Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Кэтти Уильямс

Солнце за облаками

Глава 1

Щурясь от яркого летнего солнца, уже начинавшего припекать голову, Ли стремительно взбежала по ступенькам каменной лестницы, что вела к зданию суда.

Весь гнев на брата, понемногу начавший уже ослабевать, вспыхнул теперь с новой силой. Ну и устроит же она ему головомойку! Для Фредди у нее было заготовлено столько суровых и язвительных слов, что, пусть только они останутся сегодня наедине, он узнает, какого мнения о нем сестра. Нет уж, на этот раз она не позволит ему отделаться так легко, и, если он надеется, что ее возмущение поутихло от времени, он жестоко ошибается.

Внутри массивного здания суда было прохладно и сумеречно после солнечной улицы. Остановившись у порога, Ли нерешительно огляделась, соображая, куда идти дальше.

Уголком глаза она заметила двух чиновников, бросающих на нее внимательные взгляды, и слегка поежилась. Уж не принимают ли они ее за какую-то юную преступницу? Наверняка в этом заведении можно частенько встретить преступников. Люди, стоявшие в просторных коридорах, входившие в разные двери и выходившие из дверей, на вид выглядели вполне респектабельно, но кто же знает, что привело их сюда.

Появилось острое искушение повернуться и убежать из этого неуютного казенного здания, но Фредди ждал ее здесь, и она пересилила себя. А кроме того, пропала бы хорошо затверженная гневная речь, которую она сочинила для него, – ведь если не обрушить ее на голову брата прямо сейчас, то после, пожалуй, ничего не получится. Момент будет упущен.

Ли ничего не могла с собой поделать, она обожала своего непутевого младшего брата – единственного родного человека, оставшегося после того, как восемь месяцев назад умер их дедушка. По опыту она уже знала, что достаточно парню заглянуть ей в лицо своими ясными голубыми глазками, как самый ужасный гнев утихал и этому негоднику все сходило с рук. Но то были обычные детские шалости, а тут уж совсем другое: ведь это не шутка – нелады с законом.

На этот раз он зашел слишком далеко. Угнать с сомнительными дружками, которых он завел после смерти деда, чужую машину, чтобы, видите ли, немного покататься! За это и выпороть мало. Пусть он и участвовал в этом деле всего лишь пассажиром на заднем сиденье, но все равно, с законом шутки плохи.

А хуже всего то, что сэр Джон Рейнольдс, один из лучших друзей деда, был оповещен об этом их адвокатом и до того встревожился, что прислал своего собственного внука защищать на суде Фредди. Конечно, им двигали лучшие побуждения: он не хотел, чтобы на будущее парня легло несмываемое пятно из-за этого дурацкого инцидента.

Идя по коридору в направлении нужного кабинета, Ли была настолько погружена в неприятные мысли, что ничего не замечала вокруг. А открыв дверь и увидав на стуле у окна брата, совсем не обратила внимания на высокого темноволосого мужчину, стоявшего рядом с ним. Нахмурив брови, она решительно шагнула к Фредди, который моментально втянул голову в плечи и насупился.

– Привет, Ли, – пробормотал он, исподлобья глядя на сестру.

Девушка встала перед ним, упершись кулаками в бока; глаза ее гневно сверкнули.

– Ну, – спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал твердо и непреклонно, – достукался?..

На человека, стоявшего рядом, она по-прежнему не смотрела, принимая его за постороннего.

– Это Николас… Мистер Рейнольдс. – Фредди кивнул в сторону незнакомца. – Благодаря ему все кончилось удачно. Он сумел убедить судью, что случившееся было просто ошибкой. Мне сделали выговор и отпустили. – Он попытался задобрить сестру улыбкой, но тут же снова втянул голову в плечи, натолкнувшись на ее суровый и решительный взгляд.

Ли открыла было рот, чтобы начать отрепетированную речь, но человек, присутствие которого она игнорировала так долго, наконец вмешался в разговор.

– Ну-ну, – произнес он насмешливым тоном, – не будь так уж строга к этому сорванцу, Ли. А ты совсем не изменилась, хотя и минуло столько лет.

Голос у него был глубокий и звучный, с хорошо поставленной дикцией; такой голос сразу покоряет.

И она сама, и Фредди тут же повернулись к нему; брат вздохнул с облегчением, почуяв защиту, а Ли вспыхнула от возмущения, что кто-то так фамильярно и бесцеремонно вмешивается в их дела.

Она вскинула голову и взглянула этому человеку в лицо. Ее воспоминания о Николасе Рейнольдсе были очень туманными, и не мудрено, что она сразу его не узнала. Когда-то давно они росли вместе и даже учились в одной школе; правда, он уже заканчивал учебу, когда она была еще в начальных классах. Ведь он был лет на семь старше ее. В ту пору они даже играли друг с другом, но не по своей охоте, а просто потому, что его дед крепко дружил и часто общался с ее дедушкой, пока эти Рейнольдсы не переехали на жительство в Лондон, где и обосновались навсегда.

Сказать, что Николас вырос и возмужал с тех пор, значило бы ничего не сказать: от прежнего мальчишки и следа не осталось. Перед ней стоял высокий, крепкого сложения мужчина с темными, красиво подстриженными волосами и умными насмешливыми глазами, которыми он с некоторой долей любопытства и разглядывал ее сейчас. Точно так же, почему-то подумалось девушке, он мог бы разглядывать некую небезынтересную разновидность бактерии – изучающе и вприщур.

Сама она не настолько изменилась, тут Николас прав: все те же, заплетенные в косу, каштановые волосы, отливающие медью, те же широко распахнутые синие глаза, тот же чуть выпяченный вперед упрямый подбородок. Но даже если и так, все равно ее разозлило, что он смотрит на нее таким насмешливым взглядом, как если бы она оставалась все той же маленькой глупой девчонкой, которую он частенько дразнил и доводил до слез своими едкими шуточками.

– Благодарю вас, мистер Рейнольдс, что вы взяли на себя защиту моего брата, – произнесла Ли официальным тоном. – Хотя я и не понимаю, честно говоря, зачем адвокату понадобилось оповещать обо всем вашего дедушку. Не было никакой нужды совершать столь утомительный вояж из Лондона ради такого пустяка, как прогулка нескольких шалунов в угнанной по недомыслию машине.

