Я неловко сграбастала рюкзак и встала, гадая, заметил ли кто-нибудь мою неловкость. Всегда остается надежда, что глашатаев никто не услышал. Я огляделась. На меня смотрел весь школьный двор.

Трейси что-то прошептала на ухо Фуксии, обе громогласно расхохотались, их ауры завибрировали от удовольствия.

Опытный в таких делах внутренний голос объяснил мне, что эти-то уж точно заметили. Не желая больше привлекать к себе внимание, я села рядом с Одрой.

— Грациозно, — с иронией, однако без всякой издевки прокомментировала та.

Ее аура на миг растянулась и тут же сократилась вновь. Наверное, так выглядит сарказм, решила я. Кивнула головой и с интересом рассмотрела цвет Одры — чисто персиковый, без единой капли оранжевого.

Она все еще глядела на меня с легкой, дружелюбной иронией, и я улыбнулась в ответ. Никогда толком не умела смеяться над собой.

— Тренируюсь, — ответила я и пояснила на случай, если Одра не поняла. — Развиваю грациозность.

Одра посмотрела на ту сторону лужайки. Я проследила за ее взглядом и снова увидела Лилу в обнимку с мускулистым Броком.

— Твоя кузина меня не очень-то любит, — заметила Одра.

— Она мне не кузина, — отказалась я. — А почему Лила тебя недолюбливает?

— Не кузина, так скоро будет, — уверенно пообещала Одра. — Твой дядя и ее мать возглавляют список самых популярных пар города. А насчет того, что не любит, — кто ж их, звезд, разберет, за что мы, нули, им не нравимся...

— Нули? — переспросила я и сморщила нос — как мне казалось, неодобрительно.

Я ведь все-таки начала репетировать перед зеркалом. Главное, не позволить Лекси догадаться, что я сдалась и последовала ее совету.

— Не-звезды, — объяснила Одра. — Нули.

— Я знаю, что это значит, — отозвалась я. — Просто мне кажется, это как-то... странно...

— Что мы и сами так себя зовем? — догадалась Одра.

Я кивнула.

— Погоди, поживешь здесь чуть подольше — привыкнешь.

Я промолчала, хотя меня бесила одна мысль о том, что они тут навыдумывали. Клички для крутых и не очень! В моей старой школе, понятно, то ли все знали, кто чего стоит, только вот никому в голову не приходило записывать остальных в какие-то там списки. Большинство ребят не относились ни к лидерам, ни к неудачникам, и я всегда была среди них. Может, и не блистала особо, но и насмешек никаких не вызывала.

Я огляделась. Неужели здесь начнется совсем другая жизнь? Над двором непрерывно шевелились разноцветные краски, словно все школьники так или иначе взаимодействовали друг с другом. Это мельтешение сводило меня с ума — столько незнакомых аур, и все беспрерывно шевелятся! Одни раздуваются, как у Одры, другие вздрагивают, третьи идут волнами, и все без исключения следуют за своими хозяевами, когда те переходят с места на место. Картина была невероятная, я с трудом держала себя в руках и ужасно боялась повторить «шествие с глашатаями».

— Что с тобой? — озабоченно спросила Одра.

Я только покачала головой, глубоко вздохнула и закрыла глаза. Похоже, впереди невероятно длинный день, тяжелый, даже если Трейси перестанет кидать на меня злые взгляды. Постаравшись выбросить из головы тоскливые мысли, я снова глубоко вздохнула и позволила себе еще секунду посидеть, зажмурившись, прежде чем снова окунуться в ошеломляющий водоворот красок.

Распахнула глаза и тут же застонала. Увиденное буквально сшибло меня, я повалилась спиной на траву.

Мне-то казалось, что все плохо — хуже некуда. Оказалось — есть куда. Весь двор вокруг меня сиял разноцветными лучами, от самых тонких — толщиной со струну, до толстых, вроде детской скакалки. Каждый тянулся от кого-нибудь из школьников, извиваясь и сплетаясь в самые невероятные фигуры.

Заставив себя сосредоточиться, я посмотрела на Одру. Ее персиковая аура была по-прежнему прижата к телу, но по краям выпустила тончайшие нити — как щупальца. Я попыталась мысленно распутать их и проследить за одним. Нить тянулась из плеча Одры, свободно вилась в воздухе и через несколько метров сплеталась с другой — синей — нитью. Я проследила за синей и обнаружила, что она ведет… к моему собственному телу.

Сказать, что я удивилась, — значит не сказать ничего.

— Да что с тобой? — снова спросила Одра.

Я не ответила, потому что пыталась проследить за остальными ее лучами. Два из них вели к парню примерно нашего возраста, бледному до невозможности, и к мужчине средних лет, торопливо шагающему к школе. Остальные уходили слишком далеко, чтобы заметить, с кем они связаны.

— Лисси, ты нормально себя чувствуешь? — продолжала допытываться Одра, теперь уже громче.

Несколько звезд оглянулись в нашу сторону, лучи их аур заметно напряглись.

Наконец я сумела кивнуть.

— Да, — сказала я, разглядывая двор, оплетенный соединявшими людей цветными нитями. — Да, нормально.

Зазвенел школьный звонок, все потянулись к дверям.

— Это первый, — сказала Одра. — Нам тоже пора, через пять минут занятия начнутся. Какой у тебя первый урок?

Мне показалось, что она специально сменила тему, чтобы я совсем не застеснялась. Какая тактичная девочка — и почему Лила предостерегала меня против нее?

