— Дайте ему приличную лошадь, и пусть едет в конце нашей процессии вместе с нами в Лондон. Ему не станут прислуживать, но не будут и унижать, — распорядился Генрих и спросил: — Кто-нибудь из вас слышал что-нибудь о моей кузине Кэтрин Гордон?

Мэтт стоял на краю обрыва и смотрел вниз. Каменистый берег порос сорняками. Тело лежало лицом вниз, но Мэтт разглядел, что это мужчина в джинсах и футболке.

— Говорят, он сразу же поместил ее на маленьком скалистом острове, недалеко от Корнуэлла, который называется Гора Святого Мишеля. Он это сделал еще до начала военных действий, — сказал Томас Стеффорд.

Когда он в последний раз видел Тодда, заместитель шерифа был одет именно так. Мэтт с трудом подавил гнев и печаль. Бри уже отходила от края.

— Если он так поступил, то это единственное, что говорит в его пользу, — заметил Генрих. — Узнайте, не беременна ли она, спаси ее Бог, иначе мы никогда не закончим с этим делом. Потом отправьте ее с приличным конвоем по другой дороге в Гринвич. Там ее утешит доброта нашей королевы.

— Давай спустимся вниз.

Генрих позаботился, чтобы Елизавета была в Гринвиче, когда Перкина доставили в Лондон. Он сказал, что сделал это, чтобы она меньше страдала, потому что — он знает — одно время она сомневалась, не был ли бродяга ее настоящим братом. И поэтому, она не видела, как он, беззащитный, ехал по Лондону, и толпа швыряла в него гнилые овощи и бешено вопила, следуя за ним по пятам.

К северу земля становилась немного ровнее. Мэтт заметил тропу, петлявшую вниз по склону к реке. Он направился к ней.

— Сюда!

Конечно, теперь не оставалось никакого сомнения в том, что он не сын Эдуарда, потому что, хотя слуги Генриха не прикасались к нему, он должен был читать свое признание — и не раз, а много, много раз. Он читал ту же биографию, которая была напечатана по приказанию Генриха и разослана по всей стране. Там перечислялись основные факты его короткой жизни, переезды из одной страны в другую и приводились подробности его низкого происхождения.

Он рванул вперёд, Бри за ним по пятам. Броди не хотел покидать край утёса, но как только он увидел тропу, он едва не силой стащил Мэтта вниз. Бри отдавала команды помощникам: вызвать скорую помощь, принести аптечку. Остальные Мэтт не слышал. Сперва ему показалось, что её голос заглушает шум реки, но потом он понял, что это шумит его кровь в ушах.

Елизавета была рада, что находится вне Лондона, потому что, когда слышала, как люди смеются над ним, испытывала стыд, как это бывает, когда понимаешь, что человек, в которого верил, оказался не тем, за кого ты его принимал. Она была добра в Кэтрин Гордон и старалась ее уверить, что после того, как схлынет весь шум, Перкин сможет спокойно жить где-нибудь в Вестминстере, и свобода его будет ограничена только запертыми дверями его апартаментов и двумя часовыми у дверей. Это стало триумфом милосердия Тюдоров. Но Елизавете пришлось проявить твердость, когда Кэтрин решила, что они стали родственницами, и каждый раз вся замирала, когда прелестная шотландская девушка, говоря о своем муже, называла его Ричардом. Ее никто не смог переубедить, и королеве пришлось запретить ей упоминать в разговоре его имя.

Тело внизу так и стояло у Мэтта перед глазами. Как бы он ни хотел, чтобы мужчина каким-то чудом выжил, он понимал: уже слишком поздно. Пока они возились, следуя процедуре, соблюдая букву закона, там лежал мёртвый человек.

Вскоре все радовались возвращению графа Суррея из Шотландии, и сестра Елизаветы Энн горячо приветствовала мужа. Он сообщил, что сражений почти не было, Джеймс предпринял только одно наступление — на Бервик. Но граф отказался сражаться с ним, так как Бервик принадлежал королю, а не ему. Притязания Перкина были пресечены, и Джеймс волей неволей был настроен более мирно. Генрих, как всегда, стремившийся к согласию и процветанию, воспользовался этим, чтобы заключить долгосрочный мирный договор между двумя странами и устроить брак своей дочери Маргариты с красивым и талантливым Джеймсом. С прибытием графа Ботвелла, приготовлениями к браку по договоренности и подготовкой приданого для дочери Генрих уже не мог больше удерживать Елизавету вдали от Вестминстера.

Или, может быть, умирающий.

— Мы, Тюдоры, вскоре станем властителями всего мира! — радостно восклицала она, находясь в окружении своих сестер.

Помощники разошлись кто куда. Мэтт старался сосредоточить внимание на каменистой тропе и своих шагах, когда Броди с силой потянул его за собой. Ему пришлось постараться, чтобы не рухнуть лицом вниз. К тому времени, как они достигли дна, его рубашка под жилетом промокла от пота. Бри бросилась к телу, Мэтт удерживал собаку.

— Мы, Тюдоры! — передразнила ее Сесиль, приехавшая в Лондон на торжественное событие. — Слушай, Бесс Плантагенет, мне кажется, ты по-настоящему начинаешь гордиться этой династией из Уэльса, путь которой к трону проложила ты сама! Ты в этом в новом пурпурном бархате похожа на боевое судно, распустившее паруса. Твои дети подросли, вступают в брак и начинают завоевывать мир!

Труп лежал в нескольких сантиметрах от воды. Бри замедлила шаг. Она остановилась прямо перед Мэттом. Луч её фонарика дрожал. Она выполняла свою работу, но ей было так же плохо, как и Мэтту.

— Она прекрасно выглядит, — заметила Энн, которая начала поправлять вышитые жемчугом крылья головного убора сестры, отчего красивое лицо Елизаветы стало еще прекраснее.

Тодд был отличным заместителем шерифа и очень хорошим человеком.

— Ты должна признать, что и сам Тюдор будет хорошо выглядеть в королевской мантии, как отец невесты! — засмеялась Елизавета. — Сейчас Генрих находится на вершине власти. Он заслужил это — ведь он так много и упорно работал для достижения своих целей. Я рада за него. Ему пришлось совсем не легко, Сесиль, и теперь он доволен, что наша Маргарита станет королевой Шотландии.

Мэтт остановился. Ему сильно не хотелось окончательно убеждаться в своей правоте. Когда Бри, опустив глаза, чтобы не наступить ни на какие улики, подошла к телу, к горлу Мэтта подступила тошнота. Мэтт посветил фонариком на тело. Даже с расстояния в три метра он мог видеть серовато-голубой оттенок кожи.

Елизавета подошла к окну, ее великолепный шлейф тянулся за ней. Она широко развела руки, как будто стараясь показать, что на душе стало легче.

Сев на корточки, Бри прижала два пальца к шее тела и покачала головой.

Ее голос звучал задумчиво и умиротворенно, когда она продолжила:

— Пульса нет, и он остыл. Давно остыл, — она аккуратно повернула голову мужчины ровно настолько, чтобы увидеть лицо. У неё перехватило дыхание.

— Вспоминаю страшные дни, когда было так же неспокойно, как во время войны Алой и Белой розы. А теперь, дорогие мои, вы только представьте, что это значит: одна дочь стала королевой Шотландии, маленькая прелестная Мэри, возможно, когда-нибудь станет королевой Франции, а Артур женится на богатой испанской принцессе.


Не Тодд.


Хотя ее дети уже подросли, самой Елизавете исполнилось только тридцать пять. Она оставалась красивой и стройной, и ей так хотелось иногда подурачиться. Она повернулась и посмотрела на них, широко расставив руки, как когда-то делала, когда они все были маленькими и она хотела в чем-то убедить их.

Мэтт тоже с трудом мог дышать, глядя в окоченевшее лицо Джима Роджерса. Роджерс и Тодд были примерно одного роста. У обоих были короткие каштановые волосы. Оба, когда Мэтт их видел в последний раз, были одеты в джинсы и футболки. Неудивительно, что Мэтт перепутал их со спины.

Они добродушно посмеялись над ней и были очень рады ее прекрасному настроению.

Его мощной волной накрыло облегчение, а следом — такое же ошеломляющее чувство вины. Он не должен был испытывать облегчение оттого, что это оказался Роджерс, а не Тодд.

— А что ты скажешь насчет Хэри — он же твой любимчик? К каким высоким целям ты готовишь его? — спросила Энн, которая была весьма проницательна.

Роджерс не был ужасным человеком. Он совершил несколько плохих поступков, но явно сожалел о них. Он старался стать лучше, и его раскаяние было очевидно.

Елизавета сразу же стала заботливой мамочкой.

Бри качнулась на каблуках. Она никак не могла прийти в себя.

— О Энн, ты не должна так говорить! У матери не должно быть любимчиков, — запротестовала она. — Боюсь, король до сих пор не договорился о выгодном браке для него. Конечно, он второй сын, и с тех пор как Генрих стал таким религиозным, он подумывает о том, что надо готовить Хэри для служения церкви.

— Я этого не ожидала.

Ее сестры расхохотались.

— Я тоже, — волна тошноты захлестнула Мэтта, когда выброс адреналина резко прекратился. Ему пришлось подождать, пока его отпустит. У него просто не было выбора.

— Хэри станет священником? — Они не могли серьезно говорить об этом. Заплатка, который потихоньку присоединился к ним, надел себе на голову кубок, церемонно сложил кончики пальцев и закатил глаза к небу, карикатурно представив принца Хэри с тиарой на голове.

Наконец Бри поднялась, судя по всему, собравшись с силами, несколько раз глубоко вдохнула и сказала в микрофон:

— Это не заместитель шерифа Харви.

— Пойдемте, посмотрим наряд Маргарет для свадьбы по доверенности. Это сейчас главное, — предложила Елизавета, беря Сесиль за руку. — Сейчас у нее портнихи и модистки.

Броди лёг у ног Мэтта и положил голову на лапы. Мэтт присел и погладил его по голове.

— Хороший мальчик.

Маргарита Тюдор стояла посреди комнаты. В новом прекрасном наряде она казалась еще совсем ребенком. Вокруг нее суетились дамы.

— С ним всё в порядке? — спросила Бри.

— Она еще слишком юна, чтобы ехать к Джеймсу, — прошептала Елизавета. Ее растрогали свежесть и невинность дочери.

— Он всегда расстраивается, когда находит мертвых людей.

Бри отошла в сторону, отменила вызов скорой помощи и вызвала судмедэксперта.

— Кажется, прошло так мало времени с тех пор, как ты сама стояла здесь и примеряла свое свадебное платье, — шепнула ей Сесиль. Они, улыбаясь, посмотрели друг на друга, — обе ничего не забыли.

— Как ты думаешь, от чего он умер?

— Похоже, он получил пулю в спину.

Их взгляды встретились в темноте. Мэтту не нужен был свет, чтобы почувствовать связь. Ему хотелось подойти к ней ближе, обнять, и, прежде чем продолжить поиски Тодда, разделить облегчение и печаль, которые они оба чувствовали. Облегчение могло быть преждевременным. Тодд тоже мог быть мёртв. Обниматься на дежурстве не стоило ещё и потому, что кто-то мог увидеть их и сфотографировать…

— Боже, как же я страдала тогда! — сказала Елизавета.

Ещё одно скандальное фото Бри точно было не нужно. Поэтому Мэтт сдержался.

— Страдала?

Но она пересекла несколько метров влажной земли и сама обняла его. Он неуверенно притянул её к себе.

— Кто-нибудь может увидеть, — сказал он ей на ухо.

— Ну да, из-за того глупого дофина.

— Мне всё равно, — Она прижалась лбом к его груди. Так они стояли целую минуту, черпая силы друг у друга. Наконец она подняла голову и отступила назад. Её глаза блестели от слёз. — Спасибо.

— Это был твой настоящий свадебный наряд. Я хочу сказать, что у тебя так и не было другого, — проницательно заметила Сесиль. — Разве я не права?

— Мне это тоже было нужно, — Мэтт коснулся своего лица и с удивлением обнаружил, что оно мокрое. Он вытер щёки рукавом рубашки. — Почему Роджерс здесь оказался?

— Он мог в чём-то помогать Дилану или, наоборот, мешать, — она повернулась, чтобы посмотреть на тело. — Учитывая, что он мёртв, я скорее предположу второй вариант.

Елизавета грустно покачала годовой.

— Я надеюсь, что это так, — Мэтт не хотел думать, что Роджерс был сообщником Дилана. Его раскаяние казалось очень искренним.

— Я тоже. Роджерс… — Бри покачала головой. — Я не знаю. Нет смысла гадать об этом.

— Был кто-то, кого я могла полюбить.

— Да, — был только один способ узнать правду: вернуться к расследованию. Бри выпрямила спину.

— Нам всё ещё нужно найти Тодда.

— Том Стеффорд? — спросила Сесиль полушепотом.

— Да. Может быть, мы всё-таки отыщем его в доме Дилана, — Мэтт приказал Броди следовать за ним.

Они направились к тропе и увидели Коллинз, стоявшую у подножия склона спиной к ним. Она прикрывала их, понял Мэтт, чтобы никто не увидел их объятий. Бри кашлянула, и Коллинз обернулась. Выражение её лица было непроницаемым, но взгляд — тёплым.

Елизавета отошла в сторону и не ответила. Чтобы скрыть выступивший на щеках румянец, она наклонилась и стала рассматривать розы, вышитые на шлейфе дочери. Маргарита поняла, что мать и тетка пришли посмотреть на нее. Ей уже надоело смирно стоять в булавках, она устала от примерок.

— Что дальше, мэм?

Бри знала: что бы ни врали журналисты, что бы ни творило начальство, помощники всегда её поддержат.

— Теперь мы ищем другие признаки того, куда мог уйти Дилан, — Бри достала телефон. — Я поручу Мардж как следует изучить налоговые документы. Если Брайану Дилану принадлежат какие-либо другие объекты недвижимости в этом районе, она их найдёт. Возможно, ему есть куда идти.

Глава двадцать девятая

Час спустя Бри сидела за столом Дилана в его домашнем кабинете. Царапины и яркие пятна на рабочем столе свидетельствовали, что часть оборудования была удалена. Дилан хорошо подготовился. Она с силой, вызванной разочарованием, задвинула ящик стола.

— Как дела?

Мэтт поднял взгляд от шкафа с документами.

— Тоже плохо. Нашёл только кучу бесполезных бумаг. Дилан хранит всё, даже руководство по эксплуатации воздуходувки пятнадцатилетней давности и чек на газонокосилку, которую он купил в две тысячи втором году, — он задвинул ящик.

— Нужно выяснить, кто его подружка, — Бри провела рукой по лицу. Мэтт потёр подбородок.

— Шейн сказал только, что она немолода и что у неё большая грудь. Нет, даже это не факт — он сказал, классные сиськи.

— Под это описание подходит треть женского населения штата Нью-Йорк.

Часы тикали. Чем дольше они тянули, тем меньше становилась вероятность, что они найдут Тодда живым. Телефон Бри завибрировал, она посмотрела на экран. Мардж.

— Ну как, нашла что-нибудь?.

— Нет, — судя по голосу, Мардж очень устала, не только физически, но и эмоционально. — Я не могу найти никакой недвижимости, принадлежащей Брайану Дилану. Я продолжаю поиски. Просто хотела держать вас в курсе.

— Чёрт, — Бри вновь вспомнила слова Шейна. Не первой свежести. Классные сиськи. В голове всплыл образ. — Поищи Хизер Оскар, — Бри положила трубку.

— Думаешь, Дилан спал с Хизер Оскар?

— Я думаю о словах Шейна. Может, я натягиваю сову на глобус, но Хизер немолода и у неё отличная фигура. Дилан много лет дружил с Оскаром. Он мог познакомиться с Хизер.

— Почему мы раньше о ней не подумали?

— На неё не указывали никакие улики. И сейчас не указывают. Слова двадцатилетнего парня насчёт классных сисек не дают нам ничего, — Бри начинала отчаиваться. Вдруг они так и не найдут Тодда?

— Мэм? — Коллинз сунула голову в дверь. — Мы нашли пару фото, может быть, они будут вам интересны? Мы их распечатали на обычной бумаге, — она вошла в кабинет, разложила на столе несколько фотографий. На первой Дилан на фоне озера и деревьев держал за жабры рыбу, на второй — ещё одну рыбу, а за его спиной видны были док, вода и лес. Мэтт склонился над столом.

— Он любит рыбачить, — Бри всмотрелась в третье изображение, увидела на заднем плане зелёное здание. На четвёртом фото Дилан сидел в лодке с рыбой на фоне воды. Бри вернулась к изображению номер три. Она посмотрела на Мэтта, перевела взгляд на Коллинз. — Кто-нибудь из вас узнаёт это место?

Коллинз покачала головой. Мэтт покосился на фотографию.

— Нет, но многие помощники тоже любят рыбачить.

— Покажи эти фото остальным, — велела Бри Коллинз. — Может, кто-то узнает это здание.

— Тетушка Сесиль, как вы считаете, я красивая? Граф Ботвел будет доволен мною? — спросила она, возвышаясь над головами нагнувшихся мастериц. — Я так рада, что лорд Уэльс разрешил вам присутствовать на моей помолвке. Но вам следовало приехать пораньше, когда весь Лондон гудел от прибытия Перкина Ворбека!

— Да, мэм, — Коллинз собрала фото и побрела к двери.

— Коллинз! — окликнула её Бри. Помощница обернулась.

— Бесс, ты его видела? — спросила Сесиль.

— Да, мэм?

— Нет, я только что приехала из Гринвича.

— Отличная работа.

— Мне кажется, никто из нас не хочет его видеть! — заметила Энн, гордо встряхнув хорошенькой точеной головкой.

Коллинз покраснела, кивнула и вышла из кабинета. Бри выдвинула последний ящик, проверила дно и заднюю часть, посветила фонариком в пустое пространство. Ничего.

— А я видела его! — радостно завопила Маргарита, вылезая из облаков атласа, которые скрывали ее разлохмаченную головку.

— Мэм, — Коллинз вернулась вместе с Хуаресом. — Помощник Хуарес думает, что знает это здание, — Коллинз положила фотографии на стол, та, на которой было зелёное здание, оказалась сверху.

— Ты его видела? — удивленно переспросила королева. — Где?

— Это Грей-Лейк, — Хуарес указал на фото. — В детстве я часто выбирался туда на рыбалку или на пикник. Это, похоже, рыболовный магазин, — он протянул Бри телефон и постучал по его экрану. — Видите?

— Из окошка маленькой приемной перед кабинетом короля. Окно выходит в огороженный стеной садик, где обычно прогуливаются монахи. Перкину Ворбеку разрешают там гулять. Я его видела, когда ходила подписывать свой брачный документ. Секретарь сказал мне, что отец иногда тоже стоит у окна и смотрит на Перкина.

Бри прищурилась. Он нашёл в сети фото магазина. Мэтт склонился над столом.

Если Маргарита желала поразить своих родственников, то она полностью достигла своей цели. Королева не могла себе позволить интересоваться, как же выглядел самозванец, но она была рада, когда одна из ее сестер спросила об этом.

— Ну и что? — он нетерпеливо зашагал по кабинету. — Мы знаем, что Дилан иногда рыбачит на Грей-Лейк. Это не факт, что он сейчас туда отправился.

— О, он очень обыкновенный, — надменно заметила Маргарита. — Светловолосый, стройный молодой человек в простой одежде, какую носят купцы. Я не видела на нем следов побоев, и он не выглядел пристыженным. После всех бед, которые он нам причинил, мне кажется, отец должен был приказать высечь его в Вейберне.

— Нет, но пока это всё, что у нас есть, — пробормотала Бри, глядя в лицо Мэтта и видя, что на нём отражаются её собственные сомнения. — На одном из фото есть лодка, но где конкретно он рыбачил, мы не знаем.

— Король, ваш отец, знает, что нужно делать, — резко прервала ее Елизавета. — Тебе не следует забывать, что твой будущий муж не так давно был лучшим другом Перкина Ворбека!

Внимательнее приглядевшись к фото с лодкой, Бри заметила серебристую ограду и кусочек белого стекловолокна позади неё. Её внимание привлекла голубая полоска в углу изображения.

Слова дочери расстроили ее.

— Что это?

— Как вы думаете, почему Генрих наблюдает за ним? — спросила она сестер, когда они возвратились в ее комнаты.

Мэтт уставился на фотографию.

— Мне кажется, это простое любопытство, — Сесиль пожала плечами.

— Ткань. Парус?

— Кто бы он ни был, но этот Перкин заставил нас всех поволноваться!

Бри вспомнила фотографию молодой семьи на паруснике. Она нашла в телефоне нужное фото и положила рядом с распечатанной фотографией.

— Генрих мне напоминает кота, который сторожит пойманную мышку, — рассуждала Елизавета. Она слишком хорошо знала своего мужа. — Иногда мне кажется, что лучше было бы, чтобы он казнил его. Генрих даже не пожелал унизить его. Мне интересно, чего же он ждет?

— Вот. Цвет паруса такой же. Дилан был на лодке Крайтонов.

Сесиль расстроенно посмотрела на нее.

Находка придала ей сил. Бри позвонила Мардж.