– Мой дед… – сказал он, и Ли отметила, что красоте и тембру его внушительного голоса позавидовали бы многие маститые мэтры, – мой дед очень любил мистера Джейкоба. И когда мистера Джейкоба не стало, старик поручил вашему адвокату непременно уведомить его, если с тобой или твоим братом что-нибудь случится.

– Ясно, – отозвалась она, понимая в действительности только одно: он бросил все свои дела и приехал сюда ради них. А ведь из случайно оброненных замечаний деда она знала, что Николас в столице добился поразительных успехов, стал преуспевающим юристом и на его услуги там большой спрос.

Острое чувство унижения охватило ее. Он, Николас, должно быть, уже решил, что они с братом – этакая парочка провинциалов-недотеп, которые сами ни на что не годны и без его покровительства не решили бы своих проблем. А все по вине этого паршивца Фредди!

– В любом случае… – сказала она, как-то неловко задирая голову, чтобы взглянуть на возвышающегося над ней Николаев, – в любом случае благодарю вас за помощь и потраченное на нас время. Когда вы отправляетесь назад в Лондон?

Она понимала, что хотя бы из элементарной вежливости следовало пригласить его отобедать или что-нибудь в этом роде, но почему-то не сделала этого. В присутствии Николаев она ощущала себя так же неловко и скованно, как и в ту пору, когда была еще маленькой девочкой. Сейчас ей хотелось только одного – поскорее отвезти Фредди домой и задать ему там хорошенькую трепку за то, что из-за него, паршивца, разгорелся весь этот сыр-бор.

Как бы то ни было, но она должна вбить брату в голову, что первое его столкновение с законом должно стать и последним, что она глубоко обеспокоена его поведением и что подобные мелкие проступки часто ведут к настоящим большим преступлениям. У нее было много чего ему сказать, но столь серьезная беседа плохо согласовывалась с присутствием лощеного столичного адвоката, из-за которого она растеряла бы весь свой пыл.

Она снова повернулась к Фредди, собираясь продолжить обвинительную речь, но Николас опять ее перебил.

– Может, обсудим все это за чашкой кофе? – спросил он тоном, подразумевающим, что у нее все равно нет выбора. Потом взял ее за локоть, словно собираясь немедленно провести к выходу.

Почувствовав на себе его сильные пальцы, Ли в замешательстве отдернула руку.

– Я бы с удовольствием, – сказала она, – но мне надо отвезти Фредди домой.

– И что его там ожидает?

Вопрос сбил ее с толку. Она надеялась, что Николас кивнет, попрощается и уберется восвояси, но он и не собирался уходить. Право, он был чересчур самоуверенным и слишком, черт побери, импозантным, чтобы вызвать ее симпатию. К тому же манера, с которой он обращался с ней, безумно раздражала. Этот ленивый выговор, это насмешливое растягивание слов заставляли ее невольно ощущать себя той неуклюжей, робкой школьницей, каковой она являлась много лет тому назад.

– Нам с братом нужно кое-что обсудить, – терпеливо пояснила она. – Вернее, я должна кое-что сказать ему. – Она бросила на Фредди красноречивый взгляд. – Кроме того, мне бы не хотелось задерживать вас. У вас в Лондоне есть дела поважней.

– Напротив. Я не был здесь долгие годы, и мне чрезвычайно интересно посмотреть, как тут все переменилось. К тому же есть несколько вопросов, которые мы еще должны обсудить.

Опять этот властный, безапелляционный тон, раздражающий ее, вводящий в замешательство! И что им вообще обсуждать?

Легким толчком он открыл дверь и встал на пороге, приглашая Ли пройти первой, что она и сделала весьма поспешно.

Ей не хотелось, чтобы он заметил, как она нервничает и смущается, но скрывать это было трудно. Столичная жизнь, связанная с постоянным общением со множеством людей, давала ему явное преимущество. Она же не привыкла к мужчинам, подобным ему, – холодноватым и сдержанным. В поселке, где она выросла, люди были грубоваты, но очень дружелюбны и просты: от них всегда знаешь, чего ожидать.

К ее великой досаде, Фредди вдруг забормотал что-то насчет того, что хорошо бы пригласить Николаса домой. Ли повернулась к брату и резко сказала: «Замолчи!» Понятно, почему он загорелся желанием показать постороннему человеку их ничем не примечательный поселочек: чтобы протянуть время и избежать ожидавшей его взбучки. У нее же были совсем другие планы.

– Я думаю, твой брат прав, – спокойно произнес Николас.

Он улыбался ей, но все равно было видно, что он не одобряет ее слишком явной холодности. Заметив это. Ли еще больше нахмурилась.

– Хорошо, – согласилась она неохотно, – мы можем поехать в поселок и выпить в кафе чашечку кофе. Вы приехали сюда на машине?

Николас кивнул.

– Я поеду следом за вами. Мой автомобиль вон там. – И он показал на сверкающий капот новенького «ягуара», стоящего на другой стороне дороги.

Конечно, решила Ли, у такого мужчины должна быть именно такая шикарная машина.

– Я сяду с Николасом, – встрепенулся Фредди. – Покажу ему дорогу.

– Думаешь, я не понимаю, что за игру ты ведешь? – зло прошептала она брату. А громче сказала:

– Прекрасно, поезжай.

Николас наблюдал за ними с нескрываемым интересом. Для него мы особая порода людей, едко подумала Ли. На улице, под яркими лучами солнца, он выглядел еще более импозантно, чем в полутемном здании суда. Темные волосы были густыми и пышными, а глаза смотрели цепко и проницательно.

Слишком пристальный взгляд смущал и беспокоил Ли – она не любила, когда ее так разглядывали. Но, в конце концов, он сейчас на ее территории, а значит, она сама может также глазеть на него, сколько ей вздумается.

Глаза девушки прошлись по нему с головы до ног, отмечая и костюм отличного покроя, и тот особый шик, с которым был повязан галстук. Столичный пижон, подумала она неприязненно, разоделся как картинка. С трудом верилось, что этот плейбой когда-то тоже жил в Йоркшире: таких красавчиков, как он, здесь можно было увидеть разве что по телевизору.

– Ты всегда подвергаешь людей, с которыми приходится общаться, такому тщательному осмотру? – поинтересовался Николас.

– Такие люди редко появляются в наших краях, – спокойно ответила Ли. – Вы, столичные жители, диковинка для нас – как и мы, наверное, для вас.

– Сдаюсь, – засмеялся он, шутливо поднимая руки.

– Ну что, мы идем? – спросил Фредди, ухмыляясь дурному настроению сестры. Он сунул руки в карманы нового костюма, в котором выглядел слегка мешковато, и принялся насвистывать, всем своим видом показывая, что находит весьма глупым торчать здесь на солнцепеке.

Ну что делать? У нее не оставалось выбора. Хорошо отрепетированная речь начисто вылетела из головы; и всю обратную дорогу до поселка она так и кипела от злости. А стоило взглянуть в зеркальце заднего обзора на «ягуар», едущий позади, как ярость усиливалась.

К тому времени, когда они добрались до поселка и припарковали машины возле кафе, она приняла твердое решение ограничиться за столом пустой светской болтовней. А если ему не понравится, наплевать.

Фредди в этой ситуации выглядел куда более веселым и беззаботным, чем сестра. Он бросал ей льстивые улыбочки, а потом вдруг спросил, можно ли ему прямо сейчас отправиться домой. Ли недовольно нахмурилась. Перспектива остаться одной с Николасом Рейнольдсом пугала ее.

– С чего это тебе вздумалось сразу мчаться домой? – подозрительно спросила она.

– Мне нужно позаниматься, чтобы не отстать в учебе.

На это возразить было нечего. Нечасто случалось, чтобы Фредди добровольно был готов усесться за уроки, и мешать ему в этом было бы непедагогично. Как правило, он больше полагался на свою природную сообразительность, которая и помогала ему выкручиваться на экзаменах.

Парень простодушно улыбнулся сестре, полностью уверенный, что его уловка удалась.

– Прекрасно. Но в таком случае ты можешь заодно и прибраться в доме, – заявила Ли, не желая, чтобы ее обставил этот нахальный пятнадцатилетний юнец. – Кроме того, почини дверь в кухне и вынеси мусорное ведро.

– Почему это я должен чинить дверь в кухне? По-моему, она в полном порядке.

– Она вот-вот свалится с петель.

– Ну и что, нас ведь только двое, и…

– Именно поэтому и почини ее, Фредди. Если же тебя это не устраивает, можешь пойти с нами в кафе, а оттуда мы с тобой отправимся в обувной покупать тебе новые туфли и зайдем в парикмахерскую подстричься.

Ли по опыту знала, что поход в магазин и парикмахерскую решит спор в ее пользу, и не ошиблась. Фредди пообещал и убраться, и починить кухонную дверь, после чего неуклюже поблагодарил Николаев за то, что тот вызволил его из «этой передряги», и, весело насвистывая, ушел. Они остались на улице вдвоем.

– Действительно передряга. Но я займусь им вплотную, чтобы подобных передряг больше не было, – вполголоса пробормотала Ли. Она взглянула на Николаев:

– Так идем? – И поскорее покончим с этим, ясно слышалось в тоне вопроса.

– Куда спешить, – мягко отозвался он. – Давай прогуляемся немного по поселку. Я ведь так давно здесь не был.

Они обошли почти весь поселок. Николас с нескрываемым интересом озирался по сторонам, все время удивляясь, как мало тут все изменилось.

– Вот и прекрасно, – резко сказала Ли. – Ничего и не надо менять. Мы здесь довольны тем, что есть, и не стремимся к особенным переменам. Ни высотные здания, ни шумные автострады, ни прочие прелести больших городов нам ни к чему. Зато нам нет нужды запираться на десять замков в собственных домах, мы не пугаемся, когда кто-то стучит в нашу дверь. Мы все друг друга знаем…

– И нам хорошо, нам все очень нравится, – закончил за нее Николас.

Ли быстро взглянула на него. Насмехается он над ней, что ли? Тон его голоса был достаточно миролюбив, но все же что-то вызывало в ней беспокойство.

Уж не считает ли он ее серой и ограниченной? Интересно, подумала она, а как бы сложилась ее собственная жизнь, если бы она лет десять назад тоже покинула Йоркшир и переехала в один из крупных городов, в Лидс, например, или даже в Лондон?

Никогда прежде эта мысль не возникала в ее голове. Ли была довольна жизнью и чувствовала себя счастливой среди живописных йоркширских долин, хотя и пожертвовала ради них возможностью учиться в колледже. Вместо этого сразу после школы она устроилась на спокойную работу в местную библиотеку и посвятила себя заботам о брате и дедушке, который часто болел и нуждался в уходе.

Дед вырастил ее и брата после того, как много лет тому назад их родители погибли в авиакатастрофе, и теперь, когда Ли стала самостоятельной, ей пришлось в свою очередь взять на себя заботу о нем. Она не жаловалась, это ей было не в тягость. Ведь она очень любила покойного деда и просто обожала Фредди, хоть тот частенько злил ее своим поведением.

И вот теперь этот лощеный чужак – а он был чужаком, хоть и провел часть своей жизни в Йоркшире, – своими разговорами морочит ей голову. Она чувствовала, что возбуждена и взволнована, хотя не понимала, в чем причина.

Николас что-то заметил по поводу магазинов, которые, по его словам, были все такими же, как во времена его детства, и она ответила довольно резко, что не пришлось бы так удивляться, если бы он почаще сюда приезжал.

Николас повернулся к ней лицом.

– А ты откровенная и прямая, – заметил он.

– В наших краях все такие.

И словно в доказательство ее слов, к ним быстрыми шагами подошла миссис Эванс, дама средних лет, содержавшая вместе с мужем почтовую контору в поселке.

– Ты не хочешь познакомить нас, девочка? – спросила она, с явным интересом поглядывая на Николаев.

– Николас Рейнольдс, – неохотно сказала Ли. – Он приехал, чтобы помочь Фредди.

– О да. Твой братик немного сбился с пути, верно ведь? Старый Джейкоб, должно быть, в гробу перевернулся, когда мальчишку задержала полиция. Николас Рейнольдс… Рейнольдс… Это мне что-то напоминает…

В ответ Николас одарил ее обаятельной улыбкой.

Глядя на него, Ли как-то по-новому ощутила его мужественную привлекательность. Он ведь не просто красив, в смятении подумала она, он действует на нее волнующе. А как же рядом с ним выглядит она сама? В принципе ей наплевать на его мнение, но… но она наверняка кажется ему жалкой провинциалкой…

По случаю летней жары она оделась без затей: легкая хлопчатобумажная юбка в фиолетовых тонах и вязаная кофточка с короткими рукавами. Длинные, до талии, волосы она попросту заплела в косу.

Неудивительно, что он смотрел на нее свысока, словно она все еще была школьницей, немногим старше своего пятнадцатилетнего брата. А ведь ей как-никак уже стукнуло двадцать три.

Судя по всему, Николас привык к совершенно иному типу женщин. Ясно, что сам он вращается в том избранном столичном кругу, где сосредоточены власть и богатство. Женщины, которые обитают в этом мире, такие же искушенные и изысканные, как и он. Этакие длинноногие блондинки с безукоризненным макияжем на лице и заученной улыбкой, при которой глаза всегда остаются холодными.

Под влиянием этих мыслей Ли с независимым видом поджала губы. Еще не хватает, чтобы ее с кем-то сравнивали! Как бы то ни было, а она намерена оставаться самой собой.

Николас любезно болтал с миссис Эванс, и эта далеко не юная женщина так и млела, отвечая на его учтивые улыбки легким румянцем и смущенно-протестующими ужимками, когда он сказал, что хорошо помнит ее со времен своей юности и что она совершенно не изменилась.

– Ну разве он не ужасен? – кокетливо воскликнула она, обращаясь к Ли. – Сделался таким импозантным мужчиной – и при этом бессовестно мне льстит!

Возможно, миссис Эванс и не ожидала никакого ответа на свое замечание, но Ли сухо произнесла:

– А мне кажется, он все такой же. Только постарше стал. Что же касается его обаяния, то на меня оно не действует. Я слишком хорошо помню, как он дразнил меня в детстве. – Неужели я в самом деле дразнил тебя? – спросил Николас, когда миссис Эванс распрощалась и ушла.

– Тебе доставляло неописуемое удовольствие дергать меня за косы.

– Похоже, это им совсем не повредило, – засмеялся он. – Твои волосы все такие же длинные и шелковистые, какими я их помню.

Ли невольно залилась румянцем, но тут же закусила губу. Нет, что ни говори, а надо поставить его на место. Может, у него и уйма обаяния, но пусть не думает, что может очаровать и ее. Она, может быть, и провинциалка в его глазах, обыкновенная простушка, но это не значит, что она легковерная идиотка!

Они отправились в кафе, и, пока сидели в ожидании заказа, она все время ждала, что мистер Бейерд, владелец заведения, обратится к ним точно таким же манером, как миссис Эванс.

Бейерд тоже смотрел на Николаев с нескрываемым интересом, и Ли страстно хотелось, чтобы эти испытующие взгляды повергли того хоть в какое-то смущение. Но Николас и не думал смущаться. Он вел себя непринужденно, словно никуда и не уезжал из поселка, где всю жизнь прожила Ли. Это ее странным образом задело.

– Я рад, что мы здесь одни, – сказал Николас, когда принесли кофе и пирожные. Жена мистера Бейерда пекла эти пирожные сама, и Ли никогда не могла устоять перед искушением отведать вкусную выпечку. – Я хочу кое о чем поговорить с тобой, а это легче сделать без Фредди.

Что-то в его голосе заставило ее насторожиться.

– Если ты собираешься читать мне нотацию по поводу столкновения Фредди с законом, – надменно начала она, – то можешь не затруднять себя. Я прекрасно сознаю, что он натворил, и приму свои меры. Фредди никогда не делал ничего подобного раньше и не сделает снова. Он просто немного выбился из колеи с тех пор, как умер дедушка. Можешь не напоминать мне, что я должна держать его в ежовых рукавицах, потому что именно это я и собираюсь сделать. И уже занималась бы, если бы не пришлось носиться по окрестностям, совершая путешествие по памятным местам твоего детства.

«Вот так-то!» – добавила она про себя. Николас откинулся на своем тонконогом стульчике – мощное тело выглядело неуместно на столь хрупком сиденье, – и бесстрастно глядел на нее.

– Целая речь, – протянул он с неколебимым спокойствием, не обращая ни малейшего внимания на недвусмысленный намек, что он подобным образом тратит ее время. – Однако, будучи адвокатом, я слишком часто наблюдал, как молодые люди, подобные Фредди, сходят с катушек и попадают в тюрьму. И поверь мне, все добрые намерения тут могут оказаться бесполезными.

Он задумчиво посмотрел на нее, а когда вновь заговорил, то голос его звучал негромко, но веско:

– Я понимаю, как тебе трудно воспитывать брата – ты ведь и сама едва вышла из детского возраста. Но ты не должна тешить себя иллюзиями, что здесь достаточно обыкновенной нахлобучки. Все не так просто.

Ли взглянула на него, поджав губы. Да как он смеет вмешиваться в их жизнь и поучать ее, как следует воспитывать Фредди?!

– Ты полагаешь, что я недостаточно взрослая, чтобы присматривать за своим братом?

– Разве я это сказал?

– Терпеть не могу эти дурацкие словесные игры, – поморщилась Ли, стараясь сдерживаться. – Можешь говорить прямо.

– Хорошо, – согласно кивнул Николас. – Тогда позволь спросить, как ты намереваешься поступить с Фредди?

Девушка нахмурилась, чувствуя, что попалась в ловушку.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – отозвалась она наконец. – Ну, устрою ему хорошенький нагоняй и буду еще строже присматривать за ним. Хотя, думаю, он и сам извлек из всего этого урок. Фредди не дурак, и я не представляю, чтобы ему пришло в голову снова затеять что-нибудь подобное. Он будет слушаться меня. Не беспокойся, он не кончит в тюрьме!

– Да, тебе хочется на это надеяться. Но признайся честно: могла ли ты хоть на секунду представить, что он будет вовлечен в подобный инцидент?

– Ну, не знаю. Он не был, конечно, паинькой с тех пор, как дедушка умер, но…

– И ты в самом деле думаешь, что способна сама разрешить эту проблему?

– Да, конечно! – Ее щеки вспыхнули, и она поднялась, готовая уйти из кафе, послав к чертям все правила вежливости и благодарности.

– Куда вскочила? Садись! – настойчиво велел он, и это прозвучало так, что она невольно подчинилась. – Мы еще не договорили.

– Я не собираюсь посвящать тебя в нашу жизнь, – упрямо пробормотала она.

– А я в этом и не нуждаюсь, – спокойно сказал он. – Сам факт, что я нахожусь сейчас здесь, говорит, согласись, о многом.

На это нечего было возразить, но железный тон, которым он это заявил, разозлил ее еще больше. Раздраженная его высокомерием, этой самонадеянностью, с которой он перечеркнул все ее усилия по воспитанию брата, и особенно непререкаемой логикой, не оставлявшей ей шансов на оборону, Ли была уже практически на грани срыва от гнева.

Все эти дни, прошедшие со времени ареста Фредди, ее раздирали тревожные сомнения по поводу судьбы брата, и в глубине души она сознавала, что все ее многочисленные попытки повлиять на его воспитание после смерти их дедушки провалились. Не хватало только неуместных упреков Николаев Рейнольдса, да еще в таком покровительственном тоне!

– Ну хорошо, – холодно произнесла она, – и что же ты посоветуешь мне с ним делать? Поставить его в угол? Держать привязанным к кровати?

– Полагаю, – сказал он размеренным тоном, – что тебе было бы лучше уехать с ним из Йоркшира.

За секунду до этого мистер Бейерд принес полную тарелку домашних пирожных; она надкусила одно, осторожно взглянув на Николаев поверх розовой сахарной глазури, и теперь едва не подавилась.

– Что-что? – спросила она, не уверенная, что правильно расслышала.

– Уехать из Йоркшира.

– Отличная мысль, – бросила она саркастически. – Возможно, нам удастся успешно ограбить банк и устроиться после этого на Французской Ривьере. Я не люблю выражаться грубо, мистер Рейнольдс…

– Николас, если тебя не затруднит. А то это звучит так официально, словно мы не знакомы друг с другом.

Ли проигнорировала его замечание.

– Нет, меня просто распирает от возмущения, что ты явился сюда с целым мешком добрых советов и учишь, как мне жить здесь дальше. У меня хорошая работа в библиотеке, если хочешь знать, а Фредди как-нибудь да образумится.

– А если нет?

Ли поперхнулась глотком кофе. Что этот тип возомнил о себе? Какого черта он учит ее жить?

По какому праву, в конце концов? Она одна отвечает за Фредди и ни с кем не собирается эту ответственность делить! и не этому хлыщу судить, хороший она опекун или нет. Его дело тут сторона.

Николас откинулся на стуле и нетерпеливо прищелкнул языком.

– Ради всего святого, перестань смотреть на меня так, словно я злой волк из сказки, который только и думает, как бы тебя съесть.

Пылающие синим светом глаза встретились с холодными серыми глазами в яростной схватке. Ей никогда не нравился этот парень; даже мальчишкой он ухитрялся действовать ей на нервы. Так почему же теперь она должна выслушивать его наставления, словно находится на перекрестном допросе в зале суда, а не сидит в уютном кафе мистера Бейерда?

– А что, – неумолимо продолжал он, – ты собираешься, например, делать с образованием Фредди?

– Как только он сдаст экзамены, он оставит школу…

– и ты думаешь, это правильно? Фредди смышленый парень; чем он будет заниматься, если бросит школу? Он сказал мне, что хотел бы учиться на столяра-краснодеревщика, но не уверен, получится ли.

– Он сам сказал тебе это?

– Да, – кивнул Николас.

Ли молча уставилась на него. Хорошо, что в этот момент Фредди не было рядом, а то она с удовольствием задушила бы милого братца.

Ей и самой было доподлинно известно, чего он хочет, но с деньгами было туго, и ей казалось – по крайней мере раньше, – что брат понимает это. Они уже обсуждали этот вопрос, и Ли сказала Фредди, что он может делать, что захочет, но только после того, как поработает некоторое время и они вместе заработают немного денег. Это был единственный выход из сложившегося положения.

Но как он мог взять и выложить вот так сразу все их личные проблемы постороннему человеку?

И Бог знает, что еще он рассказал этому докучливому мистеру Всезнайке!

– У Фредди фантастические амбиции, но для этого у нас не слишком много возможностей, по крайней мере в данный момент, – неохотно согласилась она. – Может быть, в ближайшем будущем…

– Финансовые проблемы? Ли нехотя кивнула.

– Денег дедушки хватит только на то, чтобы содержать дом. Нужно сделать кое-какой ремонт, но он влетит в достаточно большую сумму. Мы отложили ремонт на некоторое время, но дольше тянуть уже нельзя. Нужно перекрыть крышу, к тому же я бы хотела провести центральное отопление. В общем… – Голос ее прервался.

– Список можно продолжить.

– Более или менее, – пожала она плечами, не желая признавать этот неприятный факт и думая еще о тысяче вещей, которые надо бы сделать. – Но постепенно мы сможем все устроить. С моим жалованьем мы как-нибудь выкрутимся.

– А как насчет тебя? Ты надеешься стать счастливой, выкручиваясь из жизненных передряг? Поставила свою жизнь на карту, да?

В сущности, так оно и было – Ли сама чувствовала это. Но если это все, что Николас собирался ей сказать, то лучше бы он и рта не раскрывал. Неужели он и в самом деле считает, что она готова лишить своего брата возможности приобрести хорошую профессию только лишь из некоего эгоизма, а себя на всю жизнь добровольно похоронить в библиотеке?

– Я не вижу, к чему вы клоните, мистер Рейнольдс. О, извини, – произнесла она с приторной улыбкой, – Николас. Я не могу изменить положение вещей на данный момент. Так что придется выкручиваться еще какое-то время. – Она картинно развела руками. – Ничего не поделаешь.

– А тебе не кажется, что можно как-то изменить положение вещей?

– А тебе не кажется, что лучше не совать нос в чужие дела?

Она почувствовала неловкость, едва эти слова сорвались с языка, но не могла уже вернуть их обратно и потому уставилась вниз, на свою пустую кофейную чашку, не осмеливаясь встретиться с ним взглядом.

– Считай, что я пропустил мимо ушей это заявление. Но хотелось бы напомнить, что я приехал сюда только по просьбе моего деда, – сказал Николас с прежним спокойствием, и она опять ничего не ответила.

С самого начала, как только Ли увидела Николаев Рейнольдса, она поняла, что этот человек – сила, с которой надо считаться, но еще не совсем поняла, до какой степени. Сейчас он поставил ее перед лицом сложных! проблем, на которые она пока что предпочитала закрывать глаза. И это ей совсем не нравилось. А тот факт, что он принадлежал к совершенно иному миру, только ухудшал дело.

Искоса она взглянула на него, борясь со жгучим искушением бросить ему в глаза еще какую-нибудь дерзость, но вместо этого спросила, стараясь, насколько можно, совладать со своим голосом:

– И что ты предлагаешь? Я же не могу изменить обстоятельства – я лишь могу как-нибудь справиться с ними.

Она уставилась на него, как никогда досадуя, что выдала свое раздражение, тогда как следовало бы просто не обращать на все это внимания. Конечно, она высказала, что думает, но стоило ли так распинаться? Она терпеть не могла втягиваться во всяческие перебранки, и ей было страшно неприятно, что Николас увидел ее сегодня с этой стороны.

Из-за своей стойки с явным любопытством на них смотрел мистер Бейерд. Ну вот, подумала Ли, теперь все в поселке будут знать, что у нее была беседа с красавчиком юристом из Лондона. И у всех появится повод поинтересоваться, о чем они говорили.

Она сделала над собой неимоверное усилие и улыбнулась Николасу.

– Когда ты намереваешься отравиться обратно? Ты так и не сказал.

Вопрос был очевидным предложением сменить тему разговора, однако он хладнокровно проигнорировал его.

– Я разговаривал с адвокатом о вашем финансовом положении. Ведь вам трудно сводить концы с концами, не правда ли? И к тому же и дом ваш вот-вот развалится.

– Какая исчерпывающая информация! – изумленно распахнув глаза, воскликнула Ли. – Ты случайно не в Скотланд-Ярде работаешь?

– Я убедил его, что в ваших же интересах не держать меня в неведении относительно вашего состояния дел.

– Как заботливо с твоей стороны! Ну что ж, теперь, когда ты обнаружил, какая я негодная опекунша и в каком отчаянном положении оказались сейчас наши финансовые дела, ты можешь садиться в свой роскошный автомобиль и убираться обратно в Лондон. Я, конечно, очень благодарна за все, что ты сделал для нас, а что касается переезда, то, видишь, ты уже и сам понял, что мы просто не можем себе этого позволить.

У нее появилось такое чувство, словно без ее ведома у нее произвели обыск в доме и все, что было найдено мало-мальски интересного, выставили на всеобщее обозрение. С этой минуты она больше всего хотела как можно быстрее вернуться к себе домой, где она могла бы сразу же стереть всякое воспоминание об этом человеке.

– Все не так просто. Я не хочу разочаровывать тебя.

Он сделал знак Бейерду принести им свежего кофе и спросил, хочет ли она еще пирожных. Ли съела уже три штуки, но, не удержавшись, кивнула и попросила Бейерда принести один из тех потрясающих эклеров, которые так хорошо печет его жена. Словно ей хотелось таким образом вернуть равновесие души.

– Ты всегда так неравнодушна к сладостям? – с любопытством спросил он. – Только не говори мне, что виноват свежий сельский воздух. Хотя воздух здесь действительно не такой, как тот грязный смог у нас в Лондоне, от которого пропадает аппетит и люди делаются бледными и болезненными.

Еще один щелчок по носу, кисло отметила она. И счет не в ее пользу.

– Так на чем я остановился? Ах да, я отнюдь не могу сейчас уехать, здесь ты совершенно не права. Я приехал сюда не только для того, чтобы помочь твоему брату.

– В самом деле? – Она наблюдала за ним настороженно: к чему это он ведет?..

– Видишь ли, мой дед был ужасно расстроен, когда узнал о… неприятности с Фредди. Ведь они с твоим дедушкой были очень близки. Мой дед считал Джейкоба одним из немногих настоящих друзей, тех, кто любит его не за богатство и положение в обществе, а искренне, от души.

Ли почувствовала, как от слов Николаев комок подкатил к горлу. Она понимала, что он имел в виду. Ее дедушка был и в самом деле необыкновенно искренним и чутким человеком. Он всегда был готов прийти другому на помощь и никогда ни перед кем не лицемерил.

– Так что, – продолжал Николас, – когда мой дед услышал о том, что случилось с Фредди, он отправил меня сюда не только затем, чтобы помочь мальчику, а и для того, чтобы я привез вас обоих с собой в Лондон. Он очень хочет позаботиться о вас.

– Что?! – воскликнула Ли.

– То, что ты слышала.

– Ничего себе! – выдохнула она. – Даже трудно поверить. Я понимаю, что у твоего деда самые добрые намерения, и передай ему мою самую искреннюю благодарность. Но мы и сами прекрасно справимся со своими проблемами. В благотворительности мы не нуждаемся.

– Речь не идет о благотворительности, – проговорил Николас холодным голосом. – Мой дед хочет это сделать в память о Джейкобе. А что касается того, что вы в этом не нуждаетесь, то я бы так не сказал.

– Что ты имеешь в виду? – уставилась на него Ли колючим взглядом, отбросив все попытки быть вежливой.

– Я думаю, что для вас обоих лучше на какое-то время уехать из Йоркшира. Фредди будет обучаться в Лондоне столярному делу, а дед заплатит за обучение.

– Но я не могу так просто бросить работу и уехать в Лондон. А что будет с нашим домом? Кто будет присматривать за ним?

– Наймешь прислугу.

– Нет, Я не могу принять предложение твоего деда.

– Хочешь из гордости пожертвовать будущим своего брата?

– Это все не так просто, – беспомощно пролепетала Ли. – У меня здесь работа. Я никогда не смогу отплатить вам за это и всю жизнь буду обязана.

– Ничего подобного, расплачиваться тебе не придется. – Он откинулся на стуле и посмотрел на нее долгим взглядом. – Дедушка изнывает от желания помочь тебе и твоему непутевому братцу, но я – совсем другое дело. И ты поедешь в Лондон не развлекаться на досуге, а работать. Ты можешь работать у меня, и это поможет тебе разрешить все твои проблемы.

Глава 2

Десять дней спустя Ли и Фредди вышли из вагона на вокзале Кинге-кросс в Лондоне.

Ли удалось договориться со старым мистером Эдвардсом, одним из друзей своего деда, что он по мере возможности будет присматривать за их домом. За это она обещала снабжать его вишневыми пирогами всякий раз, как испечет их. Ничего другого предложить она не могла – финансы были слишком скудными, чтобы нанять постоянного сторожа.

Николас попал в самую точку, когда заметил, что деньги для нее главная проблема. Того немногого, что она зарабатывала, и скромной суммы, оставленной ей дедом, едва хватало, чтобы сводить концы с концами – и то при помощи самой изощренной экономии. И он воспользовался этим аргументом, чтобы склонить ее в конце концов к переезду в Лондон.

Как искусный адвокат, он сразу нашел то, что подействует на нее наверняка: все это нужно для блага Фредди. И Ли, которую никто раньше не мог заставить сделать что-либо против ее воли, оказалась как бы в ловушке. Хочешь не хочешь, а она должна ехать в Лондон ради спасения будущего своего брата.

Неоднократно она готова была полностью отказаться от этой идеи, и только энтузиазм брата, который спал и видел себя в Лондоне, удерживал ее от этого. А хорошо было бы позвонить Николасу и послать его ко всем чертям с его глупым предложением!

Что касается работы, которую он предложил ей, то она достаточно проницательна, чтобы понять, что это был просто жест, отчасти предназначенный, чтобы облегчить ее совесть. В конце концов, подумала она, оглядывая суетящуюся безликую толпу на платформе, им, скорее, двигали интересы собственного спокойствия. Ему ведь надо было как-то защититься от нежелательных гостей, и к тому же с пустыми карманами.

Разумеется, ему не хотелось, чтобы непрошеные гости нарушали привычное течение его размеренной лондонской жизни, а для этого нужна была уверенность, что Ли сама достаточно зарабатывает себе на жизнь. Но неужели он мог хоть на секунду подумать, что они с братом способны воспользоваться великодушием его деда и сесть старику на шею?

Да, он использовал сложившуюся ситуацию стопроцентно. А что касается ее, то она потеряла остатки своей гордости…

И вот теперь они с братом стояли на платформе вокзала – такого огромного, каких раньше она никогда не видела, – окруженные горой своих потрепанных сумок и чемоданов, часть которых для надежности были перевязаны веревочкой, а поблизости не было видно ни одного носильщика.

Тысячи и тысячи людей – гораздо больше, чем жило во всем их поселке, – торопливо шагали мимо них, занятые своими мыслями и делами, но никому и в голову не приходило помочь им. В Йоркшире, печально подумала Ли, не было бы недостатка в людях, готовых прийти на помощь.

От всей этой новизны Фредди совсем растерялся и, несмотря на то что всей душой рвался в Лондон, стоял рядом притихший и подавленный. Ли обернулась к нему и приказала отправиться на поиски какой-нибудь тележки.

– А где? – спросил он.

– Понятия не имею, – ответила она нетерпеливо. – Просто пойди и достань что-нибудь. Если мы будем ждать тут носильщика, то простоим до седых волос.

Парень послушно отправился на поиски, предоставив сестре маяться собственными мыслями и сомнениями. Ли чувствовала себя совершенно выбитой из колеи. Прежде она несколько раз бывала в Лидсе, а в Лондоне – только однажды, совсем еще девчонкой, и, насколько она помнила, он так же подавлял ее своими размерами. Все здесь было каким-то огромным: дома, улицы, людские толпы.

Все же она надеялась, что Николас хотя бы снаружи ждет ее, потому что, если его там нет, предстоял еще один кошмар – искать такси и добираться самой до их дома, расположенного где-то в Хэмпстеде.

О Боже, подумала она, и зачем только я согласилась сюда приехать? Она не сможет здесь жить, она привыкла совсем к другому, проведя всю жизнь в сельской местности, где люди наряжаются только по праздникам и собираются посудачить на рынке, единственном людном месте в поселке.

А здесь с самого утра все так изящно одеты! Женщины на высоких каблуках, а мужчины в парадных костюмах. Ли не могла припомнить, чтобы ее дедушка когда-нибудь надевал костюм, хотя он и висел у него в гардеробе на вешалке.

Критическим взглядом она окинула себя: легкое цветастое платье без рукавов, мягко ниспадающее вдоль стройной фигуры, и пара босоножек – вот и весь ее наряд. На голову она надела соломенную шляпу, чтобы защитить лицо от солнца.

Веснушки, обычно малозаметные, проступали ярче, если она бывала недостаточно осторожна на солнце. Но сейчас эта соломенная шляпа ее смущала, ибо еще больше подчеркивала ее сельское происхождение.

Наконец вернулся Фредди с тележкой, и после бесконечных усилий, с трудом найдя дорогу среди вокзального столпотворения, они вышли на привокзальную площадь, так же тесно запруженную народом, как и сам вокзал.

– Вот это да! – выдохнул Фредди, оглядываясь вокруг. – Ты когда-нибудь видела подобную толкотню?

– Спроси лучше, хотела ли я все это видеть…

– Перестань хандрить, – хмыкнул Фредди, недовольно отвернувшись.

– Я и не хандрю. Мне просто хочется немного свободного пространства.

– А мне нет.

– Не сомневаюсь. Ты ведь здесь словно малыш на рождественской ярмарке.

Оба засмеялись, и Ли обняла брата за плечи. Но Фредди тут же отстранился – он всегда стеснялся ласк, особенно на людях.

Ли медленно огляделась в поисках Николаев и тут же услышала за спиной звучный, хорошо поставленный голос:

– Я вижу, вы отлично справились и сами нашли дорогу.

Она обернулась, вспыхнув румянцем. А когда его серые глаза пробежали по ней, вдруг почувствовала себя неловко, словно этим беглым взглядом он проник ей под одежду.

– Да. Добрались без проблем. Разумеется, она должна быть вежливой с ним, но вовсе не обязана быть дружелюбной. В памяти еще свежи те тонко завуалированные намеки насчет ее безответственности по отношению к Фредди и неумения позаботиться о себе. Поэтому она решила держаться с ним настороже.

– Ладно, пойдем.

Он подхватил их чемоданы, словно они совсем ничего не весили, и широким, решительным шагом двинулся к стоянке машин. Ли заторопилась вслед за ним, придерживая рукой шляпу и невольно любуясь его легкой, упругой походкой, походкой спортсмена.

На ходу он так дружески болтал с Фредди, отвечая на его жадные расспросы, словно они много лет знали друг друга. Очевидно, скрытая неприязнь, которую он испытывал к ней, не распространялась на ее брата.

Надо бы, подумала девушка, серьезно поговорить с Фредди, чтобы он был здесь настороже и не слишком увлекался Лондоном, не забывал, что по натуре он сельский парень. Очень не хотелось, чтобы брат изменился, стал этакой «столичной штучкой».

Сверкающий «ягуар» Николаев исполнил Фредди таким энтузиазмом, словно он видел его первый раз в жизни.

– Это всего лишь машина, Фредди, – охладила Ли его пыл и, заметив удивленно поднятые брови Николаев, добавила:

– Груда металла на четырех колесах, предназначенного для того, чтобы доставить тебя из пункта А в пункт Б.

Она уселась на переднее сиденье и пристегнула ремень, в душе и сама восхищаясь блеском приборной панели и упругостью роскошных сидений.

– На большинство женщин эта груда металла произвела бы большое впечатление, – пробормотал Николас, включая мотор.

– В самом деле? – бросила она, пристально глядя в окно. – Не понимаю почему. Что касается меня, то автомобиль – это совсем не та вещь, с помощью которой мужчина может произвести на меня впечатление. Как и стоимость дома, в котором он живет, или одежда, которую носит. Это все внешнее и совсем не говорит о том, что он за человек.

Так что, хотелось добавить ей, можешь не беспокоиться, что меня интересуют твои деньги.

– А на тебя уже производили впечатление мужчины?

Ли нахмурилась и решила не отвечать. Что за дурацкий вопрос? Это касается только ее, а ему нечего совать нос не в свои дела.

– Нет, – вмешался Фредди с заднего сиденья. – Она не дружила с ребятами уже много лет, с тех самых пор, как порвала с Дэном Стэнли.

– Ты что, собираешься посвящать в мои личные дела всех и каждого? – огрызнулась она. – Ты еще слишком мал, чтобы судить о подобных вещах.

В ответ на суровую нотацию Фредди скорчил гримасу и обиженно уставился, в боковое окно, разглядывая улицу, по которой они проезжали. А Николас, как с досадой заметила Ли, похоже, в душе забавлялся их репликами.

– Теперь понимаю, почему ты купил такую роскошную машину, – ехидно заметила она. – Чтобы производить впечатление на девушек.

– Я не общаюсь с девушками, – возразил он, ничуть не обескураженный сарказмом в ее голосе. – Я больше контактирую с женщинами. И мне нет нужды производить на кого-либо впечатление своей машиной.

Ли не стала больше задавать вопросов, потому что в его тоне почувствовала нечто, что удержало ее от этого. Уставившись, как и брат, в окно, она замолчала.

К удовольствию Фредди, Николас повез их окольным путем, показывая по дороге достопримечательности Лондона и называя их с легким оттенком насмешливости в голосе, чего брат, конечно, не замечал, но она-то сразу уловила.

Тем не менее Ли с интересом слушала его, улыбаясь забавным описаниям, даваемым им знаменитым зданиям, а в паре случаев даже расхохоталась от души, хотя и напоминала себе все время, что он задавака и совсем ей не симпатичен.

Спустя примерно час через тяжелые ворота, которые вели в маленький внутренний дворик, они подъехали к дому Рейнольдсов. Сад был не очень большой, но дом с лихвой возмещал этот недостаток внушительным, усеянным многочисленными окнами трехэтажным фасадом.

Фредди тихо присвистнул, а Ли сказала, слегка усмехнувшись:

– Вам тут не тесно, как я погляжу. Этот дом гораздо больше, чем гостиница в нашем поселке.

– Я слышал, что внешние атрибуты на тебя не производят особого впечатления.

– Конечно, нет, – отпарировала она, уловив явный намек. – Я просто констатирую факт. Ты и твой дедушка живете здесь одни?

– Большую часть года. Мои родители проводят здесь по два месяца каждую зиму. И еще есть несколько слуг, которые следят за домом и садом.

«Ягуар» остановился у подъезда. Ли вышла из машины, крепко придерживая соломенную шляпу обеими руками. Откинув голову назад, она внимательно изучала окружающую обстановку. Густые волосы она на сей раз не стала заплетать в косу, и теперь они струились вдоль спины, горя на солнце шелковистой медью.

Николас остановился в нескольких метрах позади нее. Он покачал головой, словно отгоняя какую-то странную мысль, и, пройдя мимо Ли, открыл входную дверь собственным ключом.

Сразу же появился какой-то пожилой человек, чтобы взять их чемоданы, и средних лет женщина, маячившая на заднем плане, – видимо, для того, чтобы отвести гостей в предназначенные им комнаты.

Ли предпочла бы еще некоторое время остаться в вестибюле, чтобы полюбоваться отделкой помещения, цветущими растениями в горшках и великолепными картинами на стенах, но горничная повела их наверх.

Широкая лестница, устланная мягким ковром, вела на второй и третий этажи, обнаруживая за каждым поворотом по несколько роскошно убранных комнат. Фредди со своими чемоданами буквально ринулся по ней через две ступеньки. А Ли задержала шаг и обернулась к Николасу.

– Не знаю, как и благодарить вас с дедушкой за ваше сердечное приглашение, – сдержанно произнесла она. – Фредди просто в восторге от перспективы продолжить обучение в колледже.

– А ты, судя по тону твоего голоса, все еще не разделяешь его энтузиазма, – усмехнулся Николас. – А ведь могла остаться в Йоркшире и заниматься своим разваливающимся домом и своей неприбыльной работой в библиотеке, которая только и может, что оплатить еду на столе.

– Ты прекрасно знаешь, что меня бы здесь сейчас не было, если бы не Фредди.

– Но ты все-таки здесь, не так ли? – вкрадчиво возразил он. Серые глаза скользили по ней с холодным вниманием. – И ты могла бы перестать вести себя так, словно ужасно страдаешь от перемены образа жизни. Я уже говорил, что единственной причиной, по которой я вызволил из беды твоего брата, было желание моего деда.

– Хочешь сказать, что сам не желал бы видеть нас здесь?

– Я хочу сказать, что ты выбралась из трудной ситуации и…

– И должна быть тебе благодарна, – закончила Ли за него. Она почувствовала, как все ее благие намерения быть вежливой с этим человеком развеиваются словно дым. Снова то же самое.