Лем Станислав
Странный гость профессора Тарантоги
Станислав Лем
Странный гость профессора Тарантоги
Телевизионное зрелище
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Профессор Тарантога.
Казимир Новак-Гипперкорн, около тридцати лет.
Магистр Сянко - секретарь профессора, двадцати шести лет.
Директор лечебницы для душевнобольных.
Санитар лечебницы для душевнобольных.
Жена Новака-Гипперкорна, могучая женщина лет тридцати.
Мелания - кухарка профессора.
(Примечание для режиссера. Поскольку Казимир Новак-Гипперкорн играет одновременно двух очень разных людей, необходим актер с большим мимическим и голосовым диапазоном, который не растеряется от быстрых \"перебросок личности\". В тексте это лицо будет постоянно именоваться Гостем).
1
Кабинет профессора Тарантоги. Профессор сидит за письменным столом, перед ним - молодой человек в очках, магистр Сянко. В стороне - кипа писем, телефон; рядом корзинка для бумаг. На столе - большой ящик с перегородками.
Тарантога (просматривая какой-то документ, поданный ему магистром). Значит, так, дорогой мой... Как вас зовут, простите?
Сянко. Сянко.
Тарантога. Ах, правда... Ведь это же тут написано. Магистр Кшиштоф Сянко... И вы хотели бы стать моим ассистентом, да?
Сянко. Да, профессор.
Тарантога. Ах, это превосходно, это превосходно! Но, давая это объявление, я имел в виду ассистента, который одновременно был бы научным и личным секретарем... Это вас устраивает?
Сянко. Да, профессор.
Тарантога. Это великолепно! Я недавно вернулся из Америки... Из Штатов. Они там имеют обыкновение проверять кандидата на любую должность психологическими тестами, но это не для меня. Я применяю свои, старомодные методы. Вы сообразительны? Вы образованны?
Сянко. Мне трудно ответить, профессор. В известной мере...
Тарантога. В известной мере... Э! Если б вы даже не были особенно образованным, это, знаете ли, тоже сойдет, ведь образование передается, а я очень, просто необычайно образован, знаете ли... Я требую только трех вещей: во-первых, уменья хранить тайну, во-вторых, уменья хранить тайну и, в-третьих...
Сянко. Уменья хранить тайну. Понимаю.
Тарантога. Ну, так мы договорились. Теперь я вам растолкую ваши обязанности. Прежде всего корреспонденция. Вот - сегодняшняя почта! (Вручает Сянко кипу писем со стола). Просмотрите, пожалуйста, по очереди эти письма, скажите мне, что в них содержится, а я дам вам наметки, в соответствии с которыми вы в дальнейшем будете решать уже самостоятельно.
Сянко (вскрывает первое письмо, читает). Это приглашение на открытие...
Тарантога. В корзинку.
Сянко (бросает письмо в корзинку, берет другое, читает). Просьба принять почетное гражданство города Хмурокус в Мрущем уезде.
Тарантога. Почему?
Сянко. Потому что ваша прабабка там родилась.
Тарантога. Со стороны деда по отцовской линии?
Сянко. Нет, бабки по материнской.
Тарантога. Положите сюда (указывает отделение в ящике на столе). Потом подумаю. Дальше, пожалуйста.
Сянко. Приглашение на закрытие...
Тарантога. В корзинку.
Сянко (бросает письмо, читает новое). Гм... частное письмо.
Тарантога. Ничего, читайте, пожалуйста!
Сянко (читает). \"Профессор наш любимый! Я только всево маленький работник на ниви, балею пачти всем, левое лехкое оккупант отбил, и я как инвалид так бы уж хотел читать ваши книжки, патаму ваши книжки для меня все, только денег у меня нету, так может вы профессор наш любимый, по человечеству, пришлете мне...\"
Тарантога. В корзинку! Это мошенник. Он уже всем посылал такие письма. Следующее, пожалуйста!
