Эллери Квин

«Тайна французского порошка»

Предисловие

Примечание редактора

Напоминаем, что предисловие к предлагаемому читателям детективному роману мистера Квина было составлено господином, подписавшимся Дж. Дж. Мак-К. Издателям ни прежде, ни теперь неизвестна личность этого друга семейства Квин. Пойдя навстречу пожеланиям автора, мистер Мак-К. любезно согласился написать вступительную статью к новому роману своего друга. Статья эта приводится ниже.



В течение уже многих лет — возможно, дольше, чем любой из их многочисленных друзей, — я с неослабевающим интересом слежу за успехами отца и сына Квинов. Эллери любит повторять, что сей факт ставит меня в незавидное положение хора в античной трагедии, взывавшего к сочувствию слушателей.

И тем не менее я с удовольствием вновь беру на себя роль исполнителя пролога в современной драме об убийстве и расследовании. И у меня есть сразу две причины для такого оптимизма: это благосклонный прием публикой первого романа мистера Квина, вышедшего под его псевдонимом, к публикации которого я тоже определенным образом причастен, а также давние и порой непростые, но все-таки дружеские отношения с Квинами.

Я говорю «непростые», ибо только это слово может послужить наиболее точной характеристикой задачи, стоящей перед простым смертным, — держать руку на пульсе профессиональной деятельности нью-йоркского детектива-инспектора криминальной полиции и оставаться в курсе интеллектуальной активности знаменитого логика и книжного червя. Ричард Квин, с которым я был близко знаком еще задолго до того, как он ушел в отставку, ветеран полицейского департамента Нью-Йорка с тридцатидвухлетним стажем, был маленьким седым человечком, являвшим собой сгусток энергии и усердия. Он отлично знал законы, преступления и преступников. Этой работе он посвятил всю свою жизнь, демонстрируя помимо этих в общем-то довольно расхожих качеств поразительную храбрость и нестандартный подход к делу, что заметным образом выделяло его из общей массы детективов-инспекторов среднего звена. Неизменно поддерживавший интуитивные методы своего сына, Ричард Квин оставался, тем не менее, полицейским-практиком до мозга костей. Под его длительным руководством отдел расследований установил рекорд по числу раскрытых преступлений, остающийся знаменательным достижением для нью-йоркской полиции вплоть до наших дней (если не считать тех прискорбных эпизодов, когда начальство на радость прессе вмешивалось в работу инспектора).

Эллери Квин, как и следовало ожидать, без одобрения относился к тем аспектам профессии отца, которые не давали простора для воображения. Чистый логик сочетался в нем с натурой мечтателя и художника — подобная комбинация была поистине убийственной для преступников, которые имели несчастье попасть под острие его пытливого ума и проницательный взгляд глаз под стеклами пенсне. До ухода отца со службы Эллери было нелегко определить, в чем состоит дело его жизни, если не брать в расчет привычку писать детективные романы.[1] Основным занятием Эллери было, главным образом, углубление познаний в области науки и искусства. Получив от дяди с материнской стороны наследство, он мог позволить себе вести, как говорится, «сугубо интеллектуальный образ жизни», не становясь при этом обузой для отца. Еще в детстве наслушавшись рассказов об убийствах и прочих нарушениях закона, Эллери, вполне естественно, проявлял неподдельный, живой интерес к преступлению, однако утонченная натура и тяга к изящному делала молодого человека совершенно непригодным для рутинной полицейской работы.

Я как сейчас помню давнишний, имевший место много лет назад разговор отца и сына, обнаруживший их совершенно противоположные взгляды на расследование преступлений. Привожу его здесь, ибо он наглядно демонстрирует различия в характерах старшего и младшего Квинов, что будет способствовать лучшему их пониманию.

Инспектор рассказывал мне о своей профессии, а Эллери сидел, развалясь в кресле, стоящем между нами.

— Обычное расследование, — говорил старик, — это почти полностью механическая процедура. Большинство преступлений совершают те, кто в силу своего окружения уже и сам привык к постоянному нарушению закона. Девяносто девять процентов подобных личностей состоят на учете в полиции.

Поэтому в таких делах у детектива нет недостатка в материалах для работы. Описания по системе Бертильона, отпечатки пальцев, фотографии, полное досье, даже черты характера преступника… Правда, система сбора данных у нас не так развита, как в полициях Лондона, Вены и Берлина, но мы, по крайней мере, заложили основу…

Взломщик, пользующийся определенными методами открывания дверей и окон или взрыва сейфов; грабитель, всегда носящий на лице самодельную маску; бандит, привыкший курить одни и те же сигареты; гангстер, питающий особую слабость к женскому полу; квартирный вор, орудующий в одиночку или, напротив, прибегающий к услугам стоящего на стреме напарника, — все эти характерные черты указывают на личность преступника не хуже отпечатков пальцев.

Дилетанту может показаться странным, — продолжал инспектор Квин, запуская пальцы в старую табакерку, — что преступник с завидным упорством действует по одной и той же схеме: курит одни и те же сигареты, пользуется одной и той же маской, неизменно жестоко насилует женщин после того, как «дело» сделано. Но не следует забывать, что преступление — основное занятие этих людей, как и любая другая профессия, накладывает определенный отпечаток на все их привычки.

— Однако, Дж. Дж., — усмехнулся Эллери, — полицейский-психолог не пренебрегает помощью осведомителей, которые, словно птички, рассевшиеся на спине у носорога, загодя предупреждают о приближающейся опасности.

— Я как раз к этому подвожу, — спокойно отозвался инспектор. — Как я уже говорил, у нас достаточно материала, если мы имеем дело с закоренелым преступником. Но, несмотря на насмешки моего сына, в раскрытии обычных преступлений нам более всего приходится полагаться на так называемых «информаторов» — иногда их именуют куда как менее вежливо. Ни для кого уже давно не секрет, что без осведомителей значительное число преступлений оставались бы нераскрытыми. Они так же важны для полиции большого города, как справочники по юриспруденции для адвоката. Благодаря системе тайной связи преступный мир всегда в курсе того, кто и когда провернул «крупное» дело. Наша задача — найти осведомителя, который поделится с нами этой информацией за соответствующее вознаграждение. Кстати, это не так уж и просто…

— Детские игрушки, — поддразнил отца Эллери, снова усмехаясь.

— Я твердо уверен, — невозмутимо возразил инспектор, — что если бы институт осведомителей прекратил свое существование, то полиция всего мира полгода пребывала бы в состоянии коллапса.

— Большая часть сказанного тобой истинная правда, — лениво согласился Эллери. — Именно поэтому девяносто процентов твоих расследований не представляют для меня ни малейшего интереса. Но ведь остаются еще десять процентов!.. И полиция в этих случаях терпит неудачу. К твоему сведению, Дж. Дж., — обратился он ко мне, — это когда преступление совершает не преступник-рецидивист, а простой человек, чьи отпечатки пальцев отсутствуют в полицейских архивах и о чьих привычках нам ничего не известно по той простой причине, что никогда прежде он не был преступником. С миром профессиональных нарушителей закона у него нет ничего общего, а поэтому и из так называемых осведомителей в этом случае нельзя вытянуть никакой полезной информации.

— Таким образом, — заявил Эллери, непринужденно раскручивая пенсне на шнурке, — у вас остается только само преступление и те наводки, которые удается обнаружить по ходу наблюдений и расследования. Очевидно, — и я говорю это с должным уважением к древней профессии моего родителя, — разоблачить преступника в таком деле значительно труднее. И это может служить объяснением сразу двум фактам: высокому проценту нераскрытых преступлений в нашей стране и моему увлечению побочной профессией, скрашивающей досуг.



«Тайна французского порошка» — одно из наиболее давних, нежели описанное в предыдущем романе, дел, в ходе работы над которым Эллери в очередной раз блистательно продемонстрировал свое уникальное дарование. Следуя привычке, он записывал ход расследования дела Френча, а после разоблачения убийцы написал книгу, основываясь на реальных событиях, несколько развив и приукрасив сюжет.

Я уговорил Эллери привести в порядок рукопись и опубликовать ее в качестве второго романа под тем же псевдонимом. Это произошло, когда я гостил под благословенным кровом итальянской виллы Квинов. Напоминаю, что Эллери, женившись и обзаведясь семьей, полностью отказался от прежней профессии, убрал все свои рукописи подальше в глубины сейфа и извлек их оттуда, лишь поддавшись на настоятельные уговоры вашего покорного слуги.

Справедливости ради следует отметить, что сравнительно небольшая роль инспектора Квина в деле Френча была обусловлена огромным количеством рутинной работы в то напряженное время, когда он перешел в подчинение Скотта Уэллса, недавно назначенного на пост комиссара полиции.

В заключение с удовольствием сообщаю, что Квины по-прежнему проживают на своей маленькой вилле в горах Италии, что сын Эллери уже начал ходить и научился говорить с самым серьезным видом «папа» и «мама». Джуна тоже жив-здоров, и недавно у него случился роман с одной деревенской девушкой. Инспектор все еще пишет статьи для немецких журналов и время от времени наведывается с визитами в полицейские управления Европы; миссис Квин уже вполне оправилась после недавней болезни, и, наконец, сам Эллери Квин после визита в Нью-Йорк прошлой осенью вернулся к красотам Италии с радостью в сердце и (в чем я сомневаюсь) без сожаления о вестсайдских развлечениях.

Мне остается только выразить надежду, что чтение «Тайны французского порошка» доставит вам такое же удовольствие, какое доставило мне.

Дж. Дж. Мак-К.

Нью-Йорк



Ссылки на карты места преступления:

http://oldmaglib.com/book/q/Queen_Ellery__The_French_Powder_Mystery_map1.jpg

http://oldmaglib.com/book/q/Queen_Ellery__The_French_Powder_Mystery_map2.jpg

Первый эпизод

Во многих делах успешному расследованию преступления мешает лишь неспособность сознания проникнуть сквозь дебри кажущегося к чистому истоку действительности. Из «Рецептов преступления» доктора Луиджи Пинна
Глава 1

В ГОСТИНОЙ У КВИНОВ

Пять человек сидели за старым столом из орехового дерева в квартире Квинов. Рядом с окружным прокурором Генри Сэмпсоном, стройным мужчиной с проницательным взглядом карих глаз, нетерпеливо ерзал на своем стуле Сальваторе Фьорелли, глава отдела по борьбе с распространением наркотиков, плотный итальянец с длинным шрамом на правой щеке. Рыжеволосый Тимоти Кронин, помощник Сэмпсона, также присутствовал на столь представительном собрании. Инспектор Ричард Квин и Эллери Квин сидели рядом, но выражения их лиц были совершенно разными. Старик хмурился и мрачно покусывал кончик седого уса. Эллери устремил отсутствующий взгляд на шрам Фьорелли.

Календарь на письменном столе напоминал, что сегодня вторник, 24 мая 19… года. Мягкий весенний ветерок шевелил занавески на окнах.

Инспектор оглядел собравшихся.

— Чем этот Уэллс занимался раньше? Мне необходимо это знать, Генри!

— Успокойся, старик. Скотт Уэллс мужик неплохой во всех отношениях.

— Хочешь сказать, что если он выезжает на охоту, умеет ездить верхом и неплохо стреляет, то уже только одно это делает его подходящим кандидатом для должности комиссара полиции, верно? А всю черную работу он сваливает на нас!

— Все не так уж плохо, — заметил Сэмпсон. — Надо отдать ему должное: он делал кое-что полезное — занимался комитетом помощи жертвам наводнения, вел обширную общественную работу… Человек, который проявил такую активность в неполитической сфере, не может быть ни на что не годным.

Инспектор презрительно фыркнул.

— Сколько времени он успел пробыть в должности комиссара? Нет, не говори, я сам попробую угадать… Два дня! Что он сделал за эти два дня? Во-первых, реорганизовал отдел по розыску без вести пропавших. Не могу понять, почему он уволил беднягу Парсона… Во-вторых, устроил такой грандиозный разнос семи начальникам участков, что им теперь понадобится карта, чтобы добраться домой. Спрашивается, зачем? В-третьих, изменил схему движения на трех перекрестках. В-четвертых, довел две дюжины детективов второго разряда до сердечного приступа. По какой причине? Очевидно, некто, племянница троюродного дедушки которого знакома с четвертым секретарем губернатора, жаждет отмщения… В-пятых, совершил набег на полицейскую школу и изменил правила. И я не сомневаюсь, что теперь он устремил свой соколиный взор на мой отдел по расследованию убийств…

— Вы так доведете себя до удара, — предупредил Кронин.

