Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Рекс Стаут

«Ловушка для убийцы»

Я вел слежку за человеком, которого звали Джонас Путц. Можете сразу выкинуть из головы это имя. Упомянул я о нем исключительно для того, чтобы пояснить, как случилось, что в понедельник, в пять часов дня, я торчал в подъезде на углу Тридцать восьмой улицы и Лексингтон-авеню. Проведя около часа в баре «Тюльпан» отеля «Черчилль», где я следил за Пущем, находясь от него на почтительном удалении, я потом последовал за ним на улицу и потопал пешком, но довольно скоро у меня сложилось впечатление, что его передвижениями интересуется еще кое-кто. Во всяком случае, каждый раз, как Путц останавливался, чтобы поглазеть на витрины, ну и, разумеется, останавливался я, нашему примеру следовал некто третий — дамочка, неотступно следовавшая за мной на расстоянии пары десятков шагов. Впервые я заметил ее в вестибюле Черчилля», просто в силу привычки — той самой привычки, повинуясь которой, мужчины невольно задерживают взгляд на хорошеньких девушках.

Она не отставала и тогда, когда я повернул за угол, на Тридцать восьмую улицу. Я уже призадумался, не связан ли ее интерес к Путцу с той пустяковиной, расследовать которую подрядили Ниро Вулфа, и если связан, то как именно. Когда Путц пересек Мэдисон-авеню и вошел в подъезд дома, в котором сам проживал, моя работа закончилась, потому что мне поручалось только выяснить, не побывает ли он в одном конкретном месте, — тем не менее очаровательная преследовательница разожгла мое любопытство, и я затаился в подъезде напротив дома Путца, чтобы посмотреть, что она будет делать дальше. Ждать мне пришлось недолго.

Она прошагала прямо к моему наблюдательному посту, остановилась на расстоянии вытянутой руки от меня и провозгласила:

— Вы Арчи Гудвин.

Я приподнял брови.

— Докажите!

Она едва заметно улыбнулась.

— Я вас однажды видела в баре «Фламинго», да и в газетах вы часто мелькаете. Вы на кого-то охотитесь?

И акцент и наружность выдавали в ней иностранку — миленькая, но не до такой степени, чтобы сразу вскружить голову. Подбородок чуть-чуть островат, быть может, но на все вкусы не угодишь. К тому же шляпка с опущенными полями и пышная норка на плечах делали ее лицо меньше, чем оно было на самом деле.

Мне сразу стало ясно, что незнакомка не относится к славному племени сыщиков. Следовательно, интерес к Путцу был у нее чисто личный, но, кто знает, вдруг он как-то связан с нашим делом.

Я улыбнулся в ответ.

— Похоже, охотимся мы оба. Если вы, конечно, не его телохранитель.

— Кого?

— Путца.

— А кто такой Путц?

— Зачем вы так? Вы же сами со мной заговорили.

— Джонас Путц. Вы должны знать, ведь вы преследовали его от самого «Черчилля».

Она изумленно потрясла головой.

— Его? Ничего подобного. Я преследовала вас. Это засада. Я вас поймала.

Я с трудом не хмыкнул: уж очень забавно она выговаривала слова.

— Весьма польщен, — заверил я. — Для меня это высокая честь. Мне также нравится ваша прямота.

Обычно девушки стремящиеся поймать меня в свои сети, долго ходят вокруг да около. Послушайте, если вы признаетесь, зачем вам нужен Путц, я скажу, зачем он нужен мне, а потом обменяемся впечатлениями. Или даже…

— Но он мне вовсе не нужен! Я никогда даже о нем не слышала. Клянусь! — Она протянула руку, чтобы до меня дотронуться, но в последний миг передумала. — Мне нужны вы! Когда я увидела вас в «Черчилле», я хотела подойти и заговорить с вами, но вы ушли, и вот я всю дорогу шла за вами, собираясь с духом. Чтобы вас поймать. И вот теперь поймала.

— О\'кей. — Я решил временно оставить Путца в покое. — Ладно, я пойман. Что вы собираетесь со мной сделать? Изжарить и съесть?

Она улыбнулась.

— О нет. Вы мужчина. Это вы скажете, что мы должны сделать.

Будь она какой-нибудь кинозвездой, которые дюжинами падают к моим ногам, я бы выказал свое отношение к подобным приставаниям, повернувшись спиной и задав стрекача. Будь я занят, я бы просто взял у нее номер телефона. Я же ограничился тем, что вздернул голову.

— Типичный случай, — сказал я. — Сначала вторгнуться в личную жизнь мужчины, а потом вывалить на него все проблемы. Ну да ладно. Надеюсь, что мы с вами сообразим, как убить время. Как вы относитесь к пулу?

— Pome?[1] Курица?

— Нет, игра. На столе расставлены шары, а вы лупите по ним специальной палкой.

— Ах, вы имеете в виду бильярд. Нет, я не играю.

— Может, грабанем какой-нибудь магазинчик? Вон там универмаг, а мне нужны новые носки. В вашу сумочку запросто влезет добрая дюжина; вы их стибрите, а я отвлеку продавца.

Она даже глазом не моргнула.

— Шерстяные или хлопчатобумажные?

— Только бумажные. И ни в коем случае не берите синтетику.

— Какой цвет?

— Розовато-лиловый. Но больше розоватый. — Если у вас создалось впечатление, что заостренный подбородок ее портил, то это не так. — Однако мы должны более тщательно продумать детали операции. Если, например, мне придется пристрелить продавца, вы сразу улепетывайте со всех ног, а меня поймаете позже. Пойдемте на угол в «Мартуччи» и там все обсудим.

