\"Это не все, - отметил Шор, - разговор-то продолжался более семи минут\".
- Как вам показался его голос?
- Обычный голос... Его голос... Только, может быть, чуть более усталый, чем обычно... Господин Грацио очень уставал последние месяцы...
- Жаловался на недомогание?
- Нет... Он был крайне скрытен... Как-то раз сказал, что у него участилось сердцебиение накануне резкой перемены погоды... Но потом врачи провели курс югославского компламина и ему стало значительно легче...
- Он не жаловался на здоровье во время последней встречи?
- Нет.
- Следовательно, попросил вас прилететь утренним рейсом, и на этом ваш разговор закончился?
- Да.
- Вы живете одна?
- С мамой.
- А кто подошел к телефону, когда он позвонил вам? Матушка или вы?
- Я, конечно. Мама рано ложится спать.
- Фрау Дорн, я вынужден включить диктофон и попросить вас воспроизвести разговор с мистером Грацио еще раз.
- Пожалуйста... \"Добрый вечер, дорогая...\" Нет, нет, мы никогда не были близки, - словно бы угадав возможный вопрос Шора, заметила женщина, - просто господин Грацио был обходителен с теми, кому верил и с кем долго работал... \"Не могли бы вы завтра первым рейсом вылететь ко мне, вас встретят в аэропорту. Если вы захотите арендовать в \"ависе\" машину, счет будет, понятно, оплачен; прилетают люди из-за океана, предстоит сложная работа, пожалуйста, выручите меня...\" Вот и все.
- А что вы ему ответили?
- Сказала, что сейчас же забронирую билет и прилечу с первым рейсом; на всякий случай, попросила я, пусть концерн вышлет машину; как я понимаю, за рулем будет Франц, я помню его \"ягуар\"... Вот и все...
- Понятно... Спасибо, фрау Дорн, я выключаю запись... Расскажите, пожалуйста, когда вы начали работать с Грацио?
- Давно, инспектор... Лет семь назад.
- Каким образом вы к нему попали?
- Я пришла по объявлению... Выдержала конкурсный экзамен и начала работать в его банковской группе... Знаю итальянский и английский, выучила французский... Однажды пришлось стенографировать совещание наблюдательного совета, на котором были представители итальянских и американских фирм... Господину Грацио понравился мой итальянский, с тех пор я часто с ним работала...
- Вы стенографировали все важные совещания?
- Да. Особенно если собирались представители разноязычных стран...
- Господин Грацио приглашал вас когда-нибудь на ужин?
- Только с компанией.
- Вы знали его близких друзей?
- Как вам сказать... По-моему, близких друзей у него не было, инспектор. Я знаю, что он уезжал отдыхать - дней на пять, не больше - на свою яхту в Палермо... Там не бывал никто из его служащих... Он был со всеми очень добр и ровен... Нет, я не знаю его близких друзей.
- А какими были его отношения с господами Бланко и Уфером?
- Это его... Как бы сказать... Я не уверена, являлись ли они его компаньонами, но, мне кажется, он доверял этим людям и делал с ними серьезный бизнес.
- Какого рода?
- Господин Грацио никогда и никому не рассказывал о своем бизнесе, инспектор, это не принято.
- Вы хорошо знакомы с этими людьми?
- Нет. Поверхностно.
- Вы хорошо относились к покойному?
- Очень.
- Вы не хотите помочь мне в установлении истины?
Женщина снова закурила; пальцы ее не дрожали больше, но лицо было бледным и глаза тревожными.
- Я готова помогать во всем, инспектор.
- Меня интересует любая подробность, любое ваше соображение о случившемся... Может быть, вас тяготит что-то, вы подозреваете кого-либо?
- Нет.
- Вы считаете, что у Грацио были веские причины уйти из жизни?
- У каждого человека есть своя тайна.
- Вы не замечали каких-либо аномалий в его поведении за последние недели или месяцы?
Женщина покачала головой, ничего не ответила.
- Вчера по телефону вы говорили, что все случившееся ужасно, что это невозможно, он так любил жизнь и все такое прочее... Господин Грацио был человеком настроения?
- Нет, он был человеком дела, там настроения невозможны.
- Почему господин Грацио мог решиться на такой страшный шаг, фрау Дорн?
- Я не знаю...
- Скажите, пожалуйста, на последних совещаниях вашего наблюдательного совета не было тревожных сигналов о близящемся банкротстве?
- Если бы эти разговоры и были, я не ответила бы вам, инспектор, потому что подписала обязательство не раскрывать секреты концерна в течение десяти лет после окончания работы...
- Я понимаю вас, фрау Дорн... Когда вы беседовали с господином Грацио перед его последним телефонным звонком?
- Это было... Мне кажется, дней восемь назад... Он звонил из...
- Откуда?
- Из Гариваса...
- И что же?
- Продиктовал памятку...
- Это секрет?
- Думаю, нет... О подробностях я вам говорить не стану, но касалась эта памятка - только для членов наблюдательного совета - энергопроекта для Гариваса...
- В ней не было ничего тревожного? Простите, но я вынужден поставить вопрос именно в такой плоскости, фрау Дорн.
- Нет, - чуть помедлив, ответила женщина. - Я бы сказала...
- Что? - подался вперед Шор. - Что бы вы хотели сказать?
- Я бы сказала, что тон памятки был вполне... оптимистичным...
- Вы можете предположить, что могло подвигнуть господина Грацио на самоубийство?
- У всякого человека есть своя тайна... Я уже сказала...
Шор откинулся на спинку кресла, бросил под язык мятную таблетку, потянулся и, нажав на одну из кнопок селектора, спросил:
- Что там с расшифровкой записи беседы? Готова?
- Да, - ответили ему.
- Очень хорошо. Прочитайте мне, пожалуйста...
- Да, но...
- Нет, она не услышит, я переведу разговор на трубку, читайте.
Он не смотрел на женщину, он смотрел в окно, где ее отражение было четким; и сразу же заметил, как она потянулась к сумке и нервно закурила.
Шор сидел, словно каменный, только открывал и закрывал глаза, лицо его иногда сводило гримасой...
По прошествии нескольких томительных минут он сказал:
- Благодарю, Папиньон, молодец.
Положив трубку, Шор повернулся к фрау Дорн и усмехнулся, не разжимая рта.
- Вы все поняли?
- Не-ет...
- Фрау Дорн, вы читающий человек, у вас дома прекрасная библиотека и большую ее часть составляет детективная литература, не надо лгать мне попусту... Поскольку я не очень-то верю в самоубийство вашего босса - говорю вам об этом доверительно, вы не вправе передавать мои слова кому бы то ни было, - мне пришлось взять под опеку и контроль всех тех, кто был близок к Грацио... От греха... В ваших же, кстати, интересах... Если Грацио действительно убили, то и вас шлепнут, как муху... Ясно?! О чем вы говорили с тем человеком, который позвонил вам в отель в девять и пришел в десять вечера? Я хочу, чтобы вы это сказали на диктофон, потому что в противном случае я обращу записанную моим помощником беседу с этим человеком против вас! Вы утаиваете правду от следствия! Следовательно, вы покрываете тех, кто повинен в гибели Грацио! Ну, давайте !
- Я не знаю этого человека... Я не знаю, я ничего не понимаю, - женщина заплакала. - Если тем более вам уже все известно...
- Повторяю, я не желаю вас позорить... Одно дело - вы сами рассказали мне все, а другое - если я вызову вас в суд в качестве человека, который скрывает правду! Говорите, фрау Дорн, можете говорить так, как вам представляется удобным сказать, я вправе представить следствию запись, но могу и не представлять, а передать ваши скорректированные показания.
- Я не знаю этого человека, - повторила женщина, - он позвонил и сказал, что ему необходимо увидеть меня по поручению господина Раффа...
- Кто это?
- Мой бывший шеф.
- Где он?
- Он вице-президент филиала \"Кэмикл продакшнз\" во Франкфурте.
- Дальше...
- Рафф никогда бы не стал тревожить меня попусту... Значит, что-то случилось...
- Дальше...
- Этот господин отрекомендовался его новым помощником; он сказал, что его зовут мистер Вакс... Говорил, что вокруг гибели господина Грацио начинается скандал... Втянуты темные силы... Словом, я не должна давать никаких показаний, чтобы не поставить в опасность жизнь мамы и мою...
- Дальше.
- Это все.
Шор покачал головой.
- Пожалуйста, подробнее, фрау Дорн.
- Но это все! - воскликнула женщина. - Вы же можете сверить с вашей записью?
- Помните телефон Раффа?
- Триста сорок четыре, тринадцать, семьдесят.
Шор посмотрел в телефонной книге код Франкфурта-на-Майне, набрал номер; ответила секретарь, как всегда, с улыбкой, поюще, заученно:
- \"Кэмикл продакшнз\", добрый день, чем я могу быть вам полезна?
- Тем, что соедините меня с господином Раффом.
- У господина Раффа сейчас переговоры, с кем я говорю?
- Я инспектор криминальной полиции Шор. Звоню по крайне срочному делу, связанному с гибелью Грацио.
- Не будете ли вы любезны подождать у аппарата?
- Мне ничего не остается делать, как ждать у аппарата, пробурчал Шор.
В трубке щелкнуло, наступила громкая, слышимая тишина. Прикрыв мембрану тонкой, девичьей ладошкой, Шор спросил:
- Этот самый мистер Вакс передал вам письмо от Раффа?
- Визитную карточку.
- Где она?
Женщина открыла сумочку, достала помаду, два листочка бумаги, плоскую коробочку пудры, визитную карточку, протянула ее Шору.
Тот взял визитку, хмыкнул, показал ее женщине - на глянцевой бумаге не было ни единой буквы.
- Поняли, отчего мы за вами смотрели? Это ж фокусы. Суют визитку, напечатанную таким образом, что шрифт сходит через пять-восемь часов...
Глаза женщины сделались до того испуганными, что Шору стало жаль ее.
\"Сколько же вас с такими вот крокодиловыми сумочками садилось в мое кресло, - подумал он, - как все вы были поначалу неприступны, как точно следовали тому, чему вас научили юристы, любовники, гадалки, сутенеры, мужья, черти, дьяволы, а я знал, что должен вырвать у вас признание, добиться правды, и я добивался ее, но как же мне было жаль вас всех, боже ты мой, кто бы знал, как мне было вас жаль...\"
В трубке щелкнуло.
- Это Рафф. Слушаю вас, господин инспектор Шор.
- Я хочу вас предупредить, господин Рафф; что наш разговор записывается на диктофон, так что вы вправе отказаться от беседы со мною.
- Все зависит от ваших вопросов, господин инспектор Шор. В том случае, если они не будут меня устраивать, я свяжу вас с моими адвокатами, они станут отвечать за меня.
- У меня пока что единственный вопрос, господин Рафф: вы знаете фрау Дорн?
- Конечно! Она была моим секретарем... Что-нибудь случилось?
- К счастью, нет. Если позволите, второй вопрос, господин Рафф: в связи с чем вы направили мистера Вакса вчера вечером к фрау Дорн?
- Кого?!
- Мистера Вакса. Он позвонил к фрау Дорн от вашего имени...
- Господин инспектор Шор, я не знаю человека с такой фамилией.
- Я благодарю вас за исчерпывающий ответ, господин Рафф, приношу свои извинения, до свидания...
Шор положил трубку, бросил под язык еще одну мятную таблетку и сказал:
- Вас проводит мой человек... Расплатитесь в своем отеле и сразу же улетайте домой... За вашей квартирой будут смотреть наши коллеги, живите спокойно, только перед тем, как мы попрощаемся, расскажите мне все, что вы знаете о последних днях Грацио... И передайте в точности последний разговор с ним, фрау Дорн... Грацио говорил с вами семь минут - нет, нет, ни его, ни тем более вас мы не подслушивали, не было оснований, просто счет на разговор с Франкфуртом отмечен как семиминутный... Я выключаю диктофон и даю слово не ссылаться на вашу информацию при допросах тех людей, которые так или иначе входили в окружение покойного...
После того, как фрау Дорн увезли, Шор пригласил Папиньона и, посмеиваясь, заметил:
- Ну, что я тебе говорил? Она обязана была клюнуть на удочку и клюнула. Запомни, с умной женщиной можно бороться только одним - жесткой логикой. Из нашего с тобой разговора она поняла, что нам известно о вчерашнем визитере; мы вовремя успели выяснить про ее франкфуртские связи, про маму и библиотеку детективов. Эрго: она, как и все, читающие Флеминга, считает, что в полиции денег куры не клюют и мы записываем все беседы в отелях, бардаках и даже в телефонных будках. Остальное - дело техники; ненавистные мятные таблетки, гримаса гнева и чуть повышенный голос... Но кто-то крепко вертит все это дело, Папиньон... Такого рода визитки, - он кивнул на глянцевый листок бумаги, - мелкие шулеры не делают, этим занимаются, мой милый, тайные типографии могучих разведывательных институций... Возьми на анализ и запроси \"Интерпол\", не было ли зафиксировано такого рода фокусов у мафиози... И пригласи на допросы всех тех, кого она только что упомянула... В первую очередь эту самую Мари Кровс, журналистку... А я попробую выпросить у комиссара Матэна десяток хороших сыщиков, чтобы они последили за теми, кого она назвала... И последнее... Она сказала про какого-то русского журналиста, с которым у него была обговорена встреча... - Шор пролистал записную книжку Грацио. - Ты можешь разобрать его почерк? - Он подвинул книжку Папиньону. - Лисо? Лиско? Узнай к вечеру, кто этот человек, о\'кэй?
В два часа дня Папиньон передал копию записи допроса фрау Дорн быстрому холодноглазому Паулю Заборски, наиболее доверенному контакту резидентуры ЦРУ в Берне.
В три часа Джон Хоф отправил шифротелеграмму Майклу Вэлшу.
Ответ из Лэнгли пришел незамедлительно: \"Предпримите все меры, чтобы Шор был отстранен от расследования хотя бы на ближайшие пять дней. Поручите Папиньону производство обыска на квартире Лыско - неожиданно для Шора - в тот момент, когда получите наше на то указание. Майкл Вэлш\".
24
Из бюллетеня Пресс-центра:
\"Как стало известно, группа финансистов Уолл-Стрита вошла с интерпелляцией в Верховный суд с требованием немедленного ареста всех активов покойного Леопольда Грацио, поскольку, предположительно, он покончил с собою в связи с надвигавшимся банкротством.
Поскольку Грацио в последнее время, как утверждают чиновники банковских корпораций, предпринял ряд весьма рискованных операций, финансировал гигантские проекты в развивающихся странах, поддерживал прогрессивный режим в Гаривасе, скупал акции на биржах. Гонконга, Чикаго и Франкфурта, его положение резко пошатнулось; он выбрал для себя самый легкий путь, чтобы уйти от ответственности.
В случае, если решение об аресте активов покойного Леопольда Грацио войдет в законную силу, предполагается ревизия всех его бумаг.
Однако уже сегодня активы Грацио находятся под подозрением, а цена на его акции катастрофически падает; если день назад он был тайным банкротом, то сегодня стал банкротом явным. Если же он не был банкротом, то его им сделала самим фактом такого рода открытой, широко рекламируемой интерпелляции\".
25
Ретроспектива II (шесть месяцев назад, лето 83-го)
Заместитель директора ЦРУ Майкл Вэлш мельком глянул на большие часы, показывавшие местное, вашингтонское время; до встречи с Дигоном оставалось еще четыре часа; вертолет идет в Нью-Йорк сорок семь минут; времени хватает, можно и нужно прочитать последние сводки из пограничных с Гаривасом государств; особенно интересно работает резидент в Паме, совсем еще молодой Юджин Пат; к разговору с Дигоном следует хорошо подготовиться.
В 14 часов 45 минут Пат сообщал: \"Предстоящая конференция в Гаване понудила меня предпринять ряд срочных мер, особенно после того, как я получил информацию, что официальный представитель нынешнего режима Гариваса примет участие в ее работе в качестве наблюдателя. Агент Сидней, работающий на телевидении, имеет ряд материалов, компрометирующих полковника Мигеля Санчеса. Эти материалы были переданы мне ЮСИА (11), но не выдерживали никакой критики в силу их прямолинейности и недоказанности обвинений, выдвинутых против лидера. Я подключил к переработке материалов моего агента из газеты \"Эль Эпока\"; ныне \"тайные связи\" полковника Санчеса с режимом Кастро кажутся вполне правдоподобными; хорошо прозвучит история о том, как Санчес не пожелал спасти своего друга во время охоты на акул в заливе и его друг (профессор Мориета) погиб в пасти хищника; есть также показания девушки, обвиняющей полковника Санчеса в покушении на ее добродетель. Я предложил тогда добавить еще один эпизод: агентура, работающая в среде левых профсоюзов, организовала материал о том, что некий Мигель Санчес из Гариваса еще девять лет назад ездил в Прагу и Улан-Батор на средства, не заявленные финансово-контрольным органам; следовательно, эти средства не что иное, как деньги КГБ или ЦРУ, хотя я порекомендовал допустить версию \"кубинской черной валюты\". Послезавтра появится заявление \"Конфедерации демократических граждан Памы\", в котором будет превозноситься предстоящая конференция, в резких выражениях \"заклеймят\" американский империализм и колониализм, предпринимающий все возможное, чтобы \"задушить\" прогрессивные режимы Латинской Америки; после этого наша агентура напечатает сообщение о том, что \"Конфедерация демократических граждан\" есть не что иное, как запасная штаб-квартира компартии и именно отсюда исходят все приказы на проведение забастовок в Паме, разрушающих и без того ослабленную экономику страны\".
В 15 часов 05 минут Юджин Пат передал:
\"Мой агент, работающий ныне в посольстве Гариваса, во время конспиративной встречи, состоявшейся только что, сообщил, что начальник генерального штаба полковник Диас, весьма близкий к премьеру Мигелю Санчесу, находится в крайне натянутых отношениях с министром обороны майором Лопесом. Предполагают, что это происходит оттого, что в новом кабинете не все верят Лопесу, получавшему образование в Вест-Пойнте, хотя министр иностранных дел режима полковника Санчеса, доктор Малунде, выпускник Гарварда, стоит тем не менее на позициях, приближающихся к крайне левым. Пока что Санчес сохраняет видимость единства кабинета, но я предполагаю начать в здешней прессе кампанию против начальника генерального штаба Диаса, обвинив его в тайных связях с \"американским империализмом\" и в заговоре против полковника Санчеса, опасаясь, что чрезмерный либерализм гаривасского лидера может ввергнуть республику в пучину гражданской войны.