Сянко. \"Милый профессорчик! Вы со мной не знакомы, но я слыхала, что вы вернулись из-за границы, и рискнула написать. Мне девятнадцать лет, я натуральная блондинка, коллеги в конторе говорят, что у меня зубки, как жемчужинки...\"
Тарантога. В корзинку! Постойте, что там за цифры на обороте?
Сянко. Это... она сообщает объем груди, талии и этого... ну... 98, 81, 96... так бросить это в корзинку?
Тарантога. Да! Да! Дальше!
Сянко (читает): \"Профессор Тарантога, вы изобретатель машины для путешествия во времени\"... Это какой-то ненормальный, можно выбросить?
Тарантога. Нет! Читайте дальше, пожалуйста.
Сянко. \"Проводя эксперименты, вы столкнулись с неким феноменом, суть которого я могу объяснить вам только в личной беседе. К сожалению, я заперт в обленцинском доме для душевнобольных\"... Я ведь говорил, что это сумасшедший...
Тарантога. Читайте, пожалуйста, дальше.
Сянко. \"...Поэтому прошу посетить меня под каким-либо предлогом, лучше всего в качестве дальнего родственника. Письмо я переброшу через ограду во время прогулки, как делал это уже с пятью, из которых, видимо, ни одно до вас не дошло. Я предпринял действия, которые помогут мне выбраться из лечебницы через несколько недель, но каждая минута промедления грозит опасностью. С уважением Казимир Новак\".
Тарантога. Какая там дата?
Сянко. На письме нет даты, посмотрю на конверте... Восьмое, - значит, неделю назад. Не выбрасывать это?
Тарантога. Нет, дорогой мой! Собираемся и едем. Где этот самый Обленцин?
Сянко. Под Варшавой. Мы едем в эту лечебницу?
Тарантога. Да. Когда мы окажемся там, прошу вас по возможности молчать. Я буду говорить и действовать за нас обоих. Согласны?
Сянко. Разумеется, если вам так угодно...
Тарантога (встает). Там, в столике у окна, лежит карманный магнитофон. Возьмите его. Минутку... (Снимает трубку). Мелания? Алло, Мелания, бак в машине полон? Хорошо. Я уезжаю. Открой ворота в гараже. Что? Обед? И обед съедим, и все, что бы ты ни приготовила, будь спокойна. (Кладет трубку). Господин магистр, в дорогу!
2
Кабинет директора психиатрической лечебницы. Типичный психиатр, в очках, весьма образован, говорит лекторским тоном, словно в аудитории, со вкусом, выразительно, зычно, любуется собой. Сянко и Тарантога сидят.
Директор. Значит, он ваш родственник, этот Новак? Он ничего нам не говорил.
Тарантога. Да, то есть дальний, дальний родственник, но я был очень привязан к его матери, знаете ли, доктор... Я бы раньше появился, но, к сожалению, долго пробыл за границей, в Англии, в Америке... Всего неделю назад вернулся...
Директор. Это необычный случай, профессор. Я, видите ли, старый психиатр, но такой богатый, прекрасный комплекс галлюцинаций, с таким глубоким расщеплением личности, с состояниями помрачения, с таким разнообразием шизофренических импульсов - это редкость, это прямо бриллиант.
Тарантога. Вот как? Ну, в его семье были такие... но это старая история, ведь это началось еще с его прадеда, пожалуй... повреждение черепа во времена наполеоновских войн.
Директор. Что вы говорите? Я распоряжусь, чтоб это вписали в историю болезни. Ну, сейчас громадное улучшение. Громадное! Такая ремиссия, что, собственно, если б не эти остаточные явления, можно было бы считать его излечившимся и выпустить хоть сегодня. Мы применяли фенотиазин, меллерил, шоки, потом психотерапию... он идеально поддавался психотерапии, скажу вам! Да вы сами увидите, ведь вы хотели с ним поговорить, правда?
Тарантога. Да, если это возможно. Он... спокоен?
Директор. Сейчас? Да совершенно. Прекрасно ориентируется в пространстве и времени, трудности у него лишь в том, чтобы припомнить факты из собственного прошлого.
