Эллери Квин

«Клуб оставшихся»

Глава 1

БЕГСТВО С МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ

Вспоминая о прошлых своих достижениях, Эллери Квин иногда с откровенной гордостью рассказывает об успешном раскрытии дела, которое он окрестил загадкой «Клуба оставшихся». Загадка, объявляет он, простейшая, очевидная и бесхитростная, но в то же время в высшей степени скользкая. Бесконечные осложнения, множество ниточек и нестыковок уверенно вели к единственному неизбежному выводу, который, замечает он, щурясь с ухмылкой, был иллюзорным.

Разумеется, распалив аппетит слушателей, он погружается в провокационное молчание, ожидая просьб о продолжении. Аудитория с полной готовностью возлагает на алтарь его самолюбия кусочки «жертвенного агнца» и напрягается в креслах, выслушивая очередную волнующую историю.

В один солнечный день, близившийся к концу, Эллери провожал свою секретаршу Никки Портер. Веявший с реки Гудзон прохладный ветерок приятно бодрил после тяжелой битвы над третьей частью его последнего опуса, предназначенного для популярного ежемесячного журнала.

Они брели от дома Квина на Западной Восемьдесят седьмой улице к Риверсайд-Драйв, к Девяносто четвертой улице, затем к западу к дому Никки.

Живая хорошенькая блондинка ростом по плечо Эллери держала своего работодателя под руку, сунув ладонь в карман его пиджака, стискивая внутри его пальцы.

— Страшно люблю гулять с вами, — проворковала она. — Даже на таком солнцепеке.

— Не пойму почему, — буркнул он, взглянув на ее ноги. — Вы хромаете с той минуты, как вышли из моей квартиры.

— Нет! — вспыхнула Никки.

Впрочем, факт оставался фактом — она действительно берегла правую ногу.

— Ну ладно, — простонала девушка. — У меня туфли новые. Вы ведь все замечаете?

— Все, достойное внимания, — уточнил Эллери.

— А в людях что-нибудь замечаете, кроме сбитых ног? — язвительно уточнила она, внеся, впрочем, в вопрос мягкую личную нотку.

— Когда удишь рыбу… — начал Эллери, и тут прямо перед ними из маленького итальянского ресторанчика, что со входом на две ступеньки вниз, вылетел какой-то мужчина, стрелой помчавшись по улице.

— Кстати, о ногах. Никки, что можете сказать, пользуясь дедуктивным методом, вот об этом субъекте?

— О каком? Ах, об этом.

Она быстро окинула взглядом высокого смуглого мужчину, бежавшего короткими неуверенными прыжками, вертя головой из стороны в сторону.

— Обождите… Ясно! Он влюблен.

— Влюблен? — рассмеялся Эллери. — Из чего же вы вывели столь блистательное заключение?

— Ну, он бежит на угол, правда? А гам нет ничего, кроме почтового ящика. Думаю, мужчина бежит к почтовому ящику исключительно для того, чтобы послать любовное письмо!

— Железная логика, — ухмыльнулся Эллери. — Только вы ошибаетесь.

— Вот всегда вы так! — надулась Никки. — Почему это я ошибаюсь?

— Потому что у него нет письма.

Они остановились, присматриваясь. Мужчина бежал по тротуару прямо на угол. Никки просияла:

— Видите, умник? Направляется как раз к почтовому ящику.

— Клянусь святым Георгием, вы правы!

Бегущий бросился к ящику, протянул руку, но, не дотянувшись, отдернул. Отступил на шаг, пристально осмотрел его, покачал головой, резко повернулся и вновь побежал.

— Нет, — заключил Эллери, — я прав. Ему нужен не почтовый ящик.

— Хорошо, тогда вы мне скажите, куда он бежит.

Эллери не ответил, наблюдая за лихорадочными зигзагами неизвестного мужчины.

Внезапно свернув с тротуара, тот очертя голову ринулся на оживленную дорогу. Из-за угла вывернул автомобиль с ревущим мотором, налетел на него, протащил перед собой обмякшее тело футов пятнадцать, тошнотворно визжа и виляя, переехал колесами и мощным рывком умчался вперед, прибавив скорости.

Эллери с Никки в немом ужасе приросли к месту. Не успели ни крикнуть, ни предупредить. Еще несколько секунд смотрели вслед летевшей машине, пока та не исчезла из вида на Риверсайд-Драйв.

