Роджер Желязны

Концерт для серотонина с хором сирен

1

Сидя в заведении итальянца Вито, в самой темной из длинного — вдоль всей стены — ряда отдельных кабинок, он коротал время, поглощая очередную порцию лингвини. Местечко, выбранное для трапезы, представлялось ему достаточно укромным; лишь наметанный взгляд завсегдатая мог подметить необычное оживление среди официантов, бьющихся об заклад, какая по счету порция — а едок уплетал уже седьмую — станет последней. Горка на тарелке таяла со сказочной быстротой, столь же споро понижался и уровень вина в оплетенной бутыли, и, когда в зал ввалился широченный, словно трехдверный шкаф, верзила, того и другого оставалось ровно на донышке. Покачивая увесистыми гирями кулаков, пришелец неторопливо прошелся вдоль ряда кабинок и остановился вплотную к столику, не сводя с едока пристального взгляда налитых кровью глаз.

Шкаф молча пялился на сидящего за столиком, пока тот не обратил на здоровяка вопрошающий взгляд — из-под темных напомаженных непослушных вихров блеснули черные зеркальные линзы.

— Ты, что ли, тот самый, кого я ищу? — прорезался у шкафа сиплый бас.

— Вполне может статься, — откладывая вилку в сторону, отозвался обладатель зеркальных очков. — Если речь о деньгах и определенных специальных навыках.

Верзила неожиданно расплылся в улыбке. Затем поднял и уронил правую гирю — угол столика с треском надломился и рухнул, увлекая за собой останки изодранной скатерти. Хотя обедающий и отпрянул, тарелка с пестрыми следами итальянской кухни полетела ему на одежду. Зеркальные очки съехали набок, открыв свету выпуклые и ярко мерцающие фасеточные глаза.

— Туше! — объявил он негромко, но отчетливо, взметнув вытянутые пальцы ко второму гиреподобному придатку.

— Сукин сын! — взревел гигант, отдернув руку. — Чего жжешься, твою мать?

— А чего хулиганишь? — парировал собеседник. — Благодари Бога, что не изжарил тебя целиком! Безобразие! Пришел, нагрубил. Зачем хороший столик сломал?

— Так, значит, это не ты, что ли, нанимаешь тузов гребанных? В гробу тогда я тебя видал!

— Нет, не я. Я решил было, что вербовщик ты — судя по замашкам.

— Чтоб ты сдох, ублюдок пучеглазый! Собеседник мигом вернул очки на место.

— Ив самом деле, что за наказание, — возвестил он ядовито, — лицезреть такую ослиную задницу, как ты, двести шестнадцать раз кряду!

— Я покажу тебе сейчас ослиную задницу! — снова заревел гигант, вздымая увесистый кулак.

— Поосторожнее! — объявил очкастый. Меж его расставленных ладоней внезапно разразился настоящий электрический ураган.

Верзила в ужасе отшатнулся. Очкарик расслабился и лениво опустил руки.

— Когда б не соус на одежде, все это могло быть даже забавным, — сказал он чуть погодя. — Присаживайся, что ли. Будем ждать вместе.

— Забавным? Что именно?

— Ну, ты пока пораскинь мозгами, поразмысли, а я схожу приведу себя в порядок. — Уже поднявшись, он добавил: — Меня, кстати, зовут Кройд.

— Кройд Кренсон?

— Точно. А ты, полагаю, Дробила?

— Угадал. А все же что ты забавного здесь нашел?

— Да я имел в виду один старый анекдот — про двух парней, которые принимают друг дружку за кого-то еще, — примирительно ответил Кройд. — Не слыхал разве?

Дробила сдвинул на несколько мгновений мохнатые брови, затем губы его сложились в неуверенную улыбку, а из пасти вырвался сиплый отрывистый смех, весьма схожий с собачьим кашлем.

— Действительно, чертовски забавно! — выдавил он и зашелся снова.

Продолжая шумно радоваться жизни, верзила рухнул на скамью. Кройд тем временем отправился приводить в порядок свой гардероб. Примчавшийся на шум официант маленько прибрался в кабинке и принял у Дробилы заказ — большой кувшин пива. Спустя минуту в зале появился, выйдя из кухни, хмурый тип в черном. Он постоял посреди, засунув пальцы обеих рук за пояс, меланхолически жуя зубочистку и покачиваясь на носках, затем неторопливо приблизился.

— Что-то мне фото твое вроде бы знакомо, — буркнул он, заходя в кабинку по-хозяйски, без приглашения.

— Дробила, — осклабился здоровяк, приподняв над столом чугунный кулак.

— Крис Мазучелли. Да, слыхал я кое-что о тебе. Говорят, стены пробиваешь этими своими кувалдами.

— Запросто, твою мать! — радостно закивал гигант. Губы Мазучелли, продолжая плотно сжимать зубочистку, сложились в некое бесцветное подобие улыбки; он уселся на место Кройда.

