Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Робеpт Хайнлайн

Кукловоды

1

Действительно ли они разумны? Я имею в виду, сами по себе. Не знаю и не думаю, что мы когда-нибудь узнаем.

Если это всего лишь инстинкт, мне очень хотелось бы надеяться, что я не доживу до того дня, когда нам придется столкнуться с такими же, но разумными тварями. Потому что я знаю, кто проиграет. Я, вы. Так называемое человечество.

* * *

Для меня все началось рано утром – слишком рано – 12 июля 67 года: телефон зазвонил так пронзительно, что и мертвый бы, наверно, проснулся. Надо заметить, что наш Отдел пользуется особыми аппаратами; аудиореле имплантировано под кожей за левым ухом и работает за счет костной звукопроводимости. Я принялся было ощупывать себя, потом вспомнил, что оставил аппарат в кармане пиджака в другом конце комнаты.

– Ладно, – проворчал я. – Слышу. Выключи этот клятый зуммер.

– Чрезвычайное положение, – произнес голос у меня в ухе. – Срочно явиться в Отдел.

Я коротко посоветовал, как им поступить с их чрезвычайным положением, но голос не унимался:

– Немедленно явиться в Старику.

Так бы сразу и говорили.

– Иду, – ответил я и резко вскочил – аж в глазах потемнело. Прошел в ванную и ввел под кожу микрокапсулу «Гиро». Пока вибростойка вытрясала из меня душу, стимулятор сделал свое дело, и из ванной я вышел новым человеком – ну почти новым, так скажем. Осталось только прихватить пиджак.

На базу я попал через одну из стоек в туалете на станции метро Макартур. Разумеется, вы не найдете наше заведение в телефонной книге. Строго говоря, нас вообще нет. Выдумка, иллюзия. Еще туда можно попасть через крохотный магазинчик с вывеской «Редкие марки и монеты». Тоже не пытайтесь – вам наверняка постараются всучить там какую-нибудь старинную марку.

Короче, искать нашу контору бесполезно. Как я и говорил, нас просто нет.

Существуют вещи, которые не может знать ни один руководитель государства – например, насколько хороша его разведывательная служба. Понятно это становится, только когда она его подводит. Чтобы этого не произошло, есть мы. Так сказать, подтяжки для дяди Сэма. В ООН о нас никогда не слышали, да и в ЦРУ тоже – надеюсь. А все, что о нашей организации знаю я, это полученная подготовка и задания, на которые посылает меня Старик. Интересные, в общем-то, задания – если вам все равно, где вы спите, что едите и как долго проживете. Будь я поумней, давно бы уволился и нашел себе нормальную работу.

Только вот со Стариком работать больше не доведется. А для меня это много значит. Хотя начальственной твердости ему, конечно, не занимать. Этот человек вполне способен сказать:

– Парни, нам нужно удобрить вот это дерево. Прыгайте в яму, и я вас засыплю.

Мы прыгнем. Все как один.

И если будет у него хотя бы пятидесятитрехпроцентная уверенность, что это Дерево Свободы, он похоронит нас заживо.

Старик поднялся из-за стола и, прихрамывая, двинулся мне навстречу с этакой зловещей ухмылкой на губах. Большой голый череп и крупный римский нос делали его похожим то ли на Сатану, то ли на Панча.

– Привет, Сэм, – сказал он. – Мне, право, жаль, что пришлось вытащить тебя из постели.

Черта с два ему жаль, конечно.

– У меня отпуск, – коротко ответил я.

– Верно, и ты все еще в отпуске. Мы отправляемся отдыхать.

У Старика весьма своеобразные представления об отдыхе, поэтому я, разумеется, не поверил.

– Ладно. Теперь меня зовут Сэм. А фамилия?

– Кавано. А я теперь твой дядюшка Чарли. Чарлс М.Кавано; пребываю на заслуженном отдыхе. И познакомься – это твоя сестра Мэри.

Я, как вошел, сразу заметил, что он в комнате не один, но Старик, когда хочет, умеет приковывать к себе внимание целиком и удерживать его сколько нужно. Теперь же я взглянул на свою «сестру» внимательно и невольно задержал взгляд. Оно того стоило.

Стало понятно, почему для работы вместе он назначил нас братом и сестрой: ему так хлопот меньше. Как профессиональный актер не может намеренно испортить диалог, так и агент, получивший инструкции, уже не может выйти из заданного образа. Короче, удружил: такую девушку – и мне в сестры!

Высокая, стройная, но спереди все как положено. Хорошие ноги. Широкие – для женщины – плечи. Огненно-рыжие волнистые волосы и, как бывает только у рыжих от рождения, что-то от ящерицы в форме черепа. Не то чтобы красавица, но очень даже симпатичная. И взгляд такой внимательный, оценивающий.

В общем, мне сразу захотелось опустить крыло и пуститься в брачный танец. Наверно, по мне это было заметно, потому что Старик сказал:

– Спокойно, Сэмми, спокойно. Сестра, конечно, в тебе души не чает, и ты ее тоже любишь, но чисто по-родственному. Ты заботлив и галантен до тошноты. Как говорится, старая добрая Америка.

– Боже, неужели все так плохо? – спросил я, не сводя глаз с «сестры».

– Хуже.

– А черт, ладно. Привет, сестренка. Рад познакомиться.

Она протянула мне руку – твердую и ничуть не слабее, чем у меня.

– Привет, братец.

Глубокое контральто! Моя слабость. Черт бы побрал Старика!

– Могу добавить, – продолжил он, – что сестра тебе дороже собственной жизни. Чтобы защитить ее от опасности, ты готов даже умереть. Мне не очень приятно сообщать тебе это, Сэмми, но, по крайней мере в настоящий момент, сестра для организации важнее, чем ты.

– Понятно, – ответил я. – Спасибо за деликатность.

– Сэмми...

– О\'кей, она – моя обожаемая сестра. Я защищаю ее от собак и посторонних мужчин. Когда начинаем?

– Сначала зайди в «Косметику». Они сделают тебе новое лицо.

– Пусть лучше сделают новую голову. Ладно, увидимся. Пока, сестренка.

Голову мне, конечно, не сделали, зато примостили мой персональный телефон у основания черепа и заклеили сверху волосами. Шевелюру выкрасили в тот же цвет, что и у новоявленной сестры, осветлили кожу и сделали что-то такое со скулами и подбородком. Из зеркала на меня уставился самый настоящий рыжий – такой же, как сестра. Я смотрел на свои волосы и пытался вспомнить, какого же цвета они были изначально, много-много лет назад. Затем мне пришло в голову, что и с сестренкой могли сделать что-нибудь в таком же духе. Но может, она и в самом деле так выглядит? Хорошо бы...

Я надел приготовленный костюм, и кто-то сунул мне в руку заранее уложенную дорожную сумку. Старик и сам, очевидно, побывал в «Косметике»: на голове у него вился бело-розовый пух. Лицо ему тоже изменили. Не скажу точно что, но теперь мы, без сомнения, выглядели родственниками – троица законных представителей этой странной расы рыжеволосых.

– Пошли, Сэмми, – сказал Старик. – Я все расскажу в машине.

Мы выбрались в город новым маршрутом, о котором я еще не знал, и оказались на стартовой платформе Нортсайд, высоко над Нью-Бруклином, откуда открывался вид на Манхэттенский кратер.

Я вел машину, а Старик говорил. Когда мы вышли из зоны действия городской службы управления движением, он велел запрограммировать направление на Де-Мойн, штат Айова, после чего я присоединился к Мэри и «дядюшке Чарли» в салоне. Первым делом Старик поведал нам наши легенды.

– Короче, мы – беззаботная, счастливая семейка, туристы, – закончил он. – И если нам придется столкнуться с чем-то непредвиденным, так мы себя и ведем – как любопытные бестолковые туристы.

– А ради чего все это затевалось? – спросил я. – Или на месте будем разбираться?

– М-м-м... Возможно.

– О\'кей. Хотя на том свете чувствуешь себя гораздо лучше, если знаешь, за что туда попал, а, Мэри?

«Мэри» промолчала. Редкое для женщины качество – умение молчать, когда нечего говорить. Старик бросил на меня оценивающий взгляд и спросил:

– Сэм, ты слышал о летающих тарелках?

– Э-э-э...

– Ну полно тебе! Ты ведь учил историю.

– А, эти... Повальное помешательство на тарелках, еще до Беспорядков? Я думал, ты имеешь в виду что-то недавнее и настоящее. Тогда были просто массовые галлюцинации...

– Ой ли?

– Я, в общем-то, не изучал статистическую аномальную психологию специально, но уравнения, кажется, помню. Тогда само время было ненормальное; человека, у которого все шарики на месте, могли запросто запереть в психушку.

– А сейчас, по-твоему, наступило царство разума, да?

– Ну, утверждать не стану... – Я порылся у себя в памяти и нашел нужный ответ. – Вспомнил: оценочный интеграл Дигби для данных второго и более высокого порядка! Вероятность того, что летающие тарелки – за вычетом объясненных случаев – лишь галлюцинация равна по Дигби 93,7 процента. Я запомнил, потому что это был первый случай, когда сообщения об инопланетянах собрали, систематизировали и оценили. Одному богу известно, зачем правительство затеяло этот проект.

Старик выслушал меня и с совершенно невинным видом сказал:

– Держись за сиденье, Сэмми: мы едем осматривать летающую тарелку. И может быть, мы, как и положено настоящим туристам, даже отпилим кусочек на память.

2

– Семнадцать часов... – Старик сверился с часами на пальце, – ...и двадцать три минуты назад неопознанный космический корабль приземлился в окрестностях Гриннела, штат Айова. Тип – неизвестен. Форма – дисковидная, около ста пятидесяти футов диаметром. Откуда – неизвестно, но...

– Они что, не отследили траекторию? – перебил я.

– Нет, не отследили, – ответил Старик. – Вот фотография с космической станции «Бета».

Я взглянул на снимок и передал Мэри. Обычная, не очень четкая фотография с высоты пять тысяч миль. Деревья, как мох, тень облака, испортившая самую хорошую часть снимка, и серый круг – возможно, и в самом деле космический аппарат, но с таким же успехом это мог быть резервуар для нефти или даже пруд.

Мэри вернула фото, и я сказал:

– Похоже на большой шатер. Что еще нам известно?

– Ничего.

– Как ничего? Спустя семнадцать часов? Там должно быть полно наших агентов!

– Посылали. Двое были в окрестностях, и четверо отправились к объекту. Никто не вернулся. Я очень не люблю терять агентов, особенно когда это не дает никаких результатов.

Я вдруг осознал, насколько серьезная сложилась ситуация: Старик решил поставить на карту свой собственный мозг, рискуя потерять всю организацию, ибо он и есть Отдел. Мне стало не по себе. Обычно, агент обязан спасать свою шкуру – чтобы выполнить задание и сообщить результаты. В данном случае получалось, что вернуться с результатами должен был Старик, вторая по значимости – Мэри, а сам я – не дороже скрепки. Радоваться тут, понятно, нечему.

– Один из наших сотрудников успел-таки сообщить, – продолжил Старик. – Он отправился к месту посадки, изображая обычного зеваку, и передал по личному телефону, что это, по всей видимости, и в самом деле космический корабль. Затем сообщил, что постарается подобраться ближе, за полицейский кордон. Последнее, что он сказал, было: «Вот они. Маленькие существа, примерно...», и больше ни слова.

– Маленькие человечки?

– Он сказал «существа».

– А сообщения из других источников?

– Полно. Студия стереовещания из Де-Мойна направила туда съемочную группу. Все снимки, что они передали, были сделаны с воздуха и издалека. На всех – только дисковидный объект. Затем в течение двух часов – ни снимков, ни новостей, а после этого крупные планы и новое объяснение.

Старик замолчал.

– И что? – спросил я.

– Оказывается, это розыгрыш. Космический корабль якобы собран из жести и пластика двумя подростками в лесу неподалеку от фермы, где они живут. А первые репортажи были переданы комментатором, который и подговорил их на это дело, чтобы устроить сенсацию. Его, мол, уже уволили, а сообщение о пришельцах из космоса – не более чем очередная «утка».

Я поежился.

– \"Утка\", значит. И тем не менее мы потеряли шестерых сотрудников. Наша задача – отыскать их?

– Нет. Я думаю, мы их уже не найдем. Нам нужно узнать, почему месторасположение объекта на этом снимке не совпадает с тем, что сообщили в новостях, и почему стереостанция Де-Мойна на два часа прервала передачи.

– Я бы хотела поговорить с этими подростками, – сказала Мэри, нарушив молчание впервые за всю поездку.

* * *

Я опустил машину на дорогу в пяти милях от Гриннела, и мы принялись искать ферму Маклэйнов: в новостях виновниками всего этого переполоха были названы Винсент и Джордж Маклэйны. Найти ферму оказалось несложно. На первой же развилке стоял большой щит с надписью: «К КОСМИЧЕСКОМУ КОРАБЛЮ – СЮДА», а чуть дальше уже теснились припаркованные по обеим сторонам дороги машины – наземные, летающие и даже трифибии. У поворота к ферме работали две стойки, где торговали прохладительными напитками и сувенирами, а движением руководил полицейский.

– Остановись, – сказал Старик. – Нам тоже посмотреть не помешает, а?

– Точно, дядюшка, – согласился я.

Старик выпрыгнул из машины, взмахнул тростью и двинулся вперед. Я помог Мэри выбраться, и она на мгновение прижалась ко мне, опершись на руку. Каким-то образом ей удавалось выглядеть одновременно и глупо, и застенчиво.

– Какой ты сильный, братишка, – сказала она, глядя на меня.

Мне сразу захотелось ей наподдать. Один из агентов Старика – в роли этакой сентиментальной простушки. Ну прямо как улыбка у тигра.

«Дядя Чарли» во всю изображал обеспеченного старого придурка на отдыхе – приставал к людям с расспросами, суетился, цеплялся к полицейскому. Затем купил у стойки сигару и, когда мы подошли, небрежно махнул рукой с дымящейся сигарой в сторону сержанта.

– Инспектор говорит, это надувательство, мои дорогие. Местные мальчишки подшутили. Едем дальше?

Мэри сделала разочарованное лицо.

– Что, никакого космического корабля нет?

– Почему же? Есть – если, конечно, это можно назвать космическим кораблем, – ответил полицейский. – Идите за толпой, там найдете. И я пока еще сержант.

Мы миновали пастбище, дальше начинался редкий лес. Пройти за ворота фермы стоило доллар, и многие сразу поворачивали обратно, поэтому люди на тропе встречались редко. Я держался настороженно и страстно желал, чтобы вместо радиотелефона у меня на затылке были глаза. Дядя Чарли и сестренка шли впереди, Мэри без умолку несла какие-то глупости. Мне показалось, что она даже выглядит теперь меньше ростом и моложе. Наконец мы добрались до поляны и увидели «космический корабль».

Больше ста футов диаметром, но сделан – явно на скорую руку – из тонкой жести и листового пластика, выкрашенного серебрянкой. Формой – как две суповые тарелки одна на другой. Кроме этого, и смотреть не на что. Тем не менее Мэри пискнула:

– О, как здорово!

Из люка на вершине этой чудовищной конструкции высунул голову парнишка лет восемнадцати-девятнадцати с глубоким устойчивым загаром на прыщавом лице.

– Хотите посмотреть внутри? – спросил он и добавил, что это будет стоить еще пятьдесят центов с каждого.

Дядя Чарли решил раскошелиться. У самого люка Мэри в нерешительности остановилась. Оттуда вынырнула еще одна прыщавая физиономия – точная копия первой. Парни хотели помочь Мэри спуститься, но она вдруг отпрянула, и я тут же оказался рядом, решив, что лучше помогу ей сам. Однако в данном случае я на девяносто девять процентов руководствовался профессиональными соображениями, потому что нутром чуял здесь какую-то опасность.

– Там темно, – дрожащим голосом произнесла Мэри.

– Не бойтесь, – сказал второй парень. Мы сегодня весь день тут людей водим. Меня, кстати, зовут Винс Маклэйн. Ну, идите же, девушка.

Дядя Чарли опасливо заглянул в люк, словно заботливая курица, сопровождающая выводок на прогулке.

– Там могут быть змеи, – решил он. – Мэри, тебе лучше туда не ходить.

– Да что вы! Какие змеи?! – принялся уговаривать нас первый Маклэйн.

– Ладно, джентльмены, деньги оставьте себе. – Дядя Чарли взглянул на палец с часами. – Мы уже опаздываем, дорогие мои. Пошли.

По тропе я опять шел позади них – постоянно настороже, аж волосы на затылке дыбом встали.

Сели в машину, и, едва тронулись с места, Старик строго спросил:

– Ну? Что вы заметили?

Я парировал вопросом на вопрос:

– Насчет первого сообщения никаких сомнений? Того, что оборвалось?

– Абсолютно.

– Этой штукой агента не обманешь даже в темноте. Он видел другой корабль.

– Разумеется. Что еще?

– Сколько, по-вашему, может стоить этот розыгрыш? Новая жесть, краска и, судя по тому, что я заметил внутри, несколько кубометров бруса для крепежа...

– Продолжай.

– На этой ферме только вывески не хватает – «Заложено». Ясное дело, они не сами оплачивали эту шуточку.

– Безусловно. А ты, Мэри?

– Вы заметили, дядюшка, как они со мной обращались?

– Кто? – резко спросил я.

– Полицейский и эти двое парней. Когда я прикидываюсь этакой обаятельной милашкой, с мужчинами обязательно должно что-то происходить. Здесь же – никакой реакции.

– По-моему, они обратили на тебя внимание, – возразил я.

– Ты не понимаешь. Я просто чувствую реакцию. Всегда чувствую. Что-то с ними не так. Они словно мертвецы. Или евнухи – если ты догадываешься, что я имею в виду.

– Гипноз? – предположил Старик.

– Возможно. Или действие наркотиков.

Мэри озадаченно нахмурилась.

– Хм... – Старик задумался, потом сказал: – Сэмми, на следующем разъезде сверни налево. Нам нужно осмотреть место в двух милях к югу отсюда.

– Место посадки, вычисленное по фотоснимку?

– А что же еще?

Однако добраться нам туда не удалось. Мост впереди рухнул, а разогнаться, чтобы перескочить реку по воздуху, было негде, да и правила дорожного движения для летающих машин этого не разрешали. Мы заехали с юга, по единственной оставшейся дороге, но там нас остановил полицейский. Сказал, что проезда нет из-за пожара. Кустарник, мол, горит, и если мы поедем дальше, нам придется участвовать в тушении. И вообще, ему положено бы отправить меня туда сразу.

Мэри захлопала ресницами и наврала, что ни она, ни дядюшка Чарли не умеют водить машину. Полицейский смилостивился и оставил нас в покое.

Отъехав от заграждения на дороге, я спросил:

– А этот как?

– Что как?

– Евнух?

– Ни в коем случае! Очень симпатичный мужчина.

Меня это задело.

Взлетать Старик запретил. Видимо, это и в самом деле было бы бесполезно. Мы отправились в Де-Мойн и вместо того, чтобы оставить машину у заставы, заплатили за программу до студии местного стереовещания. «Дядюшка Чарли» принялся скандалить, и мы прорвались-таки в кабинет главного управляющего: Старик врал на ходу, хотя, может быть, «Чарлс М.Кавано» и в самом деле был какой-нибудь шишкой в Федеральном управлении связи.

Очутившись в кабинете, Старик продолжал строить из себя Высокое Начальство.

– Что это за глупый розыгрыш с летающей тарелкой, сэр? Я требую четкого ответа и предупреждаю, что от этого может зависеть судьба вашей лицензии.

Управляющий, небольшого роста, сутулый человечек, однако не испугался; подобные угрозы, видимо, лишь действовали ему на нервы.

– Мы передали опровержение по всем каналам, – сказал он. – Нас просто подставили. Но виновный уже уволен.

– Этого явно недостаточно, сэр.

Человечек – фамилия его была Барнс – пожал плечами.

– А чего еще вы от нас ожидаете? Мы что, должны его повесить?

Дядя Чарли ткнул в его сторону сигарой.

– Предупреждаю, сэр, со мной шутки плохи. Я совсем не убежден, что два молодых олуха и младший репортер могли самостоятельно провернуть этот возмутительный розыгрыш. Тут пахнет деньгами, сэр. Да-да, и немалыми. А теперь скажите-ка мне, что именно вы...

Мэри сидела рядом со столом Барнса. Она сделала что-то со своим нарядом и уселась в такой позе, что мне сразу вспомнилась эта картина Гойи – «Маха обнаженная». Спустя несколько секунд она подала Старику сигнал – большой палец вниз.

Барнс вроде бы не должен был этого заметить: мне казалось, что он смотрит только на Старика. Однако заметил. Он повернулся к Мэри, лицо его словно помертвело, а рука потянулась к ящику стола.

– Сэм! Стреляй! – коротко приказал Старик.

Я выстрелил. Луч отжег ему ноги, и туловище Барнса грохнулось на пол. Не самый удачный мой выстрел: я думал прожечь дыру в животе.

Пальцы Барнса все еще тянулись к упавшему пистолету, и я отпихнул оружие носком ботинка. Человек с отстреленными ногами уже не жилец, однако умирает не сразу, и я хотел избавить его от мучений, но тут Старик рявкнул:

– Не трогать! Мэри, назад!

Он осторожно, словно кошка, обследующая незнакомый предмет, подобрался поближе. Барнс протяжно выдохнул и замер. Старик потыкал его тростью.

– Босс, пора сваливать, а? – сказал я.

Не оборачиваясь, он ответил:

– Здесь ничуть не опасней, чем где-то еще. Возможно, их в этом здании полно.

– Кого «их»?

– Откуда я знаю? Их, таких вот, как этот. – Он указал на тело Барнса. – Нам как раз и нужно узнать, кто они такие.

Мэри судорожно всхлипнула и выдохнула:

– Он еще дышит. Смотрите!

Тело лежало лицом вниз. Пиджак на спине медленно поднимался и опадал, словно легкие Барнса продолжали работать. Старик присмотрелся и ткнул в спину тростью.

– Сэм. Иди сюда.

Я подошел.

– Раздень его. Только в перчатках. И осторожно.

– Взрывное устройство?

– Не болтай. И осторожно.

Должно быть, Старик догадывался, в чем дело. Я всегда думал, что у него в голове компьютер, который делает верные логические заключения, даже когда фактов всего ничего – как эти ученые парни, что восстанавливают облик доисторических животных по одной-единственной косточке. Я натянул перчатки – специальные перчатки: в таких можно и кипящую кислоту перемешивать, и на ощупь определить рельеф на монете – затем принялся переворачивать Барнса, чтобы расстегнуть пиджак.

Спина у него по-прежнему шевелилась. Мне это совсем не понравилось – неестественно как-то – и я приложил руку между лопаток.

У нормального человека там позвоночник и мышцы. Здесь же было что-то мягкое и податливое. Я резко отдернул руку.

Мэри молча подала мне ножницы со стола Барнса, и я разрезал пиджак. Под ним оказалась тонкая рубашка, а между рубашкой и кожей, от шеи и до середины спины было что-то еще – толщиной около двух дюймов, отчего и казалось, что человек сутулится, или на спине у него небольшой горб.

Но эта штука пульсировала.

На наших глазах «горб» медленно пополз со спины, прочь от нас. Я протянул руку, чтобы задрать рубашку, но Старик стукнул тростью мне по пальцам.

– Ты все-таки реши, что тебе нужно, – сказал я, потирая костяшки пальцев.

Он молча засунул трость под рубашку, поворочал и мало-помалу задрал рубашку к плечам. Теперь уже ничто не мешало разглядеть эту тварь.

Серая, чуть просвечивающая, с раскинувшейся по всему телу системой каких-то органов – бесформенная, но определенно живая тварь. Она перетекла на бок Барнса и, неспособная продвинуться дальше, застыла между рукой и грудной клеткой.

– Бедняга, – тихо произнес старик.

– А? Это?

– Нет. Барнс. Когда все это закончится, напомните мне, что ему полагается «Пурпурное сердце». Надо будет проследить. Если закончится. – Старик выпрямился и принялся расхаживать по кабинету, словно напрочь забыл про тварь, которая примостилась под рукой мертвого Барнса.

Я попятился, не спуская с твари взгляда и держа ее под прицелом. Быстро передвигаться она, похоже, не могла, летать, видимо, тоже, но кто ее знает, на что она способна. Мэри подошла, прижалась ко мне плечом, словно ища утешения, и я обнял ее свободной рукой.

На маленьком столике рядом с рабочим столом Барнса лежала стопка круглых коробок со стереопленкой. Старик взял одну, вытряхнул кассету и вернулся к нам.

– Это, думаю, подойдет.

Он поставил коробку на пол рядом с серой тварью и принялся загонять ее внутрь, подпихивая тростью. Вместо этого тварь перетекла еще глубже под руку Барнса и спряталась под телом почти целиком. Я взял труп за другую руку и оттащил в сторону. Тварь сначала цеплялась, но потом шлепнулась на пол. Мы с Мэри настроили оружие на минимальную мощность и под руководством Старика все-таки загнали тварь в коробку, поджигая пол то с одной стороны, то с другой. Тварь заполнила коробку почти до краев, и я тут же закрыл ее крышкой.

Старик сунул коробку под руку.

– Что ж, вперед, мои дорогие.

На пороге кабинета он обернулся, «попрощался» с Барнсом, затем закрыл дверь, остановился у стола секретарши и сказал:

– Я зайду к мистеру Барнсу завтра... Нет, я еще не знаю во сколько. Предварительно позвоню.

И мы неторопливо двинулись к выходу: Старик прижимал к себе левой рукой коробку, я настороженно вслушивался, не поднял ли кто тревогу. Мэри без умолку болтала, во всю изображая красивую дурочку. Старик даже остановился в фойе купить сигару и расспросил клерка, как доехать до нужного нам места – этакий добродушный старикан, немного бестолковый, но с чрезвычайно высоким самомнением.

Сев в машину, он сказал, куда ехать и предупредил, чтобы я не превышал скорость. Спустя некоторое время мы остановились у авторемонтной мастерской и заехали в гараж. Старик велел позвать управляющего и, когда тот явился, сказал:

– Машина срочно нужна мистеру Малоне.

Этой кодовой фразой я и сам не раз пользовался: через двадцать минут от машины останутся только безликие запчасти в ящиках на полках.

Управляющий окинул нас взглядом, отослал двоих механиков из кабинета и коротко ответил:

– Сюда, пожалуйста, через эту дверь.

* * *

Мы очутились в квартире престарелой супружеской пары, где я и Мэри стали брюнетами, а Старик вернул свою лысину. У меня появились усы. Мэри, надо заметить, выглядела с темными волосами ничуть не хуже, чем с рыжими. Вариант «Квано» отбросили: Мэри превратилась в медсестру, я – в шофера на службе у богатого старика-инвалида – как положено, с пледом и вечными капризами.

На улице нас ждала новая машина. Назад добрались спокойно. Возможно, нам даже незачем было менять морковного цвета шевелюры. Я настроил экран на студию Де-Мойна, но, если полиция и обнаружила труп мистера Барнса, репортеры об этом еще не знали.

Мы двинулись прямиком в кабинет Старика и там открыли коробку. Перед этим Старик послал за доктором Грейвсом, руководителем биологической лаборатории Отдела, и все делалось при помощи механических манипуляторов.

Оказалось, нам больше не нужны манипуляторы, а противогазы: кабинет заполнила вонь разлагающейся органики. Пришлось захлопнуть коробку и включить вентиляцию на полную.

– Что это за чертовщина? – спросил Грейвс, брезгливо наморщив нос.

Старик вполголоса выругался.

– Это я у тебя хочу узнать. Работать в скафандрах, в стерильном боксе, и я запрещаю думать, что эта тварь уже мертва.

– Если она жива, то я – королева Англии.

– Кто тебя знает? Но рисковать я запрещаю. Это – паразит, способный присасываться, например, к человеку и управлять его действиями. Происхождение и метаболизм почти наверняка инопланетные.

Грейвс фыркнул.

– Инопланетный паразит на человеке? Это просто смешно. Слишком различные биохимические процессы.

– Черт бы тебя побрал с твоими теориями! – ворчливо произнес Старик. – Когда мы его взяли, он прекрасно чувствовал себя на человеке. Если по-твоему это означает, что организм земной, тогда я хочу знать, откуда он взялся и где искать остальных. Хватит предположений. Мне нужны факты.

– Будут тебе и факты! – раздраженно ответил биолог.

– Шевелись. И забудь про то, что тварь мертва. Может быть, этот аромат – просто защитная реакция. Живая, она чрезвычайно опасна. Если тварь переберется на кого-то из твоих сотрудников, мне, скорее всего, придется его убить.

Последняя фраза несколько поубавила Грейвсу гонору, и он молча вышел.

Старик откинулся на спинку кресла, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Спустя минут пять открыл и сказал:

– Сколько таких вот «горчичников» могло прибыть на космическом корабле размерами с эту тарелку, что мы видели?

– А был вообще корабль? – спросил я. – Фактов пока немного.

– Немного, но и их достаточно. Корабль был. И до сих пор есть.

– Нам нужно было обследовать место посадки.

– Там бы нас и похоронили. Те шестеро парней тоже не дураки были. Отвечай на вопрос.

– Размеры корабля все равно ничего не говорят о его грузоподъемности, когда не знаешь тип двигателя, дальность перелета и какие условия нужны пассажирам... Гадаешь, когда петля начнет затягиваться? Я думаю их несколько сотен, может быть, несколько тысяч.

– М-м-м... да, пожалуй. А это значит, что в Айове сейчас бродят несколько тысяч зомби. Или «евнухов», как назвала их Мэри. – Старик на секунду задумался. – Но как пробраться мимо них в гарем? Нельзя же в самом деле перестрелять всех сутулых в Айове. – Он едва заметно улыбнулся. – Разговоры пойдут.

– Могу подбросить другой занятный вопросец, – сказал я. – Если вчера в Айове приземлился один корабль, то сколько таких приземлится завтра в Северной Дакоте? Или в Бразилии?

– Да уж... – Старик погрустнел. – Веревочка-то коротка.

– В смысле?

– До петли всего ничего осталось. Идите пока, ребятки, погуляйте. Может, это последняя возможность. Но с базы не уходить.

Я отправился в «Косметику», вернул себе прежний цвет кожи и нормальные черты лица, отмок в ванной и побывал у массажиста, затем – прямиком в наш бар. Решил выпить и разыскать Мэри. Я, правда, не представлял себе, как она будет выглядеть – блондинка, брюнетка или рыжеволосая, – но ни секунды не сомневался, что узнаю ножки.

Оказалось, волосы у нее рыжие. Мэри сидела за отгороженным столиком. Выглядела она практически так же, как в тот момент, когда я увидел ее впервые.

– Привет, сестренка, – сказал я, собираясь устроиться рядом.

– Привет, братец. Забирайся, – ответила она с улыбкой и подвинулась.

Я выбил на клавиатуре виски с водой и спросил:

– Ты и в самом деле так выглядишь?

Она покачала головой.

– Бог с тобой. В действительности у меня две головы и полоски как у зебры. А ты?

– Меня мамаша еще в детстве придушила подушкой, так что я до сих пор не знаю.

Она снова окинула меня оценивающим взглядом.

– Ее нетрудно понять. Но у меня нервы покрепче, так что все в порядке, братишка.

– Спасибо на добром слове, – ответил я. – И знаешь, давай оставим эти глупости насчет брата и сестры. А то я как-то скованно себя чувствую.

– По-моему, тебе это только на пользу.

– Мне? Да я так тихий. И ласковый. – Я мог бы еще добавить, что с такими девушками лучше волю рукам не давать: если ей не понравится, глядишь, и без рук можно остаться. У Старика другие не работают.

Она улыбнулась.

– Да ну? Зато я не ласкова. Во всяком случае, сегодня. – Мэри поставила бокал на стол. – Допивай лучше и закажи еще.

Что я и сделал. Мы продолжали сидеть рядом, просто наслаждаясь теплом и покоем. При нашей профессии такие минуты выпадают не часто, и от этого их еще больше ценишь.

Ни с того, ни с сего подумалось, как хорошо Мэри выглядела бы во втором кресле у камина. Работа у меня такова, что раньше я никогда всерьез не думал о супружестве. Да и к чему? На свете полно симпатичных девчонок. Но Мэри сама была агентом; с ней и поговорить можно по-человечески. Я вдруг понял, что чертовски одинок, и тянется это уже очень давно.

– Мэри...

– Да?

– Ты замужем?

– Э-э-э... А почему ты спрашиваешь? Вообще-то, нет. Но какое тебе... Какое это имеет значение?

– Имеет, – упрямо сказал я.

Она покачала головой.

– Я серьезно. Вот взгляни на меня: руки, ноги на месте, совсем не стар еще и всегда вытираю ноги в прихожей. Чем не пара?

Она рассмеялась, но вполне добродушно.

– Лучше готовиться надо. Я думаю, сейчас ты импровизировал.

– Точно.

– Ладно, прощаю. Но знаешь, хищник, тебе следует поработать над техникой. Совсем ни к чему терять голову и предлагать женщине брачный контракт только из-за того, что тебя один раз отшили. Кто-нибудь поймает на слове.

– Но я серьезно, – сказал я обиженно.

– Да? И какое содержание ты предлагаешь?

– О черт! Если ты настаиваешь на таком контракте, то я и на это согласен. Можешь полностью сохранить свой заработок, и я готов переводить тебе половину моего – если, конечно, ты не подашь в отставку.

Она покачала головой.

– Мне незачем будет настаивать на подобного рода контракте с человеком, за которого я сама захочу выйти замуж...

– Я так и думал.

– Просто я попыталась доказать, что это у тебя не всерьез. – Мэри подняла взгляд и добавила уже мягче, нежнее: – Хотя, может быть, я ошибаюсь.

– Ошибаешься.

Она снова покачала головой.

– Агентам не следует жениться.

– Агентам следует жениться только на агентах.

Мэри хотела что-то ответить, но неожиданно выражение лица у нее изменилось. В то же мгновение мой телефон за ухом заговорил голосом Старика, и я понял, что она тоже прислушивается.

– Срочно ко мне в кабинет, – приказал Старик.

Мы молча встали. В дверях Мэри остановилась и посмотрела мне в глаза.