— Вы еще не дослушали до конца, — мрачно отозвался инспектор. — Отныне каждый детектив первого разряда должен подавать персональный рапорт непосредственно в офис комиссара!

— Ну, — усмехнулся Кронин, — не сомневаюсь, что это чтение доставит ему огромное удовольствие! Ведь половина этих ребят не в состоянии грамотно написать слово «убийство».

— По-вашему, Тим, он будет тратить на это время? Как бы не так! Все рапорты он передает в мой офис через своего зажравшегося секретаря, Теодора Б. Сент-Джонса, снабдив их учтивой запиской типа: «Комиссар свидетельствует свое почтение инспектору Квину и будет признателен, если он в течение часа доложит свое мнение относительно достоверности прилагаемых рапортов». В результате я, с трудом сохраняющий ясность мыслей, чтобы заниматься делом о наркотиках, должен визировать эту кучу полицейских рапортов! — Инспектор сердито запустил руку в табакерку.

— Вы еще и половины не рассказали, Квин, — проворчал Фьорелли. — Этот штатский недоумок пробрался ко мне в отдел и принялся выведывать, что к чему, а потом стащил банку с опиумом и отправил ее Джимми — как вы думаете, зачем? — чтобы проверить отпечатки пальцев! Как будто Джимми в состоянии найти отпечатки торговца наркотиками на банке, прошедшей через руки доброй дюжины гангстеров! К тому же мы уже проверяли отпечатки! Но комиссар даже слушать ничего не стал. В результате Стерн чуть с ума не сошел, разыскивая банку, и примчался ко мне с дикой историей, что парень, которого мы ищем, пробрался среди бела дня в управление и выкрал опиум! — Фьорелли развел огромными ручищами и сунул в рот черную сигару.

Эллери поднял со стола маленькую книгу в потрепанной обложке и углубился в чтение. Улыбка Сэмпсона померкла.

— Шутки в сторону! Если мы в скором времени не нападем на след организации торговцев наркотиками, то нас ждут большие неприятности. Уэллсу не стоило торопить нас с делом Уайта. Выглядит так, как будто это банда… — Он с сомнением покачал головой.

— Вот это-то меня и бесит! — пожаловался инспектор. — Только я вышел на след шайки Пита Славина, как мне приходится терять целый день на дачу показаний в суде.

Последовавшее молчание нарушил Кронин.

— Каким образом вы вышли на О\'Шонесси в деле об убийстве в Кингсли-Армс? — с любопытством осведомился он. — Вам уже удалось получить признание?

— Вчера вечером, — ответил инспектор. — Пришлось с ним порядком повозиться, но в конце концов он понял, что у нас достаточно улик против него, и раскололся. — Суровые морщины вокруг глаз старика слегка разгладились. — В этой истории Эллери хорошо поработал. Целый день мы ломали голову, не имея никаких доказательств, что это именно О\'Шонесси прикончил Херрина, хотя сами были в этом уверены, и вдруг выясняется, что мой сын, проведя на месте преступления всего десять минут, выдает нам достаточно доказательств, чтобы отправить убийцу на электрический стул!

— Еще одно чудо, да? — усмехнулся Сэмпсон. — А нельзя поподробнее?

Все дружно посмотрели на Эллери, но он не отрывался от своей книги.

— Все оказалось предельно просто, — с гордостью заявил Ричард Квин. — Так всегда бывает, после того как Эллери объяснит, что к чему… Джуна, сынок, принеси еще кофе!

Из кухни появилась проворная маленькая фигурка, тряхнула темной головой и снова скрылась. Джуна — слуга инспектора Квина — также исполнял обязанности кухарки, горничной и негласного талисмана отдела расследований. Появившись из кухни вновь с кофейником в руках, он наполнил стоящие на столе чашки. Эллери схватил свою и, не отрываясь от чтения, начал попивать кофе.

— «Просто» едва ли подходящее слово, — снова заговорил инспектор. — Джимми засыпал всю комнату порошком для снятия отпечатков пальцев, но обнаружил лишь отпечатки самого Херрина. Потом пришел Эллери. Я описал ему ситуацию и показал, что мы обнаружили. Помните, мы нашли следы Херрина в рассыпанной по полу столовой штукатурке? Нас тогда это озадачило, так как обстоятельства преступления указывали на то, что он никак не мог там оказаться. И вот тут-то недосягаемый интеллект и проявил себя! «А вы уверены в том, что эти следы оставил именно Херрин?» — спросил Эллери. Я ответил утвердительно и объяснил причину своей уверенности. Эллери согласился с моими доводами, и все же Херрин не мог оказаться в этой комнате.

«Отлично, — заявил тогда мой драгоценный сын. — Но может быть, его все-таки не было?» — «А как же следы?» — возразил я. «У меня есть идея», — сказал Эллери и направился в спальню.

Инспектор вздохнул:

— Идея у него, безусловно, была. В спальне Эллери осмотрел туфли на ногах мертвого Херрина, снял их, взял у Джимми порошок для снятия отпечатков, потребовал образец отпечатков пальцев О\'Шонесси, посыпал туфли порошком и обнаружил четкий отпечаток большого пальца, который при сравнении оказался принадлежавшим О\'Шонесси! Мы искали его отпечатки по всей квартире, кроме единственного места, где они действительно оказались. Кому могло прийти в голову искать отпечатки пальцев убийцы на туфлях его жертвы?

— Маловероятное место, — усмехнулся итальянец. — Ну и какой вывод из этого следовал?

— Эллери рассудил, что, если Херрин не был в столовой, а его туфли были, значит, кто-то другой надел их или оставил с их помощью следы. Просто, не так ли? Но до этого надо было додуматься! — Старик с раздражением посмотрел на склоненную голову сына: — Эллери, что ты читаешь? Тебя едва ли можно назвать гостеприимным хозяином!

— На сей раз осведомленность сыщика-любителя в вопросах дактилоскопии оказалась как нельзя кстати, — заметил Сэмпсон.

— Эллери!

Эллери встрепенулся, с торжествующим видом взмахнул книгой и начал читать вслух озадаченной публике:

— «Если они ложились спать в сандалиях, то ремни так впивались им в ноги, что сандалии потом было невозможно снять. Поэтому, когда старые сандалии развалились, они надели башмаки из недубленой воловьей кожи».[2] Знаешь, папа, это навело меня на отличную мысль! — С сияющим лицом он взялся за карандаш.

Инспектор поднялся.

— Когда мой сын в таком расположении духа, добиться от него чего бы то ни было невозможно, — проворчал он. — Пошли, Генри… Вы идете, Фьорелли? Нам пора в суд.

Глава 2

А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В КОНТОРЕ…

Было одиннадцать часов, когда инспектор Квин покинул свою квартиру на Западной Восемьдесят седьмой улице в компании Сэмпсона, Кронина и Фьорелли, направившись к зданию уголовного суда.

В тот же самый момент, несколькими милями южнее, у мансардного окна библиотеки своей квартиры, находящейся на шестом этаже здания универсального магазина «Френч» на Пятой авеню, стоял человек. Это был не кто иной, как Сайрес Френч, главный акционер магазина и председатель совета директоров.

Френч устремил невидящий взгляд на запруженный транспортом перекресток Пятой авеню и Тридцать девяти улицы. Это был мужчина шестидесяти пяти лет, коренастый, полный, с суровым лицом и волосами серого цвета, одетый в темный костюм с белым цветком в петлице.

— Надеюсь, Уэстли, — заговорил Френч, обернувший, к человеку, сидящему за письменным столом у окна, вы всех оповестили о том, что сегодня утром собрание назначено на одиннадцать?

Уэстли Уивер кивнул. Это был румяный, чисто выбритый молодой человек лет тридцати с небольшим.

— Все очень четко указано, — вежливо ответил он, отрываясь от блокнота со стенограммой. — Вот копия меморандума, который я отпечатал вчера днем. Я отправил по копии каждому директору, а эту оставил для вас. — Уивер указал на лист голубоватой бумаги, лежащей рядом с телефоном. Кроме пяти книг на подставках из оникса, телефона и копии меморандума, на стеклянной крышке стола ничего не было. — Полчаса назад я также позвонил директорам по телефону. Все обещали быть вовремя.

Френч что-то проворчал и снова устремил взгляд на лабиринт из автомобилей внизу. Заложив руки за спину, он начал дребезжащим голосом диктовать деловые письма.

Через пять минут его прервал стук во входную дверь.

— Войдите! — с раздражением крикнул Френч, после чего послышались звуки возни с невидимой ручкой. — А, да, дверь заперта! — вспомнил Френч. — Откройте, Уэстли.

Уивер быстро вышел в прихожую и открыл тяжелую дверь, впустив маленького сморщенного старичка, который улыбнулся, продемонстрировав бледные десны, и с удивительным для его возраста проворством вошел в библиотеку.

— Всегда забываю про твою запертую дверь, Сайрес, — пискнул он, пожимая руки Уэстли и Френчу. — Я первый?

— Да, Джон, — ответил Френч с рассеянной улыбкой. — Остальные должны прибыть с минуты на минуту.

Уивер предложил старику стул:

— Садитесь, мистер Грей.

Для своих семидесяти лет Грей выглядел достаточно бодрым. Его птичью головку покрывали редкие седые волосы. На лице цвета пергамента то и дело появилась улыбка, приподнимавшая седые усы над красной губой.

— Как твоя поездка, Сайрес? — осведомился он, опускаясь на стул. — Уитни оказался сговорчивым?

— Вполне, — ответил Френч. — Если мы сейчас придем к соглашению, то сможем осуществить объединение менее чем за месяц.

— Отлично! Это большая удача! — заметил Джон Грей, потирая руки.

В дверь снова постучали, и Уивер вышел в прихожую.

— Мистер Траск и мистер Марчбенкс, — доложил он — И, если не ошибаюсь, из лифта выходит мистер Зорн.

В комнату вошли двое мужчин, к ним сразу же присоединился третий, после чего Уивер вернулся к письменному столу, и дверь со щелчком захлопнулась.

Вновь прибывшие обменялись со всеми рукопожатиями и уселись за длинным столом в центре комнаты. Они являли собой весьма своеобразную группу. Траск — А. Мелвилл Траск, как указано в «Светском справочнике», — сидел, развалившись на стуле, поигрывая лежащим перед ним карандашом. Его компаньоны не обращали на него особого внимания. Хьюберт Марчбенкс был толстым румяным человеком лет сорока пяти. Время от времени раздавался его громкий голос с астматическим присвистом. Корнелиус Зорн разглядывал коллег из-под старомодных очков в золотой оправе. Голова его была лысой и угловатой, пальцы толстыми, под носом торчали рыжеватые усы, приземистая фигура заполняла собою стул. Он напоминал преуспевающего мясника.

Френч занял место во главе стола и обвел директоров торжественным взглядом…

— Джентльмены, это собрание войдет в историю универмага. — Он сделал многозначительную паузу и откашлялся. — Уэстли, позаботьтесь, чтобы у двери кто-нибудь дежурил и нас не беспокоили.

— Да, сэр, — Уивер поднял телефонную трубку. — Офис мистера Краутера, пожалуйста… Краутер? Кто? Ах да… Не ищите его, вы и сами справитесь. Пришлите кого-нибудь из детективов универмага к дверям кабинета мистера Френча, и пусть он проследит, чтобы нас не беспокоили, пока идет собрание директоров… Кого вы пришлете?.. Джоунса? Отлично! Скажите об этом Краутеру, когда он появится… Говорите, он здесь с девяти? Ну, передайте ему то, что я вам сказал; я сейчас очень занят.

Положив трубку, он занял место рядом с Френчем, взял карандаш и занес его над раскрытым блокнотом.

Четыре директора склонились над бумагами. Пока они знакомились с документами, Френч сидел, уставившись на голубое майское небо за окном; его тяжелые руки беспокойно шарили по крышке стола.

Внезапно он обернулся к Уиверу и негромко сказал:

— Чуть не забыл, Уэстли. Позвоните домой. Который сейчас час? Четверть двенадцатого… Они наверняка уже проснулись. Миссис Френч, наверное, беспокоится обо мне. Я не давал о себе знать со вчерашнего вечера, с момента отъезда в Грейт-Нек.

Уивер назвал телефонистке домашний номер Френча и вскоре заговорил в микрофон:

— Хортенс? Миссис Френч уже встала?.. Ну тогда Мэрион или Бернис?.. Хорошо, позовите Мэрион.

Уивер густо покраснел, глаза его заблестели, и он поспешил отодвинуться от Френча, который о чем-то тихо переговаривался со старым Джоном Греем.

— Алло, Мэрион! — зашептал он в трубку. — Это Уэс… Извини, я звоню из квартиры… Твой отец хочет поговорить с тобой.

Ему ответил тихий женский голос:

— Уэстли, дорогой, я все понимаю… Мне очень жаль, милый, но, если папа здесь, мы не сможем долго разговаривать. Только скажи, что ты меня любишь!

— Не могу! — свирепо шепнул Уивер, отвернувшись от Френча, так как выражение лица красноречиво свидетельствовало о его чувствах.

— Знаю, что не можешь, дурачок! — Девушка засмеялась. — Я просто хотела тебя подразнить. Но ты ведь любишь меня, правда?

— Да, да, да!

— Тогда позови папу, дорогой.

Уивер откашлялся и обернулся к Френчу.

— Мэрион у телефона, сэр, — сказал он, придвигая к нему аппарат. — Хортенс Андерхилл говорит, что ни миссис Френч, ни Бернис еще не спускались.

Френч поспешно взял трубку:

— Мэрион, это папа. Я только что вернулся из Грейт-Нек и чувствую себя отлично. У вас там все в порядке?.. У тебя какой-то усталый голос… Хорошо, дорогая. Я просто хотел сообщить, что вернулся. Передай маме, а то я буду занят все утро и больше позвонить ей не смогу. До свидания. — Он снова сел и обратился к директорам: — Итак, джентльмены, теперь, когда у вас было время на то, чтобы ознакомиться с цифрами, которые мы обсудили с Уитни, давайте приступим к делу.

* * *

Без четверти двенадцать зазвонил телефон, прервав горячую дискуссию, развернувшуюся между Френчем и Зорном. Уивер поспешно схватил трубку:

— Алло! Мистер Френч сейчас очень занят… Это вы, Хортенс? В чем дело?.. Одну секунду. — Он повернулся к Френчу: — Простите, сэр, звонит Хортенс Андерхилл. Она вроде бы чем-то обеспокоена. Вы поговорите с ней сейчас или позвоните позже?

Френч бросил взгляд на Зорна, утирающего пот с тощей шеи, и взял телефон у Уивера.

— Ну, что у вас стряслось?

Ему ответил дрожащий женский голос:

— Мистер Френч, это просто ужасно! Я не могу нигде найти ни миссис Френч, ни мисс Бернис!

— То есть как это? Куда они подевались?

— Не знаю, сэр, За все утро они ни разу не звонили горничным, и тогда несколько минут назад я поднялась посмотреть, все ли у них в порядке. Вы не поверите, сэр… Я просто совсем ничего не понимаю…

— Ну?

— Их постели не тронуты! Не думаю, что они ночевали дома.

В голосе Френча послышались гневные нотки.

— Ну какая вы бестолковая! Из-за такой ерунды вы прерываете собрание директоров! Ночью шел дождь, и они, очевидно, остались у друзей.

— Но, мистер Френч, они тогда позвонили бы или…

— Пожалуйста, Хортенс, займитесь работой по дому. Я разберусь с этим позже. — Френч положил трубку Ерунда какая-то… — пробормотал он, затем пожал плечами и обернулся к Зорну: — Вы хотите сказать, что намерены препятствовать объединению из-за несчастных нескольких тысяч? Тогда я вот что вам скажу, Зорн…

Глава 3

«ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ СВАЛИЛСЯ ВО СНЕ»

Универмаг «Френч» занимал большой дом в центре Нью-Йорка, на Пятой авеню. Находясь на границе фешенебельной и деловой частей улицы, он обслуживал как богатых, так и не слишком состоятельных покупателей. В ранние часы все шесть его этажей заполняли толпы продавщиц и стенографисток, но после полудня клиентура становилась более солидной. В этом магазине были самые низкие цены, самые современные модели одежды и самый широкий ассортимент товаров в Нью-Йорке. Разумный компромисс между широким ассортиментом товаров и вполне умеренными ценами сделал этот магазин одним из самых популярных универмагов в городе. С девяти утра до пяти тридцати вечера во «Френче» не было отбоя от покупателей, а по тротуарам, окружавшим основной корпус и многочисленные филиалы, было невозможно пройти.

Сайрес Френч, главный владелец универмага, заручившись поддержкой остальных директоров, использовал всю финансовую мощь могущественной организации, чтобы сделать «Френч», которым владели два поколения его предков, одним из самых популярных мест во всем городе. Задолго до того, как одежда и другие вещи повседневного обихода, появлявшиеся на американском рынке, начали удовлетворять высоким эстетическим запросам требовательной публики, универмаг, наладивший контакты с европейскими представительствами, стал местом проведения выставок произведений искусства, современной мебели и других товаров новейшего образца. Выставки эти привлекали толпы людей. В одной из основных витрин, выходящих на Пятую авеню, демонстрировались все новые и новые заграничные товары. Ее постоянно осаждало множество любопытных со всего Нью-Йорка.

Но вторник, 24 мая, за три минуты до полудня, тяжелая дверь из магазина в вышеупомянутую витрину открылась, впустив негритянку в черном платье, белом передничке и белой крахмальной наколке. Она прошлась по витрине, словно оценивая ее содержимое, и затем застыла, как бы ожидая сигнала к началу возложенной на нее таинственной миссии.

Витрина представляла собой нечто среднее между гостиной и спальней ультрасовременного дизайна. Табличка в углу гласила, что данный интерьер является детищем Поля Лавери из Парижа. Надпись также приглашала посетить «лекции, которые месье Лавери читает на пятом этаже». Задняя стена, где находилась дверь, через которую вошла негритянка, была окрашена в бледно-зеленый цвет. На ней висело массивное венецианское зеркало асимметричной формы и без рамы. У стены стоял узкий длинный стол с некрашеной, натертой воском поверхностью. На нем была установлена лампа в форме призмы из матового стекла, производимого тогда исключительно на фабрике современных художественных изделий в Австрии. На сверкающем полу витрины были расставлены стулья, низенькие столики, книжный шкаф и диван затейливой конструкции. Боковые стены служили фоном для различных мелких аксессуаров.

Встроенные светильники в потолке и боковых стенах также являлись новейшей тенденцией европейской моды.

Когда часы начали бить полдень, негритянка ожила. За каждым ее движением жадно следила собравшаяся на тротуаре толпа.

Установив металлическую подставку, на которой было закреплено несколько рекламных плакатов, негритянка взяла длинную указку из слоновой кости и, ткнув ею в надпись на первом плакате, торжественно подошла к одному из экспонатов у восточной стены, приступив к пантомимической демонстрации его конструкции и свойств.

На пятом плакате — к этому времени толпа удвоилась, окончательно заполонив тротуар, — имелась следующая надпись:



«СТЕНА-КРОВАТЬ

Данный предмет обстановки вмонтирован в западную стену и приводится в действие нажатием кнопки электрического выключателя.

Это пока единственный образец изделия данного рода во всей стране.

Особый дизайн создан месье Полем Лавери».



Снова указав на надпись, негритянка важно подошла к западной стене, взмахнула указкой, обращая всеобщее внимание на маленькую кнопку из слоновой кости на панели из перламутра, и притронулась к ней длинным мерным пальцем.

Прежде чем нажать кнопку, она снова обвела взглядом застывшую в напряженном ожидании толпу перед шириной. Люди вытягивали шеи, чтобы лучше увидеть предстоящую демонстрацию заморской диковинки.

То, что явилось их взглядам, и в самом деле оказалось диковинным зрелищем — таким гротескным, неожиданным и ужасным, что многие из собравшихся просто не могли поверить своим глазам. Это напоминало ночной кошмар… Как только негритянка нажала кнопку, секция стены откинулась, остановившись в горизонтальном положении; из передней ее части показались две маленькие деревянные ножки. А на получившейся кровати оказалось невесть как туда попавшее тело женщины, одежда которой была в двух местах испачкана кровью. Труп легко соскользнул с шелковой простыни к ногам негритянки.

На часах было ровно 12.15.

Глава 4

«ВСЯ КОРОЛЕВСКАЯ КОННИЦА»

Негритянка издала пронзительный вопль, который был слышен даже за толстыми стеклами витрины, после чего закатила глаза и упала в обморок рядом с трупом. Зрители снаружи буквально окаменели от ужаса. Наступившее молчание пронзил истерический визг женщины, стоящей на тротуаре и прижимающейся лицом к стеклу. Толпа пришла в движение, зрители в едином порыве попятились, в следующий момент бросились в паническое бегство. Упавшего ребенка чуть не растоптали. Послышался свисток, и на тротуаре появился полицейский, отчаянно размахивающий дубинкой. Крики сбивали его с толку — он еще не видел две неподвижные фигуры за стеклом.

Внезапно дверь из витрины в магазин открылась вновь, впустив худого мужчину с остроконечной бородкой и моноклем. Он перевел взгляд с двух тел на полу на обезумевшую толпу и полицейского с дубинкой, после чего снова тупо воззрился на сверкающий пол витрины. В следующий момент, беззвучно выругавшись, мужчина бросился к окну и потянул за тяжелый шелковый шнур в углу рядом со стеклом. Сразу же опустился плотный занавес, скрывший его от любопытных взглядов обезумевших от страха людей на улице.

Бородатый мужчина опустился на колени рядом с негритянкой, пощупал ее пульс, неуверенно тронул другую женщину и направился к двери. На первом этаже универмага, рядом с витриной, уже собиралась толпа из продавщиц и покупателей. Три администратора пробирались сквозь нее, исполненные решимости войти внутрь витрины.

— Вызовите немедленно старшего детектива универмага, — резко приказал человек в витрине. — А, вот и он… Мистер Краутер! Идите сюда! Скорее!

Рослый, широкоплечий мужчина с рябоватой кожей, ругаясь, расталкивал толпу. Как только он вошел в витрину, за ним вбежал полицейский, до этого разгонявший людей на улице. Три администратора удалились, и полицейский захлопнул за ними дверь.

— У нас произошло ужасное несчастье, Краутер, — сообщил человек с бородкой. — Хорошо, что здесь полицейский… Ну и дела!

Старший детектив универмага уставился на двух женщин.

— Что с негритянкой, мистер Лавери? — осведомился он у бородатого.

— Очевидно, обморок.

— Дайте-ка мне взглянуть, Краутер, — вмешался полицейский, бесцеремонно отодвинув Лавери в сторону. Он склонился над телом женщины, упавшей с кровати.

Краутер прокашлялся с важным видом.

— Послушайте, Буш, сейчас не время производить осмотр. Мы не должны тут ничего трогать, пока не уведомим полицию. Позвоните в Главное управление, а мы с мистером Лавери останемся здесь сторожить. Ну, пошевеливайтесь же, Буш, не стойте как истукан!

Полицейский нерешительно потоптался на месте, почесал в затылке и в конце концов вышел.

— Что у вас здесь стряслось, мистер Лавери? — проворчал Краутер. — Кто эта женщина?

Лавери нервно вздрогнул и вцепился в бородку тонкими длинными пальцами.

— Как? А разве вы не знаете? Хотя конечно же нет… Боже, Краутер, что нам теперь делать?

Краутер нахмурился:

— Да не волнуйтесь вы так, мистер Лавери. Для полиции это самое заурядное дело. Хорошо, что я оказался поблизости. Мы должны подождать указаний из Главного управления. А пока постарайтесь успокоиться…

Лавери холодно посмотрел на детектива универмага.

— Со мной все в полном порядке, мистер Краутер, — сказал он и продолжил решительным тоном: — Немедленно прикажите вашим подчиненным, чтобы они навели порядок на первом этаже. Как будто бы ничего не случилось. Позовите сюда мистера Маккензи. Отправьте кого-нибудь уведомить мистера Френча и совет директоров. Насколько мне известно, у них сейчас наверху идет собрание. Это очень серьезно… Гораздо более серьезно, чем вы можете себе представить. Идите же!

Краутер с явным неудовольствием взглянул на Лавери, покачал головой и направился к двери. Когда он открыл ее, в помещение вошел маленький смуглый человек с докторской сумкой. Оглядевшись по сторонам, он направился к двум неподвижным телам.

Наскоро осмотрев негритянку и пощупав ее пульс, человек заговорил, не поднимая головы:

— Вы мистер Лавери, не так ли? Попросите кого-нибудь из мужчин вам помочь. Негритянка просто в обмороке — дайте ей стакан воды, уложите на диван и пошлите за сестрой из медпункта…

Лавери кивнул, подошел к двери и посмотрел на перешептывающуюся толпу.

— Мистер Маккензи! Подойдите, пожалуйста, сюда!

Шотландец средних лет с добродушным лицом быстро вошел в витрину.

— Помогите мне, пожалуйста, — попросил Лавери.

Врач тем временем занялся осмотром другой женщины. Спиной он заслонил ее лицо от Лавери и Маккензи, которые тем временем подняли негритянку с пола и уложили на диван. Один из администраторов принес стакан воды, и пришедшая в себя негритянка, тихонько застонав, выпила его.

— Эта женщина мертва, причем смерть наступила некоторое время назад, — мрачно объявил врач. — Более того, ее застрелили. Похоже, мистер Лавери, мы имеем дело с убийством!

— Черт побери! — пробормотал француз, смертельно побледнев.

Подошедший Маккензи взглянул на труп и с криком отшатнулся.

— Боже мой! Так это же миссис Френч!

Глава 5

«И ВСЯ КОРОЛЕВСКАЯ РАТЬ»

Дверь снова приоткрылась, и в витрину вошли двое. Один из них, высокий долговязый мужчина с сигарой во рту, остановился, огляделся и направился к стене-кровати, рядом с которой на полу лежал труп женщины. Кивнув низенькому доктору, он молча опустился на колени.

— Вы врач универмага? — минуту спустя уточнил он.

Доктор кивнул:

— Да. Я произвел беглый осмотр. Она мертва. Я…

— Это я вижу и без вас, — бесцеремонно перебил его вновь прибывший. — Моя фамилия Праути. Я являюсь помощником главного судебно-медицинского эксперта. Подойдите сюда, доктор. — Открыв сумку, он снова склонился над телом.

Второй из пришедших оказался дородным детиной с мощными челюстями. Он бесшумно закрыл за собой дверь и обвел тяжелым взглядом испуганные лица Лавери, Маккензи, врача универмага. Его лицо оставалось холодным и бесстрастным.

Когда доктор Праути приступил к осмотру, его спутник шагнул к Маккензи, но остановился, так как в дверь нетерпеливо постучали.

— Войдите! — резко произнес он, став между дверью и кроватью так, чтобы с порога не был виден труп.

Дверь распахнулась, и в тот же момент несколько мужчин стремительно ринулись вперед. Великан решительно преградил им дорогу.

— Одну минуту, — остановил он их. — Мы не ждем посетителей в таком количестве. Кто вы?

Сайрес Френч покраснел от гнева.

— Я владелец универмага, а эти джентльмены — сонет директоров и имеют полное право здесь присутствовать. Это мистер Краутер — наш старший детектив… Пожалуйста, дайте пройти!

Великан не двинулся с места.

— Мистер Френч и совет директоров… Вот как! Притч, Краутер… А это кто? — Он указал на Уэстли Уивера, стоявшего чуть поодаль.

— Это мистер Уивер, мой секретарь, — с раздражением ответил Френч. — А вы кто такой сэр, позвольте узнать? Что здесь происходит? И вообще, дайте же мне пройти!

— Понятно… — Немного помедлив, великан представился: — Я сержант Вели из отдела по расследованию убийств. Простите, мистер Френч, но вам придется подчиняться моим распоряжениям. Так уж и быть, проходите, но только ничего не трогайте.

Сержант отошел в сторону. Казалось, он чего-то ожидает.

Увидев, что Сайрес Френч направился к кровати, Лавери бросился к нему и схватил за лацкан пиджака.

— Пожалуйста, мистер Френч, не смотрите туда…

Френч нетерпеливо оттолкнул его:

— Дайте же мне пройти, Лавери! Что это на вас нашло? И вообще, почему все распоряжаются в моем собственном магазине?

Он снова направился к кровати. Лавери покорно отступил, но тут ему на ум пришла какая-то мысль, и тогда он подскочил к Джону Грею и что-то зашептал ему на ухо. Грей побледнел и с невнятным возгласом устремился за Френчем.

Он успел как раз вовремя. Владелец универмага с любопытством заглянул за плечо доктора Праути, окинул взглядом женщину на полу и, так и не издав ни единого звука, потерял сознание. Грей успел подхватить его как раз вовремя. В следующее мгновение Лавери оказался рядом с Греем, помог тому отнести старика в сторону и усадить его в кресло, стоящее в углу витрины.

Медсестра в белом халате и шапочке вошла в помещение и занялась негритянкой, бившейся в истерике на диване. Подойдя затем к Френчу, она поднесла к его носу флакон и велела Лавери растирать ему руки. Грей взволнованно расхаживал из угла в угол, что-то бормоча себе под нос. Врач универмага поспешил на помощь сестре.

Не помнящие себя от ужаса директора и секретарь еще какое-то время испуганно жались друг к другу, а затем все-таки нерешительно приблизились к мертвому телу. При виде лица женщины Уивер и Марчбенкс одновременно вскрикнули от ужаса. Зорн закусил губу и отвернулся. Траск испуганно закрыл лицо руками. Затем, словно по команде, они вернулись в угол, беспомощно озираясь по сторонам и переглядываясь между собой.

Вели поманил пальцем Краутера:

— Что вы предприняли?

Детектив универмага усмехнулся:

— Оформил все в наилучшем виде, можете не волноваться. Я собрал своих людей на первом этаже, и они разогнали толпу. Все в порядке, сержант. Вы можете смело положиться на Билла Краутера. Вам тут осталось немного работы.

— Зато вам есть чем заняться, пока мы тут ждем, — проворчал Вели. — Обнесите веревочным заграждением участок первого этажа около витрины и никого сюда не пускайте. Думаю, что запирать двери уже поздно. След убийцы наверняка давно простыл.

Детектив универмага кивнул и направился к двери, но затем снова повернулся к Вели:

— Скажите, сержант, вы, случайно, не знаете, кто эта женщина? Это могло бы нам здорово помочь…

— Помочь? — Вели мрачно усмехнулся. — Не вижу, каким образом. Впрочем, нет смысла делать из этого тайну. Это миссис Френч. Черт возьми, ну и местечко для убийства!

— Что?! — Краутер даже рот разинул от удивления. — Жена босса? Ну и ну! — Он бросил взгляд на неподвижную фигуру Френча, и вскоре снаружи послышался его громкий голос, отдающий распоряжения.

В витрине вновь воцарилось молчание. Маленькая группка людей в углу витрины застыла словно в оцепенении. Негритянка и Френч постепенно пришли в себя; женщина, безумно выпучив черные глаза, цеплялась за накрахмаленную юбку медсестры; Френч откинулся в кресле, безразлично внимая сочувственным словам Грея, которого покинула обычная бодрость.

Вели обратился к Маккензи, беспокойно суетившемуся за спиной Праути:

— Вы Маккензи, управляющий универмага?

— Да, сержант.

— Вам придется поработать, мистер Маккензи, — холодно заявил Вели. — Возьмите себя в руки и постарайтесь сосредоточиться.

Управляющий выпрямился.

— Теперь слушайте внимательно. — Сержант понизил голос. — Во-первых, вы отвечаете за то, чтобы никто из служащих не покидал здание. Во-вторых, проверьте, кто из них отсутствует на своем рабочем месте. В-третьих, составьте список всех служащих, не явившихся сегодня на работу, с указанием причин их отсутствия.

Маккензи послушно кивнул и направился к выходу. Вели подозвал Лавери, до того вполголоса беседовавшего с Уивером.

— С вами здесь вроде бы считаются. Могу я узнать, кто вы такой?

— Меня зовут Поль Лавери. Я руковожу экспозицией современной мебели, открытой на пятом этаже. Это помещение — тоже часть моей демонстрации.

— Понятно. Теперь слушайте внимательно, мистер Лавери. Мертвая женщина — это миссис Френч?

Лавери отвел глаза.

— Да, сержант. Для всех нас это страшное потрясение. Каким образом она могла… — Он умолк, закусив губу.

— Вы хотели сказать, каким образом она могла сюда попасть? — мрачно закончил за него Вели. — Вопрос, конечно, непростой, не так ли? Я… Одну минуту, мистер Лавери!

Он повернулся и быстро подошел к двери встретить группу вновь прибывших.

— Доброе утро, инспектор! Здравствуйте, мистер Квин. Очень рад, что вы приехали, сэр! Здесь черт знает что творится. — Отступив в сторону, сержант обвел широким жестом помещение и присутствующих в нем людей. — Как вам это нравится, сэр? Больше походит на праздник в церкви, чем на место преступления! — Для Вели это была очень длинная речь.

Инспектор Ричард Квин, маленький и юркий, похожий на седую птицу, проследил взглядом за жестом Вели.

— Боже мой! — недовольно воскликнул он. — Почему здесь столько народу? Томас, ты меня удивляешь.

— Инспектор, мне казалось, что это может… — Вели прошептал что-то на ухо Квину.

— Да-да, понимаю. — Инспектор похлопал его по плечу. — Ты мне обо всем расскажешь, а сейчас я хочу взглянуть на труп.

Квин подошел к стене-кровати, и Праути, все еще занимающийся осмотром тела, приветственно кивнул ему.

— Убийство, — проговорил он. — Револьвера нигде поблизости не обнаружено.

Инспектор внимательно вгляделся в лицо мертвой женщины и скользнул взглядом по измятой одежде.

— Позже мы поищем оружие. Продолжайте, док.

Он вздохнул и вернулся к Вели.

— Итак, Томас, излагай все с самого начала.

В то время как Вели вполголоса перечислял события, произошедшие за последние полчаса, цепкий взгляд Квина скользил по лицам присутствующих. Около трупа толпились люди в штатском и несколько полицейских в форме, среди которых был и Буш.

* * *

Эллери Квин закрыл дверь и привалился к ней спиной. Он был высок и худощав, его атлетическую фигуру облегал серый однотонный костюм, в одной руке он держал трость, а через другую перекинул легкое пальто. На тонком носу поблескивало пенсне, над которым белел гладкий, высокий лоб. На его фоне черные гладкие волосы казались еще чернее. Из кармана пальто выглядывал уголок маленькой потрепанной книжки.

Эллери медленно и с нескрываемым любопытством обводил взглядом присутствующих, словно пытаясь мысленно дать характеристику каждому из них. При этом он внимательно прислушивался к каждому слову, сказанному Вели в беседе с инспектором. Внезапно Эллери встретился глазами с Уэстли Уивером, с печальным видом скучающим у стены в дальнем углу.

Во взгляде обоих отразилась радость, и они устремились навстречу друг другу.

— Эллери Квин! Слава богу!

— Клянусь семью девами Теофила, Уэстли Уивер!

Они с явным удовольствием пожали друг другу руки.

Инспектор с интересом взглянул в их сторону, а затем снова обернулся к Вели, чтобы дослушать окончание его повествования.

— Очень рад снова видеть тебя, Эллери, — проговорил Уивер. Его лицо вновь помрачнело. — А это и есть инспектор?

— Он самый, — подтвердил Эллери. — Отец собственной персоной идет по следу… Но послушай, дружище, мы ведь с тобой уже лет пять или даже шесть не виделись, не так ли?

— Да, и я рад, что ты здесь, не только поэтому, Эл. — Уивер понизил голос. — При таких обстоятельствах твое присутствие успокаивает…

Улыбка Эллери померкла.

— Ты имеешь в виду эту трагедию, Уэстли? Послушай, а ты-то какое отношение к ней имеешь? Надеюсь, хоть не ты убил эту леди? — Тон его был шутливым, но в нем ощущалось подспудное беспокойство, что показалось довольно странным прислушивавшемуся к их разговору инспектору.

— Это вовсе не смешно, Эл! — Уивер заглянул ему в глаза. Лицо его вновь стало печальным. — Ты и представить себе не можешь, как все это ужасно…

Эллери похлопал Уивера по плечу и рассеянно поправил пенсне.

— Сейчас я разберусь, что к чему, Уэстли. Позже поговорим с тобой тет-а-тет. Ты ведь здесь будешь? А то отец мне уже вовсю сигнализирует. Держись, Уэс!

Он улыбнулся и отошел. В глазах Уивера, снова привалившегося к стене, блеснул огонек надежды.

Инспектор что-то зашептал сыну, Эллери так же тихо ответил ему и подошел к Праути, чтобы понаблюдать за ходом осмотра трупа. Инспектор же тем временем обратился ко всем присутствующим.

— Попрошу тишины! — потребовал он.

В витрине немедленно воцарилось напряженное молчание.