— Бесс, ты что, опять думаешь, что он может быть Диконом? Даже после того, что рассказал этот ужасный Тайррелл?

— Поищи, какая недвижимость на Грей-Лейк принадлежит Бернарду Крайтону.

— Нет, нет, конечно, нет! Но все равно мне бы хотелось увидеть его. Хотя бы один раз…

— Думаешь, кто-то из Крайтонов работает с Диланом? — спросил Мэтт. — И похищение Тодда связано с убийством Оскара?

После того как Сесиль ушла к мужу, Елизавета остановилась у окна. Она смотрела, как клубятся летние облака, освещаемые садившимся солнцем. Приближалась гроза, вечер был душным, и что-то давило на Елизавету. Ей нужно было позаботиться о развлечениях для гостей из Шотландии, но ее мысли были далеко от помолвки дочери. Она снова начала думать о том, что с легкомыслием и жестокостью молодости рассказала им Маргарита.

— Я не знаю, что думать, но мотив не так важен, как доказательство. К тому же мы больше не работаем над убийствами, поэтому официально в настоящее время мы не рассматриваем эти два преступления как связанные. Мы ищем Тодда.

«Почему все, кроме меня, могут видеть Перкина? — подумала Елизавета. — Его видела, наверное, половина населения Лондона. Мне никогда не запрещали смотреть на Ламберта Симнела! Я видела его каждый день и в кухне дворца, и когда мы ездили на охоту с соколами. Почему Генрих так старается удержать меня подальше от Вестминстера?»

Бри и Мэтт переглянулись. Из её разговора по телефону с Бюро он понял, что она не хочет звонить следователю. Бри постучала по распечатанной фотографии.

Разразилась гроза, она яростно отбушевала и ушла прочь. Земля набралась свежих соков, и утро брака ее дочери Маргариты стало безоблачным и ясным. Елизавета старалась с радостью выполнять свои приятные обязанности матери невесты, но в глубине ее сознания шевелилась одна абсурдная мысль: следует попросить Генриха, чтобы тот разрешил ей увидеть Перкина. Но даже когда гости разошлись, она не смогла заставить себя сделать это. Он станет смеяться над ней, а то и просто откажет в ее просьбе. Если он откажет, она будет твердо знать, что сам Генрих ни в чем не был уверен. Он боится, что она, как и ее тетка Маргарита, узнает Дикона!

— Было бы невероятным совпадением, если бы Дилан был на парусной лодке, просто похожей на ту, что в собственности Крайтонов.

И снова зажегся огонек надежды, который, как ей казалось, уже давно угас в ее сердце.

Дилан и Оскар много лет работали вместе, — добавил Мэтт. — Почему бы Дилану не познакомиться с родственниками Оскара?

Вечером, после возвращения с церковной службы, она прошлась со своими дамами мимо старой стены в сад. Елизавета на секунду остановилась и позвала одну из дам, чтобы та поправила ей застежку туфли, а сама в это время внимательно посмотрела на замок железной калитки. Двое вооруженных солдат, увидев королеву, поспешили к ней и вытянулись. Она поняла, что это, наверное, охрана Перкина. На поясе одного из них она увидела тяжелый железный ключ от калитки. До появления королевы они сидели на бревне возле калитки и играли в кости.

— Где сделано это фото? — спросила Бри, передав телефон Хуаресу. Юноша прищурился.

Вернувшись во дворец, она увидела, что король и жених по доверенности ожидают ее. Граф пришел, чтобы попрощаться с ними. Он отбывал утром. Граф поспешил уверить Елизавету, что его король будет очень счастливым человеком.

— Паруса опущены, и похоже, что фотография была сделана, когда парусник был привязан. Я вижу часть дока, — большим и указательным пальцами он увеличил изображение. — Я не вижу никаких других лодок или стапелей, так что, возможно, у дома собственный причал. Вот всё, что я могу сказать.

— Замечательно, — Бри забрала у него телефон. — Спасибо, Хуарес.

— Но ему иногда придется проявлять характер, — задорно засмеялась королева. — Мы весьма довольны этим союзом, но нам приятно, что наша дочь сможет побыть с нами еще год или два!

— Не за что, мэм, — ответил он. — Мы все хотим найти заместителя шерифа.

— Если Маргарита иногда ведет себя слишком надменно, это происходит из-за того, что то высокое положение, которое она неожиданно заняла, для нее еще непривычно, — поспешно заметил Генрих. Он не терпел, когда критиковали его старшую и любимую дочь. — Мне кажется, что после таких волнений ей лучше всего вместе с королевой завтра же уехать в тишину Ричмонда.

Телефон Бри завибрировал. Это вновь была Мардж.

Елизавета быстро взглянула на него.

— Ну как? — спросила Бри. — Нашла что-то?

— Завтра? — невольно переспросила она.

— Нашла, — ответила Мардж. — У Бернарда Крайтона никакого имущества нет, но я нашла кое-что принадлежащее Стефани Крайтон, — она зачитала адрес. Бри прикрыла динамик и повторила номер дома и улицу для Мэтта.

— Я прикажу, чтобы для вас приготовили лодку. Но Елизавета решила, что не поедет завтра. Она

— Найди его на карте.

должна сначала кое-что сделать, даже если ей придется ослушаться короля.

— Это участок на берегу в северной части озера, — Мэтт посмотрел на фото, — недалеко от рыболовного магазина.

