– Я тоже не все могу…

– Понимаю, вдруг в той палатке закрутятся твои интересы?

– Плевать мне на их выверты, – откровенно признается Гриша, – ложил я на них с большим прибором… Но… Иногда, сам понимаешь, я должен… Налей еще… Вот у тебя тоже партнеры есть… Ладно, спрашивай. Что смогу – отвечу.

– Спасибо.

– Пока не за что.

– Тогда повторю вопрос о твоих сомнениях.

– Расклад интересный. Вот в Англии, например… Ну и хрен с ней… У нас же парламентарий может быть еще и министром, усекаешь?

– А кто пропихивал этот закон?

– Группа “За рыночные действия и общественное согласие”.

– Кто именно?

– Особо активничает глава агентства по инвестиционному развитию Мельник.

– Он самостоятельный человек?

– Какая самостоятельность у народного депутата, который в нагрузку еще и чиновник? Или наоборот… Сейчас все так запутано.

– Ты конкретно не ответил…

– Большего не дождешься, – решительно отрезает Березовский. – Только не вздумай ехать на него. Дня не проживешь. И вообще, это не его работа.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, в тебя же стреляли… А он мужик корректный. Почти самостоятельный.

– Как Арлекино?

– С Арлекиной и без твоих понтов все ясно. Его рано или поздно найдут. Был человек, стал дешевка.

– Ссучился?

– Не без того. Доказать невозможно, иначе… Он, скотина, одну девочку забеспредельничал до упора. Еле отмазался, падло. Вор выискался, ни разу у хозяина не был… А за ту девочку я бы сам его опустил. По закону.

– Какую еще девочку?

– Еле отмазался, кто-то прикрыл. С самого верха. Иначе даже ему труба… Сука! Ей лет тринадцать было. Этот скот ее плеткой лупил. До смерти. Кончал под ее крики… Ничего, я отвечаю, рано или поздно он нарвется. Уважения к нему у деловых уже ноль. Это я тебе говорю. Если бы он кому-то сильно не потребовался, я бы его сам… За шиворот, на толковище. За беспредел. По справедливости. Распрыгался не по чину, наверняка может лапу в бабки грева пускать… Но крысятничество доказать… Ладно, пусть пока живет. Одной поганью больше-меньше, особой рояли не играет.

– Арлекино каким-то образом может быть связан с Мельником?

– Вообще-то может. Тут все так повязаны… Но я не знаю. Хотя вряд ли…

– То есть?

– Без комментариев.

– Хорошо. Арлекино может понадобиться Мельнику?

– На кой ляд ему такое говно? Тем более Мельник к силовым структурам никогда не имел отношения… Слушай, если с Арлекиной что случится… Это будет по справедливости. Только учти, у него всегда в рукаве крапленый туз.

И тут я задал вопрос, который приберегал напоследок. Самый важный для себя вопрос, чтобы в дальнейшем Березовский не смог упрекнуть в том, что я хоть на йоту затронул его интересы:

– Кто держит на плаву Мельника?

Гриша поднял бокал вверх, пристально посмотрел на остатки виски, допил их и сказал:

– Кто-то из прежних. С большим стажем. Не по партийной линии.

– Ты бы мне сильно облегчил жизнь, если бы сказал, кто именно.

– Не знаю. Мне это неинтересно. Как и их палатка. Понял?

– Мы всегда понимали друг друга, Гриша.

– И помогали. Если что – звони в любое время.

– Даже когда ты доказываешь мисс декабрю, что круче мужика она не встречала? – я попытался завершить разговор в шутку, однако Гриша вполне серьезно заметил:

– Даже тогда. До завтра.

Березовский – серьезный парень, однако заручиться его действенной поддержкой я предпочел бы в самом крайнем случае. Не потому, что после буду считать себя чем-то обязанным Грише, а оттого, что давным-давно, с безотцовского детства, привык рассчитывать исключительно на собственные силы.

Гриша лишь подтвердил мои предположения, не больше того. Об искусственном спутнике Мельнике данные на дискете более чем подробные. Интересно, кто не просто вывел на орбиту этот спутник, но и не дает ему упасть, учитывая трудовые подвиги народного депутата?

Три года назад он внезапно становится вице-премьером, и единственное, что натворил этот парламентарий полезного на своем ответственном посту перед внезапной отставкой, так срубил шестьдесят миллионов долларов. По тем временам сумма, будоражащая воображение самых крутых людей страны. Тогда Мельник провел заседание Валютно-кредитного совета, на котором было решено предоставить финансовой корпорации “Минор” правительственные гарантии для получения ею американского кредита на шестьдесят миллионов.

Самое интересное, что в документах было сказано – кредит предназначается для развития малого бизнеса, отчего тогда гарантом сделки должно выступать именно государство? Как бы то ни было, американские лимоны предназначались для распределения среди многих коммерческих структур. Однако несмотря на все это, деньги получает исключительно “Минор” при полных государственных гарантиях и при полном отсутствии даже экспертной оценки бизнес-проекта “Минора”, без которой невозможно даже строить намеки на получение такого кредита.

Тем не менее правительственные гарантии сыграли свою роль в даже фиговым листом не прикрытой операции. Однако американцы отчего-то вместо живой валюты выделили электронику, лекарства и другие товары народного потребления. Правильно, на других условиях загранице работать не просто, они нам деньги давать до сих пор не слишком рискуют. Другое дело, когда не кто-нибудь, а правительство помогает их бизнесменам сбыть свою продукцию, нарастить производство, оставить себе кредиты, а нашему издерганному обществу – долги. Вернее, долг в шестьдесят миллионов долларов.

Эти деньги в виде товаров почему-то попадают не в корпорацию “Минор”, а в одноименную фирму, которой руководил некий бывший инженер Игнатов вместе с соучредителем, отставным слесарем Поповым. Распродав на тогда еще полупустом рынке дефицитные товары, учредители фирмы растворились в неизвестном направлении. Когда речь зашла о возвращении долга, оставшиеся при фирме сотрудники отвечали чистую правду: откуда мы знаем о каких-то кредитах при государственных гарантиях? Действительно, таких фирм по стране тысячи, и как на них сотрудников – всезнаек напастись? В том числе и в банке, где “Минор” открывал аккредитивы; вдобавок господин Мельник уже оставил пост вице-премьера и принялся более активно появляться на заседаниях парламента, куда он прежде являлся исключительно в свободное от основной работы время.

А это самое время на месте не стояло, пускай Мельник законы сочиняет, но кредит американцам вернуть нужно. По такому поводу было принято воистину золотое решение – отдать долги за счет централизованных средств Министерства финансов. И тут в дело вмешался давным-давно потерявший свою должность Генеральный прокурор. А потому справедливость восторжествовала, и Высший арбитражный суд удовлетворил иск Генпрокуратуры ко всем “Минорам” поголовно: выкладывайте шестьдесят миллионов зелени. Так разве эти самые “Миноры” против? Только вот обстоятельства их мажорные названиям вовсе не соответствуют, а на счетах в банках больше трех копеек и в сильно базарные дни не имелось. Но ведь справедливость восторжествовала – есть с кого получать, пусть у “Миноров” этих денег нет и никогда не будет.

И в конце концов, разве в деньгах счастье? Мельник снова развернулся на любимом поприще и за год работы на посту министра экономики уверенно загнал страну в окончательный и бесповоротный кризис.