Она не возражала. Идя с ней бок о бок, я заметил, что верх ее шляпки доходит мне почти до уха. Без шляпки, стой она достаточно близко, ее волосы щекотали бы мне подбородок. В «Мартуччи» было еще пока довольно немноголюдно и в заднем углу маячил свободный столик. Незнакомка заказала вермут со льдом, что было полезно для здоровья, но мало соответствовало облику сподручной магазинного вора. Я так ей и сказал.

— Кроме того, — добавил я, — поскольку мне неизвестно, как вас зовут, то придется придумать вам подходящую кличку. Салли — Золотая Ручка? Нет, слишком претенциозно. Фанни — Быстрый Палец? В этом что-то есть.

— Может быть, Флора — Быстрый Палец? — предложила она. — Так было бы лучше, ведь меня зовут Флора. Флора Галлент. Мисс Флора Галлент.

— «Мисс» это замечательно, — заверил я. — Продавца мне пристрелить — пара пустяков, а вот с мужем стреляться не хотелось бы. Кстати, я слышал об одном Галленте — он держит свое заведение где-то на Пятидесятых улицах. Не родственник?

— Да, — кивнула она. — Я его сестра.

Это кое-что прояснило. Во всяком случае, она оказалась не какой-нибудь потаскушкой. Правда, вместе с завесой тайны пропала и часть очарования. Один из главных недостатков супружеской жизни заключается в том, что муж в точности знает, кто его жена; уже никогда не окажется, что она — сбежавшая наложница аравийского султана или королева фей. Одна моя знакомая рассказывала про Алека Галлента. Он был модным дизайнером платья, одним из трех самых знаменитых мировых законодателей моды. На парижских кутюрье он поплевывал, а на римских и вовсе чихал — и это сходило ему с рук. Он отказался закончить работу над тремя костюмами для герцогини Гарвиндской лишь потому, что та вовремя не прилетела из Лондона на примерку. И вовсе не захотел иметь дело со знаменитой кинозвездой из-за того, что ему не нравилось, как та переставляет бедра во время ходьбы. Было известно также, что однажды он запросил всего восемьсот долларов за летнее платье; правда, платье это изготовили по заказу его любимой клиентки, так что он отдал его практически задаром.

Я взглянул на его сестру поверх своего стакана — не вермута, нет — и поставил его на стол.

— Давайте-ка поговорим начистоту, мисс Быстрый Палец. Вы и в самом деле сестра Алека Галлента?

— Ну конечно! Стала бы я водить за нос самого Арчи Гудвина. Вы слишком умны.

— Спасибо. Жаль, что ваш братец не торгует носками; мы могли бы стянуть их в его заведении, чтобы не связываться с незнакомыми. А может, вы просто не знаете. Он продает носки?

— Господи! Нет, конечно!

— Тогда это исключается. Кстати, у меня уже ноги мерзнут. Поскольку вы сестра владельца столь крупного заведения, то подсознательно вы можете противиться мелкому воровству, а это может проявиться в решающую минуту. Тогда попытаем счастья в чем-нибудь другом. Начнем сначала. Почему вы устроили мне засаду?

Флора махнула рукой. Маленькой и изящной.

— Потому, что я хотела с вами познакомиться.

— А зачем вы хотели со мной познакомиться.

— Я хотела вам понравиться.

— Хорошо, вы мне понравились. Дело в шляпе. А что теперь?

Она нахмурилась.

— Вы такой резкий. Вы на меня сердитесь, да? Я что-то не так сказала?

— Нет, что вы. Вы мне по-прежнему нравитесь. Но если вы и впрямь Флора Галлент, то преследовать меня от самого «Черчилля» вы могли только по одной из двух причин. Первая: я вас так взволновал, что вы влюбились меня с первого взгляда и полностью потеряли контроль над собой. Эту причину я с ходу отвергаю, поскольку на мне коричневый костюм, а подобное впечатление я произвожу обычно только в сером костюме. Вторая причина заключается в том, что вам что-то от меня нужно. Я спрашиваю со свойственной мне резкостью: что именно? Излейте душу, и тогда, возможно мне удастся что-нибудь придумать. Смелей, Быстрый Палец!

— Вы умны, — кивнула она. — Но я вам нравлюсь?

— Пока — да. Я бы высказался с большей уверенностью, если бы эта шляпа не скрывала ваших глаз.

Флора спокойно, без лишней суеты, сняла шляпу и положила ее на соседний стул. Волосы поправлять не стала.

— Вот, — сказала она, — тогда я тоже скажу напрямик. Я хочу, чтобы вы помогли мне. Я хочу встретиться с Ниро Вулфом.

Я кивнул.

— Я так и подозревал. Не хочу показаться грубияном — мне приятно с вами общаться, — но почему вы просто не позвонили и не договорились о встрече?

— Я не посмела. Я никак не могла решиться; лишь увидев вас в «Черчилле», я решила, что не стоит упускать такой случай. Есть три причины, которые меня останавливают. Во-первых, насколько я слышала, Вулф берет очень дорого, а я не настолько богата. Во-вторых, он не любит женщин, а это тоже против меня. Наконец, в-третьих, когда к нему обращаются люди, вы наводите о них справки, а я бы не хотела, чтобы слухи о том, что я прибегла к помощи Ниро Вулфа, достигли ушей моего брата; он не должен об этом знать. Поэтому мне ничего не оставалось, как обратиться к вам: ведь вы можете заставить мистера Вулфа поступить так, как считаете нужным. Ну вот, кажется, я все испортила.

— Почему?

— Позволила вам вытянуть из меня всю правду. Я же сперва хотела просто подружиться с вами. Я знаю, что вы любите танцевать, да и сама неплохо танцую. С вами мы бы смотрелись неплохо… я видела вас в баре «Фламинго». Мне казалось, что у меня будет одно преимущество: ведь я француженка, а значит, не такая, как ваши американские девушки; я знаю, они вокруг вас тысячами вьются. Вот я и подумала, что через пару недель смогу вам настолько понравиться, что вы согласитесь мне помочь. А теперь… теперь я все испортила.

Она взяла бокал и отпила.

Я дождался, пока она снова поставила его на стол, и ответил:

— Парочка уточнений. Американки вокруг меня вьются не тысячами — у меня их всего три или четыре сотни. Я не всегда могу заставить мистера Вулфа поступать так, как мне заблагорассудится; это зависит от настроения. Теперь пара вопросов. С какой целью вы собираетесь к нему обратиться — не с супружескими ли проблемами? Не касается ли это жены вашего брата или чьей-то еще жены, с которой он на дружеской ноге?

— Нет. Мой брат не женат.

— Отлично. Мистер Вулф боится супружеских дел, как чумы. Вы говорите, что не слишком богаты. Но хоть что-то у вас есть? Вы способны наскрести несколько сотен, не закладывая эту норку?

— Да. Конечно да. Я не настолько pauvre — извините — бедна. Но мистер Вулф только посмеется, если предложить ему всего несколько сотен.

— Возможно, первый порыв окажется именно таким; но с порывами, если повезет, можно совладать. Предлагаю вам действовать дальше в соответствии с планом. — Я кинул взгляд на наручные часы. — Скоро уже шесть. Для «Фламинго» нужно сначала сходить домой и переодеться, но, насколько я знаю, в «Колонне», что в Гринвич-Вилидж, тоже играет недурной оркестр. Можем часик посидеть здесь, чтобы познакомиться поближе. Вы расскажете мне о своих заботах, понравитесь мне еще больше, и я соглашусь вам помочь. Потом прошвырнёмся в «Колонну» поесть и потанцевать. Идет?

— Да, — согласилась она. — Только сначала мне нужно сходить домой и переодеться. Я буду лучше выглядеть и лучше танцевать.

Я возразил:

— С этим можно повременить. Для начала пусть все останется как есть. Если вы переоденетесь, то же самое придется сделать и мне, а мне этого жутко не хочется. Насколько вам известно, живу я в доме мистера Вулфа, а он может вовлечь меня в разговор. С ним такое случается. Я предпочел бы позвонить и сказать, что занят и чтобы к ужину меня не ждал. Вы бросили мне вызов, дали понять, что я идеальный мужчина, и мне ничего не остается, как соответствовать идеалу.

— Хорошо, но мне тоже нужно позвонить.

— Это запросто.

Я выудил из кармана десятицентовик и протянул ей.





На следующее утро, во вторник, в половине одиннадцатого я сидел в кабинете старенького особняка на Западной Тридцать пятой улице, которым владеет и правит Ниро Вулф, когда вспомнил, что кое-что забыл.

Задвинув картотечный ящик, я выбрался в прихожую, повернул налево и вошел на кухню, где Фриц Бреннер, шеф-повар и домоправитель, колдовал над каким-то кушаньем.

Я заговорил:

— Хотел тебя спросить, Фриц, что ел мистер Вулф на завтрак?

Розовая добродушная физиономия Фрица повернулась ко мне, и он спросил, не переставая помешивать варево:

— А что? Что-нибудь не так? Нет конечно! — поспешно заверил я. — Как можно? Просто я собираюсь наступить ему на хвост, а для этого полезно знать, какое у него настроение.

— Превосходное. Когда я поднялся к нему в спальню, он был приветлив, а на подносе ничего не осталось. Он съел дыню, яйца по-швейцарски, овсяное печенье и французские булочки с ежевичным джемом. Сливки он в кофе не добавлял, а это тоже хороший знак. А тебе непременно нужно наступать ему на хвост?

Я сказал, что это необходимо для его же пользы — имея в виду Вулфа, — и зашагал к лестнице. У нас есть еще лифт, но я им редко пользуюсь. На втором этаже располагаются спальня Вулфа и пустая комната, в которой мы обычно что-нибудь храним. На следующем этаже помещаются моя спальня и комната для гостей, которая тоже используется редко. Взбежав на четвертый этаж, я пересек вестибюль, толкнул дверь и вошел в оранжерею.

Если вы думаете, что через столько лет, проведенных в доме Вулфа, десять тысяч орхидей перестали меня волновать, то вы заблуждаетесь. В теплице я задержался, чтобы поглазеть на розовую ванду, за которую Вулфу как-то предлагали шесть тысяч, а проходя через тропическую комнату, попридержал поступь, чтобы полюбоваться моими любимыми милтониями. Оттуда я прошагал в питомник.

Коротышку с приплюснутым носом, возившегося у стены с осмундами, звали Теодор Хорстман — лучшей няньки для орхидей не сыскать и днем с огнем. Толстяк же, склонившийся над огромной скамьей с проростками, был не кто иной, как мой работодатель.

— Доброе утро, жизнерадостно поздоровался я. — Фред позвонил в десять четырнадцать. Пущ сейчас в конторе, возможно, просматривает утреннюю почту. Я велел Фреду вести неусыпную слежку.

— Ну?

Сейчас переведу. Такое «ну» в устах Вулфа означает: «Ты сам отлично знаешь, что, когда я здесь, мешать мне нельзя; поэтому выкладывай, в чем дело».

Переведя этот вопрос, я тут же ответил:

— Я возился с картотекой, когда вдруг сообразил, что забыл предупредить вас об аудиенции, назначенной на одиннадцать. Вероятный клиент — вчера познакомился. Похоже, вас это заинтересует.

— Кто он?

— Должен признать, что он — женщина. Некая Флора Галлент, доводящаяся сестрой тому самому Алеку Галленту, который придумывает для герцогинь такие платья, что герцоги, не торгуясь, выкладывают за них тысячи зеленых. Будь вы женаты, вашей супруге они справили бы одежку по дешевке.

Вулф отставил горшочек на скамью.

— Арчи.

— Да, сэр?

— Я ведь знаю тебя как облупленного. Ты никогда и ничего не забываешь. Ты специально ждал до последней минуты, чтобы было уже поздно предупредить ее о том, что я ее не приму. Сколько ей лет?

— О, двадцать с хвостиком.

— Разумеется. Уродливая? Кособокая? Неуклюжая?

— Э, не совсем.

— Понятно — иначе ты бы с ней не познакомился. Что ей нужно?

— Пока не совсем ясно. Я бы предпочел, чтобы она сама рассказала.

Вулф фыркнул:

— Одна из твоих обязанностей состоит в том, чтобы разузнавать, чего именно добиваются от меня возможные клиенты. Ты пытаешься на меня надавить. Ничего не выйдет, я ее не приму. Спущусь позже. Дай мне знать, когда она уйдет.

— Да, сэр. — Я напустил на себя покаянный вид. — Вы абсолютно правы. Скорее всего, вы просто зря потратите время. Но, танцуя с ней вчера вечером, я, должно быть, расчувствовался и пообещал, что помогу ей, чего бы это мне ни стоило. Так что выхода у меня нет. Придется заняться ею самому. Разумеется, я возьму отпуск за свой счет, начиная прямо с этой минуты. Ненадолго, недельки на две. Никаких важных дел у нас нет, с Путцем справится Фред, а вы…

— Гр-рр!

— Вы правы, сэр.

— Арчи, это совершенно невыносимо. Это просто вопиюще.

— Я знаю, но поделать ничего не могу. На вашем месте, я бы меня уволил. Возможно, вам…

Позвонил внутренний телефон. Вулф не шелохнулся, так что подошел я. Выслушав Фрица, я велел ему подождать, а сам обернулся к Вулфу:

— Она уже у дверей. Если она войдет, ваш распорядок будет нарушен, поэтому я спущусь и уведу ее куда-нибудь. Потом…

— Проклятье! — взорвался он. — Хорошо, скоро спущусь.

Я сказал Фрицу, чтобы он проводил даму в кабинет и передал, что я скоро буду, а сам повесил трубку и был таков. Проходя через тропическую комнату, я срезал пышный побег, усыпанный милтониями, и прихватил его с собой. Девушки, озабочены они или нет, обожают орхидеи. Фриц караулил меня внизу лестницы. К женоненавистникам он ни в коем случае не относится, но всякую приходящую к нам дамочку он подозревает в стремлении покуситься на его безраздельное господство на кухне, поэтому считает, что за ними нужен глаз да глаз. Я сказал ему, чтобы он не беспокоился, что я за ней присмотрю, и Фриц, благодарно вильнув хвостом, затрусил на свою вотчину.





Флора расположилась в красном кожаном кресле у дальнего края стола Вулфа. Я пожелал ей доброго утра, взял с подноса на своем письменном столе булавку и подошел к ней.

— Держите, — сказал я, протягивая ей булавку и цветы. — Теперь я понимаю, почему вы меня спрашивали про его любимый цвет. Ему непременно понравится ваше платье, если он, конечно, заметит его.

— Значит, он меня примет?

— Да, еще как примет. Мне пришлось припереть его к стенке и пощекотать кинжалом бока. Не надейтесь, что вы мне до такой степени нравитесь — просто на карту была поставлена моя фамильная честь, а мы, Гудвины… Что ж, раз вы настаиваете…

Она вскочила на ноги и, обвив мою шею руками, впилась в меня пылким поцелуем.

Поскольку дело происходило в конторе и в рабочие часы, я не стал придавать этому особого значения.

— Надо бы вас, конечно, еще поцеловать, — заявила она, усаживаясь. — За орхидеи. Они изумительны.

Я велел ей приберечь лобзания для более подходящего случая.

— И, — добавил я, — не пытайтесь испытать вашу тактику на Ниро Вулфе. Он может укусить. — Со стороны прихожей донесся гул спускающегося лифта, который жалобно скрежетал под тяжестью одной седьмой тонны. — Вот и он. Не протягивайте ему руку. Он даже с мужчинами не здоровается за руку, не говоря уж о женщинах.

Хлопнула дверь лифта, загромыхали шаги, и в кабинет вошел Вулф. Поскольку Вулф считает себя воспитанным, он приостановился перед Флорой, пожелал ей доброго утра и тут же затопал к своему исполинскому креслу, изготовленному по специальному заказу.

— Вас зовут Флора Галлент? — прорычал он. Рык означал, что он сомневается и ни капли не удивится, если выяснится, что ее вообще никак не зовут.

Она улыбнулась. Жаль, я не предупредил ее, что не следует столь щедро расточать ему улыбки.

— Да, мистер Вулф. Думаю, что мистер Гудвин рассказал вам про меня. Я понимаю, что с моей стороны слишком самонадеянно рассчитывать на вашу помощь — вы такой занятый и важный человек, — но дело в том, что я прошу не для себя. Я человек маленький, но вот мой брат… Вы ведь, кажется, знаете, кто он? Мой брат Алек.

— Да, — признал Вулф. — Мистер Гудвин рассказывал мне. Прославленный модельер.

— Он не просто модельер. Он — художник, гениальный художник! — Флора Галлент вовсе не убеждала — она излагала очевидные факты. — Неприятности возникли у него, почему я и пыталась принять все меры предосторожности. Именно поэтому я и обратилась к вам, а также… — она быстро посмотрела на меня, потом снова перевела взгляд на Вулфа, — а также к мистеру Арчи Гудвину — ведь вы не просто частные сыщики, но и настоящие джентльмены. Я знаю, что вам можно довериться.

Она примолкла, словно ожидая подтверждения.

Вулф пришел к ней на выручку.

— Угу, — буркнул он. Да, мне следовало также предупредить ее, что на лесть Вулф не падок.

— Значит, я могу на вас положиться?

— Да, — буркнул он.

Она посмотрела на меня.

— А на вас, мистер Гудвин?

— Разумеется. Поскольку так сказал мистер Вулф. Я здесь только работаю.

Она чуть замялась, раздумывая над тем, устраивает ли ее такой ответ, потом, видимо, решила, что устраивает, и обратилась к Вулфу.

— Хорошо, тогда я расскажу. Прежде всего я должна сказать вам, что во Франции, где мы родились и выросли с братом, наша фамилия была не Галлент. Какой она была на самом деле — не имеет значения. Я приехала в Соединенные Штаты четыре года назад. Алек же эмигрировал сюда в сорок шестом, более чем через год после окончания войны. Он еще во Франции сменил фамилию, так что сюда приехал как Галлент. Уже пять лет спустя он стал ведущим американским дизайнером, а затем… Может быть, вы помните, какой успех имела его осенняя коллекция в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году?

Вулф невнятно заворчал.

Флора Галлент махнула рукой.

— Господи, о чем я говорю, ведь вы не женаты, да и возлюбленной при вашем отношении к женщинам… — Заканчивать фразу она не стала. — Так вот, благодаря этой коллекции все поняли, что мой брат — замечательный модельер и настоящий творец. Его тут же начали засыпать выгодными предложениями, деньги потекли рекой, и он открыл собственное ателье моды на Пятьдесят четвертой улице. Вот тогда он и пригласил меня приехать в Америку, и я с радостью согласилась. Начиная с пятьдесят третьего года дела брата резко пошли в гору, один триумф следовал за другим. Не скажу, что в этом есть и моя заслуга, но кое в чем я ему, конечно, помогла. Громкий успех он заслужил только благодаря своему таланту, но славу его делят и все те, кто ему помогают, и я в том числе. В одиночку такое огромное дело не осилишь. Вы понимаете?

— Никому не дано свершить необъятное, — согласился Вулф.

Флора кивнула.

— Даже у вас есть Арчи Гудвин. А у моего брата работают Карл Дрю, Анита Принс и Эмми Торн… И еще я, если можно меня считать. Но вот теперь, к сожалению, случилась беда. Она нагрянула в лице женщины… Женщины по имени Бьянка Фосс.

Вулф поморщился. Флора Галлент заметила его гримасу и отрицательно замотала головой.

— Нет, это не affaire damour[2], можете мне поверить. Путь мой брат никогда не был женат, он отнюдь не чурается женщин, хотя и сердцеедом его не назовешь — он понимает толк в женщинах и умеет находить правильный тон в общении с ними. Поэтому невозможно, чтобы Бьянка Фосс привлекала его как женщина. Она впервые появилась у нас чуть больше года назад. Брат предупредил, чтобы мы ждали ее прихода, так что он познакомился с ней раньше. Он сам нарисовал эскизы костюма и платья для Бьянки, которые сшили у нас в ателье, но счет ей никто не посылал. Брат выделил ей комнату, из служебных помещений на третьем этаже, и она стала приходить каждый день; а потом начались неприятности. Брат никогда не говорил никому из нас, что у нее есть право распоряжаться, а она почти сразу стала распоряжаться и командовать — с его молчаливого согласия. Иногда она приказывает сама, а иногда действует через моего брата. Сует нос во все наши дела. Заставила Алека уволить одну закройщицу, хорошую работницу, которая верой и правдой служила ему долгие годы. Ей установили персональный телефон — ни у кого из нас таких привилегий нет. Месяца два назад наши портнихи уговорили меня попытаться выяснить у брата, что это за особа, и я пристала к нему с расспросами, но он отказался отвечать. Он оставался глух ко всем моим доводам и мольбам.

— Похоже, — произнес Вулф, — что она владеет его делом. Может быть, она выкупила ателье?

Флора Галлент помотала головой.

— Нет, это не так. Это совершенно исключено. Она не входит в число лиц, которые финансировали фирму моего брата в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, а с тех пор дело постоянно приносило крупные прибыли, да и к тому же контрольный пакет принадлежит Алеку. Но вот теперь она собирается пустить его по миру, а Алек по непонятным причинам не дозволяет ей это. Она требует, чтобы брат вложил деньги в компанию по производству фирменной косметики «Алек Галлент» с постепенным возвратом вложенных средств в виде отчислений от прибыли. И еще много чего хочет. Мы все выступаем против ее безумных затей, в том числе и мой брат, но мы убеждены, что он уступит и тогда всем нам конец.

Флора Галлент судорожно сглотнула.

— Мистер Вулф, — порывисто заговорила она, — я хочу, чтобы вы с ней разделались.

— Погрозив ей пальцем? — ворчливо спросил он.

— Нет, но вы найдете способ. Я уверена, что вы придумаете. Я также уверена, что у нее есть какая-то власть над моим братом, но только не знаю — какая. Я даже не знаю ее подлинного имени, возможно, ее зовут вовсе не Бьянка Фосс. Говорит она с акцентом, но е с французским; не могу распознать, с каким именно. Я не знаю также, когда она приехала в Америку; не исключено, что она проживает здесь нелегально. Возможно, она познакомилась с моим братом еще во Франции, во время войны. Это вы сами выясните. Если у нее есть власть над моим братом, то я хочу, чтобы вы установили причину. Ведь если она его шантажирует, это же противозаконно, не правда ли? Может быть, тогда с ней удастся покончить?

— Может быть. Но это может обернуться и против вашего брата.

— Только в том случае, если вы его предадите! — Она тут же поперхнулась и поспешно добавила: — Я не то хотела сказать. Я имею в виду, что я вам полностью доверяю, как я уже сказала, а вы можете пресечь ее деятельность — это все, чего я от вас хочу. Не могли бы вы это сделать?

— Не исключено, — произнес Вулф без особого рвения. — Боюсь, мадам, что кусок может оказаться вам не по зубам. Операция, которую вы предлагаете, продолжительная, трудоемкая и чрезвычайно дорогостоящая. Возможно, для ее выполнения потребуется провести часть расследования за границей. Помимо моего гонорара, который составит круглую сумму, издержки будут огромными, а за исход я не поручусь. Вы в состоянии позволить себе такую роскошь?

— Сама я не богата, мистер Вулф. У меня имеются лишь скромные сбережения. А вот мой брат — в том случае, если вы нас от нее избавите, поможете ему от нее отделаться, — он по-настоящему genereux — прошу прощения, — он по-настоящему щедрый человек. Он не станет скупердяйничать.

— Но ведь не он нанимает меня, а ваше предложение о том, что эта женщина на него давит, может оказаться безосновательным. — Вулф потряс головой. — Нет. В данном случае риск неоправдан. Если ваш брат сам обратится ко мне с этой просьбой — другое дело.

— Вы можете привести его ко мне? Или направить?

— Нет, не могу! — Она всплеснула руками. — Вы должны понять, что это совершенно невозможно! Я же говорила вам, что, когда спросила его про Бьянку Фосс, он ничего мне не ответил. Он даже разозлился. Он всегда был со мной вежлив, но тогда буквально пришел в ярость. Уверяю вас, мистер Вулф, она настоящая злодейка. Вы же такой sagace — извините меня, — вы же такой проницательный, что сразу ее раскусите, с первого взгляда, с полуслова.

— Возможно. — В голосе Вулфа прозвучало нетерпение. — Но даже в таком случае пользы от того, что я распознаю в ней злодейку, не будет ни на грош. Нет, мадам.

— Но вы же сами поймете, что я права. — Она открыла сумочку, обеими руками порылась в ней, что-то извлекла, потом встала, шагнула к столу Вулфа и положила прямо перед ним несколько бумажек.

— Здесь, — сказала она, — триста долларов. Для вас это ничто, но вы можете рассматривать их как свидетельство моих серьезных намерений. — Она вернулась к креслу и уселась. — Я знаю, что вы никогда не выходите по делам из дому, так что туда вас не заманить, но я и ее не могу попросить прийти сюда к вам — она расхохочется мне в лицо; а вот вы — другое дело. Вы могли бы сказать ей, что вас по секрету попросили переговорить с ней по очень важному делу, и пригласили бы ее приехать к вам. Только не говорите, в чем суть дела. Она придет — побоится не прийти — это само по себе докажет, что она что-то скрывает. Ей есть что скрывать. Потом, когда она придет, вы сможете расспрашивать ее о чем угодно. Тут уж мои советы вам ни к чему. Вы — очень проницательный человек.

— Пф! — хмыкнул Вулф и покачал головой. — Всем есть что скрывать.

— Да, — согласилась Флора Галлент, — но не такое, из-за чего можно испугаться встречи с Ниро Вулфом. Вы только пригласите ее и поговорите с ней, а потом мы посмотрим. Может быть, этого окажется вполне достаточно. Вот увидите.





Не могу сказать, что три сотни долларов, появившиеся на его столе, ни капельки не повлияли на решение Ниро Вулфа. Пусть даже после уплаты подоходного налога эта сумма похудеет на две трети, все равно остатка хватит на то, чтобы оплатить трехнедельный запас пива или мое жалованье за два дня. Кроме того, его наверняка обуяло любопытство: придет ли Бьянка Фосс или нет? Нельзя было сбросить со счетов и то, что в случае успеха он мог сорвать приличный гонорар.

Возможно, помогла и тонкая лесть — Флора Галлент Дважды назвала его проницательным, поэтому хотя виду он и не показывал, внутри наверняка пыжился от гордости. Но окончательно исход дела решила, думаю, моя угроза уйти в отпуск без сохранения содержания, если он не согласится помочь. Словом, Вулф сдался и ворчливо спросил:

— Где она?

— В ателье моего брата. Она всегда там.

— Дайте мистеру Гудвину номер телефона.

— Я сейчас узнаю. Возможно, она сейчас внизу. — Флора Галлент протянула руку к аппарату на столе Вулфа, но я предложил ей воспользоваться моим и встал со стула, освобождая место. Она подошла, села, сняла трубку и набрала номер.

Несколько секунд спустя она заговорила:

— Дорис? Флора. Мисс Фосс у вас?.. Нет. Я думала, вдруг она спустилась… Нет, ничего, я позвоню ей по ее личному номеру.

Флора Галлент нажала на рычажок и сказала: «Она у себя наверху в кабинете», потом набрала другой номер. Когда на другом конце ответили, она заговорила совершенно иным голосом, едва шевеля губами и гнусавя:

— Мисс Бьянка Фосс? Не кладите трубку, пожалуйста. С вами хочет поговорить мистер Ниро Вулф… Мистер Ниро Вулф, частный сыщик.

Она бросила взгляд на Вулфа, и он снял трубку. Я решил тоже проявить любопытство и протянул руку к своей телефонной трубке; Флора Галлент передала ее мне и встала с моего стула. Когда я занял свое место и поднес трубку к уху, Вулф заговорил:

— Ниро Вулф у телефона. Это мисс Бьянка Фосс?

— Да. Больше похоже на «нда». — Что вам нужно?

Слово «вам» она произносила как «уам».

— Если вы не знаете, кто я такой, то я объясню…

— Я знаю, кто вы такой. Что вам нужно?

— Я хочу пригласить вас приехать ко мне. Ко мне обратились с просьбой обсудить с вами одно дело и…

— Кто вас просил?

— Я не вправе вам ответить. Я бы хотел…

— Какое еще дело?

— Не перебивайте. Позвольте мне закончить. Дело строго конфиденциальное, довольно щекотливое и касается лично вас. Это все, что я могу сказать вам по телефону. Я уверен, что вы…

Его оборвало злобное фырканье, вслед за которым в мое ухо ворвался срывающийся голос:

Я прекрасно знаю, кто вы такой! Дерьмо вы собачье из вонючей клоаки, ясно? Чванливое ничтожество и разбухший ком сала, вот вы кто! И вы еще смеете… Аоооуы!

Так примерно можно передать то, что я услышал.

То ли вскрик, то ли стон, то ли просто какое-то непонятное восклицание. И тут же послышались другие звуки: что-то упало, разбилось, потом послышался слабый шелест и — наступила тишина. Я посмотрел на Вулфа, а он уставился на меня.

— Алло, алло, алло! — завопил я в свою трубку. — Алло! Алло!

Я положил трубку. Вулф последовал моему примеру.

— Что случилось? — недоуменно спросила Флора Галлент. — Она бросила трубку?

Мы ее не замечали. Вулф смотрел на меня.

— Арчи? Ты слышал.

— Да, сэр. Я бы предположил, что ее ударили и, падая, она зацепила телефонный аппарат, который стукнулся об пол. Об остальных звуках судить не стану, разве что рискну заключить, что в конце либо она сама, либо кто-то другой повесили трубку на рычажки, и связь прервалась. Я не могу… Оставьте, мисс Галлент! Успокойтесь.

Она обеими руками уцепила меня за локоть и возбужденно лепетала:

— Что там? Что случилось?

Я взял ее за плечо и довольно крепко сжал.

— Сделайте глубокий вдох и отпустите меня, — назидательно сказал я. — Вы слышали, что я сказал мистеру Вулфу. — Судя по всему — на нее что-то обвалилось, а потом это что-то повесило трубку.

— Но этого не может быть! Это же невозможно!

Тем не менее именно так я воспринял это на слух. Какой там номер телефона? Я имею в виду тот, что внизу.

Флора Галлент таращилась на меня, хлопая ресницами. Я посмотрел на Вулфа, он кивнул, и я, высвободив руку из ее цепких пальцев, сел на свой стул, раскрыл телефонный справочник Манхэттена, нашел букву «Г», отыскал нужный номер, ПЛ-2-0330, набрал его.

Вежливый женский голос ответил:

— Алек Галлент Инкорпорейтед!

— Говорит один из друзей мисс Фосс, — сказал я. — Я только что разговаривал с ней по телефону, что стоит у нее наверху, в ее кабинете, и мне показалось, что с ней что-то случилось. Вы не могли бы послать кого-нибудь наверх, чтобы проверить? Прямо сейчас. Я подожду у телефона.

— А кто говорит?

— Неважно. Поторопитесь, пожалуйста. Возможно, ей нужна помощь.

Я услышал, как она кого-то окликнула, а потом, судя по всему, трубку чем-то прикрыли. Я сидел и ждал.

Вулф сидел и хмуро пялился на меня. Флора Галлент, устав стоять надо мной, повернулась, прошагала к красному кожаному креслу и присела на самый краешек. Я оросил взгляд на ручные часы: одиннадцать сорок. Разговор с Бьянкой Фосс оборвался, когда стрелки показывали одиннадцать часов тридцать одну минуту. Ожидание затягивалось, но вот наконец в мое ухо ворвался мужской голос:

— Алло!

— Алло!

— Говорит Карл Дрю. Будьте любезны, представьтесь, как вас зовут.

— Моя фамилия Уотсон. Джон X. Уотсон. А с мисс Фосс все в порядке?

— Назовите, пожалуйста, свой адрес, мистер Уотсон.

— Зачем? Мисс Фосс знает, где я живу. Так с ней все в порядке?

— Я должен записать ваш адрес, мистер Уотсон. Я настаиваю. И вы сами должны это понять, потому что мисс Фосс мертва. Она подверглась нападению прямо у себя в кабинете. Судя по вашим словам, ее убили в то время, как она говорила с вами по телефону. Поэтому я не прошу, а настаиваю: продиктуйте мне свой адрес.

— Кто на нее напал?

— Не знаю. Откуда мне знать, черт побери? Я должен записать…

Я положил трубку — плавно, чтобы не показаться хамом, — развернулся и спросил у Флоры Галлент:

— Кто такой Карл Дрю?

— Управляющий делами. А что случилось?

Я обратился к Вулфу:

— Мои предположения почти подтвердились. Мисс Фосс убили. Прямо в кабинете. Карл Дрю сказал, что на нее напали, но не сказал — как и кто.

Вулф свирепо посмотрел на меня, потом чуть повернул голову и с тем же свирепым выражением уставился на Флору Галлент. Она одеревенело привстала с кресла и, приняв вертикальное положение, запричитала:

— Нет. Нет. Нет, это невозможно!

— Я всего-навсего процитировал Карла Дрю, — напомнил я.

— Не может быть. Он сам так сказал? Она мертва?

— Бьянка Фосс?

— Четко и ясно.

Флора, казалось, вот-вот упадет в обморок, так что я на всякий случай привстал.

— Но как… — Она недоговорила. Потом повторила: — Но как же… — и снова замолчала. И вдруг, резко развернувшись, решительно зашагала к двери.

Вулф окликнул:

— Мисс Галлент, заберите свои деньги!

Флора Галлент, словно не услышав, вышла из кабинета, Вулф передвинул деньги мне. Я взял их и поспешил в прихожую.

Флору Галлент я застиг уже у дверей. Когда я протянул ей деньги, она, словно не замечая меня, шагнула к двери, но я решительно преградил ей дорогу, выхватил у нее из рук сумочку, открыл, опустил купюры внутрь, закрыл сумочку и вернул владелице.

Я сказал:

— Полегче, Быстрый Палец. Дышите глубже. Кстати, норку вы нам оставляете?

— Ой, — Флора сглотнула. — А где она?

Я принес ей норку и добавил:

— По-моему, за вами нужно поухаживать. Я, пожалуй, выйду и пригоню вам такси.

Флора замотала головой.

— Со мной все в порядке.

— Ничего подобного. Вы попадете под машину.

— Нет, не попаду. Не провожайте меня. Дайте мне уйти… пожалуйста.

Я понял, что спорить бесполезно, и распахнул перед ней дверь. Флора с каменным лицом вышла. Я проводил ее взглядом, опасаясь, что она может оступиться на одной из семи ступенек крыльца, но она благополучно сошла на тротуар и зашагала на запад, в сторону Десятой авеню. Что ж, по меньшей мере, она не утратила способности топать пешком — ведь на Десятой авеню движение было одностороннее, к тому же в сторону от центра.





То, что я решил возвратиться в кабинет не сразу, можно объяснить по-разному. Например, тем, что я не выносил музыку, хотя звуки, которые издает рассвирепевший Вулф, едва ли можно назвать музыкальными. Другая причина могла состоять в том, что я решил повременить с возвращением из чувства такта: я отлично понимал, в каком состоянии пребывает Вулф, и подумал, что лучше пока оставить его наедине с самим собой. Я лично предпочитаю второе объяснение. Как бы то ни было, я сразу зашагал к лестнице, но не успел преодолеть и нескольких ступенек, как услышал его громовой рык:

— Арчи! Иди сюда!

Я круто развернулся, спустился, пересек прихожую и остановился на пороге кабинета.

— Да, сэр? Я собирался подняться к себе — проверить, не течет ли кран.

— Пусть течет. Сядь.

Я послушно просеменил к своему вращающемуся стулу и уселся.

— Жаль, — с сожалением произнес я. — Три сотни долларов, конечно, ерунда, но…

— Замолчи.

Я едва заметно пожал плечами. Вулф поерзал в кресле, устраиваясь удобнее, потом вперил в меня колючий взгляд.

— Должен тебя поздравить, — сказал он, — план ты разработал хитроумный. Заманить меня к телефону, чтобы я мог подтвердить, что в момент убийства вы с мисс Галлент находились здесь, в кабинете, это не только остроумно, но и дьявольски смело. Даже дерзко. Однако боюсь, что твое безрассудство возобладало над осторожностью. Возможно, тебе грозит смертельная опасность, а мне, признаться, придется без тебя несладко — ведь ты сядешь в тюрьму надолго. Поэтому я хотел бы помочь тебе, если это в моих силах. Даже большему недоумку, чем Кремер, сразу станет ясно, что вы с мисс Галлент рассчитали все по минутам: убийца нанес роковой удар во время разговора мисс Фосс со мной; следовательно, говоря языком судейских крючков, вы вступили в заговор с убийцей. Значит, теперь наша задача состоит в том, чтобы отвести от тебя подозрения. Но как? Ты, несомненно, обдумал это?

— Да, разумеется.