Послышались громкие испуганные крики. Сбегался народ. Тормозили автомобили. Раздавались гневные возмущенные возгласы. Мелькали кулаки, грозившие вслед уехавшей машине.

Поднялась суета.

Все бежали к неподвижной, безжизненной фигуре, распростершейся посреди дороги.

Эллери с Никки подоспели первыми. Мужчина лежал обмякший, раздавленный, словно вылился из треснувшей литейной формы.

Явился постовой, бросил быстрый взгляд, поспешил к полицейской телефонной будке выше по улице.

Быстро образовалась толкавшаяся, напиравшая, глазеющая толпа.

— Как вы можете смотреть на умирающего? — крикнула Никки. — Отойдите!

— Девушка права! Ему нужен воздух, — прокричал кто-то.

— Господи, сплошная каша…

Эллери умело расстегнул на мужчине воротничок, ослабил брючный ремень, сорвал с себя пиджак, скатал, подсунул под окровавленную голову.

Полицейский вернулся, помахивая дубинкой. Толпа попятилась.

С визгом затормозила «скорая», из нее выскочил врач. Представитель властей поманил к себе Эллери с Никки.

— Вы были свидетелями происшествия? — проворчал он. — Как вас зовут?

— Эллери Квин, — с легкой улыбкой ответил Эллери. — Западная Восемьдесят седьмая улица, 212-А.

Полицейский мельком взглянул на него, занося в блокнот сведения.

— А вы, мисс?

— Никки Портер.

— Как пишется имя?

— С двумя «к», — подсказал Эллери. — Адрес тот же. Мисс Портер — мой секретарь.

— Эй! — Полицейский поднял глаза. — Вы, случайно, не сын ли инспектора Квина?

Эллери кивнул.

— Тогда совсем другое дело! — Сержант сменил тон, доверительно потянулся к собеседнику. — Слушайте, мистер Квин, не обязательно вам сюда вмешиваться.

— Но я как раз хочу вмешаться. Не люблю водителей, скрывающихся после наезда.

Полицейский пожал плечами, сунул карандаш в блокнот и спросил:

— Номер заметили?

— Нет, — ответил Эллери, — но, судя по цвету таблички, номер нью-йоркский. Черный седан.

Никки, пристально глядя на лежащее на дороге тело, сердито заметила:

— Этот водитель просто убийца, и все!

Полицейский вздохнул, проследив за ее взглядом, тряхнул головой:

— Вот именно, мисс.

Коснулся пальцами козырька фуражки, принял в высшей степени деловой вид и пошел искать других свидетелей.

Врач «скорой» поднялся с колен.

— Ну как, доктор? — спросил Эллери.

— Ни малейшего шанса. Повреждения внутренних органов, кровотечение… Его даже двигать нельзя. Умрет с минуты на минуту.

Мужчина застонал, глаза сверкнули, губы шевельнулись. Врач быстро подскочил к нему:

— Пришел в сознание! Сержант, если хотите его расспросить, лучше поторопитесь.

Полицейский растолкал локтями толпу, опустился рядом с доктором на колени:

— Послушайте, мистер! Кто вас сбил? Кто переехал? Тот некоторое время беспомощно смотрел, потом, напрягая каждый мускул, выдохнул:

— Скажите… Джо… — И закрыл глаза. Лицо перекосилось от боли.

Полицейский через секунду покосился на доктора:

— Он не в себе.

Эллери поспешно присел рядом с ними.

— Нет, он пытается что-то сказать.

Наклонившись ближе к умирающему, поднеся ухо к самым губам, полицейский спросил:

— Что сказать Джо? Какому Джо?

Глаза снова открылись, слепо глядя на него.

— Джо Салливану… Из клуба «Шестьдесят шесть»…

Тот кивнул, повторил:

— Джо Салливану, из клуба «Шестьдесят шесть». И что ему сказать?

Ответ прозвучал еще тише:

— Чтобы он… и оставшиеся… остерегались…

Полицейский снова повторил фразу, а Эллери с Никки напряженно прислушивались вместе с толпой.

— Чтобы он и оставшиеся остерегались… Чего же?

— Убийства…

Эллери резко вздернул голову, глянув мельком на свою секретаршу:

— Убийства!

Никки покачала головой:

— Эллери, думаете, его действительно…

Полицейский крикнул в ухо жертвы наезда:

— Убийства? Вы хотите сказать, что вас нарочно сбили? Кто? Кто хотел вас убить?

Врач приложил стетоскоп к груди мужчины, заглянул в погасший неподвижный глаз и качнул головой:

— Бесполезно. Он мертв.

Слова эхом разнеслись по толпе. Люди отшатнулись, словно отброшенные невидимой рукой. Полицейский медленно поднялся на ноги:

— Давайте расходитесь. Живее!

Тишину вдруг прорезал истерический женский вопль:

— Пропустите меня! Это мой Гильельмо… Мой Билл… Мой Билл!.. Мой сын…

Толпа расступилась. Маленькая кругленькая итальянка в широком фартуке двигалась неверным шагом, ломая руки, еще не видя тела за крупной фигурой полицейского.

— Обождите минуточку, леди, — буркнул он. — Лучше не подходите.

— Я мама Росси из ресторана, — крикнула она. — Это мой сын Билл!

Протолкнулась мимо полицейского, рухнула пухлым телом рядом с безжизненной фигурой, рыдая:

— Билл… Билл!..

Никки уткнулась лицом в плечо Эллери, бормоча сквозь слезы:

— Из всех хладнокровных расчетливых преступлений, какие я видела, это самое…

Эллери бессознательно гладил ее светлые вьющиеся волосы.

— Джо Салливан, клуб «Шестьдесят шесть»… Пожалуй, побеседуем с мистером Салливаном, прежде чем газетчики вонзят в него зубы.

Глава 2

КЛУБ «ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ»

Клуб «Шестьдесят шесть» располагался в нескольких сотнях ярдов к востоку от Таймс-сквер. В воскресный вечер мистер Квин с секретаршей застали его почти пустым.

Несколько пар сидели за длинными столами. На пустой танцевальной площадке оркестр вяло наигрывал попурри из хитов сезона. Атмосферу можно было назвать как угодно, только не веселой: в начале воскресного вечера в бродвейских клубах редко царит веселье.

Эллери с Никки сели у стойки бара. Встреченная ими по пути девушка у вешалки со шляпами сообщила, что Джо Салливан — бармен и смена у него начинается в девять часов.

Никки тем временем заявила, что в баре принято выпивать, значит, надо пропустить по рюмке.

— Закажу что-нибудь дорогое, — зловеще добавила она. — Мм, посмотрим.

Подошел дежурный бармен.

— Что это у вас там в тонких длинных граненых бутылках?

— Ликер, мисс. Лучшая в мире марка — «Бушер».

— Не поддельный? — засомневалась Никки. — Бутылки без этикеток!

Бармен предъявил бутылку:

— Название выгравировано на донышке, его сразу не увидишь. — Он перевернул бутылку. — Поэтому, когда ликер заканчивается, бутылка служит графином.

— Пожалуй, выпью, — решила Никки. Бармен принялся наливать ликер, а она коварно полюбопытствовала: — Он действительно дорогой?

Эллери фыркнул:

— Мне скотч с содовой.

Налив Никки рюмку, бармен взялся за бутылку шотландского виски, но тут невольно оглянулся на высокого, крепко сбитого мужчину в барменском костюме, вынырнувшего из небольшого проема за стойкой.

— А, Джо, — вздохнул он с облегчением, — я уж думал, что ты вообще не покажешься. Джентльмену скотч с содовой, леди пьет ликер «Бушер».

Бармен снял с себя фартук, форменный пиджак, сунул под стойку, жалобно ворча:

— Из-за тебя сегодня на бокс опоздал, чтоб тебя разразило…

— Ладно, ладно, — отмахнулся мужчина, которого сменщик назвал Джо.

Эллери с Никки следили, как он вытащил из бутылки пробку, налил в высокий стаканчик виски и содовой из сифона, уточнив:

— Со льдом?

— Можно немного, — кивнул Эллери, еще секунду посмотрел на него, а потом небрежно спросил: — Вы Джо Салливан?

Тот удивленно взглянул на него:

— Так точно, сэр.

— О вас вспоминал Билл Росси.

Лицо Салливана озарила добродушная улыбка.

— Да? Вы приятель Билла?

— В некотором роде. Давно его видели?

— Ох, он к нам практически ежедневно заходит.

Бармен поставил стакан перед Эллери, протер полотенцем стойку, махнул рукой подходившему худому мелкому мужчине с ошеломляюще густыми и пышными волосами:

— Привет, Эрни.

Подошедший взобрался на высокий табурет и прохрипел:

— Сид Парамор тут?

— Не знаю. Я только что пришел. Зачем тебе босс нужен?

— Это я ему нужен, — рассмеялся мужчина. — Двойной скотч, Джо.

Салливан поставил на поднос стакан и бутылку, доверительно наклонился над стойкой.

— Признайся, много ты ему задолжал?

— Много, — сморщился Эрни.

Эллери придвинулся ближе.

— Кстати, Салливан, с Биллом Росси сегодня произошел несчастный случай.

Эрни взглянул на него:

— То есть как это? С Биллом?..

— Да, — пробормотал Эллери, глядя ему в глаза. — Вы тоже знаете Билла Росси?

— Это Эрни Филлипс, — нетерпеливо объяснил Салливан. — Несчастный случай? Да я ж только вчера его видел!

— Неприятная новость, — пробормотал Филлипс. — Что случилось?

— Его сбила машина. Водитель скрылся с места происшествия.

— Сбила машина?! — воскликнул Филлипс. — Джо, ты что-нибудь слышал?

Салливан покачал головой.

— Он сильно пострадал, сэр?

Эллери поднял стакан, прищурился на янтарную жидкость.

— Хуже не бывает. Он умер.

Филлипс уронил пустой стакан на стойку. Костяшки пальцев Салливана, вцепившихся в полотенце, побелели.

— Билл Росси… умер?

— И перед смертью просил кое-что передать Салливану, — продолжал Эллери.

На лбу Салливана выступили бисерные капли пота.

— Мне? — переспросил он дрогнувшим голосом. — Что передать?

— Просил предупредить… чтобы вы остерегались.

— Остерегался?.. — изумленно нахмурился бармен.

— Да, — мурлыкнул Эллери. — А потом добавил: «И оставшиеся».

— Оставшиеся! — задохнулся Филлипс, плеснул себе еще виски, быстро глотнул, озабоченно взглянул на Эллери. — Так и сказал: «оставшиеся»?

— Именно так и сказал, мистер Филлипс.

Салливан облокотился на стойку.

— Что еще говорил Билл?

— Полицейский, снимавший предсмертные показания, спросил, чего вы и оставшиеся должны остерегаться, и он ответил: «Убийства». После этого умер.

Мужчины побелели. Филлипс дрожащей рукой пригладил густую копну волос, недоверчиво пробормотал:

— Убийства?.. — и соскользнул с табурета. — Слушай, Джо, скажи Силу Парамору, что мне надо… — Он неуверенно запнулся. — А! Скажи, я должен повидаться с оформителем насчет рекламы, над которой работаю! — И выскочил из бара.

Эллери с Никки проследили за его поспешным уходом — почти бегством.

— Интересно, зачем вашему другу понадобилось повидаться с оформителем?

Салливан секунду смотрел на них непонимающим взглядом, как будто мысленно унесся очень далеко, и, наконец, ответил:

— Эрни Филлипс — художник по рекламе. — И снова, дрожа, потянулся вперед. — Билл точно сказал про… убийство?

Эллери кивнул.

— Как по-вашему, Салливан, что он имел в виду? Странное предупреждение.

Бармен отпрянул, схватив опрокинутый стакан Филлипса.

— Понятия не имею, — сухо вымолвил он. — Может… в бреду был, в беспамятстве. Прошу прощения, сэр. У меня клиенты.

Никки с Эллери переглянулись.

— Значит, они ничего не расскажут? — спросила она.

Эллери слез с табурета, бросил на стойку бара купюру.

— Кажется, я знаю, кто расскажет.

— Кто?

— Мать покойного!

Глава 3

НЕМНОГО О БИЛЛЕ

Ресторанчик мамы Росси имел типично итальянский вид: с кабинками-кабинетами, со скатертями в шахматную клетку… На каждом столике стояла стеклянная хлебница с сухими ломтями в окружении солонки, перечницы, мисочек с тертым сыром и красным перцем. Зал пропитался острым аппетитным запахом оливкового масла и чеснока.

Эллери одобрительно раздул ноздри — он обожал итальянскую кухню с ее пикантными живительными вкусами и ароматами. Никки, напротив, неодобрительно сморщила немыслимо крошечный носик.