— Если Ваше Величество позволит нам, мы поедем послезавтра. Мы привезли с собой столько вещей — моих и детей, нам нужно еще некоторое время, чтобы все подготовить. И мне так хочется провести немного времени с Артуром, прежде чем он снова уедет в Лэдлоу, — начала перечислять причины Елизавета.

— А Стефани тут при чём? — спросил Мэтт.

Она никогда не перечила ему, кроме того, при разговоре присутствовал гость, так что Генрих не мог отказать Елизавете в такой разумной просьбе.

Не первой свежести. Сиськи классные.

— Хорошо, вы уедете послезавтра, — согласился он. Он был вполне спокоен, но Елизавета поняла, что он не позволит ей и дальше откладывать отъезд.

Бри повернулась к Хуаресу, самому молодому из команды.

Елизавета подсчитала, что у нее есть двадцать четыре часа. Она провела несколько из них, лежа без сна. «Он может изменить свои планы и убить Перкина, и я никогда не увижу его, — думала она. Но кто может помочь мне? Наверное, среди тех, кто так легко дарит мне комплименты, найдется хотя бы один, кто поможет мне в такой… мелочи».

— Скажи, двадцатилетний парень может считать тридцатипятилетнюю женщину немолодой?

Она начала перебирать всех придворных мужчин, но вскоре поняла, что ни один из них не станет рисковать ради нее, боясь впасть в немилость у короля. Она подумала о Томасе Стеффорде, но он уже женат и служит сейчас королю! Однако должен же быть кто-то среди ее людей, кто сможет что-то сделать для нее. Кто-то из королевских слуг, кто захочет ей услужить. Под утро она вспомнила, что есть человек, который сказал, что сделает для нее все. Все, что она пожелает.

— Да, мэм, — сказал Хуарес. — Только без обид.

Елизавета встала рано и пошла покормить попугая, которого ей подарил лорд Стенли. Она сразу же начала громко жаловаться, что птица заболела, и решила послать за главным сокольничим короля.

— Само собой, — Бри поднялась. Кусочки головоломки начали складываться. Она посмотрела Мэтту в глаза.

— Конечно, госпожа, — хором заявили ее дамы. — Он так хорошо управляется со всеми птицами.

— Ты думаешь о том же, о чём и я?

Симнел сразу же пришел, несмотря на то, что кто-то из важных персон в то утро собирался на соколиную охоту.

— Стефани Крайтон — новая подруга Дилана, — сказал Мэтт.

Бри кивнула.

Он стоял перед ней, держа в руках кожаную с перьями шапку, и роза Тюдоров была прикреплена к короткой кожаной куртке. Он казался таким крепким и надежным! После того как она приказала ему посмотреть попугая, ей удалось на несколько мгновений остаться с ним наедине. Он не стал задавать ей ненужных вопросов, не стал заверять в своей преданности. Он стоял с птицей в руках, готовый служить своей королеве.

— Коллинз, Хуарес, вы с нами. За дело, — ей оставалось только молиться, чтобы она оказалась права.

— Мне нужно попасть в этот маленький огороженный садик между двором и аббатством, — сказала она, пока они стояли рядом с позолоченной клеткой. — Но калитка там заперта.

Потому что в глубине души она знала, что даже если Тодд ещё жив, вряд ли он переживёт эту ночь.

Несколько секунд он, казалось, видел только ярко раскрашенное крыло, которое ощупывал своими ловкими пальцами.

— Когда Ваше Величество сможет прийти туда? — спросил он.

Глава тридцатая

— Через час, — шепнула королева.

Волна боли накрыла Тодда, и он очнулся. Поверхность под ним сдвинулась, тошнота прокатилась по телу, как бульдозер. Он сглатывал, вдыхал и выдыхал, пока она не отступила. Когда его желудок немного успокоился, Тодд приоткрыл глаз, но ничего не различил, кроме темноты. Свежий воздух окутал его лицо, и он понял, что находится на улице, но там темно. Видеть мешало что-то засохшее и липкое, по всей видимости, кровь. Он сдался и закрыл глаза.

— Калитка будет открыта, — вот все, что он сказал.

Пол под ним качнулся. Он действительно двигался или это движение было в его голове? Он вспомнил, как его ударили по голове ботинком.

Такая преданность ошеломила ее.

Пол снова сместился. На этот раз Тодд был относительно уверен, что это было не его воображение, а реальное движение.

— Симнел, ты рискуешь многим, — предупредила она. — Тюдор не станет прощать дважды!

Он попытался разобраться, что к чему. Он лежал на боку, его руки были связаны за спиной, лодыжки стянуты вместе. Он чуть пошевелил руками и ногами, чтобы разогнать кровь. От адской боли всё тело ломило, но каким-то чудом все пальцы на руках и ногах остались целы.

— Мадам, жизнь полна риска! — весело заметил он, осторожно возвращая попугая в клетку.

— Если вы будете накладывать каждый день на крыло немного мази, которую я пришлю вам, мне кажется, что у Вашего Величества не будет причин для беспокойства, — добавил он громко, как раз в то время, когда ее дамы вернулись, выполнив поручение, которое королева придумала для них. Он низко поклонился своей госпоже. Его шапка с перьями снова была у него в руках, и Симнел направился к двери.

Твёрдость поверхности говорила, что он находится в замкнутом пространстве. В его плечо врезалась металлическая сетка. Он вздрогнул, и что-то скрипнуло. Колесо? Он был в какой-то тележке?

— Один из любимых соколов короля улетел, — объяснил он свою спешку. — Мне нужно поторопиться.

Если он был в тележке, значит, кто-то тянул её или толкал. Куда его везли?

— О Симнел! — с симпатией пожалели его дамы.

Тележка накренилась и начала ритмично подпрыгивать. Тодд услышал стук, стук, скрип.

— Я скоро найду птицу, миледи! — уверенно сказал он. — Она могла залететь в сад какого-нибудь дома или перелетела через стену садика. Но никто не откажет в помощи, чтобы поймать птицу короля!

Он не хотел выдавать, что пришёл в сознание, но рискнул приоткрыть глаза, ровно настолько, чтобы посмотреть из-под ресниц. Собственно, он смог открыть лишь один глаз, другой распух. Засохшая кровь на его веке потрескалась, и он смог разглядеть чёрное небо, усеянное звёздами, полумесяц, отбрасывающий серебристый свет, и два силуэта перед тележкой. Мужчина потянул за ручку.

Он обладал таким приятным характером и к нему все так хорошо относились, что королева не сомневалась, что ему все пойдут навстречу. Даже те два охранника, которых она видела.

Дилан?

— Сколько времени это займет у вас, Симнел? — скрывая волнение, спросила она.

Неудивительно, что голос нападавшего показался ему знакомым.

— Ровно столько, сколько потребуется, чтобы убедить от имени короля отдать мне ключи. И конечно, — добавил он с усмешкой, — мне сначала нужно еще раз проверить, что сокол действительно улетел.

Второй человек был почти не виден в тени Дилана. К его удивлению, первый голос, который Тодд услышал, был женским.

— Поверить не могу, что ты похитил копа, — тон женщины сочился скепсисом.

— Он наша страховка, — ответил Дилан.

Она вышла из-за спины Дилана. В свете луны её черты были нечеткими.

— Он наш геморрой, полудурок.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Тодд вынужден был согласиться. Похищение копа — глупый ход, привлекающий больше внимания, чем приносящий пользы.

В маленьком, окруженном стеной садике было очень тихо. Там щебетали птицы, которые летали между сильно разросшихся кустов и храбро прыгали по траве среди маргариток. Воздух был напоен ароматом цветов жимолости, а высокие стены заглушали звуки.

— Не смей так со мной говорить, — отрезал Дилан.

— Стой где стоишь! — её тон стал холодным и угрожающим. — Если ты ещё хоть раз поднимешь на меня руку, я отрежу тебе член, пока ты спишь.

Елизавета закрыла за собой тяжелую калитку. Она почувствовала, что из реальной жизни попала в мир мечты. Тепло и спокойствие окутали ее, и казалось, время остановилось. Но ей следовало торопиться. Она шла по заросшей тропинке и вдруг поняла, что бежит. Ее дыхание стало учащенным. Тяжелые юбки зацепились за сучья, и паутина, еще мокрая от росы, легко облепила ее пальцы. Елизавета ни на что не обращала внимания — она так долго ждала этой встречи! С кем же ей придется встретиться? «Все так похоже на тот день, когда я пошла в кухню посмотреть на Симнела, — уговаривала себя Елизавета, углубляясь в сад. — Этот самозванец Перкин посмотрит на меня, и мое сердце не отзовется ему — как не отозвалось оно тогда при виде Симнела. И снова испытаю разочарование и боль, как будто меня ранили острым ножом. Но излечусь от иллюзий!»

Ясно, что она не собиралась терпеть от Дилана никакого дерьма. Тодд бы одобрил, но тихий голосок в его ноющей голове подсказывал, что из этих двоих опаснее женщина.

Когда тропинка повернула, она вдруг увидела его. Это было так неожиданно, что королева резко остановилась и прижала руку к бьющемуся сердцу. Он стоял в ярком утреннем свете. Его стройная фигура четко вырисовывалась на фоне освещенной солнцем стены. Лучи играли на его золотистой голове, склоненной над книгой. На этот раз она так легко не излечится. Это вполне мог быть Дикон, ставший красивым молодым мужчиной.

Дилан ничего не ответил. Возможно, это было мудрое решение с его стороны.

«Нет ничего удивительного, что они все верили ему», — подумала Елизавета.

— Его будет искать вся полиция штата, — сказала она. — От него надо избавиться.

Ей показалось, что она произнесли это вслух, потому что он повернулся и посмотрел на нее. Какая-то важная дама в зеленом с золотом наряде пристально смотрит на него и нарушает его одиночество. Может, он и был удивлен, но у него хватило выдержки не показать ей этого. Он сделал несколько шагов, чтобы вежливо приветствовать ее.

— Я думал, что от него могут быть проблемы, — неохотно согласился Дилан. — Я просто хотел, чтобы он перестал задавать вопросы о «Пехотинцах».

— Мадам, утро было таким прекрасным, но ваша красота сделала его совершенно невероятным! — сказал он с радостной улыбкой. — И сейчас…

— Господи, ну почему для тебя это так важно? — женщине явно было наплевать на «Пехотинцев».

Стало ясно, что он не узнал ее. Елизавета подошла к нему поближе и посмотрела ему прямо в лицо. Наверное, ее пристальный взгляд выдал ее или же дорогие старинные украшения, бывшие на ней, помогли раскрыть тайну. Его ум был быстрым, как ртуть.

— Ты не понимаешь. «Пехотинцы» занимаются важными делами. Им не нужно, чтобы копы к ним лезли.

— Но сейчас я чувствую себя дома… — мягко перевел он речь на другое. Он протянул ей навстречу свои красивые руки.

— Похитив только одного, ты привлекаешь интерес всех остальных. Ты подумал, что делать с ним дальше?

Она даже не могла себе представить, что будет смотреть на него, ни в чем не уверенная. Перед ней было лицо не мальчика, но мужа. Свежая кожа слегка обветрилась под лучами солнца, гладкая кожа подбородка и щек, несомненно, загрубела от бритья. В нем чувствовались осторожность, некоторая развязность и ранее не присущая ему жесткость. Только рот оставался таким же нежным, каким был у Дикона. Но ведь и он тоже испытывал неуверенность и поэтому вел себя подобным образом! Но кто бы он ни был, у него было преимущество перед нею, потому что он мог видеть ее портрет недавно в доме Маргариты Бургундской. Елизавета отвела свои руки — она непроизвольно протянула их ему, когда он начал ее приветствовать.

Повисла тишина, красноречиво указывавшая на то, что Дилан об этом не подумал.

— Вы человек по имени Перкин Ворбек? — спросила она.

Но у неё явно были идеи. Каким бы ужасным ни был Дилан, он не стал убивать Тодда.

Он на секунду отвернулся от нее, чтобы положить книгу на каменную скамью и успокоиться. В это время, вероятно, он решил противоречить ей.


Пока.


— Или Осбек, — он пожал плечами, как будто это весьма забавляло его. — Все никак не могут решить, как же меня называть. А вы, госпожа, — заметил он, низко кланяясь ей, — видимо, королева Елизавета.

А вот женщина понимала, что к чему.

— Я пришла, чтобы посмотреть, как вам здесь живется, — солгала она. — Как обращаются с вами.

— Нельзя так тупить. Нужно сначала всё спланировать.

— Это так любезно с вашей стороны! Но мучения не так страшны для меня, — сказал он, беря плащ и расстилая его для нее на каменной скамье. Не окажете ли мне честь, Ваше Величество, и не присядете ли здесь на скамье?

— И что теперь? — спросил Дилан. Его тон говорил о том, что теперь он осознал свою ошибку.

У Елизаветы дрожали руки и ноги. Она не могла отказать ему в этом, если бы даже и хотела. Она с благодарностью села в тени старого шелковичного дерева.

— Мы его выбросим.

— Наверное, вам было трудно пережить крики ненависти, насмешки и тот мусор, который швыряли в вас?

— И что?

Он нахмурился, и Елизавета решила, что ему было легче пережить сам факт его травли, чем то, что она знает об этом. Было ясно, что его гордость задета. Он свободно стоял перед ней и рассказывал о том, как относится к жизни.

— И вернёмся к нашему изначальному плану. Моему изначальному плану, — пояснила она. — И он не связан с похищением, преследованием и другими внеклассными мероприятиями. Мы должны затаиться. Мы не хотим привлекать лишнее внимание. Мы позволяем шерифу взять на себя ответственность за убийства, а сами спокойно идём дальше.

— В такие моменты следует думать о чем-то ином, — сказал он. — О поющем жаворонке, о том, как плохо держится в седле человек, который едет перед вами. Или же вспоминать о любимой женщине!


Мы его выбросим.


— И что, это помогает?

Тодд услышал плеск воды. Его кровь похолодела, когда он понял, где находится, и определил глухой звук и причину, по которой тележка подпрыгивала. Он катился по доку, колеса задевали неровные доски.

Голос королевы был низким и тихим, ей было так жаль его.

Они везли его к лодке.

— Воображение всегда помогает подняться над реальностью.

Они собирались выбросить его за борт.

— Да, вы никогда не страдали отсутствием воображения!

Тележка перестала двигаться. Ткань хлопала. Что-то металлическое звякнуло. Лодка?

— От вашего воображения пострадало так много людей, — резко заметила Елизавета.

Страх застыл в животе Тодда. Он напрягся, усилием воли заставил тело расслабиться. Если Дилан поймёт, что он очнулся, подумал Тодд, он вновь отправит его в нокаут или что похуже. Связанный, Тодд был беспомощен, но мысль о том, что он будет без сознания — что они будут творить с ним что хотят, без его ведома — вызывала тошноту.

Он жестом показал, что жалеет об этом. Елизавета опять оттаяла.

Тодд боролся с ней. Он сосредоточился на контроле своего дыхания и частоты сердечных сокращений. Ровно и медленно. Его мышцы должны были быть вялыми.

— Но когда вы читали ваше признание вины и они так издевались над вами?..

Грубые руки вцепились ему в плечи, и Дилан попытался вытащить Тодда из тележки. Тодд боролся с желанием пнуть его или как-то ответить. Его лицо царапала металлическая сетка внизу. Дилан был не таким сильным, как Тодд, но примерно тех же габаритов, однако расслабленное тело поднять было нелегко. Дилан тяжело вздохнул.

— Именно тогда я понял, что стоит придерживаться их тактики, — ответил он, с явным удовольствием заговорив на эту тему. — Это же не мое признание. Но даже если все было бы так, то нужно было играть в их игры и медленно отходить назад. И еще показывать всем, как все это забавно и смешно. В жизни не обойдешься без юмора и хитрости. Ваши люди в Лондоне больше всего любят посмеяться и пошутить. Уверяю вас, я стал таким опытным в подобных делах, что даже думаю: может, мне следует использовать свое заточение и написать книгу для моих несчастных последователей — «Ораторское искусство после применения тухлых яиц. Интересные высказывания человека, закованного в колодки»?