ЧИСТОЕ НЕБО
(сборник)
Роман Куликов
«Проводник»
Уверен, что большинство из вас не раз задавались вопросом: «Кто во всем этом виноват?»
Кто повинен в смерти ваших детей, матерей, отцов, братьев, сестер? Кто виноват в том, что ваши дома разрушены, города лежат в руинах и за жизнь приходится даже не то что бороться, а сражаться с оружием в руках? Вас интересует, кто или что стало причиной всего произошедшего? Злой ли гений сумасшедшего ученого, фатальная ошибка военных или природное явление? Вы хотите это знать?
Что же… я могу вам ответить!
Конечно же, во всем виноват человек. Только он причина всех несчастий, превративших некогда цветущую Землю в серо-коричневую радиационную помойку.
Но если вы ждете от меня высокопарных речей о суицидных наклонностях человечества, упорно стремящегося к самоуничтожению, то напрасно. Возможно, это и так, не собираюсь спорить. Сейчас я говорю только об одном-единственном человеке, на чьей совести гибель миллионов людей. О себе!
Да-да! Это Я! Я во всем виноват! Я — убийца, я — губитель рода людского…
Мечтаете покарать меня? Жаждете мести?
Так приходите! Я жду смельчаков, способных на подвиги, потому что добраться до меня вам будет очень непросто! Вот он я! Лежу на панцирной койке, среди кусков сожженного матраца. Пружины намертво спаялись с моим телом, проплавили руки и ноги, каркас кровати проходит через ребра и какие-то органы. Какие именно, не знаю, один хрен они не работают. Моя голова вросла в деревянный щиток — его щербатую поверхность я вижу краем глаза. Вся кожа иссохла и потрескалась, я не ел и не пил столько времени, что даже не помню, когда это было в последний раз. Не представляю, как эта сука поддерживает во мне жизнь. Хотя называть это «жизнью» язык не поворачивается… Ха-ха-ха! Он у меня действительно не поворачивается.
Но ведь я мыслю, а значит… существую! Тот мудак, который это сказал, даже не догадывался, насколько он прав. Я все еще существую…
Чтоб ее…
Эта тварь забрала у меня все, оставив только боль и воспоминания…
Воспоминания.
— Не боишься ты с такой кучей денег по Зоне-то? — торговец аккуратно складывал пересчитанные купюры передо мной. — Может, у меня пока побудут? А ты, как надумаешь свалить, зайдешь, возьмешь…
— Уже надумал, — прервал я его увещевания.
Торговец остановил пересчет денег и с удивлением посмотрел на меня:
— Серьезно?
Кивнув, я знаком показал, чтобы он продолжил свое занятие. Мне не хотелось задерживаться здесь ни одной лишней минуты. И так провел в Зоне достаточно времени.
Вернувшись к пересчету, торговец спросил:
— Есть куда вне Зоны податься? У меня за Периметром знакомец хороший, поможет добраться, устроиться, деньги повыгоднее вложить…
Ага, знаем мы таких «знакомцев», нет уж…
— Как-нибудь сам справлюсь, — ответил я.
Торговец пожал плечами, мол, как хочешь, положил передо мной последнюю пачку и поверх сунул белый прямоугольник визитки.
— Вот, если передумаешь…
— Не передумаю, — отрезал я и убрал деньги в рюкзак, оставив визитку на прилавке.
Торговец несколько секунд внимательно смотрел на меня, потом кивнул и спросил:
— Что-нибудь еще?
Я пробежал взглядом по полкам позади него.
— Патроны для «Тайги» есть?
— Под нарезку?
— Можно и тех, и других.
Он ушел в подсобку и появился оттуда с четырьмя коробками в руках.
— Вот, держи, по две для каждого ствола, — торговец положил патроны на прилавок, но руки с них не убрал.
Я вопросительно посмотрел на него. Взгляды встретились, и никто из нас не собирался отводить глаза.
— Это, — сказал торговец, — за счет заведения. Прощальный подарок, если скажешь, где «грибное» место. Где ты взял свой хабар?
Некоторое время мы молча пялились друг на друга, потом я решил: «Почему бы не сказать правду» — и усмехнулся.
Взяв коробки с патронами из рук торговца, я сложил их в рюкзак, на ощупь отделил часть купюр от одной из упаковок и сказал:
— Зона дала. — Деньги веером легли на прилавок, а я, все так же улыбаясь, развернулся и, затягивая на ходу рюкзак, вышел из лавки торговца.
Автобус натужно гудел старым движком и трясся на неровностях дороги. Зажав зачехленное ружье между колен и пристроив рюкзак под бок, я расположился возле окна на самом удобном месте — над задним колесом.
Не думаю, что этот рейс пользуется большой популярностью у населения, но, тем не менее, свободных сидений в автобусе осталось не так уж много. Рядом со мной примостилась дородная женщина с потертой сумкой на коленях. Она бойко разговаривала с соседкой впереди. Обсуждали какую-то общую знакомую, я особо не прислушивался. Прижавшись лбом к грязному стеклу, я смотрел сквозь него на яркое солнышко и довольно жмурился. Так приятно чувствовать его мягкое осеннее тепло. Это в Зоне оно лишь светит, почти не согревая обитателей этого несчастного клочка земли. Там, внутри Периметра, ты словно находишься под невидимым куполом, через призму которого можно любоваться чудесными закатами и живописными восходами, даже частые грозы завораживали своей красотой, но… все было каким-то искусственным, ненастоящим.
— Как служится? — неожиданно спросила сидящая рядом женщина.
— Что? — я повернулся к ней.
Она с доброй улыбкой смотрела на меня, видимо, приняв мою сталкерскую одежду за военную форму.
— У меня сын тоже в армии, вот только месяц как в отпуск приезжал…
Она стала рыться в сумке, развязала пакет и достала оттуда несколько пряников.
— На вот, сынок, держи. Вы ведь на этой своей службе даже такой малой радости не видите.
— Спасибо, — поблагодарил я за угощение.
— На побывку?
— Нет. Насовсем.
— Ой! Вот мать-то обрадуется! — просияла попутчица.
— Ага, — подтвердил я, — обрадуется.
Радушие и доброжелательность соседки словно окутали меня мягким пледом положительных эмоций, от которых я почти отвык за время, проведенное в Зоне. И пока женщина рассказывала о своем сыне, и какой он молодец, и как нелегко сейчас служится, я всухомятку съел пряники, а потом снова зажмурился и, кажется, задремал, потому что слова моей попутчицы через какое-то время стали доноситься до меня словно издалека.
Автобус все так же мелко трясся, с каждой секундой приближая меня к дому, а я подумал, что уже давно не чувствовал такого умиротворения.
Обычная жизнь обрушилась на меня, едва я сошел с автобуса. Мои обостренные инстинкты, от которых в Зоне зависит жизнь, получили оглушающий удар, едва не сваливший меня с ног. Шагая по знакомым улицам родного городка, я с трудом заставлял себя сохранять спокойствие. Постоянно ловил себя на мысли, что с опаской оглядываюсь, напряженно вглядываюсь в лица людей, стараясь угадать их намерения… и тут же одергивал себя: «Здесь не Зона! Никому из них нет до меня никакого дела. Они спешат домой с работы, или в садик за детьми, или идут в магазин, а может, просто прогуливаются!»
Я заставлял себя опускать взгляд, но прохожие все равно замечали мою «странность» и старались обходить стороной, что немного успокаивало. И все же… не вздрагивать и не шарахаться, например, от бегущего сзади мальчишки или каждой проезжающей рядом машины стоило мне титанических усилий, а пальцы судорожно сжимали зачехленное ружье.
Только свернув в арку проезда, ведущего к моему двору, оставив позади многолюдные тротуары и забитые машинами дороги, я вздохнул спокойно.
Исписанные граффити стены, кое-где отбитая штукатурка немного напоминали запустение, царившее в Зоне, но здесь это выглядело по-другому. Более обыденно, что ли. Если приглядеться внимательнее, то можно заметить на стенах темные пятна строительного раствора, которым коммунальщики замазывали облупленную кладку, мусор, сметенный в уголок дворником, даже надписи, старательно выведенные баллончиками с краской, имели другой смысл, чем те, которые встречались в Зоне… здесь была жизнь, а не только смерть.
Из двора навстречу мне шли четверо парней. Они весело толкали друг друга и смеялись, хорошо одетые, спортивные. Я посторонился, пропуская их, но один все равно задел меня плечом. Причем сделал это намеренно.
— Эй, служивый! Ходить совсем разучился? Теперь только строем?
Все четверо остановились и развернулись ко мне. Их веселье как ветром сдуло. Серьезные лица, злые взгляды.
Я хотел пойти дальше, но парень схватил меня на куртку.
— Стоять! Куда собрался? Я с тобой разговариваю! Оборзел совсем?
Его дружки разошлись в стороны, прижимая меня к стене.
Я окинул их быстрым взглядом, оценивая каждого. Тот, который вцепился в куртку, — самый крепкий из них, представляет наибольшую угрозу, остальные помельче и на первый взгляд чуть менее опасны…
Рывком высвободился из хватки, развернулся боком, делая шаг назад в свободное пространство. У одного из парней в руке что-то блеснуло. Нож… кастет… в общем-то мне без разницы.
Молния на чехле разошлась в одно мгновение, и два ствола «Тайги» нацелились на парней.
Мозг холодно и расчетливо планировал действия: «Двое справа стоят рядышком — по ним дробью, достанется обоим, потом здорового — с нарезного ствола…»
Палец начал сжиматься на курке.
«Стоп! Здесь не Зона!»
Эта мысль прожгла разум раскаленной иглой. Спина тут же взмокла, в горле же, напротив, пересохло.
Не знаю, что остановило этих парней, направленные на них стволы, мой дикий взгляд или вмиг охрипший голос, которым я произнес: «Проваливайте!»
Самому же мне стало страшно от того, что как бы далеко я ни уехал, но Зона никуда не делась. Она осталась во мне. Поселилась внутри, пустила корни и продолжает жить.
Я смотрел, как парни пятились от меня. Особого страха в глазах не было, скорее какая-то странная ненависть. Не понимаю я таких ублюдков. Откуда в них столько злобы? Чем я им не угодил? Не позволил избить себя? Недоноски! Твари зажравшиеся! Вас бы в Зону!
— Еще увидимся, братан, — пообещал предводитель этих шакалов.
Выйдя из-под арки, я вспомнил, что и эти парни, и я сам — не в Зоне и с оружием наперевес тут ходить не принято. Спрятав «Тайгу» в чехол, я огляделся по сторонам, но кроме двоих детишек, увлеченно играющих в песочнице посередине двора, никого не увидел.
Это хорошо. И я поспешил добраться наконец до своей квартиры.
Весь остаток дня я посвятил приведению своего жилья в порядок. Все в квартире за время моего отсутствия успело покрыться изрядным слоем пыли, от которой я избавлялся при помощи ведра с водой и тряпок.
К вечеру, уставший, но довольный проделанной работой, я нанес последний штрих на картине своего возвращения к нормальной жизни: завел часы с кукушкой, оставшиеся еще от деда.
Затем я попил чай с бутербродами и с чувством полного удовлетворения лег спать.
Но заснуть никак не удавалось. Какая-то неясная тревога холодила грудь и сжимала сердце. Я попытался прогнать ее, убеждая себя, что все лишения закончились, что я сейчас дома в собственной кровати, с рюкзаком, полным денег, под ней и мне не нужно никого опасаться, ни мародеров, ни мутантов….
Но, как я ни старался, уснуть смог, только почувствовав в ладони приклад ружья.
Я проснулся от боли в затекшей руке. Какой же страшный сон мне снился! Будто бы я стал источником Выброса. Словно он зарождался внутри меня, вытягивая жизненные силы, а потом вырвался на свободу…. Бр-р-р, приснится же такое!
Веки с трудом разлепились.
На миг мне показалось, будто я спятил. Подхватил какую-то заразу, заболел, и сейчас у меня горячечный бред.
Отчего-то состарившиеся обои рваными клоками свисали с обожженных стен. Стол покосился, дверцы шкафа едва держались на прогнивших петлях, остальная мебель была в не лучшем состоянии. Стекла в окне покрылись мелкими трещинами, а краска на раме облупилась. Телефон оплавился так, что трубка стала единым целым с корпусом, дедовские часы с кукушкой, еще вчера исправно отсчитывавшие минуты и часы моей «новой» жизни, выцвели и потрескались, а гирьки покрылись ржавчиной.
Какого хрена?! Что тут произошло, пока я спал….
И тут до меня дошло. Выброс! Это сделал Выброс! Но как? Это же был только сон! Или… не сон?!
Меня бросило в пот. Как такое могло произойти?
Что же делать теперь?!
Ни одной разумной мысли в голову не приходило. Но что-то делать определенно необходимо. Если Зона вышла из-под контроля, выбралась за Периметр, то нужно ее остановить! Нельзя допустить распространения этой заразы. Может быть, я, сам того не зная, привез с собой какой-нибудь новый, еще неизвестный артефакт?
Я вскочил с кровати. Нашел среди этого хаоса свои вещи и бросил их в ванну. Пусть пока там полежат. Пока… пока что?
«Пока я не разберусь во всем этом!» — ответил я сам себе.
Я быстро перебрал в голове все НИИ, которые были в нашем городке, ученые должны знать, как с этим справиться! Но тут же отмел эту идею как несерьезную — вряд ли кто-то может здесь изучать Зону. Для этого должен быть специализированный институт, который бы охранялся военными, а местному гарнизону нельзя доверить даже…
Стоп! Вояки! Точно! У них и связь есть, и сработать могут оперативно, если сначала не упрячут меня в психушку.
«Да ну нет же! — Я провел рукой по закопченной стене и оторвал кусок обоев. — Все настоящее, пусть придут, убедятся!»
Так! Надо действовать как можно быстрее! Не хватало этому многострадальному миру еще одной Зоны! А если я виноват, то я же и должен попытаться все исправить…
Какое-то чувство подсказывало мне, что нужно торопиться. Вчерашняя тревога снова появилась в груди, теперь уже с новой силой. Я подбежал к шкафу и дернул дверцу. Она осталась у меня в руке.
«Хрен с ней!» — Отбросив дверцу в сторону, я начал вытаскивать одежду. Нашел более-менее целую, быстро оделся и пулей выскочил из квартиры.
Я пробежал двор и свернул под арку.
— Здорово, служивый!
«Как невовремя!»
Четверо парней перегородили дорогу.
— Не сейчас, мужики… я серьезно! — Остановившись в нескольких метрах от них, я сделал пару шагов назад, сразу прикидывая, в какую сторону лучше отступать. В другой ситуации я постарался бы заманить их в тесное пространство ближайшего подъезда, где ублюдки не смогли бы зайти сзади и напасть все сразу. Но сейчас я планировал просто убежать. Не вижу в этом ничего постыдного. От драки убегают не только трусы, но и те, у кого мозги хоть немного варят, — в любом случае у меня были небольшие шансы повалить всех четверых, а уж в теперешней ситуации любая потеря времени чревата последствиями.
— Мы тоже… серьезно, — произнес крепыш, который вчера пытался навязать мне драку. В руке у него чернел пистолет. На первый взгляд — боевой. Но даже если и газовый, то наверняка расточен под мелкокалиберный патрон, иначе не стал бы так понтоваться.
Вот скотина! На таком расстоянии и целиться особо не надо. Как назло, я достаточно далеко забежал под арку, и быстро скрыться за углом не получится, а пуля — не человек, от нее так просто не убежишь…
Внезапно внутри меня как будто что-то зашевелилось. Знакомое ощущение. Как в моем ночном кошмаре, когда Зона…
— Нет! — прохрипел я.
Под ногами у парней появилось прозрачное марево. Я изо всех сил пытался сдержать рвущееся из меня нечто. Хотел предупредить этих остолопов о смертельной опасности, но резкая боль скрутила внутренности, у меня перехватило дыхание, и я смог только беззвучно открыть рот.
— Что «нет»? — Крепыш сделал шаг ко мне и вытянул руку с пистолетом. — Только с ружьем смелый, да? А сейчас обосра…
Огромные столбы пламени с гулом поднялись под своды арки. Крики парней были почти не слышны за шумом работавшей «жарки». Такой мощной аномалии я не встречал даже в Зоне. Ребята сгорели в считаные секунды. У меня на лице не осталось ни одного волоска, кожу стянуло и щипало, но я стоял, не в силах пошевелиться, и не сводил взгляда с безумной картины.
Огненные столбы погасли так же быстро, как и зажглись, оставив после себя дымящиеся трупы в клочках догорающей одежды. Черные хлопья копоти летали среди клубов дыма.
Когда ступор немного прошел, я на нетвердых ногах добрел до стены и, опираясь о нее рукой, сел на асфальт. Потом меня скрутило и вырвало.
Вытерев губы рукавом, я прислонился спиной к теплым кирпичам.
Невероятность всего произошедшего не укладывалась у меня в голове. ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОГЛО БЫТЬ!
Нет, нет, нет… Мне это снится… Это бред! БРЕД!
В этот момент раздались звуки выстрелов, заставившие меня вздрогнуть, взорвались патроны в пистолете парня.
Парня, чье обугленное тело лежало в нескольких метрах от меня!
Это привело меня в чувство. Зона… Зона прорвалась сюда! За Периметр! И это как-то связано со мной! Нужно найти специалистов, тех, кто сможет разобраться в происходящем!
Я вскочил. Ноги еще плохо слушались, поэтому я качнулся и врезался в стену. Чтобы не свалиться, я пошел вдоль нее, опираясь рукой. Стараясь не смотреть на тела, сделал несколько шагов вперед…
Сухой треск электричества — и через мгновение резкая боль от прошедшего через мое тело разряда. Я вскрикнул, но сумел устоять на ногах. Все пространство проезда передо мной занимала новорожденная «электра».
Я едва верил своим глазам — Зона не пускала меня!
Мало того! Новыми электрическими разрядами, не смертельными, но крайне болезненными, она погнала меня прочь!
И я испугался. Испугался по-настоящему! Ведь сначала весь этот сюрреализм не казался НАСТОЛЬКО страшным, а сейчас… сейчас я побежал. Побежал прочь от арки, через двор, взлетел по ступенькам, ворвался в квартиру, совершенно забыв, что Зона поселилась там еще с ночи. Вновь увидев облезлые стены, я остановился и ринулся назад, но на лестничной площадке, за дверью, уже пульсировала гравитационная ловушка, предупредившая меня о своем существовании громким хлопком воздуха.
— Что?! Что тебе нужно от меня?! — Голос сорвался и мне самому показался мышиным писком. Ответа, конечно, не последовало. Голова разрывалась от мыслей, а в груди появилась какая-то обреченная пустота.
Уже не раз безумные голоса восклицали: «Зона живая!» Но кто бы хоть раз доказательство привел! А сейчас… вот вам доказательство! Во всю квартиру! От сортира до балкона, чтоб ее!
Пошатываясь, я добрел до кровати, опустился на нее… Дикая боль заставила меня сжаться, подтянув колени к груди, в которой из пустоты рождалось что-то невообразимое, дикое, страшное. Судорога распрямила мое тело, и я вытянулся на кровати, раскинув руки в стороны.
Выброс.
Невидимый, но вместе с тем нестерпимо яркий, слепящий. Он сочился из каждой клеточки моего тела, вырываясь наружу, накрывая собой уже не только мою квартиру, но и весь квартал.
Каким-то внутренним зрением я видел, как пожухла листва на деревьях, коричнево-желтым дождем осыпаясь на землю, трухлявыми кусками полетела вниз штукатурка с домов, звоном разбитых стекол отозвались окна, пятна ржавчины расцветали на железе… а люди умирали… за столами, на кроватях, в креслах… валились на асфальт или на пол своих квартир, офисов, домов… кого-то Выброс настигал в машинах, которые сталкивались, врезались в световые опоры и стены, на ходу покрываясь ржавчиной…
Мужчины, женщины, дети, старики… Зона никого не щадила.
Когда Выброс закончился, я долго лежал, потеряв все силы, неспособный пошевелить даже пальцем. Лишь через несколько часов кое-как смог прийти в себя.
Теперь я понял, зачем ОНА дала мне тот последний хабар. ОНА знала, что, получив достаточно денег, я уйду за Периметр. Ей нужен был проводник в этот мир, и она выбрала меня. Хрен тебе, сука!
Я потянулся за ружьем, но полыхнувшая «жарка» обожгла мне руку. В тот же миг уже знакомая боль скрутила меня, заставила сжаться, как пружину, а потом рвущей мышцы судорогой распрямиться.
Я закричал, только когда от полыхающей рядом «жарки» подо мной загорелась постель. Но горло словно сжала чья-то рука, крик тут же превратился в хрип, потом в сипение, а вскоре и вовсе прекратился. От внутреннего напряжения казалось, что глаза вот-вот лопнут. В этот момент я почувствовал, как новый Выброс набирает силу внутри меня. Выброс невероятной и безудержной мощи, во много раз страшнее предыдущих. Он сжимался в тугой шар, вытягивая из меня жизнь, подпитываясь и заряжаясь ею. И с его рождением ярчайший огонь поглотил меня. Вслед за огнем пришла боль…
Боль.
Бесконечная. Невыносимо жгучая, непереносимая. Все мое существо — воплощение дикой первозданной боли. Я не хотел ее и не ждал. Она сама пришла и, словно огромная чудовищная змея, проглотила меня всего, без остатка. И теперь медленно переваривала меня в своей огненной утробе. Боль затмевала мой рассудок, но и у нее есть свой предел. Когда она достигает его, я словно перешагиваю незримый барьер, после которого мой разум очищается и я начинаю мыслить… а значит, существовать. Обычно это происходит после каждого нового Выброса. В эти моменты я могу обозревать Зону.
Новую Зону. Охватившую уже почти всю некогда цветущую планету.
Я вижу все: от пожухлой травы в сотне километров отсюда до ледяной корки, сковавшей мертвые озера в Канаде, от пожелтевших джунглей в бассейне Амазонки до смертоносных оазисов Сахары. Я вижу рождение новых мутантов и аномалий везде, где появляется Зона. И я вижу вас — оставшихся в живых людей, которых судьба превратила в сталкеров. Я пытаюсь докричаться до вас, стараюсь передать свои мысли в ваши головы, и порой мне кажется, что получается, потому что лица выбранных мною людей, а каждый раз они разные, становятся мрачными. Напряжение заставляет их хмурить брови, они начинают прислушиваться. Но потом снова приходит боль…
Часто я сам вступаю с нею в схватку. Иногда даже выигрываю и преодолеваю тот незримый порог, когда сознание высвобождается на короткое время. И тогда я снова начинаю мысленно транслировать свое послание. Может быть, кто-то сможет его принять, почувствовать, понять…
Приходите! Я жду вас! Очень жду! Прошу, найдите меня! Пока еще остались непораженные земли, пока океан еще сопротивляется, пока еще жива хоть какая-то надежда. Найдите меня… пожалуйста…
Артюшкин Сергей
ДВА СТАЛКЕРА
В отдельном кабинете столичного ресторана за накрытым столом сидели двое мужчин. Одному, крупному, рыхлому, краснолицему, было на вид лет пятьдесят, другой выглядел лет на тридцать-сорок, был подтянут и крепок.
— Итак, молодой человек, — сказал краснолицый, — поскольку у вас, сталкеров, не принято называть друг друга по именам, можете звать меня Клещом.
— Хитрован.
— Отлично. Вас рекомендовали мне как самого лучшего сталкера Зоны. Это правда?
Молодой мужчина улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— В Зоне нет лучших или самых опытных. Там все равны. Зона может сделать так, что зеленый новичок пройдет к Исполнителю без единой царапины, а может и так, что мастер гробанется на какой-нибудь пустяковине.
— Меня, знаете ли, больше интересует Блуждающий город и Портал миров в Белом храме.
— Понятно. — Хитрован поскреб ногтем накрахмаленную скатерть. — Значит, рак?
— Хуже, молодой человек. Я банкир, взял значительную сумму у значительных людей. Отдать не смог. Так что теперь на планете Земля нет места, где бы я чувствовал себя в безопасности. Я совсем было отчаялся, как вдруг узнал о Зоне и о Портале миров. Может он переправить меня туда, где меня никто не найдет?
— Да, это он умеет.
— А если те люди, ну, вы понимаете, о ком я, пошлют человека следом за мной? И он наймет вас, и вы отведете его к Порталу, попадет ли он в тот же мир, что и я?
— Исключено. Человек, входя в Портал, не знает, где он окажется после перехода. Портал смотрит в его душу и сам выбирает место назначения.
— Это рассказали те, кто вернулся?
— Никто и никогда не возвращался из Портала. Это билет в один конец.
— Тогда откуда вы знаете, что он вообще работает? — Клещ удивленно вскинул брови. — Может быть, всех входящих просто что-то убивает? И все? И нет никакого перехода в другие миры?
Банкир возмущенно хлопнул по столу ладонью.
— Не я к вам пришел. — Хитрован поднялся со стула.
— Постойте! Фу-ты, какой обидчивый! — Клещ всплеснул руками. — Я согласен с вами идти. Просто я думал, есть какие-то более серьезные факты. Подробности.
— В Зоне все серьезно. — Хитрован сел и взял бокал с вином. — Зона шутить не любит и другим не дает.
— Ну что ж, тогда поговорим серьезно. — Клещ тоже потянулся к бокалу. — Стоимость и время отправления?
— Денег потребуется много. В Зоне постоянно кто-то с кем-то воюет. «Свобода» против «Долга», «Долг» против бандитов. «Монолит» против всех. Поэтому придется заплатить всем. Так безопаснее. Что же касается времени, то я не знаю…
— Как не знаете, молодой человек? — Брови Клеща второй раз за вечер полезли вверх.
— Не знаю, и все. Города сейчас нет в Зоне.
— Как нет?!
— Блуждающий город, он… — Хитрован на минуту задумался, — он перемещается по Зоне. То в одном месте появляется, то в другом. Блуждает. Может совсем исчезнуть. Однажды его не было целый год. А может простоять на одном месте долго-долго. Года два назад он три месяца простоял недалеко от бара «Сто рентген». Только ленивый тогда не ходил к Белому храму. И когда он исчез, много людей с собой унес.
— Что с ними стало?
— Кто знает? Только Зона.
— Ну а все-таки, когда и где его примерно ждать?
— Где он появится, когда и сколько там пробудет, решает только он сам. Оставьте телефон. Я позвоню.
Хитрован допил вино. Поднялся и вышел из комнаты.
— Буду ждать звонка, — сказал ему вслед Клещ. — Буду ждать, пока меня не убьют.
Под утро Диме приснилось солнце. Сталкер стоял на пригорке и смотрел, как багровый шар опускался на Рыжий лес, плющился, растекался кровавым светом, пытаясь скрыться, спрятаться от Зоны среди деревьев. Но лес тоже был Зоной, и солнце погибло, запутавшись в корявых ветвях. Последний луч, как взмах руки, мелькнул над зубчатой кромкой, и тьма густым вязким желе наползла, навалилась со всех сторон. Обвила удавьими кольцами, поднялась все выше, выше и начала душить свою жертву.
Дима судорожно захрипел, заскрежетал зубами и, рванув на груди майку, сел на кровати. Сердце пудовой кувалдой било в виски. Дима провел ладонью по мокрому лицу. Оглянулся на жену. Спит? Спит. Осторожно встал с постели и прошел в прихожую. В темноте на ощупь оделся. Стал собирать рюкзак. Осторожно — чтобы не звякнули — снял с полки мешочек с болтами. Под потолком вспыхнула лампа без абажура. Свет больно ударил по глазам. В дверном проеме появилась Вера. Боже мой, какое у нее усталое лицо. Дима отвернулся.
— Иди спи. Еще рано.
— А ты чего поднялся? — Голос Веры постепенно набирал обороты.
— На рыбалку.
— С гайками? — Вера всхлипнула. — С гайками он на рыбалку собрался.
Вдруг, без всякого перехода, она закричала хрипло и страшно:
— В Зону ты свою поганую собрался! Она тебе жены и жизни дороже! Ну что ты все не уймешься?
— Последний раз.
— Да у тебя каждый раз последний! Мало тебе тюрьмы? Мало я тебя по больницам выхаживала?
— Заткнись, дура! Что ты понимаешь?
— Да ничего я не понимаю! — От крика на шее Веры вздулись вены. — Я не понимаю, как можно от жены идти в какую-то там Зону.
Она внезапно замолчала. Тихо-тихо заплакала и сползла по косяку на пол.
— Ты же обещал. На работу устроился, — сквозь слезы, по-детски картаво, проговорила Вера.
Дима опустился перед ней на колени. Попытался оторвать от лица мокрые кулачки. Заглянуть в зареванные глаза. Минута — и уже никуда ты, сталкер, не уйдешь. Поднимет блестящие глаза, скажет: «Останься!» — и все, как гвоздями прибьет к дивану, к опостылевшему телевизору. Нет уж, Вера, молчи. Лучше молчи. Дима рывком вскочил на ноги. Метнулся к двери. На пороге задержался на мгновение, бросил: «Последний раз». Таким Вера его и запомнила.
В этот раз Дима по кличке Аладдин вел в Белый храм хрупкое прозрачное существо по имени Алена. Девушка мечтала стать эльфом в каком-нибудь Средиземье. Она почти насильно вручила сталкеру свои скромные сбережения. Глупый, зачем ей ТАМ наши деньги? На второй день они вышли к первой двери.
— Аладдин, а сколько всего дверей? — спросила Алена.
— Три. — Он сидел на взгорке и грелся на редком в Зоне солнышке.
— Долго еще идти? — Девушка подошла и села рядом.
— Нет, не очень. Просто сейчас начнется самое трудное. Надо отдохнуть, приготовиться.
— Странно. — Девушка легла на спину. Закинула руки за голову. — Я почему-то совсем не устала.
— Я вижу, — Аладдин с трудом поднялся на ноги.
После двухдневного броска по Зоне он еле волочил ноги. Девчонка же по-прежнему скакала, будто козочка. Двужильная, что ли?
— Ну, пошли.
— Аладдин, а что там будет? За дверью?
— Не знаю, там всегда все по-другому. — Он остановился, вынул «маузер» из кобуры. — Поэтому и тяжело. Не знаешь, чего ждать.
Они подошли к одиноко стоящей двери.
— Ой, такая же, как в комнате у меня! — удивилась Алена. — Фанерная и белой краской покрашена! Слушай, Аладдин, а нельзя ее просто обойти? Вокруг же ничего нет!
— Нет. — Сталкер распахнул дверь и бросил болт в проем. — Иди.
Алена переступила порог и осмотрелась. Слева, высоко над землей, висела панельная многоэтажка. Рядом со зданием в беспорядке парили лавочки, качели, шведская лесенка и бронетранспортер. Справа вдалеке блестела река.
— А это как? — Глаза у девушки широко распахнулись.
— Никак. — Аладдин подошел, тронул Алену за плечо. — Это Зона, здесь всякое бывает.
Он бросил гайку, и девушка послушно пошла к ней.
— Помнишь, я тебе гравиконцентрат показывал? А это, наверно, антигравиконцентрат. Попадешь туда и будешь в воздухе болтаться, пока с голоду не помрешь.
Они двигались к реке. Вторая дверь висела как раз над ее серединой. Оставалось чуть меньше половины пути. Внезапно что-то заурчало и зафыркало за спиной у Аладдина. Сталкер обернулся и увидел грузовик-цементовоз с красной кабиной. Непонятно откуда взявшийся автомобиль несся на них с невероятной скоростью. «Беги! К реке беги!» — крикнул сталкер Алене. Сам он обернулся и несколько раз выстрелил, целясь в ветровое стекло. Вдруг Аладдин увидел, что за рулем надвигающейся на него многотонной махины никого нет. Времени соображать, что к чему, не было. Сталкер согнулся пополам и бросился под бампер грузовика. Автомобиль заскрежетал тормозами и пронесся над лежащим человеком. Круто развернувшись, машина бросилась в новую атаку. Аладдину вновь удалось проскочить между колесами. Он проделывал этот трюк еще и еще, постепенно приближаясь к реке. Неожиданно прятки со смертью кончились. Разворачиваясь для очередного тарана, грузовик не удержался на скользком берегу, перевернулся и упал в реку.
Дима сидел на берегу. Прикладывался к фляжке и ругался длинно, неумело. Слезы оставляли на корке грязи, покрывавшей его лицо, светлые дорожки. Подошла Алена. Села рядом. Спросила:
— Аладдин, а почему он ожил?
— Радиации набрал под самую крышу. Вот и ожил. Мертвые оживают, а железка чем хуже? — Аладдин швырнул камнем в беспомощно торчавшее из воды колесо.
Затем поднялся и подошел к воде. Махнул рукой Алене — не отставай! Они вошли в воду и поплыли к висевшей над серединой реки второй двери. Аладдину удалось зацепиться снизу за порог, подтянуться и открыть дверь. Он взобрался на дверную коробку и подал руку Алене. Вдвоем они с трудом уместились в узком проеме. Вода по ту сторону двери была какая-то странная. Больше всего она напоминала перевернутое зеркало. Ни волн, ни ряби. Аладдин бросил в реку, на полпути между дверью и берегом, болт. Тот отскочил от воды, как от спины огромной рыбины, и укатился в прибрежные камыши. Вся река разом вздрогнула и зашевелилась в узких берегах.
— Она живая! — взвизгнула Алена.
Сталкер достал из рюкзака банку консервов и зашвырнул ее на середину реки, в самое глубокое место. Вода расступилась, приняла банку, сомкнулась, забурлила и через мгновение выплюнула на берег растерзанный кусок жести.
— Черт! — Аладдин вцепился себе в волосы. — Здесь нам не пройти.
Внезапно какая-то идея пришла ему в голову. Он схватил флягу с пояса, бросил, подождал, пока она перестанет кувыркаться по лжеводе, и выстрелил в нее из «маузера». Спирт вспыхнул, затрепетал прозрачными синими язычками. Река взревела, встала столбом, отхлынула, собралась вся в один огромный шар и закрутилась, пытаясь унять, залить, задушить пламя. Скорей! Сталкер столкнул Алену и прыгнул сам в образовавшуюся у самых ног пропасть. Выбравшись из покрывавшей дно грязи, они бросились к берегу. Опомнившись, река бросилась в погоню. Но было уже поздно.
Девушка первой взобралась на невысокий пригорок. Внезапно Алена дико закричала. Она высоко подпрыгнула и начала отплясывать какой-то неестественный, страшный танец. Трава, словно клубок змей, жалила ее ноги. Каждая травинка, каждый стебелек раскаленным сверлом вгрызались в нее.
— Аладдин, помоги!
Аладдин выскочил на берег, подхватил девушку на руки и бросился бежать.
— Держись! — крикнул он. — До дороги недалеко. Добежим — будем жить.
Всего в полусотне шагов от них блестела лента бетонной дороги. Аладдин бежал, стиснув зубы. Трава с остервенением рвала его джинсы. Впивалась в голени. Резала ступни. Выскочив на бетон дороги, Сталкер повалился навзничь и потерял сознание. Обе его ноги ниже колен представляли одну большую рану. Алена склонилась над ним. Достала из кармана куртки бинт. Аладдин пришел в себя.
— Брось. Дальше иди одна. Ты сможешь. Больше не опасно. Вот по этой дороге. Прямо до двери. За дверью тоже прямо. Увидишь три арки. Тебе в левую. Я сам выберусь…
Сталкер закрыл глаза. Забился, забормотал что-то в бреду. Алена перевязала его. Постояла минуту. Внимательно посмотрела по сторонам. Потом легко, как пушинку, подняла его с земли. Закинула на плечо и бросилась бегом к третьей двери.
Хитрован не был бы Хитрованом, если бы, случайно наткнувшись на идущего тем же маршрутом Аладдина, не решил использовать его в качестве миноискателя. Они с Клещом сели ему на хвост еще на кордоне. И шли дальше, как по белой скатерти, обходя вслед за ним все ловушки и аномалии. Вскоре они были уже недалеко от Белого храма. Вокруг них раскинулся удивительный, неземной архитектуры город. Мостовые были вымощены голубым зеркальным камнем. Тоненькие ажурные арки удерживали в заоблачной выси грандиозные дворцы. На изумрудных лужайках стояли увитые плющом статуи. Как непривычно было видеть это после непролазной грязи и болот Зоны.
— Вот это и есть Белый храм, — Хитрован указал Клещу на странное циклопическое сооружение впереди. — Мы почти пришли.
Они стояли в центре Блуждающего города. Шагах в ста перед ними, посреди заросшего высокой травой поля, синело небольшое озерцо. В центре озера из круглого, плоского ступенчатого основания уходили в небо четыре многогранные колонны. Где-то высоко-высоко в небе они соединялись арками и переходили в осколок полукруглого свода. Сердце сжималось при мысли о величии того, что здесь когда-то было.
— Да-а, — проронил Клещ.
Он обвел взглядом всю равнину. Из высокой, в пояс, травы то здесь, то там торчали остатки стен, зданий, колонн, статуй.
— Ну, все. — Хитрован уселся на плоский белый камень. — Я свою работу сделал. Дальше вы сами. Вам туда. — Он махнул рукой. — Портал слева между колоннами. Поднимитесь по лестнице и вперед.
— Интересно. — Клещ попытался рассмотреть остатки свода. Шлем ему помешал, и он сорвал его с головы. — Что это был за город?
Внезапно на затылке у Клеща, чуть выше воротника, заплясала ярко-алая точка. В то же мгновение голова коммерсанта разлетелась, как спелая тыква под ударом молотка. Что за хрень?! Хитрован отпрыгнул в сторону. Перекувыркнулся и дал длинную, в полмагазина, очередь по ближайшим кустам.
— Эй, дядя! — закричал кто-то из высокой травы, шагах в десяти от сталкера. — Хорош шмалять, а то гранату кину.
— Кидай! — Хитрован отполз за невысокую полуразрушенную стенку, привстал на колено и прицелился на голос. — Ловлю!
— Хитрован, не дури! Ты свою работу сделал, я свою. Давай без крови разойдемся!
— Без крови? — Хитрован хмыкнул и краем глаза посмотрел на труп Клеща. — Без крови уже не получится.
— Без нашей крови, сталкер. Ты меня знаешь. Я Дикий. Пили вместе в баре. Не стреляй. Я выхожу.
Трава зашуршала, зашевелилась. Оттуда поднялся мужчина в черном плаще. В левой руке на весу он держал «винторез», правую спрятал в карман.
— Руку вынь!
Дикий послушался. Достал руку из кармана и высоко поднял ее над головой. На ладони блеснула кровь.
— Ты, блин, Хитрован, прямо ворошиловский стрелок! Я еле-еле успел в ямку залечь. Чуть в сторону бы взял, и все…
— Зачем ты его, Дикий? — Хитрован опустил автомат, перебрался через стенку, сел, привалившись к ней спиной. — Тебе что, не заплатили?
— Вот именно что заплатили.
Дикий подошел, сел, оперся на винтовку.
— Не гроши, как этот, — он кивнул в сторону Клеща, — а нормальные деньги.
— Дурак ты, Дикий. Тебе теперь в Зоне не жить. Ты договор нарушил.
— А я с Зоной завяжу. Насовсем завяжу. К тому же кто узнает?
— Я-то знаю. — Хитрован положил палец на спусковой крючок.
— Ха! Ты что, сам себе враг? Скажешь, что я Клеща грохнул, узнают, что ты Клеща не довел, и тебе тоже в Зоне, да и нигде на Земле не жить. Можешь прямо сейчас в Портал сигать. Шансов уцелеть гораздо больше.
Хитрован убрал палец с крючка, сбросил автомат с колен на землю и длинно и забористо выругался.
— Мы нужны друг другу, дядя! — Дикий похлопал его по колену и улыбнулся. — Вот так-то!
Внезапно глаза Дикого полезли из орбит. Улыбка превратилась в какую-то чудовищную гримасу, а по шее как раз на уровне кадыка поползла тонкая, как след от ногтя, красная полоска. Заскользили вниз капли крови. Голова запрокинулась, отделилась от шеи и упала в капюшон. Фонтан крови ударил из перебитых артерий. Тело Дикого судорожно дернулось и опрокинулось навзничь. Невероятным сальто-мортале Хитрован перепрыгнул назад за стену и вскинул автомат. Над телом Дикого стоял Клещ. Остатки головы свисали ему на грудь.
— Зря он так со мной, — утробным голосом произнес Клещ. — Я же почти дошел.
Вместо указательного пальца на левой руке у него светился длинный и тонкий, как лезвие, коготь. Клещ провел им по правой ладони. Кожа на кисти лопнула, с шипением расползлась надвое и обнажила пару маленьких стальных клешней. Настал черед правой руки. После того как все четыре многосуставчатые стрекозиные лапки выбрались на волю, они вцепились в грудь и разорвали ее пополам. Защитный костюм сполз с Клеща, как балахон, вместе с кожей. Теперь перед Хитрованом стоял блестящий металлический шестилапый жук с небесно-голубыми фасеточными глазами.
— Ну, дальше я сам, — проговорило насекомое и стало подниматься по ступеням к Порталу.
Вдруг из-за обломка колонны наперерез жуку бросилась Алена. Она выставила вперед ладонь с растопыренными пальцами и что-то громко крикнула на незнакомом Хитровану языке. Жук замер, даже немного отступил назад и присел. Потом, словно избавившись от испуга, он приподнялся, вытянулся на своих паучьих лапках и начал что-то громко объяснять Алене на том же тарабарском наречии. Они заспорили. Жук размахивал перед девушкой четырьмя верхними лапами. Он указывал ими то на Портал, то на себя, то на небо или обводил широким жестом лежавшую вокруг Зону. Насекомое о чем-то горячо просило девушку, но Алена не соглашалась. Хитрован сидел, привалившись спиной к стене, за которой он всего несколько минут назад прятался от Дикого, и внимательно наблюдал за их перепалкой. Сталкер не понимал ни слова, но все же догадывался, что именно не поделили девушка и жук. Насекомое хотело войти в Портал, а та его не пускала. Внезапно жуку пришла в голову какая-то идея. Он человеческим жестом хлопнул себя по лбу и указал когтем на Хитрована. Алена подумала немного и кивнула. Жук повернулся, спустился по ступеням вниз и подошел к сталкеру.
— Господин сталкер, — сказало насекомое, протягивая Хитровану белый многогранный камень, — я случайно попал в ваш мир. Планета Земля — чудесное место, но я очень тосковал по дому и стремился туда вернуться. Осуществляя свою заветную мечту, я, по незнанию, причинил некоторый вред людям Земли и прошу вас как представителя всего человечества меня за это простить и принять в дар этот скромный камень.
— Отпускаю, членистоногое, тебе все грехи, — сказал Хитрован и перекрестил жука автоматом.
Насекомое повернулось, процокало когтями по мраморным ступеням, кивнуло Алене и вошло в Портал. Иссиня-белая вспышка полыхнула между колоннами и поглотила жука. Девушка двинулась следом. На секунду она задержалась, посмотрела на Хитрована, махнула рукой в сторону сломанной колонны, сказала: «Помогите ему. Он там» — и тоже исчезла в ослепительной вспышке.
За колонной лежал Аладдин.
— А я думал, тебя уже слопала Зона, — сказал Хитрован. Он подошел к раненому, присел рядом на корточки. Подставил спину. — Давай забирайся, брат-сталкер. Лошадь подана.
Дима осторожно забрался ему на спину. Хитрован поднялся, крякнул, наклонился вперед и пошел, тяжело ступая, в сторону третьей двери.
— Ты, Аладдин, посматривай по сторонам. А то как бы нам в аномалию не вляпаться или кровососам на обед не попасть. Тебе-то сверху виднее.