Стаут Рекс
Повелительница павианов
Рекс Стаут
Повелительница павианов
Перевел с англ. А. Шаров
В тот день у меня была большая запарка, и лишь избыток природного благоразумия не дал мне выйти на свежий воздух и немного отдышаться. Я лишь изредка спускался в кабинет, тщательно прикрывал за собой дверь в коридор и устраивался в кресле, взгромоздив ноги на стол. А потом закрывал глаза и делал дыхательные упражнения.
Я дал маху дважды - когда Билл Макнаб, заядлый цветовод и издатель \"Газетт\", предложил Ниро Вулфу как-нибудь пригласить в гости членов Манхэттенского клуба любителей цветов, чтобы они полюбовались его орхидеями, я должен был предвидеть, что мне сулит это мероприятие. Когда день был назначен и приглашения разосланы, мы с Вулфом условились, что Фриц и Сол будут встречать гостей в прихожей, а я, Теодор и сам Вулф развлекать их в оранжерее. Кабы меня не подвел здравый смысл, я бы решительно воспротивился такому раскладу, но не слелал этого и в итоге полтора часа толкался в толпе гостей Вулфа, раскланиваясь и рассылая во все стороны псевдовосторженные улыбки.
Все было бы ещё ничего, найдись среди гостей такие, созерцание которых радовало бы глаз. Спору нет, вступить в Манхэттенский клуб любителей цветов весьма непросто, но, похоже, критерии отбора там очень отличаются от моих. Мужчины, впрочем, были вполне заурядные, ничего особенного. Но женщины! Они льнули к цветам с какой-то изуверской нежностью, а все потому, что цветы не могли ответить им взаимностью.
Одна, правда, оказалась довольно миленькой, но всего одна. Мне пришла охота заглянуть в неотапливоемую часть оранжереи, тут-то я и увидел эту девицу в конце коридора. С расстояния в десять ярдов она казалась более-менее привлекательной, а когда я сумел, лавируя среди цветоводов, подобраться к ней, чтобы ответить на вопросы, если они у неё возникнут, то убедился, что глаза не обманули меня: девица метнула на меня быстрый косой взгляд, и я понял, что она без труда отличит мужчину от цветка. Она молча улыбалась и протискивалась сквозь толпу в обществе своих спутников - двух мужчин и дамы не первой молодости. Чуть погодя я предпринял ещё одну безуспешную попытку приблизиться к девице, а потом, опасаясь, что улыбка намертво приклеится к моей физиономии, решился на самовольную отлучку, чтобы передохнуть. Я бочком подобрался к торцу отапливаемого отделения оранжереи и юркнул в дверь.
Насколько я помню, а память у меня неплохая, в старом особняке Ниро Вулфа на Западной тридцать пятой улице ещё никогда не собиралось столько народу. Я забежал в свою спальню за сигаретами, потом спустился этажом ниже и заглянул в коридор, дабы убедиться, что спальня Вулфа на замке. Затем я проверил, как Фриц Бреннер и Сол Пензер справляются с приемом и проводами гостей, и отправился в кабинет.
Прошло минут восемь или десять, я успел расслабиться и немного отдохнуть, когда вдруг открылась дверь, и девица вошла в кабинет. На этот раз она была одна. Пока она закрывала дверь, я успел вскочить и любезно проговорить:
- А я тут сижу и размышляю, удастся ли...
Увидев её лицо, я осекся. На первый взгляд, лицо как лицо, но на нем читалась тревога. Сделав несколько шагов, девица упала в желтое кресло посреди комнаты.
- У вас найдется что-нибудь выпить? - спросила она.
- Конечно. - Я достал из бара бутылку виски.
Ее руки дрожали, но она не расплескала ни капли и осушила бокал в два приема.
- Еще? - спросил я.
Девица покачала головой. Ее блестящие карие глаза подернулись поволокой, и она вдруг устремила на меня долгий пытливый взгляд.
- Вы Арчи Гудвин, - сказала она.
Я кивнул.
- А вы, надо полагать, египетская царица.
- Я - повелительница павианов, - объявила девица. - Они-то и научили меня говорить. - Она поискала, куда бы поставить бокал, и я забрал его у гостьи. - Посмотрите, как у меня руки трясутся, - проговорила она.
С этими словами повелительница павианов вытянула руку, и я мягко пожал её, взяв в ладони.
- У вас немного расстроенный вид, - заметил я.
- Мне необходимо увидеться с Ниро Вулфом, причем немедленно, пока я не передумала, - сказала она, не сводя с меня глаз. - Я влипла в препоганейшую историю, но могу выпутаться, если уговорю Ниро Вулфа мне помочь.
Я ответил, что едва ли она сумеет встретиться с Вулфом до окончания приема. Гостья огляделась и спросила:
- Сюда могут войти?
- Нет, не могут, - ответил я.
- Можно мне ещё глоток?
Я ответил, что сначала ей нужно успокоиться, и девица не стала возражать, но поднялась и налила себе сама. Я нахмурился, сел и принялся наблюдать за ней. Должен признаться, девица производила несколько странное впечатление. Едва ли она состояла в клубе любителей цветов. Снова опустившись в кресло, она посмотрела на меня и задумчиво проговорила:
- А может, вам рассказать?
- Многие так и делают, - скромно ответил я. - Ладно, рассказывайте.
- Ну что ж... Меня могут обвинить в мошенничестве.
- Да? И чем вы занимаетесь? Передергиваете в канасту?
- Я не о шулерстве, - нервно кашлянув, сказала девица. - Напомните мне как-нибудь, чтобы я поведала вам историю своей жизни. О том, что мой муж погиб на войне, и мне пришлось опуститься до мошеннических трюков. Ну, что, распалила я ваше любопытство?
- Еще как распалили. Так чем же вы занимаетесь? Хищениями орхидей?
- Нет. Раньше я думала, что плохо быть бедной и нечестной, но однажды мне пришлось убедиться, что не все так просто. Жизнь сводит с разными людьми, иногда подпадаешь под их влияние. Два года назад я и трое моих партнеров вытянули сто тысяч долларов у одной зажиточной особы. Могу рассказать, как мы это сделали, даже назвать имена. Едва ли облапошенной даме придет в голову откровенничать.
Я кивнул.
- Жертвам шантажа это не свойственно.
- Я не вымогательница!
- Прошу прощения. Мистер Вулф не устает повторять, что я то и дело опережаю события.
Девица кипела от негодования и, похоже, не слушала меня.
- Вымогатель куда хуже мошенника. Но не в этом дело. Беда мошенника в том, что собратья по промыслу толкают его на гадкие поступки, даже если он не хочет их совершать. Когда-то у меня была подруга, близкая подруга, если только мошенник может иметь друзей. Но её убили. Стоило мне рассказать все, что я знаю, и убийцу поймали бы, но я тряслась от страха и молчала. В итоге он и поныне на воле. Но ведь погибла моя подруга! Похоже, я опустилась на самое дно.
- Возможно, - ответил я. - Ведь я вас почти не знаю и не могу сказать, что с вами будет после двух бокалов виски. Может быть, вы развлекаетесь, водя за нос частных сыщиков.
Девица пропустила мои слова мимо ушей.
- Я давно поняла, что совершила ошибку, - продолжала она, словно читая театральный монолог. - И около года назад решила начать новую жизнь...
- Понимаю, - кивнув, вставил я.
- Но в декабре мы провернули одно хорошее дельце, и я уехала развлекаться во Флориду. А по дороге познакомилась с одним типом. У него была зацеплена клиентка, и сейчас я ею занимаюсь. Мы вернулись сюда только неделю назад. Этот человек... - Она умолкла.
- Да? - поторопил я её. Девица выглядела совершенно подавленной. И дело было не только в тревоге, которую она испытывала.
- Я вам говорю безо всяких преувеличений, он мне противен, продолжала она. - Впрочем, это касается только меня. Сейчас я попытаюсь объяснить, как попала сюда и почему сожалею об этом!
У меня не было оснований сомневаться в её искренности, даже если она репетировала эту сцену перед зеркалом, добиваясь полной достоверности.
Девица уставилась в пространство.
- Если бы я не пришла! Если бы не встретила его! - Она взволнованно подалась ко мне. - У меня есть один недостаток: я соображаю либо слишком быстро, либо слишком туго. Как только я поняла, что увидела знакомого, мне надо было отвернуться, но я этого не сделала, и он все прочел в моих глазах. Я была потрясена и глядела на него, думая, что не узнала бы этого человека, будь он без шляпы. И тут вдруг он взглянул на меня и понял, что случилось. Ну, да было уже поздно. Я прекрасно владею собой и сохраняю невозмутимое выражение лица при любых обстоятельствах, но сегодня это оказалось мне не под силу... Моя неловкость была заметна. Миссис Орвин даже спросила, что со мной. Только после этого я постаралась взять себя в руки, а когда увидела Ниро Вулфа, решила поговорить с ним. Разумеется, при всем честном народе этого сделать нельзя, но потом вы вышли, и я, отделавшись от своих спутников, поспешила за вами.
Девица попыталась улыбнуться мне, но сумела состроить только какую-то жалкую гримасу.
- Мне стало немного легче, - с надеждой в голосе произнесла она.
- У нас хорошее виски, - сказал я. - Вы так и не сообщите мне, кого именно узнали?
- Нет. Я расскажу это только Ниро Вулфу.
- И тем не менее, вы решили довериться мне. Ладно, поступайте, как считаете нужным. Но чего вы рассчитываете добиться, рассказав обо всем Вулфу или кому-либо другому?
- Я смогу обезопасить себя, и этот человек не навредит мне.
- Почему?
- Испугается. Ниро Вулф предупредит его, что я все рассказала, и если со мной что-то случится, он будет знать, кто это сделал. То есть, Ниро Вулф будет знать, и вы тоже.
- Мы будем полезны вам, только если узнаем имя и адрес этого таинственного человека, - сказал я, пытливо разглядывая девицу. - Надо полагать, парень и впрямь ещё тот, раз сумел так застращать вас. Кстати, если уж мы заговорили об именах, как вас зовут?
Она издала какой-то странный звук, отдаленно похожий на смех.
- Марджори вам нравится?
- Ничего. Но какое имя вы носите сейчас?
Девица заколебалась.
- Да полно вам! - воскликнул я. - Вы же не в безвоздушном пространстве, а я, как-никак, сыщик. Мы записали имена всех гостей.
- Синтия Браун, - сказала она.
- Вы пришли вместе с миссис Орвин? Она и есть ваше \"клиентка\", которую вы зацепили во Флориде?
- Да, но с этим покончено, - девица взмахнула рукой. - Я вышла из игры.
- Понятно. И все же - кто тот человек, которого вы узнали?
Синтия покосилась на дверь, обвела взглядом кабинет и спросила:
- Нас могут услышать?
- Нет. Вторая дверь ведет в переднюю, где мы временно устроили гардероб, а стены кабинета звуконепроницаемые.
- Все должно получиться так, как я задумала, - сказала она, понизив голос. - Но я была не до конца откровенна с вами.
- От мошенницы я иного и не ожидал. Попытайтесь ещё раз.
- Я хочу сказать... - Она закусила губу. - Дело не в страхе за свою шкуру. Разумеется, я боюсь, но Ниро Вулф нужен мне не только для того, чтобы обеспечить мою безопасность. Мне надо поговорить с ним о том убийстве... Но он не должен упоминать моего имени... Я совсем не хочу объясняться с полицией, особенно сейчас. Если Вулф не сможет выполнить это условие... Или вы полагаете, что сможет?
Я почувствовал, как вдоль позвоночника пробежала легкая дрожь. Такое со мной случается очень и очень редко. Стараясь не допустить, чтобы мой голос сорвался, я строго взглянул на девицу и сказал:
- Вулф возьмется за дело, только если вы заплатите ему. Вы располагаете какими-нибудь доказательствами?
- Я видела его.
- Видели сегодня?
- Нет, давно, в тот день, когда навестила подругу, о которой говорила вам, - Синтия сцепила руки. - Я как раз собиралась уходить. Дорис была в ванной. Я подошла ко входной двери, и тут кто-то вставил ключ в замок с наружной стороны. Дверь открылась, и вошел мужчина. Увидев меня, он застыл на месте. Это была моя первая встреча с \"сахарным папочкой\" Дорис. Она, понятное дело, не хотела нас знакомить. Поскольку у него был свой ключ, я, естественно, решила, что он задумал сделать ей сюрприз, и поспешно ушла, успев сообщить ему, что Дорис в ванной.
Синтия умолкла, её руки чуть расслабились, потом снова плотно сжались. Она сказала:
- Учтите, если надо, я всегда смогу откреститься от своих слов. Выйдя от Дорис, я отправилась в бар, а потом позвонила ей спросить, не изменились ли её планы из-за прихода \"сахарного папочки\" и будем ли мы обедать вместе. Трубку не сняли, и я вернулась к Дорис. Позвонила у двери, но никто не открыл. В доме нет ни лифтера, ни консьержа, и спросить было не у кого. А наутро горничная Дорис обнаружила её тело. Газеты сообщили, что Дорис была убита накануне. Наверняка это сделал \"сахарный папочка\"! Но о нем ни слова не написали, никто не видел, как он выходил из дома. И я, подлая малодушная девка, даже не пикнула!
- И сегодня \"сахарный папочка\" вдруг появился тут, среди любителей орхидей?
- Вот именно.
- Вы уверены, что он вас раскусил? Догадался, что вы узнали его?
- Да. Он пристально смотрел на меня, и его глаза...
Зазвонил телефон. Я подошел к столу, снял трубку и сказал:
- Алло?
- Арчи! - раздался раздраженный голос Ниро Вулфа. - Куда ты, черт возьми, пропал? Немедленно возвращайся!
- Я приду чуть позже. Беседую с возможным клиентом.
- Тоже мне, нашел время! Приходи сейчас же!
Он бросил трубку. Я последовал его примеру и повернулся к возможной клиентке.
- Мистер Вулф зовет меня наверх. Вы можете подождать здесь? И что сказать миссис Орвин, если спросит о вас?
- Что я занемогла и уехала домой.
- Хорошо. Прием скоро кончится. В приглашении сказано: с половины третьего до пяти. Если захотите выпить, угощайтесь. Под каким именем записался сегодня ваш подозреваемый?
- Я не знаю...
- Как он выглядит?
Синтия пристально посмотрела на меня и покачала головой.
- Подождите. Сначала послушаем, что скажет ниро Вулф.
Наверное, она прочла что-то в моих глазах, или ей так показалось. Во всяком случае, девица подошла и взяла меня за руку.
- Вам я больше ничего сообщить не могу. Извините. Я знаю, что вы честный человек, и вам можно доверять. Впервые за многие годы я разговариваю с мужчиной, не таясь. Мне... - Она заколебалась, подбирая слова. - Мне это весьма и весьма приятно.
- Взаимно. Зовите меня просто Арчи. Но вы должны дать мне словесный портрет.
По-видимому, эта мысль не показалась ей весьма и весьма приятной.
- Нет. Пусть сначала Ниро Вулф скажет, что готов взяться за дело.
В оранжерее почти никого не осталось. Когда я присоединился к горстке гостей вокруг Ниро Вулфа, он метнул на меня взгляд, полный холодного бешенства, и я был вынужден выдавить улыбку. Слава богу, было уже без четверти пять, и, если гости внимательно читали пригласительные открытки, скоро прием закончится.
Читали они не очень внимательно, но меня это уже не волновало: я был занят другими размышлениями. Теперь гости действительно интересовали меня, во всяком случае, один из них, если он ещё здесь.
Первым делом надо было выполнить поручение Синтии. Подойдя к троице её спутников, я вежливо спросил даму:
- Миссис Орвин?
- Да, это я.
Миссис Орвин была невелика ростом и весьма дородна, с круглым одутловатым лицом и узенькими глазками.
- Арчи Гудвин, - представился я. - Здешний служащий.
И умолк, не зная, что ещё сказать. На мое счастье, в разговор встрял один из её спутников.
- Моя сестра? - угрожающе спросил он.
Итак, речь идет о брате и сестре. На мой взгляд, братом он был неплохим. Постарше меня, но ненамного. Рослый, поджарый, с тяжелым подбородком и проницательными серыми глазами.
- Моя сестра? - повторил он.
- Наверное. Вы...
- Полковник Перси Браун.
Я снова повернулся к миссис Орвин.
- Мисс Браун просила передать вам, что ушла домой. Я угостил её выпивкой, и это, похоже, помогло, но все-таки ей неможется, и она решила уйти. Велела извиниться за нее.
- Но она совершенно здорова! - вскричал полковник. Мои слова почему-то обидели его.
- Как она себя чувствует? - спросила миссис Орвин.
- Следовало налить ей втрое больше, - подал голос второй мужчина. Или отдать всю бутылку.
Судя по его тону и выражению лица, он не считал нужным беседовать с прислугой, то есть, со мной. Он был много моложе Брауна и очень похож на миссис Орвин. Вероятно, родственник.
Она тотчас подтвердила это, сказав:
- Прикуси язык, Юджин! А вам, полковник, пожалуй, стоило бы сходить и узнать, что с ней.
- Едва ли в этом есть нужда, - с преувеличенно мужественной улыбкой ответил полковник. - Уверяю вас, Мими.
- С ней все хорошо, - подтвердил я и пошел прочь, думая о том, что в языке уйма слов, значение которых требует уточнения. Назвать эту грузную матрону с узенькими глазками Мими было по меньшей мере оригинально.
Я бродил среди гостей и был живым воплощением любезности. Я полностью полагался на чутье, поскольку у меня не было специального счетчика, сигналящего при соприкосновении с убийцей. А ведь изобличение убийцы Дорис Хаттен было бы достойно отображения в моем блокноте!
Синтия Браун не называла фамилии убитой, но мне было достаточно и имени. Когда произошло убийство, а было это месяцев пять назад, в начале октября, газеты, по своему обыкновению, подняли большой шум. Дорис Хаттен была задушена её собственным белым шелковым шейным платком с узором в виде текста Декларации независимости. Место преступления - уютная квартира на пятом этаже дома на одной из западных семидесятых улиц. Платок, которым убийца стянул ей шею, был завязан узлом на затылке. В радиусе мили не нашлось ни одного подозреваемого, и сержант Перли Стеббинс из отдела по расследованию убийств признался мне, что его ведомство вряд ли когда-нибудь выяснит, кто оплачивал квартиру убитой.
Я настроился на самый подозрительный лад и продолжал бродить по оранжерее. Некоторые мои подозрения оказались чересчур нелепыми, что выяснилось в ходе беседы с пробудившим их человеком, когда я хорошенько пригляделся к нему. На это понадобилось много времени, но я не сомневался, что, если Синтия была со мной откровенна, скоро мы будем знать все подробности дела. Проклятый холодок в позвоночнике по-прежнему давал о себе знать.
Пробило пять, пошел шестой час, и толпа гостей поредела. В половине шестого оставшиеся, наконец, уразумели, что их время кончилось, и потянулись к лестнице. Я все ещё был в оранжерее и вдруг заметил, что остался один, если не считать какого-то господина, поглощенного изучением горшка с довианами, который стоял на северном стеллаже. Господин меня не интересовал, я уже оценил его и вычеркнул из списка подозреваемых: он явно не тянул на убийцу. Но, когда я посмотрел в его сторону, он вдруг резко нагнулся и взял горшок с цветками в руки. Мышцы у меня на спине напряглись. Это был чистой воды рефлекс, но я уже осознал, чем он вызван. Большие пальцы незнакомца очень характерно сошлись на горловине горшка. Даже при полном пренебрежении к чужому имуществу не следует браться за пятидюймовый горшочек так, словно собираешься вытрясти из него душу.
Я с опаской приблизился к гостю. Он держал цветочный горшок в нескольких дюймах от своих глаз.
- Прекрасный цветок, - с лучезарной улыбкой проговорил я.
Незнакомец кивнул и наклонился, чтобы поставить горшок на место, но продолжал крепко держать его. Я огляделся. Похоже, в оранжерее остались только Ниро Вулф и горстка гостей, в том числе миссис Орвин с её спутниками и Билл Макнаб, издатель \"Газетт\".
Когда я вновь повернулся к незнакомцу, он выпрямился и, не удостоив меня ни единого слова, зашагал к выходу.
Я последовал за ним вниз по лестнице, едва не наступая ему на пятки. Наконец мы оказались в просторной прихожей, почти безлюдной, если не считать женщины в каракулевой шубе, уже готовой выйти на улицу, и Сола Пензера, который скучал у двери.
Разумеется, вешалки в гардеробе были свободны. Мой подопечный сразу увидел свое пальто и шагнул к нему. Я обогнал его, чтобы помочь одеться, но гость не обратил на меня внимания, даже не потрудился покачать головой. Я почувствовал себя уязвленным.
Он вышел из гардероба в прихожую. Я шел в шаге позади него. Когда он направился к двери, я сказал:
- Прошу прощения, но мы спрашиваем у гостей имена, не только встречая их, а и провожая тоже. Назовите, пожалуйста, ваше.
- Что за ерунда? - резко отозвался уходящий гость, после чего взялся за ручку и толкнул дверь.
Поняв, что я не стал бы интересоваться именем этого парня без серьезных оснований, Сол подошел ко мне, и мы вместе проводили гостя глазами, дождавшись, когда он преодолеет все семь ступеней крыльца и спустится на тротуар.
- Пойти за ним? - шепотом спросил Сол.
Я покачал головой и уже собрался было что-то буркнуть, как вдруг у нас за спиной раздался сдавленный женский крик, негромкий, но полный неподдельного ужаса. Мы с Солом резко обернулись. Из гардероба выбежали Фриц и какой-то гость, а из кабинета в прихожую пулей вылетела женщина в каракулевой шубке. Она что-то невнятно бормотала, и Сол с зычным рыком вспугнутого тигра бросился к ней. Я рванулся с места ещё быстрее. Мне понадобилось всего восемь шагов, чтобы очутиться на пороге кабинета, и ещё два - чтобы оказаться внутри.
Увидев распростертое на полу тело, я сразу понял, что это Синтия Браун. Впрочем, узнал я её только по одежде, ибо искаженные смертным страхом черты, вывалившийся язык и выпученные глаза сделали лицо совершенно неузнаваемым. Я опустился на корточки, сунул руку под лиф её платья и замер. Сердце не билось.
Поднявшись, я подошел к телефону, набрал номер и сказал подоспевшему Солу:
- Никого не выпускай и ничего не трогай. Впустишь только доктора Уоллмера.
После двух гудков трубку сняла ассистентка и соединила меня с доктором Уоллмером.
- Док, это Арчи Гудвин. Приезжайте немедленно. Задушена женщина. Да, именно так - задушена!
Положив трубку, я взялся за телефон внутренней связи и позвонил в оранжерею. Вскоре раздался резкий раздраженный голос Ниро Вулфа:
- Алло!
- Я в кабинете. Пожалуй, вам стоит спуститься сюда. Возможный клиент, о котором я упоминал, лежит у меня под ногами. Это женщина, и она задушена. Я вызвал Уоллмера, но ей уже не поможешь.
- Ты не шутишь? - спросил Вулф.
- Нет. Спуститесь и посмотрите сами, а потом я отвечу на ваши вопросы.
Вулф бросил трубку. Я достал бумажную салфетку, оторвал краешек и прикрыл рот и ноздри Синтии.
Из прихожей донеслись голоса, и один из гостей прорвался в кабинет. В тот миг, когда раздался крик, он был в гардеробе с Фрицем. Коренастый широкоплечий мужчина с мрачными проницательными глазами и огромными, как у гориллы, руками. Он начал говорить ещё с порога, причем весьма сердито, но умолк, как только подошел поближе и взглянул на пол.
- О, нет, только не это, - хрипло выдавил он.
- Увы, сэр, - ответил я.
- Как это случилось?
- Мы не знаем.
- Кто она?
- Мы не знаем.
Он с трудом оторвал взгляд от Синтии и посмотрел на меня. Я восхитился его выдержкой. Зрелище, как-никак, было жуткое.
- Тот человек у дверей не выпускает нас.
- Это вполне объяснимо, сэр. Вы сами все видите.
- Да, конечно, - ответил он, не сводя с меня глаз. - Но мы ничего не знаем об этом убийстве. Меня зовут Хоумер Карлайл. Я заместитель исполнительного директора \"Норт-америкэн-фудз компани\". Моя жена просто захотела взглянуть на кабинет Ниро Вулфа и вошла сюда. Мы оба сожалеем об этом. У нас назначена встреча, и я не вижу причин задерживаться тут.
- Я тоже сожалею, но причина есть, сэр, - ответил я. - Ваша супруга первой обнаружила тело. Мы в гораздо худшем положении, чем вы - ведь труп лежит в нашем кабинете. Поэтому я считаю... Привет, доктор.
Войдя в комнату и едва кивнув мне, Уоллмер раскрыл свой черный саквояж и опустился на колени над трупом. Доктор пыхтел и отдувался, хотя и жил на нашей улице, так что ему пришлось прошагать не больше двухсот ярдов. Но последнее время он изрядно прибавил в весе.
Хоумер Карлайл стоял и наблюдал за ним, плотно сжав губы. У дверей Сол и Фриц успокаивали даму в каракулевой шубке. Из кабины лифта вышли Ниро Вулф и миссис Мими Орвин. Юджин Орвин, полковник Перси Браун, Билл Макнаб и какой-то мужчина с копной черных волос спускались по лестнице. Я стоял в дверях кабинета, готовый задержать их.
Когда Вулф направился ко мне, миссис Карлайл схватила его за рукав.
- Я только хотела взглянуть на ваш кабинет. Я не...
Она что-то бессвязно тараторила, а я тем временем заметил, что под расстегнутой каракулевой шубкой виднеется пестрый шелковый шейный платок. Но, поскольку половина женщин на приеме носила нечто подобное, я упоминаю о платке лишь затем, чтобы подчеркнуть свою добросовестность.
Вулф слишком долго общался сегодня с женщинами и не смог сохранить невозмутимость. Он отпрянул прочь, но миссис Карлайл крепко вцепилась в него. Она имела спортивное телосложение, была плоскогруда и мускулиста, и дело грозило дойти до потасовки между нею и Вулфом, весившим вдвое больше своей противницы. К счастью, Сол втиснулся между ними и не допустил мордобоя. Это не убавило красноречия миссис Карлайл, но Вулф хотя бы смог спокойно подойти ко мне.
- Доктор Уоллмер уже прибыл?
- Да, сэр.
Заместитель исполнительного директора вышел из кабинета со словами:
- Мистер Вулф, я Хоумер Карлайл и я настаиваю...
- Заткнитесь, - рявкнул Вулф. Оглядев собравшихся с порога, он желчно проговорил: - Тоже мне, цветоводы. Вы говорили мне, мистер Макнаб, что соберется круг избранных, заядлых любителей цветов... Фу! Сол.
- Да, сэр?
- Отведи их в столовую и не выпускай оттуда. Не позволяй никому прикасаться к дверной ручке и вообще ни к чему возле двери. Арчи, идем со мной.
Он вошел в кабинет, я последовал за ним и аккуратно прикрыл дверь ногой, так, чтобы она не затворилась полностью, но и не оставив щели. Уолмер отважно выдержал угрюмый взгляд Вулфа.
- Ну, что? - спросил Вулф.
- Мертва, - ответил Уолмер. - Задушена.
- Давно?
- Самое большее - два часа назад. Возможно, меньше.
Вулф мрачно оглядел распростертое на полу тело и снова повернулся к Уоллмеру.
- Отпечатки пальцев?
- Шея ниже подьязычной кости была перетянута повязкой, причем широкой и мягкой, чем-то вроде лоскута ткани. Может быть, шарфом. Какие уж тут отпечатки.
Вулф повернулся ко мне.
- Ты вызвал полицию?
- Нет, сэр, - ответил я, покосившись на доктора. - Мне надо кое-что вам сообщить.
- Вас не затруднит ненадолго оставить нас, доктор? - спросил Вулф. Подождите в прихожей.
Уоллмер, явно задетый, заколебался.
- Поскольку меня вызвали как врача, чтобы констатировать насильственную смерть, я здесь больше не нужен. Конечно, я мог бы сказать...
- Тогда отойдите в угол и заткните уши.
Уоллмер так и сделал. Я понизил голос.
- Я сидел здесь, когда она вошла. Либо она была очень напугана, либо прекрасно разыграла сцену. Но, скорее, все же напугана, и мне следовало бы предупредить Сола и Фрица. Впрочем, теперь это неважно. В октябре прошлого года в своей квартире была задушена некая Дорис Хаттен, убийцу не нашли. Припоминаете?
- Да.
- Эта женщина сегодня заявила, что была подругой Дорис Хаттен, находилась в тот день в её квартире и видела убийцу, а сегодня он, якобы, тоже был здесь. По её словам, убийца увидел, как она напугана, и понял, что его узнали. Она хотела просить вас устроить так, чтобы убийца оставил её в покое. Разумеется, я на это не согласился. Зная, что вы не любите лишних осложнений, я не хотел ничего предпринимать, но она нащупала мое слабое место. Сказала, что ей приятно мое общество. Думаю, лучше передать дело полиции.
- Так и передай!
Я подошел к телефону и начал набирать номер - Уоткинс 98241. Доктор Уоллмер покинул свой угол, а Вулф сначала нервно расхаживал перед своим столом, потом тяжело опустился в громадное сделанное на заказ кресло. После недолгих раздумий он поморщился, вскочил, издал звук, похожий на рев подраненного кабана, и, подойдя к книжным полкам, принялся разглядывать корешки.
Но даже это мирное занятие ему не удалось довести до конца. Как только я завершил разговор и повесил трубку, из прихожей донесся какой-то шум. Я бросился к двери, распахнул её и сразу понял, в чем дело. В дверь столовой норовили втиснуться несколько человек разом. Сол Пензер бросился к ним.
Возле входной двери полковник Перси Браун одной рукой отталкивал Фрица, а другой тянулся к ручке. Фриц у нас исполнял обязанности шеф-повара и мажордома и, как мы думали, не был силен в эквилибристике, но он с блеском опроверг наше ошибочное мнение. Повалившись на пол, он неожиданно схватил полковника за ноги и дернул.
Тут подоспели и мы с Солом. Сол был вооружен пистолетом. Кроме того, нам на помощь пришел и гость с пышной шевелюрой.
- Вы глупец, - сказал я полковнику. - Стоит вам шмыгнуть за порог, и Сол подстрелит вас из своей пушки.
- Естественная реакция, - многозначительно проговорил черноволосый гость. - Напряжение превысило критическую точку, и он сломался. Я психиатр.
- Это весьма кстати, - сказал я и взял его за локоть. - Ступайте к остальным и присматривайте за ними.
- Это незаконно, - заявил полковник Браун, тяжело поднимаясь на ноги.
Сол собирал разбредавшихся гостей в плотный гурт. Фриц тронул меня за рукав.
- Арчи, я должен обсудить с мистером Вулфом меню обеда.
- Ты совсем спятил, - грубо ответил я. - В обед тут будет больше народу, чем сейчас.
- Но он должен поесть. Тебе ли не знать.
- Молодец, - я похлопал его по плечу. - Прости мою неучтивость, Фриц, но я очень расстроен. Я только что задушил молодую женщину.
- Хм, - презрительно буркнул он.
- Впрочем, с таким же успехом это мог сделать и ты.
Раздался звонок в дверь. Прибыла полиция.
По-моему, инспектор Крамер допустил промашку. Не подлежит сомнению, что комнату, в которой обнаружен труп, надо фотографировать. В общем-то, полицейские так и сделали, и к восьми часам все было благополучно закончено. Тем не менее, Крамер, как последний болван, в присутствии Вулфа приказал опечатать кабинет вплоть до особого распоряжения. Крамер знал, что Вулф проводит в кабинете по меньшей мере триста вечеров в год. Это и толкнуло инспектора на столь безрассудный поступок.
Безрассудный и глубоко ошибочный. Выкажи Крамер больше благоразумия, Вулф обратил бы его внимание на одно обстоятельство и тем избавил бы инспектора от множества бед.
Подробности дела они узнали одновременно - от меня. В кабинете возились эксперты, гости под охраной толпились в передней, а мы пошли в столовую, где я и рассказал о своем разговоре с Синтией Браун. За годы сотрудничества с Ниро Вулфом я, в числе прочего, успел превратиться в магнитофон, и это дало мне возможность изложить все слово-в-слово. Когда я умолк, Крамер в полной мере продемонстрировал свою любознательность. У Вулфа вопросов не возникло. Возможно, он уже размышлял об одном упомянутом мною выше обстоятельстве, на которое не обратили внимания на Крамер, ни я сам.
Инспектор ненадолго прервал нашу беседу, чтобы подозвать своих людей и отдать им кое-какие распоряжения - сфотографировать полковника Брауна, взять у него отпечатки пальцев, проверить все сведения о нем и о Синтии Браун, немедленно доставить сюда дело об убийстве Дорис Хаттен, побыстрее провести лабораторные исследования, вызвать Сола Пензера и Фрица Бреннера на допрос.
Фрица и Сола привели к Крамеру. Мрачный Фриц вытянулся во фрунт, а Сол стоял вальяжно и свободно. Он имел рост пять футов семь дюймов и один из самых здоровенных носов, какие я когда-либо видел. Разумеется, Крамер знал их обоих.
- Вы с Фрицем весь день провели в прихожей?
Сол кивнул.
- В прихожей и гардеробе.
- Кто входил в кабинет и выходил на ваших глазах?
- Я видел, как Арчи часа в четыре пошел в кабинет. Я в это время вышел из гардероба с чьими-то пальто и шляпой. Я видел, как из кабинета с криком выбежала миссис Карлайл. Но в промежутке между двумя этими событиями никто в кабинет не входил и не выходил оттуда. Я, во всяком случае, не видел: у нас хватало дел в гардеробе и прихожей.
Крамер хмыкнул.
- А вы, Фриц?
- Я никого не видел, - громче, чем обычно, ответил Фриц. - Но хотел бы сделать заявление.
- Говорите.
- Не думаю, что ваше вмешательство пойдет на пользу делу. Я лишь присматриваю за домом и не имею отношения к работе мистера Вулфа, но иногда невольно кое-что слышу и уже не раз убеждался, что мистер Вулф находил ответы на вопросы, ставившие вас в тупик. Думаю, что события, происходящие в его доме, касаются только его.
Я прыснул.
- Фриц, сейчас ты для меня - откровение.
Крамер вытаращил на него глаза.
- Это Вулф просил вас выступить с речью?
- Еще чего! - негодующе воскликнул Вулф. - Боюсь, Фриц, ничего уже сделать нельзя. У нас достаточно ветчины и осетрины?
- Да, сэр.
- Подашь чуть позже. Гостям в прихожей, но не полицейским. Вы знаете этих цветоводов, мистер Крамер?
- Нет. - Крамер повернулся к Солу. - Как вы отмечали гостей?
- Мне дали список членов Манхэттенского клуба любителей цветов. Они должны были предъявлять членские билеты. Всех пришедших я отмечал в списке. Если их сопровождали супруги или другие лица, я записывал и их имена.
- Следовательно, вы занесли в список всех? Сколько там человек?
- Двести девятнадцать.
- Столько здесь не поместится.
Сол кивнул.
- Да, верно. Но они приходили и уходили. Одновременно тут собиралось не более сотни гостей.
- Существенное уточнение, - Крамер делался все наглее. - Гудвин сказал, что стоял в дверях вместе с вами, когда эта женщина закричала и выбежала из кабинета, но вы не видели, как она входила туда. Почему?
- Мы стояли к ней спиной и провожали взглядом только что ушедшего гостя. Арчи спросил его имя, а мужчина ответил, что это глупости. Если вам интересно, его зовут Малькольм Уэддер.
- Откуда вы знаете?
- Я записал его имя, как и все остальные.
Крамер пытливо взглянул на Сола.
- Значит, вы могли бы назвать имена всех гостей, увидев их лица?
Сол передернул плечами.
- Не столько лица, сколько общий облик. Возможно, при этом я допущу несколько ошибок, но не очень много.
Крамер повернулся к полицейскому у двери.
- Леви, вы слышали это имя. Малькольм Уэддер. Пусть Стеббинс проверит его по списку и пошлет за ним человека. - Он опять обратился к Солу: Сделаем так. Я буду сидеть тут со списком, а мужчины и женщины, которых сюда приведут...
- Я могу точно сказать вам, был ли здесь тот или иной человек. Особенно если он не станет переодеваться, менять прическу или приклеивать усы. Что же до имен, то в нескольких случаях я могу ошибиться, хотя и сомневаюсь.
- Я вам не верю.
- Зато мистер Вулф верит, - самодовольно ответил Сол. - И Арчи верит. Я неплохо понаторел в запоминании имен.
- Ладно, будь по-вашему. С вами пока все. Никуда не отлучайтесь.
Сол и Фриц вышли. Вулф уселся в свое кресло во главе обеденного стола, тяжко вздохнул и смежил веки. Я устроился за спиной Крамера, поодаль от стола. Мало-помалу я уже осознавал, с каким сложным делом мы столкнулись.
- Что вы думаете о рассказе Гудвина? - спросил Крамер.
Вулф чуть приоткрыл глаза.
- Последующие события подтверждают его правдивость, вот что я думаю. Едва ли девица подстроила все это, включая собственную смерть, лишь затем, чтобы придать правдоподобия словам Гудвина. Я склонен верить ему.
- Согласен. Мне нет нужды напоминать, что и вас, и Гудвина я знаю как облупленных. Поэтому меня интересует, какова вероятность того, что через день-другой вы вдруг вспомните, что девица и прежде бывала у вас. И кто-то из сегодняшних гостей тоже.
- Вздор, - сухо ответил Вулф. - Даже будь так, вы прекрасно нас знаете, а посему не тратьте время на эту чепуху.
Вошел полицейский и доложил, что звонил член депутатской комиссии. Другой легавый сообщил, что Хоумер Карлайл бушует в прихожей. Вулф как ни в чем не бывало сидел за столом, закрыв глаза. Но я догадывался о его волнении - недаром Вулф чертил пальцем кружки на полированной столешнице.
Крамер наблюдал за ним.
- Что вам известно об убийстве Дорис Хаттен? - вдруг спросил он.
- Только то, что писали в газетах.