Ирэн приблизилась к Хикки и неожиданно уселась ему на колени. Он изъял у нее сигарету, сунул себе в рот и крепко обхватил жену за талию. Закрыв глаза, она опустила голву ему на плечо… он не мог сказать, сколько времени они так просидели. Сигарета истлела до конца, и Хикки швырнул ее в урну. Потом он стал погружаться в сладкую дрему. В реальный мир его вернул оглушительный грохот в дверь.
ПРИПЕВ
– Да, черт побери! – Хикки стряхнул с себя жену и встал.
(ПОЮТ ВМЕСТЕ):
ОН:
На пороге стояли Этерлен и Йони Йохансон. Под мышкой у детектива был плоский голографический проектор, а Этерлен держал свой неразлучный терминал.
Роняет звезды одинокая луна,
Зову тебя, ведь все мы ждём чудес порою.
Теперь я понял – мне нужна лишь ты одна.
В дверь позвони… И я открою…
– Мы можем расположиться здесь? – спросил Этерлен с очаровательной бесцеремонностью. – А то там ужасный шум.
ТЫ МНОЙ НЕ ИГРАЙ
– Можем, – вздохнул Хикки. – Ир, распорядись, чтобы нам принесли кофе. И коньяк, обязательно.
(на мотив «No Woman No Cry» в исполнении тандема Надежда Бабкина и «Boney M»)
Вернувшись в кресло, он придвинул к себе громадную каменную пепельницу и тяжко вздохнул. Непонятно отчего, но вся эта затея любимого Дедушки стала ощущаться как гиря на шее. Ему смертельно захотелось выпорхнуть отсюда, с восемьдесят шестого этажа, и хоть на пару секунд почуствовать себя беззаботной птичкой, далекой от всех проблем и чужих неприятностей.
ПРИПЕВ:
Йони тем временем споро оживил свою машинку и взял в руку миниаюрный пульт.
– Ну, вот они, – сообщил он.
Она: Ты мной не играй,
Хор: Ты мной не играй,
Она: Ты мной не играй,
Хор: Ты мной не играй!
Помнишь, как сидели мы в парке с тобой,
Где цвела над нами сирень?
Ты хотел со мною поиграть в любовь,
А мне было лень.
Ты хотел со мною на травке лежать,
Трогая меня вновь и вновь.
Ты хотел со мною поиграть и сбежать.
А как же любовь?
ПРИПЕВ:
Посреди кабинета появились двое мужчин. Лет они были одинаковых – где-то так под сорок, внешность имели не самую запоминающуюся; Хикки мог только сказать что одного из них, обладателя висячих светлых усов, жизнь потрепала несколько крепче, чем его приятеля. А вот с одеждой было интереснее. Безусый брюнет с наметившимся брюшком выглядел, как типичный обитатель Острова Ублюдков: на нем были узкие синие брюки, белая рубашка-безрукавка с большим отложным воротником и бездной карманов, наложенных друг на друга, и обычные в Портленде сандалии без задника, а вот второй, обладатель тех самых печальных усов, казался приезжим. На Авроре так вообще не одевались – достаточно плотный камзол мог принадлежать только жителю не слишком жаркого мира, о том же говорили и странного вида серые шаровары с застежками понизу, из-под которых виднелись узконосые сапоги на высоком каблуке.
Она: Ты мной не играй...
Хор: Ты ей не играй!
Она: Ты мной не играй...
Хор: Ты ей не играй!
Она: Ты с огнем играешь, так не забывай –
Ты мной не играй.
Ежели ты любишь, то так и скажи,
Лучше не темни, дорогой,
Ежели не любишь, сам на травке лежи,
И играй сам с собой.
В парке из колонок звучит «Бони Мэ»,
На меня ты жадно глядишь,
Что же до сих пор ты ни «бэ» и ни «мэ»,
Сидишь и пыхтишь?
ПРИПЕВ
– Ты уверен, что все было именно так? – спросил Хикки.
НОВЫЙ ТЕКСТ ДЛЯ ЖИРИНОВСКОГО
– У меня профессиональная память, – обиделся Йони. – К тому же я почти час на это убил.
