Ли Чайлд
Гость
Посвящается моим родителям, Одри и Джону, которые научили меня читать и объяснили, зачем это нужно
Глава 1
Говорят, что знание — это сила. Чем больше знаний, тем больше силы. Предположим, тебе известны заранее выигрышные числа лотереи. Все. Это не догадка, не сон, они просто тебе известны. Что ты сделаешь в этом случае? Побежишь к ближайшему киоску, вот что. Отметишь числа на билете. И выиграешь.
То же самое относится к фондовому рынку. Предположим, тебе известно, какие акции пойдут вверх. И речь идет не о шестом чувстве. Не о предчувствии экономической тенденции, не о расчете вероятностей, не об утечке информации. Ты знаешь — и всё. Знаешь твердо, наверняка. Что ты сделаешь? Срочно свяжешься со своим брокером, вот что. И дашь ему команду покупать. А потом продавать, и в результате ты станешь богатым.
То же самое можно сказать про спортивный тотализатор, про скачки, про все что угодно. Футбол, хоккей, баскетбол, следующий Кубок мира — если ты способен предсказывать будущее, тебе не о чем беспокоиться. Тут не может быть никаких вопросов. То же самое и с «Оскарами», и с Нобелевскими премиями, то же самое с тем, когда выпадет первый снег. То же самое можно сказать про все.
То же самое можно сказать про искусство убивать.
Предположим, тебе захотелось убивать людей. Перво-наперво надо будет узнать, как это делается. Но тут нет ничего сложного. Способов убить человека много. Одни лучше других. Однако у большинства есть свои недостатки. Так что ты используешь свои знания и изобретаешь новый способ. Ты думаешь, думаешь, думаешь и в конце концов предлагаешь совершенный метод.
Ты обращаешь особое внимание на подготовку. Потому что совершенный метод вряд ли окажется простым, и к нему надо будет тщательно готовиться. Но для тебя это станет лакомым блюдом. Ты ничего не имеешь против тщательной подготовки. Абсолютно ничего. И действительно, ты же человек умный. И опытный.
Ты знаешь, что основные проблемы начнутся потом. Как гарантировать, что тебе удастся остаться безнаказанным? Воспользоваться своими знаниями, вот как. О методах полиции тебе известно гораздо лучше, чем большинству людей. Тебе много раз приходилось видеть полицейских в работе, иногда вблизи. Тебе известно, что они ищут. Поэтому ты не оставишь ничего такого, что они смогут найти. Ты мысленно прокрутишь все в голове, подробно, тщательно и внимательно. Так же внимательно, как заполнял бы лотерейный билет, зная наверняка, что он принесет тебе целое состояние.
Говорят, что знание — это сила. Чем больше знаний, тем больше сила. То есть, ты являешься одним из самых могущественных людей на земле. В том, что касается искусства убивать. И оставаться безнаказанным.
В жизни постоянно приходится принимать решения, выносить суждения, строить догадки, и человек настолько привыкает к этому, что продолжает всем заниматься даже тогда, когда особой необходимости в этом нет. Он вживается в вопрос «а что если?» и начинает рассуждать, как бы поступил на месте кого-то другого. Это становится привычкой. Джек Ричер давно сросся с этой привычкой. Вот почему он сидел один за столиком в ресторане и, глядя на спины двух парней, стоявших футах в двадцати от него, гадал, достаточно ли будет просто их предупредить, или же придется идти до конца и ломать им руки.
Это был вопрос динамики. С самого начала динамика большого города означала, что недавно открывшийся итальянский ресторан в престижном районе Трибека — как тот, в котором сейчас сидел Ричер, — будет пустовать до тех пор, пока о нем не упомянет обозреватель «Нью-Йорк таймс» или пока корреспондент раздела светской хроники «Обсервера» не застанет в нем два вечера подряд какую-либо знаменитость. Однако пока что еще не произошло ни того, не другого, и заведение оставалось безлюдным, что как нельзя лучше подходило одинокому мужчине, который хочет спокойно поужинать недалеко от дома своей девушки, когда та задерживается на работе. Динамика большого города. Именно она обеспечила, что в тот вечер Ричер окажется здесь. Она же обеспечила, что те два типа, за которыми он наблюдал, также придут сюда. Ибо динамика большого города означает, что каждое новое коммерческое предприятие рано или поздно удостоится визита посланцев от человека, желающего получать стабильные три сотни долларов в неделю в обмен на обещание не присылать своих ребят с бейсбольными битами и обрезками труб, которые будут крушить все вокруг.
Два типа, за которыми наблюдал Ричер, стояли у стойки бара и вполголоса беседовали с владельцем. На самом деле это была даже не стойка, в том смысле, что перед ней не было высоких стульев для посетителей, желающих быстро пропустить стаканчик-другой. Это был лишь столик, перегораживающий угол зала и образующий треугольник со стороной семь или восемь футов. Лишь одна из фокальных точек заведения. Место, где хранятся бутылки. Они толпились в три ряда на стеклянных полках у зеркальной стенки. Внизу стояли кассовый аппарат и машинка для считывания кредитных карточек. Владелец ресторана, маленький запуганный человечек, забился в угол бара, прижавшись спиной к кассе. Скрестив руки на груди, словно пытаясь защититься. Ричеру были видны его глаза, заполненные чем-то средним между изумлением и паникой. Владелец беспокойно озирался по сторонам.
Зал был большой: правильный квадрат со стороной больше шестидесяти футов. Высокие потолки, футов двадцать или даже двадцать пять. Они были из гофрированного металла, отпескоструенного до матового сияния. Здание насчитывало больше ста лет, и помещение в то или иное время использовалось под самые различные цели. Вероятно, вначале здесь был какой-нибудь цех. Определенно, окна были достаточно большими и многочисленными, чтобы обеспечить освещение производственного процесса в ту эпоху, когда город был еще пятиэтажным. Затем, наверное, тут разместился магазин. Быть может, салон продажи автомобилей. Места для этого было достаточно. И вот теперь здесь был устроен итальянский ресторан. Не дешевая забегаловка с клетчатыми скатертями на столах и всего одним видом спагетти под соусом, а заведение, вложившее триста тысяч долларов в обстановку, где подают на тарелке семь или восемь крохотных домашних равиоли и называют это порцией. За четыре недели, прошедшие со дня открытия ресторана, Ричер успел поужинать здесь десять раз и неизменно вставал из-за стола голодный. Но качество блюд было таково, что он всем об этом рассказывал — а это действительно что-то значило, потому что Ричер знал толк во вкусной еде. Заведение называлось «У мостро», что, насколько он разбирался в итальянском, в переводе означало «у монстра». Ричер не знал, к чему относилось это название. Определенно, не к размеру порций. Но оно было звучным; и в целом ресторан с бледно-белыми стенами и тусклой алюминиевой отделкой получился вполне привлекательным. Здесь работали дружелюбные и уверенные люди. Через качественные колонки, подвешенные на стенах, транслировались оперы, целиком, от начала и до конца. Хотя Ричер не был в этих делах специалистом, ему казалось, что он присутствует при рождении нового громкого имени.
Однако имя, похоже, рождалось слишком медленно. В авангардно оформленном зале свободно разместились всего двадцать столиков, но за те четыре недели, что Ричер здесь бывал, он еще ни разу не видел, чтобы занятыми были больше трех. Однажды, целых полтора часа, проведенных в заведении, Ричер оставался единственным посетителем. Сегодня кроме него в ресторане была еще одна пара, устроившаяся за пятым от него столиком. Пара сидела визави, боком к Ричеру. Мужчина среднего роста, весь какой-то песчаного цвета. Короткие соломенно-желтые волосы, светлые усы, светло-коричневый костюм, коричневые ботинки. Женщина, худая и смуглая, была в юбке и пиджаке. Под столиком справа от нее стоял чемоданчик из искусственной кожи. Обоим было лет по тридцать пять, и оба выглядели усталыми и измученными. Им было уютно вместе, но они почти не разговаривали.
Зато два типа у стойки говорили много. Это точно. Они подались вперед, согнувшись пополам, и говорили много и убедительно. Владелец, подчиняясь той же силе, отпрянул назад, упершись спиной в кассу. Казалось, всех троих застиг порыв ураганного ветра, пронесшийся по залу. Оба типа габаритами значительно превосходили среднее значение. Они были в одинаковых темных шерстяных плащах, которые зрительно еще больше увеличивали их плечи. Ричеру были видны их лица, отражающиеся в зеркале за бутылками. Оливковая кожа, черные глаза. Не итальянцы. Возможно, сирийцы или ливанцы, чья арабская нескладность стерлась за несколько поколений жизни в Америке. Они оживленно объясняли что-то владельцу. Тот, что справа, подкреплял свои слова взмахами руки. Не вызывало сомнений, что эти жесты изображали бейсбольную биту, крушащую бутылки на полках. Затем рука несколько раз поднялась и резко опустилась. Тип показывал, как будет разбивать полки. «Одним ударом разобью все, от верхней до нижней», — объяснял он. Владелец, побледнев, краем глаза смотрел на полки.
Тот, что слева, сдвинул манжету и, постучав по циферблату часов, развернулся, собираясь уходить. Его напарник, выпрямившись, последовал его примеру. Проходя мимо столика, он протянул руку и сбросил тарелку на пол. Упав на каменные плитки, тарелка разлетелась вдребезги, громким диссонирующим звуком заглушив витающие в воздухе звуки оперы. Песчано-коричневый мужчина и смуглая женщина отвели взгляд. Громилы медленно прошли к выходу с высоко поднятыми головами, уверенные в себе. Ричер проводил их взглядом. Только когда они скрылись на улице, владелец ресторана выбрался из-за стойки и, опустившись на колени, провел пальцами по осколкам.
— С вами все в порядке? — окликнул его Ричер.
Не успев договорить, он уже понял, что сказал глупость. Владелец пожал плечами и натянул на лицо универсальное скорбное выражение. Сложив ладонь горсточкой, он принялся сгребать осколки в кучку. Встав из-за стола, Ричер разложил салфетку на соседней плитке и стал собирать на нее мусор. Парочка, сидевшая в пяти столиках от него, молча следила за ним.
— Когда они вернутся? — спросил Ричер.
— Через час.
— Сколько они хотят?
Снова пожав плечами, владелец горько усмехнулся.
— На первое время мне скидка, — сказал он. — Две сотни в неделю. Как только заведение раскрутится, придется выкладывать по четыре.
— И вы будете платить?
Владелец снова состроил скорбное лицо.
— Мне очень хочется сохранить свое дело. Но если отстегивать по две сотни каждую неделю, о прибыли придется забыть.
Песчано-коричневый мужчина и смуглая женщина сидели уставившись на противоположную стену, но не пропускали ни слова. Опера дошла до минорной арии, и дива взяла низкую трагическую ноту.
— Кто это был? — тихо произнес Ричер.
— Не итальянцы, — ответил владелец. — Так, какой-то сброд.
— Можно воспользоваться вашим телефоном?
Владелец молча кивнул.
— Здесь где-нибудь поблизости есть магазин канцелярских принадлежностей, работающий допоздна? — спросил Ричер.
— На Бродвее, в двух кварталах отсюда. А что? Вас ждут дела?
Ричер кивнул.
— Да, дела.
Поднявшись с пола, он прошел за стойку. Рядом с новенькой книгой предварительной записи стоял новенький телефон. Книгу, похоже, еще ни разу не раскрывали. Сняв трубку, Ричер набрал номер. После двух гудков ему ответили — собеседник находился всего в миле по прямой и на сорок этажей выше.
— Алло.
— Привет, Джоди.
— Привет, Ричер. Что новенького?
— Ты скоро заканчиваешь?
В трубке послышался вздох.
— Нет, придется работать всю ночь, — ответила Джоди. — Очень запутанный договор, а заключение по нему было нужно еще вчера. Я очень сожалею.
— Не бери в голову, — успокоил ее Ричер. — У меня тоже как раз появилось одно дельце. А потом, думаю, я вернусь в Гаррисон.
— Отлично, береги себя, — сказала она. — Я тебя люблю.
Ричер услышал шелест документов, затем в трубке раздались короткие гудки. Положив трубку на аппарат, он вышел из-за стойки и вернулся к своему столику. Оставив под чашкой кофе сорок долларов, Ричер направился к двери.
— Удачи вам, — бросил он владельцу, все еще сидевшему на корточках на полу.
Тот рассеянно кивнул. Парочка за дальним столиком проводила Ричера взглядом. Тот натянул плащ, поднял воротник и, оставив оперу позади себя, вышел на улицу. Было темно, воздух был наполнен осенней прохладой. Вокруг фонарей, спрятавшихся в туман, сияли нимбы. Ричер прошел на восток до Бродвея и принялся искать в море неона вывеску магазина канцелярских принадлежностей. Это оказалось небольшое заведение, набитое всевозможными товарами, обозначенными ценниками в виде больших светящихся звезд. Все было достаточно дешево, что полностью устраивало Ричера. Он купил маленькую машинку для распечатки ценников и тюбик суперклея. Затем, спрятав голову в поднятый воротник, направился на север в сторону дома Джоди.
Машина Ричера, дорогой полноприводной джип, стояла в подземном гараже этого дома. Выехав из гаража, он поехал по Бродвею на юг, а затем свернул на запад обратно к ресторану. Проезжая мимо, Ричер сбавил скорость, заглядывая в большие окна. В зале горел яркий свет, отражавшийся от белых стен и светлого дерева мебели. Ни одного клиента. Все столики были свободны, а владелец сидел на стульчике перед стойкой бара. Оглянувшись вокруг, Ричер завернул за угол и в нарушение правил поставил машину у въезда в переулок, который вел к дверям кухни. Заглушив двигатель и погасив фары, он стал ждать.
Динамика большого города. Сильные притесняют слабых. Они занимаются этим до тех пор, пока не натыкаются на кого-то более сильного, у кого возникает гуманная прихоть их остановить. На кого-то вроде Ричера. На самом деле у него не было никаких причин помогать едва знакомому человеку. Никакой логики. Никакого резона. Прямо сейчас в этом семимиллионном городе сотни сильных обижают слабых. Возможно, даже тысячи. Прямо сейчас, в эту самую минуту. Ричер не собирался выискивать и останавливать их всех. Он не проводил какую-то полномасштабную кампанию. И в то же время он не мог спокойно смотреть, как такое происходит у него под самым носом. Не мог развернуться и уйти. Это было у него в крови.
Ричер достал из кармана машинку для распечатки ценников. Запугать двух громил — полдела. Главное то, за кого они примут человека, их запугивающего. Обеспокоенный гражданин, в одиночку вступившийся за права какого-то владельца ресторана, ничего не добьется независимо от того, каким бы удачным ни было начало. Одиночки никому не страшны, потому что любого одиночку можно смять простым числом. В любом случае, одиночка рано или поздно или умрет, или уедет, или потеряет интерес. Для того, чтобы произвести нужное впечатление, требуется организация. Улыбнувшись, Ричер покрутил в руках машинку, пытаясь разобраться, как она действует. Для начала он напечатал свою фамилию, оторвал ленту и осмотрел ее. «Ричер». Пять букв, напечатанных белой краской на синей ленте длиной чуть больше дюйма. То есть, на первом громиле этикетка будет иметь в длину дюймов пять. И четыре, может быть, четыре с половиной на втором. Превосходно. Улыбаясь, Ричер снова принялся за работу. Готовые ленты он положил на сиденье рядом с собой. Этикетки были самоклеющиеся, с клейкой поверхностью, закрытой полоской бумаги, но Ричеру нужно было кое-что получше. Именно поэтому он купил суперклей. Отвернув колпачок, закрывающий крошечный тюбик, Ричер проткнул фольгу пластмассовой иголкой. Завернув колпачок, он убрал тюбик и ленты в карман. Затем вышел из машины на промозглый воздух и, затаившись в тени, стал ждать.
Динамика большого города. Мать Ричера до смерти боялась городов. Это стало частью образования, которое он получил. Она говорила: «Города — это очень опасные места. В них полно жестоких, сильных людей». Ричер сам уже был сильным парнем, но все еще продолжал верить матери. Он видел, что она права. Жители больших городов были пугливыми, дергаными и настороженными. Они старались держаться от Ричера подальше и переходили на противоположную сторону улицы, чтобы не столкнуться с ним. При этом они вели себя настолько откровенно, что он все больше убеждался: страшные ребята совсем рядом, у него за спиной. И вдруг до Ричера дошло: «Нет, это я страшный парень. Все эти люди боятся меня». Это стало настоящим откровением. Увидев свое отражение в витринах магазинов, он понял, почему так произошло. Расти Ричер перестал в пятнадцать лет, когда в нем уже было шесть футов пять дюймов и двести двадцать фунтов. Настоящий гигант. Подобно большинству подростков тех лет, он одевался как бродяга. Осторожность, которую вколотила ему в голову мать, вылилась в равнодушный, безразличный взгляд. «Меня все боятся». Это веселило Ричера, и он улыбался, после чего от него отодвигались еще дальше. С этого момента Ричер знал, что большой город ничем не отличается от любого другого места, и на каждого человека, которого ему следует бояться, найдется девятьсот девяносто девять, которые боятся его самого. Он использовал эти знания в тактических целях, и спокойная уверенность, сквозящая в его взгляде и походке, удваивала эффект, который он производил на окружающих. Динамика большого города.
Когда из отведенного часа истекли пятьдесят пять минут, Ричер вышел из тени, остановился на углу, прислонившись к кирпичной стене ресторана, и стал ждать дальше. До него доносились звуки оперы — лишь слабое дуновение звука, пробивающееся сквозь стекло ближайшего окна. Машины на запруженной улице двигались рывками. На противоположной стороне гремел музыкой бар, расцвеченный неоном. Похолодало, и прохожие на тротуарах торопливо шли, пряча лица в воротники. Сунув руки в карманы, Ричер стоял, опираясь на стену плечом, и следил за проезжающими мимо машинами.
Громилы вернулись точно в назначенный срок в черном «Мерседесе». Они оставили машину за квартал от ресторана, наехав одним колесом на бордюрный камень. Свет погас, синхронно распахнулись передние двери. Громилы выбрались из машины, открыли задние двери и достали с заднего сиденья бейсбольные биты. Спрятав биты под плащи, они захлопнули двери, оглянулись по сторонам и направились к ресторану. Прошли десять ярдов по тротуару, пересекли переулок, прошли еще десять ярдов. Двигались они непринужденно. Здоровенные, уверенные в себе парни, идущие большими, непринужденными шагами. Когда они поравнялись с Ричером, тот оторвался от стены и перегородил им дорогу.
— Ребята, сворачиваем в переулок, — сказал он.
Вблизи они смотрелись внушительно. Вдвоем они определенно производили устрашающее впечатление. Молодые, еще нет и тридцати. Массивные, покрытые упругой плотью, не являющейся мышцами в прямом смысле, но работающей почти так же эффективно. Толстые шеи, шелковые галстуки, рубашки и костюмы, купленные не на распродаже. Громилы прятали биты под плащами, вертикально, слева, зажимая левой рукой через ткань кармана.
— Какого черта? Ты кто такой? — спросил правый.
Ричер посмотрел на него. Тот, кто начинает говорить первым, в любой паре является доминирующей половиной. А в столкновении один против двух доминирующую половину необходимо вывести из дела в первую очередь.
— Кто ты такой? — повторил правый.
Шагнув влево, Ричер чуть развернулся, загораживая собой тротуар и направляя громил в переулок.
— Управляющий, — сказал он. — Вы хотите получить деньги, а я именно тот, кто вам в этом поможет.
Подумав, громила кивнул.
— Хорошо, но забудь про переулок. Зайдем внутрь.
Ричер покачал головой.
— Нелогично, дружок. Мы платим вам за то, чтобы вы держались от ресторана подальше. Начиная с этой минуты, так?
— Деньги у тебя с собой?
— А то как же, — подтвердил Ричер. — Две сотни зеленых.
Он первым направился в переулок, приглашая громил последовать за ним. Его встретил пар, выходящий из вентиляционных труб кухни. Пахло итальянскими блюдами. Под ногами хрустел мусор, и звук шагов отражался от старых кирпичных стен. Остановившись, Ричер обернулся, изображая нетерпеливого человека, который хочет поскорее покончить с делом. Силуэты громил вырисовывались на фоне красного сияния задних габаритных огней машин, стоявших на светофоре. Посмотрев на Ричера, громилы переглянулись и двинулись вперед, держась плечом к плечу. Вошли в переулок. Они были спокойны и довольны. Крупные, уверенные ребята, держащие под плащами бейсбольные биты, двое против одного. Дождавшись их, Ричер пошел дальше, пересекая диагональную границу между светом и тенью. Снова остановился. Отступил в сторону, словно предлагая громилам пройти первыми. Словно оказывая им честь. Они пошли вперед. Приблизились.
Ричер ударил правого громилу локтем в висок. Существует множество биологических причин, почему надо было сделать именно так. По большому счету, человеческий череп прочнее человеческой руки. При столкновении черепа и руки рука пострадает больше. Так что локоть в этом отношении лучше. А висок лучше лба и затылка. Человеческий мозг переносит продольное смещение раз в десять лучше, чем поперечное. Какие-то сложные особенности эволюционного процесса. Так что Ричер выбрал локоть и висок. Резкий, сильный удар был выполнен прекрасно, но громила на пару мгновений задержался вертикально на обмякших ногах. Затем он выпустил биту. Она вывалилась из-под плаща и с глухим стуком ударилась концом об асфальт. Ричер ударил громилу еще раз. Тем же локтем. В тот же висок. Тот же резкий, сильный удар. Громила рухнул, словно у него под ногами раскрылся люк.
Второй громила среагировал быстро. Он схватил биту правой рукой, затем левой. Вытащил ее из-под плаща и замахнулся, но тут совершил самую распространенную ошибку. Он занес ее слишком далеко назад, и слишком низко. Собираясь нанести мощный удар Ричеру в пах. Тут два слабых места. Выполнение удара с большим замахом требует времени. От удара, нацеленного в среднюю часть туловища, легко защититься. Лучше бить вверх по голове или вниз по коленям.
Лучший способ перехватить удар бейсбольной битой состоит в том, чтобы подойти близко, и подойти близко как можно раньше. Сила удара является производной веса биты и ее скорости. Чистая математика. Произведение скорости на массу есть момент импульса. С массой биты ничего не поделаешь. Бита будет весить одинаково независимо от того, где она находится. Так что необходимо погасить скорость. Для этого нужно подойти близко и перехватить биту, когда она только начинает путь сзади. В первую долю секунды ускорения. Пока бита еще движется медленно. Вот почему большой замах — это плохо. Чем дальше назад занесена бита, тем позже она сможет начать двигаться вперед. Тем больше времени перехватить удар.
Когда бита пошла вперед, Ричер находился на расстоянии фута от нее. Проследив ее движение по дуге, он поймал биту обеими руками, опустив их на уровень пояса. Пройдя расстояние всего в один фут, бита не успела набрать скорость. Вместо удара получился безобидный шлепок по ладоням. После чего весь импульс, который громила пытался вложить в биту, превратилось в оружие против него. Ричер развернулся вместе с ним и потянул за биту, выводя его из равновесия. Ударил громилу ногой по щиколотке, вырвал биту у него из рук и ей же ударил его. Сделал короткий прямой удар. Без замаха. Громила упал на колени и уткнулся головой в стену ресторана. Ричер пинком опрокинул его на спину, а затем, сев на корточки, зажал ему горло битой, наступая ногой на рукоятку и правой рукой держа рабочий конец. Левой он обшарил карманы. Извлек пистолет, пухлый бумажник и сотовый телефон.
— Кто вас прислал? — спросил Ричер.
— Мистер Петросян, — выдавил громила.
Ричеру эта фамилия ничего не говорила. Он слышал о советском гроссмейстере Петросяне, чемпионе мира по шахматам. И об его однофамильце гитлеровском генерале-танкисте. Но ни тот, ни другой не занимались рэкетом в Нью-Йорке. Ричер недоверчиво улыбнулся.
— Петросян? Ты что, издеваешься надо мной?
Он вложил в свой голос весь запас презрения, как будто в спектре вероятных конкурентов, о которых только могли подумать его боссы, Петросян находился так низко, что его с трудом можно было различить.
— Скажи, что ты пошутил, — продолжал Ричер. — Петросян? Он что, спятил?
Первый громила зашевелился. Его руки и ноги пришли в замедленное движение. На мгновение перехватив биту в руку, Ричер освободил шею второго громилы и ударил первого по затылку. Меньше чем через полторы секунды бита вернулась на место. Второй громила начал задыхаться. Первый без чувств валялся на асфальте. Не как в кино. После трех пропущенных ударов никто не продолжает драться. Тошнота и головокружения гарантированы минимум на неделю. Хорошо еще, если человек остается на ногах.
— Мы приготовили Петросяну послание, — тихо промолвил Ричер.
— Какое послание? — выдавил второй громила.
— Вас, — улыбнулся Ричер. Он достал из кармана этикетки и клей. — А теперь лежи очень тихо.
Громила оказался послушным. Он ощупал горло, но и только. Оторвав от этикетки защитную полоску, Ричер выдавил на пластиковую ленту толстого червя клея и прижал этикетку ко лбу громилы. Дважды провел по ней пальцем. На этикетке было написано: «Ресторан „У мостро“ уже под крышей».
— Лежи смирно, — снова приказал Ричер.
Прихватив с собой биту, он схватил первого громилу за волосы и перевернул лицом вверх. Выдавил побольше клея и разгладил у него на лбу вторую этикетку. «Не лезьте на нашу территорию». Обшарив карманы, он собрал абсолютно идентичный урожай. Пистолет, бумажник, телефон. Плюс ключи от «Мерседеса». Ричер дождался, чтобы громила снова зашевелился. Затем посмотрел на второго типа. Тот ползал на четвереньках, ощупывая этикетку на лбу.
— Оторвется только с кожей, — окликнул его Ричер. — Отправляйтесь и передайте наши лучшие пожелания мистеру Петросяну, после чего бегите в больницу.
Он повернулся к первому громиле. Выдавил ему на ладони остатки клея, сжал их и сосчитал до десяти. Химические наручники. Схватив громилу за шиворот, Ричер поднял его на ноги и подержал вертикально до тех пор, пока тот не научился стоять снова. Затем бросил ключи от машины его напарнику.
— Похоже, машину вести тебе, — сказал он. — А теперь быстро проваливайте отсюда.
Громила стоял на месте, стреляя взглядом направо и налево.
Ричер покачал головой.
— Даже не думай об этом. А то я оторву тебе уши и заставлю тебя их съесть. И не возвращайтесь сюда. Никогда. Иначе пришлют кого-нибудь похуже меня. Сейчас я ваш лучший друг, ясно? Ты все понял?
Громила долго молча таращился на него. Наконец осторожно кивнул.
— Тогда проваливайте отсюда, — повторил Ричер.
У типа со склеенными руками были проблемы с тем, чтобы идти. Он все еще не пришел в себя. У второго были проблемы с тем, чтобы помогать своему дружку. Не было свободной руки, под которую он смог бы его подхватить. Постояв в недоумении, он поднырнул под склеенные руки и взвалил дружка на закорки. Шатаясь, громила побрел вперед и остановился у входа в переулок, черный силуэт на фоне огней улицы. Наклонившись вперед, он взвалил обмякшее тело на плечи и скрылся из виду.
Пистолеты оказались армейскими «береттами» калибра девять миллиметров. Ричер сам носил такой долгих тринадцать лет. Серийный номер на «беретте» выбит на алюминиевой раме, прямо под надписью «Пьетро Беретта», выгравированной за затворе. На обоих пистолетах номера были стерты. Круглым напильником, которым водили от дула к спусковой скобе. Не слишком изящная работа. Оба магазина были полны блестящими латунными патронами «парабеллум». Разобрав пистолеты, Ричер бросил стволы, затворы и патроны в мусорный бак у двери кухни. Затем положил рамы на землю, насыпал грязи в спусковые механизмы и понажимал на спусковые крючки до тех пор, пока грязь не заклинила механизмы. После чего он бросил рамы в мусорный бак, разбил телефоны битой и оставил обломки на земле.
В бумажниках лежали кредитные карточки, водительские права и наличные. Всего в обоих долларов триста. Убрав наличные в карман, Ричер зашвырнул бумажники в темноту. Затем, улыбаясь, направился к улице. Оглянулся. Черного «Мерседеса» уже не было. Исчез. Ричер вошел в пустынный ресторан. Оркестр играл изо всех сил, тенор выводил героическую высокую ноту. Владелец сидел за стойкой, погруженный в раздумья. Он поднял взгляд. Тенор взял ноту, которую тут же подхватили скрипки, виолончели и басы. Выбрав из пачки отнятых денег десятку, Ричер бросил ее на стойку.
— За тарелку, которую они разбили, — сказал он. — Они передумали.
Владелец молча посмотрел на купюру. Развернувшись, Ричер вышел на улицу. На противоположной стороне он заметил пару из ресторана. Они стояли на тротуаре и следили за ним. Песчано-коричневый мужчина с усами и смуглая женщина с чемоданчиком. Они стояли, кутаясь в пальто, и смотрели на Ричера. Он подошел к своей машине и открыл дверь. Сел за руль и завел двигатель. Оглянулся. Мужчина и женщина по-прежнему следили за ним. Влившись в поток машин, Ричер надавил на газ. Проехав квартал, он взглянул в зеркало заднего вида и увидел, что смуглая женщина с чемоданчиком подошла к краю тротуара и вытянула шею, провожая его взглядом. Наконец она затерялась в море неоновых вывесок.
Глава 2
Гаррисон — небольшое местечко на восточном берегу Гудзона, в округе Путнэм; по шоссе от Трибеки ровно пятьдесят восемь миль. Поздно вечером, осенью дороги были свободными. Плата за въезд на турникете, пустые полосы, можно ехать с такой скоростью, с какой не страшно. Но Ричер вел машину осторожно. Он еще не привык к тому, что ему приходилось регулярно совершать путь из точки А в точку Б. Он еще не привык к тому, что у него были точки А и Б. Ричер чувствовал себя чужаком в этой вселенной оседлых жителей. И, подобно всем чужакам, он стремился держаться подальше от неприятностей. Поэтому Ричер ехал неторопливо, чтобы не привлекать внимание, позволяя запоздалым путникам обгонять его справа и слева. На пятьдесят восемь миль у него ушли час семнадцать минут.
Улица, куда он приехал, была погружена в темноту, потому что она терялась в малонаселенной сельской глубинке. Ричер свернул к дому, скользнув лучами фар по толстым стволам деревьев, обступивших асфальт. Высохшие пожелтевшие листья в электрическом свете казались неестественно яркими и живыми. Ричер выполнил последний поворот, и фары, метнувшись к воротам гаража, прошлись по двум машинам, застывших перед ними передом к выезду. Ричер судорожно надавил на тормоз. Машины зажгли фары, ослепляя его, а в зеркале заднего вида вспыхнул яркий свет, появившийся сзади. Ричер пригнулся, спасаясь от этой иллюминации, и увидел, как к нему со всех сторон бегут люди с мощными фонариками в руках. Обернувшись, он разглядел два седана, которые застыли позади его машины, вспарывая темноту лучами фар. Из седанов тоже высыпали люди, побежавшие к нему. Джип Ричера оказался распят в квадрате яркого света. Из мрака к нему приближались люди с фонариками. Ричер различил у них в руках оружие, а поверх плащей темные бронежилеты. Некоторые фонарики были закреплены на стволах пистолетов-пулеметов. Джип окружили со всех сторон. Вооруженные люди освещались сзади контрастными лучами фар. В воздухе клубился поднимающийся над рекой туман. Лучи света вспарывали туман, пересекаясь и скрещиваясь в безумных узорах.
К левой передней двери джипа приблизилась фигура. Рука постучала в стекло рядом с головой Ричера. Разжалась. Рука была маленькая, бледная и тонкая. Женская. Луч фонарика, упав прямо на ладонь, показал, что в ней зажат значок. Значок в форме щита. Сверкающий золотом. На щите восседал золотой орел, повернувший голову влево. Фонарик приблизился к значку, и Ричер разглядел на щите выпуклые буквы, золотые на золоте: «Федеральное бюро расследований. Министерство юстиции США». Женщина прижала значок к окну. Он коснулся стекла с холодным металлическим стуком. Женщина закричала. Ричер услышал ее голос, доносящийся из темноты.
— Заглушите двигатель!
Ричер мог видеть только направленные на него лучи света. Заглушив двигатель, он услышал лишь нетерпеливый хруст ног на щебне дорожки.
— Положите руки на руль!
Положив руки на руль, Ричер повернул голову к двери. Дверь открылась снаружи, и в салоне зажглась лампочка, освещая смуглую женщину из ресторана. Песчано-коричневый мужчина со светлыми усами стоял у нее за спиной. Женщина держала в одной руке значок ФБР, а в другой пистолет. Пистолет был направлен Ричеру в голову.
— Выходите из машины! — приказала женщина. — Медленно, без резких движений.
Она отступила назад, следя дулом пистолета за движениями головы Ричера. Ричер, нагнувшись, поставил ноги на подножку и на мгновение застыл, держась одной рукой за спинку сиденья, другой за руль, готовый сбросить ноги на землю. Перед собой в отсветах фар он смог разглядеть не меньше полдюжины вооруженных людей. Вероятно, столько же сзади. Быть может, еще несколько человек у дома. И у поворота на дорожку. Женщина отступила назад еще на шаг. Ричер выбрался из машины и выпрямился.
— Развернитесь, — приказала женщина. — Положите руки на крышу.
Ричер подчинился. Металл оказался холодным и скользким от ночной росы. Ричер ощутил, как опытные руки досконально ощупывают каждый дюйм его тела. Из кармана плаща у него вынули бумажник, из кармана брюк — отобранные у громил деньги. Его бесцеремонно отодвинули в сторону и вытащили из замка зажигания ключ.
— Теперь идите к машине, — окликнула женщина, указывая значком.
Полуобернувшись, Ричер увидел застрявшие в тумане лучи фар, всего в ярде от его ног. Один из седанов, стоявших перед гаражом. Он направился к машине. У него за спиной кто-то крикнул: «Обыщите джип». Рядом с седаном у гаража стоял мужчина в темно-синем кевларовом бронежилете. Открыв заднюю дверь, он отступил назад. На заднем сиденье стоял чемоданчик, с которым была в ресторане смуглая женщина. Искусственная кожа, с неуклюжим тисненым рисунком. Согнувшись пополам, Ричер влез в машину и сел рядом с чемоданчиком. Мужчина в бронежилете захлопнул за ним дверь, и тотчас же открылась противоположная дверь и на заднее сиденье села женщина. Под расстегнутым плащом Ричер разглядел блузку и пиджак. Матово-черную короткую юбку. Услышал шелест нейлона и снова увидел пистолет, по-прежнему нацеленный ему в голову. Открылась передняя дверь; песчано-коричневый мужчина встал на колени на сиденье и протянул руку за чемоданчиком. Ричер успел заметить светлые волосы на запястье. Полоску ремешка часов. Открыв чемоданчик, мужчина достал несколько листов бумаги. Включив фонарик, провел по ним лицом. Ричер увидел плотно отпечатанный текст и свою фамилию, набранную крупными буквами вверху первой страницы.
— Ордер на обыск, — объяснила женщина. — Вашего дома.
Песчано-коричневый мужчина вынырнул из машины и захлопнул дверь. Наступила тишина. Ричер услышал шаги, донесшиеся из тумана. Затихшие вдали. Какое-то мгновение женщина освещалась светом фар сзади. Затем, протянув руку вперед, она зажгла свет в салоне. Желтый и горячий. Женщина сидела боком, оперевшись рукой с пистолетом на спинку сиденья. Рука была согнута, локоть удобно покоился на подлокотнике, так что пистолет даже не дрожал. Это был «ЗИГ-зауэр», большое, надежное и дорогое оружие.
— Поставьте ноги на пол всей ступней, — распорядилась женщина.
Ричер кивнул. Понимая, чего она добивается. Прижимаясь спиной к двери, он запихнул ступни под переднее сиденье. Его тело застыло в напряженной, неудобной позе, означавшей, что если он попытается сделать какое-то внезапное движение, движение это получится медленным, и прежде чем он успеет что-то сделать, ему продырявят голову.
— Держать руки там, где они будут мне видны.
Ричер распрямил руки и обхватил пальцами подголовник сиденья впереди, а подбородок положил на плечо. Взглянул искоса на дуло «ЗИГ-зауэра». Застывшее на месте не шелохнувшись. За ним — палец женщины, напрягшийся на спусковом крючке. Еще дальше — ее лицо.
— Отлично, а теперь сидите и не двигайтесь.
Лицо женщины оставалось бесстрастным.
— Вы не поинтересовались, в чем дело, — сказала она.
«По крайней мере, то, что произошло час семнадцать минут назад, тут не при чем, — сказал себе Ричер. — Организовать такую операцию за один час семнадцать минут невозможно». Он не двигался, продолжая молчать. Его беспокоили побелевшие от напряжения фаланги пальцев женщины, обвившие спусковой крючок «ЗИГ-зауэра». Мало ли что может случиться.
— Вы не хотите узнать, в чем дело? — спросила женщина.
Ричер равнодушно посмотрел на нее. «Я не в наручниках, — подумал он. — Почему?» Женщина пожала плечами. «Хорошо, пусть будет по-твоему», прочитал Ричер на ее лице. Лицо это нельзя было назвать красивым, но оно определенно было интересным. Женщине было лет тридцать пять, относительно немного, но кожа уже успела покрыться морщинками, как будто ей постоянно приходилось прибегать к оживленной мимике. «Вероятно, она чаще хмурится, чем улыбается», — подумал Ричер. Ее иссиня-черные волосы были относительно редкими. Сквозь них проглядывала кожа черепа. Белая. Это придавало женщине усталый, нездоровый вид. Но ее глаза ярко светились. Женщина взглянула куда-то мимо Ричера, в темноту за окном, где ее люди деловито копошились в доме.
Она улыбнулась. Резцы у нее были кривые. Правый чуть косился вбок, наезжая на соседа. Любопытный прикус. Позволяющий предположить некую решимость. Родители женщины не исправили это в детстве, а затем она сама оставила все как есть. Наверняка у нее была возможность. Но она решила не идти против природы. Вероятно, сделала правильный выбор. Это придало ее лицу своеобразие. В нем чувствовался характер.
Под мешковатым плащом ее тело было хрупким. Черный пиджак в тон юбке, кремовая блузка, свободно висящая на маленькой груди. Судя по всему, блузка была синтетическая, неоднократно стиранная. Перекрутившись, она уходила за пояс юбки. Женщина сидела полуобернувшись, и юбка задралась до бедер. Ноги под черным нейлоном были тонкие и упругие. Женщина держала колени вместе, но между бедрами оставалось пространство.
— Пожалуйста, вы не могли бы перестать заниматься этим? — вдруг сказала она.
Ее голос стал холодным. Пистолет пошевелился.
— Чем? — спросил Ричер.
— Смотреть на мои ноги.
Он перевел взгляд на ее лицо.
— Вы не находите, что если кто-то направил на меня пистолет, я должен осмотреть этого человека с ног до головы?
— Вам это доставляет удовольствие?
— Что?
— Смотреть на женщин?
Ричер пожал плечами.
— Ну, полагаю, это приятнее, чем смотреть на многое другое.
Пистолет двинулся вперед.
— Осел, в этом нет ничего смешного. Мне не нравится то, как ты на меня пялишься.
Ричер недоуменно взглянул на нее.
— А как я на вас пялюсь?
— Сам знаешь.
— Нет, не знаю, — покачал головой он.
— Как будто собираешься за мной приударить, — сказала женщина. — Ты просто омерзителен, тебе это известно?
Услышав прозвучавшее в ее голосе презрение, Ричер удивленно посмотрел на редеющие волосы, хмурое лицо, кривые зубы, тощее, высушенное тело в нелепом дешевом маскараде под деловую женщину.
— Вы полагаете, я пытаюсь за вами ухаживать?
— А то нет? Разве вам этого не хотелось бы?
Ричер снова покачал головой.
— Нет, пока на улицах есть хотя бы одна бродячая собака.
Враждебное молчание длилось почти двадцать минут. Наконец песчано-коричневый мужчина с усами вернулся к машине и сел на переднее правое место. Открылась водительская дверь, и еще один мужчина сел за руль. В руке он держал ключ. Мужчина посмотрел в зеркало заднего вида, дожидаясь, когда женщина кивнет, после чего завел двигатель, объехал джип Ричера и направился к дороге.
— Мне дадут сделать один телефонный звонок? — спросил Ричер. — Или ФБР в эту чушь не верит?
Песчано-коричневый мужчина смотрел прямо перед собой.
— В течение первых двадцати четырех часов, — сказал он. — Мы позаботимся о том, чтобы вы не оказались лишены своих конституционных прав.
Всю дорогу назад до Манхэттена, пятьдесят восемь миль на большой скорости сквозь темноту и туман, женщина держала дуло «ЗИГ-зауэра» направленным в голову Ричеру.
Глава 3
Машина остановилась на подземной автостоянке где-то в южной части Центрального Манхэттена. Ричера заставили выйти в просторный гараж с белыми стенами, полный яркого света и одинаковых темных седанов. Женщина развернулась на месте, царапая каблуками бетонный пол. Внимательно осмотрела всю стоянку. Осторожный подход. Затем она указала на единственную черную дверь лифта в дальнем углу. Там ждали еще два парня. Темные костюмы, белые рубашки, строгие галстуки. Пока женщина и песчано-коричневый мужчина пересекали наискосок стоянку, парни не отрывали от них глаз. На их лицах было написано почтительное уважение. Это были мелкие сошки. Но, с другой стороны, они держались уверенно, гордые собой. Как будто здесь они были хозяевами. Внезапно Ричер понял, что женщина и песчано-коричневый мужчина не из Нью-Йорка. Они откуда-то приехали сюда. И сейчас действуют на чужой территории. Женщина осмотрела весь гараж не только из соображений осторожности. Она просто не знала, где лифт.
Ричера поставили в центр кабины лифта и окружили его со всех сторон. Женщина, песчано-коричневый мужчина, водитель, двое местных парней. Пять человек, пять пистолетов. Четверо мужчин рассредоточились по углам, а женщина осталась стоять посредине, рядом с Ричером, словно показывая всем, что это ее добыча. Один из местных парней нажал кнопку, двери закрылись и кабина пришла в движение.
Она долго поднималась вверх и резко остановилась, когда на указателе зажглась цифра «21». Двери с глухим стуком раскрылись, и местные парни первыми шагнули в пустынный коридор. Он был серым. Тонкая серая ковровая дорожка, серая краска, серый свет. В нем царила полная тишина, как будто все, кроме самых закоренелых трудоголиков, разошлись по домам еще несколько часов назад. Вдоль стены на равном расстоянии друг от друга тянулись закрытые двери. Мужчина, который сидел за рулем седана по дороге из Гаррисона в город, остановился перед третьей и открыл ее. Ричера подвели к двери. Он увидел пустое помещение размером футов двенадцать на шестнадцать, бетонный пол, бетонные стены, все выкрашено матовой серой краской, словно борт боевого корабля. Потолок оставался недоделан; виднелись трубки с проводами, квадратные воздуховоды из тонкой жести. Подвешенные на цепях лампы дневного света отбрасывали бледное сияние на серую краску. В углу стояло одинокое пластиковое садовое кресло. Другой обстановки в комнате не было.
— Садитесь, — сказала женщина.
Ричер прошел в противоположный от кресла угол и уселся на пол, откинувшись спиной на бетонную стену. Бетон был холодным, краска скользкой. Скрестив руки на груди, Ричер вытянул ноги, закинув одну на другую. Закинул голову назад под углом сорок пять градусов к плечам, чтобы смотреть прямо на тех, кто остался стоять у двери. Четверо агентов вышли в коридор и закрыли дверь. Ричер не услышал звука защелкнувшегося замка, но в этом не было необходимости, поскольку с внутренней стороны двери ручка отсутствовала.
Сквозь бетонный пол Ричер ощутил слабую дрожь удаляющихся шагов. Затем он остался наедине с тишиной, парящей на шепоте воздуха из воздуховодов в потолке. Ричер просидел в полной тишине минут пять, после чего снова ощутил шаги. Дверь приоткрылась; в комнату заглянул мужчина, уставившийся на Ричера. Его лицо было постарше, крупное и красное, покрытое пятнами, рыхлое от повышенного давления, излучающее враждебность. Взгляд мужчины красноречиво говорил: «Значит, это тот, кого мы искали, да?» Мужчина таращился на Ричера три или четыре долгих секунды, после чего дверь захлопнулась и снова наступила тишина.
То же самое повторилось минут через пять. Шаги в коридоре, лицо в двери, такой же откровенный взгляд. «Значит, это тот, кого мы искали». Теперь лицо было вытянутое и смуглое. И более молодое. Под ним рубашка и галстук, без пиджака. Ричер спокойно выдержал взгляд. Три или четыре секунды. Лицо скрылось, и дверь захлопнулась.
На этот раз тишина продолжалась дольше, где-то около двадцати минут. Затем появилось третье лицо. Шаги, шум дверной ручки, дверь открылась, пристальный взгляд. «Это тот, кого мы искали, да?» Третье лицо снова оказалось постарше; мужчина лет пятидесяти с лишним, проницательное выражение, полоска седеющих волос. Мужчина был в очках с толстыми стеклами, и глаза за ними оставались спокойными. В них работа мысли. Похоже, этот мужчина привык к грузу ответственности. Наверное, какой-то начальник. Ричер устало посмотрел на него. Слов по-прежнему не было. Общение отсутствовало. Мужчина долго смотрел на Ричера, затем его лицо скрылось, и дверь снова закрылась.
То, что происходило за дверью, — чем бы это ни было, — продолжалось почти целый час. Ричер сидел один в комнате, предоставленный сам себе, уютно устроившись на полу, и ждал. Наконец ожиданию настал конец. По коридору возбужденным стадом прошла целая толпа. Ричер ощутил топот и шарканье ног. Дверь открылась, и в комнату вошел седой мужчина в очках. Задержавшись одной ногой на пороге, он перенес весь свой вес на другую, наклоняясь вперед.
— Пора поговорить, — сказал мужчина.
Два младших агента протиснулись мимо него и встали по сторонам словно эскорт. Подождав немного, Ричер рывком поднялся с пола и вышел из угла.
— Я хочу позвонить, — сказал он.
Седой покачал головой.
— Звонки будут потом. Сначала поговорим, хорошо?
Ричер пожал плечами. Вся проблема с нарушением конституционных прав заключается в том, что должны быть свидетели. Только в этом случае можно что-либо доказать. А два молодых агента ничего не видели и не слышали. А может быть, они видели спустившегося с небес Моисея, читающего весь текст конституции по каменным табличкам. Возможно, впоследствии они подтвердят под присягой, что видели именно это.
— Так что пошли, — заключил седой.
Ричера вывели в серый коридор, где его сразу же обступила целая толпа. Там были и женщина, и песчано-коричневый мужчина с усами, и пожилой мужчина с повышенным давлением, и молодой парень с вытянутым лицом в одной рубашке. Толпа гудела словно растревоженный улей. Дело было уже к ночи, но эти люди пребывали в крайней стадии возбуждения. Они буквально парили, опьяненные успехом. Ричеру было хорошо знакомо это чувство. Он сам его испытывал, и не раз.
Однако он заметил, что толпа разделена. По крайней мере, на две группы. Относившиеся друг к другу с напряжением. Это стало очевидно, когда его повели по коридору. Женщина держалась вплотную к нему слева, а песчано-коричневый мужчина и гипертоник не отставали от нее. Это была одна группа. Справа от Ричера шел парень с вытянутым лицом. Он один представлял собой вторую группу. Численный перевес был явно не на его стороне, и парень был от этого не в восторге. Ричер ощущал руку парня у своего локтя, словно тот был готов схватить его и объявить своей добычей.
Они прошли по узкому серому коридору, напоминающему внутренности боевого корабля, и выплеснулись в серую комнату, почти все пространство которой занимал длинный стол. С обоих концов стол был загнут и резко обрублен. Вдоль длинной стороны спинками к двери стояли в ряд семь пластиковых кресел, довольно далеко друг от друга, а напротив них прямо посредине между загнутыми концами стояло еще одно в точности такое же кресло.
Ричер задержался в дверях. Нетрудно догадаться, какое место предназначалось ему. Обогнув стол, он занял одинокое кресло. Оно оказалось хлипким. Ножки задрожали под его весом, пластмассовая спинка впилась в мышцы под лопатками. В этой комнате стены также были бетонными, выкрашенными серой краской, но здесь потолок уже был доделан. Квадратные звукоизолирующие плитки, под ними светильники, большая лампа, направленная на место, где сидел Ричер. Крышка стола была из дешевой имитации красного дерева, покрытой толстым слоем блестящего лака. Отраженный от лакировки свет бил Ричеру в глаза снизу.
Два младших агента заняли места у стен в противоположных концах стола, словно часовые. Под расстегнутыми пиджаками виднелись кобуры под мышками. Руки уютно покоились на коленях. Головы были повернуты к Ричеру. Две группы расселись напротив. Семь кресел, пять человек. Седой уселся в центре. Свет, упав на стекла очков, превратил их в непрозрачные зеркала. Справа от седого сел гипертоник, затем женщина, потом песчано-коричневый мужчина. Парень с вытянутым лицом в рубашке уселся в среднее из трех кресел слева. Кособокая инквизиция, плохо различимая в бьющем в глаза ярком свете.
Седой мужчина, подавшись вперед, положил руки на блестящую поверхность стола, показывая свое доминирующее положение. И подсознательно разделяя фракции справа и слева от себя.
— Мы из-за вас чуть не подрались, — начал он.
— Я арестован? — спросил Ричер.
Седой покачал головой.
— Нет, пока что не арестованы.
— Значит, я могу уходить?
Седой посмотрел на него поверх очков.
— Ну, мы бы предпочли, чтобы вы остались здесь и помогли цивилизованно решить нашу проблему.
Последовало долгое молчание.
— Что ж, будем вести себя цивилизованно, — наконец сказал Ричер. — Я Джек Ричер. А вы, черт побери, кто такие?
— Что?
— Давайте представимся друг другу. Именно так ведут себя цивилизованные люди, правильно? Они представляются. Чтобы потом можно было вежливо поболтать о футболе, фондовой бирже и тому подобном.
Новая пауза. Затем седой кивнул.
— Я Алан Дирфильд, — сказал он. — Заместитель директора ФБР. Я руковожу нью-йоркским оперативным отделением.
Повернув голову вправо, он пристально посмотрел на песчано-коричневого мужчину с краю.
— Специальный агент Тони Пултон, — наконец сказал тот и повернулся влево.
— Специальный агент Джулия Ламарр, — сказала женщина, в свою очередь поворачиваясь влево.
— Старший агент Нельсон Блейк, — сказал гипертоник. — Мы из Квантико. Я возглавляю отдел серийных преступлений. Специальные агенты Пултон и Ламарр работают у меня. Мы приехали сюда, чтобы поговорить с вами.
Наступила пауза. Мужчина по фамилии Дирфильд повернулся в другую сторону и посмотрел на парня, сидевшего слева от него.
— Старший агент Джеймс Козо, — сказал тот. — Отдел по борьбе с организованной преступностью здесь, в Нью-Йорке. Занимаюсь рэкетом.
Опять молчание.
— Теперь все в порядке? — спросил Дирфильд.
Ричер прищурился, спасаясь от яркого света. Все смотрели на него. Песчано-коричневый мужчина, Пултон. Женщина, Ламарр. Гипертоник, Блейк. Все трое из отдела серийных преступлений из Квантико. Приехали сюда, чтобы поговорить с ним. Затем Дирфильд, глава нью-йоркского отделения, тяжеловес. И, наконец, долговязый Козо, из отдела по борьбе с организованной преступностью, занимается рэкетом. Ричер медленно перевел взгляд слева направо, затем справа налево, остановился на Дирфильде и кивнул.
— Теперь все в порядке. Рад с вами познакомиться. Теперь можно перейти к футболу. Что насчет «Янкиз», вам не кажется, что им нужны свежие игроки?
На лицах пяти смотревших на него людей появились пять разных выражений недовольства. Пултон дернул головой, словно получив пощечину. Ламарр презрительно фыркнула в нос. Блейк поджал губы и покраснел еще больше. Дирфильд вздохнул. Козо искоса бросил взгляд на Дирфильда, прося разрешения вмешаться.
— Мы не будем обсуждать игру «Янкиз», — сказал Дирфильд.
— Тогда что вы скажете насчет индекса Доу-Джонсона? В ближайшее время он не собирается резко упасть?
Дирфильд покачал головой.
— Ричер, не выводите меня из себя. В настоящий момент я ваш лучший друг.
— Нет, мой лучший друг — это Эрнесто А. Миранда, — возразил Ричер. — Дело «Миранда против штата Аризона», по которому Верховный суд принял решение в июне 1966 года. Суд постановил, что были нарушены права Миранды, которые гарантировала Пятая поправка к конституции, поскольку полицейские не предупредили его, что он может хранить молчание и воспользоваться услугами адвоката.
— И что с того?
— А то, что вы не можете говорить со мной до тех пор, пока не зачитаете мне «права Миранды». После чего вы все равно не сможете говорить со мной, потому что моему адвокату потребуется какое-то время на то, чтобы приехать сюда, но даже когда она приедет, то все равно не разрешит мне говорить с вами.
Трое агентов из отдела серийных преступлений широко улыбнулись. Как будто Ричер пытался доказать им какую-то очевидную истину.
— Ваш адвокат — Джоди Джекоб, так? — спросил Дирфильд. — Ваша подруга.
— Что вам известно о моей подруге?
— О вашей подруге нам известно все, — заверил его Дирфильд. — Точно так же, как нам известно все о вас.
— В таком случае, почему вам так не терпится поговорить со мной?
— Она работает в конторе «Спенсер Гутман», так? — продолжал Дирфильд. — У нее отличная репутация. Поговаривают о том, чтобы сделать ее младшим партнером, вы знаете?
— Слышал.
— Возможно, это произойдет в самое ближайшее время.
— Слышал, — повторил Ричер.
— Однако, знакомство с вами вряд ли пойдет ей на пользу. Вас едва ли можно назвать идеальным мужем деловой женщины, вы согласны?
— Меня вообще едва ли можно назвать чьим-либо мужем.
Дирфильд улыбнулся.
— Это просто образное выражение, только и всего. Но «Спенсер Гутман» предпочитает работать в белых перчатках. Знаете, контора обращает внимание на любые мелочи. Но она в первую очередь занимается финансами, верно? В банковском мире у нее имя, это всем хорошо известно. А вот в уголовных делах никакого опыта. Вы точно хотите, чтобы ваши интересы представляла мисс Джекоб? В такой ситуации?
— В какой ситуации?
— В такой, в которой вы оказались.
— А в какой ситуации я оказался?
— Эрнесто А. Миранда был человек недалекий, вам это известно? — сказал Дирфильд. — У него определенно были не все дома. Вот почему Верховный суд, черт побери, отнесся к нему так снисходительно. Он был неполноценным, и поэтому его потребовалось оберегать. А вы, Ричер, тоже человек недалекий? Умственно неполноценный?
— Вполне возможно, раз мне приходится терпеть этот вздор.
— Кстати, права — это для виновных. Вы уже признаёте себя в чем-то виновным?
Ричер покачал головой.
— Я ни в чем не признаюсь. Мне не в чем признаваться.
— Кстати, а старина Эрнесто отправился таки в тюрьму, знаете? Об этом как-то склонны забывать. Его судили повторно и вынесли обвинительный приговор. Он отсидел пять лет. И знаете, что сталось с ним дальше?
Ричер пожал плечами. Ничего не сказал.
— Я тогда как раз работал в Фениксе, — продолжал Дирфильд. — В Аризоне. В отделе расследования убийств полиции города. Как раз перед тем, как перейти в Бюро. В январе 1976 года нас вызвали в один бар. На полу валялся кусок дерьма, из которого торчал засунутый по самую рукоятку длинный нож. Это оказался знаменитый Эрнесто А. Миранда, обливший кровью все вокруг. Никто даже пальцем не пошевелил, чтобы вызвать скорую помощь. Старина Эрнесто скончался через пару минут после того, как мы приехали.
— Ну и что?
— А то, что прекращайте испытывать мое терпение. Я уже и так потерял целый час, успокаивая этих ребят, которые чуть было не перессорились из-за вас. Поэтому теперь вы передо мной в долгу. Так что если вы ответите на их вопросы, я скажу, когда вам понадобится адвокат и, черт побери, понадобится ли он вообще.
— Что за вопросы?
Дирфильд улыбнулся.
— Что за вопросы? Ну, мы хотим кое-что узнать, вот что за вопросы.
— И что вы хотите узнать?
— Мы хотим узнать, интересны ли вы нам.
— С чего это я могу представлять для вас интерес?
— Ответьте на наши вопросы, и мы это выясним.
Ричер задумался. Положил руки на стол ладонями вверх.
— Ну хорошо. Какие у вас ко мне вопросы?
— Вероятно, вам известно и дело «Брюэр против Уильямса», так? — спросил тот, чья фамилия была Блейк.
Пожилой, излишне полный, в плохой форме, но его губы шевелились достаточно быстро.
— И «Дакуорт против Игана»? — подхватил Пултон.
Ричер посмотрел на него. Пултону было лет тридцать пять, но он казался моложе, — один из тех мужчин, кто остается молодым бесконечно долго. Словно его законсервировали после окончания колледжа. Его костюм был жуткого рыжевато-коричневого цвета, а усы казались фальшивыми, приклеенными.
— Или дело «штат Иллинойс против Перкинса»? — спросила Ламарр.
Ричер перевел взгляд на нее.
— Черт побери, вы что, решили устроить мне экзамен по юриспруденции?
— А что насчет дела «Минник против штата Миссисипи»? — продолжал Блейк.
Пултон улыбнулся.
— «Макнейл против штата Висконсин»?
— «Штат Аризона против Фулминейта»? — спросила Ламарр.
— Вам известна суть этих дел? — подвел итог Блейк.
Ричер задумался, пытаясь найти ловушку, но так ничего и не обнаружил.
— Последующие решения Верховного суда, — наконец сказал он. — Продолжение дела Миранды. Дело Брюэра разбиралось в 1977 году, Дакуорта — в 1989-м, Перкинса и Минника — в 1990-м, Макнейла и Фулминейта — в 1991-м. Во всех этих делах первоначальное решение по делу Миранды уточнялось и переформулировалось.
Блейк кивнул.
— Замечательно.
Ламарр подалась вперед. Отблеск от сверкающей поверхности стола осветил ее лицо снизу, придав ему сходство с черепом.
— Вы были знакомы с Эми Каллан, не так ли? — спросила она.
— С кем?
— Ты прекрасно все расслышал, сукин сын.
Ричер недоуменно посмотрел на нее. Затем женщина по имени Эми Каллан медленно вынырнула из прошлого. Вероятно, это отобразилось у него на лице, потому что на тощем лице Ламарр застыла довольная усмешка.
— Но теплых чувств вы к ней не испытывали, так? — спросила она.
Наступила тишина.
— Хорошо, теперь моя очередь, — заговорил Козо. — На кого вы работаете?