Цыганков-Серебряков Ю. В

Маленькие рассказы о маленькой Кате

Маленькая Катя

Художник Шевердин П.Н.



Катя только училась говорить, но значение слов «зайка» и «солнышко» усвоила очень хорошо.

— Катя, кто у нас зайка?

— Катя зайка!

— Катя, кто у нас солнышко?

— Катя солнышко!

Катя увидела солнышко по телевизору, подбежала к нему и, показывая ручкой на экран, возбуждённо и радостно воскликнула: — Катя! Катя!

* * *

Бабушка уверяет, что слово «нет» родилось раньше Кати. Катя хорошо знает это слово и произносит его как «неть!»,

— Катя, надо колготочки надеть.

— Неть!

— Катя, надо игрушки убрать.

— Неть!

И, если Катя сказала своё «Неть!», значит так тому и быть!

Со временем Катя научилась говорить новое слово «попозже».

— Катя, надо кашку покушать.

— Попозже.

— Катя, пора спать ложиться.

— Попозже. — И так обезоружит взглядом своих голубеньких глазок с длиннющими ресничками, что подчиняешься беспрекословно!

— Ну, что ж! Попозже, так попозже!

Зато, когда заслышит стук чайной ложки о чашку, мигом вбежит на кухню, взгромоздится на свою любимую табуретку и… — Давай чай пить! Давай чай пить! — будто она не пила сутки, а то и более. И, пока чаепитие не окончится, Катя с кухни ни шагу.





Огурец Катя называла «гу-гу». Услышанное от нас, взрослых, слово «огурец», Катя переделала на свой лад, в удобное для себя слово «гу-гу».

Это «гу-гу» так восхитило меня, что и я огурцы стал называть не иначе, как «гу-гу».

Прошло не так уж и много времени, как однажды Катя отчётливо произнесла: — Огурец!

— Катя! — спохватился я, — Катя! Гу-гу!

Катя удивлённо посмотрела на меня, о чём, мол, это ты, дедушка?

Я остался непонятым!

— Огурец! — Катя взрослела.

* * *

Катя на паласе увлечённо и сосредоточенно играла со своими игрушками. Бабушка, сидевшая в кресле с вечным вязанием, посматривая на Катю, сказала: — А Катя у нас красивая!

— Конечно! — тут же вставила Катя, чем ввела всех в изумление. Понимала ли Катя, о чём зашла речь, или же это получилось совершенно случайно, остаётся только гадать.





Пожалуй, самый первый предмет домашнего обихода, который Катя стала воспринимать сознательно, были часы. Часы настенные, часы настольные, часы наручные… Они в каждой комнате квартиры. Катя показывает на них ручонкой и говорит: — Тики-тики.

Прильнёт своим маленьким ушком к бабушкиным наручным часам и вслушивается в их тиканье, при этом глазки у Кати засветятся радостью и она снова и снова повторит своё очаровательное «тики-тики».





Катя научилась говорить слово «час». Это, пожалуй, самое первое слово, которое она вообще сказала.

Почему её внимание так притягивали часы всех марок и всех систем, даже нарисованные на витринах часовых мастерских — объяснить затрудняюсь.

* * *

Вторым увлечением Кати, после часов, были электрические лампы: люстры, торшеры, настольные и настенные светильники. Едва Катя завидит их, непременно надо включить.

— Зачем же включить, Катя?

— Включить лампу! — настаивает Катя. А мне всё слышится: — «вампу».

— Зачем же включить, Катя! На улице день, светло! Вечером и включим.

— Включить! — без тени каприза, но настойчиво просит Катя.

Включишь лампу, Катя встрепенётся от радости — лампа засветилась! Нравится Кате самой нажимать кнопки выключателей, нравится Катевидеть, как светится лампа.

* * *

Как-то я с вечера был занят каким-то важным делом и спать лёг довольно поздно, не собираясь утром рано подниматься. Катя утром, видя, что я всё ещё не просыпаюсь, хотя все остальные уже давно проснулись, подошла к моей постели и, потормошив укрывавшее меня одеяло, сказала: — Дедушка, вставай! Дедушка! — и показывая ручонкой на окно, веско добавила: — Ночи уже нету!





Этот веский аргумент сразил меня! Возразить было нечего. От неожиданности, услышав детское логически верное мышление, я громко рассмеялся и поднялся с моей тёплой постели. Спать расхотелось.

Маникюр

Однажды Катю оставили наедине со мной на продолжительное время. Меня подробно проинструктировали, когда, в какое установленное время надо было накормить Катю и когда уложить её спать.

Всё мы сделали как надо. И во-время вместе покормились, и убрали за собой, и посуду вместе помыли, и на большой игрушке покатались, и даже книжки почитали.

А перед тем, как уложить Катю спать, я взял привлекший моё внимание оставленный бабушкой за ненадобностью — потому что он был для неё слишком ярким — лак для ногтей и предложил Кате сделать маникюр. На что Катя охотно согласилась.

Я аккуратно покрыл ярким красным лаком ноготочки пальчиков её левой ручонки, слегка подул на них и сказал Кате, чтобы она подержала так пальчики до тех пор, пока лак застынет. Затем я покрыл лаком ноготочки правой ручонки и, когда, казалось бы, вся маникюрная процедура была завершена, как что-то мне не совсем понравилось.





— Погоди, Катя, — сказал я. — Дай-ка мне правую ручку, что-то мне вот здесь не очень нравится. Кажется, я сделал плохо.

Катя покорно и терпеливо выждала, пока я заново покрыл лаком два или три ноготочка, и после того, как я остался доволен своей работой, она вдруг подставила мне широко разведённые пальчики левой ручки и твёрдо сказала: — Плохо!

Не противясь, я повторно покрыл лаком все ноготочки её левой ручки.

Отмычка

Если дверь Катиной комнаты неожиданно захлопнется, то из-за отсутствия на ней с той стороны сломанной ручки, дверь открыть просто так практически невозможно. И вот однажды это как раз и случилось! Дверь захлопнулась! Катя, мама и папа оказались взаперти!

Все друг с другом переглянулись и папа стал думать, как же теперь быть? Не ломать же дверь!

Папа взял свои инструменты, которые всегда находятся на балконе, что-то среди них поискал, нашёл гаечный ключ и подошёл с ним к двери.

Катя с интересом наблюдала, как папа приложил ключ к двери и дверь открылась!

Случай этот не запомнился бы, если бы не произошло вот что. Играя, Катя вбежала в свою комнату, неосторожно затронув на бегу злополучную дверь, и она снова захлопнулась. Мама и папа это не видели и потому спокойно каждый из них занимался своим делом.

Прошло немало времени, прежде чем мама обратила внимание на отсутствие Кати в зале у разбросанных игрушек. И тут мама расслышала какой-то шорох за дверью Катиной комнаты.

— Саша, — сказала мама, — пойди посмотри, чем это Катя занята?





Папа подошёл к двери, открыл её и… рассмеялся. Перед дверью стояла Катя с гаечным ключом в руках!

Новогодний снег

Под новый год выпало много снега. Всей семьёй мы вышли погулять. Не забыли взять с собой санки. Я вызвался быть ездовым.

Катя спокойно сидела в санках, закутанная в тёплое одеяло. Я выбирал самые снежные, никем не тронутые места, как вдруг услышал за спиной голос Катиной бабушки:

— Эй, дедуля! Что ж ты так! Аккуратней надо! Катя упала!

Я резко обернулся и увидел Катю, ничком лежащую в снегу!

Чувствуя свою вину, я кинулся к Кате, поднял её, отряхнул с неё снег, усадил в санки, поправил одеяло и тронулся в путь.

Однако не успел я сделать и пару шагов, как тот же голос снова остановил меня. Катя снова лежала в снегу!

Как же так! Я ведь старался осторожно везти санки, так, чтобы они не переворачивались, чтобы Катя не упала в снег.





Совершенно сбитый с толку, я молча поднял Катю, так же молча отряхнул с неё снег, усадил в санки и решил проявить максимум внимания и аккуратности.

И вот, сделав первые пару шагов, я неожиданно для Кати обернулся, и увидел, а вместе со мной увидели и бабушка, и мама, и папа Кати, как наша девочка совершенно сознательно клонится набок, да так, чтобы санки перевернулись, и вываливается в снег!

— Катя упала! — озорно и задорно сообщила она мне.

— Катя! Катя! — кинулся я к ней. — Ах ты, разбойник!

Я стал поднимать её, а она, вырываясь из моих рук, ещё глубже зарывалась в чистый пушистый снег, и ни в какую не хотела подниматься.

Дома сушили всё: варежки, шапку, шубку, тёплые штанишки, носочки, да, пожалуй, и саму Катю сушить надо было.

Носочки

Укладываясь спать, Катя сняла свои красивые разноцветные шерстяные носочки, связанные ей бабушкой.

Утром эти носочки искали всей семьёй!

— Катя, — каждый спрашивал её, — куда ты дела свои носочки?

— На пол положила, — невозмутимо отвечала Катя.

Мама и папа, бабушка и дедушка заглядывали под кровати, под шкафы, под столы, под диваны и даже в кладовую заглянули. Носочков нигде не было. 

— Где же твои носочки, Катя?

— На пол положила.

Когда все устали от безнадёжных поисков, искать носочки перестали.

Наступил вечер и папа возобновил поиск пропавших носочков, а Катя постоянно крутилась перед ним и мешала ему.





— Катя, отойди, не мешай мне! — сердился папа.

— Я тоже ищу, — кротко отвечала Катя. Носочки как сквозь землю провалились! Они

не находились нигде. Вскоре и Кате надоело искать их, и она, ложась на бабушкину постель, сказала: — Всё! Я лежу! Бог с ними!

Папа нашёл носочки. За швейной машинкой! Во истину их там не должно было быть, но они были именно там!

Художник

Весеннее солнце согрело землю, высушило после лёгкого дождичка асфальт, отчего он стал совершенно чистым, и звонкоголосая детвора большого многоэтажного дома высыпала на тротуар.

В руках мальчиков и девочек оказались, невесть откуда взявшиеся, разноцветные мелки.

Шумно, весело рисовали дети на тротуаре, кому что вздумается. Девочки в первую очередь рисовали нарядных и, как им казалось, необыкновенно красивых принцесс, а потом уже солнышко, домики, цветы. Мальчики рисовали технику: машины, танки, самолёты.





— Мама, и я хочу рисовать, — дёрнула Катя маму за руку. Катя с мамой возвращалась из детского садика.

— Хорошо, Катя, будешь рисовать, только не здесь.

— Не здесь? А где?

— Дома.

— Дома? — переспросила Катя.

— Да, дома… на полу.

— На полу? — удивилась Катя.

— На полу, — подтвердила мама.

И едва они вошли в квартиру, как Катя мигом сбросила с себя лёгкую шапочку, весеннее пальтишко и туфельки.

— Ну, где же мне рисовать? — нетерпение охватило Катю.

— Вот здесь. — Мама убрала с пола ковровую дорожку, протёрла пол влажной тряпочкой, вытерла его насухо и только после этого дала Кате белый мелок.

Не медля ни минуты, Катя с упоением приступила к рисованию. Мелок послушно вычерчивал замысловатые и беспорядочные линии, какие только выводила Катина рука. Уголок пола, выделенный мамой для рисования, оказался густо исчерченным вдоль и поперёк.

— Мама, я рисую! — неоднократно повторяла довольная собой Катя.





Мама подошла, посмотрела — посмотрела и спросила:

— Ты кто, Катя? Репин?

— Нет, не Репин! — ответила Катя, не прерывая своего занятия.

— А кто же ты? Пикассо?

— Да! Пикассо! — широко улыбнулась Катя. Она пока ещё совершенно не знает, кто такие Репин и Пикассо.

Соавтор

Катя подошла к моему рабочему столу, увидела беспорядочный ворох исписанных мной бумаг и, укоризненно покачав головой, сказала:

— Дедушка! Ты когда наконец перестанешь работать?

— Никогда, наверное, Катя, — обречённо вздохнул я. — Никогда. Мне так много надо работать, а времени совершенно не хватает. Вот сейчас я пишу о тебе, а ещё надо о других написать.

— О тётях и дядях?

— Да, Катя, о тётях и дядях.

— Дедушка, давай вместе работать!

— Давай! — охотно согласился я.

Катя мигом уселась ко мне на колени, взяла мою ручку и чистый лист бумаги.





— Ну? — спросила она. — Что писать будем?

— Как «что»?

— Да! Что?

— Я о ком пишу?

— О ком? — переспросила она, хитро улыбаясь и сощурив свои голубые глазки.

— Я пишу о Кате.

— Нет! — решительно заявила Катя. — Давай сочинять стихи. Давай?

— Что-что? — удивился я. — Стихи?

— Да! Стихи!

— Ну, хорошо! Давай сочинять стихи, — согласился я. — Начинай.

— М-м-м… — Катя повернулась ко мне и виновато произнесла, — а я не умею.

— Как это «не умею»? — засмеялся я.

— Так вот, не умею, — глазки Кати сделались грустными.

— Ну, ты скажи хоть что-нибудь.

— Что сказать «что-нибудь»?

— Ну, скажи, например, бу-бу-бу, бу-бу, бу-бу…

— А дальше? — встрепенулась Катя и её глазки заблестели.

— Домовой залез в трубу…

— Ха-ха-ха… — залилась Катя звонким смехом, — а дальше?

Я замешкался, не зная, что должно быть дальше?

— Ну же, дедушка! — тормошила меня Катя.

— А у кошки хвост трубой… — выпалил я.

— А у кошки хвост трубой, — звонко смеясь, повторила Катя, — хвост трубой…. а дальше?

— Не знаю, Катя, не знаю! — и немного подумав, предложил ей, — давай так напишем: «Здравствуй…»

— …милый домовой! — закончила Катя фразу.

— Знаешь, Катя, милых домовых, может быть, и не бывает.

— А какие же они, домовые, бывают?

— Может быть, добрые?

— Добрые?

— Да, добрые.

— Ну, значит будет так: «Здравствуй, добрый домовой!»

Урок воспитания

Зная, что плодовые косточковые деревья можно обрезать и в пору цветения, и в пору созревания плодов, я в разгар лета решил удалить на вишне подсохшие веточки и несколько разрядить её крону.

Но едва я прикоснулся садовой пилой к дереву, как за моей спиной раздался громкий крик:

— Дедушка! Нельзя дерево резать! Да-а-а! Ему же больно! Нам воспитательница в садике говорила! Нельзя дерево резать! — большие голубые глазки Кати округлились и сделались ещё больше.

Что делать? Не подрывать же авторитет воспитательницы и самому не падать же в глазах четырёхлетней Кати?

— Да, Катя, — сказал я, — нельзя дерево резать, — и отложил пилу в сторону.



Арбуз

Катя, осторожно перебирая босыми ножками по горячей земле, идёт протоптанными тропинками в конец длинного огорода. Она точно знает, зачем идёт. Нет, не затем, что там бабушка с папой копают картошку, а затем, что там — арбузы!

Занятые делом, бабушка и папа не видят, как Катя подходит к небольшой бахче и как, не долго раздумывая, срывает первый попавшийся ей на глаза арбуз.

— Бабушка! — сияя от счастья, радостно восклицает Катя, — я арбуз поймала!





— Как это поймала? — рассмеялась бабушка. — Разве он убегал от тебя?

— Да-а-а! — звонко отвечает Катя, — он там лежал. Ой! — арбуз выскальзывает из её рук, — ой!

— Осторожно, Катя! Арбуз может разбиться!

— Как это разбиться? — удивилась Катя. — Он что, стеклянный?

Довольная собой и арбузом, Катя направляется в обратный путь. Она почти выходит из огорода, как арбуз вновь выскальзывает из её рук, ударяется о землю и лопается, обнажая свою розовую мякоть.

— Ой! — всплеснула ручками Катя, — он как резаный!





— Я же говорила, что надо аккуратно, — с укоризной сказала бабушка. Она поднимает лопнувший арбуз, обмывает его, разрезает на аппетитные дольки и только теперь разрешает взять их терпеливо ожидавшей Кате.

— М-м-м! Вкуснятина! — глазки Кати сияют от счастья.

После каникул

Первые зимние каникулы Кати-первоклассницы прошли весело, интересно и быстро. Тем не менее, когда пришло время идти в школу, Катя была уже подготовлена и пошла с хорошим настроением.





Конечно, по пути Кате хотелось прокатиться по ледяной дорожке, слепить снежок и запустить его всё равно куда, подразнить старую ворону, которая с нескрываемым любопытством посматривала на Катю, однако бабушка ничего Кате не разрешала.





— Ты идёшь в школу, — говорила бабушка, — а не куда-нибудь!

— Не куда-нибудь, это куда? — поинтересовалась Катя.

Бабушка не нашлась что сразу ответить Кате, а потому, помедлив, не совсем уверенно сказала: — Вот когда будешь во дворе гулять, тогда можешь и в снежки играть, и с горки на чём хочешь кататься.

— Ага! — возразила Катя. — Мама тогда ругает меня! Она говорит, когда я прихожу, что у меня много снега, и что я вся мокрая!

— Разве это не так?

— А дедушка говорит, что, когда мама была маленькой, то после неё у порога целые сугробы оставались!

Вечером мы с Катей любезно обменялись взаимными приветствиями, поинтересовались, как у кого идут дела и какое у кого настроение.

— Как прошёл первый день в школе?

— Хорошо, — ответила Катя.

— Что нового?

— У нас новый мальчик. Его посадили со мной.

— Мальчик хороший?

— Да-а-а, — нараспев ответила Катя.

— Как он себя вёл?

— Хорошо.

— Он тебе не мешал?

Нет.

— А ты ему?

— Не-е-е-ет!





Иногда активность Кати на уроках идёт ей не на пользу, и тогда учительница делает Кате замечание. Она в таких случаях сердито говорит: — Глущенко! Встань!

— Катя, мальчик за тобой ухаживал?

— Что ты, дедушка! У нас в классе нет кавалеров!

— Как нет? — рассмеялся я, — мальчики есть, а кавалеров нет?

— Да, дедушка! Вот так и нет!

— А на танцах ты сегодня была?

Вопрос мой, видимо, прозвучал некстати, потому что наступило вежливое молчание. Катя, наверное, чтобы не обидеть меня, тщательно подыскивала нужный ответ.

— Ты сегодня на классические танцы ходила? — уточнил я свой вопрос.

— Нет. Классики сегодня не было.

— А что было в изостудии? — Катя очень любит рисовать.

— Что-о-о? — Катя не поняла мой вопрос.

— Что было у вас сегодня в изостудии? — чеканил я каждое слово.

— Де-ду-ш-ка! — зазвенел в ответ голос Кати. — Вещи надо называть своими именами! Это — изо!!!

Посрамлённый таким образом Катей, я извинился перед ней за свою некомпетентность и мы пожелали друг другу спокойной ночи.

Попугай

Это было летом. Катя во дворе играла с другими детьми на детской площадке. Мама, выйдя на балкон, позвала Катю домой.

— Катя, сходи, пожалуйста, на рынок и купи приправу к супу, — сказала мама, когда Катя вошла в квартиру. Мама дала Кате деньги, пустой пакетик использованной приправы и пластиковую сумочку.

Катя быстро сбежала вниз, прыгая через две ступеньки лестницы своего подъезда, выскочила во двор и пошла на рынок.

А так как рынок находился недалеко, то Катя скоро пришла туда и направилась к киоску, в котором, как она знала, продаётся приправа. Но на этот раз приправы в продаже не оказалось. Катя прошла по всем торговым рядам, приправы нигде не нашла и пошла домой.

Катя шла мимо высоких, похожих друг на друга многоэтажных домов. Вдруг она увидела голубогрудую птичку, которая сидела на раскалённом от солнца асфальте. Птичка вертелась на месте и пыталась взлететь. Но это у неё никак не получалось. Катя несказанно удивилась, увидев птичку, не сразу поняв, что это такое, и подошла к ней. Каково же было удивление Кати, когда она распознала в птичке попугая! Катя наклонилась над ним:

— Привет, Кеша! Что ты тут делаешь?





Попугай что-то торопливо и сбивчиво стал говорить Кате, словно о чём-то жаловался ей, но Катя не понимала его.

— Какой ты красивый, Кеша! — Попугай и в самом деле был красивый.

Катя захотела прикоснуться к нему, а он вдруг неуклюже взлетел и сел Кате на плечо. Катя взяла попугая в руку и увидела, что у него повреждено крылышко, и поняла, что он устал и голоден, а потому не вырывается из её ладошки. Катя аккуратно поместила попугая в сумочку и быстро пошла домой. Надо было спасать попугая.

Собачка

Однажды, как обычно, Катя с мамой вышли из подъезда своего дома, попрощались друг с другом до вечера и мама пошла на работу, а Катя в школу. В этот раз попутчиков в школу у Кати не было. Она шла неторопливо, потому что в запасе у неё было много времени, почти целый час.





 Как всегда, приходя в школу, Катя и её лучшая подруга Даша до начала уроков откровенно балуются с мальчиками-одноклассниками. Почти рядом с ними балуются первоклашки. В школьном коридоре в это время раздаётся визг, царят шум и суматоха. Громче всех кричат и визжат, конечно, первоклашки. Однако учителя их почему-то не ругают, а всегда достаётся больше всех Кате, Даше, Артёму и Косте.



В это утро по дороге в школу Катя вспомнила интересное вчерашнее кино и негромко запела песенку. Настроение было хорошее. Домашнее задание выполнено, стихотворение на память выучено.

Вдруг Катя почувствовала, что сзади её кто-то есть.





Она обернулась и увидела небольшую собачку. Катя остановилась и повернулась к ней. Собачка тоже остановилась. Катя присела на корточки и сказала: — Приветик!





В ответ на приветствие собачка лизнула щёчку Кати.

— Откуда ты, собачка? — спросила Катя. — Чья ты и как тебя зовут?