Виктор Сергеевич Янович



Великая Скифия: история докиевской Руси

УДК 94(47) ББК 63.3(2) Я 64

Я 64 Великая Скифия: история докиевской Руси / В. С. Янович. – М.: Алгоритм, 2008. – 256 с.

ISBN 978-5-9265-0543-3



УДК 94(47) ББК 63.3(2)

ISBN 978-5-9265-0543-3

© Янович В. С, 2008 © ООО «Алгоритм-Книга», 2008

www.infanata.org

Памяти моего отца


Гипца Сергея Викторовича,

погибшего в застенках НКВД,

посвящается

ПРЕДИСЛОВИЕ

О некоторых народах, в частности о славянах, говорят, что они молодые. Но что значит молодые? Понятие молодости какого-либо этноса имеет только тот смысл, что соответствующая общность сложилась сравнительно недавно в результате разделения или объединения каких-то более древних этносов. Каких, каково их место в мировой истории, где, когда, почему и при каких обстоятельствах произошло их разделение или объединение? Без ответа на эти вопросы история любого этноса, а особенно молодого, каким считают славян, будет неполна. Видимо, того же мнения придерживался Нестор летописец, который повествование о том, «откуда есть пошла Русская земля», начинал с библейских времен.

Автора давно интересуют вопросы истории славян, их родства и связей с другими народами и, в конечном итоге, истории всего человечества и постижения ее смысла. Наука мало занимается этими вопросами. Может быть, потому, что сообщения древних авторов о славянах отрывочны и не всегда достоверны, археологические материалы мертвы и молчаливы.

Для того чтобы связать воедино разорванную во многих местах нить времен, нужно многое домысливать, высказывать малообоснованные догадки и гипотезы. В серьезной науке подобное считается дурным тоном. Но без них тоже нельзя: научное исследование подобно следствию, которое не может продвигаться вперед без версий. «Не имея идей, не увидишь фактов», – говорил Иван Павлов.

Губительно лишь превращение идей в догмы, под которые подгоняют факты, что часто случается в исторической науке по политическим соображениям. В связи с этим в среде советской интеллигенции даже возникла саркастическая поговорка: «История непредсказуема».

Кроме того, в исторической науке, как и в любой другой, бывает, что за истину принимается недостаточно обоснованное мнение, как правило, какого-либо авторитетного ученого. Со временем оно становится общепринятым, и научная мысль не может выскочить из наезженной колеи. В таких случаях может быть полезен взгляд со стороны.

Достоинством дилетанта является отсутствие вышеуказанной скованности. Недостатком – отсутствие достаточного объема специальных знаний. Тем не менее польза от него для науки может быть. Достаточно вспомнить археологов-дилетантов Генриха Шлимана и Викентия Хвойко.

Известна также шутка Эйнштейна о том, как делаются открытия: специалисты хорошо знают, что может быть и чего быть не может, но приходит дилетант, который этого не знает, – он-то и делает открытие. Вдохновляясь поговоркой, что в каждой шутке есть доля правды, автор, который не является специалистом-историком, отваживается обнародовать свое околонаучное исследование. И начнет его со своей малой родины, с древнего города Киева, в истории которого, как ему представляется, отразилась большая часть ранней истории славянских народов и часть истории народов индоевропейских.

Идеи автора зачастую очень сильно отличаются от официально принятых. Наверное, специалисты посчитают их

недостаточно обоснованными. Но есть принцип Поппера, согласно которому «сначала создается теория, а затем проверяется возможность ее опровержения с помощью фактов». Опровергнет или подтвердит наука догадки автора, покажет время. Ибо существует приятный парадокс: со временем мы узнаем о прошлом больше, чем знали раньше.

Настоящая книга представляет собой ретроспективное исследование древней истории индоевропейских народов: славянской, романской, германской и кельтской групп. В его основу положены исторические сведения древних авторов, мифологические и религиозные предания, подтверждаемые независимыми данными из различных областей знания (лингвистики, археологии, палеонтологии, геологии и др.).

В книге высказывается ряд оригинальных гипотез, которые позволяют по-новому посмотреть на многие проблемы.

О происхождении Киева и его названия, о том, кем были его основатели, а также об их скифских прототипах.

О народах, населявших Скифию в V в. до н.э. по сведениям Геродота, размещение которых можно установить только в предположении о радикальных изменениях русел Борисфена (Днепра) и некоторых других рек Украины, произошедших в середине I тыс. н.э.

О том, что индоевропейцы происходят не от единого народа-пращура, а от трех этносов очень разных по хозяйственному и общественному укладу жизни и по своей психологии: лесных собирателей (бореев или боричей), занимавших север Европы от истоков Дуная до Урала; степных охотников и скотоводов, занимавших степи Евразии к востоку от Борисфена; и матриархальных оседлых скотоводов-земледельцев (пеласгов или полян), пришедших в конце VI тыс. до н.э. на Балканы из Анатолии, а в IV тыс. до н.э. заселивших правобережье Борисфена (археологическая культура Триполье-Кукутени).

Лесные собиратели жили рассеянно в огромном лесу, занимавшем весь север Европы от истоков Дуная до Урала. Они не нуждались в централизованной системе управления и в своих отношениях руководствовались естественным правом.

Охотники на крупного зверя, впоследствии ставшие скотоводами-кочевниками, составляли общество с ярко выраженным патриархальным укладом жизни и иерархическим управлением.

Третий этнос, в отличие от двух предыдущих, жил в крупных поселениях и занимался не присваивающим, а производительным хозяйствованием (земледелие и скотоводство). Они составляли демократическое женоуправляемое общество.

Местом соприкосновения этих трех этносов стало Среднее Поднепровье в IV тыс. до н.э. Различия в видах хозяйственной деятельности не могли быть препятствием для их мирного сотрудничества, напротив, должны были способствовать его развитию. Другое дело различия в укладах общественной жизни, в психологии людей, в верованиях, определяющихся их психологией либо определяющих ее. Даже в наше время формально признанных общечеловеческих ценностей эти различия порождают непримиримые конфликты.

Для формирования из столь разных этносов единой общности были необходимы единая религия и законы, определяющие достойное место в обществе для каждого из-них. Такую религию и такие законы принес им Рама, выходец из четвертого полумифического евразийского этноса. Предания о нем как о народе, любимом богами, совершенном физически и нравственно, сохранили под разными именами многие народы. Греки называли их гипербореями; скандинавы – фризами; египтяне – блаженным народом; персы и индусы – ариями.

Арийская религия позволила объединить эти разнородные этносы в единое сообщество, определив для каждого из них место, соответствующее его укладу жизни и психологии.

Однако просуществовало оно сравнительно недолго из-за возвращения части женоуправляемого этноса к прежним верованиям в конце IV тыс. до н.э.

Те, кто остался верен арийским законам, во избежание конфликтов ушли на Восток. Но в середине III тыс. до н.э. в арийской среде появились вероотступники в воинском сословии (щака или саки – предки скифов). Они вернулись к Борисфену, перешли его и разгромили пеласгов-полян, которые оставили свои поселения и бежали от саков в леса и горы на север и запад, а также на свою прародину – Ближний Восток.

Около 1700 г. до н.э. саки под водительством правящей верхушки – гиг саков (высших саков – прототипа царских скифов) предприняли поход на Ближний Восток. Вначале они разгромили потомков пеласгов-полян – палайцев, часть которых, потеряв своих мужчин, превратилась в амазонок, а другая бежала на Крит.

Затем гиг саки захватили Египет и царствовали в нем более 150 лет. Здесь их называли гиксосами или малик шасу (царями пастухов). В 1535 г. до н.э. египтяне изгнали гиксо-сов. При этом часть из них вернулась в Северное Причерноморье, где получила название – скифов (скитов – скитальцев).

Для предотвращения возможных дальнейших вторжений потомков гиксосов в Египет фараон Рамзес II в XIII в. до н.э. оккупировал Скифию и оставил в ней свой гарнизон. После того как связь гарнизона с метрополией прервалась, египетские воины натурализовались в Скифии, женились на местных женщинах и правили здесь более 500 лет. По названию Египта – Кеме их называли киммерийцами.

В VII в. до н.э. киммерийцы были изгнаны вернувшимися на прародину скифами-кочевниками, ранее бежавшими QT оккупантов в Среднюю Азию. Изгнанные скифами киммерийцы наводнили Западную Европу и Малую Азию и дали начало многочисленным племенам: кимвров, кельтов, галлов, галатов и др. А на территории Украины утвердилась известная античным авторам и подробно описанная Геродотом – Скифия.

Народы Европы в различных пропорциях вобрали в себя полянскую, боратскую, сакскую, а позже египетскую компоненты. По языковым и этнографическим признакам их объединяют в три группы народов: германскую, в которой, вероятно, превалирует сакский компонент; романскую с превалированием Полянского (пеласгийского) компонента; и славянскую, с превалированием венедского компонента (помеси полян с боратами).

Пеласгийский (Полянский) компонент определил приверженность романских народов к благоустроенной, комфортной жизни, красоте и искусствам, к амурным делам.

Сакский компонент определил приверженность германских народов к власти, дисциплине и порядку, к военным предприятиям.

Германские и романские народы соперничали между собой и смешивались, создавали различные государства и империи, но основывали их на принципах гораздо худших, чем арийские. Их возглавляли не благородные просвещенные брамины, а грубые и жестокие воины либо погрязшие в праздных развлечениях и интригах светские люди.

Славянские народы – потомки, главным образом, преждевременных демократов венедов, унаследовали соответствующие качества. Венеды не имели четких институтов самоуправления. Для них стали характерными: неорганизованность, неупорядоченность жизни во всех ее аспектах, от бытовой до государственной; неуважение законов рядовы-

ми гражданами и произвол со стороны властей; неверие в способность упорядочить жизнь собственными силами; готовность ради желаемого порядка подчиниться иноземцам и инородцам и проявлять преданность властям. С другой стороны: нелюбовь к жесткой дисциплине, жажда свободы, постепенное накопление недовольства властями, сочувствие к выступающим против властей и, наконец, «бунт бессмысленный и беспощадный». Крушится подряд все, что было, и хорошее, и плохое. Прошлое вычеркивается из памяти, и история в очередной раз начинается с нуля.

Глава 1 МАТЬ ГОРОДОВ РУССКИХ

1. О происхождении Киева и его названия



Вопрос о происхождении «матери городов русских» – Киева, равно как и его названия, до сих пор остается открытым. Народная этимология склонна объяснять происхождение всех топонимов от имен легендарных личностей. Такого же мнения о происхождении названия Киев придерживался автор «Повести временных лет». Он опирался на народное предание, достоверность которого пытался обосновать логическим путем: «Яко же бысть древле цесарь Рим и про-звася в имя его град Рим. И пакы Антиох – и бысть Анти-охия… пакы Александр – и бысть в имя его Александрия. И многа места тако прозвани быша грады в имена цесарь тех и князь тех. Тако же и в нашей стране прозван бысть град великий Киев в имя Кия».

Вместе с тем, зачастую бывает как раз наоборот – люди получают прозвища по названию городов, из которых они вышли. Известно множество таких фамилий, как древних, так и современных (Илья Муромец, Прокопий Кесарий-ский, Гомельский, Козельский, Каневский и т.п.). Города же во многих случаях получали названия от присущих им характерных особенностей или функций, которые они выполняли для окружающих поселений. Именами киевских князей Олега, Игоря, Ольги, Святослава, Владимира и других названо незначительное число поселений, но уже более тысячи лет восточные славяне охотно называют их именами своих детей. Имя же Кий не числится ни в христианских, ни в языческих славянских «святцах». Не кажется ли странным, что этой чести не удостоился князь, основавший «мать городов русских»? Вместе с тем у Киева имеется множество городов-тезок (Киев, Киево, Киевица, Кия-ны, Кии и т.п.).