Тарантога. Он ничего не помнит?
Директор. Страдающий амнезией, то есть тот, кто утратил память обо всем, что пережил, заполняет пробелы, зияющие в его памяти, конфабуляцией - вымыслами. Это не ложь, ибо он сам не отдает себе отчета в неправдивости этих фактов. Такое явление типично и, в известном смысле, в период выздоровления даже нормально, но должно скоро пройти. Но в то же время, пока больной не вспомнит хоть в общих чертах, кем он был, где работал, где родился, мы не можем считать его излечившимся. Мы ведь даже не знали, что его фамилия действительно Новак.
Тарантога. Но теперь вы уже знаете!
Директор. Да. Но он утверждал, что его так зовут, даже в остром периоде болезни. Зато, кроме этого, к сожалению...
Тарантога. Ничего не помнит?
Директор. Вспоминал уже несколько раз, но это была конфабуляция. Сначала он утверждал, что был бухгалтером в Сосновце...
Тарантога. Он это говорил во время галлюцинаций?
Директор. Да нет, тогда был типичный шизофренический бред, с любопытной параноидальной примесью, ему казалось, что его преследуют какие-то существа с других планет. Настоящий фантастический роман выдумал. Я говорю о том периоде, когда он понял, что все это шло от болезни, - значит, о ремиссии, не правда ли... Впрочем, знаете ли, все усложнялось тем, что у него было раздвоение личности и одна из этих личностей великолепно поддавалась лечению, в то время как другая продолжала сопротивляться... Так что я даже хотел продемонстрировать его на заседании Психиатрического общества, но он начал тогда выздоравливать. Не хочу сказать \"к сожалению\", хе-хе, ибо я прежде всего врач, но демонстрация на заседании произвела бы впечатление разорвавшейся бомбы, да, бомбы, уверяю вас, профессор... Но о чем же это я хотел вам сказать?
Тарантога. О том, как он припомнил, что был бухгалтером.
Директор. А, именно! Благодарю вас. Итак, мы, естественно, проверяем такого рода утверждения пациентов, ибо часто больной рассказывает что-либо - например, что совершил растрату на миллион, а мы не знаем, бред это или правда. Так что мы проверили и оказалось, что он никогда не был бухгалтером в Сосновце.
Тарантога. Ага! Значит, это был бред?
Директор. Нет, постамнестическая конфабуляция. Потом он утверждал, что ездил по Поморью и читал лекции от Общества знаний о жизни на других планетах. Это даже согласовалось со структурой предыдущих галлюцинаций. К сожалению, и это оказалось неправдой. Если б не это, мы уже сегодня могли бы его выпустить. Подождем еще, подождем... Прогнозы в таких случаях никогда не бывают стопроцентно надежными.
Санитар вводит больного в полосатой пижаме - это и есть Гость.
Тарантога (встает). А, это ты, Казик! Давно мы не виделись. Узнаешь своего дядю?
Гость. Добрый день... дядя... узнаю... узнаю и очень рад...
Тарантога. Ну, так превосходно. Господин директор, можно мне минутку побеседовать с моим внучатым племянником? Думаю, что этот разговор может ему много дать, помочь...
Директор. Ну, разумеется! Естественно! К сожалению, лишь пятнадцать минут, потом наступает время процедуры. Может, вы тут и останетесь? Мне как раз нужно навестить больных в палатах. (Тихо). Хотите, чтоб санитар остался?
Тарантога. Нет, нет, зачем же? Это не нужно. Спасибо!
Директор. Тогда мы пойдем. Юзеф, сначала в шестую! Сестра Анна там?
Санитар. Она в дежурке.
Директор. Итак, прошу прощения...
Уходит с санитаром. Минута молчания.
Тарантога. Ну, дорогой племянник, я слушаю.
Гость. Благодарю вас за то, что пришли. Ваше присутствие здесь доказывает, что вы не принимаете меня за сумасшедшего. Правда?
Тарантога. Действительно, можно сделать такой вывод, но говорите же...
Гость. Времени у нас мало, поэтому я перехожу к самому важному. Я не могу выйти из лечебницы, потому что мне не удается выдумать себе такое прошлое, которое устояло бы против методов их проверки, понимаете?
Тарантога. Еще недостаточно.
Гость. Тогда скажу ясней: я не могу припомнить своего здешнего прошлого, ибо его не существует. Сейчас 1962 год, да?
Тарантога. Да.
Гость. Я надеялся, что они клюнут на этого сосновецкого бухгалтера, а когда не вышло, переметнулся на Общество знаний, но и это не удалось, и я пока что растерялся.
Тарантога. А откуда вы взяли эту бухгалтерию и Общество знаний?
Гость. Из газет, разумеется... Я начал симулировать ремиссию, как они называют. Тогда я получил возможность читать газеты и быстро подучился. Но я не могу представить никаких доказательств того, что работал где бы то ни было в Польше или вообще в мире, раз я тут не был и не работал, поскольку не жил тут и не существовал...
Тарантога. А откуда вы взялись?
Гость. Если вы - профессор Тарантога... Вы действительно Тарантога?!
Тарантога. Я должен предъявить документы?
Гость. Нет, это просто предосторожность. Я вам верю. Раз вы профессор Тарантога, то вы изобрели известную машину и заметили, что она действует лишь в одном направлении - назад, верно?
Тарантога. Это правда.
Гость. Тогда вы сами сумеете ответить на свой вопрос.
Тарантога. Может, и сумею, но хочу это услышать от вас.
Гость. Вы ставите условия. Хорошо. Я происхожу из будущего.
Тарантога. Из какого года?
Гость. У нас другой счет времени. Но по вашему календарю это вторая половина тридцать пятого столетия.
Тарантога. Вы пробовали кому-нибудь это рассказать?
Гость. Я? Нет. То есть... частично... Я был вынужден... Не будем об этом. Профессор, нам некогда, сейчас за мной придут. Можете вы меня отсюда вытащить?
Тарантога. Боюсь, что нет. Пока вы... не вспомните...
Гость. О, клаустрон! Простите... Я боялся этого. Тогда прошу помочь мне. Нужна история, чтоб им рассказать, правдивая или по крайней мере такая, чтобы могла выдержать их проверку... Ну?
Тарантога. Вы говорите вполне современным языком.
Гость. Но чего мне стоило изучить его в такой краткий срок! Профессор, дайте мне историйку!
Тарантога. К сожалению, я не могу смастерить ее на ходу. Я могу подтвердить ее, но я много лет не был на родине, так что понадобится подтверждение третьих лиц.
Гость. Это правда, так что же делать? Может, этот господин смог бы?..
Сянко. Я?
Тарантога. Нет, это было бы подозрительно. Чтобы именно мой ассистент оказался вашим соучеником или сотрудником... Это может возбудить подозрения, а если история лопнет один раз, то я уж больше не смогу ни помочь вам, ни даже прийти сюда. Что я еще могу для вас сделать?
Гость. Не знаю. Вы не представляете, как невероятно трудно мое положение, тем более, что я не один...
Тарантога. Я слыхал кое-что о существах с других планет...
Гость. Ах, это! Это само собой. Я имел в виду нечто совсем иное, чего сейчас даже не пытаюсь вам объяснить, на это понадобилась бы целая ночь, если не две. Может, у вас есть при себе какой-нибудь напильник?
Тарантога. Только для ногтей.
Гость. Можете вы мне его дать?
Тарантога. А что вы хотите с ним сделать?
Гость. Ничего плохого. Пригодился бы мне еще носок.
Тарантога. Один?
Гость. Да.
Тарантога. Зачем?
Гость. Не могу сейчас сказать. Но если вы мне его дадите, я сумею отблагодарить.
Тарантога. Каким образом?
Гость. Вы будете первым, к кому я пойду, покинув эту лечебницу, и я сообщу вам факты... сведения... которые изменяют всю картину мира. Полагаю, что этого хватит за один носок?
Тарантога. Вот вам напильник. Ничего не поделаешь, надо рисковать! Магистр Сянко, может, вы снимете носок?
Сянко. Я должен снять?!
Тарантога. Не настаиваю, но очень вас о том прошу.
Сянко. И я останусь в одном носке?
Тарантога. Можете снять оба.
Гость. Скорей, ради великой глеи, скорей!
Сянко снимает туфлю, носок, дает его Гостю, тот прячет носок в карман пижамы. Гость встает.
Тарантога. Вы ничего больше сейчас не сообщите?
Гость. Не могу. Чувствую, что долго не выдержу. Он того и гляди выскочит и такое тут наделает...
Тарантога. Кто?
Гость. Гипперкорн.
Тарантога. Кто это?
Гость. Потом скажу. О, я слышу шаги, уже идут. До свидания! Профессор, благодарю за все. Можете быть уверены, что я сдержу слово!
Входит директор с санитаром. Гость вдруг садится на стул, лицо у него начинает дергаться. Он обхватывает лицо руками, отворачивается, зажимает рукой рот, будто стараясь принудить к молчанию взбунтовавшуюся часть тела.
Тарантога. Мой племянник немного разнервничался. Волнение, вызванное встречей... Вы, конечно, понимаете...
Директор. Ну да, да... разумеется. Вы уже уходите?
Тарантога. Такое у нас было намерение.
Директор. Надеюсь, что лечение вскоре будет завершено. Сообщать вам о ходе лечения?
Тарантога. Как раз об этом я хотел вас просить. Это возможно?
Директор. Ну, разумеется! (Смотрит на Гостя, который дергается на стуле). Ну, что там, дорогой Казимир?
Гость издает странные, пискливые, приглушенные звуки.
Гость. Это... э... ничего... Это только... и... иккота, док-ктор!
Директор. Да-а! Ах, икота... ну, конечно, икота! Разрешите, профессор, я провожу вас. (Санитару, тихо). Отведи его в процедурную, похоже, что понадобится небольшой шок...
3
Кабинет Тарантоги. Сянко наводит порядок в бумагах. Входит Тарантога, уже без пальто и шляпы, но с портфелем, который бросает на стол.
Сянко. Профессор, неприятное сообщение.
Тарантога. Что случилось?
Сянко. Примерно час тому назад звонил доктор Кушмевич из лечебницы в Обленцине. Этот самый... Новак пытался покончить самоубийством.
Тарантога. Не может быть!
Сянко. К счастью, этому удалось помешать, и он лишь поранил себе запястье. Порезался.
Тарантога. Моим напильником?!
Сянко. Да, профессор. Директор выразил подозрение, то есть, не сказал этого прямо, но дал понять... Очень удивлялся, откуда попал Новаку в руки такой опасный предмет как раз после нашего посещения.
Тарантога. Еще что-нибудь?
Сянко. Нет.
Тарантога. Он не говорил, как Новак себя чувствует?
Сянко. Сделали ему какой-то укол, чтоб он спал.
Тарантога. И что ж вы на меня так смотрите? Думаете, что я сделал глупость, да?
Сянко. Нет. Я о другом думаю. Размышляю, что он хочет сделать с моим носком.
Тарантога. А, действительно! Боюсь, что ничего мы не придумаем. Вы недовольны мной, коллега Сянко! Вы считаете, что я пошел на нелепый риск.
Сянко. Я ничего не говорил.
Тарантога. Неважно, я по глазам вижу, вся комната этим пропитана. Вы считаете, что это сумасшедший?
Сянко. Голову дам на отсечение!
Тарантога. Гм... Вы так в этом уверены?
Сянко. Профессор! Но... сейчас?! Сейчас, когда директор сказал, что это мания самоубийства, острый приступ депрессии?
Тарантога. Никогда не позволяйте, чтобы за вас думали другие. Что вы сами об этом думаете?