— История, — ответила я, с трудом оторвав глаза от паутины лучей и заглянув в свое расписание.

Расписание составил дядя, и вчера вечером я убила почти час, пытаясь заглянуть в будущее и предсказать, каким будет для меня этот учебный год. Ничего не вышло — нет у меня дара предвидения, и ни с того, ни с сего он не появится. Взгляд не меняется вот так, вдруг — правда, если не считать сегодняшней истории с лучами.

— История? — усмехнулась Одра. — Что ж, удачи. Увидимся за завтраком.

Одра побежала к школе прежде, чем я успела с ней попрощаться, исчезла, вставив меня одну посреди просторного, неприветливого школьного двора.

Я глубоко вздохнула и тоже пошла в школу, останавливаясь через каждые несколько шагов на передышку — двигаться сквозь переплетение разноцветных лучей оказалось не так-то просто. Они как будто загораживали мне дорогу, а поскольку все окружающие тоже не стояли на месте, я чувствовала себя так, словно меня заматывают в светящийся клубок.

— Ты что творишь? — прошипел мне в ухо чей-то голос. — Хочешь, чтобы тебя записали в полные идиотки?

Даже не повернув головы, я поняла, что это Лила — во-первых, кто же еще мог такое сказать, а во-вторых, вокруг меня тянулись в разные стороны несколько фиолетовых щупалец. Видимо, я сражалась с разноцветными лучами не так незаметно, как мне хотелось бы. А поскольку никто, кроме меня, никаких лучей не видел, выглядела я, по меньшей мере, странно.

Терпеть не могу этот дурацкий Взгляд!

Я открыла было рот, чтобы ответить на ее шипение, но Лила в моих ответах вовсе не нуждалась.

— Тебе нужна моя помощь или нет?

Удивительно — на этот раз она сумела обойтись без «идиотки».

— Лила, я не очень понимаю, что ты...

— Слушай, у меня совсем нет времени. Если не хочешь, чтобы тебя занулили до конца жизни, веди себя нормально, иначе я ничем не смогу тебе помочь. Желаешь бегать по лужайке со всяким сбродом и ковылять с выпученными глазами, как псих какой-то, — дело твое, но не жалуйся потом, что тебя не ценят в школе. В общем, так: если все-таки хочешь спасти хотя бы остатки репутации, скажи, и я подумаю, что тут можно сделать. Если нет — держись от меня подальше вместе со своими чокнутыми подружками.

С этими словами Лила промелькнула мимо меня с таким видом, будто мы никогда не были знакомы.

Глядя прямо перед собой, я зашла в здание школы, стараясь не обращать внимания на роящиеся вокруг меня цветные нити. Здесь мне стало еще хуже. Я увидела, как Лила вихрем пронеслась, по коридору и кинулась на шею к Броку, в ту же секунду из его ауры вырос темно-синий луч и сплелся с ее лучом, фиолетовым. Я прищурилась, чтобы получше разглядеть образовавшийся узел, но они стояли слишком далеко.

Что же я такое вижу? Отношения между людьми? Интересно, интересно. Пытаясь понять, куда ведет одна из светящихся нитей, я снова споткнулась, и представление с глашатаями повторилось еще раз.

Идиотский Взгляд. Идиотские отношения. Идиотская — для ровного счета — Лила.

Сидя на полу, я подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть проходящую мимо Трейси. Следом за ней мимо моего лица потянулся очень тонкий бесцветный луч. По спине побежали мурашки, во рту пересохло.

Стертый.

Я прищурилась и огляделась, пытаясь отыскать его источник, но в этот момент стертый луч отцепился от Трейси и отскочил, как детский мячик на резинке, назад по коридору и за угол.

— Куда уставилась, кретинка? — Трейси в отличие от Лилы, слов не выбирала.

— Никуда, — ответила я, поднимаясь, и не глядя на нее.

Что же я видела? Связью между людьми, как раньше, это не назовешь. Стертый не может ни с кем контачить. Даже с фиолетовым.

Как там говорила бабушка? «Сама увидишь»? Вот и увидела. Теперь, хочешь — не хочешь, придется мне приглядывать за Трейси Хиллард.

5

Жемчужный

К тому времени как я уселась на свое место в кабинете истории, случившееся уже казалось мне дурным сном. Стертый не бегает по школьным коридорам. Такого ужаса просто не может быть. С другой стороны, до сегодняшнего дня я никогда не видела сплетающихся аур и никто не называл меня кретинкой. Жизнь меняется прямо на глазах.

Кабинет заполнялся ребятами, я наблюдала, как ведут себя их ауры при виде новичка. Как они удивленно изгибаются или с любопытством тянутся ко мне. Со мной никто не заговаривал, я тоже сидела молча, пытаясь угадать, что сообщают мне ауры, и стараясь не обращать внимания на тот кошмарный факт, что стул рядом со мной до сих пор угрожающе пуст.

Несколько аур осторожно выпустили нити в мою сторону. Кто я такая? А вдруг я кусаюсь? Три девочки в очках, застенчиво хихикая, направились к пустому стулу, обходя парты. Три луча — красный, зеленый и синий — неуверенно потянулись ко мне, я подбадривающе заулыбалась, как человек, выманивающий из-под машины перепуганного щенка. Девочки обрадованно заулыбались в ответ, но вдруг лучи их аур поспешно отскочили обратно — стремительно, как человек, обжегшись, отдергивает пальцы от огня, — и, не глядя больше в мою сторону, они резко развернулись и сели в другом углу классной комнаты.

Пытаясь проследить за их испуганными взглядами, я повернула голову и убедилась, что класс уже полон народу, а со мной рядом по-прежнему никто не садится.

Я приказала себе не думать об этом и, внимательно оглядевшись, обнаружила у своих ног еще одно светящееся щупальце. Оно тянулось к девушке с роскошной рыжей шевелюрой. Одного взгляда на ее тщательно выщипанные брови и ужасно не подходящую к волосам розовую ауру, которая заняла чуть ли не полкабинета, мне хватило, чтобы понять: перед нами — очередная звезда. А какую гримасу она состроила тем бедняжкам, что чуть было не сели рядом со мной! Неудивительно, что они испугались.

Звезда объявила мне бойкот. Не иначе как по приказу Трейси или Фуксии, а может, просто видела мой позор на лужайке. Предложение Лилы о помощи, даже на ее условиях, вдруг показалось мне ужасно привлекательным.

— Лисси-Лисси, где же твоя гордость? — попенял внутренний голос.

— Никто не садится рядом со мной, — пожаловалась я. — Никто. Кошмар. Ужас. Полный провал...

— Успокойся.

Я встретилась глазами с рыжей, и она улыбнулась мне — сладко-пресладко. Я настороженно следила, как тянутся ко мне щупальца ее ауры. Вот сейчас как набросятся, оплетут, задушат до смерти... Нет, не угадала — розовые нити изменили направление. Я машинально повернула голову — посмотреть, куда они целят.

Там, в дверном проеме маячили два знакомых лица. Наконец-то знакомых. Два рельефно вылепленных лица с мощными подбородками. И оба повернуты в мою сторону. Я увидела темно-синее сияние еще до того, как заметила ухмылку на лице Брока, а когда он сел позади меня, вместе с Тейтом, улыбнулась ему в ответ. Эти двое были невероятно крепко связаны. Темно-синее прямо-таки срослось с золотым. Я поняла, что передо мной друзья, и друзья верные.

Брок, сам того не заметив, загородил меня от рыжеволосой звезды.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Он уставился на меня, будто пытаясь сообразить а) знакомы ли мы и б) стоит ли со мной разговаривать.

— Я хотела сказать: как дела? — неуклюже поправилась я.

Брок лишь приподнял одну бровь в знак того, что никак не поймет, чего я от него добиваюсь.

— Привет, — ответил за друга Тейт, и оба развалились за партой — слишком крутые для того, чтобы снизойти до разговора с новенькой.

Я прикусила губу. Нет, лучше сквозь землю провалиться! Половина стульев рядом со мной по-прежнему пустует, рыжая чуть не испепелила меня взглядом за то, что я осмелилась поздороваться с парнями, а от еще одной розовой или фиолетовой ауры меня просто-напросто стошнит.

Чтобы отвлечься от рыжей и ее подружек (если у нее вообще были подружки), распугавших всех, кто собирался сесть возле меня, я начала рассматривать разноцветные лучи, клубившиеся по всему кабинету.

Помнится, я твердо решила стать обычной. Нет, сейчас мне явно не до этого. Тут бы хоть заставить кого-нибудь сесть рядом. Я глубоко вздохнула, попыталась освободить голову от лишних мыслей и сосредоточиться на окружившей меня цветной паутине.

Большинство школьников — видимо, друзья и подруги — были связаны между собой лучами разных форм и размеров, толщиной то с волосок, а то и с целый фломастер. Где-то в углу розовый луч незаметно перетекал в зеленый, а парня с девушкой у двери соединял самый настоящий узел.

Интересно, почему узел? Почему не такое же плавное слияние, как у тех, кто в углу? Девушка сунула ладошку в руку парня, и тут меня осенило. Они же встречаются, вот тебе и узел. Если вспомнить, сколько в среднем длится школьный роман, все становится на свои места. Узел развязать гораздо проще, чем разорвать дружескую привязанность.

И все-таки: что делал в холле стертый? Стертому не нужны друзья. Стертому не нужны любимые. Так чего же он искал и к кому вернулся? Я тряхнула головой, прогоняя назойливые думы. А зачем он преследовал Трейси? Внутренний голос советовал разобраться во всем как можно быстрее, но, поскольку никаких идей все равно не было, да еще Трейси обозвала меня кретинкой, я с чистой душой вернулась к тому, что происходило вокруг меня, в классе.

Найдя глазами край моей собственной синей ауры, я разочарованно убедилась, что не связана ни с кем в классе. В глубине души я надеялась хоть на какой-то контакт с Тейтом. В конце концов, вчера он треснул меня мячом, а сегодня сказал «привет», пока Брок отмалчивался. Это ведь хоть что-то да значит, правда?

Видимо, нет. Я здесь новенькая и пока никому не нужна. Тут, к счастью, появился учитель, начался урок, и я смогла отвлечься от злобных мыслей о звездных мальчишках, которые слишком много о себе воображают, и девчонках-нулях, таких трусливых, что не могут сесть со мной, чтобы не рассердить рыжую повелительницу.

«Ох-х-х-х, — подумала я, вспомнив о нулях. — Похоже, я становлюсь одним из них».

— Здравствуйте, ребята, — прогудел учитель голосом таким громким, что он эхом отразился от стен небольшого кабинета. Как звук в кинотеатре. — Начнем наш первый урок в этом учебном году, прекрасном году, в котором мы с вами совершим путешествие от колониального периода до наших дней. Повстречаем Пола Ревира[1] и Милларда Филлмора[2]...

Дальше я ничего не слышала. Терпеть не могу историю! Все учителя постоянно призывают нас подвести черту, вот я и подвела черту под Миллардом Филлмором, кем бы он там ни был. Вместо того чтобы слушать, я стала наблюдать за движениями преподавателя и его аурой. Он жестикулировал так энергично, как будто от этого зависела судьба американской истории. Аура прыгала от восторга. Не понимаю, как можно так восхищаться всеми этими Филлморами?

— ...а потом, — вещал историк, — мы перейдем к Великой депрессии. Представьте, если сможете, каково жилось людям в те дни.

Учитель замолчал, а я вдруг вообразила, как он вспрыгивает на стол и отбивает чечетку при одной только мысли о Великой депрессии. И тут же вспомнила свой сон про бабушку, а затем и ее слова, сказанные утром.

Сама увидишь.

Я тут же разозлилась. Вот надо было ей сказать мне такое в первый школьный день! Ненормальная у меня бабка...

Учитель немного успокоился и, торжествующе улыбаясь, раздал нам программу на год. Поглядев туда, я узнала, что его зовут мистер Дроув, и решила, что это имя историку не подходит. Мистер Дроув должен быть жестким и деревянным, а нашему учителю больше пошла бы фамилия, скажем, Бурль или — к примеру — Фонтанн.

Сидевший рядом Брок завел глаза к потолку, я перехватила его взгляд и сделала то же самое. На этот раз парень не посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но, украдкой оглядев наши ауры, я с разочарованием признала, что они так и не совместились. Наверное, общей неприязни к истории для этого недостаточно...

— Знаю, знаю, многовато, — виновато пожимая плечами, оправдывался мистер Дроув, — но ведь все это так интересно!

Его аура перестала подпрыгивать от возбуждения и пошла спокойными, зелеными волнами.

Оглядев класс, я поняла, что, несмотря на излишний, на мой взгляд, энтузиазм, мистер Дроув заразил своей увлеченностью не меньше половины класса: между учителем и учениками протянулись связующие нити.

Мне мистер Дроув тоже понравился, но наши ауры так и не соединились.

Я что — такая неконтактная? До сих пор я установила связь только с Лилой и Одрой. Понятно, что пока я новенькая, и все-таки... Именно поэтому кто-нибудь должен был протянуть ко мне неуверенное, любопытное щупальце. Хотя, если учесть, что со мной рядом даже сидеть — табу, удивляться нечему.

— Итак — нырнем в глубины истории! — провозгласил мистер Дроув.

Я достала ручку и тетрадь, готовясь записывать каждое громогласное слово, вместо того чтобы тихо-спокойно глазеть, как волнуется его аура.

И подскочила на стуле от тычка в бок.

— Запасной ручки не найдется? — спросил Брок. Я порылась в сумке и протянула ему ручку, удивляясь, как это он явился в школу с пустыми руками.

— Спасибо, — кивнул Брок, снимая колпачок и делая несколько ленивых пометок.

Я заставила себя не разглядывать пространство между нами. Чтобы установить контакт с одноклассником, мало снабдить его ручкой, но, судя по буре, поднявшейся среди фиолетовых и розовых аур звездных девиц, я совершила страшное преступление, карающееся званием кретинки на всю оставшуюся жизнь.

— Не обращай на них внимания, — посоветовал внутренний голос. — Слушай учителя.

Первый раз в жизни я подчинилась ему с удовольствием. Мистер Дроув строил, урок в форме вопросов-ответов, но чаще всего отвечал на свои вопросы сам, отчасти потому, что больше никто не вызывался, отчасти потому, что не мог заставить себя замолчать, чтобы дать кому-нибудь высказаться.

— И кто же был кузеном Джона Адамса[3]? — вопрошал он.

Я лично без понятия. Авраам Линкольн, что ли?

— Сэм Адамс! — тут же отвечал сам себе мистер Дроув. — Сэм Адамс, один из лидеров Американской революции. И что думал Адамс о своем кузене — не только участнике, но и руководителе освободительного движения?

Прозвенел звонок, мистер Дроув разочарованно поглядел, как все встают с мест и собирают вещи.

— Думаю, с последним вопросом придется подождать до завтра, — сказал он так, будто всерьез думал, что нам это будет нелегко.

Я собрала книги, встала, и в этот момент у двери что-то мелькнуло.

Стертый.

Загнав обратно слезы, подступившие к глазам от одного взгляда на этот жуткий, отвратительный цвет, я проскочила мимо выходящих из кабинета одноклассников как раз вовремя, чтобы увидеть, как исчезает за углом светловолосая головка. Я оглядела холл, Ни следа стертой ауры.

Я бросилась следом за Трейси. Хотя она уже пропала из виду, поток фиолетовых нитей струился из-за угла, одна из них висела прямо над моей головой. Из класса показался Тейт. Я увидела, что его желтый и фиолетовый Трейси связаны свободным узлом. Очень свободным.

— Не отвлекайся, — напомнил внутренний голос. — Ты не забыла, что мы охотимся за стертым? Нам нет дела до чужих романов.

— Судя по узлу, не такой уж серьезный у них роман, — возразила я. — Кроме того, я вовсе не ищу встречи со стертым. Хуже ничего на свете нет, если помнишь. Можешь считать меня идиоткой, но мне хочется, чтобы первый школьный день прошел как можно лучше, а не как можно хуже.

Не желая снова проигрывать поединок, с совестью и повторив себе, что твердо решила стать такой, как все, я уткнулась глазами в расписание. И тут же кто-то сильно оттолкнул меня локтем. Подняв голову, я проводила взглядом трех девушек в мини-юбках и поняла, что только что подверглась очередному оскорблению. Да уж, вливание в новый коллектив идет полным ходом. Пора уже, наверное, вести дневник обид.

Сцепив зубы, я направилась в кабинет испанского, молясь, чтобы кто-нибудь — ну хоть кто-нибудь! — сел рядом со мной. Перед тем как войти, я огляделась, чтобы уверить внутренний голос, что кругом нет ни малейших признаков стертого. Успокоенная, нырнула в класс и тут же заметила, как мне машет Одра.

Глянув вниз, на тонкую, но вполне различимую связь между ее персиковой и моей, на данный момент нежно-голубой аурой, я со вздохом облегчения опустилась на стул рядом с новой знакомой.

— Привет! — с улыбкой сказала она. — Ну, как оно — ничего?

— Оно?

— Оно, — кивнула Одра.

— Оно — ужасно, — призналась я. — История.

— Какая история?

— История США, — уточнила я.

— Так это же третий класс, — нахмурилась Одра. — Во втором изучают Европу.

— А в моей старой школе было наоборот, так что про Европу я учила в прошлом году. Вот меня и запихнули к третьеклассникам.

— Погоди, раз ты попала в третий... — Одра моргнула. — Там же сплошные звезды. Трейси была?

Я помотала головой.

— Но они никому не позволили сесть рядом с тобой, так?

— Ага.

Одра говорила об этом совершенно спокойно. Неужели здесь это обычная практика? И как подобное могло случиться со мной, да еще так быстро? Я всю жизнь держалась в серединке: не лезла в крутые и не плелась в хвосте. Старалась быть такой, какая я есть.

— Не повезло, — подытожила Одра, — Хорошо, хоть испанский у тебя с нами, с второклассниками. Тут тебе будет полегче.

В ответ на ее слова кто-то фыркнул. Я повернула голову и увидела парня, который показался мне смутно знакомым, Я видела его утром, во дворе, и заметила, как крепко, по-дружески, он связан с Одрой. Слишком худой, да и постричься бы ему не мешало. Говоришь с человеком, а глаз не видно.

— Меня зовут Лисси, — сказала я как можно более дружеским и ни капли не кокетливым голосом.

А сама поклялась себе, что если и этот не буркнет ничего, кроме «привет», я убью его. Медленно и мучительно.

— Знаю, — тоскливо-скучноватым голосом отозвался парень, по-прежнему не глядя мне в глаза.

Я вопросительно поглядела на Одру: что за дела? Парень не так уж хорош собой, да и звездой ему явно не бывать — откуда же такое пренебрежение? Неужели и сюда дошел приказ: «Наплюй на Лисси»? Так быстро? Одра не похожа на человека, который станет его выполнять, надеюсь, и ее друзья тоже. Тогда почему?

— Это Дилан, — представила Одра. — Он, конечно, безобразный, отвратительный зануда, но так похож на дистрофичного суслика, что отогнать его — рука не поднимается.

Дилан усмехнулся углом рта, и я решила, что Одра не права. Дилана никак нельзя было назвать безобразным, разве что мрачноватым и нелюдимым.

Я вспомнила, о чем собиралась расспросить Одру и, наклонившись к ней, сказала как можно более равнодушно:

— А Трейси и Тейт — они давно встречаются?

План «Буду, как все», конечно, штука хорошая, но не забывать же из-за него, как ауры подсказали мне, что конец романа не за горами. Смешно: меня вовсе не интересовал Тейт, но поскольку Трейси с самого начала воспылала ко мне страшной ревностью, я не могла избавиться от мысли об их скором разрыве.

— Слишком давно, — вполголоса ответила Одра. — Думаю, не протянут и двух месяцев… Хотя не завидую той, которая его подберет. — Дилан хрюкнул. — Трейси устроит ей такое, что твои мучения покажутся сеансом в салоне красоты.

— Начинается, — поднимая голову, заметил Дилан.

Я уставилась на него. В первые минуты знакомства он так меня раздражал, что я даже не заметила, какая непонятная у него аура. Как и всех людей, Дилана окружал ореол, но он так тесно прилегал к телу, что я никак не могла разобрать цвет.

— Что начинается? — рассеянно осведомилась я.

— Espanol! — хлопнув в ладоши прямо у меня перед носом, провозгласила неизвестно откуда взявшаяся преподавательница.

Я уставилась на нее. Она снова хлопнула и терпеливо повторила:

— Habla espanol.

— Я не говорю по... — начала я.

— Espanol, — оборвала меня учительница.

— No espanol, — забормотала я, не представляя, как объяснить ей, что не знаю ни слова по-испански, и на этот предмет меня записали, даже не предупредив. Учительница смотрела на меня, склонив голову, а потом залилась радостным смехом.

— Que mono, — сказала она, постукивая меня по макушке.

— Чего она хочет? — шепотом спросила я у Одры, как только странная сеньора повернулась ко мне спиной.

— Понятия не имею, — откликнулась Одра. — Я ни слова не знаю по-испански.

— Espanol, — строго напомнила ей учительница и остановилась посреди класса.

— Фелиция! — глядя в мою сторону, произнесла она.

Что это еще за Фелиция? Я рискнула предположить, что вызывают меня, и подняла глаза.