М.Ю. Брайчевский насчитал их полтора-два десятка в западнославянских землях, особенно в Польше. Село Киево имеется в земле Хелмской, в Средском уезде их – два. В Иновроцлавском уезде, кроме Киево, имеется также населенный пункт Киевица и село Киевская Воля. На территории Пенчковского уезда имеются села Кияны и Кии. Села с названием Киев есть в Ново-Радомском уезде и в Силезии. В Мазовше есть село Киевицы. Села Кияны имеются в Западной Волыни и в южных районах Литвы. Села с названием Киевец – в уездах Слуцком и Бяльском. Город Киев есть в Моравии, село Киев – в Венгрии. Село Кий есть в сербской Лужице, поселок Киево – в крае Косово [1, 93].

На карте же, составленной СМ. Трубачевым (рис.1) [2, 183], подобных поселений показано более шестидесяти.

Нелепо думать, что у каждого из них был свой Кий-основатель. Не менее нелепо считать, что все они названы так в честь столицы Киевской Руси выходцами из нее. Остается предполагать, что слово «киев» отражало какую-то специфическую особенность или функцию соответствующих поселений. Вероятнее всего, следующую.

Известен способ переправы через реку на лодках и плотах, когда вместо весел используют кий (жердь), которым отталкиваются от дна. Таким образом можно перевозить груженые телеги, скот. В некоторых местах на Украине занятие таким перевозом является промыслом и называется «киюванням».



Рис. 1. Распространение топонимов. 1. Киев. Киева. 2, Киевец. Киевичи



От подобных перевозов могли получить свои названия многочисленные тезки Киева, стоящие на малых речушках, но не Киев на Днепре. Глубина Днепра слишком велика, а течение сильно для такого способа перевоза. Тем не менее версия о происхождении названия города Киева от «Киева перевоза» существовала испокон веков.

Несмотря на несогласие с ней, ее не мог проигнорировать и киевский летописец. В «Повести временных лет» сказано: «Ини же несведуще, реша, яко Кий есть перевозник. У Киева бо бяше перевоз тъгда с оноя страны Днепра -темь глаголаху: «на перевоз на киев».

Летописец не возражает против того, что когда-то у Киева был перевоз и даже против того, что назывался он «киев перевоз», но не соглашается с тем, что Кий был простым перевозчиком по следующей причине: «Аще бы Кий перевозьник был, то не бы ходил Цесарюграду. Но се Кий княжаше в роде своем и приходившю ему к цесарю, которого не свемы, но тькмо о сем вемы, якоже сказають, яко ве-лику честь приял есть от цесаря, при котором ходив цесари. Идущю же ему вспять (вторично. – В.Я.), приде к Дунаеви и взлюби место и сруби градък мал и хотяше сести с родъм своим и не даша ему ту близь живущий. Еже и доныне на-речють дунайти «городище Киевець». Киеви же пришедшю в свой град Киев, ту живот свой сконьча».

Как говорится, дыма без огня не бывает. Перевоз у Киева, по-видимому, когда-то был, но по причинам, указанным выше, едва ли мог получить свое название от имени перевозчика и представлять собой лодку, плот или паром, перемещаемые с помощью киев. Перевоз через большую реку, достойный большого города и памяти поколений, вероятнее всего, был стационарным и представлял собой понтонный мост. Подобные сооружения были известны с глубокой древности.

Геродот сообщает, что при походе в Скифию персидский царь Дарий для переправы своей семисоттысячной армии через Босфор и Дунай приказал поставить борт к борту корабли, поверх которых положить деревянный настил. Киев перевоз, скорее всего, состоял из ряда лодок, накрытых бревенчатым настилом.

Серьезной проблемой было удерживать перевоз от сноса течением. Неизвестно, как решил ее Дарий. Его же преемник Ксеркс, который предпринял поход на Грецию, при сооружении подобной переправы через Босфор приказал для удержания кораблей свить специальный очень прочный канат, протянуть его через пролив и закрепить на противоположных берегах.

На Днепре, который не так глубок, как Босфор и имеет песчаное дно, наиболее простым и надежным способом удержания моста от сноса течением было – забить в дно ряд свай (кольев, киев) и к ним привязывать лодки. Сделать это можно было зимой со льда, через проруби.

По киеву перевозу могли передвигаться обозы с гружеными телегами, перегоняться скот и т.п. Однако такой перевоз перекрывал движение судов по реке. Для их пропуска он должен был иметь разводную секцию. То есть киев перевоз представлял собой довольно сложное инженерное сооружение. Для его обслуживания, демонтажа на зиму (чтобы не снесло весенним ледоходом) и монтажа весной, необходимо было иметь бригаду квалифицированных мастеров. Надо полагать, что их содержание с лихвой окупалось мытом, взимаемым за проезд по перевозу и за пропуск судов.

Гипотеза о том, что Киев возник на месте древнего перевоза, чему есть прецеденты в других странах (Франкфурт, Оксенфурт и др.), высказывалась А. Шлетцером [4], но была отвергнута, так как в отличие от упомянутых немецких городов, в названии Киев не находили и намека на перевоз. По мнению же автора, перевоз, удерживаемый сваями, которые

в древности назывались киями, вполне можно было назвать киев перевоз. Кстати, как обнаружили археологи при раскопках в Киеве на Подоле, берега речушки Киянки были укре-

плены от разрушения сваями – киями, от которых, очевидно, она и получила свое название.



Рис. 2а. Фрагмент карты-схемы Киева Ушакова с мостами через Днепр. 1695 г.



Людей, обслуживающих киев перевоз, могли называть киянами, а их хозяина – Кием (независимо от его имени собственного), город же, в котором они жили, – Киевом. Таково, по мнению автора, происхождение этих имен и названий.

По причине, о которой будет сказано ниже, киев перевоз был ликвидирован за пару столетий до Нестора летопис-

ца. Но идея киева перевоза была реализована киевлянами повторно много веков спустя, что отражено на карте-схеме Ушакова 1695 года. На ней схематично показан перевоз, подобный описанному выше. Он состоял из двух частей. Одна соединяла левый берег Днепра с Рыбальским островом, который в те времена был длиннее, другая была перекинута через реку Почайну и соединяла остров с правым берегом. На рис. 2а показан фрагмент карты-схемы Ушакова с перевозом. через Днепр. На карте-схеме виден бревенчатый настил, торчащие из воды сваи (колья, кии), к которым привязаны лодки, находящиеся под настилом. Разводная секция расположена у правого берега Днепра. Для пропуска судов она подтягивалась вверх, к свае, более удаленной от перево-

за, чем остальные. Видно также, что эта секция имеет слегка клинообразную форму, необходимую для ее плотного соединения с настилом при постановке на место.



Рис. 26. Фрагмент карты-схемы Ушакова с мостами через Днепр и реку Почайну (прорисовка)



На рис. 26 представлена прорисовка, выполненная авторами книги «Киев во второй половине XVII века» [3, карта, лист 20].

Значение Киева не только для близживущих, но и для далеких народов трудно переоценить. Благодаря киеву перевозу он стал центром контроля торговых путей, связывающих Север и Юг, Восток и Запад и средоточием торговли товарами с четырех сторон света. Обмениваться товарами здесь было удобней, чем отправляться с ними в рискованный вояж за тридевять земель. В связи с этим в Киеве появились фактории иноземных купцов, склады, торги, крепость и военная дружина для защиты всего этого хозяйства от грабительских набегов и для взимания мыта с нежелающих его платить.

Академик Б.А. Рыбаков в своей работе «Город Кия» сообщает: «Предположение о «таможенных сборах» в окрестностях будущего Киева подкрепляется большим количеством находок красивых бронзовых предметов, украшенных многоцветной выемчатой эмалью. Фибулы, декоративные цепи, детали питьевых рогов компактной массой встречаются на пространстве от устья Десны до Роси. Изобилие этих драгоценностей в ближайшем окружении Киева одно время наталкивало на мысль о местном их изготовлении, но Х.О. Моора убедительно показал их прибалтийское происхождение и широкий ареал распространения от Немана до Оки и от Финского залива до Киева».

Традиция взимания перевозного мыта действовала и в 1695 году. На карте-схеме показана установленная для этой цели у перевоза «денежному анбару караульня».

Киев как город торговый должен был иметь не один рынок. Слова «рынок» и «базар» неславянского происхождения. Первое – немецкого, второе – персидского, которое попало в славянские языки через тюркские. Коренное же славянское название рынка – торг (торговать – отторгать, отчуждать). Местоположение некоторых рынков мы можем установить по сохранившимся, иногда искаженным, древним топонимам. На Подоле под Боричевым узвозом расположено ровное место под названием Боричев Ток. Историки гадают о том, что означает это название. По мнению автора, оно представляет собой искаженное название Боричев торг. На нем торговали дарами леса боричи – древнейшие обитатели Украинского Полесья, «бора великого», о которых более подробно говорится в главе «Аборигены Европы и древние пришельцы».

Труханов остров расположен на левом берегу Днепра напротив Киева. От него на правый берег был перекинут «киев перевоз». Для того чтобы попасть на рынки Киева, торговцам с Левобережья нужно было платить перевозное мыто. Им было выгоднее развернуть торговлю на острове перед перевозом, что они наверняка и делали. От этого остров мог получить название – Торганов остров, которое позднее (после утраты им торговой функции) было искажено.

Несмотря на близость к Киеву, Труханов (Торганов) остров долгое время находился во владении северских князей. Их привилегией была торговля с Северным Кавказом, куда они добирались в обход Киева – по Сейму, Северско-му Донцу, Дону и Азовскому морю. На Северном Кавказе их вотчиной, игравшей роль торговой базы, была Тмутаракань. Называлась она так не потому, что там была тьма тараканов, а потому, что там собиралась тьма торговцев, которых в древности называли: торок, торган, торокан. Кстати, Тмутараканей в различных районах Украины около десятка [80,13]. От этого занятия получили названия некоторые южные и восточные народы: торки (осетины), тарги (черкесы), туркмены, а, может быть, и тюрки вообще. Тогда, как и сейчас, торговали они на киевских рынках. Домашних же насекомых назвали торганами (по-украински) и тараканами (по-русски) древние шутники за их черный цвет и длинные усы. По аналогии рыжих тараканов назвали пруссаками за их схожесть с торговцами из Пруссии.

Сохранились сведения о рынке, называвшемся Бабин торжок, который располагался близ Подольских ворот. По мнению киевского краеведа В.П. Чиркина, на нем, вопреки расхожему мнению, торговали не наши бабы, а арабские купцы. По-арабски баб означает ворота. Отсюда и название Бабин Торжок, что означает – Привратный рынок. После разгрома Святославом хазарского каганата арабские купцы получили возможность торговать с Киевом без посредников. В Киеве найдено множество арабских монет конца первого тысячелетия.



2. Исторический прототип летописного Кия



Северяне презрительно величали Кия перевозчиком, хотя по значимости эта фигура была не ниже князя. В этом смысле возражения киевского летописца вполне обоснованы. Нет ничего удивительного в том, что Кия принимал византийский император, оказал ему великую честь и разрешил построить на Дунае «градок мал – Киевец». Понятно также, чего хотел от него император. Ему нужно было иметь на Дунае удобный контролируемый перевоз, позволяющий вести с варварами торговлю, но не допускающий их грабительских набегов. Кий подходил для выполнения этой задачи, как никто другой. Он имел опыт строительства, эксплуатации и охраны подобных сооружений и нужных для этого людей. Если, к тому же, как считает Б.А Рыбаков, события происходили на рубеже V-VI веков, то варварами, совершавшими набеги на византийские земли, были главным образом славяне. Киевский князь должен был пользоваться у них большим авторитетом. В свете изложенного легендарный Кий предстает вполне исторической личностью.

Исследовав византийские хроники, Б.А Рыбаков нашел прототип Кия: «Прокопий, современник Юстиниана, писал о том, что около 533 г. один из военачальников императора, носивший славянское (антское) имя Хильбудий, был отправлен на Дунай для защиты северной границы империи, но потерпел поражение от других славян и попал в плен, а затем, по одной из версий, вернулся на родину в землю ан-тов. Вторично Юстиниан обращается к антам (приднепровским славянам) в 546 г., когда отправляет к ним посольство с предложением занять город на Дунае и оборонять империю. Анты на общем вече выбрали Хильбудия и отправили его в Царьград к цесарю».

Нестор говорит о том, что градок Киевец Кий построил на Дунае при вторичном приходе к цесарю. А Прокопий Кесарийский говорит о двух Хильбудиях, обвиняя второго в том, что он ложно выдал себя за первого. О первом же сообщает следующее: «На четвертом году своей единодержавной власти император, назначив этого Хильбудия начальником Фракии, поставил его для охраны реки Истра, приказав ему следить за тем, чтобы жившие там варвары не переходили реку. Дело в том, что жившие по Истру варвары – гунны, анты и славяне, часто совершая такие переходы, наносили римлянам непоправимый вред.

Хильбудий настолько был страшен варварам, что в течение трех лет, пока он был облечен званием военачальника, не только никто из варваров не осмеливался перейти Истр для войны с римлянами, но сами римляне, неоднократно переходя под начальством Хильбудия в земли по ту сторону реки, избивали и забирали в рабство живших там варваров.

Спустя три года после своего прибытия Хильбудий по обычаю перешел реку с небольшим отрядом, славяне же выступили против него все поголовно. Битва была жестокая, пало много римлян, в том числе и их начальник Хиль-. будий» [5,247-248].

Вещественным подтверждением описанных выше событий является найденная под Константинополем надгробная плита с надписью: «Хильбудий сын Самбатаса», датированная 559 годом [6, 51]. Однако дата говорит о том, что собы-

тия произошли со вторым Хильбудием (или при вторичном приходе первого).

Решительное выступление придунайских склавинов против союзника византийцев анта Хильбудия могло быть связано с тем, что в 558 г. в земли антов \'вторглись авары. Покорив их, они вступили в союз с придунайскими склави-нами и в 559 г. начали войну против Византии.

Надпись «Хильбудий сын Самбатаса» подтверждает и происхождение Хильбудия из Киева, где, по сообщению Константина Багрянородного (X в.), находилась крепость, называвшаяся Самбатас. Сведений о существовании других крепостей с таким названием нет. Очевидно, имя Самбатас, так же, как и Кий, не имя собственное, а титул владельца крепости. Прецедентов именования людей по названию их владений имеется множество. Это можно даже назвать европейской традицией. К сожалению, название Самбатас не отразилось в киевских топонимах, дошедших до нашего времени, но топонимы, связанные с ним, каким-то чудом сохранились. К ним относятся Бусово поле, Бусова гора, речь о которых пойдет в следующем параграфе.

Итак, в истории Кия, поведанной Нестором летописцем, и в истории Хильбудия, изложенной Прокопием Кесарий-ским, много совпадений:

1) киевский князь – Кий дважды ходил к цесарю по его приглашению. Хильбудий, сын владельца киевской крепости Самбатас, дважды приглашался цесарем;

2) цесарь оказал Кию великую честь. Цесарь назначил Хильбудия начальником важной римской провинции -Фракии и подчинил ему римский гарнизон;

3) Кий основал на Дунае «градок мал Киевец» – по-видимому, город-крепость у киева перевоза для его обслуживания и защиты. Хильбудий был назначен начальником Фракии с условием, что не позволит варварам переходить Дунай для войны с римлянами;

4) Кия не приняли близживущие. Против Хильбудия выступили славяне, жившие на левом берегу Дуная. Несовпадения, которых только два, касаются:

1) имен. Однако, как утверждалось выше, Кий это не имя, а сокращенное название должности, звания-титула начальника или хозяина киева перевоза. К цесарю он шел для строительства подобного сооружения. Возможно имя, воспринятое греками как Хильбудий, по-славянски звучало как Кийбудий. «Будий» на украинском и польском означает «строитель». То есть Хильбудий – это Кийбудий, строитель киевых перевозов, и вместо опровержения мы получаем еще одно подтверждение высказанной гипотезы;

2) места смерти. Кий, по сообщению летописца, скончался в Киеве. Хильбудий – на чужбине. Если Кий окончил свою жизнь в родном городе, то странно, что киевлянам не было известно, какой цесарь его принимал, какую великую честь ему оказал и где находится его, основателя города, могила. Видимо, в этом вопросе записанная летописцем молва неверна. Либо ошибся Прокопий. Может быть, история, рассказанная им о первом Хильбудие, произошла со вторым, а первый, построив киев перевоз через Дунай, спокойно, но без славы, вернулся в Киев, где «живот свой сконьча».

Наконец следует ответить на вопрос: что вынудило киевлян отказаться от киева перевоза, давшего городу имя, богатство, славу и политическое могущество? Очевидно, следует искать тех, кому это было выгодно. Конечно, не ко-
* ренным киевлянам. Прежде всего, этого желали северные купцы и воины: новгородцы, русы и викинги, для которых Киев был помехой на водном пути «в греки». Их отношение к Киеву было не лучшим, чем римлян к Карфагену. Не зря они называли Киев (а скорее, киев перевоз) «чудищем на Днепре» и, вероятно, неоднократно пытались его разрушить. В конце концов, северяне дождались своего часа. Он наступил во время правления Аскольда – бывшего подданного Рюрика, вельможи не княжеского рода, обосновавшегося со своей дружиной в Киеве с согласия киевлян и обретшего самостоятельность.

Наследники Рюрика решили, что они вправе отобрать у Аскольда власть и установить в Киеве свои порядки. Замысел был осуществлен в 882 г. К Киеву на ладьях подошел брат Рюрика Олег с дружиной. Под обманным предлогом он вызвал к себе Аскольда, который сошел к нему, ничего не опасаясь, и был коварно убит. Легкость, с которой был совершен дворцовый переворот, по мнению М.Ю. Брай-чевского, объясняется тем, что Олег предварительно вошел в сговор с варяжской дружиной Аскольда. Укрепившись с помощью военной силы на киевском столе, Олег «честно» выполняет свою миссию – ликвидирует киев перевоз. При этом он переходит к другому способу добычи средств для княжеского двора – накладывает дань на соседние племена, освобождая их от уплаты дани хазарам. Олег занимается тем, что наращивает военное могущество. Киев становится столицей государства, «матерью городов русских», славной не торговлей, а военными победами. А киевляне под мощной рукой Олега быстро забывают свое прошлое и киев перевоз, который при Аскольде еще был. Это подтверждается тем, что белые угры, переселяясь в Панонию в 837 г. (по другим данным в 820 г.), пошли окольным путем и просили пропустить их через Киев. Они не могли перейти Днепр в любом месте, так как шли с женами, детьми, со всем своим скарбом, с кибитками, обозами, стадами животных. Переправа целого народа заняла много времени и те, кто уже перешел Днепр, поджидали остальных в месте, которое с тех пор стало называться «Угорским» (это урочище с узвозом к северу от Лавры и прилегающей к нему возвышенностью до нынешнего стадиона «Динамо»). Таким же образом много лет спустя одна из киевских гор была названа «Батыевой» после непродолжительного стояния на ней войска Батыя.



3. Бусово время, Бусово поле и крепость Самбатас



В Киеве, несмотря на периодически накатывающиеся волны переименований, каким-то чудом сохранились некоторые древние топонимы, в частности: Бусово поле, Бусова гора и речушка Бусловка. А в «Слове о полку Игореве» упоминается «Время Бусово»: «И вот красные готские девы воспели на берегу синего моря, звеня русским золотом, воспевают время бусово». Наверное, упоминание готских красных дев натолкнуло некоторых исследователей на мысль, что под временем бусовым следует понимать время царя антов Боза (или Божа), упомянутого готским историком VI века Иорданом. Энциклопедический справочник «Киев» развивает эту мысль дальше, утверждая, что в IV веке на Бусовом поле стояли укрепления вождя местных племен Буса, которого не смогли одолеть готы. И от его имени происходят все вышеупомянутые названия [7, 83].

Однако эта версия не выдерживает критики. Иордан сообщает, что король готов Винитарий, «понемногу освобождаясь от власти гуннов и пытаясь проявить свою доблесть, двинул свое войско против антов… Он распял их царя Боза с сыновьями и семьюдесятью приматами для устрашения покоренных», которые, надо полагать, подняли восстание против владычества готов, воспользовавшись их поражением от гуннов.

Эта печальная история ничего не дает для объяснения происхождения названий «Бусово поле» и пр. Во-первых, Иордан упоминает имя Боз (или Бож), а не Бус, во-вторых, как показал В.П. Петров, Бож правил антами в Побужье [8, 49]. В-третьих, нелогично красным готским девам называть время именем не своего, а чужого вождя, да еще воспевать его.

Если же, не мудрствуя лукаво, заглянуть в этимологический словарь русского языка АГ. Преображенского [9], то найдем, что буса, или бус, древнеславянское слово, означающее: корабль, лодка, вид судна.

Это слово встречается в старинных былинах. Например, в былине о том, как «Василий Буслаев молиться ездил», говорится, что на Каспийском море казаки «…грабят бусы-галеры, разбивают червлены корабли» [10, 194].

Таким образом, буса или бус представляет собой вид судна, пригодный для плавания по морю (по-видимому, оснащенный парусом), а фамилия Буслаев означает корабель-. щик или мореход.

Константин Багрянородный утверждал, что «русские караваны, направляясь в Константинополь, собирались в районе Киева, где переоснащали ладьи, готовя их к далекому морскому путешествию», и указал место сбора: «ладьи собираются в Киевской крепости, которая называется Самбатас» [11, 8].

Заметим, что именно «в», а не «возле». Крепость у верфи нужна была потому, что ладьи прибывали с товарами. При переоснащении ладей товары нужно было складировать и охранять. Отсюда следует, что крепость охватывала какую-то днепровскую заводь, а, скорее всего, стояла в устье одного из притоков Днепра. Ими могли быть либо река Почайна, либо река Лыбедь. Близ места, где Лыбедь впадала в Днепр, расположены Бусово поле и Бусова гора. Бусова гора – холм между нынешними улицами Тимирязева и Киквидзе, выступающий в долину реки Лыбедь с левого берега, недалеко от ее устья. Бусово поле – это прилегающая к Бусовой горе равнина, над которой сейчас располагается большая транспортная развязка и под которой находится станция метро Выдубечи.

Бусово поле, другими словами, можно было бы назвать «лодейным полем». Смысл этих словосочетаний, по-видимому, следующий. Издревле и до недавних дней технология постройки кораблей предусматривала раскладку перед сборкой всех частей корабля на специальной просторной площадке, именуемой на техническом языке плазом. Славяне же в древние времена могли называть ее «бусовым полем». Бусовых дел мастера, вероятно, жили поблизости на горе, которую в связи с этим назвали Бусовой. Отсюда можно прийти к выводу, что в устье Лыбеди на Бусовом поле располагалась древняя верфь, которую ограждала крепость Самбатас

Название местности Выдубичи, расположенной между Бусовым полем и Днепром, скорее всего, также связано с древней верфью. Его происхождение пытаются объяснить тем, что якобы там выплыл сброшенный в Днепр идол -Перун. Однако это не подтверждается летописными источниками (по указанию Владимира, идола отталкивали от берега и позволили ему выплыть только за порогами), и маловероятно по той причине, что раньше в этом месте Днепр поворачивал вправо, в связи с чем течение должно было отнести Перуна от правого берега, а не вынести на него. Более вероятно, что здесь, поблизости от верфи, вынимали из воды сплавляемый по Днепру лес, предназначенный для строительства судов.

Теперь о смысле названия Самбатас, звучащего не по-славянски. Его пытались вывести из разных языков. Существует более десяти различных версий, но одна из них «ложится как лыко в строку» вышесказанного. В переводе с германских языков Самботас означает сбор челнов (sam - сбор, botas - челны). Таким образом, напрашивается вывод, что крепость Самбатас была основана каким-то германским народом. Но каким и когда?

В IX веке в Киев пришли варяги. Их деяния хорошо известны, и среди них не числится основание крепости Самбатас. Следовательно, нужно идти дальше в глубь веков.

На рубеже И-III веков в Причерноморье пришли предки немцев – готы. В то время славяне имели древние торговые связи с греками и римлянами. Об этом свидетельствует множество находок греческих и римских монет в Среднем Поднепровье. Торговля эта велась через посредников, присваивавших львиную долю доходов. Однако хуже было другое. Боспорское царство, которое владело Черным морем, с одной стороны, выступало как посредник в торговле славян (хлебом, медом, воском, пушниной) с греками и римлянами, а с другой – было злейшим врагом славян, поскольку брало их в плен и поставляло на невольничьи рынки в таких количествах, что в Греции и в Римской империи слово «славянин» (slavorum) стало синонимом слова «раб». Некоторые пытаются объяснить это якобы присущей славянам рабской натурой. Эту клевету опровергает характеристика, данная славянам Маврикием: «Племена славян и антов сходны по своим нравам, по своей любви к свободе, их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчи нению в своей стране» [12, 11:5].

Положение изменилось с приходом воинственных готов, намеревавшихся обосноваться в Крыму и в Северном Причерноморье. Для этого их нужно было отвоевать у Бос-порского царства. Славяне, желавшие освободиться от Бос-порской кабалы, стали естественными союзниками готов. В период со II по IV в. н.э. славянские племена находились с готами в тесном контакте. В византийских договорах III- IV вв. (якобы с готами) встречаются и славянские имена. М.Ю. Брайчевский отмечает, что те, кого византийцы называли готами, «представляли довольно сложный конгломерат разных по происхождению племен, среди которых были и скифские, и сарматские, и славянские и другие восточноевропейские племена, объединенные в довольно сильном межплеменном союзе» [1, 53].

После создания флота славянские племена боранов и карпов предпринимали с готами совместные морские походы. В середине III века они разгромили могучее Боспор-ское царство [13, 90] и стали хозяевами Черного моря, которое позже арабы назвали Русским. Добрались готы и бо-раны и до Малой Азии. Об их вторжении в Малую Азию в 257 г. сообщает Зосим. Он пишет, что, овладев штурмом Питиунтом и Трапезундом и, «опустошив всю его область, варвары возвратились на родину с огромным количеством кораблей». А в 264 г. готы и бораны прошли в глубь Малой Азии до Антиохии. Эти сведения подтверждены находкой в Киеве на Оболони клада очень редких антиохийских монет, отчеканенных незадолго до этого времени [1, 39].

Может возникнуть вопрос: почему причерноморские готы в войне с Боспорским царством и в морских походах в качестве главного союзника имели славянское племя боранов, обитателей киевского «бора великого», далекого от моря?

Причин этому несколько. Во-первых, для войны с Боспорским царством нужен был мощный морской флот, для строительства которого в Приазовских и Причерноморских степях не было леса. Под Киевом же он рос в изобилии. Во-вторых, этот флот нельзя было строить под носом у врага. Например, Петр I, готовясь к войне с турками, строил свой \'флот в далеком от моря Воронеже. В-третьих, жители лесных краев, где реки были едва ли не единственными путями сообщения, имели опыт строительства и использования речных судов, но не морских.

Германские народы освоили строительство морских судов и морскую навигацию для плавания на своем внутреннем Балтийском море. Естественно, что они возглавили это дело и дали свое название крепости, в которой работали. Время основания крепости Самбатас должно было предшествовать началу совместных морских походов боранов и готов, то есть приходится примерно на 250 год.

Очевидно, впоследствии, особенно после ухода готов под ударами гуннов в Западную Европу, дело строительства морских судов перешло в руки славян, но название, ранее данное крепости, осталось. И по традиции, владелец крепости получал имя-титул Самбатас, независимо от его собственного имени. Вероятно, он ведал не только верфью, но и организацией торговых караванов и, возможно, их охраной в пути, что делало его весьма значительным лицом, того же уровня, что и владелец перевоза – Кий.

Поэтому неудивительно, что, судя по надписи на надгробной плите, найденной под Константинополем, – «Хиль-будий сын Самбатаса», Хильбудий, который, по мнению академика БА. Рыбакова, является историческим прототипом Кия, и Самбатас оказались ближайшими родственниками. Из этого сообщения также следует, что Киев не ограничивался пассивной ролью торгового центра, лежащего на перекрестке дорог, а был еще центром морского судостроения и организатором торговых караванов, направляющихся в отдаленные края.

Что же касается «готских красных дев», которые упоминаются в «Слове о Полку Игореве», то, как утверждает Степан Пушик, никакого отношения к готам они не имеют [14]. По его мнению, речь в «Слове» идет о «гатских красных девах» – так русины называют русалок (по-видимому, потому, что излюбленным местом русалочьих посиделок являются гати).

Однако почему они, «звеня русским золотом, воспевают время бусово»? Русалки, надо полагать, как и их земные сестры, были неравнодушны к украшениям, особенно золотым. Во времена торговых караванов при гибели судов, например, в сражениях с пиратами, золото просыпалось в воду и доставалось русалкам. К тому же привела и авантюра

Игоря, «потопившего богатство на дне Каялы – реки половецкой, просыпав русского золота» [15, 67]. Это и напомнило русалкам «время бусово», время торговых корабельных караванов, дружной и изобильной жизни славянских племен, которую нарушило гуннское нашествие и которой положило конец нашествие аваров.

П.Й. Шафарик считал, что «некогда, задолго до призвания варягов, в странах между Понтом и Бельтом (между Черным и Балтийским морями) была несравненно большая населенность, образованность и общественность, нежели как думали прежние ученые» [16, разд. 4, п. 1].

В XIX веке во время строительных работ, рытья котлованов, которое в то время выполнялось вручную, на территории Киева были найдены многие тысячи римских монет, датированных II в. до н.э. – IV в. н.э. Они ходили по рукам, продавались в мелких лавочках, коллекционировались гимназистами и утрачивались для науки. Тем не менее несколько тысяч находок зафиксировано археологами. Сведения о них приводит М.Ю. Брайчевский в популярной книге «Когда и как возник Киев» [1, 31-52].

Академик Б.А. Рыбаков в своей работе «Город Кия» пишет: «Историческое значение многочисленных киевских монетных находок значительно шире, чем только констатация торговых связей этого участка Поднепровья с Римской империей. Если мы взглянем на общую карту монетных находок римского времени в Восточной Европе, то увидим, что место будущего Киева – самая северная точка массовых нумизматических находок. Следовательно, здесь кончались какие-то южные торговые пути, здесь, очевидно, велся широкий торг с более северными племенами, здесь среди «бора великого», вдали от опасных степняков укрывали полученные от римлян сокровища.

Другими словами, место будущего Киева (носившее тогда, разумеется, какое-то иное имя) уже в первые века нашей эры выделилось из среды других, стало отметной точкой на карте Восточной Европы».

Сказанное выше дает основание искать Киев среди шести городов, которые, по данным греческого географа II в. Клавдия Птолемея, были расположены вдоль реки Борис-фен и имели следующие координаты (долготу и широту): Азагарий (56° – 5040\'), Амадока (56° – 50°30\'), Сар (56° -50°15\'), Серим (57° – 50°), Метрополь (56°30\' – 49°30\'), Оль-вия, или Борисфен (57° – 49°) [17, 319]. На широте Киева оказывается город Амадока. Казалось бы, вопрос решен. Тем не менее, большинство исследователей отказывается отождествлять Амадоку с Киевом по различным причинам. Одни не доверяют указанным Птолемеем координатам из-за того, что Ольвия, положение которой достоверно известно, и географические пункты, координаты которых были привязаны к Ольвии, у Птолемея смещены на 2° 18\' к северу от истинного положения. В связи с этим одни ищут указанные города в районе Запорожья, другие, по непонятной логике, в районе Смоленска. Третьи считают, что если Амадока и располагалась на месте Киева, то никак с ним не связана исторически, о чем, по их мнению, свидетельствует ее неславянское название.

По нашему мнению, все они излишне скептичны. Начнем с первых. Древние не располагали средствами точного измерения абсолютного времени и потому не могли точно определять долготу. Они делали это косвенно, по измерению расстояния. Но широту они умели измерять с высокой точностью (до нескольких угловых минут) как прямым способом с помощью астролябии (по углу, под которым видна, например, Полярная звезда), так и косвенно по соотношению длин тени гномона или длительностей дней и ночей во время летнего и зимнего солнцестояний.

Одним из подтверждений сведений Птолемея о местоположении четырех северных городов является то, что в

указанных им местах действительно находились значительные поселения соответствующего времени. И то, что их расположение в точности повторяет траекторию русла Днепра, характерную исключительно для данного участка.

На месте Азагария (район Старых Петривцев, Лютежа) узким выступом оканчивается Приднепровская возвышенность, а за ней в долине Ирпенской поймы, в «зарубинец-кое» время находился город, который специализировался на производстве железа из болотной руды. Кстати, название города Азагарий (почти славянское – Загорье), соответствует месту его расположения за горой.

Следующий город Амадока, как уже говорилось, приходится на территорию Киева, где на участке от Оболони до Печерска, обнаружено 14 поселений Зарубинецкой культуры, а вероятнее, 14 микрорайонов одного города, который в пору своего расцвета в III-IV веках превосходил Киев IX- XIII веков как по занимаемой площади, так, вероятно, по численности населения и его богатству. Координата 50°30\', приходится на Куреневку, но с учетом вероятной погрешности в +3\' (или +5,5 км), может быть отнесена и к центру этого гнезда поселений, объединенного двумя кладбищами и одним названием – Амадока.

На широте города Сар расположено известное Ходо-совское городище, площадью 1,5 гектара, и прилегающее к нему место в 2000 гектаров, охваченное валом длиною 12 км. Существовало оно в течение длительного периода, начиная от скифского и кончая древнерусским. Сар – означает царь, голова. Однако едва ли здесь могла находиться столица. Скорее, это название произошло от формы холма, на котором располагалось поселение.

Следующий город Серим. На его широте (50°) расположено село, от которого получила название Зарубинецкая культура, распространенная в Среднем Поднепровье со II в. до н.э. по IV в. н.э., и древнее городище, которое местные жители называют: Сурмы, Трубы, Зарубы [18]. Первое название очень напоминает Серим. Если до города Серим течение Днепра (в старом русле, проходившем под горами) имело направление с Севера на Юг, то на его широте Днепр уходит на целый градус на восток. Это отражено в сведениях Птолемея и подтверждает их справедливость.

Наконец, о возможной причине ошибки Птолемея в указании широты Ольвии и связанных с ней мест. Известно, что в середине I в. до н.э. Ольвия была полностью уничтожена гетами [19]. Ольвиополиты бежали (вероятно, вдоль р. Ингул) на север, где основали новую Ольвию.

Видимо, тогда ольвиополиты посетили своих северных соседей и определили координаты их городов. Через несколько лет переселенцы, или часть из них, по просьбе скифов вернулась, привезя с собой данные о местоположении этих городов и новой Ольвии, которая, судя по координатам, располагалась примерно на 25 км к югу от г. Смелы.

Очевидно, Птолемей, воспользовавшись этими данными, принял координаты новой Ольвии за уточненные координаты старой и внес соответствующие поправки в ее координаты и координаты Причерноморских мест, привязывавшихся к ней. Если дело обстояло так, то первые зафиксированные сведения об Амадоке были получены от оль-виополитов в середине Гв. до н.э.

Теперь о названии Амадока. Смысловое значение названия города Киева от соответствующего перевоза в первые века его существования было очевидным. В таких случаях другие народы зачастую переводят названия на свой язык. Поскольку об Амадоке сообщает древнегреческий географ, то логично заглянуть в словарь древнегреческого языка. Это сделал Иван Билык [20,28], и обнаружил, что амадока означает – бревна, соединенные вместе, то есть плот или бревенчатый настил, который является неотъемлемой частью киева перевоза, так же, как и забитые в дно реки кии.

Для местного строителя киева перевоза главной деталью представляются кии, забивание которых в дно реки непростая задача, а для гостя пользователя – бревенчатый настил, по которому трясется его телега, теряя плохо закрепленную поклажу. Для уменьшения этой тряски, вероятно, киевы перевозы настилались колодами, обращенными плоской частью вверх. Колода – это бревно, расколотое надвое. Того же корня слово колодец – глубокая яма, облицованная колодами. Греческое название колоды – дока. Колоды соединенные вместе, амадока – греческое название киева перевоза. С учетом изложенного выше можно считать, что название Амадока является греческой калькой славянского названия Киев и что он был основан до бегства ольвиопо-литов на север, то есть более двух тысяч лет тому назад.

Официально признанная дата основания Киева – рубеж V – VI веков – чрезвычайно неудачна, поскольку она приходится не на начало становления города, а на начало его глубокого упадка, новое возрождение которого началось только в IX веке. Об этом непреложно свидетельствуют археологические материалы. Причины упадка очевидны. Начало ему положило гуннское нашествие IV-V веков. Оно не коснулось Киева непосредственно, но положило конец его торговле с Римской империей и разрушило всю настроенную на нее хозяйственную инфраструктуру, вернуло жителей Киева и его широкой округи к первобытному натуральному хозяйству (в частности, вместо высококачественной посуды, изготовленной на гончарном круге,, появляется плохо обожженная посуда ручной лепки и т.п.).

Следует отметить, что Иордан, живший в VI веке, единственный из древних авторов приводит сведения о происхождении гуннов. Однако современные историки не принимают их во внимание, считая слишком экзотическими. Иордан утверждает, что гунны произошли от смешения большой группы готских женщин, изгнанных Фелимиром за колдовство, с жителями Азовских плавней, которых он именует лешими.

Однако этими, в современном представлении жителями потустороннего мира, возможно, были совершенно реальные существа, сохранившиеся в некоторых глухих местах до нашего времени, гоминиды (возможно, неандертальцы). В разных краях они известные под местными названиями: алмасты, снежный человек, бигфут и т.п. Леший (то есть лесной человек) может быть отнесен к этому же виду. В древнерусских преданиях он фигурирует также под именем дия.

В 1954 году китайский ученый Ху Вай Лу рассказал профессору Б. Поршневу, что в его родной деревне живет снежный человек и что там их с давних времен используют в качестве рабочей силы.

О генетической совместимости этих гоминидов с современным человеком говорит история, описанная в свое время в газетах. В XIX веке житель одного из кавказских аулов держал забредшую к нему женщину алмасты в сарае и сожительствовал с ней. У них родился сын, который вырос как обычный человек. Говорят, он обладал большой физической силой и был весьма «охоч до женщин», в связи с чем, возможно, по земле ходит немало его потомков^-.

В начале 2004 года в телепередаче «Принцип домино» национального росийского телевидения эта история была дополнена новыми сведениями. Оказывается, у этой женщины было четыре сына, которые уже умерли, и внуки. На передаче демонстрировался череп и фотография одного из умерших ее сыновей. По внешнему виду ее потомки напоминали папуасов и австралийских аборигенов, имели грубые черты лица, мясистые носы и пышные вьющиеся волосы. Многие современные люди больше похожи на неандертальцев, чем на кроманьонцев. По-видимому, в истории человечества такие контакты не были редкостью.

Таким образом, история происхождения гуннов, поведанная Иорданом, может быть переведена из мистической во вполне земную плоскость, имеющую гораздо больше подтверждений, чем выдуманная современными историками.

По мнению последних, гунны – это воинственное племя сюнну, которое до новой эры досаждало набегами Китаю, а затем оставило его в покое и отправилось за тридевять земель грабить Рим. При этом непонятно, почему на своем пути сюнну не заметили более удобный объект для грабежа – процветающие и слабые в военном отношении, по сравнению с Готской и Римской империями, среднеазиатские Хорезмийское и Кушанское царства. Непонятно с этой точки зрения и то, почему в Европу гунны вторглись через Керченский пролив, в связи с чем, их первой жертвой стали крымские остготы.

Азиатское происхождение гуннов, по мнению историков, подтверждают их лица, безбородые и страшные, по утверждению современников. Однако безбородость не обязательно говорит об их азиатском происхождении.

Предки гуннов, вышеуказанные гуманоиды, по описаниям очевидцев, также безбороды. Эту особенность, закодированную в хромосоме «Y», должны были унаследовать их потомки по мужской линии. Что же касается страшного вида, то его можно объяснить описанным Иорданом варварским обычаем гуннов наносить на лицо новорожденного мальчика ножевые ранения.

Первое время руководящую роль у гуннов, естественно, выполняли готские женщины, стоявшие по развитию неизмеримо выше своих диких мужей. Название племени «гунны» подтверждает их происхождение от готских женщин. По-готски женщина – (буна, куна). О родстве гуннов с готами говорят их готские имена, а также то, что они оспаривали у готов права на владение сокровищами Нибелунгов и бывшей столицей готов Данпарстадом с окрестностями.

В заключение следует отметить, что готы, а от них и \' другие европейские народы, называли гуннами и прочие женоуправляемые племена, в том числе сарматские и славянские. Это привело к неразберихе, в связи с которой некоторые авторы (Билык, Василенко) причислили к гуннам и украинцев.

Нашествию гуннов был положен конец в 451 г. Гунны проиграли битву на Каталаунском поле объединенным силам европейцев и отошли на восток. А после смерти их вождя Аттилы в 453 году окончательно сошли с исторической сцены.

После ухода гуннов наиболее активная часть славянского населения (в основном молодежь) потянулась на Балканы, на земли разгромленной Римской империи. Славяне же, оставшиеся на своей земле, стали легкой добычей вторгшихся в 558 году авар. Автор «Повести временных лет» говорит об издевательствах аваров над восточными славянами, о том, что они ездили в экипажах, в которые запрягали славянских женщин и т.д. А Феофилакт Симокатта сообщает, что аварский каган дал приказ уничтожить всех «перевозчиков», вероятно, воевавших против него антов – киян. В то же время западные славяне (склавины) выступали в качестве союзников авар и убили в 559 году Кия (Хильбудия),\" последнего антского правителя благополучных времен. Это породило раздоры между славянскими племенами. Авары со временем ушли, а раздоры остались надолго.

Автор Густинской летописи сообщает, что после смерти Кия «многая нестроения и междуусобныя брани быша, воз-ста род на род». Ему вторит автор «Слова о полку Игоре-. ве»: «Встала обида в силах Даждьбожа внука… Усобица князем на поганыя погыбе, рекоста бо брат брату: «Се мое и то мое же». И начяша князи про малое «се великое» млъвити, а сами на себе крамолу ковати. А погани со всех стран при-•хожаху с победами на землю Русскую».

Очевидно, что и в «Слове», и в Густинской летописи речь идет о временах глубокого упадка, последовавших за аварским нашествием. Кончилось время торговых корабельных караванов, дружной и изобильной жизни славянских племен, которое в «Слове» названо «временем бусо-вым». К сожалению, уроки истории не пошли впрок русским князьям.

Раздоры и предательства, войны против братьев в союзе с врагами превратились в дурную традицию (не изжитую до сих пор) и привели Русь к очередному поражению от татаро-монгольской орды, к неисчислимым страданиям и новому упадку.

Если в XI в. Адам Бременский писал, что Киев «соперничает с царствующим градом Константинополем» [21, 66], то после татаро-монгольского нашествия Киев превратился в деревню. Так, что даже через 312 лет после поражения «по описи 1552 г., в Киеве насчитывалось 499 домов» [6, 272].



4. Были ли у Кия братья и сестра?



Историкам и фольклористам известна народная традиция – относить все примечательные события к одной выдающейся личности. Летописное предание об основании Кием города, о его братьях и сестре, о приеме Кия цесарем и постройке городка Киевца на Дунае также является проекцией на одного киевского правителя событий, происходивших в разное время и с разными людьми. В летописном предании сложилось то, что осталось в памяти, как о первом Кие, так и о последнем, а также кое-что из промежуточных событий. Это не кажется удивительным, если учесть, что Кий не имя собственное, а титул, который в ранний период времени носили все правители Киева. У Кия, жившего в VI веке, по-видимому, не было братьев-соратников.

Но это не значит, что их не имел Кий – основатель города. Однако сестры Лыбеди у основателей Киева, скорее всего, не было.

Предания о Лыбеди содержатся в русских былинах о Михаиле Потыке и Иване Годиновиче и нашли отзвук в эпосе многих народов. Сведения, приведенные в русских былинах, противоречивы и не очень вразумительны, так как они были записаны в XIX веке, через много столетий после свершившихся событий. Более внятно ее история рассказывается в скандинавских и ирландских сагах, записанных намного раньше. И почти документальный характер носит у готского историка VI века Иордана. Поэтому вначале приведем эту историю в его изложении, а затем дополним сведениями из других преданий.

Резонансная, как сейчас выражаются, история с Лыбе-дью, тремя ее братьями и готским королем Германарихом произошла около 375 г. Вот что пишет Иордан: «Вождь готов Германарих оказался триумфатором над многими народами, но и он задумался по поводу прихода гуннов, а в это время коварный народ росомонов, который тогда подчинялся ему среди других, нашел возможность обмануть его таким образом. В гневе за преступный побег от мужа одной жены из этого народа, которая называлась Сунильда, царь приказал привязать ее к диким лошадям и разорвать на части, разогнав лошадей. А братья ее Сар и Аммий, чтобы отомстить за смерть сестры, пронзили Германариху бок мечом» [22]. Сунильда в переводе означает – Лебедь. Имена братьев соответствуют названиям Поднепровских городов, указанных Птолемеем – Амадока и Сар.

В Волсунга-саге эта история выглядит следующим образом. Сванхильда была выдана замуж за короля готов Гер-манариха, заподозрена им в неверности и жестоко казнена. Ее братья Хамди и Серли решили отомстить за казнь сестры, но по пути, по недоразумению, убили своего брата

Эрпа. Германариха же они тяжело ранили, а его люди побили их камнями. Здесь имя Сванхильда переводится как дева-лебедь, а имена братьев соответствуют названиям городов Амадоки и Серима. Имя Эрп напоминает название реки Ирпень.

Как говорилось выше, в устье Ирпеня в это время стоял город металлургов, который работал на болотной руде. Индоевропейский корень ir (air) обозначает железо. Очевидно, он входит в название реки Ирпень и в производное от нее имя Эрп. Украинское слово иржа означает ржавчина (та же руда) и входит в названия некоторых болотистых рек (Ирша, Ирдынь, Ирпень).

У немецкого автора XI в. Саксона Граматика Сванхильда – сестра четырех геллеспонтских разбойников – вышла замуж за Германариха, подверглась наговору и была казнена. За это братья пытались отомстить так же, как и в Вол-сунге-саге.

Сюжет с братьями-разбойниками и их сестрой, выданной за иноземного короля, присутствует и в онежских былинах. Следует отметить, что занятие разбоем в те времена считалось недостойным не у всех народов. Так, викинги, по сути, были разбойниками. А иностранный король «ничтоже сумняшеся» взял сестру разбойников себе в жены.

В былинном цикле о киевском богатыре Иване Годино-виче он пытается сватать девушку, но ему отказывают, так как та уже посватана иностранным царем. Годинович берет ее силой, но она убегает к первому жениху. Дело заканчивается трагедией – ее казнью. В цикле с участием Михаила Потыки, он встречает деву-лебедь (иногда ее называют Авдотьей) и женится на ней. Но жена убегает с иностранным королем. Михаила отправляется на ее поиски, но его убивают. Два брата едут мстить за Михаила. Находят его и оживляют. Заканчивается история казнью неверной жены.

Однако вернемся к основателям Киева, которые, по нашему мнению, жили намного раньше. В «Повести временных лет» говорится: «Полем же жившем особе и володею-щем роды своими, иже и до сее братье бяху поляне, и жи-вяху кождо съ своим родом и на своих местех, владееще кождо родом своим. И быша три братья: единому имя Кий, а другому Щек, а третьему Хорив, и сестра их Лыбедь. Се-дяше Кий на горе, где же ныне увоз Боричев, а Щек седяше на горе, где же ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, от него же прозвася Хоревица. И сотворише град во имя брата своего старейшего, и нарекоша ему имя Киев. Бяше около града лес и бор велик, и бяху ловяша зверь, бяху мужи мудри и смыслени, нарицахуся поляне, от них же есть поляне в Киеве и до сего дне».

Итак, согласно летописи, Кий, Щек и Хорив были полянами, главами родов; они пришли и осели на земле других полян и звероловов; и построили для себя крепость, хотя ни о покорении, ни о вытеснении местных жителей речи не было. То есть, они заняли какую-то свою «нишу», которая до их прихода не была занята. Чем же они занимались?

Исходя из того, что мы знаем о Кие VI века и его отце Самбатасе как об организаторах местной и выездной торговли, можно предположить, что и основатели города – Кий с братьями, были купцами и пришли ради организации торговли между местными жителями, их дальними и ближними соседями (лесными собирателями, охотниками, скотоводами, земледельцами и ремесленниками), когда потребность в этом назрела.

Логично также предположить, что братья Кия были его компаньонами по торговле, и что Щек и Хорив так же, как Кий и Самбатас – не имена (их также нет в славянских «святцах»), а титулы, указывающие на дела, которые они возглавляли. Если Кий контролировал перевоз и расположенную близ него главную товарную базу (для охраны которой и возводилась крепость), то на долю Щека и Хори-ва, должно быть, приходились доставка товаров на главную базу и на базы-фактории (скиты), расположенные в отдаленных местах.

Геродот отмечал, что в Скифии, территория которой примерно совпадала с нынешней Украиной, нет дорог. В степных областях это не являлось препятствием для перемещений в любом направлении. В лесной же ее части главными путями были реки. Для доставки товаров по рекам, в том числе по малым и против течения, лучше всего было использовать легкие, неглубоко сидящие лодки, наподобие каяков северных народов, которые изготавливались из непромокаемых тюленьих шкур, либо венецианских гандол, либо современных грузовых байдарок.

Сейчас их делают из тонкого шпона или синтетических материалов, получаемых с помощью технологий, недоступных древним. В древности же для этого использовали шкуры, а жители лесной полосы также очень легкий, прочный и не пропускающий воду материал – кору липы. Известны изделия из липовой коры, называемые: короб, корыто. Корень кор указывает на материал, из которого они сделаны. Он подошел бы и для изготовления легкой лодки. Корой или шкурой можно было обшить легкий каркас, основой которому служила продольная балка-киль, протянувшаяся от кормы к носу и загнутая вверх впереди и сзади, а по бокам несколько продольных реек-стрингеров и ряд поперечных переборок-шпангоутов. Кора к ним могла приклеиваться смолой и приклепываться деревянными гвоздями.

Слово корпус также содержит этот корень. Лодки с обшивкой из коры или шкуры могли называть: корбус, корбот или корвет (как позже называли легкие быстроходные военные суда, использовавшиеся для разведки и связи). Людей, занимающихся изготовлением легких судов корветов, могли называть корватами (хорватами), их главу – Коривом (Хоривом), а гору, на которой он сидел, – Коревицей (Хоревицей).

Какую из киевских гор следует называть Хоревицей, исследователи спорят. Ее местоположение, в отличие от Щеко-вицы и Старокиевской, достоверно не известно. По нашему мнению, Хоревица (Коревица), это Корчеватская гора (Кор-чевица). Дело здесь не только в созвучии названий, но и в том, что она находится недалеко от устья Лыбеди, где в первом тысячелетии располагалась древняя киевская верфь и крепость Самбатас, упомянутая Константином Багрянородным, в которой собирались и переоснащались для далекого морского похода в Константинополь славянские ладьи. Рядом с Корчеватым также находилась крепость Китаево (или \"китава, что означает место, огражденное стеной) [1].

Кроме киевской базы, хорваты позднее (а, может быть, и ранее) имели и другие. Вероятно, со строительством или базированием торговых кораблей связаны названия: г. Ко-ростышев и местность Корбутовка на р. Тетерев близ Житомира, г. Коростень на р. Уж, г. Корсунь, что на р. Рось, о. Хор-тица, морской порт Корсунь Таврический и другие [2]. Одним из центров речного судостроения и торговли на Борисфене в древности был, по-видимому, также город Серим [3], который, по данным географа II в. Клавдия Птолемея, находился в районе нынешнего Переяслава-Хмельницкого. Придунай-ская область, в которую под давлением аваров переселились в середине седьмого века хорваты и где они проживают сейчас, называется Срем, что напоминает Серим.

Но были места, до которых нельзя было добраться водным путем. Сухопутная доставка товаров остается на долю Щека. В лесном бездорожном краю это нужно было делать пешком. Пеших торговцев могли называть пшехами, а их главу – Пшехом. Название Пшех созвучно со Щек, а также с Чех. Едва ли последнее совпадение случайное: в чешском горном крае пешие коммуникации были главнейшими, если не единственными. В румынских Карпатах пешеходную тропу, доступную также вьючной лошади, называют «пештак» [23]. От киевской Щековицы через Дорогожичи пролегал сухой путь на Житомир, Львов и далее на Запад, в Словакию, Чехию и Польшу [4].

Когда трассы сухопутных коммуникаций окончательно определились, на проторенных путях (шляхах), в местах, которые нельзя было обминуть, уселась шляхта со своей челядью (ляхами), которая стала добывать средства существования сбором мыта с проходящих и проезжающих. Последним, конечно же, это не нравилось. Название ляхи, вероятно, произошло от слова лихой (лишающий чего-либо), в общем, разбойник с большой дороги.

Любопытно, что лютичи, которые, по утверждению Нестора летописца, происходят от ляхов, названы синонимом слова лихой (лютый – злой, свирепый). На Украине поляков называли ляхами, что не совсем верно, так как ляхи занимали не всю Польшу, а только ее южную часть, между Украиной, Словакией, Чехией и остальной Польшей.

Возможно, ляхи принадлежали к другой этнической группе. Есть мнение, что польская шляхта ведет свое происхождение от сарматов. Оно подтверждается сообщением Нестора летописца о том, что ляхи пришли и сели на Висле после того, как на них на Дунае напали волохи (ромеи) и притесняли их. Сарматов, как известно, прогнал с Поду-навья император Траян в I веке. Нестор утверждает, что от ляхов пошли поляки, лютичи, мазовшане и поморяне. Но традиция называть народ по имени наиболее известных его представителей (купцов или военной верхушки), которые могли даже не состоять с народом в кровном родстве, была широко распространена. Примерами тому могут служить: французы, татары, русские и др.



5. Скифские прототипы Кия, Щека и Хорива



Археологические данные свидетельствуют о том, что на территории Киева поселения существовали со времен палеолита, а непрерывно – начиная с IV тысячелетия до н.э. Однако поселения, ведущие натуральное хозяйство, не могут считаться городами. Для этого они должны выполнять специфические, значимые для окрестных поселений функции. Вот, что об этом говорит БА. Рыбаков: «Город немыслим без той или иной порождающей его округи. Причины и формы возникновения такого центра еще в первобытности могут быть различны и многообразны. Он может представлять собой: порубежное или центральное укрепление, постоянный стан вождя, пункт сбора веча, место склада дани, племенной сакральный центр, перепутье важных дорог, место периодического торга и т.п. Чем больше отдельных признаков накопится в одной и той же точке, тем надежнее ее превращение из «узла прочности» первобытной округи в город».

На территории Киева найдены греческие монеты и предметы экспорта скифского времени (VI-IV вв. до н.э.) [6, 36]. Эти находки недостаточно многочисленны, чтобы по ним сделать заключение о существовании Киева как торгового центра в это время. Однако естественно предположить, что прежде, чем установить связи с далеким зарубежьем, Киев был торговым центром, объединявшим ближайшую округу – обеспечивавшим обмен продукцией между охотниками, земледельцами, лесными собирателями, скотоводами и ремесленниками. Необходимое для этого разделение труда существовало в Среднем Поднепровье еще в триполь-ские времена. Торговля в древности, как известно, велась либо путем прямого обмена товарами, либо с использованием в качестве денег ходовых и долго не портящихся товаров, таких, как слитки металлов, украшения, меха и т.п.

Когда Киев начал выполнять функцию центра обмена товарами и когда был построен первый перевоз, определить намного труднее. Но дело это не безнадежное. Есть некоторые основания утверждать, что первыми торговцами в Поднепровье были легендарные предки скифов Таргитай и его сыновья: Колоксай, Арпоксай и Липоксай.

Вероятно, отец был главой «торгового дома», а сыновья специализировались на тех же делах, что Кий, Щек и Хорив. К такому выводу можно прийти, исходя из анализа скифского предания и имен его персонажей, сделанного на основе славянской и общеиндоевропейской этимологии в предположении, что эти имена говорят о роде их деятельности.

Имя отца Таргитай – означает торговец [5]. Оно состоит из корня торг, значение которого для славянина ясно без объяснений и суффикса тай, который указывает на род занятия, профессию. Пример такой его функции мы находим в белорусском названии пахаря – оратай от орати (пахать). Таким образом, имя Таргитай означает – торговец. А поскольку скифы были главным образом скотоводами, то не исключено, что его имя было Таргедтай, что означает – торговец скотом (гед – в индоевропейских языках означает – крупный рогатый скот).

На русском Севере сохранилось предание о старце-богатыре Тархе Тараховиче, перекликающееся со скифскими преданиями о Таргитае и об амазонках (см. гл. 2). Тарх Та-рахович жил на горе и воевал с Бабой Ягой, которая возглавляла женскую конницу и совершала набеги на пастухов его скота. Ю.А Шилов высказал предположение, что местом обитания Тарха Тараховича было Трахтемировское скифское городище [26, 289-290], расположенное на днепровской круче напротив Переяслава-Хмельницкого, примерно там, где во времена Клавдия Птолемея располагался город Серим. Однако, по данным Геродота, столкновение скифов с амазонками произошло в Приазовье. Поэтому первым местом обитания Тарха Тараховича, возможно, была Тмутаракань, называвшаяся прежде Таматарха, затем крымский мыс Таркан-хут, а позже Трахтемиров. Впрочем, богатый купеческий род мог иметь несколько торговых баз одновременно.

Теперь, учитывая вышеизложенное, попытаемся определить значения имен сыновей Таргитая. Имя каждого из братьев оканчивается словом ксай, что на иранском – означает владыка, глава (по-видимому, принадлежащий к арийской касте правителей – кшатриев). Можно предположить, что каждый брат возглавлял одно из подразделений общего торгового дела, разделенного между ними так же, как между Кием, Щеком и Хоривом.

В скифском предании говорится о том, что распределение ролей между братьями было предопределено свыше следующим образом: с неба упали золотые предметы; когда их захотел взять старший брат Липоксай, золото вспыхнуло, и он отпрянул; то же повторилось со средним – Арпокса-ем; и только Колоксаю золото спокойно далось в руки. Это было истолковано как знак того, что Колоксаю должна принадлежать высшая власть.

Упавшие с неба предметы: топор, ярмо и кубок были символическими. Топор – плотницкий инструмент, необходимый для строительства мостов, а его разновидность – колун предназначен для расщепления бревен на колоды (плахи), которыми настилались киевы перевозы. Ярмо – бычья упряжь, необходимая для перевозки товаров в телеге по суше. Кубок в действительности представлял собой ладью – средство для перевозки товаров по воде, которую позднейшие интерпретаторы ошибочно приняли за чашу или кубок. По-видимому, названия кубка и ладьи в древнегреческом языке совпадали. Так, у Апполодора сказано, что, отправившись за коровами Гериона, Геракл переплыл Океан в золотом кубке, который ему предоставил бог Гелиос, и вернулся в нем же обратно вместе с коровами [24, 37-38]. Греческий кубок (килик) по форме напоминает ладью, так же как и славянский ковш, название которого тоже близко к названию судна – ковчег.

Роль Колоксая, которому было доверено возглавить все дело, аналогична роли Кия. По смыслу славянские слова кий и кол являются синонимами. Слово: кол – заостренный брус или палка. Отсюда можно сделать вывод, что имена Кий и Колоксай означают одно и то же. Колоксай мог быть владельцем киева перевоза. Поскольку перевозы привязаны к месту и требуют постоянного обслуживания, то возле них возникают поселения, торги, склады. Поэтому логично, что после смерти отца именно Колоксаю (несмотря на то, что он был младшим братом) и его преемникам было поручено возглавлять все дело в целом.

От Колоксая, говорится в предании, пошли паралаты. Рассмотрим и это название, исходя из того, что оно, как и имена персонажей, обозначает предмет их труда. Слово пара в индоевропейских языках говорит либо об объединении предметов, расположении рядом (пара сапог, параллельные прямые), либо об их расположении над чем-то. Таково значение слова пара в древнеиранском, в итальянском пара-сол – зонт, носимый над головой, в славянских слово парить означает – висеть в воздухе. Словом латы называют покрытия чего-либо (латы, прикрывающие уязвимые места от поражения; латы, закрывающие прорехи одежды; лата-тье – листья лилий, покрывающие поверхность воды). Отсюда паралаты может означать, например, покрытие из параллельно уложенных над водой (на лодки) колод, то есть понтонный мост. А название паралаты, отнесенное к людям, будет означать мостовики (то же, что кияне или амадоки).

Первое слово имени Арпоксай созвучно с названием телеги: украинским – гарба и восточным – арба. От Арпок-сая, согласно преданию, пошли катиары и траспии, то есть перевозчики товаров по суше; катиары – на телегах, а трас-пии – на вьючных животных или на собственных плечах. Таким образом, Арпоксай – прототип Щека, а катиары и траспии – прототипы пшехов (чехов).

От катиаров произошли также скоты – одно из скифских племен, запрягавшие в телеги быков. А где быки, там и коровы. Медленное передвижение позволяло иметь большие стада. Возможно, они и торговали главным образом скотом.

Липоксай должен быть прототипом корабельщика Хо-рива. На первый взгляд, в их именах нет ничего общего. Но, если из названия материала, использовавшегося для изготовления легких суден – липовой коры, взять первое, а не второе слово, то мы придем к тем же понятиям, но выраженным другими словами. Легкое судно будет называться не корабус, коработ или корвет, а, например, липец, липер или клипер (как позже называли легкие быстроходные торговые суда, возившие ценные грузы). Возможно, киевская река Лыбедь, в устье которой располагалась древняя верфь, ранее именовалась Липеть.

Возможно также, что гора, выходящая к правому берегу Лыбеди, именуемая Лысой горой, но вопреки своему названию покрытая густым лесом, именовалась Липской горой. На ней сидел Липоксай и был поселок его людей. Может быть, и название расположенного неподалеку киевского района Липки как-то связано с этим, хотя принято считать его происхождение более поздним.

Нестор летописец среди прочих народов называет ли-бов. А арабы называли купцов русов, доставлявших свои товары на ладьях,- сакалибами. Саками иранцы и индусы называли всех скифов. Отсюда можно сделать вывод, что сака-либы (они же русы) – наследники скифов, точнее – скифа Липоксая, ведавшего доставкой товаров по воде. Русы, как известно, были настолько связаны со своими ладьями, что в случае смерти их в ладьях же и сжигали. Этот обычай описан арабским путешественником. Вероятно, наследниками Липоксая были основаны города с названиями: Липецк, Ли-повац, Липяны, Липница, Липно, Липая и т.п.

Можно предположить, что наследниками Липоксая были также ливы или ливонцы, а латыши (латы) – парала-тов. Возможно, северные русы были давними выходцами из Киева, который они называли «матерью городов русских», и отсюда их претензии на владение Киевом с прилежащими к нему землями. На север они могли уйти после завоевания их владений сарматами. Кстати, имя первого варяжского киевского князя – Аскольд, возможно, имеет то же значение, что и Колоксай. Ас, как и ксай, означает правитель, а вторая часть имени – кол (кий) или колт (колун).

Можно ли название народа «скифы» считать славянским? На первый взгляд – нет. Звучит оно не по-славянски, но, как оказывается, только потому, что передается в греческой транскрипции. Греки часто употребляют букву ф там, где славяне – т. Например, местность, называемая греками Фракия, у болгар называется Тракия. Заменив ф на т в слове скифы, получим – скиты, то есть скитальцы, что понятно и соответствует образу жизни купцов. Они же воины, ибо товары нужно защищать.

А кто такие русы? Купцы и воины скифского рода-племени. Названия скиты и русы – синонимы. В польском и украинском языках движение – рух, двинуться – рушить. Купцов же, которые постоянно пребывают в движении, можно назвать – рушии, руши (русы). В ближневосточной мифологии средством перемещения божества была птица под названием – Рух. А среднеазиатских купцов называли рахманами (рухманами). Рух – движение, ман, ману – человек.

Подтверждение образа жизни русов, связанного с постоянными перемещениями, и их скифского происхождения признает также В.П. Кобычев. Он пишет: «Мы имеем в виду сообщение ряда арабских и византийских писателей о кочевом, подвижном образе жизни древних русов, которое обычно обходится всеми историками стороной. «Пашен они (русы) не имеют, но питаются лишь тем, что привозят из земли славян», «они не имеют ни недвижимого имущества, ни городов (или селений)» – читаем у Джейхани, Ибн Рустэ и Гаризди.

Подтверждение этого находим и у митрополита Фотия: «Этот скифский народ… далеко от нас живущий, варварский, кочевой, гордый оружием, не имеющий внутренней стражи, неукоризненный, без военного искусства» [25, 115].

В первом параграфе мы в шутливом тоне говорили о рыжих и усатых прусских купцах. По-видимому, активное, воинственное и одаренное многими талантами племя пруссов также можно считать потомками скифов-русов. Об этом говорит и их экспансивный характер, и название. Если его представить как порусы, а страну – Порусия (или Борусия), то их названия на русском языке будут означать: потомки русов и страна русов, соответственно.

Геродот склонялся к мнению, которое приняла и современная наука, что скифы пришли в Поднепровье в VII в. до н.э. из Средней Азии, будучи вытеснены оттуда массагетами. Но, как исследователь объективный и добросовестный, Геродот приводил также сведения, противоречащие этому представлению и подтверждающие версию самих скифов о приходе их предка Таргитая в Поднепровье за 1500 лет до н.э.

Первые основанные скифами фактории должны были располагаться на юге страны, ближе к морю и к странам, с которыми было чем обмениваться. Совсем недавно в Николаевской области, в пойме реки Бакшела близ села Щуцкого, обнаружено поселение XV-XIV вв. до н.э., необычное для этих мест и того времени. Вот что говорит об этом начальник экспедиции Виктор Фоменко: «Обычно в городищах того периода улицы расположены вдоль берегов рек. Здесь же все дома, а их около двух сотен, почему-то стоят по кругу, в центре которого – большая площадка с двумя таинственными подковообразными сооружениями.

Поначалу мы думали, что это загоны для скота, но предположение отпало, когда обнаружили, что подковы окаймлены громадными рвами (четыре метра шириной и метр глубиной), а по обе их стороны когда-то стояли столбы. Для загона слишком шикарно, к тому же, город лежит таким плотным кольцом, что прохода животным нет». Кроме того: «В эпоху поздней бронзы существовало четкое разделение поселений по роду занятий, а здесь есть всего понемногу – несколько литейных форм, шило, фрагменты посуды, но нет ничего, что указывало бы на определенную специализацию» [27, 18].

Наверное, именно так должен был выглядеть торговый центр: в середине селения расположены склады, обнесенные забором и широким рвом, неглубоким, но кишащим ядовитыми змеями, который нельзя перепрыгнуть. Кроме того, внутрь селения можно попасть только через один из домов, плотным кольцом, без промежутков, поставленных по его периметру. Любопытно отметить, что подобные круглые поселения сооружали славянские, скандинавские и прусские купцы в X-XI вв. в Прибалтике (рис. 3, 4, 5) [21, 47,57].



Рис. 3. Реконструкция городища ободритов Берен-Любшин, XI век



Рис. 4, Поселение Экеторп на острове ЭпанЬ (по археолог, данным)





Рис. 5. Прусское поселение Ромоле со святилищем в центре. Старинная гравюра.

Глава 2 СКИФСКАЯ ИМПЕРИЯ



Молчат гробницы, мумии и кости,
Лишь слову жизнь дана.
Из древней тьмы на мировом погосте
Звучат лишь письмена.

Иван Бунин


1. География Скифии по Геродоту



Трудно переоценить значение тех счастливых для изучения древних культур случаев, когда археологические данные могут быть дополнены сведениями из письменных источников. При этом информация не просто складывается, она многократно умножается. Свидетельства современников делают историю живой.

Черепки, предметы, стратиграфия раскопов мало что говорят непосвященным. Но стоит назвать имя народа, который их оставил, описать его верования, нравы и обычаи, внешний облик, отношения с соседями, и мертвая история оживает, входит в нашу жизнь. Недостаток письменных сведений чувствуется в истории славян, уходящей в глубь веков, далее Киевской Руси.

С большим трудом восстанавливается она по крупицам разрозненных сведений, сохранившихся в зарубежных источниках, в народных преданиях и по археологическим материалам. Но один ее период, VI-V вв. до н.э., как бы высвечен ярким светом.

«Нашей Скифии предпочтительно перед прочими, несравненно более интересными странами земного шара, выпала счастливая доля найти именно в Геродоте, отце истории, и отличного наблюдателя, и отличного живописца. Геродот, сам бывший в Скифии… описал ее с какой-то особой любовью, с какой-то пристрастной нежностью, не пренебрегая ни малейшими подробностями, какие мог схватить или личным наблюдением, или прилежными расспросами туземцев. Можно сказать, что представленная им картина Скифии есть редкий образец географической полноты и отделки, каких только могла удостоиться варварская страна от спесивой классической древности», – пишет Н.И. На-деждин [28,9].

Этой справедливой высокой оценке труда Геродота противостоят мнения прямо противоположные, – что он бессовестный лгун, который в Скифии не бывал и составил ее описание на основании отрывочных и противоречивых сведений, полученных от своих предшественников и купцов, бывавших в Ольвии, а все детали и подробности просто выдумал для придания видимости достоверности своему рассказу.

Существование подобных мнений можно объяснить раздражением исследователей, вызванным невозможностью отождествить с современными некоторые важные реки Скифии, названные Геродотом. А без этого невозможно представить размещение описанных им народов Скифии и отождествить их с известными археологическими культурами. Во времена Геродота еще не пользовались системой географических, координат, а вели отсчет расстояний от определенных географических ориентиров. В равнинной Скифии ими служили реки и морское побережье.

Расстояния измерялись в стадиях или в днях пути от них, или в днях плавания вдоль них. Как определил Б.А. Рыбаков, Геродот пользовался аттическим стадием, равным 177 м. День пути он принимал равным 200 стадиям (около 36 км). День плавания, вычисленный по известным расстояниям между пунктами, также оказался равным примерно 36 км.

Геродот сообщает /101/ [6], что территория Скифии представляет собой правильный квадрат со сторонами по 40 000 стадиев (около 710 км), две из которых идут с юга на север, а юго-восточный угол опирается на конец Керченского полуострова [29,98-159]. При этом юго-западный угол квадрата приходится на юго-восточное предгорье Карпат, а его северная сторона идет от Курска до Сарн по рекам Сейм и Уж Таким образом, скифский квадрат покрывает почти всю нынешнюю территорию Украины и местами выходит за ее пределы. Справедливость этих сведений подтверждает ареал скифских археологических памятников, которые сосредоточены в указанном квадрате.

Геродот называет 8 важнейших рек Скифии, которые «начиная от моря, доступны для кораблей» /47/ Первые четыре (начиная с запада) и последняя, отождествляются с известными реками почти всеми исследователями одинаково, это: Истр – Дунай, Тирас – Днестр, Гипанис – Южный Буг, Борисфен – Днепр, Танаис – Северский Донец и нижняя часть Дона. Но между Борисфеном и Танаисом Геродот помещает еще три судоходные реки – Пантикап, Гипакирис и Герр. Исследователи полагают, что их идентификация, «имеющая большое значение для локализации скифских племен, очень сложна ввиду неясности и противоречивости сведений Геродота. Некоторые исследователи вообще отказывались от отождествления этих рек… Макан отмечал сомнительность всех предложенных вариантов отождествления Пантикапа, Гипакириса и Герра… Струве, по мнению которого этот вопрос не может считаться безнадежным, полагал, что следует либо принять предположение Роулинсона о значительных изменениях земной поверхности, приведших к существенным переменам в расположении притоков Днепра (эта точка зрения не подтверждается современной геологией), либо попытаться объяснить ошибки в изложении Геродота» [29, 285-292].

В соответствии с последним различные ученые, принимая одни, отвергая другие и подправляя третьи сведения Геродота, построили десятки отличающихся друг от друга географий Скифии. Пожалуй, единственное, в чем они оказались единодушны, так это в непризнании сведений Геродота, о том, что главная река Скифии Борисфен в земле Герр, расположенной в северной части страны, разветвляется на две реки, которые по пути к морю расходятся на сотни километров.

Мы же попытаемся построить географию Скифии, исходя из единственного предположения об осведомленности и научной добросовестности отца истории, не смущаясь известной нам географией. То есть – поверим Геродоту до конца. Для удобства рассмотрения приведем целиком основные сведения Геродота о Борисфене, Пантикапе, Гипа-кирисе и Гере:

«53. Четвертая река – Борисфен -величайшая из рек после Истра и самая полноводная, по нашему мнению, не только среди скифских рек, но и среди всех других, кроме египетского Нила; ведь с ним невозможно сравнивать никакую другую реку. Из остальных Борисфен самый полноводный; он предоставляет прекраснейшие и изобильнейшие пастбища для домашнего скота. В нем водится множество превосходнейших рыб. Вода на вкус очень приятная; рядом с мутными потоками он течет чистый. Урожай на его берегах бывает превосходнейший, а там, где землю не засевают, растет чрезвычайно густая трава. У устья его сами собой отлагаются огромные запасы соли. Здесь водятся огромные бескостные рыбы, которых называют антакаями; их доставляют для засаливания. Есть и многое другое, также достойное удивления. Протекая с севера, он известен до местности Герр, до которой сорок дней плавания, но никто не может сказать, по землям каких людей он течет выше. Ясно, что он течет через пустыню в страну скифов-георгиев: ведь эти скифы обитают по его берегам на расстоянии десяти дней плавания. Только у этой реки и у Нила я не могу указать источники и, полагаю, не может никто из эллинов.

Там, где Борисфен течет недалеко от моря, с ним сливается Гипанис, и они впадают в одну и ту же заводь. Находящаяся между этими реками клинообразная полоса земли называется мысом Гипполая; на нем воздвигнут храм Демет-ры. Напротив храма у Гипаниса обитают борисфениты.

54. Об этих реках достаточно. А после них – другая река, пятая, название которой Пантикап. Течет она также с севера и из озера, а посредине между ним и Борисфеном обитают скифы-георгии; втекает же он в Гилею, а, миновав ее, соединяется с Борисфеном.

55. Шестая река – Гипакирис, которая, устремляясь из озера и протекая посредине области скифов-кочевников, впадает в море близ города Каркинитида, направо от себя оставляя Гилею и так называемый Ахиллов бег.

56. Седьмая река – Герр – ответвляется от Борисфена в том месте этой страны, до которого [русло] Борисфена известно (эллинам. – В.Я.). Ответвляется она в этой стране, а название имеет то же, что и сама страна,- Герр. Протекая к морю, она разделяет область кочевников и область царских скифов, впадает же в Гипакирис». О местоположении земли Герр, где Борисфен разветвлялся на две реки, у Геродота имеется три указания.

1. До нее 40 дней плавания (более 1400 км) с севера /53/, то есть, от истока. Это указание приводит в район г. Черкасы.

2. Земля скифов-кочевников, простирающаяся от устья Гипакириса у Каркинитиды (Евпатории) на юге до истока Герра на севере, имеет протяженность в 14 дней пути (500 км) /19, 99/.

Именно таково кратчайшее расстояние по суше от Евпатории до Черкасс.

3. В земле Герр находятся могилы царей скифских /71/. По мнению Д.Я. Самоквасова, ВА Ильинской и некоторых других исследователей, могилы царей скифских, известные Геродоту, – это курганные комплексы Посулья, а они расположены на левом берегу Днепра, напротив Черкасс [30, 115-116]. Царские же курганы в районе Никополя относятся к более позднему времени.

Итак, место разветвления Борисфена на две реки по сведениям Геродота, можно считать установленным с достаточной достоверностью. Это район Черкасс.

Далее из приведенных Геродотом сведений вырисовывается следующая картина течения рек после разветвления.

Одна, сохраняющая имя Борисфен, течет на юг, сливается с Гипанисом (Южным Бугом), проходит возле Ольвии и впадает в лиман южнее ее. Другая, получившая имя Герр, уходит далеко на восток, сливается с Гипакирисом и впадает в море близ г. Каркинитиды (Евпатории) /55, 56/. Между Борйсфеном и Герром с запада на восток умещаются: лесная область Гилея, обширная степная область обитания скифов-кочевников и две реки, Пантикап и Гипакирис.

Таким образом, Борисфен можно отождествить с нынешним Днепром только в его верхнем течении, примерно до Черкасс. Нижнюю часть Днепра, уходящую далеко на восток к Днепропетровску, можно отождествить с Герром и признать, что русло, по которому Борисфен тек 2500 лет тому назад южнее Черкасс, ныне не существует.

Однако оно не могло исчезнуть с лица Земли без следа. Очевидно, по его трассе и сейчас текут какие-то притоки Днепра, с одной стороны, и Южного Буга, с другой, а водораздел между ними пересекает достаточно широкая и глубокая долина. Можно предположить, что раньше русло Борисфена проходило по Ирдыни, имеющей широкую (1500 м) заболоченную пойму, до Тясмина. «Некоторые ученые считают, что Тясмин от устья Ирдыни и Ирдынские болота когда-то были рукавом Днепра» [31].

Разветвление Борисфена на два русла происходило в месте впадения Ирдыни в Тясмин у г. Смелы. После этого Герр шел вниз по Тясмину до русла Днепра, а Борисфен, по какой-то ныне сухой долине, пересекал водораздел Днепра с Южным Бугом.

Русло Борисфена могло проходить либо между Тясми-ном и Большой Высью, либо между Ирдынью или Олынан-кой и Гнилым Тикичем. Далее Борисфен шел по руслу одной из названных рек, а затем по руслу Синюхи до слияния с Южным Бугом у г. Первомайска.

Рис. 6. Карта Скифии, реконструированная по данным Геродота, Ареалы археологических культур: 1 – чернопесской (будины); П – воронежской группы (будины, 2-й надел); 111 – милоградский (невры); IV - юхновский (меланхлены).