Сянко. Я не психиатр. Но это было очевидно с первой минуты. Вы можете на меня сердиться, профессор, но я говорю то, что думаю. Такой уж я.
Тарантога. Таким вы мне и кажетесь, дорогой, поэтому я вас и принял на работу. Знаете ли вы, чем отличается сумасшедший от великого ученого или изобретателя?
Сянко. Тем, что сумасшедший болен.
Тарантога. Это масляное масло. Тем, что сумасшедший неспособен выполнить свои обещания, осуществить свои предсказания... Его открытия ничего не стоят. Словом, подождем и посмотрим. Можете идти к себе. Вы мне сегодня не понадобитесь.
Тарантога один, насвистывая, вынимает из портфеля какие-то бумаги, подходит к шкафчику, достает бутылку коньяку, наливает рюмку, нюхает, выливает обратно в бутылку, с некоторым сожалением запирает коньяк. Звонит телефон, Тарантога подходит.
Тарантога. Тарантога слушает. Уже слыхал. Как, простите? Что? (Пауза). Когда?! (Смотрит на часы). Это более чем полтора часа тому назад. Что? Ну, да, да... Но ведь он же спал, ему сделали укол? Ах, непонятно? А кто же должен понимать, я? А как себя чувствует директор? (Пауза). Ага. А пришел в себя? Нет? Что вы сказали? Что за носок? С песком? Ничего не понимаю. Ну, хорошо, но при чем тут я? Хорошо. Буду настороже. Разумеется, если он появится, я немедленно извещу вас. (Пауза). Автобус в Варшаву? В пижаме он сел в автобус, что ли? (Пауза). Простите, но у вас странные порядки! Пациент разбивает голову директору, снимает с него одежду, а где же все санитары, сестры, врачи? А? Что? Я вас не учу. Нет, это меня не интересует. А кроме того, молодой человек, даже если б десять ваших директоров испустило дух, не следует быть невежливым. Прощайте.
Кладет трубку. Дверь на балкон открыта. Вилла окружена садом, ночь, на улице темно, вдалеке - свет фонаря. Занавеска вздувается. Штора тоже - с противоположной стороны. Тарантога подходит медленно, но совершенно спокойно, заглядывает за штору, потом за занавеску. Когда он возвращается на середину комнаты, из темноты возникает фигура Гостя; Гость становится за спиной профессора. Тарантога поворачивается, видит его. Минутная пауза.
Гость (говорит совершенно иным голосом. Производит впечатление менее интеллигентного, неспособного сосредоточиваться, быстро соображать, иногда даже слегка растяпистого. Другой человек - очень заурядный; скажем, нечто вроде обыкновенного спортивного болельщика). Вы Тарантога?
Тарантога. Вы не узнаете меня?
Гость. Вы поможете мне? Вы должны мне помочь...
Тарантога. В чем я должен вам помочь?
Гость. Чтоб я мог вернуться...
Тарантога. В Обленцин?
Гость. В какой Обленцин? В сумасшедший дом? Вы что - дураком меня считаете? Ведь я убежал оттуда!
Тарантога. Вы чуть не убили врача.
Гость. А я его не убил? Мне казалось, что он умер...
Тарантога. Вы хотели его убить?
Гость. Нет, но в конце концов какое это имело бы значение? Ведь его бы птолемизировали.
Тарантога. Как вы говорите? Пто...
Гость. Ну, взяли бы и птолемизировали. А что?
Тарантога. Нет, ничего. Как с вашим обещанием?
Гость. С каким обещанием? Я ничего вам не обещал.
Тарантога. Так зачем вы сюда пришли?
Гость. Это было единственное место, какое я знал. Новак дал мне адрес.
Тарантога. Новак? А кто же вы?
Гость? Меня зовут Гипперкорн. Тобиас Амфилон Переастр Гипперкорн. Как только я услыхал ваше имя, я ужасно обрадовался, потому что вы сможете мне помочь!
Тарантога. А что вам сказало мое имя?
Гость. Как это - что? Ведь вы же Тарантога, изобретатель машины времени?
Тарантога. Об этом вам тоже Новак сообщил?
Гость. Причем тут Новак? У нас любой знает ваше имя, любой ребенок...
Тарантога. Может, вы мне скажете, откуда вы тут взялись и кто вы?
Гость. Была экскурсия, я и поехал. Почему мне было не поехать? Все ездят. Как хронобус снизился, я сделал глупость. Признаю. Выскочил на минутку. Мимо шла девушка. Она мне понравилась. Никто не заметил, что я удрал. Я пошел за ней. Была там какая-то будка из камня. Девушка остановилась, и только я с ней заговорил, она начала кричать. Прибежали какие-то, посадили меня в будку на колесах... и забрали в этот сумасшедший дом.
Тарантога. А в каком году вы родились?
Гость. В 3567.
Тарантога. А в чем состоит птолемизирование?
Гость. Птолемизация? Ну, в этом я не разбираюсь. Когда есть покойник, значит, труп, то делается птолемизация, чтобы... это самое... чтобы его повторить.
Тарантога. Чтобы он воскрес?
Гость. Я этого слова не знаю.
Тарантога. Может, сядем, а? И вы расскажете мне все по порядку.
Садятся.
Гость. С чего начинать?
Тарантога. Вы поляк?
Гость. Что это означает?
Тарантога. Какой вы национальности?
Гость. Не понимаю. Нацио... что?
Тарантога. Вы где-то жили постоянно. Где?
Гость. Нет, я нигде постоянно не жил. Скучно. По происхождению я магуранин, если вы это имеете в виду.
Тарантога. Что такое Магура?
Гость. Такая киприада на Марсе.
Тарантога. Оставим это пока. Что вы, собственно, делали там, откуда прибыли?
Гость. Ничего особенного. Немножко ментил.
Тарантога. Что это означает?
Гость. Вы не знаете, что это такое?
Тарантога. Может, вы мне продемонстрируете?
Гость (оглядывает комнату). Да ведь тут нет ни одного нисика.
Тарантога. Что такое нисик?
Гость. Маленький нис. Передвижной.
Тарантога. А для чего он служит?
Гость. Ну, как же? Для ментенья. У меня были неплохие результаты, я доходил до семнадцати паргов на один абстрих.
Тарантога. Покажите мне, так, в общих чертах, без нисика.
Гость встает, складывает руки тыльной стороной друг к другу и начинает быстро перебирать пальцами в воздухе, одновременно шевеля большими пальцами так, будто вложил их в отверстие маленького, невидимого аппарата, подбородок у него выдвинут, будто опирается на что-то тоже невидимое, он попеременно подгибает ноги, одной притаптывает, будто в такт, в то же время блаженно вздыхает и закатывает глаза.
Тарантога. Подождите... этот нисик - музыкальный инструмент, что ли, а ментенье - это музыка? Это слышится?
Гость. Нет, это чувствуется. Это нюхают. Руки вкладывают в нисик. Вот так. Там есть такие выпуклости... Перебирают пальцами и тогда ментят, по братнице.
Тарантога, Так это искусство? Или спорт? Домашнее занятие? Работа?
Гость. Нет, я только так... для удовольствия. Но, пожалуйста, не будем о ментенье! Ведь я же прошу войти в мое положение! Я выскочил из хронобуса, это строго запрещено, из этого может такая глея выйти, прямо не знаю!
Тарантога. Как выглядел этот хронобус?
Гость. Вы хронобус не видали? А, правда, у вас, наверно, другие, старые модели. Он похож на лепешку, круглый такой, вроде как две вместе сложенные тарелки, только очень большой и вверху временница.
Тарантога. Летающая тарелка?
Гость. Мы говорим - хронобус.
Тарантога. И на таких хронобусах у вас устраивают экскурсию в прошлое?
Гость. Но нельзя выходить. Даже ногу нельзя наружу высунуть. Чтобы чего-нибудь не изменить или как там? Толком не знаю. Во всяком случае запрещено.
Тарантога. Скажите мне, какие важные исторические события произойдут до конца нашего столетия? Сейчас двадцатый век. А что будет делаться в двадцать первом?
Гость. Не знаю.
Тарантога. Как это - не знаете?! Вы историю не изучали?
Гость. Да я часто болел.
Тарантога. Что вы мне тут рассказываете?! Вот что, Гипперкорн или Новак, либо вы будете говорить...
Гость. Вы не нервничайте. Я скажу правду. Никому еще не говорил, но вам скажу. Когда меня записали в гипназ...
Тарантога. В гипназ?
Гость. Там учат всему. Когда дети спят, так им прикладывают к ушам простни, и они вшептывают, вговаривают понемножечку, закрепляют в памяти все, что нужно. А мне не хотелось учить ни математику, ни историю, ни орбитронику, ничего вообще, я хотел видеть во сне то, что мне понравится, как взрослые. Так я лепил шарики из глины, затыкал ими простни, и так вот жил себе в этом гипназе! Вы, наверно, думаете, что я был глупый. Может быть, но зато чего я навидался во сне, профессор! Фараоном был, королем каким-то, с такой золотой шапкой, потом этим... ну... царем... Царь это называлось, да? А как уж немного подрос, так заказал себе ту планету, где десять тысяч прекрасных дам двора - королевы Эполисеи и ни одного мужчины! Ну, с этой-то планеты я еле вернулся, ноги подгибались, но уж нажился, так нажился!
Тарантога. Где находится эта планета?
Гость. Как вы сказали? На самом-то деле ее нигде нет, это сны, которые заказывают. Вы выбираете из катасонницы - это список такой - и накручиваете, что угодно. Есть сны, запрещенные для молодежи, но я именно такие и выбирал. Знаете, как? Ну, поднял крышку, под зубцы ограничителя засунул пландер моего старшего брата и накручивал, что мне заблагорассудится.
Тарантога. Как это делается - с этими снами?
Гость. Точно не знаю. Есть Центральная, а дома - сонница, вроде этого вот (показывает на телефон), только у нее такие рожки, вот тут, а на том месте, где кружок с номерами, такой прозрачный шарик, с отверстием, называется возбудитель.
Тарантога. Словом, вместо того, чтобы учиться, вы смотрели сны, да? И в результате вы неуч, потому что были лентяем?
Гость. Вроде так. Но разве из этого следует, что из-за меня должно быть вторжение нанов, и глея все возьмет, и потом, как я вернусь, меня выторбят? Ведь я же не сделал ничего страшного. Девушка мне понравилась, и...
Тарантога. Я уже слышал. А откуда вы знаете обо мне?
Гость. О вас? Ну, знаете... О вас любой знает! Ведь главная приемница на Марсе называется Тарантогов. Ведь вы же изобрели путешествие во времени...
Тарантога. А может вы знаете, почему моей машине нельзя отправиться в будущее?
Гость. Ясно, нельзя. Потому что Архирикс велел построить специальный барьер из времяпоглотителей, а то вы влезли бы в наше время, а потом в году... не помню, что-то около трехтысячного, но наверняка не знаю... утвердили этот закон о невмешательстве в прошлые времена. Чтобы глея не попала, и наны, и вообще чтобы ерунды не натворить. Через этот барьер нельзя перебраться.
Тарантога. А как же пробираются ваши хронобусы?
Гость. Это дело другое. Когда экскурсия, так Темпор - бюро путешествий - открывает этот барьер в соответствующем месте, но под правительственным надзором, и там проходят хронобусы. Как вы думаете, этот мой хронобус еще тут? Ждет он меня? Хотя - это невозможно... Наверно, закрыли времяпоглотитель, чтоб глея не попала, но, может, хоть щелку оставили, а?
Тарантога. Какую щелку?
Гость. Такой след, борозда во времени. Изохрон называется или как его там... Не помню. Никогда не интересовался наукой или техникой. Ой, беда со мной будет, беда! Чувствую, что меня повторят!
Тарантога. Что сделают?