— Que mono, — снова повторила учительница и заговорила со мной по-испански.

Еще не повернув головы, я почувствовала, как рядом ухмыляется Дилан. Похоже, ухмылочка — его фирменная гримаса.

А кстати, что происходит с его аурой? Я разинула рот от изумления.

Поймав мой взгляд, Дилан растянул губы в широкой улыбке и объяснил:

— То ли говорит, что ты — очаровательна, то ли — что похожа на обезьяну. Никак не разберу.

Судя по тону, сам Дилан склонялся ко второму варианту, но я не обратила внимания на ехидство, с изумлением разглядывая его ауру.

Она сияла вокруг лица, будто свет струился из каждой поры, и не окрашивалась в какой-то определенный цвет, как ауры большинства людей, а напоминала кристалл — ясный, прозрачный, играющий всеми красками спектра. Чистый свет души.

Мне показалось, что я сплю. Серебряное поле.

Стараясь отбросить образы и краски, бушующие в моем сознании, я рассматривала Дилана. Ухмылка сползла с его лица, взгляд поскучнел. Да уж, красавчик, ничего не скажешь, И это при такой сияющей ауре!

Весь урок я украдкой поглядывала на Дилана. Он не был связан ни с кем, кроме Одры, один из ее персиковых лучей сливался с его жемчужно-белым, уходившим куда-то в поясницу. Параллельно я слушала учительницу, которая за весь час не сказала ни одного английского слова, зато примерно 14,2 раза прокричала мне в лицо «espanol!».

Когда мы выходили из класса, кто-то прошептал мне на ухо:

— Испанский просто на лету сечешь!

Я обернулась и увидела Дилана.

— Ты о чем?

— Espanol? — серьезно ответил он.

— Она тебя совсем заэспанолила! — загибаясь от смеха у него за спиной, простонала Одра.

— У вас тут все учителя такие психи? — спросила я.

— Ну уж прости, мисс Калифорния, — прищурился Дилан, — тут тебе не Лос-Анджелес.

Его голос прозвучал, как скрип ногтя по стеклу, а я все не могла оторвать глаз от озаренного светом лица. Внезапно мне захотелось смахнуть с него эту дурацкую усмешку. Может быть, потому что Дилан говорил о Калифорнии тем же тоном, что и Трейси сегодня утром. А я-то верила в голливудские фильмы. Почему-то в них приезжие калифорнийские девушки завоевывали всеобщую любовь и уважение, а не насмешки. Мы с Диланом раздраженно сверлили друг друга глазами.

— Что у вас дальше? — спросила Одра, чтобы разорвать напряженную тишину.

Я посмотрела в расписание.

— ПОЖ, — прочла я. — Это еще что за фигня — ПОЖ?

Дилан послал мне насмешливый взгляд. Я тут же прокляла себя за «фигню». Мне ведь не восемь — почти шестнадцать.

— ПОЖ — правильный образ жизни, предмет, который ввели, чтобы окончательно заморочить нам головы. Немножко биологии, чуть-чуть психологии и целая куча ролевых игр, — нараспев произнесла Одра.

Поверить не могу — ну и предмет! Что же это за школа такая?

— Я кстати, туда же, — добавила Одра. — ПОЖ проходят в первом и во втором.

— И ни одного третьеклассника?

— Ни одного.

Дилан молча удалился. Ну разумеется, разве может такой чудо-мальчик с вечной ухмылкой на занавешенном лице опуститься до банального «до свидания»? Я поглядела ему вслед и глазам своим не поверила. За Диланом тянулись две светящиеся жемчужные нити, одна соединяла его с Одрой, а другая — со мной.

Дилан только и делал, что ворчал на меня, да и мне он, честно говоря, совсем не понравился, и все-таки мы теперь связаны. Нечего сказать, повезло: какой-то глупый дух — повелитель дружеских уз — соединил нас с этим мрачноватым парнем, хотя Тейт был куда более мил со мной — вчера, после того как стукнул мячом по башке.

— А как же Тейт? — вырвалось у меня вслух.

— Что — Тейт? — удивилась Одра, останавливаясь возле своего шкафчика.

Я заметила, что на дверце нет замка. С другой стороны, сегодня утром родители даже не заперли дом, да и вряд ли кто-нибудь покусится на учебник европейской истории.

— Что ты о нем думаешь? — внимательно глядя на нее, спросила я.

Аура Одры тянулась к Тейту каждый раз, когда ее хозяйка на него смотрела, и внутреннее чутье подсказало мне, что парень Одре нравится. Я вовсе не собиралась разбивать надежды новой подруги. Просто очень хотелось предупредить ее, что Тейт — добыча опасная, Трейси его просто так не отдаст.

— Я думаю, он потрясно выглядит в плавках, очень мил для звезды и имеет примерно такой же ай-кью, как у резиновой пищалки моего ручного козленка, — скороговоркой выпалила Одра и захлопнула шкафчик.

— У тебя дома живет козленок? — заинтересовалась я, надеясь, что мои фантазии об Оклахоме хоть в чем-то да сбудутся.

Одра вздернула бровь, и я тут же почувствовала себя полной идиоткой.

— Разумеется, нет, — ответила она. — Но дело же не в этом.

Бок о бок мы дошли до кабинета ПОЖ, где нас тут же залило потоками фиолетового света.

— Ты же говорила, что тут не будет третьеклассников, — зашипела я.

Одра улыбнулась от уха до уха и уселась подальше от звезд.

— А их и нет, — шепнула она, кивая в сторону фиолетовых, розовых и зеленых девиц, презрительно глядящих в мою сторону. Они синхронно вскинули брови. Надо же — что-то новенькое, такого я еще не видела. — Познакомься со звездами второго класса.

А мне ведь и в голову не приходило, что некоторые из звезд могут оказаться моими ровесницами. До сих пор мне и старших хватало, а тут изволь иметь дело с мини-Лилами и мини-Трейси.

— Кто напомнит нам определение правильного образа жизни? — спросил бесцветный женский голос.

Я нашла глазами его обладательницу. Ну, хоть эта выглядит нормально, насколько нормальным вообще может быть человек, преподающий правильный образ жизни.

«Правильный образ жизни, — ответила я про себя, — это когда ты не ждешь каждую минуту, что твоя голова лопнет от напряжения. Правильный образ жизни — это когда человек говорит, что у него есть ручной козленок, а ты сразу понимаешь, шутит он или нет. Правильный образ жизни — это когда ты связан со всеми, а не только с тремя знакомыми, двух из которых терпеть не можешь. Правильный образ жизни — это когда тебя не «эспанолят» и не отгоняют от всех парней подряд. Правильный образ жизни — когда тебя не презирает половина школы, при том, что вторая половина просто отказывается замечать».

— Правильный образ жизни, — добавил внутренний голос, — это когда ты не отмахиваешься от серьезных проблем. Таких, как стертый, например.

Я посмотрела на часы. Совесть обычно разыгрывается ко второму завтраку. Если мне удастся что-нибудь проглотить, она на время заткнется, да и я выкину из головы мафию третьеклассниц во главе с Трейси и задумаюсь о чем-нибудь более приятном.

6

Коричневый

— Ну наконец-то! Слава тебе господи! — воскликнула я, когда прозвенел звонок с очередного урока.

Одра засмеялась.

— А на третий день, — подхватила она, — Господь сказал: «Да будет пища!»

Наш контакт запульсировал, цвета перемешались, и нить потолстела прямо на глазах.

Я расхохоталась, одна из одноклассниц презрительно фыркнула — я не обратила внимания ни на нее, ни на ее возмущенную ауру. Уже привыкла, что у звезд все не по-людски: фырканье — это зависть, улыбка — угроза, а дотронуться до парня, это как для собаки пописать на пенек: территорию метят.

Когда мы выходили из класса, у меня заурчало в животе. Громко.

— От голода? — спросила Одра, персиковые волны закачались в такт словам.

Я кивнула и, даже не глядя на отпрянувшие от меня с отвращением фиолетовые ауры, поняла, что звездам-второклассницам такая откровенность не по вкусу.

— Сейчас помру, — призналась я, посматривая на связывающую нас с Одрой нить. — Веди!

Одра послушно повернула за угол и бодрым шагом двинулась по коридору. Когда мы вошли в столовую, я машинально огляделась. Кругом вертелись, кружились, пульсировали разноцветные нити. Стоило мне ступить на порог, как они на секунду замерли — их обладатели дружно повернулись в мою сторону. Пристальные взгляды, любопытные взгляды, укоризненные взгляды.

— «Ну надо же было надеть эти туфли с этой юбкой!», — и все на меня.

Я покраснела.

— Осторожней! Они чуют твой страх! — предостерег внутренний голос.

Через секунду, когда ауры снова задвигались, мне показалась, что я все придумала. Но Одра разуверила меня:

— Ты новенькая, а тут почти все знают друг дружку с первого класса. На тебя бы пялились, даже если б Трейси не издала приказ о бойкоте.

Она опять шутит или это правда?

— Звезды, что, издают приказы? — слабым голосом спросила я.

Если в этой школе требуют выбирать туфли под уровень крутизны, я и приказам не удивлюсь.

— И на редкость бесчеловечные, — без тени улыбки кивнула Одра.

Я усмехнулась. Рядом с Одрой даже пытка ядовитыми аурами выглядела не так уж страшно. Подойдя к стойке, я невольно оглянулась через плечо. Розовые, как жвачка, желтые, как теннисный мяч, фиолетовые, красные, зеленые...

Полным-полно цветов, только стертого, к счастью, не видно. Ладно, попробуем выбрать что-нибудь на завтрак. Я с подозрением поглядела на горячие блюда и скептически сморщила нос.

— Лучше даже не пробовать, — поддержала Одра. — Разве что ты каннибал.

Я на всякий случай покачала головой — а вдруг она серьезно?

— Хватай сэндвич, салат и молочный коктейль, — велела Одра.

Молочный? Я даже заулыбалась. Обожаю все, что похоже на мороженое. Выбрала шоколадный коктейль и не самый страшный сэндвич и пролавировала к кассе, на ходу нашаривая в кармане мелочь.

Отходя от стойки, я заметила в очереди Лилу с Броком. Лила чуть склонила голову и время от времени кокетливо улыбалась, демонстрируя жемчужные зубы. Пальцы теребили кончики волос, а когда Брок отворачивался, она поддергивала и без того короткую юбку еще на пару сантиметров вверх. Еще немного — и парень, который стоит сзади, сможет полюбоваться на ее задницу.

Попытавшись отвлечься от неприятной картины, я глянула на подносы и с удивлением заметила, что Лила взяла всего два коктейля, зато Брок набрал еды на целый полк солдат. Стараясь не таращиться на них слишком откровенно, я пыталась рассмотреть невидимую для других нить и не обращать внимания на то, что Лила потянула вниз и без того открытый топик, оголяя грудь.

Брок во все глаза уставился на нее, шагнул поближе, связь между ними стала крепче, толщиной с карандаш. Когда Брок подвинулся к Лиле (верней, к ее сиськам!), лишняя часть фиолетового луча втянулась обратно в ее ауру.

Эти двое были связаны крепким узлом. Мне хотелось думать, что это фиолетовая нить поймала и замотала синюю, а не наоборот. Тогда выходило, что Лиле Брок нужен больше, чем Броку — Лила.

— Что за глупости! — отругал меня внутренний голос.

Я притворилась, что не слышу и попыталась оторвать взгляд от сладкой парочки.

— Пойдем! — Одра за локоть потянула меня к свободному столику.

Я пошла за ней, бормоча про себя, как заклинание:

«Только не вздумай уронить поднос! Только не вздумай!»

Без происшествий дошла до стола, поставила поднос, уселась и лишь тогда расслабилась и оглядела зал. В столовой было полным-полно народу, ауры толкались, борясь за свободное место.

— Тут что, вся школа собралась? — спросила я, переводя взгляд со стола на стол.

И почему меня уже не удивляет, что между звездами и нулями даже в столовой проходит четкая граница? Как будто я смотрю на сцену из мюзикла «Вестсайдская история». Вот сейчас обе группы вскочат, станцуют нам тщательно отрепетированную драку и споют куплеты о том, кто яркий, кто блестящий, кто сияющий. А кому и рассчитывать не на что...

Я выбросила из головы глупую картинку и повнимательней осмотрела столовую. Стертого не видно. Значит, тут собрались не все. И зачем я его выискиваю? Аура с малейшим намеком на стертый всю жизнь действовала на меня, как удар под дых. Что за мазохизм, в конце концов?

Всё она — совесть дурацкая.

— А вот теперь вся, — сказала Одра, глядя мне за спину.

К нам подсел Дилан — молча, не глядя на меня. Я попивала коктейль и старалась не смотреть на жемчужные нити, протянувшиеся между мной и этим непонятным, угрюмым мальчишкой. Внушала себе, что мы не больше чем приятели.

— Привет, — буркнул Дилан и, не мешкая, принялся за еду.

Я закатила глаза, даже не понимая толком, чем же он так меня раздражает. Некоторое время мы жевали в молчании, я рассматривала девушек, сидевших за столом рядом с Лилой. А, вот и рыжая с истории — говорит с Фуксией. Та резко оборвала ее и пересела к Лиле. Я злорадно обрадовалась: девчонка, которая никому не позволила сесть рядом со мной на уроке, сама недотягивает до списка сияющих. Ну и поделом.

Мое внимание привлекли дерганые, ярко-фиолетовые сполохи. Трейси злобно уставилась на своего бой-френда — не иначе, снова ревнует. Даже, издали я заметила, как ослабел связывающий их с Тейтом узел. Я снова уткнулась взглядом в свою тарелку. Нет, не может золотой всерьез влюбиться в фиолетовую. Цвета совсем не сочетаются, характеры друг другу не подходят, и вообще эти фиолетовые — настоящие стервозы!

Уверяя себя, что шарю глазами исключительно в поисках стертого, я еще раз украдкой взглянула на звездный узел, и вдруг почувствовала, что различаю его гораздо лучше, чем раньше, до мельчайших деталей. Как будто приблизилась к столику Трейси. Связующая нить туго натянулась с ее стороны и провисла со стороны Тейта, а когда он наклонился, чтобы сказать что-то Броку и Лиле, удлинилась еще больше.

Заинтригованная, я окончательно плюнула на здравый смысл и протянула руку, чтобы потрогать узел — интересно, какой он на ощупь? — хотя понимала, что делаю глупость. Во-первых, далеко, а во-вторых, ауру не пощупаешь.

И удивленно заморгала, увидев, как призрачная рука медленно потянулась к нужному месту. Пальцы, как у привидения; бесплотные, внушающие ужас. Я опустила глаза на свою настоящую руку и убедилась, что она неподвижно лежит на столе. Ничего не понимаю. Спорить готова, что двигала ею.

Попыталась еще раз — прозрачная рука послушно зашевелилась. Я моргнула с усилием и вдруг увидела, что она прикреплена к телу. Моему телу. Бесплотная, я стояла в другом углу столовой совсем рядом с Трейси и Тейтом.

Я вытаращила свои настоящие глаза и, недолго думая — я вообще не любитель длинных размышлений, — потрогала призрачными пальцами узел между Трейси и Тейтом. Он оказался приятно-прохладным, как кубик льда в жаркий день. Задрожал под моими пальцами и еще немного ослаб.

И тут уголком глаза я уловила отблеск жуткого ореола, бесцветного света, и меня отшвырнуло обратно в тело. Стертый. Я зашарила глазами по столовой, молясь, чтобы окружающие ничего не заметили.

— Тейт! — недовольно взвизгнула Трейси.

— Разборки в раю, — прокомментировала, кивая в их сторону, Одра.

Если я высмотрю нужную нить, я смогу проследить за ней и найти владельца. Совесть меня толкает или интуиция, но я просто не могу не выяснить, откуда берется стертый.

— Проклятье! — снова отвлек меня голос Одры. — Никак не разберу, о чем они там.

— А что, очень интересно? — пожал плечами Дилан.

— Мне кажется, он ей не подходит, — объяснила Одра.

— А тебе подойдет? — приподняв бровь, поинтересовался Дилан.