиднее.

— Мы пришли к такому же выводу, — улыбнувшись, соврала Мисато. — Эксперимент НЕРВа признан удачным, подтверждением чего служат результаты уже двух столкновений с Ангелами.

Последние слова прозвучали весьма многозначительно.

— Ты хочешь сказать...

Ну, не будет же она говорить, что я веду себя как воспитанник военного училища не из-за стараний Конторы, а, так сказать, по личной инициативе. Увидал бы генерал не меня, а Синдзи-из-сериала — долго бы плевался и ругался на безумных японцев, доверяющих самое мощное на планете оружие депрессивным и психологически неустойчивым подросткам… И про случайных людей Кондратенко очень хорошо сказал, жаль только, что у Конторы просто не было другого выхода…

— Да. ЦРУ.

— Ну что ж… — задумчиво побарабанил пальцами по столешнице Кондратенко. — Раз уж с вводной частью покончено, предлагаю перейти к обсуждению более приземлённых вопросов. Ну, думаю Пилотам вся эта административная рутина будет неинтересна — их мы пока отправим прогуляться…

Джеб затаил дыхание. Сейчас был самый ответственный момент. После военной службы отношение Малоуна к властям было, мягко говоря, прохладное, поэтому если он вдруг заупрямится, то пиши пропало. И старая дружба не поможет.

Так. Если я всё правильно понимаю, то это нас таким тактичным образом выставляют за дверь. Нет, а что? Правильно, на фиг генералу лишние уши, причём явно несовершеннолетние. Тем более, что нам действительно будет скучно, если речь пойдёт о какой-нибудь ерунде с нашей точки зрения…

— Вот это вираж! — сказал Малоун. — Здорово. Просто фантастика.

— Экскурсия по базе? — понимающе кивнула Кацураги.

— А теперь о деле. Тебе что-нибудь известно о Белласаре?

— Что-то вроде того, — ответил русский. — Экипажи участвовавших в бою вертолётов высказали желание встретиться с лейтенантом Икари в более неформальной обстановке.

— Знаю только, что этот негодяй до отказа набит деньгами.

— Майор Кацураги, разрешите идти? — я резко поднялся, моему примеру последовала и Рей.

— И откуда у него такие деньги?

Мисато бросила быстрый взгляд на генерала, поймала его лёгкий кивок и милостиво позволила:

— Нефть. Транспорт. Бижутерия. Какая, в сущности, разница?

— Идите, лейтенант, вы свободны.

— Черный рынок оружия.

Малоун прищурился.

— Подполковник Бероев проводит вас, — добавил Кондратенко.

— Понятно, спасибо за информацию, товарищ генерал-майор. До свидания. Рей, идём.

— Белласар — один из трех самых крупных торговцев оружием в мире, — сказал Джеб. — Возьми любую сегодняшнюю горячую точку — можешь не сомневаться, там убивают друг друга оружием Белласара. Но он не просто коммерсант, радующийся возможности сбыть товар. Если какая-то страна на грани социального взрыва, он засылает туда разного рода террористов взрывать здания, совершать покушения на политиков, причем организует дело так, чтобы обвинения падали на соперничающие группировки. Вот таким образом он заваривает гражданскую войну. Благодаря ему Ирак получил технологию производства оружейного плутония. То же самое Пакистан и Индия, да и Северная Корея. Это он продал нервно-паралитический газ зарин тоталитарной японской секте «Аум Синрике», которая применила его в метро в качестве репетиции перед уничтожением Токио. По слухам, он торговал в розницу ядерным оружием, на которое наложил лапу после распада Советского Союза. Лично я считаю его самым опасным преступником в мире, и если ты думаешь, что можешь полететь в Нью-Йорк и в два счета с ним разобраться, то сильно ошибаешься. Знаешь, что происходит со слепнем, когда он со всего маху врезается в лобовое стекло машины, двигающейся со скоростью сто миль в час? Так вот, примерно то же самое ожидает и тебя.

Аянами молча последовала за мной.

— Я думал, ты меня знаешь лучше, — хрипло проговорил Малоун.

Я вместе с Рей вышел кабинета и аккуратно прикрыл дверь, хотя у меня вообще-то имелся большой соблазн послушать, о чём же говорят столь высокопоставленные офицеры. До меня даже долетел обрывок фразы Кондратенко:

Джеб усмехнулся:

— Итак, вернёмся к вопросу о поставках оборудования…

— Ты считаешь, что это не так?

Увы, но торчать под дверью мне было категорически нельзя, ибо поблизости имелся секретарь-адъютант генерала и ожидающий нас русский офицер.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы я отступал?

