Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Юлия Зябрева

Дело Ромео и Джульетты



23 мая 20ХХ года, 8:40, поезд 575М «Москва Павелецкая — Воронеж 1»

К-кхрр!

Лена мысленно похвалила себя: хватило сил не поморщиться, когда спутник в очередной — который уже по счёту? Сотый? Двухсотый? — раз смачно хрустнул пальцами. Вот казалось бы, чего плохого может быть в человеке, который сам себя называет «белым магом»? В этом худеньком высоком пареньке с такими честными, чистыми глазами, аккуратном и молчаливом, предпочитающем в одежде классический стиль (и, кстати, не снимающем пиджак даже после шести часов поездки в жарком, душном купе)? Ничего плохого.

Кроме привычки хрустеть пальцами. С такими — длинными, ровными — только на рояле играть или по карманам шарить! А он не умеет ни того, ни другого, а только хрустит, хрустит, хрустит…

Лена ещё в институте славилась стальными нервами, хотя и ей уже сложно было не реагировать на постоянное «ккхрр». А вот у соседки по купе, аккуратной седенькой старушки, нервы определённо сдали:

— Серёженька, вам никто не говорил, что это вредно для суставов?

Серёжа тяжело вздохнул, поправляя рукава пиджака, и помотал головой. Льняные пряди мазнули по широким плечам, а соседка, Наталья Олеговна, принялась с готовностью рассказывать:

— Этот хруст может означать, что у вас уже начинается артрит или, не приведи боже, артроз, или даже — ах! — атеро-склеро-тиза… ция. Если пустить на самотёк, то может быть плохо, но вам повезло, я знаю несколько проверенных способов. Для начала можно взять в равных пропорциях корневища аира болотного, почек сосновых, душицы листиков…

Сергей Скрипка внимательно и уважительно склонил голову к собеседнице. Кажется, он ещё не догадался, что происходит! Лена улыбнулась широко, от души: она знала эту породу бабушек, досконально изучающих все выпуски «Народного доктора» и «ЗОЖ» и не пропускающих по телевизору ни единого выступления Малахова, и была просто уверена в том, что «Серёженьку» ждёт занимательная лекция часика этак на три-четыре.

Ничего. Всё равно ехать ещё семь часов.

— …измельчить, смешать и две ложки смеси на литр воды кипятить на медленном огне в течение сорока минут…

Берёзки перепархивали по пригоркам, сбивались в стайки, улетали в знойное марево. Или знойно было только в душном купе? Лена прислонилась виском к стеклу. С каждой минутой всё ближе становился конечный пункт назначения — небольшой городок под Воронежем, Касторово.

Два года назад там случилось страшное: двадцатилетний Дмитрий Романов застрелил свою невесту Ольгу Сташину и застрелился сам. Многое в этом деле свидетельствовало о том, что не всё так просто. Охотничье ружьё — не самое удобное орудие для самоубийства, да и лежало оно рядом с телом Димы не так, как должно бы было лежать, если б он стрелял в себя сам, и об этом не раз и не два писали в местных газетах…

К-кхрр!

— …в пропорции один к двум взять измельчённое сырьё: шишки хмеля, кору дуба, хвою можжевельника, залить стаканом холодной кипячёной воды, перемешать и оставить в тёплом месте на ночь…

…Романовы и Сташины в один голос говорили: Оля с Димой любили друг друга, с пятого класса гордо носили звание «Ромео и Джульетта», ждали совершеннолетия, готовились к свадьбе. Семьи тоже готовились, но вместо свадьбы пришлось собирать родню на похороны.

Местные следственные органы провели «расследование», в ходе которого проигнорировали и убеждённость родителей в том, что их дети не могли так глупо расстаться с жизнью, и совершенно нелепое положение ружья по отношению к Диминому телу… а интересно, через сколько инстанций прошли жалобы родителей перед тем, как попасть в отдел «Т.О.Р.»?

— …а ещё вам надо встать на учёт к эндокринологу, у вас повышенный сахар, и прямо сейчас вам, чтобы перестала болеть голова, нужно что-то съесть…

Лена удивлённо повернула голову. Собеседники поменялись местами! Вернее, ролями — говорил Сергей Скрипка, а Наталья Олеговна, удивленно округлив рот, смотрела на него, как на живого пророка. А он…

Он сидел с расслабленной улыбкой и полуприкрытыми глазами, разом потемневшими, и медленно вёл раскрытой ладонью с расставленными пальцами снизу вверх.