Мама Росси, сидевшая за столом в дальнем конце обеденного зала, повернула голову, твердо взглянув на них сухими покрасневшими горящими глазами.

Они на секунду запнулись в дверях. Итальянка медленно встала со стула.

— Зачем вы пришли? — спросила она ледяным, мертвым тоном. — Чего вам тут нужно?

— Насчет Билла, — тихо ответил Эллери.

Женщина ухватилась за спинку стула, слегка сгорбила плечи, хоть лицо ее оставалось таким же бесстрастным.

— Разве поможешь моему Биллу? Он умер.

— Нам не хочется беспокоить вас в таком горе, миссис Росси, — мягко сказал Эллери, — но…

— Хотите увидеть, как мама Росси плачет, да? — с негодованием пробормотала она.

Никки бросилась к ней, обняла:

— Ох, нет! Мы вовсе не за тем…

Женщина стряхнула с себя ее руку, опалила взглядом.

— Я не плачу. Что толку плакать? — Выражение ее лица неожиданно изменилось, и она с надеждой взглянула на Эллери. — Ты из полиции?

— Мм… да, — промычал он. — И так можно сказать…

— Тогда я с тобой поговорю. — Она схватила его за локоть. — Моего Билла… убили!

— Почему вы считаете, что вашего сына убили? — быстро спросил Эллери.

Мама Росси сложила на пухлом животе натруженные руки, тяжело села.

— Билл все время говорил: «Обожди, ма. Только чуточку обожди. У меня скоро будет куча денег. Больше тебе не придется готовить спагетти!» Без конца твердил про деньги, которые вот-вот получит. Не получит, только если умрет. — Она безмолвно развела руками, переводя взгляд с Эллери на Никки. — И вот умер. Его убили, чтобы он денег не получил.

Эллери вытащил из портсигара сигарету.

— Понятно, — кивнул он, прикуривая. — А откуда ваш сын должен был получить деньги? Он об этом вам никогда не рассказывал?

— Говорил, что из клуба.

— Из клуба?! — воскликнула Никки. — Эллери, неужели…

— Из клуба «Шестьдесят шесть»? — уточнил он. — Да?

Маленькая итальянка удивленно на него взглянула:

— Нет. Из какого-то ненормального клуба — Джо Салливан в нем тоже состоит.

— И некий Эрни Филлипс?

— Да, и Филлипс, — встрепенулась мама Росси. — И по-моему, еще один богач… — она помолчала, протирая костяшками пальцев глаза, стараясь припомнить фамилию, — Фрейзер. Точно, Фрейзер! И женщина… Люсиль Черри. Она… Как это называется?.. — Мама Росси отчаянно замахала руками, подыскивая слова. — Рисует женскую одежду…

— Должно быть, модельер, — подсказана Никки. — Есть такая Люсиль Черри на Мэдисон-авеню, разрабатывает модели женской одежды.

Эллери возбужденно пыхтел сигаретой.

— Интересно, Никки, упомянутый богач, случайно, не Дэвид У. Фрейзер, миллионер, возглавляющий химическую корпорацию?

— Он, он! — воскликнула мама Росси, подавшись вперед и хлопнув Эллери по колену. — Этот клуб каждый год у меня собирается. Всего один раз в год.

— А как он называется? — спросил Эллери.

Мама Росси передернула плечами, сморщила нос.

— Название непонятное… «Клуб оставшихся».

— «Клуб оставшихся»? — удивленно переспросила Никки. — И среди его членов есть женщина?

Эллери хмыкнул:

— Многозначительное название. И что же это за клуб, мама Росси? Чем занимаются его члены?

— Не знаю. Ели, пили, разговаривали. Мой Билл тоже, — с гордостью добавила она. — Я их принимала за флотских друзей. Мой Билл служил в военно-морском флоте Соединенных Штатов.

— Вот как, — пробормотал Эллери, задумчиво глядя вдаль сквозь клубы табачного дыма. Потом неожиданно ткнул сигарету в пепельницу. — Спасибо вам, мама Росси. Больше мы вас без крайней необходимости не побеспокоим.

Они с Никки продолжили путь, столь трагически прерванный несколько часов назад. Их мысли текли параллельно.

