Звонок мобильного телефона вырвал Сару из глубокого сна посреди огромной двуспальной кровати. Ей приснилась захватывающая история о давно пропавшем члене семьи, который хотел возглавить команду. Проснувшись, Сара первым делом почувствовала раздражение из-за того, что она не узнает, чем все закончилось. Однако возмущалась она недолго. Обнаружив на полке рядом с кроватью телефон и поднеся его к лицу, девушка увидела, что звонит дядя Мак. Сердце Сары бешено заколотилось. Мак никогда не набирал ее номер, чтобы просто поздороваться. Наверное, что-то случилось. Она выбралась из-под пухового одеяла и села, прислушиваясь к звукам за пределами спальни. Тишина. На часах 10:30 утра. Она едва не проспала всю первую половину дня. Папа говорил, что уйдет? Может быть, говорил, но она позабыла, куда он собирался.

– Мак, ты в порядке? – спросила Сара вместо приветствия.

Ее голос прозвучал резче, чем Сара хотела, и в нем промелькнула привычная тревога о том, что однажды с отцом случится беда и она останется одна. Хотя полное одиночество ей не грозит. Мак, Уэс и Габриель ее поддержат. Вот только Фрэнка рядом не будет.

– Да, все в порядке. Твой папа дома?

Небрежный тон Мака не обманул Сару. Она отняла трубку от уха и снова прислушалась. В доме царила полная тишина, но это ничего не значило. Сара и Фрэнк жили в одном из самых просторных домов Брайтона.

– Я его не слышу, но сейчас проверю. Разве он не на работе?

– Нет, – замялся Мак, – Фрэнк запланировал встречу на утро, но не сказал, где именно. Я думал, что он уже вернулся, вот и все.

Сара выскользнула из постели и накинула халат. Она заглянула через балкон на кухню, затем прошлепала по коридору в кабинет отца. Дверь в его спальню была закрыта, и, когда Сара постучала, ответа не последовало.

– Дома его нет, – сказала Сара, быстро делая выводы.

Вчера Тэсс расспрашивала об убийстве, Мак вел себя уклончиво и наготовил много еды. А утром отец отправился на тайную встречу и пропал.

– Стоит ли мне беспокоиться, Мак? У папы неприятности?

На самом деле Сара хотела спросить, известно ли папе, что случилось пятнадцать лет назад? Это он убил Шона Митчелла? Но Сара понимала, что если нарушит клятву хранить молчание, то в награду получит больше вопросов, чем ответов. А если ее подозрения подтвердятся, отец окажется вовсе не тем человеком, которого Сара знала.

– Нет, – откликнулся Мак, на взгляд девушки, слишком поспешно.

Мак и Фрэнк были оба осведомлены, что Сара терпеть не могла, когда ее пытались оградить от лишних проблем. Она снова и снова доказывала, что уже не ребенок, организовывая самые крупные аферы, устроенные командой за последние годы. Но все равно ей часто казалось, что существуют некие тайные дела, в ход которых ее не посвящают. Подобные мысли выводили Сару из себя.

– У него, наверное, встреча по поводу недвижимости, – предположил Мак. – Ты же знаешь, он редко беспокоит меня всякой тягомотиной.

– Если у папы неприятности, ты должен сказать мне, – заявила Сара. – Мне нужно знать, куда он пошел и с кем встречается. Я… – Она глубоко вздохнула. – Вчера я видела Тэсс.

– Ты видела Тэсс?

Как и следовало ожидать, Мак был шокирован. В семье никогда не вели разговоров о Тэсс.

– Как? Где?

– Она расследует убийство в Брайтоне. В Гроув-Хилле прикончили парня. Я столкнулась с ней, когда изображала старуху с разбитой вазой.

– И Тэсс узнала тебя? Гейб теряет хватку.

– Она меня искала. Хотела знать, есть ли у меня информация по ее делу.

– Откуда у тебя информация об убийстве? Или Тэсс думает, что ты к нему причастна?

