– Видел. Мы на них сомов ловим.

– Вот примерно такое чудовище было. Как тритон. Только размером побольше коровы.

– А! Это ргах! Знаю! Если ргах на тебя посмотрит, ты превратишься в камень. И он высосет из тебя дух. Страшное чудовище. Я не слышал, чтобы кто-то его убивал. От чего он умер?

– Не на того посмотрел…

– Друг Олег, я тебя не понял.

– Мур, мы сюда что, болтать заявились? Давай пройдемся вдоль границы хотя бы с полкилометра. Мне надо проверить, выдержат ли этот жар мои ребята.

– Здесь мы ничего не найдем. И чудовищ не увидим. Они не любят бродить возле края.

– Странно… Тот ргах вообще вышел из Гриндира и спокойно шастал по нормальной земле.

– Ргах может. Ргахи любят выходить. Из-за ргахов никто не селится рядом с Гриндиром.

Бурнус почти высох, и Олег, не жалея воды, облил себя заново, зашагал впереди отряда, параллельно границе пустыни. Если что-то пойдет не так, достаточно проделать пару десятков шагов, и выберешься в нормальный мир.

На ходу он отмечал недостатки пустынной экипировки. Ее легкость сыграла плохую службу: тонкая ткань, даже смоченная, нагревалась вмиг, прилипала к телу, обжигала кожу. Никакого ощущения прохлады – будто завернут в горячее полотенце. Здесь больше пользы было бы от ватных штанов и курток – теплая одежда неплохо изолирует тело от внешнего жара. А если ее сделать двуслойной, с непромокаемым внутренним слоем… Должно получиться удобно: намочив верхний слой, за счет испарения получишь некоторый отток тепла. И в то же время мокрая ткань не достанет до кожи, будешь париться при температуре тела, а не в пекле адском. Тоже, конечно, не курортные условия, но над этой идеей стоит подумать.

Вторая проблема посложнее – дыхание. Носоглотка мгновенно ссохлась, в носу, похоже, от жара даже волосы скручиваться начали. От рези в слизистой на глаза наворачивались слезы. Ртом хватать это пламя тоже не подарок – зубы чуть ли не трескаются, и язык старается в трубочку ссохнуться. Что с этим можно придумать? Через мокрую ватно-марлевую повязку дышать? Не поможет – обжигать будет уже не сухой воздух, а горячий пар. Ладно, пусть Добрыня думает – он на этих сидах сбрендил, значит, сам и должен решать проблемы, обнаруженные Олегом. Терпеть жар, конечно, некоторое время можно, но вот не пострадают ли органы дыхания? Не хотелось бы заработать инвалидность из-за каких-то кристалликов.

Вдали, между холмов, засверкала россыпь ярких точек. Мур, заметив это дело, мгновенно прокомментировал:

– Стеклянные пауки.

Олег, остановившись, поднял бинокль. Увы, даже оптика не позволила ему разглядеть подробности: холмы стали чуть больше, а точки ярче – только и всего.

– Какой у них размер?

– У взрослых размер мне по шею, у мелких бывает и по колено.

– Всего-то?! Я по твоим рассказам решил, что они огромные.

– Легче убить сто лесных тигров, чем одного стеклянного паука. Они очень страшны. Их блестящая кожа крепче бронзы, челюсти легко перекусывают воинов напополам, а пики на передних лапах пробивают деревянный щит будто гнилую тряпку.

– И что вы делаете, когда они на вас нападают?

– Друг Олег, мы убегаем.

– А если не получается убежать?

– Тогда запутываем им ноги веревками и бьем копьями. Если повредить место, откуда растет нога, паук становится медленным. Но повредить трудно. Сбежать проще. Даже если догонит, пока будет разрывать на куски одного, остальные убегут далеко.

– Господи… и как меня сюда угораздило попасть… Иногда кажется, что в этом мире не осталось ни одной вонючей дырки, которую мной не затыкали, но нет же – находится еще одна, поуже и повонючее…

– Друг Олег, я не пойму, о чем ты говоришь?

– И понимать нечего. К этим паукам нам когда-нибудь придется вернуться. И вырвать у них сиды вместе с головами.

– Стеклянные пауки это делать не позволят.

– А кто их спрашивать будет? Или нас? Добрыня хочет обеспечить нас сидами на века, а может, у него насчет них и другие планы есть… Ладно, достаточно – выходим. Все, что надо, я уже увидел. В следующий раз придем сюда всерьез, с оружием против этих паучков… или с надежным способом их умерщвления.

* * *

После Гриндира полдень солнечного летнего дня казался чуть ли не стужей – впечатление сродни тому, будто из раскаленной парилки нырнул в январскую прорубь. Бойцы с наслаждением содрали бурнусы – за каких-то минут пятнадцать – двадцать светлая ткань одеревенела от высохшего пота. Людей пошатывало – столь сильные перепады температур на самочувствии сказываются не лучшим образом.

Когда Олег спустился наконец к реке, ему показалось, что сегодня он в быстром темпе отмахал километров пятьдесят на своих двоих с наковальней в рюкзаке – ноги подгибались. От противоположного берега отчалила лодка с парой ваксов. Опасаясь нападения обитателей Гриндира, лагерь Олег поставил к северу от реки, надеясь, что через воду они не переберутся. Хорошо, что рядом у союзников была стоянка рыболовов – без их долбленки переправляться для разведки было бы очень неудобно.

В лагере его ждала приятная новость: группа вернулась из поселка. Они благополучно доставили трофейную киноварь и скот, взамен притащили боеприпасов и продуктов. Запасы отряда теперь вернулись к первоначальным цифрам, как будто не было войны в горах. Правда, разрывных снарядов сейчас было поменьше, но это небольшая потеря – в боях с ваксами они не особо-то и помогли.

Кроме вещей доставили еще и послание от Добрыни. Вождь островитян решил, что война в горах вышла слишком уж скоротечной, и придумал для экспедиции новое задание. После разведки тропы, по которой в Гриндир бегали местные ваксы и хайты, им следует отправиться на север – исследовать район верхнего течения Нары, желательно до границы с Хайтаной. При этом помимо поиска месторождений полезных ископаемых следует обращать внимание на наличие земель, пригодных для пахоты. Если таковые найдутся в большом количестве, следует изучить их досконально, создав подробные карты с указанием рощ с хорошим строительным лесом, местами, где можно добывать строительный камень, известняк и глину. Источники, ручьи и речки, озера, ориентиры – нанести надо как можно больше точных данных. В дальнейшем там будет создано сельскохозяйственное поселение, и такая карта первым поселенцам очень пригодится. Опираясь на поддержку союзных ваксов, эти люди должны будут перекрыть хайтам доступ к Гриндиру.

Настоящая глобальная стратегия…

Сегодня вечером Олег прикажет зарезать последнюю свинью и выставит последнее пиво. Пусть ребята порадуются спокойным деньком – тоже последним. Завтра они выступят к тропе, а после отправятся на север. Долгих отдыхов с капитально устроенными лагерями больше не будет: чем больше они пройдут, тем большую территорию удастся исследовать.

Глава 11

– Слушай, а твой здоровенный приятель хоть иногда говорит? – лениво поинтересовалась Рита.

– Ты это о Кире? – уточнил Андрей.

– А у тебя есть другой молчаливый здоровенный приятель?

– Нет, такой один… Киркоров немой. Когда наш самолет упал, ему шею сильно повредило. Непонятно, как он вообще выжил, но с тех пор говорить не может. Поначалу как-то сипеть пытался, но потом бросил это дело. А зря, может, приловчился бы говорить заново, потренировавшись.

– Хорошее вы ему прозвище придумали… юмористы. Я бы, наверное, попроще сделала. Назвала бы его Певец.

– Любишь ты поиздеваться, – хмыкнул Андрей.

Беседовать было не слишком удобно: Андрей с Ритой лежали животами в траве, наблюдая, как в сотнях метров от них неторопливо разворачивается загонная охота. Диких коз заметил Серж – посланный в дозор, он вскоре прибежал назад, заявив, что рядом пасется стадо антилоп. Насчет стада он загнул – стайка: козел с длиннющими рогами, две самки и мелкое создание неопределенного пола. Рита заверила, что в крупном звере не менее трех десятков килограмм мяса и съедобной требухи. Не слишком много, но в отряде осталось всего лишь одиннадцать человек, хватит накормить всех до отвала. На два-три дня продовольственная проблема будет решена. Потом опять придется что-то придумывать, но это будет уже потом.

Подойти к пугливым животным на расстояние броска дротиком нечего и мечтать. Подкрасться незаметно тоже не получится – растительность в этих местах далеко не пышная, в здешней траве даже кошке нелегко пробираться незаметно. Пришлось мудрить с облавой. Девять человек направились в обход стада, двое засели в удобном местечке. Если все пройдет, как задумано, антилопы должны промчаться возле засады.

Жарко припекало солнце, вечно голодные мухи и жирные слепни жадно атаковали человеческую кожу, снизу на вкус ее пробовали муравьи. В общем, лежать было не слишком весело. Андрею надоело ерничанье женщины, и больше он ее расспросами не донимал, чтобы не нарываться на иронические отповеди. Странная она, ей-богу, не может три слова сказать, не попытавшись при этом пару раз доказать, что ты дурак. В итоге вышло как в анекдоте: «Проще пятнадцать минут помолчать, чем всю ночь уговаривать». Рита наконец нарушила молчанку сама – смилостивилась до вопросов.

Теперь надо не вспугнуть: может, она что-нибудь интересное расскажет?

– Андрей, а почему у тебя прозвища нет?

– Не понял?

– У всех ваших ребят прозвища – я еще ни разу не слышала, чтобы по именам кого-то называли – только женщин. А тебя по имени.

– Не всегда. Иногда говорят Дрю.

– Это не прозвище, это радикальное уменьшительное от имени. Ты что, большой босс у них? К тебе только по имени можно?

– Да нет, я тут далеко не босс. Просто эти лагерные игры не по мне. С самого начала этому не переставал сопротивляться.

– «Лагерные игры»?

– Ну да. Прозвища-погоняла, жаргон тюремный – это у нас как-то постепенно сложилось. Не знаю даже почему. Возможно, это неминуемо в таких условиях. Хотя, будь люди другие, вряд ли бы так вышло… Не мое это. Мне кажется, что, отказываясь от своего имени и привычного языка, ты как бы опускаешься. А опуститься в нашем случае… это означает смириться с тем, что ты обреченный скот. Знаешь, от чего у нас больше всего народа поумирало? Не от болезней и не от запусков – больше всего у нас оказалось самоубийц. Человек понимает, что он полетел вниз, в бесконечный тупик, и надежд выйти из него у бедолаги на каком-то этапе уже не остается. В наших условиях прикончить себя очень нелегко было. Я диву давался, какие способы придумывали люди. Столько труда, смекалки, упорства… Просыпаешься утром, а рядом с тобой в уголке сарая твой товарищ в темной луже – ночью перерезал на руках вены куском стекла, а когда убедился, что кровь не желает хлестать фонтаном, чикнул себя по горлу… Эту энергию на что-то другое бы пустить… А на что? Я вот всю ее пускал на сопротивление – не поддавался. После каждого дождя стирал одежду – грязь всю не убрать, конечно, но зато себе мог признаться честно, что не стал неряхой, не опустился. Разговаривать старался без фени. Регулярно устраивал побеги. Знал, что бежать оттуда некуда – мы ведь не подозревали, что в этом мире есть другие люди и земли, чистые от «этих». Побегом доказывал – я с этим еще не смирился. И на попытки дать прозвище реагировал нехорошо – как минимум не отзывался.

– А как максимум?

– Один раз… В общем, он это заслужил…

– Набил морду?

– Ну… громко сказано. Дал ему один раз – уж очень сильно уговаривал. При охране двинул. Те драки не приветствуют, не разбираясь избили нас обоих, да так, что я потом рожу неделю руками придерживал, чтобы не рассыпалась. Еще и зрителям досталось. В итоге остался без клички.

– Крутые у вас порядки были. А за побеги тоже били?

– Когда как. Но обычно не сильно. Почему-то побеги их не особо волновали. А вас разве не лупили за них?

– Ребят, что были со мной, раз избили, но меня не тронули.

– Джентльмены… мать их…

– Я не знаю, что бы на твоем месте делала. Бегать-то бессмысленно, надежды у вас вообще никакой. Мало того что не знаете, куда бежать, так неизвестно, есть ли вообще хоть малейший смысл в этих побегах. Все равно что на Земле от людей скрыться попробовать, не зная при этом о людях ничего. Из центральных областей Хайтаны никто не возвращается. Хотя вроде бы какие-то легенды по этому поводу слышала, но это так, на уровне слухов. Не удивлена: даже те, кто все понимают, стараются на восток идти, а это стопроцентная поимка – через густонаселенные районы приходится пробираться. На юг раньше бегать тоже опасно было – попадаешь к Наре, а там главный рассадник каннибалов. А у вас вообще дороги никуда не было, можно смело топать к центру Хайтаны – с тем же результатом. Хотя на вашем месте я бы, наверное, сразу попробовала устроить восстание. Разгромить поселок, захватить продукты и попытаться толпой прорваться. Вас же сперва много было.

– Ага. Под сотню. Но при этом много покалеченных, да и изначально небоеспособных. Посмотри на нас: мы выжили, значит, мы самые выносливые. Но при этом в бою против восьми хайтов мы потеряли десять человек, плюс Обух повесился еще до их появления. И это при том, что вы нам тогда помогли. Трое наших мужиков дали себя прикончить полудохлому дистрофику. Они могли бы его легко удушить как слепого котенка, но не стали даже пытаться сопротивляться… Им даже инстинкт самосохранения не помог – это уже ненормальное что-то. Ведь не мог же полностью атрофироваться инстинкт самосохранения? Вот и считай: девятнадцать наших плюс трое ваших, равно двадцать два или двадцать один без Обуха, против восьми хайтов. Мы победили, потеряв при этом одиннадцать человек. И это при том, что мы были не с пустыми руками. А в поселке туземцев поначалу было больше сотни, при этом они все с оружием, а мы без. Какие у нас при таком раскладе шансы были? Да никаких.

– Больше сотни?! Ты же говорил про пятьдесят, точнее, сорок девять.

– Это в конце уже так было. Ведь прошлой осенью ушло много – около тридцати, а по первому снегу еще пара десятков сгинула. До этого никогда никто из них не уходил. Лишь умирали они иногда или при запусках гибли, но вскоре приходила замена: обычно это были старые, искалеченный хайты. У нас, я так понимаю, был глубокий тыл – к нам самых негодных отправляли.

– Не думаю, что это тыл. Скорее, южная окраина. Но все равно интересно… Знаешь, Андрей, тебе надо обязательно попасть к нам и все рассказать под запись.

– Да что тут интересного? Я и так тебе все уже рассказал. Ты бы лучше про вас что-нибудь добавила, это гораздо интереснее.

– Про нас ты и сам узнаешь… надеюсь. А вот про хайтов… Ты сказал, что осенью ушло тридцать, а к зиме еще два десятка. Назад они не вернулись?

– К зиме вообще-то ушло четыре десятка, но вернулось только два.

– Так… Первые ушли в набег на восточников и Монаха. Тех мы на нашем берегу разбили вдребезги, и флот их разогнали. Неудивительно, что никто назад не вернулся. Со второй партией сложнее: они понесли потери в зимней войне на земле Хайтаны. Кто выжил – вернулся. В итоге их в поселке осталось сорок девять… Ты понимаешь, что это значит?

– Нет.

– Эх ты!.. Смотри, была сотня – осталось полсотни. Прошла зима, прошла весна – лето наступило. Никто не прислал пополнение, чтобы возместить вам потери. Вот скажи, работать стало тяжелее после того, как половина хайтов сгинула?

– Ну ты спросила! Не то слово – хайты ведь вкалывали не меньше нас. Потерять столько рабочих рук… До этого у нас бывали тихие деньки – чуть ли не отдых, но, когда те гады исчезли, каторга началась круглосуточная. И все равно туземцы недовольны были: бывало, уже по темноте к пирамиде таскали носилки – из-за этого травмы частенько случались.

– Вот! Может, и последний запуск, сломавший пирамиду, из-за нехватки рабочих случился.

При слове «запуск» Андрей невольно поморщился: «табу» не желало забываться.

– Рита, я так и не понял, к чему ты это все говоришь?

– Да к тому… Видел брошенные поселки? Я тоже такие видела, когда бегала по степи от хайтов. А когда меня таскали от загона к загону, нередко видела еще не заброшенные, но близкие к этому: двадцать рассыпающихся сараев и два-три обитаемых. Похоже, умирает Хайтана. И умирает уже давно. Мы лишь ускорили этот процесс.

– Умирает?!

– Может, и не умирает, но не все у них ладно – это факт. Потери прошлого года они не могут возместить. Получается, у них, возможно, нет резервов. Две войны их обескровили. Да и до этого не все ладно было: если народ оставляет свои селения, не все у этого народа ладно. Восточники рассказывали, что раньше бывали нашествия, когда сотня тысяч хайтов доходила до их королевств.

– Второй поселок бросили, потому что почва истощилась. Они там выращивали зерно.

– Может, и так. А первый? В котором тоже пирамида была… Почему бросили? А ваш поселок, вымерший наполовину? Случись что с остальными, прислали бы новую сотню? А? Думаю, некого им присылать. В прошлом году они к нам заявились, платину мыть пытались для чего-то. Мы их поубивали, и никакой реакции не последовало: никто не пришел за них мстить или пытаться возобновить добычу. О чем, по-твоему, все это говорит? Сдувается Хайтана – это всем уже должно быть понятно.

– Ты делаешь слишком смелые выводы. Информации-то почти нет.

– Ты прав. Мы вообще про хайтов ничего не знаем. Мы их не понимаем. Они чужие здесь.

– Ты о той легенде, что Серж рассказывал? Про то, что хайты из иного мира пришли?

– И про нее тоже. Тут много чего накручено вокруг них… Ведь эти края издавна были странными. Мы нашли здесь телепорт: нечто вроде короткого замыкания пространства. Шаг сделал, и за сотню километров попадаешь. Говорят, таких штук раньше было немало, причем именно на правобережье Фреоны. Народ здесь баловался технологиями, никому больше не известными, или просто использовал какие-то местные особенности. А может, им по наследству что-то досталось, от пришельцев или древних цивилизаций. Потом произошел апокалипсис: появились хайты и куча других неприятностей, причем есть легенда, что все это произошло из-за какого-то мага, пытавшегося открыть телепорт волшебным ключом. И вариантов этой легенды множество, а дыма без огня не бывает. Тогда возникли новые земли, совершенно непохожие на привычный мир. Чудовища похлеще хайтов появились и немало бед тогда наделали. Их скелеты и панцири до сих пор находят в самых неожиданных местах, иногда за сотни километров от Хайтаны. Сейчас от всего этого чужеродного вроде бы остались лишь хайты и Гриндир. Ну еще на болотах вроде бы что-то осталось, но так, по мелочи… Гриндир, похоже, нормально держится: пропадать не желает, а вот хайты… В их действиях вообще не видно логики. Они мне чем-то напоминают пчел, о которых бесконечно рассказывает Сергей. Знаешь, если в ячейке сот проткнуть дно, оттуда начнет вытекать мед. Но пчела будет заливать ее снова и снова – она не замечает, что льет в дырявую емкость. У нее инстинкт. Твой рассказ о запусках напомнил мне про это. Похоже, эта странная деятельность раньше имела какой-то практический смысл. Но потом что-то разладилось. Возможно, не хватает каких-то веществ: хайты при мне пытались добывать платину, а еще, говорят, каких-то мерзких личинок на болотах собирали. Может, что-то уже добывать невозможно стало… Вот и выходит у них ерунда, которая сама же их и калечит. Хотя это просто гадания. Мне кажется, мы никогда не поймем, что же такое хайты. Они непознаваемы для нашего мышления, к ним нельзя применять нашу логику. Они делают то, что делали в своем мире, а попав сюда, пытаются это повторять. Но мир-то этот другой, и не все у них получается. Они наверняка в какой-то мере к нему адаптировались, вот только не полностью. Так и остались непознаваемыми чужаками, занятыми бессмысленным делом.

– И они, повинуясь инстинктам, механически повторяют одно и то же привычное действие, не обращая внимания на отрицательный результат? Просто подчиняются инстинкту?