Билла Росси сбила загадочная машина; мужчины создали фантастический клуб, за которым стоят большие деньги; в него вошла единственная женщина; где-то поодаль маячит военно-морской флот США… Рука смерти, схватившая одного члена клуба, угрожающе тянется к оставшимся…

В парадном Эллери взглянул на Никки.

— Слушайте, дело серьезное! — заключил он. — Повидаемся с Дэвидом У. Фрейзером и с модельершей Люсиль Черри. Пригласите их ко мне на завтра в десять утра. Доброй ночи.

Глава 4

ОСТАВШИЕСЯ

На следующее утро ровно в десять утра в дверь квартиры Квина позвонили. Побежав открывать, Никки бросила через плечо:

— Наверное, надутый петух Фрейзер. Вы бы слышали, как он вчера со мной разговаривал по телефону!

В кабинет почти ворвался миллионер — приземистый мужчина могучих пропорций, с каменными чертами лица, полный сил и энергии.

— Вы Квин, детектив? — отрывисто спросил он. — Я Дэвид У. Фрейзер. — Гость уткнул руки в боки на манер Муссолини. — Ну, в чем дело?

— Садитесь, мистер Фрейзер. — Эллери кивнул на кресло.

— Простите. Нет времени. Еду в офис. Итак?

— В таком случае перейду прямо к сути. Вы были знакомы с Биллом Росси?

Фрейзер закачался на пятках.

— А, ясно. Да, был. Что ж, все мы рано или поздно умрем, — пожал он плечами. — Двадцать лет назад мы с ним служили на одном корабле.

— Кажется, — продолжал Эллери, вертя в пальцах крученый пояс своего халата, — оба вы были членами «Клуба оставшихся»?

— Ах вот что, — поморщился миллионер с невеселым коротким смешком. — Ребяческая чепуха. Я уже десять лет не бывал на собраниях.

— А каково, мистер Фрейзер, точное предназначение этого…

— Ну-ка слушайте, Квин, — оборвал его визитер. — Я вовсе не собираюсь тратить время на болтовню о какой-то сентиментальной белиберде, о которой давно позабыл. Чего вам надо? Я занятой человек.

Прежде чем ответить, Эллери сосчитал до пяти. Даже умудрился на счете пять изобразить любезную улыбку.

— Перед смертью Билл Росси что-то говорил об убийстве…

— Об убийстве? Фантастика!

— Вдобавок просил предупредить Джо Салливана… я полагаю, вы его знаете?

— Да, но…

— И «оставшихся», мистер Фрейзер, — продолжал Эллери, многозначительно повысив тон. — Не имел ли он в виду и вас в том числе?

Фрейзер возмущенно замахал руками:

— Убийство… предупреждение… чушь собачья! — Он развернулся на каблуках. — Некогда мне обсуждать идиотскую детективную байку. Всего хорошего!

И хлопнул дверью.

Никки, тихонько сидевшая во время сей короткой беседы за письменным столом, схватила книжку и с силой метнула ее в створку.

— Замечательный персонаж, — заключил Эллери с кривой усмешкой. — Что вам о нем удалось разузнать?

Отчет Никки читался как сценарий сериала. В нем прослеживалась карьера Дэвида У. Фрейзера, начиная со дня празднования шестнадцатилетия (завершившегося в тюрьме) и заканчивая последней стычкой с правительством, представители которого весьма настойчиво протестовали против продажи термитных бомб некоторым иностранным державам без официальной санкции.

В буйной юности он пошел в военно-морской флот. Вскоре после демобилизации отец Фрейзера умер, оставив ему в наследство свое дело и миллионы. Фрейзер работал в том же нещепетильном стиле, в каком жил.

Была у него лишь одна утонченная страсть — изобразительное искусство. Все свободное время он тратил на поиски и покупку полотен старых мастеров. Иногда, отдыхая от довольно бурной светской жизни, даже описывал свою коллекцию в периодических художественных изданиях.

Затем явился следующий визитер, тоже по приглашению.

Секретарша провела в гостиную Люсиль Черри, изысканную, со вкусом одетую женщину лет тридцати с небольшим. Эллери вскочил с загоревшимися глазами.

Никки, сразу чувствуя и презирая оценивающие взгляды работодателя на других женщин, из-за стройной спины гостьи состроила решительную мину и пригвоздила мистера Квина пламенным взглядом.