Жорж Сименон
Если бы кто-нибудь случайно зашел к Марине, он не увидел бы там ничего, кроме пламени, бушующего в печурке. Люсьен, хозяин заведения, в теплой бельгийской фуфайке, в которой он казался ниже ростом и плотнее, стоял за прилавком, роясь в своих бутылках, переливая что-то из одной в другую, вновь затыкая их пробками, проверяя прокладку крана, — и если он казался хмурым, то это можно было отнести за счет раннего часа и скверной погоды.
Потому что утро выдалось серое и неожиданно холодное: так и хотелось уйти из-под снега и забраться в теплую постель. Было около девяти утра, и улица Пигаль выглядела довольно пустынно.
Случайный посетитель, несомненно, задался бы вопросом, кто этот плотный господин в теплом пальто, который курит трубку, прислонясь спиною к печке, согревая в руке стакан с чем-то крепким — и ему бы и в голову не пришло, что это комиссар Мегрэ из уголовной полиции.
На полу он заметил бы уборщицу-бретонку Жюли, с вечно испуганным видом, с лицом, покрытым веснушками, одетую в грязные лохмотья: она как раз протирала ножки столов.
Ресторанчики на улице Пигаль редко открываются рано. Уборку еще не закончили. Всюду стояли грязные стаканы, а на кухне, через приоткрытую дверь, можно было видеть хозяйку, Марину собственной персоной, еще более грязную и замызганную, чем прислуга.
Все вместе выглядело мирно, почти по-домашнему. За столиком в глубине зала сидели двое мужчин, но и у них был не слишком зловещий вид, хотя им не мешало бы побриться и переменить костюмы, в которых оба явно провели всю ночь.
В самом деле, случайно вошедший посетитель увидел бы обычный ресторанчик, точно такой, как все прочие, — ресторанчик для завсегдатаев, не очень чистый, но и не слишком отталкивающий в это зябкое утро.
Он бы изменил свое мнение, увидев, как Мегрэ, углядевший на вешалке пальто из верблюжьей шерсти, принадлежавшее одному из посетителей, вдруг ринулся к нему, сунул руку в карман и, не удивившись нимало, вытащил оттуда американский кастет, а потом произнес самым благожелательным тоном:
— Эй, Кристиани!.. Это та самая штучка?
Полчаса тому назад, как только Мегрэ явился на набережную Орфевр, его позвали к телефону: звонивший настаивал на том, чтобы переговорить лично с комиссаром. Человек этот явно пытался изменить свой голос.
— Это точно вы, комиссар?.. Так доложите своим: сегодня ночью у Марины была пальба… Если выберете минутку туда заскочить, то, возможно, встретитесь с вашим дружком Кристиани… А может, вам придет в голову спросить у него, как поживает Мартино… Знаете: тот малыш из Антиба, у которого брат только что отбыл в Гвиану…
Через пять минут Мегрэ выяснил на центральной телефонной станции, что звонили из табачной лавочки на улице Нотр-Дам-де-Лоретт. Через четверть часа он уже выходил из такси на углу улицы Пигаль в тот самый момент, когда ручейки, текущие вдоль тротуаров, несли в себе более всего бензина.
Мегрэ еще ничего не знал, но готов был поклясться, что дело серьезное, возможно, даже очень серьезное: доносы подобного рода редко бывают ложными.
Доказательство тому он получил тотчас же, пока не спеша брел по улице. Почти напротив заведения Марины он заметил маленький задрипанный бар, который удивительным образом затесался среди ночных клубов. И в этом баре, почти у самого окна, комиссар разглядел двоих мужчин: Нисуа и Пепито — того и другого редко можно было встретить в такую рань, да к тому же в подобном месте.
Через минуту он открыл дверь ресторанчика напротив и тут же увидел в глубине зала Кристиани вместе с молодым новичком по имени Рене Лекёр, которому дали кличку Счетовод, потому что парень одно время работал в каком-то марсельском банке.
В подобного рода делах лучше ничему не удивляться.
Мегрэ поднес руку к котелку и поприветствовал собравшихся, как добрый завсегдатай, заскочивший пропустить стаканчик.
— Как дела, Люсьен?
Все это не помешало Мегрэ заметить, что салфетка дрожала в руках у хозяина, а уборщица, внезапно выпрямившись, крепко стукнулась головой о стол.
— Много народу было ночью? Дай-ка мне кофе и маленький кальвадос…
Потом он зашел на кухню:
— Как дела, Марина? Видел я, тебе разбили зеркало, там, над прилавком…
В первого же взгляда он заметил, что зеркало разбито выстрелом из револьвера.
Это случилось уже давно, — начал торопливо объяснять Люсьен. — Какой-то тип, которого я и знать не знаю, только что купил револьвер и даже не подозревал, что тот заряжен…
Затем события стали развиваться медленнее. Мегрэ сидел там уже более четверти часа, а присутствующие не перекинулись и двумя десятками слов. Прислуга продолжала уборку, Люсьен стоял за прилавком, Марина возилась на кухне, а комиссар курил свою трубку, пил кальвадос, время от времени подходил к двери, чтобы бросить взгляд на бистро напротив, вновь возвращался к печке.
Он знал дом как свои пять пальцев. У Люсьена были в Марселе неприятности, но потом он купил лицензию и открыл на Монмартре этот ресторанчик, который и обслуживал вместе со своей женой. Туда быстро нашли дорогу старые дружки, но большей частью, как и он, остепенившиеся, почти превратившиеся в буржуа.
Таков был и Кристиани, который десять лет назад во время ареста, не моргнув глазом, ударил Мегрэ кастетом, а теперь владел двумя домами в Париже и еще одним в Барселоннетт.
Почти то же самое относилось и к тем двоим, что сидели напротив, особенно к Нисуа, который владел такими же домами, что и Кристиани, но, в своему несчастью, конкурировал с ним.
В преступном мире поговаривали, что Нисуа принадлежал к банде марсельцев, в то время как Кристиани был главарем корсиканцев.
— Скажи-ка, давно ли твой дружок сидит напротив, у Овернца?
— Какое мне дело до этих людишек! — с презрением отвечал Кристиани.
— Возможно, что и никакого. Но у него, сдается, есть к тебе какое-то дело. И видишь ли, если б я не знал, что ты — настоящий мужчина, то подумал бы, будто ты не выходишь отсюда лишь потому, что он засел там, в бистро…
Шло время. Мегрэ сделал глоток кальвадоса.
— Да… Я так и предполагал… Этой ночью по какой-то причине вы все вляпались в скверную историю… А поскольку Нисуа и Пепито ждут вас снаружи, вам пришлось ночевать здесь, на скамейках…
Продолжая говорить, он подошел к Счетоводу и ощупал подкладку его пиджака.
— Я только задаю себе вопрос: что же такого могло произойти — ведь всем известно, что Люсьен не любит шума, да и ты уже не тот человек, который пошел бы на мокрое дело… Кстати, брат Мартино, который вчера вечером отплыл на остров Ре, шлет тебе привет…
Какой сердечный тон! Само благодушие! Только вот Кристиани вздрогнул, а Мегрэ, воспользовавшись тем, что Счетовод вскочил, обшарил его карманы и вытащил оттуда крепкий финский нож.
— Опасная штука, сынок!.. Не стоит разгуливать с такой игрушкой… А у тебя, Кристиани, нет ничего такого в карманах, что бы ты хотел передать мне?
Кристиани пожал плечами, вынул револьвер «смит-и-вессон» и протянул его комиссару.
— Гляди-ка, одной пули не хватает… Несомненно, той самой, что разбила зеркало… Меня удивляет одно: что ты не зарядил револьвер и не потрудился почистить ствол.
Он сунул нож, кастет и револьвер в карман пальто и с непринужденным видом принялся шарить по всем углам, даже открыл холодильник и кабинку телефона. Но более всего он задал работы уму. Он старался понять. Он выдвигал гипотезы, которые затем отбрасывал одну за Другой.
— Ты знаешь, что Нисуа сообщил Мартино, будто его брата «сдали»? Так, во всяком случае, мне рассказали совсем недавно… Я не стану тебя задерживать, но предупреждаю, чтобы ты не попадался ему на глаза: у парня могут быть к тебе претензии, и у него привычка всюду таскать с собой оружие…
— К чему это вы ведете? — буркнул Кристиани, который внешне был так же спокоен, как и Мегрэ.
— Ни к чему… Мне бы хотелось повидаться с Мартино… Не знаю почему, но мне очень любопытно было бы повидаться с ним…
Приготовившись ждать, он убедился, что никто, ни живой, ни мертвый, не был спрятан ни в ресторане, ни в кухне, ни в комнате Люсьена и Марины, располагавшейся позади.
В половине десятого рассыльный принес ящик с аперитивами, и почти тотчас же огромный желтый фургон «Вояж Дюшмен» остановился перед домом и отъехал чуть позже.
— Принеси-ка мне кусок колбасы, Марина, из тех, что ты сама коптишь…
Вдруг Мегрэ нахмурил брови: в зале возник новый персонаж, который удивился не менее комиссара.
— Откуда ты взялся?
— Я… я лежал в постели…
Это был Фред, сообщник Кристиани по некоторым делам; он лгал, потому что Мегрэ точно знал — в комнате только что было пусто.
— Насколько я вижу, — буркнул комиссар, — вы так привязались к этому кабаку, что ни на минуту не желаете расставаться с ним!.. Давай и ты свою пушку…
Фред поколебался, но протянул револьвер, тоже «смит-и-вессон», но тут все патроны были на месте.
— Вы вернете его мне?
— Возможно… Это будет зависеть от того, что мне скажет Мартино… С минуты на минуту он будет здесь…
Да, я назначил ему здесь свидание…
Он вгляделся в лица всех троих и заметил, что Рене Лекёр побледнел как смерть и отхлебнул из своего стакана.
Еще одно усилие… Чего бы это ни стоило, следовало найти решение, и Мегрэ нашел его, глядя на улицу, по которой с грохотом шел грузовик.
— Сними трубку… — приказал он Кристиани.
Он не хотел сам заходить в кабину, чтобы не упускать из виду своих пташек.
— Набери номер уголовной полиции… Позови Люка…
Он ответил? Передай мне трубку…
Провод, к счастью, был достаточно длинным.
— Это ты, Люка?.. Срочно позвони в «Вояж Дюшмен»… Надо найти фургон, который что-то привез на улицу Пигаль или взял оттуда какой-то груз… Ты понял?.. Посмотри, что там такое… И побыстрей!.. Да, я пока останусь здесь. — И он добавил, повернувшись к кухне: — Что колбаса, Марина?
— Сию секунду, комиссар… Сию секунду…
— Не думаю, чтобы эти господа захотели полакомиться… Вряд ли я ошибусь, если скажу, что у них пропал аппетит…
В десять минут двенадцатого все еще находились на своих местах, включая Нисуа и его товарища, которые торчали в кабачке напротив. В одиннадцать часов одиннадцать минут Люка, очень взволнованный, выскочил из такси, толкнул дверь и подал Мегрэ знак, что имеет ему сообщить нечто крайне важное.
— Можешь говорить при этих господах: они — наши друзья…
— Я нагнал фургон на бульваре Рошешуар… Они сменили номера… погрузили чемодан… Им звонили из этого дома — жилец с четвертого этажа, господин Бешвель…
Огромный чемодан, скорее кофр, который им поручили на малой скорости переправить в Кимпер.
— И ты конечно же отпустил их на все четыре стороны! — пошутил Мегрэ.
— Я заставил их открыть чемодан… Там лежал труп Мартино, брата…
— Знаю… Дальше…
— Доктор Поль был у себя и тут же приехал… Вот пуля, которую извлекли из раны…
Мегрэ с равнодушным видом ощупал пулю и пробурчал себе под нос:
— Браунинг калибра 6,35… Видишь, какая незадача: у этих господ, которые провели всю ночь здесь, только «смит-и-вессоны»…
Нельзя было предвидеть, что он собирается делать дальше. Даже сейчас случайно вошедший человек ни за что не догадался бы, что здесь происходит драма. Люсьен по-прежнему стоял за стойкой, выдумывая себе все новые дела.
— Сказать тебе, что я об этом думаю? Только между нами, ладно? Этой ночью Мартино слишком много выпил, и ему втемяшилось в башку, что его брата отправили на каторгу из-за Кристиани… И парень явился свести с ним счеты… А поскольку нервы у мальчишки шалили, то с ним и случилась беда… Понимаешь?
Люка тоже спрашивал себя, к чему комиссар клонит, а Кристиани закурил сигарету и выпускал колечки дыма с самым непринужденным видом.
— Но Нисуа и Пепито ждали на улице… Войти они не рискнули, предпочитая караулить снаружи.
Теперь понял? Вот почему наши друзья, здесь присутствующие, спали на скамейках, Нисуа же тем временем разгуливал по улице, а на рассвете угнездился в кабачке… Больше всего хлопот доставил злосчастный труп, который никак нельзя было подкинуть Люсьену… Как бы ты избавился от него, а, Кристиани? У тебя голова варит…
Кристиани презрительно пожал плечами…
— Отвечай, Люсьен… Что это за Бешвель живет на четвертом этаже?
— Немощный старикашка…
— Я так и думал… Ранним утром кто-то поднялся к нему и дал понять, что ему лучше никуда не показывать носа… Пока все в доме спали, труп затащили наверх через черный ход и запаковали в кофр старика…
Потом позвонили в «Вояж Дюшмен»… Пойди-ка справься на четвертом этаже, правда ли это… Уверен, что ты получишь описание примет нашего друга Фреда, который взял на себя эту работенку…
— И что это доказывает? — проворчал Фред.
— Это, конечно, не доказывает, что именно ты его замочил… Марина! Дай им все-таки колбасы. Я отвезу их на набережную Орфевр и продержу там какое-то время…
По-прежнему никакой трагедии! Инкассатор зашел, переговорил с Люсьеном и ничего не заметил.
— Ты так ничего и не скажешь мне, Кристиани?
— Нет…
— А ты, Счетовод? Ты впервые влип в такое серьезное дело…
— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказал паренек прерывающимся голосом.
— Тогда остается только ждать Люка…
И они стали ждать. Пара напротив дожидалась тоже.
Движение на улице сделалось более оживленным, небо чуть-чуть прояснилось, в помещении стало светлее.
— Надо же, Люсьен, чтобы такое случилось именно у тебя!.. Не стоит бить зеркала… Это плохая примета…
Люка вернулся и сообщил:
— Все точно!.. Я нашел несчастного старикашку с кляпом во рту… Он описал приметы Фреда, но ночью заходил еще один, которого он не рассмотрел… Они накинулись на беднягу, когда тот еще спал…
— Чудесно!.. Вызывай такси… Погоди!.. Позвони заодно в управление, чтобы прислали кого-нибудь проследить за теми, что напротив: не ровен час, затеют перестрелку…
Мегрэ почесал в голове, обвел взглядом троих головорезов и вздохнул:
— Скоро мы, возможно, узнаем, кто из вас стрелял…
Мегрэ с видом человека, у которого вдоволь времени и нет никаких забот, очистил один из столиков и разложил на нем целый арсенал: кастет и револьвер Кристиани, револьвер Фреда, а чуть поодаль — финку Лекёра.
— Только не волнуйся, малыш, сейчас я тебе кое-что объясню, — бросил он последнему; юноша, казалось, вот-вот лишится чувств. — Это — твое первое дело, но, скорее всего, не последнее… Видишь этот револьвер? Он точно принадлежит Кристиани, человеку опытному, который не станет баловаться с мелкокалиберным браунингом, из какого застрелили Мартино… Фред тоже тертый калач и предпочитает настоящее оружие… Когда началась потасовка, Кристиани выстрелил, но его, должно быть, схватили за руку, потому что он попал только в зеркало… Потом ты из твоего маленького браунинга…
— У меня нет никакого браунинга, — с некоторым трудом проговорил Счетовод.
— Вот именно! У тебя потому и нет пистолета, что как раз ты-то и стрелял. Фред сохранил оружие, потому что знал — оно докажет его невиновность. Кристиани даже не вычистил ствол: хотел показать, что он сделал всего один выстрел и никого не задел… оба прекрасно знают, что такое баллистическая экспертиза, — и ведут себя соответственно… А вот тебе необходимо было избавиться от твоего револьвера, потому что с его помощью можно было бы доказать, что убийца — ты… Куда ты его дел?
— Я не убивал!
— Я спрашиваю тебя, куда ты дел пушку… Пусть Кристиани даст тебе совет… Тебе не вывернуться — лучше выкладывай начистоту…
— Никакого браунинга вы не найдете…
Мегрэ с жалостью посмотрел на него и прошептал еле слышно:
— Ах, дурачок!
И впрямь дурачок, ведь Мартино прицепился вовсе не к нему, мальчишка выстрелил только затем, чтобы показать друзьям свою удаль.
Когда Люка вернулся, Мегрэ сказал ему вполголоса:
— Ищи везде, особенно на крыше… Они не столь глупы, чтобы спрятать оружие у Льюсена или у старикашки… Да, в конце лестницы есть слуховое окно, которое выходит на крышу…
И он вывел задержанных, в то время как двое-трое прохожих, с виду вполне безобидных, следили за кабачком напротив.
Кристиани в своем пальто из верблюжьей шерсти выглядел как добрый буржуа, которого арестовали по ошибке и вскоре отпустят с извинениями. Фред хорохорился. Счетовод был взвинчен до предела.
Дело было самое простое, совершенно классическое.
Мегрэ всегда считал, что, если бы не случай, пятьдесят процентов преступников избегали бы наказания, а если бы не доносы, остальные пятьдесят процентов разгуливали бы на свободе.
Шутка звучала довольно-таки остроумно, особенно когда Мегрэ произносил ее своим густым добродушным басом.
В этом деле сыграл свою роль донос, а потом и случай позволил комиссару заметить желтый фургон «Вояж Дюшмен».
Но не приходилось ли кое-что и на долю колоссального опыта, знания людей, того, наконец, что называется чутьем?
В три часа дня браунинг нашли на крыше, куда его и в самом деле забросили через слуховое окно.
В половине четвертого Счетовод признался, отчаянно рыдая, а Кристиани, давая адрес знаменитого адвоката, заявил:
— Увидите, я не потеряю на этом деле и двух часов!
Мегрэ вздохнул, не глядя на него:
— А я, помнится, потерял два зуба при столкновении с этим американским кастетом…