К. Х. Шер, Кларк Далтон, Курт Мар

Третья власть

ВСТУПЛЕНИЕ

Для лучшего понимания этой книги, которая одновременно обращена к новому кругу читателей и доставит радость друзьям романов о Перри Родане, представляется необходимым дать несколько поясняющих замечаний. Романы, объединенные в этой книге («Предприятие „Стардаст“ К. Х. Шера, «Третья власть» Кларка Далтона, «Сияющий купол» К. Х. Шера, «Гибель богов» Кларка Далтона и «Атомная тревога» Курта Мара ) появились впервые в 1961 году и стали прелюдией к самой большой серии романов в жанре научной фантастики, которая когда-либо была написана. Общий тираж серии «Перри Родан» приближается к 500-миллионой отметке, а романы появляются в том числе и в Японии, Бразилии, Франции, Италии, Голландии и в США.

Книга, которую Вы держите в руках — это классика научной фантастики и одновременно книга, имевшая самый большой успех из всех, когда-либо завоеванных в этой области. Мы долго думали над тем, в какой форме мы должны преподнести Вам книгу о Перри Родане и остановились, наконец, на такой редакции, при которой были бы устранены повторения и противоречия, но сохранены оригинальные даты. Не была изменена ни дата осуществления посадки на Луне Перри Родана, ни вытекающие отсюда связанные со временем данные. Таким образом, получается, что действие этого романа будущего, имея в виду его данные во времени, происходит в «прошлом».

Что касается стилистической стороны, мы действовали с большой осторожностью, поскольку, несмотря на все достойные улучшения пассажи первоначальной редакции, книга должна была быть как можно ближе к оригиналу. Написание промежуточного текста, который сделал бы из этой книги законченный роман, было неизбежным.

Я выражаю благодарность Г. М. Шелвокату, который прочел готовое произведение; К. Х. Шеру, который любезно предоставил в мое распоряжение свои личные материалы; Кристе Бауэр, которая привела обработку книги в читаемый вид, и всем друзьям Перри Родана, без интереса которых к нашей работе в течение почти двадцати лет этот проект никогда не удалось бы реализовать.

Вильям Вольтц

Хойзенштамм. Май 1978 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

По космическим масштабам жизнь человека длится одну миллисекунду, а сама продолжительность всего человеческого существования составляет, исходя из этого, не более, чем несколько мгновений. Поэтому не удивительно, что события в нашей вселенной должны казаться наблюдателю человеческой жизни хаотичными и бессмысленными. С их ограниченным пониманием, позволяющим им осмыслить лишь крошечную часть действительности, люди пытаются постичь и обозреть космические связи. Эта слабая и именно потому, быть может, достойная восхищения попытка называется людьми наукой и исследованием. Заключенный в рамки своей небольшой планеты, которой он из-за разлада между эмоциями и рационализмом грозит уничтожением, человек ведет борьбу за познания, которые в итоге лишь ставят перед ним все новые и новые загадки.

Этот упорный поиск истины в последней инстанции заставляет человека догадываться, что его мир является лишь частью необозримой универсальной системы, в которой есть силы и формы существования, играющие в ней определенную роль. Представим себе, что в один прекрасный день человечество по причинам, которые мы с нашей ограниченной способностью восприятия не можем пока объяснить, оказалось ввергнутым в водоворот космических событий.

Тогда начался бы новый отрезок истории человечества, история человека в будущем.

1.

В главном бункере Центра управления полетами полигона Невада, электронной «нервной системы» космического порта, царила лихорадка последних приготовлений к запуску.

Люди из инженерного отдела, ответственного за электронику корабля, проверяли схемы внутри астро-электронного вычислительного мозга, чье задание состояло в возможной корректировке курса.

Автомат «В», специальный робот, предназначенный для запуска, контроля отделения ступени и телеуправления, также проверялся.

Электронный мозг «С», робот-координатор всех поступающих радиолокационных эхо-сигналов и одновременно командная станция специальной телеуправляемой камеры интра-локации, функционировал абсолютно безупречно, как этого и следовало ожидать.

Окончательные контрольные расчеты совпадали до последнего десятичного разряда.

Главный инженер доложил о готовности трех основных автоматических устройств стартовой и телеуправляемой электроники.

Происходит все то же, что уже было испытано во время многих предыдущих запусков. Только царящая нервозность выдаст опытному наблюдателю, что на сей раз речь идет не об «обычном» запуске ракеты.

Вооруженные с головы до ног солдаты на северном входе главного бункера Центра управления полетами небрежно салютовали. Генерал с тремя звездами Л. Паундер, главнокомандующий космического порта Невада и начальник главного штаба космических исследований, в такие минуты не придавал особого значения точности приветствия. Ему было достаточно знать, что его люди бодрствуют на посту.

Ровно в 00 часов 15 минут, точно по плану, Паундер вошел в центральную станцию управления бункера. Его сопровождал начальник штаба, полковник Морис, а также научный руководитель проекта профессор доктор Ф. Леманн. Леманн стал известен в первую очередь как директор существующей с 1968 года «California Academy of Space Flight». [1]

Бессмысленная суетливость внутри Центра управления полетами не исчезла с приходом руководства. Генерал был здесь, только и всего.

Лесли Паундер, скандально известный в Вашингтоне бескомпромиссным проведением в жизнь своих требований, подошел к большому контрольному телеэкрану.

Паундер обеими руками уперся в подлокотники вращающегося кресла. На несколько мгновений он застыл в неподвижной позе. Профессор Леманн нервным жестом схватился за очки без оправы. По его мнению, было много других более важных дел, чем проверка в сопровождении шефа постоянно контролируемых вещей. Он послал начальнику штаба умоляющий взгляд.

Полковник Морис незаметно пожал плечами. Это означало: надо подождать. У Паундера за душой явно было еще несколько вопросов.

«Захватывает дух от красоты и мощи», — тихо сказал Паундер. Он все еще смотрел на большой телеэкран.

«Но что-то во мне упорно задает вопрос, не слишком ли далеко мы однако идем. Специалисты отдела космических полетов все еще считают старт с Земли безумным риском. Мы должны преодолеть не только сопротивление воздушной среды! Мы должны еще дополнительно достичь такой скорости, которая была бы более чем достаточной при запуске орбитальной станции. Это 7,08 км в секунду или 25400 км в час».

«Орбитальная скорость пилотируемой орбитальной станции, — поспешно объяснил профессор Леманн, — не является в нашем случае решающей. Я предлагаю еще раз обсудить трудности, возникающие при монтаже предварительно изготовленных отдельных частей в открытом космосе в условиях невесомости. У нас есть печальный опыт. Значительно проще построить космический корабль на Земле, чем за 1730 км от поверхности Земли. Сумма экономии составит на каждый блок более 350 млн долларов».

«Этим Вы произвели в Вашингтоне огромное впечатление, — усмехнулся генерал. — Ну ладно, теперь уже ничего нельзя изменить. Будем надеяться, что блестящие результаты пробных полетов оправдают сегодняшний риск. Профессор, на борту этого корабля будут четверо лучших моих людей! Если что-то не заладится, Вы услышите об этом от меня».

Леманн побледнел под железным взглядом.

Полковник Морис, мудрый тактик, вставил:

«Сэр, я хотел бы напомнить о пресс-конференции. Наши корреспонденты уже, наверное, сидят, как на иголках. Я еще не разрешал давать никакой более подробной информации».

«Это необходимо, Морис? — недовольно спросил Паундер. — У меня сейчас другие заботы».

«Я бы советовал Вам это сделать, сэр».

Астромедик доктор Флипс кашлянул. Флипс отвечал за вопросы космической медицины и равным образом за состояние здоровья так называемых «риск-пилотов».

Паундер вдруг ухмыльнулся.

«Ну хорошо, тогда ладно. Но только через видеопереговорную связь».

Морис был в ужасе. Стоящие вокруг техники ухмыльнулись. Это, как всегда, было типично для Старого.

«Сэр, ради Бога, люди ждут Вашего личного появления. Я обещал им это».

«Ну так возьмите свое обещание назад», — невозмутимо сказал Паундер.

«Сэр, они сотрут нас в передовицах в порошок», — пророчествовал начальник штаба.

«Успокойтесь. Включайте».

В пустом наблюдательном бункере ожили громкоговорители. На одном из телеэкранов появилась голова Паундера. Он надел на лицо свою воскресную улыбку и пожелал «по-настоящему доброго утра», поскольку перевалило уже за ноль часов местного времени. Затем генерал взял официальный тон. Он не замечал злых лиц репортеров.

Кратко и сжато он объяснял:

«Джентльмены, то, что Вы в течение последних нескольких минут видите на телеэкранах Вашего бункера, — это трехступенчатая ракета, отдельные элементы которой содержат существенные новшества. Запуск будет осуществлен примерно через три часа, сейчас идут последние приготовления. Четверо риск-пилотов пребывают в настоящее время пока еще в глубоком сне, щадящем нервы. Их разбудят только за два часа до старта».

Корреспонденты все еще оставались невозмутимыми. Пилотируемые космические полеты уже давно перестали быть редкостью. Глаза Паундера немного сузились. Он наслаждался предвкушением того, чтобы преподнести свой триумф неожиданным образом.

«Штаб космических исследований, с учетом накопленного опыта, отказался от того, чтобы осуществлять монтаж космического корабля на орбите спутника. Трудности и неудачи прежних попыток известны. Так что первая ракета для посадки на Луну стартует непосредственно отсюда. Корабль называется „Стардаст“. Начальником первой Лунной экспедиции является майор Перри Родан, риск-пилот космического отряда, ему 35 лет, он астронавт и физик-ядерщик, его смежная область — атомные реактивные двигатели. Его имя должно быть достаточно известно. Это человек, который впервые облетел Луну в качестве первого пилота космического отряда».

Паундер снова замолчал. Он с удовлетворением отметил возрастающий гул голосов.

Кто-то призвал к порядку. В пустом бункере снова стало тихо.

«Большое спасибо, — сказал генерал. — Вы вели себя несколько шумно. Нет, пожалуйста, никаких вопросов. Это сделает мой офицер по информации сразу после запуска. Я могу дать только краткие сведения. Мое время ограничено. „Стардаст“ стартует с отборной командой из четырех человек. Кроме майора Родана, в экспедиции принимают участие: капитан Реджинальд Булль, капитан Кларк Дж. Флиппер и лейтенант доктор Эрик Маноли. Речь идет о военно-научном специализированном экипаже. Каждый риск-пилот имеет в кармане дипломы о законченном образовании по меньшей мере в двух областях. Это так называемая расширенная команда. Все имена, по-видимому, известны. Эти люди — одни из лучших специалистов в западном мире. Они хорошо сработались в деловом и психологическом отношении, космос стал их второй родиной. Фотографии и другие данные о риск-пилотах Вы также получите от офицера по информации».

Генерал Паундер, казалось, не имел желания осчастливить завороженных слушателей более продолжительной речью. Он уже снова посмотрел на часы.

«Прошу Вас, господа, Ваши вопросы напрасны, — перебил он гул голосов. — Вы получаете от меня факты, это все. „Стардаст“ оснащен для четырехнедельного пребывания на Луне. Утверждена программа исследований для наших людей. После удачной посадки с помощью телеуправления межпланетных автоматических станций без людей на борту мы идем сегодня на такой риск. Дай нам Бог не сделать ошибки. Конечно, Вы отлично знаете, что этот связанный с Землей запуск поглощает невероятное количество энергии, тем более, что последняя ступень должна собственными силами осуществить посадку на Луне и вновь подняться с ее поверхности. С помощью традиционных двигателей это было бы невозможно, по крайней мере, не с трехступенчатым кораблем таких относительно небольших габаритов».

«Технические данные!» — взволнованно выкрикнул кто-то в передающий микрофон.

«Вы их еще получите, — сказал генерал. — Общая длина корабля составляет 91,6 м. Первая ступень — 36,5, номер два — 24,7 и номер три — собственно космический корабль — 30,4 м. Стартовый вес с полными баками, включая полезный груз — 6850 тонн. Полезный груз лунного корабля — 64,2 тонны. Однако, лунная ракета выглядит едва ли больше, чем обычные транспортные ракеты. Причина: только первая ступень имеет еще химические жидкостные двигатели. Ступени два и три впервые работают с реактивными ядерно-химическими двигателями».

Это была вторая сенсация Паундера. Он невозмутимо продолжал:

«Ступень номер один работает на нашей лучшей химической горючей смеси. Речь идет о N-триэтил-боразане в качестве компонента горючего на базе бороводорода. В качестве окислителя действует азотная кислота, которая дает реакцию самовоспламенения при соотношении смеси 1:49. Коэффициент тяги составляет 180 процентов по сравнению с тягой прежнего гидразина.

Первая ступень достигает момента выключения своего ракетного двигателя при конечной скорости 10115 км/час на высоте 88 км. После этого она отделяется. Ступень номер два оснащена уже новым ядерно-химическим двигателем, который с использованием наших новых молекулярно уплотненных сплавов функционирует при рабочей температуре реактора 3920 градусов Цельсия. Мы смогли очень хорошо разместить новые микро-реакторы. Они работают на базе плутония. Свою чисто термическую рабочую энергию они отдают через рабочую среду камерам теплообмена или расширения. В качестве реактивной среды, которая в нагретом виде выпускается через сопла, мы применяем почти чистый, жидкий пара-водород. После того, как мы смогли устранить потери испарения, жидкий водород оказался исключительно подходящим в качестве реактивной среды. Нужно было решить много проблем, которые не в последнюю очередь связаны с крайне низкой точкой плавления водорода. Жидкий водород закипает уже при —252,78 градусах Цельсия. Реактивный ядерно-химический двигатель работает со скоростью истечения 10102 м/с. Это значение, которого ни при каких условиях невозможно было бы достичь с помощью химической реакции. Данные Вы получите позднее.

Джентльмены, «Стардаст» стартует в три часа. Он осуществит посадку вблизи кратера Ньюкомб, рядом с Южным полюсом Луны».

Точно в 1 час доктор Флипс стоял перед спящими мужчинами. Они отдыхали уже 14 часов под воздействием психонаркотина.

Флипс помедлил еще несколько секунд, пока с чувством неопределенного сострадания не прервал их вызванного наркозом сна с помощью противодействующего средства. С его помощью возвращались мысли, с его помощью просыпалось сознание и с его помощью на этих четырех мужчин должно было обрушиться все то, что изо всех сил хотелось бы отдалить от них.

Нервный, невыспавшийся, психически и физически усталый пилот был мало подходящим партнером бездушных вычислительных машин и высокомощных двигателей. Человеческое сознание должно оставаться ясным, поскольку только оно может в конечном счете гарантировать успех.

Доктор Флипс подождал. Рядом с ним стояли люди из его медицинской команды. Конечно, теперь на очереди были еще обычные испытательные обследования. Они потребуют около часа времени. Последний час принадлежит инженерам по оборудованию. Только за десять минут до старта людей допустят на борт «Стардаста». В Центре управления полетами им больше нечего было делать, кроме как лечь на контурные койки.

После старта тем более нельзя было расслабляться. Тут начинались испытания на прочность для тела и рассудка. Затем на смену приходило время мук в тесной утробе неистовствующего чудовища из улучшенной конструкционной стали и пластика.

Майор Перри Родан, шеф-пилот Американского космического отряда, открыл глаза. Он почти мгновенно перешел от сна к бодрствованию.

«Вы сначала обработали меня? — спросил он. Это было скорее утверждением, чем вопросом. Доктор Флипс с явным удовлетворением констатировал четкую реакцию командира корабля.

«Точно по плану, сын мой», — подтвердил он спокойно.

Медленно, глубоко дыша при этом, риск-пилот выпрямился. Кто-то снял с него тонкое, дыхательно-активное одеяло. На Родане было свободного покроя, похожее на рубашку одеяние для сна.

Родан пробормотал проклятие в адрес странной одежды, что заставило мужчин усмехнуться.

«Если бы у меня были такие же красивые икры, как у Вас, док, это еще могло бы мне понравиться», — сухо констатировал Родан. Его глаза сияли. Тем не менее узкое, худое лицо оставалось почти без выражения.

Какой-то храп заставил Родена обернуться. С интересом наблюдал он «маневр просыпания» его трудного ребенка, который наравне с ним уже однажды облетел вокруг Луны. Для Перри Родана по-прежнему оставалось загадкой, как такого толстощекого великана с нежной, как у новорожденного, кожей и красными, словно у измученной уборщицы, руками занесло в тесную кабину межпланетной станции.

Капитан Кларк Дж. Флиппер, ученый-специалист в области астрономии и математики, вторая специальность — физика, просыпался с большим шумом.

«Мой сын уже появился? — прогремел голос Флиппера. — Как с этим, док? Вы позаботились о моей жене?»

Доктор Флипс уныло вздохнул.

«Послушайте, сын мой, если Вы считаете свою жену анатомическим чудом, это Ваше дело. Во всяком случае, у Вас есть еще добрых три месяца. Если Вы до этого еще раз спросите меня, то…»

«Это могло бы случиться, а? — перебил безбородый великан. — Факторы неопределенности в математически нестабильных схемах человеческого тела исчисляются миллионами».

Третий мужчина, лейтенант доктор Эрик Маноли, врач и геолог, был самым незаметным, спокойным и, по-видимому, также самым сдержанным человеком в отряде.

Проснувшись, он кратко поприветствовал всех. Его взгляд упал на часы. Конечно, доктор Маноли следовал неписанному закону риск-пилотов, который ясно и просто гласил:

«Никогда не говори о старте, пока это не будет необходимо. Ты выспался, чтобы дать разрядку мозгу и телу. Не уменьшай хорошего воздействия тем, что, как тебе кажется, ты должен мгновенно заняться серьезными делами».

Это была очень простая формула. Она себя оправдывала.

«Все о\'кей, Эрик?» — допытывался Родан. — Как я вижу, твоя огромная борода совершенно не реагирует на снотворные наркотики».

«Наследие моих итальянских предков, — огорченно кивнул Маноли. — А что с Булли? Парень дрыхнет как сурок».

Капитан Флиппер повернулся на койке. Его правая рука опустилась на хорошо упитанные плечи некрупного, коренастого мужчины с очевидной склонностью к полноте.

Однако, тот, кто был знаком с капитаном Реджинальдом Буллем, знал, что упитанность его плеч складывалась в основном из мышечного мяса, а не из жира. Во всяком случае, «Булли» лучше перенес положенные 18 граво в большой центрифуге, чем маленький, жилистый Маноли.

«Дубина!» — послышалось из пенорезиновой подушки. Широкое, большое лицо с многочисленными веснушками выглянуло из наволочки. Голубые глаза щурились на Флиппера.

«Я уже час, как проснулся, — утверждал Булли. — Для такого мужчины, как я, доза снотворного была явно мала».

«Конечно, — кивнул Родан. — Я удивляюсь твоему терпению. Чтобы не мешать нам, ты, наверное, дышал тише, чем египетская мумия».

«Он получит орден», — вмешался Флиппер. Фыркнув, он свесил свою тяжелую голову с плоской койки.

«Страдающие люди и будущие отцы проходят вне очереди» — подчеркнул он. — Я вообще хотел бы знать, что у нас еще можно обследовать».

Неожиданно Флиппер замолчал. Смущенно посмотрел на командира корабля. Он чуть не нарушил неписаный закон. Родан пропустил это мимо ушей. Подчеркнуто спокойно он сказал:

«Начните с бэби, док. Наше кровообращение вроде бы в порядке. Но только повремените с нейтрализационными шприцами».

Перри Родан весь ушел в себя. Он ощущал мучительное беспокойство. Кажущаяся бессмысленной болтовня мужчин была ничто иное, как попытка самоуспокоения.

Только не говорить о старте. Однако, мысли Родана опережали время. Полет на бешеном газовом луче ядерно-химической атомной ракеты, казалось бы, не отличался от запуска обычного корабля в том, что касается возникающих сил инерции.

Однако, кое-что было совсем иным. Настоящие трудности крылись в трудно контролируемых глубинах сознания. Было страшно. Никто никогда этого не оспаривал; но эти люди могли преодолеть страх. Только это было важно.

Родан внимательно и незаметно наблюдал. Возможно, Кларк Флиппер был немного беспокойным. Он слишком часто думал о будущем ребенке. Если бы это зависело от Перри Родана, он бы на сей раз оставил Флиппера дома. Но тщательно подобранную команду нельзя разбивать. Чужого пилота-испытателя нельзя было так просто включить в команду. Он мог бы не вписаться в нее.

Поэтому Родан примирился с участием Флиппера. Других забот с экипажем в настоящее время не было.

2.

Контурные койки представляли собой гидро-пневматически управляемые совершенные конструкции, автоматические регуляторы которых тотчас выравнивали любое изменение веса.

Во время запуска первых пилотируемых межпланетных станций пилотов вместе с космическими костюмами укладывали на контурные койки. В какой-то мере мужчины были даже вынуждены дополнительно одевать гермошлемы с прозрачными стеклами. Конечно, при высоких нагрузках нажима всегда бывали небольшие травмы. Самый прискорбный случай в истории пилотируемых полетов в космос произошел при монтаже спутника. Не совсем плотно сидящий гермошлем стал причиной перелома шеи при стартовом ускорении 11,3 граво.

Перри Родан никогда не стартовал в космическом костюме. Это была привилегия, которую он распространил на свою команду. Техники по-прежнему рассматривали это как риск. При малейшей трещине внешнего корпуса корабля это привело бы к взрывоопасному падению давления.

Родан, однако, имел богатый опыт. Его кабины никогда не встречались с метеоритами и никогда не давали трещины в результате механических стартовых сил.

Итак, четверо мужчин лежали в своих нежноголубых форменных комбинезонах на контурных койках. Космические костюмы висели наготове в специальных держателях. Тем самым Родан избавил людей от мучительной нагрузки, по меньшей мере, от ушибов и болезненных нажимов.

Контрольные включения закончились. Снаружи на земле, на расстоянии более 85 м, уходили последние техники. Они еще раз проверили стабилизирующие анкерные крепления первой ступени.

Капитану Буллю, инженеру, специалисту по атомным реактивным двигателям, а также по электронике, потребовалось больше времени для проверки своих измерительных приборов, чем Родану для стартовой и телеуправляемой автоматики.

Стрелки специальных часов перескочили на следующую цифру. Было три часа одна минута. Через минуту будет дан старт.

Родан повернул голову. Это было немного мучительно, поскольку он был весь опутан сервоавтоматикой с пенопластовым покрытием.

«У вас все о\'кей?» — спросил он. Флиппер и д-р Маноли разместились позади двух главных коек. В данный момент им нечего было делать. Кабина была узкой, полностью загруженной бесчисленными кабельными стренгами, эластичными трубопроводами и встроенными ящиками с приборами. Под центральным щитом управления имелся крошечный бытовой отсек с миниатюрной кухней и сантехнической установкой. Больше места для четырех риск-пилотов предоставить было нельзя. Оба отсека находились вплотную под острой носовой частью ракеты.

Под ней же находилось хранилище для заложенного туда полезного груза. Входа в другие отсеки мужчинам следовало по возможности избегать. Позади изолированных резервуаров с жидким водородом размещались насосные установки и дополнительная генераторная станция. Толстая, защищающая от облучения перегородка означала практически конец «здоровой зоны». За ней находился скоростной плутониевый реактор, преобразователь для получения рабочего тока и чудовищно эффективные камеры расширения со своими подводами высокого давления, термозмеевики и системы охлаждения. В них подавался для расширения выпаренный водород.

«Стардаст» имел единственное основное сопло наряду с четырьмя малыми, поворотными регулирующими соплами. Полная тяга силовой установки составляла до 1120 тонн при скорости излучения 10102 м/с.

Ответом на вопрос Родана был смех. Все они прислушивались к скрипучему голосу «счетчика». Настала последняя минута. Они слышали это много раз, но никогда это не вызывало у них особого волнения.

Но сейчас и это было по-другому. Мысль об атомном реактивном двигателе стала кошмарным сном.

«…восемнадцать — семнадцать — шестнадцать — пятнадцать…»

Родан придвинул микрофон еще ближе к губам. Его взгляд сосредоточился на показаниях приборов. Повернутые приборные щитки висели прямо перед глазами.

«Последнее сообщение „Стардаста“ Центру управления полетами», — раздался его голос из громкоговорителей. Его было слышно везде, в том числе и в бункере для прессы полигона Невада.

«На борту все в норме. Прерываем связь до прекращения работы ракетного двигателя ступени номер один. Конец!»

«…три — два — один — ноль — старт!»

Все было, как всегда. Они знали, что корпус космического корабля, несмотря на всю амортизацию, был резонансным корпусом. В этом плане даже многоступенчатая конструкция ничего не меняла.

Они слышали клокотание и шипение турбонасосов глубоко внизу в чревообразной утробе первой ступени. Затем первый прерывающийся гул раннего зажигания, сразу за которым последовал адский шум реагирующих веществ.

N-триэтил-боразан — горючее вещество — смешался с окислителем действующей азотной кислоты. В 42 больших камерах сгорания первой ступени начался химический процесс невероятной мощности.

Раскаленные до бела языки пламени рассеивали мрак ночи. Ударная волна зажигания взвыла в бесконечном пространстве, пока ее не подавил оглушительный рев гигантского комбинированного двигателя.

«Стардаст» стартовал с точностью до доли секунды. Спокойное, величественное скольжение ввысь превратилось в дикий рывок, устрашающий крен верхней трети. Это был самый опасный момент старта. Это была длящаяся секунды борьба автоматики и двигателя за стабилизацию пока еще почти неподвижного тела.

И вот из бегущих диаграмм телеуправляемого электронного мозга стало ясно, что поворотные управляющие камеры сгорания мгновенно воспрепятствовали угрожающему процессу релаксации.

Возгласы корреспондентов потонули в грохочущем шуме.

В бункерах не сразу можно было разобрать слова. Тот, на ком были звуконепроницаемые изолированные наушники, был обречен на глухоту.

Затем «Стардаст» пришел, наконец, в движение. После секундной задержки и вибрирования сразу после взлета последовал стремительный рывок титана.

С бесконечно нарастающим шумом «Стардаст» устремился в ночное небо. Резкий раскаленный поток его больших камер сгорания больше не мог поглощаться газоотводной шахтой. С невероятной силой частицы ударяли в материал стартового стола, били по бетонной обшивке площадки, оттолкнувшись от которой, они вновь с силой направлялись вверх.

Еще несколько мгновений телекамеры показывали раскаленный до бела огненный шар стартующего гиганта. Наконец окончательно стабилизировавшись, он устремился вертикально вверх, пока его горящий столб газа не превратился в маленькую, пока еще видимую, точку света, которая, наконец, исчезла в звездном небе.

В громкоговорительной установке что-то щелкнуло. На большом телеэкране появилось лицо Паундера.

«\"Стардаст\" стартовал согласно плану в три часа две минуты, — сообщил он спокойно. — Никаких особых происшествий, все нормально. Вы сможете слышать радиотелефонное сообщение пилотов. Скоро предстоит отделение первой ступени. Максимальное конечное ускорение составляет около 9,3 граво. Это для Вашего сведения. Примерно через три минуты „Стардаст“ войдет в диапазон зонда космической станции. С этой минуты Вы снова сможете беспрепятственно видеть корабль и проследить отделение ступени номер два. Я еще раз обращаю Ваше внимание на то, что Вы сможете покинуть здание полигона Невада только тогда, когда „Стардаст“ благополучно осуществит посадку на Луне. На сей раз мы планируем некий сюрприз. Это все. Конец!»

«Еще несколько секунд до отделения первой ступени», — прогремел голос техника из громкоговорителей центральной станции управления. — Функционирование безупречное, никаких отклонений… два… один… контакт!»

Электронная автоматика сработала точно.

Из громкоговорителей дистанционной передачи шумов поступил акустический сигнал произведенного отделения ступени.

На телеэкранах слежения радарного рельефного зонда вдруг стали заметны два различных тела. Вспомогательная станция управления для посадки стартовых ступеней взяла на себя телеуправление отделенной частью ракеты.

У экипажа «Стардаст» было восемь секунд для так называемого «интервального отдыха». Электронный мозг уже готовился к зажиганию двигателя второй ступени.

Перри Родан доложил обстановку. Его голос звучал несколько сдавленно.

«Говорит Родан. Никаких отклонений. Показания в норме. Вибрации в граничных значениях. Экипаж готов к зажиганию второй ступени. Конец».

Больше ему нечего было сказать. Этого было достаточно для ученых и техников наземной станции.

В свободном полете «Стардаст» устремился навстречу космосу. Родан бросил быстрый взгляд вокруг. Реджинальд Булль, кажется, был в норме. Флиппер и Маноли тоже хорошо перенесли 9,3 граво.

Теперь на очереди был атомный двигатель второй ступени. Родан почувствовал, как увлажнились его ладони.

Его сознание не улавливало никаких необычных шумов. На несколько мгновений стало тихо.

Затем последовал внезапный рывок, сопровождаемый пронзительным ревом, который, казалось, сотрясал каждую отдельную молекулу вещества.

Через несколько мгновений ускорение выросло на восемь граво. Вместе с этим начались тяжелые нагрузки, для нейтрализации которых пока еще не было средства. Родан чувствовал стабилизирующее действие сильного сердечно-сосудистого средства. Тело еще выдерживало, только дышать стало мукой. Из-под полуопущенных век, не в силах даже пошевельнуть пальцем, он уставился на контрольные телеэкраны.

Казалось, прошла вечность, прежде, чем ставшее убийственным прижимающее усилие на семь секунд не вернулось к нормальному значению в один граво. Эта была строго запланированная небольшая пауза для отдыха.

Родан прохрипел в микрофон свое «Все в порядке!.» Ответа он не понял. Лишь его глаза отметили мелькнувший световой символ. Затем последовало второе интервальное ускорение от ступени номер два. Ее запас отбрасываемой массы еще не был исчерпан.

Через три секунды после второго тягового зажигания была преодолена вторая космическая скорость. Указатели скорости показывали 11,5 км/с.

При 20 км/с вторая ступень достигла момента выключения своего двигателя. Отделение произошло так внезапно, что наступившая невесомость подействовала, как удар молота.

Мужчин дернуло вверх и прижало широким ремнем контурной койки.

Родан на несколько мгновений потерял сознание. Когда он снова открыл глаза, они уже давно находились в открытом космосе.

Большой разворот в 43 градуса был уже позади. Далеко за ними, не видимая более на телеэкранах, вторая ступень с помощью наземного контроля вошла в плотные слои атмосферы. К этому времени «Стардаст» уже пересек круговую орбиту космической станции, которая находилась в свободном падении в 3250 км от поверхности Земли.

Итак, у них было несколько минут для отдыха. Теоретически конечная скорость корабля была вполне достаточна для того, чтобы высвободить его из притягивающей грависферы Земли. Теоретически можно было держать курс на любую точку Вселенной.

Однако, между теорией и практикой пролегала огромная пропасть. Так, земную силу тяжести можно было в принципе преодолеть, но она, как и прежде существовала и пыталась тормозить полет космического корабля.

Простой дальнейший полет также еще не был полностью подготовлен. Были необходимы многочисленные маневры, даты которых еще не были утверждены. Следовало просчитать и выровнять отклонения от курса. Разницу между теоретическими граничными значениями скорости также нужно было уточнить.

Контурная койка Родана сложилась по обоим шарнирам. Получилось мягкое кресло. Его основа повиновалась каждому движению.

Реджинальд Булль выругался, чтобы дать себе разрядку. Капитан Флиппер кашлянул. В уголках его рта засохла спекшаяся кровь.

«На этот раз было покруче, чем раньше, — сказал Родан хрипло. — Они довели нас в последние секунды до 25,4 граво. Так что мы пробились через опасный радиационный пояс. Филипп, что с тобой?»

Кларк Дж. Флиппер побледнел. Здоровый румянец его щекастого лица исчез.

Он скривил губы и простонал:

«Мне следовало выйти прежде, чем я успел наделать глупостей. У меня еще при семи граво язык оказался меж зубов. Каждому слушателю академии прежде всего разъясняют, что он должен по возможности избегать этого. И именно я…»

Он пожал плечами и замолчал. Его лицо было искажено болью. Родан изучающе посмотрел на него.

Магнитные подошвы Булля лязгали о металлическую фольгу покрытия пола. Шатаясь, он пытался обрести равновесие. Пока двигатель «Стардаста» молчал, команда была в невесомости. Без единого слова, гремя магнитными подошвами, Булли тяжело сделал несколько шагов по направлению к Маноли.

Взяв в руку пульс доктора Маноли, он с облегчением кивнул.

«О\'кей, — кратко констатировал он. — Он снова здесь. Пульс работает, как часы. Покажи язык, Флипп. Давай, открой рот».

Изо рта хлынула темно-красная кровь. Тут нужен был доктор Маноли. Когда командир корабля сдвинул вправо регулятор громкости радиотелефона и неясные шумы стали, наконец, более отчетливыми, доктор Маноли проснулся.

Родан услышал тихое шипение гидропневматики. Койка Маноли превратилась в кресло. Секунду спустя он уже стоял рядом с Флиппером.

«Тебе повезло, — сказал врач. — Язык только надкушен. Мне нужно десять минут, лучше двенадцать. Идет?»

«Идет. Начинай. Булли, возьми новые значения с главных автоматических устройств на магнитную ленту. Я хочу сделать контрольный расчет. Нужно сдвинуть программу на двенадцать минут. Передай мне корректировочные расчеты. Я думаю, мы сможем ликвидировать эту потерю примерно четырьмя секундами полной тяги».

Мгновения спустя его лицо выплыло на огромных телеэкранах наземной станции. Паундер, нервно стоящий перед микрофоном, облегченно вздохнул.

«Стардаст» — полигону Невада, — громко пронеслось по главному коммутационному пункту. — Капитан Флиппер слегка ранен. Рана от укуса на языке. Маноли сейчас останавливает кровотечение. Рану можно заклеить и быстро заживить с помощью плазменного концентрата. Мне нужно двенадцать минут сдвига программы. Конец».

Паундер выпрямился. Его взгляд, брошенный в сторону профессора Леманна, сказал все. Ученый кратко кивнул. Это возможно. Такие осложнения всегда принимались на полигоне Невада в расчет.

Электронный мозг начал работать. Несколько секунд спустя откорректированные значения были готовы. Они были автоматически переданы на «Стардаст» с помощью антенны направленного излучения.

Перед Реджинальдом Буллем засветилась диаграмма. Автоматические вычислительные устройства «Стардаста» зарегистрировали прием. Практически в этот момент стали ненужными множество тщательно просчитанных результатов. Новые данные поступали в помещение в виде радиосигналов. Огромный труд по планированию полета был сведен на нет за несколько минут и теперь предстояло иметь дело с совершенно новыми величинами.

Булли ввел полученные основные данные в тастатуру. Родан взял на себя остальные обычные сообщения о космическом излучении, результатах измерений, значениях температур, давлении кабины и состоянии здоровья.

Маноли нужно было еще только одиннадцать минут. Тогда Флиппер снова будет в порядке. Глубокая рана языка была тщательно заклеена.

С выражением смущения в глазах он посмотрел вокруг себя.

«В следующий раз держись за большой палец, бэби, — сказал Родан. — Он выдержит больше».

Кресла, щелкнув, вернулись в прежнее положение. Сразу вслед за этим взревел ядерно-химический атомный реактивный двигатель, который точно в таком же исполнении так превосходно сработал внутри второй ступени.

Повторился дикий рев и жесткий рывок. Значение поднялось, однако, только до 2,1 граво; нагрузка, которая не была трудной ни для Родана, ни для других мужчин.

На пылающей струе нагретого до высокой температуры газообразного водорода космический корабль устремился дальше во Вселенную.

Родан прислушался к шуму атомного реактивного двигателя. В вакууме, вплотную к хвостовой части корабля, повисло бело-голубое светящееся газовое пламя. Это был доведенный до расширения в атомно нагреваемой камере расширения жидкий водород.

Наполнителя реактора хватало на один год. Вот только с реактивной средой следовало обходиться значительно осторожней. Запас был ограничен. Если резервуары опустеют и больше нечего будет выбрасывать, атомный реактор остановится.

Пока Родан, тяжело дыша, отдыхал на контурной койке и через точно отмеренные промежутки времени передавал свои краткие сообщения на космическую станцию, он невольно думал об этом вновь созданном двигателе.

Нужно еще выбрать обходной путь через реактивную среду, чтобы достичь необходимой тяги. Будет ли когда-нибудь создан чистый атомный реактивный двигатель? Мощный мотор, возможности которого будут приближаться к скорости света?

Родан с трудом усмехнулся. Реджинальд Булль, казалось, был поглощен теми же мыслями. Он вдруг тяжело задышал.

«Флиппи, как ты? Выдерживаешь? Это продлится еще несколько минут. На пять секунд мы дойдем до 8,4 граво. О\'кей?»

«О\'кей, — пропыхтел великан через бортовое переговорное устройство. Его дыхание звенело в трубках наушников. — Все о\'кей. Слава Богу, мы в пути! Когда-нибудь я расскажу об этом моему сыну. Он сделает большие глаза, круглые и блестящие, как полированные мраморные шарики».

Флиппер в изнеможении замолчал. Тренировка и выносливое тело позволяли еще совершенно четко говорить при нагрузке свыше двух граво. Этим мужчинам было такое под силу. Только доктор Маноли отказался от этого. Зато некое подобие улыбки выдало его чувства.

Да, они были в пути. Старт позади. То, что еще предстояло, было скорее делом рассудка и молниеносной реакции. Ужасные перегрузки кончились. Земля осталась позади, этот огромный, зелено-голубой шар со своими морями, континентами, нагромождением заоблачных гор и миллиардами людей.

Они могли чувствовать себя выше земного существования.

Но они еще не там! Они еще не осуществили посадку и не стартовали в обратный путь.

На сей раз они должны не облететь вокруг Луны, а высадиться на нее. Это делало задачу такой трудной и опасной.

После того, как жесткие интервалы давления тормозного ускорения были позади и «Стардаст» со слегка увеличивающейся остаточной скоростью в 3,5 км/сек был выведен на рассчитанную круговую орбиту Луны, Родан отдал приказ надеть космические костюмы.

Когда «Стардаст» под телеуправляемым контролем большого компьютера космической станции планомерно устремлялся на становившиеся все меньше траектории вокруг Луны, на экипаже были надеты относительно легкие и все же имеющие чудовищный вид одеяния. Они обладали абсолютной прочностью при сжатии, были герметичны, имели автономное энергоснабжение, кондиционер, подвод кислорода и прозрачный шаровой шлем из прочного, как сталь, пластика.

Родан закрыл даже прозрачный шаровой шлем. Только клапаны справа и слева от съемных бортов были еще открыты, чтобы мужчины могли вдыхать воздух кабины. Встроенная автоматика тотчас закрыла бы клапаны, если бы внешнее давление опустилось ниже нормального значения.

Таким образом, Родан сделал все, чтобы до минимума свести шансы несчастного случая.

«Стардаст» летел хвостовой частью вперед, чтобы сопло двигателя могло приводить свою тягу в действие против направления движения. Траектория полета вела от полюса к полюсу. Поэтому корабль исчез из зоны действия телеуправления, как только скрылся за недосягаемой для радиоволн обратной стороной Луны. Там бортовая автоматика взяла на себя управление процессом, который после пятого замедляющего эллипса должен был привести к посадке.

Этот пятый виток как раз и осуществлялся. Над видимой передней стороной спутника взошло солнце долгих лунных суток, одних из множества. Обратная половина шара на 60 процентов уже была погружена в темноту.

Только радары-рельефные зонды передавали чистое изображение разорванной поверхности. Оно едва отличалось от известной передней стороны, однако, это были давно известные факты. В этом отношении Луна не скрывала больше никаких секретов.

Затем они вновь вынырнули из Лунной тени. Ее высота едва составляла 90 километров, скорость полета была снижена путем коротких тормозных импульсов до 2,3 км/с.

Робот-регистратор начал резко свистеть. Излучатели космической станции уже вновь поймали корабль. Автоматика Центра управления полетами «Стардаста» получила новые указания. Булли включил контакт для сепаратной обработки данных.

На рельефном телеэкране ракета была видна в виде зеленой точки. Она скользила точно по предписанной линии посадочной траектории. Конец находился вплотную к Южному полюсу Луны, недалеко от кратера Ньюкомб. Красный кружок означал место посадки. Речь шла о плоской, явно каменистой местности, которая должна была предоставить большим посадочным тарелкам корабля хорошее посадочное место.

Точно так же четко, как сигналы управления автоматики, был слышен и голос руководителя проекта. В результате большого удаления между сообщениями возникли промежутки в несколько секунд. Ультраволнам, летящим со скоростью света, также требовалось некоторое время, чтобы преодолеть это расстояние.

Все еще с большой скоростью «Стардаст» прошел над западными отрогами Моря Нубиум. Прямо оттуда выплыл огромный кратер Вальтера. Больше ничего не было, вплоть до места посадки.

«Наземный контроль, говорит генерал Паундер, — прозвучало среди шумовых помех из громкоговорителя. — Вы достигнете точки Вашего разворота через 72 секунды. Подача сигналов осуществляется с учетом перекрываемого радиоволнами удаления. Мы пока отключаемся, чтобы избежать помех. Мы хорошо видим Вас на телеэкранах зонда. Прием нормальный, никаких помех. Главное автоматическое устройство телеуправления заработало. Мы отлично доставим Вас на грунт. Выпускайте посадочные ноги. Прошу докладывать об исполнении. Я больше не отвечаю. Желаю удачи — до посадки — и не сдавайтесь. Конец».

Родан отключился. Выдвинулись четыре телескопические ноги «Стардаста», отходя при этом под углом в 45 градусов от обшивки корабля. Шире и шире растягивала гидравлика длинные, многократно укрепленные подкосами трубы. На нижних концах развернулись опорные тарелки с контактной поверхностью по четыре квадратных метра на каждую.

Вскоре после этого они достигли контактной точки. «Стардаст» находился еще на авиалинии рельефной карты. Небольшие отклонения были скорректированы.

«Готово, есть контакт», — выдавил Булли. Это был момент, от которого, собственно, зависело все. От него зависело плановое осуществление посадки.

Неожиданно раздался резкий звук в регистрирующем приборе. Это поступил сигнал.

Двигатель активизировался. Это была короткая, но зато исключительно жесткая противотяга в двенадцать граво, которая заглушила остаточное движение корабля на следующие 50 процентов.

Когда это миновало и наступила рассчитанная корректирующая пауза, мужчины тяжело перевели дыхание. При следующем тормозном толчке должен был произойти разворот на 60 градусов, после этого — точное вертикальное выравнивание хвостовых сопел относительно поверхности грунта.

Когда и это будет позади, корабль должен стоять над точкой приземления и осуществить посадку на собственной газовой струе. Со скоростью падения максимум четыре метра в секунду. Таково было предписание.

В мозгу Родана с быстротой молнии пронеслись отдельные данные. Все произошло так быстро, так безошибочно. Ну, а поскольку он находился в хрупком устройстве, то сразу понял всю невероятную сложность момента.

«Стардаст» начал падать в пологой параболе. Гравитация Луны стала вдруг сильно ощутимой. Настало самое время для разворота. Сопла камеры расширения нужно было направить назад.

«Еще три секунды… две… одна… контакт», — прокричал Булли.

Контакт произошел, но с таким ревом, словно рядом с ракетой стояла станция мощностью в 1000 киловатт.

Шумы волной неслись из контрольных громкоговорителей. Ультравысокий свист и звон разрывал уши мужчин. На долю секунды взгляд Реджинальда Булля стал бессмысленным. Потом его широкое лицо перекосилось от боли.

Реакция Родана была молниеносной. Правой рукой он схватился за аварийный выключатель. Защелкивающиеся магнитные пояса приковали мужчин к их откидывающимся сиденьям.

Все услышали предупредительный сигнал автоматики. Встроенный электронный мозг «Стардаста» сообщал о неполадке. Вспыхнувшие лампы подтвердили, что ожидаемый разворотный сигнал наземной станции телеуправления не прошел. Даже если бы машина не умела думать сама, то и она после осуществленных с невероятной быстротой расчетов установила бы, что налицо огромная опасность.

Уже загорелись диаграммы.

«Отклонение! — закричал Булли. — Нет сигнала зажигания. Мы пропускаем точку посадки. Помехи мешают приему сигналов телеуправления. Откуда они поступают? Они лежат как раз на нашей частоте!»

Родан отказался от того, чтобы в данной ситуации раздумывать над этим. Ярко освещенная восходящим солнцем поверхность Луны стремительно приближалась. Он сделал то, что должен был сделать командир корабля в таком случае.

Это было быстрое рефлексивное движение, заставившее его переключить встроенный в подлокотник главный выключатель. Тем самым «Стардаст» выходил из-под наземного контроля телеуправления.

Рев в контрольных приборах смолк. Вместо этого затрещал звонок. Раздался звук магнитной ленты устройств автоматического управления.

«Центральный мозг принимает на себя посадочную автоматику. Расчеты идут, окончены. Вводится режим посадки, аварийный сигнал QQRXQ с наибольшей силой передачи послан на канал 16. Посадка начинается».

Это было все, что проговорил техник на ленту перед запуском.

Это был всего лишь акт отчаяния; спуск ставшего беспомощным корабля во что бы то ни стало. Попытка полета была на этой стадии уже невозможна. Грунт был слишком близко, скорость падения вновь возросла более, чем на 2 км/с, а необходимый разворот занял бы слишком много времени. Это была вынужденная посадка — совершенно все равно, лежала ли под огнедышащим хвостом «Стардаста» плоская поверхность или вал кратера с острыми верхушками скал и отвесными склонами.

Поворотные сопла так резко развернули ракету, что ее словно ударом вынесло в вертикальное положение. Ее носовой конус был устремлен теперь в темноту звездного неба. Гироскопы взяли на себя задачу по стабилизации положения. Кто-то вскрикнул.

Родан больше не давал приказов и указаний. Они не имели бы смысла. Ни один человек не смог бы тут ничего сделать, даже Родан, который был известен как «мгновенный переключатель».

Необходимые расчеты и переключения смогла бы теперь выполнить только автоматика. Мозг любого человека был бы в этом случае бессилен.

На телеэкранах забортного наблюдения появились зубчатые края вала. Нижний экран сверкал яркой белизной. Там неистовствовала мощь расширяющихся газов.

Булли что-то крикнул. Это был скорее беспомощный хрип, и было удивительно, что он еще смог выдавить его при 16 граво.

Затем они услышали рев и треск. Еще один удар вдавил их в пневмосиденья. В кабине что-то затрещало, некоторые детали арматуры лопнули.

Колебания еще не улеглись, но вдруг настолько неожиданно стало тихо, что измученное сознание почти не прореагировало на это.

На маятниковом измерителе мужчины увидели, что корабль установился в вертикальное положение, словно штырь. Потом они услышали треск и щелканье во всех соединениях кабины. Высоконапряженные детали возвращались в термодинамическое равновесие.

Над Перри Роданом зажглась зеленая лампочка.

В тишине раздался пронзительный истерический смех.

«Капитан Флиппер!»

Голос Родана звучал негромко, но властно. Звуки оборвались.

Когда Флиппер затих, жесткие складки на лице Родана распрямились. В светлых глазах командира корабля появилось мягкое выражение.

«О\'кей. Флипп, забудь это».

Его взгляд еще раз упал на зеленую лампочку. Ее свет успокаивал. Автоматическое устройство Центра управления полетами подавало таким способом безмолвный сигнал: ракета стояла и, кажется, почти без повреждений.

Булли слабо улыбнулся. Его разум, казалось, еще отказывался принять этот очевидный факт. Доктор Маноли, как всегда, молчал.

Перри Родан неприятно разочаровал мужчин. Само собой разумеется, они ожидали теперь слов об успешной вынужденной посадке, конечно же, ждали! Каждый нормальный человек отреагировал бы подобным образом, даже если бы это было сделано в форме короткого тяжелого вздоха.

Родан реагировал иначе.

«Флипп, ты должен сейчас же установить, где находится неизвестный передатчик помех. Материалы на магнитных лентах центрального мозга. Я хотел бы проверить, насколько ты хороший математик».

Это было все. Больше он ничего не сказал.

3.

Маленького, живого человека с моложавым лицом и большой лысой головой звали Аллан Д. Меркант. Чисто внешне его сразу же узнавали по редкому венчику волос, золотистый цвет которого был пронизан на висках светлым серебром.

Аллан Д. Меркант принадлежал к тем натурам, которые убирают с садовых дорожек дождевых червей, гусениц и улиток, чтобы эти живые существа не были растоптаны. Это было исключительной чертой Мерканта. Со служебной точки зрения Меркант был сильным лицом, остающимся в тени. Он являлся шефом Международной контрразведки, одной из организованных НАТО секретных служб с официальным названием «International Intelligence Agency». [2] Меркант подчинялся только Генеральной ассамблее НАТО. Он состоял в тесном контакте с национальными службами контрразведки и разведки.

Когда он в сопровождении пожилого мужчины вошел в конференц-зал, раздался приглушенный шепот.

Генерал Паундер, начальник космического отряда, познакомил присутствующих друг с другом. Речь шла о секретном заседании на 16-м этаже Департамента космоса в Вашингтоне.

Аллан Д. Меркант тотчас же заговорил о своих проблемах.

Он показал на стопку газет в конце длинного стола.

«Джентльмены, о нашей неудаче нам незачем больше говорить. Я понимаю, генерал, что Вы не могли бесконечно задерживать корреспондентов на полигоне Невада. И без того уже поступило несколько веских жалоб, которые полковник Каатс все-таки уладил!»

Пожилой мужчина со свой стороны задумчиво кивнул. Каатс был из Федеральной криминальной полиции. Он исполнял обязанности шефа спецотдела «Внутренняя контрразведка».

«Гораздо большее беспокойство вызывают различные газетные сообщения и телерепортажи. Судя по ним, наш „Стардаст“ не только пропал, но и вообще разбился. Были частично даны такие подробности, что мы с опаской спрашивали себя, насколько высока в них доля правды. Еще более важными представляются мне источники этих данных. Это только для Вашего сведения. Мы проанализировали ситуацию. — Меркант задумчиво посмотрел на часы. — „Стардаст“ пропал менее, чем 24 часа назад. Будем думать о том, что надежда еще есть. Меня интересует Ваше мнение о передовицах нескольких ведущих газет, в которых коротко и ясно утверждается, что был пойман аварийный сигнал Вашего космического корабля. Речь идет о коротковолновом сигнале QQRXQ, который согласно коду космического отряда означает то же, что приложение силы, запланированные помехи телеуправления и начало падения. Если это так, то попрошу о более подробных данных».

Аллан Д. Меркант дружески кивнул, потом сел. Генерал Паундер устало поднялся. Его лицо было морщинистым и осунувшимся. Голос звучал надтреснуто.

«Они правы. QQRXQ соответствует этим понятиям. Для нас остается загадкой, каким образом некоторым журналистам удалось добраться до кода. Я подключил нашу службу безопасности. К сожалению, пока безрезультатно! В то же время прием коротковолновых сигналов не так уж удивителен. Некоторые крупные станции были настроены на южную полярную область Луны. Мы просили крупные обсерватории о поддержке. Этим путем могло кое-что просочиться, однако, это не объясняет, откуда известен смысл кода QQRXQ. Больше мне нечего об этом сказать».

«Оставим это. Как на самом деле обстоят дела с Вашим кораблем? Вы считаете возможным сознательное создание помех Вашему телесигналу? Как объяснили мне специалисты, это могло быть осуществлено исключительно радиостанцией, установленной на Луне».

Паундер опустил голову. В его глазах светилась бессильная ярость. «Да, это так. Нет никакой другой возможности, как бы нелепо это ни звучало. За прошедшие 24 часа мы перепроверили наши приборы. Они в безупречном порядке. Нет ни одного вышедшего из строя. Мы пришли к двум окончательным выводам, сэр».

Паундер огромным носовым платком вытер вспотевший лоб. Тяжело дыша, он продолжал:

«Или майор Перри Родан дал неверный кодовый сигнал, или приемники „Стардаста“ действительно были выведены из строя сильной гетеродинной радиопередачей. Что касается майора Родана, мы считаем невозможным, чтобы с этим человеком могла произойти подобная ошибка. Кроме того, наши расчеты однозначно доказывают, что ракета вышла из-под телеуправления в решающий момент. С учетом известного угла падения, гравитации Луны и массы корабля, она должны была опуститься на грунт примерно в 60—70 км за полярной областью. Вполне возможно, что речь идет просто об аварийной посадке. Могла произойти и катастрофа. Этого не знает никто».

Светлые глаза Мерканта сузились. Полковник Каатс откашлялся. Данные совпадали с расчетами контрразведки.

«Принято, генерал, — протянул Меркант. — принято, приборы корабля действительно были повреждены: какой вывод Вы делаете из этого?»

Паундер рычал, словно злой дог. Лицо его покраснело.

«Мы получили от Вас информацию, что вместе со „Стардастом“ будет стартовать ракета Азиатской федерации. Если этот корабль прибыл наверх раньше и сел там, где должна была сесть наша ракета, тогда можно было осуществить преднамеренные радиопомехи на нашей частоте».

«Это предполагает наличие очень точных сведений, Вы так не считаете?» — скептически спросил Каатс.

«Конечно, — раздраженно ответил Паундер. — Обнаружение могло бы быть делом секретных служб. Я отвечаю за ракету, полковник! Разумеется, наш график был утвержден несколько месяцев назад. Однако, я еще раз подчеркиваю, что радиопомехи могли быть осуществлены только с помощью стационарной лунной установки, речь идет о приложении силы. Причин могло быть предостаточно, не правда ли? Мы посылали наши сигналы телеуправления с помощью самой сильной радиостанции мира. Если бы помехи попытались осуществить с Земли, мы бы еще прорвались. Передатчик может находиться только наверху».

Паундер упал на стул. Он казался обессиленным.

Аллан Д. Меркант молча смотрел на него, нахмурившись.