Сканировал.

Елена прищурилась. Она впервые видела, как работает этот «человек-рентген» и почему-то была уверена, что две трети его «видений» — итог наблюдательности. Разве сложно предположить, что у женщины, которой далеко за пятьдесят, есть диабет?

— Вы ломали ключицу… нет. На вас… на вас напали. Днём? Ого… днём… и сломали… м-м-м… болит, погода меняться будет, да?

— Серёжа… Серёженька!.. — с придыханием приговаривала Наталья Олеговна, и восхищением, пылавшем в её взгляде, можно было разжигать факелы.

Что мелочиться! Олимпийский огонь поджигать…

Лена решила вмешаться:

— А на вас что, правда днём нападали и ломали ключицу?

Наталья Олеговна встрепенулась и подобралась, словно намеревалась всем своим видом проиллюстрировать высказывание «за цыплёнка и курица лютый зверь»:

— А что это вы, Леночка, неужто ставите под сомнение способности своего коллеги?!

Марченко сменила заинтересованную улыбку на кислую. Не ожидала такого отпора.

— Да не ставлю, не ставлю, просто мне всегда интересно, когда… кхм… Серёженька работает.

Скрипка, похоже, пропустил мимо ушей весь разговор своих спутниц: он закрыл глаза и покачивался в такт перестуку колёс, медленно опуская руку. Вдруг сказал невпопад:

— Надо спать ложиться. Быстрее дорога пройдёт.

Елена не удержалась, съехидничала:

— Надо было ночью спать, как все!

Наталья Олеговна одарила её почти гневным взглядом:

— Милочка! Да ведь им, белым магам, по ночам надо заряжать себя позитивной энергией!

Сергей фыркнул, но удачно замаскировал смех под кашель, и Лена обезоруживающе улыбнулась.

Если честно, ей тоже почему-то захотелось спать. Наталья Олеговна и Серёжа продолжили свою увлекательную беседу, а Лена стянула волосы в хвост и запрыгнула на верхнюю полку.

Кхрррр…

23 мая 20ХХ года, 9:35, Москва, «Отдел «Т.О.Р.».

— Что значит — уже в пути? Николай Васильевич!

Игорь Валуйский, взрослый-рослый — метр девяносто! — мужчина, казался обиженным ребёнком, которому дали мороженое, но, не успел он даже его лизнуть, как вкусняшку забрали.

— Николай Васильевич!

Горячев соорудил на лице непреклонное выражение и поправил очки:

— Игорь… Игорь Александрович, — он особо подчеркнул отчество интонацией, — искренне прошу меня извинить, но я и так сказал вам больше, чем должен был… и, в принципе, не должен сейчас слушать ваши… мольбы и стенания. Вы задание услышали?

— Услышал, — понуро отозвался Валуйский.

— Выполнять готовы?

— Ну, готов…

— Тогда не смею вас долее задерживать.

— Ага. Слушаю и повинуюсь. Есть. Так точно.

Валуйский сидел на краешке стула, сгорбив плечи и сцепив пальцы, и, судя по всему, не собирался сходить с этого места.

Горячев делал вид, что очень занят происходящим на мониторе ноутбука.

Игорь чего-то ждал. Терпеливо и неподвижно.

Дождался:

— Игорь, пожалуйста, не надо искать злой умысел там, где его на самом деле нет. Я вижу, что вы с Леночкой… что она вам нравится. И я, действительно, не намеренно разлучил вас.

— Угу. Ну, я пошёл.

Горячев усмехнулся:

— Идите.

— Всё… встал и пошёл.

Валуйский сопроводил слова действием и покинул кабинет.

Простучали подошвы по коридору. Хлопнула входная дверь. В кабинет вошёл Ярослав Краснов:

— Поговорили?

— Поговорили, — Горячев отодвинул ноутбук и посмотрел на него так, словно он — единственная причина всех бед во всём мире.

— Надеюсь, вы не очень далеко его услали?

Николай Васильевич прищурился:

— А что такого? Вы предвидите некие проблемы или…

Краснов пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся:

— Будем надеяться, что не проблемы и не «или».

— Ну-ну…

24 мая 20ХХ года, 10:00, Знаменский РОВД города Касторово

Скрипка, так и не спавший, похоже, ни часа за всю дорогу, а по приезде на место ломанувшийся куда-то в парк, на «единение с природой» и пропадавший там до самого утра, без зазрения совести зевал, прикрывая рот рукавом. Зато Елена сначала выспалась в поезде, под перестук колёс и мерное лопотание попеременно Натальи Олеговны и «Серёженьки», а потом ещё и ночью спала… ну, почти спала — часть ночи отняли телефонные разговоры с Игорем.

Нет, ну что, разве она обязана перед ним отчитываться? Ставить его в известность о каждом своём шаге? Да кто он такой вообще!

Лена фыркнула, вспомнив, с каким удовольствием набирала очень корректные, но дико раздражающие Игоря сообщения в аське.

Скрипка зевнул особенно широко — даже шаг задержал — и вежливо так осведомился:

— Игорь не говорил, как там наши?

Лена смерила Сергея внимательным взглядом:

— Во-первых, кто — наши? А во-вторых… ты о чём, собственно?

— Ну как же? — удивлённо вскинул брови Скрипка. — Ведь с Игорем же разговаривала, да?

— Ну, разговаривала, — недовольно поморщилась Лена. — Мы про наших не говорили… и вообще, ну с чего ты взял…

Марченко даже передумала задавать вопрос, как только увидела радостную улыбку Сергея.

Вот ведь нашёлся «человек-рентген» на её голову.

— Мило у них здесь, правда? — сонный Скрипка запутался было в ногах, но вовремя выровнялся и зевал по сторонам дальше, бредя следом за Еленой.

— Ха! «Мило»! Что именно? Осыпающаяся со стен штукатурка или обрывающие провода клёны?

— Ну не знаю… — задумчиво протянул Сергей, и Лена, как всегда, купилась:

— Это ты ещё Правчицких ворот не видал! Вот там — мило так мило! Там… — Елена вдохнула поглубже и на выдохе мечтательно прикрыла глаза:

— Там — горы! Там Швейцария, Чешская Швейцария, ты только представь, ты стоишь на одной горе — и вокруг тебя другие горы, а ещё холмы, равнины, ты видишь, как из самолёта, реки, леса, города!.. А сами ворота — это, знаешь, такая скала, и в скале естественного происхождения отверстие. Ну, это слабо сказано, отверстие! В этом отверстии Триумфальные ворота встанут — и ещё место останется! И воздух, какой там воздух!.. А чисто, как же там чисто…

Лена с отвращением отшатнулась от живописно разлёгшихся поперёк дороги рваных пакетов, мятых пластиковых бутылок и осколков стекла: похоже, здесь проезжал переполненный мусоровоз.

Скрипка испугался, что описание Правчицких ворот закончилось, и уточнил с нетерпением:

— Ну а дальше? Воздух, чисто, а ещё?

— А ещё… — Марченко прищурилась, вспоминая. — Ещё я там запомнила цвета. Я была там осенью, и вот представь… серый с чёрным камень ворот… и на них сверху растут сосны, а между ними незнакомые мне деревья, и на них листва не желтеет, а становится такой… медной, что ли. И по склонам такие кустики ещё, с рыженькими цветочками, и рядом с самыми воротами — музей, у него алая крыша, и вот серый, чёрный, алый, рыжий, зелёный, бирюзово-изумрудные такие холмы… и небо в облаках.

Лена вздохнула и только теперь заметила, что Скрипка перестал зевать и идёт за ней с закрытыми глазами.

— Эй, ты что?! — испугалась она, хватая его за руку, но он только блаженно улыбнулся и вздохнул:

— Спасибо, Лен… я увидел. Ой!

— Что?

— Мы пришли!

Они сами не заметили, как добрались до нужного им здания.



— Так, товарищ Скрипка, я пойду первой, потому что тут я главная, да?

— Да.

Марченко, прежде чем войти, ещё раз окинула взглядом сравнительно чистенький беленький домик с бордовыми дверями и синей табличкой, сообщающей, что в этом доме во времена войны был госпиталь, а теперь находится Знаменский РОВД города Касторово.

— Слушай, Серёж, а то, что мне туда неохота идти, имеет какое-то экстрасенсическое объяснение?

— Экстрасенсорное, может?

— Какая разница, ты скажи, имеет или нет.

— Имеет, но, скорее, чисто логическое. Ты, Лен, молодая ещё, но опытная уже, и ты знаешь, что там тебя ждёт.

— Угу, — Елена с особой мрачной решимостью поправила резинку на хвосте и посмотрелась в зеркальце, в порядке ли макияж.

Серёжка в точку попал: ещё тридцати нет, а опыта общения со зрелыми, «матерыми», специалистами — хоть отбавляй. Сейчас опять будет полна коробочка умных серьёзных мужчин в самом расцвете лет, то есть, глубоко за сорок или даже за пятьдесят, и все, как на подбор, будут оценивать Ленину внешность и мелодичность её голоса, а уже потом, может быть, задумаются о профессионализме.

А скорее всего, сразу и безоговорочно решат, что таким, как она, девицам и мечтать-то о карьере следователя не стоит. И начнётся: ой, да зачем оно вам, да разве вам не надо о семье думать? Как, нет семьи?! Тем более, надо думать, и, кстати, мы завсегда готовы помощь предложить…

— Идём? — спросил Сергей, который окончательно пробудился и перестал зевать.

— Хмм… покамлай мне, что ли, на удачу.

— Фубу, фубу! — с готовностью изобразил он руками хлопанье крыльев, и Лена сосредоточенно кивнула:

— Спасибо. Ну, пошли.

Она решительно одёрнула строгий, почти форменный пиджачок и ещё более решительно нажала на звонок.

Двери распахнулись сразу же, и коллеги уверенной походкой вошли в сумрак узких коридоров старого дома.



— Майор Карский, Станислав Петрович, глава Знаменского РОВД города Касторова.

Похоже, он сначала подумал, а надо ли вставать, приветствуя «дорогих гостей», и только потом, додумавшись, что всё же надо бы — неловко встал, сдвигая телом мебель, и вместо приветствия зачитал свои регалии.

Елена очаровательно улыбнулась и строго проговорила:

— Следователь по особо важным делам при Следственном Комитете РФ Марченко Елена Валерьевна.

Майор, кажется, немного смутился.

Кажется.

Сергея так и подмывало сказать что-то вроде «белый маг всея Руси, наследственный знахарь и целитель в шестом поколении, Скрипка Сергей Витальевич», но… слишком уж напряжённо звенела атмосфера в кабинете.

— Кхм… вы представите своего спутника? — выцедил сквозь зубы Карский.

— Скрипка Сергей Витальевич, мой коллега, — лаконично представила Лена, и Сергей изобразил вежливый светский поклон.

Майор пожевал губы. Помолчал. Пожевал ещё. Нервно дёрнул плечом:

— Прошу присаживаться.

Скрипка загрустил.

Ему показалось, что он видит будущее. И оно казалось таким беспросветным…

— А ваш коллега, он…

— Он консультант по вопросам следствия, — выдала Лена самую обтекаемую из возможных формулировок.

— Я в курсе, что консультант. Мне говорили, что он… экстрасенс.

Скрипка понял, что видел правильное будущее: это ж надо так выговорить слово «экстрасенс»! Словно «гомосек»!

Лена аккуратно выдохнула и ответила самым что ни на есть непринуждённым тоном:

— Да, у него паранормальные способности, которые помогают в раскрытии преступлений, особенно, если преступников не удаётся вычислить обычными методами.

— Да там вычислять некого! — возмутился Карский. — Там всё ясно, как божий день! Парень застрелил свою невесту, может, в состоянии аффекта, а потом схлынуло, понял, что натворил, и застрелился сам! Кого ещё вычислять?

Марченко позволила себе улыбнуться:

— И всё же, мы прибыли сюда для того, чтобы попробовать уточнить некоторые обстоятельства. Мы представители Следственного Комитета Российской Федерации, и вне зависимости от вашего желания вы обязаны оказывать нам содействие.

Карский демонстративно отвернулся.

— Я хотела бы встретиться с теми, кто принимал непосредственное участие в ведении этого дела. Прошу вас разрешить мне опросить всех сотрудников РОВД, которые в тот день осматривали место трагедии. Ну и… если возникнет необходимость в чём-либо ещё, я непременно сообщу.

Майор подарил Елене самый выразительный свой взгляд. Наверное, таким он останавливал на бегу быка где-нибудь в родной деревеньке.

Марченко не была быком. Взгляд Карского её не остановил.

Зато Скрипка почувствовал себя отмщённым.

24 мая 20ХХ года, 11:00–17:00, Центральный парк, церковь Спаса-на-Исторке, бар «Гнездо», город Касторово

Сергей ещё в Москве полазил немного по Интернету и составил для себя список мест, которые нужно непременно посетить в Касторово.

Во-первых, он планировал сходить ночью в Центральный парк. Во-вторых, посмотреть на него же днём. В-третьих, заглянуть в церковь Спаса-на-Исторке. В-четвёртых, найти какой-нибудь бар, где можно будет немного выпить.

Центральный парк ночью оказался местом умеренно пугающим, тёмным и пустынным. За ним хорошо ухаживали, регулярно стригли деревья и кусты, вдоль дорожек насажали бархоток и петуний, зону аттракционов обнесли высоким забором, просочиться сквозь который было делом вовсе несложным… но сюда Скрипка решил вернуться при свете дня, чтобы прокатиться на колесе обозрения. А лесопарковая зона Сергея разочаровала.

Деревья — молодые. Даже если большие, не старше самого Скрипки. Не удалось найти ни одного такого, которое могло бы указать дорожку в далёкое прошлое… то ли дело Ясная Поляна! Вот где круто! Но… в данный момент надо было как-то настраиваться на работу. Искать деревья, которые помнили бы Диму Романова и Олю Сташину: не может быть, чтобы «Ромео» ни разу не сводил свою «Джульетту» погрызть мороженого на природе. А на это памяти деревьев должно было хватить.

Сергей за пару часов исходил вдоль и поперёк весь парк в поисках того, что он сам называл «ментальными следами», и всё безрезультатно. Никак не получалось настроиться на нужную волну. Ни просто так, ни после медитации… Махнув на всё рукой, белый маг решил вернуться в гостиницу, но вместо этого до утра плутал по улочкам Касторова. Сергею всегда нравилось «читать» историю домов. Правда, в этом городе все они были довольно-таки однотипными. Коммунистические «скорострои» — все по одному плану одного архитектора, никаких тебе интриг… кроме воровства стройматериалов: ведь строители были все по большей части из окрестных деревенек, а свежие доски, брусья, краска, белила — всё это нужно в хозяйстве!

Если бы кто-то видел Скрипку, со счастливой улыбкой бредущего по улицам, он бы, наверно, подумал, что это возвращается со свидания влюблённый парень. Но за свои двадцать шесть лет Сергей Витальевич Скрипка, потомственный маг, целитель, «человек-рентген», влюблялся только один раз. Давно и неудачно. И вспоминать этот опыт не любил.

Одно неприятное воспоминание потянуло за собой другое, как это часто у него бывало. Разве приятным было знакомство с местными коллегами? Ни в коем случае! Уже после одного взгляда майора Карского хотелось пойти и ополоснуться под холодным душем. А уж все эти старлеи-капитаны, которые потом взялись прямо с порога заигрывать с Леной Марченко… Похоже, женщину-следователя серьёзно начнут воспринимать, только когда ей полтинник стукнет.

Наверное, Скрипке надо было бы остаться в РОВД. Помогать Лене. Но… чем? У него пока ещё не получалось, как у Ярослава, читать события прошлого через людей. Он только планировал научиться этому. Значит, надо сосредоточиться на том, что умеет: искать места, как-то связанные с «Ромео» и «Джульеттой».

Около часа дня, в самое пекло, Сергей бодрым шагом направился туда, куда его вёл внутренний компас. Сорок минут неспешным шагом — и молодой человек оказался на берегу реки. По левую руку стояла, тускло поблескивая куполами, церковь Спаса-на-Исторке. Сама Исторка неторопливо пробиралась в зарослях камышей к более крупной речке, Битюгу. Камыши на противоположном берегу плавно переходили в широкий луг, а там и в реденький молодой лесок.

Пожить бы здесь недельку.

