Жигмытов Цокто, Цыбиков Ч
Хроники Земли Простой
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
УЧЕНИК ЛЕКАРЯ
Любая история начинается с обстоятельств, которые можно назвать яркими лишь с некоторой натяжкой. Один лишь господь бог может себе позволить начинать историю с чего-нибудь по-настоящему эффектного. Взять хотя бы Большой взрыв. Мы же такими возможностями не располагаем, и хроники наши начинаются намного скромнее.
Впрочем, это мы так лихо заявили — начинаются; здесь, на самом деле, тоже не без сложностей. Что считать началом истории? Какое событие стало тем камешком, который вызвал лавину? Где раздался тот самый хлопок стартового пистолета, после которого все герои припустили по дистанции, кто рысью, кто трусцой, а кто так вообще — кряхтя и спотыкаясь на каждом шагу… Впрочем, законы истории таковы, что вполне дозволяют поспешать не спеша, ибо не каждому герою надо быть первым на финише. Многим из них вполне достаточно в нужный миг оказаться в нужном месте, а уж как они туда доберутся — на белом коне, бряцая доспехом, или же принесут его туда без сознания и пьяного — это неважно.
Но всё-таки с чего начать? Может быть, с юноши, тайком покидающего родительский дом, и устремляющегося в большой мир? Или с описания гномьих владений, где в блистающих подземных чертогах принимаются решения, которым суждено изменить жизнь всего Возлеморья?
Или всё-таки, бог с ним, с пророчества?
Например, такого.
\"…в час, когда известные державы окажутся на краю безвестности, когда действенные умения окажутся недейственны, когда сильнейшая сила окажется бессильна, а геройских деяний героев будет мало — явится тот, кто заявит о праве своём. И тогда в пламени войны старое переплавится в новое, и истинный герой станет Королём всего Возлеморья.
Но лишь тот сможет предъявить свои права на этот титул, кто свершит четыре поступка, которые суть следующее.
Поступок Первый есть убийство твари, страшней которой нет в этих землях.
Поступок Второй есть взошествие на трон короля нелюди.
Поступок Третий есть добыча звезды Востока.
И, наконец, Поступок Четвертый есть….\"
Здесь человек, читавший свиток, печально вздохнул и чтение прекратил.
— Бред всё-таки все эти пророчества, — пробормотал он. Затем вынул кисет, машинально оторвал от свитка полоску, насыпал на неё табаку и свернул самокрутку. Прикурил от свечки и с наслаждением затянулся.
Прошло без малого сто лет, прежде чем последствия этого, прямо скажем, неблаговидного поступка сказались на судьбах многих людей. Примечательно, что ни человек, куривший самокрутку, ни люди, в чьи судьбы этот самый любитель самокруток вмешался, друг друга не знали и знать не могли…
Впрочем, нет, нет и нет!
Решено. Начнём с живописной картины.
Итак, май, ночь, костёр.
Поехали!
Глава 1,
в которой встречаются маг и ученик лекаря, чтобы остаться вместе, отбить нападение и отправиться в замок Бленд; кроме того, глава содержит большое количество пояснений, описание геополитической обстановки и прочую информацию, совершенно необходимую для правильного восприятия этого дивного художественного полотна
Над Землёй Простой царила ночь.
Такое начало очень многими почитается за простое, но очень эффектное. В самом деле, не так уж и много в мире вещей, способных сравниться с майской ночью. В Земле же Простой майская ночь особенно хороша.
Крупные звёзды, сверкающими россыпями раскиданные по чёрному бархату неба.
Свежий ветерок, напоенный ароматом трав, лесов, полей и рек.
И тишина, разлитая над миром.
Картина, безусловно, нуждающаяся в благодарном зрителе. И на наше с вами счастье, таковой у нас имелся.
На лесной поляне горел костёр. У костра сидел человек, с выражением лица сосредоточенным и серьёзным. У людей, наблюдающих за пламенем костра, подобное выражение лица встречается часто. Отчего так, объяснить, честно, не берёмся. Судя по массивному медальону, исполненному из серебра в форме песочных часов, висящему на довольно толстой и опять же серебряной цепи на груди этого человека, ночь у костра коротал маг клана Вентаны, пребывающий в академическом отпуске с целью повышения квалификации.
На этом описательную часть повествования мы вынуждены закончить, и приступить к действию.
Кусты с треском раздвинулись, и из оных вывалился изрядно исцарапанный юноша, обутый в башмаки с золочёными пряжками. Авторы не случайно заостряют внимание читателя именно на этой детали, ибо более ничего на юноше не было. Юноша сквернословил на бегу, а в паузах, необходимых для набирания воздуха в легкие, ещё и успевал громко стучать зубами. Юноша сразу обратил внимание и на костёр, горевший на поляне, и на мужчину подле него. Для начала наш вторженец на мгновение замер, а затем, продемонстрировав незаурядную спонтанность в принятии решений, начал действовать, а именно подбежал к магу и попытался снять с него плащ. Говоря строго, своя логика в его поступке имелась; другое дело, что она, как и всякая логика люмпено-разбойничьего характера, шла вразрез с логикой добропорядочных граждан. Маг, оказавшийся готовым к чему-то подобному, успел вскочить, совершить два эффектных размашистых движения посохом, и, как только юноша оказался достаточно близко, наградил последнего весомым ударом посоха по лбу. Раздался глухой, неприятный стук, взор юноши помутился, он покачнулся, боком пошёл в сторону и против своей воли уселся возле костра.
Особую антуражность всему происходящему придали ночь и отблески костра.
Маг совершил ещё пару шикарных движений — размашистых, на широкой амплитуде, венцом которых стало зажимание посоха под левой подмышкой — и чётко замер в живописной позе, выставив перед собой ладонь ребром вперёд и сосредоточив на ней свой взор так усердно, что даже немного окосел. Похоже, на юношу он не сердился. Мало ли что бывает в период формирования личности с перепою.
— Что, дружок, похмелье? — спросил маг, присев. Дружелюбными интонациями он стремился скрасить последствия от удара посохом. Юноша посмотрел на мага мутноватым взглядом и ничего не ответил.
— Похоже, тебя кто-то ограбил, сынок? — ещё ласковей спросил маг.
Юноша снова посмотрел на мага и кивнул. Маг, однако, обратил внимание, как сжались при этом его ладони в кулаки.
Маг сочувственно покивал головой.
— И кто же это так нехорошо себя ведёт?
Юноша опять посмотрел на мага. Глаза его скосились сначала влево, потом вправо. Он словно не был уверен — стоит ли отвечать на этот вопрос. Справедливости ради отметим, что маг особенно не стремился ответ получить. Ночью у костра скучновато, а тут собеседник. Сидит рядом, молчит, что ещё надо для хорошей беседы у костра?
Маг уселся у костра, положил посох, вынул из своей дорожной сумки кисет, достал трубку, и приготовился было поговорить на какую-нибудь приятную нейтральную тему, скажем, о погоде, но тут юноша заговорил.
— Гномы, — сказал он с горечью.
Маг привычно и вежливо сделал вид, что удивился, а через секунду удивился по-настоящему. Гномы редко лезут в дела рода людского, а чтобы ещё и грабить людей. Дело принимало странный оборот — если, конечно, допустить, что юноша говорил правду.
Маг внимательно посмотрел на своего нечаянного собеседника, и неожиданно для себя увидел на теле юноши нечто, что заинтересовало его неподдельно. Читатель, можете сделать первую пометку в своём читательском блокноте! — ибо приключение наше со ржавым, и, может быть, даже зловещим скрипом сдвинулось с места.
— Тебя ограбили гномы? — уточнил маг. Вполне деловито уточнил, без предыдущих сочувственно-идиотических интонаций.
— Да, — сказал юноша. — Гады.
Здесь маг задумался и неожиданно поймал себя на том, что уже некоторое время слышит некий загадочный шум. Как если бы некое существо, например, слон, пыталось тихонько красться сквозь ночной лес. Слон может при этом очень сильно стараться, но возможности его в этом смысле невелики и вдобавок лес всё же не саванна. В подлеске что-то потрескивало, шуршало через неравномерные промежутки; иногда доносились какие-то шипящие звуки.
В тот же миг кусты снова затрещали и на поляну посыпались гномы из клана Белой Дивы. В отличие от юноши гномы были одеты, в руках они сжимали боевые топоры, и вид имели весьма решительный. Предводитель гномов, высокий (для гнома) и кудрявый (для гнома) тип с изображением белого молота на щите бежал впереди, громко крича на ходу: \"Плуг с Детонатором заходите слева, Бедраэдр, Бока и Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассельбоатль, о молот Магмы, ты когда-нибудь сменишь своё имя? — заходите справа! Бим и Бом за мной! Теперь он от нас не уйдет!!!\" Следует понимать, что поляна была довольно велика, раз он успел произнести это всё раздельно и связно.
Увидев гномов, юноша первым делом побледнел как смерть, затем вскочил на ноги и, проворно ухватив сук, кстати валявшийся на земле, изготовился к битве. Маг сноровисто укатился от костра в темноту, и оттуда стал наблюдать за развитием событий. Посмотреть было на что, ибо события развивались так, что дай бог всякому так развиваться! Громко вопили, подбадривая друг друга гномы, и подобно бешеной боевой свинье ортасков, метался по поляне юноша в плаще, защищая свое право на труд, жизнь и любовь. Впрочем, была в происходящих событиях какая-то странность, придававшая бою легкий налёт раздражающей театральности, ибо, несмотря на всю ярость, сквозившую в криках, издаваемых гномами, действовали они довольно осторожно. Маг уже несколько раз ловил себя на том, что непроизвольно дёргает сжатыми кулаками, мысленно завершая смертоносные комбинации, и в конце концов устыдился — и решился.
Сложив пальцы в замок, он изогнул кисти наружу и внутрь, разминаясь, затем начал с тщанием выполнять пассы одного из самых могущественных заклинаний Вентаны — заклинания Зависания. Результат не замедлил сказаться. Над поляной раздался громкий и мелодичный звук, и все гномы застыли в совершенно неестественных позах. Ещё не понявший, что случилось, юноша несколько мгновений метался по поляне, пока его не остановил голос мага.
— Не трать свои силы понапрасну, юноша! — торжественно молвил маг. — Они уже не опасны!
Именно молвил. Рационально это объяснить сложновато, но хороший маг редко упускает возможность что-нибудь молвить. Юноша остановился и огляделся, тяжело дыша. Он увидел гномов, застывших в разнообразных позах, костёр, и мага, выходящего из тьмы ко свету.
— У вас попить не найдётся? — спросил юноша.
— Пожалуйста, — сказал маг, порылся в своей дорожной сумке, вынул оттуда и аккуратно положил подле костра флягу. Юноше пришлось подойти к костру, чтобы утолить жажду, и маг получил прекрасную возможность ещё раз его рассмотреть.
— Ага, — сказал маг неопределённым голосом. — Вот, значит, как. Ясно.
На лице его, однако, была сложная смесь выражений, одно из которых недвусмысленно говорило о том, что на самом деле всё обстоит с точностью до наоборот и ничего магу не ясно, а второе свидетельствовало о напряженных попытках мага что-то вспомнить. Самое отвратительное заключалось в том, что маг не мог сообразить даже, что именно он пытается вспомнить.
Бывает.
Истратив ещё несколько мгновений на тщетные мысленные потуги, маг решил перейти к делам более насущным.
— Через двадцать минут они отойдут от столбняка, — сказал маг и стал собирать вещи. — Будет разумно, если мы постараемся уйти отсюда как можно дальше.
Юноша кивнул, постоял в нерешительности некоторое время, затем подошел к застывшему невдалеке предводителю гномов и стал сдирать с него одежду. Одевшись, он некоторое время со злобным удовлетворением на лице смотрел на голого гнома. Внезапно его глаза блеснули, и он, не оборачиваясь, крикнул:
— Слушай, если ты маг Вентаны, у тебя должен быть набор для татуировок.
— У нас мало времени, — сказал маг, кидая юноше небольшой футляр.
— Я быстро, — торопливо сказал юноша и ловко футляр поймал.
Через двадцать минут они были уже довольно далеко от костра. Блекло светил, мотаясь впереди по курсу движения, малый шар голубого магического света, отбрасывая мрачные тени. Через лес два путника ломились, особенно не таясь — отдали скрытность в жертву скорости. В душе маг надеялся на невысокие следопытческие качества гномов, и надеялся не без основания. От существ, большую часть жизни проводящих под землёй, сложно ожидать хорошего знания лесных секретов.
Ещё через сорок минут маг счёл, что можно сделать привал.
— Стоп, — сказал он.
Юноша остановился. Маг с неудовольствием посмотрел на гномьи топоры, которые юноша, проявляя недюжинное упрямство, тащил наподобие вязанки хвороста на плечах своих, но ничего не сказал.
— И что теперь? — спросил юноша.
— Лично я буду спать, — сказал маг. Он отвязал от заплечного мешка одеяло и щёлкнул пальцами, отчего магический шар с тихим треском истаял. В темноте было слышно, как маг ворочается, закутываясь поудобнее в одеяло.
Юноша постоял немного, вглядываясь в окружающую тьму, затем вздохнул и наощупку улёгся на землю, с мрачной уверенностью думая о том, что уснуть ему вряд ли удастся.
Солнечный луч прорвался сквозь неплотную завесу веток, упал на лицо и заставил открыть глаза. Юноша увидел сквозь ветви синеву майского неба, ощутил своей кожей свежесть майского утра, почувствовал всем телом стылую скованность членов. Приподняв голову, юноша увидел ещё и мага. Старик сидел на корточках и что-то жевал.
— Доброе утро! — бодро сказал маг. На взгляд юноши, слова эти были исполнены злой иронии, ибо ночёвка в лесу без костра приводит к массе малоприятных ощущений при пробуждении.
— Доброе утро, — ответил юноша, с кряхтением встал и потянулся.
— Как твоё имя? — спросил маг, жуя. — Делить трапезу с незнакомыми людьми неприлично.
И тут юноша немного мага удивил. Он поклонился и… И ничего не сказал. Было видно, что раздирают его какие-то сомнения, и вид у него был словно у человека, пытающегося, ну скажем, по памяти прикинуть, как повлияет повышение торговой пошлины на ввоз пшеницы в Ортаск на цену кузничных изделий в Пемолюксе.
— Микки Спиллейн, — сказал он наконец. — Ученик лекаря.
— Отлично, — сказал маг и кинул юноше небольшой, основательно промаслившийся, бумажный свёрточек. — Меня зовут Хромой Сом. Хромой — это имя. Маг Вентаны, второй гильдии. Тридцатая волна, к вашим услугам.
Своё имя и реквизиты маг произнёс с удовольствием, что говорило о том, что магом второй гильдии он стал недавно. Так сказать, не испарилась ещё прелесть новизны от повышенья статуса.
Юноша призадумался. Слава о магах Вентаны шла далеко. Отчасти по причине нескромности самих магов, не устававших хвалить на всех перекрёстках свои возможности, отчасти оттого, что маги Вентаны и в самом деле знали множество могущественных заклинаний как против, так и для различных напастей, например, столбняка. Микки Спиллейн мог бы долго и полезно думать на эту тему, но голод, как это часто бывает в жизни, победил. Юноша развернул свёрток, обнаружил там два куска хлеба, обильно переложенных ломтями жареного мяса с разнообразной зеленью, и немедля приступил к завтраку.
— И что мы будем делать дальше? — спросил он, мощно работая челюстями. Приятно было посмотреть, как он кусает, жуёт и проглатывает.
Мага немного удивило это \"мы\".
— Я держу путь в земли ортасков, — сказал он. — Если хочешь, можешь идти со мной.
Полдень застал наших путников на дороге, ведущей в Северный Ортаск. Оба находились в некотором противоречии с окружающей их обстановкой. Северный Ортаск был в ту пору цветущим местом. Поля, луга, реки, небо синевы необыкновенной — всё выдавало в нём край богатый и ухоженный. Яркое майское солнце ласково светило на землю. Кругом царила истинная благодать. Но путники наши всей этой благодати словно не замечали, каждый, впрочем, по своей причине.
Ученик лекаря чувствовал себя очень неудобно, поскольку гномья одежда была ему одновременно и коротка, и широка. Вдобавок гномий топор сильно оттягивал руки. Это был последний из семи топоров, захваченных с собой в дорогу Микки утром. Шесть из них, беспощадно брошенные, уже украшали своим видом придорожные канавы Северного Ортаска. Всё это злило его чрезвычайно.
Маг тоже чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Мужу взрослому и состоявшемуся полагается размышлять о вещах серьёзных, и где-то даже философических. О бренности, о смерти, о предназначении. Сома же с некоторых пор не покидало ощущение, что жизнь проистекает как-то уж слишком размеренно, и душа его просила чего-то иного, но по всем признакам эпоха ему досталась небойкая, в чём-то даже унылая, устаканенная такая эпоха.
Нет, были какие-то вести с сопредельных территорий. Королевство Пемолюкс, граничившее с Вентаной на северо-западе и являющееся на данный момент союзником, поразил кризис власти. Старому королю было пора на каникулы, а сменщик пропал незнамо куда. Из-за восточного моря от моряков пришел слух о могущественной морской державе под названием Ольхинда, стране узкоглазых людей. За Чертой, в трёх днях пути, говорили моряки, лежит эта страна, многолюдна и степна, и живут там узкоглазые люди, воинственные и бесстрашные. Придумают же такое, усмехнулся маг — узкоглазые люди. Про Восточное море можно врать что угодно, Черта всё стерпит. На юге полчища саранчи частично пожрали посевы. Население роптало, южным областям грозил голод. Поговаривали, что тут не обошлось без южных волшебников-варваров, дескать, именно они натравили на Южный Ортаск саранчу; варварами их прозвали не за то, что он были другого племени или языка, а за полную неразборчивость в экспериментах и потому, что они имели скверную привычку затевать оные без предупреждения. Люди требовали вмешательства нормальных магов, то бишь Вентаны, а пока гоняли саранчу подручными средствами.
Но всё это были вести знакомые и где-то даже рутинные. Душа мага просила настоящих потрясений, и по Северному Ортасскому тракту он шагал в состоянии лёгкой печали, нимало не подозревая, что до начала приключений осталось всего ничего.
Глава 2,
в которой читатель знакомится с гвардейцами Ортаска; ученик лекаря проявляет неучтивость, ссорясь с неким стариком; появляются боевые свиньи ортасков; и происходит сражение у Белой Реки
— Скоро Северный Ортаск. До заставы пара лат осталась.
Это была первая фраза, произнесенная Хромоем Сомом (в имени \"Хромой Сом\" слово \"Хромой\" хоть и пишется также как и прилагательное \"хромой\", тем не менее таковым не является. Как, например, в имени \"Псой\". — Прим. авторов) после почти двух часов молчания. Ученик лекаря остановился, словно громом поражённый. Несколько мгновений он смотрел на мерно удаляющуюся спину Хромоя Сома, затем бегом догнал его и некоторое время шёл молча. Лицо его отражало сложную гамму чувств. Собственно чувств было всего два — спросить или не спросить, но кто сказал, что они не могут составить сложную гамму? Маг, спинным мозгом ощутивший, что за спиной его имеет место быть нечто не совсем обычное, обернулся.
— Что? — спросил он, слегка озадаченный выражением лица юного Спиллейна.
— У нас будут проверять документы?
— Обязательно! — бодро ответил маг. — На заставе посмотрят твою подорожную, или паспорт, или гильдийный билет, или что там у тебя есть, поставят печать… Постой, уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя нет документов?
Юноша скорбно кивнул.
— Конечно же, я сам должен был догадаться! — воскликнул маг. — У тебя и карманов-то не было…
Юноша удрученно помолчал, теребя складки гномьего плаща, затем тихо произнес:
— Дьявол.
— Что?! — магу показалось, что он ослышался.
— Дьявол! — выкрикнул Микки, бросил топор и разрыдался. Слезы катились по его запыленному лицу и, оставляя на нем светлые дорожки, падали на дорогу. Там, где они падали, тут же прорастали кустики картофеля. Маг присел на корточки, потрогал кустики, понюхал цветок, зацветшего уже картофеля.
— М-да, — сказал маг и почесал в затылке. — И давно это у тебя?
— С детства, — мрачно сказал ученик лекаря.
— Ну что ж… — сказал маг и ещё раз почесал в затылке. — Пойдём дальше.
— У меня же нет документов! — выкрикнул ученик лекаря.
— Не беда. На заставе я за тебя поручусь.
— И что?!
— Потом тебе дадут справку о том, что у тебя нет документов, и поставят в неё печать.
— И всё?!
— И всё. А ты разве не знал?
Ученик лекаря перестал плакать, поиграл желваками, сжал кулаки, набычился и пошёл на мага. Однако маг, успевший немного изучить своего спутника, не дал застать себя врасплох. Он отскочил в сторону и, сожалея в глубине души, что малая дистанция не даёт времени на хотя бы пару красивых размашистых движений, ловко подсёк посохом надвигающегося Спиллейна. Ученик лекаря тоже исполнил свою партию блестяще. Ноги его взметнулись к небу, он грузно шлёпнулся спиной на дорогу, отчего вверх взметнулось небольшое облачко пыли, и некоторое время лежал так с широко открытыми глазами. Маг же не отказал себе в удовольствии, озвучивая свои движения характерными гудящими звуками, свершить несколько роскошных па и застыть напоследок в эффектной коленопреклонённой позе, с подъятым к небу посохом.
— Отдохнул? — спросил Хромой Сом и встал. Посох он при этом опустил, выражение лица упростил, словом, придал себе будничный вид.
— Пожалуй, да, — сказал Микки Спиллейн, глядя на белые облака, величественно плывущие над Северным Ортаском.
Что характерно, при виде облаков никаких возвышенных дум в его голове не возникло.
Десяток гвардейцев, шлагбаум и что-то вроде каменного пакгауза с бойницами — типичная для Ортаска застава. Появление на дороге Хромоя Сома и Микки Спиллейна вызвало оживлённую деятельность среди гвардейцев. Виной тому, в основном, стал внешний вид юноши, одетого в гномью одежду. Анатомические особенности строения тела гномов таковы, что носить их одежды обычному человеку сложновато. Говоря коротко, среднестатистический гном ниже и толще среднестатистического человека. Отсюда, вдумчивый читатель легко может представить себе внешний вид Микки Спиллейна, которому одежда гнома, как уже упоминалось, была и мала и велика одновременно. (Данный факт, очевидно, поражает воображение авторов своей логичностью и кажущимся противоречием. — Прим. пораж. авторов).
Когда маг и ученик лекаря приблизились к шлагбауму, возле оного собралась практически вся застава.
— Да, други моя, — басом сказал один из гвардейцев, невысокий, плотный, но бравый гвардеец с роскошными усами и капральскими лычками. — Клянусь Бахусом, думал я, что всё повидал в этой жизни. Но гном-переросток…
Он громко фыркнул, а все остальные поддержали его громким гоготом.
— Да нет! — громко вскричал другой гвардеец. — Это же знаменитый Гноумли! Мальчик, воспитанный гномами!
Новый взрыв хохота был наградой этой по-своему остроумной реплике.
Хромой Сом покосился на своего спутника. Юный Спиллейн был бледен, играл желваками, но в целом, держался превосходно. Значительный численный перевес со стороны оппонента весьма способствует проявлению таких достойных человеческих качеств как скромность, сдержанность, воспитанность.
Из пакгауза вышел начальник заставы, рослый мужчина лет сорока двух с половиной. Гвардейцы подтянулись и перестали смеяться. Начальник заставы с видом суровым и значительным молча приблизился к шлагбауму, небрежно глянул на мага и уставился вдаль. Хромой Сом тихонечко кашлянул и вынул из кармана несколько монет. Начальник заставы меланхолично выбрал из подставленной ладони пару монет. Затем он подумал о чём-то несколько мгновений, достал из кармана медальон с изображением жены и детей, посмотрел на него, вздохнул, взял ещё парочку монет, опустил всю сумму в один карман, затем вынул из другого кармана печать, и не глядя, ткнул ею в подставленную Хромой Сомом бумагу. Затем он перевел взгляд на ученика лекаря, и глаза его слегка расширились от изумления.
— Ну надо же, — сказал он словно сам себе. И отмочил такую штуку: приосанился, вынул из третьего кармана часы и…
Схватка была недолгой. Через минуту маг и вторично побитый за последние полчаса ученик лекаря лежали на пыльной земле, связанные. Микки Спиллейн легко мог бы избежать побоев, но совершил тактическую ошибку, оказав яростное сопротивление. Начальник заставы внимательно посмотрел на часы с надписью \"XX лет в Вооруженных силах Ортаска\" и солидно сказал:
— Пятьдесят две секунды… ну что ж, капрал, очень даже неплохо. Можете развязать их. Господа, выношу вам благодарность за ваше посильное участие в плановых учениях по задержанию злоумышленников.
Невысокий и плотный капрал кивнул сдержанно, как и подобает принимать похвалу, щёлкнул пальцами, и два гвардейца быстро и ловко развязали мага и юношу, усердно валяя их в пыли с боку на бок. Ученик лекаря встал, поиграл желваками, сжал кулаки и, набычившись, пошёл на начальника заставы.
Когда речь заходит о Северном Ортаске, существует риск возникновения различного рода недоразумений. Некоторые из читателей, плохо знакомых с географией Возлеморья, утверждают, что Северный Ортаск это область, граничащая с Южными землями Вентаны, и населенная ортасками. Другие читатели, тоже, впрочем, из числа не очень вежественных в географии Возлеморья утверждают, что Северный Ортаск — это город. Как ни странно, правы и те, и другие. Весь перец заключается в том, что Северный Ортаск есть столица одноимённой области. Этим он принципиально отличается от Южного Ортаска, столицей которого является славный город Югортаск, что даёт южанам время от времени утверждать в приватных беседах, что у северян нет ни ума, ни фантазии.
Исходя из вышесказанного вдумчивый читатель легко сообразит, что наши путники, двигаясь по Северному Ортаску, потихоньку пришли в Северный Ортаск. Северный Ортаск, как и всякая провинциальная столица, был в некотором роде весьма примечательным городом. В частности, в нём имелся яркий образчик традиционной ортасской архитектуры в лице Дворца Наместника, довольно интересные памятники, в основном, патриотического характера, и симпатичные девушки. Последнее обстоятельство традиционно относилось путешественниками к разряду особо важных.
Уже смеркалось, когда на центральной площади Северного Ортаска, носившей название Площади Хороших Советов, показались наши усталые герои. Площадь была не очень большая, но зато в центре её стоял памятник покровителям Ортаска — богине плодородия Нитрате и богу нелогичной победы Бахусу в виде мужчины и женщины, взявшихся за руки в едином порыве. Возле памятника стоял навес, под которым бойко торговали пивом и сосисками. Туда-то и направились маг и ученик лекаря. При их приближении разговоры, как водится, смолкли, и под навесом воцарилась тишина. Все с любопытством разглядывали мага и ученика лекаря. Особенно ученика лекаря. Посмотреть и в самом деле было на что. Пыль, всклокоченные волосы, синяки, дыры в самых неожиданных местах, и прочие свидетельства высокой квалификации стражников Ортаска являли собой зрелище, приятное праздному глазу. Особенно внимательно смотрели на юношу две миловидные девушки лет двадцати, судя по виду — студентки филологического факультета Билгейтцкого университета, сидевшие за столиком с краю. Ученик лекаря покраснел, приосанился и с небрежным видом перебросил топор с руки на руку, при этом чуть не выронил его; от этого он смутился, нервно переступил и попытался плотнее закутаться в остатки гномьего плаща. Девушки захихикали и быстренько начали что-то обсуждать, поглядывая на юношу.
Будь Микки менее сконцентрирован на девицах, он, возможно, увидел бы, что за одним из столиков сидит и внимательно наблюдает за ним гном, одетый так, как обычно одеваются приказчики гномьих факторий.
— Куда путь держим? — произнес дребезжащий старческий голос.
Путники обернулись. Перед ними стоял неубедительного вида старик с дружелюбной улыбкой на морщинистом лице.
— Твоё какое дело! — тут же нахамил ему Микки.
— Не дерзи! — строго ответствовал старик…
— Ах ты… — задохнулся от гнева юноша, сжал кулаки, и, набычившись, пошёл на старика. Хромой Сом вздохнул, прикрыл глаза и неодобрительно покачал головой. Неубедительный же старикашка проворно отскочил, выхватил откуда-то свисток и пронзительно в этот самый свисток свистнул. Из-за угла выскочили три боевые свиньи. Хромой Сом изумился, ибо во время оно боевые свиньи почитались исчезнувшим родом войск. Причины, по которым столь действенное средство было исключено из состава боевых сил Ортаска, мы изложим несколько позже, как только будет удобный случай. А пока…
— Взять его! — визгливым фальцетом скомандовал старик. Свиньи весело взвизгнули и бодро понеслись на продавца сосисок. Продавец сосисок судорожно заорал и, нелепо подпрыгнув, заметался возле своего лотка.
— Куда! Юношу! С топором! — внес коррекцию старик. Свиньи ещё раз весело взвизгнули, развернулись и понеслись на ученика лекаря.
— Да пребудет с нами святой Ресет! — заорал Микки и замахал топором, пытаясь запугать боевых свиней. Боевые свиньи, словно и не было никакого топора в руках юного Спиллейна, с веселым визгом сшибли юношу с ног, после чего тяжесть собственных тел увлекла их дальше. Пожалуй, только лишь это обстоятельство спасло ученика лекаря. Несмотря на усталость и многочисленные моральные травмы, он вскочил и, проявив недюжинные военные способности, предпринял маневр, который на языке военных сводок называется планомерным отступлением. Говоря же языком бытовым, Микки драпал по улице Кожевников, преследуемый свиньями, следом, отставая всё больше и больше, поспешали Хромой Сом, зловредный старик, две хихикающие девушки, продавец сосисок и стремительно растущие толпы обывателей. Процессия сопровождалась восторженными криками многочисленных высовывавшихся из окон свидетелей, салютовавших ученику лекаря банановыми корками, яблочными огрызками и прочей прелестью.
Отступать, по мнению специалистов, вообще довольно сложное искусство, а если тебя преследуют боевые свиньи ортасков, которые, как известно, бегают гораздо быстрее людей, то отступать сложнее вдвойне. Все попытки Микки придать процессу более или менее достойный характер успехом не увенчались, и уже через две минуты он оказался в реке, где и разыгралась последняя стадия сражения.
— Свиньи! Вы самые настоящие свиньи! — в бессильной злобе, стоя по горло в воде, поносил своих врагов ученик лекаря. Свиньи, казалось, не имели ничего против подобных оскорблений и бодро носились вдоль берега, жёстко пресекая все попытки юноши вылезти на берег.
— Клистирные трубки! Клизмы! — видимо вспомнив о своей профессиональной принадлежности, орал Микки. — Бекон!
Свиньи перестали носиться, посмотрели друг на друга и с мрачной решительностью полезли в воду, злобно сопя и похрюкивая. Микки со стуком захлопнул рот и зажмурился. От расправы его спасло появление на берегу толпы запыхавшихся людей. Среди них были маг Хромой Сом, тот самый неубедительный старик со свистком, две успокоившиеся девушки, продавец сосисок и многие другие.
— Рядом! — крикнул старик. Свиньи подбежали к нему и легли у его ног.
Ученик лекаря вылез из воды и уныло поплёлся к магу. Маг, пряча улыбку в уголках рта, взял юношу за руку и подвёл к зловредному старику.
— Познакомься. Это мой юный друг.
— Маг третьей гильдии Зелькав Беньяминас! — шаркнул ножкой старик.
— Так это твой друг? — недоуменно спросил Микки. Затем он сжал кулаки, набычился и в такой не совсем естественной позе простоял секунд десять. Всё это время за ним не без любопытства следили два мага и три боевые свиньи Ортаска. В конце концов, лицо его дрогнуло, обмякло, и он сказал, сморщившись словно от лимона:
— Микки Спиллейн, ученик лекаря.
Все улыбнулись. Микки посмотрел по сторонам. Кашлянул.
— Скажите, пожалуйста, как называется это река? — спросил он.
— Белая Река.
— А почему Белая? — полюбопытствовал Микки.
— Зимой назвали, — ответил маг третьей гильдии Зелькав Беньяминас.
Было далеко за полночь. В доме мага Беньяминаса, в комнате на втором этаже спал ученик лекаря, а этажом ниже при свете свечей беседовали за бутылкой темного ортасскаго два мага.
— … нет ну я, говоря строго даже, не знаю… — сказал Хромой Сом и пригорюнился. — С одной стороны, я в отпуске.
— И это прекрасно! — поддакнул Зелькав Беньяминас.
— А с другой — юноша весьма необычных способностей мне попался…
— И замечательно! — снова подержал товарища Беньяминас.
— Я хотя депешу я уже в Совет отослал, всё же определиться мне самому прежде надо.
— Именно! — беседа длилась уже не первый час, Беньяминас слегка притомился и поэтому постепенно фразы свои укорачивал.
— Что делать с ним? А то ведь ты же знаешь наш Совет!
— Да! — громко сказал Беньяминас.
— Пока они ответят со своей этой волокитой, эта ж дней пройдёт скока, — сказал Хромой Сом и несколько удивился, ответа не получив. Хромой Сому понадобилось определённое волевое усилие, прежде чем он смог сфокусировать свой взгляд на собеседнике. Собеседник спал сном младенца, если бывают, конечно, младенцы, способные спать лицом в тарелке с закусками.
Глава 3,
в которой авторы дают волю своим способностям описывателей, а также пытаются обосновать необходимость девушек в повествовании
Микки проснулся от того, что его будили.
— Молодой человек! — вкрадчиво звал его кто-то. — Ау-у!
Из чего мы сразу можем заключить, что опыт пробуждения молодых людей у будивших был не богатый. Деликатность и вкрадчивость — качества, наименее востребованные при побудке молодых людей, это охотно подтвердит вам любой армейский сержант.
Микки открыл глаза. До сих пор авторам как-то не представлялась возможность дать достойное описание наружности нашего героя. В первой главе было темно и плохо видно, во второй главе юношу всё время били, так что лишь сейчас у нас появилась возможность описать нашего героя, пока с ним опять что-нибудь не приключилось.
Ученик лекаря был симпатичным юношей, с тонкими чертами лица, которое немного портили синяки и пара прыщиков, кроме того, он имел серые глаза, нос с горбинкой и родинку в районе копчика. Из крупных деталей отметим слегка кривые ноги, мускулистые руки и чуть оттопыренные уши; веса в нём было почти четыре с половиной пуда. В заключение не без сардонической нотки заметим, что он являл собой именно тот тип мужчин, которые нравятся женщинам в возрасте.
Стоп! Чуть не забыли! На груди, под левым соском у него имелась татуировка: орел, несущий копье. Татуировка уже слегка поплыла, но общая мысль рисунка угадывалась отчётливо. Так что, читатель, снова открывай свой блокнот и отметь это обстоятельство, как ключевую деталь повествования.
Итак, Микки открыл глаза. На него смотрели две девушки, в которых он не без изумления признал тех самых девиц, что обратили на него внимание на площади Хороших Советов. Пожалуй, мы опишем и их. Одна была на полголовы ниже Спиллейна, другая ещё ниже, высокая была брюнеткой, ещё ниже — блондинкой, брюнетка была красива, блондинка тоже хороша, и обе, судя по внешнему виду, не дуры поговорить на разные темы. Кроме того, у одной из них была родинка на… Впрочем, вероятно, об этом Микки ещё узнает. Обе были одеты в платья с глухим воротом, у обеих платья скрывали весьма достойную грудь и стройные ножки (во-первых, что нам — жалко, что ли, а во-вторых, так ведь оно и было. — Прим. авторов). В общем, девушки смотрели на него, он смотрел на девушек; пауза могла бы стать неловкой, но тут одна из них спросила:
— Юноша, хотите пива?
Микки задумался. С одной стороны, пива хотелось, с другой стороны, в душе его имелись некие устои, вбитые туда воспитанием, и один из этих устоев гласил — пить пиво с утра неприлично. В конце концов, воспитание победило, и он сказал голосом хриплым со сна:
— Если можно, зелена вина, пожалуйста.
Девушки притихли. Затем блондинка неуверенно сказала
— А у нас нету.
— Плохо, — басом сказал Микки.
— Да уж, — все так же робко поддакнула брюнетка.
— Я, знаете ли, люблю после битвы слегка выпить зелена вина, — развил тему после непродолжительной паузы ученик лекаря.
— Почему бы и нет, — поддержала блондинка. Брюнетка промолчала.
— Жажда… э-э-э…
\"Жажда… черт, — подумал Микки. — Святой Ресет, помоги мне быть остроумным\".
Тишина становилась невыносимой. Мы, наверное, не совершим большого греха, если откроем читателю страшную тайну Микки Спиллейна. Дело в том, что ученик лекаря не имел большого опыта общения с девушками. Вернее опыт был, но он был чисто гипотетический и, в основном, заимствованный из книг и рассказов на конюшне. Вести непринуждённый разговор с молоденькой девушкой — для него это была задача не менее тяжкая чем, ну скажем, поединок с драконом. Прыщи, опять же. Так что тишина понемногу становилась невыносимой, но тут, к счастью, дверь распахнулась, и на пороге возникли Хромой Сом и Беньяминас. Оба были несколько не в духе. Из-за них с любопытством выглядывали все те же боевые свиньи. Бог с ним, читатель, мы опишем и их! В каждой по шесть пудов весу, у каждой по четыре ноги, на ногах копытца, сзади купированные хвостики, а спереди пара умненьких глаз. Щетина на спинках, пятачки на мордочках, всё как у обычных свиней, с одной лишь разницей, что это были всё-таки боевые свиньи.
— Аманда, Белинда, почему вы не даете юноше спать? — грозно вопросил Беньяминас.
— Дядя, но ведь вы сами сказали разбудить его, как только он проснётся! — вскричала брюнетка.
Беньяминас слегка приоткрыл рот и задумался.
— Что, так прямо и сказал? — неуверенно спросил он.
Девушки истово закивали, подтверждая.
— Ладно, — задумчиво сказал Беньяминас. — Выходите, дайте человеку одеться. Сегодня на завтрак яичница по-ортасски.
— Идём, друг мой, — обратился он уже к Хромою Сому. — Нас ждёт холодная вода!
Тут авторы считают своим долгом совершить лирическое отступление.
Женщины прекрасны! Приключенческий роман без женщин немыслим! Кого-то же должен спасать главный герой, кто-то же должен создавать ему проблемы?! А раз так, то женщины должны быть. Всё. Лирическое отступление закончено, идем в столовую.
— Спасибо, было очень вкусно, — вежливо сказал ученик лекаря и встал из-за стола. — Я вот только не понял, а чем яичница по-ортасски отличается от обычной яичницы?
— Ортасская яичница делается из ортасских яиц, — любезно пояснил Зелькав
— Аманда, Белинда, вы не желаете сходить с гостем на рынок? — поинтересовался Хромой Сом. — Мы должны набрать припасов в дорогу.
— Я не хочу на рынок, — решительно объявил в ответ юный Спиллейн.
Они входили на территорию рынка, сопровождаемые все теми же боевыми свиньями. Но едва они зашли на рынок, как ученик лекаря услышал крик \"Вот он!\", который ему сразу не понравился. Микки обернулся и увидел группу знакомых гномов из клана Белой Дивы. Их лица украшала небрежная татуировка, весьма схематично изображающая собачек, делающих щенков, и они сплочённым коллективом бежали прямо на Микки Спиллейна.
Гномы неслись компактной массой. Первым они снесли прилавок зеленщика и понеслись дальше, даже не подумав извиниться. Шпинат, морковка, дыни, яблоки, лук, артишоки и тому подобная петрушка посыпалась на землю под безжалостные сапоги гномов. Хозяин прилавка зеленщик Гэмбл в ответ дал волю вспыхнувшему в нём гневу, выхватив из ящика клубень ортасского земляного арбуза (удивительный по своим вкусовым качеством продукт, напоминающий с высоты птичьего полета картофель, а на вкус — незрелые персики; плоды земляного арбуза особенно полезны, а стало быть, невкусны в тушёном виде, в сыром же виде они необычайно твёрды и увесисты. За что этот овощ был назван земляным арбузом, для авторов загадка. Может быть, это один из многочисленных образцов искромётного ортасского юмора? — Прим. авторов) и с ловкостью необыкновенной метнул ею в голову близ бегущего гнома. Им оказался как раз Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассельбоатль, который с коротким стоном упал на землю и начал дрыгать ногами.
— Стойте! Они убили Армандо Хулиочавеса Диго Де Плесси Кассельбоатля! — вскричал кто-то из гномов. В тот же миг, забыв об ученике лекаря, гномы развернулись и с криком \"Убийцы! Отомстим за Армандо Хулиочавеса Диго Де Плесси Кассельбоатля!\" всё такой же сплочённой массой понеслись на зеленщика. Увидев это, зеленщик схватил табурет и с криком \"Ветераны Ушимудуши не сдаются!\" встал в боевую позицию. Неизвестно, чем бы всё это закончилось для Гэмбла, но тут к несчастью для себя кто-то из гномов зацепил ногой прилавок мясника по кличке Джек-Пот-Потрошитель, и на землю в дополнение к капусте, картофелю, укропу и прочим овощам посыпались говяжьи ребрышки, бараньи ноги, копченые кролики, хоботы ортасских тапаргов и прочая снедь мясного происхождения. Стало похоже на овощное рагу, не хватало только соуса. Джек-Пот-Потрошитель, расстроенный подобной небрежностью, схватил ногу копченого с пряностями быка и с натужным стоном метнул её в голову обидчика. В отличие от Гэмбла, мясник действовал нацеленно, и снаряд достался тому, кому он предназначался. От полученного удара Бома понесло в сторону, он сходу влепился в прилавок соусника Чака по кличке Норрис, и недостаток соуса сполна был возмещен опрокинутым чаном со знаменитым жгучем Южных Варваров. Сразу стало грязно и скользко. Гномы попытались ещё раз развернуться, но на соусе-жгуче их занесло, и с криком \"Убийцы! Отомстим за Армандо Хулиочавеса Диго Де Плесси Кассельбоатля и Бома!\" они всей оравой врезались в торговые ряды продавцов гантелей. В воздух тут же взмыли десятки метко брошенных гантелей, и рынок огласился стонами и воплями гномов. Гномы с превеликим трудом восстановили стройность своих рядов и кинулись на продавцов гантелей уже осознанно. Бродячие собаки, которые в изобилии водятся на каждом ортасском рынке, с восторгом прыгали вокруг гномов, пытаясь укусить их за ноги. Со всех сторон к месту боя сбегались торговцы, движимые чувством солидарности, и тоже вступали в схватку, но, поскольку было не совсем ясно, кто враг, колотили кого попало. Лаяли бродячие собаки, истошно орали продавцы и покупатели, громко кричали продаваемые гуси и куры, а со стороны реки уже неслась стая ворон, в предвкушении лёгкой поживы орущих во всё горло. Было довольно шумно.
Немного удивленный размахом событий, косвенной причиной которых он стал, Микки, несмотря на возражения с восторгом наблюдавших за побоищем девиц, желавших увидеть все до конца, принял единственно верное решение — вернуться к Беньяминасу. Энергичным шагом, волоча за собой непрерывно оглядывающихся Белинду, Аманду и визжащих от негодования трех боевых свиней, Микки двинулся прочь от рынка. Навстречу уже бежал, неся на своих лицах печать тревоги, патруль ортасских меченосцев; с рынка доносились крики \"Отомстим за Плуга! За Бедраэдра! За Боку! Убийцы! Вставайте, чего разлеглись!\" и стук гантелей.
Маги сидели на веранде и пили холодную воду. Ярко светило полуденное солнце, но вокруг них было прохладно: они развлекались, меняя температуру магическим способом. На веранде попеременно шли снег, дождь, мела метель. Долго предаваться столь увлекательному занятию им, однако, не довелось. Громыхнул гром, полыхнула молния (именно в такой последовательности!), во саду с треском упало дерево. Из воздуха материализовался и ловко спрыгнул на стол чертик и, поглядывая в сад, где нехотя разгоралось упавшее дерево, бойко затараторил, излагая текст послания.
— И-о! Сообщение. Камень показал наличие магической угрозы. Источник, тип того, неизвестен. Магистр собирает Совет Пятнадцати. Вам надлежит быть шестого июля, в полдень. Всё! Етитские помидоры! Чуть не забыл! Микки Спиллейн должен дойти до Бленда, это показал Камень. Вот теперь шабаш.
— Что?! — изумленно спросил Хромой Сом.
— Что \"что\"? — гонористо сказал чёртик.
— Откуда они узнали про Спиллейна?
— Откуда я знаю, — сказал чёртик. — Может, рассказал им кто. Или в газете прочитали. А может быть, они специально следят за этим Спиллейном! Или нет. Я понял! — внезапно воодушевился чёртик. — Они специально следят за тобой!
И совершенно бесцеремонно ткнул черненьким пальцем почему-то в Зелькава Беньяминаса.
— Всё, — сказал Сом, — спасибо.
— Как всё? А почесать?! — недовольно завопил чертик и начал раздуваться.
— Хорошо, хорошо, — поспешно сказал маг и начал чесать чертика за ухом. Чёртик мурлыкнул, заурчал, содрогнулся и с громким хлопком исчез, обдав магов тёмной неважно пахнущей жидкостью.
— Ох уж мне эта магическая связь! — в сердцах воскликнул Хромой Сом.
— Чего? — с громким хлопком возник на столе всё тот же чёртик.
— Всё нормально! Это так… шутка! — преувеличенно бодро вскричал Хромой Сом.
— А-а… — недовольно протянул чертик. — Ну смотри…
С этими словами он исчез окончательно, вторично обдав магов темной неважно пахнущей жидкостью.
— И давно это так? — сухо спросил Беньяминас, вытирая лицо носовым платком и оглядывая себя на предмет жидкостных поражений.
— Не знаю, — честно признался Хромой Сом. — Я читал в последнем \"Вестнике\" об улучшении магической связи… что-то насчёт повышения скорости на две секунды и некоторых побочных эффектах, но не думал… — здесь его мысль неожиданно скакнула немного в сторону: — Святой Ресет, а этот самый Спиллейн и впрямь штучка та ещё!
Дверь распахнулась, и на пороге появилась вся честная компания — Микки, девушки и свиньи.
— Святой Ресет! Видели бы вы это дело! Боже, чем здесь воняет? — вскричала Белинда.
— Дядюшка, это было ужасно! Ну и запах! — поддержала её Аманда.
— Чем воняет? — сразу ухватил суть происходящего юный Спиллейн.
Маги молча сидели и не смотрели на молодёжь; Беньяминас обтирался платком, Хромой Сом, напряженно морща лоб, творил заклинание очищения воздуха. Девушки, грациозно зажав носы, смотрели на него во все глаза, ученик лекаря изо всех сил делал вид, что ему совершенно неинтересно. В конце концов, что-то щёлкнуло, громыхнуло, и с потолка обильно полилась приятно пахнущая вода, давшая обильную пену. В воздухе сконцентрировались какие-то неясные тени, вооруженные мочалками.
— В кредит, — сказал Хромой Сом угрюмо, и тени, несмотря на свою бестелесность, весьма усердно и ощутимо начали мыть мыльной водой и опрыскивать одеколоном всех присутствующих. Экзекуция длилась минут пять. Девушки бегали по веранде и визжали, Микки яростно сопротивлялся, зажмурив глаза, Беньяминас сидел на стуле с видом полнейшей покорности судьбе, и лишь Хромой делал вид, что все идёт как надо. Внезапно что-то опять щелкнуло, и тени исчезли. Было слышно, как журчит убегающая вода. Хромой Сом кашлянул, выпустив при этом изо рта несколько мыльных пузырей, и сказал с преувеличенной предупредительностью:
— Если хотите, я могу сотворить заклинание осушения.
— Нет, нет, не стоит утруждать себя! — поспешно воскликнул Беньяминас. Девушки переглянулись и побежали вон, следом побежал ученик лекаря. Маги посмотрели друг на друга и молча пошли за всеми. На веранде остались лишь три боевые свиньи. Они были необыкновенно розовенькие, чистенькие, и вид имели весьма обалделый.
Спустя полчаса, подсохнув и переодевшись, все снова собрались на веранде. Дабы сгладить неприглядное впечатление от незапланированных водных процедур, Беньяминас обставил это дело весьма приглядным образом. Накрыли стол с напитками и лёгкими закусками, уселись вкруг него и начали беседу. Цветущий сад и догорающее дерево создавали для беседы приятный фон, словно призывая говорить о предметах лёгких и возвышенных. Разговор, однако, получился совсем другого характера. Первым делом, Микки рассказал о происшествии на рынке. Собственно, слово \"рассказал\" не совсем точно отражает суть происшедшего. Юный Спиллейн действительно начал рассказывать, и даже добрался до фразы \"Заходим мы, значит, на рынок\", но далее, непрерывно перебиваемый уточняющими замечаниями Аманды и Белинды, накалившими градус атмосферы до пределов неприличных, Микки сдался со словами \"Сами рассказывайте, раз такие умные\". Трудно найти другой пример высказывания, где текст так противоречил бы подтексту, ведь эта фраза, как правило, подразумевает, что на самом деле, рассказать толком вы ничего не сможете, тока зря время потратим; на самом деле никакие вы не умные. Маги тем не менее терпеливо выслушали красочный, полный ярких деталей и пикантных подробностей рассказ девушек до конца.
Затем Хромой Сом рассказал о магической депеше, ну может быть, опустив некоторые детали.
— Вот такие вот дела, — такой фразой маг свой рассказ закончил и стал глядеть на Микки Спиллейна.
— Хех… — задумчиво сказал юноша. Признаться, подобный разворот событий его изрядно удивил. Ещё вчера он считал себя предоставленным лишь самому себе, а сегодня выясняется вдруг, что есть люди, которых интересует его судьба, и больше того — эти люди норовят его судьбой распорядиться! На такой оборот юный Спиллейн продемонстрировал реакцию для человека свободного вполне естественную.
— Не, — сказал Микки. — Какой ещё Бленд… Чего я там не видел. Что мне там делать-то?
Хромой Сом посмотрел на Беньяминаса. Ситуация становилась довольно затруднительной. Вдумчивый читатель, наверное, помнит, что цель похода Микки в Бленд для самого Сома тоже была загадкой. Затруднение с лёгкостью разрешил Беньяминас.
— Молод ещё такие вопросы задавать, — сказал он ворчливо. — Камень показал надо — значит, надо.
Видите ли, иногда возраст это всё-таки преимущество. Это легко подтвердит любой семиклассник нашего мира, которому ничего не стоит побить практически любого пятиклассника. Спиллейн задумался.
— А это может быть опасно? — спросила Аманда.
Хромой Сом пожал плечами — движение, которое можно трактовать всяко. Микки встрепенулся. Похоже, упоминание об опасности пробудило и натянуло в его душе некие струны.
— Я могу дать своих боевых свиней, — торопливо сказал Беньяминас, неверно истолковав причину Миккиного возбуждения.
Аманда и Белинда переглянулись.
— Мы бы тоже могли сопровождать его, — решительно сказала Белинда.
— Ему скорее понадобится телохранитель сопровождения, — сказал Хромой Сом, с некоторым сомнением разглядывая девушек.
— Во-первых, — решительно заявила Белинда, — он не умеет обращаться со свиньями!
— Во-вторых, — сказал Аманда, — чем мы хуже свиней?
— А что такого? — спросил Беньяминас. — Пусть прогуляются!
Похоже, перспектива избавиться разом от свиней и племянниц хотя бы на время его изрядно воодушевила.
— Пусть сопровождают! Там сейчас тихо… И еду варить будут! — нашёл ещё один аргумент маг третьей гильдии.
— Ладно, — сказал Микки. — Мне, в общем-то, всё равно куда идти. Подумаешь… в Бленд, так в Бленд.
Так было принято это решение. Авторы особо заостряют внимание на этом моменте, поскольку далее в повествования подобных эпизодов будет целый обоз и гномская тележка, но конкретно это — в Бленд так в Бленд! — было всё-таки первым.
Разговор перетёк в исключительно деловую плоскость. Было решено, избегая встреч с гномами, вечером пройтись по кабачкам. В них за плату можно было найти какого-нибудь профессионального вояку, который проводил бы Микки до Бленда. Хромой Сом объявил так же, что через месяц Микки должен прибыть в Билгейтц. Это была его собственная инициатива. Ему казалось, что в этом и в самом деле есть какая-то необходимость. Девушки тут же изъявили желание сопроводить Спиллейна и до Билгейтца, тем более что им и в самом деле туда надо было к началу учебного года. То, что учебный год должен был начаться лишь через четыре месяца, отчего-то никого не смутило. Спиллейн снова не стал возражать. Возможно, на это решение повлияли ножки Белинды, белою кожей мелькавшие из-под довольно смелого платья, открывавшего почти всю нижнюю половину голени (!), но нам не хотелось бы думать о нашем герое так. Было похоже, что, по большому счёту, ему и в самом деле всё равно куда идти.
А пока что решили пообедать, и немного отдохнув, двинуться по кабачкам.
— Самое главное, не привлекать чьёго либо внимания, — нетвёрдым голосом инструктировал молодежь Беньяминас, шагая по улице неправдоподобно твёрдыми шагами. — Не вздумайте пить крепкие вина! Но! на всякий случай пропускайте в кабачке стаканчик-другой пива, поскольку человек, совсем не употребляющий в кабачке спиртные напитки, подозрителен и вызывает всеобщее подозрение. Вас могут принять за не того, и того… намылить вам шею.