— А про меня слыхал что-нибудь? — поинтересовался итальянец.

— Да, чтоб мне с места не сойти! — кивнул верзила. — Тебя среди своих кличут Пауком.

— Верно. Думаю, прослышал и о моих неприятностях? Из-за которых я и вербую особенных парней?

— Если тебе нужны настоящие гребанные потрошители, то я в самый раз,

— заверил Дробила. — Черепушки крошить приходилось.

— Звонишь красиво, — заметил Мазучелли и сунул руку в карман. На стол шлепнулся пухлый конверт. — Это задаток.

Дробила открыл конверт, медленно и неуверенно — шевеля губами — пересчитал купюры. Закончив непривычно тяжкий труд — или же только сделав вид, что закончил, — объявил:

— Все правильно, чтоб мне сдохнуть! А теперь?..

— Там, в конверте, адресок. Придешь сегодня к восьми, получишь распоряжения. Не опаздывай. Договорились?

— Можешь на меня положиться. — Дробила поднялся, схватил со стола кувшин с пивом, осушил в несколько глотков и звучно рыгнул.

— А кто тут еще был с тобой — какой-нибудь новичок. салага?

— Нет, дьявол его раздери! Наш, один из лучших, — ответил Дробила. — Кройд Кренсон. Парень, каких лучше не задирать, но зато с большим чувством юмора.

Мазучелли вяло кивнул:

— Желаю приятно провести время? Дробила ответил энергичным взмахом ручищи, еще разок рыгнул на прощанье и отчалил.

Обнаружив по возвращении из уборной на своем месте постороннего, Кройд промешкал лишь мгновение, не более. Подойдя к столику, воздел два пальца в шутовском салюте и представился:

— Меня зовут Кройд. А ты, наверное, тот самый Паук, что спешно вербует рекрутов?

Мазучелли окинул Кроила пристальным .немигающим взглядом; его внимание привлекло влажное пятно на брюках.

— Никак с нами что-то случилось? — спросил итальянец бесцветным голосом.

— Да нет, ничего, просто по пути в сортир оценил прелести итальянской кухни, — ответил Кройд. — Так это ты ищешь таланты или нет?

— А чем особенным можешь похвастать? Кройд дотянулся до абажура на соседнем столике и неспешно, без суеты выкрутил из него лампочку. Вытянул руку над столом — лампа засветилась, сперва как бы нехотя, затем ослепительно, наконец коротко вспыхнула и погасла, уже навсегда.

— Оп-ля! — прокомментировал Кройд. — Немного переборщил с напряжением.

— Такое удовольствие в магазине обойдется мне в полтора бакса, — заметил Мазучелли. — И купить можно на каждом углу. Фонарик называется — может, слыхал?

— Да включи же свое воображение! — слегка обиделся Кройд. — Я могу точно так же разделаться с любой системой сигнализации, с компьютерами, телефонами. Стоит ли уж говорить о простых рукопожатиях? Но если это тебя не интересует, извини — голодная смерть пока мне не грозит.

И он решительно поднялся с места.

— Да садись же, садись! — спохватился Мазучелли. — А мне еще говорили, что у тебя потрясающее чувство юмора. Вот я и пошутил. Мне по душе твой талант, думаю, применение ему найти — раз плюнуть. И мне действительно срочно нужны парни вроде тебя.

— Никак с нами что-то случилось? — поинтересовался Кройд, усаживаясь на скамью, еще недавно занятую Дробилой. — Заметив, что собеседник нахмурился, Кройд широко ухмыльнулся. — Шутка такая, — пояснил он. — Один-один. И какая же предстоит работенка?

— Кренсон, — объявил итальянец. — Таково твое последнее имя. Как видишь, кое-что мне известно. Более того, известно не так уж и мало. Моим парням пришлось, правда, как следует за тобой побегать… Шутка такая. Не обижайся.. Знаю-знаю, ты парень крутой и обычно справляешься с поручениями, справляешься неплохо. Но прежде чем перейти непосредственно к делу, поговорим малость о другом. Разумеешь, о чем я?

— Пока не очень, — ответил Кройд, — но ушки держу на макушке.

— Тебе что-нибудь заказать на время беседы?

— Съел бы еще порцию лингвини, — сказал Кройд, — ну, и чтоб запить

— бутылочку кьянти.

Мазучелли махнул рукой, щелкнул пальцами. Мгновенно подскочил официант.

— Linguini, e una bottiglia, — сказал Мазучелли. — Chianti. Официант исчез. Итальянец потер ладони одна о дру гую, слегка похрустев при этом тонкими пальцами.

— Тот парень, что недавно свалил отсюда… — произнес он с ленцой. — Дробила…

— Да-да? — вставил Кройд заинтересованно, дабы заполнить затянувшуюся паузу.

— Из него может получиться неплохой боец, — завершил мысль итальянец.

— Полагаю, да, — кивнул Кройд.

