– Что ты хотела? Девятнадцать лет. Детство в заднице гуляет. Меня больше интересует эмоциональная сфера, а именно – не сбрендит ли она вконец?

– Практически все наши выпускницы эмоционально неустойчивы в большей или меньшей степени. Процент самоубийств и случаев немотивированной агрессии просто невероятен. Мы с детских лет калечим их души, но, одновременно, не даем загрубеть окончательно. Результаты налицо.

– Ты можешь предложить другую методику обучения? Наши малютки готовы зубами грызть танковую броню, если это потребуется для выполнения приказа. На Гавайях бывшая воспитанница недавно всмятку отметелила четырех доблестных морских пехотинцев, как грудных младенцев!

– Да знаю! Эти герои, кстати, на нее заявление в полицию написали. Не постыдились.

– А что ты хотела – Америка! Правовое государство. Круче наших малышек нет никого, если, конечно, не считать монастырских мальчиков. Но их готовят аналогично, с тем же отсевом. Так ты говоришь, сыровата?

– Да. И думаю, работа в опергруппе ей не очень пойдет на пользу.

– Но и не помешает. Пусть посмотрит на жизнь без всяких нянек – сама напросилась, мы не виноваты.

– Не боишься? Жизнь со всеми доступными соблазнами! Это же простая девчонка – вдруг пустится во все тяжкие. Эмоциональная неустойчивость, сама понимаешь.

– Мы не сможем ее водить всю жизнь за ручку. Хочет научиться плавать – пожалуйста. Бросим в воду, пусть выкарабкивается, как знает.

– Может, оно и верно. Опасные моменты у оперативников бывают очень нечасто. Так что вряд ли ее жизни будет что-то угрожать.

– Согласна. Не хотелось бы глупо потерять эту многообещающую воспитанницу во время прохождения обычной выпускной практики.

– Ясное дело. Ну так как там, по поводу Ветлугиной?

– Отчисляем! Без всяких разговоров и объяснений. К чему придраться – всегда найдется, о настоящей причине даже не заикаемся.

– Ей пятнадцать, она уже неплохо подготовлена.

– На Алтайскую базу. Там доучат, без дела не останется, а при тамошних парнях о своих фантазиях позабудет.

– Будем надеяться.



Дверь открылась без стука, на пороге пустой казармы выросла младшая воспитанница:

– Старшая учащаяся Ветрова! За вами пришла машина!

– Брысь отсюда, зародыш! – цыкнула Вика.

Младшую сдуло в один миг, подруги обнялись, прощаясь. Им никто не мешал, все здешние воспитанницы были сейчас на занятиях.

– Ничего, будем перезваниваться, – сказала Лина.

– Эх! Жаль, что мы с тобой не вместе!

– Ты же знаешь, так не положено.

– Все равно! Вместе мы сила! Давай! И не забудь телефоны, мой и Ленкин.

– Давай! Думаю, тебя тоже скоро увезут.

Время уже приближалось к двум часам дня. Лену забрали сразу после полудня; выпускниц всегда вывозили поодиночке, рассчитывая доставить к поезду или самолету, чтобы они не шатались без дела. Лина вышла во двор, чувствуя себя довольно странно. Впервые она шла через плац простым шагом. По дворовой территории Монастыря и широким коридорам учебного и административного зданий разрешалось передвигаться только легким бегом. Бесцельное стояние или несколько обычных шагов карались довольно строго. Но сейчас ее плечо оттягивала огромная спортивная сумка, на спине болтался маленький рюкзак. Ее никто не станет заставлять бегать с такой ношей.

Дойдя до середины плаца, она едва не застонала в голос. Наперерез спешила Каркуша. Спастись было совершенно невозможно, Лина поспешно напустила на себя дебильно-возвышенный вид. Воспитательница Инга Николаевна имела огромную страсть к произнесению идиотских патетический речей. Она была настолько тупой, что даже не подозревала о своей тупости. Ее терпели за мастерское обращение с младшими воспитанницами, многие девочки в возрасте от десяти до двенадцати лет слушали ее, разинув рты, но к тринадцати неминуемо обгоняли свою воспитательницу в интеллекте, она становилась им неинтересной. Те, кто продолжал прислушиваться, безжалостно отчислялись. Полные дуры в Монастыре не приветствовались.

– Алиночка, что же ты ко мне не зашла на прощание!

– Виновата! Не хватило времени!

– Ты могла не собирать вещи, но зайти ко мне просто обязана!

– Виновата! Исправлюсь!

– Ладно. Я все-таки тебе кое-что на прощание скажу. Слушай меня внимательно, столь важных слов тебе еще никто не говорил! Поняла?

– Так точно!

– Знай, перед тобой сейчас откроются двери большого мира. Ты не должна там забывать о нашем Монастыре и его правилах. Помни: ты являешься носительницей его чести, не посрами ее неблаговидными поступками. Не забывай о тех, чьи фото и портреты вывешены в административном здании. Поклянись, что приложишь все силы для того, чтобы твое изображение появилось среди них!

Приняв самый глупый вид, Лина выкрикнула:

– Клянусь приложить все силы, чтобы погибнуть при прохождении практики!

– Ты что несешь? – охнула Каркуша. – Что значит погибнуть?

– Но, Инга Николаевна, – вид Лины был сама невинность, – ведь, чтобы попасть на стену фойе, надо сначала погибнуть при выполнении долга или как минимум умереть своей смертью, получив до этого множество высших наград. За два месяца я просто не успею этого добиться, придется погибать геройской смертью при выполнении приказа!

Воспитательница растерянно захлопала глазами: этот момент она совершенно упустила из виду. Инструкторы, собирающиеся на плацу для послеобеденного разбора групп, стали ехидно посмеиваться. Инга Николаевна, поняв, что надо быстро закругляться, поспешно заявила:

– Ладно, Ветрова, можешь идти. Не забудь мои слова!

– Так точно! Буду стараться!!!

Инструкторы откровенно рассмеялись, воспитательница покраснела, как переспевший помидор. Лина направилась к парадным воротам – там, у калитки, уже нетерпеливо переминался Матвей.

Это была еще одна интригующая местная легенда – единственный мужчина, работающий в Монастыре. Возраст его был неизвестен, но по виду он вполне годился в прадедушки библейским старцам. Вместо ног у него были скрипучие зловещие протезы, на руках в сумме набиралось всего семь пальцев, голова была совершенно лысой и сплошь покрытой ужасными шрамами, ушей не было, а левый глаз скрывала черная повязка. По всеобщему мнению учениц, члена у него тоже не было, причем скорее всего с самого рождения. Никто и никогда не смог поймать на себе его заинтересованный взгляд. Про него ходило много разных слухов – от смешных до очень страшных. Лине особенно нравилась избитая сплетня о том, что он – бывший любовник настоятельницы. Та обгрызла его собственными зубами, как поступают самки пауков «черная вдова» со своими бедными дружками после спаривания, но до конца не доела и, пожалев, оставила на легкой работе – следить за парадным входом.

Покачав своей бугристой головой, Матвей угрюмо буркнул:

– Сколько тебя можно ждать? Я едва последние протезы не стоптал.

– Да я не виновата! Разве от нее можно отделаться!

– Ладно, проходи.

Привратник открыл металлическую калитку, грубо покрашенную мерзкой зеленой краской. Сердце девушки предательски дрогнуло, она ступила вперед. Остановилась, оглянулась. На нее смотрели с плаца все инструкторы, а за их спинами возвращалась группа со стрельбища. У них больше не было ящика с патронами, все воспитанницы были страшно грязные, явно не один раз штурмовали Таити – так в простонародье именовалось неимоверно вонючее тренировочное болото. По слухам, туда ежегодно сваливали несколько тонн навоза и дерьма. На этой почве у многих развивалась нешуточная фобия: девочки боялись нечаянно хлебнуть этой мерзкой жижи и подцепить многометровых паразитов.

– Тебе чего, пинка не хватает? – поинтересовался Матвей.

– Прощай, – коротко ответила Лина и направилась к машине.

Водитель поспешно вышел, открыл багажник. Рассмотрев, что это довольно красивый молодой парень, не старше двадцати пяти лет, Лина несколько удивилась. Но и только. Она испытала эмоций не больше, чем при виде древнего Матвея. Бросив сумку в багажник, девушка открыла дверь, села на переднее сиденье. Водитель вернулся, занял свое место, посмотрел веселым, нагловатым взглядом:

– Ну что, красавица, едем или как?

– Поехали, – кивнула Лина.

Но едва водитель завел машину, в боковом окне выросла физиономия настоятельницы. Глядя на девушку своим знаменитым взглядом голодной анаконды, Мюллер покачала растопыренной ладонью, сделала зловещее движение, имитируя проталкивание столбообразной руки в тесное место, в конце совершила жутковатое хватательное движение и резко вытянула лапу наружу. Погрозив пальцем, она отчетливо произнесла:

– Помни! Без инструментов и наркоза!

– Поехали! – чуть не выкрикнула девушка.

Машина тронулась, оставив настоятельницу позади. Лина судорожно вздохнула, только сейчас поняв, что последние мгновения совершенно не дышала.

– Чего это она? – нервно поинтересовался водитель.

Лина осторожно посмотрела в зеркало заднего вида. Увидев, что ворота Монастыря скрылись из виду, девушка мгновенно успокоилась, небрежно ответила:

– Это наша уборщица. Она дурочка с рождения, еще в утробе матери менингитом переболела, та ее в роддоме бросила.

– А что это за странный жест рукой? Меня аж передернуло.

– Это у нее клептомания. Хотела у меня что-нибудь стырить, но не успела. Вот и показывает пантомиму, как это можно было сделать.

– Выгнать ее надо, – убежденно заявил водитель. – У меня от нее до сих пор мороз по коже. Такой взгляд только в зоопарке увидишь!

– Ничего. Работник из нее довольно хороший. Видел бы ты, как здорово она чистит унитазы.

– Меня Русланом звать, а тебя?

– Жаклин, – не моргнув глазом, ответила Лина.

– Неплохое имя!

– Это в честь моей героической прабабушки, – похвасталась практикантка. – Она француженка. В годы войны участвовала в Сопротивлении, заражала фашистов сифилисом. Видел бы ты, сколько у нее боевых наград – полк гитлеровцев из строя вывела!

Водитель замолк, потрясенно переваривая полученную информацию. Девушка расслабленно откинулась на спинку сидения, она только сейчас окончательно поняла, что действительно вырвалась за стены Монастыря и Мюллер со своими абортирующими жестами осталась далеко позади. Машина шла очень быстро, увеличивая разрыв с каждой секундой.

Свобода! Лине казалось, что здесь даже трава зеленее и небо ярче, ей захотелось рассмеяться и продолжать сыпать на водителя разные глупости. Мимо промелькнул явно нетрезвый мужчина, стоя на обочине, он, пошатываясь, мочился в придорожную канаву. Но даже это зрелище девушку ничуть не смутило. Она явственно чувствовала, как с нее осыпается шелуха строгих наставлений, в кокон которых ее заключали последние восемь лет.

– Первый раз от вас пассажирку везу, – сообщил Руслан. Видя, что девушка не реагирует, он поинтересовался – А этот калека, что на входе… Почему он такой недовольный? Даже близко меня не подпустил.

Лина не могла ответить правду, ведь, заглянув в калитку, водитель мог случайно увидеть зрелище, не слишком соответствующее вывеске у ворот – «Христианский женский центр благородного воспитания». Но молчать тоже не стала:

– Прости его, он сегодня в очень плохом настроении. Я уезжаю, вот и грустит. Мы с ним давние любовники.

Водитель поперхнулся, недоверчиво покосился на безмятежную девушку:

– Врешь! Ему же лет двести, да и калека!

– А деваться-то некуда! Он у нас единственный мужчина. Половина наших девчонок с ним спят, очередь расписана на месяц вперед.

Руслан понял, что его разыгрывают, покачал головой:

– Я чуть было не поверил! – Помолчав, он добавил: – Да, не зря ребята на нашей фирме говорят, что таких пассажирок больше нигде нет. Один даже рассказывал, что пока свою вез, она ему несколько раз отдалась. Он еле доехал, два отгула потом брал – отлеживался.

Парень с намеком покосился на Лину. Та весьма недоверчиво хмыкнула, отрицательно покачала голо-вой:

– Даже не мечтай!

– А жаль! Было бы что рассказать ребятам.

Девушка насторожилась. Она быстро сложила воедино все факты, немедленно заподозрила, что данная фирма находится под плотной опекой Ордена. Вряд ли, конечно, под задним сиденьем прячется Мюллер в ожидании момента, когда непутевая практикантка надумает отдаваться первому встречному. Но не исключено, что здесь есть спрятанные микрофоны и камеры. Можно их поискать, но вот стоит ли? Пожалуй, нет, пусть смотрят на свою воспитанницу и гордятся ее достойным поведением.

Лина замолчала, игнорируя дальнейшие вопросы Руслана или отвечая коротко, односложно. Тот, поняв, что разговор не получается, вскоре умолк. Девушка неотрывно смотрела в окно. Мимо пролетали другие машины, красочные огромные плакаты и аккуратные заправочные станции. Сбоку исчезали поселки и городки; дорога была длинной, она обещала занять не менее трех часов, но однообразное мелькание быстро наскучило. Лина по-прежнему не могла себя представить в этом большом мире. Ее стал страшить тот момент, когда машина оставит ее возле аэропорта. Руслан внезапно показался ей самым родным и близким человеком, она с трудом удержалась, чтобы не сказать ему какие-нибудь глупые теплые слова. Положив затылок на подголовник, она приказала себе заснуть, иначе за оставшиеся часы истерзает себе все нервы.

Заскучавший водитель потянулся к магнитоле, но, увидев, что девушка отдыхает, отдернул руку. Кивнув сам себе, он стал вести машину мягче, стараясь объезжать все неровности.

Глава 2

Лина пробудилась от легкого толчка в плечо. Еще не открыв глаза, она мгновенно проанализировала все доступные ощущения, отчетливо вспомнила, где находится. Руслан даже вздрогнул, когда увидел ее чистый, спокойный взгляд. Невозможно было поверить, что эта свежая, бодрая девушка только что крепко спала.

– Приехали? – спросила она.

– Да.

– Ну пойдем.

Они дружно вышли из машины. Водитель открыл багажник, достал большую спортивную сумку. Тем временем Лина нацепила рюкзачок, быстро пригнулась, посмотрев на себя в боковое зеркальце. Недовольно поморщилась: отросшие ниже лопаток волосы растрепались; она пожалела, что не сделала себе короткую стрижку. Но ничего, это можно будет быстро исправить. В Хабаровске есть парикмахерские, сбудется ее мечта – она выберет из них самую лучшую, выбросит из головы тетю Клаву. Добродушная женщина стригла всех воспитанниц практически на один манер. Делала она это довольно аккуратно и очень быстро, но нет для девушек худшего наказания, чем видеть всех своих подруг в такой же одежде и с аналогичными прическами.

Водитель стоял позади, с немалым удовольствием разглядывая грациозно изогнувшуюся стройную фигурку. Он пожалел, что эта девушка носит брюки. Руслан был весьма неравнодушным к женским ножкам и явно видел, что они у нее должны быть очень симпатичными. Плавным, гибким движением распрямив стан, красотка повернулась, протянула руку за вещами.

Забрав сумку, Лина кивнула:

– Пока!

– Удачно долететь! – пожелал Руслан и сел за руль.

Немного отъехав, он вытащил телефон, придавил единицу, удержал пару мгновений. После двух гудков трубку сняли, уверенный, спокойный голос произнес:

– Да?

– Говорит Харон. Посылка доставлена в аэропорт, происшествий нет.

– Обстановка?

– Вначале короткое возбуждение, потом сильный упадок. Почти всю дорогу спала.

– Понятно. Возвращайтесь.

– Есть!



Лина пристальным взглядом проводила отъехавшую машину. Порвалась последняя ниточка, связывающая ее с Монастырем. Она теперь осталась совершенно одна. Ей необходимо преодолеть тысячи километров, чтобы увидеть представителей Ордена, но эти люди будут совершенно чужими, они немногим отличаются от тех, кто сейчас суетился вокруг. Глядя на этот муравейник, Лина почувствовала себя инопланетянкой, высаженной из грозного звездолета с малопонятной миссией. Все было настолько чуждым, что даже не верилось в реальность происходящего. Казалось, вокруг разворачивается неестественный спектакль, где ей уготована роль единственного зрителя. С трудом отделавшись от странного наваждения, девушка решительно направилась к большим стеклянным дверям.

За ними она на миг замерла, несколько удивившись происходящему. Впереди проход перекрывал барьер; чтобы через него пройти, необходимо было миновать пункт контроля. Люди укладывали вещи на дорожку рентгеновского аппарата и направлялись к прямоугольной арке металлоискателя. Лина знала о подобных мерах безопасности, но думала, что проверке подвергаются только перед залом ожидания. Впрочем, скользнув взглядом, она увидела подобные пункты досмотра за стойками регистрации. Выходило, что контроль был двойным. Очевидно, это были новые меры, направленные на борьбу с терроризмом. Посмотрев на уставшую женщину, тупо всматривающуюся в монитор, девушка покачала головой. С ее точки зрения, опытному преступнику стало полегче. Расслабившиеся сотрудники надеялись друг на друга и не сильно усердствовали. Мужчина, упрямо звенящий при всех проходах, был небрежно обыскан ручным детектором – тот среагировал на туфли. Проверять их не стали, решив, что виноваты металлические супинаторы.

Лине не составило бы особого труда спокойно миновать оба кордона, но она помнила наставления Буренки и не стала рисковать. Опасность попасться невелика, но шум в этом случае поднимется невероятный. Подойдя к сотруднику, просматривающему металлические предметы, выкладываемые пассажирами на стол, она протянула удостоверение с вложенным разрешением на ношение оружия. Просмотрев бумаги, он хмыкнул:

– Радиации не боишься?

– Я не представляю, как без нее можно жить, – спокойно ответила Лина.

– Давай сюда, – заявил мужчина, требовательно протягивая руку.

Девушка вытащила пистолет, положила на ладонь. С уважением оглядев многозарядное творение итальянских оружейников, он строго заявил:

– Сумку на рентген. Порядок для всех одинаков.

Лина миновала арку, ничего больше не вынимая. Карманы практикантки были совершенно пусты, у нее даже металлических монет не было. Дождавшись, когда ее фамилию внесут в какой-то список, она забрала пистолет.

– Смотри, – предупредил ее тот же сотрудник, – в самолет с ним нельзя!

Понимающе кивнув, девушка поспешно спрятала оружие в поясную кобуру, повесила сумку на плечо. Огляделась, посмотрела на часы – времени до окончания регистрации еще хватало. Непроизвольно поправив волосы, она поняла, что должна сейчас сделать, и направилась в сторону многочисленных красочных киосков.

Пройдя мимо стеллажа журналов, Лина еле сдержалась, чтобы не остановиться с нелепо отвисшей челюстью. Да за один взгляд на эту витрину большинство воспитанниц согласилось бы остаться на целую неделю без сладкого. Удержавшись от немалого искушения, она не стала здесь задерживаться, остановилась у киоска с мороженым, на миг растерялась от изобилия, но быстро напустила на себя небрежный вид, царственно указала пальцем на самую яркую упаковку. Посмотрев на протянутую купюру, продавщица спросила:

– Мельче нет?

Лина отрицательно покачала головой. Недовольно поморщившись, женщина отсчитала сдачу. Аккуратно спрятав полученные деньги, девушка пошла дальше, внимательно изучая ассортимент киосков. Искомое обнаружилось довольно быстро. Купив несколько резинок для волос, она покрутила головой, изучая указатели. Заметив нужный, уверенно пошла в указанном направлении.

Мороженое оказалось совершенно невкусным. Приторно-сладкое, с тягучим, липким наполнителем. Противный, какой-то синтетический привкус. Оно ничуть не напоминало тот белый восхитительный пломбир, что делали в монастырской столовой по праздникам и воскресеньям. С трудом проглотив противный комок, Лина разочарованно посмотрела на яркую упаковку и без сожаления отправила едва тронутую порцию в урну. По-новому взглянув на восхитительный калейдоскоп множества удивительных, красочных товаров, она почувствовала немалую обиду. Этот мир легко смог ее обмануть простой яркой бумажкой. Она подавила инстинктивный порыв вернуться к торговой точке и сказать продавщице что-нибудь обидное. Здесь не монастырская столовая, женщина ни в чем не виновата, она продает то, что сделано совершенно другими людьми.

На входе в туалет пришлось опять заплатить. Лине стало довольно весело от мысли, что в таких случаях делают люди, у которых нет денег. Посмотрев на унитаз, она поморщилась. Здесь явно не хватало провинившихся воспитанниц, некому было по несколько раз в день наводить зеркальную чистоту. Заглянув в другую кабинку, она не заметила существенных различий и поняла: придется довольствоваться тем, что есть – большой мир оказался местом довольно грязным.

Дойдя до умывальника, Лина критически осмотрела свое изображение в большом зеркале. Осторожно потрогала уголок глаза. Синяк, полученный в жестком спарринге с инструктором, прошел бесследно, но ей казалось, что до сих пор сохраняется небольшая припухлость. Достав расческу, она быстро причесала волосы, собрала их, перехватила купленной резинкой. С удивлением уставилась в зеркало – результат ее попросту ошеломил. Девушка, смотрящая на нее, была удивительной и загадочной. Лина не могла себе представить, что эта незнакомка умеет стрелять из пулемета и прыгать с парашютом со сверхмалых высот. Вид у нее стал такой несерьезный, что она едва не вернула прическу на место. Но, поняв, что теперь ее облик не соответствует строгим стандартам Монастыря, победно усмехнулась, встряхнула своим новым конским хвостом и направилась к выходу.

В душе играла веселая мелодия, Лина едва сдерживалась, чтобы не улыбаться во весь рот. Сожаление вызывало лишь то, что ее не видят сейчас другие выпускницы. Нет, ни за что она не пойдет в парикмахерскую стричься накоротко, прическа просто великолепна, разве что стоит немного подровнять волосы. А кроме того, ее одним движением можно быстро вернуть к уставному образцу, если в этом возникнет надобность.

Остановившись перед очередным киоском, она внимательно изучила разложенные товары, указала пальцем:

– Дайте мне, пожалуйста, эти часы.

Продавец без всяких комментариев протянул облюбованную вещь, но, глядя, как девушка примеряет стальной браслет, предупредил:

– Это мужская модель.

– Ну и что? Они же не боятся ударов и водонепроницаемые. Мне такие как раз и нужны.

– Возьмите лучше эти. Цена практически такая же, все аналогично, а размер гораздо меньше.

– Нет! Мне вполне подходят эти. У них большой удобный циферблат.

Лина не стала пояснять, что с такими часами легко ориентироваться по солнцу или луне, определяя стороны света. Она сильно подозревала, что обычным людям такие навыки ни к чему, вряд ли это пригодится в городских условиях.

Как-то противно улыбнувшись, продавец покачал головой:

– Парням не нравится, когда девушки носят такие большие часы.

– Мне мнение мужчин ни к чему, – спокойно заявила Лина и хладнокровно пояснила: – Я ведь лесбиянка.

Оплата товара прошла в полном молчании. Направляясь на регистрацию, Лина не сдержала улыбки. Теперь ей будет что положить на стол перед аркой металлоискателя.

Молодая женщина у стойки проверила билет и паспорт. На контроле при виде пистолета нахмурились. Подошел сотрудник службы безопасности, увел Лину в маленькую комнатушку. Там она заполнила специальный формуляр, ей выдали расписку, по которой она получит оружие назад после посадки в Хабаровске. Она так и не поняла, зачем монастырскому руководству нужно было создавать ей такие сложности. Пистолет спокойно могли выдать и на месте, а кроме того, было непонятно, зачем вообще его с собой таскать.

Сумку Лина сдала в багаж, она была тяжелой и крупногабаритной. Перед этим ее пришлось обернуть в пленку, чем занимался специальный работник с хитроумным аппаратом. Но рюкзачок остался, его она отдавать не стала. Поднявшись в зал ожидания, Лина немедленно попробовала вызвать Ленку. Но женский голос заявил, что абонент недоступен. Неизвестно, каким транспортом двигалась подруга, возможно, телефон ей пришлось выключить или там не было сети сотовой связи. Звонить Вике она побоялась: та могла все еще находиться на территории Монастыря. Безуспешно попробовав набор номера еще несколько раз, Лина увидела, что началась посадка на ее рейс.

Выждав, когда очередь уменьшилась, девушка встала в хвост, получила свой посадочный талон. Посмотрев на номер места, она увидела букву «С». Это ее вполне устраивало кресло будет с левой стороны, у прохода, и, судя по цифре, довольно близко к хвосту. Навыки, вдолбленные в Монастыре на уровне инстинктов, требовали во всех жизненных ситуациях стремиться к максимальной безопасности и свободе маневра. Лину обрадовало, что сейчас ей не пришлось прилагать для этого никаких усилий. По статистике, в хвосте гораздо больше шансов выжить при катастрофе, а для того, чтобы выбраться в салон, не потребуется протискиваться мимо других пассажиров.

Практикантка никогда еще не летала на пассажирских самолетах, но знала о них гораздо больше, чем все пассажиры рейса вместе взятые. Вряд ли они догадывались об уязвимых точках этих машин и полных технических характеристиках. На главном полигоне располагалось несколько разлохмаченных корпусов и действующий тренажер, на котором воспитанницы отрабатывали штурм захваченного авиалайнера или, наоборот, играли роль террористов. При этом возле головы Лины однажды разорвалась светошумовая граната. Если бы не закрытый шлем, она бы наверняка оглохла и ослепла на всю оставшуюся жизнь. Но все равно в лазарет ее доставили без сознания; пришлось валяться там три дня, а потом получать страшный разнос от Мюллера. Настоятельница разбушевалась так, что Лина с огромным трудом удержалась от полной срамоты и не пополнила собою позорные ряды тех воспитанниц, что со страху обмочились в жутком кабинете. После этого она твердо запомнила, что лучше перегрызть себе горло, чем получить в ходе тренировки серьезную травму.

Автобус привез пассажиров к трапу, здесь вышла очередная заминка – проверяли посадочные талоны. Пассажиры суетливо сгрудились внизу, стараясь первыми проникнуть в самолет. Лина не торопилась, терпеливо ждала, когда схлынет это человеческое стадо. Она нисколечко не верила, что лайнер улетит без нее. Но большинство людей не сомневалось в коварстве пилотов, иначе трудно было объяснить, зачем они так неистово рвутся вверх, мешая друг другу. Даже младшие воспитанницы в сравнении с этими пассажирами выказывали больше интеллекта и терпения. Девушка поняла, что свобода и многообразие большого мира почему-то не способствуют развитию ума и уверенности в себе.

Выждав, когда трап освободится, она протянула свой талон взъерошенной женщине, спокойно поднялась наверх. Стюардесса бегло взглянула на бумажку с оторванным корешком, торопливо указала в сторону хвоста:

– Идите. Можете занимать любое свободное место, их много.

Несмотря на некомплект пассажиров, в салоне было довольно душно и стоял запах не слишком чистого человеческого тела, перебиваемый крепким коктейлем различных парфюмерных средств. Лина едва не задохнулась, пока дошла до хвоста. Положив рюкзачок под кресло, она заняла свое место. На двух других располагались молодые парни, смотревшие на нее с явным одобрением. Проигнорировав их изучающие взгляды, Лина расслабленно откинулась на мягкую спинку. От духоты и мерзкого запаха ее начало подташнивать, она не понимала, почему остальные пассажиры ведут себя как ни в чем не бывало. В туалете аэропорта было еще хуже, но там с этим можно было смириться. Здесь же придется пролететь несколько часов, нельзя будет сбежать отсюда ни на минуту. Лина поняла: люди большого мира плохо различают запахи.

В спинке переднего кресла она увидела специальный карман с глянцевым журналом. Незаметно покосившись по сторонам, убедилась, что многие пассажиры листают его совершенно свободно – значит, это не запрещено. Приняв небрежный вид, она извлекла журнал из гнезда, принялась лениво перелистывать. Изображений различных мужчин хватало, но ничего эротического в них не было. Почти на каждой странице приводилось множество коротких сообщений, информирующих о достоинствах различных товаров, а из развернутой статьи в самом начале Лина поняла, что летит самолетом самой лучшей авиакомпании страны. Она даже поежилась, представив, какая вонь может свирепствовать на лайнерах других компаний. Что ни говори, хоть в чем-то ей повезло.

Сосед по ряду, выделяющийся яркой цветастой рубашкой, искоса бросал на нее заинтересованные взгляды. От него не отставал второй парень, сидящий возле иллюминатора. Лина, как практически все женщины, почти не сомневалась в своей привлекательности. Сегодня она не раз замечала на себе внимательные мужские взгляды, что только подтвердило ее мнение. Ей казалось, что с измененной прической она стала и вовсе неотразимой, так что поведение соседей ничуть ее не удивило.

Цветастый парень наконец не выдержал, достал какую-то светлую прямоугольную упаковку, вытряхнул белые маленькие подушечки, ловко закинул в рот. Чуть повернулся, протянул руку.

– Хочешь? – с веселой искоркой в глазах поинтересовался он.

Лина непонимающе нахмурилась. Она понятия не имела, что ей сейчас предлагают, но помнила строгие наставления: молодежь большого мира склонна к употреблению наркотиков и вредных для здоровья веществ. Однажды, в рамках курса технологии проведения допросов, ее жестоко накачали сывороткой правды. Ощущения были, мягко говоря, не слишком приятные, она до сих пор вздрагивала при воспоминании о тех событиях. Повторения не хотелось. Заподозрив что-то неладное, сосед пояснил:

– Это для зубной эмали очень полезно.

Он оскалился во весь рот, демонстрируя двойной ряд неестественно белоснежных зубов. Тренированное зрение практикантки позволило заметить, что спереди они покрыты пластинками из постороннего вещества, именно оно и обладало таким ненатуральным блеском. Лина вспомнила многочисленные рассказы о том, что люди большого мира часто страдают от заболеваний полости рта. Парень тем временем жизнерадостно пояснил:

– У меня в день больше пачки уходит. Видишь, какой результат? Бери!

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Лина.

Завязалась беседа. Девушка отвечала почти односложно, она мало что понимала из слов молодого соседа. Того звали Олег, а парня возле иллюминатора – Дима. Они работали вместе и летели в Хабаровск по каким-то производственным делам. Лина так и не смогла понять, чем же они все-таки занимаются, половина его слов была ей попросту непонятна, к тому же многие из них имели иностранное происхождение. Девушка всячески изворачивалась, стараясь говорить как можно меньше, она справедливо опасалась, что соседи быстро постигнут ее отличие от нормальных людей, а ей не хотелось вызывать их недоумение.

К счастью, началась предвзлетная суета с застегиванием ремней безопасности и выслушиванием различной полетной информации. Самолет направился к взлетной полосе. Он долго колесил по рулежным дорожкам, затем немного постоял и, сделав солидный разбег, оторвался от земли. До этого Лина летала только на вертолетах и небольших винтовых самолетах. Сейчас ощущение было совершенно другое. Огромная машина двигалась очень плавно, без резких рывков или толчков. Толстая обшивка хорошо скрадывала гул от огромных двигателей, так что оглушающего рева не было. Лайнер медленно завалился на крыло, лег на нужный курс, принялся быстро набирать высоту. В салоне стало гораздо прохладнее и резко уменьшилась вонь. Видя, что сосед скоро возобновит нежелательный разговор, Лина немного опустила спинку кресла, подняла голову, закрыла глаза. Вести любезную беседу в течение нескольких часов у нее явно не получится. Она попросту не знает очень многих элементарных вещей, известных каждому обитателю большого мира; не на каждый вопрос можно ответить односложно или промолчать, придется давать какие-то пояснения, а уверенности, что все получится как надо, у нее не было.

Олег повернулся к дремлющей девушке, рассмотрел ее повнимательнее. Нельзя не признать, что она очень привлекательная, но ему доводилось видеть и не таких. Парень чувствовал: с ней что-то не так. Поведение странновато: красотка даже не представилась, но у каждого свой характер, двух одинаковых людей не бывает, кто знает, что у нее в голове. Нет, дело все же во внешности– она чем-то неуловимо отличается от обычных девушек. Приглядевшись, он заметил едва различимую полоску небольшого шрама над бровью, еще одна светлая звездочка виднелась под ухом. Но залечено все было так тщательно, что заметить следы ран было невероятно трудно. Олег почему-то подумал, что через год-другой от них не останется и следа.

От созерцания его отвлек резкий хлопок по плечу. Обернувшись к соседу, он недовольно спросил:

– Чего тебе?

– Хватит так пялиться, – весело заявил Дима, – ты скоро дырку в ней просверлишь!

Погрозив другу кулаком, Олег откинулся на спинку кресла и только тут наконец понял, что его удивило во внешности необычной соседки – у нее на лице не было даже следов косметики.



В десантном отсеке было довольно тесно и сильно воняло нефтепродуктами. Шестнадцать воспитанниц сидели у стен, прислонившись надетыми парашютными мешками к вибрирующей обшивке. Между колен, упершись прикладами в пол, покачивались армейские автоматы. Вертолет резко дернулся, проваливаясь в воздушную яму, с надрывом взревели двигатели, машина плавно выровнялась. Девушки дружно подняли головы, глядя на замигавшую сигнальную лампочку, начали подниматься, изготавливаясь к десантированию.

Инструктор открыла дверь, по отсеку загулял яростный ветер. Лина подняла руку, нащупала круговой переключатель, повернула его до легкого щелчка. Прибор ночного видения заработал совершенно бесшумно. Девушка знала, что на полный прогрев электроники уйдет около двадцати секунд. Маска оставалась задранной кверху, но достаточно одного короткого движения, чтобы окуляры опустились на глаза, расцвечивая ночной мир в призрачно-зеленые тона.

Встав в очередь, Лина развернулась к выходу. Прыжок предстоял очень непростой: высота менее двухсот метров, темная ночь, низкая облачность, иногда срывается мелкий, холодный дождь. Что их ждет внизу – неизвестно. Инструктор ни за что не скажет, а на главном монастырском полигоне есть все виды ландшафтов, кроме, пожалуй, высоких гор и ледников. Можно запросто угодить в густой лес или озеро, при этом надо постараться не сломать ногу и сохранить оружие, чтобы к рассвету добраться до назначенной точки и отстреляться по своим мишеням. Оправдания здесь не принимаются: если ты утопила автомат или покалечила конечности – это твои проблемы. Зачет принимается только по результатам стрельбы. Кто не сдаст – усиленная клизмотерапия от инструктора, потом прогулка на ковер к Мюллеру.

Воспитанницы одна за другой исчезали в ночи, дошла очередь Лины. Встав в дверях, девушка отточенным движением рыцаря, опускающего забрало шлема, сбросила на глаза маску ноктовизора, на миг напряглась. С такой высоты долететь до земли в свободном падении можно за каких-нибудь пять секунд. Запасного парашюта не было: им просто не успеешь воспользоваться. Малейший сбой– и все. Даже падение в глубокое озеро не поможет: слишком велика высота, даже если выживешь, то от страшного удара потеряешь сознание и неминуемо захлебнешься.

Пригнувшись, Лина прыгнула вперед и чуть не закричала. Какая-то незримая сила цепко ухватила ее за живот, упрямо потянула назад, в полумрак салона. Дернувшись еще раз, она вдруг почувствовала, что плечо легонько трясет чья-то рука, а все вокруг наливается ярким светом.

Ошеломленно оглядевшись, Лина поняла, что это был всего лишь сон. Она по-прежнему находилась в пассажирском лайнере. Живот ее перехватывал ремень безопасности, она не успела его расстегнуть, так как уснула до полного набора высоты. Он-то и мешал ей при прыжке из вертолета. На нее встревоженно смотрели Олег и светловолосая молодая стюардесса. Благодарно кивнув, Лина произнесла:

– Спасибо, что разбудили! Мне плохой сон приснился.

– Вам чего-нибудь принести? – предложила стюардесса.

– Нет, спасибо, – улыбнулась практикантка, – со мной все будет в порядке, не волнуйтесь.

Стюардесса пошла дальше, а Олег покачал головой:

– Ну ты и спишь – танком не разбудишь! Сейчас уже обед начнут разносить. Больше нас так не пугай.

– Постараюсь.

– Что же ты ночами делаешь, если так крепко умудрилась заснуть в самолете? – усмехнулся парень.

Лина могла бы многое рассказать про жестокий распорядок дня в Монастыре, но вряд ли он ей поверит. На сон там уделялось ровно столько времени, чтобы днем не падать в обморок. Добравшись до коек, воспитанницы обычно валились как убитые; если через минуту кто-нибудь все еще бодрствовал, то это считалось серьезным психическим нарушением. Они привыкали засыпать везде, в любых условиях, хоть в работающей бетономешалке, и просыпаться мгновенно, без всякого раскачивания. Некоторые могли ненадолго задремать прямо на ходу, но это были настоящие профессионалки. Все, что получалось у Лины, это поспать пять – десять минут в читалке, с умным видом склонившись над книгой. Иногда этих мгновений вполне хватало, чтобы не потерять сознание на вечерней тренировке.

Не ответив парню, она поспешно достала рюкзачок, рассмотрела себя в маленькое зеркало, осталась недовольна: прическа здорово пострадала. Расчесываться в салоне не слишком удобно, Лина уже было надумала идти в туалет, как вдруг заметила нечто странное. В зеркальце отразилось, как в заднем ряду плечистый светловолосый мужчина загадочно кивнул, глядя в начало салона. Чернявый крепыш, повернувшийся в своем кресле, на миг прикрыл в ответ глаза. Лине стало интересно, почему эти люди, явно хорошо знакомые друг с другом, сидят в разных местах. Не опуская зеркальце, она внимательно изучила заднего, быстро поняла, что его волосы крашеные, причем сделано это совсем недавно. Более того, мысленно пролистав альбом, где были собраны национальные черты многих этносов, девушка поняла, что этот человек, по-видимому, родом с Северного Кавказа, причем старается скрыть этот факт.

От дальнейшего рассмотрения странного пассажира девушку отвлек Олег. Он всерьез принялся забрасывать ее разными вопросами, и, судя по его реакции, некоторые ответы вызывали у парня недоумение. Тем временем светловолосый мужчина быстро прошел в передний салон. За ним туда же отправился чернявый. Лина чуть не прокляла Олега: тот никак не давал ей сосредоточиться и спокойно обдумать ненормальное поведение двух мужчин. Как отделаться от этого назойливого парня без лишнего шума, она совершенно не представляла.

Один из пассажиров, сидящий впереди, нажал кнопку вызова стюардессы. Потом еще раз, но безуспешно. Откуда-то со стороны переднего салона послышался слабый хлопок, потом еще три подряд. Девушка насторожилась: эти звуки очень напоминали выстрелы из малокалиберного оружия. Проанализировав все имеющиеся факты, Лина отчетливо поняла, что зря села в этот лайнер. Сомнительно, что полет будет продолжаться по расписанию, она неизбежно опоздает и создаст о себе негативное впечатление в первый же день практики.

Занавеска дернулась, показалась та же стюардесса. Странным, звенящим голосом, фальшиво улыбаясь, она объявила:

– Уважаемые пассажиры! Просим прощения за задержку с обедом, он немного переносится по техническим причинам.

Лина склонилась в проход и требовательно взмахнула рукой. Неуверенно оглянувшись, стюардесса пошла вперед, на ходу быстро отвечая любопытным пассажирам.

– Вы что-то хотели? – спросила она, склонившись над Алиной.

– В чем дело? – требовательно поинтересовалась девушка. – Что происходит в самолете?

– Ничего страшного, – голос стюардессы был довольно неубедителен, – все хорошо, просто…

– Рассказывайте, – перебила ее Лина. – Я сотрудница службы безопасности атомной промышленности. Быстро и коротко объясните: что здесь происходит?

Недоверчиво посмотрев на юную девушку, стюардесса все же произнесла:

– Самолет захвачен.

– Сколько их?

– Было трое, но один сейчас лежит без сознания, его успел ударить Жора, он боксер.

– Что с пилотами?

В глазах стюардессы выступили слезы:

– Мне кажется, там все убиты. У них ножи и пистолеты, они… они… – В голосе проскользнули рыдающие нотки.

– Успокойтесь немедленно! – требовательно заявила Лина. – Вы не должны выказывать свою слабость перед пассажирами. Как вас зовут?

– Т-татьяна.

– Вот и хорошо, а меня можете звать Лина. Скажите, Татьяна, как по-вашему, что им здесь надо?

– Не знаю. Они, похоже, не могут самостоятельно управлять самолетом, а экипажа больше нет.

– Лайнер сейчас на автопилоте?

– Наверное. Ведь за штурвалом никого нет.

– Где они расположились?

– Перед кабиной. Пытаются привести в чувство третьего.

– Вот что, Татьяна, если мы их сейчас не остановим, то самолет выработает все горючее и рухнет с высоты десять километров. Ты это понимаешь?

– Д-да. Они наверняка этого и добиваются.

– Остался на борту еще кто-нибудь, кто может управлять самолетом?

– Нет. Все были у кабины. Обед. Из экипажа осталась только Света, но она рыдает за шторой.

Повернувшись к перепуганному Олегу, Лина строго предупредила:

– Не вздумай паниковать! Другие пассажиры не должны знать о том, что здесь происходит.

Встав, девушка тихо приказала стюардессе:

– Иди в передний салон, но к угонщикам близко не подходи. Я пойду следом, но старайся не оглядываться.

– Что ты собралась делать?

– Не бойся, сейчас мы вернем самолет.

Стюардесса пошла вперед, как загипнотизированная. Рассудком она прекрасно понимала, что девчонка не сможет победить двух крепких, тренированных мужчин. Но ее голос был столь убедителен, что Татьяна послушалась, как марионетка.

Лина шла за стюардессой. Она медленно приводила в порядок свои мысли, добиваясь полной гармонии тела и духа перед быстротечной схваткой. По-хорошему, не стоило бы так спешить, однако практикантка опасалась, что террористы наглухо закроются в кабине либо выведут из строя оборудование самолета. В последнем случае гибель будет неизбежной, никакая тренировка не поможет выжить после пикирования с десятикилометровой высоты. В кухонном блоке горько рыдала вторая стюардесса, Лина даже не взглянула в ее сторону. Искать оружие здесь тоже бесполезно: никто не держит в пассажирских самолетах стальные ножи или топоры.

В переднем салоне пассажиры сидели перепуганными статуями. Немудрено, ведь захват самолета происходил на их глазах. Татьяна прошла до конца, замерла неподалеку от лежащего угонщика. Тот развалился вдоль прохода, раскинув руки в стороны. Чернявый крепыш яростно брызгал на него водой из пластиковой бутылки, второй стоял рядом, с пистолетом в руке. Взглянув на стюардессу, он прошипел:

– Что тебе здесь надо?

Больше угонщик сказать ничего не успел. Татьяна так никогда и не поняла, что именно произошло в этот момент, ее зрение оказалось бессильным, не смогло уследить за молниеносной воспитанницей Монастыря. Только что все было тихо и спокойно, Лина оставалась далеко позади. Но в какой-то миг странная девчонка неожиданно оказалась перед стюардессой, та не только не заметила, что ее обогнали, но вообще не увидела движения. Стюардессе показалось, что она явилась свидетельницей фантастического явления, именуемого нуль-транспортировка.

Появившись перед стоящим угонщиком, Лина коротко, без замаха щелкнула его ладонью по самому кончику носа. Несерьезный с виду удар был на удивление болезненный и ошеломляющий, но террорист даже не успел это осознать – вторая рука выстрелила вперед, вбивая полусогнутые пальцы в кадык; возвращаясь назад, она ребром ладони прошлась по запястью, выбив пистолет. Махнув ногой, девушка вбила каблук в висок чернявого крепыша, даже не возвращаясь в стойку, ударила коленом в пах первого противника и окончательно его добила сдвоенным хлопком ребер ладоней в основание шеи.

Отступив на пружинисто согнутых ногах, Лина мгновенно оценила результаты атаки, осталась ими весьма довольна, немедленно расслабилась. Все было кончено, причем настолько быстро, что первый угонщик еще не достиг пола – продолжал падать. Повернувшись к перепуганной стюардессе, она спокойно и четко произнесла:

– Там, в хвостовом салоне, сидит офицер с летными погонами. Приведи этого человека сюда, да поскорее, и свяжи с его помощью этих агрессоров. Скотч у вас в самолете есть?

– Д-д-да!

– Отлично, вот им и свяжете. Поспешите, через несколько минут они могут очнуться.

Нагнувшись, Лина подняла пистолет, удивленно покачала головой. Такого оружия ей держать в руках еще не доводилось. Он был целиком сделан из пластика и стекла, переламывался, как дробовик, и имел два тонких ствола. Спрятав его за поясом, девушка шагнула в кабину.

Здесь делать было уже нечего, угонщики постарались на славу. Пол был залит кровью, вокруг лежали тела членов экипажа. Окинув картину разгрома опытным взглядом, Лина заметила одного выжившего летчика. Пилот был без сознания, на его виске наливалась чудовищная гематома. Потрогав ее пальцем, девушка нахмурилась: кости черепа вогнуло в опасном проломе. Подняв мужчине веки, она обнаружила, что зрачки имеют разный размер. Этот человек не сможет сегодня сесть за штурвал, ему необходима срочная медицинская помощь.

Лина вернулась назад, к месту схватки. Офицер с помощью Татьяны пеленал уже второго угонщика. Присев рядом, девушка поинтересовалась:

– Вы сможете управлять этим самолетом?

– Нет, – четко ответил он. – Не смотрите на мои погоны – я офицер батальона аэродромного обслуживания.

Рядом выросла вторая стюардесса.

– И-извините, – все еще всхлипывая произнесла она. – Чем я могу вам помочь?

– Не знаю. – Лина покачала головой. – А где же ваш коллега-мужчина?

– В кабине, – вздохнула Татьяна.

Чуть подумав, Лина начала раздавать приказы:

– Значит, так. Света, немедленно вытри слезы и пройдись по самолету. Разузнай, нет ли среди пассажиров людей, знакомых с летным делом. Татьяна, возьми тряпку и направляйся в кабину. Вы, офицер, идите с ней. Окажите медицинскую помощь раненому пилоту и уложите всех убитых в одно место. Вытрите кресла, они нам понадобятся. Здесь я сама разберусь, без вас.

Безжалостно спеленав третьего пленника – крашеного блондина, она ожесточенно потрепала ему уши, хлестнула по щеке и нажала на чувствительную точку под затылком. Тот застонал, медленно раскрыл мутные глаза, скривил болезненную гримасу. Не дав ему времени на раскачку, Лина вновь хлестнула по щеке и громко потребовала:

– Быстро отвечай: умеешь управлять самолетом?!

– Н-нет, – простонал он. – Толик умеет, он наш пилот.

– Какой Толик?

– Ему в самом начале кулаком досталось.

Понимающе кивнув, Лина вновь вырубила «блондина», двинув ему локтем по нижней челюсти, и повернулась к Толику. Здесь ей делать было уже нечего: неизвестный Жора постарался на славу. Сокрушенную переносицу вдавило в голову, острые осколки кости пробили лобные доли мозга. Угонщик уже хрипел в агонии. Подошла Света. Взглянув в требовательные глаза Лины, она сокрушенно покачала головой:

– Есть один авиамоделист.

– Мне кажется, в этой ситуации он нам не очень подходит.

– Это понятно, но других специалистов нет. Там пассажиры очень волнуются.

– Неудивительно. Попробуй их как-нибудь успокоить. Для нас самое главное, чтобы они не начали носиться по всему салону.

– Хорошо.

Вернувшись в кабину, Лина увидела, что стюардесса с офицером времени зря не теряли. Нельзя сказать, что здесь все было как обычно, но по крайней мере трупы под ногами уже не валялись.

– Где сидит пилот? – спросила Лина у Татьяны.

– Он не один.

– Я понимаю. Где главное место?

– Вот.

Заняв указанное кресло, Лина растерянно уставилась на великое множество различных индикаторов и органов управления. О большей части она имела довольно смутное представление, а назначение некоторых вообще было полной загадкой. Стюардесса, накрепко уверовав в огромные способности странной пассажирки, с надеждой спросила:

– Ты умеешь управлять лайнером?

– Еще не знаю, – задумчиво ответила Лина.

После таких слов все дальнейшие вопросы отпали сами собой. Не обращая внимания на испуганную стюардессу и мрачного офицера, девушка продолжала изучать приборную панель. Она умела управлять вертолетом, немало часов налетала на самолетах малой авиации. Но про управление большими лайнерами знала только теоретически и по нескольким занятиям на тренажере. Лина хорошо понимала, что, взяв управление на себя, может быстро погубить эту огромную машину. Даже если у нее все получится, самолет надо будет еще правильно посадить, найдя подходящий аэродром. Она сомневалась, что сложнейший автопилот будет в этом деле надежным помощником: девушка заметила несколько тревожных показателей. Две пули пробили приборную панель, и скорее всего для навигационной системы это не прошло бесследно. Автомат выведет самолет куда угодно, но только не на полосу.

С радиоаппаратурой Лина разобралась довольно быстро. Подобная техника всегда конструируется по одним и тем же принципам, достаточно их изучить на нескольких примерах и можно будет не теряться при встрече незнакомого агрегата. Надев наушники, девушка зажала переключатель гарнитуры, громко спросила:

– Говорит рейс Д7-161. У нас на борту чрезвычайная ситуация. Кто слышит, ответьте?!

Наушники ожили почти мгновенно:

– Дежурный диспетчер Дальневосточного центра. Почему не отвечали на запросы?

– Попытка захвата. Экипаж уничтожен, угонщики задержаны, в данный момент самолет идет на неисправном автопилоте.

– Вы стюардесса?

– Нет, простая пассажирка. Имею навыки управления самолетами малой авиации, в том числе и двухмоторными. Лучших специалистов у нас на борту нет. Выживший пилот находится без сознания, у него опасная черепно-мозговая травма. Подозреваю, что аппаратура спутниковой навигации функционирует с нарушениями из-за механического повреждения, отладить ее работу не могу.

– Оставайтесь на связи.

Повернувшись назад, Лина произнесла:

– Идите в салон. Там надо помочь Свете. Выберите из пассажиров тех, кто покрепче и поспокойнее, нельзя допустить паники. Если все дружно начнут метаться по самолету, автопилот может не справиться с изменениями центра тяжести.

Офицер и стюардесса ушли. Лина очень сомневалась, что перепуганные пассажиры смогут перевернуть лайнер, но на всякий случай надо предусмотреть все.

– Сто шестьдесят первый, – ожила рация.

– На связи.

– Как вас зовут?

– Ветрова Алина.

– Алина, самолет действительно сильно уклоняется к северу, при нормально работающем автопилоте это невозможно. У вас горючего примерно на полтора часа полета. Согласно расписанию, через восемь минут вы должны начать снижение, причем делать это придется вручную, на автоматику надежды нет, характер повреждения неизвестен, хотя, по-видимому, они небольшие. Как поняли?

– Хорошо, попробую. Но учтите, мне нужно постоянное ведение с земли, без точного непрерывного контроля я никогда не достигну аэродрома.

– Мы передадим вас хабаровским диспетчерам, они выведут самолет на полосу. Вы сможете отключить автопилот?

– Да.

– Алина, запомните краткую информацию. Все маневры выполняйте очень плавно, без нагрузки на управление. Если удержать машину не удастся и самолет войдет в штопор, с силой выжимайте штурвал от себя; при стабилизации, не маневрируя, перейдите в горизонтальный полет. В случае неудачного выхода на полосу не пытайтесь скорректировать курс в последний момент, лучше уйдите на второй заход горючего у вас хватит. Шасси выпустите заранее – управление сразу ухудшится, но у вас будет при этом резерв высоты. При наличии свободных мест рекомендуем разместить большую часть пассажиров в хвосте: это самое безопасное место при неудачной посадке.

– Хорошо, подождите немного, я ненадолго выйду: необходимо все передать стюардессам.

Покинув кабину, Лина направилась в передний салон. По проходу ходил плечистый мужчина, Света стояла возле занавески. Хлопнув стюардессу по плечу, девушка сказала: