— Слушайте! Слушайте! Суд присяжных открывает свое заседание. Председательствует достопочтенный судья Питер Амели.

В крохотном, тесном кабинете Луиса Бейли за письменным столом сидел высокий, долговязый мужчина. Адвокат, стоя у него за плечом, вываливал скороговоркой инструкции, потягивая из бумажного стаканчика дешевое шабли.

Увидев появившегося в дверях Пеллэма, Бейли кивком пригласил его войти.

Все. Мосты сожжены, назад пути нет. Судья уже на ринге. Поединок начался. Внезапно ушло напряжение и сам собой развязался узел в животе. Я — профессионал и с этого момента начинаю делать свою работу. Никакие воспоминания не будут теперь мучить и искушать меня — на них просто не останется времени. По сигналу судьи я встал, медленно пересек зал и подошел к скамье присяжных. Мария не подняла головы, но, по своему обыкновению, наверняка следила краешками глаз за каждым моим движением.

— Это Клегг.

Я остановился перед присяжными, сделал паузу, чтобы они могли получше меня рассмотреть, и заговорил:

Долговязый мужчина пожал Пеллэму руку так, словно они были хорошими друзьями. Клегг был в зеленой полиэстеровой куртке и черных джинсах. В мочке левого уха болталась стальная монетка. От него исходил приторный запах лосьона после бритья.

— Леди и джентльмены, я чувствую себя запасным игроком, которого неожиданно выпустили на поле вместо знаменитого Ди Маджио. Ибо кто...

Адвокат принялся листать толстый потрепанный телефонный справочник, утыканный закладками.

Мне пришлось остановиться, чтобы переждать взрыв доброжелательного смеха.

— Так, посмотрим, что тут у нас…

— Ибо кто может сравниться с Ди Маджио? Никто.

Клегг повернулся к Пеллэму.

После этих слов я стер с лица легкую улыбку и продолжал уже совершенно серьезно:

— Вы играете на скачках.

— Однако граждане штата Нью-Йорк имеют право на защиту своих интересов избранными ими должностными лицами, к числу которых имею честь принадлежать и я. И граждане штата Нью-Йорк в лице Большой коллегии присяжных представили на рассмотрение суда обвинительное заключение против присутствующего здесь лица за нарушение норм морали и законов. Надеясь на вашу снисходительность и терпение, я взял на себя смелость в меру своих скромных сил представлять народ штата Нью-Йорк против Мэриен Флад.

Это был не вопрос, а утверждение.

Как и следовало ожидать, Вито немедленно заявил протест, а суд его, естественно, удовлетворил, однако мне удалось начать свою роль на процессе с эффектного выхода.

— Нет, — признался Пеллэм.

Я снова обратился к присяжным:

Тощий мужчина, похоже, был разочарован.

— Мне представляется необходимым огласить на этом заседании выдержки из обвинительного заключения. В нем утверждается, что обвиняемая совершила следующее...

— А жаль. Если вас заинтересует, я могу предложить вам хорошую наводку.

— Что такое наводка?

Я опустил глаза к бумагам:

— Подсказку, — пояснил Клегг.

— \"Под вывеской респектабельного агентства «Парк Авеню Моделс, Инк.». Мэриен Флад с целью наживы занималась сводничеством, толкала девушек и молодых женщин на путь проституции, побуждая их к противозаконным и аморальным действиям\".

— Подсказку?

«С целью обеспечения прикрытия своих противозаконных действий. Мэриен Флад в нескольких случаях давала взятки должностным лицам».

— На кого ставить, чтобы не проиграть.

«Имея разветвленную клиентурную сеть, Мэриен Флад путем шантажа и вымогательств получала от людей, пользовавшихся ее услугами, различные суммы денег».

— Мне это ни к чему. Но все равно, спасибо.

Я бросил обвинительное заключение на стол рядом с собой, посмотрел на присяжных и по их оживившимся взглядам понял, что аудитория завоевана.

Клегг долго разглядывал Пеллэма, затем кивнул, словно внезапно понял все, что нужно было знать об этом новом знакомом. Он долго рылся в карманах и наконец достал пачку сигарет.

— Итак, проституция и сводничество, подкуп должностных лиц, шантаж и вымогательство.

— Так, кажется, готово, — наконец заявил Бейли.

Жители штата Нью-Йорк достаточно наслышаны о многократно повторяющейся в нашем городе печальной истории. Тысячи юных мечтательниц спешат сюда со всей страны, чтобы попробовать себя на каком-нибудь престижном поприще. Они грезят Бродвеем, телевидением, сверкающими демонстрациями в знаменитых домах мод и нисколько не сомневаются, что их там ожидают слава и блеск. Вот этих-то наивных девочек и подстерегают хищники вроде Мэриен Флад. Уверенные в своей безнаказанности, ибо подкуп и шантаж оберегают их от любых неприятностей, они презирают и мораль, и закон.

Он черкнул фамилию на отрывном листке, который уже использовался несколько раз до этого. Затем, достав из ящика письменного стола две бутылки виски, адвокат уложил их в большие пакеты вместе с конвертами, содержащими, предположительно, деньги, которые еще недавно принадлежали Пеллэму.

Бейли протянул один пакет Клеггу.

— Это в кадастр земельных участков, архивисту. Найдешь жирного мужчину на третьем этаже. По фамилии Снили. Второй пакет отнесешь в управление охраны исторических памятников. Отдашь смазливой мисс Грюнвальд, которая любит кошек. Секретарше. Ей предназначается «Айриш крим». Как ты, вероятно, и сам догадался.

Смазывать шестеренки.

Или, быть может, забивать их песком.

Забрав пакеты, Клегг вышел. Пеллэм увидел в окно, как он закурил сигарету и направился к станции метро.

— Мисс Коупель, прокурорша, попросила перенести предварительное слушание дела Этти, — сказал Бейли. — Я согласился.

Пеллэм покачал головой.

— Но это значит, Этти придется дольше просидеть в тюрьме.

— Верно. Но, думаю, стоило пойти на это, чтобы порадовать стерву Коупель. — Адвокат уронил взгляд на мятый стаканчик в руке. — Она как с цепи сорвалась. Впрочем, высокое начальство требует как можно быстрее схватить нашего светлячка. Дело становится серьезным. Вы уже слышали?

— О чем? — спросил Пеллэм.

— Сегодня утром произошел еще один пожар.

— Еще один?

— В жилом доме. Кстати, совсем недалеко отсюда. Выгорело два этажа. Трое погибших. Внешне все было похоже на взрыв бытового газа, но пожарные обнаружили следы фирменного коктейля нашего друга — бензин, солярка и стиральный порошок. К тому же, одна из жертв была связана.

Бейли протянул Пеллэму мятую «Нью-Йорк пост». Тот мельком взглянул на снимок сгоревшего здания.

— Господи…

Пеллэму приходилось участвовать в съемках приключенческих боевиков. Большинство взрывов, таких зрелищных на экране, вызванных якобы динамитом или тротилом, в действительности устраивались с помощью банок с опилками, облитыми керосином, которые тщательно подготавливали пиротехники. Тем не менее, все старались держаться от этих банок подальше. А каскадеры, не имевшие ничего против прыжков с двенадцатого этажа, с огнем обращались чертовски осторожно.

Бейли сверился со своими записями.

— Так, что я нашел, что я нашел… Черт бы побрал этот кондиционер! Щелкните вон тем тумблером. Это все компрессор. Щелкните тумблером. Ну как, заработал?

Тут я впервые повернулся к Марии. Она смотрела в стол прямо перед собой, судорожно сжимая пальцами авторучку.

Пеллэм щелкнул тумблером. Пыльный старый агрегат никак на это не отреагировал. Проворчав что-то неразборчивое, затерявшееся за гулом мотора, Бейли взял со стола ленту факса.

Рядом с ней криво усмехался Вито.

— Предварительный протокол осмотра здания, в котором жила Этти. На то, чтобы его достать, ушли почти все ваши деньги. Я сделал для вас копию. Прочтите и прослезитесь.

Я повысил голос:

— Мэриен Флад!

Мария подняла глаза, и меня поразил ее взгляд — беззащитный взгляд раненого зверька. Я быстро отвернулся и теперь обращался только к присяжным.

— Но всему приходит конец, и сегодня Мэриен Флад предъявлено обвинение в нарушении закона. Сейчас она предстала перед судом, перед присяжными, теми самыми гражданами, которых презирала и на которых привыкла смотреть свысока. И мы, граждане штата Нью-Йорк, докажем предъявленные ей обвинения, проследим каждый шаг ее преступной карьеры. Чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения в виновности Мэриен Флад, мы восстановим во всех деталях ее противозаконные действия. И когда эта история развернется во всей своей неприглядности, вам, глубокоуважаемые присяжные, предстоит принять справедливое решение. Пусть оно послужит хорошим уроком для любого, кто вздумает попирать законы нашего общества.

Чтобы дать присяжным несколько минут на обдумывание услышанного, я вернулся к своему столу и переложил на нем кое-какие бумаги, потом пошел обратно.


Конфиденциально, не подлежит разглашению
МЕМОРАНДУМ
Составил: старший брандмейстер Генри Ломакс
Для: Луизы Коупель, помощника окружного прокурора
Тема: предварительное заключение по поводу подозрительного пожара в жилом здании по адресу: Тридцать шестая западная улица, дом 458.
Десятого августа в 21:58 был получен звонок из телефона-автомата номер 598 на Десятой авеню, в котором сообщалось о пожаре в доме 458 по Тридцать шестой западной улице. Служба 911 получила сообщение в 22:02, в котором говорилось то же самое. Пожарная команда Три-восемь откликнулась на первый вызов. Капитан, прибывший на место происшествия, заключил, что вследствие силы пожара и наличия пострадавших необходимо вызвать подкрепление. Сообщение об этом поступило в 22:17.
На место пожара прибыли пожарная машина 26, пожарная машина 33, машина с брандспойтом 48, машина с брандспойтом 16, машина с выдвижной лестницей 17. Немедленно были развернуты пожарные рукава, и на три верхних этажа стала подаваться вода. Доступ в здание был обеспечен через пожарную дверь третьего этажа; все находившиеся в здании люди были благополучно эвакуированы.
Капитан, руководивший тушением пожара, определил, что пламя сильно разрушило несущие конструкции верхних этажей, и доступ через слуховые окна на крыше стал опасным. Пожарные расчеты были отведены назад. Вскоре после этого крыша и два верхних этажа обрушились.
Пожар удалось локализовать к 23:02, все пожарные команды покинули место происшествия к 00:30.
Капитан вызвал брандмейстера, поскольку характер пламени позволил предположить подозрительный характер возникновения пожара.
Я прибыл на место в 01:00 и тотчас же приступил к расследованию.
Я определил, что эпицентр пожара находился в подвальном помещение здания. Это подтвердилось наличием расплавленного алюминия и лопнувшего от высокой температуры кирпича. Я заметил, что окна подвала были выбиты наружу не вследствие температурного удара. Эти окна были разбиты каким-то предметом, предположительно для обеспечения лучшего доступа воздуха, питавшего огонь. Это подкрепляется показаниями свидетелей, утверждающих, что языки пламени не имели голубоватой окраски (что указывало бы на высокую концентрацию угарного газа, чего следовало бы ожидать при горении в замкнутом пространстве), а были оранжевыми, что указывает на обильный приток кислорода.
Я обнаружил частично оплавленные осколки стекла, соответствующие большой бутыли (емкостью предположительно полгаллона или галлон), находившиеся в предположительном очаге пожара, и следы огня на полу, указывающие на возможное использование легковоспламеняющихся жидкостей.
Последующий спектрографический анализ подтвердил, что такое вещество, углеводород по своему составу, действительно использовалось (смотри протокол лабораторного анализа пожарного управления Нью-Йорка номер 337490). Вещество состояло приблизительно из 60 процентов неэтилированного бензина с октановым числом 89, тридцати процентов дизельного топлива и десяти процентов синтетического моющего средства, которое при дальнейшем фотоспектрометрическом анализе было определено как «Доун».
Это подкрепляется показаниями свидетелей, утверждающих, что пламя было оранжевым и при этом выделялось много дыма, что указывает на применение легковоспламеняющейся жидкости, состоявшей из углеводородов.
На месте пожара была обнаружена канистра из-под бензина, содержащая остатки неэтилированного бензина с октановым числом 89. Однако сравнение красителей, добавленных в бензин, входивший в состав легковоспламеняющейся смеси, и бензин из канистры, показало, что эти пробы имеют различное происхождение.
Также с помощью фотоспектрометрического анализа удалось различить солярку из топливного бака отопительной системы здания и солярку, обнаруженную в очаге пожара. Была предпринята попытка установить поставщика солярки и бензина, которые использовались в легковоспламеняющейся смеси, однако выяснилось, что эти жидкости представляют собой смесь, определить происхождение которой не представляется возможным.
В дополнение следует отметить, что в здании были обнаружены тринадцать автоматических пистолетов (четыре «глока» калибра 9 мм, три «тореса» калибра 9 мм и шесть «браунингов» калибра.380), спрятанных за баком с соляркой в подвале. Все пистолеты были без патронов, боеприпасов нигде обнаружено не было. Все оружие было отправлено в криминалистическую лабораторию управления полиции Нью-Йорка для проведения экспертизы на предмет наличия латентных отпечатков пальцев. Из федеральной базы данных отпечатков пальцев вернулся отрицательный результат. Об обнаруженном оружии также были поставлены в известность отдел расследования тяжких преступлений управления полиции Нью-Йорка и федеральный архив огнестрельного оружия.
Свидетели дали показания, что видели, как одна из жильцов дома (Э. Вашингтон) входила в здание через дверь черного входа, расположенную в десяти футах от очага возгорания, незадолго до начала пожара.
На основании этого я обратился в Федеральное управление по борьбе с мошенничествами в области страховки. Проведенное расследование установило, что 14 июля сего года подозреваемая Вашингтон оформила договор в компании «Общество взаимного страхования жертв и ущерба Новой Англии», страховой полис номер 7833-В-2332, застраховав свою собственность по заявленной стоимости 25 000 долларов. Страховая выплата должна быть переведена на банковский счет Вашингтон (Банк «Ист-Сайд трест», счет номер 223-11003).
Отпечатки пальцев, взятые с осколков стеклянной бутыли, обнаруженных в непосредственной близости от очага возгорания, были сравнены с отпечатками подозреваемой Вашингтон. Установлено совпадение двух частичных отпечатков.
Все вышеуказанное послужило основанием для возбуждения уголовного дела, и подозреваемая Вашингтон была арестована в Манхэттенском госпитале, где она проходила лечение травм, полученных во время пожара.
Подозреваемой Вашингтон были зачитаны ее права; ее предупредили о том, что она может хранить молчание и имеет право воспользоваться услугами адвоката.
Следствие еще не завершено, и я продолжаю поиск улик, которые помогут окружной прокуратуре строить обвинение.
Примечание: в большинстве умышленных поджогов, совершенных с корыстными целями, возгорание начинается на верхнем этаже здания, после чего огонь распространяется вниз. Этим достигаются две цели. Во-первых, уничтожается крыша, восстановление которой, как правило, является самым дорогостоящим. В случае уничтожения крыши страховая компания обычно объявляет здание полностью уничтоженным. Вторая цель состоит в том, что нижние этажи здания в процессе тушения пожара подвергаются значительному воздействию со стороны воды, что вызывает значительный дополнительный ущерб при минимальной угрозе для жизни обитателей здания.
Данный пожар начался в подвале — то есть, без какой бы то ни было заботы о человеческих жизнях. Если поджог устроил тот самый преступник, на котором уже лежит вина за подобные пожары, происшедшие в течение последних нескольких лет, на что указывают вещественные улики и обстоятельства случившегося, есть все основания считать, что данный преступник представляет собой угрозу окружающим.
Я рекомендую оказать максимально возможное давление на подозреваемую Вашингтон с целью заставить ее раскрыть личность преступника, которого, по моему мнению, она наняла ради незаконного получения страховой выплаты.


— Господа присяжные! Прежде всего я должен рассказать, каким образом власти штата Нью-Йорк узнали о противозаконной деятельности Мэриен Флад. Как это часто бывает, помог случай.

Страховка. И отпечатки пальцев…

Присяжные напряженно слушали и даже слегка подались вперед.

И, черт побери, подумал Пеллэм, ведь это он сам сообщил о цвете пламени и количестве дыма, столкнувшись с брандмейстером Ломаксом на месте пожара.

— В мае нам стало известно об одном криминальном случае. В больницу Рузвельта привезли молодую женщину с признаками внутреннего кровотечения после подпольного хирургического вмешательства. Несмотря на все усилия врачей, ее состояние прогрессивно ухудшалось. Мы были немедленно извещены о случившемся и успели застать женщину еще живой. Она была очень слаба и смогла лишь рассказать, что работала манекенщицей в «Парк Авеню Моделс, Инк.». \"Несчастная нисколько не сомневалась в участии и помощи мисс Флад, поэтому просила обо всем сообщить ей.

— Наша прокурорша направила в страховую фирму почерковеда, чтобы установить, действительно ли страховку заполняла Этти. Однако определенно сходство почерков есть. — Бейли кивнул вслед вышедшему Клеггу, своему посланнику в зеленой куртке. — Я получу копию заключения одновременно с тем, как оно ляжет на стол мисс Коупель. Если бы Этти не отпиралась от этой страховки, возможно, все было бы не так плохо.

Мы сразу же связались по телефону с агентством, однако услышали, что манекенщиц с таким именем в «Парк Авеню Моделс, Инк.». нет и никогда не было.

— А что если Этти отпиралась потому, что никакой страховки не оформляла? — спросил Пеллэм.

Еще через час позвонила мисс Флад и заявила, будто сотрудник, разговаривавший с нами по телефону, ошибся и что эта молодая женщина действительно служит у них манекенщицей. Нас особенно поразил и насторожил интерес мисс Флад не к состоянию здоровья несчастной, а к тому, что именно она успела рассказать о характере своей работы. Лишь в конце беседы мисс Флад догадалась предложить помощь, но было уже поздно — незадолго до телефонного звонка женщина скончалась.

Бейли ничего на это не ответил. Пеллэм снова вернулся к изучению отчета брандмейстера.

Расследование обстоятельств дела, опросы знакомых и близких погибшей позволили установить следующее: она приехала в Нью-Йорк за год до смерти и первое время жила очень бедно, едва сводя концы с концами, но уже через полгода у нее вдруг появились деньги, дорогие вещи, меховое манто. Одновременно с этим молодая женщина стала вести странный образ жизни — почти не бывала дома по вечерам, избегала общества друзей. На их недоуменные вопросы она отвечала, что не имеет ни минуты свободного времени, поскольку до предела загружена работой в агентстве. Проверка документации «Парк Авеню Моделс, Инк.». показала, что за полгода эта манекенщица была занята в демонстрации моделей всего два или три раза и ее суммарный заработок составил сто двадцать пять долларов.

— Страховая выплата переводится прямо на банковский счет. Тут нет ничего странного?

Я притворился, будто разыскиваю какую-то бумагу, и ненадолго замолчал. Зал напряженно ждал, присяжные не сводили с меня глаз. Они готовы были слушать дальше.

— Нет, это очень распространенное дело. Если дом или квартира сгорят, страховая компания переводит деньги прямо в банк. В этом случае не приходится высылать чек по адресу, которого больше не существует.

— Пока шла рутинная работа по выяснению обстоятельств, приведших к гибели молодую и дотоле совершенно здоровую женщину, отдел борьбы с преступлениями против нравственности получил сведения о диких оргиях в апартаментах одного крупного промышленника, владельца фабрики по изготовлению женского белья. Нам стали известны неоднократные высказывания этого человека о его связи с неким агентством мод, якобы поставлявшем девушек в любое время дня и ночи по телефонному звонку.

— Значит, тот, кто оформлял страховку, знал номер банковского счета Этти.

В последний день мая полиция устроила облаву в его особняке. Обнаруженные там четверо мужчин и шестеро женщин к моменту задержания были раздеты и находились, как бы это сказать, чтобы не оскорбить нравственности, в различных непристойных позах.

— Совершенно верно.

Блокнот Бейли от времени пожелтел и выцвел на солнце. Похоже, его возраст был не меньше десяти лет.

Все девушки заявили, что работают манекенщицами, а одна назвала «Парк Авеню Моделс, Инк.». Остальные ей что-то зашептали, и она тут же отказалась от своих слов. Тем не менее, проверкой было установлено, что все шестеро числятся в штате агентства. После получения этого факта полиция и окружная прокуратура пришли к выводу о преступном характере деятельности «Парк Авеню Моделс, Инк.». и начали расследование.

— Ну а оружие, — спросил Пеллэм, не отрываясь от отчета. — Как вы думаете, что это означает?

Я снова перелистал бумаги и зачитал одну из них.

Бейли рассмеялся.

— \"Парк Авеню Моделс, Инк.\". Создано в июне 1948 года. Имеет лицензию на оказание посреднических услуг фирмам, нуждающимся в манекенщицах, натурщицах, фотомоделях и т.п. Президент — Мэриен Флад.

— То, что здание находится в Адской кухне. И больше ничего. Здесь оружия больше, чем во всем Лос-Анджелесе.

Я перевернул страницу. Следующим лежало досье на Марию:

К последнему утверждению Пеллэм отнесся очень скептически. Вслух он спросил:

— Мэриен Флад. Родилась в Нью-Йорке 1 ноября 1919 года. Не замужем. Первый арест в апреле 1936 года по обвинению в вооруженном нападении на отчима. Дело слушалось в суде по делам несовершеннолетних. С мая 1936 года отбывала наказание в колонии Роз Гейер для малолетних правонарушительниц. Освобождена по достижении восемнадцати лет в ноябре 1937 года.

— Вы установили, кто владелец здания? И внесено ли оно в перечень исторических достопримечательностей?

В феврале 1938 года арестована второй раз за бродяжничество и проституцию. Признала себя виновной и была осуждена на месяц исправительных работ.

— Именно поэтому я отправил Клегга разносить подарки со словами благодарности.

В апреле 1943 года была арестована третий раз по обвинению в ограблении своего клиента после совершения акта проституции. Виновной себя не признала. Дело было прекращено за недостаточностью улик.

Порывшись в папке, Бейли бросил на стол ксерокопию документа с печатью генеральной прокуратуры штата. Судя по всему, адвокат считал этот документ очень важным, однако Пеллэму он показался юридической тарабарщиной. Пожав плечами, он поднял взгляд.

Других арестов не зарегистрировано. Известны связи Мэриен Флад с уголовным миром. Проходила свидетелем по делу об убийстве в Лос-Анджелесе известного игрока и рэкетира Росса Дрего в сентябре 1950 года.

Бейли объяснил:

Я вытянул руку с бумагами в сторону присяжных.

— Да, здание являлось историческим памятником, однако это не имеет никакого значения.

— Распутанная следствием история настолько грязна, что от нее выворачивает наизнанку даже привыкших ко всему служителей закона. Это — история о превращении невинных девочек в профессиональных проституток, о том, как их вынуждали торговать своим телом и приучали к всевозможным извращениям. Это — история шантажа, наглого вымогательства, подкупа, проникших в самые высокие сферы социальной, деловой и политической жизни нашего города. И за всеми вопиющими фактами попрания закона и нравственности стоит преступная деятельность одного лица — Мэриен Флад.

— Почему?

При этих словах я указал бумагами на Марию и, глядя прямо перед собой, пошел через зал к своему месту. Сзади поднимался гул возмущенных голосов.

— Потому что оно принадлежало некоммерческому фонду.

Я сел, не поднимая головы, потому что не хотел ее видеть. Не мог. Почему-то болели и слезились глаза, и мне пришлось несколько раз ими моргнуть. Алекс возбужденно зашептал:

Полистав документ, адвокат нашел нужную страницу и ткнул пальцем. Пеллэм прочитал: «Фонд Святого Августина. Тридцать девятая западная улица, 500».

— Ну и вмазали вы ей!

В Адской кухне не было человека, который не слышал бы о церкви Святого Августина. Этот католический костел с домом священника и воскресной школой находился в самом сердце района и, казалось, стоял там испокон веку. Если у Адской кухни и была душа, то ей, несомненно, являлась церковь Святого Августина. В одном из интервью Этти рассказала Пеллэму, что Френсис П. Даффи, капеллан знаменитого 69 стрелкового полка, прославившегося в Первую мировую войну, перед тем, как стать пастором церкви Святого Распятия, читал проповеди в церкви Святого Августина.

Казалось, что сегодняшнее заседание тянется целую вечность и ему не будет конца. Словно издалека донесся стук молоточка и бас Питера Амели:

— Вы снимаете с фонда все подозрения только потому, что он принадлежит церкви? — скептически спросил Пеллэм.

— Объявляется перерыв до двух часов дня.

— Тут главное не религиозная составляющая, а то, что фонд некоммерческий, — объяснил Бейли. — Все средства, которые зарабатывает некоммерческая организация, должны в ней и оставаться. Их нельзя распределить между владельцами акций. Даже в том случае, если организация прекратит свое существование. Кроме того, генеральная прокуратура и налоговая инспекция всегда очень внимательно проверяют бухгалтерскую отчетность некоммерческих организаций. К тому же, Фонд Святого Августина застраховал здание на минимальную сумму — то есть, на сто тысяч. О, не сомневаюсь, на свете полно священнослужителей, по которым тюрьма плачет, но никто не станет рисковать отправиться в «Синг-Синг» из-за подобной мелочи.

Когда судья выходил из зала, я машинально встал и, как заводной, молча двинулся вслед за ним к служебному выходу.

Пеллэм кивнул на бумаги.

Нам удалось перехитрить репортеров, выскользнув из здания через боковую дверь. В ресторане «Старая мельница» мы с Джоэлом и Алексом заняли столик в самом дальнем углу, причем я сел спиной к залу, чтобы не видеть никого, кроме своих. Подошла официантка.

— А кто такой этот отец Джеймс Дейли? Директор фонда?

— Мне надо выпить. Пожалуйста, джина со льдом и чуть-чуть лимонной корочки. А вам, ребята?

— Я звонил ему час назад — отца Джеймса не было на месте. Он ищет временное жилье для жильцов сгоревшего дома. Как только он перезвонит, я дам вам знать.

Оба заказали только еду. В зале за спиной начался какой-то шум и я, не оборачиваясь, понял его причину. Почувствовал!

Помолчав, Пеллэм спросил:

Джоэл тихо сообщил:

— Вы можете выяснить фамилию страхового агента, с которым общалась Этти?

— Они здесь.

— Разумеется, могу.

Пришлось через силу улыбнуться:

Могу. Этот глагол потихоньку становился самым дорогостоящим словом английского языка.

— Ничего не поделаешь, мы живем в свободной стране.

Пеллэм протянул адвокату еще двести долларов, хрустящими новенькими двадцатками. Порой у него возникала мысль, что банкоматы перед выдачей наличных обязательно должны предупреждать держателей кредитных карточек: «Вы уверены, что собираетесь потратить деньги разумно?»

Да где же, черт побери, мой джин? Я раздраженно проворчал:

Пеллэм кивнул в окно на строящийся небоскреб. Контора Бейли находилась в двух шагах от сгоревшего здания, в котором жила Этти, и сверкающее хромом и стеклом здание было задернуто дымкой, которая до сих пор висела над пожарищем.

— Роджер Маккенна, — медленно произнес Пеллэм. — Этти сказала, в тот вечер, когда произошел пожар, рабочие со стройки находились в переулке за ее домом. Что они там делали?

Но Бейли закивал так, словно это известие его нисколько не удивило.

— У них есть здесь кое-какая работа.

— Здесь? Вот в этом здании?

— Точно. Маккена — один из его совладельцев. Это его люди сейчас работают наверху — они производят тот шум, который вы слышите. — Он кивнул на потолок, дрожавший от гула отбойного молотка. — Новый Дональд Трамп собственной персоной — делает ремонт в этом здании.

— Зачем?

— Можно только догадываться, но мы думаем, мы думаем, что Маккена готовит на втором этаже гнездышко для своей любовницы. Уж его-то вы не станете подозревать, а?

— А почему он должен быть вне подозрений?

Бейли взглянул на бутылку с вином, но решил все же воздержаться.

— Не могу поверить, что Маккена пойдет на что-то противозаконное. Такие крупные подрядчики, как правило, стараются держаться подальше от всяких сомнительных делишек. Зачем ему пачкать руки о такую мелочевку как поджог старого дома? У него отели и офисные здания по всему Северо-восточному побережью. Не далее как на прошлой неделе Маккенна открыл казино на набережной в Атлантик-сити… Похоже, я вас не убедил.

— У голливудских сценаристов есть правило: если работаешь над второсортным боевиком или триллером и не хочешь тратить много времени на разработку образа негодяя, сделай его акулой рынка недвижимости или нефтяного бизнеса.

Бейли покачал головой.

— Маккена — птица слишком высокого полета, чтобы нарушать закон.

— Разрешите сделать один звонок.

Пеллэм взял телефон.

Адвокат, судя по всему, передумал насчет вина и изящным движением снова наполнил свой стаканчик. Пеллэм покачал головой, отказываясь, и набрал длинную последовательность цифр.

— Мне Алана Лефтковица, пожалуйста.

После нескольких щелчков и долгого ожидания из трубки раздался веселый голос.

— Пеллэм? Джон Пеллэм? Черт побери, ты где?

Испытывая лютую ненависть к самому себе, Пеллэм перешел на голливудский жаргон.

— Куда провалилась эта проклятая баба?

— В «Большом яблоке».[12] Чем у вас сейчас пахнет, Лефти?

Успокаивая меня, Алекс быстро проговорил:

— Варим одну вещичку со студией «Полиграм». Наверное, ты слышал. С Кевином Костнером в главной роли. Я сейчас как раз убегаю на съемки.

— Она шла к нам, но остановилась возле их стола. Наверное, принимает заказ.

Пеллэм не смог навскидку вспомнить, обязан ли ему чем-нибудь получающий многомиллионные гонорары продюсер Алан Лефтковиц, или, наоборот, он сам перед ним в долгу. Пеллэм решил занять позицию кредитора:

Через мгновение официантка с каким-то странным выражением лица поставила передо мной джин. Я поднял стакан — подложенная под него салфетка была исписана знакомым детским почерком. Круглые буквы составили всего несколько слов: «Желаю хорошо развлечься, ваша честь. Удачи. Мария».

— Лефти, мне нужна кое-какая помощь.

Я скомкал рыхлую бумажку и отхлебнул из стакана.

— Понял. Вываливай, Джонни.

— Ты ведь знаешь всех больших ребят здесь, на Правом берегу.

Она прекрасно знала, что мой успех обернется для нее десятью годами тюрьмы, но все равно желала мне удачи. Да, Мария никогда ничего не боялась. Даже в детстве. И мне нравилась ее отвага. Однажды, когда она хотела перебежать улицу перед несущимися со страшной скоростью машинами, я попытался ее удержать. Помню презрение, с каким Мария отбросила мою руку.

— Ну, знаком кое с кем.

— Господи, какой же ты тюфяк! Боишься рисковать даже в пустяках!

— Мне нужен Роджер Маккенна.

— Мария, объясни, ради чего нужен этот риск? Тебя могут искалечить или даже задавить насмерть.

— Мы с ним встречались пару раз. Он входит в совет директоров «Коламбия пикчерс». Или в какой-то попечительский совет. Или еще куда-то. Точно не помню.

Она вызывающе сверкнула глазами:

— Мне необходимо с ним встретиться. Или лучше скажем так: мне нужно на него посмотреть. Где-нибудь на его территории. Не на поле боя.

— Ну а тебе-то какое дело? Моя жизнь! Что хочу, то с ней и делаю.

Собеседник на противоположном побережье помолчал. Затем:

Пожалуй, главное различие между нами было именно во взглядах на жизнь, но и в более мелких вопросах мы тоже не могли найти общего языка. Мария обладала поразительной способностью совмещать несовместимое, например, быть одповременно нежной и чудовищно жестокой. Я молча страдал, не находя никакого разумного объяснения ее взбалмошности и многим странным выходкам, но однажды мама назвала мне причину всех этих несчастий.

— Вот как… И зачем это тебе понадобилось?

Я снова отпил из стакана. Во рту остался горьковатый аромат холодного джина.

— Провожу кое-какие исследования.

— Ха. Исследования. Всюду суешь свой нос. Подожди минутку.

В тот вечер я долго ждал, когда Мария вернется со свидания. Ждал напрасно, а когда пришел домой, мама все поняла с одного взгляда, быстро подошла и мягко взяла за руку. «Она не для тебя, Майк. Пойми это». Я молча посмотрел в ее опечаленное лицо. «Сын, я не могу вмешиваться в твои дела и ты сам должен решать, с кем связывать свою жизнь. Но Мария не для тебя. Она не может, не умеет любить, потому что выросла без любви». Я вырвал руку и убежал в свою комнату, но еще долго помнил: «Без любви...»

Не положив трубку, Лефтковиц начал дышать часто и порывисто, словно занимаясь любовью, — хотя Пеллэм знал, что на самом деле он только перегнулся через массивный письменный стол и листает записную книжку.

Прошло много лет. Только теперь до меня дошел смысл маминых слов, и в этом — ключ ко всей жизни Марии: без любви.

— Так, как тебе нравится вот это?

Книга I

— Что, Лефти?

Мария

— Ты хочешь попасть на прием. Ты ведь обожаешь приемы, верно?

Насколько мог вспомнить Пеллэм, последний раз он ходил на прием два или три года назад.

1

— В самую точку, Лефти. Без светских тусовок я жить не могу.

Она отворила дверь кондитерской лавки и остановилась на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку.

— Маккенна постоянно что-нибудь устраивает. Упомяни мою фамилию, и перед тобой откроются все двери. Я сделаю пару звонков. Узнаю, где и когда что будет. Позвоню Спилбергу. (Разумеется, Лефковиц имел в виду ассистента Спилберга. А разговаривать ему в конце концов придется с ассистентом ассистента главного кормчего «Затерянного ковчега», находящимся в совершенно другом городе.)

От солнца, освещавшего сзади фигурку девушки, вспыхнул мерцающий нимб золотисто-рыжих волос. Растянутый в полуулыбке яркий рот показывал ослепительно красивые зубы.

— Лефти, буду тебе по гроб жизни обязан. Огромное спасибо.

В магазине никого не было. Она подошла к прилавку и нетерпеливо постучала монеткой по прохладной мраморной плите.

— Значит, Джонни, — игриво произнес продюсер, — ты проводишь исследования?

Из заднего — жилого помещения послышались торопливые шаркающие шаги.

— Да.

— Минутку... Минутку. Я иду.

Завистливое молчание. Тем временем сигналы отражались от спутника связи, зависшего где-то в холоде открытого космоса, и возвращались назад на землю.

— Не торопитесь, мистер Рэннис. Это Мария. Я не спешу.

— Джон, до меня дошли кое-какие слухи.

На ходу застегивая рубашку, за прилавком появился пожилой мужчина. При виде девушки он заметно оживился:

— Какие? Что «Окленд» спустил две игры подряд, а «Кардиналс» продолжает беспроигрышную серию?

— А, Мария! Что вам угодно, красавица?

— Кто-то обмолвился кому-то из моих знакомых, что ты забронировал время в монтажной студии.

Она беззаботно улыбнулась:

— Слишком много «кого-то», — заметил Пеллэм.

— Я бы хотела пять штук «Твенти Гранд».

— Но это не все, что я слышал.

— Вот как?

Лавочник машинально повернулся к полке, протянул руку за пачкой сигарет, но тут же опустил ее и через плечо вопросительно посмотрел на девушку.

— Две-три студии, на которые ты работал, пытались заказать тебе места для натурных съемок новых фильмов, но, по слухам, ты этим уже не занимаешься.

— Не беспокойтесь, мистер Рэннис. Сегодня у меня есть пять центов.

Кто-то рассказал кому-то о чем-то.

Старик выложил на прилавок пять сигарет, накрыл их ладонью и выжидающе уставился на Марию.

В Голливуде новости распространяются быстрее, чем на улицах Адской кухни.

Она нехотя подвинула к нему деньги, и монетка, звякнув, исчезла в кассовом ящике под прилавком. На грязно-сером мраморе ярко белели тонкие палочки сигарет. Девушка медленно взяла одну, потянулась к спичечному коробку, однако лавочник ее опередил и предупредительно чиркнул спичкой. Мария с наслаждением затянулась.

— Нет-нет, я просто устроил себе небольшой отпуск.

— Хорошо! Я думала, что уроки никогда не кончатся. Ужасно хотелось курить и никто не дал даже затянуться.

— Ну да. Конечно. Я все понял. И еще тебе нужен хороший редактор, чтобы подчистить то, что ты наснимал о Микки-Маусе и Собачке Гуфи в «Диснейуорлде» во Флориде. Разумеется.

Мистер Рэннис широко улыбнулся, показав редкие испорченные зубы.

— Да, что-то в таком духе.

— Где ты пропадала, Мария? Я не видел тебя целую неделю.

— Слушай, Джон, не тяни. Я в тебя всегда верил.

Она вздохнула:

Безопасный способ сказать, что как бы плохо ни шли дела, какие бы неприятности ни преследовали Пеллэма (а был момент, когда он очутился на мели), Лефтковиц его не забывал. Что, после небольшой творческой правки, более или менее соответствовало действительности.

— Денег не было. Я ведь вам порядочно задолжала...

— Сознание этого всегда грело мое сердце.

Старик окинул ее многозначительным взглядом, перед которым, по его мнению, не могла устоять ни одна женщина:

— Итак? Ты ведь что-то задумал, признайся.

— Как тебе не стыдно, Мария? Разве я когда-нибудь напоминал о долге?

— Лефти, поверь, это сущий пустяк. Так, одна маленькая затея. Тебя это нисколько не заинтересует. В настоящий момент меня волнует лишь вопрос распространения на внутреннем рынке.

Девушка молча затянулась еще раз. Мистер Рэннис протянул руку через прилавок и крепко сжал тонкое запястье:

— Ты получил финансирование? И я ничего об этом не слышал? — Последние слова Лефтковиц произнес шепотом, но от слуха Пеллэма они не укрылись.

— Ты же знаешь, как я радуюсь каждому твоему приходу.

— Честное слово, это очень маленький проект.

Мария мельком глянула на грубые пальцы старика и вызывающе ухмыльнулась:

— Насколько мне помнится, «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах и премию кинокритиков на фестивале в Лос-Анджелесе ты тоже получил за «маленькие проекты».

— Вы радуетесь любой девочке.

— Я же сказал, что сейчас меня интересует лишь распространение.

Он удрученно покачал головой:

Продюсеры любят заниматься только продвижением чужих фильмов, потому что в случае провала не несут миллионных убытков. С другой стороны, в случае успеха им идет определенный процент от доходов. Призы киноакадемии на этом не заработаешь, да и разбогатеть тоже трудно, но зато и не разоришься.

— Да ни одна из них не может сравниться с тобой! Я всегда любил тебя больше других... даже тогда, когда ты была во-от такой малюсенькой.

— Мои уши чутко ловят каждое твое слово, Пеллэм. Говори.

Девушка состроила недоверчивую гримасу:

— Сейчас у меня деловая встреча…

— Так я вам и поверила! Как же...

— Вот как? И с кем?

— Честное слово! Сама посуди, разве стал бы я от кого-нибудь другого терпеть долг в три доллара двадцать пять центов?

— С одним юристом. — Пеллэм подмигнул Бейли. — Не могу вдаваться в подробности.

Все это время Мария внимательно следила за стариком и, заметив, что его глаза подернулись томной пеленой, решительно высвободила руку:

— Ты на Уолл-стрит? Что за фирма?

— А вот и неправда! Фрэнси Киган говорила, что вы ей давали без денег.

— Тише, не надо так громко, — шепнул в трубку Пеллэм.

Мистер Рэннис облизал пересохшие губы: