-И почему же, позвольте узнать?

Задавая этот вопрос, Артью уловил незаметный жест и проследил за еѐ взглядом.

Она смотрела в сторону высокого мужчины с грозным лицом. Артью всѐ понял.

-Полагаю, - тихо произнѐс он, - я смогу справиться.

-Попытайтесь, сударь. До сей поры, этого сделать никому не удавалось!

Женщина положила надкусанный персик обратно на стол и вернулась назад, к своей компании. Артью же вплотную занялся еѐ супругом. Он стал передвигаться по залу, пристально наблюдая за всеми его движениями. Очень скоро он заметил одну интересную деталь. Этот человек смотрел чаще всего на двух женщин. Первая была его собственная супруга, а вторая некая особа. Она, по всей видимости, привлекла к себе его внимание. Артью заметил, что однажды она даже очаровательно улыбнулась в ответ на его поклон. От него не укрылась радость этого человека.

-Похоже, мне снова нужна женщина с красивым почерком…- пробормотал под нос Артью.

Он вышел из зала, чтобы осуществить затею, созревшую в его голове.

Помогла осуществить еѐ молоденькая горничная, которую он нашѐл в просторных коридорах дворца. Под его диктовку она написала анонимное письмо. Точный текст этого письма приводим ниже.

«Мой друг! Я знаю, что не одинока в своих чувствах. Если вы избавитесь от

своей супруги, я обещаю избавиться от супруга. Ждите меня в саду за дворцом».

Артью сложил письмо вчетверо. После этого он вручил его ей обратно вместе с двумя полновесными золотыми монетами. После всего этого, он повѐл еѐ в зал и оказал человека, которому она должна была передать письмо. Он добавил, что  передать письмо она должна в тот момент, когда он будет покидать дворец.

Убедившись, что его указания правильно поняты. Он сразу же покинул зал. А вслед за ним и дворец. Он прошѐл по дорожке мимо аллеи и, не доходя до наружных ворот, спрятался за деревом. Отсюда была хорошо заметна лестница, ведущая к парадному входу во дворец. Были отчетливо заметны и кареты, стоявшие перед лестницей. В таком положение Артью провѐл около часа.

Именно через столько времени дворец начали покидать гости. Артью пристально следил за каждым, кто спускался по лестнице. Он напрягся, когда показалась нужная ему пара. Он видел, как мужчина открыл дверцу кареты, пропустил женщину…что-то сказал…, затем захлопнул дверцу и пошѐл обратно. Как только он отошѐл от кареты, Артью понял, что его затея удалась. Оставалось только дождаться кареты и запрыгнуть внутрь. В таких делах он не знал равных. Он сумел так ловко открыть дверь и запрыгнуть внутрь, что кучер не заметил его. Оказавшись в карете, Артью устремил страстный взгляд на женщину и негромко проронил.

-Я сдержал обещание, сударыня!

- И куда же вы отправили моего супруга?

-Полагаю, эту ночь он проведѐт в саду под открытым небом. Согласитесь сударыня, я справился довольно неплохо. Как по вашему, я заслуживаю награды?

-Вполне. И вы еѐ сполна получите! – прошептала женщина. Она потянулась к Артью и, обняв его одной рукой, прильнула к его губам.

По уже заведѐнному обычаю, Артью возвращался домой рано утром. И, как всегда, в прекрасном настроение после бурно проведѐнной ночи. Так как он не успел поужинать и чувствовал сильный голод, ему пришлось зайти в харчевню. Там он потратил добрых два часа. Пока нерадивый хозяин протирал заспанные глаза, пока подали завтрак,…время шло. Но Артью вовсе не спешил домой. По этой причине он оказался дома, когда часы показывали ровно девять. Артью не обратил внимания на карету запряжѐнную четвѐркой лошадей. Она стояла как раз напротив двери его собственного дома. Он по обыкновению громко постучал.

Дверь как всегда открыл Лареф. У него было очень странное лицо. Но Артью не обратил на это внимания. И попытку своего слуги заговорить с ним он отвѐрг привычным жестом. Махнув на него рукой, Артью отправился в свою комнату. Лареф поспешил за ним следом. Когда он вошѐл, Артью сидел, развалившись в кресле, и мурлыкал под нос какую-то песенку. Лареф несколько раз громко кашлянул, а потом очень громко спросил:

-Ваше сиятельство, что случилось? Мы волновались за вас. Почему вы не пришли прошлой ночью?

Артью перестал петь и удивлѐнно уставился на Ларефа. Он по странной причине не замечал странных знаков своего слуги, равно, как и это странное «мы».

-Да что это с тобой? Я же часто так делаю. Да и с чего ты возомнил, будто можешь разговаривать со мной, как моя матушка? Я прощаю тебя только потому, что чувствую себя просто великолепно. Такая сумасшедшая ночь, - Артью скрестил руки за головой и, откинувшись в кресле, продолжал говорить, несмотря на очевидные знаки Ларефа. – Она была так страстна. Настоящий огонь. Ты знаешь, что такое страсть Лареф?

Тот отрицательно покачал головой и несколько раз предостерегающе кивнул в сторону двери. Но Артью снова не придал значения этим жестам.

-Страсть, мой милый Лареф, это страшная сила. Она как стихия. Захватывает тебя и несѐт. Несѐт в неведомые края. Она заставляет забыть обо всѐм. А знаешь ли ты, мой милый Лареф, что такое женщина?

Лареф в точности повторил предыдущие действия. Но у Артью появилось романтическое настроение, а вместе с ним и желание поговорить на излюбленную тему.

-Женщина – это путь, ведущий к получению этого изумительного чувства. Она- способ подчинения стихии…

-Ваша матушка… - не выдержал Лареф.

- Она именно тот нектар, который проникает в тело и заставляет трепетать каждый его уголочек.

-Ваша матушка…

-Да оставь ты в покое мою матушку, - разозлился Артью. – Сидит она у себя в Сансере и слава богу!

-Вот какого ты мнения обо мне?

От звука этого голоса, Артью подпрыгнул в кресле. На пороге появилась миловидная женщина средних лет в строгом чѐрном платье. Она устремила на Артью повелительный взгляд. Бросив уничтожающий взгляд на Ларефа, Артью раскинул руки и едва ли не побежал к ней.

-Матушка! – Артью по очереди поцеловал обе еѐ руки и, выпрямившись, изобразил на лице радостную улыбку.

-Матушка? – передразнила его графиня де Сансер. – Я прекрасно слышала, что ты говорил до моего появления.

-Матушка, право вы же не думаете, что я…при слугах…выкажу свои истинные чувства к вам.

-Да, Артью. Что тебе всегда удавалось, так это походить на своего отца. Хотя, видит бог, я этого не желала, - графиня нахмурилась и продолжала. – А порой мне даже кажется, что ты превзошѐл его.

-Полагаю это комплимент…

-Какой ещѐ комплимент? Твой отец был самым известным распутником во Франции. Чего о нѐм только не говорили. Теперь я слышу то же самое о тебе.

-Но я ведь не женат, - попытался, было оправдаться Артью, однако не тут-то было. Графиня ответила ему излишне резко.

- Твой отец тоже не был женат в то время. После нашей свадьбы, он ни разу мне не изменил.

-Я лишь изредка позволяю себе… вполне благопристойные знакомства. Чтобы вы не слышали, дорогая матушка, уверяю вас,… я тоже после свадьбы не изменю своей жене! Даю слово!

Невинный вид Артью ничуть не убедил графиню. Она лучше любого другого знала своего сына.

-Поверь, Артью, тебе недолго осталось! – с видимым удовольствием ответила она сыну. – Ты ведь получил моѐ письмо?

-Конечно, матушка!

-Ты написал герцогу, как я того просила?

-Конечно, матушка. Ваша просьба для меня как приказ. Разве я ослушался вас хотя бы раз?