– Где это так одеваются? – задумчиво произнес Хикки. – Он же явно не здешний.
(на мотив песни «Чингиз-Хан» группы «Чингиз-Хан»)
– А кто из них махал помелом? – поинтересовался Этерлен.
Настали дни весенние невероятной красоты.
(вариант – «и стало больше суеты»)
Ху! Ха!
Мужское население подносит женщинам цветы. Ху! Ха!
Повсюду – мини-юбки
И звонкий смех…
Ах, женщины-голубки,
Люблю вас всех!
И громко всей России говорю:
– Тот, с усиками. У него еще голосина такой – у, что сирена. Но по-моему, он не военный. Интонации не те. И волосы, видишь, короткие. Но вот откуда он?
ПРИПЕВ:
– Или с Сент-Илера, или с Килборна, – уверенно отозвался Этерлен. – Если с Килборна, то он, скорее всего, скотовод. Это у них там манера носить сапоги а-ля офицерские ботфорты, и при этом запихивать голенище под штанину. Орать и бузить в кабаках они тоже любят. Каким чертом скотовод мог оказаться в курсе событий?
Муж, дом и семья –
Вот что для женщины важно сегодня в жизни,
Муж, дом и семья,
Больше беременных дайте родной отчизне,
Верю я – мы сможем, о-хо-хо-хо,
Если что, поможем, а-ха-ха-ха,
Всем невестам выбрать жениха – Ху! Ха!
Зазеленели листики, весна в родимый край пришла. Ху! Ха!
Но говорят статистики, рождаемость у нас мала. Ху! Ха!
Исправим это дело,
Так жить нельзя,
Короче, ближе к телу,
Мои друзья,
Ну, разве я не прав? Конечно, прав!
ПРИПЕВ.
– А ты уверен, что это все не туфта? – Хикки принял из рук секретарши поднос с кофейником, плотно затворил за нею дверь и вернулся на место. – Может, они имели в виду совсем не того Каспара. Может, вообще…
Муж, дом и семья –
Вот что Россию спасёт, вовсе не реформы,
Муж, дом и семья –
Это идея моей предвыборной платформы,
Нужно потрудиться, о-хо-хо-хо,
Чтоб смогли родиться, а-ха-ха-ха,
Малыши, и в этом нет греха – Ху! Ха!
– Не может, – перебил его генерал. – Я уже все выяснил. Кирпатрик вышел к тому самому Килборну, а по спине у него уже топчутся лидданские друзья.
– Регулярные?
Пародии
– Хуже, братцы. Пираты. Все-таки он и с ними что-то не поделил. И если мы его не достанем, – а как его достать, я просто не знаю, – погром будет продолжаться. После той истории с нашим патрулем и лидданами, Кирпатрик твердо заявил, что его сдали не только пучеглазые сволочи, но и наши… я имею в виду ваши – с долбаной вашей Авроры. Что у вас тут за планета!
АЛЕКСАНДР РОЗЕНБАУМ(на мотив песни «Ау!»)
Хикки вдруг стало смешно. Он представил себе, как Каспар Кирпатрик, он же Каспарчик, живая легенда, ужас галактических трасс, нанимает килборнского свинопаса для того, чтобы тот завалил лидданского консула. Завалил, совершенно бесшумно ушел, а потом размахивал налево и направо своим языком, хвастаясь, как хорошо у него все вышло. Прожив на свете тридцать три года, полковник Махтхольф ни разу не видел ковбоя, способного тихо и, главное, весьма профессионально пройти через охрану, уложить VIР одним-единственным выстрелом в лоб (а дело, как он уже знал, было именно так), и все так же аккуратно раствориться воздухе!
Я решил было пойти в депутаты
«Фонограммщиков» поставить к барьеру,
Только совесть мне сказала: «Куда ты?
Ведь и там все голосят под «фанеру».
Но я все-таки я пошел в депутаты,
Взяв любимую гитару, как посох,
Потому что я давал Гиппократу
Обещанье исцелять безголосых.
Ау! Днем и ночью глотку я рву.
Ау! Заблудился доктор в Госдуме.
Ау! Значит, быть в лесу одному.
Ау! Ау! Ау!
– Это был действительно свинопас, – сказал он. – Не киллер, переодетый свинопасом, а настоящий свинопас. Но как?..
АЛЕКСАНДР СЕРОВ(попурри на мотивы песен «Мадонна», «Я люблю тебя до слез»)
– Да пошел ты к черту, умник, – буркнул генерал с неожиданным радражением. – Откуда я знаю, как? Я только знаю, что все совпадает, что цепочка получается предельно логичная, а против логики я не ходок.
– С сетями работать будем? – поинтересовался Хикки.
Снова ночь рисует мне
В замусоленном окне
Моего лица портрет,
Мадонна.
Снова, словно в первый раз,
Наблюдаю битый час,
Как красив мой силуэт,
Мадонна.
Я люблю себя до слез,
Этот лоб и этот глаз,
Этот профиль, этот фас,
Этот рот и этот нос.
Лепестками алых роз
В небо губы устремлю.
Я люблю себя до слез,
Без ума люблю!
Ты меня любишь,
Но я себя люблю больше.
Как я прекрасен,
Господи, Боже!
– Да за каким чертом, у нас совершенно нет времени. В Империи пятьдесят пять миллиардов рыл – по анализу мы получим тысяч десять персонажей, как две капли воды похожих на наших фигурантов. Пусть этим займется Йони. Нам сейчас нужно вычислять Лоссберга и перебираться к нему на борт.
АНЖЕЛИКА ВАРУМ И ЛЕОНИД АГУТИН
– А ты знаешь, где он? А то у меня стоит в доках «Ровер», только что с капиталки. Экипаж я соберу к вечеру…
Агутин( на мотив песни «Граница»):
– Нет уж, только не это. Не исключено, что мы пойдем прямо к черту в зубы, а туда, знаешь ли, все-таки лучше с Лоссбергом.
Украли ботинки две какие-то блондинки,
А одна стерва – и шнурки за двадцать евро.
Ты прости, Маша, но теперь в бюджете нашем
Такая вот дырка, как и у всех.
Посмотри, подруга, на ноги супруга:
Соберет ли зальчик босоногий мальчик?
Варум( на мотив песни «Я буду всегда с тобой!»):
Глава 4.
Я буду всегда с тобой,
Мой босоногий бой,
Ради моей любви
Ты босиком не пой,
Я за тебя спою
И получу бабло,
Чтобы тебе купить
Туфли.
Вокруг солнца Авроры вращались семь планет; собственно Аврора была четвертой. Помимо нее, относительно небольшие человеческие колонии находились также на второй и шестой. Атмосфера второй планеты позволяла долгосрочное терраформирование, и ее готовили под эту, наконец-то доведенную до ума технологию, а шестая, мрачный мир фиолетовых льдов, под которыми кипела странная, фторо-кристаллоидная жизнь, был ценен исключительно рудами. Остаться там навсегда мог только шизофреничный ксеногеолог или большой любитель уединения, – зато вокруг планеты вертелись аж восемнадцать разнокалиберных лун.
Агутин:
В этом многоцветном хороводе и затерялся «Циклоп». Кришталь, входя в систему, решил потешить свои источенные алкоголем нервы и спрятаться так, чтобы его не увидела ни одна из сторожевых башен оборонительной сферы. Несмотря на размеры корабля, ему это удалось. Зато пилоты принадлежащего Хикки каботажного грузовика, на котором он отправился к Лоссбергу, прокляли все на свете. Маневр приближения к «Циклопу» заставил их вспотеть по-настоящему: они крутились вокруг грязно-серой планеты больше часа. Наконец на экранах появилась величественная черная сигара с широко растопыренными пилонами эволюционных двигателей. По сложившейся традиции, чуть приплюснутую «спину» корабля украшал портрет рыжеволосой красотки, жизнерадостно запустившей пальчики промеж ног.
Я буду всегда с тобой,
Самый примерный твой
Самый хороший муж,
Только слегка чудной,
В смысле - рассеянный,
И потому порой
Часто теряющий
Обувь.
Грузовик притерся к левому борту линкора, словно поросенок к ласковой мамочке, и от шлюза громоздкого «Циклопа» неторопливо пополз переходной «хобот». Несколько минут спустя Хикки и Этерлен, держа в руках дорожные кофры, уже шли по слегка прогибающейся ленте трапа в сторону светящегося прямоугольника распахнутой шлюзокамеры.
АЛЛА ПУГАЧЕВА(на мотив «Чао, дорогой»)
В коридоре их встретила подтянутая молодая женщина, оснащенная майорскими погонами. В петлицах неярко серебрились молнии начальника связи. Этерлен с некоторой плотоядностью оглядел ее стройные ноги, облитые черными форменными чулками, и приготовился к дежурному комплименту.
Чао, милый, дорогой, чао, зайка-котофейка!
Чао, гений, чао, муж, сверхзвезда, король римейка!
Чао, чао, шоумен! Чао, чао, чародей!
Чао, сладкий, голосистый, самый натуральный соловей!
– Вахтенный начальник майор Робинсон, – отрекомедовалась дама, и Хикки с генералом едва не присели: она говорила настоящим, добротно прокуренным унтер-офицерским басом, глубоким настолько, что от него, казалось, гудели в ответ бронированные переборки.
Припев
Для того, чтобы прийти в себя, Этерлену понадобилось некоторое время.
Чао, чао, дорогой,
Видно страстью ты не разбужен!
До свиданья, мой герой,
И кому теперь ты нужен?
Чао!
Чао, чао, мой певец,
Мне чего-то не хватало.
Наступил любви конец,
Вот и все, устала Алла!
Чао!
– А где Лоссберг? – спросил он, забыв о необходимости представиться.
БЛЕСТЯЩИЕ(на мотив песни «Пальмы»)
– Лоссберг сидит с командиром, пьет ром и рассуждает об эманациях высших энергий, – равнодушно ответила майор Робинсон. – Идемте, джентльмены.
Когда перед ними разъехались полированные двери командирского салона, Хикки увидел следующую картину. Лоссберг, одетый в расшитый узорами шелковый халат, сидел в глубоком кресле перед старинным деревянным столом, на котором покоилась наполовину выпитая бутыль рому, стаканы и безразмерная серебряная пепельница, наполненная грязными салфетками вперемешку с сигарными окурками. На краю стола стоял тазик, из него торчали обглоданные кости какой-то птицы; под столом валялись две пустые бутылки из-под рома и несколько банок из-под соков. Напротив Лоссберга, подперев щеку ладонью, задумчиво щурился Кришталь. Выглядел он даже по флотским меркам странно: на макушке отсвечивала небольшая лысинка, зато имелись три хвоста – один, рыжий и пушистый, шел от затылка до самой задницы, а еще два, тоже рыжие, но более скромные, свешивались со щек. Усы и борода при этом отсутствовали. На Криштале были тесные форменные шорты и рубашка с полковничьими погонами. Слушая Лоссберга, он то и дело приподнимал то одну, то другую ногу и шустро скреб рыжеволосые лодыжки.
Там, где лето, море и птицы,
Там, где мне захотелось влюбиться,
Там, на семинар визажистов
Съехались мужчины.
Я весь день мечтала о встрече,
Мне занять себя было нечем,
Но придя на берег под вечер,
Что же вижу я:
Парни парами на берегу
На прогулке друг с другом идут.
Я разделась – они ни гу-гу!
Что я о них сказать могу?
Парни парами на берегу,
А девчонки им по фигу тут,
По щеке моей слезы текут,
И я глазам своим не верю!
– Ха, – произнес он, узрев распахнувшиеся двери, – а вот и наши пассажиры.
БРАТЬЯ ГРИММ(на мотив песни «Ресницы»)
– Выдай им стаканы, Сэмми, – приказал Лоссберг с явным удовольствием в голосе.
Зубы у тебя, словно у коня,
Голова твоя рыжая-я-я.
Эта же фигня есть и у меня,
Ты такой, как я, дуракаваля-ай.
Лопай с горчицею чупа-чупс,
Я чисто с него тащусь.
Лопай с горчицею чупа-чупс,
У брата хороший вкус.
– Я не буду, – быстро сказал Этерлен.
ВАЛЕРИЯ И СТАС ПЬЕХА(на мотив песни «Не отдавай меня ему»)
– Ты? Будешь, будешь… А, Хик, старый перец!.. Давненько мы с тобой не виделись. Присаживайся, старина: у меня нынче прекрасный ром и такое же прекрасное настроение.
Кришталь принес пару высоких стаканов и коробку шоколадных конфет. Усевшись в кресло, Хикки вдруг заметил, что рядом с Лоссбергом, на широченном подлокотнике лежит какой-то фолиант в тисненом золотом переплете из натуральной кожи.
Он: Ты грустишь…
Она: Ха-а-а…
Он: Я грущу…
Она: Ха-а-а…
Он: Ты свистишь…
Она: (свист)
Он: Я свищу…
– Что это у тебя за букварь? – поинтересовался он.
(свист)
– Так, для развития моего скудного ума. Что ж, Сэмми, наливай дорогим гостям!
Он: Осенью
У него уши с проседью,
И зеленою кожею
Покрыт его
Наголо стриженный череп.
Она: Ты свистишь,
Удивляясь нечаянно,
Что мне снится ночами он,
Румяный мой,
Заколдованный наглухо принц.
Он: Ну что мне сделать,
Как помочь тебе его забыть?
Должна же ты в конце концов свои глаза открыть,
И ты научишься тогда в ответ любить меня
За мой талант большой, ты посмотри какой! (показывает)
Она: Я научусь тебя любить,
Я научусь любить.
И этот страшный сон готова на фиг я забыть:
- Не оставляй меня одну! Не отдавай меня ему!
Об этом я (об этом я) так молю!
Этерлен посмотрел на Кришталя с откровенным ужасом, но предложенный стакан все-таки взял. Было ясно, что Лоссберг их в покое не оставит.
– Куда полетим? – беззаботно осведомился Кришталь.
ВАЛЕРИЙ СЮТКИН(на мотив песни «Оранжевый галстук»)
– Корабль, который мы должны догнать, сорок часов назад вышел с Беатрис в направлении на Килборн. Нам обязательно надо его достать раньше, чем он доберется до финиша. Или, по крайней мере, сделать так, чтобы он туда добрался.
Как бриолин для стиляги,
Как журналюге скандал,
Старый затасканный шлягер
Мне верным спутником стал.
В час, когда мне, бедолаге,
Надо показывать трюк,
Старый затасканный шлягер
Я вынимаю из брюк.
Пускай я никогда
Не веду из-за бабок спор
И не пробую считать
Заработок свой.
Но знаю точно я
По деньгам самый лучший сбор,
Тот, который мне дает
Старый шлягер мой.
– Что-то я не понимаю, – нахмурился Лоссберг, – так догнать, или?..
– За ним по пятам идут лидданские пираты. Возможно, что где-то на подходе к Килборну их ждет подкрепление. Наш, так сказать, приятель об этом не знает. Понятно?
ВЯЧЕСЛАВ ДОБРЫНИН(на мотив «Не сыпь мне соль»)
– Какое у него корыто?
Ну почему меня не лечит доктор,
Который дефектологом зовется?
Того гляди, неровен час, я сдохну,
А буква «эр» мне так и не дается.
За что с меня он брал такие деньги?
Мне до сих пор причина непонятна.
Мне говорят и взрослые, и дети,
Что он работать должен был бесплатно.
Не сыпь мне соль на печень,
А посмотри мне в рот:
С таким дефектом речи
Артист еще поет.
Не лей соленой влаги
И не рыдай, как псих:
Поющий Доктор Шлягер
Живее всех живых.
– «Трэйсер», в отличном состоянии.
ДИМА БИЛАН(на мотив «Ты должна рядом быть»)
– Значит, он и сам сможет продержаться какое-то время. А вот что касается точки рандеву…
– Я совсем плох в навигации, – признался Этерлен. – Может быть, Хикки сообразит?
Ты меня с моим талантом
Оскорбила будь здоров:
Назвала меня педантом,
Перепутав смыслы слов.
Я тратил на тебя бабло,
И берет меня зло.
Может, в чем-то я плох,
Но я в жизни не лох:
Гони все обратно!
Ты должна быть скромней,
Ты должна сто рублей