Роберт Э. Хайнлайн
Проект «Кошмар»
— Нужно выкинуть четверку, ни черта у тебя не выйдет.
— Предлагаю пари, что выкину двойную двойку.
Никто не ответил. Старый солдат потряс кубики в стеклянном стакане и швырнул их о стенку мойки. Один кубик сразу лег двойкой вверх, другой покатился.
— Пятерка! Пошел, дорогой, пошел! — воскликнул кто-то.
Кубик замер… Нет, двойка.
— Я же вас предупреждал, что со мной играть не стоит, — сказал старый солдат. — Дать кому-нибудь на сигареты?
— Забирай свои деньги, старик и иди с богом… о, черт… Шухер!
В дверях стояли полковник, капитан и какой-то штатский. Штатский сказал:
— Верни деньги, Двойной Макс.
— Как скажете, профессор, — солдат вынул из кучки две мелкие монеты. — Эти — мои.
— Уже нет! — возразил капитан. — Я их конфискую как доказательство запрещенной азартной игры. А теперь, господа…
— Майк, — прервал его полковник, — забудьте, что вы адъютант. Стрелок Эндрюс, идемте со мной, — он вышел, остальные — следом за ним. Они поспешно прошли через солдатскую столовую, вышли под солнце пустыни, пересекли двор казармы.
— Что это значит, Макс, черт побери?
— Ну, а что тут такого, профессор? Я же только немного поупражнялся.
— Почему вы не упражняетесь с бабушкой Уилкинс?
Солдат многозначительно фыркнул.
— Я что, сумасшедший?
— Из-за этих ваших упражнений, — сказал полковник, — вы заставили ждать кучу генералов и Чрезвычайно Значительных Лиц. Не очень ловко.
— Полковник Хэммонд, мне же велели ждать в столовой.
— Но не на кухне. Идемте!
Они пришли в зал командного корпуса; у дверей охранники проверили их пропуска. Один из штатских уже заканчивал свой доклад.
— …итак, это история эпохального эксперимента в Университете Дюка. Доктор Рейнольдс уже здесь; он будет руководить демонстрацией.
Оба офицера сели в задних рядах, доктор Рейнольдс подошел к кафедре, а стрелок Эндрюс примкнул к группе, что собралась вокруг высокого военного и важного штатского. Один тип, похожий на профессионального игрока (внешность не обманывала), сидел возле двух красивых рыжих близняшек. Рядом, на стуле, примостился негр лет четырнадцати; он, казалось, спал. Возле него сидела Весьма почтенная дама, миссис Уилкинс. Она сидела слева от него и время от времени поглядывала на свое рукоделие. Во втором ряду сидели студенты и неприметный мужчина средних лет.
На столе возле кафедры лежали игральные карты, блокнот, счетчик Гейгера и свинцовый футляр. Рейнольдс облокотился на стол и сказал:
— Внечувственное восприятие, экстрасенсорная перцепция или, короче, ЭСП — это собирательное название многих едва изученных феноменов. Сюда входят чтение мыслей, ясновидение, предикция, передвижение предметов силой мысли. Все это существует на самом деле. Эти способности мы можем обнаружить и измерить, но пока не знаем их природы. К примеру, во времена Первой Мировой войны англичане в Индии обнаружили, что их военные секреты похищены при помощи телепатии.
Увидев сомнение на лицах присутствующих, Рейнольдс добавил:
— Вполне возможно представить, что километров за пятьсот от нас какой-нибудь шпион «прослушивает» то, что мы считаем самым секретным и храним в глубочайшем тайнике, в своем мозге.
Сомнение стало еще очевиднее.
— Минуточку, доктор, — сказал генерал с тремя звездами. — Если дела обстоят так, то что нам нужно делать, чтобы защититься от этого?
— Ничего.
— Это не ответ. Может ли помочь комната, обшитая свинцовыми плитами?
— Мы уже пробовали, но без толку, господин генерал.
— А помехи в коротковолновом диапазоне? Или что там представляют из себя эти мозговые волны?
— Возможно, хотя лично я сомневаюсь. Если ЭСП станет важна в военном отношении, вы получите о ней все возможные данные. Но вернемся к нашей теме: присутствующие здесь леди и джентльмены обладают сильными телекинетическими способностями. Это значит, что они могут управлять материей на расстоянии. Эксперимент, назначенный на утро, может провалиться, хотя мы все же надеемся, что неверующие, — он улыбнулся человеку, что сидел в заднем ряду, — смогут убедиться, что в этой попытке есть смысл.
Человек, которого он имел в виду, встал.
— Генерал Хэнби!
Генерал-майор огляделся вокруг.
— Да, Уитерс?
— Прошу извинить меня, но на моем письменном столе осталась куча бумаг, и пока я здесь сижу, она все растет.
Генерал-командующий хотел, очевидно, с нажимом объяснить ему свою точку зрения, но четырехзвездный генерал положил свою руку на его.
— Доктор Уитерс, на моем письменном столе в Вашингтоне тоже хватает бумаг, но я сижу здесь, потому что президент послал меня именно сюда. Пожалуйста, останьтесь. Мне нужен наблюдатель-скептик.
Рассерженный Уитерс сел. Рейнольдс продолжил:
— Мы начинаем с чтения мыслей, ибо оно наиболее полно отражает понятие ЭСП, — он повернулся к одной из рыжеволосых близняшек. — Джейн, подойдите, пожалуйста, сюда.
— Охотно, — ответила девушка. — Только я Джоан.
— Простите, Джоан. Генерал ла Мотт, не нарисуете ли вы что-нибудь в блокноте?
Генерал поднял одну бровь.
— Что именно?
— Что-нибудь не особенно сложное.
— Ага, — он задумался, потом нарисовал карикатуру на Джоан, улыбнулся и рядом изобразил охотника за юбками с сальными глазами. Спустя некоторое время он поднял взгляд. — Так сойдет?
Тем временем Джоан склонилась над другим блокнотом. Когда она закончила, Рейнольдс подвел ее к генералу. Рисунки совпадали, только Джоан на плече юбочника изобразила четыре генеральские звездочки. Генерал серьезно посмотрел на нее.
— Вы меня убедили, — сухо сказал он. — И что теперь?
— Здесь может быть и ясновидение, и чтение мыслей, — сказал Рейнольдс. — А теперь займемся чтением мыслей в чистом виде, — он подозвал к себе вторую близняшку. — Доктор Уитерс, не хотите ли помочь нам?
— Чем? — на лице Уитерса появилась кислая гримаса.
— Так же, и генерал, только на этот раз мы попробуем что-нибудь посложнее. Пока Джоан будет копировать ваш рисунок, Джейн станет смотреть вам через плечо.
— Гм. Ну, хорошо, — Уитерс взял блокнот и набросал радиосхему, под схемой он написал «Клем» и штрихами изобразил маленького мальчика, заглядывающего через забор. Джейн в это время заглядывала ему через плечо.
— Очень хорошо, — сказал Рейнольдс. — Готово, Джоан?
— Да, доктор, — она отдала ему блокнот. Схема была повторена в точности.
Рейнольдс прервал благоговейное бормотание.
— Представление с игральными картами я могу пропустить. Перейдем к телекинезу. У кого-нибудь найдется два кубика? — никто не откликнулся. — У нас есть свои, — продолжил он. — Они проверены вашими физическими лабораториями и опечатаны, — он вскрыл пакетик, из него высыпалась дюжина кубиков. — Двойной Макс, как насчет партии «Натюрельс»?
— Могу попробовать.
— Генерал ла Мотт, выберите, пожалуйста, два кубика и положите в стакан.
Генерал выбрал кубики и передал стакан Эндрюсу.
— Сколько вы хотите выкинуть?
— Вам будет достаточно шесть и пять, генерал?
— Если сможете.
— Вы не поставите пятерку против меня, генерал? Разве вам не интересно? — он посмотрел на генерала невинным взором.
Ла Мотт усмехнулся.
— Вы сами захотели, солдат, — он поставил пятерку. Эндрюс положил на нее свою, потряс стакан и метнул кубики. Один остановился на монетах — пятерка, другой упал на стул — шестерка.
— Не хотите ли удвоить ставку, генерал?
— Я больше не хочу играть. Покажите нам пару «Натюрельс».
— Как прикажете, господин генерал, — Двойной Макс спрятал деньги, потом выкинул шесть-один, пять-два, четыре-три и в обратном порядке. Он много раз выкинул шесть-один, потом почему-то перешел на один-один. Он поднапрягся и выкинул две пятерки. Сердито посмотрев на маленькую пожилую даму, он сказал:
— Достаточно, леди, если вы хотите побросать кости, то почему бы вам не подойти сюда?
— Но, господин Эндрюс!
— Да-да, подойдите-ка сюда, миссис Уилкинс, — сказал Рейнольдс.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, джентльмены, — она вернулась к своему вышиванию.
Полковник Хэммонд сел возле рыжих близняшек.
— Вы — «Январские близнецы», не так ли? — спросил он тихо.
— Это наш сценический псевдоним, — ответила одна девушка.
— Наша настоящая фамилия Браун, — сказала другая.
— Верно — Браун, — подтвердил он. — А как насчет представления здесь, для наших солдат?
— Доктор Рейнольдс будет возражать, — ответили они серьезно.
— С ним я договорился. У наших солдат нет никаких развлечений, режим секретности, знаете ли. Что вы об этом думаете, Джоан?
— Я — Джейн. Если вы договорились с профессором…
— Большое спасибо!
Хэммонд вернулся на свое место. Миссис Уилкинс тем временем раз за разом выбрасывала шестерки на двенадцати кубиках. Доктор Уитерс мрачно наблюдал за этим представлением.
— Ну, доктор? — спросил Хэммонд.
— Это достойно внимания, — согласился Уитерс. — Но все происходит на молекулярном уровне — нет, на уровне элементарных частиц.
— А рисунки?
— Я физик, но не психолог. На базисные частицы — электроны, протоны, нейтроны — мы влиять не можем, разве что при помощи ускорителей.
Доктор Рейнольдс стоял рядом и все слышал.
— Большое спасибо, доктор, — ответил он на замечание Уитерса. — Теперь, леди и джентльмены, новый эксперимент. Норман!
Юноша-негр открыл глаза.
— Да, профессор?
— Подойди ко мне. И рабочая группа физической лаборатории тоже… Есть у кого-нибудь из вас часы со светящимся циферблатом?
Женщина-техник присоединила счетчик Гейгера к усилителю так, что редкие щелчки нормального фона радиоактивности воздуха стали слышны во всем зале. Потом она положила возле счетчика часы — щелчки стали чаще, словно град барабанил по жестяной крыше.
— Пожалуйста, выключите свет, — попросил Рейнольдс.
— Можно, профессор? — спросил юноша.
— Подожди еще немного, Норман. Все видят часы? — тишина нарушалась только треском из усилителя. — Давай, Норман!
Светящиеся цифры погасли; треск снова превратился в редкое пощелкивание.
Та же группа собралась в бункере посреди пустыни, на границе ядерного полигона. Туда смотрел перископ, защищенный бронированным стеклом метровой толщины. Доктор Рейнольдс говорил о чем-то с генералом Хэнби. Капитан ВМФ надел наушники и сообщил:
— Самолет на месте, господин генерал.
— Спасибо, Дик.
Динамик прошептал:
— Станция Чарли — Централи. Все ясно.
— Все станции готовы, местность для посадки очищена.
— Начинаем отсчет.
— Все станции готовы к отсчету. Начинаем с минус семнадцати минут. Пошло время. Это испытания по полной программе. Повторю: по полной программе.
— Значит, — сказал Хэнби Рейнольдсу, — расстояние не имеет никакого значения?
— Мы можем с таким же успехом провести опыт в Солт-Лейк-Сити, если мои люди хоть раз увидят область испытаний, — он нервно посмотрел на часы. — Что-то мне не по себе.
— Это со всеми бывает. Помните метроном при первом испытании на Бикини? Он чуть не свел меня с ума.
— Могу себе представить, генерал. Пара моих парней уже…
— Для таких мы приготовили трудовую терапию, — яростно усмехнулся Хэнби. — Доктор Уитерс, вы сами будете показывать ваш фокус?
Глава группы физиков нагнулся над приборами. Он выглядел усталым.
— Сегодня — нет, — ответил он безо всякого выражения. — Пусть лучше Саттерли.
Саттерли вышел вперед, улыбнулся военным, Чрезвычайно Значительным Лицам и группе Рейнольдса.
— Для публики, которая не захочет уйти, я приготовил пару сюрпризов. Но сначала…
Он взял полированный металлический шар и посмотрел на экспертов.
— Сегодня утром по пути сюда вы видели такие же шары. Они все еще там, снаружи и ждут, чтобы через… через одиннадцать минут сделать «БУМ!» Этот шар всего лишь из стали — на тот случай, если кто-нибудь перепутает. Над такой шуточкой мы все сдохнем со смеху.
Никто не засмеялся.
— Правда, для этого они недостаточно тяжелы. Мы застрахованы от любых неожиданностей. Это наглядное пособие приготовлено для того, чтобы группа доктора Рейнольдса имела образное представление, на чем надо сконцентрироваться. С виду они так же похожи на атомную бомбу, как я — на Мао. Но если изготовить их из плутония, они станут тем, что мы, атомщики, называем субкритической массой. После Второй мировой войны каждый знает, как действует атомная бомба: атом плутония испускает один неизменный нейтрон. Если масса мала, нейтроны вылетают наружу, но если она большая, больше критической, тогда возникает множество других атомных частиц, и начинается цепная реакция. В момент взрыва две половинки критической массы соединяются. Точнее я это объяснить не могу без риска вызвать неудовольствие офицеров безопасности.
Сегодня мы установим, может ли простая сила воли влиять на излучение плутония. Теоретически — но при помощи этого все же были разрушены два японских города — направление каждого отдельного нейтрона — чистая случайность; но излучение всех нейтронов так же неизменно, как движение звезд. Вследствие этого взрыв атомной бомбы остановить невозможно. Согласно этой же теории, скорее может взорваться тыква, чем субкритическая масса. Группа доктора Рейнольдса хочет попытаться опровергнуть это. Они сконцентрируются и попробуют собрать разлетающиеся нейтроны в пучок; вследствие этого, шар из плутония должен взорваться, как атомная бомба.
— Доктор Саттерли, — спросил вице-адмирал, — вы верите, что это получится?
— Ни в коем случае! — Саттерли повернулся к экспертам. — Я не хочу вас обижать, но…
— Осталось пять минут! — вмешался капитан из ВМФ.
Саттерли кивнул Рейнольдсу.
— Принимайте руководство экспериментом. Всего хорошего!
— Минуточку, молодой человек, — вмешалась миссис Уилкинс. — Эти нейтруны… Я…
— Нейтроны.
— Я так и сказала. Я еще не все понимаю: ведь это сегодня изучают в институтах, а я кончила всего семь классов. Мне очень жаль…
— Каждое атомное ядро потенциально способно выплюнуть один из этих маленьких нейтронов. В шаре, что лежит снаружи, — он сделал небольшую паузу, — скажем, пять тысяч миллиардов триллионов атомных ядер, каждое из которых…
— Осталось две минуты.
Рейнольдс прервал свою лекцию.
— Миссис Уилкинс, пожалуйста, не отвлекайтесь. Сосредоточьтесь на металлическом шаре там, снаружи и думайте о множестве нейтронов, которые могут вылететь из ядер его атомов. Когда я дам знак, вы все — особенно ты, Норман, — думайте о шаре, испускающем искры, как тот циферблат. Попытайтесь вызвать побольше этих искр. Просто попытайтесь. Если вы этого не сделаете, никто на вас не обидится. Не напрягайтесь напрасно.
Миссис Уилкинс кивнула.
— Я попытаюсь, — она отложила свое вышивание и устремила взгляд вдаль.
И тотчас же все были ослеплены невероятной вспышкой, яркий свет проник даже через плотный фильтр.
— Что это, черт побери? — спросил капитан из ВМФ.
— Они начали! — крикнул кто-то. — Они начали!
— Взрыв в минус одна минута тридцать семь секунд, — прогремел динамик. — Централь, в чем дело? Похоже на водородный…
Налетела взрывная волна и заглушила все звуки. Основное освещение погасло, аварийное тоже, бункер встал на дыбы, словно лодка в бурном море. Все были ослеплены вспышкой, оглушены чудовищным грохотом; физик пялился на офицера-сигнальщика. И сквозь весь этот бедлам донеслось страдальческое сопрано:
— О, боже мой!
— Что случилось, миссис? — пробурчал Рейнольдс. — Вы ранены?
— Я? О, нет, нет. Я не хотела…
— Что вы не хотели?
— Я подумала о всех этих крошечных нейтрумах, которые выплевываются, только хотела немного почувствовать их. Но у меня, конечно, не было намерения выпускать их на свободу прежде вашего знака.
— Ох!
Рейнольдс повернулся к своей группе.
— Кто еще включился слишком рано?
Никто не ответил, только миссис Уилкинс испуганно сказала:
— Мне правда, очень жаль, доктор. У вас найдется еще один шар, да? С ним я буду осторожнее.
Рейнольдс и Уитерс сидели в офицерском клубе, пили кофе. Физик не смотрел на свою чашку. Глаза его блестели, лицо подергивалось.
— Невероятно! Расчеты показывают, что свыше девяноста процентов материи обратилось в энергию. А вы знаете, что это значит? Если мы примем… нет, оставим это. Я только хочу сказать, что теперь наши бомбы можно делать величиной с горошину. Никакого взрывателя, никаких систем контроля и управления. Ничего, кроме… — он снова помолчал. — Вы посылаете к цели маленькую, быструю ракетку с неограниченным числом боеголовок…
— Но прежде покажите им бомбы, — согласился Рейнольдс. — Дайте им фотографии цели, пошлите ракетке радиосигнал, когда она приблизится к цели. Но у нас слишком мало телекинетиков. Мы пока что ищем других людей с такими же способностями. Судя по моему опыту, для одного такого открытия нужно проделать тысячу восемьсот проб.
— А может миссис Уилкинс использовать дюжину бомб, одну за другой?
— Я думаю, да. Мы это проверим.
— Обязательно! — Уитерс в первый раз взглянул на кофе и одним глотком выпил его. — Извините, доктор, но я поражен и должен слишком многое пересмотреть в своих представлениях.
— Я это знаю по себе.
Вошел капитан Майклс, внимательно осмотрелся и подошел к ним.
— Генерал хочет поговорить с вами обоими, — тихо сказал он. — Идемте быстрее!
Их провели в охраняемое бюро, где ждали генерал-майор Хэнби, генерал ла Мотт и четырехзвездный адмирал Кайтли, раздраженные и озадаченные. Хэнби протянул ученым бланк радиограммы. Рейнольдс увидел гриф «строго секретно» и вернул листок.
— У меня нет допуска к строго секретной документации, генерал.
— Да читайте же!
Рейнольдс пробежал глазами текст.
«Посол потенциального противника передал нашему министерству иностранных дел ультиматум с требованием, чтобы правительство США ничего не предпринимало без участия советника от правительства противника. Требуют военной безопасности. В ультиматуме говорится, что большие города США (список прилагается) заминированы атомными бомбами, которые будут взорваны по радио, если условия ультиматума не будут приняты до семнадцати часов пятницы по времени Восточного побережья».
Рейнольдс прочитал еще раз: «…семнадцати часов пятницы по времени Восточного Побережья». По стандартному времени — около двух часов ночи. Города — огромные атомные ловушки! Могли они это сделать? До него донесся голос ла Мотта.
— Мы должны исходить из того, что эта угроза реальна. Наша общественная организация диктует именно такой вариант.
— Может, они только блефуют? — предположил генерал.
Генерал ВВС покачал головой.
— Они знают, что президент не встанет на колени перед блефом. Они не настолько безумны.
Рейнольдс спросил себя, зачем они притащили его сюда. Ла Мотт посмотрел на него.
— Мы с адмиралом Кайтли сейчас улетаем в Вашингтон. Мы задержались только затем, чтобы спросить вас: ваши люди доказали, что могут взрывать атомные бомбы, а смогут ли они предотвратить взрывы атомных бомб?
Рейнольдс почувствовал, как время вдруг растянулось, словно у него был еще целый год, чтобы подумать о миссис Уилкинс, Нормане и других эсперах.
— Да, — ответил он.
Ла Мотт поднялся.
— Позаботьтесь об этом, Хэнби. Идемте, адмирал?
— Подождите! — запротестовал Рейнольдс. — У нас была
одна бомба и миссис Уилкинс. И нам ничего не грозило. Но сколько городов будет теперь? Двадцать? Тридцать?
— Тридцать восемь.
— Тридцать восемь бомб — или даже больше. Где они? Как выглядят? Как долго это будет продолжаться? Это же совершенно невозможно!
— Конечно, но несмотря на это вы попытаетесь. Хэнби, свяжитесь с Вашингтоном и скажите, что мы уже вылетели.
— Будет сделано.
— Будьте здоровы, доктор. Или, точнее, до скорого.
Рейнольдсу вдруг стало ясно, что эти двое улетают, чтобы «сесть» на одну из бомб, и он быстро сказал:
— Мы попытаемся. Само собой!
Тридцать восемь городов… и семнадцать телекинетиков. За годы исследований были выявлены и другие, но они были рассеяны по пятидесяти штатам. У диктатур есть тайная полиция, она тотчас же нашла бы кого угодно и доставила бы куда угодно со сверхзвуковой скоростью. Но здесь была Америка.
— Найдите их! Доставьте сюда! Быстрее!
Хэнби обратил желание Рейнольдса в приказ полковнику Хэммонду. Потом он оторвал своего офицера безопасности от текущих дел и приказал ему висеть на телефоне и обеспечивать связь с ФБР и другими офицерами службы безопасности, а также местной полицией, дабы сократить цепочку инстанций и найти наконец, этих паранормальных! Найти, проинформировать, взять с них подписку и доставить сюда.
К заходу солнца были найдены двадцать три эспера. Одиннадцать дали себя убедить и уговорить, двое были уже тут. Хэнби вызвал Рейнольдса и сообщил ему обо всем этом, жуя на ходу бутерброд.
— Хэнби здесь? Только что вызывал президент.
— Президент?
— Ла Мотт уже был у него. Он отнесся к нашему предложению без энтузиазма, но согласился на попытку, поскольку не может обеспечить полную безопасность граждан. Один из его советников полчаса назад вылетел сюда из национального аэропорта, чтобы помогать нам. Некоторые из них работают весьма эффективно.
Но сработали они недостаточно: правительство противника передало ультиматум по радио; после этого кризис стал очевиден для всех. Через тридцать минут после ультиматума на экране появился президент. Но Рейнольдс не стал слушать его речь — у него было по горло своей работы.
Двадцать человек, чтобы спасти двадцать городов — а с ними и весь мир. Как? Он был уверен, что миссис Уилкинс сможет задушить любую бомбу, какую она когда-либо видела и надеялся, что другие тоже смогут, но совсем другое дело — бомба, спрятанная в отдаленном городе. Искать ее мысленно, думать о ней, подавить ее не на микросекунды, которые нужны для взрыва, а на миллиарды микросекунд, чтобы успеть обнаружить ее и обезвредить — возможно ли это?
Что может им помочь? Может быть, лекарства: кофеин, бензедрин? Кроме того, нужна тишина. Он повернулся к Хэммонду.
— Нужны комнаты с ванной, для каждого.
— У них это уже есть.
— Нет, их разместили по двое.
Хэммонд пожал плечами.
— Сделаем; нужно только выкинуть вон пару высокопоставленных свиней.
— Кухню нужно разнообразить. Они могут не спать, но должны есть и пить. Постоянно нужны свежие кофе, кока-кола и чай и все, что они захотят. Вы можете телефоны из комнат вывести на отдельный коммутатор?
— Могу. Что еще?
— Пока не знаю. Поговорим с ними.
Все они знали об ультиматуме, но до сих пор не имели никакого представления о том, что требуется от них. Объяснения Рейнольдса были встречены неуютным молчанием.
Рейнольдс повернулся к Эндрюсу.
— Ну, Двойной Макс?
— Это вам не кости бросать, профессор.
— Вы сможете это сделать?
— Да…
— Норман?
— Я — всего лишь человек, босс. Как я смогу это сделать, если никогда не видел бомбу?
— Миссис Уилкинс сегодня утром тоже ничего не видела. Ты сам тоже не мог видеть радиоактивность циферблата, она слишком ничтожна. Ты видел только сам циферблат и думал только о нем. Ну, как насчет этого?
Юноша нахмурился.
— Американская бомба сбрасывается или выстреливается, но выглядит она, конечно же, не так, как чужая радиомина.
— А можно найти изображения чужой бомбы?
— Военная разведка должна знать, во всяком случае, я надеюсь. Мы получим изображение. Или модель. Нужно разыскать Уитерса и генерала.
Хэммонд ушел.
— Доктор, я буду охранять Вашингтон? — оживленно спросила миссис Уилкинс.
— Да, мэм. Вы единственная, чьи способности уже испытаны, хотя и в противоположном смысле. Итак, вы будете охранять Вашингтон. Этот город — сердце страны.
— Нет, нет, не поэтому. Вашингтон — всего лишь город, который я вижу перед собой наиболее четко.
— Тут она права, профессор, — сказал Эндрюс. — Я беру на себя Сиэтл.
Около полуночи Рейнольдс навестил своих подопечных. Они с Хэммондом сменяли друг друга у коммутатора в верхнем вестибюле офицерского клуба. Атомная вахта должна была начаться незадолго до решающего момента. Усталость снижала паранормальные способности, сводя их иногда к нулю, поэтому Рейнольдс надеялся, что его люди в последнюю ночь хорошо выспятся.
В каждом номере установили крошечный микрофон, и можно было слышать, что там происходит. Рейнольдс был против, но Хэммонд привел веские резоны.
— Конечно, это вмешательство в личную жизнь, но вдруг кто-нибудь из них проспит свою бомбу? — он щелкнул тумблером. — Вы слышите? Норман храпит, — он снова перебросил тумблер. — Стрелок Двойной Макс все еще ворочается. Мы не можем позволить им спать, пока все это не кончится, и волей-неволей должны за ними шпионить.
— Возможно, вы правы.
— Вам еще что-нибудь нужно? — вмешался Уитерс.
— Думаю, нет, — ответил Рейнольдс. — А как насчет модели бомбы?
— Будет к утру.
— Она выглядит как настоящая?
— Трудно сказать, но их агенты, вероятно, смонтировали взрыватель из радиодеталей, которые купили здесь, на месте. Взрыватели могут сильно отличаться друг от друга. Конечно, внутри нашей модели — настоящий плутоний.
— Хорошо, мы покажем ее всем после завтрака.
Двойной Макс открыл свою дверь.
— Хэлло, полковник. Профессор, у меня есть контакт.
— Контакт с кем?
— С бомбой в Сиэтле. Она почему-то мокрая. Неужто ее запрятали в залив?
Хэммонд вскочил.
— В гавани, — чтобы на город выпал радиоактивный дождь! — он уже набирал номер. — Дайте мне генерала Хэнби!
— Это Моррисон. В чем дело, Хэммонд?
— Бомба в Сиэтле. Выловите ее тралом — она спрятана где-то в заливе или под водой.
— Что? Откуда вы это знаете?
— Скажи — один из колдунов Рейнольдса. Начинайте быстрее! — он положил трубку.
— Профессор, — озабоченно сказал Эндрюс, — я не могу видеть эту штуку по-настоящему, я не Видящий. Почему вы не доставите сюда Видящих? К примеру, маленькую миссис Брентано?
— О, боже мой! Ясновидящие! Конечно же, нам нужны ясновидящие!
— Гм, доктор, — спросил Уитерс. — Вы действительно имеете в виду…
— Нет, я, собственно, ничего не имею в виду. Я даже не думал об этом. Как можно найти бомбу? Какими приборами?
— Приборами? Счетчик Гейгера не реагирует на бомбу с изолирующим слоем. Ее надо повсюду искать и высматривать.
— А сколько нужно времени, чтобы обыскать целый город? К примеру, Нью-Йорк?
— Тихо! — сказал Хэммонд. — Где эти ясновидящие, Рейнольдс?
Рейнольдс закусил губу.
— Они редко встречаются.
— Гораздо реже, чем жонглеры костями, — подвел итог Двойной Макс. — Но доставьте сюда девчонку Брентано. Она один раз нашла ключ, который я выронил, когда рыл окоп. Он лежал на метровой глубине, а я тогда перевернул всю свою комнату вверх ногами.
— Итак, миссис Брентано. — Рейнольдс достал блокнот.
Хэммонд потянулся к пульту.
— Моррисон? Сейчас же запишите несколько имен, это еще более важно и неотложно, чем все остальное.
— Важны и неотложны, но их трудно будет найти: по США катится волна паники. Президент заклинает всех взять себя в руки и оставаться дома, но около тридцати миллионов человек в панике разбегаются и разъезжаются.
Телетайп отщелкал новости:
«Нью-Йорк — чтобы предотвратить автокатастрофы на городских магистралях, въездные пути и туннели Холланда освобождены для потока транспорта, покидающего город. Полиция отказалась от попыток сдержать повальное бегство. Бульдозеры очищают мост Трапборо, убирая разбитые автомобили и куски человеческого мяса. Подтверждение о том, что паром Уихоунен потерпел крушение: до сих пор нет списка пассажиров — молния — мост Джорджа Вашингтона в три часа пятьдесят три минуты по Восточному времени разрушен в результате перегрузки или саботажа — точно неизвестно. Вкратце — молния…»
Везде то же самое. На шоссе Денвер — Колорадо-Спрингс к полуночи было пятьсот тридцать погибших, потом их перестали считать. На аэродроме Бербанк реактивный самолет врезался в толпу, которая прорвалась за ограждения. Шоссе Балтимор — Вашингтон — все полосы безнадежно забиты. Мемориальный мост закрыт. На пяти магистралях, отходящих от Лос-Анджелеса число аварий росло в ужасающем темпе. Около пяти часов утра по времени Восточного Побережья президент объявил военное положение по всей стране. Но этот приказ не имел никаких видимых последствий.
Под утро эсперы Рейнольдса, числом тридцать один, были нацелены на двадцать четыре города. Рейнольдсу пришлось изрядно попотеть, но он все же получил разрешение, чтобы они работали только с хорошо знакомыми городами. Карш, профессиональный игрок, робко выдвинул предложение:
— Доктор, я хорошо чувствую, когда на подходе крупная карта, поэтому я должен охранять Миннеаполис.
Рейнольдс согласился, хотя оттуда только что прибыл один из его подопечных. Он нацелил на Миннеаполис их обоих и молился только о том, чтобы хотя бы один из них поймал крупную карту. Прибыли двое ясновидящих. Один — слепой торговец газетами — должен был искать там, в своем родном Чикаго. Другая — ярмарочная гадалка — получила список и указание искать бомбы везде, где только сможет. Миссис Брентано снова вышла замуж и исчезла. К этому времени успели прочесать Норфолк, но пока не нашли.
За час сорок пять минут до катастрофы все они сидели в своих комнатах, у каждого была карта, аэрофотоснимок обреченного города и фотомодели бомбы. Офицерский клуб был забит до отказа, и немногие нормальные, которым предстояло обслуживать паранормальных, изо всех сил сохраняли спокойствие. Все улицы поблизости были перекрыты, воздушное сообщение изменено — все для того, чтобы сорок два человека могли сидеть и думать в тишине.
На коммутаторе сидели Хэммонд, Рейнольдс и Гордон Мак-Клинток, советник президента. Рейнольдс откинулся в кресле.
— Сколько времени?
— Час тридцать семь минут, — прохрипел Хэммонд. — Еще двадцать три минуты.
— Час тридцать восемь минут, — возразил Мак-Клинток. — Рейнольдс, как с Детройтом? Вы же не оставите его без охраны?!
— А кого я на него поставлю? Каждый охраняет город, который знает лучше всего.