Правосудие кончается дома
В зале предварительных слушаний Нью-Йоркского окружного суда в тот апрельский день царила на редкость оживленная атмосфера. Оглашение дел, назначенных к слушанию, заняло целый час, так как прерывалось бесконечными спорами и предложениями об отсрочках или переносах. Адвокаты, повысив голоса чуть ли не до крика, доходили до перепалок, в которых логика уступала место эмоциям.
Судья Фрэзер Мэнтон сдержанно прерывал эти отчаянные дебаты в самом их разгаре. Казалось, этот человек был буквально создан для того, чтобы вершить правосудие. Его лицо, довольно молодое для такой солидной должности, со сверкающими темными глазами и чистой кожей, выражало природную властность и умудренность, которые отдельным счастливчикам удается с изяществом пронести через всю жизнь.
Заметно возвышаясь над остальными, он сидел в своем огромном кожаном кресле, облаченный в черную судейскую мантию, и его лицо без преувеличения можно было назвать самым красивым в зале. Адвокаты любили его за спокойные быстрые решения, а также за непоколебимую беспристрастность, однако популярность его выходила и за рамки зала суда, ибо этот состоятельный холостяк, аристократ по рождению, считался душой общества в светских кругах Нью-Йорка.
Сразу после оглашения дел, назначенных к слушанию, суд приступил к рассмотрению нескольких обвинительных актов, полученных из Большого жюри.
Трое молодых людей, обвиняемых в вооруженном налете на ювелирный магазин на Шестой авеню, заявили о своей невиновности через адвоката — рослого жизнерадостного малого, известного своими связями в верхах демократической партии. Потом адвокат маленького черноволосого итальянца, заложившего бомбу под дверь соседу, попросил отложить слово для защиты на двадцать четыре часа. Просьба была удовлетворена. За ним следовали еще двое — аптекарь, обвиняемый в незаконной торговле героином, и щуплый, худосочный юнец, чей босс недосчитался в своем сейфе тысячи долларов. Затем секретарь объявил следующее дело, и в зал в сопровождении конвоиров ввели мужчину с изможденным, осунувшимся лицом. Сразу же при его появлении заместитель окружного прокурора Артур Торнтон поднялся со своего места.
Обвиняемый, тот самый осунувшийся мужчина лет сорока, был одет в поношенный и неопрятный костюм, которому, казалось, лет было не меньше, чем его владельцу. Лицо его, побритое сегодня утром в тюремной камере, носило на себе отпечаток крайней изможденности — следствие продолжительных страданий и лишений, а в серых глазах застыло выражение стоического безразличия, какое бывает у человека, знающего, что он обречен, и не слишком беспокоящего о дальнейшей судьбе.
Ровным, тихим голосом он сообщил секретарю о себе: Уильям Маунт, без определенного места жительства, возраст — тридцать восемь лет, американец, профессия — бухгалтер.
Судья Фрэзер Мэнтон, с пристальным интересом наблюдавший за обвиняемым во время опроса, прочистил горло.
— Уильям Маунт, — сказал он, — Большое жюри предъявляет вам обвинение в убийстве вашей жены, миссис Элейн Маунт, известной также как Элис Ривз.
Вы хотите, чтобы вам зачитали вслух обвинительный акт?
Обвиняемый поднял голову, глаза его встретились с глазами судьи.
— Нет, сэр. Я не хочу слушать обвинительный акт, — ответил он.
— Ну что ж, хорошо. Напомню только: вас привели сюда, чтобы предоставить слово для защиты. Насколько вы понимаете, у нас сейчас не судебное заседание, а предварительное слушание, и вам предоставляется возможность высказаться только относительно обвинительного акта. Вы считаете себя виновным в преступлении, в котором обвиняетесь?
Взгляд обвиняемого немного просветлел, но тут же снова померк, и он просто сказал:
— Я не делал этого, сэр.
— Стало быть, вы не признаете себя виновным?
— Не признаю, сэр.
Судья повернулся к секретарю, знаком предложив ему зафиксировать заявление, затем снова перевел взгляд на обвиняемого:
— Ваши интересы кто-нибудь представляет? У вас есть адвокат?
Едва уловимая горькая усмешка пробежала по губам Маунта.
— Нет, сэр, — ответил он.
— А вы хотели бы иметь его?
— Что с того, если бы и хотел? Я не могу оплатить адвоката — у меня нет денег.
— Это мне известно. — Судья пристально, с любопытством изучал обвиняемого. — Моя обязанность, Маунт, в случае, если обвиняемый по уголовному делу не способен нанять адвоката, назначить ему такового для защиты. Труды адвоката, равно как и все правомерные и необходимые для проводимого им расследования расходы, в данном случае оплачиваются государством.
Как видите, государство заботится об обеспечении прав своих подданных. Я назначу адвоката по вашему делу сегодня днем, и, возможно, уже завтра утром вы с ним встретитесь.
— Да, сэр, — ответил обвиняемый без малейшего интереса в голосе — судя по всему, от адвоката он особой помощи не ждал.
Судья Мэнтон повернулся к секретарю, и тот передал ему папку с прикрепленными к ней несколькими листками бумаги. Судья задумчиво просмотрел их, потом повернулся к заместителю окружного прокурора:
— Мистер Торнтон, я назначаю рассмотрение этого дела на восемнадцатое мая. Вас эта дата устраивает?
— Да, ваша честь, — ответил прокурор.
— Хорошо. Итак, Маунт, в четверг восемнадцатого мая вы предстанете перед судом. Ваш адвокат будет об этом уведомлен. Все.
Когда конвоиры выводили обвиняемого из зала, лицо его выражало все ту же покорную безнадежность, с какой он вошел сюда двадцать минут назад.
В тот же день несколько позже в комнату отдыха по соседству с залом заседаний, где судья Фрэзер Мэнтон наслаждался сигарой и дружеской беседой со своими старинными приятелями — Гамильтоном Роджерсом, владельцем и издателем «Судебного бюллетеня», и Ричардом Хэммелом, комиссаром полиции, — вошел его секретарь, принесший на подпись документы.
— Кстати, сэр, надо будет еще одну бумагу подписать, — заметил он, промакнув подписи. — Кого вы намерены определить на дело Маунта? Ведь надо же отправить ему уведомление.
— Ах да, Маунта… — вспомнил судья. — Подожди-ка, дай подумать… Я сегодня уже просмотрел список и остановился на кандидатуре Саймона Лега. — Он мгновение колебался. — Да, пожалуй. Отдай это дело Легу. Пишется: «л», «е», «г» — «Лег». Адрес найдешь в адресной книге.
— Как?! Неужто старина Сайми Лег?! — воскликнул комиссар полиции Хэммел.
Секретарь остановился на мгновение, в глазах его промелькнуло изумление.
— Да, сэр, — наконец ответил он и направился к двери, а уже через минуту из соседней комнаты донесся стук его печатной машинки.
В мило обставленном офисе, состоящем из двух комнат, расположенных на восемнадцатом этаже одного из нью-йоркских небоскребов, что на Бродвее чуть южнее Сити-Холла, секретарша в девять часов утра болтала с конторским посыльным. (Господи! До чего же все эти секретарши похожи одна на другую!
И кто только из них не болтает по утрам с посыльными?) Впрочем, эта, возможно, была чуть посимпатичнее, однако в остальном точно соответствовала привычному образу. Зато юноша явно был незаурядной личностью — ясный взгляд, форма лба свидетельствовали о присутствии интеллекта, а во всем облике чувствовалась подлинная, не напоказ, аккуратность.
Было молодому человеку около двадцати лет, и звали его Дэн Калп. Закончив разговор с сослуживицей, он взял с полки тяжелый том свода законов и погрузился в чтение.
Дверь отворилась, в контору вошел человек.
— Доброе утро, сэр, — хором поздоровались секретарша и юноша. — Доброе утро, мистер Лег.
Вошедший тоже поздоровался и повесил в шкаф шляпу и плащ. Средних лет, крепкого телосложения, он обладал несколько удлиненными и угрюмыми чертами лица, странным образом контрастирующими с веселыми живыми глазами.
— Есть какая-нибудь почта, мисс Веннер? — спросил он у секретарши.
— Да, сэр.
Взяв у девушки два письма, он прошел в соседнюю комнату. Молодой человек вернулся к чтению свода законов, а мисс Веннер достала из ящика стола вышиванье. Из соседней комнаты было слышно, как шеф поднял крышку стола, отодвинул стул и вскрыл конверт. Затем последовала тишина.
Наконец послышался его голос:
— Дэн!
Юноша заложил печатью раскрытую книгу и зашел в соседнюю комнату:
— Да, сэр?
— Поди-ка сюда.
Мистер Лег, повернувшись на стуле, с выражением крайнего изумления смотрел на листок с машинописным текстом, который держал в руке:
— Нет, ты только посмотри на это, Дэн! Только посмотри!
Лицо юноши все более оживлялось, пока он читал письмо.
— Это дело об убийстве, сэр, — проговорил он наконец с воодушевлением.
— Вижу. Но почему?! Почему на него назначили именно меня? И зачем вообще меня назначать?
Юноша улыбнулся:
— Это и впрямь удивительно, сэр.
— Хм! Удивительно! Это не удивительно, а возмутительно — вот что это! Ну с какой стати меня назначать на убийство?! Да я даже не знаю, как говорить с этим человеком! Они же прекрасно знают, что я не имел дела с убийствами уже десять лет. Нет, Дэн, это просто вопиющее безобразие!
— Да, сэр.
— Я не возьму его!
— Нет, сэр.
Возмущенно жестикулируя, мистер Лег поднялся из-за стола и подошел к окну. Дэн не сводил с него неуверенного, но полного энтузиазма взгляда, потом наконец робко спросил:
— Мистер Лег, а это будет этично?
Крутанувшись на каблуках, адвокат резко обернулся:
— Что?!
— Ну… отказаться от дела, сэр…
— Не знаю… Нет, не этично. Провались оно пропадом! Похоже, я уже взялся за него. Но какой в этом смысл? Я ведь не знаю об этом убийстве ровным счетом ничего! А что, если этот человек невиновен? Как я смогу доказать это? Кто бы ни был этот Маунт, да поможет ему Бог! Полагаю, мне нужно поехать повидаться с ним.
— Да, сэр.
Несмотря на то что мистер Лег рассуждал вслух еще добрых полчаса (а Дэн с почтением его слушал), он так и не пришел к каким-либо определенным заключениям. Выход был один — поехать и увидеться с Маунтом.
Господи, ну что за напасть! Когда вот так неожиданно тебе на голову сваливается дело об убийстве! Нет, все-таки должны же быть государственные защитники!
В десять часов он надел шляпу и плащ и поехал в тюрьму.
Пока он находится в пути, мы можем рассказать о нем.
Мистер Саймон Лег был хорошо известен среди собратьев по профессии. Но не как адвокат. В сущности, он даже и не был адвокатом, разве что по названию.
Вот уже десять лет, как он вообще не практиковал.
Получив в наследство огромное состояние и решив, что ему незачем работать, он просто отказался заниматься какими-либо делами. Только чтобы не потерять самоуважение он содержал офис, где целыми днями просиживал на крутящемся стуле, поглощая со страшной скоростью (по пять-шесть штук в неделю) приключенческие романы, да еще время от времени ублажал себя партией в шахматы с Дэном, который, всякий раз предоставляя ему преимущество в виде ладьи, неизменно обыгрывал его. На первый взгляд могло показаться, что Дэну и мисс Веннер совершенно нечего делать, однако на самом деле они были почти всегда заняты — целыми днями подбирали с пола прочитанные шефом книжки и отсылали их в Армию спасения.
Что же до широкой известности мистера Лега среди коллег, то она объяснялась тем фактом, что он был членом всех элитных клубов, слыл душой общества и славился либеральностью взглядов.
Наконец он приехал в тюрьму. Внутренне содрогнувшись, проследовал через главные ворота, объяснил цель своего визита привратнику, после чего его проводили в кабинет начальника тюрьмы, которому он показал письмо от судьи Мэнтона. Начальник тюрьмы вызвал служителя, который проводил адвоката в маленькую комнату с голыми стенами в конце темного коридора и оставил там одного. Через пять минут дверь снова отворилась, и на пороге появился надзиратель в форме, сопровождавший одетого в поношенный черный костюм человека с бледным, осунувшимся лицом и запавшими глазами.
Надзиратель указал на кнопку звонка на стене.
— Позовите меня, когда закончите, — сказал он и вышел, закрыв за собой дверь.
Адвокат поднялся навстречу вошедшему, который, стоя у двери, бесстрастно смотрел на него.
— Мистер Маунт, — смущенно проговорил адвокат, протягивая ему ладонь для рукопожатия, — я — мистер Саймон Лег, ваш защитник.
После секундного колебания тот пожал адвокату руку.
— Рад познакомиться, мистер Лег, — сказал он.
Казалось, он чувствовал себя крайне неловко. До чего же все-таки любопытная вещь эмоции (к примеру, такие, как смущение) — человек продолжает испытывать их, даже когда над ним нависла тень смерти.
— Итак… — начал было адвокат и осекся.
Маунт пришел ему на помощь.
— Насколько я понимаю, вы пришли выслушать мою версию, — сказал он.
— Совершенно верно, — подхватил мистер Лег. — И я думаю, мы все-таки могли бы присесть.
Они уселись за стоявший посреди комнаты стол напротив друг друга.
— Видите ли, мистер Маунт, — начал адвокат. — Мне совсем ничего не известно об этом деле. Меня назначил на него судья Мэнтон. И прежде, чем вы поделитесь со мной сокровенным, я хочу предупредить вас, что никогда не имел дела с уголовными преступлениями. По правде сказать, я даже не совсем адвокат.
Я сообщаю вам это для того, чтобы вы могли попросить суд предоставить вам другого защитника. И я думаю, лучше будет, если вы именно так и поступите.
— Это не имеет никакого значения, — спокойно возразил Маунт. — Тут ни один защитник не поможет.
Мистер Лег бросил на него быстрый взгляд.
— Вы что же, хотите сказать, что признаете себя виновным? — спросил он, и тут же отшатнулся, испытав на себе силу молниеносной вспышки, мелькнувшей в глазах собеседника.
— Нет! — выкрикнул Маунт, однако спокойствие тотчас же вернулось к нему. — Нет, — холодно продолжал он. — Нет, мистер Лег, я невиновен. Господи, да неужели вы думаете, что я мог убить ее?! Только тут уж ничего не поделаешь! Меня застали там…
— Подождите, — перебил его адвокат. — Я и в самом деле считаю, что вам лучше попросить себе другого защитника.
— Я не стану этого делать.
— Но я в этих вопросах некомпетентен!
— Ну и что? Какая разница? Она мертва, ее уже не вернешь… Что я теперь могу поделать? Только утверждать, что не убивал? Нет, я ни о чем не буду просить судью. Пусть все остается как есть.
Мистер Лег вздохнул.
— В таком случае я постараюсь сделать все возможное, — заключил он с оттенком безнадежности в голосе. — А теперь, мистер Маунт, расскажите мне все, что вам известно. И помните: единственный для меня шанс помочь вам — это услышать от вас всю правду.
— Не вижу в этом никакого смысла, сэр, — уныло проговорил Маунт.
— Я жду, — продолжал настаивать адвокат.
И Уильям Маунт рассказал ему свою историю.
Мистер Лег вернулся в свой офис уже после двух часов дня, заскочив по пути пообедать в ресторан. Когда он вошел, мисс Веннер и Дэн обратили к нему лица, на которых застыло выражение нетерпеливого ожидания, и едва заметная удивленная улыбка тронула хорошенькие губки секретарши. Дэн вскочил, чтобы повесить плащ шефа, но тень разочарования омрачила его лицо, когда адвокат, поблагодарив за заботу, без единого слова прошел к себе в кабинет. Правда, очень скоро оттуда донесся его голос:
— Дэн!
Молодой человек бросился к двери:
— Да, сэр?
— Поди-ка сюда.
Мистер Лег сидел за письменным столом, взгромоздив на него ноги и упершись подбородком в грудь — любимейшая поза для чтения романов.
— Дэн, — проговорил он, когда юноша предстал перед ним. — Должен тебе сказать, дело этого Маунта — весьма плачевный случай. Мне жаль, что меня втянули в него. Я абсолютно уверен, что они собираются осудить совершенно невиновного человека.
— Да, сэр.
— Он невиновен, вне всякого сомнения. Но я совершенно не представляю, что делать! Вот присядь-ка и послушай. Ты — умный парень, отлично играешь в шахматы — может быть, тебе удастся что-нибудь придумать.
— Да, сэр, — с готовностью отозвался юноша, выдвигая для себя стул.
— Ну так вот, — начал адвокат, — этого Маунта обвиняют в убийстве своей жены. В сущности, она была его женой только номинально — они не жили вместе уже четыре года. Он женился на ней семь лет назад, когда ему было тридцать два, а ей — двадцать один.
Он работал в страховой компании, занимал там одну из ведущих должностей и неплохо зарабатывал. Она же служила секретаршей в адвокатской конторе. Первые два года они прожили счастливо, Маунт буквально боготворил ее. Потом она, похоже, разочаровалась в их браке и год спустя в один прекрасный день внезапно исчезла, оставив только коротенькое письмецо, в котором сообщала, что встретила другого мужчину.
Маунт искал ее…
— Письмо у него осталось? — перебил шефа Дэн, до сих пор внимательно слушавший.
— Какое письмо?
— Ну, то, что оставила перед уходом жена.
— Не знаю. Я его об этом не спрашивал.
— Хорошо, сэр. Извините, что перебил.
— Маунт искал ее повсюду, — продолжал адвокат, — но так и не смог напасть на след. Он обратился в полицию, однако и их поиски оказались безуспешными.
А тем временем он лишился рабочего места — из-за постоянных отлучек, продолжавшихся целых два месяца.
Сердце его было разбито, после ухода жены ему все стало безразлично. Он все дальше катился по наклонной плоскости и в конечном счете превратился почти в бродягу. Наполовину потеряв рассудок от горя и лишений, он бесцельно бродил по улицам, надеясь встретить сбежавшую жену. Так прошло более трех лет, и горечь утраты немного притупилась. Ему удалось получить место бухгалтера в конторе по продаже угля, и целых четыре месяца он честно исполнял свою работу.
Однажды вечером, второго апреля — за неделю до минувшей пятницы, — возвращаясь домой после работы, он переходил Сто четвертую улицу, когда к нему с изумленным возгласом подбежала женщина, в которой он узнал свою жену. Маунт был потрясен. Позже он припомнил, что она была очень хорошо одета. Она сказала ему, что ищет его уже полгода, что, как выяснилось, любит и всегда по-настоящему любила только его и что хочет вернуться к нему. Маунт рассказал ей о своем незавидном положении, но она ответила, что у нее полно денег, которых хватит им обоим на многие годы. Бедняга Маунт даже не отважился спросить ее, откуда взялись эти деньги, и согласился снова жить вместе.
Она назначила ему встречу на следующий вечер в девять часов у аптеки на углу Сто шестнадцатой улицы и Восьмой авеню. Маунт просил ее пойти с ним сейчас же, но она сказала, что не может этого сделать.
На этом они расстались, но Маунту была невыносима мысль о новой разлуке, поэтому он тайком последовал за женой.
На Сто третьей улице она спустилась в метро, и Маунту удалось незамеченным сесть в тот же вагон. На Сто пятьдесят седьмой улице она сошла, и он последовал за ней до многоквартирного дома неподалеку от Бродвея. Вскоре после того, как она скрылась за дверью, в одном из окон на третьем этаже в восточном крыле дома зажегся свет — так Маунт догадался, что она живет в этой квартире. Он топтался под окнами до одиннадцати и даже дольше, но она так больше и не вышла.
На следующий вечер Маунт пришел к назначенному месту у аптеки раньше условленного времени. Ее там не было, не пришла она и в девять. Маунт прождал почти два часа. Без двадцати одиннадцать он побрел к Сто пятьдесят седьмой улице и уже с мостовой разглядел свет в ее окнах.
Дверь подъезда была открыта, и он вошел. Внизу в вестибюле стоял какой-то человек. Маунт глянул на него лишь мельком и направился к лестнице. Он даже не мог вспомнить, во что был одет этот человек, у него осталось лишь смутное воспоминание, что в руке тот держал чемодан. Маунт поднялся по лестнице на третий этаж и позвонил в дверь квартиры. Ему никто не ответил, хотя звонил он несколько раз, и в конечном счете, обнаружив, что дверь незаперта, он толкнул ее и вошел.
На полу в ярком свете люстры лежало мертвое тело его жены. Из груди торчала рукоятка ножа, вокруг все было залито кровью. С криком Маунт бросился к телу и вытащил нож — из раны на него тотчас же хлынула кровь, перепачкав ему руки и одежду. На его крик сбежались соседи, а через десять минут там уже была полиция. Разумеется, его арестовали.
Мистер Лег снял со стола одну ногу и, достав из кармана пачку сигарет, прикурил одну.
— Такова история Маунта, — сказал он, выпустив дым в потолок. — И я уверен, что его слова — правда.
Его наружность внушает мне доверие.
Губы Дэна тронула едва заметная улыбка.
— Вообще-то, сэр, вы всегда склонны верить тому, что вам говорят, — робко заметил он.
— Это верно, — согласился мистер Лег, нахмурившись. — Да, я с тобой согласен: подозрительность иногда не бывает лишней. Но этот человек, похоже, рассказал мне правду, и к тому же я — его защитник.
Признаюсь тебе без зазрения совести, Дэн, что я чувствую себя совершенно беспомощным. Я много думал и выдвинул несколько идей, но все они по здравом размышлении показались мне абсурдными. А думал я много, даже во время обеда эти мысли не выходили у меня из головы.
— Да, сэр.
— Но несмотря ни на что, я так и не пришел ни к какому выводу. Как я уже сказал, Дэн, ты — умный парень. Может, ты предложишь что-нибудь?..
Глаза юноши озарились ясным светом, в них отражалась напряженная работа мысли.
— Я мог бы подумать, сэр. Ведь это очень интересное дело! И в нем есть одна весьма любопытная деталь… Весьма любопытная!..
— Какая же?
— Я бы предпочел умолчать о ней, сэр, пока не исследую вопрос более глубоко. Может быть, тогда я смогу прийти к определенному заключению.
— Хорошо, Дэн. Надеюсь, что работа сыщика дастся тебе так же легко, как игра в шахматы. В конце концов, Маунту от этого хуже не будет. Потренируй свой ум, мой мальчик, а завтра мы с тобой вернемся к этому вопросу.
— Да, сэр.
Дэн ушел к себе, а мистер Лег еще некоторое время сидел в задумчивости, разглядывая чернильницу. Потом наконец, тряхнув головой и тяжко вздохнув, он придвинул к себе книгу в красном тисненом переплете, на котором золотыми буквами было написано: «Битва на Амазонке».
Раскрыв ее на первой странице, он погрузился в чтение. Выражение полнейшего блаженства и удовлетворения расплылось по его лицу. Минуты летели одна за другой, подбородок все глубже опускался в воротник, а руки все крепче сжимали книгу, пока он, наконец, не дошел до четвертой главы под названием «Ночное нападение».
Таким образом, за час он добрался до самого захватывающего места в книге, где описывалось сражение, и глаза его теперь сверкали безудержной радостью.
— Мистер Лег!
Адвокат оторвался от книги, обнаружив перед собой Дэна:
— Что, Дэн?
— Я насчет этого дела… Ну… Маунта…
— А что насчет него?
— Я вот тут подумал, сэр: чтобы сдвинуться с места, нам нужно больше информации. Кому-то нужно поехать и осмотреть место преступления. Что до меня, то я был бы только счастлив сделать это.
— Ну что ж, это замечательная идея, — согласился мистер Лег, чьи пальцы, зажимавшие недочитанную страницу в книге, нетерпеливо подрагивали.
— Есть еще несколько вещей, сэр, которые нам необходимо сделать. Без них нам не обойтись. Я составил небольшой список вопросов. Не могли бы вы взглянуть?
С жестом, выдававшим нетерпение, адвокат взял у Дэна листок бумаги и принялся читать машинописные строки — видимо, Дэн воспользовался машинкой мисс Веннер.
«Во-первых, проверить слова Маунта:
1. Сохранил ли он письмо, оставленное его женой перед тем, как она сбежала? Если да, то взять письмо у него.
2. Где Маунт работал бухгалтером в течение четырех месяцев перед убийством? Проверить.
3. Где он находился, пока ожидал жену на углу Сто шестнадцатой улицы и Восьмой авеню вечером третьего апреля: внутри аптеки или снаружи? Выяснить, нет ли кого-нибудь в аптеке или поблизости, кто мог бы припомнить, что видел его там.
4. Злоупотребляет ли он алкоголем?
5. Какое впечатление производит: человека нервного и возбужденного или спокойного и уравновешенного?
Во-вторых, узнать в полиции:
1. Каким ножом было совершено преступление?
Имелись ли на нем другие отпечатки пальцев, кроме Маунта?
2. Точное время, когда полиция получила сигнал о преступлении, и как долго, по заключению врача, жертва пролежала мертвой к моменту приезда полиции?
3. Забрали они из квартиры какие-нибудь бумаги или вещи? Если да, то осмотреть их, если представится таковая возможность.
4. Имеют ли Маунт или его жена криминальное прошлое?
5. Раздобыть фотографию Маунта.
6. Имеются ли на теле какие-либо следы насилия, кроме ножевой раны в груди?»
На этом месте, оторвавшись от листка, адвокат поднял на юношу восхищенный взгляд.
— Это очень разумные идеи, Дэн, — заметил он. — На редкость разумные. Разумные и очень полезные.
— Да, сэр. — Губы юноши тронула едва заметная улыбка. — Конечно, мистер Лег, до завтра вы с Маунтом увидеться не сможете, зато получить необходимую информацию в полиции вы можете уже сегодня днем.
Думаю, в полицейском отделении…
— Ты хочешь сказать, я должен туда поехать?! — перебил его мистер Лег с недовольными нотками в голосе.
— А как же, сэр? Со мной они вряд ли захотят иметь дело, а кроме того, мне нужно будет съездить осмотреть квартиру.
— Да, но… — Мистер Лег, казалось, был слишком ошеломлен, чтобы осознать, что его действительно ждет работа. — Хорошо, — произнес он наконец. — Похоже, мне и впрямь придется этим заняться. Завтра с утра и начну.
— Увидеться с Маунтом, сэр, вы можете завтра утром, но в полицию нужно сходить уже сегодня. Прямо сейчас.
— Сегодня?! — Адвокат бросил беспомощно-упрямый взгляд на книгу, которую держал в руке. — Знаешь, Дэн, мне кажется, не стоит опережать события.
Я вполне мог бы начать завтра. В конце концов, почему из-за этого Маунта я должен нарушать свой рабочий распорядок?
— Он ваш клиент, сэр. Сегодня шестнадцатое апреля, а суд назначен на восемнадцатое мая. Мы не можем терять время.
— Да, черт возьми, он мой клиент! — согласился адвокат. — И тем хуже для него. Впрочем, я понимаю, что должен постараться сделать все возможное. Ладно, так и быть, начну сегодня.
— Прямо сейчас, сэр.
— Хорошо. Насколько я понял, тебе нужны ответы на все эти вопросы? Так?
— Да, сэр. А завтра, помимо свидания с Маунтом, вам нужно будет зайти в фирму, где он якобы работал.
И еще в несколько мест. В аптеку я схожу сам. Одним словом, дел полно.
— Да уж, будет полно, если мы станем следовать твоим указаниям. — К мистеру Легу постепенно возвращалось чувство юмора.
— Да, сэр, и вот еще что… Сейчас я намерен поехать в ту квартиру, и мне… — Молодой человек колебался. — Мне могут понадобиться деньги для швейцаров и прочих. Обычно они становятся более словоохотливыми, когда получают что-нибудь.
— Дэн, да ты циник! — Мистер Лег достал бумажник. — Сколько тебе нужно?
— Думаю, долларов пятьдесят, сэр.
— Вот, сотня.
— Спасибо, сэр.
Пятнадцать минут спустя, убедившись собственными глазами, что шеф отправился-таки в полицию, Дэн взял из шкафа шляпу. На пути к двери он остановился у стола секретарши — как и всегда, эта гордячка была самозабвенно увлечена вышиванием.
— Возможно, очень скоро, мисс Веннер, вы перестанете думать обо мне как о мальчишке.
Мисс Веннер оторвалась от своего занятия:
— Вот как? Насколько я понимаю, ты собираешься совершить что-то неслыханно великое?
— Можете не сомневаться, совершу. — Глаза Дэна излучали пыл и уверенность. — Вот увидите. И тогда я смогу сказать вам… э-э… сказать…
— Ну? Ну? Сказать что? — Мисс Веннер лукаво улыбнулась.
Но Дэну, похоже, нечем было закончить фразу. Внезапно наклонившись, он запечатлел громкий поцелуй на рукоделии мисс Веннер и, покраснев, направился к двери.
Было почти четыре часа, когда Дэн прибыл к дому на Сто пятьдесят седьмой улице — этот адрес он взял у мистера Лега. Для начала он постоял на противоположной стороне улицы, чтобы получше рассмотреть дом. Каменное пятиэтажное здание, самое низкое и, пожалуй, самое старое в квартале, имело с фасада пожарные выходы. Дэн отыскал взглядом три окна на третьем этаже с восточной стороны — именно в этой квартире, как ему было известно, Элейн Маунт нашла свою смерть.
Потом, перейдя через улицу, он позвонил в дверь.
Через минуту на пороге появился мрачного вида швейцар с черными усами.
— Что надо? — угрюмо спросил он у юноши.
Дэн улыбнулся:
— Вы швейцар?
— Да.
Дэн прошел в вестибюль:
— Я работаю в офисе мистера Лега, адвоката человека, обвиняемого в совершенном здесь убийстве. Я хотел бы осмотреть квартиру. Есть здесь кто-нибудь из полицейских, кому поручено проследить?
— Проследить за чем?
— За квартирой.
— Нет.
— Она опечатана?
— Нет. Печать сняли позавчера. Только откуда мне, молодой человек, знать, кто вы такой?
— Ну об этом не беспокойтесь. У меня с собой письмо мистера Лега. Вот, посмотрите.
Вместе с письмом Дэн достал из кармана пятидолларовую бумажку. Письмо он вскоре получил обратно, а вот купюра нашла приют в грязной ладони швейцара.
— Если не возражаете, я бы хотел осмотреть квартиру, — повторил просьбу Дэн.
— Ну что ж, — уже более дружелюбно отозвался швейцар. — Отчего же не посмотреть? Тем более, что она сдается.
Он направился через темный холл к лестнице. Следуя за ним, Дэн отметил про себя, что коридор на первом этаже очень узкий и пустынный и что здесь нет ни телефона, ни лифта. Судя по всему, здание строилось в начале века, когда о современных удобствах еще и понятия не имели.
— Вот, пожалуйста.
Швейцар остановился перед дверью, выбрал из связки ключ, повернул его в замке и прошел в квартиру.
Дэн последовал за ним.
Занеся ногу через порог, он застыл в изумлении.
Перед ним была абсолютно пустая комната — ни мебели, ни вещей, только голые стены, обклеенные выцветшими обоями, да грязный, затоптанный пол — одним словом, одно из самых унылых зрелищ на свете — пустое жилье.
— Но… здесь ничего нет?! — разочарованно воскликнул молодой человек.
Конечно ничего, невозмутимо подтвердил швейцар.
— Но как же так?! Полиция знает об этом?
— Конечно знает. Я же говорил вам, они были здесь позавчера и сняли печать. Разрешили нам вынести барахло. Один из полицейских сказал, что убийца пойман, а стало быть, больше незачем держать квартиру под замком.
— Где же тогда мебель и все вещи?
— На складе. Вчера увезли.
Еще минуту Дэн в молчаливом недоумении оглядывал пустую квартиру. Если и было здесь что-либо способное остановить на себе его неопытный глаз, то теперь в любом случае было уже слишком поздно.
— Ну что ж!.. — заметил он вслух. — Сделанного не воротишь! — Он снова повернулся к швейцару. — Кто собирал вещи на вывоз?
— Я.
— Вы ничего не брали оттуда? Бумаги со стола, содержимое ящиков — если таковые были — все это осталось?
Швейцар, похоже, был уязвлен таким намеком на его нечистоплотность:
— Ничего я не брал! Разумеется, там было полно всяких бумаг и разного ненужного барахла.
— И вы все это выбросили?
— Да. Хотя мусор еще не вывезли. Он внизу, в подвале.
— А можно мне взглянуть на него?
Они спустились вниз, и там, в темном углу подвала, швейцар указал Дэну на грязный мешок, набитый бумагами и всяким мусором. Чувствуя себя полным идиотом, Дэн вытащил мешок на свет и вывалил его содержимое на цементный пол, затем принялся перебирать по одному все предметы, тщательно разглядывая их и складывая обратно в мешок.
Здесь было всего понемногу: журналы, газеты, сломанная чернильница, огрызки свинцовых карандашей, писчая бумага, засохшая банановая кожура, расчески для волос, счета от мясника и чеки из магазина деликатесов.
Хлама было много, и Дэн провозился с ним целый час, пока, наконец, не нашел то, что счел заслуживающим внимания. Это был небольшой квадратный клочок бумаги, в углу которого стоял почтовый штамп округа Нью-Йорк, а посередине чернилами было написано: «Bonneau et Mouet — Сухое».
Поднеся листок к окну, Дэн внимательно изучил его и сунул в карман.
— Похоже, я просто ненормальный, — пробормотал он себе под нос. — Сама по себе идея-то, может, и хороша, но ожидать, что она оправдается… Впрочем, посмотрим.
Еще тридцать минут копался он в мусоре, так и не найдя больше ничего интересного. Швейцара он обнаружил в передней — попыхивая трубкой, тот читал газету. На столе перед ним стоял огромный жбан пива — судя по всему, гуманитарная помощь мистера Лега в виде пятидолларовой бумажки пришлась весьма кстати.
— Все? — спросил швейцар, изобразив на лице мину, по-видимому заменявшую ему дружелюбную улыбку. — Ну как, нашли что-нибудь?
Дэн покачал головой:
— Нет. А теперь, мистер… Вот только не знаю вашего имени…
— Йокам. Билл Йокам.
— А теперь, мистер Йокам, если не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы были дома вечером в субботу третьего апреля? В тот вечер, когда было совершено убийство.