— Что же до тебя… сдается, ты обладаешь навыками поинтереснее — помимо талантов, коими обязан вирусу. Думаю, ты уровнем повыше Дробилы будешь. Ты ведь, если не ошибаюсь, со стариной Бентли водился?

Кройд кивнул снова:

— Бентли был первым моим наставником. Я знавал его еще псом. А ты ив самом деле осведомлен обо мне лучше всех прочих.

Мазучелли выплюнул зубочистку и хлебнул пивка.

— Это и есть мой бизнес, — небрежно обронил он после паузы. — Знать. Потому-то и не хочу посылать тебя простым бойцом.

Вернулся официант с заказом, поставил перед Кройдом дымящуюся тарелку, чистый бокал и откупорил кьянти. завершив хлопоты, скрылся в одной из соседних кабинок. Кройд немедленно навалился на еду — с аппетитом, который Мазучелли с легкой брезгливостью определил как из ряда вон выходящий.

После непродолжительного перерыва Кройд поинтересовался:

— Так чем же все-таки предстоит заняться?

— Кое-чем… чуть более деликатным — если подойдешь для этого.

— Деликатным? Я прямо-таки создан для деликатных дел, — похвастался Кройд.

Мазучелли выставил перед собой палец.

— Первое, — сказал он. — Одна из тех вещей, которые следует уяснить, прежде чем перейти к дальнейшему…

Заметив, что тарелка визави почти опустела, Мазучелли спохватился и снова щелкнул пальцами. Почти мгновенно возник официант с новой порцией.

— Что же это за вещь? — спросил Кройд, отодвигая от себя пустую тарелку одновременно с появлением следующей.

Мазучелли подался вперед и отеческим жестом накрыл ладонь Кроила.

— Мне известны твои проблемы, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Слыхал, что порою ты слетаешь с катушек, — Мазучелли понизил голос,

— ускоряешься, что ли, и тогда начинаешь крушить налево и направо, все и всех подряд. Впадаешь в такое бешенство, что не можешь затормозить, пока полностью не выпустишь пар или пока кто-нибудь из друзей-тузов не уймет тебя на время из жалости.

Отложив вилку в сторону, Кройд залпом осушил стакан.

— Твоя правда, — уныло признал он. — Но мне не доставляет удовольствия обсуждать это. Мазучелли пожал плечами.

— У каждого есть право время от времени повеселиться на свой собственный манер, — констатировал он. — Лишь бы не в ущерб делу. Я ведь не из праздного любопытства задел тебя за живое. Как бы такое не стряслось, когда будешь занят моими делами.

— Такое мое состояние вовсе не прихоть, не развлечение и не дамский каприз, — пояснил Кройд. — Мне и самому оно не слишком-то в масть. Кроме одного вреда, никакой пользы. Но ничего не попишешь — само собой накатывает. Впрочем, только лишь после слишком затянувшегося бодрствования.

— Ага, а сейчас ты еще далеко от такой точки?

— Довольно близко, — отрезал Кройд. — Но пока можешь не волноваться.

— Если я все же найму тебя, то предпочел бы и вовсе не беспокоиться. И хоть мне не совсем удобно задавать тебе вопросы касательно твоей пригодности, хотелось бы прояснить еще один небольшой нюанс: когда ты слетишь с катушек в очередной раз, достанет ли тебе самоконтроля, чтобы забыть, на кого работаешь? И если да, то сможешь ли отправиться кой— куда, чтобы сровнять с землей одно злачное местечко — как бы без всякой со мной связи?

Кройд изучал собеседника долгое мгновение, затем не торопливо кивнул.

— Кажется, въезжаю, — сказал он. — Если этого потребует моя работа, справлюсь, разумеется. Никаких проблем.

— Ну, раз мы друг друга поняли, я тебя беру. Как видишь, тебе поручается не черепушки крошить, тут задача потоньше. Посложнее всяких там краж со взломом.

— Мне приходилось участвовать в самых разных дедах, — сказал Кройд.

— Частенько попадались деликатные. А некоторые — так на поверку и вовсе легальными оказались.

Оба дружно заулыбались.

— Хорошо бы и в моем обойтись без лишнего шума и треска, а если удастся — и без насилия, — добавил Мазучелли. — Как я уже говорил, мой товар чистый — информация, важные сведения. И с твоей помощью я тоже надеюсь разжиться некоторыми новыми данными. Лучше всего, чтобы о попытке их раздобыть никто и не узнал. С другой стороны, если все же придется кого-либо малость пощекотать, колебаться не надо — результат того стоит.

— Общую схему я уже просек. Теперь бы поконкретнее: что узнать и где?

Мазучелли издал короткий нервический смешок и резко ушел в себя.

— Похоже, что в нашем городе затеяла бизнес… еще одна компания, — мрачно процедил он после продолжительной паузы. — Понимаешь, что я хочу этим сказать?

— Конечно! — откликнулся Кройд. — Известное дело: сразу двум бакалейным лавочкам в одном жилом блоке делать нечего.

— Совершенно справедливое замечание, — кивнул Мазучелли.

— Так мы набираем команду, чтобы продолжить еостязание в следующей весовой категории?

— Да, резюмировать ты умеешь! Но пока, как я говорил, нужна одна лишь информация о конкурентах. И заплатить за нее я готов очень даже недурно.

Кройд, кивнул:

— Сделаю все, что в моих силах. Нет ли каких-то особых обстоятельств, пожеланий?

Мазучелли снова подался вперед и тихо, едва шевеля губами, процедил;

— Нужно имя. Имя хозяина. Хочу знать, кто дергает за нитки.

— Имя босса? Уж не хочешь ли ты сказать, что он еще не удостоил тебя посылки с дохлой рыбой, завернутой в чьи— нибудь кальсоны? А я-то полагал, что с вашими обычаями знаком!

Итальянец зябко повел плечами:

— Этикета эти парни не соблюдают. Кучка грязных чужаков, не иначе.

— С нашей стороны уже делались какие-то ходы, или ситуация пока на нуле?

— Ты будешь первопроходцем. Я решил, что так лучше. Получишь список мест, которые вроде бы у них под контролем. А также имена двух парней, которые, похоже, уже успели на них поработать.

— А почему вы не взяли одного из них в оборот и не спросили прямо?

— Эти парни весьма шустрые, вроде тебя.

— Понятно.

— Но не думаю, что твои друзья, — тут же пояснил Мазучелли.

— Тузы? — безрадостно уточнил Кройд, Итальянец молча кивнул.

— Разборки с тузами обойдутся дороже, чем с простыми смертными, — заметил Кройд.

— О чем речь! — Мазучелли вынул из внутреннего кармана еще один пухлый конверт. Казалось, он набит ими доверху. — Здесь список и задаток. Можешь считать его десятой долей полной стоимости заказа.

Приоткрыв конверт, Кройд листанул купюры, и на губах его заиграла удовлетворенная улыбка.

— Где оставлять сообщения? — поинтересовался он.

— У здешнего управляющего, он в постоянном контакте со мной.

— Как звать его?

— Теотокополос, короче Тео. Человек надежный.

— О\'кей, — сказал Кройд. — Ты купил меня с потрохами, со всей моей деликатностью — как врожденной, так и благо приобретенной.

— И еще одно, Кройд. Когда ты впадаешь в спячку, то ведь выходит из нее совсем другой человек, верно?

— Точно так.

— Ну а если такое случится до завершения работы по контракту, этот другой уклоняться не станет?

— Ни в коем разе — пока в карман хоть что-то сыплется!

— Значит, мы с тобой поняли друг друга. Скрепив сделку рукопожатием, Кройд поднялся и, оставляя за собой снежный шлейф крохотных чешуек, осыпающихся с кожи, направился к выходу. Мазучелли проводил его брезгливым взглядом и потянулся за свежей зубочисткой. А Кройд, оказавшись на улице, выудил из кармана и бросил в рот еще одну черную пилюлю.

Наряженный в серые слаксы и голубой блейзер, в галстуке цвета запекшейся крови Кройд посиживал в «Высоком Тузе». Завитой и густо напудренный, с ухоженными ногтями, он сидел в одиночестве за столиком у окна, поглядывал сквозь снежный туман на городскую иллюминацию далеко внизу и, отхлебывая шато д\'икем из высокого бокала, ковырял вилкой в запеченном лососе. Кройд рассеянно обдумывал предстоящие действия и одновременно не забывал заигрывать с проскакивающей мимо официанткой, Джейн Доу. Та как раз приближалась снова — добрый для Кройда знак. Во всех прежних воплощениях, всеми прежними сердцами — порою даже сдвоенными, строенными, но всегда расстроенными от неразделенной любви — Кройд всецело принадлежал ей. Вот и сейчас, собравшись с духом и полагаясь на случай, как на лучшего помощника в делах сердечных, он вытянул руку и коснулся ее нежного плечика.

Раздался треск электрического разряда, Джейн с тихим «ах!» застыла как вкопанная и потерла обожженное место.

На симпатичном личике читались все признаки детского огорчения.

— Прости меня… — начал Кройд.

— Ничего страшного, ведь ты не виноват — это всего лишь статическое электричество, — ответила девушка.

— Может быть, — не стал спорить Кройд. — Я просто хотел сказать, что мы знакомы, я тебя давно знаю, хотя ты узнать меня в нынешнем моем воплощении вряд ли сможешь. Я Кройд Кренсон. Когда мы виделись в прошлом, я всегда мечтал познакомиться с тобой поближе — сесть где-нибудь рядышком хоть на минуту и спокойно поболтать. Но до сих пор все как— то не складывалось.

— А ведь неплохой подходец! — объявила девушка, смахивая с бровей влагу. — Надо же, представиться тузом, которого никто не опознает. Бьюсь об заклад, твоему примеру последуют и другие.

— Могут, пожалуй, — улыбнулся Кройд, разводя руки пошире, — но если найдется с полминутки свободных, смогу доказать, что я — это я.

— Что? Что ты собираешься делать?

— Хочу ионизировать воздух, наполнить его в твою честь анионами, — сказал Кройд, зажигая меж ладоней бледный фейерверк. — Освежить, сделать таким, как перед грозой. Лишь слабый намек на то, что я способен устроить на самом деле…

— Прекрати немедленно! — воскликнула девушка, отступая в панике. — Заметить же могут…

Лицо и ладони Кройда взмокли от напряжения, волосы прилипли к потному лбу.

— Ну, прошу тебя, — умоляла Джейн.

— Пусть катятся к дьяволу! — заметил Кройд. — Давай устроим настоящую маленькую грозу. — Молнии заплясали между его пальцами, и Кройд нервно захихикал.

На них уже стали обращать внимание.

— Ну, хватит, ну, пожалуйста, — снова взмолилась девушка.

— А присядешь на минутку?

— О\'кей!

Джейн уселась напротив. Утирая насухо лицо и шею, Кройд извел не одну салфетку.

— Извини за укольчик. Моя вина, должен признаться, — сказал он наконец. — Следует осторожнее обращаться с электричеством, когда рядом некто по имени Кувшинка или Водяная Лилия.

Девушка мило улыбнулась.

— Твои очки запотели. — Джейн порывисто нагнулась над столом и сдернула их с переносицы Кройда. — Позволь, я протру…

— Влажная прелесть, явленная сразу двести шестнадцать раз. Что может быть прекраснее? — прокомментировал Кройд ее немигающий взгляд и приоткрытые губки. — Вирус, как обычно, не поскупился в отдельных своих проявлениях.

— Ты действительно видишь меня такое множество раз?

Он кивнул:

— Приметы джокеров проявляются порой в моих метаморфозах. Надеюсь, я тебя этим не напугал?

— Да что ты, это просто удивительно! — сказала девушка

— Ты весьма любезна. Но все же верни мои очки.

— Секундочку. Она тщательно протерла линзы краешком скатерти.

— Спасибо. — Кройд снова водрузил очки на нос. — Заказать тебе выпивку? Или поесть? Проси все, что душе угодно — хоть натасканного болотного спаниеля!

— Я ведь на службе, — ответила она. — Спасибо. Извини Может, в другой раз?

— Ничего-ничего. Я и сам сейчас при деле. Однако, если не шутишь, оставлю адресок и пару телефонов. Меня таи может и не оказаться, но весточку на автоответчике я тебе оставлю.

— Договорились.

Кройд быстро нацарапал карандашом несколько строк в блокноте, вырвал страничку и протянул девушке.

— А что у тебя за работа сейчас? — поинтересовалась та.

— Весьма деликатного свойства, — ответил Кройд. — Расследование, связанное с клановыми разборками.

— Правда? Слыхала я, что ты столь же чокнутый, как и честный. Похоже, люди порой правду говорят.

— Ну, не совсем так, — улыбнулся Кройд. — Словом, дай о себе знать. Возьмем напрокат классную тачку и устроим забег в ширину.

Она поднялась с загадочной улыбкой:

— Может, и позвоню.

Кройд поспешно извлек из кармана конверт, отложил в сторону пачку купюр и расправил на столе клочок бумаги.

— Пока не убежала — имя Джеймс Спектор ни о чем; тебе не говорит?

Девушка враз побледнела. А Кройд между тем обнаружил, что снова успел покрыться липкой влагой.

— Что я сказал такого особенного?

— Ты не шутишь? И вправду не знаешь?

— Не знаю. И не шучу.

— Но ты же знаком с фольклором тузов, знаешь поговорки.

— Далеко не все.

— Кто в потемках встретит Рыжего, счастлив будет, коли выживет, — продекламировала девушка. — Из гранаты вынь чеку при подходе к Живчику… Эта последняя как раз о нем. Джеймс Спектор по кличке Живчик.

— Никогда не слыхал, — признался Кройд — Кстати, а про меня ничего такого не знаешь?

— Сходу не припомнить.

— Ну, давай, будь паинькой. Мне жутко интересно.

— Ладно уж. Только в рот засунь пирог — хлоп! — и Дремлин на порог,

— медленно выговорила Джейн. — Если он слетел с катушек, не спасет и сотня пушек.

— Не слабо!

— А если я позвоню, когда ты как раз в таком состоянии…

— В таком состоянии на твой звонок я и ответить не сумею, не волнуйся.

— Принесу-ка я тебе еще пару чистых салфеток. Захвати с собой, — предложила девушка. — И прости, если испортила тебе вечер.

— Ерунда. Тебе кто-нибудь уже говорил, как ты очарова тельна, когда истекаешь влагой?

Джейн взглянула на него исподлобья.

— Пожалуй, принесу тебе еще и вяленой рыбки, — процедила она после недолгой паузы.