— Товарищ подполковник, — обратился я к нему. — Товарищ генерал проинформировал меня о том, что я должен встретиться с экипажами вертолётов. Вы можете меня проводить?

— Нет.

— Да, конечно, лейтенант, — кивнул русский. — Прошу следовать за мной.

— И на этот раз этого тоже не будет. Мне плевать, насколько могущественен этот Белласар. От расплаты ему не уйти. Если в ты знал, как мне здесь было хорошо. А сколько трудов стоило, чтобы этого достигнуть — мира и покоя. И вот какой-то сукин сын пришел и все испоганил, абсолютно все, не считаясь ни с какими затратами. И лишь потому, что я осмелился не принять его заказ. Он, видите ли, не привык к отказам. Ну что ж, теперь ему придется привыкнуть к кое-чему похуже.

Несмотря на вполне дружелюбное выражение лица, подполковник был явно не в восторге, что ему приходится выполнять обязанности экскурсовода для пары переигравших в войнушку детей. Говорить, точно заведённый «следуйте за мной», «прошу сюда» — ему явно не доставляло большого удовольствия, но простым сопровождающим в нашем случае обойтись было явно нельзя. Слишком уж мы важные шишки, типа, как бы не сочли за оскорбление, если бы к нам приставили кого-то низкого по званию… Нет, мне на это вообще-то было глубоко плевать, но мы же в Японии, а тут все эти церемонии должны быть явно в цене…

— Послушай меня, я ведь не говорю, что с ним не нужно рассчитаться. Я полностью с тобой согласен. Мало того, я по долгу службы обязан вывести этого мерзавца на чистую воду. Да, ты должен ему отомстить. Но сделать это надо по-умному. Ударь его в самое болезненное место.

Так что не подаём вида и следуем за не слишком довольным русским — нас ждут великие дела… То есть, встреча в неофициальной обстановке. Интересно, а Артём там будет? По идее должен — тут ведь, похоже, о нашем визите каждая служебная собака знает, не то что старлеи, которые запросто мотаются на секретные нервовские базы…

— Каким же образом?

— Для начала прими заказ, который он тебе предлагает.

Глава 11

Несмотря на рев прибоя, наступила звенящая тишина.

— Как ты сказал? Принять за... — Малоун задохнулся от негодования.

— Управление давно уже подбирается к Белласару, — спокойно произнес Джеб. — Если бы мы знали о его планах подробнее, то смогли бы помешать их воплощению. Не стоит даже говорить, сколько жизней можно было бы при этом спасти. Но Белласар очень хитрая бестия. Его отец был торговцем оружием. И дед тоже, и прадед — все предки по мужской линии начиная чуть ли не с наполеоновских войн. Это не просто семейный бизнес. Это у него в генах. Он невероятно изворотлив и вмиг раскрывает любую слежку. Все попытки внедрить кого-нибудь из наших в его окружение заканчивались провалом. Но теперь он подарил нам замечательный шанс.

— Ты, наверное, шутишь. Надеюсь, ты не думаешь, что я стану с ним сотрудничать?

— Не с ним, а с нами.

— Но если люди Белласара ведут за мной наблюдение, то он теперь уже наверняка знает, что ЦРУ установило со мной контакт.

— А вот здесь ты ошибаешься. К тебе неожиданно приехал старый друг, отдохнуть неделю, позаниматься подводным плаванием и виндсерфингом. Абсолютно для всех я по-прежнему работаю в службе безопасности корпорации. Сколько бы Белласар ни проверял, он не найдет никакой связи между мной, тобой и Управлением. Поэтому наш сегодняшний разговор никакого подозрения у него не вызовет.

— Но я художник, а не шпион.

Глава 4. I am (not) alien?[13]

— При чем тут шпион, прежде всего ты солдат, — сказал Джеб.

Вобщем, вполне ожидаемо подполковник не стал нас лично провожать до места назначения, а перепоручил сию честь одному из своих сопровождающих и ушёл куда-то по своим подполковничьим делам.

— Но с тех пор прошло много лет.

Молодой боец проводил меня с Рей до одной из казарм, довёл до какого-то помещения, громко поименованного «актовым залом», после чего оставил нас. Сказал, что идёт искать тех, кто должен встретиться со мной и Рей, а мы пока что должны подождать…

— Ты был слишком хорошим солдатом.

Ну, сидим, ждём.

— Тогда вспомни хотя бы, почему я ушел из морской пехоты. — Малоун придвинулся ближе к Джебу. — Командовать собой я больше не позволю. Никогда и никому.

Шум прибоя, казалось, стал еще сильнее. Стоя под морскими брызгами, они пристально вглядывались друг в друга.

Джеб начал массировать шрам на левом бедре.

Как оказалось, за дверью с красивой табличкой «актовый зал» скрывалось помещение более чем скромных для таких претензий размеров. Комната, не больше школьного класса, уставленная дешёвыми пластиковыми столами и низкими стульями. На стене висит экран для проектора, повсюду развешаны плакаты на тему обращения с оружием, изображениями военной техники разных стран — похоже, что актовый зал использовался скорее как аналог комнаты отдыха. Хотя, вряд ли тут помещалось больше взвода солдат, но это уже не суть важно…

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Нда… — протянул я, окидывая печальным взглядом всё это великолепие. — Негусто…

— Ты что, спятил?

Хотя, чего я собственно ждал? Плазменных мониторов и мягкой мебели, что ли? Ага, щазз… Не было такого никогда и не будет — мы, русские, хорошо не живём и оттого не боимся падать и подниматься…

— То есть мы по-прежнему друзья и мне не нужно искать в городе место для ночевки?

— О чем ты говоришь? Разве может что-нибудь разрушить нашу дружбу?

Рей скромно притулилась на стуле у самого входа, уставившись куда-то в окно. Ожидание затягивалось, а в такой обстановке, без уже ставшего привычным плеера, я быстро начинал скучать — тут и десять минут начинают казаться вечностью… В общем, устав от просиживания на своей пятой точке, я начал бесцельно слоняться по комнате, пялясь на всё подряд, хотя разглядывать, в принципе, было особенно и нечего — плакаты с порядком сборки-разборки пистолетов и автоматов, техника натягивания противогаза и оказания первой помощи… Ничего нового, ничего интересного…

— В таком случае выслушай меня.

Хм. А вот это уже занятнее…

Малоун недовольно поморщился.

В углу обнаружились старый аккордеон и гитара, с уже изрядно обшарпанным лаковым покрытием. Добыча!..

— Пожалуйста. — Джеб произнес это слово с сильным нажимом. — Я хочу тебе кое-что показать.

Недолго думая, я, воровато оглядевшись по сторонам, скомуниздил струнный музыкальный инструмент и пошёл с ним к Рей. Уселся прямо на стол и начал рассматривать гитару.

Глава 12

Старая, потёртая и поцарапанная. Лак местами потрескался, да и в самом дереве есть трещины. Струны серебристые, новенькие… Ну-ка, попробуем, их на жёсткость… Ага, в принципе, нормально… Эх, жалко только, что я за все годы учёбы в универе и житья вместе с неплохим гитаристом в одной комнате, так и не удосужился выучить немногим больше, чем три аккорда…

«Форд» то и дело подпрыгивал на ухабах. На острове вообще дороги были неровные, а этот участок в особенности, хотя проходил между большими тенистыми деревьями, что создавало приятную прохладу. Джеб в очередной раз посмотрел в зеркало заднего вида, проверяя, не едет ли кто за ними, а затем показал на чемодан, лежащий на заднем сиденье.

Стоп. А ведь на виолончели-то я тоже играть не умею! То есть не умел раньше.

— Посмотри в боковом отделении.

А, ну-ка попробуем пустить в дело Младшего!..

Малоун перегнулся назад и начал расстегивать молнию справа на чемодане. Через несколько секунд в его руках оказался журнал с красочной глянцевой обложкой.

Кстати, в последнее время ловлю себя на мысли, что уже не так чётко различаю его и своё сознание — раньше всё было проще. Лишние эмоции и беспокойство — он. Пофигизм и спокойствие — я, но теперь всё изменилось… Младший стал более уверенным, а я, кажется, чуточку более нервным, и теперь уже трудновато становилось различать, где его ощущения, а где мои. По-настоящему я начинал чувствовать Младшего отдельной от себя частью, только когда приходилось пускать в ход что-то из арсенала жизни Синдзи до приезда в «Тройку».

— Это «Гламур», журнал мод.

Пальцы независимо от моей воли пробежались по струнам.

— Посмотри дату.

Надо же, даже почти и не расстроена — только нижние струны нужно чуток подкрутить…

— Посмотрел. Шестилетней давности.

Я покрутил колодки на грифе — не велика премудрость, даже в той жизни умел это делать. Нет голоса, не умею играть, зато вроде бы есть неплохой слух…

— А теперь внимательно изучи обложку.

— Рей, а ты на чём-нибудь играешь? — спросил я Первую, хотя и прекрасно знал ответ.

Разумеется, там была изображена женщина, сфотографированная по пояс, в черном вечернем платье. На шее великолепное жемчужное ожерелье, в ушах такие же серьги, на голове элегантная черная шляпа с широкими, слегка свисающими полями. Скорее всего киноактриса пятидесятых годов.

— Да, на скрипке.

— Мне казалось, что такие шляпы женщины уже не носят.