Теперь он доблестно сражается с этим самым кризисом в должности главы агентства по инвестиционному развитию. В самом деле, разве у нас мало фирм, подобных этим нищим “Минорам”? Только я слабо допускаю мысль, что сегодня это нужно. Шестьдесят миллионов, мелочь какая в сравнении с тем, если всю страну приняться пересчитывать. Однако на роль организатора этой донельзя зеленой петрушки засвеченный Мельник явно не тянет. Катализатор, не больше, наглядный пример давнего утверждения: мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

Дремучий лес у той реки, что шире любого океана… Как там в сказке? Некоторый царь-государь решил все свое царство сосчитать, все березы и колодцы, травинки и лягушки. Все пересчитал, вплоть до армейских лаптей. Но поспорил на свою голову с одним невесть откуда взявшимся царьком из той самой речки у леса – я все знаю. Царек водяной земного коллегу легко на понт взял, оттого как пока тот дурным счетом занимался, у него сын родился. И счетоводу в короне стало ясно, какой дурью он себя грузил; ну не все ли равно, сколько сучков на деревьях или волков в лесу, если приходится отдавать самое дорогое. Сказка – ложь, да в ней намек. Очень тонкий. Впрочем, я пока уверен в одном – на роль царя со счетами Мельник не тянет, да и пресловутый Петрович хочет сыграть вовсе не против него. Мельник – он простой, как мыло, прямой, как штык, сабель такой ровной формы не бывает.

31

В день рождения Гарика от моей супруги стало попахивать изменой. Еще бы, духи “Энимал” – самый настоящий сексуальный взрыв, а Сабина ко мне давненько не приставала, кроме того, до сего дня она отдавала предпочтение парфюму “Дольче Вита”. Да, моя мадам явно изменяет фирме “Диор”, эта корпорация уверенно сбрасывает очки на мировом рынке: еще бы, такую клиентку потеряли.

Мое предположение усугубил наряд от Жерара Пипара; и вообще сегодняшний фурор, который Сабина собирается произвести на гостей, обошелся куда дороже, чем бондовский автомобиль Березовскому. Что поделаешь, Сабина, как и многие другие дамы, решила поддержать художника от иглы и ножниц Жана Луи Перри, которому собственные манекенщицы объявили бойкот. Он, видите ли, использует в своих туалетах натуральные меха, ах, бедные зверушки, куда смотрят зеленые, даже если они голубые?

Маэстро Жан вместо того, чтобы посыпать голову пеплом от сожженных платьев и манто, рванул к нам и продал свою последнюю коллекцию куда дороже, чем мог об этом мечтать на своей родине с явно бесящимися от жира тощими манекенщицами. Наши высокосветские дамы их комплексами не страдают, а потому поверх своего скромного платья Сабина накинула нечто невообразимое из парчи и натурального меха.

Правильно, дорогая, бабки рубят – люди летят, подумаешь звериная шкурка, у нас человечья – куда дешевле, а меньшим братьям лучше живется, чем многим двуногим. Взять хотя бы Педрилу. Жрет исключительно розовую парную телятину, спит, где ни попадя, в основном на дорогостоящем антиквариате, любой профессор ему может только позавидовать, а потом вздыхать, что родился с умными мозгами в голове вместо пушистого хвоста при приплюснутой морде. Лично я не против, если маэстро Перри со следующего сезона в своей работе станет не только колонков и соболей использовать. Чего не сделаешь ради святого искусства, я бы ему даже Педрилу подарил.

По-моему глубокому убеждению, день рождения нашего наследника уверенно превратился в демонстрацию последних достижений в области высокой моды, парфюмерии и автомобилестроения. Во всяком случае, мне приходится часто бывать на приемах, лица все больше одни и те же, однако не припомню, чтобы дамы два раза кряду надевали один и тот же наряд.

Исключение по поводу новейших достижений высокой моды составляют лишь драгоценности. Фирма “Де Бирс” со своими новоделами от зависти давно бы закрылась на переучет вечных ценностей, когда б узнала, в каких гарнитурах щеголяют наши дамы. Еще бы, почти вся тяжесть по снабжению их старинными украшениями лежала на моих довольно не узких плечах. В том числе – и собственной супруги, хотя ее папаша драгоценный оставил доченьке одних бриллиантов миллионов на десять, если не больше.

Сегодня Сабина нацепила мой давний скромный подарок на супердорогое платье известного портняжки. Золотая брошь выполнена в виде стрекозы, крылья и туловище сплошь покрыты бриллиантами, алмазными розами и рубинами с вкраплением жемчужин. Головка этого драгоценного стрекозла – большая жемчужина, глаза – крошечные изумруды, вытянутые лапки сжимают крупный бриллиант. Такую вот простенькую бижутерию выпускала в начале века фабрика Агафонова. Сабина наверняка хочет доказать: хотя мнения французских манекенщиц по поводу шкурок она не разделяет, но все равно животных любит, и “Стрекоза” этому лишнее подтверждение.

Глядя на своих гостей, мне отчего-то подумалось: вот бы взять их наряды да пустить на какой-то аукцион. Всяким-разным учителям-докторам и прочим рвущимся за прилавки ученым на три года вперед бы хватило. Шумиха бы поднялась, ажиотаж – куда там “Сотби”: выставляется платье “Шанталь Томас” и женское пальто работы Пауля Смита, принадлежавшие не какой-то там Софи Лорен, а самой Софе Карнацкой. Не знаете Софу? Тоже еще беда, главное, эти вещи купила дама, работающая скромным бухгалтером с годовым жалованием шестьсот долларов – вот в чем вся соль. Попробуйте выкроить с этакой годовой зарплаты двести пятьдесят тысяч франков на платьице. Ни у кого не получится? То-то же. Начинаем торги по этому поводу, хотя обладательница финансовых рекордов не попала в книгу Гиннеса исключительно по природной скромности.

Правильно, зачем Софе слава, она продолжает жить так, как считалось высшей доблестью в характеристиках советского периода: трудолюбива, повышает морально-идейный уровень… Только вот, как ни крути, “живет скромно”, то есть ходит в обносках, сегодня получается у нее с большим трудом. Карнацкая в своей профессии – одна из лучших, как и мой бухгалтер. Когда-то они вместе работали в контрольно-ревизионном управлении, а потому у новоявленных проверяющих-молокососов на них никаких мер быть не может. Нашли с кем тягаться, лучшие в своих профессиях, от контрразведчиков до журналистов, давным-давно работают в наших структурах. Потому как знают, за что.

Некоторый кислый привкус в ходячую выставку “Хьюго Боссов”, “Марко Поло”, “Версаче”, “Экко”, “Лауры Биаджиотти” и прочих “Тиссо” придал визит посыльного от господина губернатора. Константин Николаевич передал для Гарика небольшой букет цветов, а мне – приглашение на бал-карнавал в честь еще одного дня рождения. Нашего любимого города.

На лице посыльного чуть ли не отпечаталась гримаса боли, когда он поведал: господин губернатор весьма сожалеет, однако у его супруги поднялось давление… Я до того стал волноваться, что решил помочь этой доброй женщине поскорее избавиться от недуга. Жена Константина Николаевича очень хорошо ко мне относится, когда был ранен, она даже собственноручно для меня угощение испекла, правда, Трэш его наотрез отказался жрать, но эта собака чересчур привередлива, вдобавок хозяина ненавидит.