– Нет, ничего подобного, – быстро заверила старика Сара. – Тэсс выбита из колеи. Дело оказалось ей не по зубам, и она попросила помочь. Не переживай, я сказала, что мы не сотрудничаем с полицией. Просто мне любопытно: Тэсс неожиданно объявляется после стольких лет, а на другой день папа тайком уходит на встречу без нас…

Настала очередь Мака заговорить резким голосом:

– Тебе любопытно, не стучит ли твой папа?

– Нет, конечно!

Заподозрить в отце доносчика было хуже, чем назвать его убийцей. Фрэнк не убил бы Митчелла без веской причины. Но для стукача оправданий не существовало.

– Я всего лишь подумала, что совпадение странное.

– Да, так и есть, – задумчиво согласился Мак. – А ты уверена, что Тэсс не преследовала иные цели, когда искала тебя?

Сара задалась вопросом, мог ли старик учуять, как горят ее щеки во время телефонного разговора. Может, следует ему рассказать? Мак был членом семьи. Он бы помог, он бы понял. Сара подумала о том, что произошло много лет назад. Вспомнила, как опозорилась… Нет, пока остается шанс, что семья ничего не узнает, Сара им воспользуется.

Шум этажом ниже заставил ее подпрыгнуть.

– О! – воскликнула девушка. – Кажется, он вернулся. – Сара прикрыла трубку рукой. – Папа? Папа, это ты?

Она спустилась по лестнице, прыгая через две ступеньки, но увидела за дверью только груду почты.

– Это он? – спросил Мак на другом конце провода. – Сара? Кто там?

– Никого, – разочарованно протянула Сара. – Принесли почту.

Зажав телефон между плечом и ухом, она подняла стопку писем и хотела бросить ее на стол, но вдруг увидела ярко-розовый логотип клуба «Три фламинго». Точно такую же листовку Тэсс показывала ей вчера. Второй раз за два дня. Флаер ночного клуба, закрытого много лет назад. Клуба, из-за которого Сара избегала появляться в Кемптауне – некогда одном из ее любимых районов Брайтона, пока с заведения не сняли вывеску, разместив на первом этаже модную кофейню, а на втором – офисы, никоим образом не намекавшие на сомнительное прошлое. Только недавно девушка смогла войти внутрь и обнаружить, что планировка здания полностью изменилась, словно гусеница превратилась в бабочку. Вообще говоря, Сара верила в совпадения, но появление флаера к их числу не относилось.

Листовку прислала Тэсс? Чтобы напомнить? Или предупредить? Если это не Тэсс, ведь подобный поступок не напоминал стиль сестры, значит кто-то другой знал об убийстве Даррена Лейна. Сара не верила, что Тэсс могла проболтаться. Разумеется, сестра никому ничего не рассказывала. Никто не подозревал, что Сара как-то связана с клубом «Три фламинго», где она побывала лишь один раз. В тот злополучный вечер она заявилась в клуб, чтобы преподать подлецам урок и выманить у них несколько тысяч фунтов. Первая самостоятельная афера – попытка побежать, не научившись ходить. Лейн, преступник до мозга костей, казался идеальной мишенью. Трое приятелей подсаживали работников на наркоту, выбирая вещество по своему усмотрению, а потом заставляли бедолаг вкалывать за долги, которые те не могли погасить годами или вообще никогда. Сара была полна решимости положить их делишкам конец, и у нее получилось. Но ценой стала потеря сестры. Та не справилась с чувством вины. Сара знала, что Тэсс относилась к работе в полиции как к своего рода искуплению. В этом сестры разительно отличались друг от друга – из-за смерти подонка Сара не потеряла душевного покоя. Если бы она могла повернуть время вспять и занять место Тэсс, то собственноручно убила бы Лейна, чтобы избавить сестру от мук совести.

Если бы Тэсс в тот вечер не пошла за сестрой в клуб, то Сару ожидала бы смерть или кое-что похуже. Даррен Лейн шепнул ей на ухо, как именно заставит девушку заплатить за попытку развести приятелей на деньги. Она ощущала тепло чужого дыхания на щеке, чувствовала запах пива, которое выпил Лейн. От воспоминаний к горлу подступила тошнота, но Сара должна была взять себя в руки: речь шла об отце. Если Фрэнк причастен к смерти Шона Митчелла, ей понадобится помощь Тэсс, чтобы спасти отца от тюрьмы.

– Сара? Ты еще здесь? – нарушил тишину голос Мака.

Девушка положила стопку писем на журнальный столик, подошла к окну и сквозь щели в жалюзи поглядела на улицу, не в силах избавиться от паранойи, которая преследовала ее после встречи с Тэсс. За окном простирался идеальный вид на район Брайтон-Марина и прекрасное бирюзовое море.

– Да, все хорошо, Мак. Послушай, дай мне знать, если получишь весточку от папы, ладно? Обещаю тебе то же самое. Мне нужно кое-что сделать утром, но отключать телефон я не буду. Предупреди отца, чтобы придумал правдоподобное объяснение, зачем он заставил нас нервничать. Поговорим позже.

Не дожидаясь ответа, девушка повесила трубку. Второй раз в жизни она понятия не имела, что предпринять. На самом деле Сара догадывалась, что должна сделать, но совершенно этого не хотела. Участие в расследовании убийства означало настолько тесное сотрудничество с полицией, насколько возможно без вступления в ее ряды. А Джейкобсы всегда старались держаться от полиции подальше. Но если отец узнал, что́ произошло много лет назад, и попал в беду, пытаясь все исправить, у Сары не оставалось выбора. Ей требовалась помощь, но – черт возьми! – она ни за что не признается в этом Тэсс.

Антон Павлович Чехов

Глава 10

Произведение искусства



Держа под мышкой что-то, завернутое в 223-й нумер «Биржевых ведомостей», Саша Смирнов, единственный сын у матери, сделал кислое лицо и вошел в кабинет доктора Кошелькова.

Тэсс простукивала стены в квартире Шона Митчелла, выискивая любые признаки пустоты. Она знала, что криминалисты не обнаружили на месте убийства ни фальшивых стен, ни секретных комнат, ни потайных коридоров, но из этого следовало, что должен быть другой выход. Может, убийца Митчелла вступил в сговор со старушкой, проживающей внизу, и прорезал в полу что-то вроде люка. Черт, может, старушка с четвертого этажа сама прикончила Митчелла. Других версий у Тэсс пока не было.

– Уже жалеешь, что впряглась?

– А, милый юноша! – встретил его доктор. – Ну, как мы себя чувствуем? Что скажете хорошенького?

Тэсс вздрогнула при звуках речи с явным акцентом Ньюкасла. Резко обернувшись, она увидела позади женщину-криминалиста. Тэсс так увлеклась поисками путей отхода, что даже не заметила чужого присутствия. Она-то думала, что криминалисты закончили работу еще вчера, ведь ей доложили: квартира обследована.

«Пожалуйста, не говори, что я тут наследила и все испортила», – взмолилась про себя Тэсс.

Саша заморгал глазами, приложил руку к сердцу и сказал взволнованным голосом:

Поразительное невезение! За три года работы в детективном отделе она умудрилась напортачить на первом же месте преступления, которое ей поручили расследовать.

– Кланялась вам, Иван Николаевич, мамаша и велела благодарить вас… Я единственный сын у матери, и вы спасли мне жизнь… вылечили от опасной болезни, и… мы оба не знаем, как благодарить вас.

– Впряглась во что? – спросила Тэсс, гадая, видела ли криминалист, как инспектор трогала стены.

– Полно, юноша! – перебил доктор, раскисая от удовольствия. – Я сделал только то, что всякий другой сделал бы на моем месте.

Тэсс не сомневалась, что уже нарушила все мыслимые запреты, черт возьми! Криминалист пожала плечами и заправила прядь осветленных волос под маску.

– В расследование банального убийства.

– Я единственный сын у своей матери… Мы люди бедные и, конечно, не можем заплатить вам за ваш труд, и… нам очень совестно, доктор, хотя, впрочем, мамаша и я… единственный сын у матери, убедительно просим вас принять в знак нашей благодарности… вот эту вещь, которая… Вещь очень дорогая, из старинной бронзы… редкое произведение искусства.

– Банального? – уточнила Тэсс, уверенная, что ослышалась. – Я что-то упускаю? Где вы углядели банальность? Убийца буквально растворился в воздухе.

– Напрасно! – поморщился доктор. – Ну, к чему это?

– Ага. Банально растворился. Когда ты поймешь, как он это сделал, интерес пропадет. С аферами всегда так. Поэтому не торопись.

– Нет, уж вы, пожалуйста, не отказывайтесь, – продолжал бормотать Саша, развертывая сверток. – Вы обидите отказом и меня и мамашу… Вещь очень хорошая… из старинной бронзы… Досталась она нам от покойного папаши, и мы хранили ее, как дорогую память… Мой папаша скупал старинную бронзу и продавал ее любителям… Теперь мамаша и я этим же занимаемся…

– Не торопиться?! – возмутилась Тэсс.

Саша развернул вещь и торжественно поставил ее на стол. Это был невысокий канделябр старой бронзы, художественной работы. Изображал он группу: на пьедестале стояли две женские фигуры в костюмах Евы и в позах, для описания которых у меня не хватает ни смелости, ни подобающего темперамента. Фигуры кокетливо улыбались и вообще имели такой вид, что, кажется, если бы не обязанность поддерживать подсвечник, то они спрыгнули бы с пьедестала и устроили бы в комнате такой дебош, о котором, читатель, даже и думать неприлично.

«С аферами всегда так». Погодите…

Поглядев на подарок, доктор медленно почесал за ухом, крякнул и нерешительно высморкался.

– Что за…

– Да, вещь, действительно, прекрасная, – пробормотал он, – но… как бы выразиться, не того… нелитературна слишком… Это уж не декольте, а чёрт знает что…

Криминалист сняла маску, прикрывавшую рот, улыбнулась и подмигнула:

– То есть почему же?

– Скучала по мне?

– Сам змий-искуситель не мог бы придумать ничего сквернее. Ведь поставить на столе такую фантасмагорию значит всю квартиру загадить!

Тэсс замерла:

– Какого черта ты здесь делаешь?!

– Как вы странно, доктор, смотрите на искусство! – обиделся Саша. – Ведь это художественная вещь, вы поглядите! Столько красоты и изящества, что душу наполняет благоговейное чувство и к горлу подступают слезы! Когда видишь такую красоту, то забываешь всё земное… Вы поглядите, сколько движения, какая масса воздуху, экспрессии!

Господи Исусе! Если кто-то узнает, что ее сестра и мошенница побывала на месте убийства… Тэсс нахмурилась, вне себя от ярости:

– Всё это я отлично понимаю, милый мой, – перебил доктор, – но ведь я человек семейный, у меня тут детишки бегают, дамы бывают.

– Теперь ты блондинка? Тебе никто не говорил, что выдавать себя за полицейского – преступление?

– Конечно, если смотреть с точки зрения толпы, – сказал Саша, – то, конечно, эта высокохудожественная вещь представляется в ином свете… Но, доктор, будьте выше толпы, тем более, что своим отказом вы глубоко огорчите и меня и мамашу. Я единственный сын у матери… вы спасли мне жизнь… Мы отдаем вам самую дорогую для нас вещь, и… и я жалею только, что у вас нет пары для этого канделябра…

– О криминалистах точно никто не упоминал. Всегда нужно вникать в детали. – Сара оглядела место происшествия. – Значит, ты еще не разобралась с этим делом?

– Спасибо, голубчик, я очень благодарен… Кланяйтесь мамаше, но, ей-богу, сами посудите, у меня тут детишки бегают, дамы бывают… Ну, впрочем, пусть остается! Ведь вам не втолкуешь.

– Нет, и ты тоже, поэтому не притворяйся, что тебе все понятно. Зачем ты пришла, Сара?

– И толковать нечего, – обрадовался Саша. – Этот канделябр вы тут поставьте, вот около вазы. Эка жалость, что пары нет! Такая жалость! Ну, прощайте, доктор.

Тэсс потерла глаза. Она сама виновата. Не следовало разыскивать Сару. Было глупо ожидать, что сестра останется в стороне.

По уходе Саши доктор долго глядел на канделябр, чесал у себя за ухом и размышлял.

– У тебя есть информация, которая поможет найти убийцу? – спросила Тэсс.

«Вещь превосходная, спора нет, – думал он, – и бросать ее жалко… Оставить же у себя невозможно… Гм!.. Вот задача! Кому бы ее подарить или пожертвовать?»

Она едва не упомянула рекламную листовку, найденную вчера среди писем, но сдержалась. Тэсс не доверяла сестре в прошлом и не сомневалась в том, что Сара ни капельки не изменилась. Необходимо помнить, что Саре Джейкобс и ее семье верить нельзя.

После долгого размышления он вспомнил про своего хорошего приятеля, адвоката Ухова, которому был должен за ведение дела.

Сара выглядела озадаченной:

– И отлично, – решил доктор. – Ему, как приятелю, неловко взять с меня деньги, и будет очень прилично, если я презентую ему вещь. Отвезу-ка я ему эту чертовщину! Кстати же он холост и легкомыслен…

– Я думала, тебе нужна помощь. Поэтому ты обратилась ко мне, верно?

Тэсс вздохнула:

Не откладывая дела в дальний ящик, доктор оделся, взял канделябр и поехал к Ухову.

– Когда я спрашиваю людей, что им известно, они обычно просто сообщают мне информацию, а не являются без приглашения на место преступления. Кстати, где ты взяла костюм?

– Здорово, приятель! – сказал он, застав адвоката дома. – Я к тебе… Пришел благодарить, братец, за твои труды… Денег не хочешь брать, так возьми хоть эту вот вещицу… вот, братец ты мой… Вещица – роскошь!

– В таких обычно офисы дезинфицируют. Вы бы хоть вышили что-то на них, чтобы усложнить нам задачу. Но ближе к делу. Ты хочешь узнать, как убили засранца, или нет?

Увидев вещицу, адвокат пришел в неописанный восторг.

Тэсс покачала головой, всерьез сожалея о том, что втянула в дело сестру. Но Сара и так здесь, а криминалисты уже осмотрели квартиру. Какой вред могла причинить ее сестра?

– Вот так штука! – захохотал он. – Ах, чёрт подери его совсем, придумают же, черти, такую штуку! Чудесно! Восхитительно! Где ты достал такую прелесть?

– Послушай, – сказала Тэсс, стараясь придать голосу твердость. – Тебе нельзя здесь находиться. Я искала тебя, чтобы спросить, знаешь ли ты что-нибудь о смерти Митчелла, а не для того, чтобы ты выдавала себя за криминалиста и приходила сюда порезвиться. Пойми, наконец: это не игра, а настоящая жизнь в реальном мире.

Излив свой восторг, адвокат пугливо поглядел на двери и сказал:

– Ты имела в виду: «Да, Сара, пожалуйста, помоги»?

– Только ты, брат, убери свой подарок. Я не возьму…

– Ладно, – вздохнула Тэсс. – Можешь осмотреться. Домовладелец приступает к уборке сегодня, так что другого шанса не будет.

– Почему? – испугался доктор.

– Отличное решение!

– А потому… У меня бывают тут мать, клиенты… да и от прислуги совестно.

Сара подняла ладонь в жесте «дай пять», который Тэсс проигнорировала, и девушка притворно надулась:

– Ни-ни-ни… Не смеешь отказываться! – замахал руками доктор. – Это свинство с твоей стороны! Вещь художественная… сколько движения… экспрессии… И говорить не хочу! Обидишь!

– Ладно, я поняла. К этому шагу мы пока не готовы.

– Хоть бы замазано было, или фиговые листочки нацепить…

– Молчала бы лучше, а не то я передумаю, – буркнула Тэсс.

Но доктор еще пуще замахал руками, выскочил из квартиры Ухова и, довольный, что сумел сбыть с рук подарок, поехал домой…

– Заметано, напарник.

По уходе его адвокат осмотрел канделябр, потрогал его со всех сторон пальцами и, подобно доктору, долго ломал голову над вопросом: что делать с подарком?

– Ты мне не…

«Вещь прекрасная, – рассуждал он, – и бросить жалко, и держать у себя неприлично. Самое лучшее – это подарить кому-нибудь… Вот что, поднесу-ка я этот канделябр сегодня вечером комику Шашкину. Каналья любит подобные штуки, да и кстати же у него сегодня бенефис…»

Сказано – сделано. Вечером тщательно завернутый канделябр был поднесен комику Шашкину. Весь вечер уборную комика брали приступом мужчины, приходившие полюбоваться на подарок; всё время в уборной стоял восторженный гул и смех, похожий на лошадиное ржанье. Если какая-нибудь из актрис подходила к двери и спрашивала: «Можно войти?», то тотчас же слышался хриплый голос комика:

– Прости, шеф. Я буду молчать и слушать. Нужно разобраться с твоим делом до семи – я заказала на вечер доставку еды в «Юбер итс».

– Нет, нет, матушка! Я не одет!

После спектакля комик пожимал плечами, разводил руками и говорил:

– Хватит нести чушь о напарнике и шефе. Ты не участвуешь в расследовании. Твоя задача – быстро осмотреть квартиру. Кстати…

– Ну, куда я эту гадость дену? Ведь я на частной квартире живу! У меня артистки бывают! Это не фотография, в стол не спрячешь!

– А вы, сударь, продайте, – посоветовал парикмахер, разоблачая комика. – Тут в предместье живет старуха, которая покупает старинную бронзу… Поезжайте и спросите Смирнову… Ее всякий знает.

Она протянула руку к фотоаппарату, которым Сара щелкала, пока Тэсс этого не заметила. Сара вздохнула и отдала камеру. Все равно она вынула карту памяти пять минут назад.

Комик послушался… Дня через два доктор Кошельков сидел у себя в кабинете и, приложив палец ко лбу, думал о желчных кислотах. Вдруг отворилась дверь и в кабинет влетел Саша Смирнов. Он улыбался, сиял и вся его фигура дышала счастьем… В руках он держал что-то завернутое в газету.

– Что ты можешь мне рассказать? – спросила Сара.

– Доктор! – начал он, задыхаясь. – Представьте мою радость! На ваше счастье, нам удалось приобрести пару для вашего канделябра!.. Мамаша так счастлива… Я единственный сын у матери… вы спасли мне жизнь…

Тэсс колебалась. Она знала, что Сара и ее команда умеют хранить секреты. Поэтому вкратце изложила сведения, которыми располагала полиция. При упоминании об инициалах на корзине для бумаг Сара оживилась:

И Саша, дрожа от чувства благодарности, поставил перед доктором канделябр. Доктор разинул рот, хотел было что-то сказать, но не сказал ничего: у него отнялся язык.

– О-о-о! Убийца оставил полиции тайное послание?

Тэсс закатила глаза:

– Опять ты со своей чепухой из детективных романов. В реальной жизни убийцы не оставляют полиции сообщений на стенах. И уж точно не пишут ничего на корзинах для мусора.

– Ну, кто-то же написал. – Сара вылезла из-под стола. – Кстати, стол недавно двигали. Посмотри на вмятины от ножек на ковре. Когда стол вернули на место, то слегка промахнулись. Зачем кому-то понадобилось двигать стол?

– Люди двигают мебель по куче причин. Если, конечно, речь не о детективном романе, – вздохнула Тэсс. – Может быть, Митчелл пылесосил…

Сара приподняла брови и театрально огляделась.

– Ладно, пылесос тут явно ни при чем, – признала Тэсс. – Но ты понимаешь, о чем я. В детективных романах сыщик замечает мелкую деталь и задается вопросом, что бы это значило, но в моем мире полиция проводит анализ ДНК, ищет орудие убийства и опрашивает свидетелей. Вмятины на ковре из-за того, что кто-то на дюйм сдвинул стол…

– Ладно-ладно, я поняла. Хорошо. Тебе нужно нечто существенное, но я все же возьму стол на заметку.

– Как хочешь. Балкон осматривать будешь?

– Да. Отведи меня к месту убийства.

В свое время плитка на балконе, наверное, была белой, но сейчас в это верилось с трудом, потому что ее покрывал толстый слой грязи, которая успела высохнуть, уничтожив следы и отпечатки. Только узкая дорожка, ведущая к краю, выглядела немного почище. В дальнем от двери углу лежал на боку старый керамический горшок для цветов. Больше на балконе ничего не было. Сара перегнулась через ограждение.