Пожить просто так, даже без палатки. Ночевать под открытым небом. Пить воду. Дышать воздухом. Слушать ветер. Врастать корнями в землю. Лететь следом за птицами…

Серёжа встряхнулся. Мечты мечтами, а надо искать преступников. Не для того ли согласился он работать в «Отделе «Т.О.Р.», чтобы получать адреналин и в полной мере ощущать бешеный ритм жизни? Хотя о каком ритме может идти речь в таком тихом и благостном месте…

Спас-на-Исторке встретил странным сочетанием духоты и прохлады. Толстые стены и плотные ставни на узких окнах хранили от палящего зноя, разбросанная по полу трава незаметно превращалась в сено… как только Скрипка мог забыть о Троице?

Почему-то не хотелось «читать» историю этих стен. Церковь бомбили во время Великой Отечественной войны, в ней собрались верующие, чтобы оградить себя священными стенами от беды. Сергей со стоном согнулся, зажимая уши руками: не думал, не ожидал, что внезапно на него обрушится такое яркое видение — люди, старики, женщины и дети, свист, грохот, вой, крики, свист, грохот… свист, оглушительный треск, и раскалывается небо, и рушатся стены, и…

— Я могу вам чем-то помочь, молодой человек?

Скрипка не сразу понял, кто к нему обращается. А когда понял, робко улыбнулся:

— Да нет, это, скорее, я мог бы попробовать помочь вам…

Перед ним стоял странно перекошенный седобородый мужчина в рясе. То, что у него проблемы с позвоночником, понял бы не только потомственный целитель, но и любой другой, даже не самый наблюдательный человек.

— Если вы позволите, я… помогу вам. Вылечу.

Священник улыбнулся и покачал головой:

— Исцеляют пост и молитва. Священники с благословления церковью… и ещё врачи в больницах.

Скрипка встряхнулся, постепенно смелея:

— Ну вот не надо, пожалуйста. Вам же больно, вы еле стоите, а я знаю, что могу помочь — я что, не должен сделать то, что должен?

— Молодой человек, вам только что было плохо в стенах церкви… это ли не знак, что ваши способности — заметьте, я не отрицаю, что они у вас есть — вряд ли дарованы вам Богом?

Сергей насупился:

— Я не знаю, кем они мне дарованы. Но я уверен, что в этом нет ничего плохого! И… не плохо мне было. Просто я видел, как в эту церковь попал снаряд.

Священник вздрогнул:

— Как… видели?

— Вот… вот так.

Скрипка закрыл глаза и раскинул руки.

Теперь он уже был готов к тому, что увидит.

— Здесь… священник. Он… ранен. Нет, он убит. Дети… дети у двери… мальчик… вы?!

Сергей пошатнулся, открыл глаза и уставился на собеседника:

— Вы? Вы были здесь во время бомбёжки? Вы были там, там двери были, да?

— Да, — одними губами, без звука, согласился священник.

Там, где ныне белела свежей штукатуркой стена, в старом здании церкви, действительно, были двери. Отец Николай, тогда ещё совсем крохотный Коленька, и его старший брат, Дима, прятались там, накрывались старым дедовым тулупом… они чудом выжили после бомбёжки. Да, наверное, Николай и священником решил стать только потому, что верил всю жизнь: от смерти его спасли стены церкви.

— Ну вот… а вы говорите, не от Бога.

Настала очередь священника хмуриться:

— Не вам, юноша, решать…

— Но я могу вылечить вашу спину.

— Какая разница, что будет с телом! Главное — душа.

— Ну и что, вы думаете, что душа пропадёт из-за того, что кто-то не такой, как надо, поможет телу? Ну вот пойдёте вы в больницу, а вдруг врач будет еврей? Или… или вообще какой-нибудь там боккор? А он вас лечить начнёт и вылечит…

— Поэтому я и не иду в больницу, мальчик.

Священник решил уйти, но чуть только шевельнулся, как вздрогнул от пронзившей всё тело боли и застыл на месте.

— Ну что мы с вами спорим! — Скрипка взмахнул рукой, словно отгоняя прочь все доводы собеседника, и решительно зашёл к священнослужителю со спины.

Вдох.

Выдох.

Вдох…

А на выдохе тонкие пальцы Сергея обрели собственную жизнь: он понял, что теперь-то уж точно знает, что и как должен делать. Ему показалось, что воздух между медленно сближающимися ладонями уплотнился, стал упругим и горячим… а если закрыть глаза, будет видно, как он светится, словно шаровая молния.

Скрипка закрыл глаза.

Переливчатый шар подрагивал на левой ладони. Правая медленно сдвигала его, прямо туда, откуда расплетались по телу священника упругие щупальца ненасытной боли. Они дотянулись и до руки мага, обвили пальцы, скрючили их в готовую к захвату добычи орлиную лапу… ах, вы так? Ну, хорошо!

Сергей резким рывком выдернул «спрута» — и охнул от боли, с такой силой сам себе впился в ладонь пальцами. А священник…

Священник удивлённо и недоверчиво тёр поясницу.

Боль была — боли не стало.

— Э… мальчик…

— Серёжа я…

— Очень приятно, Серёжа, я отец Николай… конечно, спасибо тебе, но… но а если это всё-таки… не от Бога?

Скрипка чувствовал себя внезапно уставшим, словно вкатил на гору пятитонную глыбу, но свою точку зрения готов был отстаивать до последнего:

— А если у Иоанна Кронштадтского тоже не от Бога было? Он же даже не всегда молился перед тем, как лечил! Но его, однако, церковь благословила на исцеления.

Священник не удержался, проверил себя наклонами, поворотами, приседаниями, вначале робкими, а потом всё более смелыми, ухнул:

— Да я лет пять уже так не двигался! Серёжа, я буду верить, что это всё-таки от Бога. Очень уж радостно сейчас вот стоять рядом с тобой и… не болеть.

Сергей расплылся в довольной улыбке:

— И вам спасибо, отец Николай! Вы бы знали, какое это счастье, когда ты можешь помочь и помогаешь!

Они пожали друг другу руки, и священник проницательно спросил, уловив едва заметную тень сожаления в голосе Скрипки:

— Я ошибусь, если предположу, что есть что-то, в чём ты хочешь помочь, но никак не можешь?

— Не, — вздохнул Сергей. — Не ошибётесь…

Скрипка рассказал отцу Николаю о цели приезда в Касторово, и священник подтвердил: да, мало кто из тех, кто знал Диму и Олю, верил, что всё было так, как попыталось представить следствие.

— Серёжа, ты думаешь, что сможешь что-то узнать и доказать?

Он пожал плечами:

— Пока ещё не знаю. Но я буду стараться.

Они со священником распрощались, обменялись телефонами и договорились держать друг друга в курсе дела.

А потом Скрипка внезапно попал в «Гнездо».

Наверное, это снова сработал внутренний компас. Ноги сами вынесли Сергея на одну из незаметных улочек, ответвляющихся от центральной, пронесли по ступенькам, уводящим под землю…

Когда голова мага поравнялась с кованой решёткой, огибавшей плавным полукругом ход вниз, оказалось, что решётка и есть вывеска, на ней загорелись багрово-красные буквы и стилизованная картинка, изображающая то ли кляксу, то ли, и правда, какое-то неаккуратное растрёпанное гнездо.

Внутри оказалось неожиданно уютно. Правда, первым посетителем стал сам Сергей, но, судя по тому, что вывеска едва успела загореться, вечер ещё толком и не начался.

Скрипка расправил плечи, прищурился.

Да, именно так и бывало в боевиках: под звуки медленного блюза главный герой, завсегдатай, входил в барный сумрак, выбирал позицию, удобную для наблюдения… заказывал…

— Здравствуйте! Скажите, а какой у вас фирменный напиток?

Бармен внимательно измерил гостя прицельным взглядом от белёсой макушки, по которой плыли размытые пятна цветомузыки, до стильных ботинок, идеально сочетающихся со светлым классическим костюмом, и лениво так ответил:

— «Гнездо глухаря».

Как-то неромантично, немужественно и предсказуемо это прозвучало!

Вот в боевике бы назвали какой-нибудь «Космополитен» или там «Б-52» с поджиганием… но, в конце концов, он не в боевике, а в Касторово, и не завсегдатай, а пришёл впервые, да и «Hali Hali» Даны медленным блюзом назвать ну просто нереально.

Скрипка постарался вздохнуть как можно незаметнее и, небрежно стряхивая с плеча несуществующую пыль, небрежно ответил бармену:

— Раз это ваше фирменное, дайте, пожалуйста…

Бармен сделал вид, что услышал и даже прикинулся, что уже идёт выполнять заказ.