– Возможно… Те скаты, которые рождались в пирамиде, – мы их встречали у себя. Изредка. Местные их называют унто. Бывает, они опускаются к реке и качают из нее воду. В одном из плаваний за пороги видели унто длиной около километра. Может, и показалось, а может, они просто способны расти, или где-то существуют пирамиды побольше вашей. Еще они, бывает, обстреливают костры, если их разводить в горах. Делают это только ночью, на месте обстрела потом находят кучу мельчайших стеклянных шариков с включениями магнетита. Наши специалисты считают, что их целыми тучами выпускают из какой-то магнитной пушки и каким-то образом раскаляют. Возможно, схоже с тем фокусом, что проделывают алтанаки с помощью своих сидов. Сиды, кстати, получают из Гриндира – эта пустыня появилась вместе с хайтами. В любом случае в поведении «скатов» не видно смысла: летает, пьет воду, тушит костры. Иногда обстреливает как людей, так и своих создателей. Олег рассказывал, что на поселок хайтов они с небес напали при нем. И те отстреливались в ответ.

– Наши тоже готовы были к нападению. На этот случай у них огромный арбалет был, с зажигательными стрелами. Только при одном из запусков он сгорел, без него остались.

– Давно это было? Арбалет давно сгорел?

– Да, еще при первом запуске.

– И его не починили?

– Нет. Башня осталась выжженной, от арбалета одни головешки остались.

– Вот видишь, они даже оружие сложное починить неспособны.

– Ну… может, просто у нас поселок был, гм… провинциальный. Все как дома: яму на дороге в Москве заделают за двенадцать секунд, а в Мухосранске будут ждать второго пришествия.

– Может, и так.

– Слушай, я вот еще что подумал: может, наше появление здесь – это явление вроде того, при котором сюда попали хайты. Просто тогда в древний район, богатый телепортами, угодили обитатели другой планеты, но не Земли. А теперь настала наша очередь. Эх, не повезло нам. Ну почему пилоты тогда не догадались повернуть на восток?

– Вам еще повезло. Самолетов было как минимум два. Один из них валяется в предгорьях, при переносе разбился. Там никто не выжил. Да и не знаю, где бы вы сели у нас – возле Фреоны ровных площадок нет. Разве что на речной луг или прямо на воду.

– Повезло, говоришь… Посмотри, нас осталось всего восемь человек. А в самолете было около полутора сотни, почти полная загрузка. Неплохо нам повезло…

– Андрей, тихо. Антилопы что-то почуяли. Готовься.

Пугливые звери действительно начали нервничать. До этого они на загонщиков не обращали внимания. Но едва люди приблизились на пару сотен шагов, животные мгновенно прекратили пастись, напряженно засуетились, оглядываясь на приближающуюся угрозу. Миг, и стайка дружно рванула из замыкающегося полукольца.

Проклятье! Еще бы минута, и им для выхода осталась бы только узкая горловина, в которой притаились метатели дротиков. Андрей трезво оценивал свои таланты стрелка и понимал, что удачный бросок сможет провести лишь вблизи – желательно в упор. Теперь об этом не стоит и мечтать – быстроногие животные проскочат метрах в пятнадцати правее. Как же плохо! Хоть бы уже левее рванули – не придется поворачиваться перед броском.

Рита не растерялась – вскочила, рванула вправо, перекрывая стайке путь. Животные, заметив ее, кинулись влево, чуть ли не на Андрея. Амазонка выпустила первый дротик, схватилась за второй, не дожидаясь результатов первого броска.

Вот он, звездный час Андрея! Животные мчались почти на него – в нескольких шагах должны проскочить.

Приподнявшись на колено, он отвел назад занесенный дротик, запустил в самца, целя в шею. Увы, он недооценил молниеносную реакцию пугливых травоядных. Завидев новую опасность, они синхронно изменили курс, огибая мужчину. Причем проделали это с такой дивной быстротой, что дротик прошел мимо – на метр промахнулся, не меньше.

Вот теперь ему точно хана – ехидная амазонка его со свету сживет. Мазила! Почти в упор промазал! До козла можно было уже рукой дотронуться, а он ухитрился промазать! Крот слепой и в придачу близорукий!

Рядом просвистел дротик – Рита все же успела пульнуть еще разок. Охота окончена – антилопы исчезали вдали со скоростью гоночных болидов. Не убили, так напугали – теперь будут удирать, пока горизонт не догонят.

Интересно, а что сегодня будет на ужин? Тумаки косоглазому охотничку?

– Неплохой бросок. Хотя я бы на твоем месте все же целилась в козла. – В голосе приблизившейся к Андрею Риты не проскальзывало ни малейшего намека на издевку.

– Я в него и целился, а не в эту планету, – буркнул Андрей.

– Да? Странно тогда… Я уж подумала, что ты гурман.

– Ты о чем? Издеваешься?

– И не думала. Просто молодая козлятинка, конечно, вкуснее должна быть. Вот только мяса в козленке не слишком много…

– Да ты о чем вообще?!

Рита, недоуменно покосившись на Андрея, нагнулась, вытащила из травы маленькую тушку. Бедный козленок умер мгновенно – без мучений. Дротик влетел ему прямиком в рот. Тонкое лезвие, выбив зубы, пронзило голову, вышло на пол-ладони из затылка.

Неплохой бросок.

Только тут Андрей понял, что это его рук дело – промахнувшись мимо козла, он подбил козленка. Так только дуракам везет. Надо же, он этого даже не заметил. Близорукость, наверное, или просто ослеп от досады, когда понял, что козел ушел.

Тем временем к месту действия стекались загонщики, издали приветствуя успех стрелков одобрительными криками. Андрей приободрился – похоже, сильной критики в его адрес не предвидится, как и тумаков. Козленок, конечно, двадцать кило мяса не даст, но зато на вкус получше, и уж на ужин его хватит. Да и вообще, для изголодавшихся желудков молодое мясо полезнее.

Но завтра придется опять решать продовольственный вопрос.

* * *

К вечеру беглецы достигли подъема – степь впереди вздымалась пологой исполинской гривкой. Можно было на полтора десятка километров разглядеть все впереди. Если там есть вражеские поселки, достаточно хайтам в сумерках костер оставить или факел – огонь издалека заметен.

Рита, оценив изменение ландшафта, неуверенно предположила, что это западные отроги низкой гряды, проходящей по левому берегу Нары. Если это так, то, миновав водораздел, они окажутся в бассейне этой реки – к ней любой ручеек там приведет. По ее словам, на Наре никогда хайтов не видели, что не могло не радовать. С другой стороны, она честно призналась, что выше соляного месторождения земляне никогда не заглядывали, и там в принципе может быть что угодно – от дикого леса до густо заселенных берегов, заставленных сотнями пирамид со зреющими в их недрах «скатами».

Опять же островитянка понятия не имела о местах, по которым они скитаются, и привязать их к известным ей ориентирам не могла. Это означало, что до безопасных краев может быть двадцать километров, а может и пятьсот двадцать – после чуть ли не полугодовых хаотичных скитаний в колоннах пленных она теперь даже примерно не представляла, куда же ее занесло.

От Лекса и Сержа толку вообще не было – они соображали в здешней географии еще меньше амазонки.

