— Быстрее, быстрее! — услышал он голос отца. Алексей заглушил машину и шагнул к отцу. Стоящий рядом Петька протянул ему книгу.



— Накатался?! — спросил отец Михаил и взял Алексея за руку. — Пошли, нам срочно нужно домой. Скоро приедут.



— Пошли, — виновато согласился мальчик и попрощался с Петькой коротким взмахом руки.





Тот ему ответил так же.


Овраг


Отец с сыном перебрались через придорожный овраг, обошли ржавое полотно узкоколейки и наконец, добрались до первых домов городской окраины.



— Теперь старайся тихо, — приказал отец и еще крепче сжал ладонь сына. — Вчера забрали старосту.



— Сегодня придут за нами? — опасливо поинтересовался Алексей.



— Могут, — кивнул отец Михаил, улыбнулся и добавил: — Но ты же понимаешь, что это просто испытание?



— Понимаю, — так же кивнул мальчик, хотя, признаться, он не очень понял, что именно имел в виду отец.



— Если все пройдет хорошо, то завтра дядя Саша отвезет нас к парому, — сказал отец Михаил, помогая ребенку перелезть через невысокую изгородь, окружающую сад их дома.





Из тени яблонь кто-то вышел им навстречу.



— Что там, тетя Люба? — спросил отец, узнав в фигуре родственницу.



— Все вещи перенесли в сарай, — ответила она. — Только не знаем, что с собаками делать. Брехать будут. Выдадут.



— Будем молиться, чтобы не выдали, — отмахнулся отец и по еле заметной в темноте тропинке направился к дому.





Двор. Сарай


Уже вскоре они всей семьей сидели при потушенном свете за столом в сарае. Собаки жались к ногам, но молчали.


Где-то вдали зашумел мотор. Потом хлопнула калитка, и в саду раздались голоса. Сначала чьи-то грубые, незнакомые, потом что-то вскрикнула тетя Люба, и раздался грохот поваленной мебели.



— В доме никого, кроме этой ведьмы и старика, — крикнул неизвестный голос. — Сержант, обыщи сад.



— Тихо, — шепотом приказал отец Михаил, и все сидящие в сарае постарались задержать дыхание. Алексею показалось, что даже собаки на время перестали дышать.





Неподалеку зашумела листва, и кто-то чертыхнулся:



— Здесь черт ногу сломит, какие-то кресты, плиты. Короче, сбегли попы, видно, кто-то предупредил.



— Стрельни, может, вылезут, — посоветовал кто-то ему с крыльца дома.



— Охота была пулю тратить, еще пригодится, — ответил тот, и шаги начали удаляться.





Опять за калиткой взревел мотор, и вскоре стало тихо.



— Спасибо, Господи! — вздохнула мать.



— Пора собираться, через час приедет дядя Саша, — сказал отец.



— А если бы они нас нашли? — поинтересовался Алексей. — Мы бы сражались?



— Нет, — устало улыбнулся отец, зажигая керосинку. — Священники не имеют право на кровопролитие. Ты же сам знаешь. Священники должны молиться.



— Это несправедливо, они хотели нас убить, а мы просто прятались, — возразил мальчик.



— Да, просто прятались, — грустно согласился отец, взял ребенка за руку и повел через сад к дому.





Трасса


Через несколько часов нагруженный невеликим семейным скарбом грузовик мчал по темной поселковой дороге. Алеша и его сестра сидели в кабине рядом с водителем, а их родители тряслись вместе с вещами в кузове.



— Я не понимаю, что происходит, — говорила мать. — Почему именно сейчас все эти аресты?



— Скоро война, — отвечал отец. — Большевики боятся, что духовенство в случае оккупации перейдет на сторону фашистов.



— Это чушь какая-то, — разводила руками мать. — Духовенство не может занимать чью-либо сторону.



— Ну, тем не менее, разве им объяснишь, — вздыхал отец Михаил. — Для них главное совсем другое.



-Что?



— К сожалению, они сами не знают, но, судя по информационным сводкам, войны не предполагается, а судя по арестам духовенства, она уже на пороге.



— Скажи мне, — неожиданно поинтересовалась мать, крепко сжав руку мужа. — Ты не раскаиваешься, что стал священником? Мы же для всех враги.



— Признаться, счастлив, — серьезно ответил отец.



— Тогда я тоже счастлива, — улыбнулась женщина.





Причал


Уже под самое утро на горизонте показалась кромка воды. Дядя Саша притормозил у старого причала и начал помогать складывать на землю вещи пассажиров.


Из-за будки паромщика им навстречу вышел хромой лодочник и, секунду понаблюдав за их действиями, покачал головой:



— Вещи придется оставить. Паром задержали на той стороне. Уже четвертый день. Я вас лодкой повезу.



— Но там же детские вещи! — воскликнула мать.



— Ничего не знаю, — развел руками лодочник, — но через час сюда придет колонна машин с пограничниками, так что решайтесь.



— Мы все уже решили, — строго сказал отец, откинул в сторону узел с вещами, взял за руки детей и повел к лодке, привязанной к причалу.



— Бывайте, помолитесь там за меня! — крикнул им вслед дядя Саша и пошел к грузовику.





Озеро. Редут


С тихим шелестом расходились волны перед носом лодки, на борту которой разместилась семья.


Алексей сидел на корме с разложенной на коленях книгой, повествующей о подвигах его далекого предка генерала, героически преодолевающего по заданию самого Кутузова очередной французский редут. Особо примечательные куски ребенок читал родителям вслух.



— И ангелы нам в помощь, — тихо повторял слова именитого предка Алексей, попутно вглядываясь в темнеющую на горизонте кромку Валаамского берега.





Берег Валаама


На берегу их уже ждали. Первым навстречу вышел архимандрит Аувиан.



— Ждали, ждали, — распахнул он объятия отцу Михаилу. — Думали, к обеду только будете.



— Откуда же знали? — обнимая старика, спросил тот.



— Мы ждем любого, такой закон у нас, христиан, хоть и грешных, — засмеялся архимандрит.



— Тогда почему к обеду? — продолжил расспросы отец.



— Обед — дело приятное, хочется ведь гостей чем-нибудь побаловать, — еще шире улыбнулся старик и повернулся к Алексею: — А ты, герой, вырос. Получил мою открытку к Рождеству?



— Получил, — отчего-то засмущался мальчик.



— Ну, пошли в трапезную, — пригласил гостей Аувиан и повел их тропой по склону наверх.



— Чего паром-то держат? — на ходу полюбопытствовал лодочник.



— А кого сей агрегат привезти нам сможет? — вопросом на вопрос ответил старик, не замедляя шага.



— Это верно — одни беспокойства привезет, — кивнул лодочник.





Трапезная монастыря


В трапезной их ждали еще несколько монахов.



— Благословите, отцы! — поздоровался с ними отец Михаил.



— Господь тебя благословит, — дружно ответили они. Самый младший из них помог семье рассесться за столом,





поставил перед ними приборы, налил щей и спросил:



— Что там творится?



— Наших арестовывают, церкви жгут, в общем, к чему-то готовятся, — сказал отец и добавил: — То ли к светлому будущему, то ли к немцам.



— Немцев не избежать, — прихлебывая из тарелки щи, заметил один высокий монах с иссиня-черной бородой. — Для эстонцев немцы и есть светлое будущее. Думают, немцы им шоколаду и пудры навезут.



— Не болтай, Дионисий, — осек его архимандрит. — Эстонцы и православные есть.



— Так их-то, я слышал, в первую очередь коммунисты и забирают, — буркнул тот. — Глядишь, к немцам ни одного не останется.



— Он прав, — встрял в разговор отец Михаил. — Верующих все меньше и меньше, складывается ощущение, что еще годик, и не будет ни одного.



— А как же ты, брат мой возлюбленный? — хитро поинтересовался Аувиан.



— Что я?! — пожал плечами отец. — Я готов. Жалко прошлого.



— Надо бороться! — неожиданно вступил в беседу Алексей. — Мы купим на рынке автоматы с бомбами и уйдем в леса. Там они нас не достанут.



— Господи! — взмахнул руками архимандрит. — И этот мальчик перешивал одежду сестры под облачение священника! Кто тебе эти глупости в голову-то вбил?



— Дружки его небось, мотоциклисты, — буркнул смущенный выходкой сына отец.



— Не осуждай чадо, технический прогресс, без него мы бы до сих пор по деревьям скакали. Давай лучше о судьбе твоей покалякаем, — вразумил его Аувиан и попросил Алексея: — Иди погуляй пока по острову. Грибы погляди, ты же, помню, у нас грибник медальный. А мы, братия, помолимся перед трапезой, — повернулся к монахам архимандрит.



— Так уже, — возразил один из сидящих.



— Много не мало, — осек его Аувиан. — А ты, раз такой подвижник, иди-ка нам псалтырь почитай, для доброго сочетания духовного и плотского.





Монах, огорченно крякнул, но возражать не решился и, поднявшись из-за стола, подошел к аналою, взял в руки ветхую книгу и начал нараспев читать: «Воспойте Господеви песнь нову: хваление Его в церкви преподобных. Да возвеселится Израиль о Сотворшем его, и сынове сиони возрадуются о Царе своем. Да восхвалят имя его в лице, в тимпане и псалтири да поют ему…»


Леса Валаама. Скит


Испуганный реакцией отца, мальчик поспешил последовать совету старика и вышел во двор. Он обошел монастырскую стену, спустился по склону к сосновому бору и зашагал еле заметной тропинкой вглубь. Скоро тропинка запетляла вокруг болота, пока наконец не уткнулась на поросший столетним мхом скит. Алексей осторожно толкнул тяжелую, источенную древесным жуком дверь и оказался внутри.


Когда глаза мальчика привыкли к царящему в помещении полумраку, то он разглядел горящий в глубине скита очаг, древний дубовый стол, заваленный старинными фолиантами, и сидящего седовласого старца.



— Ну, здравствуй, юный собиратель! — поздоровался с Алексеем хозяин скита.



— Я ничего не собираю, даже марки не собираю, — честно признался мальчик.



— Придется, мой любознательный друг, придется, — улыбнулся старик.



— Вы Бог?! — пораженный внезапной догадкой, с замиранием сердца по-детски прямо спросил Алексей.





Старик засмеялся, отпил чего-то из оловянной чаши с изображенными на ней херувимами и сказал:



— Ты говоришь. Интересно, а кем ты хочешь стать?



— Либо как папа священником, либо мотоциклистом, — честно ответил ребенок.



— Ну, мотоцикл так мотоцикл, — улыбнулся хозяин, жестом показал, что разговор окончен, и продолжил листать ветхую книгу, испещренную странными символами.





Алексей в очень странном, но приподнятом состоянии духа покинул скит и почему-то со всех ног побежал прочь. Однако вскоре он опомнился и попытался той же тропой вернуться обратно. Но увы, обратной дороги он не нашел — тропа заканчивалась у затянутого тиной пруда. Мальчик немного побродил по округе и вернулся к монастырю.


Ворота монастыря



— Где ты был? — встретил его вопросом младший инок у ворот.



— Я был в скиту на болотах, — сказал Алексей.



— На болотах нет скита, — пожал плечами инок и повел мальчика в покои, куда разместили их семью.





Отец подошел уже к полуночи.



— Ну, что? — бросилась к нему жена.



— Нам нужно возвращаться, пока там есть верующие, кто-то должен служить литургию, — строго ответил отец и, не раздеваясь, лег на кровать.



— Мы умрем?! — то ли спросила, то ли констатировала мать.



— Да, — просто ответил отец, закрыл глаза и добавил: — Когда-нибудь.





Храм


Ровно через три дня специальный уполномоченный по делам религий района открыл перед отцом Алексея двери небольшого храма и отдал ему ключи.



— Не знаю, о чем там в центре думают, но по мне, так я бы давно здесь дом культуры сделал, крышу обрезал бы и телескоп поставил, чтобы простые трудящиеся смогли наблюдать за жизнью на других мирах. Но раз такое указание, творите ваши мракобесия. Думаю, что через месяц-другой мы эту лавочку все равно прикроем. — Спецуполномоченный зло плюнул на порог храма и застучал подковами на сапогах в сторону рынка.





Алеша первым вошел в храм и посмотрел по сторонам. Со стен на него взирали строгие лики святых, с высоты купола его благословлял воспаривший в облаке Христос.



— Мне нравится здесь, — сказал он отцу.



— Мне тоже, — приобнял его рукой за плечо тот.





Музей



— Через четыре года вероломное нападение фашистской Германии на мирную Эстонию в одночасье разрушило экономику республики и привело эстонский народ в состояние рабского услужения немецкому господину, — продолжала говорить экскурсовод. — Партизанское сопротивление насчитывало несколько тысяч человек. Большинство из них происходило из семей эстонской бедноты и советских солдат, попавших в окружение.





Храм


Алексею доверяли убирать храм и алтарь, а потом доверили даже читать молитвы ко причастию.



— «Хотя ясти, человече, Тело Владычне, страхом приступи, да не опалишися: огнь бо есть…» — изо всех сил старался ребенок. Его звонкий голос летел к самим сводам храма и растворялся там, среди купольных мозаик.





В приоткрытую дверь храма заглянул Петька и подал рукой знак читающему Алексею. Тот кивнул.


Улица города перед храмом


Петька дожидался Алексея, прохаживаясь перед храмом, и когда тот вышел, тут же предложил ему:



— Пошли в гараж, разговор есть.



— Пошли, — согласился тот, и друзья зашагали в глубь дворов.