Беспокоясь о супруге господина губернатора и памятуя о том, что с меня причитается, я передал для болящей небольшой сверточек. Скромненькая серебряная корзиночка начала прошлого века, а в ней вовсе не торт моего собственноручного изготовления. Кулинар из меня не менее хороший, чем из губернаторши.

В старинной корзиночке лежала серебряная гривна с топазом. Вряд ли добрая женщина догадается, что это современная работа мастера Мешкова, созданная в лучших традициях отечественного ювелирного искусства. Топаз – ее камень, пусть выздоравливает. А чтобы Константин Николаевич мог по такому поводу чарку пропустить, лежит в той корзиночке бокал завода Орлова: тулово с двойными стенками, ограненными фасцетом, прелестный пейзаж с прудом, выполненным из белой и цветной бумаги, мха, травы, измельченного кирпича на фоне полихромной росписи. Над ним надпись “Вид ландшафта рыбной ловли”.

Господин губернатор – настоящий ценитель красоты; этой таре для вина полтора столетия. Вдобавок иногда он на рыбалку выбирается с этой самой красотой, одной из прежних миссочек Южноморска, пусть ему будет вдвойне приятно, а подарков без намеков я просто делать не умею. К тому же в наших водоемах гораздо обильнее рыбы плодятся всякие бактерии; на рыбалке скорее триппер поймаешь, чем карася.

Березовский, как губернатор, тоже бывшим мисс отдает предпочтение. Прибыл с ней на “Порше-спайдере”, доказав тем самым: девушка из декабря помешалась на Грише окончательно и бесповоротно.

Когда Гриша увидел фотографии мисс Дженифер в “Пентхаузе”, он загорелся еще быстрее, чем один из его складов за день до ревизии, решение о которой было принято на донельзя засекреченном совещании. Склад, тоже еще событие, если у Березовского вспыхнул огонь желания, какой пожар его остановит?

Гриша впал в непонятную другим хандру; многие бизнесмены пытались ее развеять, взяв за образец мисс из журнала. Директор фирмы “Ирина”, организовавшая две школы манекенщиц не без помощи Гриши, подвела ему модель, соответствующую по всем параметрам, даже слегка красивее и вдобавок целку. Девица от своего счастья наверняка млела, примеряя в мечтаниях корону королевы красоты. Еще бы, спонсор Березовский, если не задумываться о большем, чем та корона, несколько свиданий на всю жизнь обеспечат, а Гриша кочевряжится – хочу только ту, что в журнале.

Разве когда-то бывало, чтобы Гриша не получал желаемого? Ровно через три недели эта мисс согласилась на предложение своего агента встретиться с одним из русских, солидным человеком, а не той шантрапой, которая пугает Запад золотыми ошейниками под платиновыми фиксами.

Миллион долларов – в такую сумму оценил сам Березовский радость встречи с девушкой мечты. Но самое главное, Грише удалось доказать красавице из декабря, что русские – это настоящие мужики, щедрые от души и ненасытные в постели. Больше того, ближе к утру Дженифер попросила пощады и напрочь отказалась от гонорара, умоляя Гришу, чтобы их романтическая встреча получила продолжение.

Теперь эта мисс гоняет за Березовским по всему свету, лишь бы Гриша продолжал доставлять ей неизведанное до него удовольствие. Причем для доказательств своей крутизны под одеялом Гриша никаких новомодных допингов ведрами не лакал. Он еще в зоне изукрасил свое главное достояние явно искусственными жемчугами, а мисс Джени даже не подозревала, что к вершине любовной неги можно прийти не только с помощью электровибратора и усеянного пупырышками резинового фаллоса.

Только не мисс Джени, а машина Березовского привлекла мое внимание. Понятно, очень скоро у нас откроются новые рабочие места. Гриша наверняка выбрал такое авто не потому, что пересмотрелся мультиков о человеке-пауке, этот “порше” – только с виду сплошное ретро. Фирма “Шамоникс” разместила заказ на изготовление пластмассовых кузовов и рам в Бразилии, где дешевая рабочая сила, а сборку производит у себя в Германии. С этой страной у Гриши контакты тесные, вдобавок Бразилия далековато, гораздо ближе можно найти еще более дешевую рабочую силу. В той самой стране, где население донельзя нищее, а “мерседесов” на улицах куда больше, чем в самой Германии, найдутся фраера и на такие “спайдеры”, “кобры”, “мустанги“.

Кроме “спайдера”, Гриша подарил Гарику “Магнум”. Самый настоящий, правда, не такой, как у Кости, но кто упрекнет Березовского, что он не сдержал своего обещания? Во всяком случае не я. И вообще, подарков сегодня мой сынок получил гору, если все продаст, на кой ему школа сдалась, такие деньги прокручивать из расчета хотя бы десять процентов в месяц – до конца жизни можно плевать в лепной потолок.

Наличные ему тоже давали, пиджак от конвертов распух. Все остальное Гарик сволакивал в детскую, тут же проверяя, не надурил ли кто-то из многочисленных гостей его довольно смелых надежд. На дядю Гриню сынок, правда, попытался обидеться, однако, когда я объяснил, что биллиардный стол “Магнум” фирмы “Кетлер” стоит десяти стреляющих игрушек, ребенок с ходу перестал дуться и резко выскочил из своего хранилища навстречу прибывающим гостям.

Охрана тщательно проверяла приглашения, у меня во рту пересохло постоянно говорить “спасибо”, Сабина до того наулыбалась, что, того гляди, морщины появятся, а машины продолжали заполнять площадку у дома. Да, я явно отстаю от жизни, некоторые очень солидные люди пересели во внезапно ставший модным на городских дорогах автотранспорт, более подходящий для охоты и рыбалки. Ничего, мне и “Волга” сойдет, она для наших дорог создана, на такие ямы и ухабы, дорогие гости, ваши тачки-джипики не рассчитывались.

За воротами моего особняка тоже скапливались джипы, но это были излюбленные марки так называемых новых, всякие-разные “Паджеро” с охраной. Зато у дома останавливались некоторые автомобили того же класса, стоимость которых во много раз превышала эти “нисаны” – “мицубиси”. Чего стоит только джип “Хаммер”, на котором прибыл отставной директор обанкротившегося пароходства. Бедный человек, вконец разорился, ездит не как прежде в казенной “Волге”, а на лакированном джипе, созданном по спецзаказу на заводе “Порше”, этаком сверкающем монстре с хромированными спойлерами и неоновой подсветкой под днищем. Поставил его рядом с другим джипом “Фордом Эксплорером”. На нем новый директор пароходства ездит, тот, что на руинах донельзя обанкроченного предприятия уверенно строит акционерное общество. Старается для людей изо всех сил, однако, если все сложится для меня неудачно, одним из основных акционеров станет выдающийся мореплаватель Арлекино. Не знаю, ходил ли он когда-то в море, однако в одном точно уверен – поперек борща на ложке этот деятель плавать умеет. Ничего, Арлекинчик, если тобой Рябов вплотную занялся, я уверен – он тебя, быть может, и чему-то новому научит. Во всяком случае, Сережа твердо гарантировал – в случае чего, подмоги от Арлекино Гусь не получит. Ему будет не до того.

Котя выдерживает почти такую линию, как и я. Подъехал на машине под четыреста двенадцатым номером. Однако не на редкой модели “Москвич”, а на набившем оскомину “мерседесе”. Правда, бронированном и ручной сборки. А следом за ним председатель комитета по физкультуре и спорту Андрейченко, мой давний дружок еще со времен бурной молодости. Этот, понятно, на спортивном автомобиле, должность все-таки обязывает, положение в городе у смотрящего твердое, а потому “Изоривотта Грифо” с корветовским корпусом ему в самый раз.

Небольшой фурор произвел все тот же джип фирмы “Мерседес”, на котором прибыла директор фирмы “Ирина”. Она лично восседала за рулем автомобильчика стоимостью лишь слегка уступающей машине Андрейченко. Оно и понятно, Ира – директор фирмы, торгующей мехами, готовит манекенщиц, оказывает услуги многим, однако предпочитает свои заслуги не выпячивать, потому автомобиль стоимостью в каких-то сто тысяч ей в самый раз.

Ира, конечно же, из старых, но она далеко не генеральный директор концерна “Олимп” Гершкович, чьи предприятия дают городу колоссальные доходы. Своим скромным вкусам Котя не изменяет, ходит в явно немодном костюме и обуви, но выглядеть, как ему самому хочется, может исключительно богатый человек.

Пресловутые новые могут себе позволить одеваться у Версаче, но такой “мерс” как у Коти, многим из них явно не по карману. В прошлом году, когда его машину обстрелял один грозный деятель из новых, Березовский эту машину прямо из Голландии подогнал. Исключительно в целях безопасности Коти и по моему настоятельному требованию. С тех пор Гершкович ездит на “мерсе” ручной сборки, а менты никак не могут отыскать пропавшего без вести несдержанного нового.

Этому паразиту не понравилось, что одна из Котиных страховых фирм-экспертов дала справедливое заключение по его хозяйству, обнадежив клиента – если с ним свяжетесь, в лучшем случае ходить вам пешком без штанов, в худшем – станете всадником без головы. Так этот скот разобиделся, решил на безобидном Коте подтвердить свою репутацию. Котя с детства драться не умел, я его еще в те годы защищал от себе подобной шпаны, и мне до сих пор противно, когда тот, кто гораздо мощнее, лупит явно слабого. Высшая доблесть для настоящего мужчины – вступить в бой с тем, кто сильнее тебя, это я давно понял. Еще до предложения Вершигоры.

Приглашение ему послал, однако рассчитывать на визит не приходится. Он, видите ли, начальник такого Управления, а на именинках Гарика половина гостей – его явные клиенты, хотя доказать это невозможно. Ну и что, разве здесь только бизнесмены, есть люди из других структур. С Вершигоры станется и о них нехорошо думать, хотя на дне рождения даже новый прокурор гуляет. Все свои ребята, однако на генерала не обижаюсь, он слегка не от мира сего. Зато и уважаю с давних пор.

Ничего, и без Вершигоры гостей хватает, у нас именины, а не свадьба, обойдемся без генерала. Тем более, и без начальника Управления по борьбе с организованной преступностью несколько генералов в наличии. В штатском, правда, но какая разница кто есть кто, если все они гости Гарика. И скромный Котя, и вальяжный Дюк, и мэр Пенчук, дядя Гриня, тетя Ира, мастера золотые руки Вардан и Рафик и другие мои сотрудники, кроме тех, естественно, кто занят делом. У меня производство непрерывное, зато оплата – куда там горячим цехам. Правда, вместо молока за вредность исключительно зелень выдаю, многие из гостей это могут подтвердить. Вот как Гарика уважают, человек триста, не меньше, иначе зачем мне понадобился такой особняк, я ведь парень скромный, спас бы шедевр архитектуры в любом случае, не примеряя его размеры к вариантам потенциальных гулянок.

Юбилей юбилеем, однако день рождения Гарика поможет людям решить наболевшие производственные вопросы. На таких праздниках за несколько минут можно договориться о том, на что в будни уйдут долгие недели. Попробуйте попасть на прием к мэру, прокурору или даже Гершковичу, зато здесь вы можете запросто подойти к ним с бокалом в руке, поболтать о здоровье, погоде, бизнесе и перспективах развития нашего общества с наиболее приемлемой для вас точки зрения. Тем паче, виновник торжества окончательно и бесповоротно смылся к себе.

С точки зрения Гарика, главные события сегодняшнего дня позади, его комната стала напоминать склад готовой продукции престижных фирм. Здесь товаров не меньше, чем всяких-разных конфискатов на таможне. Одних только ручек – добрая жменя, правильно, что еще можно подарить школьнику, кроме тетрадки? Вот они, перьевые чернильные ручки, не новомодные капиллярки, хотя именно к ним питает пристрастие мой сын, однако гости об этом вряд ли догадывались и притарабанили ему всякие-разные “Гивенчи” с портфельчиками “Дэлси”. Даже ручка “Хэмингуэй” есть, их всего тысяча восемьсот штук существует, этих перышек, выпущенных в честь великого писателя, стоимостью шестьсот пятьдесят долларов за штуку. Представляю, что станет карябать “Хэмингуэем” Гарик, лишь бы поддержать высокую репутацию мастера американского слова. На “фак” уже можно рассчитывать, ему это английское выражение больше других нравится.

Кроме чернильных перышек, здесь и других полно, даже я заинтересовался, что тогда о ребенке говорить. Японский кинжал “Вакидачи” фирмы “Арт Гладиус”, французский “Опинел”, полный набор фирмы “Франклин Минт” из высококачественной стали с богато украшенными рукоятями, покрытых тонким слоем серебра и золота. Если Гарик захочет почувствовать себя великим человеком, десять реплик с оружия известных исторических деятелей помогут ему как нельзя лучше. Танто сегуна Ямомото, меч Спартака, дага Кортеса, кинжал Колумба. Явно подарок Лазоренко, держащего восемь оружейных магазинов.

Сегодня в какую лавку по торговле оружием не зайди – сплошные отставники из органов при бывших помполитах Советской Армии. Для того же Лазоренко пятьсот процентов навара – не предел мечтаний, он каждую из этих реплик по штуке долларов торгует. Конечно, мало того, что редкое оружие, так еще и рукояти покрыты драгоценными металлами. Кто из его клиентов догадается: любую из этих шпаг-кинжалов в той Америке за сто шестьдесят пять баксов можно взять, а если оптом, то гораздо дешевле. Зато даже Гарик не обращает никакого внимания на скромный в сравнении с этими репликами ножик, лежащий на коробке с компьютером возле тренажера “Марафон”. Моего сына сейчас больше шлем занимает, не средневековый, а ультрасовременный “Векс”. Надеваешь его и моментально попадаешь в виртуальную реальность. Такая игрушка куда дороже компьютера.

В виртуальную реальность мой сын явно не торопился. Он нахлобучил “Векс” на голову, прихватил шпагу с дагой и стал скакать по комнате, как Кортес во время сражения во имя родины ради индейского золота.

– Смотри, Гарик, рискуешь, – обращаю на себя внимание, покрутив педали тренажера “Степ-ап”.

– Папуля, не переживай, я не порежусь, – успокоил меня именинник.

– Стану переживать из-за всяких пустяков. В тюрьму хочешь?

Гарик тут же перестал воинственно размахивать оружием и сдвинул шлем на затылок.

– Почему? – в голосе моего наследника прозвучало недоверие, хотя я рассчитывал исключительно на испуг.

– Как почему? За незаконное хранение холодного оружия.

– Так его можно везде купить. В магазине, – попытался оправдаться Гарик, однако я был еще суровее Уголовного кодекса.

– Мало ли что? Да, ты можешь купить нож в магазине или принять его в подарок, однако с ходу попадаешь под статью. Придут сюда менты, увидят кинжал – и суши сухари.

– Почему?

– Что ты заладил – почему, почему? Потому что оттого.

Как я могу объяснить ребенку: он живет в одной из стран СНГ, этого дремучего леса, где, в отличие от всего остального мира, существует понятие “холодное оружие”. До сих пор существует. Исключительно для того, чтобы при чьем-то небольшом желании можно было посадить любого по все еще действующей статье.

– Слушай, Гарик, у тебя тут ножей полно, давай поменяемся.

– Нет. Ты меня надуришь, – решительно отказался сынок.

Ну и память, я его лишь однажды обманул, а он до сих пор не забыл. Когда Гарька пешком под стол ходил, он любил делать это с громадной копилкой в руках. Мелкий рэкетир приставал ко всем и каждому, ежедневно выколачивая серебряные монеты для наполнения своей персональной сокровищницы. Однажды, не найдя в карманах откупа от домашнего попрошайки, я достал из письменного стола несколько медных пятаков, действие которых предпочитал бодяге, и предложил Гарику поменять его маленькие паршивые белые деньги на большие желтые. Сын с радостью разбартеровал рублей десять мелочи на четыре пятака, однако моя блестящая операция провалилась. Гарик с криком “Мама, смотри, какой папа дурной!” побежал докладывать Сабине о своих успехах в только-только зарождающемся бизнесе по-советски. Что я потом выслушал, какую неустойку платил – лучше не вспоминать. Но ведь сегодня Гарик почти взрослый, его на пятаках не проведешь.

– Как хочешь, – зевнул я. – Думал, на кой тебе этот маленький, паршивый ножик? Им только письма разрезать… Да, а я хотел дать тебе кое-что… Ну, ладно.

– А что? – на всякий случай полюбопытствовал Гарик.

– Запчасти к твоему шлему.

– У меня и так полно игр, – безапелляционно ответил сынок.

– Но только не таких. Ты знаешь, секс в виртуальной реальности затмевает земной.

– Еще лучше, чем на кассетах? – загорелись глаза Гарика.

– Я так и знал! – закатываю глаза. – Ты смотришь порнографию. Позор! Придется сказать Сабине, что ты воруешь у нее кассеты.

Судя по выражению лица Гарика, он испугался возможных последствий моего доноса еще больше, чем запрета посещать школу.

– Папуля, не говори маме, – заскулил именинник.

– Ну да, как это? А ответственность перед обществом по поводу твоего воспитания? – не согласился я.

– Не говори, – чуть было не захныкал юбиляр и мгновенно предложил мне взятку:

– Ладно. Я тебе подарю ножик.

– Не знаю, не знаю, – раздумывал я, с чувством глубокого удовлетворения рассматривая перекривившуюся рожицу именинника. – Ладно, не куксись, только ради твоего дня рождения. Может, к гостям пойдешь?

– Когда Костя придет? – при упоминании имени директора фирмы “Виртус” Гарик передумал плакать, а его глаза засверкали от удовольствия. Еще бы, лучший дружок. Представляю, как бы они на пару в этой комнате порезвились, однажды после их игр ремонт пришлось делать.

– Должен тебя разочаровать. Костя не придет, – преподношу имениннику очередной подарок. – Может, все-таки выйдешь к гостям?

– Да пошли они в жопу! – Гарик мгновенно подтвердил мое предположение, что гости свои функции давно выполнили.

Я не стал спорить, прихватил честно заработанный ножик и оставил Гарика наедине с его сокровищами. Хороший мальчик, папу любит, даже не подозревает, что его виртуальный шлем и сабли с позолоченными рукоятями не стоят этого небольшого ножа. Нет, он не антикварный, однако совместная работа ижевского мастера Юрия Власова и тульского кузнеца Валерия Коптева куда дороже иного антиквариата. Кто-кто, а я знаю, такой ножик стоит минимум четыре тысячи долларов, Гарику он просто ни к чему, в отличие от большой и красивой сабли.

Гости именинника разбились на немногочисленные группки по интересам. Выдающийся банкир Горохов явно заменял собой массовика-затейника. Он в прежние времена участвовал в самодеятельности, но вовсе не в художественной, был, как это тогда говорили, валютчиком. И хорошо был. Как некоторые нынешние хозяева солидных фирм с их обвешанными драгоценностями дамами, взрывающимися от хохота после каждой фразы Горохова.

Подойдя поближе, я понял: банкир проводит элементарный экономический ликбез.

– Так, – весело обвел взглядом прислушивающихся к его словам Горохов, – поехали дальше. Деньги в Литве – литы, в Латвии – латы, в Эстонии -…

– Эсты! – заорал хозяин казино Ромаз Суханишвили, победоносно взглянув на свою уже не помню какую по счету невесту в текущем году.

– Ты попал! – весело прокомментировал его ошибку Горохов. – Не эсты, а кроны. Кстати, знаешь, как теперь деньги в Грузии называются? Лари!

– А, – беспечно махнул рукой Ромаз, – какая разница? Был бы бакс, а все эти манатки-шманатки, таджикский рубл или русский рубл с мягким знаком… Мне молдавские деньги нравятся – наливай!

– Лей! – со смехом поправила его самая юная дама на Гарькиных именинках.

– Слушай, я же говорю – какая разница? Лей-наливай… О, вот и шампанское, – Ромаз подозвал к себе атлетически сложенного доброго молодца из “Трактира”, разодетого вовсе не в длинную рубаху с пояском, а в смокинг. Громадный поднос, уставленный бокалами с искрящимся напитком, переменил курс и поплыл по направлению к весельчаку Ромазу.

Не думал, что и шампанским можно накачаться до поросячьего визга, однако владелец самого крупного совместного предприятия Южноморска мистер Янис Ксиадис начал убеждать меня в обратном.

– Знаешь новость? – положил руку на мое плечо американский гость.

– Какую, Янька? – проявляю полную неосведомленность.

Наверняка он сейчас поведает, что придумали очередной налог и начнут его сдирать со счетов в безакцептном порядке не со следующего месяца, а как водится, с начала года. Естественно, не будущего, а который идет к финишу, как уже не раз происходило. Однако Янька сумел удивить меня еще больше.

– Поймали самого крутого мафиози Европы, представляешь?

– Нет, – откровенно признаюсь. – Такого я себе представить не могу.

– Знаешь, где? – не обратил внимания на мои слова мистер Ксиадис и ловко выхватил бокал с подноса у проходившего мимо официанта с микрофоном в ухе.

Американец опустошил бокал, и лишь затем я выдвинул предположение:

– В Москве?

– Почему в Москве? – пришла очередь удивляться Яньке.

– Потому что по плотности мафиози на один квадратный метр этот город явно европейский лидер.

– Не в Москве, а в Донецке… Или Донбассе… Забыл, как оно называется. Но не в Аш… Как он сейчас, Ашхабад?

– Как раньше. Мы же говорим Париж, а не Пари…

– Знаешь, кого там поймали?

– Того, кто организовал взрыв во время футбольного матча? Или ты имеешь в виду расстрел господина Куличенко вместе с семьей…

– Но-но, – игриво погрозил пальчиком мистер Ксиадис, – он тоже на дне рождения был… Да, чтоб я так жил, ты не знаешь… То разве мафиози? Так, чепуха на постном масле… Зато поймали самого Юрика!

Вот это да, оказывается их самого крутого зовут точно так, как нашего.

– Может, и фамилия его Ланда?

– Нет. Оникин. Запомнил на всю жизнь, – выпалил американец и слегка покачнулся.

– Впервые слышу, – раскололся я, и мистер Ксиадис залился диким хохотом.

– Ты чего? – смахнул он слезинку у краешка глаза. – О таком человеке не знаешь? Круче Самовара, без понтов. Замаскировался… Вкалывал на шахте, а им зарплату пять месяцев… Так он решил заработать.

– Банк взял?

– За банк меньший срок дают. Он рисковал! Знал за что! Прикидываешь, купил сотню газет и стал их перепродавать. Хлеба захотел, дети у него… Спекулянт! Менты его захомутали с поличняком, этот фраерок им в три свистка раскололся. Перекинул аж десять газет и наварил… Знаешь сколько? Сто тысяч купонов! О, почти шестьдесят центов. Прикидываешь…

– Ну и что? Каждый зарабатывает в меру распущенности.

– Срок он заработал, – веско поднял указательный палец Янька.

– Не вешай мне лапшу на уши, за шестьдесят центов – срок? Может, у него менты перочинный нож на кармане нашли? Это – совсем другая масть.

– Я ж тебе говорю, а ты как неродной. Что нож? Банк взять дешевле бы стоило… Да, так по Уголовному кодексу, прикинь…

– Понял, – дошло до меня, – они сто тысяч карбованцев приравняли к советским деньгам… Да, если согласно Уголовному кодексу, который действует до сих пор, так эти сто тысяч… Точно, подрасстрельная статья с конфискацией имущества. Сколько ему влепили?

– Ничего.

– Так чего ты мне пену гонишь?

– Я когда-то гнал пену? Ты меня не знаешь? Отвечаю за свое слово! Когда дело в суд сбросили, за этого шахтера стала держать мазу плесень, пустолаечники и набушмаченные фраерки… Так суд его оправдал… Только не хватай меня за язык… Потому что городская прокуратура решение суда опра… опро…

– Опротестовала, – прихожу на помощь к иностранцу.

– Вот именно. Кинула на них телегу, а дело – в областной суд. Чтоб Оникин получил на всю катушку! Правильно, не спекулируй в особо крупных! Нас гоняли? Пускай теперь их…

Быть может, мистер Ксиадис и прав. В конце концов прокуратуре нужно бороться с организованной преступностью, вот она Юрика и прихватила. А кого, пардон, сажать? Моих гостей, что ли? Пусть попробуют кого-то зацепить, будут в лучшем случае вместо Юрика газеты перепродавать.

Впрочем, они ребята умные, все сами понимают. Даже если себе представить явно проходной вариант: вроде бы посадили какого-то крутого. Льва, например, с не очень уж густой гривой, так какой от этого стране прок? Этого льва хозяин встретит хлебом-солью, новый заключенный станет на таких нарах париться, такую баланду хлебать… Не дай Бог, о его меню узнают беззарплатные рабочий класс и колхозное крестьянство – они же с ума от зависти сойдут.

Тем более, лев трудом переисправляться не будет, хоть приди ему в голову такая блажь, положение не позволяет, да и делать ничего не умеет. Зато Юрик с шахты – самая подходящая кандидатура: взять с него, кроме анализов, нечего даже по приговору суда, и в зоне станет пахать как папа Карло, выполняя напряженные плановые задания и за себя, и за волков, и за льва. Так то лев какой-то, зачем тогда говорить о воронах…

Бросив взгляд на часы, я понял, что расписание этого дня полностью соответствует заранее намеченному графику. Сабина едва успевает обсуждать наряды с другими дамами, ко мне она приставать не будет, давно уразумела – эти приемы одна из составных бизнеса. В прошлый раз в ее присутствии я за пару часов решил столько дел, что в другой обстановке на них бы месяц ушел. Именно поэтому я подхожу к главному инженеру “Козерога” и отрываю его от аперитива:

– Найди Наташу из отдела Голубенко.

– Ноги?

– Какие ноги?

Главный инженер почесал своей еще более волосатой, чем у гориллы, рукой плохо выскобленную щеку и заметил:

– Мы этой телке такую кликуху дали. Морда у нее – так себе, зато ноги… От буферов растут.

– Это я успел заметить. Буду возле Березовского, подведешь ее к нам и растворишься быстрее призрака отца Гамлета при виде наряда красногвардейцев.

– Уболтал, – бросил выдающийся специалист отечественной инженерии, специализирующийся в основном на пресловутых душах.

Гриша, сжимая в зубах трубку, изредка кивал, выслушивая Котю. Когда я подошел к ним, Березовский извлек свой “Данхилл” изо рта, погладил лысину Гершковича и громко сказал:

– Голова!

– Еще какая, – поддерживаю его, тихо-тихо добавляя на ухо Коте:

– Большая и лысая.

Котя улыбнулся. Березовский раскурил потухшую трубку и продолжил:

– Считай, ты меня уговорил. Но если… Хороший хозяин должен поддерживать между гостями настроение всеобщего благодушия. Вот потому я мгновенно перебил Гришу:

– Ребята, какое “если”, когда мы вместе? Горы свернем, кончайте по мелочам трепаться… О, позвольте вам представить: будущая звезда невиданного доселе бизнеса Наташа.

– Очень приятно, – галантно раскланялся джентльмен Березовский, попутно оценивая фигуру брокерши, затянутую в короткое, плотно облегающее платье из мокрого трикотажа.

Ноги, конечно, у нее классные, не зря такое прозвище заработала, однако по сравнению с мисс декабрем, возле которой увивается целая толпа во главе с прокурором, Наташа мелко плавает.

– Котя, где наш мэр? – спрашиваю у генерального директора “Олимпа”, протирающего свои громадные фары в роговой оправе.

– Извините, я должен вас оставить, – сходу выдал Березовский. – Иначе Джени обидится.

– Мы договорились, – напомнил ему о чем-то Котя.

– Я тебе уже сказал, – слегка раздраженно ответил Березовский и, прорезав толпу гостей, направился к своей подруге из прошлогоднего журнала.

– Мэр сейчас выслушивает лекцию академика Глушко, – поведал Котя. – Или этот деятель нахнычет ему что-то новое? Я вам, ребятки, скажу попросту, этот плач Ярославны на валу – еще тот подарок по сравнению с академическим кишкомотством.

Наташа попыталась отыскать взглядом того, кто своими действиями напоминал супругу князя Игоря, однако ей так и не удалось найти в огромном скопище гостей выдающегося ученого и председателя горсовета.

– Костя, будь другом, мне нужно перекинуться с ним парой слов, – прошу Гершковича.

– При Глушко? Слушай сюда, он не отцепится.

– Ничего страшного, – успокаиваю Котю, – мы подождем тебя здесь.

– Ну-ну, – бросил Котя, покачав своей огромной головой, и отправился прерывать давно набившую оскомину многим людям арию академика Глушко.

– Вы что-то хотели мне сказать? – полюбопытствовала Наташа.

– Да. Сейчас буду импровизировать, а ты внимательно слушай. Считай, проходишь курс молодого бойца. Вдобавок обрастаешь нужными знакомствами; это, как минимум, наполовину обеспечивает успех в бизнесе. Пока твоя задача одна – сделать вывод из моей беседы. Вне зависимости, чем она завершится. Опыт нарабатывается даже при отрицательных результатах.

– У вас бывают и такие?

– Вообще-то нет. Однако о таком проекте мне еще не приходилось задумываться.

– О каком именно?

Вздохнув, я поправил розу в петлице и заметил:

– Мечтаю поменять ее на цветок черного цвета. Надеюсь, ты не забыла о нашем споре?

– Я думала это шутка. Разве можно всерьез задумываться…

– Можно, девочка, – твердо ответил я. – Главное – ни на чем делать деньги, а быть в этом бизнесе первым.

– Мне кажется, еще до вас многие лепили наличные из так называемого дерьма.

– Правильно кажется. Однако я попытаюсь сделать это из того самого говна. В прямом смысле этого слова.

– Интересно, как это получится?

– Как договаривались. Ты уже присутствуешь при процессе. А теперь умолкни. К нам направляются мэр и выдающийся академик Глушко. Он великий специалист отливать из дерьма пули, однако превращать их в наличные ему явно не по зубам.

Наташа пристально посмотрела на меня. Судя по выражению ее лица, девушка явно допускала возможность, что ее генеральный директор сумеет выиграть черную розу.

32

Как и следовало ожидать, академик Глушко вцепился в меня с не меньшей хваткой, чем в мэра. Пенчук был явно доволен, что свои терьерские навыки академик прекратил оттачивать исключительно на его особе и явно порывался оставить нас. Котя вряд ли успел порадовать мэрию сведениями о прекращающейся забастовке Березовского, а потому лавры от Гришиной снисходительности я на всякий случай решил присвоить себе.

Выслушав монотонный доклад академика о предстоящей гибели нашей науки, вместо того, чтобы горячо заверить собеседника по поводу дальнейшей помощи университету, обращаюсь к мэру:

– Господин Пенчук, мне непонятно, отчего так взволнован уважаемый ученый. Ведь он, наверняка, знает о теории сообщающихся сосудов. Именно благодаря сложившейся ситуации в кои веки удалось значительно улучшить качество работы торговли. Куда подевались синерылые продавщицы овощей, надменные торговцы мебелью, жуликоватые заведующие комиссионок? Приятно отметить: наконец-то удалось то, за что наше общество боролось десятилетиями. За прилавки становятся интеллигентные люди, которые не умеют элементарно нахамить покупателю. Но, если господин Глушко так озабочен оттоком кадров, господин мэр, кажется, вы сумеете помочь университету решить его проблему. В том числе – финансирования. Пенчук, порывавшийся оторваться от нашей дружеской беседы, был вынужден сделать вид – положение университета заботит его более остро, чем сведения, которыми располагал Гершкович после разговора с Березовским.

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросил господин мэр. – Мы и так делаем для университета больше возможного.

– Было бы бестактным утверждать обратное, – чересчур резво поддержал Пенчука академик, который еще минуту назад утверждал, что горсовет уделяет науке недостаточно внимания.

Мне очень хотелось ответить академику, мол, дорогой, если так, зачем пристаешь к господину мэру, иди и двигай науку вперед, страна ждет от тебя открытий в области фонетики и свежих кадров для полуруинного народного хозяйства, однако сдержался исключительно благодаря присутствию брокера с ногами, растущими от груди. Я ведь, подобно академику, тоже должен воспитывать подрастающее поколение и служить ему примером.

– Конечно, – соглашаюсь с господином Глушко. – Однако, мне кажется, город еще не исчерпал все резервы для пополнения казны.

При этих словах Котя улыбнулся, Наташа вытянулась в струну, академик Глушко стал усиленно потеть, а уши мэра увеличились еще быстрее, чем это бывает во время съемок спецэффектов.

– Да, в городе созданы новые рабочие места, – подчеркиваю заслуги мэра в хозяйственной деятельности. – Предприятия, конечно, работают с перебоями, такая уж в стране ситуация. Но повсеместно организованные платные автостоянки не оставили без работы множество молодых людей. К тому же господину мэру удалось добиться поступления значительных средств в бюджет. Подобная услуга в нашем городе вдвое дороже, чем в Нью-Йорке…

– По-моему, вы несколько отвлеклись, – перебил меня мэр.

– Позвольте закончить мою мысль, – проявляю настойчивость исключительно ради науки. – Просто я таким образом хотел подчеркнуть – наше население более платежеспособно, чем в других городах. То есть странах. При этом мне неясно

– почему не решить, к сожалению, пока остро стоящую проблему уборки улиц, зарабатывая при этом неплохие средства в бюджет?

– Ты хочешь сказать, что целыми днями по улицам ходит полно людей? – сделал вывод Котя.

В отличие от мэра и академика, я с ходу понял, на что намекает Гершкович. Да, на таком тоже можно заработать, однако подобный вариант меня мало устраивал, черной розы на нем не выиграешь.

– Нет, Котя, Я имел в виду говно.

При этом слове Котя снова улыбнулся, мэр слегка подался вперед, Наташка хранила вид абсолютного безразличия, зато академик аж побагровел. Ну, деятель, попробуй сделать мне замечание; ишь взмылился, а молчит, как бы не лопнул. Да за те бабки, которые ты, возможно, поимеешь от моих рассуждений, на раз вывеску на своем офисе поменяешь. Нечто вроде “Университет говнючих наук имени фирмы “Козерог”. Беда с этой так называемой интеллигенцией. Она согласна жить в говне; купаться в море вместе с канализационными стоками, дышать дерьмовым воздухом, пить непригодную для технических нужд воду, тащить в свои квартиры приставший к подошвам обуви собачий кал, но скажи при ней вслух это слово “говно” – и она станет возмущаться или морщиться еще больше, чем когда, придя домой, первым делом очищает свои ботинки от натурального, так сказать, продукта.

– Да, именно говно, – повторил я и развил свою идею. – Весь город залит собачьим дерьмом. Извините, господин мэр, я понимаю – это ваша головная боль, однако, с другой стороны, неслыханно расплодившиеся в городских квартирах собаки, и какие, прошу заметить, также говорят о возросших доходах населения. Сегодня один породистый пес сжирает только мяса долларов на шестьдесят в месяц…

– Постойте, – перебил меня Пенчук, – помню в свое время существовал налог на владельцев собак и попугаев. Рубль в месяц. Его быстро отменили. Однако сегодня… Да, кажется, вы правы.

– Но этого явно недостаточно, господин мэр. От того, что владельцы животных будут пополнять городскую казну, улицы чище не станут. Я предлагаю раз и навсегда, кроме финансового, решить вопрос санитарно-гигиенического состояния улиц. Наверное, следует поставить вопрос о создании специальной службы, которая будет следить за выгулом собак. Пусть хозяева подбирают то, что оставляют, где ни попадя, их любимцы, иначе – штраф. Как в других странах.

Заметив проходившего мимо Березовского с повисшей на его локте мисс, я сходу понял, что могу попутно решить еще одну проблему:

– Гриша, буквально на одну минуту…

– Быть может, не следует в присутствии иностранцев вести такие беседы? – академик Глушко явно беспокоился, что я уроню престиж страны, произнося пугающее его слово при девушке из декабря. Вот тупой, настоящий ученый, даже не подозревает, что в других странах нет цензурных и нецензурных выражений. Это тоже наше изобретение. Если слово существует, отчего оно может считаться неприличным?

При виде Гриши господин мэр проявил крайнюю озабоченность по поводу моего предложения. По его одухотворенному лицу можно догадаться – большей проблемы, чем собачье дерьмо, у него нет, а про себя он наверняка радуется, что предприятия Березовского снова приступят к работе.

– Гриша, какой штраф в Англии за то, что собака нагадила в общественном месте, а хозяин не убрал?

Гриша не стал суетиться, извлекать из бокового кармана радиотелефон, чтобы срочно связаться с английскими партнерами по поводу моего вопроса. Будь на его месте какой-то новоявленный богатей, тот несомненно с радостью прикипел бы к телефонной трубке, лишь бы лишний раз ее продемонстрировать. Эти ребятки к средствам мобильной связи относятся чересчур трепетно, еще бы, главный атрибут, подчеркивающий их положение в обществе. Они на улицу скорее без штанов выйдут, чем без радиотелефона, зажатого в руке.

У Березовского тоже имеется телефончик сотовой связи, простенький такой, из чистого белого золота, инкрустированный розовыми бриллиантами, только Гриша этим аппаратом исключительно пользуется, а не бравирует. И вправду, станет мудрый ворон Березовский кичиться каким-то телефоном за семьдесят тысяч фунтов стерлингов, если может произвести еще большее впечатление на окружающих своими глубокими познаниями, в том числе ответить на мой весьма сложный вопрос.

– Штрафуют на тысячу фунтов стерлингов, – не вынимая трубки изо рта, процедил Березовский. – Кстати, там получить разрешение на приобретение бойцовой собаки тяжелее, чем на автомат. А у нас?

– Ша, Гриня, – успокоил Березовского Котя, – и до этого черед дойдет…

– Ну да, – возвращаю себе роль основного оратора, – людей не хватает. Нет, вправду, где столько светлых голов в стране набраться? Оттого нашему господину мэру и приходится разрываться между городскими проблемами и законотворчеством в парламенте… Господин мэр, что я предлагаю. Служба, о которой я говорил, позволит создать новые рабочие места, а заработанные на говне деньги после вычета налога на его добавленную стоимость можно пустить для развития науки. Господин Глушко своим видом уже демонстрировал, что выражение “говно” становится самым красивым в обширном словарном запасе академика.

Мэр о чем-то задумался, однако я не собирался останавливаться на явно достигнутом успехе.

– Господин Пенчук, разве к вам поступает недостаточно жалоб от людей по поводу дерьма на тротуарах? Что касается новой службы, то, кажется, желающих будет предостаточно. Как бы тендер не пришлось объявить…

– Мне кажется, что наши люди… Это может вызвать некоторое недовольство, – на всякий случай поосторожничал Пенчук.

– Какое недовольство? – искренне удивляюсь я. – Штрафы будут платить исключительно те, кто не захочет убирать за своей шавкой. Если у кого-то не окажется денег, собачку определят на штрафплощадку… Естественно, называться она будет по-другому, но принцип тот же. Да любой малоимущий наизнанку вывернется, лишь бы вернуть своего любимого кабыздоха. И в следующий раз он без напоминаний будет следить за чистотой в нашем любимом городе. Кроме того, конечно, найдутся люди, которые, чтобы доказать свою крутизну, будут с удовольствием платить любой штраф, лишь бы не убирать за своим псом.

– А если у какого-то пенсионера не хватит средств выкупить животное? – академик Глушко проявил озабоченность по поводу до нитки ограбленных папой-импотентом.

– Тогда, скажем, через десять дней этого бобика передадут вам, пусть послужит науке, – мгновенно решил я.

– Неплохая идея, – высказался Березовский то ли по поводу судьбы животных, то ли одобряя мой план в целом, поглаживая руку улыбающейся на всякий случай мисс Дженифер, вцепившейся в него бульдожьей хваткой.

– Да, – поддержал меня Гершкович, – перспективный проект. Город станет чистым, казна получит дополнительные средства…

– Для науки, – с ходу забил долю в будущих прибылях господин Глушко.

В это время к нам подошла Сабина:

– Извините, пожалуйста. Дорогой, можно тебя на минутку?

– Прошу прощения, – сказал я, и мы отошли в сторонку.

– Тебе не кажется, что время обеда не совсем удачно? – безмятежно улыбаясь гостям, шепнула супруга.

– Они что, жрать сюда пришли? – с такой же улыбкой отвечаю я. – Пусть поболтают, музыкантов послушают, аперитивов поглотают. Как принято в высшем обществе. Сабина, кстати, у меня для тебя есть хорошая новость.

– Какая?

– Кажется, наш Гарик только что поступил в университет. Да, по этому поводу мне нужно срочно поговорить со своей сотрудницей, не вздумай потом истерики закатывать.

– Ну что ты, дорогой, – обворожительно улыбается Сабина. – Вытворять такое в нашем доме, даже ты на это не пойдешь. Правда?

– Слово. Мы с ребятами немного в карты поиграем. До обеда. Так что используй свое знание английского в разговоре с мисс имени Гриши.

– Хорошо, дорогой, – неожиданно легко согласилась супруга, явно обрадованная моим сообщением об очередных успехах нашего сына в разгрызании гранита науки.

Да, кажется, напрасно я всю эту историю с ремонтом школы затеял. Стоит сильно захотеть, и Гарик хоть завтра поступит в университет. На филфак, он же Пушкина очень любит.

Березовский и Гершкович легко согласились составить нам с Наташей компанию, лишь бы смыться от постоянно подходящих к ним гостей. Распечатав колоду, я обратился к приятелям:

– Ребята, если что, я тут с вами “пулю“ писал.

– По копейке вист, – рассмеялся Березовский. – Только я выиграл.

– Сабина не поверит, – покачал лысиной Котя.

– Почему?

– Потому что ее муж не привык проигрывать… Гриня, ты сегодня как неродной. Давай в клабар. Пятьдесят баксов очко, идет?

– А по сотке? – повысил ставку Березовский.

– Принято, – заметил Котя, повернулся к нам с Наташей и удивленно спросил:

– Вы еще тут?

Я потащил за собой брокера с явно заговорщицким видом в соседнюю с игровой комнату, которую турки оборудовали под бар. Наташка ошарашенно смотрела по сторонам, наверняка она ни в одном городском баре такого изобилия не видела.

– Это последствия борьбы с алкоголизмом, – киваю за спину. – Все нужно делать вовремя. На следующий день после указа Горбачева я по дешевке опустошал крымские погреба. Что будешь пить по поводу нашей победы?

– Мне кажется, праздновать ее рановато, – неуверенно протянула Наташка.

– Когда кажется, тогда крестятся, – несколько раздраженно сказал я.

Наверняка она, как и Котя, решила: у меня нет более важных дел, чем потрахаться в честь грядущей чистоты улиц с вытекающими денежными последствиями.

– Кстати, Наташа, теперь именно тебе придется снимать с дерьма пену и превращать ее в деньги.

– То есть?

– То, что на дерьме можно заработать, я тебе уже доказал. Но пойдем дальше. Какая нам выгода от того?