Сергей не стал скрывать второй разочарованный вздох.

24 мая 20ХХ года, 17:00, Знаменский РОВД города Касторово

Когда солнечный луч проделал путь по кабинету от левой стены до правой, Лене захотелось вдруг нацепить чёрный плащ с алой подкладкой и выпрыгнуть к следующему собеседнику с рычанием: «Муа-ха-ха! Никто не ожидает испанскую инквизицию!» — и плёткой по нему так щёлк, щёлк! И чтоб за спиной не бежевая облупленная стенка, а жаровня с тлеющими углями, а в глазах у этого пента не масло масляное, а страх…

Желание пробежало в голове и сделало ручкой.

Не было у Лены ни плаща, ни плётки, ни пыточной камеры. А и были бы, всё равно касторовские следователи смотрели бы на неё такими же раздевающими взглядами.

Новый собеседник постоянно поглядывал на часы, намекая, что его рабочий день, вообще-то, закончился полчаса назад, и не мешало бы этой столичной штучке перестать маяться дурью, а поскорее отпустить его домой, к жене и детям.

Или к любовнице.

Или куда он там торопится.

— Елена Валерьевна, вы, конечно, извините, но можно вопрос не по существу?

Лена прикрыла глаза:

— Можно.

Вслух не стала говорить, но мысленно попросила: ну, удиви меня, пожалуйста. Задай вопрос не о моём семейном положении и не о том, как я устроилась в гостинице и не желаю ли я прогуляться куда-нибудь этим вечером.

— Скажите, пожалуйста, у вас семья есть?

Тихий стон отчаяния едва не сорвался с сурово поджатых Лениных губ.

Нет, не способны эти ровэдэшники её удивить!

— Хм. Согласившись на то, чтобы вы этот вопрос задали, я не давала согласия отвечать на него, поэтому скажите, пожалуйста, вы были среди тех, кто первым прибыл на место происшествия?

Пётр Сергеевич (так его представил Карский) недовольно поморщился:

— И всё-таки, как человек, который старше вас и значительно опытнее, я бы хотел первым услышать ответ на свой вопрос.

Марченко встала, отвернулась к окну. Полюбовалась воркующими сизарями.

— Знаете, Пётр Сергеевич, это вас, конечно, удивит… но на данный момент старшая в этом кабинете я, и возраст к этому отношения не имеет, а опыт мой вполне достаточен. Потрудитесь отвечать на мои вопросы. Чем бодрее вы это будете делать, тем быстрее завершится наша беседа. Первая.

Мужчина не просто поморщился, а стянул всё лицо к переносице:

— К сожалению, то, о чём вы спрашиваете, было достаточно давно, и я плохо помню тот день. Кажется, я не был среди первых.

— А кто был?

— Я же сказал, что это было давно. К тому же, у вас есть протоколы! Неужели там не записано, кто и когда приехал и что и где увидел?

— Неужели вам не понятно, что я веду следствие?

Мужчина поиграл складками стянутого лица:

— Я же сказал, что первым не был.

— Хорошо. Опишите, что вы увидели на месте преступления.

— Вы издеваетесь.

— Я полагаю, что сейчас, спустя два года, вы можете случайно вспомнить то, на что тогда не обратили внимания.

Лена говорила эту фразу уже седьмой раз. Она всех просила вспоминать что-то, что врезалось в память, или случайно всплыло в памяти при попытке восстановить события, или просто пришло на ум… да мало ли, что!

Но все опрашиваемые, как один, словно по заученному говорили одно и то же (естественно, когда их удавалось сбить с темы личной жизни Лены и попыток пригласить на свидание).

— Леночка…

— Для вас — Елена Валерьевна.

— Елена Валерьевна, вы вынуждаете меня на крайние меры!

Марченко резко развернулась к мужчине, даже не пытаясь сдержать изумление:

— Что?!

— Я просто вынужден пригласить вас на ужин! Нет-нет-нет, не пугайтесь, скромный семейный ужин, моя жена собиралась печь сегодня свой фирменный пирог… может быть, вы всё же внемлете гласу разума и побалуете себя домашней кухней… а где-то между сборной солянкой и пирогом я и вспомню что-нибудь, интересующее вас…

— Нет.