Ну что ж, остается только одно – просто продолжать идти. Рано или поздно куда-нибудь выйдут.

Лагерь разбили у подножия подъема, на дне маленького овражка с крутыми склонами. С большим трудом нашли относительно ровную площадку, на которой можно устроить ночлег. Ниже ее развели костер – дым, поднимаясь вверх, будет распугивать кровожадных местных комаров. Их в степи немного, но хуже нет, когда, засыпая, ты слышишь над ухом голодное жужжание этих членистоногих вампиров.

Андрей, собирая топливо, убедился, что свежих следов деятельности аборигенов не наблюдается. Ему попались лишь два древних пенька, оставшихся от тощих деревьев. С тех времен в овраге вдоль ручейка поднялись чуть ли не джунгли, парочка белых тополей вымахала так, что тремя ладонями не обхватить.

И до этого по пути ему уже не раз встречались такие «гиганты». Хороший признак. Очевидно, заготовка дров в этих краях ведется слабо. А возможно, если права Рита, просто окрестности постепенно приходят в упадок – поселки помаленьку вымирают и больше некому работать топорами.

Вода в здешнем ручье оказалась горьковатой. Но искать другую нет ни времени, ни желания – сойдет и такая. Ободранную тушку козленка разрубили на куски, закинули в кипящую воду вместе с костями, легкими, почками, мозгом, сердцем и печенью. Из приправ только степной перец, собранный по пути, да щавеля немного женщины успели насобирать. Учитывая отсутствие соли, варево вышло адское. Но недовольных не было – на похлебку и мясо накинулись, как на мечту всей жизни. Андрею даже пришлось повысить голос, отрывая народ от котла – он хотел немного оставить на завтрак, да и опасно сильно напрягать на ночь измученные голодухой желудки.

В темноте он поднялся наверх, оттуда окинул взглядом окрестности, высматривая огни костров или факелов. Спустившись вниз, начал располагаться на ночлег, при этом сообщив уже дремлющим спутникам:

– Восточнее нас огонь горит.

– Далеко? – вскинулся Прапор.

– Трудно сказать… Несколько километров, точнее не могу сказать.

– Думаешь, это поселок?

– Наверное. Сомневаюсь, что это бедолаги вроде нас.

– Если поселок небольшой, можно попытаться на них напасть, – чуть насмешливо предложила Рита.

– И зачем нам такие приключения? – удивился Прапор.

– У них есть еда. Для приготовления халвы много чего используется. Мне однажды удалось заглянуть в их склад. Видела зерно, вяленое мясо и рыбу, сушеные овощи и грибы, травы какие-то, даже соль была. От соли я бы не отказалась сейчас… почему-то очень хочется именно соленого… будто беременная…

– Ну тогда я тоже беременный, – констатировал Прапор.

– Ребят, к мешкам с этой солью приделано несколько десятков хайтов, – охладил их Андрей. – Мы не супермены, нас покрошат на приправу к халве при малейшей попытке подобраться к поселку. Так что остыньте со своими бредовыми идеями. Или вы решили, что раз прикончили тех, то вам уже все по плечу? Мы в той драке потеряли десять наших, не забывайте об этом.

– Да помню я, – буркнул Прапор. – Но соленого охота просто ужас.

* * *

Утром Андрей прихватил Гнуса и заставил его внимательно изучить все впереди, пока восходящее солнце дает длинные тени. На свое зрение он не надеялся: далекий поселок близорукий вряд ли засечет – сараи почти не выделяются на фоне степи. Парень битых полчаса изучал окрестности и поклялся, что ничего подозрительного не заметил. Не увидел он ничего и на востоке. В принципе неудивительно, ночью огонь в степи даже близорукий может заметить за десяток километров, а днем без бинокля уже ничего не разглядишь.

Андрей принял решение идти прежним курсом – строго на юг.

На ходу, оценивая состояние своих спутников, он пришел к неутешительным выводам. Несколько дней в бегах сказывались не лучшим образом. Голод, утомительные переходы, постоянный стресс – народ изрядно вымотался. Из всей группы лишь Лекс, Рита и Кир шагали более-менее бодренько, остальные плелись будто французы армии Наполеона после посещения Москвы. Сколько они сейчас километров в час делают? Два? Вряд ли больше – едва ноги переставляют.

Народу нужен отдых, иначе… Вон у многих даже обувь почти рассыпалась, нужна долгая остановка для серьезного ремонта.

Подумав немного, он решил посоветоваться с Ритой. В своей тройке она была несомненным лидером, и с ее мнением волей-неволей необходимо считаться.

Поравнявшись с ней, он негромко проинформировал:

– Народ вымотан.

– Я заметила.

– Если бы не этот огонь в степи, я бы на день остановился в том овраге. Людям надо отдохнуть.

– Там нет еды. Без еды не отдых.

– Ну… щавель бы пожевали, там он рос. Зайцев следы там были тоже.

– Ты умеешь ловить зайцев?

– Я? Нет.

– И я не умею. Нам нужно место, где мы сможем добыть себе что-то посерьезнее этого щавеля. И при этом будем в безопасности.

– У тебя есть идеи?

– Всего одна. За этим возвышением, внизу, надо искать большой ручей или речушку. И там делать серьезную остановку.

– Если ты о рыбе, то у нас нет снастей для ловли.

– Была бы рыба, что-нибудь придумаем. Да и лягушек можно ловить, улиток речных собирать. Еда, конечно, так себе, но, думаю, не хуже тех же кузнечиков или ящериц. А я их ела уже – не смертельно.

– Я, кстати, тоже. Нормально, только насытиться невозможно. Думаю, твоя идея подходит. Если по пути подвернется серьезная добыча, остановимся у первого попавшегося ручейка или родника. Но если не повезет, ищем рыбное место.

– Побыстрее надо. Вон у Тамары нога натерта, и у Прапорщика тоже неприятности намечаются – захромал. Пока терпимо, но пару дней таких переходов, и начнутся серьезные проблемы.

* * *

К вершине степного увала[8] вышли около полудня. Люди с жадностью залюбовались раскинувшейся перед ними панорамой. Южный склон оказался покруче северного – внизу, уже в паре километров, начиналась ровная степь, местами изрезанная оврагами и балками. Зелеными лентами на ней выделялись полоски древесной растительности вдоль ручьев и речушек. На вершинах редких гривок местами серели каменистые проплешины.

Вдали, у горизонта, поднимались настоящие горы – массивные, мрачные, загадочно-притягательные. К западу они заметно увеличивались, а к востоку горная гряда сходила на нет. Если вспомнить рассказы Риты и ее схему, вычерченную на одном из привалов прутиком на земле, становится легче на душе. Ведь это наверняка те самые упомянутые ею горы каннибалов. Мрачное, конечно, название, но зато теперь понятно куда идти – на юго-восток. Где-то там они должны уткнуться в Нару, а на другом ее берегу будут земли, населенные союзниками островитян ваксами, пришедшими в прошлом году.