Кройд потянулся за прощальным поцелуем, но схлопотал звонкую оплеуху.

2

Убедившись, что никому вокруг до него нет никакого дела, Кройд уронил в свой эспрессо сразу две таблетки «Черной прелести». Вскоре, тяжело вздохнув, стал тихо ругаться — на этот раз они не принесли ему желанного облегчения. Все усилия последних дней, все утомительные блуждания пока ни к чему не привели, а он уже приближался к своему скоростному штопору и в любой момент мог сорваться. Обычно такое состояние беспокоило его мало, но только не в этот раз. Кройд дал себе зарок, точнее, даже два: один касательно наркотиков, другой — по делу. Один глубоко личный, другой касался бизнеса, рассуждал Кройд, но оба теперь равно тяготили. Приходилось держать себя в руках, глядеть за собой в оба, если не в двести шестнадцать глаз нараспашку, чтобы не завалить дело. А еще Кройд страшно боялся разочаровать Кувшинку на первом же свидании. Хотя приступы паранойи были как раз не в диковинку — обычно они и начинались с приближением к фазе сна. Кройд решил, что этот страх может сыграть роль индикатора. Пусть просигналит когда наступит пора отправляться на боковую.

Кройд обегал уже с полгорода, пытаясь выйти на тех двоих, из списка Мазучелли, но они исчезли, казалось, бесследно. Он проверил все упомянутые в той же бумаге места, никого нигде не застал и теперь утешался мыслью, что блатные редко без особой необходимости меняют места рандеву. Сегодня снова наступил черед заниматься Джеймсом Спектором. На самом-то деле новостью для Кройда было лишь подлинное имя Живчика, кличку он знал издавна. И даже пересекался с ним, довольно тесно, на некоторых делах. Живчик всегда производил впечатление шустрого парня, но туза из слабых, не слишком крутого.

— Из гранаты вынь чеку при подходе к Живчику, — бубнил себе под нос Кройд, отстукивая по столу ритм и одновременно подзывая официанта.

— Слушаю вас, сэр?

— Еще эспрессо, и чашку побольше, договорились?

— Разумеется, сэр. |

— А лучше тащи сюда целый кофейник.

— Будет сделано, мигом.

Кройд стал постукивать громче и даже притоптывать в такт.

— Та-та-та-та, вынь чеку, та-та-та-та, Живчику, — бубнил он рассеянно и вздрогнул, когда внезапно возникший официант поставил перед ним чистую чашку.

— Не смей подкрадываться таким манером!

— Прошу прощения. Не хотел вас пугать. Официант принялся наливать кофе в чашку.

— И за спиной не стой! Встань так, чтобы я тебя видел!

— Слушаюсь, сэр. — Официант переместился вправо, оставил кувшин на столе и с обиженным видом ретировался.

Поглощая кофе чашку за чашкой, Кройд задумался о том, о чем давно уже не находил времени как следует поразмыслить: о собственных снах, о перевоплощениях, о неизбежности смерти. Осушив кофейник, потребовал новый. Определенно, одолевавшие его мысли стоили двух кофейников.

К вечеру снегопад прошел, но снежный покров толщиной никак не меньше дюйма в свете неоновых витрин продолжал искриться на тротуарах. Обжигающе холодный ветер гнал вдоль по Десятой стрит маленькие белые смерчи. Высокий худощавый мужчина в тяжелом черном пальто и с грузом передвигался весьма осторожно; всякий раз, сворачивая за угол, устраивал себе краткую передышку и озирался по сторонам. Как только он покинул лавчонку с тюком, возникло ощущение посторонних глаз на затылке. И уже не покидало. Действительно, в сотне-другой ярдов позади, по противоположному тротуару и в том же направлении передвигался неясный темный силуэт. Определенно хвост. Джеймс Спектор прикидывал, не вернее ли подстеречь преследователя и прикончить прямо здесь, чем тащить за собой дальше, рискуя столкнуться после с непредвиденными последствиями. К тому. же покоя не давали две кварты «Джека Дэниела» и пять упаковок склитца в багаже — Джеймс содрогнулся от одной только мысли о том, что они могут разбиться. Как пить дать разобьются на таком гололеде, если кто-то привяжется. А повторять маршрут до лавочки в мороз еще раз ему вовсе не улыбалось.

С другой стороны, ожидание с целью прикончить топтуна чревато тем же результатом — даже если Джеймс поскользнется, всего лишь нагибаясь, чтобы обшарить карманы покойника. Сперва следовало надежно пристроить тюк. И Джеймс огляделся по сторонам.

Чуть дальше оказалось крыльцо с крутыми ступеньками. Подойдя вплотную, он водрузил тюк на третью, надежно прислонив к металлическим перильцам. Отряхнув снег с пальто, Джеймс поднял воротник, выудил из кармана пачку сигарет, выщелкнул одну и прикурил лодочкой. Затем облокотился на перила и, поглядывая на пройденный перекресток, настроился на терпеливое ожидание.