-Нет. – Вынуждена была признать графиня, но, заметив довольную улыбку на губах сына, тут же добавила. – Надеюсь, и в этот раз ты не станешь меня разочаровывать.

-Конечно, нет, матушка. Я сделаю, как вы велите! Кстати, вы надолго приехали в Париж? – осторожно поинтересовался Артью.

- Я ждала лишь тебя. Я уже уезжаю. Мой отец и твой дед болен. Я еду в Орлеан, -последовал ответ графини.

-Так скоро вы покидаете меня, матушка? – сокрушѐнно произнѐс Артью.

-Я бы вообще не заезжала в Париж, если бы не болезнь отца. Мне придѐтся побыть в Орлеане, а ты тем временем заменишь меня в Сансере.

-Матушка, у нас отличный управляющий. Он прекрасно справляется.

-Конечно! – согласилась с ним графиня. – Но при всѐм своѐм умение, он не сможет встретить твою невесту!

-Кого? – Артью недоумѐнно уставился на мать.

-Невесту!

-Какую невесту?

-Ту, что сейчас направляется в Сансер!

-Как это она направляется в Сансер? И, вообще, о ком вы говорите матушка?

-Как о ком? Я же тебе писала. Ремика, дочь герцога Мендосы!

-Да, но вы ничего не писали о том, что она должна приехать, - возразил Артью. - Вы просто сообщили мне, что герцог хочет выдать еѐ за меня замуж.

-По всей видимости, я просто забыла об этом написать!

-И где она сейчас находится?

-Она уже во Франции. Полагаю, через несколько дней она прибудет в Сансер!

-Несколько дней? – переспросил Артью и тут же вскричал. – Матушка, почему вы не предупредили меня о еѐ приезде?

-Да что с тобой, Артью? – поразилась графиня. – Ты весь побледнел.

-Это от радости матушка. От радости!

- Ну, если от радости, тогда ничего. Я уж подумала, бог знает что. – Выговаривая эти слова, графиня всѐ ещѐ подозрительно смотрела на сына. Увидев радостную улыбку у него на губах, она успокоилась.

-Проводи меня до кареты!

Артью поспешил вслед за матерью. Он услужливо открыл перед ней дверь. Помог сесть в карету и запер за нею дверцу. Всѐ это время с его губ не сходила радостная улыбка.

-Немедленно отправляйся в Сансер! – сказала на прощание графиня. - Встретишь невесту со всем уважением. Предоставишь все удобства. Она должна чувствовать себя в Сансере, как дома. Я приеду, как только отцу станет лучше. Ты меня понял, Артью?

-Да, матушка! – покорно кивнув головой, ответил Артью.

Едва карета двинулась с места, как радостная улыбка мгновенно исчезла с его лица. Он со всех ног бросился обратно домой. Ворвавшись в свою комнату, он схватил Ларефа за грудь и тихо, очень тихо попросил.

- Пожалуйста,…скажи,…что ты не успел отправить письмо!

-Я ещѐ приплатил, чтобы его поскорее доставили. Вы же сами приказали! Оставив Ларефа, Артью сделал несколько шагов и рухнул в кресло. Лицо Артью стало совсем бледным.

-Я пропал! – прошептал он в глубочайшем смятении. – Пропал. Какой скандал начнѐтся,…матушка меня со свету сживет, когда узнает про это письмо. Я-то надеялся, что они попросту забудут нас. А на деле…она приедет сюда…увидит меня,…еѐ отец получит письмо. Обман раскроется,…чѐрт меня дѐрнул написать это письмо. Неужели нельзя было поступить проще? Сейчас уже поздно говорить об этом. Надо собраться. Собраться и подумать. Надо искать выход. А какой тут выход? – продолжал лихорадочно бормотать Артью. – Выход один. Надо невесте показать того человека, которого я описал в письме. Тогда, - взгляд Артью понемногу стал оживать. – Тогда она испугается и уедет обратно домой. А дома выяснится, что их к тому же предупреждали об изъянах жениха. В этом случае они попросту всѐ забудут. Не станут же они унижать собственную дочь, добиваясь этого брака. Да и на матушку наверняка обидятся. Не станут ей писать. Никто ничего не узнает. Всѐ может получиться просто прекрасно…- в конце своей сбивчивой речи Артью устремил вопросительный взгляд на Ларефа. Тот, увидев этот взгляд, испуганно попятился к двери.

-Побойтесь бога хозяин, где я найду такого урода?

-Найдѐшь Лареф, иначе я просто придушу тебя. Ты отправил это письмо, тебе и отвечать. Подумай, как это сделать поскорее, а пока приготовь лошадей, мы немедленно выезжаем в Сансер.



Глава 8



Ремика в это время ворочалась в постели. Ей никак не удавалось уснуть. В отличие от неѐ горничная, сопровождающая еѐ в пути, мирно посапывала на соседней кровати. Ремика поднялась с кровати и, накинув на себя одеяло, подошла к окну. Она слегка оттянула край занавеси и выглянула наружу. Еѐ взору предстали несколько полуразвалившихся сараев. Да, романтики в этом зрелище оказалось мало. Она попыталась вспомнить название города, в котором они остановились, но так и не смогла это сделать. Она даже название гостиницы не могла вспомнить. И город, и гостиница были лишь одними из многих по пути из дома в Сансер. Она вернулась в кровать, но не легла. Она села на кровати и обхватила колени. Ремика тосковала по Гранаде. По родному дому. Даже по своим родителям, хотя сейчас гораздо острее ощущала ту несправедливость, которую они выказали по отношению к ней. Как могла она не понимать, что сама дала повод для такого решения. Гранада…воспоминания постепенно накатывались на неѐ. Она вспомнила день, когда покидала родной город. Тогда у неѐ возникло ощущение, что она никогда не вернѐтся обратно. По прошествию последних трѐх недель это ощущение лишь окрепло. В тот день, провожая еѐ, мать не сдержалась и заплакала. А отец так и не вышел к ней. Ремика тяжело вздохнула и плотнее укуталась в одеяло. Горничная крепко спала. Ремика с некоторой завистью посмотрела на неѐ. С момента отъезда она ни разу спокойно не спала. Почти всегда она лежала в постели с открытыми глазами и думала о своѐм будущем. Но сейчас она не хотела думать о будущем. Она вспоминала свою поездку. Она вспоминала, как прибыла в Малагу и села на корабль, зафрахтованный отцом специально для неѐ. Она провела на борту корабля незабываемое время. Ремика впервые путешествовала на корабле. Вид бескрайнего моря приводил еѐ в восторг. Вот кто по настоящему свободен, -думала она, глядя как нос корабля, разрезает волну. Глядя на отражение солнца, что бежало рядом с ними. Глядя на больших рыб, что выпрыгивали из воды. А как красиво море ночью! Она не могла насладиться видом звѐзд. Они были так близко от неѐ. Ремика вздохнула и сразу же широко заулыбалась. Ей вспомнился эпизод, произошедший на корабле. Как-то раз помощник капитана судна отпустил в еѐ сторону нелицеприятное слово. Она услышала. Молча пошла за шпагой и вынудила его драться. Он вначале отказывался, но потом вынужден был согласиться. Она никогда не забудет его лицо в момент, когда она выбила из его рук шпагу. Когда она заставила его отступить к мачте и прислонила кончик своей шпаги к его горлу. Бедняга! Он даже в страшном сне не мог представить себе такого унижения. Быть побитым женщиной. Ремика, после этого случая, нередко слышала откровенные насмешки и смех в его адрес. Неизвестно почему, ей становилось приятно, когда она их слышала. Ведь по большому счѐту, именно она являлась героиней всех этих разговоров. Она снова вздохнула и стала вспоминать свой приезд во Францию. К Франции у Ремики с первых дней возникло непонятное отношение. Места, по которым она проезжала, совсем ей не нравились. Может быть потому, что она всегда сравнивала их с родным городом. А вот люди понравились сразу. Французы всегда держались вежливо и вели себя на удивление предупредительно. Они всегда благодушно улыбались и готовы были прийти на помощь. Открытые, честные люди, - вот первое, что подумала о них Ремика. И эта мысль принесла в еѐ душу успокоение. Она надеялась, что и еѐ будущий супруг обладает такими же достоинствами. Наверняка, он такой же добрый и предупредительный…вежливый…спокойный. Говорит всегда медленно и рассудительно, как отец. Ремика прекрасно знала, с каким восхищением относятся французы к дамам. В этом никто не мог с ними сравниться. Ремика тяжело завздыхала. Она никогда не желала спокойной жизни. Ей нравилось непредсказуемость. Когда всѐ вокруг неѐ бурлило. Для неѐ именно такая жизнь была настоящей. Она никогда не представляла себя в роли спокойной дамы, строго отчитывающей своих детей и с незаметным укором высказывающая супругу очередное замечание. Впрочем, французы другие. Им можно сказать всѐ, что угодно. Они так воспитаны, что никогда не позволят себе ответить даме грубостью. И в этом, несомненно, таилась некая прелесть для Ремики. Эта мысль увлекла Ремику настолько, что она стала мысленно воссоздавать картину будущей семейной жизни. В еѐ глазах эта картина выглядела приблизительно таким образом. Они с супругом сидят за столиком в саду. Рядом играют дети. Слуги подают напитки и фрукты. Она постоянно делает замечания детям, а супруг постоянно кивает головой, соглашаясь с ней. Затем она отправляет своего супруга к соседям для того, чтобы пригласить их на ужин. Она подсказывает супругу, что надо сказать и как надо сказать. Он молча подчиняется. Ужин, как и весь день, проходит чинно и спокойно. После ужина супруг с надеждой смотрит в еѐ сторону. Она понимает этот взгляд, но не подаѐт виду. Они с первого дня будут спать отдельно. А заниматься всем этим…только для будущего потомства. В этом Ремика была абсолютно убеждена. Так вот, она не подаѐт вида и уходит. Он идѐт за ней следом. Она поворачивается и, устремив на него надменный взгляд, коротко велит ему держать себя в руках. Супруг опускает голову и медленно бредѐт к камину. Его, конечно же, жаль. Но она просто не желает видеть ночью супруга рядом с собой. Вот чего бы она действительно желала, так это прокатиться с ветерком верхом на коне. Она это и сделает. И на охоту будет ездить. А он пусть дома с детьми…отдыхает. Ремика, сама того не замечая, начала улыбаться. Конечно, так и будет. И, конечно, еѐ супруг очень честный человек. Просто до тошноты. Он никогда не позволит себе солгать. И никогда не осмелится посмотреть в сторону другой женщины. А жаль, конечно, - Ремика снова вздохнула. – Так неплохо было бы приревновать его. Устроить настоящую сцену. А лучше, если бы он сам меня приревновал. Кричать, конечно, ему воспитание не позволит. Ну, хотя бы несколько слов он должен сказать. Не может же он спокойно смотреть, как я кокетничаю с другими мужчинами. Я, конечно, поставлю его на место. Заставлю попросить у меня прощения. Скажу, что он не смеет подозревать меня в подобных вещах. Он раскается и в следующий раз уже ничего не сможет сказать. В благодарность я, пожалуй, позволю ему перекинуться парой слов с другой женщиной. Пусть ценит моѐ отношение.

-Интересно, какой он из себя…этот Артью? – вслух пробормотала Ремика. – Судя по имени,…он маленького роста. Скромный. Даже скорее…застенчивый, -нашла она подходящее слов. При этом еѐ не смутил тот странный вывод, который она сделала по отношению к будущему супругу.

-Может такой же смуглый, как я. Он, наверняка, не терпит всяческих увеселений, и по этой причине сидит всѐ время дома. Он часто смущается, поэтому никак не может осмелиться на разговор с женщиной. Видно, придѐтся самой сделать первый шаг. Не беда. Должна же я помогать своему будущему супругу. Я постараюсь научить его держаться…более смело,…если получится, конечно. Это очень нелѐгкая задача. Может даже невыполнимая. Если человек обладает таким…хрупким характером, его нельзя научить подобным вещам. И уж точно нельзя ждать от него неожиданных поступков. Придется примириться. Ничего не поделаешь. Такой, наверное, и шпагу ни разу в жизни в руках не держал. Уж этому она точно его учить не собирается. Пусть сам выпутывается. Хотя, будет неприятно смотреть на то, как он терпит унижения. Но ведь для такого случая есть я. Я заступлюсь за него и проучу обидчика. Да, вот кому действительно повезло, так этому Артью. Получить такую жену как я…Вероятно он от счастья заснуть не может. Ждѐт не дождѐтся моего приезда. Я уже представляю, как он бросается передо мной на колени…счастливый и благодарит за оказанную милость. Ну и хорошо. Пусть всю жизнь помнит, как я оказала ему эту честь. Ремика завздыхала и, полуобернувшись, в очередной раз бросила взгляд на горничную. Ничего не изменилось. Она крепко спала. Вот кого действительно ничего не заботило. Ремика спустила с плеч одеяло и снова подошла к окну. На улице стало совсем светло. Она настолько глубоко погрузилась в нарисованные ею картины, что и не заметила, как прошла ночь. Немного постояв у окна, Ремика разбудила горничную. Та мгновенно вскочила на ноги. Начались приготовления к отъезду. Чуть позже они плотно позавтракали в гостинице. Когда они закончили завтрак и вышли наружу, их уже ждала карета. На крыше кареты лежали несколько накрепко перевязанных сундуков. В них находилась одежда Ремики и самые необходимые вещи. Пока они завтракали, вещи успели вынести из комнаты и погрузить в карету. Ремика с горничной уселись в карету. Кучер уже собирался закрыть дверцу кареты, но остановился по причине того, что Ремика задала ему вопрос: -Долго ехать до Сансера?

-Мы уже на землях графства, миледи. А что до самого замка…ехать туда несколько часов. К обеду будем там, ваша светлость.

Ремика молча кивнула. Ответ еѐ удовлетворил. Кучер закрыл дверцу и залез на козлы. Ремика услышал, как он хлестнул лошадей кнутом и что-то сказал. Она достаточно хорошо знала французский язык, но этих слов всѐ же не смогла разобрать. Когда карета тронулась, Ремика сняла шляпу и высунулась из кареты. Лѐгкий ветерок трепал еѐ волосы. Она с наслаждением почувствовала прохладу. Несмотря на ранний час, солнце уже начинало медленно припекать. Она увидела, как карета выворачивает на широкую дорогу. У края дороги, справа, медленно двигалась повозка, запряжѐнная буйволом. Она сразу же пересела к другому окну и снова высунулась. Слева она увидела стройный ряд молодых деревьев. А за ними речку. Она неслась вдоль дороги, по которой они ехали. -Сансер! – прошептала Ремика. – Скоро я увижу моего жениха. Наверное, он волнуется…бедняга!



Глава 9



Ремика, безусловно, была права по поводу волнения. Артью волновался. И очень сильно. Он нервничал. Но причина была вовсе не та, которую воображала себе Ремика. Артью ждал появления Ларефа. Ждал с нетерпением. В ту минуту, когда Ремика выезжала из гостиницы, он находился в оружейной замка Сансер. В руках у него была шпага. Он мерил оружейную длинными шагами взад вперѐд и постоянно разрезал воздух перед собой кончиком шпаги. При этом он всякий раз издавал приглушѐнные ругательства в адрес нерадивого слуги.

-А вот, наконец, и ты! – вскричал он в крайнем нетерпение заметив, что Лареф входит в оружейную. Вслед за Ларефом тянулись четыре человека. Безо всякого преувеличения сказать, каждый из них вполне заслуживал кисти художника. При первом же взгляде брошенном на этих людей, Артью пришѐл в возбуждѐнное состояние. Едва Лареф выстроил их в ряд перед стеной, как Артью немедленно подошѐл к ним и начала осматривать. Он начал осмотр с того, кто стоял первым с правого края. Это был маленький человек в грязной одежде. Артью сразу обратил внимания на то, что у него были закрыты глаза. На его вопрос, почему у того закрыты глаза, Лареф пожал плечами и ответил, что он слепой.

-Слепой? – гневно переспросил у него Артью. – Зачем ты привѐл слепого?

-Вы сказали привести всех, кого найду. Вот я привѐл.

-Убери его отсюда и…дай немного денег!

Пока Лареф выполнял этот приказ, Артью перешѐл к следующему. Увидев, что у того нет ноги, он молча показал Ларефу на дверь. Второй последовал за первым. Артью перешѐл к третьему. С виду вполне подходит, - подумал Артью, рассматривая лицо оборванца. Тот был среднего роста. Правда, немного полноват. И черты лица совершенно нормальные как у обычного человека. И смотрит вежливо,… как и любой воспитанный человек. Артью обернулся к Ларефу.

-Что у него не так?

Лареф приложил палец к виску и покрутил им.

-Ах, вот оно что, - догадался Артью, вновь переключая внимание на стоявшего перед ним человека. Чуть выждав, он вкрадчивым голосом спросил у него имя.

-Людовик Святой! – последовал резкий ответ. – Я Людовик Святой! А раньше был Цезарем, но меня предали и убили!

-Даже не знаю…- Артью почесал затылок и решился задать ещѐ один вопрос.

-А помнишь то время, когда ты был графом де Сансер?

-Мерзкий тип! Грязный. Я его пытал, а потом казнил. В то время я был Франциском первым!

-Убери его отсюда,… пока я сам его не убил!

Гневно бросив эти слова, Артью подошѐл к последнему претенденту. Едва он посмотрел на него, как вместо гнева на губах Артью появилась широкая улыбка. Этот человек едва ли в точности подходил описаниям, данным им в письме. Стоявший перед ним оборванец обладал высоким ростом. Он был, несомненно, молод. Короткие волосы торчали в разные стороны. Но это ни шло ни в какое сравнение с лицом. Первое, что с радостью отметил для себя Артью,…были глаза. Они смотрели в разные стороны. Большой мясистый нос тоже понравился Артью. Но больше всего ему понравился глубокий шрам на верхней губе. Шрам оттягивал правый край губы, отчего уголок рта это человека оставался постоянно открытым, и через него явственно виднелись кривые зубы.

-Да этот парень просто клад! – в восторге закричал Артью, закончив осмотр. – Он именно то, что нам нужно. Как его зовут?

-Фалин! И он заикается! – подал голос Лареф. Он успел вернуться, после того как проводил Людовика Святого и Франциска Первого. И в данный момент стоял позади Артью.

-Ещѐ лучше! – вскричал Артью. – Я же писал именно об этом.

-Он сильно заикается!

-Насколько сильно? – Артью повернулся к Ларефу.

Тот безнадѐжно развѐл руками в сторону и только потом ответил.

-Очень сильно! Он практически не может разговаривать! Выговаривает лишь отдельные слова и то с огромным трудом.

-Это нестрашно! – Артью повернулся обратно и, изобразив радостную улыбку, вкрадчиво обратился к единственному оставшемуся претенденту. – Фалин, поздоровайся со мной!

Тот, услышав эти слова, мгновенно побагровел. Его лицо надулось так, что показалось жилы. А вслед за этим явлением послышался странный звук:

-Ззззз….ззззз…

-Ну, смелее же! – приободрил его Артью.

-Ззззз…драсте!

Фалин испустил облегчѐнный вздох. А Артью захлопал в ладоши, аплодируя ему.

Он повернулся к Ларефу и, показывая пальцем на Фалина, довольным голосом произнѐс.

-Вот видишь. А ты говорил, не умеет разговаривать. Конечно, красноречием он не страдает, но для испанки и этого вполне достаточно.

-Вы думаете, хозяин? – осторожно спросил Лареф.

-Уверен просто! Чем меньше он будет разговаривать, тем быстрее она сбежит отсюда. Послушай меня, Фалин. – Артью приблизился к нему, сопровождая свои слова наглядной жестикуляцией. – Ты ведь всѐ понимаешь? Не так ли?

Фалин утвердительно затряс головой.

-Отлично. Просто чудесно. Это всѐ, что мне нужно. – Артью приходил всѐ в более возбуждѐнное состояние. Изобразив грустную гримасу на лице, он заговорил трогательным голосом. – Послушай эту несчастную историю, Фалин.

Много лет назад мой покойный батюшка…переспал с твоей матушкой. Ты понимаешь, что это значит?

Фалин снова затряс головой.

-Отлично. В результате появился ты. Получается, что ты мой старший брат и значит, тебе по праву принадлежит и титул графа де Сансер, и этот замок, и все слуги.

-Он на три года моложе вас! – подал голос Лареф.

-Это незначительные мелочи! – не оглядываясь, Артью отмахнулся от Ларефа и, устремив нежный взгляд на Фалина, спросил. - Нас с Фалином они не интересуют. Не правда ли…мой старший брат?

Фалин радостно закивал головой.

-Раз так, следовательно, ты прямо сейчас получишь все, что тебе принадлежит по праву. Отныне ты граф де Сансер, хозяин этого замка. Лареф будет находиться постоянно рядом с тобой. Он объяснит все твои обязанности. Кроме всего прочего тебе не надо будет ничего делать. Ты сможешь есть и пить в своѐ удовольствие. Кстати, сегодня приезжает твоя невеста. Она испанка. Когда встретишься с ней, не забудь поклониться. А дальше действуй по обстоятельствам. Я уверен, у тебя всѐ получится просто прекрасно. А главное, ничего не говори ей про меня. Хотя, наверное, последнее совершенно излишне.

Она не пробудет столько времени, чтобы ты смог ей объяснить моѐ присутствие или, вернее, моѐ отсутствие. Я сегодня уезжаю. Ненадолго. Когда вернусь, мы снова обо всѐм поговорим. Ты меня хорошо понял?

Фалин несколько раз кивнул. Он был очень доволен разговором, это было заметно по его лицу. Артью был доволен не меньше.

-Ты не хочешь ничего сказать своему брату перед прощанием?

Услышав эти слова, Фалин побагровел точно так же как и в прошлый раз. Он широко открыл рот и снова издал нечленораздельные звуки.

-Б…б…ббб!

-Живей Фалин мне некогда ждать. Я спешу! – нетерпеливо бросил Артью.

-Б…б…бабабабабаба…

-Ну же…

-ба…ба…ба

-Да скажешь ты, наконец, это чѐртово слово! – в ярости вскричал Артью.

-Ба…раны!

Фалин испустил облегчѐнный вздох и широко заулыбался.

-Какие ещѐ бараны? О чѐм это он? – Артью с недоумением посмотрел на Ларефа.

Тот сразу же ответил, так как понял, что именно имел в виду Фалин.

-Он пастух. У него бараны остались без присмотра.

-Ах, вот оно что? – протянул Артью, снова устремляя взгляд на Ларефа. Он задумался на короткое время, а потом неожиданно задал вопрос Фалину. – У тебя сѐстры есть?

Тот радостно закивал и выставил вперѐд четыре пальца.

-Целых четыре сестры? – с довольным видом переспросил у него Артью.

Фалин снова закивал.

-Можешь не беспокоится…брат. Я лично позабочусь о твоих…баранах!

Выговорив эти слова, Артью отвѐл в сторону Ларефа и тихо прошептал ему на ухо:

-Пока эта девица будет в замке, я займу место Фалина. От тебя многого не требуется. Будешь приносить мне пищу один раз в день и рассказывать все новости. А пока вымой и приодень его как следует. Представь слугам. Никто не должен ничего знать. А самое главное не забудь, что именно ты должен представить его невесте. И вообще, постарайся всегда быть рядом с ним. Ему в любой момент понадобится твоя помощь. Когда закончишь с ним, покажешь мне место, где ты нашѐл этого Фалина. Тебе всѐ ясно, Лареф?

Тот стоял с бледным лицом и, понурив голову, выдавил из себя:

-Ваша матушка убьѐт меня, когда всѐ узнает!

-Не надейся на это Лареф! Я убью тебя гораздо раньше! Если ты, конечно, не выполнишь все мои приказания или разболтаешь кому-нибудь о нашей маленькой тайне.

Оставив Ларефа, Артью ушел, напевая под нос полюбившуюся песенку. Лареф смотрел ему вслед и всѐ время повторял.

-Она меня убьѐт! Она меня убьѐт! Графиня придѐт в ярость, когда всѐ узнает!

Но у него не было выхода. Он не мог ослушаться Артью. По этой причине Лареф подошѐл к Фалину, взял его за руку и повѐл за собой.



Глава 10



Замок понравился Ремике с первого взгляда. Двор замка был чист и ухожен. Слуги и работники ходили в опрятных одеждах. Всюду была заметна хозяйская рука. Начало весьма неплохое, отметила про себя Ремика. Пока слуги занимались еѐ вещами, управляющий замком проводил еѐ в громадный холл. Убранство замка отличалось простотой и скромностью, составляя разительный контраст с той роскошью, к которой она привыкла с детства. Из холла управляющий повѐл Ремику осматривать замок. Ремика осматривала одну комнату за другой. Ей показали покои, приготовленные для еѐ пребывания в Сансере. Они находились на втором этаже замка и включали в себя три комнаты. Ремике понравилось и убранство комнат и красивая мебель. Покои ей несомненно понравились, но не так как другое помещение замка. Ремика пришла в восторг, рассматривая оружейную. Здесь она потратила больше всего времени. На стенах обширного зала висели скрещенные копья, мечи, щиты, кинжалы, арбалеты, сабли и шпаги разнообразнейших форм. Особенно впечатлила Ремику коллекция шпаг. Здесь они имелись в большом количестве. Шпаги были разной длины. Некоторые длиннее. Другие, наоборот, короче. Рукоятки так же отличались формами и богатством узоров. Ремика не смогла сдержаться и сняла одну, особенно понравившуюся ей шпагу, со стены. Взяв шпагу в правую руку, она поняла, что очень хотела бы получить еѐ. Это первое, о чѐм она попросит своего жениха. Кстати, где он? С этим вопросом она обратилась к управляющему. Тот ограничился непонятными словами и проводил Ремику обратно в холл. Извинившись, он тут же покинул еѐ. Ремика огляделась по сторонам. Она уже подумывала о том, чтобы отправиться обратно в оружейную, когда заметила двух мужчин. Они направлялись к ней. Первый был очень маленький со смешными ушами. Ремика едва не рассмеялась, когда увидела, что они постоянно шевелятся. Второй…тот был ещѐ хуже. Ремике никогда не приходилось видеть такого уродливого лица. У неѐ появилось отвращение на лице, когда она его увидела. Маленький был точно слуга. Высокий тоже, наверное. Хотя он и был одет получше маленького. Но всѐ же недостаточно хорошо. Чего стоили только эти укороченные панталоны бордового цвета. Вырядился, как шут…невольно подумала про него Ремика. Ремика стояла на месте с гордо поднятой головой. Оба остановились в нескольких шагах от неѐ и одновременно поклонились. Маленький с почтением произнѐс:

- Добро пожаловать в Сансер, миледи! Моѐ имя Лареф! Я личный камердинер графа де Сансер! Мы счастливы приветствовать вас! Мы надеемся, что пребывание в замке станет для вас приятным!

Ремика благосклонно кивнула в ответ на эти слова и перевела взгляд на высокого. Тот стоял весь красный от натуги. Уловив еѐ взгляд, высокий с невероятным трудом выдавил из себя одно слово: -Ззздрасте!

Он к тому же разговаривать толком не умеет, - подумала Ремика, хмурым взглядом окидывая этого человека, - где его только нашли? Однако вслух она сказал совершенно иное:

-Что это за странное приветствие? Его что, не научили, как следует встречать гостей? И кто вообще вас прислал? И почему граф не явился? Его нет в замке? Закидывая их вопросами, Ремика переводила надменный взгляд с одного на другого. При этом она ещѐ слегка нахмурилась, чтобы придать лицу более строгое выражение. -Миледи!

Этот маленький, который назвался Ларефом, вызвал у Ремики неосознанную жалость. Лареф весь сжался в комок, побледнел, каждое слово ему давалось почти с таким же трудом, как и человеку стоявшему с ним рядом. Ремика остановила взгляд на нѐм.

-Миледи! Не так давно…у его сиятельства случился…приступ. После приступа остались,…некоторые последствия…да к тому же он тяжело болел. Всѐ это не могло пройти бесследно. Прошу меня простить. Я всего лишь пытаюсь облегчить участь моего господина. Поэтому мне придѐтся представить вам…графа де Сансер.

Почувствовав незаметный толчок Ларефа, Фалин ещѐ раз поклонился. -Он? – рука Ремики медленно поднялась и остановилась на уровне груди Фалина. Лареф утвердительно кивнул. Фалин снова поклонился. А Ремика изменилась в лице. Ей понадобилось несколько минут, для того чтобы прийти в себя. Сделав усилие, она присела в реверансе перед Фалином и выдавила несколько слов. После этого буквально рванулась с места и побежала по направлению к своим покоям. Лареф и не ожидал иного. Он молча взял Ларефа за руку и потащил за собой. Когда Ремика ворвалась в покои, еѐ горничная разбирала содержимое сундуков. Увидев лицо Ремики, она выпрямилась и устремила на неѐ испуганный взгляд.

-Боже мой! – издав это, не совсем внятное, восклицание, Ремика сорвала с головы шляпу и швырнула еѐ в стену. – Боже мой! – снова вскричала она. На этот раз с отчѐтливым ужасом в голосе. – Косоглазый, грязный, уродливый, с чѐрными кривыми зубами. Разговаривает,…моя лошадь лучше разговаривала. И за этого человека я должна выйти замуж? С ним я должна пойти к алтарю? Да я умру от горя раньше, чем священник успеет обвенчать нас. Вот какую месть задумал отец? Разве я заслужила такое наказание? Ну и что из того…ладно к дьяволу этого маркиза. У нас на лицо катастрофическая ситуация. Надо собраться. Собраться. Я не могу…нет…я просто не должна…этого терпеть. Уж лучше монастырь. – Ремика внезапно осеклась и посмотрела на горничную. Та вся сжалась, только непонятно отчего. На лице Ремике начало появляться откровенное отвращение. – Я ведь должна ещѐ и целовать его? Я, конечно, сильная, но у меня сердце не выдержит, когда он приблизит свои…их даже губами назвать нельзя. Какой надутый кусок отвратительного мяса! Нет! – Ремика категорически развела руками в сторону и затрясла головой в разные стороны. – Этого никогда не будет. Никогда. Лучше монастырь. Пусть катится к дьяволу этот граф. Может вернуться домой? – Ремика задумалась на мгновение, но тут же возразила самой себе. – Нет. Отец сразу отправит меня в монастырь. Всѐ, что остаѐтся, это провести время до приезда родителей как душе угодно, а потом заявить, что я не собираюсь замуж. Вот и всѐ. Правда, придѐтся время от времени встречаться с этим чудовищем. Но это лучше, чем монастырь. Пока. Если, конечно, держать его на приличном расстоянии. А потом, кто знает,…может быть, отец снизойдѐт до прощения? Так и сделаю. – Ремика решительно тряхнула головой и в это мгновение услышала осторожный стук в дверь. К еѐ облегчению, это оказался всего лишь…Лареф. Он сообщил, что его сиятельство приглашает еѐ отобедать с ним. Ремике ничего не оставалось, как согласиться. Лареф ушѐл. А она провела следующий час в переодеваниях и при этом не переставала сыпать проклятиями, которые чередовались вперемешку с сокрушѐнными восклицаниями. В итоге, ей удалось немного успокоиться и справиться с состоянием ужаса, в которое еѐ ввергла встреча с графом де Сансер. В столовой она появилась почти спокойная и готовая к любым неожиданностям. Лареф обомлел, когда увидел еѐ. Ремика была облачена в красивое зелѐное платье, которое плотно облегало стройную фигуру. Часть волос волнами была уложена на голове. Другая часть такими же волнами ниспадала на спину. По вискам до самой шеи вились тонкие косички. Этой причѐской Ремика пользовалась чаще всего. Она лучше всего подчѐркивала черты лица. На шее висела тонкая золотая цепь с крестом. На руке всего лишь одно кольцо. Она не любила украшений, предпочитая им оружие. Когда она вошла, Лареф, с лица которого не сходила восхищѐнная улыбка, предупредительно придвинул ей стул. Ремика без излишних слов заняла предназначенное ей место. Напротив, в другом конце стола сидел Фалин. Он вообще не обращал на неѐ внимания, так как был занят едой. Возле него громоздилась целая груда тарелок с разнообразной пищей. Он выхватывал огромные куски мяса и без промедления отправлял себе в рот. -Видно, приступ графа сказался и на его аппетите! – заметила Ремика, приступая к обеду. Заслышав голос Ремики, Фалин оторвался от еды и широко улыбнулся. Глядя на его улыбку, Ремика почувствовала, что у неѐ пропал аппетит. Она не замечала, что еѐ лицо стало хмурым. Она лишь для вида взяла вилку и начала ковыряться в еде. Лареф всѐ прекрасно видел. У него не раз мелькала мысль откровенно рассказать ей истину. Но, как и всегда в таких случаях, он не решился это сделать. И вовсе не страх был тому виной. Он не хотел подводить Артью. Ведь тот на него надеялся. Ремика лишь выжидала положенное время, чтобы удалиться, не показав свои истинные чувства. Самое тяжелое ей пришлось вынести в конце ужина. Когда Фалин закончил есть, он решил заговорить с нею. Пока он, краснея, пытался издать очередной звук, Ремика изобразив на губах милую улыбку, едва сдерживалась, чтобы не бросить ему в лицо всю посуду, находившуюся в пределах еѐ досягаемости. Она и представить не могла, что может существовать подобная пытка. Очередной нечленораздельный звук привѐл к тому, что она попросту не выдержала. Поблагодарив за обед, она поспешно покинула столовую.

До самого вечера она просидела в своих покоях, рассуждая о том, как сделать так, чтобы избавить себя от встреч с женихом. Или, по крайней мере, как можно реже встречаться с ним. Пока она напряжѐнно размышляла, каким образом избавиться от ненавистного жениха, Лареф отвѐл Фалина в отдельную комнату и, наказав не выходить из неѐ, спустился вниз и, собрав еду, поехал к Артью.



Глава 11



Пока происходили все эти события, Артью направился в дом Фалина. Всѐ семейство Фалина сидело за столом, когда он вошѐл в комнату. Семейство включало в себя отца и четырѐх сестѐр Фалина. Артью с удовлетворением отметил про себя тот факт, что все четыре девушки отличались миловидностью в отличие от своего брата. Честно признаться, он ожидал гораздо худшего. Не долго думая, Артью обратился к отцу семейства, который взирал на него с откровенным удивлением.

-Ваш сын попросил меня позаботиться о баранах. Он сейчас занят очень важным делом. Не имею понятия, с чем это связано, но я как старый, добрый друг Фалина решил оказать ему эту услугу. Эта замена всего лишь на несколько дней. Да, едва не забыл,…он ещѐ упоминал о своей сестре. Фалин говорил, что она поможет мне…на первых порах. Кажется, он называл имя…Жюли? – Артью с надеждой оглядел девушек. Но все четверо молчали.

-Мари? Нет? Может Жаннет? Что, снова не угадал? Наверное, Анна или Луиза?

Точно одно из двух.

-Селестина! – робко пришла на помощь одна из сестѐр. Выговаривая это слово, она почему-то резко покраснела.

-Конечно же, как я мог забыть. Точно, он упоминал именно это имя! – Артью широко заулыбался. В этот момент раздался удивлѐнный голос отца семейства:

-Мой сын за всю жизнь и половины слов не смог сказать. Как же это он вам всѐ рассказал?

-Временный дар речи появился! – Артью выглядел весьма убедительно, произнося эти слова. Но чтобы подкрепить эту убедительность, он вытащил из кармана туго набитый кошелѐк и поставил перед отцом семейства.

-Ваш сын передал!

У того сразу жадно зажглись глаза. Он грубым голосом обратился к дочери, которая назвалась Селестой.

-Покажи ему всѐ!

Сопровождаемая завистливыми взглядами своих сестѐр, Селеста вышла из-за стола. Через минуту, уже вместе с Артью, вышла из дома. Конь Артью был привязан прямо перед домом. Артью отвязал его, и резко вскочив в седло, протянул руку Селесте. Та приняла руку и в следующее мгновение оказалась на седле перед Артью.

-Показывай дорогу, Селеста! – коротко сказал ей Артью, пуская коня рысью.

Вскоре они покинули деревню. Затем пересекли луг и въехали в долину. Когда они проехали долину, Селеста показала на ветхий деревянный мост, переброшенный через маленькую речку. Артью направил коня туда. Они переехали мост и направились к подножию горы, что находилась в непосредственной близости от моста. С подножия горы начиналась тропа. Она вела к западному склону. Артью пустил коня шагом, двигаясь по тропе. Спустя короткое время, он увидел полуразвалившуюся хижину. Справа от хижины находился большой стог сена. Слева загон полный овец. Когда они подъехали к хижине, Артью помог спешиться Селесте, и уж потом сам слез с коня. Он его сразу же привязал возле сеновала. После этого он последовал за Селестой в хижину. Она ему сразу не понравилась. В ней было слишком грязно. Сеновал выглядел гораздо предпочтительней. На нѐм и остановил свой выбор Артью.

Когда они вышли из хижины, Селеста, которая всѐ время смущалась по непонятной причине, сказала ему, что следует выпустить баранов пастись.

-Вот ты этим и займѐшься, Селеста! А я пока немного подремлю. Я очень устал.

Хорошо? – Мягко ответил ей Артью. При этом он коснулся ладонью еѐ щеки.

Селеста ещѐ больше покраснела и кивнула головой.

-Вот и отлично! – подытожил Артью. Оставив Селесту, он направился к стогу.

Он выдернул несколько охапок сена и там же возле стога соорудил некое подобие постели. Сбросив камзол, он с наслаждением растянулся на импровизированной кровати. Его сразу же охватила дремота. Давно он не спал…вот так, под открытым небом. Запах сена ему всегда нравился. Мысли Артью унеслись прочь. Он погрузился в сладкий сон. Неизвестно, что ему снилось, но с губ Артью не сходила широкая улыбка. Возможно, снова корабли и море. А может быть и та самая невеста, которую он поставил в весьма нелепое положение. Неизвестно, как обстояли дела во сне, однако наяву он ни разу не задумался о еѐ возможной участи. В отношение Ремики его волновал лишь один вопрос. Как скоро она уедет? Еѐ чувства его совершенно не интересовали. По большому счѐту, его не интересовали ничьи чувства. Даже собственные. Всѐ, что он желал, так это вести прежнюю жизнь и не позволять никому вмешиваться в неѐ. Даже собственной матери. Графиня часто упрекала сына в эгоизме.

Говорила, что того интересует лишь собственные желания. В ответ Артью всегда возражал и приводил до удивления простой аргумент в свою пользу. Он никому не мешал жить. Не вмешивался в чью-либо жизнь. Так почему он не может желать того же для самого себя? Вне всякого сомнения, весомый аргумент. Графиня нечего было ответить на эти слова. Она понимала правоту сына, но всѐ же хотела, чтобы он хотя бы немного изменился. Нельзя быть таким бездушным, часто повторяла она. Необходимо думать о чувствах других людей. Особенно тех, кто находится рядом с нами. Ведь часто мы причиняем боль, сами того не сознавая. И добавляла. Придѐт день, когда ты сам всѐ поймѐшь. Вот когда придѐт, тогда и обсудим этот вопрос,…отвечал Артью.

Артью перевернулся на другой бок и подложил руку под голову. В эту минуту рядом с ним раздался отчѐтливый звук. Словно кто-то ступал по соломе. Он сразу открыл глаза и скосил взгляд в сторону Селесты. Она стояла в нескольких шагах от него и переминала на соломе босые ноги.

-Я не хотела вас разбудить! – извиняющимся голосом проговорила она. -Хотела или не хотела…не важно. Ты это уже сделала!

Артью перевернулся на спину и, подложив обе руки под голову, устремил на неѐ свой особенный мягкий взгляд. Он смотрел на Селесту очень пристально. Его взгляд без сомнения смущал Селесту. Она залилась пунцовым румянцем и резко опустила глаза. Артью этого и добивался. Обычно он избегал отношений с такими простыми деревенскими девушками, предпочитая им женщин из высшего света, изощрѐнных в подобного рода отношениях. Он предполагал, что деревенские девушки толком не разбираются в таком тонком понятии, как страсть. Хотя и подозревал, что может ошибаться. Ему всегда хотелось проверить свои предположения по этому поводу. Возможно, сейчас подвернулся именно такой случай, думал Артью, наблюдая за Селестой. Он вначале сомневался, стоит ли это делать. Но потом решил попробовать. Чѐрт! А что ему ещѐ оставалось делать в этом богом забытом месте?! Лѐгкий флирт поможет ему перенести эту вынужденную ссылку. Принимая такое решение, Артью не сомневался в успехе. Он видел, как на него смотрела Селеста. Ко всему прочему она не ушла, а стояла и дожидалась, пока он проснѐтся. Артью вздохнул. Не стоило разочаровать эту милую девушку. Когда он снова заговорил, его голос прозвучал завораживающе и маняще. -Я тебе нравлюсь, Селеста? Не поднимая головы, она кивнула. -Очень нравлюсь?

Селеста повторила предыдущее движение. Артью выдержал небольшую паузу, а потом ласково и негромко попросил: -Разденься, Селеста. Я хочу посмотреть на тебя.

Селеста вначале замешкалась, а потом начала раздеваться. Простенькое цветастое платье упало на солому. А вслед за ним и всѐ нижнее бельѐ. Оставшись обнажѐнной, она осмелилась поднять взгляд на Артью. Артью поманил еѐ рукой, с видом знатока оценивая контуры женского тела. Ей, конечно, далеко до парижских красавиц, но…кто знает? Каждая женщина несѐт в себе нечто особенное, - подумал Артью, наблюдая за еѐ приближением. Возможно, и Селеста преподнесѐт мне сюрприз. Когда она приблизилась, он похлопал рукой по соломе рядом с собой. Селеста молча легла на спину. Еѐ глаза остались полузакрытыми. Она не шевелилась. Артью выжидал до тех пор, пока не осознал, что никаких сюрпризов не будет. Всѐ придѐтся сделать ему самому. Редкий случай, когда рядом с ним лежала обнажѐнная женщина, а он не чувствовал привычного возбуждения. Но он надеялся, что с первыми поцелуями всѐ изменится. Артью перевернулся на неѐ, прижимая своим телом, и покрыл шею Селесту короткими поцелуями. Артью накрыл рукой еѐ грудь, когда позади себя услышал голос Ларефа. -Хозяин! Оставив Селесту, он резко поднялся с соломы. А она тем временем, набросала на себя солому, чтобы скрыться от посторонних глаз. Лареф сошѐл с седла и стоял возле хижины. Всем своим видом показывая, что происходящее его не интересует. Артью наклонился к Селесте и мягко попросил уйти. При этом он добавил, что она может вернуться позже. Если захочет, конечно. Он подождал, пока она оденется, и только после этого направился к Ларефу.

-Как только вы успеваете, хозяин? - спросил Лареф, провожая взглядом Селесту. Она прошмыгнула мимо них и побежала, не оглядываясь дальше. Едва она скрылась из виду, как он отстегнул мешок с едой от седла и протянул Артью. Тот взял его и сразу же приступил к делу. Артью даже садиться не стал. Он вытаскивал содержимое мешка и отправлял себе в рот. А Лареф молча ждал, пока он закончит есть. Артью достал из мешка бутылку своего любимого красного бургундского и, откупорив пробку, приложился к горлышку губами.

-Ну, рассказывай, что там творится! – скорее потребовал, чем попросил Артью. При этом он вытер губы тыльной стороной ладони.

-Хозяин, эта затея закончится плохо! – именно с этих слов начал Лареф, но Артью сразу перебил его.

-Я сказал, рассказывай, а не пророчествуй. Оставь свои страхи при себе, а мне говори суть.

-Я сделал всѐ, как вы велели. Когда ваша невеста приехала, я представил ей Фалина!

-Ну, и какова была еѐ реакция? – снова перебил его Артью.

-Не приведи господь, хозяин. Я думал с ней случится удар. – Почему-то шѐпотом сообщил Лареф. При этом уши у него заметно зашевелились. У него всегда такое происходило, когда он начинал волноваться. - Она вначале побелела, потом почернела, а в конце побежала к лестнице.

-Чудненько! Наверное, побежала вещи собирать?

-Я тоже так подумал!

-Неужели ошибся?

-Она переоделась и сразу спустилась к обеду!

-Вот это новость похуже. – Артью нахмурился. – И что обед?

- Ой, даже не спрашивайте, хозяин. – Лареф безнадѐжно вздохнул. – Она как увидела его улыбку, сразу есть перестала.

-Отлично. Скажи Фалину пусть почаще улыбается. И пусть всегда вместе

обедают, ужинают. Всѐ, что угодно. Только вместе.

-Хозяин, она ведь умрѐт от голода, если я это сделаю!

-Умрѐт, похороним. Велика беда. Это даже лучше. Я смогу хранить траур по своей невесте целый год. А может и больше. Во всяком случае, моя матушка не будет меня больше тревожить. Так что, Лареф, учти эту маленькую деталь.

-Хозяин, у вас нет сердца!

- С чего ты взял? – удивился Артью. – Это ты еѐ обрекаешь на страдания, а не я. Кто еѐ познакомил с Фалином? Кто еѐ обманул? Разве я? Моя совесть чиста!

-Хозяин, это нечестно! – возмущѐнно вскричал Лареф. – Это вы мне приказали сделать.

-Что не снимает с тебя вины за происходящее! – нравоучительно заметил Артью и продолжил в том же тоне. – И вообще, Лареф, если ты и дальше будешь возмущаться и защищать эту…Мендоса, я сам напишу матери и всѐ расскажу про твои проделки. Как ты думаешь, кому она поверит?

-Мне! – не задумываясь, ответил Лареф. – Она вас слишком хорошо знает, хозяин. Она поймет, что я бы не смог до такого додуматься.

-Это потому, что у тебя мозгов маловато. Вместо них у тебя уши выросли.

Неисправимый недостаток, к сожалению. Но я, как видишь, не обращаю на него внимания. Я вообще отношусь к тебе, как к другу, а не как к слуге. А ты что делаешь?

-То, что вы говорите хозяин!

-Вот и делай это впредь. Тогда мне не придѐтся вытаскивать шпагу и отрезать твои уши. А я непременно это сделаю, Лареф. Посмей только подвести меня.

Лареф молча понурил голову. Артью незаметно усмехнулся, и тут же приняв серьѐзный вид, снова начал задавать вопросы.

-Ну, и что там дальше происходило? В столовой? После обеда?

-Она вызвала меня и попросила две вещи! – негромко ответил Лареф.

-Какие ещѐ две вещи? – Артью сразу же насторожился.

-Лошадь для прогулок и…

-И ты ей дал?

-Конечно. Разве я мог ей отказать?

-Она же сюда может приехать? – вскричал Артью, - ты об этом не подумал?

-Не приедет! – уверенно ответил Лареф.

-Вот как? И почему ты так уверен?

-Я сказал, что в этих краях свирепствует эпидемия чумы. И посоветовал кататься верхом в других местах.

-Отлично, Лареф. Ты заслужил мою похвалу. А что второе? – спросил, совершенно успокоившись Артью.

-Вы разозлитесь, хозяин!

-Даже не подумаю. Говори!

-Она попросила шпагу!

-Шпагу? – недоумѐнно переспросил Артью. – зачем ей шпага?

-Не знаю, хозяин!

-И ты ей дал?

-Да, хозяин!

-Ты правильно поступил, Лареф!

-Это была ваша любимая шпага, хозяин!

-Ах ты, мерзавец! Ты отдал мою любимую шпагу? С рукояткой из плетѐного золота? С моим фамильным гербом?

Опасаясь вспышки гнева Артью, Лареф отступил на несколько шагов назад и только потом ответил утвердительно.

-Что, не нашлось другой шпаги? – закричал на него Артью.

-Она захотела именно эту!

-Она отлично разбирается в оружие. – Артью неожиданно успокоился и уже беззлобно посмотрел на Ларефа. - Выбрала самую лучшую шпагу из моей коллекции. Редкое качество для женщины. Очень редкое. А какова она вообще из себя? - этот вопрос застал Ларефа врасплох. Но он тут же оправился и с откровенным восхищением произнѐс:

-Красавица, каких мало, хозяин!

-Неужели так хороша? – Артью сразу же заинтересовался, услышав ответ Ларефа.

-Ещѐ лучше, хозяин. Поверьте мне.

-Ну и прекрасно. Чудненько. Если она такова, как ты говоришь,…обязательно сбежит обратно. Не станет же она терпеть этого Фалина. Обычно красотки всегда знают себе цену. Кому это знать, как не мне?

-Что мне делать, хозяин?

-То, что я и сказал, - отрезал Артью. – Устрой так, чтобы они почаще встречались. Пусть в саду погуляют, поговорят, познакомятся поближе. Растолкуй всѐ это Фалину. Он должен всѐ время находится рядом с ней. Ты меня хорошо понял, Лареф?

-Да, хозяин!

-Тогда возвращайся. Возвращайся и действуй. У нас мало времени. Если до возвращения матушки она не уедет, нам обоим с тобой придѐтся расстаться с жизнью.

- Я знаю, хозяин!

На этом разговор и закончился. Лареф поскакал обратно в замок, а Артью снова растянулся на сене. Как ни странно, разговор с Ларефом не внѐс определѐнности.

Он не мог понять, хорошо идут дела или плохо. Лареф очень разноречиво изобразил…эту Мендоса. С одной стороны она вроде испугалась. С другой же стороны возникал простой вопрос. Зачем ей нужна была шпага? Артью от всей души надеялся, что вовсе не для того, чтобы заколоть Фалина.



Глава 12



Утро следующего дня превратилась для Ремики в настоящий кошмар. Она испытывала одновременно и глубокий ужас и почти неуправляемый гнев. И всѐ из-за завтрака. Мало того, что жених за целый день произнѐс всего два слова и то с огромным трудом, так он решил поухаживать за ней. Он стоял над еѐ головой добрых четверть часа и, улыбаясь, накладывал голыми руками еду ей в тарелки. При этом он так мычал, что в столовой стоял настоящий грохот. Ремике казалось, что она умрѐт от отвращения раньше, чем закончится завтрак. После завтрака она поклялась себе, что больше никогда не сядет с ним за один стол. Всѐ! С неѐ достаточно этого ужаса. Пусть ищут другую невесту. Она немедленно возвращается домой. И пусть катится всѐ к дьяволу. Ремика испытала такое сильное разочарование, что, по большому счѐту, ей стала совершенно безразлична еѐ дальнейшая судьба. Пусть отец делает всѐ, что пожелает. Она не примет графа. Ни за какие блага на свете. Обо всѐм этом она думала, переодеваясь в женский охотничий костюм. Эти же мысли преследовали еѐ, когда она, прихватив шпагу, вышла во двор замка. Конюх держал под уздцы лошадь, приготовленную специально для неѐ. Не забыв поблагодарить его, Ремика взобралась в седло. Она выехала за ворота, миновала подъѐмный мост и остановилась, размышляя в какую сторону поехать. Ей вспомнились слова этого бедняги Ларефа. Когда он предостерегал еѐ от поездки на север от замка. Как он трогательно заботился о еѐ здоровье, рассказывая о чуме. Вот единственный человек, который вызывал симпатию у Ремики.

-А, может, стоит действительно умереть и покончить со всем этим кошмаром? – промолвила Ремика. В глазах еѐ начала появляться решимость. Она пришпорила коня и галопом помчалась на…север. Туда, где как она думала, еѐ ждѐт опасность. Ремика очень быстро добралась до речки и понеслась вдоль берега, пугая местных рыбаков. Она нарочно не взяла с собой шляпу. Ей нравилось, когда при скачке, ветер трепал еѐ волосы. Так она и скакала. Гордая с развевающими волосами. Когда впереди показался мост, она, не раздумывая, погнала коня к нему. Ремика галопом проскочила его и поскакала дальше. Увидев вытоптанную тропинку, она свернула туда и сразу наткнулась на…баранов. Они шли по тропинке маленькой группой. Ремика придержала бег коня и объехала их. Но стоило ей снова пустить его в галоп, как показалась ещѐ одна группа баранов. А за ними ещѐ и ещѐ. Видимо, стадо разбрелось, - поняла Ремика. – Этот нерадивый пастух заслуживает хорошей порки. Ремика пустила коня рысью осторожно объезжая постоянно возникающие препятствия в виде тех же баранов. Вскоре она увидела хижину. Когда она подъехала ближе, то увидела и человека в белой рубашке, который мирно посапывал на охапке сена. Скорее всего, это и был тот самый нерадивый пастух. Ремика сочла своим долгом предупредить его. Бедняга мог поплатиться за свою нерадивость. Ремика подъехала ближе. Остановила коня и сошла с седла. Она с удивлением посмотрела на спящего. Вернее на его рубашку. Он лежал на животе. По этой причине она не могла видеть его лицо. Рубашка была слишком хороша для пастуха. Изысканной, нашла подходящее слово Ремика. Что за страна? – думала она, глядя на спящего пастуха. – Графы одеваются как пастухи, а пастухи как знатные дворяне. Она уже протянула руку, собираясь разбудить его,…но в этот момент пастух перевернулся на спину. Ремика замерла с протянутой рукой. У неѐ в груди что-то дѐрнулось. Этот пастух…он обладал удивительно красивым лицом. Ремика никогда не видела таких красивых мужчин. Она поймала себя на мысли, что ей очень нравится смотреть на него. Это было как наваждение. Ей пришлось приложить некоторое усилие для того, чтобы отряхнуть с себя оцепенение. Кто бы он ни был, ей нет до него никакого дела. Ремика дотронулась до его плеча и громко сказала:

- Вставай! Твои овцы разбрелись.

-Да по мне…пусть подохнут все до единой! – раздался в ответ сонный голос. – А ты бы лучше шла домой. У меня нет никакого настроения, заниматься с тобой любовью.