Следов хозяйственной деятельности хайтов заметно не было. В степи полным-полно деревьев и кустов, если их и вырубали когда-то, то было это десятки лет назад. Единственное – внизу, у подножия склона, можно было разглядеть поселок аборигенов. Но даже близорукому Андрею было понятно, что он позаброшен очень давно – строения почти рассыпались.

Рита, указав вниз, довольно усмехнулась:

– Река. Тот поселок стоит у реки. То, что нам сейчас как раз нужно.

* * *

Против плана Андрея устроить здесь долгий отдых никто не возражал. Все понимали, что это действительно необходимо. Его, правда, продолжал смущать огонь, замеченный ночью, – неприятно сознавать, что неподалеку может быть поселок хайтов. Хотя что значит «неподалеку»? До него может быть все двадцать километров. А если и десять, то какая разница? Он останется по ту сторону гряды, оттуда их лагерь не разглядеть – ночью аборигены не покидают свое жилье. Днем тоже опасности практически нет – хайты далеко от поселков отходят редко.

Спускаясь вниз, люди лишний раз убедились, что эта местность действительно дикая. Они испугали здоровенную птицу, удравшую от людей подобно карликовому страусу, и пару зайцев, смывшихся с неменьшей прытью. Кроме того, подняли стайку перепелок, а уж сусликов здесь было видимо-невидимо. Наличие полчищ этих грызунов натолкнуло Андрея на нехорошие размышления о происхождении вяленого мяса, попадавшегося в халве. Ведь там, за увалом, сусликов было гораздо меньше – будто их кто-то планомерно истреблял.

Поселок не впечатлил. От сараев остались лишь холмики оплывших стен. Если бы не геометрическая правильность этих останков, прошли бы мимо, не заметив. Река впечатлила еще меньше – ее и речкой-то трудно было назвать. Чистейший ручей шириной метра два. Журчит бодренько, дно песчаное, иногда с камнями. Кое-где над поверхностью возвышаются добротно отшлифованные валуны. Из-под одного на глазах Андрея вынеслась маленькая рыбка, пулей скрылась вниз по течению.

Он повеселел – значит, какая-то рыба здесь все же имеется.

Кроме рыбы, которую еще предстояло как-то поймать, наличествовала добыча подоступнее – на песчаных берегах зеленели стрелки дикого лука. Если поискать по окрестностям, возможно, и земляника найдется, а уж щавеля тут должно быть очень много.

Отряд перешел речушку вброд – Андрей решил расположиться на другом берегу. Там, среди зарослей густых кустов и приличных деревьев виднелась аккуратная поляночка, надежно укрытая от посторонних глаз. Здесь даже костер нелегко будет разглядеть – растительность хорошо укрывает почти со всех сторон.

Люди попадали на изумрудную траву; последний переход, когда, торопясь, одним махом спустились с увала, доконал всех окончательно.

Возле Андрея плюхнулась Рита, тихо проинформировала:

– Дождь будет. Сильный. Скоро.

– Ты откуда знаешь?

– Лекс сказал.

– А он откуда знает?

– Спроси у него сам! Вот же пристал… Лекс в таких делах никогда не ошибается – если сказал, что дождь намечается, то, значит, так и будет.

– Рит, вы же местные, особенно Лекс. Может, знаете способ, как рыбу поймать без снастей? Какая-то рыба тут есть, я одну видел.

– Я в этом не разбираюсь вообще. И Лекс ничего не знает, он тоже не рыбак, уже спрашивала. Одно я знаю точно: крупной рыбы в таких ручейках не бывает. Наши ребята на них рыбачили с удочками, с селедку размером что-то ловили, не больше.

– Блин! Да нам и с мизинец за счастье было бы!

– Да я к тому, что дротиком не поколешь – колоть можно крупную только. Так наши на Фреоне делали на моих глазах не раз. Рыбины там попадались с ногу, меньше у них не видела. Хотя я особо не интересовалась, может, и мелочь колоть как-то можно. Но дротиком это делать трудно в любом случае – у них трезубцы специальные для рыбалки были.

Серж, как и все, с интересом прислушиваясь к важной беседе руководства, предложил неожиданное:

– Можно в траву ловить рыбу.

– Это как? – не понял Андрей.

– Мы так делали, когда сюда только попали. Жрать ведь нечего было: грибы собирали, которые страшно было пробовать, ягоды, за птицами с палками гонялись. Черепах в плавнях ловили, они нас тогда здорово выручили. Доходило, что и лягушек лопали. Неплохо, кстати, мясо беленькое. Но черепаха гораздо лучше.

– Э! Хватит про черепах! Про рыбу давай, а то тебе дай волю, опять про пчел начнешь!

– Так пчел и тогда много было в наших краях. У нас ребята уже на второй день попытались в дупло залезть и потом от укусов так распухли, что на них штаны по швам трещали. А в дупле этом…

– Серж! Убью!

– Все! Молчу! В общем, озер у нас много, и Фреона под боком. Рыбы полно, сам понимаешь, а снастей никаких. Короче, мы стали так делать – залазили в воду гурьбой и быстро тащили к берегу ком из травы и тростника, переплетенный ветками и листьями камыша. В него, бывало, приличные рыбины запутывались, а мелочи вообще полно было. Если место тихое и водорослей много, так прямо через водоросли и тащили – самые богатые уловы получались. Пару щук так взяли, с мою руку длиной, окунь в три ладони попался, вьюнов длинных, бывало, по несколько штук за день добывали таким способом, особенно под камышом.

Андрей, представив, как семеро смертельно изголодавшихся мужиков со стогом сена в руках гоняют по чахлому ручью одинокую рыбешку, чуть не заплакал. Но ум, чью изобретательность подбадривал урчащий желудок, развил идею до вполне приемлемого варианта – появилась реальная задумка что-то поймать.

Решение было принято.

– Так, Гнус и Серж, вы со мной – займемся рыбалкой. Начинайте рвать траву и ветки. Мужики, вам задача посерьезнее. Дождь намечается, надо шалаш или навес поставить. Выше по берегу лопухи размером с зонт растут, вот ими и кройте. Если в несколько слоев крышу перекрыть, может, и не протечет. Женщины, от вас как обычно – ботаника. Нарвите лука и щавеля, да побольше, не исключено, что на ужин лишь это будет.

Поднявшись, с сомнением покосился на небо. Ни облачка… Но печет серьезно, будто и впрямь к грозе. Да и Рита заверяла, что Лекс с погодой не ошибается.

* * *

Камни, собранные ниже по течению, Андрей уложил пологой дугой, будто каркас плотины. Вода теперь с журчанием прорывалась через промежутки между валунами. Еще более затрудняя ей путь, Гнус забил в дно несколько кольев, на эту основу наплели зеленых веток кустарников, а уже следом навалили травы.

Преграда вышла хлипковатая, того и гляди развалится от напора воды. Сомнительно, что в ней запутается рыба… разве что дохлая… Андрей не стал торопить события, вместе с ребятами еще около часа убил на укрепление преграды. Результатом остался доволен: широкая преграда, веток и травы очень много – он бы на месте рыбы точно в такое запутался.

Вода, стиснутая плотиной, заметно поднялась – растеклась маленьким озерцом, огибая преграду сбоку, по песчаному бережку. Перекрывать ее там не стали, сомнительно, что рыба рискнет выбраться на эту мель.

Пройдя выше по течению на сотню метров, залезли в речушку, колотя по воде палками, быстро направились к плотине. Вода прохладная, дно ровное, песчаное, крупные камни выбраны – идти сплошное удовольствие. Рыба, обеспокоенная таким концертом, стремглав уходила вниз, к ловушке.

Добравшись до плотины, рыболовы устроили акт вандализма – разломали сооружение, быстро вытащив охапки веток и травы на ровный бережок.

На песке забились мелкие рыбешки и головастики, лягушки, обезумевшие от таких жутких событий, свихнулись и помчались прочь от воды. Андрей, торопливо хватая добычу, заорал:

– Гнус, бегом тащи котел! Складывать-то некуда!

Гнус вернулся со скоростью света. В котел полетели речные бычки, пескари, какие-то извивающиеся, будто змейки, рыбешки, колючие усатые создания, напоминавшие ершей, и разная серебряная мелочь. Самый крупный трофей – желтый бычок длиной чуть больше ладони, самые мелкие уступали по габаритам мизинцу.

«Загонная рыбалка» принесла несколько жменей рыбешек – этого не хватит даже накормить одного голодающего. А ведь плотина разрушена в хлам, остались лишь камни и несколько хорошо вбитых кольев. Пока починишь, пока загонишь… Если такая добыча и дальше будет, дело плохо. За день работы добудешь продовольствие для половины отряда – если повезет.

Но Андрей тут же придумал новую идею.

– Так дело не пойдет. Ребята, надо сделать ловушку, которую не нужно будет полностью ломать каждый раз.

– И как? – не понял Серж.

– Сейчас сделаем такую же плотину, но с отличиями. Во-первых, сделаем ее покрепче, чтобы рыба нигде не могла пройти сквозь нее. Во-вторых, посредине оставим узкий проход, куда будет проходить вода.

– Классно ты придумал, – ухмыльнулся Гнус. – Будем загонять рыбку, чтобы она уходила в этот проход.

– Да, идея именно такая. Только удрать она оттуда не сможет. Ну или вся не сможет. Я кое-что придумал.

На этот раз в дно заколотили гораздо больше кольев и забили их поглубже, с силой стуча обухами топориков. Так же собрали по руслу остатки камней – и плотина крепче вышла, и не будут мешать при загоне рыбы. Все щели между камнями и кольями заткнули пучками травы, дополнительно навалили веток кустарников и деревьев. Вода сильно не поднялась – узким потоком прорываясь в обложенный плоскими камнями проход.

Оставив ребят доделывать плотину, Андрей направился к женщинам, собиравшим неподалеку дикий лук. Встав возле Риты, он попросил:

– Ты не могла бы временно одолжить свою кольчугу? Ею очень удобно будет ловить рыбу в нашей ловушке.

– Бедная кольчуга, такое ей и не снилось, – вздохнула Рита. – Ладно, бери, конечно. Но только отмывай ее тщательнее от рыбьей слизи и вытряхивай воду. Мне ржавчина лишняя ни к чему. Кстати, взгляни-ка туда.

Посмотрев в указанном направлении, Андрей нахмурился. Похоже, Лекс и впрямь не шутил – от горизонта наползали свинцовые тучи. Что ж, надо поспешить. При серьезном ливне с грозой рыбачить будет не слишком удобно. Да и вечер скоро.

Горловину кольчуги и короткие рукава Андрей затянул кусками проволоки – их он припас еще на обломках авиалайнера. Чтобы даже мелочь не проскочила, набил немного травы, хорошенько утрамбовал. В итоге получилось подобие мешка из железных колец, с травяной подушкой на дне.

Подставив подол кольчуги под водный поток, вырывающийся из прохода в плотине, Андрей приказал:

– Ребята, опять бегите наверх, гоните сюда все живое. Сейчас проверим новый способ.

Стоять на месте оказалось нелегко – вода не настолько теплая, чтобы без движения в ней торчать. Да и струя, вырывающаяся из объятий плотины, норовила вырвать кольчугу из рук. Давать передышку рукам Андрей не рисковал – держал «снасть» неподвижно, боясь испугать рыбу.

Серж с Гнусом далеко подниматься не стали, начали загонять почти от того же места. Андрей не посчитал это ошибкой: большая часть рыбы все равно избегала загонщиков, так что по одному и тому же участку процесс можно было смело повторять несколько раз.

Когда ребята приблизились к плотине на пару десятков метров, в проход ринулись первые рыбешки. В чистой воде их было видно прекрасно – будто серые или серебристые пули проскакивали. Вот перед носом промелькнуло нечто весьма серьезное, по габаритам напоминающее Ритину «селедку». Проклятье – мимо прошла! Весь поток перекрыть этой кольчугой невозможно, остается лишь голодным взглядом провожать улизнувшую добычу.

Загонщики в последний раз опустили палки, возмутив водную гладь в считаных сантиметрах от плотины. Андрей выпрямился, быстро потащил кольчугу на берег. Из нее хлынули струи воды, мгновенно облегчили ношу, в железной западне неистово забились пойманные рыбы.

Андрей хотел высыпать добычу сразу в котел, но передумал: не хотелось вместе с рыбой высыпать и разный мусор. В итоге опорожнил «мешок» на песчаном бережку. Все трое мгновенно плюхнулись на колени, суетливо хватая бьющуюся добычу.

– Вьюн! – радостно заорал Серж, схватив какую-то змееподобную рыбу, прытко уползавшую к воде.

Размер ее не мог не радовать – ладони в две длиной. Жаль только, что не толстая. В том же направлении шустро пытался пятиться и одинокий крупный рак, ухитрившийся попасть в ловушку. И это были еще не рекордсмены: Гнус с гордостью продемонстрировал товарищам главный трофей – серебристую удлиненную рыбину длиной в ладони две. Крупных бычков и «ершей» было несколько десятков, а мелочи и вовсе без счета.

Это уже было похоже на настоящую рыбалку. По прикидкам Андрея не меньше полутора кило рыбы взяли за этот заход. Десяток таких уловов, и ужин будет просто роскошнейшим.

– Бегом, ребята, давайте. Надо до дождя успеть наловить как можно больше. Вон какие тучи наползают.

Раз за разом Сергей с Гнусом лупили палками воду, нагоняя на Андрея добычу. Вскоре им пришлось подниматься выше, удаляясь уже на полторы сотни метров, а то и дальше – рыбы становилось все меньше и меньше. Неудивительно: плотина дырявая, да и мимо кольчужного мешка много уходит. А та, что вырывается от загонщиков, уходит подальше от беспокойного места.

Не страшно, вся не уйдет. Если потребуется, парни будут целый километр ее гнать.

* * *

Когда первые крупные капли заколотили по плечам рыболовов, котел наполнился добычей до середины, а то и выше. Судя по тяжести, не меньше десяти килограмм рыбы. В основном мелочь – бычки да пескари. Но были трофеи и приличнее – десяток щучек, самая крупная из которых потянула минимум на кило, парочка мелких налимов, несколько крупных вьюнов и семь штучек серебристых проворных рыбин размером с селедку и почти столь же упитанных. Андрею доводилось бывать в Карелии и видеть тамошнего хариуса, ему показалось, что у этой рыбы с ним огромное сходство.

Подхватив одежду, потянули котел к полянке – пора посмотреть, что же там выстроили, не зря ведь мужики несколько часов там топорами стучали.

Не зря. Увидев, что успели возвести «строители», Андрей одобрительно присвистнул. Здоровенный, сильно наклоненный навес с тремя стенами, укрытыми ветками деревьев и кустарников. Внутри уютный сумрак не скрывает толстенной подстилки – спать будет не жестко. Толщина крыши внушает уважение и надежду, что она не протечет даже при сильном ливне.

Но это было еще не все. Рядом с большим навесом примостился еще один, маленький, почти карликовый. Под него мужчины торопливо складывали дрова, спеша укрыть их от намечающегося дождя. На взгляд Андрея, глупое занятие – дрова и мокрые хорошо горят. Прапор, недавно проверявший дела у рыбаков и женщин, возился с костром, разведенным в широком очаге перед навесом.

Близкий раскат грома заставил Андрея поморщиться. Хотя недоволен он был не грозой – представив, сколько дыма даст костер в такую сырую погоду, он опасался, что их лагерь будет заметен издалека. Хотя риск, конечно, минимальный: при дожде хайты предпочитали отсиживаться в сараях – воду они сильно недолюбливали.

Укрыв одежду под навесом, он кивнул на котел:

– Давайте ставьте на огонь. Рыбу мы уже прополоскали.

– А чистить не будем? – уточнил Лысый.

– Зачем? Эту мелочь сутки чистить придется. Да и чем чистить? Ногтями, что ли? Ножей у нас нет.

– Нормально, – заключил Прапор. – Будет уха по-чувашски.

– По-чувашски – это с внутренностями, но без чешуи, – возразил Лысый.

Оставив их спорить о тонкостях рыбацкой терминологии, Андрей поплелся за излучину ручья. Дождь, попугав первыми каплями, стих, но, судя по накатывающимся громовым раскатам, вот-вот начнется нечто невероятное.

Выбрав удобное местечко, Андрей стянул свои неимоверно дырявые трусы, залез в воду. Сегодня он впервые за два года устроит полноценный банный день. Максимум, доступный в поселке, – обмывание из котла мутной, напитанной глиной водой. Да еще при непогоде можно было раздеться и позволить дождевым струям смывать наслоения окаменевшей грязи и пота. При побеге тоже не везло – ручьи и родники, возле которых они ночевали, слишком уж ледяные, не хватало еще заболеть.

Смочив ком вырванной травы, повозил им в песке, принялся остервенело скрести кожу. Даже начавшийся дождь не отвлек его от этого занятия. Андрей старался оттереть грязь столь интенсивно, что местами начала саднить кожа. По барабану! Пусть хоть с кожей вместе отмывается. Сегодня он ляжет спать как белый человек – под крышей и чистым.

Бедная рыба – ниже по течению, наверное, кверху брюхом всплывает от токсичных стоков, свергавшихся с не мытого годами тела. И где-то там, тоже ниже по течению, моются женщины – от Андрея не укрылся их дружный уход в прибрежные заросли. Мелькнула шальная мысль: подсмотреть. Уж очень хотелось оценить формы новенькой. Греховные мысли? Хороший признак, значит, постепенно превращается в человека. Нет уж, до подглядываний лучше дело не доводить. Перед собой потом будет стыдно. А если поймают за таким занятием, засмеют как маленького.

С волосами труднее, их травой с песком отмыть проблемно. Без лишних затей прополоскал их в проточной воде, отряхнулся, выбрался на берег.

К тому времени, когда добрался до лагеря, пошел уже настоящий ливень, да еще и с порывами сильного ветра. Деревья раскачивались с треском, почти непрерывно сверкали молнии, и чуть ли не под ухом гремел гром. Влетев под навес, Андрей присел, уставился на костер под котлом.

– Ты бы оделся, – предложил Прапор.

– Ага, нечего тут дырявыми трусами мелькать. Мы не такие, как ты подумал, – добавил Гнус.

– Высохну, оденусь, – буркнул Андрей. – Полотенец ведь в вашей гостинице нет.

– Оцени качество крыши, – заявил Лысый. – Дождь как из ведра, а с нее не капает. Это все Лекс делал, мы лишь помогали.

– Лекс? – удивился Андрей. – Он ведь по-русски ни бум-бум, как же вы его понимали?

– Так в этом деле трех слов хватает или пары жестов… неприличных. Ловко местные такие штуки делают, быстро и хитро. Думаю, даже если дождь день целый идти будет, на нас ни капли не упадет. Тут весь расчет на то, чтобы вода вся стекала по скату.

– На меня льется, – возразил Гнус.

– Ты, дуралей, от входа отодвинься – ветер воду заносит. Дрю, уха уже закипела, долго ей вариться?

– Пусть поварится. До котла дотрагиваться опасно – гроза сильная, а он металлический. При грозе нежелательно рядом с таким вещами сидеть.

– Так он и без того близко, если шарахнет, то и нас может накрыть.

Народ опасливо попятился от входа, стараясь увеличить дистанцию между собой и котлом.

– Мы столько натерпелись, что молнию можно уже не бояться, – невесело усмехнулся Андрей. – Не переживайте, дальше я просветы уже разглядел – ливень скоро закончится. Нам он только на руку.

– Почему? – не понял Прапор.

– Следы смоет наши, – ответила Рита. – Если за нами идет погоня, могут потерять след.

– Да, – кивнул Андрей. – Будем надеяться, что они нас потеряют. Здесь можно посидеть денек-другой. Отдохнем, обувь починим, ноги подлечим. Завтра днем всех мыться заставлю, пора начинать бороться с этой грязью. Ну и отъедимся малость.

– А рыба здесь не закончится? – уточнил Гнус. – В последние заходы мало попадалось.

– Не закончится. Просто мы ее перепугали на этом участке, но она быстро вернется. Да и загонять можно будет издали или построить такую же ловушку в другом месте. Думаю, если ловить целый день таким способом, то котел точно набьем, а это килограмм двадцать – тридцать.

– Соли бы, – вздохнула Рита.

– Ты точно беременная, – усмехнулся Андрей. – Перцем своим степным приправлять будешь, да и черемши вы целый стог нарвали – вприкуску отлично пойдет. Кстати, дождь-то заканчивается. Давайте, мужики, снимайте котел, пора попробовать эту вашу уху по-чувашски.