Но томиться довелось недолго: спустя неполную минуту из— за угла вынырнул человек в синей куртке и серых брюках. Его галстук развевался по ветру, теребящему и непокорную темную шевелюру. Выйдя из-за угла, он замешкался на мгновение, затем кивнул и приблизился. В свете далеких витрин сверкнули зеркальные очки незнакомца. Мгновенный озноб прошиб Джеймса от мысли, что он упускает инициативу. Такую встречу посреди ночи обыкновенной случайностью уже не объяснить. Тем более что незнакомец выглядел куда более зловещим, чем обычный топтун-крепыш, севший на хвост. Джеймс глубоко затянулся и поднялся на ступеньку выше, чтобы иметь возможность заехать ногой по физиономии, да как следует.

— Эй, Живчик! — окликнул незнакомец. — Поговорить нужно.

Джеймс пристально глядел, пытаясь опознать преследо вателя. Но ни лицо, ни голос знакомыми не показались.

Неизвестный подошел почти .вплотную и дружелюбно улыбнулся.

— Я отниму всего минуту-другую, не больше, — добавил он вежливо. — Очень важное дело. Весьма срочное. И в той же мере деликатное. Последнее обстоятельство, как ты сам понимаешь, жизнь мне не облегчает.

— Мы разве знакомы? — ожил наконец Живчик.

— Было дело, встречались. В иной жизни, если можно так выразиться. В иной моей жизни, если быть совсем уж точным. А также, полагаю, тебе приходилось выполнять кой-какую бухгалтерскую работенку для фирмы моего сводного брата в Джерси. Его имя Кройд.

— А что теперь от меня понадобилось? — Имя главаря новой шайки. Той, что пытается потеснить старую добрую мафию, заправляющую делами в городе вот уже с полвека.

— Да ты шутишь, наверное! — ответил Живчик и, затянувшись напоследок, затоптал окурок.

— Вовсе нет, — сказал Кройд. — Без этих сведений не знать мне ни сна, ни покоя. Как я понимаю, ты помогал этим парням отнюдь не по бухгалтерской части. Назови того. кто правит бал, и я исчезну.

— Но я не могу! — ответил Живчик.

— Как уже упоминалось выше, дельце доверено мне деликатное. И спрашиваю я только из деликатности. Пред почитаю обходиться без насилия…

Живчик резко ударил Кройда в лицо. Очки полетели через плечо, и в мерцающих фасетках глаз на Живчика уставились двести шестнадцать собственных его отражений. Он не сумел удержаться от изумленного вздоха.

— Так ты туз! — выдав ил он. — Или джокер?

— Я — Дремлин, — сообщил Кройд, выворачивая Живчику руку и с хрустом ломая ее о чугунные перила. — Тебе следовало брать пример с меня и вести себя деликатнее. Было бы не так больно. Теперь ты просто не оставил мне выбора.

С трудом совладав с дикой болью. Живчик пожал плечами:

— Давай, вперед, можешь ломать и вторую. Все равно я не смогу выдать, чего не знаю.

Кройд с интересом уставился на повисшую плетью изувеченную руку Живчика. Тот протянул здоровую, вправил обломки на место, прижал плотнее.

— Так ты умеешь быстро залечивать раны! — сообразил Кройд. — В считанные минуты. Я вспомнил!

— Да, чего уж скрывать!

— А если напрочь руку оторвать, новую отрастить сумеешь?

— Не знаю, да и пробовать не хочу. Я слышал, что ты чокнутый. А теперь и на себе убедился. Думаешь, я не сказал бы, если б знал! Невеликое это удовольствие — чертова реге нерация. Я не имел с ними никаких дел, кроме одного— единственного паршивого контракта. И понятия не имею, кто у них в главарях.

Кройд схватил разом оба запястья Живчика и крепко сжал.

— Переломы — это варварство, средневековье, — заметил он участливо. — Но у нас в наличии еще один, более деликатный вариант. Ты знаком с злектрошоковой терапией? Нет? Так познакомься!

Кройд разжал ладони лишь после того, как Живчика, вернее, его почти бесчувственное тело перестало трясти. Когда же к бедолаге вернулся дар речи, Кройд услышал все ту же песню:

— Все равно мне нечего тебе рассказать. Я просто не знаю.

— Тогда продолжим! Нейронов у тебя в организме пока хватает, чуток и потерять не жалко, — предложил Кройд.

— Отдохнул бы с минуту! — посочувствовал Живчик. — Никогда я в делах не интересовался лишними именами. Меньше знаешь, легче дышишь… Не спеши!!! Одно я запомнил: Глазастый. Он джокер. На самом-то деле он одноглазый, циклоп. И носит монокль. Встречались мы с ним на Таймс-сквер и всего один раз — он объяснил задание и выдал аванс. И вся любовь. Ты же знаешь, как это делается. Ведь и сам вольный художник.