Представилась возможность выйти на один из контактов майора Лопеса, связанных с его операциями по перекупке на фиктивные имена плантаций какао-бобов, однако контакт требует пятьдесят тысяч долларов в качестве аванса, объясняя это условие крайним риском всей операции. Он полагает, что информация, которой он снабдит нас, позволит провести конспиративную встречу с майором Лопесом и установить с ним деловые отношения. Жду указаний\".
Майкл Вэлш пожал плечами, откинулся на спинку кресла, легко взбросил ноги На краешек стола, закурил \"лаки страйк\", нажал на кнопку селектора.
- Пожалуйста, передайте в шифровальный отдел, что я согласен с предложением Пата, мы переведем ему десять тысяч баков - десять, а не пятьдесят - сегодня же. Это первое. Теперь второе: я вылетаю через пятнадцать минут, сообщите в Нью- Йорк, в наше бюро. - И третье: меня интересуют имена всех людей, которые соприкасались с министром обороны Гариваса майором Лопесом в ту пору, когда он учился у нас в Вест-Пойнте, Это все. Я вернусь к одиннадцати. Если что-нибудь срочное, звоните мне за город, я лягу спать поздно, осталось много незавершенной работы.
В шесть часов вертолет Майкла Вэлша приземлился на плоской крыше небоскреба, где располагался среди прочих контор, банков, директоратов филиал акционерного общества \"Гонконг - Лос-Анджелес трэйд асошиэйшн лимитед\". Под такой \"крышей\" помещался конспиративный центр ЦРУ, сориентированный на работу по странам Центральной Америки и островам Карибского бассейна.
...Дигон приехал в подземный гараж; там его машина была погружена в автолифт и поднята на семьдесят девятый этаж; возле лифта его встретил Вэлш, осведомился о здоровье, рассказал новый анекдот о президенте Рейгане; посетовал на постоянные глупости, которые творит администрация \"старого артиста\", пожурил государственный департамент: совершенно запутались, никакого курса, отдали право политических решений Белому дому, забвение уроков Джона Фостера Даллеса; о времена, о нравы; конечно же, Кремль стрижет дивиденды с такого рода глупости; мы одни пытаемся что-то делать, но все эти высылки из Европы русских дипломатов - с нашей подачи вряд ли возымеют сколько-нибудь продолжительное действие, нет, пришла пора кардинальных решений, от слов надо переходить к реальному делу, иначе мы потеряем все то, что с таким трудом наработали...
- Верно, - согласился Дигон, когда они остались одни в большом зале с голыми стенами, в которые были вмонтированы карты важнейших регионов Центральной Америки, они начинали светиться после легкого прикосновения к пульту, установленному на письменном столе, за который сел Майкл Вэлш, пригласив собеседника устроиться рядом с собою в удобном мягком кресле.
- Отсюда вам будет сподручнее знакомиться с нашими материалами, мистер Дигон, - сказал Вэлш. - Я усадил вас в кресло директора, а он любит комфорт.
- Готов поступиться комфортом во имя надежности, заметил Дигон. - Если бы ваш директор и наш президент руководствовались такого рода постулатом, думаю, американцам жилось бы спокойно и счастливо. Как у вас со временем, мистер Вэлш?
- Я должен вернуться в Вашингтон не позднее десяти тридцати, в Европе напряженное положение, шифровки из наших резидентур приходят каждые три минуты; хотя бы пятую часть, увы, приходится читать...
- Тогда я сформулирую предмет нашего интереса как можно жестче...
- Я в курсе, мистер Дигон.
- Нет, мистер Вэлш, вы в курсе того, о чем вас проинформировали мои помощники... Я им доверяю и люблю их, но они - это они, а я - это я. Дело в том, что Гаривас меня интересует не только потому, что я не хочу, как и всякий патриот Штатов, повторения Кубы или Никарагуа, но и оттого, что я принципиально озабочен деятельностью Леопольдо Грацио, Именно поэтому и попросил моих людей устроить нам встречу.
- Но они ничего не сказали мне о Леопольдо Грацио, - Вэлш удивленно пожал плечами и полез за своими \"лаки страйк\". Я понял их так, что объектом вашего интереса являются плантации бобов какао в Гаривасе, мера стабильности нынешнего режима, угроза национализации или социализации, персоналии, которые могут оказаться полезны вашему предприятию... Я понял ваших коллег именно таким образом.
Дигон улыбнулся.
- Я же сказал вам: они - это они, а я - это я... Убежден, что телефонные разговоры моей корпорации фиксируются аппаратом ФБР, оттуда вполне возможна утечка информации, она, впрочем, возможна, увы, и в моем штабе... Поэтому главное я открываю вам. Одному, И никому более.
Вэлш нажал на Одну из кнопок пульта; пророкотал низкий бас из двух динамиков, укрепленных где-то под потолком:
- Центральный пункт информации слушает.
- Меня интересуют данные по Леопольдо Грацио, финансисту.
- Центральный пункт информации настаивает на том, чтобы вы назвали свой пароль и номер удостоверения.
- Тридцать восемь - восемьдесят семь, номер карточки девять тысяч один, дробь кэй даблью.
- Благодарю вас, - пророкотал низкий бас, и на стене как раз напротив кресла, где расположился Дигон, появилось изображение Леопольдо Грацио: высокий, чуть располневший мужчина с белозубой улыбкой, в строгом черном костюме. Приблизительная стоимость акций, скупленных его фирмами в последние месяцы, - начал рокотать бас еще в более низком регистре, - исчисляется в сто семьдесят миллионов долларов; близок к концерну Блика, владеет контрольным пакетом акций в фирме \"Грацио корпорейшн\", стоимость которых равна двумстам сорока миллионам долларов; особая активность его представителей зафиксирована за последние месяцы в Гаривасе, Бразилии и Эквадоре. Объект интереса в Бразилии - акции \"Фольксвагена\", в Эквадоре - игра на понижение акций компании ИТТ, в Гаривасе он поставил на какао-бобы, скупая акции \"Фрут компани\" на биржах Женевы, Гонконга, Амстердама и Франкфурта. Имел две беседы с премьер-министром Гариваса полковником Мигелем Санчесом, предложил заем в сто миллионов долларов для реализации проекта единой энергосистемы в стране после того, как какао бобы завоюют мировой рынок. Концерн Грацио проявляет серьезный интерес к энергетическому бизнесу, владеет семнадцатью процентами акций в \"Электрисите женераль\" и семью процентами \"Электрищегезельшафт ам Майн\". Грацио имеет надежные связи с руководителями профсоюзов работников электростанции Федеративной Республики Германии, Бельгии, Дании и Испании, которые, в свою очередь, постоянно контактируют с министрами экономики соответствующих государств Таким образом, в случае, если Грацио разместит заем в Гаривасе и правительство полковника Санчеса подпишет с ним договор, интересам Соединенных Штатов может быть нанесен определенный ущерб, поскольку ключевые посты по связям с экономикой Гариваса перейдут в руки центристских, а возможно, и социалистических (Испания, Франция) правительств Европы.
Рокочущий бас продолжал выдавать бесстрастную информацию:
- Оперативные данные о Леопольдо Грацио весьма скромен во время публичных выступлений, порочен до определенной меры, к гомосексуализму, группенсексу не склонен, имеет двух любовниц Мадлен Роша в Париже, рю Тильзит, семь, и Анжелику Фор, Бад-Годесберг-Лисем, Ауф дем Колленхоф, тридцать два, по итальянским законам не имеет права на развод, платит жене Анжелике фон Варецки, с которой не живет уже двенадцать лет, сорок пять тысяч долларов на содержание, к азартным играм не пристрастен, упрям в достижении цели, внутренне одинок, ценит ласку, к попытке подвести к нему нашего агента Муар отнесся подозрительно, в прошлом поддерживал деловые связи с представителями марсельской и палермской мафии через некоего Гастона, предположительно Яна Гломбу, проживавшего в Мюнхене, его дилерами на бирже Цюриха являются Хуан Бланко и Бенджамин Уфер, сам он никогда в зале бирж не появляется, во время кризисных ситуаций, как правило, находится на борту своего самолета, откуда держит постоянную связь с дилерами; из концернов США в связях с ним зафиксирована группа Моргана, однако попытка использования его в интересах концерна успехом не увенчалась; можно полагать, что он относится к числу финансистов \"новой волны\", которые полагают разумным развитие связей не только с представителями националистических режимов, выступающих с критикой нашей политики, но и с социалистическими странами, поскольку это, по словам гамбургской журналистки Мари Кровс, взявшей интервью у Грацио, \"угодно европейской тенденции, а она весьма условно делима на \"западную\" и \"восточную\", да и то чаще всего в идеологической сфере; что же касается экономики, то Европа не может не быть единым организмом...\".
- Хватит, - сказал Дигон, - это самое важное. Что известно о его контактах с Кремлем?
Вэлш снова закурил, вместо него пророкотал низкий бас:
- Зафиксирован факт переговоров фирмы \"Петролеум индастри\" с Внешторгбанком России по поводу совместного проекта; работа экспертов продолжается, Грацио имеет одиннадцать процентов акций \"Петролеум\".
- Пусть он теперь не слушает нас, - сказал Дигон Вэлшу, поблагодарите его, и пусть отключится...
- Это автомат, - усмехнулся Вэлш, - робот, он не умеет реагировать на слово \"благодарю\", глядишь, и ответит бранью... Что касается подслушивания, то гарантировать ничего не могу, мы находимся в оперативном центре, здесь каждое слово фиксируется, как в кабине реактивного бомбардировщика...
- Хорошо, тогда ответьте мне под вашу поганую запись: как долго вы намерены терпеть этого самого полковника Санчеса? Если нет, то существует ли у вас замена ему и опасно ли для моих и ваших интересов в пограничных с Гаривасом странах возможное развитие ситуации, сумей Леопольдо Грацио закрепить там свои позиции?
- Существует девять вариантов, разработанных, - зарокотал было бас, но Вэлш живо нажал на одну из кнопок, и на втором экране, вмонтированном в стену, тревожно зажглись два слова: \"Но ансэ!\" - \"Не отвечать!\"
- У нас есть кое-какие соображения, мистер Дигон, нас не может не тревожить политика полковника Санчеса, хотя пока нет реальных доказательств его связей с Кремлем или Кастро... Пожалуй, мы готовы будем помочь вам информацией, если вы решите поставить на здравомыслящие элементы в Гаривасе... В первую очередь я имею в виду майора Лопеса, министра обороны... Я солидарен с Карлом Марксом - лишь уповая на решение экономических проблем, мы сможем добиться угодных нам политических корректив...
- По поводу этого самого министра Лопеса тоже будет \"Не отвечать!\"? Или какими- то сведениями об этом парне вы можете поделиться?
- Мы им очень дорожим, мистер Дигон, поэтому я готов дать вам лишь строго дозированную информацию. В случае, если вы решитесь на прямой контакт с Лопесом и он пойдет на этот контакт, я открою вам то, что пока должно оставаться тайною Штатов.
- Спасибо, мистер Вэлш, я тронут вашей откровенностью, мне хотелось бы увидеться с вами после того, как я обговорю мои планы с майором Лопесом, не возражаете?
- Мои коллеги заинтересованы в этом не меньше вас, мистер Дигон, несмотря на то, что это не затрагивает их финансовых интересов...
Дигон усмехнулся.
- А вы покупайте акции моей дочерней фирмы \"Континентл фуд индастри\", именно она станет играть на понижение стоимости акций какао-бобов Гариваса... Тогда вы в случае удачи предприятия на доллар получите не меньше пяти. Спасибо за то, что нашли для старика время...
26
14.10.83 (17 часов 04 минуты)
Корреспондент провинциальной \"Стар\" Фрэнк По прилетел в Шёнёф в девять вечера, взял такси возле маленького аэропорта и попросил шофера отвезти его в европейский Пресс-центр.
Там он сразу же пошел в бар, надеясь отыскать кого-либо из знакомых; сейчас здесь шумели, пили, спорили, рассказывали анекдоты; это были, в основном, европейцы; один лишь американец - Фрэнк определил его по клетчатому пиджаку, узеньким брюкам и тяжелым черным полуботинкам (никто так не традиционен в фасоне одежды и обуви, как американцы, которым за пятьдесят) - сидел за стойкой и, быстро пролистывая страницы пресс-бюллетеней, пил лимонный сок птичьими, очень маленькими, жадными глотками.
К нему он и подошел.
- Я Фрэнк По из \"Стар\", можно, я сяду рядом?
- Я \"сэр Все\" из ниоткуда, - ответил американец. - Здесь не принято спрашивать разрешения, если свободно, садитесь, и все тут...
- Меня пригнали сюда, потому что коллега из Гамбурга, кажется, Мари Кровс имеет какую-то информацию по делу шлепнувшегося миллионера из Палермо. Вы ее не видели?
- Видел. Она скоро вернется, куда-то уехала... Мечется все время, пытается опубликовать свои разоблачения, воюет против нашего агрессивного империализма, а беднягу никто не печатает... Как это все смешно, - вздохнул \"сэр Все\", суета сует и всяческая суета... Вот, глядите, - он подвинул Фрэнку несколько страниц, - я передал в бюллетень Пресс-центра свою подборку самой важной информации о том, что сотрясает сегодня мир. Однако и у нас здесь, как везде, во всем и всюду, сплошная тенденция... Вот прочтите мое сообщение о том, что у нас изобретен препарат - тимолол, который уменьшает рабочую нагрузку на сердце и снижает смертность на сорок процентов. А ведь подсчитано, что в этом году от инфаркта у нас с вами на родине умрут миллион человек. Миллион, понимаете? Не умерли, а умрут... Спокойно пишут, отстраненно... Так вот, про тимолол печатать не стали, \"еще не проверено до конца\"... Ладно... Дал другое: токийский профессор Касуга доказал, что жена человека, который вроде меня смолит шестьдесят сигарет в день, \"пассивно выкуривает\" полпачки в сутки. А некурящая секретарша курилки босса тем не менее также пассивно выкуривает двадцать штук в сутки... Мне сказали; \"Ну и что? Вы хотите отпугнуть стенографисток? Они и так бегут, как крысы с тонущего корабля, потому что мы спим с ними бесплатно, заставляем работать по ночам без сверхурочных и легко передаем друг другу, когда они нам приедаются, называя этот акт \"списанием в национальное хозяйство\". Ладно. Я просил, чтобы напечатали сообщение о работе голландцев, которые доказали, что мы стоим перед катастрофой: химические удобрения убивают червей в почве, а это означает умерщвление структуры пахотной и луговой земли. Мне ответили, что эта информация носит дурно пахнущий, не эстетический оттенок. Тогда я принес сообщение из Манилы о том, что филиппинская армия делает взрывчатку для бомб из кокосовых орехов. Надо мной посмеялись - не может быть. Ладно, нас, янки, просто так не скрутишь. Я им сунул информацию про то, что акулы не болеют раком, да и другим серьезным инфекционным заболеваниям не подвержены и ученые сейчас бьются над тем, как обнаружить вещества, которые стимулируют их иммунную систему, а еще лучше - выделить, чтобы спасти род людской от рака. Мне ответили, что нечего прославлять акулу в прессе... Знаете, что напечатали?
Фрэнк По, завороженно слушавший \"сэра Все\", покачал головой.
- Ума не приложу.
- Зачитываю, - \"сэр Все\" факирским жестом отмахнул три страницы бюллетеня. - Британская фирма \"Строуб айдент\" сконструировала портативный маяк для подачи сигнала бедствия. Длина - двести миллиметров, масса - двести пятьдесят граммов, стоимость - шестьдесят долларов... Ничего, а? Каждый тонет в одиночку, век разобщенности, эра тенденции и крушения человеческого духа... А бедненькая Мари носится с идеей добра, изоляции наших финансовых китов и спасения красивого полковника Санчеса, последнего идеалиста испаноговорящей Америки...
- Простите, а как вас все-таки зовут? - поинтересовался Фрэнк.
- Меня зовут \"сэр Все\", я же вам представился, раздраженно ответил американец. - Или у вас дырявая память, как у всех молодых людей? Когда я поверю вам, тогда расскажу, отчего у меня такое странное имя... У меня нет оснований вам верить, потому что я трезв, а пить начну через неделю, когда кончу работу, запланированную на этот месяц.
...Мари пришла в бар около одиннадцати; растерянная, с ярким румянцем на острых скулах.
- Я Фрэнк По из \"Стар\", мисс Кровс... Так же, как и вы, я ненавижу наших старых мумий, готовлю материал о ситуации в Гаривасе, а в Париже мне сказали - я там аккредитован, хотя работаю по всей Западной Европе, - что у вас есть какие-то новые данные в связи с интересующей меня проблематикой...
Мари ответила не сразу, а лишь после того, как изучающе осмотрела По.
- Какая проблематика вас интересует? Я, признаться, прежде не читала ваших корреспонденции.
- Меня интересует то же, что и вас: загадочный клубок \"Грацио - Гаривас - Санчес\", будущее этой несчастной республики, тайна палермского миллионера...
- Можете гарантировать, что информация, которой я располагаю, появится в вашей газете?
- Я не редактор и не владелец контрольного Пакета акций, мисс Кровс... Я представляю нашу провинциальную прессу, вы же знаете, сколь консервативны наши люди в глубинке...
Мари усмехнулась.
- Думаю, не более, чем любые... Мне, кстати, очень нравятся глубинные америкашки, в них много еще от прошлого века.
Фрэнк горько вздохнул.
- Вы слишком добро сказали \"америкашки\"... Вы не знаете, что такое американский прошлый век... Это же рабство, мисс Кровс... Я не чистый американец, мы выходцы из Европы, отец всегда вспоминает настоящую родину с тоской и нежностью. Увы, я не могу гарантировать опубликование ваших материалов... Но я обещаю молчать, подскажите только, в каком направлении и у кого искать мне.
- Опять-таки можете гарантировать, что сами напечатаете то, что я вам открою? Я готова отдать вам все, только напечатайте...
- Я был бы бесчестной свиньей, если бы сказал, что гарантирую... Нет, не гарантирую...
- Мне обидно за Америку... За Северную Америку, - быстро поправилась Мари, и Фрэнк сразу же понял, что у нее много друзей на южноамериканском континенте, там не любят, когда о Штатах говорят \"Америка\". - Почему Белый дом так нетерпим ко всему тому, что не укладывается в схему, выработанную в пору доктрины Монро, великого североамериканского изоляционизма?! Это ж китайская Стена двадцатого века, мистер По... Возьмите подборки ваших газет по Гаривасу, колонки комментаторов, послушайте радио, посмотрите телевидение... Нагнетают психоз, это понятно непосвященному, не то что нам с вами, циникам, которые прекрасно знают, как все это делается... Почему? Все просто: поднимите таблицы внешнеторгового баланса Гариваса за последние семь месяцев... Правительство взяло в свои руки то, что раньше было бесконтрольной монополией Дигона, Рокфеллера, Моргана. Особенно Дигона... Ну, а потом попросите редакцию финансировать ваш полет в Гаривас - я готова помочь вам получить интервью у Санчеса.
- Это он вам дал интервью, и я восхищаюсь его прямотой, хотя кое-чего вы не договариваете... Вы красивая, это понятно, отчего он согласился дать вам интервью... Мне он покажет фигу...
Фрэнк сказал это до того жалостливо, что Мари улыбнулась, положив свою мягкую ладонь на его руку.
- Слушайте, прежде чем лететь в Гаривас - Санчес вас примет, я обещаю, - попробуйте в Париже встретиться с профессором Вернье, он знает латиноамериканский узел, как никто другой... Только не ссылайтесь на меня... Если вы упомянете мое имя, он вряд ли станет говорить с вами...
- Как Вернье относится к американцам?
- А как он должен к ним относиться? - удивилась Мари.
- В Европе нас не любят... Ракеты, нейтронная бомба и все другие дела...
- Нет... Вернье - культурный человек, у него много друзей в Штатах, он не страдает ущербностью западноевропейского шовинизма... Если вы его разговорите\" вам будет над чем подумать... Как раз он-то не станет требовать гарантий, чтобы вы напечатали то, что он вам скажет... Это человек щедрый, и у него нет в данном случае такого интереса, какой есть у меня.
Фрэнк По сдержался, чтобы не спросить про то, какой же интерес у мисс Кровс, поднялся и пошел к бару заказать два кофе.
Мари, словно бы почувствовав это, крикнула:
- Не вздумайте меня угощать, я плачу за все сама...
Ночью, возвращаясь в пустом курьерском поезде в Париж, Фрэнк По притулился к окну, но уснуть не мог, со щемящим чувством тоски вспоминал Мари, думая о том, как будет счастлив человек, которого полюбит эта зеленоглазая пшеничноволосая женщина с ярким, нездоровым румянцем на острых скулах и такой ласковой, мягкой, теплой ладонью...
27
Ретроспектива III (пять месяцев назад, лето 83-го)
\"Директору Центрального разведывательного управления
Подлежит расшифровке в аппарате директора
Докладываю лично директору
Совершенно секретно
Агент Жозеф передал вчера документацию о том, что на биржах Лондона, Антверпена, Женевы и Гонконга возможен в течение ближайших месяцев бум, связанный с атакой на цены бобов какао, это следует расценивать как удар по режиму лидера Гариваса полковника Санчеса.
По неподтвержденным еще сведениям, полученным Жозефом от его контакта в Цюрихе с Андрэ, за предстоящей акцией угадываются интересы концерна Дигона. Однако Андрэ предполагает, что не один лишь Дигон заинтересован в устранении Санчеса для того, чтобы во время хаоса, который последует за этим, укрепить свои позиции в Гаривасе. В связи с предстоящими событиями трижды было упомянуто имя Майкла Вэлша.
Ульрих\".
После того, как шифровальщик доложил директору эту телеграмму суперагента ЦРУ, человека, руководившего службой телефонного и радиопрослушивания контрразведки одной из западноевропейских стран, в надежности информации которого не приходилось сомневаться, директор вызвал своего первого заместителя Майкла Вэлша, угостил его кофе, попросил рассказать о последних новостях в Азии и Центральной Америке, выслушал сдержанный ответ о том, что никаких особенно секретных событий в ближайшие часы там, по его сведениям, не предвидится, поделился информацией, пришедшей только что из Каира, о возможных перестановках в египетском кабинете, следует загодя подготовиться к этому, поинтересовался - вскользь, очень легко, - нет ли сведений с ведущих бирж, которые могли бы привлечь внимание перед предстоящей завтра беседой с президентом, получил ответ, что никаких тревожных симптомов агентура не зарегистрировала, затем перевел разговор на ситуацию в Албании и в заключение с улыбкой уже попросил Вэлша рассказать, что нового на теннисных состязаниях в Лондоне. \"Я не читал газет последние три дня, разламывается голова, видимо, придется лечь в госпиталь для обследования и профилактики, так что, Майкл, вам придется пересесть на неделю в мой кабинет и взять на себя и мою - не очень-то в сравнении с вашей объемную - часть работы... За вашей многоопытной спиной я чувствую себя великолепно, постоянно благодарен вам за то, что вы ведете всю текущую, столь изнурительную работу с присущим вам блеском и профессорской обстоятельностью; выручайте и на этот раз, мой друг...\"
Попрощавшись с Вэлшем, директор попросил помощника срочно зашифровать запрос Ульриху о том, какие предположительно цены будут на акции бобов какао во время кризисной ситуации в Гаривасе, кто получит профит в случае, если обстоятельства станут развиваться так, как это угодно заинтересованному концерну (или концернам), каковы уязвимые точки в предполагаемой на бирже комбинации и кто возьмет сверхприбыль, если ситуация начнет развиваться не в том направлении, которое запланировано.
Он не уезжал из офиса до тех пор, пока от Ульриха не пришел ответ, в котором назывались оптимальные цены и давался - впрочем, весьма гипотетически - анализ тех шагов конкурентов Дигона, которые могут нанести ему поражение на биржах и дать профит тем, кто в самый последний момент поставит на акции других концернов и банков.
После этого директор отправился на встречу со специальным помощником президента, показал ему расшифрованные телеграммы и в течение двух часов разрабатывал план предстоящих мероприятий в связи со вновь открывшимся обстоятельством, которое заключалось в том, что Майкл Вэлш предпринимал такого рода внешнеполитические шаги, которые он не имел права предпринимать без санкции Белого дома, на худой конец, директора.
Через двадцать минут после того, как директор уехал, помощник президента пригласил к себе старого друга Роберта Кара, ведущего специалиста по биржевым операциям, ознакомил его с сообщениями, оставленными ему шефом ЦРУ, и попросил, соблюдая абсолютнейшую конспирацию, просчитать возможные ходы, позволяющие поставить на такого рода акции, которые принесут максимальную прибыль тем, кто решит поиграть, вложив свои деньги в эту рискованную комбинацию.
Через сорок минут после того, как помощник президента попрощался со своим другом, к нему приехал директор ФБР.
Вернувшись к себе поздно вечером, директор ФБР пригласил двух самых доверенных сотрудников и поручил им в течение сегодняшней ночи разработать план операции, цель которой заключалась в том, чтобы организовать тотальное наблюдение за Майклом Вэлшем.
28
14.10.83 (17 часов 05 минут)
- Господин Хуан Мануэль Мария Хайме Антонио Бланко? спросил Шор учтиво.
- Де Бланко, с вашего позволения, - уточнил высокий малоподвижный человек, - я дворянин, инспектор.
- С вашего позволения, господин инспектор. Но мы отвлеклись от темы нашего разговора... Я пригласил вас в качестве свидетеля по делу о гибели Леопольдо Грацио. Мне необходимо задать вам ряд вопросов, господин де Бланко.
- Я к вашим услугам, инс... господин инспектор.
- Хочу предупредить, что наш разговор записывается на пленку. Если вы намерены пригласить адвоката, я готов назначить вам другое время, но не позже четырнадцати часов завтрашнего дня.
- Все будет зависеть от ваших вопросов, господин инспектор.
Шор кивнул.
- Мой первый вопрос: когда и на каком бизнесе началось ваше сотрудничество с мистером Грацио?
- А отчего вы называете покойного \"мистер\"? Он материковый европеец, точнее говоря, итальянец, следовательно, его должно называть \"синьор\".
- Справедливое замечание, господин де Бланко, но его бизнес мало распространялся на Италию, все больше на американский континент... Кстати, вы были первым, кто проводил зондаж среди членов кабинета Санчеса по поводу энергопроекта?
- На этот вопрос вам ответит юрист нашей корпорации, господин инспектор... Что же касается времени, когда началось мое сотрудничество с Грацио, то это, дай бог памяти, началось году в семьдесят пятом... Да, именно так...
- То есть после смерти испанского диктатора?
- Я бы не стал так говорить о генералиссимусе Франсиско Франко. Он не был диктатором, во всяком случае, последние годы своего правления... Мы, люди бизнеса, через жену Франко, отдав ей акции крупнейших магазинов \"Корт инглез\", смогли ввести его в нашу среду, А нам не нужна диктатура, во всяком случае, пока не возникла кризисная ситуация и дело может быть чревато бунтом черни.
- Такого рода точку зрения можно дискутировать, а вы занятой человек, господин де Бланко, я не вправе злоупотреблять вашим временем. Но вы обязаны согласиться, что ваше сотрудничество с синьором Грацио началось в первые дни детанта, не правда ли?
- Вы хотите сказать, что я левый бизнесмен? - улыбнулся де Бланко. - Нет, я монархист, то есть живу в мире реальностей. Мой брат занят в сфере бизнеса с Америкой, я с Востоком, дядя поддерживает контакты на европейском континенте; нормальная жизнедеятельность планеты невозможна без и вне надежных контактов с русским колоссом, худой мир лучше доброй войны.
- У Грацио был хороший бизнес в коммунистическом мире?
- Этот вопрос вы зададите моему юристу, господин инспектор.
- Хорошо, я подойду к интересующему меня делу с другой стороны... Леопольдо Грацио никто никогда не угрожал? Особенно после того, как он наладил широкие контакты с коммунистическими режимами и развивающимися странами?
Бланко спросил разрешения закурить, достал самые дорогие сигареты \"ротман\" (без фильтра, густо-сладкие), прикурил от массивного золотого \"дюпона\", потом наконец ответил:
- Мне такого рода факты неизвестны, господин инспектор.
- А вам, особенно последнее время, никто не угрожал?
- Даже если бы это было, я не стал бы вам говорить, господин инспектор, это не по правилам.
- Господин де Бланко, - медленно, чеканя слова, произнес Шор, - я тоже поступаю не по правилам, предупреждая вас о том, что ваша жизнь в опасности. Данные прослушивания ваших телефонных разговоров позволили мне сделать вывод: будете вы откровенно разговаривать со мною или не станете этого делать, поделитесь своими соображениями, связанными с убийством Грацио, или будете, как вас просят, настаивать на версии его самоубийства, опасность вам грозит постоянно. И это связано, как мне представляется, с судьбой энергопроекта для Гариваса. Это все, господин де Бланко, я больше вас не задерживаю.
Лицо Бланко враз сделалось морщинистым; Шор поразился этой перемене: только что перед ним сидел лощеный моложавый красавец, и вдруг стало видно, сколько усилий тратит этот старик, чтобы сохранять себя на людях; постоянная схватка с возрастом!
- Я могу это ваше заявление, господин инспектор, повторить представителям прессы?
- Вы не решитесь, господин де Бланко, вы никогда не решитесь на это, ибо отдаете себе отчет, в каком сложном положении находитесь. Вы правы, полиция коррумпирована, Мегрэ - выдумка доброго и талантливого Сименона, вы правы, мы работаем хуже, чем преступники, но все-таки мы пока еще умеем охранять ключевых свидетелей. А вы свидетель именно такого рода.
- Господин инспектор Шор, вы были весьма любезны, советуя мне избрать верную линию поведения, благодарю вас сердечно. Но позвольте и мне дать вам совет: знайте, на кого можно замахиваться, а на кого рискованно. Не думайте, что ваша жизнь будет вне опасности, если вы и дальше станете заниматься правдоискательством.
- Вас уполномочили сказать мне это? Или вы сделали такого рода заявление по собственной инициативе, исходя из добрых ко мне чувств, господин де Бланко?
- Мне импонирует ваша манера поведения, господин инспектор. Вы очень смелый человек, но вы еще более беззащитны, чем я. Де Бланко поднялся, сухо кивнул и пошел из кабинета. Шор остановил его.
- Господин де Бланко, для вашего сведения: человек, назвавший себя Роберто, да, да, тот самый, который советовал вам не влезать во все это дело, прилетел сюда из Палермо, он, сдается мне, из семьи Дона Валлоне, из их группы влияния. Вам это известно?
- Нет, мне это не было известно.
- Можете использовать мою информацию в ваших целях, господин де Бланко, фрау Дорн великолепно владеет итальянским, она поможет вам в доверительной беседе с Доном Валлоне, если вы на нее решитесь.
29
14.10.83 (17 часов 27 минут)