Виктор Доценко

Кремлевское дело Бешеного

Герои этого произведения и ситуации, в которых они действуют, — плод авторской фантазии. Любые совпадения с реальными персонажами и событиями случайны.
Предисловие

Уважаемый читатель! Если по предыдущим книгам этой серии Вам довелось познакомиться с Савелием Говорковым по кличке Бешеный, прошу простить автора за короткое напоминание об основных событиях одиссеи нашего героя. Делается это для тех, кто впервые встречается в этой, тринадцатой, книге серии с главными персонажами повествования.

Итак, Говорков Савелий Кузьмич родился в шестьдесят пятом году, трех лет от роду остался круглым сиротой. Детский дом, рабочее общежитие, армия, спецназ, война в Афганистане, несколько ранений. Был незаслуженно осужден, потом реабилитирован, по собственной воле вновь отправился в афганское пекло, получил еще одно тяжелое ранение, был спасен тибетскими монахами и в горах Тибета обрел своего Учителя, прошел обряд Посвящения.,.

Обстоятельства сложились так, что Говоркову пришлось сделать пластическую операцию, сменить имя и фамилию. Теперь он — Сергей Мануйлов, невысокий, плотного телосложения блондин с тонкими чертами лица и пронзительно голубыми глазами.

В предыдущей книге «Правосудие Бешеного» рассказывалось о том, как Савелий благодаря своим исключительным способностям и помощи друзей сумел вывести на чистую воду одного из боссов криминального мира России — Нугзара Джанашвили, который, нажив баснословное состояние на торговле наркотиками и нефтью, пробрался в Государственную Думу и стал влиятельным политиком.

Судьба Нугзара не сложилась бы так благоприятно для него, если бы в свое время ему не удалось уйти от закона с помощью своего партнера Амирана Варднадзе — молодого, но авторитетного «Вора в законе» по прозвищу Мартали, что по-грузински означает «честный, справедливый», — Амиран, взяв его вину на себя, отсидел за Джанашвили двенадцать лет.

Описываемые в книге события разворачиваются в то самое время, когда Амиран выходит на свободу и возвращается в Москву. Мартали выясняет через оставшихся преданными ему людей, что Джанашвили, захватив весь бизнес Амирана, пошел в большую политику, несмотря на недовольство этим поступком многих влиятельных воровских авторитетов. Позже Амиран узнал и еще одну, страшную подробность о своем бывшем партнере Нугзаре: именно тот отдал приказ ликвидировать подругу Мартали и его дочь… Мартали клянется жестоко отомстить Джанашвили.

Параллельно с описываемыми событиями наш герой Савелий Говорков оказывается в змеином гнезде чеченских террористов — учебном лагере боевиков, организованном под Ведено «черным арабом» Хаттабом, оттуда Савелий выкрадывает «языка» — пакистанца, который должен был вместе с большой группой мусульманских добровольцев отправиться в Косово на помощь албанским сепаратистам.

Бешеный по просьбе своего давнего друга и «крестного» — генерала ФСБ Богомолова — отправляется в Югославию, где его задачей становится нейтрализация чеченского отряда. В этом ему помогает серб Христо Гранич — еще один из учеников Учителя, прошедших Посвящение. Говорков под видом солдата из добровольческой армии сербского «генерала» Черного оказывается в Косове. Отряд сербов, с которым Бешеный прибыл туда, попадает в засаду албанцев. Савелию удается выбраться из этой переделки живым, но все его братья по оружию убиты, и Бешеный вынужден действовать в одиночку.

В Пече — небольшом сербском городке в Косове — Савелий получает помощь от законспирированного агента ФСБ и уничтожает отряд, прибывший из Чечни. Возвратившись в Белград, Бешеный по просьбе генерала Богомолова отвозит в Черногорию секретный пакет для командования российского миротворческого контингента в Югославии. В нем приказ о рейде в Приштину, столицу Коеовс-кого края, для взятия под контроль российскими войсками аэропорта Приштины. Вместе с отрядом десантников Савелий совершает этот рейд, выполняет задание, и теперь руководителям НАТО приходится не только принимать во внимание позицию России, но и считаться с участием России в решении югославских проблем.

Бешеный возвращается в Москву, где события разворачиваются таким образом, что на первый план выходит старший следователь по особо важным делам Малютин, который мешает своими расследованиями как Джанашвили, так и давнему врагу Савелия — банкиру Велихову.

Велихов при помощи своих людей компрометирует Малютина и передает видеокомпромат Джанашвили. Нугзар, стараясь «приручить» следователя по особо важным делам, шантажирует его. На помощь следователю приходит Говорков: сначала он отбивает родственницу Малютина из рук бандитов, посланных Джанашвили на дачу следователя, а Затем через «сливной бачок» (известный журналист, пишущий с подачи спецслужб о злоупотреблениях в высших эшелонах власти) публикует в СМИ сенсационные материалы о Джанашвили, которые ему лично передал для публикации Малютин.

Приближаются выборы в Госдуму. Джанашвили развивает бешеную активность. В Москве появляются представители Ордена масонов, которые хотят установить контроль над российской политикой и для этой цели с помощью Джанашвили перебрасывают в столицу миллиард долларов, чтобы на предстоящих выборах протащить в Думу как можно больше своих людей.

Тем временем Амиран старается отобрать у Джанашвили его бизнес и в этом деле неожиданно обнаруживает союзника. Это Бешеный. Несмотря на разницу судеб и целей, которые они преследуют, Амиран и Савелий легко находят общий язык и намерены дальше действовать сообща. Но Амиран едет в Югославию и гибнет от рук наемного убийцы, которого по приказу Ордена масонов нанял Велихов.

Следователь Малютин, которого одолевают мрачные предчувствия, передает Савелию портфель с копиями документов, полученных им от швейцарской прокуратуры. В этих документах компромат на многих известных людей, приближенных к Кремлю и находящихся на самой вершине государственной власти.

Пока Савелий при помощи своего давнего партнера Кости Рокотова разбирается с масонами, следует странная гибель Малютина. Проанализировав косвенные улики, Савелий убеждается в том, что Малютин умер не из-за сердечной недостаточности, как было официально объявлено, а был убит по чьему-то приказу неким не оставляющим следов способом.

Савелий советуется с генералом Богомоловым, но тот ничего определенного сказать не может. И тогда Бешеный понимает, что закон бессилен наказать виновных. Ему остается действовать только по собственным законам — и Савелий начинает вершить собственное правосудие.

Через своего хорошего приятеля, криминального авторитета Андрея Ростовского, Бешеный оказывается на сходке «Воров в законе» и убеждает их в том, что Джанашвили давно предал их и действует лишь в своих интересах. Сходка приговаривает Нугзара к смерти. Узнав об этом, Джанашвили пытается скрыться в Европе, но возмездие настигает его в Австрии.

«Правосудие Бешеного» заканчивается следующим эпизодом: в квартире Бешеного раздается поздний звонок. «Савелий снимает трубку:

— Слушаю! Кто говорит?

— Это Сергей Мануйлов? — спросил вежливым тоном бархатный, совершенно незнакомый Савелию голос.

— Да, это Сергей Мануйлов, — спокойно отозвался Савелий. — С кем имею честь?

— С вами говорит помощник Президента России Вологдин Виталий Кондратьевич! С вами хочет встретиться Президент!

Он говорил таким будничным тоном, словно предлагал встретиться с каким-нибудь бизнесменом или военным.

— Это что — шутка? — осведомился Савелий.

— Ровно через тридцать минут у подъезда вашего дома вас будет ждать «Мерседес» с проблесковыми маячками и правительственным номером, — не обращая внимания на его тон, сказал голос.

— Хорошо, — ответил Савелий, вспомнив про знак, поданный его Учителем. «Интересно, зачем это я понадобился Президенту? — подумал Савелий. — Вероятно, случилось что-то неординарное…»

Он положил трубку и пошел одеваться…



Галине Старовойтовой, Анатолию Собчакуи всем тем, кто отдал свои жизни за демократию в России, ПОСВЯЩАЮ

Пролог

Савелий Говорков, миновав молчаливо-невозмутимых охранников, оказался в большом красивом кабинете.

— Подождите, пожалуйста, минуту, сейчас вас примут, — сказал Савелию сопровождавший его такой же невозмутимый человек в дорогом темном костюме.

Савелий кивнул и огляделся. Кабинет был скромнее, чем он ожидал. В глубине он увидел большой дубовый стол, на котором, кроме изящных бронзовых часов и фотографии в рамке, ничего не было; у стены стояли два флага: один — российский, другой — такой же триколор, но с вышитым на нем золотым двуглавым орлом на фоне красного щита — президентский штандарт. Неподалеку располагался массивный дубовый шкаф с какими-то справочниками и рабочими папками. У окна находился небольшой инкрустированный столик, на котором стояли кувшин с соком, несколько бутылок минералки и на стеклянном подносе — хрустальные бокалы. Рядом со столиком — пара удобных кресел.

Савелию понравилась тишина, царившая в этом светлом уютном кабинете. По всей видимости, здесь хорошо работалось — ничто, похоже, не отвлекало от размышлений. А хозяину этого кабинета думать приходилось ох как часто — и не всегда на веселые темы…

Дверь за спиной Савелия неслышно отворилась, и, прежде чем он услышал звук мягких шагов по ворсистому ковру, в кабинете раздался такой знакомый ему по телевизору голос Президента:

— Извините, Сергей, дела, понимаешь!

Савелий повернулся и увидел хозяина кабинета. За его спиной стояли генерал Богомолов и еще какой-то человек — то ли охранник, то ли помощник.

— Ну, здравствуйте, Мануйлов, давно мы с вами не виделись! — сказал Президент и протянул руку. Савелий сделал два шага навстречу и пожал широкую и сильную, как у простого работяги, руку Президента.

— Здравствуйте! — сказал Савелий, искренне радуясь тому, что, несмотря на писанину газет и вой коммунистов в Думе, рука у Президента, как сказал однажды его пресс-секретарь, осталась такой же крепкой, впрочем, как и три года назад, когда Президент принимал его в Кремле после награждения Звездой Героя России.

— Оставьте нас, — сказал Президент, — у нас тут секреты… личные… Богомолов попрощался с Президентом и взглядом подбодрил Савелия: мол, не робей! А сопровождавший первое лицо государства никак не проявил себя, лишь по-прежнему молча приоткрыл высокую створку резной двери кабинета, пропустил генерала вперед и затем аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Пойдемте, Савелий… простите, запамятовал ваше отчество, присядем, в ногах правды нет… — предложил Президент и улыбнулся: — Мне, старику, уже того… не очень-то бегается. Раньше-то и в теннис играл, и на охоту на целый день… а теперь… Столько всего навалилось! Давят, давят, понимаешь, спасения нет! Скажите, удивились, что помню ваше настоящее имя? — В глазах Президента читался вопрос.

— Откровенно говоря, да… — сознался Савелий, — а отчество мое Кузьмич.

— Многие не верят, что память меня до сих пор не подводит, понимаешь… Они подошли к инкрустированному столику у окна и уселись в кресла друг напротив друга.

— Давайте для начала соку выпьем, — предложил Президент, — разговор-то нам еще предстоит.

Савелий немедленно разлил грейпфрутовый сок.

— Уж не знаю, с чего начать… Вот до чего, понимаешь, дошло! — сказал Президент и замолчал.

Савелий, несмотря на вполне понятное волнение от такой высокой аудиенции, попробовал сконцентрироваться и уловить мысли собеседника. Он не стал фиксировать нюансы, а лишь отметил смесь горечи, стыда и гнева из-за того положения, в котором Президент оказался. Савелий хотел было взять инициативу в разговоре на себя, но передумал… Это ж все-таки не «крестный» Богомолов…

Молчание затянулось.

Наконец Президент медленно заговорил:

— Трудно, Савелий Кузьмич, объяснить все быстро и понятно… Тут сам черт голову сломит! Накрутили, понимаешь, навертели. Думают, старик? Думают, я уж совсем никуда не годный? Я им еще всем покажу, кто годный, а кто не годный! Я, понимаешь, Президент России, а не старик беспомощный!

Савелий внимательно слушал: он понимал, что Президенту надо просто «спустить пар», выговориться, отвести душу. А уж потом можно и о деле спокойно поговорить. Хотя, конечно же, для него не было тайной, кого имел в виду Президент, говоря «они», «им». И видно, дело того заслуживало, раз Президент не мог себя сдержать при чужом в общем-то человеке.

— Значит, так, Савелий Кузьмич… — Президент медленно выпил сок и поставил бокал на столик, — разговор у нас, учтите, будет не государственный, а сугубо личный. Ни начальник моей охраны, ни даже моя жена не в курсе того, о чем пойдет речь. А вызвал я вас, чтобы разобраться в одной катавасии. Дошло до меня, что у моих помощников рыльце, как говорится, в пушку: дескать, наворовали себе миллионы и держат их за границей. Виллы, понимаешь, покупают себе, яхты… Вот такая загогулина, понимаешь… Да вы и сами, наверное, об этом слышали — газеты небось читаете?

Савелий кивнул: еще бы он об этом не слышал! Да у него малютинский портфель набит документами как раз об этом!

— Ну, тогда, — продолжил Президент, — мне особо распространяться ни к чему. Короче, я в это все не верю. Я лично людей подбирал, человека к человеку! Я их как облупленных знаю. Но чем черт не шутит, нет дыма без огня: может, кто и сшустрил, может быть, и прилипло кому к рукам что не положено. В общем, надо разобраться во всем! Дело щекотливое, официально пока не могу ходу дать: это же значит, людям своим не доверять, обидеть их. Но уж если я точно узнаю, что кто-то из моих замарался, выгоню с треском, да еще и под суд отдам, пусть народ видит: Президент не позволит, чтобы страну обворовывали всякие там… Но мне надо знать обо всем точно, без разных выдумок. Так вы, Савелий Кузьмич, поможете мне прояснить ситуацию? Я вам доверяю, вы человек надежный.

— Спасибо за доверие! — Савелий даже встал с кресла, когда понял, в чем именно состоит просьба Президента. — Я сделаю все, чтобы вам помочь!

— Заранее благодарен. А то я уж и не знаю, кому верить теперь: своим или газетам! Там складно пишут, вот только документа ни одного настоящего не приводят, понимаешь. Мне, Савелий Кузьмич, документы нужны конкретные, я теперь только им и верю… Факты — упрямая вещь, против них не попрешь! Верно?

— Будем искать.

— Ну что ж, действуйте.

— А как же…

— Связь со мной держать будете через Виктора Илларионовича, он один в курсе, что мы с вами беседуем.

— До свидания, — сказал Савелий и повернулся было к двери, но Президент задержал его:

— Конечно, Савелий Кузьмич, было бы здорово, если бы вы так ничего и не нашли, а? Расстраиваться уже сил нет. Ну, это я так, к слову, мне правда нужна. — Президент вздохнул и твердо повторил: — Правда! Ладно, идите, идите… С Богом! И не забудьте: я только фактам поверю!

Савелий открыл дверь — за дверью стояли все те же охранники и человек, сопровождавший Президента. Генерала Богомолова не было видно.

— Сергей, я вас провожу, генерал ждет вас в своей машине, — сказал человек Президента, и они не спеша двинулись по коридорам резиденции Президента в Большом Кремлевском дворце. — Меня зовут Виктор Илларионович Фадеев, я — заместитель начальника Службы безопасности Президента. Президент поручил мне напрямую держать с вами связь.

Фадеев дал Савелию визитку с номером его мобильного и предложил обращаться к нему без стеснения по любому вопросу. Савелий, который пока еще не знал, как подступиться к выполнению просьбы Президента, попросил время подумать. Фадеев понимающе кивнул и, проводив его до машины Богомолова, стоящей у третьего подъезда резиденции, пожал ему руку и попрощался.

Савелий действительно пока не знал, с какого конца взяться за это дело, но был уверен на все сто, что все свои силы отдаст, чтобы его выполнить.

I. «Семейное дело» Президента

Решение о встрече с нашим героем пришло к Президенту, можно сказать, случайно, но это была одна из тех случайностей, в которых неизбежно проявляется закономерность.

Однажды поздним вечером, когда пожелтевшие уже деревья в старинном парке, окружавшем резиденцию Президента «Горки-9», мокли под холодным сентябрьским дождем, в небольшой комнате рядом со спальней Президента все еще горела настольная лампа, освещавшая склонившегося над рабочим столом седого, одетого в домашнюю одежду человека, — Президент, несмотря на поздний час и прошедший насыщенный день, все еще продолжал работать с документами.

Наконец он отодвинул от себя бумаги и нажал кнопку вызова референта; тот, неусыпно дежуривший неподалеку, немедленно появился перед ним.

— Федор, принесите мне, пожалуйста, свежую прессу, — попросил Президент.

— Может быть, отдохнете, — осторожно поинтересовался референт, — ведь уже второй час ночи? Врачи же предупреждали, что вам…

— Вы что, не слышали, что я просил? — недовольно перебил его Президент.

— Что именно вас интересует?

— Дайте мне подборку центральных газет за последние две недели. И смотрите: без отбора… Всю! — И угрюмо добавил: — Я сам выберу, что мне нужно.

— Но это ж вам целую гору придется ворошить! — удивился референт. — Может быть, вам помочь? Скажите хоть приблизительно тему, которая вас интересует…

— Сказано: несите все, я сам разберусь! — чуть повысил голос Президент. — Тоже мне помощнички, понимаешь… Где действовать надо, вы резину тянете, а где не надо, суетесь, будто у вас других дел нет…

Референт пожал плечами, но, всегда улавливая интонацию шефа и понимая, что спорить все равно что против ветра плевать, отправился за газетами. Вскоре он вернулся, катя впереди себя столик на колесиках, заваленный газетными стопками.

— И все-таки давайте я вам помогу, — попробовал настоять на своем помощник.

— Ступайте, сам как-нибудь справлюсь! — отрезал Президент.

Видя, что на шефа никакие доводы не действуют, референт развел руками и нехотя вышел из кабинета. Президент подкатил столик к рабочему столу, взял верхнюю подшивку, положил ее перед собой и углубился в чтение-Дело в том, что несколько дней назад Президент совершенно случайно услышал обрывок радиодискуссии двух политологов. Прогуливаясь по парку резиденции, он, проходя мимо одной из машин охраны, в которой работало радио, успел уловить, что темой передачи были последние публикации в прессе, касающиеся ближайшего окружения и некоторых членов семьи Президента. Шофер, заметив повышенный интерес шефа, попытался было выключить приемник, но Президент остановил его.

— Дайте дослушать! — велел он, и шофер, испытав немалый испуг за свою будущую работу в Службе безопасности Президента, подчинился.

Нахмурив брови, Президент минут десять молча простоял у машины, пока не закончилась передача. Трудно и страшно было поверить тем обвинениям в коррупции, что впрямую, в лицо бросались самым ближайшим его сотрудникам.

Но первый Президент России не был бы Президентом, если бы не обратил внимания на подобные обвинения: он с детства помнил мудрую русскую поговорку

— «нет дыма без огня» и справедливо полагал, что в «системе сдержек и противовесов», которой он успешно пользовался, тасуя кадры своей администрации и правительства, подобного рода информация чаще всего приходится к месту.

Президент отметил про себя и еще такой красноречивый факт: ни об одной упоминавшейся в радиопередаче газетной статье ему не докладывали. Этому могло быть всего два объяснения: либо берегли его нервы, что можно было бы не только понять, но и простить, либо в этих статьях была правдивая информация и его окружение боялось «засветить» перед Президентом свои делишки, а вот уж этого он не мог допустить…

Во всяком случае, Президент решил лично разобраться в этой истории. Поручать это помощникам было бессмысленно: в своих регулярных пресс-обзорах они демонстративно обходили молчанием эту тему. Что помешает им снова подать ему информацию лишь выборочно, сгладив острые углы и скрыв самое важное?

Именно поэтому Президент в одиночестве сидел этой ночью, погрузившись в ворох газет, и со всевозрастающим негодованием листал подшивку за подшивкой. То, что он вычитал, крепко испортило ему настроение и напрочь отбило желание спать: из десятков заметок, аналитических материалов и обзорных статей следовал один главный вывод: все ближайшее его окружение и многие члены его семьи, действуя как единый и слаженный механизм, превратили государство в кормушку, из которой черпали средства для личного, немереного и никем не контролируемого обогащения…

Президент в сердцах смахнул со стола газеты: если то, что в них писалось, было правдой, то его откровенно и бесстыдно обманывали. Причем давно. И обманывали те, кто, казалось бы, должен быть предан ему до самого конца. Несмотря на огромный жизненный опыт и знание того, что любой может быть грешен, Президент, никак не мог, да и не хотел поверить в то, что его так ловко дурачили.

«Ну, один-другой, — подумал он, — это еще куда ни шло, но когда все сразу… Что это? Предательство? Или они меня за идиота, понимаешь, держат? Нет, не может этого быть! Не верю! Тогда как дальше работать? Ведь получается, никому уже доверять нельзя. Но как, как все эти наветы можно проверить? Должен же быть хоть кто-то, хотя бы один, кому можно доверять».

Президент встал из-за стола и устало направился в спальню. Раздевшись и потушив свет, он лег, но еще долго ворочался в кровати, мысленно перебирая фамилии тех, кого не упоминали в своих статьях газеты и кому можно было доверить столь щекотливое поручение, как проверка ближайшего его окружения. И лишь когда в уставшем донельзя мозгу мелькнуло и зафиксировалось имя Виктора Илларионовича Фадеева, Президент успокоился: пожалуй, это и есть тот единственный человек в его окружении, кому он может полностью довериться. Он облегченно вздохнул, закрыл глаза и наконец-то заснул.

На следующий день Виктора Илларионовича Фадеева, заместителя начальника Службы безопасности Президента, а до недавнего времени генерала и начальника одного из управлений ФСБ, принял Президент.

Он разговаривал с Фадеевым вне помещений: сейчас он не доверял абсолютно никому, даже собственным стенам — береженого Бог бережет. Бывший генерал и Президент не спеша дошагали до отдаленного участка парка, когда и сама резиденция, и все служебные здания остались за пределами видимости. Даже обязательной охраны не было видно: она делала свою работу, стараясь не попадаться на глаза Президенту, как он от них того и требовал. Назойливая охрана его действительно раздражала.

Пока они углублялись в парк, Фадеев дипломатично старался не говорить о делах, заведя беседу о погоде. Но Президент не поддержал разговор, скользил рассеянным взглядом по осеннему пейзажу, напряженно думая о чем-то своем. Его необычная подвижность говорила о том, что он с большим трудом сдерживает нетерпение. Однако он заговорил лишь тогда, когда убедился, что им никто и ничто не сможет помешать.

— Вы, Виктор Илларионович, особо не удивляйтесь тому, о чем я вас сейчас попрошу, — начал Президент, — я выговорюсь сначала. А будут какие вопросы, потом обсудим.

Минут пятнадцать Президент, не скрывая тревоги, говорил об охвативших его подозрениях насчет своего окружения, и, конечно же, о своих близких, и о том, что от .него утаивают информацию и что он не хочет ни на кого вешать ярлыки, но надо все-таки что-то сделать, чтобы он мог дальше нормально работать. В заключение он попросил генерала:

— В общем, так, Виктор Илларионович, я вам все как на духу выложил. Кроме вас, никто об этих моих мыслях не знает. Надо разобраться со всем этим побыстрее! Вы на виду, вам заниматься этим не резон. Вот и найдите мне человека, которому я мог бы полностью доверять и поручить необходимую проверку. Откуда он будет, меня не волнует, главное, чтобы человек был абсолютно надежен. И еще: об этом не должен знать никто! Мы сами управимся: во всяком случае, при любом раскладе журналисты, особенно «желтые», должны узнать о том, что мы затеваем, последними. Вы поняли задачу?

— Да, Борис Николаевич, задача понятна! — по-военному четко ответил Фадеев.

— Как вы думаете, получится у нас?

— Должно получиться!

— Ну, тогда действуйте! Я прикажу, чтобы вас ко мне без доклада в любое время пускали.

В тот же день Фадеев позвонил своему давнему сослуживцу и — доброму приятелю Константину Ивановичу Богомолову, еще до перевода Фадеева в Службу безопасности Президента генералы частенько пересекались — как на Лубянке, так и вне ее, и всегда ухитрялись найти общий язык по любым вопросам, испытывая друг к другу не только взаимное уважение, но и настоящее доверие. У профессионалов ФСБ, тем более такого ранга, это было большой редкостью, и оба генерала ценили свои доверительные отношения и старались сделать все возможное, чтобы с годами это доверие все более и более крепло.

К их обоюдному сожалению, после ухода Фадеева из ФСБ генералам не удавалось встречаться столь же регулярно, как прежде. А по телефону разве можно поговорить обо всем откровенно, как этого хочется? Поэтому, когда Виктор Илларионович попросил Богомолова найти полчасика для личной встречи, Константин Иванович с радостью согласился.

— О чем речь, Витя, — сказал Богомолов, — говори, где и когда.

— Сможешь… скажем, часика в три? — спросил Фадеев.

— Без вопросов…

— В таком случае я за тобой заеду…

Генералы ФСБ — один бывший, другой действующий — в силу специфики своей службы никогда не носили мундиров, поэтому, когда Фадеев усадил Богомолова в свою служебную «Ауди» и предложил где-нибудь прогуляться, Константин Иванович, сразу догадавшись, что его старому приятелю нужно поговорить с глазу на глаз, сказал:

— Вот что, Витя, предлагаю двинуть на Бульварное кольцо! Посидим где-нибудь, пивка выпьем…

— Хорошая мысль! — подумав секунду, согласился Фадеев и приказал шоферу отвезти их на Чистопрудный бульвар.

Там приятели купили в ларьке у метро за отсутствием любимого Богомоловым голландского по бутылке чешского «Пильзнера» и сели на лавочке в сквере. Со стороны могло показаться, что два солидных мужика решили подышать воздухом в обеденный перерыв и поболтать о бабах за бутылкой пива. Никому и в голову не могло прийти, что два высокопоставленных генерала обсуждают сейчас вопрос особой государственной важности.

Когда Фадеев вкратце рассказал Богомолову о возникшей проблеме и просьбе Президента найти ему доверенного человека, Богомолов не стал долго думать, а с ходу предложил Фадееву кандидатуру Бешеного.

— В таком деле, как это, никого, кроме Сергея Мануйлова, я не вижу, — уверенно произнес Богомолов, — достойнее его ты, Виктор, днем с огнем не отыщешь, уж поверь мне на слово. Тем более что он в курсе почти всех кремлевских раскладов. Буду с тобой, как и ты со мной, откровенным до конца: именно Мануйлов, кстати по моей просьбе, все последнее время «пасет» Велихова. Как я понимаю, через этого банкира к Кремлю многие ниточки тянутся. Тем более Президент с Мануйловым уже лично встречался — когда поздравлял с награждением Звездой Героя России. В общем, ему и карты в руки.

— Согласен, я тебе верю, — сказал Фадеев. — Он в твоей службе состоит? Я это к тому спрашиваю, чтобы знать, под каким предлогом его ото всех дел освободить.

— Об этом можешь не волноваться! — улыбнулся Богомолов. — Дело в том, что у Мануйлова абсолютная свобода действий: он формально ни в каких службах не числится. Правда, бывает, хотя довольно редко, мы ему свое прикрытие даем, а так он всегда сам по себе, вольный стрелок.

— А как же ты ему государственные секреты доверяешь? — искренне удивился Фадеев.

— Это МОЙ человек! Причем лучший! — твердо заявил Богомолов. — А что у него погон нет и он не состоит на государевой службе, не мешает ему быть настоящим патриотом и честным человеком.

— А на что же он живет? Ты ж зарплату ему не платишь?

— Не так давно он вернул России больше двух миллиардов долларов! — спокойно заметил Богомолов.

— Миллиардов? — Фадеев даже присвистнул.

— Миллиардов! — чуть не по складам повторил Богомолов.

— Бог ты мой, а я про зарплату… — В его голосе послышалось явное сомнение.

— Послушай, генерал, ты думаешь, у меня к нему своих дел нет? Я, можно сказать, от себя с кровью его отрываю, а ты еще сомневаешься, ехидничаешь тут, понимаешь! — В голосе Богомолова чувствовалась явная обида, даже раздражение.

— Ладно, чего ты, — Фадеев успокаивающе поднял руки: ему еще не приходилось видеть Богомолова таким раздосадованным, — успокойся, пожалуйста! — Он даже положил тому руку на плечо. — Да верю я тебе, верю! Мир?

— Мир! — ответил Богомолов, словно только и ждал этого предложения.

— Добро, — облегченно кивнул Фадеев, — а теперь нужно получше продумать, как твоего Мануйлова к Президенту доставить… И не просто доставить, а доставить так, чтобы никто об этом и не пронюхал.

Тут генералы, опыта которым в подобных делах было не занимать, принялись обсуждать, что и как они сделают.

Через два дня в квартире Савелия и раздался тот самый, так поразивший его телефонный звонок. Звонил Фадеев. На всякий случай он назвал фамилию одного из самых малозначительных помощников, который использовался для мелких бытовых поручений и которого никто не воспринимал всерьез, а потому на него никто никогда не обращал внимания:

Узнав, что его вызывает Президент, Савелий быстро собрался и вышел на улицу. К его удивлению, машина, в которой он должен был ехать в Кремль, оказалась служебной машиной Богомолова. В этом «Мерседесе» с проблесковыми маячками генерал ездил в Кремль или в Белый дом. По выработанной генералами легенде Богомолов должен был приехать в Кремль для встречи с Фадеевым, чтобы уладить обычный служебный вопрос. Чтобы не привлекать к Говоркову ненужного внимания, они решили ввезти его в Кремль скрытно, в автомобиле Богомолова. На Константина Ивановича же возлагалась задача предварительно проинструктировать Савелия.

Отлично зная своего подопечного, Константин Иванович был уверен, что тот отзовется на просьбу Президента, но в суть дела его не посвящал, чтобы до поры до времени все оставалось в полной тайне, даже для самого Бешеного.

Пока богомоловский лимузин мчал их к Кремлю, Константин Иванович коротко инструктировал Савелия:

— Все вопросы потом, а пока слушай меня, Савушка. Как только я скажу «пора», ляжешь на пол машины и прикроешься пледом. Когда я выйду, ты жди, не высовывайся, за тобой обязательно придут и обратятся по имени. Если машина куда-то поедет, значит, так надо, не суетись. Учти, никто не должен знать, что ты был сегодня в Кремле и виделся с Президентом. Потом ты поймешь, зачем все эти предосторожности, а пока просто делай, как я тебя прошу.

Савелий кивнул и, когда настала пора, быстро и аккуратно замаскировался под пледом, а для большей надежности применил свою способность делаться «невидимым». Это было столь неожиданно для Богомолова, что тот обернулся, хотел что-то сказать, но сдержался и лишь покачал головой. На въезде в Кремль офицер Службы безопасности, узнав Богомолова, отдал ему честь, и его машину без осмотра пропустили во внутренний двор Сенатского дворца. Богомолов вышел у гостевого подъезда, приказав шоферу отогнать машину на стоянку рядом с третьим подъездом на внешней стороне здания. Через несколько минут из него вышел адъютант Фадеева и, сев на переднее сиденье машины Богомолова, не оборачиваясь, тихо проговорил:

— Сергей, вас ждут.

Савелий выбрался из своего укрытия, вышел из машины, поправил немного помятый пиджак и в сопровождении адъютанта был доставлен прямо к дверям кабинета, где Фадеев, используя отлучку начальника президентской охраны, устроил встречу Президента и Бешеного…

Богомолов тем же способом вывез Говоркова из Кремля, а затем, отбросив ненужную уже маскировку, спросил:

— Ну как, Савушка?

Савелий поначалу не знал, что ответить: поскольку не представлял себе степени информированности генерала о задании Президента. Богомолов, понимая, в каком положении оказался его крестник, пришел на помощь:

— Не волнуйся, я в принципе в курсе того, о чем с тобой сейчас говорил Президент. Так что, если есть какие-то вопросы, можем обсудить.

— Константин Иванович, дайте мне хоть немного времени подумать. Конечно, ваша помощь мне очень пригодится. Только мне нужно сначала самому определиться, с чего начинать. Тогда вопросы и к вам, и к Фадееву обязательно появятся. Давайте завтра об этом поговорим?

— Как скажешь, Савушка. — Богомолов, давно зная Говоркова, спокойно отнесся к просьбе своего крестника Дать ему время на размышление. — Тебе виднее. Кстати, хочу задать один вопрос… — не очень уверенно проговорил генерал.

— Чтобы избавиться от желания, нужно его выполнить.

— Когда ты спрятался под пледом, у меня вдруг появилось ощущение, что тебя вообще нет в машине…

— И что?

— Я и спрашиваю…

— О чем?

— Ты что дурака валяешь, — обидчиво воскликнул Богомолов, глядя в хитрые глаза Савелия, — прекрасно же понял, о чем я! — Когда Бешеный промолчал и лишь пожал плечами, генерал махнул рукой и примирительно добавил: — Ладно, можешь не объяснять: все равно ничего не пойму… Ты сейчас куда? Домой? Я тебя подвезу…

Очутившись у себя дома на Фрунзенской набережной, Савелий приготовил крепчайший чай и, удобно устроившись в кресле, погрузился в раздумья, пытаясь привести мысли в порядок.

Итак, во-первых, конечно же, этот зловредный Велихов… Без него ни одна кремлевская афера не обошлась бы. С этим в принципе все ясно.

Во-вторых, начальник Службы безопасности Президента генерал Скворцов. Хотя его имя в газетах последнее время почти не упоминается, он наверняка в курсе многого, что происходит вокруг «семьи». Следовательно, этого человека нельзя игнорировать: все может быть…

Далее… Начальник хозуправления администрации Можаев. Из швейцарских документов, полученных Малютиным в бытность его работником Генпрокуратуры, выходит, что Можаев — главное действующее лицо кремлевского скандала. Жаль, что в портфеле Малютина были лишь копии документов. Этим Президента не убедить — он же прямо сказал, поверит только оригиналам! Значит, предстоит добыть оригиналы. Это понятно. Дальше…

Руководитель Администрации Президента Щенников. Тот еще фрукт. Им надо заниматься вплотную и как можно более дотошно. А раз надо, значит, будем…

Дальше, кто там у нас еще?

Бывший генерал ФСБ Калошин, приятель Щенникова, ныне помощник Президента по вопросам госбезопасности. Кажется, тоже того… Во всяком случае, совершенно неясно, что он в Кремле делает… Наверняка его Щенников пристроил… Короче, нуждается в тщательной проверке.

Дальше…

Заместитель главы Администрации Президента по финансовым вопросам Левинсон. Тот еще персонаж. Во всем потакает Международному валютному фонду. Возможно, каким-то образом связан с Тайным Орденом. Взять под особый контроль.

Дальше…

Банкир Долонович. Темная личность. Замешан в попытках дискредитации следователя по особо важным делам при Генпрокуратуре Малютина, в отстранении его от должности, а также в странной его смерти. В настоящее время осуществляет связь Велихова с Кремлем. Дружит со Щенниковым и даже вхож в семью Президента. Здесь необходим особый контроль. , Теперь «семья»… Дочери, зятья, их окружение. О младшей дочери особенно много слухов. Что это — обычная человеческая зависть или она и вправду способна так подставлять отца? Здесь одними документами, кажется, не обойтись. Персональный контроль: связи, окружение, личные пристрастия… Вообще с семьей надо поосторожнее: это наиболее болезненно затронет Президента, тут ошибаться никак нельзя.

Так, кто еще?

Заместитель премьер-министра Карасев. Делает все, чтобы бизнес Велихова получил любые мыслимые и немыслимые льготы и преимущества. Наверняка состоит в доле с Велиховым. Нуждается в тщательной проверке.

Далее…

Пресс-атташе Глушков. Что врет постоянно — так это у него работа такая. Самостоятельно — не игрок. Пока отпадает.

Изюмов, Штырько, Полуянов. Чиновники администрации. Отдельно каждый сам по себе ничего не представляет, так, исполнители чужой воли. Но, сцепленные воедино возможностью легкой и крупной наживы, способны напакостить по крупному. Нужна тщательная проверка. Как ни крути, а главное во всем этом задании — проверка!

Прошедшая перед мысленным взором Савелия вереница лиц, приближенных к Президенту, вызвала у него странное чувство. Говорков поначалу никак не мог уловить, в чем их сходство, так они внешне отличались друг от друга. И лишь вызвав вновь образ героев газетных сенсаций, Савелий понял, что объединяет и роднит всех этих самодовольных, пышущих здоровьем людей: уверенность в том, что они — «пупы земли», уверенность в собственной исключительности, нужности Президенту и в полной безнаказанности.

«Поглядим, как вы задергаетесь, когда вас подденут за жабры, — подумал Савелий, — кровь из носа, я постараюсь сделать все, чтобы это увидеть!»

Изгнав из сознания эти самодовольные физиономии, Говорков принялся обдумывать, с чего же ему начать. О том, чтобы использовать хоть часть попавших ему когда-то в руки малютинских документов, не могло быть и речи: среди них не было ни одного подлинника — только копии. Савелий не сомневался, что все эти документы не фальшивки, что подлинники действительно существуют, но после таинственной смерти Малютина они странным образом исчезли из Генпрокуратуры.

Большинство этих документов Малютин когда-то получил из прокуратуры Швейцарии. Значит, надо ехать туда. Все следы ведут из России на Запад: в Швейцарию, Францию, Англию, США, международные оффшорные зоны…

Просидев еще несколько часов за составлением плана выполнения задачи, Савелий наконец-то определился. Теперь он точно знал, с чего начнет и что ему понадобится в первую очередь. Как только он подвел итоги, его сразу потянуло в сон: «мозговой штурм» отнял у него много энергии.

Савелий со спокойной душой разделся, принял душ и улегся в кровать. Завтра он с головой собирался окунуться в суматоху подготовки к поездке в Швейцарию, а сейчас ему хотелось одного — спать, спать, спать…

Ему и во сне не могло привидеться, что намеченный им план придется на время отложить, потому что в его стране внезапно произошли такие страшные события, которые могли ввергнуть Россию в самый непредсказуемый хаос, в безумие паники, в состояние полной прострации, когда ни один житель страны не может заснуть, поскольку не уверен, проснется ли он завтра, проснутся ли завтра его близкие и знакомые.

Произошло то, что обещали чеченские полевые командиры и чем стращали российские средства массовой информации: едва ли не подряд прозвучали взрывы в нескольких городах России. И это были не просто взрывы, призванные вызвать у российских властей испуг, негодяи взорвали жилые дома, прячем взорвали именно ночью, когда люди в них спокойно спали. Погибли сотни мирных жителей, среди которых были старики, женщины и дети.

По оценкам специалистов, во всех случаях работали настоящие профессионалы взрывного дела. Самым странным и удивительным было то, что в качестве взрывчатки использовался гексаген, вещество, которое по мощности едва ли не в полтора раза превосходит тротил. Дело в том, что гексагена не бывает в свободной продаже, он не используется ни в горном деле, ни в каком-либо другом мирном производстве. Зато он используется в военной промышленности для изготовления начинки снарядов и авиабомб. Причем для того, чтобы произвести эти взрывы, понадобились сотни и сотни килограммов гексагена!

Мировая общественность с гневом и болью осудила этот вопиющий терроризм. Вполне вероятно, что руководство чеченских боевиков, учтя реакцию мировой общественности, тут же открестилось от этих взрывов.

Конечно, можно было бы, хотя и с большой натяжкой, поверить в их непричастность, если бы не нападение чеченских боевиков на дагестанские города и села.

Примерно то же самое происходило в девяносто четвертом — девяносто шестом годах, то есть перед самыми выборами Президента России. Что тогда сделало российское правительство, чтобы отвлечь людей от проблем нищеты, повышения цен, невыплаты зарплат и пенсий? Развязало войну в Чечне!

Все помнят, что та война закончилась подписанием тогдашним Секретарем Совета безопасности позорного мирного договора с чеченскими террористами.

В ситуации девяносто девятого года для России необходим был национальный лидер — яркий, ничем не запятнанный, способный, с точки зрения обывателя, защитить свой народ, противостоять международному терроризму, то есть настоящий ГЕРОЙ.

Таким героем Президенту предложили сделать Владимира Путина. Президент сделал этот шаг в момент, когда его рейтинг упал до самого низкого уровня. Более того, он объявил нового премьер-министра своим преемником. Многие отнеслись к этому заявлению скептически, вспоминая прошлые аналогичные назначения «наследниками» Бориса Немцова, Евгения Примакова и даже Сергея Степашина.

Впрочем, никто из пессимистов не принял во внимание весьма важный факт: до президентских выборов оставалось совсем мало времени, а до выборов в Государственную Думу — и того меньше. Серьезные политологи должны были всерьез отнестись к этому решению хотя бы уже потому, что ситуация в стране действительно складывалась критическая: страх и ужас воцарились в сердцах россиян. И наводили этот ужас безымянные террористы.

Несомненно, они должны быть уничтожены во что бы то ни стало. Автору, как и большинству россиян, импонирует заявление, сделанное главой Правительства России: «Мочить их нужно в любом месте: поймаем в сортире — мочить и в сортире!»

II. Новая миссия Рассказова

Пока мы оставили в стороне одного из ярых и сильных противников России — Тайный Орден масонов. Так вот, вдобавок к «информационной войне» Великий Орден решил развязать в России войну террористическую. Для этого Тайный Орден задумал использовать нашего старого знакомого Аркадия Сергеевича Рассказова, бывшего генерала КГБ, много лет назад оставшегося с приличной суммой денег за границей. Эту кандидатуру предложил на Великом Магистрате Ордена Десятый член Великого Магистрата — Тим Рот.

Из обширнейшего досье Рассказова, которое имелось в архивах Тайного Ордена, Тим Рот знал, что в прошлом Рассказов был очень талантливым сотрудником советских органов и дослужился до генерала КГБ. Известны были Роту и причины, побудившие Рассказова покинуть родину, и его успехи в создании собственной организации, занимающейся в основном наркобизнесом. Став одним из крупнейших торговцев наркотиками в Юго-Восточной Азии, Рассказов после неудачной попытки вернуться на бывшую родину и поучаствовать в политической жизни России возвратился в свой роскошнейший дом в Сингапуре.

Едва не попав в русскую тюрьму и спасшись от преследования ФСБ лишь благодаря случайной ошибке русских контрразведчиков, Рассказов долгое время не выходил из дому, ничем не интересовался и сутками валялся в постели, уставившись на экран телевизора и не очень-то вникая в то, что на нем мелькает…

Обладая превосходной интуицией, а также неплохо зная Россию и характер русского человека, Тим Рот был совершенно уверен в том, что Рассказов еще может пригодиться Тайному Ордену, и, заглядывая в будущее, принял решение не выпускать его из виду. После того как Рассказов по собственной вине потерпел неудачу, и не смог обосноваться в России, и с огромным трудом еле ускользнул из западни ФСБ, его психологическое состояние не было секретом для Тима Рота. Рухнули все надежды бывшего генерала, ничего, да и, учитывая возраст, никого не хочется. Наступил этап психического распада. В такие моменты слабые люди в лучшем случае уходят в запой, в худшем — кончают жизнь самоубийством, а сильные — либо смиряются с судьбой и удаляются на покой в какую-нибудь глушь, либо вновь через какое-то время бросаются в авантюры и приключения.

Рассказова Тим Рот относил к числу сильных людей, но не тех, кто смирится с покоем. Если такое и произойдет, то совсем ненадолго. Для той роли, которая планировалась Рассказову, он должен пребывать в таком отчаянном положении, что пойдет на самые безрассудные рискованные поступки, даже на чудовищные преступления, в последнюю очередь думая о своей безопасности.

Поставить Рассказова в такое положение можно было, только лишив его всего, что он имел. Но он должен потерять свое состояние так, чтобы .у него и подозрения не возникло, что его просто-напросто умело подставили.

Помня о том, что Рассказов не просто бывший . сотрудник КГБ, а профессионал высочайшего класса, Тим Рот отлично понимал, что для доведения Рассказова до необходимой кондиции нужен профессионал если не более высокого класса, чем Рассказов, то, во всяком случае, не ниже его, а может быть, и просто хитрее…

Анализируя характер Рассказова, Тим Рот рассчитал верно: Аркадию Сергеевичу действительно быстро наскучил праздный и пресный образ жизни. Его деятельная натура требовала выхода накопившейся за два месяца безделья энергии. Ему нужно было чем-то заниматься; причем не столь важно чем: хоть бегом, хоть охотой на львов в саванне. Поразмыслив, Рассказов надумал отправиться в круиз. Однако, представляя себе, что и это довольно пассивное занятие может ему надоесть в любой момент, он отказался от каких-либо определенных маршрутов: крутанув глобус, закрыл глаза, остановил его и ткнул пальцем.

Взглянув на случайно выбранное место, Рассказов радостно потер руки: кажется, его ждет веселое приключение. Палец уперся в… Лас-Вегас. Он, не мешкая, позвонил в турагентство.

— Добрый день! Вас приветствует туристическое агентство «Синдбад-мореход». Спасибо за ваш звонок. С вами говорит старший менеджер. Чем могу вам помочь? — Моложавый приятный женский голос ответил по-английски почти без местного акцента.

— Я хочу узнать, как попасть из Сингапура в Лас-Вегас, — нетерпеливо поинтересовался Рассказов.

— А как скоро вам нужно быть в Лас-Вегасе?

— Времени у меня достаточно, но я предпочитаю морское путешествие, — ответил Аркадий Сергеевич.

— В таком случае разрешите вам порекомендовать океанский лайнер, который за неделю доставит вас в Лос-Анджелес, откуда, по вашему выбору, вы доберетесь до Лас-Вегаса либо воздушным путем, либо наземным. Лас-Вегас расположен в штате Невада, это довольно большой город с площадью четыреста пятьдесят квадратных километров, живут там двести тридцать две тысячи человек. Этот город — настоящий оазис, находящийся среди пустыни, — знаменит во всем мире не только как столица азартных игр и блестящих шоу, но и как истинный рай для заключения и расторжения браков. — Старший менеджер явно гордилась своей эрудицией.

— Знаю-знаю, — прервал ее Рассказов. — В каком отеле вы посоветуете мне остановиться в Лас-Вегасе?

— Уверена, вам понравится отель «Дворец Цезаря», один из самых роскошных в Лас-Вегасе.

— Согласен, когда ближайший рейс лайнера…

— «Лас-Вегас», уважаемый господин, — подсказала девушка. — Ближайшее отплытие «Лас-Вегаса» послезавтра…

—Забронируйте каюту люкс и номер люкс во «Дворце Цезаря».

— Господин один или вдвоем?

— Один…

— Слушаюсь, господин… Будьте любезны номер вашей кредитной карточки… Через день Рассказов поднимался на белоснежный фешенебельный океанский лайнер «Лас-Вегас».

Двухпалубный корабль действительно был роскошным, хотя и не очень внушительных размеров. Судя по стоимости билетов, хозяева судна не гнались за количеством пассажиров, а рассчитывали на людей, привыкших к роскоши.

Не успел Рассказов разложить свои вещи в огромном трехкомнатном люксе, как в дверь позвонили.

— Кто там? — спросил Аркадий Сергеевич, не подходя к двери: во всех помещениях люкса находились микрофоны, которые были выведены на усилитель перед входом и которые могли отключаться по желанию пассажира.

— Стюард, господин.

— Я вас не вызывал.

— Вы правы, господин, но мне поручено передать вам приглашение капитана…

— Куда?

— Капитан приглашает всех гостей его судна отобедать в честь начала путешествия в кают-компании…

— Во сколько обед?

— Обед состоится через два часа.

— Хорошо, передайте, что я принял приглашение капитана с благодарностью…

— Спасибо, господин! На секретере в гостиной вы найдете план-схему нашего лайнера…

Ровно через два часа Рассказов, всегда гордившийся своей пунктуальностью, уже входил в роскошное помещение, похожее скорее на дворцовый зал, нежели на кают-компанию. Дорогая мебель, огромные хрустальные люстры, сверкающие позолотой, вышколенные официанты, один из которых тут же подошел к Рассказову, поинтересовался его фамилией и сопроводил его к месту за огромным столом. Рассказов машинально отметил, что либо действительно кают было немного, либо они не все были заняты: огромный овальный стол был накрыт человек на пятьдесят или немногим более. Во главе стола уже сидел сам капитан. Увидев подходящего к столу Рассказова, он встал. Это был высокий, черноволосый, с проседью на висках статный мужчина лет пятидесяти, одетый в белоснежный парадный мундир, украшенный всевозможными нашивками и шевронами.

— Позвольте приветствовать вас на борту «Лас-Вегаса»! — Капитан улыбнулся во весь рот такими же белоснежными, как и его китель, зубами и представился:

— Капитан Альфред Конеолини!

— Аркадий Рассказов!

— Вы из русских? — удивился капитан.

— Да, мои предки принадлежали к славной дворянской фамилии, — на ходу сочинил и произнес не без пафоса он.

— Очень рад, господин Расказофф… — на свой манер произнес его фамилию капитан и указал на место через один стул от себя. — Прошу, это ваше место!

— В его голосе прозвучала некая многозначительность.

Рассказов хотел задать вопрос, но в этот момент к столу в сопровождении другого стюарда подошла удивительной красоты женщина лет двадцати пяти. Ее стройная фигура с тонкой талией и внушительными холмами на груди моментально приковала внимание всех присутствующих в зале мужчин. Она напоминала миниатюрную статуэтку, сотворенную самым искусным художником. Рассказов так поразился ее красоте, что открыл рот, не в силах отвести от нее взгляд.

— Именно ее я и имел в виду! Одна из самых богатых невест Нью-Йорка! — тихо шепнул капитан, устремившись навстречу красавице. — Госпожа, имею честь приветствовать вас на борту «Лас-Вегаса». Капитан Альфред Конеолини, — представился он.

— Габриэлла Кокберн! — чуть улыбнувшись, представилась в свою очередь красавица.

Видно было, что она давно свыклась с тем, что все преклоняются перед ее красотой, и потому, нисколько не смущалась, даже не обращала на это никакого внимания.

— Разрешите представить вам вашего соседа по столу. — Капитан повернулся к Рассказову:

— Аркадий Рассказов! — представил он.

— Вы русский?! — с интересом воскликнула красавица Габриэлла.

— Да, корни мои русские, но в настоящее время живу в Сингапуре.

— Как романтично! Всю жизнь мечтала побывать в этой далекой и странной стране! Говорят, там живут смелые и сильные люди! Вы мне расскажете про Россию, Аркадий? — мило проворковала девушка, подхватывая его под руку.

— С удовольствием… — ответил Рассказов. Весь праздничный обед, мягко перешедший в ужин, они не отходили друг от друга. Казалось, красавицу Габриэллу всерьез интересовало все, связанное с Россией. Она засыпала Рассказова вопросами, на которые он не сразу находил вразумительные ответы.

Рассказов был покорен не только ее красотой, но и острым умом, тонким юмором и обширными познаниями в различных сферах науки и искусства. Впервые в жизни Рассказов чувствовал себя неуверенно рядом с прекрасной дамой, а уж чтобы прикоснуться к ней иначе как в танце или предложить уединиться… О подобной вольности он и подумать не смел. А Габриэлла вела себя с ним так свободно и непринужденно, словно знакомы они были с давних пор, а его робости просто не замечала.

Недельное плавание до Лос-Анджелеса пролетело как мгновение, а Рассказов все раздумывал, как ему сделать хоть робкий шаг к сближению? Чем он мог поразить или привлечь эту умную и красивую женщину? Роскошью? Но она и сама была богата. Умом? Но и здесь он не мог постоянно держать лидерство. Увы, молодость предложить он ей был не в силах. Тем не менее девушка продолжала все время находиться с ним рядом, и было видно, что ее нисколько не тяготит, а скорее привлекает его общество.

Интересно, почему такой опытный, проживший богатую событиями жизнь, служивший в самых знаменитых карательных органах мира человек не задался простым, казалось бы, вопросом: чем привлекает эту молодую красавицу такой «древний» мужчина, как он? Не было никакой загадки в том, что его таиландские и тайские «курочки» души в нем не чаяли: его деньги и доброе к ним отношение вполне соперничали с красотой и молодостью других мужчин, даже Красавчика-Стива.

Но что притягивало к нему эту красавицу? Можно было допустить, что во время круиза, находясь в замкнутом пространстве, она выбрала наименьшее зло, то есть предпочла общество неглупого мужчины, который ее боготворил и не пытался залезть под юбку. Не это ли, хотя бы на первых порах, так привлекательно для любой женщины?

Однако когда лайнер прибыл в Лос-Анджелес, по пути в Лас-Вегас они, словно так и было задумано, сначала оказались вместе в самолете, а в отеле под названием «Дворец Цезаря» их номера — случайно ли? — располагались не только рядом, но и соединялись дверью, которую при взаимном желании можно было бы держать открытой, но которая так и осталась крепко запертой.

Как самоуверенны и самонадеянны бывают влюбленные, особенно после шестидесяти лет! Удивительно, что опытного профессионала Рассказова вовсе не насторожили эти совпадения. Окончательно потеряв от любви голову, Рассказов, сам того не замечая, катился к краю пропасти…

Габриэлла в буквальном смысле околдовала этого старого Казакову: он уже не отходил от нее ни на шаг и не мыслил без нее своего существования, несмотря на то, что между ними ничего не было, кроме почти протокольных поцелуев ручки.

На второй день пребывания в отеле Габриэлла изъявила желание поиграть в казино. Они спустились вниз, и девушка, используя различные психологические уловки, постепенно раззадорила его так, что ему вдруг показалось, что ему ее послал сам Господь Бог: на какое бы число он ни ставил, какую карту ни вытягивал, он только выигрывал, выигрывал и выигрывал.

Ему и в голову не могло прийти, что хозяином этого казино является член Тайного Ордена и что его, Рассказова, элементарным образом играя на одном из самых древних человеческих пороков — примитивной алчности, завлекают, чтобы в конце концов подвести к окончательному разорению.

Так вот, когда, казалось, госпожа фортуна согрела Рассказова в своих объятиях и стала уже совсем родной, а общая сумма выигрыша перевалила за миллион баксов, хозяин казино, бельгиец Абрахамсон, как проигравшая сторона, артистично изображая отчаявшегося человека, обильно истекая потом, предлагает «счастливчику» сыграть на все: он ставит отель, казино, землю и свою виллу на берегу Тихого океана, а Рассказов все, что имеется у него: выигрыш, все свои банковские счета и свою виллу в Сингапуре.

Тут у Рассказова, как у бывшего работника КГБ и вообще неглупого человека, оставался еще шанс одуматься: откуда хозяин казино столь подробно информирован о его финансовых делах, но Аркадий Сергеевич, пребывая в эйфории от изрядного количества алкоголя (Габриэлла постаралась), а также в пылу азарта даже не обратил на это внимания и… через несколько минут стал нищим и превратился бы в бомжа, если бы не один тайный домик в окрестностях Нью-Йорка, который он когда-то приобрел на случай, если ему придется скрываться. Куплен он был на подставное имя, и потому Тайный Орден не мог знать о его существовании.

Вмиг проиграв все свое состояние, Рассказов, пытаясь отыграться, обратился к Габриэлле за небольшой ссудой, но девушку словно подменили: куда делся прошлый блеск в глазах, когда она посмотрела на своего спутника? Холодным тоном она заметила ему, что никогда не дает взаймы вообще, а особенно мужчинам, затем отвернулась от него, окликнула кого-то из знакомых и, пренебрежительно бросив Рассказову «прощай», навсегда исчезла из его жизни.

Хорошо еще, что Рассказов оплатил свой номер на несколько дней вперед, а то оказался бы на улице. Попытка переехать в номер подешевле, чтобы вернуть часть денег, закончилась неудачей: сразу появились какие-то правила отеля, которые воспрепятствовали его намерениям, а денег оставалось лишь на несколько скромных завтраков. Обратиться за помощью было не к кому (с Орденом он уже с давних пор состоял в конфликте), и Рассказов еще благодарил судьбу за то, что у него был оплачен билет на обратный путь до Сингапура, куда ехать уже было незачем. Он отказался от билета и, выручив некоторую сумму, добрался до Нью-Йорка, а потом и до своего тайного дома.

Прожив там несколько месяцев, он был вынужден продать вполне приличный дом, чтобы вернуться в Сингапур и попытаться начать все сначала. Однако, потеряв за свое отсутствие былые прочные связи в среде авторитетных наркоторговцев — свято место пусто не бывает, Рассказов быстро растратил все, что он получил за проданный дом, и, оказавшись без денег, а значит, и без молодых крепких помощников, которые не хотели работать за гроши, вынужден был сам зарабатывать себе на хлеб мелкой уличной торговлей наркотиками.

По сравнению с прошлым, когда Рассказов ворочал тоннами героина, нынешнее положение Аркадия Сергеевича было весьма плачевным и незавидным. Возраст, а ему уже было за шестьдесят, сказывался и на мелкооптовой торговле (он уже не мог часами стоять на жаре), и на личной жизни. Где теперь те миниатюрные азиатки и сексуальные мулатки — «курочки», которые некогда круглосуточно вились вокруг Рассказова? Теперь его удовлетворяли лишь истасканные, спившиеся или полубезумные от наркотиков уличные проститутки, которые работали по соседству с ним; этот жалкий животный секс всякий раз горько напоминал Рассказову о невозможности вернуть те былые времена, когда, ублажая его, женщины вытворяли чудеса и их эротическим фантазиям не было границ…

В Тайном Ордене на Рассказова было пухлое досье, включавшее подробное описание его давнего конфликта с Орденом, и Тим Рот, изучив его, остался доволен. Во-первых, Рассказов превосходно знал Россию. Во-вторых, острый, гибкий ум позволял Рассказову действовать самостоятельно, преследуя поставленные цели. В третьих — что было, пожалуй, самым важным, — он ведь когда-то уже был человеком Ордена. Ну а тем, кто вытащит его из нынешнего болота, Рассказов будет обязан по гроб жизни — в этом у Десятого члена Великого Магистрата никаких сомнений не было. . Тим Рот вызвал в штаб-квартиру Ордена по Центральной и Восточной Европе в Праге (прикрытием которой являлся офис вещающей на страны Восточной Европы радиостанции) своего доверенного человека, чешского предпринимателя Милана Дворжака, и поручил ему отправиться в Сингапур, чтобы найти там Рассказова и во что бы то ни стало доставить того в Европу.

Дворжак в тот же день улетел в Лондон, где пересел на самолет «Бритиш эйрлайнз», и спустя сутки уже стоял под палящим южным солнцем на грязной сингапурской улице, где с переменным успехом торговал вконец опустившийся Аркадий Сергеевич.

Рассказов сидел на пластиковом ящике из-под пива и бездумно щурился на проходящих мимо людей. Иногда он вскидывал седую голову и делал небольшой глоток виски из маленькой фляжки, которую теперь постоянно носил с собой. Время от времени к нему подходили такие же, как и он, помятые и небритые личности, что-то шептали ему на ухо, совали в руки мятые сингапурские доллары — и тогда Рассказов, порывшись в глубинах ящика, извлекал на белый свет один-два пакетика с героином или опиумом.

Прохожие азиаты не обращали на этот торг никакого внимания. Даже вяло прогуливающийся неподалеку полицейский делал вид, что его все это не касается (еще бы, в свое время Рассказов спас его от позорного увольнения, подставив ему мелкого наркоторговца, полицейский оказался на редкость благодарным человеком и регулярно подстраховывал его от неожиданных облав).

— Могу я пригласить вас на кружку пива? — спросил по-английски Милан, подойдя к Рассказову.

— Кто вы? — удивленно спросил Аркадий Сергеевич, подняв глаза на никак не вписывавшегося в местный пейзаж Дворжака.

— Пойдемте, я вам все объясню, — настойчиво предложил чех. ;

— Ну ладно, только ненадолго, — согласился Рассказов, — у меня работа.

— Хорошо, хорошо, это не займет много времени, — нетерпеливо пообещал Милан.

Он уже ощущал на себе пристальные взгляды местных рэкетиров и хотел побыстрее покинуть эту дыру. Сам вид Рассказова вызвал у Милана брезгливость, когда он, шаркая стоптанными рваными ботинками, поплелся за ним. Дворжак не мог понять, для чего его шефу понадобился этот опустившийся, потерявший человеческое достоинство персонаж.

Они спустились в подвальчик небольшой местной забегаловки. Тут работал кондиционер и было гораздо прохладнее, чем на улице. Милан заказал два пива, и они, пройдя в самый дальний угол, сели За маленький столик друг напротив друга.

— Ну, как самочувствие? — поинтересовался Дворжак, наблюдая, с каким наслаждением Рассказов цедит холодное пиво из моментально запотевшей кружки.

— Лучше не бывает! — довольно крякнул Рассказов, стряхивая с губ пивную пену. — И за это я должен поблагодарить вас…

— Не стоит, — отмахнулся Милан, — я пригласил вас совсем не для того, чтобы поить пивом в этой гнусной норе…

— Да? — Старый чекист Рассказов сразу насторожился. — Кто вас ко мне подослал?

— Не бойтесь, не русские, — ответил Милан на чистом русском языке.

Звуки родной речи подействовали на Рассказова странно — он вдруг прослезился. Быть может, алкоголь обострил восприятие.

Наверное, любой, находясь даже в такой безнадежной ситуации, в которой оказался Рассказов, втайне всегда надеется, что когда-нибудь мгла, обступающая его со всех сторон, рассеется и на горизонте снова взойдет солнце…

Так и Рассказов одинокими, заполненными дешевым алкоголем вечерами мечтал о том, что когда-нибудь к нему заявится некто и скажет, как некогда Иисус говорил умершему: «Встань и иди!» Этот некто, как представлялось Аркадию Сергеевичу, укажет ему выход из тьмы в светлое царство, где его старое, уставшее тело заслуженно обретет покой и благость.