Кройд вздохнул с заметным облегчением:

— Глазастый? Знакомая кличка. Похоже, когда-то слышал. А где посоветуешь его искать?

— Думаю, встретишь в клубе «Мертвец Николя». Режется там в карты по пятницам. Можешь сходить и прикончить мерзавца. Но на меня не ссылайся и идти с собой не уговаривай — даже близко не появлюсь. Мне это уже однажды стоило двух переломов сразу, к тому же на одной ноге.

— Клуб «Мертвец Николя»? — переспросил Кройд, — Что-то я о таком и не слыхивал,

— Оформлен под склей короля Николя, находится совсем рядом с Джокертауном. Жратва сносная, поило терпимое, немного музыки, танцевальный зал, а в задних комнатах казино. Открылся не так уж давно. Но этот патологический стиль в духе детских страшилок не в моем вкусе.

— О\'кей, — сказал Кройд. — Очень надеюсь, Живчик, что ты не навешал мне лапши.

— Это все что знаю, век свободы не видать! Кройд медленно кивнул:

— Придется идти в твой клуб. Дело должно быть завершено. — Он отпустил собеседника и отодвинулся. — Может, тогда мне удастся отдохнуть наконец. Но деликатно, только деликатно. — Он поднял со ступеней тюк и вручил Живчику. — Держи. Береги добычу. И смотри не поскользнись по дороге. Гололед жуткий. — Продолжая невнятно что-то бормотать, Кройд попятился и исчез за углом.

А Живчик, устроившись на мерзлом крыльце поудобнее, достал из тюка кварту «Джека Дэниела», выбил пробку и надолго припал к вожделенному напитку.

3

Ветер накатывал свирепыми волнами, колотясь о витрины и осыпая тучей ледяных игл каменных львов, застывших в карауле у парадного подъезда — входа в клинику Джокертауна. Когда дверь, ведущая внутрь, распахнулась, по гулкому вестибюлю прокатился оглушительный вой разбушевавшейся стихии. Посетитель принялся топать ногами и стряхивать снег с синей куртки. Закрыть за собой дверь он не удосужился.

Мадлен Джонсон, известная в народе как Цыплячья Лапка, дежурство в приемной совмещала с присмотром за безнадежно хворым дружком, Петушком Робином, с которым прошла некогда огонь и воду. Оторвав взгляд от помогающего коротать время кроссворда, она черканула в сердцах карандашом как Бог на душу положит и заквохтала:

— Что же это такое, наконец? Эй, мистер, да закройте же вы чертову дверь за собой!

Вошедший опустил платок, которым отирал лицо, и внимательно уставился на дежурную. Только сейчас Мадлен заметила выпуклые фасеточные глаза посетителя и недобро играющие на скулах угловатые желваки.

— Прошу прощения, — негромко отозвался он и аккуратно прикрыл дверь. Затем повернул голову, как бы желая досконально изучить обстановку в помещении — при таких глазах угадать направление взгляда не так-то просто, Мадлен затруднялась, — и объявил наконец о цели визита: — Мне бы с доктором Тахионом переговорить.

— Доктора в городе нет, — нелюбезно бросила дежурная, — и еще какое-то время не будет. А чего вы, собственно, хотели?

— Хочу, чтобы меня уложили спать, — сказал посетитель.

— Здесь вам не ветлечебница, — отрезала Мадлен и уже через секунду пожалела о сказанном: посетитель, мгновенно окутавшись ярким свечением и рассыпая по сторонам искры что твой генератор, двинулся вперед. Его вид вызывал сильные сомнения в доброжелательности намерений — он скалил зубы и нервно сжимал кулаки.

— Это.,, медицинское… учреждение, — раздельно процедил он. — Мое имя — Кройд Кренсон. У вас должна быть моя карта. И лучше бы вам ее найти. Не принуждайте меня к насилию.

Заквохтав снова, на этот раз в ужасе, Мадлен подпрыгнула и умчалась, оставив на память о себе пару крохотных пушистых перышек, витающих над конторкой. Кройд перегнулся через барьер и нахмурился. Затем взгляд его упал на недопитую чашку кофе подле газеты — Кройд схватил ее и осушил залпом.

Спустя мгновение из коридора за конторкой донеслось цоканье копыт, и на пороге возник молодой голубоглазый блондин в спортивной рубахе, оснащенный стетоскопом и улыбкой плейбоя. А ниже пояса — еще и туловищем ладного пони с затейливо изукрашенным хвостом. Из-за спины медика выглянула трепещущая от волнения Мадлен.

— Он самый, — сказала она кентавру. — Угрожал мне насилием.

Продолжая сиять лучезарной улыбкой, кентавр процокал в помещение и дружелюбно протянул пятерню:

— Я доктор Финн. Вашу карточку, мистер Кренсон, уже разыскивают. Пока же предлагаю пройти в процедурную — там вы без помех сможете поделиться со мной вашими опасениями.

Кройд пожал руку и кивнул: